Из Леопарди
Из Леопарди
Последняя песнь Сафо
Последняя песнь Сафо
К Италии
К Италии
Сильвии
Сильвии
Стихотворения, Леопарди Джакомо, Год: 1892
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Последняя песнь Сафо
К Италии
Сильвии
На свадьбу сестры Паолины
К Анжело Маи
Ночь тихая, луны стыдливый луч,
Блестящий томно в час ее заката,
И ты, сквозь молчаливый сумрак ночи
Сияющий над дальнею горой,
О, вестник утра, — взору моему
Как дороги и милы были вы,
Пока судьбы и горя я не знала!
Отчаянной любви не утешает
Ваш кроткий вид. Восторгом наше сердце
Горит, когда несется по эфиру
И по полям дрожащим пыльным током
Дыханье Нота, и когда, гремя,
Колеса тяжкой колесницы Зевса
Над нами темный воздух рассекают.
Нам любо по скалам и по долинам
Среди дождей шумящих плыть, и любо
Смотреть на бег испуганного стада,
И слушать шум реки, когда она
Кипит неукротима и гневна.
Прекрасно ты, божественное небо,
И ты, земля, но вашей бесконечной,
Бессмертной красоты несчастной Сафо
Участницей не сделал лютый рок
И боги. О природа, в гордом царстве
Твоем влачусь я лишь презренной гостьей,
Любовница отверженная — тщетно
К твоим прелестным формам простираю
Глаза и сердце! Мне не улыбнется
Одетый блеском солнечных лучей
Цветущий берег, ни сиянье утра
В лазурных небесах, приветом мне
Не раздадутся песни птиц и шорох
Зеленых вязов. Там, где тенью ив
Склонившихся покрыт ручей зеркальный,
Порою погружаюсь в волны я:
Но из-под ног моих, презренья полны,
Журча, далеко убегают волны.
Какое преступленье запятнало
Меня в утробе матери моей,
Что так жестоки были для меня
Судьба и небо? В чем я провинилась
Ребенком, о грехе еще не зная,
Что быстро и сурово так свила
Нить юности моей печальной Парка?
Безумный ропот: жребии людей
Таинственно судьба распределяет.
Все — тайна, кроме горя. Род презренный,
Для слез родимся мы, а почему —
То знает небо. Сладкие надежды,
Заботы юных лет?.. Одна наружность,
Блестящая наружность, над людьми
Имеет власть, а без нее, увы!
Ни подвиги высокие, ни лира
Не привлекут очей холодных мира…
Умру: земля возьмет покров презренный,
А дух мой снизойдет к Аиду. Смерть
Исправит тяжкую ошибку рока.
А ты, кого так долго и напрасно
Любила я, к кому неутолимо
Меня влекли желания мои,
Будь счастлив, если можно на земле
Счастливым быть! Скупой сосуд Зевеса
Не проливал мне нектара с тех пор,
Как для меня погибли невозвратно
Младенчества обманчивые сны.
Да, первыми проносятся для нас
Дни счастия, за ними настают
Болезни, старость, тень холодной смерти…
О, где они, роскошные мечты,
Где лавры? Близок Тартар, и меня
Тенара ждет, печальная богиня,
Глубокий мрак, безмолвная пустыня…
Италия! Передо мной стоят
Колонны гордые, гробницы, башни, своды,
Твоих дворцов пустынных ряд,
Но славы нет и нет, увы, свободы!
Твой меч разбит, твой лавр увял давно,
Прекрасное чело обнажено,
Из страшных ран струится кровь ручьями…
Как ты слаба, красавица моя,
О, небеса, и ты, о, мать земля, —
Окована позорными цепями,
Рассыпав волны пышные кудрей,
Скрывая лик, бледна, без покрывала
Она поникла головой усталой
И слезы льет из гаснущих очей…
Напрасный плач, бессильные рыданья!
Италия, о край родимый мой,
Ты рождена и в счастье, и в страданьи
Пленять сердца всесильной красотой!..
Прекрасная, когда б глаза твои
Вдруг превратились в два живых потока,
Они б, увы, оплакать не могли
Твою тоску и твой позор глубокий,
Страшна твоя печальная судьба, —
Царица прежде, ты теперь — раба!
О кто, твой блеск минувший вспоминая,
Не спросит: где величье прежних дней,
Твои орлы и сила боевая,
Кто отнял меч из рук твоих детей,
Предав тебя? Кто хитростью коварной,
Иль силою с державного чела
Сорвал, глумясь, венец твой лучезарный?
Как с высоты ты в бездну пасть могла?
Ужель никто могучею рукою
Не защитит, прекрасная, тебя?
