I.
I.
Библиография:
Г. Каменский
II.
II.
В. В. Витт.
Стефан Жеромский: биографическая справка, Жеромский Стефан, Год: 1964
Время на прочтение: 8 минут(ы)
ЖЕРОМСКИЙ Стефан [eromski, 1864—1925] — крупнейший польский беллетрист новейшего времени, главный представитель общественного крыла Молодой Польши (см. ‘Польская лит-ра‘). Рано потеряв родителей, он принужден был бросить университет, голодал, перебивался уроками, узнал жизнь тружеников в разных захолустьях, скитался за границей. В революционном движении он не принимал участия, но творчество его было и осталось боевым.
Ж. был патриотически настроенным интеллигентом шляхетского происхождения. Не являясь по своей политической установке ни социалистом, ни даже радикалом и питая отвращение к революционным способам борьбы, он склонялся однако к радикализму именно вследствие своего шляхетского патриотизма. Ж. начал писать в годы господства царской реакции, когда в польских имущих классах торжествовали ‘примиренческие’ настроения и когда восстановление Польши казалось несбыточной утопией. В таких своих изданных за границей произведениях, как ‘Заклюет нас воронье’ [1895] или ‘Сизифов труд’ [1898], он яркими красками изображает духовный и нравственный упадок тогдашнего поколения польской ‘интеллигенции’. Его герой Зых (рассказ ‘Могила’), служа в царской армии, с горечью убеждается в том, что его мундир русского вольноопределяющегося не возбуждает в сытом польском дворянстве и мещанстве ненависти к царизму и стремления к борьбе за независимость. Зых не встречает ничего, кроме низкопоклонства и трусости перед русскими властями и безудержной эксплоатации по отношению к собственному, польскому ‘народу’. Характерно, что Ж., ища способов разжечь вновь патриотический пыл, часто ведет своих героев в пыльные исторические архивы, а то и прямо на кладбище. Старые, запущенные могилы повстанцев являются во многих его произведениях источником того националистического воодушевления, которое не находило себе пищи в реальной действительности.
Погруженный в свои разочарования и патриотические воспоминания, Ж. не мог не притти к тем настроениям, которые характеризовали самую непримиримую часть польских патриотов в эпоху, для него еще отнюдь не заглохшую, — восстания 1863—1864. Как былые ‘красные’ демократы, Ж. питал чувство глубокого негодования против шляхты, к-рая погубила независимость Польши, оттолкнувши от себя крестьян своим беспредельным классовым эгоизмом. К этому мотиву Жеромский возвращается во многих своих, особенно исторических, произведениях. В ‘Повестях’ [1899], в ‘Пепле’ [1904], в ‘Думе о гетмане’ [1905] и т. д. он бичует классовую близорукость и жестокость шляхты в прошлом, изображает солдат-крестьян, боровшихся за независимость Польши, а затем возвращавшихся к себе на родину лишь затем, чтобы попасть опять под помещичий кнут.
Ж. представляет собой особую польскую разновидность ‘кающегося дворянина’. Не будучи в Польше единственным писателем этого типа, он однако более, чем кто бы то ни было другой, запечатлел в своем творчестве его особенности. Вот почему Ж., польский патриот-дворянин, сделался одним из выдающихся международных представителей революционной лит-ры. Собственно революционного в нем было очень мало, но у него несомненны горячее сострадание ко всем униженным и оскорбленным и глубокая ненависть ко всем угнетателям. Ж. обладает особой чуткостью к человеческому страданию. Может быть, характернее всего в этом смысле история проститутки, представленная в мрачном романе ‘История греха’ [1906]. Ж. настойчиво, с каким-то исступлением изображает издевательство сильного над слабым, богатого над бедным. Он при этом отнюдь не задается целью революционизировать массы, он только хочет исправлять нравы тех, кто имеет власть и богатство. Но его обличительная проповедь бьет дальше цели: он представлял имущие классы в таких красках, к-рые совершенно исключали надежду на исправление угнетателей и эксплоататоров. Он первый показал глубокое классовое расслоение польского общества. И хотя Ж. был далек от революции, но самая фиксация резких социальных контрастов делала Ж. близким всему революционному поколению, а в смысле возбуждения ненависти к имущим Ж. оставил далеко позади многих сознательно оппозиционных писателей.
