ПЕТР КОМАРОВ
ПЕТР КОМАРОВ
ТРАКТОР
ТРАКТОР
ДЕРЕВЕНСКИЙ СПЕКТАКЛЬ
ДЕРЕВЕНСКИЙ СПЕКТАКЛЬ
СЕНОКОС
СЕНОКОС
* * *
* * *
ПОСЛЕДНИЙ ИВАН
ПОСЛЕДНИЙ ИВАН
Стихотворения, Комаров Петр Степанович, Год: 1949
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Лирика 20-х годов.
Ф., ‘Кыргызстан’, 1976.— (Русская советская лирика).
Трактор
Деревенский спектакль
Сенокос
‘Проходит осень мимо нас…’
Последний Иван
К нам весной комсомолец Карцев
Первый трактор пригнал в село.
Все село — от юнцов до старцев-
Разговоры о нем вело.
— Ну, конек! Не конек, а диво! —
Трактор щупали мужики.
По всему у них выходило,
Что пахать на таком — с руки.
Только кто-то заметил бойко:
— Конь, конечно… Да конь не тот.
Вот рванет с бубенцами тройка —
Ажно сердце в груди замрет!..
— Рысаки и у нас бывали:
В удилах — таракан с блохой.
Да найдешь хомуты едва ли
Для скотины такой лихой…
В поле двинулись друг за другом.
Наблюдая до темноты,
Как машина в четыре плуга
Отворачивает пласты.
Теплым паром пахнув сначала,
Пласт ложился и остывал.
— Эх, и сила!..— толпа кричала,
Не скрывая своих похвал.
Долго-долго стояли в поле
В этот день мужики села,
И машина для них была
Первым вестником новой доли.
Этот вечер запомнится так:
Борода у актера из пакли,
Спор за сценой, и первый спектакль*
И у всех — разговор о спектакле.
В тесном зале сидят мужики,
Бабы с шумной своей мелюзгою —
Шутят вслух, поправляют платки
И подсолнечной сыплют лузгою.
Громким смехом встречают того,
Кто на сцене игрой отличился:
‘Ванька, Ванька-то, язви его,
Погляди — королем нарядился!’
Разойдутся в двенадцатый час
По ночным неутоптанным тропам,
Вспоминая про Ваньку не раз,
Что работал у нас агитпропом…
Может, наш комсомольский спектакль
Был сегодня не очень хорошим, —
Этот вечер запомнится так,
Как другие мы вспомнить не сможем.
Зацветает мышиный горошек,
И в метелку выходит пырей.
Нет, недаром о травах хороших
Слышал я разговор косарей!
Вот проходят они по зеленым,
По широким заречным лугам.
И встречают их травы поклоном,
И рядами ложатся к ногам.
Шмель расправил короткие крылья,
Вьются оводы — зноя гонцы,
И взлетают серебряной пылью
Под косой комары-толкунцы.
Выпь степная ревет по-коровьи,
Скоро вечер придет на луга.
И как юрты на древнем становье,
За рекой вырастают стога.
Проходит осень мимо нас,
Окрасив горы в сепию.
Я на тебя смотрю сейчас,
Смотрю сейчас и сетую.
Я называл, моя мечта,
Тебя своей опорою,
А ты — не та, совсем не та,
Вчера любил которую.
Как по волнам летит ладья
Куда-нибудь в Америку, —
Так ты теперь, печаль моя,
Ушла к другому берегу.
А волны ходят вверх и вниз,
Заря полнеба вышила…
Я долго звал тебя: вернись.
Но ты уже не слышала.
Не выдумать горше доли:
Хлеба заглушил бурьян.
Без шапки в открытом поле
Стоит на ветру Иван.
По новым пошла дорогам
Деревня Зеленый Клин,
А он на клочке убогом
Остался совсем один.
Что это случиться может —
Ни духом не знал, ни сном.
И дума его тревожит:
Как быть на миру честном?
Тоскливым и долгим взглядом
На пашню глядит Иван.
С его полосою рядом
Раскинут артельный стан.
А там — и хлеба по пояс,
Пшеница — стена стеной.
И рожь, и ячмень на совесть,
И колос у них иной.
И кажется — даже птицы
Там веселей поют.
А здесь, на его землице —
Одной саранче приют,
Да суслик свистит на пашнях
На разные голоса…
Бессмыслицей дней вчерашних
Лежит его полоса.
Суровый, худой, угрюмый,
Средь поля у двух ракит,
С тяжелой крестьянской думой
Иван дотемна стоит.
Стоит он, решая крепко,
Что раньше решить не мог.
И злая трава — сурепка —
Покорно шумит у ног.