Сочельникъ въ горной хижин.
Сочельникъ въ горной хижин.
Кнутъ Гамсунъ.
Полное собраніе сочиненій.
Томъ первый.
Изданіе В. М. Саблина.
Рабы любви
Переводъ Е. Кившенко.
Изданіе третье.
Москва.— 1909.
http://az.lib.ru
Сочельник в горной хижине, Гамсун Кнут, Год: 1905
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Подъ Рождество выпало много снгу, и маленькій домикъ тамъ высоко въ горахъ едва виднлся изъ-подъ снжной пелены. Видны были только крыша и верхній этажъ. Впрочемъ, это была только хижина съ закутой для одной коровы, свиньи и овцы. Здсь жила зимой и лтомъ вся семья въ полномъ одиночеств.
Мужа звали Торомъ, жену Кирсти, и у нихъ было пятеро дтей отъ Тиміана до Кальдеи включительно. Кальдея жила внизу въ деревн прислугой, а Тиміанъ добился-таки того, что дйствительно переселился въ Америку. Остальные трое ребятъ жили еще въ родительскомъ дом,— два мальчика и двочка: Ринальдусъ, Дидрихъ и Томелена. Томелену звали обыкновенно просто Леной.
Какъ уже сказано, подъ Рождество выпало много снгу, и старый Торъ весь день разгребалъ его лопатой, такъ что почувствовалъ себя къ вечеру усталымъ и измученнымъ. Онъ уже прочелъ все, что полагалось прочесть по молитвеннику въ сочельникъ, и лежалъ теперь на кровати, покуривая трубку. Жена готовила у плиты и ходила взадъ и впередъ по комнат, прибирая все къ мсту.
— Задала ли ты корму скотин? — спросилъ Торъ.
— Ну, конечно! — отвтила жена.
Торъ опять съ минуту молча покурилъ и затмъ сказалъ, посмиваясь въ бороду:
— Что это ты варишь и жаришь цлый вечеръ, жена? Я просто не понимаю, откуда ты все это берешь!
— О, я куда богаче, чмъ вы вс предполагаете! — отвтила Кирста, сама смясь своей шутк.
За ужиномъ вся семья должна была выпить по рюмк водки,— такъ было изстари заведено,— и на долю Ринальдуса выпала обязанность наполнить рюмку для каждаго. Это была для него весьма торжественная минута,— онъ съ трудомъ держалъ въ своей ручонк большой графинъ съ нарисованными на немъ розами. И глаза всхъ наблюдали за нимъ.
— Держи графинъ въ лвой рук, когда наливаешь людямъ старше тебя! — сказалъ отецъ.— Ты ужъ достаточно великъ: теб пора пріучаться быть вжливымъ!
И Ринальдусъ взялъ графинъ въ лвую руку. Онъ наливалъ съ такими предосторожностями, что право было преинтересно наблюдать за нимъ. Онъ высовывалъ языкъ, наклонялъ голову набокъ и только тогда наливалъ.
Ужинъ оказался настоящимъ пиршествомъ: оладьи съ патокой и на каждаго по цлому яйцу. Кром того, можно было сейчасъ замтить, что это сочельникъ, такъ какъ подали еще хлбъ и масло.
Торъ передъ ужиномъ громко прочелъ молитву Лютера. Посл ужина маленькій Дидрихъ ошибся и подошелъ съ протянутой ручонкой благодарить за ужинъ отца и мать. Отецъ не остановилъ его ни словомъ, но, когда мальчикъ поблагодарилъ ихъ обоихъ, онъ сказалъ:
— Ты не долженъ былъ бы благодарить насъ сегодня, Дидрихъ. Въ этомъ нтъ, конечно, большого преступленія, но вдь ты знаешь, что ты долженъ благодарить насъ за ду наканун новаго года.
И Дидриху сдлалось такъ стыдно, что онъ заревлъ, когда братъ и сестра начали надъ нимъ смяться.