Оружье здесь: на бой с врагами я
Стремлюсь один с бестрепетной душою,
Но пусть моя недаром льется кровь:
Услышь, о небо, жаркие моленья,
Чтоб в итальянцах к родине любовь
Зажгла она и грозный пламень мщенья!
Оружья звон и клики слышу я,
И шум колес, и трубы раздаются…
Отчизна бедная моя,
Твои сыны в чужбине дальней бьются!
Но подожди: я вижу лошадей
Широкий строй и пеших войск громады,
Сквозь дым и пыль сверкает сталь мечей,
Как сквозь туман горящие лампады.
О, подними свой утомленный взор!
Ты чувствуешь надежду, утешенье?
Блеснул огонь, раздался гром сраженья…
Не за тебя ль? О горе, о позор!
За чуждый край струится кровь святая
Твоих детей… Несчастлив, кто угас
Среди борьбы, не милых защищая,
Не родину, и кто в последний час
Не мог сказать с отрадой: ‘Умираю
Я за тебя, о край родимый мой,
И жизнь мою, мне данную тобой,
Тебе же я с любовью возвращаю!’
Благословенье древности святой, —
Когда сердца огнем любви горели,
На смерть с веселою душой
За родину толпы граждан летели.
Бессмертны вы, ущелья Фермопил,
Где Персия и рок враждебный был
Слабей бойцов бестрепетных свободы.
И путнику немолчно с этих пор
Леса, поля, долины, камни, воды
И цепи гордых Фессалийских гор
О славе тех звучат не умолкая,
Кто в битве пал на этих берегах,
Эллады честь и вольность защищая,
В те дни, когда тирана обнял страх,
И он бежал, в отчаяньи глубоком,
За Геллеспонт, бесславием покрыт.
Умолкла брань и на холме высоком
Антелы встал печальный Симонид
И бросил взор на море, на вершины,
Где умерли бессмертные дружины.
В слезах певец кругом себя глядел
И, наконец, дрожащею рукою
Он лиру взял и трепетно запел:
‘Блаженны смелые душою!
Навстречу копьям и мечам,
Любовью к Греции пылая,
Вы шли — весь мир дивится вам —
И чтит вас сторона родная.
Преодолеть любви не мог
Ни гром оружия, ни рок,
Ни ужас смерти беспощадной,
Кончины грозный, мрачный час,
Для всех живущих безотрадный,
Был полон радостью для вас.
Казалось, будто вы бежали
На праздник, в шумный хоровод. —
Увы! Героев ожидали
Немые волны мертвых вод.
Предсмертных роковых страданий
Утешить жены не пришли,
Во мрак могилы вы легли
Без поцелуев и рыданий, —
Но не без ужаса врагов.
Как в стадо тесное быков
Стремится лев, сверкая гневом,
Когтями мощными их рвет,
И страшной гривою трясет,
И наполняет воздух ревом —
Вы ворвались в толпы врагов:
Я вижу, вижу их смятенье,
Ряд опрокинутых шатров,
Коней и всадников паденье, —
Они мешают бегству их,
И впереди дружин своих
Бежит тиран, стыдом покрытый.
Вы кровью вражеской облиты,
Но раны вас превозмогли:
Склонясь победной головою,
Вы друг за другом чередою
На трупы варваров легли.
Хвала!.. Покуда слово будет
На языке людей звучать,
Вас голос мира не забудет
И станет славой величать.
Скорей дыханьем урагана,
С лазурных сорванный высот,
Созвездий яркий хоровод
Угаснет в бездне океана,
Чем память ваших дел умрет.
Ваш гроб — алтарь. Придут с любовью
Гречанки поклониться вам,
И дерн, облитый вашей кровью,
Своим укажут сыновьям.
Теперь, коленопреклоненный,
Склоняюсь трепетными челом
И в умилении немом
Целую трижды прах священный
Земли бессмертных Фермопил.
О, если рок мне не судил
Среди мечей на поле битвы,
В ущельях Фессалийских гор,
Сомкнуть мой утомленный взор —
К богам я ныне шлю молитвы,
Чтоб слава вашего певца,
Героев праведные тени,
В сердцах грядущих поколений
Жила, как ваша, без конца!’
О, Сильвия, ты помнишь ли то время
Земного бытия, когда
Волшебной красотой сияла
Улыбка глаз твоих веселых,
И ты, мечтательно-прекрасна,
Для юной жизни расцветала?
Немолчным пением твоим
Звучали комнаты и сада
Аллеи тихие, когда
Сидела за работой ты, мечтая
О счастливом грядущем, а кругом
Благоухал душистый воздух мая, —
Так проходили дни твои.