Собака Баскервилей, Дойль Артур Конан, Год: 1900 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 166 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Собака Баскервилей

Приключеніе Шерлока Холмса

Конанъ Дойля

съ англйскаго переводъ Е. Н. Ломиковской

Изданіе редакціи ‘Новаго Журнала Иностранной Литературы’

С.-Петербургъ

Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13

1902

http://az.lb.ru

Мистеръ Шерлокъ Холмсъ.

Мистеръ Шерлокъ Холмсъ, имвшій обыкновеніе вставать очень поздно, за исключеніенъ тхъ нердкихъ случаевъ, когда вовсе не ложился спать, сидлъ за завтракомъ. Я стоялъ на коврик передъ каминомъ и держалъ въ рукахъ трость, которую нашъ поcтитель забылъ наканун вечеромъ. Это была красивая, толстая палка съ круглымъ набалдашникомъ. Какъ разъ подъ нимъ палку обхватывала широкая (въ дюймъ ширины) серебряная лента, а на этой лент было выгравировано: ‘Джэмсу Мортимеру, M. R. С. S. отъ его друзей изъ С. С. Н.’ и годъ ‘1884’. Это была какъ разъ такого рода трость, какую носятъ обыкновенно старомодные семейные доктора,— почтенная, прочная и надежная,

— Что вы съ нею длаете, Ватсонъ?

Холмсъ сидлъ ко мн спиной, а я ничмъ не обнаружилъ своего занятія.

— Почему вы узнали, что я длаю? У васъ, должно быть, есть глаза въ затылк.

— У меня по крайней мр есть хорошо отполированный кофейникъ, и онъ стоитъ передо мною,— отвтилъ онъ. Но скажите мн, Ватсонъ, что вы длаете съ тростью нашего постителя? Такъ какъ мы къ несчастію упустили его визитъ и не имемъ понятія о томъ, зачмъ онъ приходилъ, то этотъ знакъ памяти пріобртаетъ извстное значеніе. Послушаемъ, какое вы составили представленіе о человк, разсмотрвъ его трость.

— Я думаю,— сказалъ я, пользуясь, насколько могъ, методомъ моего товарища,— что докторъ Мортимеръ удачный пожилой врачъ, пользующійся уваженіемъ, разъ знакомые оказали ему вниманіе этимъ подаркомъ.

— Хорошо! — одобрилъ Холмсъ. Прекрасно!

— Я также думаю, что онъ, вроятно, деревенскій врачъ и длаетъ много визитовъ пшкомъ.

— Почему?

— Потому что эта трость, очень красивая, когда была новою, до-того исцарапана, что врядъ ли ее могъ бы употреблять городской врачъ. Желзный наконечникъ до-того истертъ, что, очевидно, съ нею совершено не малое число прогулокъ.

— Совершенно здраво! — замтилъ Холмсъ.

— Затмъ на ней выгравировано ‘отъ друзей изъ С. С. Н.’. Я полагаю, что эти буквы означаютъ какую-нибудь охоту (hunt), какое-нибудь мстное общество охотниковъ, членамъ котораго онъ, можетъ бытъ, подавалъ медицинскую помощь, за что они и сдлали ему этотъ маленькій подарокъ.

— Право, Ватсонъ, вы превосходите самого себя,— сказалъ Холмсъ, отодвигая стулъ и закуривая папироску. Я долженъ сказать, что во всхъ вашихъ любезныхъ разсказахъ о моихъ ничтожныхъ дйствіяхъ вы слишкомъ низко оцнивали свои собственныя способности. Можетъ быть, вы сами и не освщаете, но вы проводникъ свта. Нкоторые люди, не обладая сами геніемъ, имютъ замчательную способность вызывать его въ другихъ. Признаюсь, дорогой товарищъ, что я въ большомъ долгу у васъ.

Никогда раньше не говорилъ онъ такъ много, и я долженъ сознаться, что слова его доставили мн большое удовольствіе, потому что меня часто обижало его равнодушіе къ моему восхищенію имъ и къ моимъ попыткамъ предать гласности его методъ. Я также гордился тмъ, что настолько усвоилъ его систему, что примненіемъ ея заслужилъ его одобреніе. Холмсъ взялъ у меня изъ рукъ трость и разсматривалъ ее нсколько минутъ невооруженнымъ глазомъ. Затмъ, съ выраженіемъ возбужденнаго интереса на лиц, онъ отложилъ папиросу и, подойдя съ тростью къ окну, сталъ ее снова разсматривать въ лупу.

— Интересно, но элементарно,— произнесъ онъ, садясь въ свой любимый уголокъ на диван. Есть, конечно, одно или два врныхъ указанія относительно трости. Они даютъ намъ основаніе для нсколькихъ выводовъ.

— Разв я упустилъ что-нибудь изъ вида? — спросилъ я съ нкоторою самонадянностью. Полагаю,— ничего важнаго?

— Боюсь, дорогой Ватсонъ, что большинство вашихъ заключеній ошибочно. Я совершенно искренно сказалъ, что вы вызываете во мн мысли, и, замчая ваши заблужденія, я случайно напалъ на истинный слдъ. Я не говорю, что вы вполн ошиблись. Человкъ этотъ, безъ сомннія, деревенскій врачъ, и онъ очень много ходитъ.

— Такъ я былъ правъ.

— Настолько, да.

— Но это же и все.

— Нтъ, нтъ, милый Ватсонъ, не все, далеко не все. Я, напримръ, сказалъ бы, что подарокъ доктору сдланъ скоре отъ госпиталя, чмъ отъ охотничьяго общества, и разъ передъ этимъ госпиталемъ поставлены буквы С. C., то само собою напрашиваются на умъ слова ‘Чэрингъ-Кроссъ’ (Charing-Cross Hospital).

— Вы, можетъ бытъ, правы.

— Все говоритъ за такое толкованіе. И если мы примемъ его за основную гипотезу, то будемъ имть новыя данныя для возстановленія личности этого неизвстнаго постителя.

— Ну такъ, предлолагая, что буквы С. С. Н. должны означать Чэрингъ-Кросскій госпиталь, какіе же мы можемъ сдлать дальнйшіе выводы?

— Разв вы не чувствуете, какъ они сами напрашиваются? Вы знакомы съ моею системой — примняйте ее.

— Для меня ясно только одно очевидное заключеніе, что человкъ этотъ практиковалъ въ город, прежде чмъ перехать въ деревню.

— Мн кажется, что мы можемъ пойти нсколько дальше. Продолжайте въ томъ-же направленіи. По какому случаю вроятне всего могъ бытъ сдланъ этотъ подарокъ? Когда друзья его могли сговориться, чтобы доказать ему свое расположеніе? Очевидно, въ тотъ моментъ, когда докторъ Мортимеръ покидалъ госпиталь съ тмъ, чтобы заняться частной практикой. Мы знаемъ, что былъ сдланъ подарокъ. Мы полагаемъ, что докторъ Мортимеръ промнялъ службу въ городскомъ госпитал на деревенскую практику. Такъ будетъ ли слишкомъ смлымъ выводъ, сдланный изъ этихъ двухъ посылокъ, что докторъ получилъ подарокъ по случаю этой перемны?

— Конечно, это, повидимому, такъ и было.

— Теперь замтьте, что онъ не могъ бытъ въ штат госпиталя, потому что только человкъ съ прочно установившеюся практикою въ Лондон могъ занимать такое мсто, а такой человкъ не ушелъ бы въ деревню. Кмъ же онъ былъ? Если онъ занималъ мсто въ госпитал, а между тмъ не входилъ въ его штатъ, то онъ могъ быть только врачомъ или хирургомъ кураторомъ,— немногимъ боле студента старшаго курса. Онъ ушелъ изъ госпиталя пять лтъ назадъ,— годъ обозначенъ на трости. Такимъ образомъ, милый Ватсонъ, вашъ почтенный, пожилой семейный врачъ улетучивается, и является молодой человкъ не старше тридцати лтъ, любезный, не честолюбивый, разсянный и обладатель любимой собаки, про которую я въ общихъ чертакъ скажу, что она больше терьера и меньше мастифа.

Я недоврчиво засмялся, когда Шерлокъ Холмсъ, сказавъ это, прислонился къ дивану и стадъ выпускать къ потолку колечки дыма.

— Что касается до вашего послдняго предположенія, то я не имю средствъ его проврить,— сказалъ я,— но, по крайней мр, не трудно найти нкоторыя свднія о возраст и профессіональной карьер этого человка,,

Съ моей небольшой полки медицинскихъ княгъ я взялъ врачебный указатель и открылъ его на имени Мортимеръ, ихъ было нсколько, но только одно изъ нихъ могло относитъся къ нашему постителю. Я прочелъ вслухъ слдующія свднія о немъ:

‘Мортимеръ, Джэмсъ, M. R. С. L., 1882, Грпмпенъ, Дартмуръ, De von, врачъ-кураторъ, съ 1882 по 1884 въ Чэрингъ-Кросскомъ госпитал. Получилъ Джаксоновскую премію за сравнительную патологію съ этюдомъ подъ заглавіемъ: ‘Наслдственна ли болзнъ?’ Членъ кореспондентъ шведскаго патологическаго общества, авторъ статей: ‘Нсколько причудъ атавизма’ (Ланцетъ, 1882), ‘Прогрессируемъ ли мы?’ (Психологическій журналъ, мартъ, 1883 г.). Служитъ въ приходахъ Гримпенъ, Торелей и Гай Барро’.

— Ни малйшаго намека, Ватсонъ, на мстное общество охотниковъ,— сказалъ Холмсъ съ саркастическою улыбкою,— но деревенскій врачъ, какъ вы проницательно замтили. Я думаю, что мои выводы достаточно подтверждены. Что же касается до приведенныхъ мною прилагательныхъ, то, если не ошибаюсь, они были: любезный, нечестолюбивый и разсянный. Я по опыту знаю, что въ этомъ мір только любезный человкъ получаетъ знаки вниманія, только не честолюбивый покидаетъ лондонскую карьеру для деревенской практики и только разсянный оставляетъ, вмсто визитной карточки, свою трость, прождавъ васъ въ вашей комнат цлый часъ.

— A собака?

— Имла обыкновеніе носить за своимъ господиномъ эту трость. Такъ какъ эта трость тяжела, то собака крпко держала ее за середину, гд ясно видны слды ея зубовъ. Пространство, занимаемое этими слдами, показываетъ что челюсть собаки велика для терьера и мала для мастпфа. Это, должно быть… ну да, конечно, это кудрявый спаньель.

Холмсъ всталъ съ дивана и, говоря такимъ образомъ, ходилъ по комнат. Затмъ онъ остановился у окна. Въ его голос звучала такая увренность, что я съ удивленіемъ взглянулъ на него.

— Милый другъ, какъ вы можете быть такъ уврены въ этомъ?

— По той простой причин, что я вижу собаку на порог нашей двери, а вотъ и звонокъ ея господина. Пожалуйста, не уходите, Ватсонъ. Онъ вашъ коллега, и ваше присутствіе можетъ быть полезнымъ для меня. Наступилъ, Ватсонъ, драматическій моментъ, когда вы слышите на лстниц шаги человка, который долженъ внести что-то въ вашу жизнь, и вы не знаете, къ добру ли это или нтъ. Что нужно доктору Джэмсу Мортимеру, человку науки, отъ Шерлока Холмса. спеціалиста по преступленіямъ? — войдите.

Видъ нашего постителя удивилъ меня, потому что я ожидалъ типичнаго деревенскаго врача. Онъ былъ очень высокаго роста, тонкій, съ длиннынъ носомъ, похожимъ на клювъ, выдававшимся между двумя острыми, срыми глазами, близко поставленными и ярко блествшими изъ-за очковъ въ золотой оправ. Онъ былъ одтъ въ профессіональный, но неряшливый костюмъ: его сюртукъ былъ грязноватъ, а брюки потерты. Хотя онъ былъ еще молодъ, но спина его уже была сгорблена, и онъ шелъ, нагнувъ впередъ голову, съ общимъ выраженіемъ пытливой благосклонности. Когда онъ вошелъ, взглядъ его упалъ на трость въ рукахъ Холмса, и онъ подбжалъ къ ней съ радостнымъ возгласомъ:

— Какъ я доволенъ! Я не былъ увренъ, здсь ли я ее оставилъ или въ пароходной контор. Я бы не хотлъ ни за что на свт потерять эту трость.

— Это, какъ видно, подарокъ,— сказалъ Холмъ.

— Да, сэръ…

— Отъ Чэрингъ-Кросскаго госпиталя?

— Отъ нсколькихъ друзей, служащихъ тамъ, по случаю моей свадьбы.

— Ай, ай, это скверно,— сказалъ Холмсъ, качая головой.

Глаза доктора Мортамера блеснули сквозь очки кроткимъ удивленіемъ.

— Почему же это скверно?

— Только потому, что вы разбили наши маленькіе выводы. По случаю вашей свадьбы, говорите вы?

— Да, сэръ. Я женился и оставилъ госпиталь, а вмст съ нимъ и всякія надежды на практику консультанта. Это было необходимо для того, чтобы я могь завести свой собственный домашній очагъ.

— Ага, такъ мы въ сущности уже не такъ ошиблись,— сказалъ Холмсъ. Итакъ, докторъ Джэмсъ Мортимеръ…

— Мистеръ, сэръ, мистеръ… скромный врачъ.

— И очевидно человкъ съ точнымъ мышленіемъ.

— Пачкунъ въ наук, мистеръ Холмсъ, собиратель раковинъ на берегахъ великаго неизслдованнаго океана. Полагаю, что я обращаюсь къ мистеру Шерлоку Холмсу, а не…

— Нтъ, это мой другъ, докторъ Ватеонъ.

— Очень радъ, что встртилъ васъ, сэръ. Я слышалъ ваше имя въ связи съ именемъ вашего друга. Вы очень интересуете меня, мистеръ Холмсъ. Я съ нетерпніемъ ожидалъ увидть такой доликоцефальный черепъ и столь хорошо выраженное развитіе надглазной кости. Вы ничего не будете имть, если я проведу пальцемъ по вашему теменному шву? Снимокъ съ вашего черепа, пока оригиналъ его еще дятеленъ, составилъ бы украшеніе всякаго антропологическаго музея. Я вовсе не намренъ быть неделикатнымъ, но признаюсь, что жажду вашего черепа.

Шерлокъ Холмсъ указалъ странному постителю на стулъ и сказалъ:

— Я вижу, сэръ, что вы восторженный поклонникъ своей идеи, какъ и я своей. Я вижу по вашему указательному пальцу, что вы сами скручиваете себ папиросы. Не стсняйтесь курить.

Поститель вынулъ изъ кармана табакъ и бумажку, и съ поразительною ловкостью скрутилъ папироску. У него были длинные дрожащіе пальцы, столь же подвижные и безпокойные, какъ щупальцы наскомаго.

Холмсъ молчалъ, но его быстрые взгляды доказывали мн, насколько онъ интересуется нашимъ удивительнымъ гостемъ.

— Я полагаю, сэръ,— сказалъ онъ, наконецъ,— что вы сдлали мн честь придти сюда вчера вечеромъ и опять сегодня не съ исключительной цлью изслдовать мой черепъ?

— Нтъ, сэръ, нтъ, хотя я счастливъ, что получилъ и эту возможность. Я пришелъ къ вамъ, мистеръ Холмсъ, потому, что признаю себя непрактичнымъ человкомъ и потому, что я внезапно сталъ лицомъ къ лицу съ очень серіозной и необыкновенной задачей. Признавая васъ вторымъ экспертомъ въ Европ…

— Неужели, сэръ! Могу я васъ спросить, кто иметъ честь быть первымъ?— спросилъ Холмсъ нсколько рзко.

— Но точно научный умъ Бертильона будетъ всегда имть сильное вліяніе.

— Такъ не лучше ли вамъ посовтоваться съ нимъ?

— Я говорилъ, сэръ, объ ум точно научномъ. Что же касается до практически длового человка, то всми признано, что вы въ этомъ отношеніи единственный. Надюсь, сэръ, что я неумышленно не…

— Немножко,— сказалъ Холмсъ. Я думаю, докторъ Мортимеръ, что вы сдлаете лучше, если, безъ дальнйшихъ разговоровъ, будете добры просто изложить мн, въ чемъ заключается задача, для разршенія которой требуется моя помощь.

II.

Проклятіе надъ Баскервилями.

— У меня въ карман рукопись,— началъ Джэмсъ Мортимеръ.

— Я это замтилъ, какъ только вы вошли въ комнату,— сказалъ Холмсъ.

— Это старая рукопись.

— Не нове восемнадцатаго столтія, если это только не поддлка.

— Какъ могли вы это узнать, сэръ?

— Все время, пока вы говорили, изъ вашего кармана выглядывало дюйма два этой рукописи. Плохимъ былъ бы я экспертомъ, если бы не могь указать на эпоху документа съ точностью приблизительно до десяти лтъ. Можетъ быть, вы читали мою небольшую монографію объ этомъ. Я отношу этотъ документъ къ 1730 году.

— Точная его дата 1742. При этомъ докторъ Мортимеръ вынулъ документъ изъ кармана. Эта фамильная бумага была мн доврена сэромъ Чарльзомъ Баскервилемъ, внезапная и загадочная смерть котораго около трехъ мсяцевъ назадъ произвела такое возбужденіе въ Девоншир. Я могу сказать, что былъ его другомъ и врачомъ. Это былъ, сэръ, человкъ сильнаго ума, строгій, практичный и съ столь же мало развитымъ воображеніемъ, какъ у меня самого. Между тмъ онъ серіозно отнесся къ этому документу, и его умъ былъ подготовленъ къ постигшему его концу.

Холмсъ протянулъ руку за рукописью и разгладилъ ее на своемъ колн.

— Замтьте, Ватсонъ, перемежающіеся длинные и короткіе ‘S’. Это одно изъ нсколькихъ указаній, давшихъ мн возможность спредлить дату.

Я посмотрлъ изъ-за его плеча на желтую бумагу и поблекшее письмо. Въ заголовк было написано: ‘Баскервиль-голль’, а внизу,— большими цифрами нацарапано: ‘1742’.

— Это иметъ видъ какого-то разсказа.

— Да, это разсказъ одной легенды, которая въ ходу въ семейств Баскервиль.

— Но, насколько я понимаю, вы желаете посовтоваться со мною о чемъ-то боле современномъ и практичномъ?

— О самомъ современномъ. О самомъ практическомъ спшномъ дл, которое должно быть ршено въ двадцать четыре часа. Но рукопись не длинная и тсно связана съ дломъ. Съ вашего позволенія я прочту ее вамъ.

Холмсъ прислонился къ спинк кресла, сложилъ вмст кончики пальцевъ обихъ рукъ и закрылъ глаза съ выраженіемъ покорности. Докторъ Мортимеръ повернулъ рукопись къ свту и сталъ читать высокимъ, надтреснутымъ голосомъ слдующій любопытный разсказъ:

‘Много говорилось о происхожденіи Баскервильской собаки, но такъ какъ я происхожу по прямой линіи отъ Гюго Баскервиля, и такъ какъ я слышалъ эту исторію отъ моего отца, а онъ отъ своего, то я изложилъ ее съ полною увренностью, что она произошла именно такъ, какъ тутъ изложена. И я бы желалъ, чтобы вы, сыновья мои, врили въ то, что та же самая Справедливость, которая наказываетъ грхъ, можетъ также милостиво простить его, и что нтъ того тяжелаго проклятія, которое бы не могло быть снято молитвою и раскаяніемъ. Такъ научитесь изъ этого разсказа не страшиться плодовъ прошлаго, но скоре быть предусмотрительными на счетъ будущаго, дабы скверныя страсти, отъ которыхъ такъ жестоко пострадалъ нашъ родъ, не были снова распущены на нашу погибель.

‘Итакъ, знайте, что во время великаго возстанія (на исторію котораго, написанную ученымъ лордомъ Кларендономъ, я долженъ серіозно обратить ваше вниманіе) помстье Баскервиля находилось во владніи Гюго Баскервиля, самаго необузданнаго, нечестиваго безбожника. Эти качества сосди простили бы и ему, потому что они никогда не видли, чтобы святые процвтали въ этой мстности, но онъ отличался такимъ жестокимъ развратомъ, что имя его сдлалось притчей на всемъ Запад. Случилось такъ, что Гюго полюбилъ (если можно выразить столь прекраснымъ словомъ его гнусную страсть) дочь зажиточнаго крестьянина, арендовавшаго земли близъ Баскервильскаго помстья. Но молодая двушка, скромная и пользовавшаяся добрымъ именемъ, постоянно избгала его, страшась его дурной славы.

‘Однажды, въ день Михаила Архангела, Гюго съ пятью или шестью изъ своихъ бездльныхъ и злыхъ товарищей прокрался на ферму и похитилъ двушку, пока отецъ ея и братья были въ отсутствіи, что ему было прекрасно извстно. Двушку привезли въ замокъ и помстили въ комнат верхняго этажа, а Гюго и его друзья предались, по своему обыкновенію, продолжительной ночной оргіи. Между тмъ бдная двушка, слыша псни, крики и страшную ругань, доходившія до нея снизу, чуть съ ума не сошла, потому что, когда Гюго Баскервиль былъ пьянъ, то, говорятъ, употреблялъ такія слова, которыя могли сразить человка, слышавшаго ихъ. Наконецъ доведенная до крайняго ужаса_? она сдлала то, что устрашило бы самаго храбраго мужчину: при помощи плюща, покрывавшаго (и по нын покрывающаго) южную стну, она спустилась съ карниза и побжала черезъ болото по направленію къ ферм своего отца, отстоявшей отъ замка на девять миль.

‘Немного поздне Гюго вздумалъ отнести своей гость пость и попить,— а можетъ быть и еще что-нибудь худшее, и нашелъ клтку пустою, — птичка улетла. Имъ тогда точно овладлъ дьяволъ, и онъ, бросившись внизъ, вбжалъ въ столовую, вскочилъ на большой столъ, опрокидывая бутылки и кушанья, и закричалъ во все горло, что онъ готовъ въ эту же ночь предать свое тло и душу нечистому духу, только бы ему удалось догнать двушку. Кутилы стояли разиня ротъ при вид бшенства своего хозяина, какъ вдругъ одинъ изъ нихъ, боле другихъ злой, а можетъ быть боле пьяный, закричалъ, что слдовало бы выпустить на нее собакъ. Услыхавъ это, Гюго выбжалъ изъ дому и, вызывая конюховъ, приказалъ имъ осдлать его кобылу и выпуститъ собакъ. Когда это было сдлано, онъ далъ собакамъ понюхать головной платокъ двушки, толкнулъ ихъ на слдъ и съ громкимъ крикомъ полетлъ по болоту, освщенному луной.

‘Кутилы продолжали стоять, вытаращивъ глаза, не понимая, что такое было предпринято столь поспшно. Но вдругъ ихъ отяжелвшіе мозги прояснились, и они отдали себ отчетъ въ томъ, что должно совершиться на болот. Вс взволновались: кто требовалъ свой пистолетъ, кто свою лошадь_? а кто еще бутылку вина. Наконецъ, они пришли въ себя и всею гурьбою (тринадцать всего человкъ) сли на лошадей и пустились догонять Гюго. Мсяцъ ясно свтилъ надъ ними, и они быстро скакали вс рядомъ по тому направленію, по которому обязательно должна была бжать двушка, если она хотла вернуться домой.

‘Они проскакали дв-три мили, когда встртили одного изъ ночныхъ пастуховъ на болот и спросили его, не видалъ ли онъ охоты, Исторія гласитъ, что человкъ этотъ былъ до-того пораженъ страхомъ, что еле могъ говорить, но, наконецъ, сказалъ, что видлъ несчастную двушку и собакъ, бжавшихъ по ея слдамъ. ‘Но я видлъ еще больше этого,— прибавилъ онъ,— Гюго Баскервиль обогналъ меня на своей вороной кобыл, а за нимъ молча бжала собака,— такое исчадіе ада, какое не дай мн Богь никогда видть за своими пятами’. Пьяные помщики выругали пастуха и продолжали свой путь. Но вскор по ихъ кож пробжали мурашки, потому что они услыхали быстрый стукъ копытъ и тотчасъ же увидли на болот скакавшую мимо нихъ вороную кобылу, забрызганную блой пной, съ волочащимися поводьями и пустымъ сдломъ. Кутилы собрались тсне другъ къ другу, потому что ихъ обдалъ страхъ, но они все-таки продолжали подвигаться по болоту, хотя каждый, будъ онъ одинъ, радъ былъ бы повернуть обратно. Они хали медленно и, наконецъ, добрались до собакъ. Хотя он вс были знамениты своею смлостью и дрессировкой, однако же, тутъ, собравшись въ кучу, выли надъ выемкой въ болот, нкоторыя отскакивали отъ нея, другія же, дрожа и вытаращивъ глаза, смотрли внизъ.

‘Компанія, протрезвившаяся, какъ можно думать, остановилась. Большинство всадниковъ ни за что не хотло двигаться дальше, но трое изъ нихъ, самыхъ смлыхъ, а можетъ-быть и самыхъ пьяныхъ, спустились во впадину. Передъ ними открылось широкое пространство, на которомъ стояли большіе камни, видимые тамъ еще и теперь и поставленные здсь въ древнія времена какимъ-нибудь забытымъ народомъ Мсяцъ ярко освщалъ площадку, и въ центр ея лежала несчастная двушка, упавшая сюда мертвою отъ страха и усталости. Но волосы поднялись на головахъ трехъ дьявольски смлыхъ бездльниковъ не отъ этого вида и даже не отъ того, что тутъ же, рядомъ съ двушкою, лежало тло Гюго Баскервиля, а потому, что надъ Гюго стояло, трепля его за горло, отвратительное существо, похожее на собаку, но несравненно крупне когда-либо виднной собаки. Пока всадники смотрли на эту картнну, животное вырвало горло Гюго Баскервиля и повернуло къ нимъ голову съ горящими глазами и разинутою челюстью, съ которой капала кровь. Вс трое вскрикнули отъ ужаса и ускакали, спасая жизнь, и долго крики ихъ оглашали болото. Одинъ изъ нихъ, говорятъ, умеръ въ ту же ночь отъ того, что онъ видлъ, а двое остальныхъ на всю жизнь остались разбитыми людьми.

‘Такова, сыновья мои, легенда о появленіи собаки, которая съ тхъ поръ была, говорятъ, бичомъ нашего рода. Изложилъ я ее, потому что извстное мене внушаетъ ужаса, чмъ предполагаемое и угадываемое. Нельзя также отрицать, что многіе изъ нашего рода погибли неестественною смсртью,— внезапной, кровавой и таинственной. Но предадимся защит безконечно благостнаго Провиднія, которое не будетъ вчно наказывать невиннаго дальше третьяго или четвертаго поколнія, какъ угрожаетъ Священное Писаніе. A потому я поручаю васъ, сыновья мои, этому Провиднію и совтую вамъ ради предосторожности не проходить по болоту въ темные часы ночи, когда властвуетъ нечистая сила.

(Отъ Гюго Баскервиля его сыновьямъ Роджеру и Джону, съ предупрежденіемъ ничего не говорить объ этомъ сестр своей Елизавет)’.

Когда докторъ Мортимеръ окончилъ чтеніе этого страннаго разсказа, онъ сдвинулъ на лобъ свои очки и пристально уставился въ Шерлока Холмса. Послдній звнулъ и бросилъ окурокъ своей папироски въ камннъ.

— Ну? — спросилъ онъ.

— Разв вы не находите это интереснымъ?

— Для собирателя волшебныхъ сказокъ.

Докторъ Мортимеръ вьшулъ изъ кармана сложенную газету и сказалъ:

— Теперь, мистеръ Холмсъ, мы вамъ дадимъ нчто боле современное. Это ‘Хроника графства Девонъ’ отъ 14-го мая ныншняго года. Она заключаетъ въ себ краткое сообщеніе о фактахъ, сопровождавшихъ смерть сэра Чарльза Баскервиля.

Мой другъ нагнулся нсколько впередъ, и на лиц его выразилось напряженное вниманіе. Нашъ поститель поправилъ очки и началъ читать:

‘Недавняя скоропостижная смерть сэра Чарльза Баскервиля, котораго называли вроятнымъ кандидатомъ на ближайшихъ выборахъ отъ Средняго Девона, набросила мрачную тнь на всю страну. Хотя сэръ Чарльзъ жилъ въ своемъ помсть Баскервиль сравнительно недолго, но его любезность и крайняя щедрость привлекли къ нему любовь и уваженіе всхъ, кто приходилъ съ нимъ въ соприкосновеніе. Въ настояпце дни, изобилующіе nouveaux riches, утшительно видть, когда потомокъ старой фамиліи графства, претерпвшей тяжелые дни, способенъ самъ составить свое состояніе и вернуть своему роду его былое величіе. Извстно, что сэръ Чарльзъ пріобрлъ большой капиталъ спекуляціями въ Южной Африк. Благоразумне тхъ, кто не останавливается, пока колесо фортуны не повернется противъ нихъ, онъ реализировалъ свои барыши и вернулся съ ними въ Англію. Онъ только два года назадъ поселился въ Баскервил, и вс говорятъ объ его широкихъ планахъ перестройки и усовершенствованій, прерванныхъ его смертью. Самъ бездтный, онъ громко выражалъ желаніе, чтобы, еще при его жизни, вся эта часть графства получала выгоду отъ его благосостоянія, и многія имютъ личныя причины оплакивать его преждевременную кончину. О его щедрыхъ пожертвованіяхъ на благотворительныя дла мстныя и во всемъ графств часто говорилось на столбцахъ нашей газеты.

‘Нельзя сказать, чтобы обстоятельства, связанныя со смертью сэра Чарльза, были вполн выяснены слдствіемъ, но, по крайней мр, многое сдлано для того, чтобы опровергнуть слухи, вызванные мстнымъ суевріемъ. Какъ бы то ни было, нтъ ни малйшаго повода подозрвать злодяніе или чтобы смерть произошла отъ чего-нибудь иного, кром самыхъ естественныхъ причинъ. Сэръ Чарльзъ былъ вдовецъ, и можно сказать, что въ нкоторыхъ отношеніяхъ онъ былъ эксцентричнымъ человкомъ: не смотря на свое богатство, онъ имлъ очень скромные вкусы, и весь его домашній штатъ прислуги въ замк Баскервиль состоялъ изъ супруговъ Барриморъ,— мужъ былъ дворецкій, а жена экономкой. Изъ ихъ показаній, подкрпленныхъ свидтельствомъ нсколькихъ друзей, видно, что за послднее время здоровье сэра Чарльза стало ослабвать и что у него была какая-то болзнь сердца, проявлявшаяся измненіями цвта лица, удушьемъ и острыми приступами нервнаго упадка силъ. Докторъ Джэмсъ Мортимеръ, другъ и врачъ покойнаго, показалъ то же самое.

‘Обстоятельства, связанныя съ этимъ случаемъ, очень просты. Сэръ Чарльзъ Баскервиль имлъ обыкновеніе передъ сномъ прогуливаться по знаменитой тисовой алле. Барриморы свидтельствовали о такой привычк его. 14-го мая сэръ Чарльзъ объявилъ о своемъ намреніи хать на другой день въ Лондонъ и приказалъ Барримору уложить вещи. Вечеромъ онъ отправился на свою обыкновенную ночную прогулку, въ продолженіе которой имлъ привычку курить сигару. Съ этой прогулки ему не суждено было вернуться. Въ двнадцать часовъ ночи, видя, что дверь въ переднюю все еще открыта, Барриморъ сталъ безпокоиться и, засвтивъ фонарь, отправился на поиски своего господина. День былъ сырой, и слды сэра Чарльза были ясно видны на алле. На полпути по этой алле есть калитка, выходящая на болото. Видно было, что сэръ Чарльзъ останавливался тутъ не надолго, затмъ продолжалъ свою прогулку по алле, и въ самомъ конц ея было найдено его тло. Туть есть одинъ только необъясненный фактъ, а именно показаніе Барримора о томъ, что, за калиткой, слды шаговъ сэра Чарльса измнили свой характеръ, и казалось, будто онъ шелъ не полной ступней, а только на носкахъ. Нкто Мерфи, цыганъ-барышникъ, находился въ то время на болот, недалеко отъ калитки, но, по собственному его признанію, онъ былъ мертвецки пьянъ. Онъ заявилъ, что слышалъ крики, но не былъ въ состояніи опредлитъ, откуда они шли. На тл сэра Чарльза не было обнаружено никакихъ знаковъ насилія и, хотя свидтельство доктора указывало на невроятное почти искаженіе лица (настолько сильное, что докторъ Мортимеръ сразу не узналъ своего друга и паціента), но было выяснено, что такой симптомъ бываетъ въ случаяхъ удушья и смерти отъ паралича сердца. Такое объясненіе было дано при вскрытіи, доказавшемъ, что сэръ Чарльзъ давно страдалъ органическимъ порокомъ сердца, и слдователь постановилъ свое ршеніе на основаніи медицинскихъ показаній. Хорошо, что все такъ объяснилось, потому что крайне важно, чтобы наслдникъ сэра Чарльза поселился въ замк и продолжалъ доброе дло, столь грустно прерванное. Если бы прозаическій выводъ слдователя не положилъ конца романическимъ исторіямъ, которыя нашептывались по поводу этой смерти, то трудно было бы найти владтеля для Баскервиля. Говорятъ, что ближайшій родственникъ и наслдникъ — сэръ Генри Баскервиль, сынъ младшаго брата сэра Чарльза. По послднимъ извстіямъ, молодой человкъ былъ въ Америк, и теперь собираются свднія о немъ для того, чтобы имть возможность сообщить ему о его наслдств’.

Докторъ Мортимеръ сложилъ газету и положилъ ее обратно въ карманъ.

— Таковы, мистеръ Холмсъ, обнародованные факты, относящіеся къ смерти сэра Чарльза Баскервиля.

— Я долженъ принести вамъ свою благодарность,— сказалъ Шерлокъ Холмсъ,— за то, что вы привлекли мое вниманіе на случай, который представляетъ, конечно, нсколько интересныхъ данныхъ. Я въ то время видлъ мелькомъ нсколько газетныхъ сообщеній объ этомъ, но былъ занятъ маленькимъ дломъ о ватиканской каме и, въ своемъ желаніи угодить пап, упустилъ изъ вида нсколько интересныхъ англійскихъ длъ. Въ этой стать, говорите вы, заключаются вс обнародованные факты?

— Да.

— Такъ сообщите мн интимныя свднія.

Съ этими словами Холмсъ снова прислонился къ спинк кресла, сложилъ концы пальцевъ и принялъ самое безстрастное судейское выраженіе.

— Длая это,— сказалъ Мортимеръ, начинавшій выказывать сильное волненіе,— я говорю то, чего никогда никому не доврялъ. Одинъ изъ мотивовъ, по которому я это скрылъ отъ слдствія, заключается въ томъ, что человку науки крайне непріятно быть заподозрннымъ въ томъ, что онъ раздляетъ народное суевріе. Вторымъ мотивомъ было то, что Баскервильское помстье, какъ говоритъ о томъ газета, осталось бы безъ владльца, если бы что-нибудь усилило его и безъ того мрачную репутацію. По обимъ этимъ причинамъ я думалъ, что имлъ право сказать мене, чмъ зналъ, разъ практически ничего хорошаго не вышло бы изъ моей откровенности, но отъ васъ у меня нтъ никакой причины скрывать что бы то ни было.

— Болото очень мало населено, и т, кто живутъ по сосдству другъ съ другомъ, находятся въ постоянномъ сношеніи. Поэтому я часто видлся съ сэромъ Чарльзомъ Баскервилемъ. За исключеніемъ мистера Франкланда изъ Лафтаръ-голля и мистера Стапльтона — натуралиста, нтъ ни одного интеллигентнаго человка на много миль. Сэръ Чарльзъ велъ уединенную жизнь, но его болзнь свела насъ, а эту связь поддерживала общность нашихъ интересовъ въ наук. Онъ привезъ съ собою изъ Южной Африки много научныхъ свдній, и не мало провели мы прелестныхъ вечеровъ, разсуждая о сравнительной анатоміи бушмэна и готтентота.

— Въ послдніе мсяцы для меня становилось все ясне и ясне, что нервы сэра Чарльза были до послдней крайности натянуты. Прочитанная мною вамъ легенда настолько подйствовала на него, что хотя онъ ходилъ по всему пространству своихъ владній, но ничто не могло бы его заставить пойти ночью на болото. Какъ бы это ни казалось невроятнымъ вамъ, мистеръ Холмсъ, онъ былъ искренно убжденъ, что ужасный рокъ тяготетъ надъ его родомъ, и, конечно, то, что онъ разсказывалъ о своихъ предкахъ, не могло дйствовать успокоительно. Его постоянно преслдовала мысль о присутствіи чего-то отвратительнаго, и не разъ спрашивалъ онъ меня, не видлъ ли я во время своихъ врачебныхъ странствованій какого-нибудь страннаго существа или не слыхалъ ли я лая. Послдній вопросъ ставилъ онъ мн нсколько разъ, и всегда голосъ его при этомъ дрожалъ отъ волненія.

— Я хорошо помню, какъ недли за три до рокового происшествія я пріхалъ къ нему. Онъ стоялъ y выходной двери. Я сошелъ съ брички и, стоя протнвъ него, увидлъ, что его глаза были устремлены за мое плечо, и въ нихъ читался страшный ужасъ. Я оглянулся и усплъ только мелькомъ замтить что-то такое, что я принялъ за болыпого чернаго теленка, пробжавшаго сзади экипажа. Сэръ Чарльзъ былъ такъ взволнованъ и испуганъ, что я бросился къ мсту, на которомъ видлъ животное, чтобы поймать его. Но оно исчезло, и это происшествіе произвело, казалось, на сэра Чарльза самое тягостное впечатлніе. Я просидлъ съ нимъ весь вечръ и по этому случаю, ради того, чтобы объяснить свое волненіе, онъ вручилъ мн на храненіе рукопись съ повстью, которую я вамъ прочиталъ. Я упоминаю объ этомъ маленькомъ эпизод потому, что онъ пріобртаетъ нкоторое значеніе въ виду происшедшей впослдствіи трагедіи, но въ то время я былъ убжденъ, что случай самый обыкновенный и что волненіе сэра Чарльза не имло никакого основанія.

— Это я ему посовтовалъ отаравиться въ Лондонъ. Я зналъ, что сердце его было не въ порядк, и постоянный страхъ, подъ которымъ онъ находился, какъ бы ни была химерична его причина, очевидно, имлъ сильное вліявіе на его здоровье. Я думалъ, что посл нсколькихъ мсяцевъ, проведенныхъ въ городскихъ развлеченіяхъ, онъ вернется къ намъ обновленнымъ человкомъ. Мистеръ Стапльтонъ, нашъ общій другъ, также безпокоившійся о состояніи его здоровья, былъ того же мннія. Въ послднюю минуту передъ отъздомъ случилась ужасная катастрофа.

— Въ ночь смерти сэра Чарльза, дворецкій Барриморъ, нашедшій его тло, послалъ конюха Перкинса верхомъ за мною, и такъ какъ я еще не ложился спать, то черезъ часъ посл происшествія былъ уже въ замк Баскервиль. Я проврилъ и подтвердилъ вс факты, которые были упомянуты на слдствіи. Я прослдилъ за отпечатками шаговъ по тисовой алле, я видлъ мсто y калитки, ведущей въ болото, на которомъ, повидимому, стоялъ сэръ Чарльзъ, я замтилъ измненіе формы слдовъ, начиная съ этого пункта, и удостоврился, что на мягкомъ граві не было никакихъ больше слдовъ, кром Барримора, и, наконецъ, я тщательно осмотрлъ тло, котораго не трогали до моего прибытія. Сэръ Чарльзъ лежалъ ничкомъ, съ распростертыми руками, пальцы его впились въ землю, и черты лица были до-того искажены какимъ-то сильнымъ потрясеніемъ, что я бы не далъ тогда клятвы въ томъ, что вижу именно его. На тл дйствительно не оказалось никакихъ знаковъ насилія. Но одно показаніе Барримора на слдствіи было неправильнымъ. Онъ сказалъ, что на земл вокругъ тла не было никакихъ слдовъ. Онъ не замтилъ никакихъ, я же замтилъ… на нкоторомъ разстояніи отъ тла, но свжіе и отчетливые.

— Слды шаговъ?

— Шаговъ.

— Мужчины или женщины?

Докторъ Мортимеръ какъ-то странно посмотрлъ на насъ, и голосъ его понизился почти до шопота, когда онъ отвтилъ:

— Мистеръ Холмсъ, я видлъ слды шаговъ гигантской собаки.

III.

Задача.

Признаюсь, при этихъ словахъ я содрогнулся. Да и въ голос доктора слышалось легкое дрожаніе, доказывавшее, что и онъ глубоко взволнованъ тмъ, что намъ разсказалъ. Холмсъ, возбужденный, нагнулся впередъ, и глаза его блестли тмъ жесткимъ, сухимъ блескомъ, какой всегда принималъ его взглядъ, когда онъ бывалъ сильно заинтересованъ.

— Вы ихъ видли?

— Такъ же ясно, какъ вижу васъ.

— И вы ничего не сказали?

— Къ чему?

— Какимъ образомъ могло случиться, что никто, кром васъ, не видлъ ихъ?

— Отпечатки эти находились въ двадцати приблизительно ярдахъ отъ тла, и никто не подумалъ о нихъ. Полагаю, что и я бы не обратилъ на нихъ вниманія, если бы не зналъ легенды.

— На болот много овчарокъ?

— Конечно, но то была не овчарка.

— Вы говорите, собака была большая.

— Громадная.

— Но она не подходила къ тлу?

— Нтъ.

— Какая была погода въ ту ночь?

— Ночь была сырая.

— Но дождь не шелъ?

— Нтъ.

— Какой видъ иметъ аллея?

— Она состоитъ изъ двухъ линій тисовыхъ живыхъ непроницаемыхъ изгородей, двнадцати футовъ высоты. Дорожка между ними иметъ приблизительно восемь футовъ ширины.

— Есть ли что-нибудь между изгородями и дорожкою?

— Да, между нйми тянется съ обихъ сторонъ полоска травы около шести футовъ ширины.

— Я понялъ, что въ аллею есть доступъ черезъ калитку, продланную въ изгороди?

— Да, черезъ калитку, которая выходитъ на болото.

— Существуетъ ли какое-нибудь другое отверстіе въ изгороди?

— Нтъ никакого.

— Такъ что, для того, чтобы войти въ тисовую аллею, надо спуститься отъ дома или войти черезъ калитку съ болота?

— Есть еще выходъ — черезъ бесдку на дальнемъ конц.

— Дошелъ ли сэръ Чарльзъ до нея?

— Нтъ, онъ лежалъ въ пятидесяти, приблизительно, ярдахъ отъ нея.

— Теперь скажите мн, докторъ Мортимеръ, это очень важно: виднные вами слды были отпечатаны на дорожк, а не на трав?

— На трав нельзя было видть никакихъ слдовъ.

— Были ли они на сторон калитки?

— Да, на краю дорожки, съ той же стороны, гд и калитка.

— Вы чрезвычайно заинтересовали меня. Еще вопросъ. Была ли заперта калитка?

— Заперта на замокъ.

— Какъ высока она?

— Около четырехъ футовъ.

— Такъ что можно перелзть черезъ нее?

— Да.

— Не видли ли вы какихъ-нибудь слдовъ у самой калитки?

— Ничего особеннаго.

— Царь Небесный! И никто не изслдовалъ это мсто?

— Я самъ осмотрлъ его.

— И ничего не нашли?

— Я былъ очень смущенъ. Было очевидно, что сэръ Чарльзъ стоялъ тутъ въ продолженіе пяти или десяти минутъ.

— Почему вы это узнали?

— Потому что пепелъ съ его сигары усплъ упасть два раза.

— Прекрасно. Это, Ватсонъ, коллега намъ по душ. Но слды?

— На всемъ этомъ маленькомъ кусочк гранія были видны одни только его слды. Я не видлъ никакихъ иныхъ.

Шерлокъ Холмсъ ударилъ себя по колну съ выраженіемъ досады и воскликнулъ:

— Ахъ, отчего меня тамъ не было! Это, очевидно, необыкновенно интересное дло и такого рода, что оно представляетъ обширное поле для дйствій научному эксперту. Эта страница гранія, на которой я могъ бы прочесть такъ много, давно уже стерта дождемъ и тяжелыми сапогами любопытныхъ мужиковъ. Ахъ, докторъ Мортимеръ, докторъ Мортимеръ! Какъ это вы меня не призвали туда! На васъ поистин лежитъ большая отвтственность.

— Я не могъ васъ призвать, мистеръ Холмсъ, не обнаруживъ этихъ фактовъ во всеобщее свдніе, а я уже высказалъ вамъ причины, по которымъ не хотлъ этого сдлать. Кром того, кром того…

— Почему вы колеблетесь?

— Есть область, въ которой самый проницательный и опытный сыщикъ безпомощенъ.

— Вы хотите сказать, что дло это сверхъестественное?

— Я этого собственно не сказалъ.

— Да, но, очевидно, думаете.

— Мистеръ Холмсъ! Со времени этой трагедіи до моего свднія дошло нсколько инцидентовъ, которые трудно примирить съ естественнымъ порядкомъ вещей.

— Напримръ?

— Я узналъ, что до этого ужаснаго происшествія нсколько человкъ видли на болот существо, соотвтствующее этому Баскервильскому демону, существо, которое не можетъ быть ни однимъ животнымъ, извстнымъ наук. Вс, кто видлъ его, говорили, что это громадное существо, свтящееся, отвратительное и похожее на призракъ. Я разспрашивалъ всхъ этихъ людей: одинъ изъ нихъ крестьянинъ, съ крпкой головою, другой кузнецъ, третій фермеръ на болот, и вс они говорятъ одно и то же объ этомъ странномъ привидніи, и то, что они рисуютъ, въ точности соотвтствуетъ адской собак изъ легенды. Увряю васъ, что въ округ царитъ ужасъ, и отваженъ тотъ человкъ, который ршится пройти ночью по болоту.

— И вы, человкъ науки, врите въ то, что тутъ дйствуетъ сверхъестественная сила?

— Я не знаю, что думать.

Холмсъ пожалъ плечами и сказалъ:

— До сихъ поръ мои изслдованія ограничивались этимъ міромъ. Я въ скромныхъ размрахъ боролся противъ зла, но выступить противъ самого отца зла было бы, пожалуй, слишкомъ самонадянно съ моей стороны. Однако же вы должны допустить, что слды ногъ были матеріальны.

— Собака-легенда была настолько матеріальна, что могла перегрызть человку горло, а между тмъ она была исчадіемъ діавола.

— Я вижу, что вы совершенно перешли на сторону сверхъестественниковъ. Но, докторъ Мортимеръ, вотъ что вы мн скажите: если вы придерживаетесь такихъ взглядовъ, зачмъ вы пришли ко мн за совтомъ? Вы говорите мн, что безполезно разслдовать смерть сэра Чарльза, и одновременно просите меня это сдлать.

— Я не сказалъ, чтобы вы произвели разслдованіе.

— Такъ чмъ же я могу помочь вамъ?

— Совтомъ, что мн длать съ сэромъ Генри Баскервилемъ. который прибудетъ на станцію Ватерлоо (докторъ Мортимеръ посмотрлъ на свои часы) ровно черезъ часъ съ четвертью.

— Наслдникъ?

— Да. По смерти сэра Чарльза мы собрали справки объ этомъ молодомъ человк и узнали, что онъ занимался фермерствомъ въ Канад. Изъ добытыхъ о немъ свдній оказывается, что онъ во всхъ отношеніяхъ превосходный малый. Теперь я говорю не какъ врачъ, а какъ душеприказчикъ сэра Чарльза.

— Я полагаю, что нтъ больше претендентовъ на наслдство?

