‘Русская Мысль’, кн. V, 1886
Стихотворения А. Н. Апухтина. Спб., 1886 г, Апухтин Алексей Николаевич, Год: 1886
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Стихотворенія А. Н. Апухтина. Спб., 1886 г. Нашъ вкъ справедливо называютъ ‘желзнымъ вкомъ’, и очень многіе считаютъ вкомъ неблагопріятнымъ для поэзіи. Это послднее мы считаемъ не совсмъ правильнымъ. Стиховъ пишутъ теперь никакъ не мене, чмъ пятьдесятъ или тридцать лтъ назадъ, напротивъ, намъ кажется, что ихъ пишутъ больше и печатаютъ больше. Правда, стихи не поэзія, и большинство тхъ стиховъ, что теперь появляются въ печати, не иметъ ничего общаго съ поэзіей. Но самая потребность, охота писать стихами доказываетъ, что поэзія не утратила ничего изъ своего былаго обаянія, несмотря на кризисъ, пережитой ею въ шестидесятыхъ годахъ отрицанія прежнихъ формъ, какъ устарлыхъ и негодныхъ. Этотъ періодъ ‘отрицанія’ перервалъ старую традицію, преемственность поэтическаго творчества. Протестъ ‘реализма’ противъ ‘романтизма’ выразился у насъ иначе, чмъ на Запад, и борьба между ними имла совсмъ другой характеръ, главнымъ образомъ, потому, что на сторон такъ называемой ‘натуральной школы’ сразу очутились вс силы молодости и таланта, да и самый ‘романтизмъ’ не усплъ пустить у насъ прочныхъ корней, онъ былъ заимствованнымъ, чужимъ и мало подходящихъ къ русскому духу. Вслдствіе этого въ литератур вообще совершилась простая эволюція безъ ожесточенной борьбы на жизнь и смерть двухъ началъ. Но такъ было лишь относительно прозы, благодаря тому, что за Гоголемъ, Пушкинымъ, Лермонтовымъ, какъ прозаиками, слдовали такія громадныя силы, какъ Герценъ, Тургеневъ, Л. Н. Толстой, такіе удивительные стилисты, какъ Гончаровъ и Мельниковъ, и необыкновенный, совершенно особнякомъ стоящій талантъ Достоевскаго. Рзкій перерывъ традиціи всею тяжестью отразился на стихотворной форм поэтическаго творчества. Одинъ Некрасовъ не могъ представить собою связующаго звена между старымъ и новымъ, имъ однимъ не могла совершиться ‘эволюція’, о которой мы говоримъ. Напротивъ, по самому свойству своего таланта, онъ не мене рзко, чмъ ‘отрицатели’, оборвалъ съ прошлымъ и не могъ заложить прочныхъ основъ для будущаго. Его Муза пла очень своеобразныя псни, увлекавшія современниковъ, по ‘псня ея спта’, и пройдетъ, вроятно, много времени, прежде чмъ явятся новые мотивы для такихъ же псенъ и новый пвецъ, способный ихъ пть съ такою же силой. Одно время могло казаться, что и вообще стихотворная форма поэтическаго творчества отжила свой вкъ въ Россіи. къ счастью, такое мнніе оказалось ошибочнымъ, и въ его ошибочности насъ вполн убждаетъ лежащая передъ нами книга стихотвореній А. Н. Апухтина, она же доказываетъ, что порваны далеко не вс традиціи блестящаго періода русской поэзіи. Достаточно прочесть Годъ въ монастыр, повсть, названную авторомъ отрывки изъ дневника, чтобы получить твердую увренность въ томъ, что поэтъ, подобно ‘мудрымъ двамъ’ притчи, пронесъ неугасимымъ драгоцнный свтильникъ, блиставшій такимъ лучезарнымъ свтомъ въ рукахъ Пушкина и столь рано угасшій въ рукахъ Лермонтова. Правда, въ немъ сила свта много слабе, но сердце чуетъ, что это тотъ же свтильникъ и горитъ въ немъ тотъ же ‘елей’ чистой поэзіи, свято охраненный отъ всякихъ примсей узкой тенденціи и заказнаго утилитаризма. Въ стихотвореніяхъ г. Апухтина нтъ, или почти нтъ, ничего такого, что было бы непонятно старику, доживающему свой вкъ, и юнош, въ голов котораго лишь неясно начинаютъ бродить мечты о чемъ-то прекрасномъ, манящемъ къ жизни, или чего бы не поняли будущіе внуки этого юноши, когда вс пережитыя и переживаемыя нами тенденціи и ‘злобы дня’ утратятъ всякій смыслъ. Въ поэзіи г. Апухтина преобладающее мсто занимаетъ общечеловческое и вчно живое, и въ этомъ-то заключается вся ея прелесть и все ея значеніе. Таковы стихотворенія: Моленіе о чаш, Оглашенніи изыдите!…, вопль измученной души человка, которому ‘съ дтства твердили’:
‘Сколько-бъ ни встртилъ ты горя, потерь,
Помни, что въ мір все мудро, прекрасно,
Люди вс братья,— люби ихъ и врь!
Въ юную душу съ мечтою и думой
Страсти нахлынули мутной волной…
‘Надо бороться’, сказали угрюмо
Т, что царили надъ юной душой.
Были усилья тревожны и жгучи,
Но не по силамъ пришлася борьба:
Кто такъ устроилъ, что страсти могучи?
Кто такъ устроилъ, что воля слаба?
Много любилъ онъ, любовь измнила,
Дружба… увы, измнила и та…’
Въ господствующемъ, общечеловческомъ тон этой поэзіи постоянно звучитъ, однако же, нашъ русскій, народный мотивъ, какъ, напримръ, въ стихотвореніи Приселокъ:
По Руси великой, безъ конца, безъ края
Тянется дорожка, узкая, кривая,
Чрезъ лса да рки, но лугамъ, по нивамъ,
Все бжитъ куда-то шагомъ торопливымъ,
И чудесъ хоть мало встртишь той дорогой,
Но мн милъ и близокъ видъ ея убогой…
На трехъ-четырехъ страницахъ г. Апухтинъ уметъ разсказать цлый романъ, глубоко трогающій за душу, какъ мы это видимъ въ стихотвореніяхъ, озаглавленныхъ: Старая цыганка, Письмо и Съ курьерскимъ поздомъ. Надо, однако же, сказать правду: между многими превосходными стихотвореніями г. Апухтина попадаются нердко и такія, которыхъ лучше было бы не писать, или, невзначай написавши, не печатать. Конечно, подобные же грхи можно найти и въ собраніяхъ сочиненій величайшихъ поэтовъ, но тутъ-то именно,— въ качеств и въ количеств этихъ грховъ, и въ ихъ соотношеніи съ лучшими произведеніями, какъ равно въ достоинств послднихъ,— оказывается почти неуловимая разница, на основаніи которой опредляется мсто поэта въ ряду другихъ писателей. При всхъ несомннно очень крупныхъ достоинствахъ большинства стихотвореній, при всей симпатичности и величин таланта г. Апухтина, онъ едва ли въ прав занять первенствующее мсто въ нашей литератур, даже между современниками онъ не настолько выдается, чтобы первенствовать безспорно, хотя мы опять-таки признаемъ за нимъ и еще за очень немногими ту великую заслугу, на которую указали выше.
Со стороны вншности, изданіе Стихотвореній г. Апухтина оставляетъ желать многаго, при хорошей бумаг и четкой печати въ этомъ изданіи недостаетъ чего-то такого, что придаетъ книг красоту и изящество.