Перейти к контенту
Время на прочтение: 22 минут(ы)
Издание: ‘Стихотворения и прозаические произведения А.П.Барыковой’, СПб., 1897
OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)
Date: 5-9 ноября 2009
В гряде утесов серых — котловина
Прибоем вырыта, а в ней — несок
И вечно-бурных волн седая пена,
Как желтый, шитый серебром ковер,
Далеко стелются. Повыше приютилась
Рыбацкая слободка между скал.
Вокруг убогой, ветхой колокольни,
За верфью, кровли красные домов
Столпились тесно в кучу, словно стадо
Вокруг седого пастуха, от церкви
Прямая улица ползет наверх
К высокой башне мельницы крылатой,
За мельницей орешник молодой
Разросся шапкой круглой и кудрявой,
А выше — в небе бледно-голубом,
Под дымкою тумана синеватой —
Равнины и холмы…
Лет сто назад
На побережьи том играли дети,
Подросточки, с соседних трех дворов:
Филипп — сын мельника, Андрей Бобыль —
Сын бедного погибшего матроса,
Да чудная малютка Анна —
Любимица и гордость всей слободки.
Как весело им было! Как привольно!
Игрушек сколько было там у них!
Все море синее им надарило:
И камушки-ракушки всех цветов,
И старый якорь с ржавыми концами,
И свернутый канат, и сеть, и лодка
С пробитым дном, — чудесные игрушки,
Каких не сыщешь в лавках городских!
Там всякий день из влажного песку
Ребята пироги пекли на-славу —
И строили себе дворцы и замки,
Прилив, отлив — все было им забавой,
То вслед они бежали за волной,
То резвая волна их догоняла,
И под скалою, в маленькой пещерке,
Они играли: ‘будто это дом’,
Где Анна уж всегда была ‘хозяйкой’,
А мальчики, поочередно, роль
‘Хозяина’ и ‘мужа’ исполняли,
И ссорились из-за ‘жены’ порой,
Частенько доходило и до драки.
‘Моя жена! Мой дом! — кричал Андрей.
Сжимая кулачонки. — Убирайся!’ —
‘Ан врешь! Сегодня очередь моя!
Сам убирайся! Мие быть нынче мужем!’ —
В слезах. весь красный, буйствовал Филипп.
Но был Андрей сильней — и спор решался
Всегда не в пользу мельникова сына,
В бессильном гневе горько плакал он
И уходил, ворча: — ‘Ты злой, ты гадкий…’
Тогда малютка Анна их мирила:
‘Филипп, не плачь!.. Андрей, чего дерешься?
Разделим дом вот этак, пополам…
Пусть будто я и там и тут — хозяйка,
Жена обоих будто… Хорошо?..’
На этом и мирились мальчуганы,
И дружно продолжалась их игра.
Когда же миновали годы детства,
Как вешняя румяная заря,
И солнце жизни жаркими лучами
По-новому согрело их сердца, —
Их дружба детская переродилась
В любовь. И оба парня замуж взять
Хотели Анну, для обоих стала
Без милой девушки и жизнь не в жизнь.
Филипп был робок, тайно, втихомолку
Ее любил он, а Андрей Бобыль,
Напротив, радостно открши ей душу,
Признался, — и пошел на заработки,
И трудовые весело копил
На собственаую лодку, на хозяйство,
На будущее гнездышко для Анны.
Она его ждала, его любила, —
Хоть и казалось, что она дружней,
Приветней, ласковей с Филиппом бедным,
Чем с ним.
Андрею счастье повезло
Во всем, и скоро не было на побережьи
Удачливей, смелее рыбака
И лучшого товарища в беде,
В бою неравном с грозными волнами.
Он поступил матросом на корабль
Купеческий, год целый был в отлучке,
Стал моряком вполне, бросался в воду
Три раза, жизни не щадя своей.
И три души, в пучине погибавших,
От лютой смерти спас.
И был почет
Ему за это. Добрым, честным парнем
Его считали все и уважали.
Пошел Андрею двадцать первый год.
Когда вернулся он с хорошим заработком
И собственную лодку снарядил,
И хату выстроил для милой Анны
На полгоре, в том переулке узком,
Что к мельнице от берега взбирался.
Раз осенью, в день праздничный, пошла
Вся молодежь слободки по орехи
В зеленый лес шумливою гурьбой,
С корзинками, мешками, коробьями,
Со смехом, песнями. Один Филипп
От сверстников своих в тот день отстал,
Он при больном отце остался дома,
А под вечер собрался было в лес,
Да увидал, взбираясь на пригорок,
Что на опушке самой, там, в тени
Орешника, на мураве душистой,
Сидит Андрей счастливец рядом с Анной,
Так близко-близко… Руки их сплелись,
И серые глаза его сияют,
Что звезды, и лицо горит зарей,
Она к нему склонилась, побледнела…
Целуются… — ‘Ну, значит, порешили,
Поладили!..’