— Нтъ. Единственный еще родственникъ, о которомъ намъ удалось узнать, — Роджеръ Баскервиль, младшій изъ трехъ братьевъ, изъ которыхъ бдный сэръ Чарльзъ былъ старшимъ. Второй братъ, давно умершій, отецъ молодого Генри. Третій, Роджеръ, бымъ уродомъ семьи. Въ немъ текла кровь древняго властнаго рода Баскервилей, и говорятъ, что онъ походилъ, какъ дв капли воды, на фамильный портретъ стараго Гюго. Онъ такъ велъ себя, что ему пришлось бжать изъ Англіи, и онъ умеръвъ 1876 г. въ Центральной Америк отъ желтой лихорадки. Генри послдній Баскервиль. Черезъ часъ и пять минутъ я его встрчу на Ватерлооской станціи. Я получилъ телеграмму о томъ, что онъ прибудетъ сегодня утромъ въ Саутгэмптонъ. Такъ что же вы посовтуете мн, мистеръ Холмсъ, длать съ нимъ?

— Почему не отправиться ему въ домъ своихъ предковъ?

— Да, это кажется естественнымъ, не правда ли? A между тмъ возьмите въ соображеніе, что всхъ Баскервилей, жившихъ тамъ, постигалъ злой рокъ. Я увренъ, что если бы сэръ Чарльзъ могъ говорить со мною въ моментъ своей смерти, онъ попросилъ бы меня не привозить въ это проклятое мсто послдняго въ род и наслдника крупнаго состоянія. Однако же, нельзя отрицать, что благосостояніе всей бдной, мрачной мстности зависитъ отъ его присутствія. Все добро, сдланное сэромъ Чарльзомъ, пропадетъ даромъ, если не будетъ хозяина въ Баскервиль-голл. Изъ боязни, что мною будетъ руководить мой соботвенный, очевидный интересъ въ этомъ дл, я и пришелъ вамъ разсказать все и попросить вашего совта.

Холмсъ подумалъ нкоторое время, затмъ сказалъ:

— Говоря простыми словами, вы того мннія, что какое-то дьявольское навожденіе длаетъ изъ Дартмура опасное мсто для потомка Баскервилей, не правда ли?

— По крайней мр я утверждаю, что обстоятельства указываютъ на то.

— Прекрасно. Но если ваше мнніе о сверхъестественномъ правильно, то оно можетъ нанести зло молодому человку такъ же легко въ Лондон, какъ и въ Девоншир. Чортъ съ чисто мстною властью, на подобіе приходскаго управленія, былъ бы слишкомъ непостижимымъ явленіемъ.

— Вы отнеслись бы къ длу не такъ легко, мистеръ Холмсъ, если бы вамъ пришлось лично войти въ соприкосновеніе съ данными обстоятельствами. Такъ ваше мнніе таково, что безопасность молодого человка будетъ такъ же обезпечена въ Девоншир, какъ и въ Лондон. Онъ прідетъ черезъ пятьдесятъ минутъ. Что вы посовтуете?

— Я совтую вамъ, сэръ, взять кэбъ, позвать вашего спаньеля, который царапается у парадной двери, и похать на Ватерлооскую станцію навстрчу сэра Генри Баскервиля.

— A затмъ?

— A затмъ вы ровно ничего не скажете ему, пока я не обдумаю дло.

— A какъ долго вы будете обдумывать его?

— Двадцать четыре часа. Я буду очень обязанъ вамъ, докторъ Мортимеръ, если завтра утромъ, въ десять часовъ, вы придете сюда ко мн и приведете съ собою сэра Генри Баскервиля, это было бы полезно для моихъ будущихъ плановъ.

— Я это исполню, мистеръ Холмсъ.

Онъ записалъ назначенное свиданіе на манжетк своей рубашки и поспшно вышелъ свойственной ему странной походкой. Холмсъ остановилъ его на верхней площадк лстницы словами:

— Еще одинъ только вопросъ, докторъ Мортимеръ. Вы сказали, что передъ смертью сэра Чарльза Баскервиля нсколько человкъ видли привидніе на болот?

— Трое видли его.

— A посл этого видлъ ли его кто-нибудь?

— Я ничего не слыхалъ объ этомъ.

— Благодарю васъ. Прощайте!

Холмсъ вернулся къ своему креслу съ тмъ спокойнымъ выраженіемъ внутренняго довольства, которое означало, что ему предстоитъ симпатичная работа.

— Вы уходите, Ватсонъ?

— Да, если я вамъ не нуженъ.

— Нтъ, другъ мой, я только въ минуту дйствія обращаюсь за вашею помощью. Но это роскошное дло положительно единственное съ извстныхъ точекъ зрнія. Не будете ли вы добры, когда пойдете мимо Брадлея, сказать ему, чтобы онъ прислалъ мн фунтъ самаго крпкаго табака? Благодарю васъ. Было бы лучше, если бы вы нашли удобнымъ не возвращаться до вечера. A тогда мн будетъ очень пріятно сравнить наши впечатлнія о крайне интересной задач, которую предложили сегодня утромъ на наше ршеніе.

Я зналъ, что одиночество необходимо для моего друга въ часы интенсивной умственной сосредоточенности, въ продолженіе которыхъ онъ взвшиваетъ вс частицы доказательствъ, строитъ различныя заключенія, взаимно ихъ провряетъ и ршаетъ, какіе пункты существенно важны и какіе не имютъ значенія. Поэтому я провелъ день въ клуб и только вечеромъ вернулся въ улицу Бекеръ.

Было около девяти часовъ, когда я входилъ въ нашу гостиную, и первымъ моимъ впечатлніемъ было, что у насъ пожаръ: комната до-того была полна дымомъ, что свтъ лампы, стоявшей на стол, имлъ видъ пятна. Но когда я вошелъ, то успокоился, такъ какъ закашлялся отъ дкаго табачнаго дыма. Сквозь туманъ смутно обрисовалась фигура Холмса въ халат, онъ сидлъ, скорчившись въ кресл, съ черною глиняною трубкою въ зубахъ. Вокругь него лежало нсколько свертковъ бумагъ.

— Что, простудились, Ватсонъ?— спросилъ онъ.

— Нтъ, я кашляю отъ отравленной атмосферы.

— Да, теперь, какъ вы сказали, и я нахожу ее нсколько тяжелою.

— Тяжелою! Она невыносима!

— Такъ откройте окно. Я вижу, что вы цлый день были въ вашемъ клуб.

— Милый Холмсъ!

— Разв я не правъ?

— Конечно, правы, но какъ…?

Онъ засмялся отъ моего недоумнія.

— Вы распространяете вокругъ себя, Ватсонъ, такую восхитительную свжесть, что пріятно упражнять свои небольшія способности на вашъ счетъ. Джентльменъ выходитъ изъ дому въ дождливую погоду и грязь, возвращается же онъ вечеромъ со шляпою и сапогами, не утратившими свой лоскъ. Значить, онъ цлый день не двигался. У него нтъ близкихъ друзей. Гд же могъ онъ быть? Разв это не очевидно?

— Да, пожалуй, что и очевидно.

— Свтъ полонъ очевидностей, которыхъ никто не замчаетъ. Какъ вы думаете, гд былъ я?

— Также не двигались съ мста.

— Напротивъ, я былъ въ Девоншир.

— Мысленно?

— Именно. Мое тло оставалось въ этомъ кресл и, какъ я, къ сожалнію, вижу, истребило въ мое отсутствіе дв большихъ кружки кофе и невроятное количество табаку. Когда вы ушли, я послалъ къ Стамфорду за артиллерійскою картою этой части болота, и мой умъ цлый день бродилъ по нему. Я могу похвастать, что не заблужусь на его дорогахъ.

— Это карта большого масштаба, вроятно?

— Очень большого. Онъ развернулъ часть ея на своихъ колняхъ. Здсь вотъ тотъ участокъ, который насъ интересуетъ, а вотъ и Баскервиль-голль въ середин.

— Съ лсомъ вокругъ него?

— Именно. Я полагаю, что тисовая аллея, не обозначенная на карт подъ этимъ названіемъ, идетъ вдоль этой линіи, съ болотомъ на правой ея сторон, какъ вы видите. Эта кучка строеній, — деревушка Гримпенъ, въ которой живетъ нашъ другъ, докторъ Мортимеръ, на пять миль въ окружности, какъ вы видите, находится очень немного разбросанныхъ жилищъ. Вотъ Лафтаръ-голль, о которомъ было упомянуто въ разсказ. Тутъ обозначенъ домъ, который, можетъ быть, принадлежитъ натуралисту Стапльтону, если я врно припомнилъ его имя. Здсь дв фермы на болот, — Гай-Торъ и Фаульмайръ. A въ четырнадцати миляхъ дале находится большая Принцъ-таунская тюрьма. Между и вокругъ этихъ разбросанныхъ пунктовъ лежитъ мрачное, безжизненное болото. Тутъ, наконецъ, находится сцена, на которой разыгралась трагедія, и на которой мы попробуемъ ее воспроизвести.

— Это, должно быть, дикое мсто.

— Да, обстановка подходящая. Если чортъ желалъ вмшаться въ дла людей…

— Такъ, значитъ, и вы склоняетесь къ сверхъестественному объясненію?

— A разв агентами дъявола не могутъ быть созданія изъ мяса и крови? Теперь для начала намъ поставлено два вопроса: первый — не совершено ли здсь преступленія, второй — какого рода это преступленіе, и какъ оно совершено? Конечно, если предположеніе доктора Мортимера врно, и мы имемъ дло съ силами, не подчиненными простому закону природы, то тутъ и конецъ нашимъ разслдованіямъ. Но мы обязаны исчерпать вс остальныя гипотезы прежде, чмъ отступить передъ этой. Я думаю, если вамъ безразлично, закрыть это окно. Удивительное дло, но я нахожу, что концентрированная атмосфера способствуетъ концентрированію мыслей. Я не дошелъ до-того, чтобы забираться въ ящикъ для размышленій, но это логическій выводъ изъ моихъ убжденій. Обдумали ли вы этотъ случай?

— Да, я много думалъ о немъ въ теченіе дня.

— И что вы думаете о немъ?

— Это дло способно поставить въ тупикъ.

— Оно, конечно, иметъ свой особенный характеръ. Есть въ немъ отличительные признаки. Напримръ, это измненіе слдовъ. Что вы о немъ думаете?

— Мортимеръ сказалъ, что человкъ шелъ на цыпочкахъ по этой части аллеи.

— Онъ только повторилъ то, что какой-то дуракъ сказалъ во время слдствія. Ради чего сталъ бы человкъ ходить на цыпочкахъ по алле?

— Что же это было?

— Онъ бжалъ, Ватсонъ, бжалъ отчаянно, бжалъ, чтобы спасти свою жизнь, бжалъ, пока не сдлался у него разрывъ сердца, и онъ не упалъ мертвымъ.

— Бжалъ отъ чего?

— Въ этомъ-то и заключается наша задача. Есть указанія на то, что онъ былъ пораженъ ужасомъ прежде, чмъ принялся бжать.

— Какія указанія?

— Я полагаю, что причина его страха появилась съ болота. Если этотакъ, — а это кажется мн самымъ вроятнымъ, — то только обезумвшій человкъ могъ бжать отъ дома вмсто того, чтобы идти по направленію къ нему. Если давать вру показанію цыгана, то сэръ Чарльзъ бжалъ съ криками о помощи по тому направленію, откуда мене всего можно было её получить. Затмъ еще, — кого ожидалъ онъ въ эту ночь, и зачмъ онъ его ожидалъ въ тисовой алле, а не въ собственномъ дом?

— Вы думаете, что онъ ожидалъ кого-нибудь?

— Сэръ Чарльзъ былъ пожилой и больной человкъ. Мы можемъ допустить, что онъ вышелъ на вечернюю прогужу, но земля была сырая и погода неблагопріятная. Естественно ли, чтобы онъ стоялъ въ продолженіе пяти или десяти минутъ, какъ докторъ Мортимеръ, съ большимъ практическимъ смысломъ, чмъ я могъ предполагать въ немъ, заключилъ по пеплу сигары?

— Но вдь онъ выходилъ каждый вечеръ.

— Не думаю, чтобы онъ каждый вечеръ стоялъ у калитки, ведущей на болото. Напротивъ, очевидно изъ разсказа, что онъ избгалъ болота. Въ эту же ночь онъ стоялъ тамъ и ждалъ. Это было наканун дня, назначеннаго для его отъзда въ Лондонъ. Дло обрисовывается, Ватсонъ. Является послдовательность. Могу я васъ попросить передать мн скрипку, и мы отложимъ вс дальнйшія размышленія объ этомъ дл, пока не будемъ имть удовольствія увидть завтра утромъ доктора Мортимера и сэра Генри Баскервиля.

IV.

Сэръ Генри Баскервиль.

Нашъ завтракъ былъ рано убранъ, и Холмсъ въ халат ожидалъ общаннаго свиданія. Наши кліенты оказались точными: часы только-что пробили десять, когда въ дверяхъ появился докторъ Мортимеръ, а за нимъ молодой баронетъ. Послдній былъ небольшого роста, живой, черноглазый мужчина лтъ тридцати, крпко сложенный, съ густыми черными бровями и здоровымъ серіознымъ лицомъ. Онъ былъ одтъ въ красноватый костюмъ и имлъ видъ человка, проводившаго большую часть своего времени на воздух, а между тмъ въ его ршительномъ взгляд и въ спокойной увренности его манеръ было что-то, обличающее въ немъ джентльмена.

— Это сэръ Генри Баскервиль, — сказалъ докторъ Мортимеръ.

— Врно, — подтвердилъ сэръ Генри, — и странно то, мистеръ Шерлокъ Холмсъ, что, если бы мой другъ не предложилъ мн пойти къ вамъ сегодня утромъ, я самъ по себ пришелъ бы. Я знаю, что вы занимаетесь разгадкой маленькихъ загадокъ, а сегодня утромъ мн попала одна загадка, которая требуетъ большаго обдумыванія, чмъ я на то способенъ.

— Садитесь, пожалуйста, сэръ Генри. Врно ли я понялъ, что съ вами лично случилось нчто необыкновенное съ тхъ поръ, какъ вы пріхали въ Лондонъ?

— Ничего особенно важнаго, мистеръ Холмсъ. Нчто похожее на шутку. Сегодня утромъ я получилъ это письмо, если только можно это назвать письмомъ.

Онъ положилъ на столъ конвертъ, и мы вс нагнулись надъ нимъ. Конвертъ этотъ былъ изъ простой сроватой бумаги. Адресъ: ‘Сэръ Генри Баскервиль, Нортумберландскій отель’, былъ напечатанъ неровными буквами, на почтовомъ штемпел было ‘Чэрингъ-Кроссъ’ и число вчерашняго дня.

— Кто зналъ, что вы остановитесь въ Нортумберландскомъ отел? — спросилъ Холмсъ, проницательно всматриваясь въ нашего поетителя.

— Никто не могъ этого знать. Мы ршили вмст съ докторомъ Мортимеромъ остановиться въ этомъ отел уже посл того, какъ я съ нимъ встртился.

— Но, безъ сомннія, докторъ Мортимеръ уже поселился тамъ раньше?

— Нтъ, я остановился у одного пріятеля, — сказалъ докторъ. Не могло быть никакихъ указаній на то, что мы намрены были отправиться въ этотъ отель.

— Гм! Кто-то, повидимому, глубоко заинтересованъ вашими дйствіями.

Холмсъ вынулъ изъ конверта полъ-листа бумаги малаго формата, сложенный вчетверо. Онъ его развернулъ и расправилъ на стол. Посередин листа была наклеена отдльными печатными словами единственная фраза: ‘Если вамъ цнна ваша жизнь или вашъ разумъ, вы должны держаться далеко отъ болота’. Одно только слово ‘болото’ было написано чернилами, но также печатными буквами.

— Теперь, — сказалъ Генри Баскервиль, — вы, можетъ быть, скажете мн, мистеръ Холмсъ, что это значитъ, и какой чортъ такъ интересуется моимидлами?

— Что вы объ этомъ думаете, докторъ Мортимеръ? Вы должны допустить, что въ этомъ-то ужъ во всякомъ случа нтъ ничего сверхъестественнаго.

— Конечно, сэръ, но это письмо могло быть получено отъ человка. убжденнаго въ сверхъестественности этого дла.

— Какого дла? — рзко спросилъ сэръ Генри. Мн кажется, что вы вс знаете гораздо больше, чмъ я о моихъ собственныхъ длахъ.

— Мы подлимся съ вами всми нашими свдніями, прежде чмъ вы уйдете изъ этой комнаты, сэръ Генри. Общаю вамъ это, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ. A пока съ вашего позволенія мы ограннчимся этимъ весьма интереснымъ документомъ, который былъ, по всей вроятности, составленъ и сданъ на почту вчера вечеромъ. Нтъ ли у васъ вчерашняго ‘Таймса’, Ватсонъ?

— Онъ тутъ въ углу.

— Могу я васъ попросить достать его и развернуть на страниц съ передовыми статьями?

Онъ быстро пробжалъ глазами столбцы газеты и сказалъ:

— Вотъ отмнная статья о свободной торговл. Позвольте мн прочитать вамъ извлеченіе изъ нея. ‘Если вамъ польстятъ, вы вообразите, что отъ покровительственнаго тарифа должны быть поощрены ваша спеціальная торговля или вашъ собственный промыселъ, но разумъ говоритъ, что отъ такого законодательства благосостояніе будетъ далеко отъ страны, наша ввозная торговля будетъ мене цнна и жизнь на остров въ ея общихъ условіяхъ будетъ держаться на низкомъ уровн’. Что вы думаете объ этомъ, Ватсонъ? — воскликнулъ сіяющій Холмсъ, потирая отъ удовольствія руки. Не находите ли вы, что тутъ выражено прекрасное чувство?

Докторъ Мортимеръ посмотрлъ на Холмса съ выраженіемъ профессіональнаго интереса, а сэръ Генри Баскервиль съ недоумніемъ взглянулъ на меня своими черными глазами и сказалъ:

— Я немного смыслю въ тарифахъ и тому подобномъ, но мн кажется, что мы удалились отъ пути къ объясненію этого письма.

— Напротивъ, сэръ Генри, мы идемъ по самымъ горячимъ слдамъ. Ватсонъ больше васъ знакомъ съ моимъ методомъ, но я опасаюсь, что и онъ не вполн понялъ значеніе этой сентенціи.

— Признаюсь, я не понимаю, какое она иметъ отношеніе къ письму.

— A между тмъ, милый мой Ватсонъ, между ними существуетъ тсная связь, одно взято изъ другого. ‘Если’, ‘вамъ’, ‘вы’, ‘отъ’, ‘должны’, ‘ваша’, ‘вашъ’, ‘разумъ’, ‘далеко’, ‘цнна’, ‘жизнь’, ‘держаться’. Видите ли вы теперь, откуда эти слова взяты?

— Чортъ возьми, вы правы! Ну, не прелесть ли это! — воскликнулъ сэръ Генри.

— Право, мистеръ Холмсъ, это превосходитъ все, что я могъ вообразить, — произнесъ докторъ Мортимеръ, смотря съ удивленіемъ на моего друга. Я могъ бы догадаться, что слова взяты изъ газеты, но сказать изъ какой и прибавить, что они взяты изъ передовой статьи, это поистнн удивительно. Какъ вы это узнали?

— Я полагаю, докторъ, что вы отличите черепъ негра отъ черепа эскимоса?

— Конечно.

— Но какимъ образомъ?

— Потому что это моя спеціальность. Различіе бросается въ глаза. Надглазная выпуклость, личной уголъ, изгибъ челюсти…

— Ну, а это моя спеціальность, и различіе также бросается въ глаза. На мой взглядъ такая же существуетъ разница между раздленнымъ шпонами шрифтомъ боргесомъ, которымъ печатаются статьи ‘Таймса’, и неряшливымъ шрифтомъ дешевой вечерней газетки, какая существуетъ между вашимъ негромъ и эскимосомъ. Распознаваніе шрифтовъ одно изъ самыхъ элементарныхъ знаній эксперта по преступленіямъ, хотя признаюсь, что однажды, когда я былъеще очень молодъ, я смшалъ ‘Leeds Mercury’ съ ‘Western Morning News’. Но передовую статью ‘Таймса’ очень легко отличить, и эти слова не могли быть взяты ни откуда больше. Такъ какъ это сдлано вчера, то вроятность говоритъ за то, что слова вьтрзаны изъ вчерашняго нумера.

— Насколько мн удается слдить за вашими мыслями, мистеръ Холмсъ, — сказалъ сэръ Генри Баскервиль, — кто-то вырзалъ это посланіе ножницами…

— Ногтяными ножницами, — добавилъ Холмсъ. Видно, что ножницы были очень коротки, такъ какъ слово ‘держаться’ вырзано въ два пріема.

— Это врно. И такъ, кто-то вырзалъ посланіе короткими ножницами и наклеилъ его клейстеромъ…

— Клеемъ, — поправилъ Холмсъ.

— Клеемъ на бумагу. Но мн хочется знать, почему слово ‘болото’ написано чернилами?

— Потому что не нашли его въ печати. Остальныя слова очень просты и могли быть найдены въ любомъ нумер, но ‘болото’ мене обыкновенно.

— Да, конечно, это вполн ясно. Не узнали ли вы еще чего-нибудь изъ этого посланія, мистеръ Холмсъ?

— Есть одно или два указанія, а между тмъ приняты вс мры, чтобы скрыть руководящую нить. Вы замтили, что адресъ напечатанъ неровными буквами. Но ‘Таймсъ’ такая газета, которую рдко можно найти въ чьихъ бы то ни было рукахъ, кром высокообразованныхъ людей. A потому мы можемъ признать, что письмо составлено образованнымъ человкомъ, желавшимъ, чтобы его признали за необразованнаго, и его стараніе скрыть свой почеркъ наводитъ на мысль, что этотъ почеркъ вамъ знакомъ или можетъ стать знакомымъ. Еще замтьте, что слова не наклеены аккуратно въ одну линію и что нкоторыя гораздо выше другихъ. Слово ‘жизнь’ напримръ совершенно не на своемъ мст. Это доказываетъ, можетъ быть, небрежность, а можетъ быть, волненіе и поспшность со стороны составителя. Я склоненъ принять послднее мнніе, потому что разъ дло было такъ важно, то нельзя думать, чтобы составитель письма былъ небреженъ. Если же онъ спшилъ, то тутъ является интересный вопросъ, почему онъ спшилъ, такъ какъ всякое письмо, брошенное въ почтовый ящикъ до сегодняшняго ранняго утра, дошло бы до сэра Генри раньше его выхода изъ отеля. Не опасался ли составитель письма помхи и отъ кого?

— Тутъ мы входимъ уже въ область догадокъ, — сказалъ докторъ Мортимеръ.

— Врне въ область, въ которой мы взвшиваемъ вроятности и выбираемъ самую возможную изъ нихъ. Это научное приспособленіе воображенія, но мы всегда имемъ матеріальное основаніе, на которомъ строятся наши разсужденія. Вотъ вы, безъ сомннія, назовете это догадкой, а я почти увренъ, что этотъ адресъ написанъ въ отел.

— Скажите, Бога ради, какъ вы можете это утверждать?

— Если вы тщательно разсмотрите его, то увидите, что и перо и чернила надлали писателю много хлопотъ. Перо брызнуло два раза въ одномъ слов и трижды высыхало во время писанія короткаго адреса, что служитъ доказательствомъ того, что въ чернильниц было очень мало чернилъ. Частное перо и чернильница рдко бываютъ въ такомъ плачевномъ состояніи, а чтобы об эти принадлежности ппсанія были скверныя — обстоятельство, встрчающееся весьма рдко. Но вы знаете, каковы вообще чернила и перья въ гостиницахъ. Да, я очень мало колеблюсь, говоря, что если бы мы могли обыскивать корзинки для ненужныхъ бумагъ во всхъ отеляхъ по сосдству съ Чэрингъ-Кроссомъ, пока бы не напали на остатки вырзанной передовой статьи ‘Таймса’, то сразу наложили бы руки на человка, пославшаго это оригинальное письмо. Эге! Что это такое?

Онъ тщательно разсматривалъ бумагу, на которой были наклеены слова, держа ее не больше какъ дюйма на два отъ своихъ глазъ.

— Въ чемъ дло?

— Ничего, — отвтилъ Холмсъ, — опуская бумагу. Это чистый полулистъ бумаги, даже безъ водяного знака. Я думаю, что мы извлекли все, что можно было, изъ этого любопытнаго письма, а теперь, сэръ Генри, не случилось ли еще чего-нибудь интереснаго съ вами съ тхъ поръ, какъ вы въ Лондон?

— Нтъ, мистеръ Холмсъ. Не думаю.

— Вы не замтили, чтобы кто-нибудь слдовалъ за вами и караулилъ васъ?

— Мн кажется, что я прямо попалъ въ самый разгаръ дешеваго романа, — отвтилъ нашъ гость. Какому чорту нужно слдить за мною или караулить меня?

— Мы подходимъ къ этому вопросу. Но прежде чмъ приняться за него, не имете ли вы еще чего-нибудь сообщить намъ?

— Это зависитъ отъ того, что вы считаете стоющимъ сообщенія.

— Я считаю стоющимъ вниманія все, что выходитъ изъ ряда жизненной рутины.

Сэръ Генри улыбнулся.

— Я мало еще знакомъ съ британскою жизнью, потому что я провелъ почти всю свою жизнь въ Штатахъ и въ Канад. Но надюсь, что у васъ здсь не считается дломъ обыденной жизни потерять одинъ сапогъ.

— Вы потеряли одинъ изъ вашихъ сапоговъ?

— Ахъ, милый сэръ, — воскликнулъ докторъ Мортимеръ, — онъ просто не доставленъ на мсто. Вы найдете его, когда вернетесь въ отель. Нтъ надобности безпокоить мистера Холмса такими пустяками.

— Да вдь онъ же меня просилъ разсказать о томъ, что выходитъ изъ ряда обыденной жизни.

— Совершенно врно, — сказалъ Холмсъ, — какъ бы ни казался инцидентъ пустячнымъ. Вы говорите, что потеряли одинъ сапогъ?

— Я поставилъ вчера вечеромъ оба сапога за дверь, а утромъ тамъ оказался только одинъ. Я ничего не могъ добиться отъ малаго, который чистилъ ихъ. Но самое скверное въ томъ, что я только вчера вечеромъ купилъ эту пару на Странд и ни разу не надвалъ её.

— Если вы ни разу не надвали этихъ сапогъ, то зачмъ же вы ихъ выставили для чистки?

— То были дубленые сапоги, и они не были покрыты ваксою. Вотъ почему я ихъ и выставилъ.

— Такъ, значитъ, когда вы вчера пріхали въ Лондонъ, то сразу отправились покупать пару сапогъ?

— Я много чего накупилъ. Докторъ Мортимеръ ходилъ со мною. Видите ли, разъ мн приходится быть тамъ владльцемъ, то я долженъ одться соотвтствующимъ образомъ, а весьма возможно, что на Запад я сталъ нсколько небреженъ въ этомъ отношеніи. Между прочими вещами я купилъ т коричневые сапоги (далъ шесть долларовъ за нихъ), и одинъ изъ нихъ украденъ прежде, чмъ я усплъ ихъ надть.

— Это кажется очень безполезнымъ воровствомъ, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ. Признаюсь, — я раз дляю мнніе доктора Мортимера, что пропавшій сапогъ скоро найдется.

— A теперь, господа, — ршительно произнесъ баронетъ, — я нахожу, что совершенно достаточно говорилъ о томъ немногомъ, что я знаю. Пора вамъ выполнить свое общаніе и дать мн полный отчетъ въ томъ, о чемъ мы хлопочемъ.

— Ваше требованіе вполн разумно, — сказалъ Холмсъ. Докторъ Мортимеръ, я думаю, что будетъ лучше всего, если вы разскажете свою исгорію такъ, какъ вы ее разсказали намъ.

Поощренный этимъ приглашеніемъ нашъ ученый другъ вынулъ бумаги изъ кармана и изложилъ все дло такъ, какъ онъ это сдлалъ наканун утромъ. Сэръ Генри Баскервиль слушалъ съ глубочайшимъ вниманіемъ, и, повременамъ, у него вырывались возгласы удивленія.

— Повидимому, я получилъ наслдство съ местью, — сказалъ онъ, когда длинная повсть была окончена. Я, конечно, слышалъ о собак, когда еще былъ ребенкомъ. Это любимая исторія въ нашей семь, хотя раньше я никогда не относился къ ней серіозно. Но со времени смерти моего дяди, исторія эта точно бурлитъ у меня въ голов, и я не могу еще разобраться въ ней. Вы какъ будто еще не ршили, чьей компетенціи это дло: полиціи или церкви.

— Совершенно врно.

— A теперь еще явилось это письмо. Я полагаю, что оно тутъ на мст.

— Оно доказываетъ, что кто-то знаетъ больше насъ о томъ, что происходитъ на болот, — сказалъ докторъ Мортимеръ.

— A также, — прибавилъ Холмсъ, — что кто-то расположенъ къ вамъ, разъ онъ предостерегаетъ васъ противъ опасности.

— A можетъ быть меня желаютъ удалить изъ личныхъ интересовъ?

— Конечно, и это возможно. Я весьма обязанъ вамъ, докторъ Мортимеръ, что вы познакомили меня съ задачею, которая представляетъ нсколько интересныхъ ршеній. Но мы должны теперь ршить практическій вопросъ, благоразумно ли будетъ вамъ, сэръ Генри, отиравиться въ Баскервиль-голль.

— A почему бы мн не похать туда?

— Тамъ, повидимому, существуетъ опасность.

— Какую опасность разумете вы, — отъ нашего фамильнаго врага или отъ человческихъ существъ?

— Это-то мы и должны узнать.

— Что бы тамъ ни было, мой отвтъ готовъ. Нтъ такого дьявола въ аду, мистеръ Холмсъ, ни такого человка на земл, который помшалъ бы мн отправиться въ страну моего народа, и вы можете это считать за мой окончательный отвтъ.

Его темныя брови нахмурялись, и лицо его стало багровымъ. Огненный темпераментъ Баскервилей, очевидно, не угасъ въ этомъ послднемъ ихъ потомк.

— Между тмъ, — заговорилъ онъ снова, — у меня и времени не было подумать о томъ, что вы мн разсказали. Тяжело для человка понять и ршить дло въ одинъ присстъ. Мн бы хотлось провести спокойно часъ съ самимъ собою, чтобы все обдумать. Послушайте, мистеръ Холмсъ, теперь половина двнадцатаго, и я отправляюсь прямо въ свой отель. Что бы вы сказали, если бы я попросилъ васъ и вашего друга, доктора Ватсона, придти позавтракать съ нами въ два часа? Товда я буду въ состояніи сказать вамъ ясне, какъ подйствовала на меня эта исторія.

— Удобно ли это вамъ, Ватсонъ?

— Совершенно.

— Такъ вы можете ожидать насъ. Не приказать ли позвать для васъ кэбъ?

— Я предпочитаю пройтись, пртому что все это взволновало меня.

— Я съ удовольствіемъ совершу прогулку съ вами, — сказалъ его компаніонъ.

— Итакъ мы снова увидимся въ два часа. До свиданія!

Мы слышали, какъ наши гости спустились по лстниц и какъ за ними захлопнулась парадная дверь. Въ одно мгновеніе Холмсъ превратился изъ соннаго мечтателя въ человка дйствія.

— Вашу шляпу и сапоги, Ватсонъ, живо! Нельзя терять ни одной минуты!

Съ этими словами онъ бросился въ халат въ свою комнату и черезъ нсколько секундъ вернулся оттуда въ сюртук. Мы побжали внизъ по лстниц и вышли на улицу. Докторъ Мортимеръ и Баскервиль были еще видны въ двухстахъ, приблизительно, ярдахъ впереди насъ, по направленію къ Оксфордской улиц.

— Не побжать ли мн остановить ихъ?

— Ни за что на сві, мой милый Ватсонъ. Я вполн довольствуюсь вашимъ обществомъ, если вы переносите мое. Наши друзья — умные люди, потому что утро дйствительно прекрасное для прогулки.

Онъ ускорилъ шагь, пока мы не уменьшили вдвое разстояніе, отдлявшее насъ отъ нашихъ постителей. Затмъ, оставаясь постоянно въ ста ярдахъ позади ихъ, мы послдовали за ними въ Оксфордскую улицу, а оттуда дале въ Реджентъ-стритъ. Одинъ разъ пріятели наши остановились и стали смотрть въ окно магазина. Холмсъ послдовалъ ихъ примру. Затмъ онъ издалъ легкій возгласъ удивленія и, слдуя за его проницательнымъ взоромъ, я увидлъ кэбъ съ кучерскимъ сидніемъ сзади и въ этомъ кэб человка, онъ остановилъ экипажъ на той сторон улицы, а теперь снова медленно халъ впередъ.

— Это нашъ человкъ, Ватсонъ, идемъ! ы хоть всмотримся въ него, если не будемъ въ состояніи сдлать ничего лучшаго.

Въ эту минуту я отчетливо разсмотрлъ густую черную бороду и пару пронзительныхъ глазъ, смотрвшихъ на насъ черезъ боковое окошко кэба. Моментально открылось опускное отверстіе наверху, что-то было сказано кучеру, и кэбъ бшено полетлъ внизъ по Реджентъ-стритъ. Холмсъ съ нетерпніемъ сталъ осматриваться кругомъ, ища другой кэбъ, но не было видно ни одного пустого. Тогда онъ бросился въ неистовую погоню въ самую середину движенія на улиц, но разстояніе было слишкомъ велико, и кэбъ уже исчезъ изъ виду.

— Ну вотъ! — съ горечью воскликнулъ Холмсъ, когда, запыхавшись и блдный отъ досады, вынырнулъ изъ потока экипажей. Можетъ же случиться такая неудача и можно же поступить такъ скверно! Ватсонъ, Ватсонъ, если вы честный человкъ, вы и это разскажете и выставите, какъ неудачу съ моей стороны!

— Кто былъ этотъ человкъ?

— Понятія не имю.

— Шпіонъ?

— Изъ того, что мы слышали, очевидно, что кто-то очень тщательно слдитъ за Баскервилемъ съ тхъ поръ, какъ онъ въ город. Иначе какъ же можно было узнать такъ быстро, что онъ остановился въ Нортумберландскомъ отел? Изъ того факта, что за нимъ слдили въ первый день, я вывожу заключеніе, что за нимъ будутъ слдить и во второй день. Вы должны были замтить, что я дважды подходилъ къ окну, пока докторъ Мортимеръ читалъ свою легенду.

— Да, помню.

— Я смотрлъ, не увижу ли праздношатающихся на улиц, но не увидлъ ни одного. Мы имемъ дло съ умнымъ человкомъ, Ватсонъ. Тутъ все очень глубоко задумано и, хотя я еще не ршилъ окончательно, съ кмъ мы имемъ дло — съ доброжелателемъ или врагомъ, я вижу, что тутъ есть сила и опредленная цль. Когда наши пріятели вышли, я тотчасъ же послдовалъ за ними, въ надежд замтить ихъ невидимаго спутника. У него хватило хитрости не идти пшкомъ, а запастись кэбомъ, въ которомъ онъ могъ или медленно слдовать за ними или же быстро пролетть, чтобы не быть ими замченнымъ. Онъ еще имлъ то преимущество, что, если бы они тоже взяли кэбъ, то онъ не отставалъ бы отъ нихъ. Однако же это иметъ одно большое неудобство.

— Онъ этимъ попадаетъ во власть кэбмана.

— Именно.

— Какъ жаль, что мы не посмотрли на нумеръ.

— Милый мой Ватсонъ, какъ ни оказался я тутъ неуклюжимъ, все-таки неужели вы серіозно предполагаете, что я не обратилъ вниманія на нуморъ. Нумеръ этотъ 2704. Но въ настоящую минуту онъ намъ безполезенъ.

— Я не вижу, что вы, могли сдлать большаго.

— Замтивъ кэбъ, я долженъ былъ немедленно повернуть назадъ и идти въ обратную сторону. Тогда я могъ бы свободно нанять другой кэбъ и слдовать за первымъ на почтительномъ разстояніи или, еще лучше, похать прямо въ Нортумберландскій отель и тамъ дождаться его. Когда нашъ незнакомецъ прослдилъ бы за Баскервилемъ до его дома, мы имли бы возможность повторить на немъ самомъ его игру и увидть, съ какою цлью онъ ее затялъ. A теперь своею необдуманною поспшностью, которою нашъ противникъ воспользовался необыкновенно быстро, мы выдали себя и потеряли слдъ нашего человка.

Разговаривая такимъ образомъ, мы медленно подвигались по Реджентъ-стригь, и докторъ Мортимеръ съ своимъ товарищемъ давно исчезли изъ нашихъ глазъ.

— Нтъ никакой надобности слдовать за ними, — сказалъ Холмсъ. Тнь ихъ исчезла и не вернется. Намъ теперь остается посмотрть, какія у насъ остались карты въ рукахъ, и ршительно играть ими. Уврены ли вы, что узнали бы человка, сидвшаго въ кэб?

— Я увренъ только въ томъ, что узналъ бы его бороду.

— И я также, изъ чего вывожу заключеніе, что она приставная. Умному человку, предпринявшему такое деликатное дло, нтъ иной надобности въ бород, какъ для того, чтобы скрыть свои черты. Войдемъ сюда, Ватсонъ!

Онъ повернулъ въ одну изъ участковыхъ комиссіонерскихъ конторъ, гд его горячо привтствовалъ управляющій.

— А, Вильсонъ, я вижу, что вы не забыли еще маленькаго дла, въ которомъ я имлъ счастіе вамъ помочь?

— О, конечно, сэръ, я его не забылъ. Вы спасли мое доброе имя, а можетъ быть и жизнь.

— Милый мой, вы преувеличиваете. Мн помнится, Вильсонъ, что между вашими мальчиками былъ малый по имени Картрайтъ, который на слдствіи оказался довольно способнымъ.

— Онъ еще у насъ, сэръ.

— Не можете ли вы его вызвать сюда? Благодарю васъ! И, пожалуйста, размняйте мн эти пять фунтовъ.

Юноша лтъ четырнадцати, красивый и съ виду смышленый, явился на зовъ. Онъ неподвижно стоялъ и смотрлъ съ большимъ уваженіемъ на знаменитаго сыщика.

— Дайте мн списокъ отелей, — сказалъ Холмсъ. Благодарю васъ! Вотъ вамъ, Картрайтъ, названія двадцати-трехъ отелей, находящихся въ непосредственномъ сосдств съ Чэрингъ-Кроссомъ. Видите?

— Да, сэръ.

— Вы зайдете во вс эти отели.

— Да, сэръ.

— Въ каждомъ изъ нихъ вы начнете съ того, что дадите привратнику одинъ шиллингъ. Вотъ двадцать-три шиллинга.

— Да, сэръ.

— Вы скажете ему, что желаете пересмотрть вчерашнія брошенныя газеты. Вы объясните свое желаніе тмъ, что затеряна очень важная телеграмма и что вы розыскиваете ее. Понимаете?

— Да, сэръ.

— Но въ дйствительности вы будете розыскивать среднюю страницу ‘Таймса’, съ вырзанными въ ней ножницами дырками. Вотъ нумеръ ‘Таймса’ и вотъ страница. Вы легко узнаете ее, не правда ли?

— Да, сэръ.

— Въ каждомъ отел привратникъ пошлетъ за швейцаромъ вестибюля, каждому изъ нихъ вы также дадите шиллингъ. Вотъ еще двадцатьтри шиллинга. Весьма вроятно, что въ двадцати случаяхъ изъ двадцати-трехъ вамъ скажутъ, что вчерашнія газеты сожжены или брошены. Въ остальныхъ трехъ случаяхъ вамъ покажутъ кучу газетъ, и вы розыщите въ ней эту страницу ‘Таймса’. Много шансовъ противъ того, чтобы вы ее нашли. Вотъ вамъ еще десятъ шиллинговъ на пепредвиднные случаи. Сегодня до вочера вы мн сообщите о результатахъ въ Бекеръ-стритъ по телеграфу. A теперь, Ватсонъ, намъ остается только узнать по телеграфу о личности кучера кэба No 2704, а затмъ мы зайдемъ въ одну изъ картинныхъ галлерей Бондъ-стрита, чтобы провести время до часа назначеннаго въ отел свиданія.

Три порванныя нити.

Шерлокъ Холмсъ обладалъ въ изумительной степени способностью отвлекать свои мысли по желанію. Странное дло, въ которое насъ вовлекли, было въ продолженіе двухъ часовъ какъ будто совершенно имъ забыто, и онъ весь былъ поглощенъ картинами новйшихъ бельгійскихъ мастеровъ. По выход изъ галлереи онъ не хотелъ ни о чемъ говорить, кром какъ объ искусотв (о которомъ мы имли самыя элементарныя понятія), пока мы не дошли до Нортумберландскаго отеля.

— Сэръ Генри Баскервиль ожидаетъ васъ наверху, — сказалъ конторщикъ. Онъ просилъ меня тотчасъ же, какъ вы придете, провести васъ къ нему.

— Вы ничего не будете имть противъ того, чтобы я заглянулъ въ вашу книгу записей? — спросилъ Холмсъ.

— Сдлайте одолженіе.

Въ книг посл имени Баскервиля было занесено еще два. Одно было Теофилусъ Джонсонъ съ семействомъ, изъ Ньюкэстля, а другое — миссисъ Ольдмаръ, съ горничной, изъ Гай-Лоджъ, Альтонъ.

— Это наврное тотъ самый Джонсонъ, котораго я знавалъ, — сказалъ Холмсъ. Онъ юристъ, не правда ли, сдой и прихрамываетъ?

— Нтъ, сэръ, этотъ Джонсонъ владлецъ каменноугольныхъ копей, очень подвижный джентльменъ, не старше васъ.

— Вы, должно былъ, ошибаетесь относительно его спеціальности.

— Нтъ, сэръ. Онъ уже много лтъ останавливается въ нашемъ отел, и мы его очень хорошо знаемъ.

— Это дло другое. A миссисъ Ольдмаръ? Мн что-то помнится, какъ будто имя ея мн знакомо. Простите мн мое любопытство, но часто бываетъ, что, навщая одного друга, находишь другого.

— Она больная дама, сэръ. Ея мужъ былъ майоромъ, и она всегда, когда бываетъ въ город, останавливается у насъ.

— Благодарю васъ. Я, кажется, не могу претендовать на знакомство съ нею. Этими вопросами, Ватсонъ, — продолжалъ онъ тихимъ голосомъ, пока мы поднимались по лстниц, — мы установили крайяе важный фактъ. Мы теперь знаемъ, что человкъ, интересующійся нашимъ пріятелемъ, не остановился въ одномъ съ нимъ отел. Это значитъ, что, стремясь, какъ мы видли, слдить за нимъ, онъ вмст съ тмъ боится быть замченнымъ. Ну, а это очень знаменательный фактъ.

— Чмъ?

— A тмъ… Эге, милый другъ, въ чемъ дло?

Огибая перила наверху лстницы, мы наткнулись на самого Генри Баскервиля. Его лицо было красно отъ гнва, и онъ держалъ въ рук старый пыльный сапогъ. Онъ до-того былъ взбшенъ, что слова не выходили у него изъ горла, когда же онъ перевелъ духъ, то заговорилъ на гораздо боле вольномъ и боле западномъ діалект, чмъ тотъ, какимъ говорилъ утромъ.

— Мн кажется, что въ этомъ отел меня дурачатъ, какъ молокососа!— воскликнулъ онъ. Совтую имъ быть осторожными, не то они увидятъ, что не на такого напали. Чортъ возьми, если этотъ мальчишка не найдетъ моего сапога, то не сдобровать имъ! Я понимаю шутки, мистеръ Холмсъ, но на этотъ разъ они хватили черезъ мру.

— Вы все еще ищете свой сапогъ?

— Да, сэръ, и намренъ его найти.

— Но вдь вы же говорили, что это былъ новый коричневый сапогъ.

— Да, сэръ. A теперь это старый черный.

— Что! Неужели?..

— Именно. У меня было всего три пары сапогъ: новые коричневые, старые черные и эти изъ лакированной кожи, что на мн. Въ прошлую ночь у меня взяли одинъ коричневый сапогъ, а сегодня стибрили черный. Ну, нашли вы его? Да говорите же и не стойте такъ, выпучивъ глаза.

На сцену появплся взволнованный нмецъ-лакей.

— Нтъ, сэръ. Я справлялся во всемъ отел и ничего не могъ узнать.

— Хорошо! Или сапогъ будетъ мн возвращенъ до захода солнца, или я пойду къ хозяину и скажу ему, что моментально вызжаю изъ его отеля.

— Онъ будетъ найденъ, сэръ… общаю вамъ, что если вы только потерпите, онъ будетъ найденъ.

— Надюсь, иначе это будетъ послдняя вещь, которую я теряю въ этомъ притон воровъ. Однако, простите меня, мистеръ Холмсъ, что я безпокою васъ такими пустяками.

— Я думаю, что это стоитъ безпокойства.

— Вы какъ будто серіозно смотрите на это дло.

— Чмъ вы это все объясняете?

— Я и не пробую объяснять этого случая. Онъ мн кажется крайне нелпымъ и страннымъ.

— Да, странный, пожалуй, — произрсъ Холмсъ въ раздумь.

— Что вы-то сами о немъ думаете?

— Я не скажу, что въ настоящее время понимаю его. Это очень сложная штука, сэръ Генри. Если связать съ этимъ смерть вашего дяди, то я скажу, что изъ пятисотъ длъ первйшей важности, которыми мн приходилось заниматься, ни одно не затрогивало меня такъ глубоко. Но у насъ въ рукахъ нсколько нитей и вс шансы за то, что не та, такъ другая изъ нихъ приведетъ насъ къ истин. Мы можемъ потратить время, руководствуясь не той, которой слдуетъ, но рано или поздно мы нападемъ на врную дорогу.

Мы пріятно провели время за завтракомъ и очень мало говорили о дл, которое насъ свело. И только когда перешли въ частную гостиную Генри Баскервиля, Холмсъ спросилъ его, что онъ намренъ длать.

— Отиравиться въ Баскервиль-голль.

— Когда?

— Въ конц недли.

— Въ сущности, — сказалъ Холмсъ, — я нахожу ваше ршеніе разумнымъ. Для меня вполн очевидно, что въ Лондон слдятъ за вами, а въ милліонномъ населеніи этого громаднаго города трудно узнать, кто слдитъ и какая его цль. Если его намренія злостныя, то онъ можетъ причинить вамъ несчастіе, и мы безсильны его предотвратить. Вы не знали, докторъ Мортимеръ, что сегодня утромъ за вами слдили по пятамъ отъ моего дома?

Докторъ Мортимеръ сильно вздрогнулъ.

— Слдили? Кто?

— Къ несчастію, этого я не могу вамъ сказать. Нтъ ли между вашими сосдями или знакомыми въ Дартмур кого-нибудь съ густою черною бородой?

— Нтъ… ахъ, постойте, да, у Барримора, дворецкаго сэра Чарльза, густая, черная борода.

— A гд Барриморъ?

— Ему порученъ Баскервильскій домъ.

— Намъ лучше удостовриться, дйствительно ли онъ тамъ и не попалъ ли какимъ-нибудь образомъ въ Лондонъ.

— Какъ же вы это узнаете?

— Дайте мн телеграфный бланкъ. ‘Все ли готово для сэра Генри?’ Этого достаточно. Адресуйте мистеру Барримору, Баскервиль-голль. Какая ближайшая телеграфная станція? Гримпенъ. Прекрасно, — мы пошлемъ другую телеграмму почтмейстеру: ‘Телеграмму мистеру Барримору вручить въ собственныя руки. Если онъ отсутствуетъ, прошу телеграфировать отвтъ сэру Генри Баскервиль, Нортумберландскій отель’. Это дастъ намъ возможность узнать до сегодняшняго вечера, находится ли Барриморъ на своемъ посту въ Девоншир или нтъ.

— Это правильно, — сказалъ Баскервиль. А, кстати, докторъ Мортимеръ, что изъ себя представляетъ этотъ Барриморъ?

