‘Русская Мысль’, кн.II, 1889
Стихотворения А. И. Полежаева, Полежаев Александр Иванович, Год: 1889
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Стихотворенія А. И. Полежаева, съ біографическимъ очеркомъ, портретомъ и снимками съ рукописей Подъ редакціей И. Ефремова. Изданіе А. С. Суворина. Спб., 1889 г. Цна 2 руб. 80 коп. Сила таланта Полежаева давно опредлена и поставлена на подобающую высоту статьями Блинскаго и Добролюбова. Трудно сказать, до какой высоты могъ бы развиться этотъ талантъ, если бы несчастныя обстоятельства не смяли и не изуродовала только что начинавшейся жизни молодого поэта. А. И. Полежаевъ скончался 32 лтъ 16 января 1838 года, пробывши двнадцать лтъ солдатомъ. Надо знать, что такое была солдатчина пхотнаго армейскаго полка шестьдесятъ лтъ тому назадъ, чтобы понять весь ужасъ положеніе молодого высокодаровитаго человка, съ университетскимъ образованіемъ, попавшаго въ солдаты за наказаніе. Въ теченіе пятидесяти лтъ біографы поэта почему-то обходили молчаніемъ нкоторыя обстоятельства его жизни, и только теперь въ изданіи г. Суворина мы находимъ собранными воедино вс свднія о томъ, кто былъ Полежаевъ, какъ воспитывался, за что пострадалъ и какъ жестоко страдалъ. Но и въ этой сравнительно полной біографіи есть, все-таки, нкоторыя пропуски, дополнить которые было бы желательно. Причины недомолвокъ, конечно, уже не т, какими обусловливались умолчанія прежнихъ біографовъ. Это уже не вншнія, ‘независящія обстоятельства’, а простой недостатокъ свдній о томъ, напримръ, какими ‘семейными интригами’ мать Полежаева, дворовая двушка Леонтія Николаевича Струйскаго, ‘вопреки вол послдняго’, была выдана замужъ за саранскаго мщанина. Или еще о томъ, за что отецъ поэта, Л. Н. Струйскій, пензенскій помщикъ, былъ сселенъ на населеніе въ Тобольскъ. Не случись перваго, Александръ Ивановичъ Полежаевъ былъ бы, вроятно, усыновленъ Струйскимъ, какъ на то указываетъ его біографъ, и весьма правдоподобно, что вся жизнь его сложилась бы для него иначе, боле счастливо. За то въ лежащей передъ нами біографіи вполн выяснены обстоятельства, приведшія Полежаева къ солдатчин. Передъ окончаніемъ курса въ Московскомъ университет Полежаевъ написалъ шуточную поэму Сашка, въ которой описывались студенческіе кутежи и было дв-три строфы, крайне рзкихъ въ политическомъ отношеніи и очень циничныхъ, однако, не настолько циничныхъ, какъ нкоторыя произведенія Лермонтова и Пушкина. Въ двадцатыхъ годахъ кутежи студентовъ и офицеровъ не ставились въ большую вину молодежи и нсколько вольные стихи въ смысл циничности ихъ не вызывали особенно строгихъ каръ. Сашка Полежаева, къ тому же, и извстна-то была лишь въ самомъ тсномъ кружк товарищей. ‘Въ другое время,— справедливо замчаетъ его біографъ,— авторъ поплатился бы за свою шутку легкимъ выговоромъ или карцеромъ, но въ половин 1826 г., черезъ полгода посл событія 14 декабря 1825 г., когда соглядатайство, подозрительность и преслдованіе свободы мысли и слова были доведены до высшей степени напряженія, когда всю прошедшую смуту приписывали исключительно вредному направленію образованія юношества и распущенности общественнаго и домашняго воспитанія, дло приняло совсмъ иной оборотъ’. Тетрадка стиховъ попала въ руки начальства, не университетскаго (‘И друзья, злоди скрытные, злобно предали меня’,— писалъ впослдствіи Полежаевъ), и была представлена самому Императору Николаю Павловичу. По личному приказанію Государя, Полежаевъ былъ зачисленъ въ бутырскій пхотный волкъ унтеръ-офицеромъ съ признаніемъ за