Памяти Пушкина.
Памяти Пушкина.
26 мая 1899 года.
‘Русскій Встникъ’, No 6, 1899
* * *
‘Русскій Встникъ’, No 4, 1900
ВОСПОМИНАНЕ.
ВОСПОМИНАНЕ.
Альфреда де-Мюсе.
Альфреда де-Мюсе.
Посвящаю памяти Вл. С. Соловьева.
Стихотворения, Венкстерн Алексей Алексеевич, Год: 1900
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Прошло сто лтъ съ его рожденья,
Но онъ не умеръ, онъ живетъ!
Надъ нимъ не властенъ мракъ забвенья,
Безсиленъ времени полетъ.
Въ своемъ величь одинокомъ
Парилъ надъ міромъ Божьимъ онъ
И проникалъ орлинымъ окомъ
И въ глубь сердецъ, и въ мглу временъ.
Была ему открыта книга
Людскихъ желаній, думъ, страстей,
Его глаголъ сердца людей
Разилъ какъ мечъ архистратига.
Предъ нимъ съ минувшаго вка
Приподымали покрывало,
Забвенья мутная рка
Послушно течь переставала,
И разгонялъ столтій тьму,
Все оживляя, взоръ поэта,
И музы всхъ народовъ свта
Свои дары несли ему.
Посланецъ неба лучезарный,
Родной поэзіи отецъ!
Теб хвала, теб внецъ!
И отъ отчизны благодарной,
Отъ той кого прославилъ ты,
Безсмертье будетъ скромной платой
Теб, пвецъ, теб, глашатай
Свободы, правды, красоты!
А. Венкстернъ.
Развсистая ель, родныхъ лсовъ краса,
Наскучивъ буднями земнаго прозябанья,
Вершиной стройною стремится въ небеса.
Ее томитъ тоска и страстное желанье
Всю пыль и грязь земли брезгливо отряхнуть
И унестись туда, въ просторъ міровъ надзвздныхъ..
Но корни цпкіе впились въ земную грудь
И держатъ плнницу въ своихъ цпяхъ желзныхъ
И чмъ вершиною шумливою она
Вздымается вольнй и ближе къ выси горней,
Тмъ глубже роются завистливые корни,
Тмъ крпче узница къ земл пригвождена.
А. Венкстернъ.
Я прихожу сюда готовый на страданье.
Прими меня, о, край покинутый давно,
Могила гд былыхъ годовъ воспоминанье
Навкъ погребено.
Чего, скажите мн, боялись вы, друзья,
Когда я шелъ сюда? Не бойтесь: я здсь дома,
Мн все здсь дорого, привычно и знакомо,
Дорогу знаю я.
Вотъ отпечатокъ ногъ на отмели прибрежной,
Вотъ хмурые лса, цвтущіе холмы,
Тропинки полныя задумчивости нжной,
Гд съ ней бродили мы.
Вотъ чаща темная, гд вковыя ели
Съ привтнымъ шепотомъ своихъ густыхъ втвей
Какъ старые друзья склонялись къ колыбели
Моихъ счастливыхъ дней.
Не ждали вы меня, знакомыя мста,
Гд сотней голосовъ какъ птицъ веселыхъ стая
Привтствіе поетъ мн юность золотая
Изъ каждаго куста?
Струись, слеза, струись! Душа печали рада.
Мути кристалы глазъ, прошедшаго туманъ!
Во влаг этихъ слезъ есть сладкая отрада
Для незажившихъ ранъ.
Но не затмъ теперь чтобъ воплемъ боли жгучей
Будить покой лсовъ, я прихожу сюда.
Печаль души моей какъ этотъ боръ дремучій
Безмолвна и горда.
Пускай рыдаетъ тотъ склонясь надъ прахомъ милымъ,
Кто смерти отдалъ дань, кто друга схоронилъ.
Все дышетъ жизнью здсь, не мсто здсь унылымъ
Цвтамъ нмыхъ могилъ.
Смотрите! Вотъ луна всплываетъ изъ-за лса
Одта дымкой тучъ, но минулъ краткій мигъ,
Сбжала облаковъ туманная завса,
И блещетъ ясный ликъ.
И озаренная сіяньемъ серебристымъ
Земля, влюбленная въ красавицу луну,
Своихъ цвтовъ и травъ дыханіемъ душистымъ
Стремится въ вышину.
Такъ съ дна души моей слезами размягченной
Всплываетъ радостно забытая любовь,
Я вижу милый край и сердцемъ умиленный
Я молодю вновь.
Все то чмъ молодость безвременно убита,
Все горе, вся печаль умчались далеко,
Сердечной раны боль утихла и забыта,
И на душ легко.
О, времени полетъ! Безстрастно и сурово
Все на своемъ пути уничтожаешь ты,
Но движимъ жалостью и ты щадишь былаго
Увядшіе цвты.
Благословенно будь, страдальцевъ утшенье!
О, могъ ли думать я что можно такъ страдать
И, раны залечивъ, минувшія мученья
Съ отрадой вспоминать?
О, Дантъ, не говори что худшее на свт
Въ дни скорби вспоминать про счастье прошлыхъ дней!
Откуда, какъ могли возникнуть чувства эти
Въ святой душ твоей?