— Онъ сынъ стараго управителя, который умеръ. Эта семья смотрла за Баскервиль-голлемъ въ продолженіе четырехъ поколній. Насколько мн извстно, онъ и жена его достойны полнаго уваженія.

— Вмст съ тмъ, — сказалъ Баскервиль, — ясно, что съ тхъ поръ, какъ никто изъ нашего семейства не жилъ въ голл, они имютъ великолпный домъ и при этомъ никакой работы.

— Это правда.

— Получилъ ли что-нибудь Барриморъ по завщанію сэра Чарльза?— спросилъ Холмсъ.

— Онъ и жена его получили каждый по пятисотъ фунтовъ.

— Ara! A знали ли они, что получатъ эти деньги?

— Да, сэръ Чарльзъ очень любилъ говорить о содержаніи своего духовнаго завщанія.

— Это очень интересно.

— Надюсь, — сказалъ докторъ Мортимеръ, — что вы не смотрите подозрительно на всякаго, кто получилъ наслдство отъ сэра Чарльза, такъ какъ и мн онъ оставилъ тысячу фунтовъ.

— Въ самомъ дл! A еще кому?

— Онъ оставилъ много незначительныхъ суммъ отдльнымъ лицамъ и большія суммы на общественную благотворительность. Все остальное досталось сэру Генри.

— A какъ велико это остальное?

— Семьсотъ сорокъ тысячъ фунтовъ.

Холмсъ съ удивленіемъ поднялъ брови и сказалъ:

— Я никакъ не ожидалъ, что наслдство сэра Чарльза достигаетъ такихъ гигантскихъ размровъ.

— Сэръ Чарльзъ пользовался репутаціею богатаго человка, но мы не знали, насколько онъ въ дйствительности богатъ, пока не разсмотрти его бумагъ. Общая стоимость помстья опредлена приблизитольно въ милліонъ.

— Ай, ай! Изъ-за такого кусочка человкъ можетъ сдлать отчаянный шагъ. Еще вопросъ, докторъ Мортимеръ. Предположимъ, что съ нашимъ молодымъ другомъ случится что-нибудь (простите мн такое непріятное предположеніе), кому достанется тогда помстье?

— Такъ какъ Роджеръ Баскервиль, младшій братъ сэра Чарльза, умеръ холостымъ, то помстье перейдетъ къ дальнимъ родственнккамъ Десмондамъ. Джэмсъ Десмондъ пожилой пасторъ въ Вестмурланд.

— Благодарю васъ. Вс эти подробности очень интересны. Встрчались ли вы съ мистеромъ Джэмсомъ Десмондомъ?

— Встрчался. Однажды онъ былъ съ визитомъ у сэра Чарльза. Это человкъ почтенной наружности и святой жизни. Я помню, что онъ отказался принять отъ сэра Чарльза имущество, хотя послдній и настаивалъ на томъ, чтобы опредлить ему что-нибудь.

— И человкъ съ такими простыми вкусами могъ бы унаслдовать милліоны сэра Чарльза?

— Онъ унаслдовалъ бы помстье, потому что таковъ порядокъ перехода наслдства. Онъ получилъ бы также и деньги, если бы настоящій владлецъ не распорядился ими иначе, на что онъ иметъ полное право.

— Написали ли вы свое завщаніе, сэръ Генри?

— Нтъ, мистеръ Холмсъ. У меня на это не было времени, такъ какъ я узналъ только вчера о положеніи длъ. Но во всякомъ случа я нахожу, что деньги должны идти вмст съ титуломъ и помстьемъ. Таковы были убжденія моего бднаго дяди. Какимъ образомъ владлецъ возстановитъ великолпіе Баскервилей, если у него нтъ денегъ для поддержанія своей собственности. Домъ, земля и доллары не могутъ быть разъединены.

— Это совершенно врно. Итакъ, сэръ Генри, я согласенъ съ вами, что вамъ слдуетъ немедленно отправиться въ Девонширъ. Только я предложу одну мру предосторожности: вамъ никоимъ образомъ не слдуетъ отправляться туда одному.

— Докторъ Мортимеръ возвращается со мною.

— Но у доктора Мортимера практика, которую онъ не можетъ бросить, да и домъ его находится въ нсколькихъ миляхъ разстоянія отъ вашего. При всемъ своемъ желаніи, онъ не въ состояніи будетъ вамъ помочь. Нтъ, сэръ Генри, вы должны взять съ собою надежнаго человка, который находился бы постоянно возл васъ.

— Возможно ли, мистеръ Холмсъ, чтобы вы сами согласились похать?

— Когда наступитъ кризисъ, я постараюсь лично явиться на мсто, но вы поймете, что при моей обширной практик и при постоянныхъ обращеніяхъ ко мн за совтомъ по всевозможнымъ дламъ, я не могу ухать изъ Лондона на неопредленный срокъ. Въ настоящее время на одно изъ самыхъ почтенныхъ именъ въ Англіи наложено пятно какимъ-то шантажистомъ, и только я одинъ могу воспрепятствовать скандалу, который можетъ причинить большое несчастіе. Поэтому вы видите, насколько мн невозможно отправиться въ Дартмуръ.

— Кого же вы посовтуете мн взять?

Холмсъ положилъ свою руку на мою и сказалъ:

— Если мой другъ согласится, то нтъ человка, который былъ бы достойне находиться возл васъ, когда вы почувствуете себя въ затруднительномъ положеніи. Никто не знаетъ этого лучше меня.

Предложеніе это застало меня совершенно врасплохъ, но прежде чмъ я усплъ выговорить. одно слово, Баскервиль схватялъ меня за руку и, сердечно пожавъ ее, сказалъ:

— Какой вы добрый, докторъ Ватсонъ. Вы знаете, что со мною происходитъ, и вамъ дло такъ же знакомо, какъ и мн. Если вы подете въ Баскервиль-голль и высвободите меня изъ опасности, я никогда этого не забуду.

Ожиданіе приключеній производило всегда чарующее дйствіе на меня, кром того я былъ польщенъ словами Холмса и горячностью, съ какою баронетъ привтствовалъ меня какъ своего спутника.

— Я съ удовольствіемъ поду, — сказалъ я, — и не могу себ представить, какъ бы я могъ лучше употребить свое время.

— И вы будете очень тщательно доносить мн обо всемъ, — сказалъ Холмсъ. Когда наступитъ какой-нибудь кризисъ, какъ я непремнно ожидаю, я направлю ваши дйствія. Полагаю, что къ суббот все будетъ готово?

— Удобно ли это будетъ доктору Ватсону?

— Вполн.

— Итакъ, въ субботу, если ничего не произойдетъ новаго, мы встртимся къ отходу позда 10 ч. 30 м. изъ Паддингтона.

Мы уже встали, чтобы проститься, какъ Баскервиль издалъ возгласъ торжества, вытаскивая изъ-подъ шкафика, стоявшаго въ одномъ изъ угловъ комнаты, коричневый сапогъ.

— Мой пропавшій сапогъ! — воскликнулъ онъ.

— Дай Богъ, чтобы вс наши затрудненія такъ же быстро уладились, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ.

— Но это очень странно, — замтилъ докторъ Мортимеръ. Я передъ завтракомъ обыскалъ крайне тщательно всю эту комнату.

— И я также, — сказалъ Баскервиль. Я ни одного дюйма не оставилъ необысканнымъ.

— И тогда наврное въ ней не было этого сапога.

— Въ такомъ случа его поставилъ сюда лакей, пока мы завтракали.

Послали за нмцемъ, но тотъ отвтилъ, что ему ничего неизвстно объ этомъ, и никакими разслдованіями мы не добились разъясненія этого случая. Прибавился новый пунктъ къ этой безпрерывной серіи безцльныхъ, повидимому, мелкихъ тайнъ, являвшихся такъ быстро одна вслдъ за другою. Оставивъ въ сторон мрачную исторію смерти сэра. Чарльза, мы имли передъ собою рядъ необъяснимыхъ инцидентовъ, имвшихъ мсто въ продолженіе двухъ дней, а именно полученіе письма изъ печатныхъ словъ, встрча чернобородаго шпіона въ кэб, пропажа новаго коричневаго сапога, пропажа стараго чернаго и, наконецъ, находка новаго коричневаго сапога. Когда мы возвращались въ Бекеръ-стритъ, Холмсъ молча сидлъ въ кэб и по его сдвинутымъ бровямъ и выразительному лицу я видлъ, что его умъ, такъ же, какъ и мой, былъ занятъ попыткою составить какой-нибудь планъ, въ который могли бы быть помщены вс эти странные эпизоды, не имющіе, повидимому, никакой между собою связи. До поздняго вечера сидлъ онъ, погруженный въ табачный дымъ и въ свои мысли.

Передъ самымъ обдомъ подали дв телеграммы. Первая гласила: ‘Только-что узналъ, что Барриморъ въ Баскервиль-голл’. Вторая: ‘Былъ въ двадцати трехъ отеляхъ, но, къ сожалнію, не напалъ на слдъ изрзаннаго листа ‘Таймса’.— Картрайтъ’.

— Порвались дв изъ моихъ нитей, Ватсонъ. Нтъ ничего боле подстрекающаго, какъ случай, въ которомъ все направлено противъ васъ.

— Намъ нужно отыскать другой слдъ.

— У насъ остается еще кучеръ, который возилъ шпіона.

— Совершенно врно. Я телеграфировалъ, чтобы узнали изъ офиціальнаго списка его имя и адресъ. Я думаю, что вотъ и отвтъ на мой запросъ.

Звонъ колокольчика оказался еще боле удовлетворительнымъ, чмъ отвтъ, такъ какъ отворилась дверь, и въ комнату вошелъ грубый съ виду человкъ, очевидно, кучеръ, о которомъ шла рчь.

— Я получилъ извщеніе изъ главной конторы, — сказалъ онъ, — что господинъ, живущій здсь, требовалъ къ себ No 2704. Я правлю своимъ кэбомъ уже семь лтъ и никогда не жаловались на меня. Я пришелъ сюда прямо изъ двора, чтобы спросить васъ лично, что вы имете противъ меня.

— Я ровно ничего не имю противъ васъ, милый человкъ, — сказалъ Холмсъ. Напротивъ, я имю для васъ полсоверена, если вы дадите мн ясные отвты на мои вопросы.

— Ладно, это будетъ хорошій день, — сказалъ кучеръ, улыбнувшись во весь ротъ. Такъ что же вы желаете спросить, сэръ?

— Прежде всего ваше имя и адресъ на случай, если вы мн еще разъ понадобитесь.

— Джонъ Клэйтонъ, 3, Терпэй-стритъ. Мой кэбъ изъ двора Шинлей, около станціи Ватерлоо.

Шерлокъ Холмсъ записалъ эти свднія.

— A теперь, Клэйтонъ, разскажите мн все, что касается вашего сдока, который сегодня въ десять часовъ утра караулилъ этотъ домъ, а затмъ халъ слдомъ за двумя джентльменами по Реджентъ-стритъ.

Извозчикъ казался удивленнымъ и нсколько смущеннымъ, но сказалъ:

— Что жъ, мн нечего вамъ сообщать, такъ какъ, повидимому, вы уже знаете столько же, сколько и я. Дло въ томъ, что мой сдокъ сказалъ мн, что онъ сыщикъ и что я не долженъ никому говорить о немъ.

— Это, милый человкъ, очень серіозное дло, и вы можете оказаться въ очень плохомъ положеніи, если вздумаете скрыть что бы то ни было отъ меня. Такъ вы говорите, что вашъ сдокъ выдалъ себя за сыщика?

— Да.

— Когда онъ вамъ сказалъ объ этомъ?

— Уходя отъ меня.

— Не сказалъ ли онъ еще чего-нибудь?

— Онъ назвалъ свое имя.

Холмсъ бросилъ на меня торжествующій взглядъ.

— А-а, онъ назвалъ свое имя? Это было неосторожностью. И какое же это было имя?

— Его имя, — отвтилъ извозчикъ, — мистеръ Шерлокъ Холмсъ.

Никогда въ жизни не видывалъ я, чтобы мой другъ былъ такъ озадаченъ. Онъ молчалъ, пораженный удивленіемъ, а затмъ разразился искреннимъ смхомъ.

— Вотъ такъ шутникъ, Ватсонъ, несомннный шутникъ, — сказалъ онъ. Я чувствую въ немъ столь же быструю и гибкую сообразительностъ, какъ моя собственная. Онъ изрядно прошелся на мой счетъ. Такъ его зовутъ Шерлокомъ Холмсомъ?

— Да, сэръ.

— Превосходно! Разскажите мн, гд вы его посадили, и все, что затмъ случилось.

— Онъ подоввалъ меня въ половин десятаго въ Трафальгарскомъ сквер. Онъ назвалъ себя сыщикомъ и предложилъ мн дв гинеи, если я въ продолженіе всего дня буду длать все, что онъ потребуетъ, не задавая ему никакихъ вопросовъ. Я охотно согласился. Сначала мы похали въ Нортумберландскій отель и ждали тамъ, пока не вышли оттуда два джентльмена и не взяли кэбъ. Мы послдовали за ихъ кэбомъ, пока онъ не остановился гд-то тутъ.

— У этой самой двери, — сказалъ Холмсъ.

— Пожалуй, я не могу сказать ничего положительнаго, но моему сдоку все было прекрасно извстно. Мы отъхали на половину улицы и ждали тамъ полтора часа. Тогда двое джентльменовъ прошли, гуляя, мимо насъ и мы послдовали за ними по Бекеръ-стритъ и вдоль…

— Я знаю, — прервалъ его Холмсъ.

— Пока не прохали три квартала Реджентъ-стрита. Тогда мой сдокъ откинулъ верхнее окошечко и крикнулъ мн, чтобы я халъ какъ можно быстре прямо на Ватерлооскую станцію. Я стегнулъ свою кобылу, и черезъ десять минутъ мы были на мст. Тогда онъ заплатилъ мн дв гинеи, какъ порядочный человкъ, и вошелъ въ станцію. Но, уходя, онъ обернулся и сказалъ: ‘Можетъ быть, вамъ интересно будетъ узнать, что вы возили мистера Шерлока Холмса’. Такимъ образомъ я узналъ его имя.

— Понимаю. A затмъ вы больше не видали его?

— Нтъ, онъ вошелъ въ станцію и скрылся.

— Ну, а какъ бы вы описали наружносгь мистера Шерлока Холмса?

Извозчикъ почесалъ голову.

— Не очень-то легко описать этого джентльмена. Я бы далъ ему лтъ сорокъ, роста онъ средняго, дюйма на два, на три ниже васъ, сэръ. Одтъ онъ былъ мшковато, и борода у него черная, подстрижснная четыреугольникомъ, лицо блдное. Ничего больше не могу сказать о немъ.

— Какого цвта у него глаза?

— Не могу этого сказать.

— И вы ничего больше не припомвите?

— Нтъ, сэръ, ничего.

— Ладно, такъ вотъ вамъ полусоверенъ. Другая половина ожидаетъ васъ, если вы доставите еще какія-нибудь свднія. Покойной ночи.

— Покойной ночи, сэръ, и благодарю васъ.

Джонъ Клэйтонъ удалился, смясь, а Холмсъ обернулся ко мн, пожимая плечами и спокойно улыбаясь.

— Оборвалась и третья наша нить, и мы кончили тмъ, съ чего начали, — сказалъ онъ. Хитрый мерзавецъ! Онъ зналъ нашъ домъ, зналъ, что сэръ Генри Баскервиль совтовался со мною, на Реджентъ-стрит узналъ меня, предположилъ, что я замтилъ номеръ кэба и примусь за кучера, а потому сдлалъ мн этотъ дерзкій вызовъ. Говорю вамъ, Ватсонъ, что мы за это время пріобрли врага, который достоинъ нашего оружія. Я получилъ шахъ и матъ въ Лондон и могу только пожелать вамъ большаго счастія въ Девоншир. Но я не спокоенъ насчетъ этого.

— Насчетъ чего?

— Насчетъ того, что отправлю васъ туда. Скверное это дло, Ватсонъ, скверное, опасное дло, и чмъ больше я знакомлюсь съ нимъ, тмъ мне оно нравится мн, Да, милый другъ, смйтесь, но даю вамъ слово, что я буду очень радъ, когда вы вернетесь здравымъ и невредимымъ на Бекеръ-стритъ.

VI.

Баскервиль-голль.

Сэръ Генри Баскервиль и докторъ Мортимеръ были готовы въ назначенный день, и мы отправились, какъ было условлено, въ Девонширъ. Шерлокъ Холмсъ похалъ со мною на станцію и далъ мн свои прощальныя инструкціи и совты.

— Я не стану, Ватсонъ, сбивать васъ съ толку разными предположеніями и подозрніями, — сказалъ онъ. Я просто желаю, чтобы вы доносили мн какъ можно подробне о фактахъ и предоставляли мн строить планы.

— О какихъ фактахъ? — спросилъ я.

— Обо всемъ, что можетъ казаться относящимся, хотя бы косвенно, къ занимающему насъ длу и, въ особенности, объ отношеніяхъ между молодымъ Баскервилемъ и его сосдями и обо всякихъ новыхъ подробностяхъ, касающихся смерти сэра Чарльза. Я самъ за послдніе дни навелъ нкоторыя справки, но боюсь, что результаты ихъ оказались отрицательными. Одно только кажется мн положительнымъ, это то, что мистеръ Джэмсъ Десмондъ, слдующій наслдникъ, человкъ очень милаго характера, такъ что это преслдованіе идетъ не съ его стороны. Я думаю, что мы можемъ совершенно исключить его изъ нашихъ предположеній. Остается народъ на болот, среди котораго будетъ жить сэръ Генри Баскервиль.

— Не лучше ли было бы прежде всего отдлаться отъ этой четы Барриморъ?

— Ни въ какомъ случа. Вы бы сдлали этимъ непозволительную ошибку. Если они невинны, это было бы жестокою неоправедливостью, если же они преступны, то это отняло бы у насъ всякую возможностъ уличить ихъ. Нтъ, нтъ, мы сохранимъ ихъ въ нашемъ списк подозрительныхъ лицъ. Затмъ въ голл есть, насколько я помню, конюхъ. Есть два фермера на болот. Есть нашъ другъ, докторъ Мортимеръ, котораго я считаю вполн честнымъ, и его жена, о которой мы ничего не знаемъ. Есть ученый Стапльтонъ и его сестра, про которую говорятъ, что она привлекательная молодая двушка. Есть мистеръ Франкландъ изъ Лафтаръ-голля, тоже неизвстная намъ личность, и еще одинъ или два сосда. Вс эти люди должны составить предметъ вашего спеціальнаго изученія.

— Я сдлаю все зависящее отъ меня.

— У васъ есть оружіе, надюсь?

— Да я нашелъ благоразумнымъ взять его съ собою.

— Конечно. Не разставайтесь съ своимъ револьверомъ ни днемъ, ни ночью и никогда не пренебрегайте предосторожностями.

Наши пріятели уже заняли мста въ вагон перваго класса и ожидали насъ на платформ.

На вопросы моего друга, докторъ Мортимеръ отвтилъ:

— Нтъ, мы ничего не узнали новаго. За одно я могу поручиться, что за послдніе два дня за нами не слдили. Мы ни разу не выходили изъ дому безъ того, чтобы зорко не осматриваться, и никто не могъ бы скрыться отъ нашего наблюденія.

— Полагаю, что вы всегда выходили вмст?

— За исключеніемъ вчерашняго дня. Когда я прізжаю въ городъ, то имю обыкновеніе посвящать одинъ день удовольствію, а потому провелъ вчерашній день въ музе медицинскаго колледжа.

— A я пошелъ въ паркъ поглазть на народъ, — сказалъ Баскервиль, — но мы не подвергались ни малйшаго рода непріятностямъ.

— A все-таки это было неосторожностью, — сказалъ Холмсъ, покачавъ очень серіозно головою. Прошу васъ, сэръ Генри, никогда не ходить въ одиночеств, иначе съ вами можетъ случиться большое несчастіе. Нашли ли вы другой сапогъ?

— Нтъ, сэръ, онъ исчезъ навки.

— Въ самомъ дл? Это очень интересно. Ну, прощайте, — добавилъ онъ, — когда тронулся поздъ. Никогда не забывайте, сэръ Генри, одну фразу изъ странной старой легенды, которую намъ прочелъ докторъ Мортимеръ, и избгайте болота въ т темные часы, когда властвуютъ силы зла.

Я еще смотрлъ на платформу, когда она уже далеко осталась позади насъ, и видлъ высокую строгую фигуру Холмса, недвижимо стоявшаго и смотрвшаго на насъ.

Путешествіе совершили мы быстро и пріятно, я имъ воспользовался, чтобы ближе познакомиться съ моими обоими спутниками, и проводилъ время, играя со спаньелемъ доктора Моргимера. Въ нсколько часовъ черная земля стала красноватою, кирпичъ замнился гранитомъ, и рыжія коровы паслись въ огороженныхъ живыми изгородями поляхъ, на которыхъ сочная трава и роскошная растительность свидтельствовали о боле щедромъ, хотя и боле сыромъ климат. Молодой Баскервиль съ живымъ интересомъ смотрлъ въ окно и громко восклицалъ отъ восторга, когда узнавалъ родныя картины. Девоншира.

— Съ тхъ поръ, какъ я, докторъ Ватсонъ, ухалъ отсюда, я изъздилъ немалую часть свта, — сказалъ онъ, — но ни разу не видлъ мста, которое могло бы сравниться съ этимъ.

— Я никогда не видлъ девонширца, который бы не клялся своею родиною, — возразилъ я.

— Это въ одинаковой степени зависитъ какъ отъ расы, такъ и отъ страны, — замтилъ докторъ Мортимеръ. Стоитъ только взглянуть на нашего друга, и его закругленная голова обнаружитъ намъ кельта со свойственнымъ этой рас энтузіазмомъ и способностью привязываться. Голова бднаго сэра Чарльза была очень рдкаго типа, полу-галльскаго, полу-иверійскаго. Но вы были очень молоды, когда покинули Баскервилъголль, не правда ли?

— Я былъ еще юношей, когда умеръ мой отецъ, и никогда не видлъ Баскервиль-голля, потому что отецъ жилъ въ маленькомъ коттедж на южномъ берегу. Оттуда же я прямо похалъ къ одному другу въ Америку. Говорю вамъ, что все тутъ такъ же для меня ново, какъ и для доктора Ватсона, и я съ нетерпніемъ жажду увидть болото.

— Разв? Въ такомъ случа ваше желаніе легко исполнимо, потому что оно уже видно, — сказалъ докторъ Мортимеръ, указывая рукою въ окно.

Надъ зелеными квадратами полей и кривою линіею невысокаго лса возвышался вдали срый печальный холмъ, увнчанный странною зубчатою верхушкою, производивыгій впечатлніе какого-то мрачнаго фантастическаго пейзажа, виднаго въ отдаленіи, какъ бы во сн. Баскервиль долго сидлъ молча и пристально смотрлъ на него, а я между тмъ читалъ на его оживленномъ лиц, какое значеніе иметъ для него этотъ первый взглядъ на странное мсто, гд люди его крови такъ долго властвовали. Американецъ съ виду, онъ сидлъ въ углу прозаическаго вагона, а между тмъ, смотря на его выразительныя черты, я чувствовалъ боле чмъ когда-либо, какой онъ истинный потомокъ длиннаго ряда чистокровныхъ, пылкихъ и властолюбивыхъ людей. Его густыя брови, его тонкія подвижныя ноздри, его болыше каріе глаза выражали гордрсть, мужество и силу. Если на проклятомъ болот насъ встртитъ затрудненіе или опасность, можно, по крайней мр, быть увреннымъ, что онъ такой товарищъ, для котораго стоитъ идти на рискъ съ увренностью, что онъ раздлятъ его.

Поздъ остановился у маленькой станціи, и мы вс вышли. За низкою блою оградою ожидалъ насъ шарабанъ, запряженный парою жеребцовъ. Нашъ пріздъ составлялъ, повидимому, событіе, потому что и начальникъ станціи, и носильщики собрались вокругъ насъ, чтобы вынести нашъ багажъ. Мстечко было хорошенькое, но простое, деревенское, и я былъ удивленъ, что у воротъ стояли два солдата въ темныхъ мундирахъ, они опирались на короткія винтовки и пристально смотрли на насъ, когда мы проходили. Кучеръ, человчекъ съ грубымъ суровымъ лицомъ, поклонился сэру Генри Баскервилю, и, усвшись въ экипажъ, мы быстро полетли по широкой блой дорог. Съ обихъ сторонъ развертывались пастбища, и старые дома съ остроконечными крышами выглядывали изъ-за густой зелени, но за этимъ мирнымъ, залитымъ солнцемъ, пейзажемъ безпрерывно выдлялась пятномъ на вечернемъ неб длинная мрачная извилистая полоса болота, перерзанная зубчатыми угрюмыми холмами.

Шарабанъ повернулъ на проселочную дорогу, глубоко изрытую колеями, съ высокими насыпями по обимъ сторонамъ, поросшими мокрымъ мохомъ, жирнымъ папоротникомъ и терновникомъ, многочисленныя ягоды котораго блестли при свт заходящаго солнца. Постоянно подымаясь, мы перехали по узкому гранитному мосту и продолжали путь вдоль шумнаго потока, который, пнясь и бушуя, стремительно несся между срыми камнями. И дорога и потокъ шли, извиваясь по долин, густо поросшей старыми дубами и елями. При каждомъ поворот Баскервиль иэдавалъ возгласъ восхищенія, жадно осматривалъ все кругомъ и предлагалъ безчисленные вопросы. На его взглядъ все было красиво, но мн казалось, что на этой мстности лежитъ грустная тнь и что она очень рзко носитъ отпечатокъ печальной поры года. Желтые листья покрывали тропинки и осыпали насъ. Шумъ нашихъ колесъ заглушался густымъ слоемъ гніющей растительности, и я подумалъ, что грустные дары бросаетъ природа подъ колеса возвращающагося наслдника Баскервилей.

— Это что такое? — воскликнулъ докторъ Мортимеръ.

Передъ нами открылась круглая возвышенность, покрытая верескомъ, — выдающаяся часть болота. На ея вершин рзко и отчетливо, какъ статуя, выдлялся верховой, темный и мрачный, съ винтовкою наготов. Онъ наблюдалъ за дорогою, по которой мы хали.

— Что это такое, Перкинсъ? — спросилъ докторъ Мортимеръ.

Нашъ кучеръ повернулся въ полъ-оборота и отвтилъ:

— Изъ Принцтаунской тюрьмы убжалъ преступникъ, сэръ. Съ тхъ поръ прошло уже три дня, и стражи стерегутъ вс дороги и вс станціи, но не замтили еще никакихъ слдовъ его. Здшнимъ фермерамъ это не нравится, сэръ, могу васъ уврить.

— Но я полагаю, что они получатъ пять фунтовъ, если доставятъ свднія о немъ.

— Да, сэръ, но возможность получить пять фунтовъ плохое утешеніе при возможности, что вамъ перержутъ горло. Вдь это не обыкновенный заключенный. Это человкъ, который ни передъ чмъ не остановится.

— Кто же это такой?

— Это Сельденъ, ноттингхильскій убійца.

Я помнилъ его дло, потому что имъ заинтересовался Холмсъ вслдствіе исключительнаго зврства преступленія и безстыдной грубости, какою были отмчены вс дйствія убійцы. Замна смертной казни заключеніемъ произошла вслдствіе сомннія въ здравости его разсудка, настолько поведеніе его было ужасно. Нашъ шарабанъ поднялся на вершину, откуда открылось передъ нашими глазами громадное пространство болота, испещренное огромными каменными глыбами и неровными вершинами. Съ этого болота подулъ на насъ холодный втеръ, отъ котораго насъ проняла дрожь. Гд-то тамъ, на этой мрачной равнин, прячется ужасный человкъ, зарывшись въ нору, какъ дикій зврь, съ сердцемъ, полнымъ злобы противъ человчества, изгнавшаго его. Недоставало только этого для полноты мрачнаго впечатлнія, производимаго пустынею, пронизывающимъ втромъ и потемнвшимъ небомъ. Даже Баскервиль умолкъ и плотне завернулся въ свое пальто.

Мы оставили за собою плодородную мстность. Мы теперь оглядывались на нее, а косые лучи заходящаго солнца обращали ручьи въ золотыя нити, заставляли ярко горть красную вновь вспаханную землю, и широкую гирлянду лсовъ. Впереди насъ дорога становилась все боле мрачною и дикою, проходя надъ громадными бурыми откосами, осыпанными исполинскими каменьями. По временамъ мы прозжали мимо какого-нибудь коттеджа на болот съ каменными стнами и крышею, безъ всякихъ вьющихся растеній, которыя бы смягчали ихъ рзкія очертанія. Вдругъ мы заглянули въ чашеобразное углубленіе съ разбросанными по немъ чахлыми дубами и елями, исковерканными и согнутыми многолтними свирпыми бурями. Надъ деревьями возвышались дв узкія башни. Кучеръ указалъ на нихъ кнутомъ и сказалъ:

— Баскервиль-голль.

Его господинъ привсталъ съ сиднья: щеки его раскраснлись, глаза горли. Черезъ нсколько минутъ мы подъхали къ воротамъ парка, фантастической путаниц изъ желза съ изношенными непогодою столбами, покрытыми мохомъ и увнчанными кабаньими головами изъ герба Баскервилей. Сторожка представляла собою развалины изъ чернаго гранита и стропилъ, но противъ нея находилось недостроенное новое зданіе, первое примненіе южно-африканскаго золота, вывезеннаго сэромъ Чарльзомъ.

Мы въхали въ аллею, гд шумъ колесъ былъ снова заглушенъ слоемъ упавшихъ листьевъ, и старыя деревья сходились въ вид свода надъ нашими головами. Баскервиль содрогнулся, когда мы прозжали вдоль длинной темной аллеи, въ конц которой смутно вырисовывался, какъ привидніе, домъ.

— Это случилось здсь? — спросилъ онъ тихимъ голосомъ.

— Нтъ, нтъ, тисовая аллея находится съ другой стороны.

Молодой наслдникъ бросилъ вокругъ себя мрачный взглядъ.

— Неудивительно, что дяд чувствовалось не по себ въ подобномъ мст, — сказалъ онъ. Тутъ всякій будетъ напуганъ. Не дальше какъ черезъ полгода я поставлю рядъ электрическихъ фонарей, и вы не узнаете дома, когда подъздъ будетъ освщенъ лампою Свана и Эдисона въ тысячу свчей.

Аллея оканчивалась обширною площадкою, покрытою дерномъ, и мы увидли домъ. При угасающемъ свт я замтилъ, что середина его представляла тяжелую мглу, изъ которой выдлялся портикъ. Весь фасадъ былъ покрытъ плющемъ, кое-гд прорзаннымъ окномъ или гербомъ, слабо свтившимся сквозь плющъ. Отъ центральной массы подымались дв башни, — древнія, зубчатыя, съ множествомъ бойницъ. Справа и слва примыкали къ башнямъ боле новыя прйстройки изъ чернаго гранита. Изъ оконъ съ частыми переплетами шелъ тусклый свтъ, а изъ трубъ на шпиц крутой крыши подымалась единственная струйка дыма.

— Добро пожаловать, сэръ Генри! Добро пожаловать въ Баскервиль-голль!

Изъ тни портика выступилъ высокій мужчина и открылъ дверцу шарабана. На желтой стн передней проектировался женскій силуэтъ. Она вышла и помогла мужчин забрать нашъ багажъ.

— Не отпустите ли вы меня прямо домой, сэръ Генри? — спросилъ докторъ Мортимеръ. Жена ожидаетъ меня.

— Разв вы не пообдаете съ нами?

— Нтъ, мн нужно хать. По всей вроятности, меня дома ждетъ работа. Я бы остался, чтобы показать вамъ домъ, но Барриморъ сдлаетъ это лучше меня. Прощайте и никогда не бойтесь посылать за мною днемъ ли, ночью ли, когда бы я ни понадобился.

Шумъ колесъ заглохъ вдали аллеи, пока сэръ Генри и я вошли въ переднюю, и дверь подъзда тяжело захлопнулась за нами. Мы очутились въ красивомъ помщеніи, просторномъ, высокомъ, съ тяжелымъ потолкомъ изъ стараго чернаго дуба. Въ большомъ, старинной постройки, камин трещалъ огонь. Сэръ Генри и я протянули къ нему руки, такъ какъ он у насъ онмли отъ продолжительной зды. Затмъ мы осмотрлись кругомъ, — на высокія узкія окна со старыми мутными стеклами, на дубовыя стны, на кабаньи головы, на гербы, все это было мрачно при тускломъ освщеніи висвшей по середин комнаты лампы.

— Все здсь иметъ совершенно такой видъ, какъ я себ представлялъ, — сказалъ сэръ Генри. Не находите ли вы, что это типичный домъ древняго рода? Подумать только, что въ этомъ самомъ зал жили кровные мои пятьсотъ лтъ назадъ! Эта мысль порождаетъ во мн какую-то торжественность.

Я видлъ, какъ загорлое лицо сэра Генри просіяло дтскимъ восторгомъ. Онъ стоялъ посреди комнаты, и свтъ падалъ прямо на него, но отъ стнъ тянулись длинныя тни, покрывавшія его какъ бы балдахиномъ. Барриморъ, отнесшій багажъ въ наши комнаты, вернулся. Онъ стоялъ передъ нами въ почтительной поз хорошо воспитаннаго слуги. Наружность его была замчательная, онъ былъ высокъ, красивъ, съ черною бородою, ровно остриженною, и блдными тонкими чертами.

— Желаете ли вы, сэръ, чтобы обдъ былъ тотчасъ же поданъ?

— Разв онъ готовъ?

— Онъ будетъ готовъ черезъ нсколько минутъ. Въ своихъ комнатахъ вы найдете теплую воду. Жена и я будемъ счастливы, сэръ Генри, остаться у васъ, пока вы не сдлаете новыхъ распоряженій, но вы, конечно, понимаете, что при новыхъ условіяхъ домъ этотъ потребуетъ значительнаго штата.

— Какія новыя условія?

— Я хотлъ сказать, сэръ, что сэръ Чарльзъ велъ очень уединенную жизнь, и мы были въ состояніи исполнять его требованія. Вы же, естественно, захотите видть у себя боле многочисленное общество, а потому вамъ потребуется иного рода домашнее хозяйство.

— Неужели вы и жена ваша хотите уйти отъ меня?

— Если и это не причинитъ вамъ неудобства.

— Но вдь ваше семейство жило у насъ въ продолженіе нсколькихъ поколній, не правда ли? Мн будетъ очень больно начать здсь свою жизнь разрывомъ старой семейной связи.

Мн показалось, что блдное лицо дворецкаго выразило нкоторое волненіе.

— И мы съ женой чувствуемъ то же самое, сэръ. Но, по правд сказать, мы оба быля очень привязаны къ сэру Чарльзу, смерть его нанесла намъ ударть и сдлала очень тяжелымъ пребываніе въ этихъ стнахъ. Я боюсь, что мы уже никогда не будемъ чувствовать себя хорошо въ Баскервиль-голл.

— Что же вы намрены длать?

— Я не сомнваюсь, сэръ, что намъ удастся предпринять какое-нибудь дло. Щедрость сэра Чарльза дала намъ на это возможность. A теперь, сэръ, можетъ-быть, лучше будетъ показать вамъ ваши комнаты?

Вокругъ верхней части древняго вестибюля шла галлерея съ перилами, и къ ней примыкала двойная лстница. Отъ этого центральнаго пункта во всю длину строенія шли два длинныхъ коридора, на которые выходили вс спальни. Моя и сэра Генри спальни находились въ одномъ и томъ же флигел и были почти смежными. Эти комнаты казались гораздо боле современными, чмъ центральная часть дома, свтлые обои и многочисленыя свчи нсколько разсяли мое первое мрачное впечатлніе.

Но столовая, выходившая въ вестибюль, была мрачнымъ и печальнымъ мстомъ. Это была длинная комната, раздленная уступомъ на эстраду, на которой сиживала семья, и на боле низкую часть, гд размщались подчиненные. На одномъ ея конц были хоры для музыкантовъ. Надъ нашими головами тянулись черныя балки съ закоптлымъ потолкомъ надъ ними. Рядъ ослпительныхъ факеловъ и грубое веселье пировъ стараго времени, можетъ быть, и смягчали угрюмый видъ этой комнаты. Но теперь, когда двое мужчинъ въ черномъ сидли при слабоімъ освщеніи лампы съ абажуромъ, поневол хотлось говорить шопотомъ, и чувствовалось угнетенное состояніе. Мрачный рядъ предковъ во всевозможныхъ одяніяхъ, начиная отъ елизаветинскаго рыцаря, кончая щеголемъ временъ регентства, смотрли на насъ и наводили жуткое чувство своимъ молчаливымъ сообществомъ. Мы не много говорили, и я былъ радъ, когда окончился нашъ обдъ, и мы могли уйти въ боле современную билліардную и выкурить тамъ папироску.

— Поистин не очень-то это весглое мсто, — сказалъ сэръ Генри. Полагаю, что современемъ можно настолько опуститься, чтобы примириться съ нимъ, но теперь я чувствую себя нсподходящимъ для него. Я не удивляюсь, что мой дядя немного свихнулся, если онъ жилъ въ одиночеств въ этомъ дом. Однако же, если вы пичего не имете противъ, мы разойдемся пораньше сегодня, и авось завтра утромъ предметы покажутся намъ боле веселыми.

Я раздвинулъ занавси, прежде чмъ лечь въ постель, и посмотрлъ въ окно. Оно выходило на зеленую лужайку у подъзда. За нею дв группы деревьевъ шумли и раскачивались поднявшимся втромъ. Серпъ луны выглядывалъ изъ-за бгущихъ облаковъ. При его холодномъ свт я увидлъ за деревьями ломаную линію скалъ и длинную, низкую впадину угрюмаго болота. Я спустилъ занавси, почувствовавъ, что мое послднее впечатлніе было не лучше первыхъ.

A между тмъ оно было не самымъ послднимъ. Я былъ утомленъ, а спать мн не хотлось. Я ворочался съ боку на бокъ, призывая сонъ, который не приходилъ. Гд-то далеко куранты пробили четверти, и, за исключеніемъ этого звука, старый домъ былъ погруженъ въ гробовое молчаніе. И вдругъ, среди полной тишины, я услыхалъ звукъ, ясный, отчетливый и безошибочный. Это было рыданіе женщины, заглушенный, подавленный стонъ человка, терзаемаго непреодолимымъ горемъ. Я слъ на постели и сталъ напряженно слушать. Звукъ этотъ раздался вблизи и, конечно, былъ изданъ въ самомъ доы. Я ожидалъ въ продолженіе получаса, вс нервы мои были натянуты, но не услыхалъ ничего, кром курантовъ и шелеста плюща на стн.

VII.

Стапльтоны изъ Меррипитъ-гауза.

Свжая красота слдующаго утра нсколько изгладила мрачное впечатлніе, произведенное на насъ первымъ знакомствомъ съ Баскервиль-голлемъ. Когда сэръ Генри и я сидли за завтракомъ, солнечный свтъ врывался потоками черезъ высокія окна и, проходя сквозь покрывавшіе ихъ гербы, бросалъ на полъ разноцвтныя пятна. Темныя стны, отражая золотистые лучи, казались бронзовыми, и трудно было представить себ, что мы сидимъ въ той самой комнат, которая наканув вечеромъ такъ угнетающе подйствовала на насъ.

— Я думаю, — сказалъ баронетъ, — что вина лежала въ насъ самихъ, а не въ дом. Мы устали отъ путешествія, прозябли и потому были склонны видть все въ мрачномъ свт. Теперь же мы освжились, чувствуемъ себя хорошо, и все стало весело вокругь насъ.

— A между тмъ нельзя приписать все воображенію, — возразилъ я. Не слыхали ли вы, напримръ, какъ кто-то (женщина, полагаю я) рыдалъ ночью?

— Это любопытно, потому что и мн, когда я началъ дремать, послышалось что-то въ этомъ род. Я долго прислушивался, но такъ какъ звукъ не повторился, то ршилъ, что видлъ сонъ.

— A я его слышалъ совершенно ясно и увренъ, что это рыдалаженщина.

— Слдуетъ тотчасъ же это выяснить.

Сэръ Генри позвонилъ и спросилъ Барримора, не можетъ ли онъ объяснить слышанное нами. Мн показалось, что блдное лицо дворецкаго еще боле поблднло, когда онъ услыхалъ вопросъ своего хозяина.

— Въ дом, сэръ Генри, только дв женщины, — отвтилъ онъ. Одна — судомойка, но она спитъ въ другомъ флигел, другая — моя жена, и я отвчаю за то, что она не плакала.

A между тмъ онъ лгалъ, потому что посл завтрака я встртилъ миссисъ Барриморъ въ длинномъ коридор, при чемъ солнце прямо освщало ея лидо. Это была большая, съ виду равнодушиая, тяжеловсная женщина съ установившимся строгимъ выраженіемъ рта. Но много говорившіе глаза ея были красны и она бросила на меня взглядъ изъ-за распухшихъ вкъ. Такъ, значитъ, ночью плакала она, и въ такомъ случа мужъ ея долженъ былъ это знать. A между тмъ онъ взялъ на себя очевидный рискъ скрыть это обстоятельсгво. Зачмъ онъ это сдлалъ? И почему она такъ горько плакала? Вокругъ этого блднаго, красиваго мужчины уже скопилась таинственная и мрачная атмосфера. Онъ первый увидалъ тло сэра Чарльза, и только отъ него одного были извстны вс обстоятельства, сопровождавшія смерть старика. Въ конц концовъ возможно, что человкъ, котораго мы видли въ кэб на Реджентъ-стрит, былъ Барриморъ. Борода могла быть его собственная. Изъ описанія извозчика выходило, что его сдокъ былъ нсколько ниже ростомъ, но это впечатлніе могло быть ошибочнымъ. Какъ ршитъ этотъ вопросъ? Очевидно было, что прежде всего слдовало повидать гримпенскаго почтмейстера и узнать, была ли вручена самому Барримору проврочная телеграмма. Какой бы я ни получилъ отвтъ, мн будетъ, по крайней мр, что донести Шерлоку Холмсу.

Посл завтрака сэру Генри нужно было разсмотрть различныя бумаги, а потому время было самое благопріятное для моей экскурсіи. Мн пришлось совершить пріятную прогулку въ четыре мили по краю болота, и я дошелъ до маленькой срой деревушки, въ которой возвышались надъ другими строеніями трактиръ и домъ доктора Мортимера. Почтмейстеръ, бывшій одновременно и сельскимъ лавочникомъ, хорошо помнилъ телеграмму.

— Конечно, сэръ, — сказалъ онъ, — я переслалъ телеграмму мистеру Барримору въ точности, какъ было указано.

— Кто относилъ ее?

— Мой мальчикъ. Джэмсъ, ты относилъ на прошлой недл телеграмму мистеру Барримору въ голль, не правда ли?

— Я, отецъ.

— И отдалъ ее ему въ руки? — спросилъ я.

— Онъ былъ тогда на чердак, такъ я не могъ отдать телеграмму ему въ руки, но миссисъ Барриморъ общала тотчасъ же передать ее.

— Видли ли вы мистера Барримора?

— Нтъ, сэръ. Говорю вамъ, что онъ былъ на чердак.

— Если вы его не видачи, почему же вы знаете, что онъ былъ на чердак?

— Боже мой, да его же собственная жена должна была знать, гд онъ находится, — сказалъ почтмейстеръ недовольнымъ тономъ. Разв онъ не получилъ телеграммы? Если произошла какая-нибудь ошибка, то жаловаться долженъ самъ мистеръ Барриморъ.

Безнадежнымъ казалось продолжать дале мое слдствіе, но ясно было одно, что, не смотря на хитрость Холмса, мы не имли никакихъ доказательствъ тому, что Барриморъ не здилъ тогда въ Лондонъ. Предположимъ, что онъ здилъ, предположимъ, что тотъ же самый человкъ послдній видлъ сэра Чарльза въ живыхъ и первый слдилъ за новымъ наслдникомъ, какъ только онъ пріхалъ въ Англію. Что же изъ этого слдуетъ? Былъ ли онъ агентомъ другихъ или же у него у самого были какіе-нибудь злые умыслы? Какой ему интересъ преслдовать родъ Баскервилей? Я думалъ о странномъ предостереженіи, составленномъ изъ словъ передовой статьи ‘Таймса’. Было ли это его дломъ или, можетъ быть, кого-нибудь другого, кто хотлъ противодйствовать его планамъ? Единственнымъ понятнымъ мотивомъ для его дйствій было бы то, что высказалъ сэръ Генри, а именно напугать Баскервиля такъ, чтобы онъ не прізжалъ въ свои владнія, и въ такомъ случа Барриморамъ было бы обезпечено удобное и постоянное мсто жительства. Но такая точка зрнія совершенно не могла объяснить, почему понадобились столь тонкія махинаціи, которымя, какъ невидимою стью, былъ окруженъ молодой баронетъ. Самъ Холмсъ сказалъ, что ему не случалось встрчать во время своихъ многочисленныхъ сенсаціонныхъ разслдованій боле сложнаго случая. Идя по срой пустынной дорог, я молилъ Бога, чтобы мой другъ поскоре освободился отъ своихъ длъ и пріхалъ снять со моихъ плечъ тяжелую отвтственностъ.

Вдругъ мои думы были прерваны звукомъ быстрыхъ шаговъ и голосомъ, зовущимъ меня по имени. Я обернулся, ожидая увидть доктора Мортимера, но, къ удивленію своему, убдился, что за мною бжитъ совершенно незнакомый человкъ. То былъ небольшого роста, худой, гладко выбритый мужчина, съ блокурыми волосами и впалыми щеками, лтъ отъ тридцати до сорока, въ сромъ костюм и соломенной шляп. У него черезъ плечо висла жестяная ботаническая коробка, а въ рук была зеленая стка для ловли бабочекъ.

— Я увренъ, докторъ Ватсонъ, что вы извините мн мою смлость, — сказалъ онъ, когда, запыхавшись, добжалъ до меня. Мы здсь на болот люди простые и не ждемъ формальныхъ представленій. Вы, можетъ быть, слышали мое имя отъ нашего общаго друга, доктора Мортимера. Я Стапльтонъ изъ Меррипитъ-гауза.

— Я бы узналъ васъ по стк и ящику, — отвтилъ я, — потому что мн извстно, что мистеръ Стапльтонъ натуралистъ. Но какъ вы узнали меня?

— Я былъ у Мортимера, и онъ указалъ мн на васъ изъ окна своей операціонной комнаты. Такъ какъ намъ съ вами по пути, то я ршилъ васъ догнать и представиться вамъ. Надюсь, что сэръ Генри не чувствуетъ себя хуже посл путешествія?

— Онъ чувствуетъ себя очень хорошо, благодарю васъ.

— Мы вс боялись, что посл трагической смерти сэра Чарльза новый баронетъ не захочетъ жить здсь. Нельзя требовать отъ богатаго человка, чтобы онъ похоронилъ себя въ такомъ мст, но нечего говорить, что если онъ поселится здсь, то принесетъ большую пользу стран. Полагаю, что сэръ Генри не одержимъ никакими суеврными страхами?

— Не думаю, чтобы это могло быть.

— Вамъ, конечно, знакома легенда о вражеской собак, преслдующей родъ Баскервилей?

— Слыхалъ о ней.

— Удивительно, насколько легковрны здшніе крестьяне. Нкоторые готовы поклясться, что видли подобную тварь на болот.

Онъ говорилъ съ улыбкою, но мн казалось по его глазамъ, что онъ смотритъ на дло серіозне, чмъ хочетъ это показать.

— Исторія эта сильно подйствовала на воображеніе сэра Чарльза, и я не сомнваюсь, что она была причиною его трагической смерти.

— Но какимъ образомъ?

— Его нервы были настолько напряжены, что появленіе какой бы то ни было собаки могло произвести роковое дйствіе на его больное сердце. Я думаю, что онъ въ самомъ дл видлъ что-нибудь въ этомъ род въ тисовой алле въ послднюю свою ночь. Я опасался несчастія, потому что очень любилъ старика и зналъ, что сердце его слабо.