нимъ правъ личнаго дворянства и класснаго чина (XII класса), по университетскому образованію. Дале слдуетъ (въ 1827 г.) самовольная отлучка Полежаева изъ полка, разжалованіе его въ рядовые ‘безъ выслуги’, пьянство съ горя, оскорбленіе словами фельдфебеля, за что Полежаевъ просидлъ почти годъ въ кандалахъ на гауптвахт, но былъ прощенъ (ему грозило прогнаніе сквозь строй) и переведенъ въ московскій ползъ. Вскор московскій полкъ былъ отправленъ на Кавказъ, и тамъ Полежаевъ за отличіе въ длахъ противъ горцевъ, поднятыхъ Капы-муллою, произведенъ въ унтеръ-офицеры. Въ 1838 г. полкъ воротили въ Москву, и для Полежаева исчезла всякая надежда на производство въ офицеры. Тутъ, въ 1834 г., свтлымъ лучемъ, но почти мимолетнымъ видніемъ, промелькнулъ передъ несчастнымъ поэтомъ блестящій образъ двушки, 16-ти лтней Екатерины Ивановны Бибиковой. Въ своемъ ‘біографическомъ очерк’ г. Ефремовъ передаетъ, съ дозволенія Е. И. Бибиковой, въ высокой степени интересный разсказъ ея о пребываніи Полежаева въ подмосковномъ Ильинскомъ, принадлежавшемъ тогда графу Остерману, родственнику Бибиковыхъ. Разсказъ этотъ есть ‘единственное живое слово, дошедшее до васъ о Полежаев’, и въ немъ, дйствительно, Полежаевъ является совершенно живымъ человкомъ, и, вмст съ тмъ, ярко выступаютъ нкоторыя черты барскаго быта за 55 лтъ назадъ. Тутъ же, въ Ильинскомъ, Екатериной Ивановной нарисованъ портретъ Полежаева. ‘Портретъ этотъ писанъ акварелью, ученическою рукой,— читаемъ мы въ. разсказ Б. И. Бибиковой, — но онъ разительно похожъ, тогда какъ, оба портрета, изданные при стихотвореніяхъ Полежаева, ни мало его не напоминаютъ’. Превосходно исполненная гравюра съ этого портрета приложена къ изданію г. Суворина. Воспоминанія объ Ильинскомъ и о двушк, очаровавшей измученнаго жизнью поэта, мы находимъ въ нсколькихъ его стихотвореніяхъ Е. И. Бибиковой, напримръ, въ небольшомъ стихотвореніи:
‘Зачмъ хотите вы лишить
Меня единственной отрады’…
или въ другомъ, написанномъ 11 іюля 1834 г.:
‘Таланты ваши оцнить
Никто не въ силахъ, безъ сомннья!…’ и т. д.
Вотъ конецъ этого стихотворенія: 0
…’Я передъ вами…
Вы мой рисуете портретъ —
И я мирюсь съ жестокими врагами,
Мирюсь съ собой! Я вижу новый свтъ!
Простите смлости безумной
Пвца, гонимаго судьбой,
Который, посл бури шумной,
Въ емали неба голубой
Слдитъ звзду надежды благосклонной
И, счастливый, въ тни привтливой садовъ,
Пьетъ жадно воздухъ благовонный
Ароматическихъ цвтовъ!’
Въ конц книги приложенъ снимокъ съ рукописи стихотворенія, написаннаго къ рисованному Е. И. Бибиковой портрету, затмъ снимокъ съ стихотворенія Божій судъ (Тайный голосъ), написаннаго тоже въ Ильинскомъ. Съ тому же времени относится большое стихотвореніе Черные глаза, про которое Блинскій, ‘съ своею обычною проницательностью, замтилъ, что ‘черные глаза’, очевидно, были важнымъ, хотя безвременнымъ фактомъ въ жизни Полежаева, но что слишкомъ поздно и слишкомъ не въ пору явившееся мгновеніе было для поэта не встникомъ радости и блаженства, а встникомъ гибели всхъ надеждъ на радость и блаженство, и исторгнуло у его вдохновенія не гимнъ торжества, а страшную похоронную пснь самому себ’.
Въ конц книги имются очень обстоятельныя библіографическія указанія прежнихъ изданій стихотвореній Полежаева, статей о Полежаев и его стихотвореніяхъ, примчанія въ отдльнымъ стихотвореніямъ и замтка о стихотвореніяхъ, приписываемыхъ Полежаеву. По изяществу и полнот, изданіе г. Суворина не оставляетъ желать ничего лучшаго, и назначенную за него цну нельзя назвать слишкомъ высокою.