Не веря, что массы способны сами освободиться от гнета и нужды и перестроить свою жизнь, не веря тем более в способность имущих классов отречься от своих привилегий, Ж. ждет избавления от добродетельных героев-одиночек. В его произведениях на каждом шагу встречается тип одинокого сеятеля правды, преследуемого богатыми и непонимаемого бедными. Доктор Юдым в известном романе ‘Бездомные люди’ [1900] представляет собой, пожалуй, наиболее яркий тип такого одинокого и обреченного бойца за народ. Два тома романа изображают его борьбу против бездушной среды, к-рую Юдым старается убедить в необходимости оздоровить ужасающие условия быта рабочих масс. Его осмеивают, порочат, преследуют, но это лишь убеждает Юдыма в необходимости отречься от всего, — от личного счастья, от любимой женщины, — чтобы предаться безраздельно борьбе за улучшение быта масс. Радуский из ‘Повестей’, ‘силачка’ из ‘Рассказов’ [1899] и другие принадлежат все к тому же типу бессильных, погибающих в борьбе, но непреклонных до конца, одиноких бойцов.
После поражения революции 1905—1906, в частности после банкротства национального освободительного движения, к-рое в этой революции ярко проявило свою тогдашнюю беспочвенность, в творчестве Ж. еще сильнее проявляется именно эта тенденция. На первом плане почти всегда стоит какой-нибудь герой-одиночка, пытающийся создать условия для восстановления Польши независимо и от предательской буржуазной реакции и от антинационалистического пролетарского движения. Таков Чаровиц в драме ‘Роза’ [1909], истребляющий русскую армию при помощи смертоносных лучей, но гибнущий при этом сам, таков Розлуцкий (‘Краса жизни’, 1911), пытающийся как летчик положить основание польской боевой силе, но терпящий в конце концов крушение, таков Ненаский (‘Мятель’, 1916), строящий польскую промышленность, к-рого убивают его рабочие, и т. д., и т. д.
Возникновение независимой Польши вызывает глубокий перелом в настроениях Ж. Он как будто теряет цель своей деятельности. Характерно, что от излюбленной им формы большого проблемного романа Ж. переходит к патриотической публицистике, проникнутой пафосом строительства. Поддаваясь общей контрреволюционной волне во время польско-советской войны, он пишет антибольшевистские произведения вроде драмы ‘Белее снега’ [1920]. Но по мере того как обнажается классовое лицо буржуазной Польши, империалистической хищницы, у Жеромского пробуждаются старые настроения. Он возвращается к роману, и в 1925 появляется его ‘Канун весны’. Мотивы и формы здесь как будто старые: опять обвинительный акт по адресу польского буржуазного общества, опять герой-одиночка, ищущий правды, и опять все та же попытка исправлять нравы, с тем же тоном пессимизма. Но, независимо от воли Ж., сама историческая ситуация придала тому же методу и тому же умонастроению совершенно другой характер. Герой-патриот Барыка, критикуя уже не угнетенную, а правящую польскую буржуазию, скатывается к большевизму, а его обособленность как-то незаметно исчезает, он входит в контакт с коммунистами и с демонстрирующим по улицам Варшавы пролетариатом. Понятно, этот роман Ж., не в пример всем прежним, вызвал глубокое смятение в буржуазной среде. Ж. пришлось оправдываться тем, что он только хотел ‘предостеречь’ (что, впрочем, было правдой). Под давлением возмущения ‘общества’ он был вынужден отречься от своего произведения и выступить против кампании протеста в пользу политических заключенных. Он даже обязался написать новый роман ‘Весна’, реабилитирующий капиталистическую Польшу. Смерть помешала ему исполнить обещание, которое он, впрочем, едва ли смог бы в силу своей социальной ограниченности выполнить.
Большое влияние Ж. на современную ему лит-ру выразилось и в области художественной формы. Перегруженный лиризмом слог, гиперболизм в изображении мрачных чувств, резкие переходы от одного чувства к другому, бесформенная конструкция романов, изобилующих вставными эпизодами — все то, что у Ж. соответствовало его мироощущению, мы у его последователей (как Каден-Бандровский, Струг и др. более второстепенные) находим в более примитивной форме.