— Почему вы это знали?

— Отъ друга моего Мортимера.

— Такъ вы думаете, что какая-нибудь собака преслдовала сэра Чарльза, и что онъ вслдствіе этого умеръ отъ страха?

— A вы можете объяснить его смерть какъ-нибудь иначе?

— Я не пришелъ еще ни къ какому заключенію.

— A мистеръ Шерлокъ Холмсъ?

Отъ этихъ словъ дыханіе остановилось у меня въ груди, но, взглянувъ на спокойное лицо и не мигающіе глаза своего спутника, я увидлъ, что у него не было никакого намренія застать меня врасплохъ.

— Безполезно намъ, докторъ Ватсонъ, притворяться, что мы васъ не знаемъ, — сказалъ онъ. Отчеты о вашемъ сыщик дошли до насъ, и вы не могли его восхвалять безъ того, чтобы не сдлаться самому извстнымъ. Когда Мортимеръ назвалъ мн васъ, онъ не могъ отрицать подлинности вашей личности. Если вы здсь, значитъ, мистеръ Шерлокъ Холмсъ заинтересованъ этимъ дломъ, и естественно, что мн любопытно узнать, какого онъ держится мннія.

— Опасаюсь, что я не въ состояніи отвтить на этотъ вопросъ.

— Смю я васъ спросить, сдлаетъ ли онъ намъ честь своимъ личнымъ присутствіемъ?

— Въ настоящее время онъ не можетъ покинуть Лондона. Его вниманіе поглощено другими длами.

— Какая жалость! Онъ могь бы пролить нкоторый свгь на то, что такъ темно для насъ. Что же касается вашихъ разслдованій, то если какимъ-нибудь образомъ я могу быть вамъ полезенъ, то, надюсь, вы будете располагать мною. Если бы я имлъ нкоторыя указанія на свойства вашихъ подозрній или на способъ, какимъ вы полагаете вести свои разслдованія, то, можетъ быть, я и въ настоящую минуту могъ бы оказать вамъ помощь или подать совть.

— Увряю васъ, что я здсь просто въ гостяхъ у своего друга сэра Генри и не нуждаюсь ни въ какой помощи.

— Прекрасно! Вы совершенно правы, желая быть осторожнымъ и сдержаннымъ. Я подломъ проученъ за то, что считаю непростительною навязчивостью, и общаю вамъ больше не упоминать объ этомъ дл.

Мы дошли до пункта, гд узкая поросшая травою тропинка, отдлившись отъ дороги, вилась по болоту. Вдали поднимался крутой холмъ, усыпанный валунами, съ правой стороны онъ былъ въ далекомъ прошломъ изрытъ каменоломнями, а передней своей стороной смотрлъ на насъ темнымъ утесомъ, поросшимъ по скважинамъ папоротникомъ, и терновникомъ. Изъ-за дальней вершины вилась срая струйка дыма.

— Нсколько шаговъ по этой болотной тропинк, и мы въ Меррипитъ-гауз, — сказалъ Стапльтонъ. Не пожертвуете ли вы часомъ своего времени, чтобы я могъ имть удовольствіе представить васъ своей сестр?

Моею первою мыслью было, что я долженъ быть возл сэра Генри. Но я вспомнилъ о кипахъ бумагъ и счетовъ, которыми былъ усянъ его столъ. Уже наврное онъ не нуждался въ моей помощи для ихъ разбора. A Холмсъ настоятельно просилъ меня изучить сосдей на болот. Я принялъ приглашеніе Стапльтона, и мы свернули на тропинку.

— Удивительное мсто это болото, — говорилъ онъ, оглядывая кругомъ волнистую поверхность, — длинныя зеленыя гряды съ гребнями зубчатаго гранита, подымавшимися въ вид фантастическихъ пнящихся волнъ. Болото никогда не можетъ надость. Вы не можете себ представить, какія удивительныя тайны оно хранитъ. Оно такъ обширно, такъ пустынно и такъ таинственно.

— Такъ оно, значитъ, хорошо вамъ знакомо?

— Я живу здсь только два года. Мстные жители назовуть меня пожалуй новопришельцемъ. Мы пріхали сюда вскор посл того, какъ поселился здсь сэръ Чарльзъ. Но, подчиняясь своимъ вкусамъ, я изслдовалъ всю страну и думаю, что немногіе знаютъ ее лучше меня.

— Разв ее такъ трудно изучить?

— Очень трудно. Посмотрите, напримръ, на большую плоскость на сверъ отъ насъ съ причудливыми холмами, какъ бы выступающими изъ нея. Вы ничего не находите въ ней замчательнаго?

— Это рдкое мсто для хорошаго галопа.

— Естественно, что вы такъ думаете, а такое мнніе стоило людямъ жизни. Видите вы эти яркія зеленыя пятна, разбросанныя по ней…

— Да, они имютъ видъ боле плодородныхъ мстъ.

Стапльтонъ разсмялся.

— Это большая Гримпенская трясина, — сказалъ онъ. Неврный шагь, и человку ли, животному ли — смерть. Еще вчера я видлъ, какъ одна изъ болотныхъ лошадокъ пропала въ ней. Я долго видлъ ея голову, высовывавшуюся изъ болота, но въ конц концовъ оно засосало и ее. Въ сухое даже время тутъ опасно проходить, а посл осеннихъ дождей это ужасное мсто. Между тмъ я могу добраться до самой середины этой трясины и вернуться оттуда живымъ и невредимымъ. О Боже, вотъ еще одно изъ этихъ несчастныхъ пони!

Что-то бурое каталось и подпрыгивало въ зеленой осок. Затмъ показалась вытянутая вверхъ и судорожно корчившаяся шея, и надъ болотомъ пронесся страшный предсмертный стонъ. Я похолодлъ отъ ужаса, но нервы моего спутника были, повидимому, сильне моихъ.

— Исчезла! — сказалъ онъ:— трясина поглотила ее. Дв лошади въ два дня, а можетъ быть и гораздо боле, потому что он въ сухое время привыкаютъ ходить туда и только тогда узнаютъ объ опасности, когда трясина завладетъ ими. Да, скверное мсто большая Гримпенская трясина!

— И вы говорите, что можете ходить по ней?

— Да, есть одна или дв тропинки, по которымъ можетъ пробжать очень ловкій человкъ. Я ихъ нашелъ.

— Но зачмъ вамъ ходить въ такое отвратительное мсто?

— Видите вы тамъ вдали эти холмы? Они представляютъ собою острова, окруженные со всхъ сторонъ бездушной трясиной, медленно подползшей къ нимъ въ теченіе многихъ годовъ. На этихъ холмахъ находятся рдкія растенія и бабочки, и надо умть добраться до нихъ.

— Я когда-нибудь попробую свое счастіе.

Онъ посмотрлъ на меня съ удивленіемъ.

— Бога ради выкиньте изъ головы такую мысль! Ваша кровь падетъ на мою голову. Увряю васъ, что вы не имли бы ни малйшаго шанса вернуться оттуда живымъ. Я могу добраться туда только при помощи запоминанія очень сложныхъ примтъ.

— Это что такое?! — воскликнулъ я. по болоту пронесся протяжный низкій стонъ, невыразимо печальный. Онъ наполнилъ воздухъ, а между тмъ невозможно было сказать, откуда онъ исходитъ. Начался онъ грустнымъ шопотомъ и возросъ до низкаго рева, а затмъ снова затихъ въ тихомъ меланхолическомъ звук. Стапльтонъ посмотрлъ на меня съ выраженіемъ любопытства на лиц.

— Странное мсто болото, — сказалъ онъ.

— Да что же это такое?

— Крестьяне говорятъ, что это Баскервильская собака требуетъ своей добычи. Я раза два слышалъ этотъ звукъ, но не такъ громко, какъ сегодня.

Я съ дрожью въ сердц посмотрлъ на громадную равнину, испещреную зелеными пятнами. Ничто не шевелилось на этомъ обширномъ пространств, за исключеніемъ двухъ воронъ, громко каркавшихъ на одной изъ вершинъ позади насъ.

— Вы человкъ образованный, — сказалъ я. Не врите же вы такой безсмыслиц? Какъ вы думаете, какая причина такого страннаго звука?

— Болота издаютъ иногда необычайные звуки. Происходятъ они или отъ того, что земля садится, или отъ того, что вода поднимается, а можетъ быть и отъ чего-нибудь другого.

— Нтъ, нтъ, это былъ живой голосъ.

— Можетъ быть. Слыхали вы когда-нибудь, какъ реветъ выпь?

— Нтъ, никогда.

— Это очень рдкая птица, исчезнувшая нын изъ Англіи, но на болот все возможно. Да, я бы не удивился, если бы оказалось, что слышанный нами звукъ былъ ревъ послдней выпи.

— Это самый странный звукъ, какой я когда-либо слыхалъ въ жизни.

— Да, во всякомъ случа, это необыкновенное мсто. Посмотрите на тотъ склонъ холма. Что вы о немъ думаете?

Весь крутой склонъ былъ покрытъ срыми каменными кругами, ихъ было по крайней мр штукъ двадцать.

— Что это такое? Ограды для овецъ?

— Нтъ, это жилища нашихъ почтенныхъ предковъ. Доисторическіе люди густо населяли болото, и такъ какъ никто съ тхъ поръ не живетъ здсь, то мы находимъ нетронутыми вс ихъ приспособленія къ жизни. Это ихъ вигвамы, съ которыхъ снесли крыши. Вы можете даже увидть ихъ очаги и ложа, если полюбопытствуете войти туда.

— Но вдь это цлый городъ. Когда и кмъ онъ былъ населенъ?

— Неолитическимъ человкомъ. Время неизвстно.

— Что онъ длалъ?

— Онъ пасъ свои стада на этихъ склонахъ и научился раскапывать олово, когда мдный мечъ началъ замнять каменную скиру. Посмотрите на эту большую выемку. Это его работа. Да, докторъ Ватсонъ, вы найдете много любопытнаго на болот. Ахъ, простите меня! Это наврное циклопида.

Черезъ тропинку перелетла муха или моль, и въ одинъ моментъ Стапльтонъ бросился за нею съ необыкновенною энергіею и быстротою. Къ ужасу моему, наскомое летло прямо по направленію къ трясин, но мой новый знакомый, не останавливаясь, прыгалъ за нею съ кочки на кочку, и въ воздух разввалась его зеленая стка. Срый костюмъ и неправильные зигзаги прыжковъ длали его самого похожимъ на гигантскую моль. Я стоялъ, пристально слдя за его охотою съ чувствомъ восхищенія передъ его необыкновенной ловкостью и страха, что онъ можетъ оступиться на предательской трясин, какъ-вдругъ услыхалъ за собою шаги и, обернувшись, увидлъ возл себя на тропігнк женщину. Она пришла съ той стороны, гд струйка дыма указывала на мстоположеніе Меррипитъ-гауза, но неровности болота скрывали ее, пока она не подошла совсмъ близко.

Я не сомнвался ни одной минуты въ томъ, что это — миссъ Стапльтонъ, о которой мн говорили, такъ какъ на болот должно было быть немного дамъ, и я помнилъ, что кто-то описывалъ ее какъ красавицу. И дйствительно, подошедшая ко мн женщина была красавица самаго необыкновеннаго типа. Нельзя себ представить большаго контраста, чмъ тотъ, который существовалъ между братомъ и сестрою: Стапльтонъ былъ безцвтенъ, съ свтлыми волосами и срыми глазами, она же боле темная брюнетка, чмъ т, которыхъ случается встрчать въ Англіи, стройная, изящная и высокая. У нея было гордое лицо съ тонкими чертами, до-того правильными, что он казались бы не выразительными, если бы не чувственный ротикъ и чудные, темные, живые глаза. Эта совершенная фигурка въ изящномъ наряд была страннымъ явленіемъ на пустынной болотной тропинк. Когда я обернулся, она смотрла на брата, но затмъ быстро подошла ко мн. Я приподнялъ шляпу, желая объяснить ей свое присутствіе, какъ вдругъ ея слова обратили мои мысли по совершенно иному направленію.

— Узжайте! — сказала она. Возвращайтесь прямо въ Лондонъ, немедленно!

Я могъ только смотрть на нее съ глупымъ недоумніемъ. Ея глаза горли, и она нетерпливо ударяла ногою о землю.

— Зачмъ мн возвращаться? — сщюсилъ я.

— Я не могу этого объяснить. Она говорила горячо, низкимъ голосомъ и какъ-то оригинально картавя.

— Но, Бога ради, сдлайте то, о чемъ я прошу. Узжайте, и чтобы никогда больше ноги вашей не было на болот.

— Но я только-что пріхалъ.

— Мужчина! мужчина! — воскликнула она. Неужели вы не способны понять, когда предостереженіе длается для вашего же добра? Возвращайтесь въ Лондонъ! Узжайте сегодня же. Бросьте это мсто во что бы то ни стало! Тс! мой братъ возвращается. Ни слова о томъ, что я сказала. Не сорвете ли вы для меня этотъ цвтокъ тамъ въ хвощ? У насъ на болот очень много этого вида цвтовъ, хотя, конечно, вы опоздали для того, чтобы любоваться красотами этой мстности.

Стапльтонъ бросилъ свою охоту и вернулся къ намъ красный и запыхавшійся.

— A, Бериль! — произнесъ онъ, и мн показалось, что его привтствіе было далеко не сердечнымъ.

— Ахъ, Джэкъ, какъ ты разгорячился!

— Да, я охотился за циклопидой. Он очень рдки, и ихъ трудно увидть позднею осенью. Какъ жаль, что я упустилъ ее!

Онъ говорилъ беззаботнымъ тономъ, но его маленькіе, свтлые глазки безпрестанно перебгали съ двушки на меня.

— Я вижу, что вы уже познакомились.

— Да. Я говорила сэру Генри, что теперь уже поздно для того, чтобы любоваться истинными красотами болота.

— Что такое? За кого ты его принимаешь?

— Я думаю, что это долженъ быть сэръ Генри Баскервиль.

— Нтъ, нтъ, — сказалъ я. Я простой смертный, но его другъ. Я докторъ Ватсонъ.

Краска досады залила ея выразительное лицо.

— Нашъ разговоръ былъ сплошнымъ недоразумніемъ, — сказала она.

— У васъ немного было времени для разговора, — замтилъ ея братъ съ тмъ же вопросительнымъ выраженіемъ въ глазахъ.

— Я говорила съ докторомъ Ватсономъ, какъ съ постояннымъ жителемъ, а не какъ съ прізжимъ, — отвтила она. Какое ему дло до того, рано или поздно онъ пріхалъ для того, чтобы видть эти цвты. Но вы пойдете съ нами въ Меррипитъ-гаузъ, не правда ли?

Мы скоро дошли до мрачнаго дома, бывшаго когда-то, въ боле цвтущія времена, фермою, но теперь перестроеннаго въ современное жилище. Его окружалъ фруктовый садъ, но плодовыя деревья, какъ и вс прочія на болот, были чахлы и малорослы. Все это мсто вообще производило впечатлніе какой-то скудости и печали. Насъ принялъ странный, высохшій, одтый по-деревенски, старый слуга, совершенно подходившій своимъ обликомъ къ дому. Но внутри большія комнаты были меблированы съ изяществомъ, изобличавшимъ вкусъ хозяйки. Когда я посмотрлъ въ окно на безпредльное болото, усянное каменьями, однообразно тянувшееся до далекаго горизонта, то не могъ не задать себ вопроса, что заставило этого высоко образованнаго мужчину и эту красавицу жить въ такомъ мст.

— Оригинальное мы выбрали мсто для жизни, не правда ли? — спросилъ Стапльтонъ какъ бы въ отвтъ на мои мысли. A между тмъ намъ удается чувствовать себя счастливыми, не правда ли, Бериль?

— Совершенно счастливыми, — подтвердила она, но въ словахъ ея не слышалось увренности.

— У меня была школа, — сказалъ Стапльтонъ. Это было на свер. Работа въ ней была слишкомъ механическою и неинтересною для человка съ моимъ темпераментомъ, но возможность жить съ молодежью, формировать юныя души, класть на нихъ отпечатокъ своего характера и внушать имъ свои идеалы была дорога для меня. Но судьба вооружилась противъ насъ. Въ школ открылась серіозная эпидемическая болзнь, и трое мальчиковъ умерло отъ нея. Школа не могла снова подняться посл такого удара, и большая часть моего капитала безвозвратно погибла. И все-таки, если бы только не потеря прелестнаго сообщества мальчиковъ, я могъ бы радоваться своему собственному несчастію, потому что при моей сильной любви къ ботаник и зоологіи я нахожу здсь безграничное поле для работы, а сестра моя такая же поклонница природы, какъ и я. Все это вы должны были выслушать, докторъ Ватсонъ, благодаря тому выраженію, съ какимъ вы смотрли изъ нашего окна на болото.

— Мн, конечно, должно было прійти въ голову, что здсь немного тоскливо и не столько, можетъ бьгть, для васъ, сколько для вашей сестры.

— Нтъ, нтъ, я никогда не тоскую, — быстро возразила она.

— У насъ книги, занятія, и мы имемъ интересныхъ соедей. Докторъ Мортимеръ въ высшей степени свдущій человкъ въ своей спеціальности. Бдный сэръ Чарльзъ также былъ восхитительнымъ товарищемъ. Мы хорошо знали его, и намъ такъ недостаетъ его, что я и выразить не могу. Какъ вы думаете, не будетъ ли навязчивостью съ моей стороны, если я сегодня сдлаю сэру Генри визитъ, чтобы познакомиться съ нимъ.

— Я увренъ, что онъ будетъ въ восторг.

— Такъ, можетъ быть, вы предупредите его о моемъ намреніи. При нашихъ скромныхъ средствахъ мы, можетъ быть, въ состояніи будемъ облегчить ему нсколько жизнь, пока онъ не привыкнетъ къ новой сред. Не желаете ли вы, докторъ Ватсонъ, пойти наверхъ и ваглянуть на мою коллекцію чешуекрылыхъ? Я думаю, что это самая полная коллекція во всей юго-западной Англіи. Пока вы будете осматривать ее, подоспетъ завтракъ.

Но я спшилъ вернуться къ своимъ обязанностямъ. Меланхолическій видъ болота, смерть несчастнаго пони, сверхъестественный звукъ, связанный съ мрачною Баскервильскою легендою, все это придало печальный оттнокъ молмъ мыслямъ. Затмъ послднею каплею къ этимъ боле или мене неопредленнымъ впечатлніямъ явилось опредленное и ясное предостереженіе миссъ Стапльтонъ, высказанное съ такою серіозностью, что я не могь сомнваться въ томъ, что она сдлала это, имя очень глубокое основаніе. Я устоялъ противъ всхъ уговоровъ остаться завтракать и тотчасъ отправился домой по той же поросшей травою тропинк, по которой пришелъ сюда.

Но, повидимому, была другая, боле прямая дорожка, потому что не усплъ я дойти до дороги, какъ былъ пораженъ, увидвъ, что миссъ Стапльтонъ сидитъ тутъ на камн. Лицо ея было еще красиве отъ разлившейся по немъ краски, и она держала руку у сердца.

— Я всю дорогу бжала, чтобы перехватить васъ, докторъ Ватсонъ, — сказала она. Я не имла даже времени надть шляпку. Мн нельзя долго оставаться, не то братъ хватится меня. Я хотла вамъ сказать, какъ я огорчена своею глупою ошибкою. Пожалуйста, забудьте мои слова, не имющія никакого отношенія къ вамъ.

I— Я не могу ихъ забыть, миссъ Стапльтонъ. Я другъ сэра Генри, и его благополучіе очень близко касается меня. Скажите мн, почему вамъ такъ хотлось, чтобы сэръ Генри вернулся въ Лондонъ?

— Женскій капризъ, докторъ Ватсонъ. Когда вы лучше узнаете меня, то поймете, что я не всегда могу объяснить то, что говорю или длаю.

— Нтъ, нтъ. Я помню дрожаніе вашего голоса. Пожалуйста, прошу васъ, миссъ Стапльтонъ, будьте откровенны со мною, потому что съ тхъ поръ, какъ я здсь, я чувствую, что вокругъ меня сгущаются тни. Жизнь стала походить на эту большую Гримпенскую трясину съ зелеными пятнами повсюду, въ которыя можно погрузиться, не имя путеводителя, готоваго указать врную дорогу. Скажите же мн, что у васъ было на ум, и я общаю вамъ передать ваше предостереженіе сэру Генри.

Выраженіе нершительности пробжало по ея лицу, но взглядъ ея снова сталъ жесткимъ, когда она мн отвтила:

— Вы придаете слишкомъ большое значеніе моимъ словамъ, докторъ Ватсонъ. Мой братъ и я были очень потрясены смертью сэра Чарлъза. Мы были очень близки ему, и его любимою прогулкою была дорога черезъ болото къ нашему дому. На него произвело сильное впечатініе проклятіе, тяготющее надъ его родом, и когда произошла его трагическая смеріъ, я естественно почувствовала, что должны быть основанія тому страху, который онъ выражалъ. Поэтому я была въ отчаяніи, что другой членъ семьи пріхалъ, чтобы поселиться здсь, и сознавала, что его слдуетъ предостеречь противъ опасности, которой онъ подвергается. Вотъ и все, что я хотла сообщить.

— Но какого рода опасность?

— Вы знаете исторію о собак?

— Я не врю такимъ глупостямъ.

— A я врю. Если вы имете какое-нибудь вліяніе на сэра Генри, то увезите его съ мста, которое было всегда роковымъ для его рода. Міръ великъ. Зачмъ ему желать жить въ опасномъ мст?

— Потому что это опасное мсто. Таковъ характеръ сэра Генри. Я боюсь, что если вы не дадите мн боле опредленныхъ свдній, то я не въ состояніи буду увезти его отсюда.

— Я ничего не могу сказать опредленнаго, потому что ничего опредленнаго не знаю.

— Позвольте мн, миссъ Стапльтонъ, предложить вамъ еще одинъ вопросъ. Если вы ничего иного не хотли сказать, то почему же вы не желали, чгобы вашъ братъ слышалъ васъ? Тутъ ничего нтъ такого, противъ чего могъ бы возстать онъ или кто бы то ня было другой.

— Мой братъ страстно желаетъ, чтобы голль былъ обитаемъ, такъ какъ онъ думаетъ, что это было бы на благо бдному народу, живущему на болот. Онъ очень будетъ недоволенъ, если узнаетъ, что я сказала что-нибудь, могущее заставить сэра Генри ухать отсюда. Но теперь я исполнила свой долгъ и не скажу больше ничего. Мн нужно вернуться домой, иначе онъ хватится меня и заподозритъ, что я видлась съ вами. Прощайте!

Она повернулась и въ нсколько секундъ исчезла между разбросанными каменьями, пока я, угнетнный неопредленными страхами, продолжалъ свой путь въ Баскервиль-голль.

VIII.

Первое донесеніе доктора Ватсона.

Съ этого времени я буду слдовать за теченіемъ событій, переписывая свои же письма къ мистеру Шерлоку Холмсу, которыя лежатъ передъ мною на стол. Одной страницы недостаетъ, вс же остальныя точно переписаны и передаютъ боле подробно мои чувства и подозрнія (имвшія мсто въ то время), чмъ могла бы это сдлать моя память, какъ она ни ясна относительно этихъ трагическихъ происшествій.

Баскервиль-голль.

октября 13-го.

‘Дорогой Холмсъ, изъ моихъ прежнихъ писемъ и телеграммъ вы хорошо ознакомлены со всми событіями, имвшими мсто въ этомъ изъ всего міра самомъ забытомъ Богомъ уголк. Чмъ дольше здсь живешь, тмъ глубже проникаетъ въ душу духъ болота, со всею его обширностью и мрачною прелестью. Разъ вы попали на него, вы оставили за собою всякій слдъ современной Англіи и видите повсюду жилища и работу доисторическаго человка. Со всхъ сторонъ разсяны вокругъ васъ его дома, его могилы и громадные монолиты, указывающіе, какъ предполагаютъ, мсто нахожденія его храмовъ. Смотря на срыя каменныя хижины, торчащія на склонахъ холмовъ, вы забываете о своемъ времени, и если бы изъ-подъ низкой двери выползъ волосатый человкъ, одтый въ звриныя шкуры, и натянулъ бы на свой лукъ стрлы съ кремневымъ наконечникомъ, то вы почувствовали бы, что его присутствіе здсь гораздо боле естественно, чмъ ваше. Странно то, что столь безплодная мстность была такъ густо населена. Я не археологъ, но думаю, что то была не воинственная, разоренная раса, которая принуждена была принять то, что другіе отказывались занимать.

Однако же все это не относится къ моей миссіи, и очень неинтересно для вашего строго практическаго ума. Я помню ваше полное равнодушіе къ тому — солнце ли движется вокругъ земли или земля вокругъ солнца. A потому вернемся къ фактамъ, касающимся сэра Генри Баскервиля.

Я не посылалъ вамъ за послдніе дни никакого донесенія, потому что до сегодняшней ночи не произошло ничего, стоющаго донесенія. Сегодня же случилось очень удивительное обстоятельство, о которомъ я вамъ сообщу въ свое время. Но прежде всего я долженъ ознакомить васъ съ нкоторыми другими факторами положенія.

Одинъ изъ нихъ, о которомъ я говорилъ очень мало, — бглый преступникъ. Есть полное основаніе полагать, что онъ совсмъ ушелъ изъ этой мстности, что составляетъ большое облегченіе для одинокихъ хозяевъ на болот. Прошло дв недли со времени его бгства изъ тюрьмы, и съ тхъ поръ ничего не было слышно о немъ. Совершенно непостижимо, чтобы онъ могъ такъ долго продержатъся на болот. Конечно, что касается до возможности скрываться, то въ этомъ онъ не могь найти затрудненія. Каждая каменная хижина могла служить ему убжищемъ. Но на болот ршительно нечего сть, разв что только онъ поймалъ и убилъ одну изъ пасущихся овецъ. Поэтому мы думаемъ, что онъ ушелъ, и фермеры стали отъ этого спать крпче.

Въ нашемъ дом насъ четверо сильныхъ мужчинъ, такъ что мы можемъ позаботиться о себ, но признаюсь, что мн бывало жутко, когда я думалъ о Стапльтонахъ. Они живутъ на много миль отъ всякой помощи. Въ ихъ дом одна двушка, одинъ старый слуга, сестра и братъ — не очень сильный мужчина. Они оказались бы безпомощными въ рукахъ всякаго отчаяннаго молодца, какъ этотъ ноттингъ-гильскій преступникъ, если бы ему удалось проникнуть къ нимъ. Сэръ Генри и я приняли участіе въ ихъ положеніи и подали мысль, чтобы конюхъ Перкинсъ ходилъ туда ночевать, но Стапльтонъ и слышать не хотлъ объ этомъ.

Дло въ томъ, что нашъ другъ баронетъ начинаетъ сильно интересоваться красивою сосдкою. Этому нечего удивляться, потому что время тянется тосклибо въ этомъ пустынномъ мст для такого дятельнаго человка, а она обворожительная красавица. Въ ней есть что-то трагическое и экзотическое, что составляетъ удивительный контрастъ съ ея холоднымъ и безчувственнымъ братомъ, однако же, и въ немъ можно подозрвать скрытый огонь. Онъ несомннно иметъ очень замтное вліяніе на нее, я видлъ, какъ она, разговаривая, постоянно взглядывала на него, какъ бы ища его одобренія тому, что сказала. Надюсь, что онъ добръ къ ней. Какой-то сухой блескъ его глазъ и твердая складка тонкихъ губъ доказываютъ положительный, а можетъ быть и грубый характеръ. Вы бы нашли его интереснымъ субъектомъ для изученія.

Онъ въ первый же день навсталъ Баскервиля, а на другое утро повелъ насъ на то мсто, гд произошли, какъ предполагается, событія, разсказанныя легендой о зломъ Гюго. Мы шли нсколько миль по болоту и дошли да такого мрачнаго мста, что оно само по себ могло внушить эту исторію. Мы увидли короткую долину между скалами, примыкающую къ открытому зеленому пространству, покрытому блымъ жабникомъ. Посредин этого пространства торчало два большихъ камня, обостренные кверху въ вид громадныхъ клыковъ какого-нибудь чудовищнаго животнаго. Какъ бы то ни было, это мсто вполн соотвтствовало сцен древней трагедіи. Сэръ Генри сильно заинтересовался и не разъ допрашивалъ Стапльтона, вритъ ли онъ въ возможность вмшательства сверхъестественныхъ силъ въ людскія дла. Онъ говорилъ какъ бы шутя, но очевидно было, что настроеніе его серіозное. Стапльтонъ отвчалъ очень сдержанно, но не трудно было замтить, что онъ говоритъ мене, чмъ могъ бы сказатъ, и что онъ не хочетъ выразить вполн свое мнніе изъ уваженія къ чувствамъ баронета. Онъ разсказывалъ о подобныхъ же случаяхъ, когда цлыя семейства страдали отъ какого-нибудь злого вліянія, и мы сохранили отъ его словъ такое впечатлніе, что онъ раздляетъ народное повріе о собак.

На возвратномъ пути мы завтракали въ Меррипитъ-гауз, и тутъ сэръ Генри познакомился съ миссъ Стапльтонъ. Съ перваго же момента, какъ только взглянулъ на нее, онъ, повидимому, былъ сильно ею увлеченъ и, если я не ошибаюсь, чувство это было взаимнымъ. Онъ часто заговаривалъ о ней, когда мы возвращались домой, и съ тхъ поръ не проходило почти дня, чтобы мы не видли или брата, или сестру. Они сегодня вечеромъ обдаютъ у насъ, а мы, кажется, соберемся къ нимъ на будущей недл. Можно подумать, что такой бракъ былъ бы очень желателенъ для Стапльтона, а между тмъ я не разъ ловилъ на его лиц взглядъ самаго сильнаго неодобренія, когда сэръ Генри оказывалъ какое-нибудь вниманіе его сестр. Онъ, безъ сомннія, очень къ ней привязанъ, и ему пришлось бы вести крайне одинокую жизнъ безъ нея, но было бы въ высшей степени эгоистичнымъ съ его стороны противиться такой блестящей партіи. A между тмъ я увренъ, что онъ не желаетъ, чтобы ихъ близость перешла въ любовь, и я замчалъ нсколько разъ, что онъ старался препятствовать ихъ tte—tte. Кстати, вашимъ инструкціямъ относительно того, чтобы я никогда не допускалъ, чтобы сэръ Генри выходилъ одинъ, будетъ гораздо трудне слдовать, если ко всмъ нашимъ затрудненіямъ прибавится еще любовное дло. Моя популярность очень скоро пострадала бы, если бы мн пришлось исполнять буквально ваши приказанія.

На-дняхъ, а именно въ четвергъ, докторъ Мортимеръ завтракалъ у насъ. Онъ отрылъ доисторическій черепъ и былъ отъ этого въ восторг. Я никогда не видывалъ такого искренняго энтузіаста. Затмъ пришелъ Стапльтонъ, и добрый докторъ повелъ насъ, по просьб сэра Генри, въ тисовую аллею, чтобы въ точности показать намъ, какъ все произошло въ роковую ночъ. Прогулка по тисовой алле очень длинная и мрачная: по обимъ сторонамъ тянутся дв высокія стны изъ подстриженной зеленой изгороди съ узкою полоскою, поросшею травою по бокамъ. На дальнемь конц стоитъ старая, развалившаяся бесдка. На половин дороги находится калитка, ведущая на болото, гд старикъ уронилъ пепелъ съ сигары. Я помнилъ вашу систему и старался нарисовать себ картину всего, что случилось. Пока старикъ стоялъ тамъ, онъ увидлъ что-то идущее къ нему по болоту, что-то такое, настолько испугавшее его, что онъ, не помня себя, пустился бжать и бжалъ до тхъ поръ, пока не умеръ отъ ужаса и истощенія. Онъ бжалъ по длинной мрачной алле. Отъ чего? Отъ болотной овчарки? Или же отъ призрачной собаки, черной, безмолвной и чудовищной? Было ли въ этомъ дл человческое участіе? Зналъ ли блдный, бдительный Барриморъ боле, чмъ хотлъ сказать? Все темно и неопредленно, но постоянно чувствуется за этимъ мрачная тнь преступленія.

Посл моего послдняго письма къ вамъ я встртилъ еще одного сосда, — мистера Франкланда изъ Лафтаръ-голля, который живетъ въ четырехъ приблизительно миляхъ на югъ отъ насъ. Онъ пожилой человкъ, краснолицый, сдовласый и желчный. Онъ питаетъ страсть къ британскому закону и истратилъ большое состояніе въ тяжбахъ. Онъ судится изъ одной любви къ судамъ и одинаково готовъ смотрть на вопросъ съ различныхъ сторонъ, поэтому не мудрено, что эта забава оказалась дорого стоящею для него. Иногда онъ закрываетъ право прозда и предоставляетъ приходу тягаться съ нимъ изъ-за того, чтобы его вновь открыть. Иногда онъ собственными руками выламываетъ чужую калитку и объявляетъ, что здсь съ незапамятныхъ временъ существовала тропинка, предоставляя собственнику преслдовать его за нарушеніе чужой собственности. Онъ свдущій человкъ въ древнихъ владльческихъ и общественныхъ правахъ и примняетъ иногда свои познанія въ пользу Фернвортскихъ сельчанъ, а иногда противъ нихъ, такъ что его періодически то носятъ съ тріумфомъ на рукахъ по деревенской улиц, то заочно сжигаютъ. Говорятъ, что въ настоящее время у него на рукахъ девять судебныхъ длъ, которыя поглотятъ, вроятно, остатокъ его состоянія и такимъ образомъ вырвутъ его жало, и впредь онъ сдлается безвреднымъ. Если исключить законъ, онъ кажется добродушнымъ человкомъ, и я упоминаю о немъ только вслдствіе вашего настоятельнаго требованія, чтобы я посылалъ вамъ описанія людей, окружающихъ насъ. Любопытно его настоящее времяпрепровожденіе: онъ любитель-астрономъ и иметъ прекрасный телескопъ, съ которымъ лежитъ на крыш своего дома и цлый день наблюдаетъ болото, въ надежд увидть бглаго престуиника. Если бы онъ ограничивалъ этимъ свою дятельность, то все было бы хорошо, но ходятъ слухи, что онъ хочетъ преслдовать доктора Мортимера за то, что тотъ отрылъ неолитическій черепъ изъ могилы безъ согласія ближайшихъ родственниковъ. Онъ разнообразитъ нсколько нашу жизнь, внося въ нее комическій элементъ, въ которомъ мы очень нуждаемся.

A теперь, ознакомивъ васъ съ обстоятельствами, касающимися бглаго преступника, Стапльтоновъ, доктора Мортимера и Франкланда изъ Лафтаръ-голля, я закончу это письмо тмъ, что важне всего, разсказавъ вамъ поподробне о Барриморахъ и въ особенности объ удивительномъ открытіи, сдланномъ въ прошлую ночь.

Прежде всего напишу вамъ о проврочной телеграмм, которую вы послали изъ Лондона съ цлью удостовриться, что Барриморъ дйствительно дома. Я уже объяснилъ вамъ, что, по свидтельству почтмейстера, проврка ни къ чему ни привела и что мы не имемъ никакихъ доказательствъ. Я передалъ объ этомъ сэру Генри, и онъ тотчасъ же, со свойственной ему прямолинейностью, позвалъ Барримора и спросилъ его, самъ ли онъ получилъ телеграмму. Барриморъ отвтилъ утвердительно.

— Передалъ ли ее вамъ мальчикъ въ руки? — спросилъ сэръ Генри.

Барриморъ казался удивленнымъ и посл нкотораго раздумья сказалъ:

— Нтъ. Я былъ въ то время въ кладовой, и жена принесла мн телеграмму.

— Отвтили ли вы сами на нее?

— Нтъ. Я передалъ жен, что надо отвчать, и она спустилась, чтобы написать телеграмму.

Вечеромъ Барриморъ самъ вернулся къ этому предмету.

— Я не совсмъ понялъ цль вашихъ утреннихъ вопросовъ, сэръ Генри, — сказалъ онъ. Надюсь, что они были сдланы вами не потому, что я какъ-нибудь злоупотребилъ вашимъ довріемъ.

Сэръ Генри уврилъ его, что ничего подобнаго не имлось въ виду, и для его успокоенія подарилъ ему значительную часть своего прежняго платья, такъ какъ прибылъ лондонскій заказъ.

Миссисъ Барриморъ очень интересуетъ меня. Она тяжеловсная, основательная особа, очень ограниченная, крайне почтенная и склонная быть пуританкой. Едва ли можно себ представить мене чувствительнаго субъекта. A между тмъ я передалъ вамъ, какъ въ первую ночь она горько рыдала, и съ тхъ поръ я не разъ замчалъ слды слезъ на ей лиц. Какое-то глубокое горе постоянно грызетъ ея сердце. Иногда я спрашивалъ себя, не мучаетъ ли ее какое-нибудь преступное воспоминаніе, а иногда подозрваю, что Барриморъ домашній тираннъ. Я всегда чувствовалъ, что въ характер этого человка есть что-то особенное, таинственное, событіе же прошлой ночи обострило вс мои подозрнія.

Само по себ оно можетъ казаться незначительнымъ. Вы знаете, что вообще я не крпко сплю, и съ тхъ поръ, какъ нахожусь здсь насторож, только дремлю. Прошлою ночью около двухъ часовъ я проснулся отъ шаговъ человка, прокрадыавшагося мимо моей комнаты. Я всталъ, открылъ дверь и выглянулъ въ нее. По коридору тянулась длинная черная тнь человка, который тихо подвигался со свчкою въ рук. Онъ былъ въ рубашк, панталонахъ, босой. Я едва могь разглядть его фигуру, но ростъ говорилъ мн, что это Барриморъ. Онъ шелъ очень медленно и осторожно, и во всемъ его облик было что-то невыразимо преступное и таинственное.

Я говорилъ вамъ, что коридоръ прерывается балкономъ, который окружаетъ вестибюль, но что дале онъ снова начинается. Я подождалъ, пока Барриморъ скрылся, и затмъ послдовалъ за нимъ. Когда я обогнулъ балконъ, онъ уже дошелъ до конца дальняго коридора, и я видлъ по свту, выходившему чрезъ открытую дверь, что онъ вошелъ въ одну изъ комнатъ. A надо вамъ сказать, что вс эти комнаты немеблированы и необитаемы, отъ чего его ночное похожденіе принимало еще боле таинственный характеръ. Лучъ свта не колебался, изъ чего я заключилъ, что Барриморъ стоитъ, не двигаясь. Я пробрался какъ можно тише по коридору и заглянулъ въ дверь.

Барриморъ приткулся къ окну, держа свчку у самаго стекла. Лицо его было обращено ко мн въ профиль и выражало напряженное ожиданіе. Такъ стоялъ онъ нсколько минутъ. Затмъ тяжко застоналъ и нетерпливымъ жестомъ потушилъ свчку. Я моментально вернулся въсвою комнату и вскор посл того услыхалъ т же прокрадывавшіеся шаги: Барриморъ направлялся обратно. Прошло много времени посл того и я уже слегка задремалъ, какъ вдругъ услыхалъ, что кто-то поворачиваетъ ключъ въ замк, но не могъ опредлить, откуда шелъ этотъ звукъ. Я не знаю, что все это значитъ, но въ дом происходитъ что-то таинственное и мрачное, до чего мы въ конц концовъ доберемся. Я не стану надодать вамъ своими предположеніями, потому что вы просили меня сообщать вамъ только факты. Сегодня утромъ мы долго бесдовали съ сэромъ Генри и выработали планъ кампаніи, основанный на моихъ ночныхъ наблюденіяхъ. Въ настоящее время не буду говоритъ о немъ, но, благодаря ему, слдующее мое донесеніе будетъ очень интереснымъ’.

IX.

Второе донесеніе доктора Ватсона. Свтъ на болот.

Баскервиль-голль, октября 15-го.

‘Дорогой Холмсъ, если вы не получали отъ меня особенныхъ новостей въ первые дни, то теперь вы признаете, что я наверсталъ потерянное время и что событія быстро слдуютъ одно за другимъ. Свое послднее донесеніе я окончилъ сообщеніемъ о томъ, что видлъ Барримора у окна, теперь, же у меня скопился такой запасъ свдній, который долженъ сильно удивить васъ. Обстоятельства приняли такой оборотъ, какого я не могъ предвидть. Съ одной стороны они стали за послдніе сорокъ восемь часовъ гораздо ясне, а съ другой стороны они сильно осложнились. Но я вамъ все разскажу, и вы сами разсудите.

На слдующее за моими наблюденіями утро я, передъ завтракомъ, осмотрлъ комнату, въ которую ночью приходилъ Барриморъ. Я замтилъ въ ней одну особенность: изъ западнаго окна, черезъ которое онъ такъ пристально смотрлъ, болото видно лучше, чмъ изъ какого бы то ни было другого окна въ дом. Слдовательно, разъ только это одно окно могло служить цлямъ Барримора, значитъ, онъ что-то или кого-то высматривалъ на болот. Ночь была чрезвычайно темна, а потому я не могу себ представить, какъ онъ могъ надяться увидть кого-нибудь, и мн пришло въ голову, не затялась ли тутъ какая-нибудь любовная интрига. Этимъ можно было бы объяснить его воровскую походку и горе жены. Онъ самъ человкъ замчательной наружности, способной похитить сердце деревенской двушки, такъ что мое предположеніе было правдоподобнымъ. Звукъ открывшейся двери, услышанный мною посл того, какъ я вернулся въ свою комнату, могъ означать то, что онъ вышелъ на какое-нибудь тайное свиданіе. Такъ разсуждалъ я на слдующее утро и передаю вамъ эти подозрнія, хотя оказалось, что они были неосновательными.

Но, что бы ни означали въ дйствительности поступки Барримора, я чувствовалъ, что свыше моихъ силъ оставлять ихъ на одной своей отвтственности. Посл завтрака я пошелъ въ кабинетъ баронета и разсказалъ ему обо всемъ, что видлъ. Онъ былъ мене удивленъ, чмъ я ожидалъ.

— Я знаю, что Барриморъ ходитъ по ночамъ, и намренъ поговорить съ нимъ объ этомъ, — сказалъ онъ. Я сльшалъ два или три раза шаги въ коридор какъ разъ около того часа, въ который вы видли его.

— Можетъ быть, онъ каждую ночь отправляется къ тому самому окну, — сказалъ я.

— Можетъ быть. Если это такъ, мы имемъ возможностъ прослдить за нимъ и выяснить его поведеніе. Интересно знать, какъ поступилъ бы вашъ другъ Холмсъ, если бы онъ былъ здсь.

— Я думаю, что онъ поступилъ бы какъ разъ такъ, какъ вы намрены поступить, — сказалъ я. Онъ слдилъ бы за Барриморомъ, пока не узналъ бы всего.

— Такъ мы сдлаемъ это вмст.

— Но онъ наврное услышитъ насъ.

— Онъ нсколько глуховатъ, и во всякомъ случа намъ слдуетъ попытаться. Мы сегодня ночью будемъ сидть въ моей комнат и ждать, пока онъ пройдетъ.

Сказавъ это, сэръ Генри весело потеръ руки. Ясно было, что онъ привтствуетъ это приключеніе какъ развлеченіе, внесенное въ его черезчуръ спокойную жизнь на болот.

Баронетъ списался съ архитекторомъ, который составлялъ планы для сэра Чарльза, и съ лондонскимъ подрядчикомъ, такъ что мы можемъ ожидать, что скоро начнутся здсь большія перемны. Изъ Плимута прізжали декораторы и обойщики: очевидно, у нашего друга обширные планы, и онъ не постоитъ ни передъ какими издержками и трудомъ, ради возстановленія величія своего рода. Когда домъ будетъ ремонтированъ и вновь омеблированъ, тб сэру Генри будетъ недоставать только жены. Между нами будь сказано, существуютъ ясные признаки, что и въ этомъ не будетъ недочета, если только двушка согласится, такъ какъ я рдко видлъ человка боле влюбленнаго, чмъ сэръ Генри, въ нашу красавицу сосдку, миссъ Стапльтонъ. Однако же его любовь не протекаетъ такъ гладко, какъ можно было этого ожидать при данныхъ обстоятельствахъ. Сегодня, напримръ, на нее набжало совершенно неожиданное облако, повергшее нашего друга въ крайнее недоумніе и огорченіе.

Посл нашего разговора о Барримор сэръ Генри надлъ шляпу съ намреніемъ выйти. Само собою разумется, что я послдовалъ его примру.

— Что это, Ватсонъ, и вы идете?— спросилъ онъ, какъ-то странно посмотрвъ на меня.

— Это зависитъ отъ того, идете ли вы на болото, — отвтилъ я.

— Да, я иду туда.

— Ну, такъ вы знаете полученныя мною инструкціи. Мн очень непріятно быть навязчивымъ, но вы слышали, какъ серіозно настаивалъ Холмсъ на томъ, чтобы я не покидалъ васъ, и особенно на томъ, чтобы вы не ходили одинъ на болото.

Сэръ Генри улыбнулся, положилъ мн руку на плечо и сказалъ:

— Милый другъ, Холмсъ при всей своей мудрости не предвидлъ нкоторыхъ обстоятельствъ, случившихся съ тхъ поръ, какъ я на болот. Понимаете вы меня? Я увренъ, что вы послдній человкъ въ мір, который захотлъ бы испортить мн радость. Я долженъ идти одинъ.

Эти слова поставили меня въ крайне неловкое положеніе. Я не зналъ, что сказать и что длать, а онъ, пока я стоялъ въ недоумніи, взялъ трость и ушелъ.

Когда я, наконецъ, обдумалъ дло, то совсть стала меня упрекать въ томъ, что я, какая бы ни была тому причина, допустилъ, чтобы онъ скрылся съ моихъ глазъ. Я сталъ представлять себ, каковы были бы мои ощущенія, если бы мн пришлось, вернувшись къ вамъ, признаться, что случилось несчастіе вслдствіе несоблюденія мною вашихъ инструкцій. Увряю васъ, что кровь бросилась мн въ голову при одной мысли объ этомъ. Я ршилъ, что, можетъ быть, еще не поздно догнать его, и тотчасъ отправился по направленію къ Меррипитъ-гаузу.

Я спшилъ какъ только могъ, но не видлъ никакихъ признаковъ сэра Генри, пока не дошелъ до того мста, гд отъ дороги отдляется болотная тропинка. Тутъ, боясь, что я пошелъ не по тому направленію, я взобрался на холмъ, — тотъ самый, который изрытъ каменоломней и откуда открывается обширный кругозоръ. Оттуда я сразу увидлъ сэра Генри. Онъ находился на болотной тропинк въ четверти приблизительно мили отъ меня, и около него была дама, которая не могла быть никто иная, какъ только миссъ Стапльтонъ. Ясно было, что между ними произошло предварительное соглашеніе и что они пришли на свиданіе. Они медленно шли по тропинк, углубившись въ разговоръ, при чемъ она длала быстрыя движенія руками, какъ бы относясь очень серіозно къ тому, что говорила, а онъ напряженно слушалъ и два раза покачалъ головою, какъ бы энергично опровергая ея слова. Я стоялъ между скалами и наблюдалъ за ними, недоумвая, какъ мн поступитъ. Послдовать за ними и впутаться въ ихъ интимный разговоръ казалось мн оскорбленіемъ, а между тмъ моею несомннною обязанностью было не упускать его ни на одинъ моментъ изъ вида. Разыгрывать роль шпіона надъ другомъ было отвратительною обязанностью. Однако же я не видлъ другого исхода, какъ наблюдать за нимъ съ холма и затмъ очистить свою совсть, признавшись ему впослдствіи во всемъ. Правда, что если бы ему угрожала какая-нибудь внезапная опасность, я не могъ бы, по дальности разстоянія, быть ему полезнымъ, а между тмъ я увренъ, что вы согласитесь, что мое положеніе было затруднительное, что мн ничего не оставалось больше длать.

