Смерть, Данилевский Григорий Петрович, Год: 1860
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Г. П. Данилевский — Из Украйны. Сказки и повести (в трех частях). Том 1.
Типография торгового дома С. Струговщикова, Г. Похитонова, Н. Водова и Ко, Санкт-Петербург, 1860 г.
OCR, spellcheckи перевод в современную орфографию: Смерть после полудня (Читайте романЭрнеста Хемингуэя ‘Смерть после полудня’)
Смерть.
В чистом поле косарь косил сено.
Вдруг за что-то коса зацепилась
И в руках у него зазвенела.
— Эх, коса наскочила на камень! —
Говорит он и все себе косит.
— Да! держи ты карман, простофиля! —
Говорит у него под ногами, —
Где ты видел такие каменья?
Смотрит в землю косарь: что за чудо?
Перед ним поднимается кочка,
Закурилась, растет, шевелится,
И становится лютою смертью,
Тою самою лютою смертью,
Что в церквях в ужас людям малюют,
Что на ней и тряпья и лохмотьев,
И лица человечьего нету…
Замахнулся косарь на хрычовку,
Извести ее думает разом,
Чтоб от часу того лютой смерти
Не видали бы вовсе на свете.
— Нет, постой, погоди, что за радость
Извести меня, старую, даром?
Ты меня отпусти, а за это
Я тебя научу да такому,
Что как выйдешь, да по миру глянешь,
Загребать станешь деньги лопатой!
Уговор тут они заключили,
Посудили слегка, порядили,
И пошли всяк своею дорогой.
В благодарность его, на прощанье,
Смерть такому уменью учила:
— Ты ступай, выходи в путь-дорогу,
По дороге лечи всех недужных,
С этих пор я тебе стану зрима!..
Только глянь, где тихонько я стала,
Если стала в ногах у больного,
Значит, кинет недужного немочь,
Если ж в головы я затесалась,
От недуга ему не подняться!
В путь собрался косарь тем же часом,
Стал лечить всех больных и недужных,
И засыпали знахаря в волю
Самоцветные камни и жемчуг,
Дорогие парчи и дукаты…
Только вот, как уж он пообжился
И в мешки как по горло зарылся,
Призывают его ополночи
К одному богачу на подворье.
Глянул он и задумался крепко:
Над больным, у тесовой кровати,
Прямо в головы Смерть поместилась,
Держит косу в руках наготове!
А богач его голосно молит:
— Помоги ты мне, брат, сделай милость,
Лечишь ты всех больных и недужных,
Я в долгу у тебя не останусь —
Дам тебе по заслугам награду:
Половиной добра и богатства
За твои за труды поклонюся!
Начал тут про себя думать знахарь:
Что за бес, да и что за причина?
Отчего не надуть мне и смерти?
Ведь случается, лечат же в свете
И таких, что давно отпевают!
Принимается он за больного,
Лечит час, лечит два, вплоть до утра…
Только к утру больной, перед светом,
Свою душеньку Богу и отдал…
Не успело пройти и недели,
Тут и сам закручинился знахарь.
Ходит, голову низко повесил,
Все ему и противно и тошно,
И на свет не глядел бы, казалось.
Повалился, как сноп, он в постелю,
Зажигает кругом себя свечи,
Курит ладаном, молится крепко,
А в окошко швыряет дукаты,
Созывает убогих и нищих,
Сам сидит на постели недужный,
Вековечную книгу читает…
От зари до зари он читает,
Вкруг себя сам боится и глянуть,
Ему чудятся всякие страхи,
Всякий ужас и смертные муки…
Только вот, наконец, отощал он,
Веки сами собою раскрылись,
Поглядел он и руки упали:
Смерть стоит у него в изголовье!
И закрыл он тогда свою книгу,
Кличет слуг со двора на подмогу,
Переставить велит свое ложе,
Повернуть головами к порогу…
Только смерть от голов не отходит,
Будто тень, вместе с ним переходит!
Стал больной тут вопить и метаться,
Что ни час, отдавать приказанье
Ставить ложе свое поминутно
То к углу, то к порогу ногами…
Переставят его потихоньку,
Вкруг себя по светелке он глянет…
Смерть опять у него в изголовье,
Держит косу в руках наготове!
Напоследок она провещала:
— Отложи ты свое попеченье,
Не бывать тебе больше поблажки!
Как лечил бы ты честью да правдой,
То еще бы на свете ты пожил!
Тут недужного кара лихая,
Вся кромешная, лютая немочь
Подхватила и кинула оземь…
Так и отдал он душеньку Богу!