Торъ опять легъ на кровать и закурилъ трубку, а жена стала перемывать посуду.
— Да, порядкомъ-таки выпало снгу,— сказала она.
— И этому, кажется, не будетъ конца! — замтилъ Торъ.— Смотри, луна окружена туманнымъ сіяніемъ, и вороны такъ низко летаютъ, что почти касаются земли.
— Значитъ, нечего и думать о томъ, чтобы завтра пойти въ церковь!
— Боже сохрани, ты вроятно не заглянула въ календарь, если надешься завтра на хорошую погоду!
— Нтъ, а что, каково предсказаніе?
— Въ томъ-то и дло, что оно не лучше, чмъ безногій теленокъ. Иначе я бы не сталъ такъ плохо отзываться о немъ.
— Ну, ты, врно, только такъ говоришь!
— Подай-ка мн очки, Ринальдусъ, только смотри, не урони ихъ на полъ! — продолжалъ Торъ.
И онъ еще разъ внимательно просмотрлъ угрожающее предсказаніе.
— На, вотъ, смотри сама! — сказалъ онъ, обращаясь къ жен.— Какъ видишь, не лучше того, что я теб сказалъ!
— Іисусе Христе, спаси насъ всхъ! — проговорила Кирсти, набожно складывая руки.— Это означаетъ сильный снгъ, да?
— Да. Но это еще не самое дурное предсказаніе. Если ты хочешь видть самый грозный рисунокъ, то вотъ на, посмотри тотъ, который предсказанъ на пятое февраля,— право, ни дать ни взять такой же страшный, какъ самъ антихристъ съ двумя рогами.
— Іисусе Христе, помилуй насъ всхъ! А Тиміанъ-то тамъ, въ Америк!
Посл этого восклицанія въ крошечной комнатк воцарилось на время молчаніе. За окномъ начала шумть вьюга, взметая цлые сугробы снга. Дти изрдка обмнивались словами и забавлялись разными предметами, а кошка переходила отъ одного къ другому и позволяла себя гладить.
— Хотлось бы мн знать, что стъ король въ сочелышкъ! — выпалилъ, наконецъ, Дидрихъ.
— Хо-хо! Наврно, у него превкусное масло и сладкіе пирожки! — воскликнула маленькая Лена, которой только что минуло восемь лтъ и которая поэтому не могла придумать ничего лучшаго.
— Вотъ хорошо-то! Сладкіе пирожки, да еще намазанные масломъ,— сказалъ Дидрихъ.— И, быть можетъ, король выпиваетъ одинъ цлый розовый графинъ?
Но Ринальдусъ, какъ самый старшій и уже прошедшій въ школ не мало страницъ изъ хрестоматіи, началъ громко смяться надъ такими рчами.
— Только одинъ розовый графинъ! Хо-хо, король выпиваетъ, по крайней мр, двадцать графиновъ!
— Двадцать, говоришь ты?
— Да, это самое меньшее!
— Нтъ, ты просто съ ума сошелъ, Ринальдусъ, невозможно выпить больше двухъ графиновъ! — возразила мать, стоявшая у плиты. Но тутъ въ разговоръ вмшался и Торъ.
— Ну, что ты тамъ городишь! — сказалъ онъ.— Неужели же вы воображаете, что король пьетъ простую водку? Король пьетъ нчто такое, что называется шампанскимъ напиткомъ, да, вотъ что я вамъ скажу. Каждая бутылка такого напитка стоитъ отъ пяти до шести кронъ, смотря по тому, какая на него стоитъ цна въ Англіи. И король съ самаго ранняго утра и до поздней ночи не пьетъ ничего, кром шампанскаго напитка. И каждый разъ, какъ онъ опорожнитъ стаканъ, онъ съ такой силой ставитъ его на столъ, что стаканъ разлетается въ дребезги. И онъ говоритъ принцесс:— Убери-ка его прочь! — говоритъ онъ.