Нашъ другъ сэръ Генри и дама остановились на дорожк и попрежнему были поглощены своею бесдою, какъ вдругъ я убдился, и что не я одинъ былъ свидтелемъ ихъ свиданія. Я замтилъ разввавшійся въ воздух зеленый клочокъ, а затмъ увидлъ, что его несъ на палк человкъ, бгущій по болоту. То былъ Стапльтонъ со своею сткою. Онъ находился гораздо ближе къ собесдникамъ, чмъ я, и, повидимому, двигался по направленію къ нимъ. Въ эту минуту сэръ Генри порывисто привлекъ миссъ Стальптонъ къ себ. Онъ обнялъ ее за талію, но мн казалось, что она отклоняется отъ его объятій. Онъ приблизилъ свою голову къ ея голов, но она, въ вид протеста, подняла руку. Вдругъ они отскочили другъ отъ друга и поспшно обернулись. Причиною тому былъ Стальптонъ. Онъ дико бжалъ къ нимъ, и сзади него разввалась его нелпая стка. Очутившись передъ ними, онъ сталъ жестикулировать и чуть ли не плясалъ отъ возбужденія. Что все это означало, я не могъ понять, но мн казалось, что Стальптонъ бранилъ сэра Генри, который давалъ объясненія, становившіяся все боле и боле горячими, по мр того, какъ первый отказывался ихъ принять. Дама стояла въ надменномъ безмолвіи. Наконецъ, Стапльтонъ повернулся на каблукахъ и обратился повелительно къ сестр, которая, нершительно взглянувъ на сэра Генри, удалилась вмст съ братомъ. Сердитые жесты натуралиста доказывали, что и дама подверглась его гнву. Баронетъ постоялъ, посмотрлъ имъ вслдъ, а затмъ пошелъ назадъ по той дорог, по которой пришелъ, повсивъ голову и изображая собою олицетворенное уныніе.

Я не могъ себ представить, что все это означало, но мн было крайне стыдно, что я былъ свидтелемъ такой интииной сцены безъ вдома моего друга. Поэтому я сбжалъ съ холма и у его подножія встртилъ баронета. Лицо его было красно отъ гнва, и брови сдвинуты, какъ у человка, окончательно не знающаго, что ему длать.

— Эге, Ватсонъ! Откуда вы выскочили? — спросилъ онъ: — не можетъ быть, чтобы вы, вопреки всему, все-таки слдовали за мною.

Я все объяснилъ ему: какъ я нашелъ невозможнымъ остаться дома, какъ я послдовалъ за нимъ и какь былъ свидтелемъ всего происшедшаго. Былъ моментъ, когда глаза его засверкали, но моя откровенность обезоружила его, и онъ почти спокойно разсмялся.

— Мн казалось, что середина этого луга достаточно безопасное мсто для того, чтобы человкъ могъ считать себя въ уединеніи, — сказалъ онъ, — а между тмъ, чортъ возьми, чуть ли не все населеніе видло мое сватовство, — и при томъ очень печальное сватовство! Гд занимали вы мсто?

— Я былъ на холм.

— Въ послднемъ ряду, значитъ. A ея братъ былъ въ самыхъ первыхъ мстахъ. Видли вы, какъ онъ шелъ на насъ?

— Видлъ.

— Не производитъ ли этотъ братецъ на васъ впечатлніе помшаннаго?

— Не могу сказать, чтобы я когда-нибудь замчалъ это.

— Конечно. До сегодняшняго дня и я считалъ его достаточно здравомыслящимъ, но теперь, говорю вамъ, или на него, или на меня слдуетъ надть смирительную рубашку. Во всякомъ случа, я не понимаю, въ чемъ дло. Вы, Ватсонъ, прожили со иною нсколько недль, такъ скажите мн теперь откровенно: какой недостатокъ препятствуетъ мн быть хорошимъ мужемъ для женщины, которую бы я полюбилъ?

— По-моему такого недостатка у васъ нтъ.

— Онъ ничего не можетъ имть противъ моего положенія въ свт, значитъ, онъ иметъ что-то противъ меня лично. Но что именно? Я въ жизни своей никогда никого не обидлъ намренно. A между тмъ онъ бы не допустилъ, чтобы я дотронулся до кончиковъ ея пальцевъ.

— Разв онъ это сказалъ?

— Это и еще многое другое. Я знаю ее всего нсколько недль, но, скажу вамъ, Ватсонъ, что съ перваго же момента почувствовалъ, что она создана для меня, и она также, могу поклясться, была счастлива, когда находилась со мною. Женскіе глаза говорятъ ясне словъ. Но онъ никогда не допускалъ насъ оставаться вдвоемъ, и только сегодня въ первый разъ я имлъ возможность поговорить съ нею наедин. Она была рада встрч со мною, но не о любви хотла она говорить и, если бы могла, то и мн запретила бы говорить о ней. Она все возвращалась къ старой тем объ опасности этого мста и о томъ, что она не будетъ счастлива, пока я не покину его. Я отвтилъ, что съ тхъ поръ какъ увидлъ ее, не тороплюсь узжать отсюда и что если она дйствительно хочетъ, чтобы я ухалъ, то единственное средство къ тому, — устроить дла такъ, чтобы ухать со мною. Тутъ я сдлалъ предложеніе, но не успла она мн отвтить, какъ прнбжалъ этотъ братъ, и лицо у него было точно у сумасшедшаго. Онъ былъ блденъ отъ злости, и свтлые глаза его сверкали яростью. ‘Что я длаю съ двушкою? Какъ я смю оказывать ей вниманіе, которое ей непріятно? Неужели я воображаю, что если я баронетъ, то могу длать все, что пожелаю?’ Если бы онъ не былъ ея братомъ, то я лучше сумлъ бы ему отвтить. Я ему сказалъ, что мои чувства къ его сестр таковы, что ихъ нечего стыдиться, и что я просилъ ее сдлать мн честь стать моею женою. Это, повидимому, нисколько не улучшило дла, такъ что я, наконецъ, также вышелъ изъ терпнія и отвтилъ ему боле горячо, чмъ,можетъ быть, слдовало, такъ какъ она стояла тутъ же. Кончилось все тмъ, что онъ ушелъ вмст съ нею, какъ вы видли, а я остался, сбитый съ толку, самымъ недоумвающимъ человкомъ во всемъ графств. Скажите мн только, Ватсонъ, что это все значитъ, и я останусь вашимъ неоплатнымъ должникомъ

Я попробовалъ было дать то то, то другое объясненіе, но, право, я самъ былъ совершенно сбитъ съ толку. Все говоритъ за нашего друга: его титулъ, его состояніе, его характеръ, его наружность, и я ничего не знаю, что могло бы говорить противъ него, кром таинственнаго рока, преслдующаго его родъ. Въ высшей степени поразительно, что его предложеніе было такъ грубо отвергнуто безъ всякой ссылки на желаніе самой двушки, и что двушка допускаетъ безъ протеста такое положеніе. Однако же, насъ успокоилъ самъ Стапльтонъ, явившись съ визитомъ въ тотъ же день. Онъ пришелъ извиниться за свою грубость, и результатомъ ихъ продолжительнаго разговора въ кабинет безъ свидтелей было то, что дружескія отношенія снова возстановились, въ доказательство чего мы будемъ обдать въ слдующую пятницу въ Меррипитъ-гауз.

— Я не скажу теперь, что онъ не помшанъ, — сказалъ сэръ Генри:— я не могу забыть его глазъ, когда онъ подбжалъ ко мн сегодня утромъ, — но долженъ признаться, что нельзя было требовать боле удовлетворительнаго извиненія.

— Какъ онъ объяснилъ свое поведеніе?

— Онъ сказалъ, что сестра составляетъ все въ его жизни. Это довольно понятно, и я радъ, что онъ даетъ ей должную цну. Они всегда жили вмст, онъ всегда былъ одинокъ, и она единственный его товарищъ, такъ что мысль потерять ее поистин ужасна для него. Онъ говоритъ, что не замчалъ, какъ я привязывался къ ней, когда же увидлъ это собственными глазами и подумалъ, что ее могутъ отнять у него, то возможность такого удара повергла его въ состояніе невмняемости. Онъ очень сожаллъ обо всемъ, что случилось, и сознавалъ, насколько безумно и эгоистично воображать, что онъ можетъ сохранить на всю жизнь для себя одного такую красавицу, какъ его сестра. Если суждено съ нею разстаться, то онъ охотне отдастъ ее такому сосду, какъ я, чмъ кому бы то ни было другому. Но, во всякомъ случа, это для него ударъ, къ которому нужно приготовиться. Онъ откажется отъ всякаго противодйствія съ своей стороны, если я общаю не говорить объ этомъ дл въ продолженіе трехъ мсяцевъ и удовольствуюсь дружескими отношеніями съ двушкою, не требуя отъ нея любви. Я далъ это общаніе, и на томъ дло покончилось.

Итакъ, одна изъ нашихъ маленькихъ тайнъ выяснена. Что-нибудь да значитъ достатъ дно хоть въ какомъ-нибудь мст той тины, въ которой мы барахтаемся. Теперь мы знаемъ, почему Стапльтонъ смотрлъ неодобрительно на ухаживателя своей сестры, даже въ такомъ случа, когда ухаживателемъ былъ столь достойный избранія, какъ сэръ Генри. Теперь перехожу къ другой нити, вытянутой мною изъ спутаннаго мотка, къ объясненію таинственныхъ ночныхъ рыданій, заплаканнаго лица миссисъ Барриморъ и воровского странствованія дворецкаго къ западному окну. Поздравьте меня, дорогой Холмсъ, и скажите, что вы не разочаровались во мн, какъ агент, и что вы не жалете объ оказанномъ мн довріи. Все это было выяснено въ одну ночь.

Впрочемъ, трудились мы дв ночи, но въ первую насъ постигла полная неудача. Мы сидли съ сэромъ Генри въ его комнат до трехъ почти часовъ и не слыхали ни одного звука кром боя курантовъ на лстниц. Это было очень тоскливое бдніе, окончившееся тмъ, что мы оба уснули, сидя на стульяхъ. Къ счастію, это насъ не обезкуражило, и мы ршились сдлать еще попытку. Въ слдующую ночь мы уменьшили огонь въ ламп и принялись курить папиросы, не издавая ни малйшаго звука. Часы тянулись невроятно медленно, но насъ поддерживалъ такой же терпливый интересъ, какой долженъ чувствовать охотникъ, наблюдая за капканомъ, въ которомъ онъ надется увидть попавшуюся добычу. Пробило часъ, пробило два, и мы уже снова хотли въ отчаяніи отказаться отъ этого дла, какъ вдругъ оба выпрямились стульяхъ и стали напряженно прислушиваться. Мы услыхали скрипъ въ коридор.

Мы слышали, какъ кто-то прокрадывался, пока звукъ шаговъ не умолкъ вдали. Тогда баронетъ безшумно отперъ дверь, и мы пустились въ погоню. Человкъ обогнулъ уже галлерею, и коридоръ былъ погруженъ въ совершенный мракъ. Мы стали тихо прокрадываться, пока не перешли въ другое крыло дома. Мы поспшили какъ разъ вовремя, чтобы увидть, какъ высокій мужчина съ черною бородою, сгорбивъ спину, пробирался на ципочкахъ по коридору. Онъ вошелъ въ ту же дверь, какъ и въ прошлую ночь, свтъ отъ свчки освтилъ ее и бросилъ въ мракъ коридора одинъ.желтый лучъ. Мы осторожно двинулись по его направленію, пробуя каждую половицу, прежде чмъ ступить на нее. Мы имли предосторожность снять сапоги, но и безъ нихъ старыя доски скрипли подъ нашими шагами. Иногда казалось немыслимымъ, чтобы онъ не услыхалъ нашего приближенія. Но Барриморъ, къ счастію, нсколько глухъ, при томъ же онъ былъ весь поглощенъ тмъ, что длалъ. Когда мы, наконецъ, добрались до двери и заглянули въ нее, то увидли, что онъ стоитъ пригнувшись къ окну, со свчкою въ рук, и его напряженное лицо прижато къ стеклу, точь-въ-точь какъ я видлъ его за дв ночи передъ тмъ.

Мы не составили никакого плана кампаніи, но баронетъ такой человкъ, для котораго прямой путь всегда оказывается самымъ еотественнымъ. Онъ вошелъ въ комнату, тогда Барриморъ отскочилъ отъ окна съ какимъ-то отрывистымъ шипніемъ въ груди и сталъ передъ нами смертельно блдный и весь дрожа. Его темные глаза на бломъ лиц, смотрвшіе то на сэра Генри, то на меня, были полны ужаса и удивленія.

— Что вы тутъ длаете, Барриморъ?

— Ничего, сэръ. Онъ былъ такъ взволновалъ, что едва могъ говорить, и тни отъ дрожавшей въ его рук свчки прыгали внизъ и вверхъ.— Я насчетъ окна, сэръ. Я хожу по ночамъ осматривать, заперты ли они.

— Во второмъ этаж?

— Да, сэръ, вс окна.

— Слушайте, Барримонъ, произнесъ сэръ Генри сурово, мы ршили добиться правды отъ васъ, а потому чмъ раньше вы ее скажете, тмъ будетъ вамъ легче. Ну-съ, такъ безъ лжи! Что вы длали у окна?

Онъ смотрлъ на насъ съ безпомощнымъ выраженіемъ и ломалъ руки, какъ человкъ, доведенный до крайняго горя.

— Я ничего не длалъ дурного, сэръ. Я держалъ свчку у окна.

— A для чего вы держали свчку у окна?

— Не спрашивайте меня, сэръ Генри… не спрашивайте! Даю вамъ слово, сэръ, что это не моя тайна и что я не могу ее выдать. Если бы она не касалась никого, кром меня, то я бы не пытался скрыть ее отъ васъ.

Меня вдругъ оснила мысль, и я взялъ свчу съ подоконника, на который поставилъ ее дворецкій.

— Онъ, должно быть, держалъ ее, какъ сигналъ, — сказалъ я. Посмотримъ, не послдуетъ ли отвта.

Я держалъ свчу такъ, какъ онъ это длалъ, всматриваясь въ темноту ночи. Я смутно видлъ черную полосу деревьевъ и боле свтлое пространство болота, потому что луна скрылась за тучи. Я издалъ возгласъ торжества, потому что сквозь покровъ ночи вдругъ показалась тоненькая желтая точка, ровно свтившая прямо противъ окна.

— Вотъ и отвтъ! воскликнулъ я.

— Нтъ, нтъ, сэръ, это ничего… совсмъ ничего, — вмшался дворецкій:— увряю васъ, сэръ…

— Двигайте свчу вдоль окна, Ватсонъ! — воскликнулъ баронетъ. Смотрите и та также шевелится! Теперь будешь ли отрицать, негодяй, что это сигналъ? Ну, говори! Кто твой союзникъ тамъ! и въ чемъ заключается заговоръ?

Лицо дворецкаго приняло смло вызывающее выраженіе.

— Это мое дло, а не ваше. Я ничего не скажу.

— Такъ вы тотчасъ же уйдете изъ моего дома.

— Очень хорошо, сэръ. Уйду, если такъ нужно.

— И вы уйдете посрамленнымъ. Вамъ слдовало бы стыдиться, чортъ возьми! Ваше семейство жило вмст съ моимъ боле ста лтъ подъ этимъ кровомъ, а я застаю васъ тутъ въ какомъ-то темномъ заговор противъ меня.

— Нгъ, нтъ, сэръ, нтъ, не противъ васъ! — воскликнулъ женскій голосъ, и миссисъ Барриморъ, боле блдная, чмъ ея мужъ, и съ выраженіемъ еще большаго ужаса на лиц, показалась въ дверяхъ. Ея массивная фигура въ юбк и шали была бы комична, если бы не сила чувства, которую выражали ея черты.

— Мы должны уходить, Элиза. Всему конецъ! Можешь укладыватъ наши вещи, — сказалъ дворецкій.

— О, Джонъ, Джонъ, неужели я довела тебя до этого! Во всемъ виновата я, сэръ Генри, одна я. Онъ длалъ все это ради меня и потому, что я его объ этомъ просила.

— Такъ говорите же! Что это все значитъ?

— Мой несчастный братъ умираетъ съ голода на болот. Не можемъ же мы дать ему погибнуть у самыхъ нашихъ воротъ. Свча служитъ ему сигналомъ, что пища готова для него, а свтъ тамъ отъ него показываетъ мсто, куда ее отнести.

— Такъ вашъ братъ…

— Бглый изъ тюрьмы, сэръ, Сельденъ, убійца.

— Это правда, сэръ, — подтвердилъ Барриморъ. Я вамъ сказалъ, что это не моя тайна и что я не могу ее выдать вамъ. Теперь же вы ее узнали и видите, что если и былъ заговоръ, то не противъ васъ.

Такъ вотъ чмъ объяснились воровскія ночныя странствованія и свтъ у окна! Сэръ Генри и я съ удивленіемъ смотрли на женщину. Возможно ли, чтобы въ этой тупоумно-почтенной особ и въ одномъ изъ самыхъ выдающихся преступниковъ текла одна и та же кровь?

— Да, сэръ, моя фамилія была Сельденъ, и онъ мой младшій братъ. Мы слишкомъ баловали его, когда онъ былъ мальчикомъ, и потакали ему во всемъ, а потому онъ сталъ воображать, что міръ созданъ для его удовольствія, и онъ можетъ длать все, что ему нравится. Когда онъ сдлался старше, то попалъ въ скверную компанію, дьяволъ вселился въ него, и онъ разбилъ сердце моей матери, а имя наше втопталъ въ грязь. Отъ преступленія къ преступленію онъ падалъ все ниже и ниже, пока не попалъ на эшафотъ, отъ котораго его спасло только Божье милосердіе. Но для меня, сэръ, онъ всегда оставался маленькимъ кудрявымъ мальчикомъ, котораго я няньчила и съ которымъ играла, какъ старшая сестра. Изъ-за этого-то онъ и бжалъ изъ тюрьмы, сэръ. Онъ зналъ, что я здсь и что мы не могли отказать ему въ помощи. Когда онъ однажды ночью притащился сюда усталый и голодный, а сторожа бжали по его пятамъ, что намъ было длать? Мы приняли его, кормили и заботились о немъ. Тогда вы вернулись, сэръ, и моему брату казалось, что на болот онъ будетъ въ большей безопасности, чмъ во всякомъ другомъ мст, пока не уляжется шумъ и суета по поводу его поимки, а потому онъ и прячется тутъ. Черезъ ночь мы удостовряемся, находится ли онъ все еще здсь, ставя на окно свчку и, если получается отвтъ, то мой мужъ относитъ ему немного хлба и мяса. Каждый день мы надемся, что онъ ушелъ, но пока онъ здсь, мы не можемъ его покинуть. Вотъ и вся правда, говорю ее, какъ честная христіанка, и вы видите, что если слдуетъ въ этомъ дл порицать кого-нибудь, то не моего мужа, а меня, ради которой онъ все это длалъ.

Женщина говорила съ такою глубокою серіозностью, что слова ея казались убдительными.

— Правда ли это, Барриморъ?

— Да, сэръ Генри. Каждое ея слово — правда.

— Ну, я не могу порицать васъ за то, что вы стоите за свою жену. Забудьте то, что я сказалъ. Ступайте оба въ свою комнату, а завтра утромъ мы подробне поговоримъ объ этомъ дл.

Когда они ушли, мы снова посмотрли въ окно. Сэръ Генри открылъ его настежь, и холодный ночной втеръ билъ намъ въ лицо. Въ мрачной дали продолжала свтить маленькая желтая точка.

— Я удивляюсь его смлости, — сказалъ сэръ Генри.

— Можетъ быть, этотъ свтъ такъ поставленъ, что онъ видимъ только отсюда.

— Вроятно. Какъ вы думаете, далеко это?

— Около вершины Клефтъ, полагаю.

— Не дальше мили или двухъ отсюда?

— Никакъ не больше, скоре меньше.

— Да, оно и не должно быть далеко, такъ какъ Барримору приходилось носить туда пищу. И этотъ мерзавецъ ждетъ теперь около своей свчки. Чортъ возьми, Ватсонъ, я пойду схватить этого человка!

Ta же самая мысль пришла и мн въ голову. Барриморы не повряли намъ своей тайны, она была насильно вырвана у нихъ. Преступникъ, закорнелый негодяй, для котораго не могло быть ни жалости, ни прощенія, былъ опасенъ для общества. Мы бы только исполнили свой долгъ, если бы вернули его туда, откуда онъ не могъ бы наносить вредъ. При его грубой и жесткой натур другіе могутъ поплатиться, если мы не наложимъ на него руки. Напримръ, наши сосди Стапльтоны каждую ночь могутъ подвергнуться опасности нападенія съ его стороны, и, можетъ бытъ, эта-то мысль и заставила сэра Генри ухватиться за такое приключеніе.

— И я пойду, — сказалъ я.

— Такъ берите свой револьверъ и надньте сапоги. Чмъ скоре мы выйдемъ, тмъ лучше, потому что негодяй можетъ потушить свою свчку и уйти.

Черезъ пять минутъ мы уже были за дверью. Мы спшно пробирались черезъ темный кустарникъ при уныломъ завываніи осенняго втра и шелест падающихъ листьевъ. Ночной воздухъ былъ тяжелъ: въ немъ слышались сырость и запахъ разложенія. Отъ времени до времени выглядывала ненадолго луна, но тучи пошли по небу, и когда мы вступили въ болото, началъ моросить мелкій дождь. Свтъ продолжалъ недвижно блестть передъ нами.

— Вооружены ли вы? — спросилъ я.

— У меня охотничій ножъ.

— Мы должны быстро схватить его, потому что, говорятъ, онъ отчаянный малый. Мы захватимъ его неожиданно, и онъ будетъ въ нашей власти прежде, чмъ получитъ возможность ропротивляться.

— Я думаю, Ватсонъ, о томъ, что бы сказалъ на это Холмсъ? Объ этихъ темныхъ часахъ, когда властвуютъ силы зла?

Вдругъ, какъ бы въ отвтъ на его слова, изъ обширнаго мрачнаго болота раздался тотъ странный крикъ, который я уже однажды слышалъ на краю Гримпенской трясины. Среди тишины ночи втеръ донесъ протяжный, низкій вой, поднявшійся до рева и снова затихшій въ тоскливомъ вздох. И снова онъ раздался, и воздухъ дрошалъ отъ этого пронзительнаго, дикаго, угрожающаго звука. Баронетъ схватилъ меня за рукавъ, и лицо его было дотого блдно, что оно выдлялось въ темнот.

— Боже мой, Ватсонъ, что это такое?

— Не знаю. Это какой-то болотный звукъ. Я однажды уже слышалъ его.

Звукъ замеръ, и насъ окружило абсолютное безмолвіе. Мы стояли, напрягая слухъ, но ничего не услыхали больше.

— Ватсонъ, — сказалъ баронетъ, — это былъ вой собаки.

Кровь застыла въ моихъ жилахъ отъ ужаса, который слышался въ его голос.

— Какъ объясняютъ этотъ звукъ?— спросилъ онъ.

— Кто?

— Здшній народъ.

— О, народъ невжественъ. Какое вамъ дло до того, какъ онъ его объясняетъ?

— Скажите мн, Ватсонъ, что народъ говоритъ о немъ?

Я колебался, но не могъ уклониться отъ отвта.

— Онъ говоритъ, что это кричитъ собака Баскервилей.

Сэръ Генри простоналъ и умолкъ.

— Да, то выла собака, — сказалъ онъ, наконецъ, — но казалось, что этотъ вой доносится издалека, за много миль отсюда.

Трудно было опредлить, откуда онъ доносился.

— Онъ поднялся и замеръ вмст съ втромъ. Вдь втеръ дуетъ отъ большой Гримпенской трясины?

— Да, отъ нея.

— Такъ звукъ шелъ оттуда. Ну, Ватсонъ, признайтесь, разв вы сами не приняли его за собачій вой? Я вдь не ребенокъ, и вамъ нечего бояться говорить мн правду.

— Стапльтонъ былъ со мною, когда я впервые услыхалъ этотъ звукъ. Онъ говоритъ, что его, можетъ быть, издаетъ какая-то странная птица.

— Нтъ, нтъ, то былъ вой собаки. Боже мой, неужели есть доля правды во всхъ этихъ исторіяхъ? Возможно ли, чтобы я подвергался опасности отъ такого темнаго фактора? Вы не врите въ это, Ватсонъ?

— Нтъ, нтъ.

— A между тмъ — одно дло — смяться надъ этимъ въ Лондон и другое дло — стоять въ темную ночь на болот и слышать такой крикъ. A мой дядя! Вдь около его тла видли слды собачьихъ лапъ. Все идетъ одно къ одному. Не думаю, чтобы я былъ трусомъ, Ватсонъ, но отъ этого звука кровь застыла въ моихъ жилахъ. Попробуйте мою руку!

Она была холодна, какъ кусокъ мрамора.

— Завтра утромъ вы будете чувствовать себя совсмъ хорошо.

— Не думаю, чтобы я когда-нибудь забылъ этотъ крикъ. Что намъ теперь предпринять, какъ вы думаете?

— Не вернуться ли намъ домой?

— Нтъ, чортъ возьми! Мы вышли для того, чтобы добраться до молодца, и мы доберемся до нсго. Мы ищемъ преступника, адская же собака пусть ищетъ насъ, коли хочетъ. Пойдемъ, мы достигнемъ своего, хотя бы вс враги изъ преисподней были выпущены на болото.

Спотыкаясь въ темнот, мы медленно подвигались среди мрачныхъ очертаній скалистыхъ холмовъ по направленію къ желтой точк, все еще неподвижно свтившейся передъ нами. Ничто такъ не обманчиво, какъ разстояніе свта въ темную ночь, иногда казалось, что онъ блеститъ далеко на линіи горизонта, а иногда, что онъ находится въ нсколькихъ ярдахъ отъ насъ. Наконецъ, мы увидли, откуда шелъ этотъ свтъ, и тогда убдились, что въ дйствительности находимся очень близко отъ него. Свча была вставлена въ расщелину скалы, которая окружала ее со всхъ сторонъ, такъ что предохраняла ее отъ втра и, вмст съ тмъ, длала ее видимой только со стороны Баскервиль-голля. Мы приблизились незамтно, благодаря скрывавшему насъ гранитному валуну и, скорчившись за этимъ прикрытіемъ, смотрли новерхъ его на сигнальный свтъ. Страшно было видть эту одинокую свчу, горвшую посредин болота, безъ всякихъ признаковъ жизни около нея, — одно только прямое, желтое пламя и блескъ скалы вокругъ него.

— Что намъ длать теперь? — шопотомъ спросилъ сэръ Генри.

— Ждать на этомъ мст. Онъ долженъ находиться недалеко отъ своей свчки. Посмотримъ, не удастся ли намъ взглянуть на него.

Не усплъ я это произнести, какъ мы оба увидли Сельдена. Надъ скалою, въ расщелин которой стояла свча, выглядывало злое, желтое лицо, страшное, зврское лицо, все искаженное низкими страстями. Забрызганное грязью, съ колючею бородою, съ волосами въ вид мочалки, оно, казалось, принадлежало одному изъ тхъ дикихъ людей, которые нкогда жили въ норахъ по склонамъ холмовъ. Свтъ, стоявшій ниже его, отражался въ его маленькихъ хитрыхъ глазахъ, которые зврски вглядывались въ темноту, какъ у хитраго и дикаго животнаго, услыхавшаго шаги охотниковъ.

Что-то, очевидно, возбудило его подозрнія. Можетъ быть, Барриморъ прибгалъ къ какому-нибудь особенному сигналу, котораго мы не подали, или же преступникъ имлъ какія-нибудь другія причины думать, что не все въ порядк, но, во всякомъ случа, я видлъ выраженіе страха на его зломъ лиц. Каждое мгновеніе онъ могъ потушить свчу и исчезнуть въ темнот. Поэтому я бросился впередъ, и сэръ Генри послдовалъ моему примру. Въ ту же секунду преступникъ прокричалъ проклятіе по нашему адресу и швырнулъ камень, который разсыпался въ куски, ударившись объ скалу, защищавшую насъ. Я усплъ взглянуть на его короткую, коренастую, сильную фигуру, когда онъ вскочилъ на ноги и бросился бжать. Въ это же время, по счастливой случайности, мсяцъ выглянулъ изъ-за тучъ. Мы взбжали на вершину холма и увидли, что нашъ человкъ сбгалъ съ него по другую сторону, прыгая черезъ камни съ быстротою и ловкостью горной козы. Удачный выстрлъ изъ револьвера могъ бы покалчить его, но я взялъ оружіе только для самозащиты въ случа нападенія, а не для того, чтобы стрлять въ безоружнао человка, убгающаго прочь.

Мы оба были хорошими бгунами и находились въ благопріятныхъ условіяхъ, однако же, вскор убдились, что не имемъ никакой возможности догнать его. Мы долго видли его при лунномъ свт, пока, наконецъ, онъ сталъ казаться намъ точкою, двигающеюся между валунами на склон отдаленнаго холма. Мы бжали, пока не выбились совершенно изъ силъ, а все-таки разстояніе все росло между нимъ и нами. Наконецъ, мы остановились и, запыхавшись, сли на два камня, наблюдая, какъ онъ исчезалъ въ отдаленіи.

Какъ разъ въ это время случилось нчто крайне странное и неожиданное. Мы поднялись съ камней и направились домой, отказавшись отъ безнадежной охоты. Направо отъ насъ мсяцъ уже низко спустился, и зубчатая вершина гранитнаго пика выдлялась на нижнемъ изгиб серебристаго диска. Тамъ, на остроконечной вершин, я увидлъ, какъ черную статую на блестящем фон, фигуру человка. Не думайте, Холмсъ, чтобы это было иллюзіей. Увряю васъ, что я никогда въ жизни не видалъ ничего ясне. Насколько я могъ судить, то былъ высокій, худой человкъ. Онъ стоялъ, разставивъ нсколько ноги, скрестивъ руки, нагнувъ голову, точно предавался размышленіямъ объ этой громадной пустын изъ торфа и гранита, лежавшей вокругъ него. Онъ походилъ на духа этого ужаснаго мста. То не былъ преступникъ. Этотъ человкъ стоялъ далеко отъ того мста, гд первый скрылся. Кром того онъ былъ гораздо выше ростомъ. Съ крикомъ удивленія я указалъ на него баронету, но въ тотъ моментъ, когда я обернулся, чтобы схватить за руку нашего друга, человкъ исчезъ. Остроконечная гранитная вершина все еще вырзывалась на нижнемъ кра луны, но съ нея исчезъ всякій слдъ безмолвной и неподвижной фигуры.

Я желалъ пойти по тому направленію и обыскать вершину, но она была очень далеко… Нервы баронета все еще были напряжены отъ слышаннаго нами воя, и онъ не былъ расположенъ пойти на новыя приключенія. Онъ не видлъ человка на вершин, а потому и не испытывалъ той нервной дрожи, которая овладла мною при вид этой фигуры и ея внушительной позы.

— Это несомннно одинъ изъ сторожей, — сказалъ онъ. Болото переполнено ими съ тхъ поръ, какъ бжалъ этотъ негодяй.

Можетъ быть, его объясненіе и правильно, но мн хотлось бы имть какое-нибудь доказательство этой правильности. Сегодня мы намрены сообщить въ Принцтоунскую тюрьму, гд искать бглаго преступника, но намъ досадно, что мы не могли его сами привести, какъ своего собственнаго плнника. Таковы наши приключенія прошедшей ночи, и вы должны согласиться, дорогой Холмсъ, что я представилъ вамъ хорошее донесеніе. Многое изъ того, что я вамъ написалъ, безъ сомннія, не относится къ длу, но я все-таки нахожу, что лучше сообщать вс факты и предоставить вамъ сдлать выборъ тхъ, которые могутъ быть полезны для вашихъ заключеній.

Мы безспорно длаемъ успхи. Относительно Барриморовъ мы узнали мотивы ихъ дйствій. Но болото со своими тайнами и странными жителями остается попрежнему непроницаемо. Въ слдующемъ своемъ донесеніи я, можетъ быть, буду въ состояніи пролитъ нкоторый свтъ и на него. Лучше всего было бы, если бы вы могли пріхать къ намъ.

Извлеченіе изъ дневника доктора Ватсона.

До сихъ поръ я былъ въ состояніи вести разсказъ по донесеніямъ, которыя посылалъ тогда Шерлоку Холмсу. Но теперь я дошелъ до пункта, принуждающаго меня отбросить этотъ источникъ и снова довриться своимъ воспоминаніямъ, подкрпляя ихъ дневникомъ, который я велъ въ то время. Нсколько извлеченій изъ него перенесутъ меня къ тмъ сценамъ, которыя вс, до малйшей подробности, неизгладимо запечатллись въ моей памяти. И такъ я начинаю съ утра, послдовавшаго за нашею неудачною погонею и странными приключеніями на болот.

Октября 16-го. День пасмурный и туманный: мороситъ дождь. Надъ домомъ несутся тяжелыя тучи, он по временамъ разрываются и открываютъ видъ на мрачное, изрытое болото съ тоненькими серебряными жилками по склонамъ холмовъ и блескомъ отдаленныхъ валуновъ, когда лучъ свта падаетъ на ихъ мокрую поверхность. Грустно снаружи, грустно и въ дом. Баронетомъ овладла мрачная реакція посл возбужденій прошлой ночи. Я самъ чувствую какую-то тяжесть на сердц, а сознаніе угрожающей опасности, — опасности тмъ боле страшной, что я не могу ее опредлить, — томитъ меня.

И разв у меня нтъ основаній для такого опасенія? Надо принять въ соображеніе цлый рядъ инцидентовъ, которые вс указываютъ, что что-то угрожающее дятельно орудуетъ вокругъ насъ. Во-первыхъ, смерть послдняго владльца голля, происшедшая при условіяхъ, замчательно точно подходящихъ къ семейной легенд, затмъ многочисленные пересказы крестьянъ о появленіи страннаго существа на болот. Наконецъ, я самъ, собственными ушами, дважды слышалъ звукъ, похожій на отдаленный собачій вой. Невроятно, невозможно, чтобы это было что-нибудь сверхъестественное, не подчиняющееся обыкновеннымъ законамъ природы. Немыслимо представиіъ себ какую-то призрачную собаку, оставляющую матеріальные отпечатки слдовъ своихъ лапъ и оглашающую воздухъ своимъ воемъ. Стапльтонъ можетъ поддаваться такому суеврію, а также и Мортимеръ, но если у меня есть какое-нибудь качество, то это качество — здравый смыслъ, и ничто не заставитъ меня поврить такому абсурду. Поврить ему значило бы спуститься до уровня этихъ бдныхъ мужиковъ, которые не только допускаютъ существованіе вражеской собаки, но еще и описываютъ ее, какъ чудовище, изъ глазъ и пасти котораго пылаетъ адскій огонь. Холмсъ не сталъ бы и слушать такія выдумки, а я его агентъ. Но фактовъ нельзя отрицатъ, а фактъ тотъ, что я дважды слышалъ вой на болот. Вотъ если бы предположить, что на болот дйствительно бродитъ какая-нибудь громадная собака — это многое бы объяснило. Но гд такая собака можетъ прятаться, гд она добываетъ себ пищу, откуда она прибжала и почему ее никто не видалъ никогда днемъ? Надо признаться, что естественное объясненіе такъ же затруднительно, какъ и сверхъестественное. Да тутъ еще, помимо собаки, является фактъ человческаго вмшательства въ Лондон: человкъ въ кэб и письмо, предостерегавшее сэра Генри противъ болота. Послднее по крайней мр было реально, но оно могло быть дломъ какъ доброжелателя, такъ и недруга. Гд находится теперь этотъ доброжелатель или недругъ? Остался ли онъ въ Лондон. или послдовалъ за нами сюда? Не его ли я видлъ на вершин горы?

Правда, я имлъ время только разъ взглянуть на него, но есть нкоторыя данныя, за которыя я могу поручиться головою. Во-первыхъ, это не былъ кто-либо изъ тхъ, кого я встрчалъ тутъ, а я теперь видлъ всхъ сосдей. Онъ несравненно выше Стапьлтона и несравненно тоньше Франкланда. Это по фигур могъ быть Барриморъ, но послдняго мы оставили въ дом, и я увренъ, что онъ не могъ послдовать за нами. Значигь, какой-то незнакомецъ продолжаетъ слдить за нами и здсь. Если бы я могъ наложить руки на этого человка, то мы, наконецъ, покончили бы со всми своими недоумніями. Къ достиженію этой цли я долженъ теперь направить всю свою энергію.

Первымъ моимъ побужденіемъ было сообщить сэру Генри о всхъ моихъ планахъ. Но вторымъ и самымъ благоразумнымъ было ршеніе не впутывать его въ свою игру и говорить какъ можно меньше съ кмъ бы то ни было. Онъ молчаливъ и разсянъ. Его нервы удивительно потрясены звукомъ, слышаннымъ имъ на болот. Я ничего не скажу, что могло бы увеличить его опасенія, и одинъ приму мры для достиженія своей цли. Сегодня утромъ, посл завтрака, произошелъ небольшой инцидентъ. Барриморъ попросилъ у сэра Генри позволенія переговорить съ нимъ, и они заперлись вдвоемъ въ кабинет. Сидя въ билліардной, я нсколько разъ слышалъ, что голоса ихъ возвышались, и я могъ себ представить, о чемъ идетъ рчь. Вскор баронетъ открылъ дверь и позвалъ меня.

— Барриморъ находитъ, что онъ обиженъ, — сказалъ сэръ Генри. Онъ думаетъ, что съ нашей стороны было непорядочно преслдовать его шурина посл того, какъ онъ самъ, по доброй вол, выдалъ намъ свою тайну.

Дворецкій стоялъ передъ нами блдный, но спокойный.

— Я, можетъ быть, погорячился,сэръ, — сказалъ онъ, — въ такомъ случа прошу у васъ прощенія. Но я былъ очень удивленъ, когда услыхалъ, какъ вы сегодня утромъ возвращались вдвоемъ, и узналъ, что вы охотились за Сельденомъ. У бднаго малаго достаточно съ кмъ бороться безъ того, чтобы и я еще выпускалъ враговъ по его слдамъ.

— Если бы вы намъ все разсказали по своей доброй вол, то это было бы другое дло, — сказалъ баронетъ. Вы же, или, врне, ваша жена разсказала все только тогда, когда были силою принуждены это сдлать и не могли поступить иначе.

— Я не думалъ, сэръ Генри, что вы этимъ воспользуетесь, — право, не думалъ.

— Человкъ этотъ опасенъ для общества. На болот разбросаны одинокія жилища, а онъ такой молодецъ_гкоторый нападетъ ни за что, ни про что. Стоитъ только взглянуть на его лицо, чтобы убдиться въ этомъ. Вотъ хотя бы домъ мистера Стапльтона, въ которомъ нтъ другого защитника, кром его самого. Никто не можетъ чувствовать себя въ безопасности, пока Сельденъ не будетъ подъ замкомъ.

— Нтъ, сэръ, онъ не ворвется ни въ чей домъ. Даю вамъ въ томъ свое честное слово. Онъ никого не потревожитъ больше въ этой стран! Увряю васъ, сэръ Генри, что черезъ нсколько дней будутъ окончены вс приготовленія къ его отъзду въ Южную Америку. Ради Бога, прошу васъ, сэръ, не сообщатъ полиціи о томъ, что онъ все еще находится на болот. Она уже отказалась разыскивать его здсь, и онъ можетъ спокойно прятаться, пока не будетъ все готово къ его отъзду. Вы не можете выдать его, не причинивъ моей жен и мн большого горя. Умоляю васъ, сэръ, ничего не говорить полиціи.

— Что вы скажете, Ватсонъ?

Я пожалъ плечами и сказалъ:

— Если онъ уберется изъ Англіи, это избавитъ плательщика податей отъ лишней тяжести.

— Ну, а что, если онъ передъ отъздомъ укокошитъ кого-нибудь здсь?

— Нтъ, сэръ, онъ не поступитъ такъ безразсудно. Мы снабдили его всмъ, въ чемъ онъ могъ нуждатъся. Совершивъ же преступленіе, онъ выдастъ мсто, гд прячется.

— Это правда, — произнесъ сэръ Генри. Ладно, Барриморъ…

— Да благословитъ васъ Богъ, сэръ, благодарю васъ отъ всего сердца! Если бы его снова забрали, это убило бы мою бдную жену.

— Я полагаю, Ватсонъ, что мы поощряемъ и содйствуемъ уголовному длу. Но посл того, что мы слышали, я чувствую, что не могу выдать этого человка, ну, такъ и конецъ всему этому. Ладно, Барриморъ, теперь можете идти.

Посл нсколкихъ несвязныхъ словъ благодарности, дворецкій повернулся, чтобы уйти, но, постоявъ въ нершительности, вернулся и снова заговорилъ:

— Вы были такъ добры къ намъ, сэръ, что и мн, въ свою очередь, хотлось бы сдлать для васъ все, что въ моей власти. Я знаю нчто такое, сэръ Генри, о чемъ, можетъ быть, сказалъ бы и раньше, но я узналъ это спустя долгое время посл слдствія. Я никому ни слова не говорилъ объ этомъ. Это касается смерти бднаго сэра Чарльза.

Баронетъ и я разомъ вскочили на ноги.

— Вы знаете, какъ онъ укмеръ?

— Нтъ, сэръ, этого я не знаю. Такъ что же?

— Я знаю, для чего онъ пошелъ къ калитк въ такой часъ. Для того, чтобы встртиться съ женщиною.

— Чтобы встртиться съ женщиною! Онъ?

— Да, сэръ.

— Имя этой женщины?

— Я не могу вамъ сказать ея имени, сэръ, но могу вамъ сообщить его начальныя буквы. Эти буквы Л. Л.

— Какъ вы это узнали, Барриморъ?

— Вашъ дядя, сэръ Генри, получилъ въ то утро письмо. Обыкновенно онъ получалъ ихъ очень много, такъ какъ былъ популяренъ и хорошо извстенъ, какъ добрый человкъ, и всякій, кто нуждался, обращался къ нему. Но въ то утро случилось такъ, что онъ получилъ одно только это письмо, а потому я и обратилъ за него внимзніе. Оно было изъ Кумбъ-Трасей, и адресъ былъ написанъ женской рукою.

— Ну?

— Я больше не думалъ объ этомъ письм и никогда бы не вспомнилъ о немъ, если бы не моя жена. Нсколько недль тому назадъ она чистила кабинетъ сэра Чарльза (его не трогали со дня его смерти) и нашла за каминной ршеткой остатки сожженнаго письма. Большая часть его превратилась въ пепелъ, но маленькая полоска, — конецъ страницы, — еще держался, и можно было прочесть то, что было написано на ней, хотя буквы были срыя на черномъ фон. Намъ казалось, что это былъ постскриптумъ, и онъ гласилъ: ‘Пожалуйста, пожалуйста, прошу васъ, какъ джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки въ десять часовъ’. Подъ нимъ стояли буквы Л. Л.

— Сохранили вы этотъ клочокъ?

— Нтъ, сэръ, — когда мы дотронулись до него, онъ разсыпался.

— Получалъ ли сэръ Чарльсъ раньше письма, написанныя этимъ почеркомъ?

— Ахъ, сэръ, я не обращалъ особеннаго вниманія на его письма. Я и этого бы не замтилъ, если бы оно не пришло одно.

— И вы не догадываетесь, кто это можетъ быть Л. Л.?

— Нтъ, сэръ. Но я думаю, что если бы мы могли добраться до этой дамы, то больше бы узнали о смерти сэра Чарльза.

— Я не понимаю, Барриморъ, какъ вы могли скрыть такой важный фактъ.

— Ахъ, сэръ, это произошло тотчасъ же посл того, какъ насъ постигло наше личное горе. Кром того, мы оба очень любили сэра Чарльза и были ему благодарны за все, что онъ для насъ сдлалъ. Раскапываніе всего этого не могло воскресить нашего бднаго господина, и слдуетъ быть осторожнымъ, когда въ дло замшана дама. Даже лучшіе изъ насъ…

— Вы думаете, что это могло бы нанести ущербъ его репутаціи?

— Ахъ, сэръ, я думалъ, что ничего хорошаго не выйдетъ изъ этого. Но теперь вы были добры къ намъ, и я чувствую, что не хорошо было бы не разсказать вамъ все, что я знаю о дл.

— Прекрасно, Барриморъ, можете идти.

Когда дворецкій вышелъ, сэръ Генри быстро обратился ко мн съ вопросомъ:

— Ну, Ватсонъ, что вы думаете объ этомъ новомъ свт?

— Отъ него стало какъ-будто еще темне.

— И я тоже нахожу. Но если бы намъ только удалось напасть на слдъ Л. Л., то все дло разъяснилось бы. Хоть это у насъ въ барышахъ. Мы знаемъ, что есть женщина знакомая съ событіями, только бы намъ найти ее. Какъ вы думаете, что намъ длать?

— Тотчасъ же сообщить обо всемъ Холмсу. Это дастъ ему ключъ, котораго онъ искалъ, и который, я увренъ, приведетъ его сюда.

Я тотчасъ же отиравился въ свою комнату и составилъ свое донесеніе Холмсу объ утреннемъ разговор. Для меня было очевиднымъ, что онъ былъ очень занятъ, потому что записки, полученныя мною изъ Бекеръ-стрита, были рдки, коротки, безъ всякихъ комментаріевъ на сообщаемыя мною свднія и почти безъ упоминанія о порученной мн миссіи. Онъ, безъ сомннія, всецло поглощенъ занимающимъ его шантажнымъ дломъ. Но этотъ новый факторъ наврное остановитъ его вниманіе и возбудитъ вновь его интересъ. Мн бы хотлосъ,чтобы онъ былъ здсь.

Октября 17-го. Сегодня цлый день лилъ дождь, онъ шумлъ въ плющ и капалъ съ крышъ. Я думалъ о преступник на мрачномъ, холодномъ, пустынномъ болот. Бдный человкъ! Каковы бы ни были его преступленія, онъ достаточно настрадался, чтобы нсколько искупить ихъ. Я также подумалъ о томъ другомъ, — о лиц, которое мы видли въ кэб, о фитур, которую я видлъ на гор при лун. Не находится ли среди этого потока и онъ, — невидимый наблюдатель, человкъ тьмы? Вечеромъ я надлъ свой непромокаемый плащъ и пошелъ далеко по бушевавшему болоту, полный мрачныхъ картинъ, которыя мн рисовало воображеніе, между тмъ какъ дождь хлесталъ мн въ лицо и втеръ затекалъ въ уши. Да поможетъ Господь тмъ, кто бродитъ теперь по большой трясин, такъ какъ и твердая земля становится топью. Я попалъ на черную вершину, на которой замтилъ въ ту ночь одинокаго человка, и оттуда сталъ всматриваться въ мрачное пространство, разстилавшееся подо мною. Потоки дождя омывали бурые холмы, и тяжелыя,свинцовыя тучи низко нависли надъ болотомъ и тянулись въ вид срыхъ гирляндъ по ихъ склонамъ. Далеко налво, между двухъ холмовъ, наполовину скрытыя туманомъ, подымались надъ деревьями дв тоненькія башенки Баскервиль-голля. Он были единственными видимыми для меня признаками человческой жизни, помимо доисторическихъ хижинъ, густо разбросанныхъ по склонамъ холмовъ. Нигд не было видно и признаковъ того человка, котораго я видлъ на этомъ самомъ мст за дв ночи передъ тмъ.

Когда я возвращался домой, меня обогналъ докторъ Мортимеръ, хавшій въ кабріолет по неровной болотной дорожк, ведущей къ отдаленной Фаулмайрской ферм. Докторъ Мортимеръ былъ очень внимателенъ къ намъ, и не проходило дня, чтобы онъ не зазжалъ въ голль узнать, какъ мы поживаемъ. Онъ настоялъ на томъ, чтобы я слъ въ его кабріолетъ, и довезъ меня до дому. Онъ былъ очень огорченъ исчезновеніемъ своего спаньеля, собачка побжала на болото и не возвращалась оттуда. Я утшалъ его, какъ умлъ, но подумалъ о пони въ Гримпенской трясин и полагаю, что онъ никогда больше не увидитъ своей собачки.