I. Русск. перев.: Собр. сочин., 14 тт., перев. Е. и М. Троповских, изд. ‘Творчество’ и ‘Ad astra’, СПБ., 1908—1914 (изд. не закончено, вышли тт. I и II. ‘Бездомные’, т. III. ‘Рассказы’, тт. IV—VI. ‘История греха’, т. VIII. ‘Сизифов труд’, т. XIII. ‘Светлый луч’). Из многочисленных отд. изд. за последние годы: Сизифов труд, Повесть, перев. Е. Троповского, с предисл. Р. Арского, Гиз, М. — П., 1923 (то же, изд. ‘Мысль’, Л., 1926), Жизнь научила, Историч. драма, перев. А. Чеботаревской, изд. ‘Красная новь’, М., 1923, Откровение любви, Роман, перев. Е. Троповского, изд. ‘Мысль’, Л., 1924 (изд. 2-е, Л., 1927), Весна идет, Повесть, перев. под ред. А. Романского, предисл. А. Лежнева, вступит. ст. А. Малецкого, изд. ‘Круг’, М., 1925, Канун весны, Роман, перев. В. Троповского, вступит. ст. Г. С. Каменского, изд. ‘Прибой’, Л., 1925, и др. перев. этого романа, Краса жизни, Роман, перев. Е. и И. Леонтьевых, Гиз, Л., 1925, Бездомные, Роман, перев. М. Н. Троповской, изд. ‘Мысль’, Л., 1926, Верная река, Роман, перев. Е. Троповского, изд. то же, Л., 1926, Воронье, Рассказы, перев. Е. и М. Троповских, Гиз, М., 1926, Вчера и сегодня, Рассказы, перев. Е. и М. Троповских, изд. ‘Мысль’, Л., 1926, История греха, Роман, Ошибки, Рассказы, Пепел, Роман, 2 тт., Распутица, Роман, 2 чч., Светлый луч, Роман, Фьюит, Комедия в 3 д., Шум пропеллера, Роман (все в перев. Е. Троповского, изд. ‘Мысль’, Л., 1926), Павончелло (Музыкант), Роман, перев. Л. Полянской, под ред. К. Эрберга, изд. Кубуч, Л., 1926, Откровение любви, перев. Е. Троповского, изд. ‘Мысль’, Л., 1927, В сумерки, Рассказы, перев. М. С. Живова, изд. ‘Огонек’, М., 1928, Rozdziobia nas kruki wrony, Краков, 1895, Opowiadania, Варшава, 1896, Syzyfowe prace, Краков, 1898, Utwory powiesciowe, Варшава, 1899, Ludzie bezdomni, 1900, Popioy, 1904, Powie o udaym Walgierzu, 1906, Dzieje grzechu, 1906, Duma o hetmanie, 1908, Ró,za, Краков, 1909, Sutkowski, 1910, Uroda ycia, 1911, Wierna rzeka, 1913, Nawracanie Judasza, 1916, Zamié,c, 1916, Charitas, 1919, Ponad snieg bietszym si stane, 1920, Biaa rkawiczka, 1921, Wiatr od morza, 1922, Snobizm i postp, 1922, Turon, 1923, Uciekla mi przepiorecka, 1924, Przedwiosnie, 1925.
II. Кроме указанных выше предисловий и вступит. статей см. еще.: Деген Евг., Ст. Жеромский. (Очерк из молодой польской беллетристики), ‘Русск. богатство’, 1901, VII, Яцимирский А., Певец страданий благородных душ, ‘Русск. мысль’, 1906, X, Его же, Новейшая польская литература, т. II, СПБ., 1908, Арский Р., Творчество Жеромского, ‘Книга и революция’, 1922, No 7, Каминская Ю., Ст. Жеромский, ‘Книгоноша’, 1925, No 39—40, Авербах Л., На распутьи (О ром. Ж. ‘Перед весной’), ‘На посту’, 1925, I (VI), Сольский В., Ст. Жеромский и современная польская литература, ‘Октябрь’, 1926, III, Каменский Г., Ст. Жеромский, ‘Красная новь’, 1927, VII, Brzozowski St., Stefan eromski, Варшава, 1903, Matuszewski Ignacy, Studja o eromskim i Wyspiañ,skim, Варшава, 1921, Sokoliez Antonia, Tworczosc S. eromskiego, с предисловием Г. Каменского, М., 1925.
Источник текста: Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939. Т. 4. — [М.]: Изд-во Ком. Акад., 1930. — Стб. 163—167.
Исходник здесь: http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le4/le4-1633.htm
ЖЕРОМСКИЙ (eromski), Стефан (14.X.1864, Стравчин Келецкой губ., — 20.XI.1925, Варшава) — польский писатель. Выходец из обедневшей шляхетской семьи. С 1886 — студент варшавской Высшей ветеринарной школы, к-рую не закончил, увлекшись лит-рой. В 1892—96 работал библиотекарем в польском музее в Рапперсвиле (Швейцария), в 1897—1904 — в б-ке Замойских в Варшаве. Ж. увлекался социалистич. идеями, распространенными в кругах прогрессивной интеллигенции, ищущей сближения с рабочим движением. Для первых сб-ков ‘Рассказы’ (‘Opowiadania’, 1895) и ‘Расклюет нас воронье’ (‘Rozdziobi nas kruki, wrony’, 1895), повестей ‘Сизифов труд’ (‘Syzyfowe prace’, 1897) и ‘Луч’ (‘Promie’, 1897), сб-ка ‘Прозаические произведения’ (‘Utwory powieciowe’, 1898) характерны внимание к обществ. конфликтам польской деревни, положению беднейшего крестьянства, нац.-освободит. борьбе народа в прошлом и настоящем. В них формируется характерный для творчества Ж. романтич. тип героя — интеллигента-бунтаря, защитника народа, складываются нек-рые особенности реалистич. стиля писателя — сочетание романтич. приподнятости и лирич. взволнованности повествования с натуралистич. детализацией, интерес к противоречивым душевным движениям человека. Роман ‘Бездомные’ (‘Ludzie bezdomni’, 1900), отразивший искания польской интеллигенции, ощущающей ответственность за судьбы народа, и историч. роман ‘Пепел’ (‘Popioy’, 1902—03), посвященный нац.-освободит. борьбе польского народа в наполеоновскую эпоху, поставили Ж. в ряду классиков польской лит-ры.