— Но скажи ты мн, Христа ради, зачмъ онъ каждый разъ разбиваетъ стаканъ? — спросила Кирсти.
— Ха, какой вопросъ! Неужели ты думаешь, онъ унизится до того, что будетъ пить изъ одного и того же стакана? Такой-то человкъ, какъ онъ!
Пауза.
— Положительно, я не понимаю, откуда ты все это знаешь! — сказала присмирвшая Кирсти.
— Ахъ, и я знаю очень немногое,— отвтилъ Торъ, но въ мое время не такъ-то легко было отвертться отъ пастора, какъ теперь. Тогда надо было кое-что да знать о разныхъ предметахъ.
Сказавъ это, Торъ поднялся съ кровати, отложилъ въ сторону свою трубку и спросилъ, гд порохъ. Онъ прекрасно зналъ, гд спрятанъ порохъ, такъ какъ самъ закопалъ его тутъ же возл кровати, когда въ послдній разъ вернулся отъ молочнаго торговца, но онъ все же спросилъ, гд порохъ, и тмъ вызвалъ во всхъ присутствующихъ праздничное, торжественное настроеніе.
Когда порохъ достали, Торъ раздлилъ его на три равныя части и завернулъ въ треугольныя бумажки. Затмъ надлъ шапку, а дти съ большимъ любопытствомъ окружили его, прося позволенія пойти съ нимъ, такъ какъ знали, что за этимъ послдуетъ. И скоро Кирсти осталась одна въ хижин.
Торъ и дти съ большимъ трудомъ пробрались по снжнымъ сугробамъ до коровника. Они хотли тамъ жечь порохъ. Мятель выла вокругъ нихъ и заносила ихъ снгомъ. Торъ перекрестился, затмъ открылъ дверь коровника и, войдя, вторично перекрестился. Въ коровник было почти темно и тихо, и въ этой тишин было слышно, какъ корова мрно жевала свою жвачку. Торъ зажегъ огарокъ и поочереди поджегъ кучки пороха,— одну для коровы, другую — для свиньи, третью — для овцы. Дти съ тайной дрожью слдили за нимъ, и никто изъ нихъ не произнесъ ни слова. Затмъ Торъ опять перекрестился и вышелъ. Онъ крикнулъ мимоходомъ маленькой Лен, оставшейся поглядть овцу, чтобы она поторопилась и скоре шла за нимъ. И Торъ съ дтьми вернулся въ теплую комнату.
— Вотъ такъ погода на двор,— сказалъ онъ.— Кажется, какъ будто гора вся дымится.
Онъ опять легъ на кровать въ ожиданіи кофе, а дти принялись забавляться у стола разными игрушками. Они становились все шумливе и весело смялись надъ каждымъ пустякомъ. Торъ разговаривалъ черезъ всю комнату съ женой.
— Да, хотлось бы мн очень знать, гд… Нтъ, дти, это ужъ слишкомъ! Вы такъ шумите, что не разслышишь и собственныхъ словъ… Я хотлъ бы знать, куда бы мн пойти поискать работы! — сказалъ онъ.
Жена принялась разливать кофе.
— Ахъ, да съ Божьей помощью найдется работа.
— Разв вотъ тамъ внизу въ деревн найдется какая работа, молотьба, что ли!
— Ну, да тамъ ужъ что-нибудь да найдется! Ступай-ка, напейся кофе.
Торъ выпилъ кофе и закурилъ трубку. Онъ отозвалъ жену въ сторону, къ самой двери, сталъ съ ней о чемъ-то тихо шептаться, такъ что дти пустились на всевозможныя хитрости, чтобы подслушать, о чемъ они говорятъ. Но они не могли ничего разслышать, Когда же маленькая Лена просунула между родителями свою любопытную рожицу, ее сейчасъ же прогнали, и братья воскликнули съ злорадствомъ:
— Ну, что, видишь, получила-таки!
Но Лена была такая хорошенькая и ласковая, что ни у кого не хватало духа долго дразнить ее. И Ринальдусъ сейчасъ же подарилъ ей въ утшеніе большую блестящую пуговицу, желая порадовать тмъ немногимъ, что самъ имлъ.
Отецъ направился къ шкафу и вынулъ оттуда пакетъ. Это была посылка отъ Тиміана изъ Америки, и въ ней находилось боа изъ темнаго мягкаго мха съ хвостиками. Тиміанъ наврно вспомнилъ, до чего бываетъ холодно у нихъ въ горахъ, и поэтому-то онъ послалъ домой это боа, самое теплое изъ всего, что ему попадалось въ руки. Да наврно оно и не очень дешево стоило!
Но кому должно было достаться это боа? Торъ и его жена долго и пространно обсуждали этотъ вопросъ и, наконецъ, ршили отдать это боа Ринальдусу: онъ былъ самый старшій изъ дтей, кром того, ему приходилось часто ходить въ деревню, такъ что, собственно, ему не лишнее было имть что-нибудь теплое.
— Ринальдусъ, поди сюда! — сказалъ Торъ,— смотри, вотъ теб повязка на шею: это прислалъ теб братъ Тиміанъ. Это хорошая, теплая повязка. Смотри же, обращайся съ ней поосторожне, чтобы ты могъ явиться въ такой важной штук, когда теб придется стоять передъ пасторомъ во время конфирмаціи. На, возьми и носи на здоровье!
И вс присутствующіе стали любоваться и восхищаться прекраснымъ подаркомъ. Мягкое боа въ теченіе получаса оглядывалось и ощупывалось всми по очереди, а маленькая Лена не переставала гладить его своей маленькой посинвшей отъ холода ручкой. Но ей не позволили слишкомъ нажимать на мхъ, и вообще она не должна его трогать,— она слишкомъ еще мала для этого. Зато она получила маленькую свчку, и она поминутно зажигала ее и опять тушила, чтобы не сразу сжечь. Одинъ только Дидрихъ ничего не получилъ, но отецъ утшилъ его общаніемъ купить ему новую книжку Ветхаго Завта, какъ только заработаетъ молотьбой немного денегъ.
Снгъ все больше и больше заносилъ окна хижинки, хлопья снга по временамъ врывались черезъ отверстіе трубы въ комнату и попадали въ огонь и на плиту. Было довольно поздно, и пора было ложиться спать. Утромъ вдь предстояла трудная работа — разгребать весь этотъ снгъ.
— Да, да, отправляйтесь-ка, дти, на чердакъ и ложитесь спать,— сказалъ Торъ,— помолитесь Іисусу Христу, прежде чмъ заснете, и не забудьте положить крестное знаменіе на лицо и грудь.
И дти одинъ за другимъ осторожно поднялясь по лстниц. Ринальдусу позволили унести съ собой боа, завернутое въ тонкую бумагу, а Лена шла впереди всхъ съ зажженной свчкой въ рук…
Въ полночь, когда вс спали, мать внизу услыхала какой-то шорохъ на чердак. Она громко спросила, кто тамъ не спитъ наверху, но отвта не послдовало. Все безмолвствовало. Спустя нкоторое время на чердак пробжали по полу маленькія голыя ножки — осторожно, едва слышно. Это была маленькая Лена, прокравшаяся въ темнот къ боа, чтобы его покрпче погладить, и порядкомъ струсившая, какъ бы ее не застали на мст преступленія.
Мягкое, прекрасное боа! Самый богатый предметъ, когда-либо бывшій въ этой убогой горной хижин! И Ринальдусъ съ величайшей осторожностью надвалъ его два раза, отправляясь въ церковь.
И все же, несмотря на такую осторожность, лтомъ изъ боа стали лзть волосы, и въ хвостикахъ завелась моль.