— Кстати, Мортимеръ, — сказалъ я, пока мы тряслись по болотной дорожк, — полагаю, что немного въ этой мстности людей, которыхъ бы вы не знали.

— Врядъ ли найдется хоть одинъ такой человкъ.

— Такъ не можете ли вы мн назвать женщину, имя и фамилія которой начинаются на Л.?

Онъ подумалъ и сказалъ:

— Нтъ. Тутъ есть нсколько цыганъ и рабочихъ, именъ которыхъ я вамъ не могу назвать, но между фермерами и интеллигентными людьми нтъ ни одного, имя и фамилія котораго начинались бы на Л. Впрочемъ, додождите, — прибавилъ онъ, помолчавъ, — есть Лаура Ляйонсъ, но она живетъ въ Кумбъ-Трасей.

— Кто она такая? — спросилъ я.

— Дочь Франкланда.

— Что? Стараго маніака Франкланда?

— Именно. Она вышла замужъ за художника Ляйонса, который прізжалъ рисовать эскизы на болот. Онъ оказался негодяемъ и бросилъ ее. Впрочемъ, говорятъ, что слдуетъ винпть об стороны. Отецъ отказался отъ нея, потому что она вышла замужъ безъ его согласія, а можетъ быть и по другимъ причинамъ. Такимъ образомъ бдной женщин плохо пришлось между старымъ и молодымъ гршниками.

— Чмъ она живетъ?

— Я думаю, что старикъ даетъ ей на пропитаніе, но не боле, такъ какъ его дла очень плохи. Но, чего бы она ни заслужила, все-таки нельзя было допустить, чтобы она плохо кончила, благодаря отсутствію помощи. Ея исторія стала тутъ извстною, и нсколько человкъ приняли въ ней участіе, желая дать ей возможность честно зарабатывать свой хлбъ. То были Стапльтонъ и сэръ Чарльзъ, да и я внесъ свою лепту, чтобы пріобрсти ей пишущую машину и пристроить къ длу.

Мортимеръ желалъ узнать цль моихъ разспросовъ, но мн удалось удовлетворить его любопытство, не высказавъ слишкомъ много, потому что излишне намъ вмшивать кого бы то ни было въ наши дла. Завтра утромъ я доберусь до Кумбъ-Трасей и, если мн удастся увидть эту сомнительной репутаціи Лауру Ляйонсъ, я сдлаю крупный шагъ къ выясненію одного инцидента въ этой цпи тайнъ. Я, безъ сомннія, пріобртаю зминую мудрость, потому что, когда Мортимеръ ужъ очень сталъ притснять меня вопросами, я спросилъ его, къ какому типу принадлежитъ черепъ Франкланда, посл чего, въ продолженіе всего остального пути, слышалъ только о краніологіи. Недаромъ же я прожилъ столько лтъ съ Шерлокомъ Холмсомъ.

Мн остается передать еще одинъ только инцидентъ, имвшій мсто въ этотъ ненастный печальный день, а именно разговоръ съ Барриморомъ, давшій мн, для своевременнаго хода, крупную карту въ руки.

Мортимеръ остался обдать, а посл обда они съ баронетомъ сли играть въ экарте. Дворецкій .принесъ мн кофе въ библіотеку, и я этимъ воспользовался, чтобы задать ему нсколько вопросовъ.

— Скажите, — началъ я, — вашъ драгоцнный родственникъ ухалъ или все еще прячется тамъ?

— Не знаю, сэръ. Я надюсь всею душою, что онъ ухалъ, потому что онъ принесъ сюда съ собою одно только горе! Я ничего не слыхалъ о немъ съ тхъ поръ, какъ отнесъ ему въ послдній разъ пищу, а это было три дня тому назадъ.

— Видли вы его тогда?

— Нтъ, сэръ, но когда въ слдующій разъ я поіпелъ туда, то пища исчеэла.

— Такъ онъ наврное тамъ былъ?

— Такъ можно думать, разв что ее взялъ другой человкъ.

Я не донесъ чашки до рта и уставился на Барримора.

— Такъ вы энаете, что тамъ есть другой человкъ?

— Да, сэръ, на болот есть другой человкъ.

— Видли вы его?

— Нтъ, сэръ.

— Такъ почемъ вы знаете о его существованіи?

— Сельденъ сообщилъ мн о немъ съ недлю или больше тому назадъ. Онъ тоже прячется, но, насколько я понялъ, онъ не бглый преступникъ. Мн это не нравится, докторъ Ватсонъ, — говорю вамъ откровенно, не нравятся мн это.

Онъ выговорилъ это со страстною серіозностью.

— Слушайте, Барриморъ. Въ этомъ дл у меня нтъ другого интереса, кром интереса вашего господина. Я пріхалъ сюда съ единственною цлью ему помочь. Такъ скажите мн чистосердечно, что вамъ не нравится?

Барриморъ колебался нсколько мгновеній, какъ будто онъ раскаявался въ своей вспышк или затруднялся словами выразить свои чувства.

— Все, что тутъ творится, сэръ, — воскликнулъ онъ, наконецъ, указывая рукою по направленію къ залитому дождемъ окну, выходящему на болото. Гд-то ведется нечистая игра, и заваривается какая-то гадость, за это я готовъ поручиться! Какъ я былъ бы радъ, если бы сэръ Генри собрался обратно въ Лондонъ.

— Но что же такъ пугаетъ васъ?

— Вспомните смерть сэра Чарльза! Это было достаточно скверно, чтобы тамъ ни говорилъ слдователь. Вспомните о ночныхъ шумахъ, происходящихъ на болот! Не найдется человка, который согласился бы пройти черезъ него посл захода солнца, хотя бы ему и заплатили за это. Подумайте о незнакомц, который прячется тамъ, караулитъ и ждетъ! Чего онъ ждетъ? Что это значитъ? Это не предвщаетъ ничего хорошаго для всякаго, носящаго фамилію Баскервиль, и я буду очень радъ освободиться отъ всего этого, когда новые слуги сэра Генри будутъ готовы принять отъ меня заботы о голл.

— Но не можете ли вы мн сказать что-нибудь объ этомъ незнакомц? — спросилъ я. Что говорилъ Сельденъ? Узналъ ли онъ, гд онъ прячется и что длаетъ?

— Онъ видлъ его раза два, но это хитрая штука и ничего не выдастъ. Сперва Сельденъ думалъ, что онъ принадлежитъ къ полиціи, но затмъ увидлъ, что онъ ведетъ свою собственную игру. Онъ нчто въ род джентльмена, но что онъ длаетъ, Сельденъ не могъ узнать.

— A гд онъ живетъ?

— Въ развалинахъ на склон холма, въ каменныхъ хижинахъ, которыя служили жилищемъ древнему народу.

— Ну, а какъ же насчетъ пищи?

— Сельденъ узналъ, что онъ добылъ себ мальчика, который работаетъ на него и приноситъ ему все, что нужно изъ Кумбъ-Трасей.

— Прекрасно, Барриморъ. Мы можемъ поговорить объ этомъ подробне въ другой разъ.

Когда дворецкій ушелъ, я подошелъ къ темному окну и посмотрлъ черезъ забрызганное стекло на несущіяся тучи и раскачиваемыя бурею деревья. Ночь ужасная и что должно твориться въ каменной хижин на болоте? Какая страстная ненависть можетъ заставить человка прятаться въ такомъ мсте, въ такое время? Или какая глубоко серіозная цль вызываетъ его на такой подвигъ? Тамъ, въ хижин на болот, находится, повидимому, самая суть задачи, столь тяжко озабочивающей меня. Клянусь, что не пройдетъ дня, какъ я сдлаю все, что только можетъ сдлать человкъ для того, чтобы добраться до самаго сердца тайны.

XI.

Человкъ на гор.

Въ извлеченіи изъ моего дневника, составившемъ послднюю главу, разсказъ доведенъ до 18-го октября, когда эти странныя событія стали быстро двигаться къ ихъ ужасному заключенію. Инциденты послдующихъ немногихъ дней неизгладимо запечатлны въ моей памяти, и я могу ихъ передать, не прибгая къ замткамъ, сдланнымъ въ то время. Итакъ я начинаю съ того дня, въ который мн удалось установить два важныхъ факта: первый, что Лаура Ляйонсъ изъ Кумбъ-Трасей писала сэру Чарльзу Баскервилю и назначила ему свиданіе на томъ самомъ мст и въ тотъ самый часъ, когда его поразила смерть, и второй, что скрывающагося на болот человка можно найти между каменными хижинами на склон холма. Я сознавалъ, что если, обладая этими двумя фактами, мн не удастся пролить свтъ въ этихъ темныхъ мстахъ, то, значитъ, у меня не хватаетъ или ума или смлости.

Мн не удалось наканун вечеромъ передать баронету то, что я узналъ о миссисъ Ляйонсъ, потому что онъ засидлся съ докторомъ Мортимеромъ за картами до поздней ночи. За завтракомъ же я сообщилъ ему о своемъ открытіи и спросилъ его, не желаетъ ли онъ сопровождать меня въ Кумбъ-Трасей. Сначала ему очень хотлось хать со мною, но, по здравомъ обсужденіи, мы оба ршили, что если я поду одинъ, то достигну лучшихъ результатовъ. Чмъ больше мы придадимъ формальности нашему визиту, тмъ меньше мы добудемъ свдній, A потому я покинулъ сэра Генри не безъ нкотораго утрызенія совсти и отиравился на свои новыя изысканія.

Когда я дохалъ до Кумбъ-Трасей, то приказалъ Перкинсу поставить лошадей въ конюшню и пошелъ наводить справки о дам, которую пріхалъ допрашивать. Я безъ труда нашелъ ея квартиру, которая находилась въ центр и была хорошо обставлена. Двушка ввела меня безъ всякихъ церемоній, и когда я вошелъ въ комнату, то дама, сидвшая за машиною ‘Реминггонъ’, вскочила съ привтливою улыбкой на устахъ. Но лицо ея тотчасъ же стало серіознымъ, когда она увидла передъ собою незнакомца и, усвшись снова передъ машиною, она спросила меня о цли моего визита. Первое впечатлніе, производимое миссисъ Ляйонсъ, было то, что она въ высшей степени красива. Глаза и волосы у нея были одного и того же красиваго каштановаго цвта, а на щекахъ, хотя и значительно усянныхъ веснушками, игралъ прелестный румянецъ, свойственный брюнеткамъ. Повторяю, что первое впечатлніе, произведенное ею, было восхищеніе. Но по второму взгляду уже хотлось ее критиковать. Въ ея лиц было что-то неопредленно непріятное, можетъ быть, нкоторая грубость выраженія или жесткость взгляда, которыя искажали совершенную красоту. Но обо всемъ этомъ я подумалъ впослдствіи. Въ ту же минуту я просто сознавалъ, что нахожусь передъ очень красивою женщиною и что она спрашиваетъ меня о цли моего визита. Я до тхъ поръ не отдавалъ себ полнаго отчета въ томъ, насколько моя миссія была деликатною.

— Я имю удовольствіе быть знакомымъ съ вашимъ отцомъ, — сказалъ я.

Это вступленіе было крайне неумстно, и дама дала мн это почувствовать.

— Ничего нтъ общаго между моимъ отцомъ и мною, — сказала она. Я ничмъ ему ме обязана, и его друзья не мои друзья. Если бы не покойный сэръ Чарльзъ Баскервиль и другія добрыя сердца, я умерла бы съ голода при заботахъ моего отца.

— Я пришелъ къ вамъ по поводу покойнаго сэра Чарльза Баскервиля.

Веснушки выступили на ея лиц.

— Что могу я вамъ сказать о немъ? — спросила она, и пальцы ея нервно задвигались по клавишамъ машины.

— Вы были съ нимъ знакомы, не правда ли?

— Я уже сказала вамъ, что много обязана его доброт. Если я въ состояніи сама содержатъ себя, то этимъ въ большей степени обязана участію, которое онъ принялъ въ моемъ печальномъ положеніи.

— Находились ли вы съ нимъ въ переписк?

Женщина бросила вверхъ быстрый сердитый взглядъ.

— Какая цль этихъ разспросовъ?— рзко спросила она.

— Цль ихъ — избжать публичнаго скандала. Лучше вамъ отвтить на нихъ здсь, чмъ допустить, чтобы дло получило огласку.

Она молчала и сильно поблднла. Наконецъ, подняла голову и сказала смло и вызывающе:

— Хорошо, я буду отвчать. Въ чемъ заключаются ваши вопросы?

— Переписывались ли вы съ сэромъ Чарльзомъ?

— Я, конечно, раза два писала ему, чтобы выразить свою признательность за его деликатность и щедрость.

— Помните вы числа, въ которыя писали эти письма?

— Нтъ.

— Встрчались ли вы когда-нибудь съ нимъ?

— Раза два, когда онъ прізжалъ въ Кумбъ-Трасей. Онъ былъ очень скроменъ и предпочиталъ длать добро втайн.

— Но если вы видлись съ нимъ такъ рдко и писали ему такъ рдко, то какъ же могъ онъ настолько быть ознакомленнымъ съ вашими длами, чтобы приходить вамъ на помощь, какъ вы это разсказываете?

Она съ готовностью отвтила:

— Нсколько человкъ знали мою грустную исторію, и они соединились для того, чтобы помочь мн. Одинъ изъ нихъ мистеръ Стапльтонъ, — сосдъ и другъ сэра Чарльза. Онъ чрезвычайно добръ, и черезъ него сэръ Чарльзъ узналъ о моихъ длахъ.

Я раньше вналъ, что сэръ Чарльзъ Баскервиль избиралъ въ нсколькихъ случаяхъ Стапльтона для роли раздавателя его милостыни, а потому слова Лауры Ляйонсъ показались мн правдивыми.

— Не писали ли вы когда-нибудь сэру Чарльзу, назначая ему свиданіе?— продолжалъ я.

Миссисъ Ляйонсъ покраснла отъ гнва.

— Поистин, сэръ, это крайне странный вопросъ!

— Мн очень жаль, сударыня, но я долженъ его повторить.

— Ну, такъ я отвчаю: конечно, нтъ.

— И даже не писали въ самый день смерти сэра Чарльза?

Румянецъ сбжалъ съ ея лица, и его покрыла смертельная блдность. Ея засохшія губы не могли произнести того ‘нтъ’, которое я скоре видлъ, чмъ слышалъ.

— Несомннно память измняетъ вамъ, — сказалъ я. Я могу даже цитировать одно мсто вашего письма: ‘Пожалуйста, пожалуйста, прошу васъ, какъ джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки въ десять часовъ’.

Я думалъ, что она упадетъ въ обморокъ, но она сдлала надъ собой страшное усиліе и прошептала:

— Неужели на свт не существуетъ ни одного джентльмена?

— Вы несправедливы къ сэруЧарльзу. Онъ сжегъ письмо. Но иногда можно прочесть письмо, когда оно и сожжено. Теперь вы признаете, что написали его?

— Да, я написала его, — воскликнула она, облегчая свою душу потокомъ словъ. Я написала его. Зачмъ я стала бы отрицать это? Мн нтъ причины стыдиться этого. Мн хотлось, чтобы онъ мн помогъ. Я врила, что если бы мн удалось повидаться съ нимъ, то я получила бы отъ него помощь, а потому и просила его прійти.

— Но почему въ такой часъ?

— Потому что я только-что узнала о его намреніи ухать на другой день въ Лондонъ на нсколько мсяцевъ. Были причины, по которымъ я не могла пойти туда ранъше.

— Но зачмъ же было назначать свиданіе въ саду вмсто того, чтобы идти къ нему въ домъ?

— Неужели вы думаете, что женщина можетъ въ такой часъ идти одна къ холостому мужчин?

— Ну, такъ что же случилось, когда вы пришли туда?

— Я не пошла туда.

— Миссисъ Ляйонсъ!

— Нтъ, клянусь вамъ всмъ, что есть для меня святого, я туда не ходила. Случилось нчто такое, что помшало мн пойти.

— Что это было?

— Это частное дло. Я не могу сказать.

— Такъ вы признаете, что назначили свиданіе сэру Чарльзу въ тотъ самый часъ и на томъ самомъ мст, гд поразила его смерть, но отрицаете, что пошли на это свиданіе?

— Это истина.

Я снова закидалъ ее вопросами, но больше этого ничего не могъ добиться.

— Миссисъ Ляйонсъ, — сказалъ я, вставая посл этой длинной и ни къ чему не приведшей бесды, — вы берете на себя очень большую отвтственность и ставите себя въ очень фальшивое положеніе, не желая высказать на чистоту все, что вамъ извстно. Если мн придется прибгнуть къ помощи полиціи, то вы увидите, насколько вы серіозно скомпрометтированы. Если вы невиновны, то почему же первоначально отрицали, что писали въ этотъ день сэру Чарльзу?

— Потому что боялась, что изъ этого будетъ выведено какое-нибудь превратное заключеніе и что я окажусь впутанною въ скандалъ.

— A почему вы такъ настаивали, чтобы сэръ Чарльзъ уничтожилъ ваше письмо?

— Если вы читали письмо, то знаете почему.

— Я не сказалъ, что читалъ все письмо.

— Вы цитировали часть его.

— Я цитировалъ постскриптумъ. Письмо, какъ я вамъ сказалъ, было сожжено, и его нельзя было прочесть. Я вторично спрашиваю васъ, почему вы такъ настаивали, чтобы сэръ Чарльзъ уничтожилъ это письмо, полученное имъ въ день его смерти?

— Это очень интимное дло.

— Тмъ боле причинъ для того, чтобы избжать публичной огласки.

— Ну, такъ я вамъ скажу. Если вы слыхали хоть что-нибудь изъ моей несчастной исторіи, то знаете, что я опрометчиво вышла замужъ и имла причины въ томъ раскаяваться.

— Да, это я слышалъ.

— Жизнь моя была однимъ сплошнымъ преслдованіемъ со стороны мужа, котораго я ненавижу. Законъ на его сторон, и каждый день я могу опасаться, что онъ силою заставитъ меня жить вмст съ собою. Въ то время, когда я писала сэру Чарльзу, я узнала, что есть для меня возможность пріобрсти свободу, если будутъ сдланы нкоторые расходы. Это значило для меня все: миръ душевный, счастіе, самоуваженіе, ршительно все. Мн знакома была щедрость сэра Чарльза, и я подумала, что если сама разскажу ему, въ чемъ дло, онъ поможетъ мн.

— Такъ почему же вы не пошли на свиданіе?

— Потому что я вдругъ получила помощь изъ другого источника.

— Почему же вы не написали сэру Чарльзу, чтобы объяснить ему все это?

— Я бы это сдлала, если бы въ слдующее утро не узнала изъ газеты о его смерти.

Исторія была связно разсказана, и вс мои вопросы не могли сбить Лауру Ляйонсъ. Проврить же ее я могъ только если бы узналъ, что она дйствительно затяла разводъ съ мужемъ въ то время, когда совершилась трагедія.

Невроятно, чтобы она осмлилась сказать, что не была въ Баскервиль-голл, если бы она дйствительно тамъ была, потому что ее долженъ былъ доставить туда экипажъ, и она не могда вернуться въ Кумбъ-Трасей ране слдующихъ первыхъ утреннихъ часовъ. Такая экскурсія не могла быть сохранена въ тайн. Слдовательно, вроятность была за то, что она говорила правду или часть правды. Я вышелъ сбитый съ толку и смущенный. Снова очутился я у стны, которая точно выростала на всякомъ пути, по которому я пытался добраться до цли моей миссіи. A между темъ, чмъ боле я думалъ о лиц Лауры Ляйонсъ и о ея поведеніи, тмъ боле чувствовалъ, что отъ меня что-то было скрыто. Почему она такъ поблднла? Почему она отрицала свой поступокъ, пока признаніе не было силою вырвано у нея? Почему она молчала въ то время, когда произошла трагедія? Конечно, объясненія всему этому не могли быть столь же невинными, какъ она хотла заставить меня думать. Пока я ничего не могъ больше сдлать въ этомъ направленіи и долженъ былъ приняться за другой ключъ, который приходилось искать между каменными хижинами на болот.

A это было очень неопредленное указаніе. Я убдился въ этомъ, когда халъ назадъ и замтилъ, что множество холмовъ сохранили слды древняго народа. Единственнымъ указаніемъ Барримора было, что незнакомецъ живетъ въ одной изъ этихъ покинутыхъ хижинъ, а такія хижины разбросаны сотнями вдоль и поперекъ болота. Но мною руководили мои собственныя свднія, такъ какъ я видлъ самого человка, стоявшаго на вершин Блякъ-тора. Эта гора и будетъ, слдовательно, центральнымъ пунктомъ моихъ розысковъ. Съ этого пункта я обыщу каждую хижину, пока не нападу на обитаемую. Если человкъ будетъ находиться внутри ея, то я узнаю изъ его србственныхъ устъ, при помощи своего револьвера, если понадобится, кто онъ такой и зачмъ онъ такъ долго выслживаетъ насъ. Онъ могъ ускользнуть отъ насъ въ толп Реджентъ-стрита, но на пустынномъ болот этю окажется позамысловате. Съ другой стороны, если я найду хижину, а жильца ея не будетъ дома, то долженъ остаться въ ней, сколько бы ни пришлось, пока онъ не вернется. Холмсъ упустилъ его въ Лондон. Поистин для меня будетъ тріумфомъ, если я съ успхомъ выйду изъ того, что не удалось моему учителю.

Въ нашихъ изысканіяхъ счастіе отвернулось отъ насъ, но теперь, наконецъ, оно пришло мн навстрчу въ лиц мистера Франкланда, который стоялъ за воротами своего сада, выходящими на большую дорогу, по которой я халъ.

— Здравствуйте, докторъ Ватсонъ!— воскликнулъ онъ необыкновенно весело, — право, вамъ слдуетъ дать отдыхъ лошадямъ и войти ко мн выпить стаканчикъ вина и поздравить меня.

Посл всего, что я слышалъ о его поступк съ дочерью, мои чувства къ нему были далеко не дружественными, но мн очень хотлось отиравить Перкинса съ экипажемъ домой, и для этого представлялся случай. Я вышелъ изъ экипажа, веллъ кучеру передать сэру Генри, что приду домой вовремя, къ обду, и послдовалъ за Франкландомъ въ его столовую.

— Сегодня великій для меня день, сэръ, одинъ изъ счастливйшихъ въ моей жизни! — воскликнулъ онъ со взрывомъ хохота. Я вышелъ побдителемъ изъ двухъ длъ. Я намренъ показать имъ, что законъ — есть законъ и что существуетъ человкъ, не боящійся взывать къ нему. Я установилъ право прозда черезъ самую середину парка стараго Мидльтона, въ ста ярдахъ отъ его собственной парадной двери. Что вы думаете объ этомъ? Мы докажемъ этимъ магнатамъ, чортъ ихъ побери, что они не могутъ попирать правъ общины! И я закрылъ доступъ въ лсъ, въ которомъ народъ изъ Фернворта имлъ обыкновеніе устраивать пикники. Этотъ дьявольскій народъ воображаетъ, что не существуетъ никакихъ правъ собственности и что онъ можетъ повсюду кишть со своими бумажками и бутылками. Оба дла ршены, докторъ Ватсонъ, и оба въ мою пользу. У меня не было такого дня съ тхъ поръ, какъ я предалъ суду сэра Джона Морланда за то, что онъ стрлялъ въ своемъ собственномъ заповдномъ лсу.

— Какимъ образомъ вы могли это сдлать?

— А вотъ взгляните въ книгу, сэръ. Это стоитъ прочитать: Франкландъ противъ Морланда, судъ королевской скамьи. Это стоило мн 200 фунтовъ, но я добился вердикта въ свою пользу.

— A принесло это вамъ что-нибудь?

— Ничего, сэръ, ровно ничего. Я горжусь тмъ, что у меня не было никакого личнаго интереса въ дл. Я дйствовалъ исключительно изъ сознанія общественнаго долга. Я не сомнваюсь, напримръ, что народъ Фернворта предастъ меня заочному сожженію сегодня ночью. Въ прошлый разъ, когда это сдлали, я сказалъ полиціи, чтобы она остановила такія гнусныя зрлища. Полиція графства обртается въ позорномъ состояніи, и она не оказала мн защиты, на которую я имю право. Дло Франкланда противъ правительства обратитъ на это вниманіе общества. Я сказалъ имъ, что имъ придется раскаяться въ своемъ обращеніи со мною, и слова мои уже оправдываются.

— Какимъ образомъ? — спросилъ я. Лицо старика приняло многозначительное выраженіе.

— Я могъ бы имъ сообщить то, что имъ смертельно хочется узнать, но ничто не заставитъ меня прійти на помощь этимъ мерзавцамъ.

До сихъ поръ я придумывалъ какой-нибудь предлогъ для того, чтобы уйти отъ его болтовни, но тутъ мн захотлось услышать побольше. Я достаточно былъ знакомъ съ противорчивымъ характеромъ стараго гршника для того, чтобы сознавать, что всякое сильное изъявленіе интереса способно остановить его дальнйшія сообщенія.

— Вроятно, какое-нибудь браконьерское дло, — произнесъ я равнодушнымъ тономъ.

— Ха-ха, молодой человкъ, нчто гораздо боле важное! Что, если это касается бглаго преступника на болотЬ?

Я вздрогнулъ.

— Разв вы знаете, гд онъ находится? — спросилъ я.

— Я, можетъ быть, не знаю въ точности, гд онъ находится, но я увренъ, что могъ бы помочь полиціи наложить на него руку. Разв вамъ никогда не приходило въ голову, что самый лучшій способъ поймать этого человка — это узнать, какъ онъ добываетъ себ пищу, и такимъ образомъ выслдить его?

Безъ сомннія, онъ непріятно близко подходилъ къ истин.

— Конечно, — сказалъ я, — но почемъ вы знаете, что человкъ этотъ находится на болот?

— Я знаю этойпотому что собственными глазами видлъ того, кто носитъ ему пищу.

Сердце у меня дрогнуло за Барримора. Была не шутка попасть въ руки этого злокозненнаго стараго-хлопотуна. Но слдующія его слова облегчили мн душу.

— Вы удивитесь, когда узнаете, что пищу ему носигь ребенокъ. Я ежедневно вижу его въ телескопъ съ крыши своего дома. Онъ проходитъ по одной и той же тропинк въ одинъ и тотъ же часъ, а къ кому же онъ можетъ ходить, какъ не къ преступнику?

Тутъ, дйствительно, мн посчастливилось! A между тмъ я подавилъ въ себ всякое проявленіе интереса. Ребенокъ! Барриморъ сказалъ, что нашему незнакомцу служитъ мальчикъ. Итакъ Франкландъ напалъ на его слдъ, а не на слдъ преступника. Если бы онъ сообщилъ мн все то, что самъ знаетъ, то это избавило бы меня отъ продолжительной и утомительной охоты. Но недовріе и равнодушіе были самыми сильными козырями въ моихъ рукахъ.

— Я бы сказалъ, что это врне сынъ какого-нибудь пастуха на болот носитъ обдъ своему отцу.

Малйшее противорчіе воспламеняло стараго самодура. Онъ лукаво посмотрлъ на меня, и его сдые усы ощетинились, какъ у разозлившейся кошки.

— Вы думаете, сэръ! — воскликнулъ онъ, указывая на обширное пространство болота. Видите вы тамъ этогь Блякъ-торъ? Видите вы низкій холмъ съ терновыми кустами? Это самая каменистая часть на всемъ болот. Неужели пастухъ избралъ бы для себя такое мсто? Ваши догадки, сэръ, нелпы.

Я кротко возразилъ, что говорилъ, не зная всхъ фактовъ. Моя покорность понравилась ему и заставила его больше довриться мн.

— Поврьте, сэръ, что у меня всегда очень хорошія основанія для вывода заключенія. Я много разъ видлъ мальчика съ узелкомъ. Каждый день, а иногда и два раза въ день, я могъ… но постойте, докторъ Ватсонъ, обманываютъ ли меня мои глаза или что-нибудь шевелится на склон холма?

Это было въ нсколькихъ миляхъ отъ насъ, но я ясно видлъ маленькую черную точку, выдлявшуюся на монотонномъ сромъ фон.

— Идемъ, идемъ! — воскликнулъ Франкландъ, бросаясь на лстницу. Вы увидите собственными глазами и сами разсудите.

Телескопъ, громадный инструментъ, поставленный на треножник, стоялъ на плоской крыш. Франкландъ приложилъ къ нему глазъ и издалъ возгласъ удовольствія.

— Скоре, докторъ Ватсонъ, скоре, пока онъ не спустился за холмъ.

Безъ сомннія, я увидлъ его, мальчугана съ узелкомъ на плеч, тихо карабкавшагося по холму. Когда мальчуганъ достигъ вершины, то я увидлъ его растрепанную, странную фигуру, обрисовавшуюся на одно мгновеніе на холодномъ голубомъ неб. Онъ украдкою оглянулся, какъ человкъ, страшащійся преслдованія, и затмъ исчезъ за холмомъ.

— Ну! Не правъ ли я?

— Безъ сомннія, это мальчикъ, которому поручено какое-то тайное дло.

— A въ чемъ заключается порученіе, можетъ угадать даже здшній полицейскій. Но я не скажу имъ ни одного слова и обязываю и васъ, докторъ Ватсонъ, сохранить тайну. Ни слова! Понимаете?

— Какъ вы желаете.

— Они постыдно поступили со мной, говорю вамъ — постыдно. Когда обнаружатся факты въ дл ‘Франкландъ противъ правительства’, то смю думать, что вся страна содрогнется отъ негодованія. Ничто не можетъ заставить меня помочь полиціи чмъ бы то ни было. Ей больше всего хотлось бы, чтобы эти негодяи сожгли меня самого вмсто моего изображенія. Неужели вы уходите? Помогите мн опорожнить графинъ въ честь такого великаго событія.

Но я устоялъ противъ всхъ его просьбъ, и мн удалось отговорить его отъ высказаннаго имъ намренія проводить меня домой. Я шелъ по дорог, пока онъ видлъ меня, а затмъ бросился по болоту къ каменистому холму, за которымъ исчезъ мальчикъ. Все было въ мою пользу, и я поклялся, ₍что если упущу этотъ счастливый случай, то это произойдетъ не отъ недостатка энергіи и настойчивости.

Солнце уже садилось, когда я достигъ вершины холма, и склоны его были съ одной стороны золотистыми, а съ другой темно-срыми. Туманъ низко спускался на дальнюю ливію горизонта, и изъ него выступали фантастическія очертанія Белливеръ-тора и Виксенъ-тора. Надъ всмъ обширнымъ пространствомъ не слышно было ни звука, не видно было никакого движенія. Только большая срая птица, чайка или каравайка, парила высоко подъ голубымъ небомъ. Она и я казались единственными живыми существами между громаднымъ небеснымъ сводомъ и пустынею подъ нимъ. Голая мстность, ощущеніе одиночества, таинственность и настоятельность моей задачи, — все это наполняло холодомъ мое сердце. Мальчика нигд не было видно. Но внизу, подо мною, въ ущелъ между холмами, находился кругъ древнихъ каменныхъ хижинъ, а на одной изъ нихъ сохранился достаточный кусокъ крыши для того, чтобы служить защитою отъ непогоды. Сердце мое забилось отъ радости при вид этого. Эта нора и должна быть та, въ которой прячется незнакомецъ. Наконецъ-то нога моя ступила на порогъ его убжища, его тайна была въ моихъ рукахъ.

Подходя къ хижин такъ же осторожно, какъ Стапльтонъ подходитъ со своею сткой къ сидящей бабочк, я съ удовольствіемъ увидлъ, что мстомъ этимъ кто-то пользовался, какъ жилищемъ. Едва замтная тропинка, проложенная между валунами, вела къ разрушенному отверстію, служившему дверью. Внутри царило безмолвіе. Незнакомецъ, можетъ быть, прячется здсь, а можетъ быть онъ шатается по болоту. Мои нервы были напряжены отъ ожиданія приближающихся приключеній. Бросивъ папиросу, я опустилъ руку въ карманъ, въ которомъ находился револьверъ и, быстро подойдя къ двери, ваглянулъ въ нее. Хижина была пуста.

Но въ ней находилось достаточно доказательствъ тому, что я попалъ не на ложный слдъ. Безъ сомннія, тутъ жилъ человкъ. Нсколько свернутыхъ одялъ лежало на той самой каменной плит, на которой когда-то спалъ неолитическій человкъ. Въ простой ршетк лежала куча золы. Рядомъ находилось нсколько кухонныхъ принадлежностей и ведро, наполовину наполненное водою. Куча пустыхъ жестянокъ доказывала, что мсто это было занято уже нкоторое время и, когда глаза мои освоились съ полусвтомъг я увидлъ въ углу чашечку и бутылочку, на половину наполненную водкой. Посреди хижины плоскій камень служилъ столомъ, а на немъ лежалъ небольшой узелокъ, тотъ самый, безъ сомннія, который я видлъ въ телескопъ на плеч мальчика. Онъ содержалъ цлый хлбъ, жестянку съ языкомъ и дв жестянки съ консервами персиковъ. Когда я, осмотрвъ узелъ, положилъ его на мсто, то сердце мое вздрогнуло отъ радости, я увидлъ подъ узломъ клочекъ бумаги, на которомъ что-то было написано. Я взялъ его и вотъ чтл прочелъ:

‘Докторъ Ватсонъ отправился въ Кумбъ-Трасей’.

Я стоялъ съ бумажкою въ рук не понимая значенія написаннаго на ней. Такъ, значитъ, этотъ таинственный человкъ выслживаетъ меня, а не сэра Генри. Онъ не самъ слдилъ. за мною, а отрядилъ агента (можеть быть, мальчика) ходить по моимъ слдамъ. Можетъ быть, я не сдлалъ до сихъ поръ ни одного шага на болот безъ тою, чтобы за нимъ не прослдили. Все еще чувствовалось присутствіе какой-то невидимой силы, тонкой сти, протянутой вокругъ насъ съ изумительнымь искусствомъ и держащей насъ такъ легко, что только въ самые послдніе моменты мы чувствовали, что попались въ нее.

Если нашлось одно донесеніе, то могли быть тутъ и другія, и я сталъ обыскивать хижину. Однако, я не нашелъ больше никакой бумажки, а также никакихъ знаковъ, по которымъ могъ бы уэнать характеръ и намренія человка, живущаго въ этюнъ оригинальномъ мст, кром разв того, что у него были спартанскія привычки и что онъ мало заботился о комфорт. Когда я подумалъ о проливныхъ дождяхъ и посмотрлъ на дырявую крышу, то понялъ, насколько долженъ быть силенъ мотивъ, удерживающій его въ этомъ негостепріимномъ жилищ. Кто онъ такой: нашъ злокозненный врагъ или, пожалуй, ангелъ-хранитель? Я поклялся, что не покину хижины, пока не узнаю этого.

Солнце было очень низко, и западъ горлъ пурпуромъ и золотомъ. Отдаленныя лужи Большой Гримпенской трясины отражали солнце большими красными пятнами. Виднлись дв башни Баскервиль-голля, и отдаленная дымка указывала на селеніе Гримпенъ. Между этими двумя мстностями, за холмомъ, былъ домъ Стапльтона. Все было мягко, нжно и мирно при золотистомъ вечернемъ освщеніи, но душа моя не гармонировала съ мирною природою: она трепетала отъ неизвстности и страха передъ свиданіемъ, которое приближалось съ каждою секундою. Съ натянутыми нервами, но съ опредленнымъ намреніемъ, я сидлъ въ темномъ уголку хижины и съ мрачнымъ терпніемъ ожидалъ прихода ея хозяина.

Наконецъ, я услыхалъ шаги. Издалека раздался рзкій звукъ сапога по камню. Затмъ послышался другой, третій, и шаги стали приближаться. Я отклонился въ самый темный уголъ и взялся за курокъ револьвера въ карман, ршивъ не выдавать своего присутствія, пока мн не удастся увидть незнакомца. Шаги умолкли. Значитъ, онъ остановился. Затмъ они снова стали приближаться, и тнь упала въ отверстіе хижины.

— Прелестный вечеръ, дорогой Ватсонъ, — произнесъ хорошо энакомый голосъ. Право, я думаю, что вамъ будетъ пріятне выйти на воздухъ, чмъ сидть въ хижин.

XII.

Смерть на болот.

Дыханіе сперлось у меня въ груди, я не доврялъ своимъ ушамъ. Наконецъ, ко мн вернулись сознаніе и голосъ, и вмст съ тмъ я почувствовалъ, какъ будто въ одно мгновеніе съ моей души снята подавляющая тяжесть. Этотъ холодный, внушительный, ироническій голосъ могъ принадлежать одному только человку на свт.

— Холмсъ!— воскликнулъ я. — Холмсъ!

— Выходите, — сказалъ онъ, — и пожалуйста поосторожне съ револьверомъ.

Я переступилъ порогъ и увидлъ его сидящимъ на камн, между тмъ какъ его срые глаза забавно прыгали, видя мое удивленіе. Его умное лицо, загорвшее и обвтренное, было худо и осунулось, но выглядло яснымъ и бодрымъ. Въ парусинномъ костюм и мягкой шляп, онъ имлъ видъ любого туриста на болот и даже умудрился, благодаря своей характерной кошачьей любви къ чистоплотности, имть въ совершенств выстиранное блье и гладко выбритый подбородокъ, точно онъ не вызжалъ изъ Бекеръ-стрита.

— Въ жизни своей не бывалъ я никому боле радъ, — сказалъ я, крпко сжимая ему руку.

— Или боле удивленъ, а?

— Признаюсь и въ этомъ.

— Не вы одни были удивлены, увряю васъ. Пока я не очутился шагахъ въ двадцати отъ этой хижины, мн и въ голову не приходило, чтобы вы отыскали мое случайное убжище, а еще мене, что вы сами сидите въ немъ.

— Вы узнали о моемъ присутствіи по слдамъ?

— Нтъ, Ватсонъ. Сомнваюсь, чтобы я могъ отличить слдъ вашей ноги отъ слдовъ всхъ остальныхъ людей на свт. Если вы серіозно пожелаете меня обмануть, то перемните своего поставщика папиросъ, потому что, когда я вижу окурокъ съ этикеткой Брадлей, Оксфордъ-стритъ, то знаю, что мой другъ Ватсонъ находится по близости. Онъ тамъ лежитъ у тропинки. Вы его бросили въ тотъ торжественный моментъ, когда пошли приступомъ на пустую хижину.

— Совершенно врно.

— Я такъ и думалъ, и, зная вашу удивительную настойчивость, былъ убжденъ, что вы устроились въ засад съ оружіемъ наготов, въ ожиданіи постояльца. Итакъ, вы въ самомъ дл думали, что я-то и есть злодй.

— Я не зналъ, кто вы такой, но твердо ршилъ все узнать.

— Чудный Ватсонъ! A какъ вы выслдили меня? Можетъ быть, вы видли меня въ ночь погони за бглымъ каторжяикомъ, когда я имлъ неосторожность допустить, чтобы луна взошла позади меня?

— Да, я видлъ васъ тогда.

— И, безъ сомннія, обыскали вс хижины, прежде чмъ добраться до этой?

— Нтъ, вашъ мальчикъ былъ замченъ, и это дало мн руководящую нить.

— Замченъ, конечно, тмъ старикомъ съ телескопомъ. Я узналъ объ этомъ только тогда, когда въ первый разъ увидлъ свтъ, отраженный отъ объектива.

Холмсъ всталъ и ваглянулъ въ хижину.

— А, я вижу, что Картрайтъ принесъ мн кое-какіе запасы. Что это за бумага? Такъ, значитъ, вы были въ Кумбъ-Трасей?

— Да.

— Чтобы повидаться съ миссисъ Лаурой Ляйонсъ?

— Именно.

— Прекрасно сдлали. Наши разслдованія шли, очевидно, параллельно, и когда мы подведемъ итоги достигнутыхъ нами результатовъ, то, надюсь, будемъ хорошо оэнакомлены съ обстоятельствами дла.

— Что касается меня, то я отъ души радъ, что вы здсь, потому что, право, моимъ нервамъ больше не подъ силу выносить эту таинственность. Но скажите, Бога ради, какъ вы-то сюда попали и что вы длали? Я думалъ, что вы находитесь въ Бекеръ-стрит, занятые тмъ шантажнымъ дломъ.

— Я именно и хотлъ, чтобы вы это думали.

— Такъ вы даете мн отвтственное порученіе и вмст съ тмъ не довряете мн! — воскликнулъ я съ оттнкомъ горечи. Я думалъ, Холмсъ, что заслужилъ лучшаго.

— Милый другъ, вы были неоцнимы для меня какъ въ этомъ, такъ и во многихъ другихъ случаяхъ, и прошу васъ простить меня, если я какъ будто сыгралъ съ вами штуку. Въ дйствительности же я поступилъ такъ отчасти ради васъ самихъ и пріхалъ сюда, чтобы лично разобраться въ дл, потому что взвсилъ, въ какой вы находитесь здсь опасности. Если бы я жилъ вмст съ вами и сэромъ Генри, то, очевидно, что у меня была бы та же точка зрнія, что у васъ, и мое присутствіе заставило бы нашихъ крайне опасныхъ враговъ быть насторож. Теперь я могу свободно прохаживаться, чего не въ состояніи былъ бы сдлать, если бы жилъ въ голл, и остаюсь неизвстнымъ факторомъ въ дл, готовый кинуться въ него всею своею тяжестью въ критическій моментъ.

— Но зачмъ было оставлять меня въ потемкахъ?

— Если бы вы знали о моемъ прізд, это не принесло бы намъ пользы, а между тмъ мое присутствіе здсь могло бы быть открыто. Вы бы захотли сообщить мн что-нибудь или же, по своей доброт, доставить мн какое-нибудь облегченіе, а это было бы совершенно безполезньтмъ рискомъ. Я привезъ съ собою Картрайта, помните, — того мальчугана изъ конторы комиссіонеровъ, и онъ заботился объ удовлетвореніи моихъ несложныхъ потребностей: ломт хлба и чистомъ воротничк. Что еще нужно человку? Онъ доставилъ мн лишнюю пару глазъ и пару очень проворныхъ ногъ, и об эти пары были неоцнимы.

— Такъ, значитъ, вс мои донесенія пропали даромъ!

Мой голосъ задрожалъ, когда я припомнилъ трудъ и гордость, съ какими я ихъ составлялъ.

Холмсъ вынулъ изъ кармана свертокъ бумагъ.

— Вотъ ваши донесенія, дорогой другъ, и они старательно перечитаны, увряю васъ. Я прекрасно устроился относительно ихъ полученія, и они запаздывали всего на одинъ день. Я долженъ отдать вамъ честь въ крайнемъ рвеніи и разумности, какую вы выказали въ этомъ необыкновенно трудномъ дл.

Я никакъ еще не могъ переварить тотъ фактъ, что Холмсъ обманывалъ меня, но теплота его похвалъ угасила мой гнвъ. Въ глубин сердца я чувствовалъ, что онъ былъ правъ и что для нашей цли было лучше мн не знать объ его присутствіи на болот.

— Такъ-то лучше, — сказалъ онъ, видя, что тнь сбжала съ моего лица. A теперь разскажите мн о результат вашего визита къ миссисъ Лаур Ляйонсъ. Мн не трудно было догадаться, что вы направились именно къ ней, такъ какъ мн уже извстно, что она единственная въ Кумбъ-Трасей личность, которая можетъ быть намъ полеэна. Дло въ томъ, что если бы вы не похали туда сегодня, то весьма вроятно, что завтра я самъ отправился бы къ ней.

Солнце сло, и сумерки спустились на болото. Въ воздух почувствовалась свжесть, и мы вошли погрться въ хижину. Тутъ я разсказалъ Холмсу о своемъ раэговор съ Лаурой Ляйонсъ. Онъ имъ такъ заинтересовался, что нкоторыя его части я долженъ былъ повторить.

— Очень важное сообщеніе, — сказалъ онъ, когда я кончилъ. Оно заполняетъ въ этомъ крайне сложномъ дл проблъ, который я никакъ не могъ перешагнуть. Не убдились ли вы, что между этою дамою и Стапльтономъ существуютъ тсныя отношенія?

— Я ничего о нихъ не знаю.

— Въ нихъ нельзя сомнваться. Они встрчаются, переписываются, между ними полное согласіе. Ну, а это дастъ намъ въ руки очень сильное оружіе. Если бы я могь только употребить его на то, чтобы отвлечь его жену…

— Его жену?

— Теперь я сообщаю вамъ новости въ отвтъ на полученныя отъ васъ свднія. Дама, слъгеущая здсь за миссъ Стапльтонъ, въ дйствительности его жена.

— Господи, Боже мой, Холмсъ! Уврены ли вы въ этомъ? Какъ могъ онъ допустить, чтобы сэръ Генри влюбился въ нее?

— То, что сэръ Генри влюбился, не могло повредить никому, кром какъ сэру Генри. Вы же сами замтили, что Стапльтонъ всячески старался, чтобы сэръ Генри не ухаживалъ за нею. Говорю вамъ, что она его жена, а не сестра.

— Но для чего такой обманъ?

— Потому что онъ предвидлъ, что она будетъ гораздо полеэне для него въ роли свободной женщины.

Вс мои неясныя предчувствія, мои смутныя подозрнія внезапно облеклись въ форму и сосредоточились на натуралист. Въ этомъ безстрастномъ, безцвтномъ человк, въ соломенной шляп и съ сткою для ловли бабочекъ, мн почудилось ужасное существо, одаренное безконечнымъ терпніемъ и хитростью, существо съ улыбающимся лицомъ и сердцемъ убійцы.

— Такъ, значитъ, это онъ нашъ врагъ, это онъ слдилъ за нами въ Лондон?

— Въ этомъ смысл я читаю загадку.

— A предостереженіе исходило, вроятно, отъ нея.

— Именно.

Сквозь мракъ, такъ долго окружавшій меня, проглядывалъ полувидимый, полуотгадываемый образъ какой-то чудовищной низости.

— Но уврены ли вы въ этомъ, Холмсъ? Почему вы узнали, что эта женщина его жена?

— Потому, что онъ такъ увлекся, что передалъ вамъ правду объ одной части своей автобіографіи, когда въ первый разъ встртился съ вами, и полагаю, что затмъ онъ не разъ жаллъ объ этомъ. Онъ дйствительно былъ однажды школьнымъ учителемъ въ Сверной Англіи. Ну, а нтъ ничего легче, какъ добыть свднія объ учител. Есть школьныя агентуры, чрезъ которыя можно удостовриться въ личности любого человка, когда-либо занимавшагося этою профессіею. Благодаря небольшой справк, я уэналъ, что одна школа претерпла несчастіе при ужасныхъ обстоятельствахъ и что виновникъ ихъ (имя было другое) исчезъ вмст со своею женою. Описанія учителя и его жены вполн подходятъ къ примтамъ Стапльтоновъ. Когда же я узналъ, что исчезнувшій человкъ — энтомологъ, то уже не могъ больше сомнваться.

Мракъ разсялся, но многое еще оставалось въ тни.

— Если эта женщина его жена, то при чемъ тутъ Лаура Ляйонсъ? — спросилъ я.

— Это одинъ изъ пунктовъ, на который ваши разслдованія пролили свтъ. Ваше свиданіе съ дамою очень выяснило положеніе. Я ничего не зналъ о проектируемомъ развод между Лаурой и ея мужемъ. Считая Стапльтона холостымъ, она, безъ сомннія, разсчитываетъ выйти за него замужъ.

— A когда она узнаетъ правду?..

— Тогда дама можетъ оказаться полезною для насъ. Первымъ дломъ нужно намъ обоимъ завтра повидаться съ нею. Не находите ли вы. Ватсонъ, что вы уже слишкомъ давно покинули свои обязанности? Ваше мсто въ Баскервиль-голл.

На запад исчезъ послдній румянецъ заката, и ночь воцарилась на болот. Нсколько звздочекъ заблестло на фіолетовомъ неб.