И застонал Филипп,
Как стонет раненый ножом смертельно,
И скрылся, не замеченный никем,
В лесном овраге, в самой темной чаще.
Там долго он лежал, потом домой
Пришел — навек один с своей тоскою:
И было на душе его в тот час
Черней и холодней осенней ночи…
А те сыграли свадьбу. Зазвонили
В честь молодых на старой колокольне
Так радостно во все колокола,
Что и седая грозная волна,
Казалось всем, под этот звон плясала.
И радостно мелькнули для Андрея
И для его хозяйки молодой
Семь лучших лет, — семь лет любви, согласья
И честного, свободного труда.
Двух деток дал им Бог: родилась дочка,
А после и сынишка — весь в отца,
Утеха Анны в дни отлучек мужа,
Когда ловил он рыбу в бурном море
И ездил продавать живой товар.
Отлично шла его торговля, всем
На много миль кругом по побережью,
И даже там, за синими холмами,
В домах господских и на дальних рынках,
Знаком был этот богатырь рыбак
С лицом открытым, смелым, загорелым,
Его лошадка, белая как лунь,
И самодельная плетеная повозка,
Знаком был свежий запах океана,
Широкого простора, вольной воли,
Который он с собою привозил.
Но на восьмом году — все изменилось
(Непрочно человеческое счастье!..), —
Не гаданно, не жданно вдруг беда
Нагрянула на бедного Андрея:
В соседнем порте, далеко от дома,
Свалившись с мачты, ногу он сломал,
Был поднят замертво, разбитый, чуть живой,
И вот, пока с трудом он поправлялся,
Хозяйство врозь пошло, работа стала,
У Анны в то же время родился
Еще ребенок — мальчик, но больной,
Худой и бледный, — не жилец на свете,
А горькая забота и обуза
Для матери, да лишний рот в семье.
Лежал Андрей, безпомощный и слабый,
В лубках, прикованный к постели
Болезнью тяжкой, у чужих людей,
В чужом углу, и, словно страшный сон,
Нужда и нищета, семье любимой
Грозившая, все грезились ему,
Покоя не давали по ночам:
Не справиться ему теперь с бедой!
‘Пропало все… Пойдет хозяйство прахом…
И Анне милой, дорогой голубке,
Придется побираться Христа ради,
А деткам горемычным — голодать…’
Терзалось и рвалось на части сердце.
Упал он духом, возроптал на Бога,
На горькую судьбу.
Но про его несчастье
Узнал купец — хозяин корабля,
Тот самый, у кого служил он прежде,
И, навестив его, утешил сразу: —
‘Ты, друг Андрей, не вешай головы,
А поправляйся, набирайся силы.
Поправишься, — поедем-ка со мною
Опять в Китай, на нашем корабле
Есть место для тебя, мне нужен кормчий,
Хороший, опытный, тебя я знаю, —
Ты верный человек, поедешь, что ль?
Мы подождем тебя’.
И согласился
Андрей сейчас на это предложенье,
Блеснул ему надежды новый луч:
‘Вот, — думал он, — негаданное счастье!
Устрою все делишки, развяжусь, —
На скопленное жалованье там
Китайского товару накуплю,
Вернусь домой, продам здесь с барышом…
Но, уезжая, с чем оставить Анну
И ребятишек? Вот еще загвоздка!’
Заныло снова у Андрея сердце,
‘Неужто ж отказаться от поездки,
Счастливый случай пропустить, и биться,
Как рыба Рб лед, вечно, из-за хлеба?..’
Он думал, долго думал и решил:
Взять у хозяина задатку малость,
Да лодку и рыбацкие все снасти
Продать… ‘Что будешь делать! Хоть и жаль
Кормилицу-то лодочку мою, —
Продам ее, куплю на эти деньги
Товару кой-какого мелочного,
Да и открою лавочку в слободке,
Пусть Анна там торгует без меня
И кормится, пока я не вернусь’.
Так ладно все решил он в голове.
Пока лежал больной, так все обдумал
Умно и ловко… Но когда домой,
Поправившись, вернулся, и ему
На встречу бросилась бедняжка Анна
С больным малюткой сыном на руках,
Когда она, вся бледная, припала
С безумным криком радости, в слезах,
К нему на грудь и замерла от счастья,
Когда ее и худенького крошку
Он обнял разом и к себе прижал, —
Страшна ему разлука показалась.
И он не в силах был жене сказать,
Что место получил на корабле
И порешил ее с детьми покинуть,
Отправиться надолго в дальний путь.
Он разговор об этом отложил
На завтра, чтоб не огорчилась Анна.
И вот настало ‘завтра’.
С первых слов
Андрея о поездке, в сердце Анны
Кольнуло что-то. Чуяло оно
Недоброе. И в жизни первый раз
Она не покорилась воле мужа,
А спорила, просила, умоляла.
Ломая руки, чтоб не уезжал,