Должны ли мы забыть дня яркое сіянье,
Едва потухшій день замнитъ ночи тишь?
Ты ль, воплощенное, безсмертное страданье,
Ты ль это говоришь?
О, нтъ, клянусь, хула на горе и страданье
Изъ сердца твоего не можетъ истекать.
Нтъ! больше радостей даетъ воспоминанье
Чмъ счастье можетъ дать.
Какъ! Страждущій бднякъ въ остывшей груд пепла
Своихъ разбитыхъ грезъ вдругъ искру увидалъ,
Онъ снова хочетъ жить, надежда въ немъ окрпла,
Восторгъ его объялъ,
И счастье прежнее опять на сердц живо,
А ты твердишь ему что онъ обманутъ зло,
Что радость краткая какъ легкій призракъ лжива,
Что прошлое прошло!
Слова способныя убить очарованье!
И кто жь ихъ говоритъ? Твоя Франческа, та
Которая для нихъ отъ вчнаго лобзанья
Оторвала уста!
Какъ врить въ истину когда такъ разны мннья,
Когда на свт нтъ ни словъ, ни чувствъ, ни длъ,
Когда нтъ ничего, чего бы ядъ сомннья
Коснуться не посмлъ?
И какъ живете вы, о, странныя созданья?
Вы путь свершаете играя и смясь,
Ни пыль и грязь земли, ни роскошь мірозданья
Не удивляютъ васъ.
Но если встртить вамъ случится на дорог
Забытый памятникъ любви пережитой,
Вы замедляете свои шаги въ тревог
Передъ руиной той.
И протеревъ глаза какъ посл пробужденья,
Кричите громко вы что жизнь есть только сонъ,
И ропщете на то что лишь одно мгновенье
Обманывалъ васъ онъ.
Несчастные! Тотъ мигъ когда душа больная
желзо узъ земныхъ проснувшись потрясла,
Жалть ли вамъ о немъ? Вдь то струя живая,
То жизнь сама была!
Жалйте о годахъ тхъ будней безысходныхъ,
Которые къ земл приковывали васъ,
Губя въ бездйствіи порывы чувствъ свободныхъ
И юныхъ силъ запасъ.
Что кром горечи въ больныхъ сердцахъ оставилъ
И чмъ живыхъ страстей вамъ бурю замнилъ
Тотъ кодексъ мелочный благоразумныхъ правилъ,
Что вамъ закономъ былъ?
Конечно, все умретъ. Весь міръ есть сновиднье,
И крохи радостей на жизненномъ пути
Такъ перемнчивы что втра дуновенье
Ихъ можетъ унести.
Да, клятвы первыя и поцлуй влюбленныхъ,
Который на земл впервые прозвучалъ,
Нарушили покой деревьевъ обнаженныхъ
И сонъ безплодныхъ скалъ.
Ихъ счастья краткаго свидтелями были
Измнчивый туманъ бгущихъ облаковъ
И звзды тусклыя что въ брызгахъ мелкой пыли
Исчезли въ мгл вковъ.
Все гибло вокругъ нихъ, и червь, и зврь, и птица,
Цвтокъ безпомощно въ рукахъ ихъ увядалъ,
Пересыхалъ ручей что блдныя ихъ лица
Недавно отражалъ.
Но предъ десницею, живое все разящей,
Минутнымъ счастіемъ ослплены своимъ,
Они надялись что тлнья духъ мертвящій
Не прикоснется къ нимъ.
— Безумцы! произнесъ философъ брови хмуря.
— Счастливые! поэтъ восторженно вскричалъ.
Печальна та любовь, которой страшны буря
И моря мутный валъ.
Случалось мн видать какъ длался добычей
Забвенья вчнаго не только листъ деревъ,
Какъ втеръ разввалъ не только щебетъ птичій
И ароматъ цвтовъ,
Я видлъ зрлище печальне для взгляда
Прекрасной Юліи почившей въ цвт силъ,
Страшнй чмъ Ромео, когда со стклянкой яда
Онъ сходитъ въ мракъ могилъ,
Я видлъ какъ она, чей образъ вчно милый
Какъ неба лучшій даръ душа моя хранитъ,
Какъ стала вдругъ она сама живой могилой
Гд прахъ любимый спитъ,
Прахъ молодой любви такъ рано охладлой,
Которую досель лелять мы могли бъ.
Нтъ! Здсь не жизнь одна, здсь міръ затмился цлый,
Затмился и погибъ!..
Мы снова встртились. Она была прекрасна,
Еще прекрасне, быть можетъ, чмъ тогда:
Огня лучистыхъ глазъ сіявшихъ такъ же ясно
Не тронули года.
Но взглядъ ихъ былъ не тотъ который такъ отрадно,
Съ такою ласкою тонулъ въ глазахъ моихъ.
Въ любимыя черты я вглядывался жадно
Не узнавая ихъ.
Я могъ бы подойти, пылая гнвомъ скрытымъ,
Къ ней, кмъ осмяны надежды и мечты,
И крикнуть ей: ‘скажи, что съ прошлымъ позабытымъ,
Что сдлала съ нимъ ты?’
Но нтъ! Подумалъ я что для другихъ незримо