— Еще одинъ вопросъ, Холмсъ, — сказалъ я, вставая. Между нами не можетъ быть, конечно, секретовъ. Что все это значитъ? Что ему нужно?

Холмсъ отвтилъ пониженнымъ голосомъ:

— Убійство, Ватсонъ. Утонченное, хладнокровно обдуманное убійство. Не спрашивайте у меня подробностей. Я затягиваю его въ свои сти точно такъ же, какъ онъ затягиваетъ сэра Генри, и, при вашей помощи, онъ уже почти въ моей власти. Тутъ угрожаетъ намъ одна только опасность: опасность, что онъ нанесетъ ударъ прежде, чмъ мы будемъ готовы нанести ему ударъ. Еще день или два, не больше, и у меня въ рукахъ будетъ законченное дло, а до тхъ поръ берегите ввреннаго вамъ человка такъ же неотступно, какъ мать бережетъ своего больного ребенка. Сегодняшняя ваша миссія сама себя оправдала, а между тмъ я почти жалю о томъ, что вы покинули его… Слышите!

Ужасающій крикъ. Среди тишины болота пронесся стонъ, долго не умолкавшій стонъ предсмертнаго ужаса. Отъ этого страшнаго крика кровь застыла въ моихъ жилахъ.

— О Боже мой! Что это такое? Что это значитъ? — воскликнулъ я, задыхаясь.

Холмсъ вскочилъ на ноги, и я увидлъ въ отверстіе двери его темную, атлетическую фигуру съ сгорбленными плечами и наклоненною впередъ головою, какъ бы стремившейся проникнуть взоромъ въ темноту ночи.

— Шш! — шепнулъ онъ, — Шш! Слышанный нами крикъ былъ громкій, благодаря его сил, но исходилъ онъ откуда-то издалека. Теперь же онъ доходилъ до нашихъ ушей все ближе, громче, настоятельне.

— Откуда это?— шепталъ Холмсъ. И я слышалъ по дрожанію его голоса, что онъ, — желзный человкъ, былъ потрясенъ до глубины души. Откуда это, Ватсонъ?

— Кажется, оттуда, — отвтилъ я, указывая въ темноту.

— Нтъ, съ этой стороны.

Снова предсмертный крикъ огласилъ безмолвную ночь громче и гораздо ближе, чмъ прежде. Къ этому крику присоединился другой звукъ, — низкое, глухое ворчаніе, музыкальное и вмст съ тмъ грозное, какъ низкій, неумолчный рокотъ моря.

— Собака! — воскликнулъ Холмсъ. Идемъ, Ватсонъ, идемъ! Царь Небесный, неужели мы опоздали!

Онъ пустился бжать по болоту, и я слдовалъ по его пятамъ. Но вдругъ откуда-то изъ-зa камней, какъ разъ впереди насъ, донесся послдній отчаянный стонъ, а затмъ, глухой, тяжелый стукъ. Мы остановились, прислушиваясь. Ни одинъ звукъ не нарушалъ больше тяжелой тишины безвтренной ночи.

Холмсъ схватился съ жестомъ отчаянія за голову и ударялъ ногами о землю.

— Онъ побилъ насъ, Ватсонъ. Мы опоздали!

— Нтъ, нтъ, наврное нтъ!

— Дуракъ я былъ, что сдерживалъ свой размахъ. A вы, Ватсонъ, смотрите, къ чему привело то, что вы покинули свой постъ! Но, клянусь небесами, если случилось худшее, мы отмстимъ.

Ничего не видя, бжали мы по темному болоту, спотыкаясь о камни, продираясь сквовь терновникъ, подымаясь и спускаясь по холмамъ, держась того направленія, откуда донеслись до насъ ужасные звуки. При кпждомъ подъем на воввышенность Холмсъ жадно осматривался, но густой мракъ покрывалъ болото, и ничто не шевелилось на его угрюмой поверхности.

— Видите ли вы что-нибудь?

— Ничего.

— Но слушайте, это что такое?

До нашего слуха донессятихій стонъ.

Вотъ опять слва отъ насъ. Въ этой сторон рядъ скалъ заканчивался крутымъ утесомъ, подымавшимся надъ усыпаннымъ камнями склономъ. На его неровной поверхности лежалъ какой-то темный, неправильной формы цредметъ. Когда мы подбжали къ этому предмоту, онъ принялъ опредленную форму распростертаго ничкомъ человка, голова его была подогнута подъ ужаснымъ угломъ, плечи закруглены, и тло собрано, точно оно хотло перекувыркнуться. Это положеніе было дотого нелпымъ, что я сразу не могъ себ представить, что слышанный нами стонъ былъ прощаніемъ души съ этимъ тломъ. Ни стона, ни жалобы не издавала больше темная фигура, надъ которою мы наклонились. Холмсъ опустилъ на нее руку и съ возгласомъ ужаса отдернулъ ее. Свтъ чиркнутой имъ спички освтилъ окровавленные пальцы и отвратительную лужу крови, медленно стекавшей изъ раздробленнаго черепа жбртвы. Свтъ спички освтилъ еще нчто, отъ чего у насъ сердца похолодли и замерли, — онъ освтилъ… тло сэра Генри Баскервиля.

Ни Холмсъ, ни я не могди забыть совершенно особенный красноватый костюмъ, который былъ надтъ на немъ въ то первое утро, когда онъ былъ у насъ въ Бекеръ-стрит. Мы сразу узнали этотъ костюмъ, а затмъ спичка затлла и погасла, какъ погасла надежда, тлвшая въ нашихъ сердцахъ. Холмсъ застоналъ и такъ поблднлъ, что его лицо выдлилось блымъ пятномъ въ темнот.

— Зврь! Зврь! — воскликнулъ я,ломая руки. Ахъ, Холмсъ, я никогда не прощу себ, что покинулъ его.

— Я боле виноватъ, чмъ вы, Ватсонъ. Ради того, чтобы дло было полное и закругленное, я погубилъ своего кліента. Это самый страшный ударъ, какой я когда-либо получалъ въ продолженіе всей своей карьеры. Но какъ могь я знать… какъ могъ я знать, что, вопреки всмъ моимъ предостереженіямъ, онъ рискнетъ пойти одинъ на болото!

— Господи! подумать, что мы слышали его крикъ… О Боже, эти крики! И мы не могли его спасти! Гд это животное, эта собака, загнавшая его до смерти? Можетъ быть, она и сейчасъ гд-нибудь въ засад между скалъ. A Стапльтонъ, гд онъ? Онъ отвтитъ за это!

— О, да! Я позабочусь объ этомъ! И дядя и племянникъ убиты, одинъ былъ напуганъ до смерти однимъ только видомъ животнаго, которое считалъ сверхъестественнымъ, другой нашелъ смерть въ своемъ дикомъ бг, спасаясь отъ него. Но теперь намъ нужно доказатъ связь между человкомъ и животнымъ. Если исключить то, что мы слышали, мы даже не можемъ ручаться за существованіе послдняго, такъ какъ сэръ Генри умеръ, очевидно, отъ паденія. Но, клянусь небомъ, какъ ни хитеръ молодецъ, а не пройдетъ сутокъ, и онъ будетъ въ моей власти!

Съ болью въ сердц стояли мы по обимъ сторонамъ изувченнаго тла, подавленные этинъ внезапнымъ и непоправимымъ несчастіемъ, которое положило столь печальный конецъ нашимъ долгимъ и тяжелымъ трудамъ. Когда взошла луна, мы вскарабкадись на вершину скады, съ которой упалъ нашъ бдный другъ, и оттуда омотрли на болото, на половину освщенное луною. Далеко, на много миль отъ насъ, по направленію къ Гримпену, виднлся одинокій желтый свтъ. Онъ могъ исходить только изъ уединеннаго жилища Стапльтоновъ. Съ жуткимъ проклятіемъ погрозилъ я кулакомъ въ этомъ направленіи.

— Почему бы намъ тотчасъ же не схватить его?

— Наше дло не закончено. Молодецъ этотъ остороженъ и хитеръ до крайности. Важно не то, что мы знаемъ, а то, что мы можемъ доказать. Если мы сдлаемъ одинъ неврный шагъ, мерзавецъ можетъ ускользнуть изъ нашихъ рукъ.

— Что мы можемъ сдлать?

— Завтра у насъ много будетъ дла. Сегодня же ночью мы можемъ только оказать послднюю услугу нашему другу.

Мы сошли съ крутого склона и подошли къ тлу, ясно выдлявшемуся на посеребренныхъ луною камняхъ. При вид скорченныхъ членовъ, я почувствовалъ, что мн сдавило горло, и слезы навернулись на глазахъ.

— Надо послать за помощью, Холмсъ. Мы не въ состояніи донести его до голля. Боже мой, да вы съ ума сошли!

Холмсъ вскрикнулъ и наклонился къ тлу. Затмъ принялся плясать, хохотать и трясти мою руку. Неужели это мой серіозный, сдержанный другъ!

— Борода! борода! У человка борода!

— Борода?

— Это не баронетъ… Это… да это мой сосдъ, бглый каторжникъ.

Мы лихорадочно перевернули тло вверхъ лицомъ: окровавленная борода торчала вверхъ, освщенная холоднымъ, яснымъ мсяцемъ. Не могло быть никакого сомннія, тотъ же выдающійся лобъ и впалые глаза. Это было то самое лицо, которое я видлъ при свчк высматривавшимъ изъ-за скалы, — лицо преступника Сельдена.

Тутъ сразу все стало для меня яснымъ. Я вспомнилъ, какъ баронетъ говорилъ мн, что онъ подарилъ свое старое платье Барримору. Барриморъ передалъ его Сельдену, чтобы помочь ему бжать. Сапоги, рубашка, шапка, — все было отъ сэра Генри. Трагедія оставалась на лицо, но по крайней мр этогь человкъ заслужилъ смерть по законамъ своего отечества. Я разсказалъ обо всемъ этомъ Холмсу, и сердце мое трепетало отъ благодарности и радости.

— Значитъ, платье было причиною смерти бднаго малаго, — сказалъ онъ. Ясно, что собака была пущена по слду посл того, какъ ее ознакомили съ какою-нибудь принадлежностью туалета сэра Генри, — по всей вроятности съ сапогомъ, который былъ утащенъ въ отел, и такимъ обравомъ человкъ этотъ былъ загнанъ. Однако же, тутъ есть одна очень странная вещь, какимъ образомъ Сельденъ узналъ въ темнот, что собака пущена по его слдамъ?

— Онъ услыхалъ ее.

— Столь закаленный человкъ, какъ этогь бглый, неспособенъ оттого только, что услыхалъ собаку на болот, пасть въ такой пароксизмъ страха, чтобы дико кричать о помощи и тмъ рисковать быть снова пойманнымъ. Судя по его крикамъ, онъ, должно быть, очень долго бжалъ посл того, какъ узналъ, что собака напала на его слдъ. Какимъ образомъ онъ это узналъ?

— Для меня составляетъ большую тайну, — почему эта собака, предполагая, что вс наши догадки правильны…

— Я ничего не предполагаю.

— Ну, такъ почему эта собака была спущена сегодня ночью. Полагаю, что она не всегда свободно бгаетъ по болоту. Стапльтонъ не выпустилъ бы ее, если бы не имлъ причины думать, что сэръ Генри придетъ сюда.

— Моя загадка страшне вашей, потому, что я думаю, что мы очень скоро получимъ отвтъ на вашъ вопросъ, между тмъ какъ мой можетъ на вки остаться тайною. A теперь вопросъ въ томъ, что намъ длать съ тломъ этого несчастнаго? Нельзя же его оставить здсь на съденіе лисицамъ и воронамъ.

— Я бы посовтовалъ положить его въ одну изъ хижннъ, пока мы не дадимъ знать полиціи.

— Врно, Не сомнваюсь, что у насъ хватитъ силъ дотащитъ его. Эге, Ватсонъ, это что такое? Да это онъ самъ. Какова дерзость! Ни слова, могущаго обнаружить ваши подозрнія, — ни слова, иначе вс мои планы рухнутъ.

По болоту приближался къ намъ человкъ, и я видлъ тусклый красный огонь сигары. Мсяцъ освщадъ его, и я могъ разсмотрть ловкую фигуру и легкую быструю походку натуралиста. Онъ пріостановился, когда увидлъ насъ, а затмъ продолжалъ приближаться къ намъ.

— Докторъ Ватсонъ, неужели это вы? Вы послдній человкъ, котораго бы я ожидалъ увидть на болот въ этотъ часъ ночи. Но, Боже мой, это что такое? Съ кмъ-нибудь случилось несчастіе? Нтъ… Не говорите мн, что это нашъ другъ, сэръ Генри!

Онъ пробжадъ мимо меня и нагнулся надъ мертвымъ тломъ. Я услыхалъ хрипъ въ его груди, и сигара выпала изъ его пальцевъ.

— Кто… кто это? — пробормоталъ онъ.

— Это Сельденъ, — человкъ, убжавшій изъ Принцтаунской тюрьмы.

Стапльтонъ посмотрлъ на насъ, лицо его было ужасное, но съ невроятнымъ усиліемъ онъ овладлъ своимъ удивленіемъ и разочарованіемъ. Онъ эорко взглянулъ на Холмса, затмъ на меня.

— Боже мой! Какъ это ужасно! Какъ онъ умеръ?

— Повидимому — онъ сломалъ себ шею, упавъ съ этихъ скалъ. Мой другъ и я бродили по болоту, когда услыхали крикъ.

— Я тоже слышалъ крикъ. Вотъ почему и вышелъ. Я безпокоился о сэр Генри.

— Почему именно о сэр Генри?— не могь я не спросить.

— Потому что я приглашалъ его прійти къ намъ. Когда онъ не пришелъ, меня это удивило, а затмъ я естественно встревожился за него, услыхавъ крики на болот. Кстати, — онъ снова пристально посмотрлъ на Холмса, — вы ничего больше не слыхали?

— Нтъ, — отвтилъ Холмсъ, — а вы?

— И я ничего.

— Такъ почему же вы спросили?

— Ахъ, вамъ извстны исторіи, которыя разсказываюгь мужики о привидніи въ вид собаки и т. д. Говорятъ, что слышенъ по ночамъ ея вой на болот. Вотъ мн и хотлось знать, не слышали ли вы чего-нибудь въ этомъ род сегодня ночью?

— Мы ничего подобнаго не слыхали, — сказалъ я.

— A что вы думаете о смерти этого несчастнаго?

— Я не сомнваюсь, что жизнь въ вчномъ страх и въ такой обстановк помутила его равсудокъ. Онъ въ припадк сумасшествія бжалъ по болоту, случайно тутъ упалъ и переломилъ себ шею.

— Такое объясненіе, кажется, вполн разумнымъ, — сказалъ Стапльтонъ и при этомъ вздохнулъ, какъ мн показалось, съ облегченіемъ. Что вы объ этомъ думаете, мистеръ Шерлокъ Холмсъ?

Мой другъ поклонился и сказалъ:

— Вы быстро узнаете людей.

— Мы ожидали васъ въ наши края съ тхъ поръ, какъ пріхалъ сюда докторъ Ватсонъ. Вы попали какъ разъ на трагедію.

— Да, дйствительно. Я не сомнваюсь, что объясненіе, данное моимъ другомъ, окажется врнымъ. Я увезу завтра съ собою въ Лондонъ непріятное воспоминаніе.

— Какъ, вы завтра узжаете?

— Да, таково мое намреніе.

— Надюсь, что вашъ пріздъ пролилъ нкоторый свтъ на происшествія, поставившія насъ втупикъ?

Холмсъ пожалъ плечами.

— Не всегда достигаешь успха, на который надешься Разслдователю нужны факты, а не легенды и слухи. Это неудачное для меня дло.

Мой другъ говорилъ самымъ искреннимъ и спокойнымъ тономъ. Стапльтонъ продолжалъ пристально смотрть на него. Затмъ онъ обратился ко мн.

— Я бы предложилъ перенести ко мн этого бднаго малаго, но это можетъ такъ напугать мою сестру, что я считаю себя не въ прав это сдлать. Я думаю, что если мы накроемъ его лицо, то онъ благополучно пролежитъ здсь до утра.

Мы такъ и сдлали. Отклонивъ гостепріимныя предложенія Стальптона, Холмсъ и я двинулись въ Баскервиль-голль, предоставивъ натуралисту возвращаться домой въ одиночеств. Оглянувшись, мы видли его фигуру, медленно удалявшуюся по обширному болоту, а за нею — единственное темное пятно на освщенномъ луною склон, указывавшее мсто, на которомъ лежалъ такъ ужасно погибшій человкъ.

— Наконецъ-то мы близки къ рукопашной схватк, — сказалъ Холмсъ, пока мы шли по болоту. Что за нервы у этого человка! Какъ онъ овладлъ собою, когда увидлъ, что жертвою его палъ не тотъ, кого онъ намтилъ, а это должно было быть для него ошеломляющимъ ударомъ. Я говорилъ вамъ въ Лондон, Ватсонъ, и повторяю теперь, что никогда не было у насъ врага, столь достойнаго нашего оружія.

— Мн досадно, что онъ видлъ васъ.

— И мн также сначала было досадно. Но этого нельзя было избгнуть.

— Какъ вы думаете, какое будетъ имть вліяніе на его планы то, что онъ знаетъ о вашемъ присутствіи здсь?

— Это можетъ заставить его быть боле осторожнымъ или же побудить его сразу къ принятію отчаянныхъ мръ. Подобно большинству смышленыхъ преступниковъ, онъ можетъ слишкомъ надяться на собственный умъ и воображать, что вполн провелъ насъ.

— Почему бы намъ не арестовать его тотчасъ же?

— Милый Ватсонъ, вы родились человкомъ дйствія. Васъ вчно тянетъ совершить энергическій поступокъ. Но предположимъ, что мы арестуемъ его сегодня ночью, къ чему это подвинетъ насъ? Мы не можемъ представить никакихъ доказательствъ противъ него. Въ этомъ-то и заключается чертовская хитрость. Имй онъ соучастникомъ человка, мы могли бы добыть улики, теперь же, если бы намъ и удалось вытащить собаку на дневной свтъ, это все-таки не помогло бы затянуть петлю на ше ея хозяина.

— Но вдь у насъ въ рукахъ уголовное дло.

— Ни малйшей тни его, — одни только подозрнія и предположенія. На суд насъ бы осмяли, если бы мы явились съ такою сказкою и такими доказательствами.

— A смерть сэра Чарльза?

— Онъ найденъ мертвымъ безъ малйшихъ знаковъ насилія. Вы и я знаемъ, что онъ умеръ отъ ужаснаго страха, а также знаемъ, что напугало его, но какъ намъ заставить двнадцать глупыхъ присяжныхъ поврить этому? Гд доказательства въ томъ, что тутъ дйствовала собака? Гд знаки ея клыковъ? Конечно, мы знаемъ, что собака не кусаетъ мертвое тло и что сэръ Чарльзъ умеръ прежде, чмъ животное нагнало его. Но мы должны все это доказать, а между тмъ пока не въ состояніи это сдлать.

— Ну, а сегодняшняя ночь?

— Сегодня ночью мы не сдлали ни одного шага впередъ. Ошпъ-таки не было никакой прямой связи между собакою и смертью человка. Мы не видли собаки. Мы слышали ее, но не можемъ доказать, что она бжала по слдамъ этого человка. Тутъ полное отсутствіе мотивировки. Нтъ, милый другъ, намъ приходится примириться съ фактомъ, что въ настоящую минуту у насъ нтъ въ рукахъ никакого уголовнаго дла, но намъ стоитъ идти на какой угодно рискъ, лишь бы установить таковое.

— A какъ вы предполагаете этого достигнуть?

— Я возлагаю большія надежды на то, что можетъ сдлать для насъ миссисъ Лаура Ляйонсъ, когда она будетъ ознакомлена съ положеніемъ длъ. У меня также есть и свой планъ. Однако, каждому дню своя забота, но не пройдетъ сутокъ, какъ я, надюсь, возьму верхъ.

Ничего больше не могъ я добиться отъ Холмса, и онъ, углубившись въ думы, дошелъ вмст со мною до воротъ Баскервиль-голля.

— Войдете вы со мною?

— Да. Я не вижу причинъ скрываться дольше. Но еще одно слово, Ватсонъ. Не говорите ничего сэру Генри о собак. Пусть онъ вритъ, что смерть Сельдена произошла такъ, какъ Стапльтонъ хочетъ, чтобы мы думали. Нервы его будутъ крпче для испытанія, которое ему придется перенести завтра, если я врно помню ваше донесеніе, и онъ отправится обдать къ этимъ господамъ.

— Я тоже приглашенъ.

— Вы должны извиниться, и онъ долженъ идти одинъ. Это легко устроить. Ну, а теперь, если мы опоздали къ обду, то думаю, что заслужили ужинъ.

XIII.

Сти стягиваются.

При вид Шерлока Холмса, сэръ Генри былъ больше обрадованъ, чмъ удивленъ, такъ какъ уже нсколько дней онъ ожидалъ, что послднія событія вызовутъ Холмса изъ Лондона. Однако же, онъ съ недоумшемъ поднялъ брови, когда убдился, что у моего друга нтъ съ собою никакого багажа и что такому обстоятельству онъ не даетъ никакого объясненія. Я снабдилъ Холмса всмъ необходимымъ, и за позднимъ ужиномъ мы разсказали баронету о нашихъ приключеніяхъ, насколько было желательно, чтобы онъ ихъ зналъ. Но прежде всего мн выпала непріятная обязанность передать Барримору и его жен извстіе о смерти Сельдена. Ему оно должно было принести несомннное облегченіе, но она горько плакала, закрывъ лицо передникомъ. Для всего міра Сельденъ былъ жестокимъ человкомъ, — полу-звремъ, полу-демономъ, но для нея онъ всегда оставался маленькимъ своевольнымъ мальчикомъ, какимъ она его помнила въ своей собственной юности, цпляющимся за ея руку. Поистин злой долженъ быть тотъ человкъ, чью смерть ни одна женщина не будетъ оплакивать.

— Я сегодня съ утра, съ тхъ поръ какъ ушелъ Ватсонъ, пропадалъ съ тоски въ этомъ дом, — сказалъ баронетъ. Надюсь, что это будетъ поставлено мн въ заслугу, потому что я сдержалъ свое общаніе. Если бы я поклялся не выходить одинъ, то могь бы провести вечеръ боле оживленно, такъ какъ Стапльтонъ прислалъ мн записку съ приглашеніемъ придти къ нему.

— Не сомнваюсь, что вы провели бы вечеръ боле оживленно, — выразительно нроизнесъ Холмсъ. Кстати полагаю, что вы не оцните, какъ мы васъ оплакивали, думая, что вы сломали себ шею.

Сэръ Генри широко открылъ глаза.

— Какимъ образомъ?

— Тогъ несчастный былъ одтъ въ ваше платье. Я опасаюсь, какъ бы вашъ слуга, подарившій ему это платье, не навлекъ на себя непріятности со стороны полиціи.

— Врядъ ли. Насколько мн помнится, ни на одной части этой одежды не было никакой мтки.

— Это счастіе для него и въ сущности счастіе для васъ всхъ, такъ какъ вы вс въ этомъ дл ноступили противозаконно. Я даже сомнваюсь, — не обязанъ ли я, какъ добросовстный сыщикъ, прежде всего арестоватъ всхъ живущихъ въ этомъ дом. Донесенія Ватсона — крайне уличающіе документы.

— Но разскажите о нашемъ дл, — попросилъ баронетъ. Разобрались ли вы сколько-нибудь въ этой путаниц? Что касается до Ватсона и меня, то мн кажется, что мы ничего не разузнали съ тхъ поръ, какъ пріхали.

— Я думаю, что скоро буду въ состояніи выяснить вамъ положеніе. Дло это было чрезвычайно трудное и крайне сложное. Остается еще нсколько пунктовъ, на которые требуется пролить свтъ, но мы этого уже достигаемъ.

— Вроятно, Ватсонъ сообщилъ вамъ, что мы слыхали собаку на болот, и я могу побожитъся, что тутъ дло не въ одномъ пустомъ суевріи. Я имлъ дло съ собаками, въ свою бытность въ Америк, и когда слышу лай, то уэнаю, что это лай собаки. Если вамъ удастся надть намордникъ на этого пса и посадить его на цпь, то я скажу, что вы величайшій сыщикъ съ сотворенія міра.

— Полагаю, что я надну на него намордникъ и посажу его на цпь, если вы не откажете мн въ своей помощи.

— Я сдлаю все, что бы вы ни приказали мн.

— Прекрасно. Я васъ таюке попрошу длать это слпо, не всегда допрашивая о причинахъ.

— Какъ вамъ будетъ угодно.

— Если вы будете такъ поступать, то я полагаю, что вс шансы за то, чтобы наша маленькая задача скоро раэршилась. Я не сомнваюсь…

Онъ вдругъ замолчалъ и сталъ пристально смотрть поверхъ моей головы. Свтъ лампы прямо падалъ на его лицо, и оно было такъ напряжено и неподвижно, что его можно было принять за классическое изваяніе — олицетвореніе энергіи и ожиданія.

— Въ чемъ дло? — воскликнули мы оба.

Я видлъ, когда Холмсъ опустилъ глава, что онъ хотлъ подавить въ себ ввволновавшее его чувство. Лицо его было серіозно, но глаза сверкали радостнымъ тосжествомъ.

— Простите увлеченіе знатока, — сказалъ онъ, указывая рукою на линію портретовъ, покрывавшихъ противоположную стну. Ватсонъ не хочетъ допустить, чтобы я понималъ толкъ въ искусств, но это просто зависть съ его стороны, вслдствіе несходства нашихъ взглядовъ на этотъ предметъ. Ну, а эта коллекція портретовъ по истин великолпная.

— Я очень радъ, что вы это находите, — сказалъ сэръ Генри, смотря съ нкоторымъ удивленіемъ на моего друга. Я не имю претензіи на должное пониманіе искусства и былъ бы лучшимъ судьею относительно лошади или бычка, чмъ относительно картины. Я не зналъ, что вы находите и на это время.

— Если я вижу что-нибудь хорошее, то и оцниваю его, а теперь вижу нчто хорошее. Держу пари, что та дама въ голубомъ шелковомъ плать — работы Кнеллера, а толстый господинъ въ парик — Рейнольдса. Это все, вроятно, фамильные портреты?

— Да, вс безъ исключенія.

— И вы знаете ихъ имена?

— Барриморъ наставлялъ меня въ нихъ, и я думаю, что хорошо выучилъ свой урокъ.

— Кто этотъ господинъ съ подзорною трубою?

— Это контръ-адмиралъ Баскервиль, служившій при Роднэ въ Вестъ-Индіи. Человкъ въ синемъ камзол и со сверткомъ бумагъ — сэръ Вильямъ Баскервиль, бывшій предсдателемъ комитетовъ въ палат общинъ при Питт.

— A этотъ всадникъ противъ меня, — въ черномъ бархатномъ камзол съ кружевами?

— О, съ этимъ вы имете право познакомиться. Это виновникъ всего несчастія, злой Гюго, породившій собаку Баскервилей. Врядъ ли мы вс забудемъ его.

Я смотрлъ на портретъ съ интересомъ и нкоторымъ удивленіемъ.

— Боже мой! — воскликнулъ Холмсъ, — онъ кажется спокойнымъ и довольно мягкимъ человкомъ, но я увренъ, что изъ глазъ его проглядывалъ дьяволъ. Я представлялъ его себ человкомъ боле дюжимъ и съ боле разбойническою наружностью.

— Не можетъ быть никакого сомннія въ подлинности портрета, потому что имя и годъ 1647 начертаны на обратной сторон полотна.

Посл этого Холмсъ очень мало говорилъ, но портретъ стараго злодя точно приковалъ его къ себ, и въ продолженіе всего ужина онъ не отрывалъ отъ него глазъ. Только поздне, когда сэръ Генри удалился въ свою спальню, я могъ прослдить за направленіемъ мыслей своего друга. Онъ вернулся со мною въ столовую со свчею въ рук и сталъ держать ее у самаго портрета, поблекшаго отъ времени.

— Видите вы тутъ что-нибудь?

Я посмотрлъ на широкую шляпу съ перомъ, на вьющіеся локоны, на обрамленное ими узкое строгое лицо. Наружность была вовсе не грубая, но натянутая, жесткая и суровая, съ рзко очерченнымъ тонкими губами, ртомъ и холодными, непреклонными глазами.

— Похожъ онъ на кого-нибудь изъ вашихъ знакомыхъ?

— Что-то около подбородка напоминаетъ сэра Генри.

— Да, пожалуй, тутъ есть маленькій намекъ. Но постойте!

Онъ всталъ на стулъ и, держа свчу въ лвой рук, закруглилъ правую такъ, чтобы закрыть ею широкую шляпу и длинные локоны.

— Царь небесный! — воскликнулъ я пораженный.

Изъ рамки выглянуло на меня лицо Стапльтона.

— Ага! Видите теперь. Глаза мои пріучены разсматривать лица, а не ихъ украшенія. Первое качество разслдователя преступленій это умніе узнать человка сквозь его маскарадный костюмъ.

— Но это поразительно. Этотъ портретъ точно списанъ съ него.

— Да, это интересный образчикъ атавизма, и тутъ онъ является какъ въ физическомъ, такъ и въ духовномъ отношеніи. Человкъ, изучающій фамильные портреты, можетъ стать приверженцемъ доктрины переселенія душъ. Нашъ молодецъ Баскервиль, это очевидно.

— Съ видами на наслдство.

— Именно. Этотъ портретъ далъ намъ одно изъ самыхъ важныхъ недостающихъ звеньевъ. Мы держимъ его въ рукахъ, Ватсонъ, мы держимъ его, и клянусь, что еще до завтрашняго вечера онъ будетъ такъ же безпомощно биться въ нашихъ стяхъ, какъ его бабочки. Булавка, пробка и карточка и вотъ новый экземпляръ для нашей Бекеръ-стритской коллекціи.

Сказавъ это и отходя отъ портрета, Холмсъ разразился хохотомъ. Не часто случалось мн слышать его смхъ, и всегда онъ предвщалъ недоброе кому-нибудь.

На другое утро я рано всталъ, но Холмсъ поднялся еще раньше и, одваясь, я видлъ, какъ онъ шелъ по алле къ дому.

— Да, сегодня намъ нуженъ весь день, — сказалъ онъ, потирая руки съ радостнымъ предвкушеніемъ дятельности. Сти разставлены, и скоро начнется ихъ стягиваніе. Не пройдетъ этотъ день, какъ мы узнаемъ — попалась ли въ нихъ наша большая остромордая щука или же проскользнула между петлями.

— Вы уже были на болот?

— Я изъ Гримпена послалъ въ Принцтаунъ донесеніе о смерти Сельдена. Кажется, могу общать, что иикого изъ васъ не потревожатъ изъ-за этого дла. Я также свидлся съ моимъ врнымъ Картрайтомъ, который, безъ сомннія, истосковался бы у двери моей хижины, какъ собака на могил своего хозяина, если бы я не успокоилъ его относительно своей безопасности.

— A теперь съ чего мы начнемъ?

— Прежде всего надо повидать сэра Генри. A вотъ и онъ.

— Здравствуйте, Холмсъ, — сказалъ баронетъ. Вы имете видъ генерала, составляющаго со своимъ начальникомъ штаба планъ сраженія.

— Совершенно правильное сравненіе. Ватсонъ спрашивалъ моихъ приказаній.

— И я явился за тмъ же.

— Прекрасно. Вы, насколько мн извстно, приглашены сегодня вечеромъ на обдъ къ вашимъ друзьямъ Стапльтонамъ?

— Надюсь, что и вы подете съ нами. Они очень гостепріимны, и я увренъ, что будутъ очень рады васъ видть.

— Намъ съ Ватсономъ придется, пожалуй, хать въ Лондонъ.

— Въ Лондонъ?

— Да, при настоящихъ обстоятельствахъ, я думаю, мы будемъ тамъ полезне.

Лицо баронета выразило замтное неудовольствіе.

— Я надялся, что вы не покинете меня въ этомъ дл. Голль и болото — не веселыя мста для человка одинокаго.

— Милый другъ, вы должны слпо довриться мн и исполнять въ точности то, что я говорю. Вы можете передать вашимъ друзьямъ, что мы были бы счастливы пріхать къ нимъ вмст съ вами, но что неотложное дло вызвало насъ въ городъ. Мы надемся скоро вернуться въ Девонширъ. Вы не забудете передать имъ все это?

— Если вы настаиваете.

— Увряю васъ, что выбора нтъ.

Я видлъ по лицу баронета, что онъ былъ глубоко обиженъ и, повидимому, считалъ нашъ поступокъ дезертирствомъ.

— Когда желаете вы хать? — спросилъ онъ холодно.

— Тотчасъ посл завтрака. Мы додемъ на лошадяхъ до Кумбъ-Трасея, но Ватсонъ оставитъ у васъ свои вещи въ залогъ того, что онъ вернется. A вы, Ватсонъ, пошлите Стапльтону записку и выразите сожалніе, что не можете пріхать къ нимъ лично.

— Мн сильно хочется похать въ Лондонъ вмст съ вами, — сказалъ баронетъ. Для чего я тутъ останусь одинъ?

— Потому что это вашъ долгъ. Потому что вы дали мн слово, что будете поступать такъ, какъ я скажу, а я вамъ говорю, чтобы вы оставались.

— Еще одно. Я хочу, чтобы вы похали на лошадяхъ въ Меррипитъ-гаузъ. Но отошлите обратно экипажъ и скажите Стапльтонамъ, что вы намрены вернуться домой пшкомъ.

— Я долженъ идти пшкомъ черезъ болото?

— Да.

— Но вдь это какъ разъ то, противъ чего вы меня такъ часто предостерегали.

— На этотъ разъ вы безопасно можете идти, и это необходимо. Если бы я не питалъ полнйшаго доврія къ вашей сил воли и храбрости, то не далъ бы вамъ такого совта.

— Въ такомъ случа я пойду пшкомъ.

— И если вы дорожите своею жизнью, то идите непремнно не по какому иному направленію, какъ по прямой тропинк, ведущей изъ Меррипитъ-гауза на Гримпенскую дорогу, по тропинк, которая и есть вашъ естественный путь къ дому.

— Я въ точности исполню все, какъ вы приказываете.

— Прекрасно. Мн хотлось бы ухать какъ можно скоре посл завтрака, чтобы добраться до Лондона раньше вечера.

Эта программа дйствій очень удивила меня, хотя я помнилъ, что Холмсъ наканун вечеромъ говорилъ Стапльтону, что онъ на слдуюгцій день удетъ. Однако же, мн не приходило въ голову, чтобы онъ пожелалъ взять меня съ собою, а также я не могъ понять, какъ это мы оба можемъ быть въ отсутствіи въ такой моментъ, который онъ самъ же назвалъ критическимъ. Но ничего больше не оставалось длать, какъ слпо повиноваться. Итакъ мы простились съ нашимъ опечаленнымъ другомъ и часа черезъ два были на станціи Кумбъ-Трасей, откуда отослали экипажъ обратно домой. На платформ ожидалъ насъ мальчикъ.

— Какія будутъ ваши приказанія, сэръ?

— Съ ближайшимъ поздомъ, Карірайтъ, ты отиравишься въ городъ. Какъ только прідешь, тотчасъ же пошлешь сэру Генри Баскервилю телеграму отъ моего имени, въ которой ты напишешь, что если онъ найдетъ выроненную мною записную квижку, то я прошу послать ее заказною посылкою въ Бекеръ-стритъ.

— Слушаю-съ, сэръ.

— A теперь спроси въ станціонномъ телеграф, нтъ ли для меня телеграммы.

Мальчикъ вернулся съ телеграммой, которую Холмсъ передалъ мн. Она гласила: ‘Получилъ телеграмму. Везу полномочіе. Прибуду пять сорокъ. Лестрэдъ’.

— Это отвтъ на мою утреннюю телеграмму. Я считаю Лестрэда самымъ искуснымъ въ нашей профессіи, и его помощь можетъ понадобиться намъ. Теперь, Ватсонъ, я думаю, что мы полезне всего проведемъ наше время, если отправимся къ вашей знакомой Лаур Ляйонсъ.

Планъ кампаніи, составленный Холмсомъ, началъ выясняться для меня. Онъ воспользовался баронетомъ, чтобы убдить Стапльтоновъ въ томъ, что мы дйствительно ухали, а между тмъ мы вернемся къ тому моменту, когда наше присутствіе окажется необходимымъ. Телеграмма Картрайта, если сэръ Генри упомянетъ о ней Стапльтонамъ, разсетъ послднія, могущія у нихъ быть подозрнія. Мн казалось, что я уже вижу, какъ наши сти затягиваютъ эту остромордую щуку.

Миссисъ Лаура Ляйонсъ была въ своей контор, и Шерлокъ Холмсъ началъ съ нею бесду такъ откровенно и такъ прямо, что она была поражена.

— Мн поручено разслдованіе обстоятельствъ, сопровождавшихъ смерть сэра Чарльза Баскервиля, — сказалъ онъ. Мой другъ, докторъ Ватсонъ, ознакомилъ меня съ тмъ, что вы ему сообщили, а также и съ тмъ, что вы скрыли относительно этого дла.

— Что я скрыла? — спросила она съ недовріемъ.

— Вы признались, что просили сэра Чарльза быть у калитки въ десять часовъ. Мы знаемъ, что онъ умеръ какъ разъ на этомъ мст и въ этотъ часъ. Вы скрыли, какая существуетъ связь между этими двумя фактами.

— Тутъ нтъ никакой связи.

— Въ такомъ случа совпаденіе поистин необычайное. Но мн думается, что намъ-таки удастся возстановить связь. Я желаю быть вполн искреннимъ съ вами, миссисъ Ляйонсъ. Мы считаемъ этотъ случай убійствомъ, и очевидность его можетъ запутать не только вашего друга — мистера Стапльтона, но и его жену.

Лаура вскочила съ овоего стула.

— Его жену! — воскликнула она.

— Фактъ этотъ нн состаніяетъ уже больше тайны. Особа, слывшая за его сестру, въ дйствительности его жена.

Миссисъ Ляйонсъ сла опять. Пальцы ея сжимали ручки кресла съ такимъ напряженіемъ, что я видлъ, какъ розовые ногти стали блыми.

— Его жена! — повторила она. Его жена! Онъ былъ неженатъ.

Шерлокъ Холмсъ пожалъ плечами.

— Докажите это мн! Докажите это мн! И если вы только въ состояніи это сдлать…

Свирпый блескъ ея глазъ говорилъ больше, чмъ могли выразить слова.

— Я пришелъ къ вамъ съ готовыми доказательствами, — сказалъ Холмсъ, вынимая изъ кармана нсколько бумагъ. Вотъ фотографія съ супружеской четы, снятая четыре года тому назадъ въ Іорк. На ней написано, что это мистеръ и миссисъ Ванделеръ, но вамъ не трудно будетъ его узнать, а также и ее, если только вамъ приходилось ее видть. Вотъ три описанія, сдланныя достойными доврія свидтелями, мистера и миссисъ Ванделеръ, которые въ то время содержали частную школу. Прочтите ихъ, и вы убдитесь, что не можетъ быть сомннія въ подлинности этихъ личностей.

Она посмотрла на документы, затмъ на насъ съ неподвижнымъ, остывшимъ лицомъ женщины въ отчаяніи.

— Мистеръ Холмсъ, — сказалаона, — этотъ человкъ общалъ жениться на мн, если я получу разводъ съ мужемъ. Негодяй всячески лгалъ мн. Онъ не сказалъ мн ни одного слова правды. И почему — почему? Я воображала, что все длается ради меня. A теперь вижу, что я никогда не была для него ничмъ инымъ, какъ орудіемъ въ его рукахъ. Ради чего мн сохранять ему врность, когда онъ всегда былъ вроломенъ со мною? Чего ради мн стараться ограждать его отъ послдствій его собственныхъ злыхъ дяній? Спрашивайте у меня все, что вамъ угодно, и я ничего не скрою. Въ одномъ клянусь вамъ, что когда я писала письмо, то и во сн не желала причинить вредъ человку, который былъ моимъ лучшимъ другомъ.

— Я вполн врю вамъ, сударыня, — сказалъ Шерлокъ Холмгъ. Разсказывать эти событія должно быть очень тяжело для васъ, и, можетъ быть, вамъ будетъ легче, если я буду разсказывать то, что случилось, а вы остановите меня, если я сдлаю какую нибудь существенную ошибку. Отсылка ващего письма была сдлана по совту Стапльтона?

— Онъ продиктовалъ мн это письмо.

— Полагаю, что выставленныя имъ причины заключались въ томъ, что сэръ Чарльзъ можетъ придти вамъ на помощь при издержкахъ, неизбжно связанныхъ съ дломъ о развод?

— Соверщенно врно.

— A затмъ, когда вы отправили письмо, онъ отговорилъ васъ идти на свиданіе?

— Онъ сказалъ мн, что его самоуваженію будетъ нанесенъ ударъ, если другой человкъ дастъ деньги на это дло и что, хотя онъ самъ бдный человкъ, но отдастъ свой послдній грошъ ради уничтоженія препятствій, разлучающихъ насъ.

— Онъ, повидимому, очень послдователенъ. A затмъ вы ничего не знали, пока не прочитали въ газет сообщеніе о смерти?

— Ничего.

— A онъ взялъ съ васъ клятву, что вы ничего не скажете о назначенномъ вами сэру Чарльзу свиданіи?

— Да. Онъ сказалъ, что кончина его произошла при очень таинственныхъ обстоятельствахъ и что меня, конечно, заподозрятъ, если факты станутъ извстными. Онъ напугалъ меня такъ, что я молчала.

— Совершенно врно. Но у васъ были подозрнія?

Она колебалась и опустила глаза.

— Я знала его, — сказала она. Но если бы онъ оставался мн вренъ, то и я не выдала бы его.

— Полагаю, что въ сущности вы счастливо отдлались, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ. Онъ былъ въ вашей власти и зналъ это, а между тмъ вы еще живы. Въ продолженіе нсколькихъ мсяцевъ вы находились на краю пропасти. A теперь, миссисъ Ляйонсъ, мы должны съ вами проститься, но вы очень скоро снова услышите о насъ.

— Наше дло округляется, и затрудненія одно за другимъ раздвигаются передъ нами, — сказалъ Холмсь въ то время, какъ мы стояли въ ожиданіи экспресса изъ города. Люди, изучающіе уголовныя преступленія, вспомнятъ аналогичные случаи, но это дло иметъ нкоторыя ему одному присущія черты. Даже и теперь еще нтъ у насъ ясной улики противъ этого крайне коварнаго человка. Но я буду очень удивленъ, если до сегодняшней ночи мы не получимъ таковую.

Лондонскій экспрессъ вошелъ, пыхтя, на станцію, и изъ вагона перваго класса выскочилъ маленькій, сухой, похожій на бульдога, человчекъ. Мы пожали ему руку, и я сразу увидлъ, по почтительности, съ какою Лестрэдъ. смотрлъ на моего товарища, что онъ многому научился съ тхъ поръ, какъ они впервые начали работать вмст. Я хорошо помнилъ пренебреженіе, съ какимъ практическій человкъ относился къ теоріямъ логически мыслившаго человка.

— Хорошее дло? спросилъ онъ.

— Самое крупное, — отвтилъ Холмсъ. Мы имемъ въ своемъ распоряженіи два часа, прежде чмъ намъ придется двинуться въ путь. Я думаю, что мы можемъ ими воспользоваться и пообдать, а затмъ, Лестрэдъ, мы прочистимъ ваше горло отъ лондонскаго тумана, давъ вамъ возможность подышать чистымъ ночнымъ воздухомъ Дартмура. Вы никогда не были тамъ? О, въ такомъ случа полагаю, что вы никогда не забудете своей первой прогулки въ этой мстности.

XIV.

Собака Баскервилей.

Одинъ изъ недостатковъ Шерлока Холмса, если только можно назвать это недостаткомъ, заключался въ томъ, что онъ чрезвычайно неохотно сообщалъ свои планы другому лицу до момента ихъ выполненія. Отчасти это происходило несомннно отъ его собственнаго властнаго характера, склоннаго господствовать и удивлять тхъ, кто его окружалъ. Отчасти же причиною тому была профессіональная осторожность, заставлявшая его никогда ничмъ не рисковать. Но какъ бы то ни было, въ результат эта черта оказывалась очень тяжелою для тхъ, кто дйствовалъ въ качеств его агентовъ и помощниковъ. Я часто страдалъ отъ нея, но никогда она такъ не угнетала меня, какъ во время нашей продолжительной зды въ темнот. Впереди намъ предстояло великое испытаніе, мы были близки, наконецъ, къ своему заключительному усилію, а между тмъ Холмсъ ничего не сказалъ, и я могъ только предполагать, какой будетъ ходъ его дйствій. У меня каждый нервъ дрожалъ отъ ожиданія, когда, наконецъ, холодный втеръ, задувшій намъ навстрчу, и темное пустынное пространство доказали мн, что мы очутились на болот. Каждый шагь лошадей, каждый оборотъ колеса приближалъ насъ къ нашему конечному приключенію.

Нашему разговору препятствовало присутствіе. кучера наемнаго экипажа, и мы были принуждены говорить о пустякахъ, когда наши нервы были натянуты отъ волненія и ожиданія. Я почувствовалъ облегченіе отъ такой неестественной сдержанности, когда мы миновали домъ Франкланда, и я зналъ, что мы уже близко отъ голля и отъ арены дйствія. Мы не дохали до подъзда, а остановились у воротъ аллеи. Мы расплатились съ кучеромъ и велли ему тотчасъ же хать обратно въ Тэмиль-Кумбъ, а сами пошли по направленію къ Меррипитъ-гаузу.

— Вооружены ли вы, Лестрэдъ?

Маленькій сыщикъ улыбнулся.

— Пока на мн брюки, въ нихъ есть верхній карманъ, а пока въ нихъ есть верхній карманъ, то кое-что въ немъ находится.

— Хорошо. Мой другъ и я приготовлены ко всякимъ случайностямъ.

— Вы, видимо, близко знакомы съ этимъ дломъ, мистеръ Холмсъ? Въ чемъ теперь будетъ заключаться игра?

— Въ ожиданіи.

— Честное слово, я нахожу это мсто не очень веселымъ, — сказалъ сыщикъ, съ дрожью осматриваясь кругомъ на мрачные склоны холмовъ и громадное озеро тумана, спустившагося надъ Гримпенскою трясиною. Я вижу огоньки какого-то дома впереди насъ.

— Это Меррипитъ-гаузъ, — конечный пунктъ нашего пути. Попрошу васъ идти на цыпочкахъ и говорить шопотомъ.

Мы осторожно двигались по дорожк по направленію къ дому, но въ двухъ стахъ, приблизительно, ярдахъ отъ него Холмсъ остановилъ насъ.

— Эти камни направо могутъ служить прекраснйшими ширмами, — сказалъ онъ.

— Мы должны ожидать здсь?

— Да, здсь мы устроимся въ засад. Войдите въ эту дыру, Лестрэдъ. Вы бывали въ дом, Ватоонъ, не правда ли? Можете ли вы сообщить о расположеніи комнатъ? Что это за ршетчатыя окна съ этого угла.

— Это, кажется, окна кухни.

— A то, тамъ, что такъ ярко освщено?

— Это, конечно, столовая.

— Штора поднята. Вы лучше знакомы съ мстностью — подползите тихонько къ окнамъ и посмотрите, что они тамъ длаютъ, но, ради самого неба, не выдайте имъ своего присутствія.

Я пошелъ на цыпочкахъ по тропинк и остановился за низкою стною, окружавшею жидкій фруктовый садъ. Пробираясь подъ тнью этой стны, я дошелъ до мста, съ котораго могъ смотрть прямо въ незавшенное окно.

Въ комнат находились только двое мужчинъ — сэръ Генри и Стапльтонъ. Они сидли другъ противъ друга за круглымъ столомъ и были обращены ко мн въ профиль. Они оба курили сигары, и передъ ними стояли кофе и вино. Стапльтонъ говорилъ съ оживленіемъ, баронетъ же былъ блденъ и разсянъ. Можетъ быть, его угнетала мысль о предстоящемъ ему одинокомъ пути по зловщему болоту.