Революцию 1905—07 Ж. встретил восторженно, участвовал в политич. манифестациях и в борьбе за польскую школу в Люблинской губ., где он жил. В публицистич. статьях Ж. поддерживал революц. движение: ‘Нагая мостовая’ (‘Nagi bruk’, 1906), ‘Слово о батраке’ (‘Sowo o bandosie’, 1908). В период реакции он не перешел в лагерь врагов революции, но поддался пессимистич. настроениям (‘Ноктюрн’, 1907, ‘Дума о гетмане’, 1908), начал искать выход на путях социальной утопии (роман ‘История греха’ — ‘Dzieje grzechu’, 1908). Он мечтает о научном открытии, к-рое уничтожит обществ. несправедливость (‘Роза’ — ‘Ró,a’, 1909). Произв. этих лет свойственны символика, элементы натурализма. В 1909 после ареста Ж. эмигрировал в Париж. Здесь написаны историч. драма ‘Сулковский’ (1910) и историч. роман ‘Верная река’ (‘Wierna rzeka’, 1912), посвященный польскому восстанию 1863. В романе ‘Краса жизни’ (‘Uroda ycia’, 1912) и в затрагивающей события 1-й мировой войны трилогии ‘Борьба с сатаной’ (‘Walka z szatanem’): ‘Обращение Иуды’ (1916), ‘Метель’ (1916), ‘Харитас’ (1919) Ж. разоблачает зап.-европ. империализм и вновь пытается, по его словам, ‘нащупать в темноте пути, ведущие к счастью родного народа’, он создает образы одиноких борцов со злом, социальных экспериментаторов. Как осуществление своих надежд Ж. воспринял образование в 1918 независимой польской республики (‘Висла’, 1918, ‘Ветер с моря’ — ‘Wiatr od morza’, 1922). Но скоро, поняв антинар. характер нового гос-ва, выступил с его критикой (публицистич. сб. ‘Бичи из песка’ — ‘Bicze z piasku’, 1925). В последнем романе ‘Канун весны’ (‘Przedwionie’, 1924) Ж. развенчивает прежние утопич. мечты о внереволюц. пути к освобождению и ставит героя в ряды рабочей демонстрации. Соч. Ж. переведены на мн. языки мира. М. Горький высоко ценил творчество Ж., с к-рым был лично знаком.
Соч.: Pisma, t. 1—26, Warsz., 1947—56, Dziea, [ser. 1—3, t. 1—23], Warsz., 1955—57, Dzienniki 1882—1891, t. 1—3, Warsz., 1953—56, в рус. пер. — Канун весны, M. — Л., 1925, Избр. соч., т. 1—4, М., 1957—58, История греха, М., 1961.
Лит.: Markiewicz H., Prus i eromski, [Warsz., 1954], его же, Spojrzenie na eromskiego, в его кн.: Tradycje i rewizje, Kr., 1957, Wyka K., Gó,wne etapy twó,rczoci eromskiego, в его кн.: Szkice literackie i artystyczne, t. 1, Kr., [1956], Hutnikiewicz A., Stefan eromski, Warsz., 1960, S. eromski. Kalendarz ycia i twó,rczoci. Opracowali J. Kasztelowicz i S. Eile, Kr., 1961, Wspomienia a S. eromskim, [Warsz., 1961], Петров С. Г., Об особенностях реализма С. Жеромского (По роману С. Жеромского ‘История греха’), ‘Уч. зап. МГУ’, 1958, в. 196, Витт В. В., Стефан Жеромский, М., 1961.
Источник текста: Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 2: Гаврилюк — Зюльфигар Ширвани. — 1964. — Стб. 928—930.
Исходник здесь: http://feb-web.ru/feb/kle/Kle-abc/ke2/ke2-9282.htm