Пока я наблюдалъ за ними, Стапльтонъ всталъ и вышелъ изъ комнаты, а сэръ Генри наполнилъ стаканъ виномъ и, прислонившись къ спинк стула, покуривалъ сигару. Я услыхалъ скрипъ двери и хрустящій звукъ шаговъ по гранію. Шаги направлялись вдоль тропинки по ту сторону стны, подъ которой я стоялъ, скорчившись, заглянувъ поверхъ нея, я увидлъ, какъ натуралистъ остановился у двери какого-то сарая, стоявшаго въ углу плодоваго сада. Раздался звукъ повернутаго въ замк ключа, и когда Стапльтонъ вошелъ въ сарай, то оттуда послышался какой-то странный шумъ борьбы. Онъ пробылъ въ сара не боле минуты, посл чего снова раздался звукъ повернутаго ключа, Стапльтонъ прошелъ мимо меня и вошелъ въ домъ. Я увидлъ, какъ онъ вернулся къ своему гостю, и тогда потихоньку проползъ обратно къ своимъ товарищамь и разсказалъ имъ, что видлъ.

— Вы говорите, Ватсонъ, что дамы не было съ ними? — спросилъ Холмсъ, когда я закончилъ свое донесеніе.

— Нтъ.

— Гд она можетъ быть, разъ ни одна комната, кром кухни, не освщена.

— Не могу себ представить.

Я сказалъ, что надъ Гримпенскою трясиною вислъ густой блый туманъ. Онъ медленно подвигался къ намъ и производилъ впечатлніе стны — низкой, но плотной и ясно опредленной. Луна освщала его, и онъ имлъ ввдъ большого мерцающаго ледяного поля, надъ которымъ возвышались вершины дальнихъ пиковъ, какъ бы лежавшія на его поверхности.

— Онъ двигается къ намъ, Ватсонъ.

— A это важно?

— Очень важно, — единственное, что можетъ разстроить мои планы. Но сэръ Генри не долженъ теперь замедлить. Уже десять часовъ. Нашъ успхъ и даже его жизнь могугь зависть отъ того, выйдетъ ли онъ изъ дому раньше, чмъ туманъ дойдетъ до тропинки.

Надъ нами ночь была свтлая и прекрасная. Звзды ярко и холодно блестли, а полная луна освщала всю мстность мягкимъ, неопредленнымъ свтомъ. Передъ нами стоялъ темный остовъ дома, его зазубренная крыша и трубы, рзко очерченныя на неб, усянномъ звздами. Широкія полосы золотистаго свта изъ низкихъ оконъ простирались черезъ садъ на болото. Одно изъ нихъ вдругъ потухло. Слуги вышли изъ кухни. Оставалось только окно столовой, въ которой двое мужчинъ, — хозяинъ-убійца и ничего не подозрвавшій гость, — все продолжали болтать, покуривая свои сигары.

Съ каждою минутою блая плоскость, покрывавшая половину болота, придвигалась все ближе и ближе къ дому. Уже первые тонкіе клочки ея завивались въ золотистомъ квадрат освщеннаго окна. Дальняя часть стны сада уже стала невидимою, и деревья подымались изъ полосы благо пара. Пока мы наблюдали за этимъ, туманъ уже окружилъ, точно гирляндами, оба угла дома и медленно свертывался въ плотный валъ, надъ которымъ верхній этажъ дома и крыша плавали, какъ фантастическій корабль. Холмсъ со страстною горячностью ударилъ кулакомъ объ скалу и отъ нетерпнія топнулъ ногою.

— Если онъ не выйдетъ черезъ четверть часа, тропинка будетъ скрыта туманомъ. Черезъ полчаса мы не въ состояніи будемъ видть свои руки.

— Не лучше ли намъ передвинуться назадъ, на боле высокую почву?

— Да, я думаю это будетъ хорошо.

Итакъ по мр того, какъ туманный валъ двигался впередъ, мы отступали отъ него назадъ, пока не очутились въ полумил отъ дома, между тмъ густое блое море, съ посеребренною луною поверхностью, медленно и безпощадно наступало на насъ.

— Мы идемъ слишкомъ далеко, — сказалъ Холмсъ. Намъ нельзя рисковать, чтобы сэра Генри догнали прежде, чмъ онъ успетъ дойти до насъ. Мы во что бы то ни стало должны удержатъ свою позицію на этомъ мст.

Холмсъ опустился на колни и приложилъ ухо къ земл.

— Слава Богу, онъ, кажется, идетъ.

Тишину болота нарушили быстрые шаги. Схоронившись между камнями, мы пристально всматривались въ туманную полосу впереди насъ. Звукъ шаговъ становился слышне, и изъ тумана, какъ сквозь занавсъ вышелъ человкъ, котораго мы ожидали. Онъ съ удивленіемъ оглянулся, когда вышелъ въ свтлое пространство и увидлъ звздную ночь. Затмъ онъ быстро пошелъ по тропинк, прошелъ близко мимо нашей засады и сталъ подниматься по длинному склону позади насъ. Онъ безпрестанно поворачивалъ голову и оглядывался, какъ человкъ, которому не по себ.

— Тс! — воскликнулъ Холмсъ, и я услыхалъ, какъ щелкнулъ взведенный курокъ. Смотрите! Она бжитъ сюда.

Изъ средины этого медленно подползавшаго туманнаго вала раздавались рдкіе, безпрерывные хрустяшіе удары. Туманъ разстилался въ пятидесяти ярдахъ отъ насъ, и мы вс трое всматривались въ него, не зная, какой ужасъ вынырнетъ оттуда. Я находился у самаго локтя Холмса и взглянулъ на его лицо. Оно было блдное и торжествующее, а глаза ярко блестли при лунномъ освщеніи. Но вдругъ они уставились впередъ неподвижнымъ, суровымъ взглядомъ, и ротъ его раскрылся отъ удивленія. Въ тотъ же моментъ Лестрэдъ испустилъ вопль ужаса и броглся ничкомъ на землю. Я вскочилъ на ноги, сжимая отяжелвшею рукою револьверъ и парализованный ужаснйшею фигурою, выпрыгнувшей на насъ изъ тумана. То была собака, громадная, черная, какъ уголь, собака, но такая, какую ни одинъ смертный глазъ никогда не видывалъ. Пасть ея извергала пламя, глаза горли, какъ раскаленные угли, морда, загривокъ и грудь были обведены мерцающимъ пламенемъ. Никогда свнхнувшійся умъ въ самомъ безпорядочномъ бред не могъ бы представить себ ничего боле дикаго, боле ужаснаго, боле адскаго, чмъ эта темная фигура со звриною мордой, выскочившая на насъ изъ стны тумана.

Длинными прыжками неслась громадная черная тварь по тропинк, слдуя по пятамъ за нашимъ другомъ. Мы такъ были парализованы этимъ внезапнымъ появленіемъ, что не успли опомниться, какъ она проскакала мимо насъ. Тогда Холмсъ и я разомъ выстрлили, и ужасный ревъ доказалъ намъ, что одинъ изъ насъ по крайней мр попалъ въ цль. Однако же, она продолжала нестись впередъ. Мы видли, какъ далеко отъ насъ на тропинк сэръ Генри оглянулся: лицо его, освщенное луною, было блдно, руки въ ужас подняты, и онъ безпомощно смотрлъ на страшное существо, преслдовавшее его.

Но крикъ боли, изданный собакою, разсялъ вс наши опасенія. Если она была уязвима, то, значитъ, она была смертна, и если мы могли ее ранить, то могли и убить. Никогда я не видывалъ, чтобы человкъ могъ такъ бжать, какъ Холмсъ бжалъ въ эту ночь. Я считаюсь легкимъ на бгу, но онъ опередилъ меня настолько же, насколько я опередилъ маленькаго сыщика. Пока мы бжали по тропинк, мы слышали повторенные крики сэра Генри и низкій вой собаки. Я видлъ, какъ животное вскочило на свою жертву, повалило его на землю и бросилось къ его горлу, но въ этотъ самый моментъ Холмсъ выпустилъ пять зарядовъ своего револьвера въ бокъ свирпой твари. Издавъ послдній предсмертный ревъ и злобно щелкая зубами на воздухъ, она повалилась на спину, неистово дергая всми четырьмя лапами, а затмъ безсильно упала на бокъ. Задыхаясь, подбжалъ и я и приставилъ свой револьверъ къ страшной свтящейся голов, но безполезно уже было спускать курокъ. Исполинская собака была мертва.

Сэръ Генри лежалъ безъ чувствъ. Мы разорвали его воротникъ, и Холмсъ прошепталъ благодарственную молитву, когда оказалось, что на ше нтъ никакой раны и что мы поспли вовремя. Вки нашего друга уже начали подергиваться, и онъ сдлалъ слабую попытку шевельнуться. Лестрэдъ влилъ баронету въ ротъ немного водки изъ своей фляжки, и тогда на насъ уставилась пара испуганныхъ глазъ.

— Боже мой! — прошепталъ онъ. Что это такое было? Царь небесный! Что это такое было?

— Что бы оно ни было, оно теперь мертво, отвтилъ Холмсъ. Мы на вки уложили ваше родовое привидніе.

Тварь, распростертая передъ нами,одними своими размрами и силою была страшна. Это была не чистокровная ищейка и не чистокровный мастифъ, но казалась помсью этихъ двухъ породъ, худая, дикая и величиною съ маленькую львицу. Даже теперь, въ поко смерти, изъ громадныхъ челюстей точно капало голубоватое пламя, и маленькіе, глубоко посаженные свирпые глаза были окружены огненнымъ сіяніемъ. Я опустилъ руку на сверкавшую морду, и когда отнялъ ее, то мои пальцы тоже засвтились въ темнот.

— Фосфоръ! — сказалъ я.

— Да, хитрый препаратъ фосфора, — подтвердилъ Холмсъ, нюхая мертвое животное. Онъ не иметъ никакого запаха, который могъ бы препятствовать чутью собаки. Мы очень виноваты передъ вами, сэръ Генри, тмъ, что подвергли васъ такому испугу. Я ожидалъ встртить собаку, но не такую тварь, какъ эта. Къ тому же туманъ не далъ намъ времени принять ее.

— Вы спасли мн жизнь.

— Подвергнувъ ее сначала опасности. Чувствуете ли вы себя достаточно сильнымъ, чтобы встать?

— Дайте мн еще глотокъ водки, и я буду готовъ на все. Такъ! Теперь не поможете ли вы мн встать? Что вы намрены длать?

— Оставить васъ здсь. Вы не пригодны для дальнйшихъ приключеній въ эту ночь. Если вы подождете, то кто-нибудь изъ насъ вернется съ вами въ голль.

Сэръ Генри пробовалъ двинуться, но онъ все еще былъ страшно блденъ, и вс члены его дрожали. Мы подвели его къ скал, около которой онъ слъ, весь дрожа и закрывъ лицо руками.

— Теперь мы должны васъ покинуть, — рказалъ Холмсъ. Намъ слдуетъ довершить свое дло, и тутъ важна каждая минута. Мы установили фактъ преступленія, остается схватить преступника.

— Тысяча шансовъ противъ одного застать его теперь дома, — продолжалъ Холмсъ, когда мы быстро шли обратно по тропинк. Выстрлы наврное дали понять ему, что игра его проиграна.

— Мы находились довольно далеко, и туманъ могъ заглушить звукъ выстрловъ.

— Можно быть увреннымъ, что онъ слдовалъ за собакою, чтобы отозвать ее. Нтъ, нтъ, онъ наврное исчезъ! Но мы все-таки обыщемъ домъ, чтобы вполн удостовриться.

Парадная дверь была отперта, мы бросились въ домъ и перебгали изъ комнаты въ комнату, къ удивленію встртившаго насъ въ коридор шатавшагося отъ старости слуги. Нигд не было освщенія, кром столовой, но Холмсъ снялъ лампу и не оставилъ ни одного угла въ дом неизслдованнымъ. Нигд не было признаковъ человка, котораго мы искали. Но въ верхнемъ этаж дверь одной изъ спаленъ была заперта на ключъ.

— Тутъ есть кто-то!— Воскликнулъ Лестрэдъ. Я слышу движеніе. Откройте эту дверь.

Изнутри доходили до насъ слабые стоны и шуршанье. Холмсъ ударилъ ступней въ дверь какъ разъ надъ замкомъ, и она открылась настежь. Съ револьверами наготов мы вс бросились въ комнату.

Но въ ней не было никакихъ признаковъ отчаяннаго и огьявленнаго негодяя, котораго мы ожидали увидть. Вмсто этого нашимъ взорамъ представилось нчто столь странное и столь неожиданное, что мы нсколькотсекундъ смотрли съ удивленіемъ.

Комната имла видъ маленькаго музея, и по стнамъ были разставлены цлые ряды ящиковъ съ стеклянными крышками, наполненныхъ коллекціею бабочекъ и молей, собираніе которой составляло развлеченіе этого сложнаго и опаснаго человка. На середин комнаты стояло вертикально бревно, подведенное тутъ когда-то для поддержки поденныхъ червями балокъ, на которыхъ держалась крыша. Къ этому столбу была привязана фигура, настолько тсно обернутая и закутанная съ головою простынями, что на первый взглядъ нельзя было разобрать, мужчина это или женщина. Одно полотенце обхватывало голову и было прикрплено къ столбу. Дрyroe покрывало нижнюю часть лица, и надъ нимъ два черныхъ глаза, полныхъ выраженія горя, стыда и ужаснаго вопроса, пристально смотрли на насъ. Въ одно мгновеніе разорвали мы вс узы, и миссисъ Стапльтонъ свалилась на полъ. Когда ея красивая голова упала ей на грудь, я увидлъ вокругь ея шеи отчетливый красный знакъ отъ удара плетью.

—Животное! — воскликнулъ Холмсъ. Лестрэдъ, давайте сюда свою фляжку! Посадите ее на стулъ! Она упала въ обморокъ отъ жестокаго обращенія и слабости.

Она снова открыла глаза.

— Спасенъ ли онъ? — спросила она. Убжалъ ли онъ?

— Онъ не можетъ убжать отъ насъ, сударыня.

— Нтъ, нтъ, я говорю не о муж. Сэръ Генри? Спасенъ ли онъ?

— Спасенъ. A собака?

— Убита.

Она издала глубокій вздохъ облегченія.

— Слава Богу! Слава Богу! О негодяй! Посмотрите, что онъ сдлалъ со мною, — воскликнула она, засучивая рукава, и мы съ ужасомъ увидли, что руки ея были вс въ синякахъ. Но это ничего! ничего! Онъ истерзалъ и осквернилъ мою душу! Я все могла выносить: дурное обращеніе, одиночество, жизнь, полную разочарованій, все, пока могла питать надежду, что онъ меня любитъ, но теперь я знаю, что была только его орудіемъ и что онъ обманывалъ меня.

— Видимо, вы не относитесь къ нему доброжелательно, — сказалъ Холмсъ. Такъ откройте намъ, гд его найти. Если вы когда-нибудь помогали ему длать зло, такъ теперь, ради искупленія, помогите намъ.

— Есть одно только мсто, куда онъ могъ убжать, — отвтила она. Въ самомъ центр тряенны существуетъ на островк старый заброшенный оловянный рудникъ. Тамъ держалъ онъ свою собаку и тамъ же онъ приготовилъ себ убжище. Туда только и могъ онъ скрыться.

Стна тумана упиралась въ самое окно. Холмсъ поднесъ къ нему лампу.

— Посмотрите, — сказалъ онъ. Никто не могъ бы сегодня найти дорогу въ Гримпенскую трясину.

Она разсмялась и захлопала въ ладоши. Глаза и зубы ея разгорлись свирпою радостью.

— Онъ могъ найти дорогу туда, но оттуда никогда. Какъ можетъ онъ сегодня ночью увидть вхи? Мы вмст съ нимъ разставляли ихъ, чтобы намтить тропинку черезъ трясину. Ахъ, если бы я только могла сегодня вынуть ихъ. Тогда онъ былъ бы въ вашихъ рукахъ.

Для насъ было очевидно, что всякое преслдованіе будетъ тщетно, пока не разсется туманъ. Мы оставили Лестрэда охранять домъ, а сами отправились съ баронетомъ въ Баскервиль-голль. Нельзя было уже больше скрывать отъ него исторію Стапльтоновъ, но онъ мужественно вынесъ ударъ, когда узналъ истину о женщин, которую любилъ. Однако же, приключенія этой ночи потрясли его нервы, и къ утру онъ лежалъ въ бреду, во власти жестокой горячки, и докторъ Мортимеръ сидлъ около него. Имъ суждено было сдлать вмст путешествіе вокругь свта прежде, чмъ сэръ Генри сталъ снова тмъ здоровымъ, бодрымъ человкомъ, какдмъ онъ былъ, пока не сдлался хозяиномъ злосчастнаго помстья.

A теперь я быстро заканчиваю этотъ оригинальный разсказъ, въ которомъ я старался, чтобы читатель длилъ съ нами страхи и смутныя догадки, которыя такъ долго омрачали наши жизни и окончились такъ трагически. Къ утру туманъ разсялся, и миссисъ Стапльтонъ проводила насъ до того мста, съ котораго начиналась тропинка черезъ трясину. Когда мы увидли, съ какою горячностью и радостью эта женщина направляла насъ по слдамъ своего мужа, мы поняли, какъ ужасна была ея жизнь. Мы оставили ее на узкомъ полуостров твердаго торфа, который вдавался въ трясину. Отъ его оконечности маленькіе прутья, кое-гд воткнутые, указывали, гд тропинка, извиваясь, проходила отъ одной группы тростниковъ къ другой, между покрытыми зеленою плсенью пропастями трясины, непроходимой для незнающаго человка. Отъ гніющаго тростника и тины шелъ запахъ разложенія, и тяжелый, полный міазмовъ паръ ударялъ намъ въ лицо, между тмъ какъ отъ неврнаго шага мы не разъ погружались по колно въ черную дрожавшую трясину, которая мягкими волнами расходилась на ярды вокругъ нашихъ ногъ. Когда мы шли, она, какъ клещами, схватывала насъ за пятки, когда же мы погружались въ нее, то казалось, что вражеская рука силою тащитъ насъ въ эту зловщую глубину. Одинъ только разъ увидли мы, что кто-то прошелъ по этому опасному пути до насъ. Среди клочка болотной травы виднлся какой-то темный предметъ. Холмсъ, сойдя съ тропинки, чтобы схватить его, погрузился по талію и, если бы тутъ не было насъ, чтобы вытащить его, онъ никогда уже больше не ступилъ бы на твердую землю. Онъ держалъ въ рук старый черный сапогъ. Внутри его было напечатано на кож ‘Мейерсъ, Торонто’.

— Эта находка стоитъ грязевой ванны, — сказалъ Холмсъ. Это пропавшій сапогъ нашего друга сэра Генри.

— Который Стапльтонъ бросилъ здсь, спасаясь отъ насъ.

— Именно. Сапогъ остался у него въ рукахъ посл того, какъ онъ воспользовался имъ для того, чтобы пустить собаку по слдамъ сэра Генри. Онъ бжалъ, когда увидлъ, что игра его проиграна, и въ этомъ мст швырнулъ сапогъ. Мы знаемъ, по крайней мр, что до этого мста онъ благополучно добжалъ.

Но больше этого намъ никогда не суждено было узнать, хотя о многомъ мы могли догадываться. Не было никакой возможности увидть слды ногъ на трясин, потому что подымающаяся тина моментально заливала ихъ, когда же мы достигли твердой земли и стали жадно розыскивать эти слды, то не нашли ни малйшаго признака ихъ. Если земля не обманывала, то Стапльтону такъ и не удалось достигнуть своего убжщиа на островк, къ которому онъ стремился сквозь туманъ въ эту послднюю ночь.

Этотъ холодный и жестокій человкъ похороненъ въ центр Гримпенской трясины, въ глубин зловоннаго ила громаднаго болота.

Много его слдовъ нашли мы на островк, на которомъ онъ пряталъ своего дикаго союзника. Громадное двигательное колесо и шахта, на половину наполненная щебнемъ, указывали, что тутъ когда-то была копь. Около нея были разбросаны развалины хижинъ рудокоповъ, которыхъ, вроятно, выгнали отсюда зловонныя испаренія окружающаго болота. Въ одной изъ нихъ скоба и цпь, съ множествомъ обглоданныхъ костей, указывали мсто, гд помщалась собака. На полу лежалъ скелетъ съ приставшимъ къ нему пучкомъ коричневой шерсти.

— Собака! — сказалъ Холмсъ. Боги мои, да это кудрявый спаньель! Бдный Мортимеръ никогда больше не увидитъ своего любимца. Ну, а теперь я думаю, это мсто не заключаетъ въ себ больше такихъ тайнъ, въ которыя мы бы уже не проникли. Стапльтонъ могъ спрятать свою собаку, но не могъ заглушить ея голоса, и вотъ откуда шли эти крики, которые даже и днемъ непріятно было слышать. Въ случа крайности онъ могъ бы держать собаку въ сара, въ Меррипит, но это было рискованно, и только въ послдній день, когда онъ думалъ, что конецъ всмъ его трудамъ, онъ рискнулъ это сдлать. Тсто въ этой жестянк, безъ сомннія, та свтящаяся смсь, которою онъ мазалъ животное. Его, конечно, навела на эту мысль фамильная легенда объ адской собак и желаніе напугать до смерти старика сэра Чарльза. Неудивительно, что несчастный каторжникъ бжалъ и кричалъ (такъ же, какъ и нашъ другъ, и какъ поступили бы и мы сами), когда онъ увидлъ, что такая тварь скачетъ во мрак болота по его слдамъ. Это была хитрая выдумка, потому что какой крестьянинъ осмлился бы поближе познакомиться съ такою тварью, увидвъ ее мелькомъ на болот, а мы знаемъ, что многіе ее видли. Я говорилъ въ Лондон, Ватсонъ, и повторяю теперь, что никогда не вриходилось намъ преслдовать человка боле опаснаго, чмъ тотъ, который лежитъ теперь тамъ.

Сказавъ это, Холмсъ простеръ руку по направленію къ громадному пространству трясины, испещренной зелеными пятнами и сливающейся на горизонт съ болотомъ.

XV.

Взглядъ назадъ.

Былъ конецъ ноября, и мы съ Холмсомъ сидли въ сырой туманный вечеръ у пылающаго камина нашей гостиной въ Бекеръ-стрит. Мой другъ былъ въ отличномъ расположеніи духа, вслдствіе удачнаго разршенія цлаго ряда трудныхъ и важныхъ длъ, а потому я могъ навести его на разговоръ о подробностяхъ баскервильскаго дла. Я терпливо ожидалъ этой удобной минуты, потому что зналъ, что Холмсъ никогда не допуститъ смшивать дла, и что его ясный и логическій умъ не отвлечется отъ настоящей работы ради воспоминаній о прошломъ. Но сэръ Генри находился съ докторомъ Мортимеромъ въ Лондон, готовясь къ длинному путешествію, которое было предписано для возстановленія его пошатнувшейся нервной системы. Въ этотъ самый день они навстили насъ, а потому естественно было навести разговоръ на этотъ предметъ.

— Весь ходъ событій, — сказалъ Холмсъ, — съ точки зрнія человка, называвшаго себя Стапльтономъ, былъ простъ и прямолинеенъ, хотя намъ, не знавшимъ вначал мотивовъ его дйствій и познакомившимися только съ нкоторыми фактами, все казалось чрезвычайно сложнымъ. Мн удалось два раза говорить съ миссисъ Стапльтонъ, и въ настоящее время дло вполн выяснилось, и я не думаю, чтобы для насъ оставалась туть еще какая-нибудь тайна. Вы найдете нсколько замтокъ объ этомъ дл подъ литерою Б въ моемъ списк длъ.

— Не будете ли вы добры сдлать мн на словахъ очеркъ теченія событій въ этомъ дл?

— Конечно, я могу это сдлать, хотя не ручаюсь, чтобы вс факты сохранились у меня въ памяти. Усиленная умственная сосредоточенность иметъ куріозное взіяніе на мозгъ, вычеркивая изъ него то, что прошло. Однако же, въ томъ, что касается случая съ ‘собакою’, я передамъ вамъ ходъ событій по возможности точно, а вы мн напомните, если я что позабуду.

— Мои разслдованія доказали безъ всякаго сомннія, что фамильный портретъ не солгалъ и что этотъ молодецъ въ дйствительности Баскервиль. Онъ былъ сыномъ того Роджера Баскервиля, младшаго брата сэра Чарльза, который бжалъ съ запятнанною репутаціею въ Южную Америку, гд и умеръ, какъ полагали, холостымъ. Въ дйствительности же онъ женился и имлъ одного сына, того самаго молодца, настоящее имя котораго такое же, какъ и имя его отца. Этотъ молодецъ женился на Берил Гарціа, одной изъ красавицъ Коста-Рики и, расхитивъ значительную сумму общественныхъ денегъ, перемнилъ свое имя на Ванделеръ и бжалъ въ Англію, гд основалъ школу въ восточной части Іоркшира. Причина, вслдствіе которой онъ взялся именно за такого рода дло, заключалась въ томъ, что, во время путешествія, онъ познакомился съ однимъчахоточнымъ учителемъ и воспользовался опытностью этого человка для успшнаго веденія предпріятія. Фрезэръ, учитель, однако же, умеръ, и школа, хорошая въ начал, стала падать и пріобрла дурную репутацію, а затмъ даже и позорную. Ванделеръ нашелъ удобнымъ перемнить свое имя на имя Стапльтонъ и перенесъ остатки своого состоянія, свои планы на будущее и любовь къ энтомологіи на югъ Англіи. Я узналъ въ Британскомъ музе, что онъ былъ признаннымъ авторитетомъ въ этой наук и что одной ночной бабочк, которую онъ первый описалъ во время своего пребыванія въ Іоркшир, было дано названіе Ванделеръ.

— Теперь мы дошли до той части его жизни, которая оказалась столь интересною для насъ. Молодецъ этотъ, очевидно, навелъ справки и узналъ, что только дв жизни стоятъ между нимъ и цннымъ помстьемъ. Я думаю, что когда онъ отправился въ Девонширъ, планы его были крайне туманны, но что у него были съ самаго начала злыя намренія, очевидно изъ того, что онъ взялъ съ собою жену въ качеств сестры. Мысль пользоваться ею, какъ приманкою, была уже ясно выработана у него въ ум, хотя онъ, можетъ быть, и не зналъ еще наврное деталей, въ какія выльется его замыселъ. Цль его была — получить помстье, и онъ готовъ былъ употребить всякое оружіе и идти на всякій рискъ ради достиженія этой цли. Первымъ его дйствіемъ было поселиться какъ можно ближе къ жжилищу своихъ предковъ, а вторымъ — завязать дружескія отношенія съ сэромъ Чарльзомъ Баскервилемъ и съ сосдями.

— Самъ баронетъ разсказалъ ему легенду о фамильной собак и тмъ самымъ приговорилъ себя къ смерти. Стапльтонъ, какъ я буду продолжать называть его, зналъ, что у старика было плохое сердце и что сильное потрясеніе можетъ убить его. Это онъ слышалъ отъ доктора Мортимера. Онъ слышалъ также, что сэръ Чарльзъ былъ суевренъ и придавалъ серіозное значеніе мрачной легенд. Его изобртательный умъ тотчасъ же сообразилъ, какимъ путемъ можно убить баронета и такъ, чтобы невозможно было приписать его смерть дйствительному убійц.

— Возымвъ эту идею, онъ принялся крайне тонко осуществлять ее. Обыкновенный человкъ удовольствовался бы просто свирпой собакой. Желаніе же придать ей видъ дьявольскаго существа было проблескомъ генія съ его стороны. Онъ купилъ собаку въ Лондон у Росса и Мангльса на Фульгамъ-род. Это была самая сильная и самая свирпая изъ имвшихся у нихъ собакъ. Онъ привезъ ее по сверной линіи и сдлалъ съ нею большой путь пшкомъ по болоту, чтобы привести ее домой незамтно. Въ своей охот на наскомыхъ, онъ уже научился проникать въ Гримпенскую трясину и, такимъ образомъ, нашелъ надежное мсто, гд спрятать свою собаку. Тутъ онъ посадилъ ее на цпь и ждалъ удобнаго случая.

— Но время проходило, а случай не представлялся. Старика нельзя было заманить ночью за предлы его владній. Нсколько разъ Стапльтонъ подстерегалъ его въ засад вмст со своею собакою, но безъ всякаго результата. Во время этихъ-то безплодныхъ поисковъ, — его или, врне, его союзника видли крестьяне, чмъ легенда о дьявольской собак получила новое подтвержденіе. Онъ надялся, что жена его завлечетъ сэра Чарльза въ западню, но тутъ она неожиданно оказалась независимою. Она не могла согласиться вовлечь старика въ сантиментальную привязанность съ тмъ, чтобы предать его врагу. Ни угрозы, ни даже, увы! удары не могли ее убдить. Она не хотла ни во что вмшиваться, и Стапльтонъ сталъ на время втупикъ.

Онъ нашелъ выходъ изъ своихъ затрудненій въ томъ, что сэръ Чарльзъ, привязавшись къ нему, сдлалъ его посредникомъ въ помощи, которую оказывалъ несчастной Лаур Ляйонсъ. Выдавая себя за холостого, Стальптонъ пріобрлъ большое вліяніе на нее и далъ ей понять, что если она получитъ разводъ отъ мужа, то онъ женится на ней. Вдругъ оказалось, что его планы должны быть немедленно приведены въ исполненіе, потому что онъ узналъ, что сэръ Чарльзъ, по совту доктора Мортимера, съ которымъ онъ самъ, какъ будто, соглашался, долженъ былъ покинуть голль. Ему приходилось не терять ни одной минуты, иначе жертва могла очутиться вн его власти. Поэтому онъ произвелъ давленіе на миссисъ Ляйонсъ, чтобы она написала письмо, въ которомъ умоляла бы старика дать ей возможность поговорить съ нимъ вечеромъ наканун своего отъзда въ Лондонъ. Затмъ, подъ благовиднымъ предлогомъ, онъ отговорилъ ее идти на свиданіе и, такимъ образомъ, добился случая, котораго ожидалъ.

Возвратившись вечеромъ изъ Кумбъ-Трасея, онъ имлъ еще время достать свою собаку, намазать ее своимъ адскимъ составомъ и привести ее къ калитк, у которой онъ зналъ, что старикъ будетъ ждать. Собака, побуждаемая своимъ хозяиномъ, перепрыгнула черезъ калитку и преслдовала несчастнаго баронета, который съ криками бжалъ внизъ по алле. И, право, страшное должно было быть то зрлище, когда въ мрачномъ туннел громадная черная тварь съ огненною пастью и пламенными глазами скакала за своею жертвою. Старикъ палъ мертвымъ въ конц алеи отъ паралича сердца и ужаса. Собака бжала по заросшей травою полос, а баронетъ по дорожк, потому и видны были только слды человческихъ ногъ. Видя, что онъ лежигь, собака подошла, вроятно, къ нему, обнюхала его и, убдившись, что онъ мертвый, вернулась назадъ. Тогда-то она и оставила слды своихъ лапъ, замченные докторомъ Мортимеромъ. Собака была отозвана и поспшно водворена въ свое логовище въ центр Гримпенской трясины, и осталась тайна, надъ которой власти ломали голову, которая напугала окрестныхъ жителей и, наконецъ, привела дло въ сферу нашихъ наблюденій.

— Вотъ и все, что касается смерти сэра Чарльза Баскервиля. Вы замчаете, какая тутъ была употреблена дьявольская хитрость, такъ какъ въ дйствительности почти немыслимо было возбудить дло противъ истиннаго убійцы. Единственнымъ его соучастникомъ было существо, которое не могло выдать, и безсмысленность, непостижимость характера этой выдумки длала ее еще боле надежною. Об женщины, замшанныя въ этомъ дл, миссисъ Стаяльтонъ и миссисъ Лаура Ляйонсъ, имли сильныя подозрнія противъ Стапльтона. Миссисъ Стапльтонъ знала, что онъ имлъ замыслы противъ старика, и ей также было извстно существованіе собаки. Миссисъ Ляйонсъ не знала ни того, ни другого, но на нее произвела впечатлніе смеріъ, случившаяся какъ разъ въ минуту назначеннаго и неотмненнаго ею свиданія, о которомъ было извстно одному только Стапльтону. Но об находились подъ его вліяніемъ, и ему нечего было ихъ бояться. Первая половина его задачи была удачно выполнена, но оставалось осуществить еще самую трудную ея часть.

— Возможно, что Стапльтонъ и не зналъ о существованіи наслдника въ Канад. Во всякомъ случа, онъ очень скоро узналъ о немъ отъ своего друга доктора Мортимера, который передалъ ему и вс подробности, относившіяся къ прізду сэра Генри Баскервиля. Прежде всего Стапльтону пришло въ голову, что съ этимъ молодымъ канадцемъ можно, пожалуй, покончить въ Лондон, не давъ ему вовсе возможности пріхать въ Девонширъ. Онъ не доврялъ своей жен съ тхъ поръ, какъ она отказалась поставить ловушку старику, и вмст съ тмъ онъ боялся надолго оставить ее безъ себя, изъ опасенія утратить свое вліяніе надъ нею. Вотъ почему онъ взялъ ее съ собою въ Лондонъ. Я узналъ,что они остановились въ отел Мексборо, въ Кравенъ-стрит, вошедшемъ въ число тхъ отелей, которые постилъ мой агентъ въ поискихъ за доказательствами. Тутъ Стапльтонъ держалъ свою жену взаперти, пока самъ, съ приставною бородою, слдилъ за докторомъ Мортимеромъ до Бекеръ-стрита, затмъ до станціи и до Нортумберландскаго отеля. Его жена почуяла что-то изъ его плановъ, на она питала такой страхъ къ своему мужу, страхъ, основанный на жестокомъ обращеніи, что не смла написать сэру Генри, чтобы предупредить его о грозившей ему опасности. Если бы письмо попало въ руки Стапльтона, то и ея жизнь оказалась бы въ опасности. Наконецъ, она, какъ мы знаемъ, прибгла къ способу вырзать изъ газеты слова и составить изъ нихъ посланіе, для адреса же она поддлала свой почеркъ. Письмо дошло до баронета, и онъ, такимъ образомъ, получилъ первое предостереженіе о грозившей ему опасности.

— Для Стальптона было крайне важно добыть какую-нибудь часть одежды сэра Генри, чтобы въ случа, если ему придется пользоваться собакою, онъ могъ бы всегда пустить ее по его слду. Съ свойственною ему быстротою и дерзостью онъ сразу же устроилъ это дло, и мы не можемъ сомнваться, что горничная отеля была щедро подкуплена, если она помогла ему исполнить его намреніе. Однако жъ, случилось такъ, что первый добытый для него сапогъ былъ новый, а слдовательно непригодный для его цли. Онъ вернулъ его и получилъ другой. Это былъ очень поучительный инцидентъ, такъ какъ окончательно доказалъ мн, что мы имемъ дло съ настоящею собакою, потому что никакое другое предположеніе не могло объяснить непремннаго желанія получить именно старый, а не новый сапогъ. Чмъ безсмысленне и смшне инцидентъ, тмъ тщательне слдуетъ его анализировать, и то обстоятельство, которое какъ будто усложняетъ дло, оказывается самымъ пригоднымъ для его разъясненія, только нужно его должнымъ образомъ и научно разслдовать.

— Затмъ на слдующее утро насъ постили наши друзья, и за ними продолжалъ слдить Стальптонъ, сидя въ кэб. Изъ его знакомства съ нашимъ помщеніемъ и съ моею наружностью, а также изъ всего его поведенія, я склоненъ вывести заключеніе, что преступная карьера Стапльтона далеко не ограничивается баскервильскимъ дломъ. Многозначителенъ тотъ фактъ, что за послдніе три года на запад были совершены четыре значительныя наглыя кражи со взломомъ, и ни въ одномъ изъ этяхъ четырехъ случаевъ виновный не былъ арестованъ. Послдняя изъ нихъ, совершенная въ ма въ Фолгкстонъ-Корт, замчательна хладнокровнымъ убійствомъ изъ револьвера полицейскаго, заставшаго замаскированнаго одинокаго вора. Я не могу сомнваться въ томъ, что Стапльтонъ добывалъ такимъ образомъ недостающія ему средства къ жизни, и что въ теченіе многихъ лтъ онъ былъ отчаяннымъ и опаснымъ человкомъ.

— Мы имли образчикъ его находчивости въ то утро, когда онъ такъ удачно скрылся отъ насъ, а также его дерзости, когда онъ сдлалъ мн вызовъ, давъ кучеру мое собственное имя. Съ этой минуты онъ понялъ, что я взялся за это дло въ Лондон, и что потому здсь ему нечего ожидать успха. Онъ вернулся въ Дартмутъ и сталъ ожидать прізда баронета.

— Постойте, — сказалъ я, — вы безспорно правильно передали послдовательный ходъ событій, но есть одинъ пунктъ, который вы оставили неразъясненнымъ.

— Что сталось съ собакою, когда ея хозяинъ былъ въ Лондон?

— Я обратилъ вниманіе на этотъ вопросъ, и онъ, конечно, иметъ нкоторое значеніе. Не можетъ быть сомннія, что Стальптонъ имлъ повреннаго, хотя врядъ ли онъ отдавалъ себя въ его власть, знакомя его со всми своими планами. Въ Меррипитъ-гауз находился старый слуга по имени Антони. Его связь съ Стапльтонами можетъ быть прослжена за нсколько лтъ, — до самаго того времени, когда они содержали школу, такъ что онъ долженъ былъ знать, что его господинъ и госпожа — мужъ и жена. Человкъ этотъ исчезъ. Многозначителенъ тотъ фактъ, что Антони необычное имя въ Англіи, между тмъ какъ Антоніо — имя очень распространенное во всхъ испанскихъ и испано-американскихъ странахъ. Этотъ человкъ, такъ же, какъ и миссисъ Стапльтонъ, говорилъ хорошо по-англійски, но съ какимъ-то страннымъ акцентомъ. Я самъ видлъ, какъ этотъ человкъ шелъ черезъ Гримпеяскую трясину по тропинк, отмченной Стапльтономъ. Поэтому весьма вроятно, что въ отсутствіе хозяина онъ заботился о собак, хотя могъ и не знать, для какой цли содержится это животное.

— Затмъ Стапльтоны вернулись въ Девонширъ, куда вскор похали и вы съ сэромъ Генри. Теперь скажу нсколько словъ о томъ, что я длалъ въ то время. Вы, можетъ быть, помните, что когда я разсматрнвалъ бумагу, на которой были наклеены печатныя слова, то тщательно изслдовалъ водяной знакъ. Длая это, я держалъ бумагу близко къ глазамъ и почувствовалъ легкій запахъ духовъ благо жасмина. Существуетъ семьдесятъ пять сортовъ духовъ, которые экгнертъ по разслдованію преступленій долженъ непремнно умтъ различать, и многія дла, по моимъ свдніямъ, не разъ зависли отъ быстраго узнаванія сорта духовъ. Запахъ духовъ заставилъ меня подумать объ участіи въ этомъ дл дамы, и мои мысли уже направились къ Стапльтонамъ. Такимъ образомъ я убдился въ существованіи собаки и догадался — кто преступникъ прежде, чмъ мы отправились на западъ.

— Моимъ дломъ было слдить за Стапльтономъ. Но, очевидно, я не могъ бы этого исполнить, если бы находился съ вами, такъ какъ тогда онъ былъ бы насторож. Поэтому я обманулъ всхъ, въ томъ числ и васъ, и пріхалъ въ Девонширъ, между тмъ какъ вс думали, что я въ Лондон. Я не такъ бдствовалъ, какъ вы воображали, хотя такія пустяшныя подробности никогда не должны входить въ счетъ при разслдованіи дла. Большую часть времени я жилъ въ Кумбъ-Трасе и только тогда пользовался хижиною на болот, когда необходимо было быть по близости мста дйствія. Со мною пріхалъ Картрайтъ и, переодтый деревенскимъ мальчикомъ, былъ очень полезенъ мн. Его обязанностью было заботиться о моемъ пропитаніи и чистомъ бль. Пока я слдилъ за Стапльтономъ, Картрайтъ часто слдилъ за вами, такъ что я сразу зналъ обо всемъ.

— Я уже говорилъ вамъ, что ваши донесенія доходили до меня очень быстро, такъ какъ ихъ немедленно пересылали изъ Бекеръ-стритъ въ Кумбъ-Трасей. Они были очень полезны мн и въ особенности случайно врный отрывокъ изъ біографіи Стапльтона. Я могъ возстановить подлинность какъ мужа, такъ и жены, и узналъ, наконецъ, въ точности, чего мн было держаться. Дло значительно усложнилось инцидентомъ съ бглымъ каторжникомъ и его родствомъ съ Барриморами. И это вамъ удалось прекрасно выяснить, хотя я уже пришелъ къ тому же заключенію, благодаря своимъ собственнымъ наблюденіямъ.

— Къ тому времени, когда вы нашли меня на болот, я уже вполн былъ знакомъ со всми обстоятельствами, только у меня не было въ рукахъ дла, которое я могъ бы представить въ судъ присяжныхъ. Даже покушеніе Стапльтона на жизнь сэра Генри въ ту ночь, когда погибъ несчастный каторжникъ, не много намъ помогло для доказательства замышляемаго противъ нашего кліента убійства. Не оставалось другого выхода, какъ схватить убійцу на мст преступленія, а для этого намъ нужно было пустить сэра Генри какъ приманку, одного, и повидимому, беззащитнаго. Мы такъ и сдлали и цною сильнаго потрясенія, нанесеннаго нашему кліенту, намъ удалось закончить дло и довести Стапльтона до погибели. Я долженъ признаться, что можно поставить въ упрекъ моему веденію дла то, что я подвергъ сэра Генри такому испытанію, но мы не имли возможности предвидть страшнаго и потрясающаго зрлища. которое представила собака, а также не могли предвидть тумана, который далъ ей возможность неожиданно выскочить на насъ. Мы достигли своей цли цною, которую оба врача — и спеціалистъ и докторъ Мортимеръ — положительно считаютъ преходящею. Длинное путешествіе дастъ возможность нашему другу не только укрьпить расшатанные нервы, но излчитъ и сердечныя раны. Его любовь къ миссисъ Стапльтонъ была глубока и искренна, и для него самою печальною стороною этого мрачнаго дла является тотъ фактъ, что онъ былъ обманутъ ею.

— Остается мн только указать, какую роль она играла во всемъ этомъ. Не можетъ быть сомннія, что Стапльтонъ имлъ на нее вліяніе, которое можно объяснить или любовью или страхомъ, а можетъ быть и тмъ и другимъ вмст, такъ какъ, эти оба чувства вполн совмстимы. Во всякомъ случа вліяніе его было вполн дйствительное. По его приказанію она согласилась слыть за его сестру, хотя его власти надъ нею были положены границы, когда онъ пытался сдлать изъ нея прямую пособницу въ убійств. Она готова была предостерегать сэра Генри настолько, насколько могла, не выдавая своего мужа, и она не разъ пробовала это длать. Самъ Стапльтонъ какъ будто былъ способенъ ревновать и когда увидлъ, что баронетъ ухаживаетъ за его женою, хотя это и входило въ его планы, онъ не могъ не прервать этого ухаживанія страстною вспышкою, обнаружившей пламенную душу, которую онъ такъ умло скрывалъ подъ своимъ самообладаніемъ. Поощряя дружескія отношенія, Стапльтонъ былъ увренъ, что сэръ Генри будетъ часто приходить въ Меррипить-гаузъ и что рано или поздно онъ дождется желаемаго удобнаго случая. Но когда насталъ критическій моментъ, жена вдругъ возстала противъ него. Она кое-что прослышала о смерти бглаго каторжника и знала, что собака будетъ заперта въ сарай въ тотъ вечеръ, когда сэръ Генри долженъ былъ придти обдать. Она обвинила мужа въ замышляемомъ убійств, а затмъ послдовала дикая сцена, во время которой онъ впервые сказалъ ей, что у нея есть соперница въ его любви. Ея врность сразу превратилась въ сильную ненависть, и онъ увидлъ, что она непремнно выдастъ его. Поэтому онъ связалъ ее, чтобы лишить возможности предостеречь сэра Генри, и надялся, конечно, что когда вся страна припишетъ смерть баронета родовому проклятію (что непремнно должно было случиться), — онъ снова одержитъ побду надъ женою, заставивъ ее примириться съ совершимся фактомъ и хранить молчаніе относительно всего, что она знаетъ. Мн кажется, что въ этомъ отношеніи онъ ошибался въ разсчет и еслибы насъ даже и не было на мст, его приговоръ все-таки былъ бы подписанъ. Женщина съ испанскою кровью въ жилахъ не такъ легко прощаетъ подобное оскорбленіе. A теперь, милый Ватсонъ, я не могу, не прибгая къ своимъ замткамъ, дать вамъ боле подробный отчетъ объ этомъ любопытномъ дл. Мн кажется, что ничего важнаго не осталось необъясненнымъ.

— Онъ не могъ надяться напугать сэра Генри до смерти своею собакою-привидніемъ, какъ онъ это сдлалъ со старикомъ-дядею.

— Животное было свирпое и голодное. Если бы его появленіе и не испугало жертвы до смерти, то оно по крайней мр лишило бы ее всякой способности къ отпору.

— Безъ сомннія. Остается еще одинъ вопросъ. Если бы Стапльтону удалось получить наслдство, какимъ образомъ объяснилъ бы онъ тотъ фактъ, что онъ, наслдникъ, жилъ такъ близко отъ помстья, скрываясь подъ чужимъ именемъ? Клкимъ образомъ могъ бы онъ заявить свои права на наслдство, не возбудивъ подозрнія и слдствія?

— Онъ быль бы въ страшномъ затрудненіи, и я боюсь, что вы слишкомъ много требуете отъ меня, если ожидаете, что я разршу этотъ вопросъ. Прошлое и настоящее входятъ въ область моихъ разслдованій, но какъ человкъ можетъ поступить въ будущемъ на это очень трудно отвтить. Миссисъ Стапльтонъ говоритъ, что ея мужъ не разъ обсуждалъ эту дилемму. Изъ нея можно было бы выйти тремя способами. Стапльтонъ могъ, удостовривъ подлинность своей личности въ Южной Америк, оттуда требовать свое наслдство, не прізжая въ Англію, или же онъ могъ прибгнуть къ искусному переряженію на короткое время, которое ему необходимо было бы пробыть въ Лондон, или же, наконецъ, онъ могъ добыть себ соучастника. которому онъ передалъ бы вс доказательства своей личности и бумаги и выдалъ бы его за наслдника, выговоривъ себ за это извстную часть дохода. Изъ того, что мы знаемъ о немъ, мы не можемъ сомнваться, что онъ, тмъ или инымъ путемъ, вышелъ бы изъ затрудненія. A теперь, милый Ватсонъ, мы провели нсколько недль въ тяжелой работ, и я думаю, что на одинъ вечеръ мы можемъ обратить свои мысли на боле пріятные предметы. У меня есть ложа на ‘Гугеноты’. Слыхали ли вы Решке? Могу я васъ попросить быть готовымъ черезъ полчаса, и мы, до оперы, пообдаемъ въ ресторан Марцини.

КОHЕЦЪ.

Мистеръ Шерлокъ Холмсъ.

Проклятіе надъ Баскервилями.

Задача.

Сэръ Генри Баскервиль.

Три порванныя нити.

Баскервиль-голль.

Стапльтоны изъ Меррипитъ-гауза.

Первое донесеніе доктора Ватсона.

Второе донесеніе доктора Ватсона. Свтъ на болот.

Извлеченіе изъ дневника доктора Ватсона.

Человкъ на гор.

Смерть на болот.

Сти стягиваются.

Собака Баскервилей.

Взглядъ назадъ.

Читайте также: