СИЛА НУЖДЫ И БЕЗСИЛІЕ ФИЛАНТРОПІИ.
СИЛА НУЖДЫ И БЕЗСИЛІЕ ФИЛАНТРОПІИ.
I.
II.
III.
Н. Шелгуновъ.
‘Дло’, No 2, 1869
Сила нужды и бессилие филантропии, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1869
Время на прочтение: 34 минут(ы)
Въ современномъ экономическомъ состав Россіи, созданномъ отмной крпостнаго права, ясно опредлились три соціально-экономическія формы, приравнивающія Россію къ Западной Европ.
Было время, когда, поддавшись самообольщенію, мы считала коллективный русскій умъ выше европейскаго интеллекта. Мы думали тогда, что насъ спасетъ земля, спасетъ общинное владніе, что народное экономическое міровоззрніе застрахуетъ насъ отъ экономическаго кризиса.
Когда случалось русскимъ высказывать эти увлекательныя надежды французамъ или нмцамъ, они недоврчиво улыбались, а боле откровенные изъ нихъ отвчали напрямикъ, что Россіи не миновать того труднаго пути, на которомъ стоитъ теперь Европа.
Практическая безошибочность оказалась не на сторон нашихъ лучшихъ людей.
При освобожденіи крестьянъ страшный призракъ пролетаріата давалъ спасительное направленіе мыслямъ комитетовъ и комиссій, разработывавшихъ подробности вопроса, и освобожденіе совершилось съ землею.
Но уже тогда намтилось направленіе противуположное, наиболе виднымъ и вліятельнымъ представителемъ котораго явился графъ Муравьевъ. Сдлавшись министромъ государственныхъ имуществъ, графъ Муравьевъ, кром приравненія государственныхъ крестьянъ къ крестьянамъ помщичьимъ, старался противодйствовать общинному владнію и въ основаніе своей системы положилъ экономическій индивидуализмъ, т. е. борьбу и анархію общественныхъ интересовъ.
За гр. Муравьевымъ стояла значительная масса вліятельныхъ людей, одного съ нимъ экономическаго принципа, и основныя формы новаго нарождающагося русскаго общества обозначились и выяснились очень скоро.
Несмотря на уклоненія нкоторыхъ отдльныхъ правительственныхъ представителей, основной принципъ, высказанный въ Положеніи 19-го февраля, остался въ прежней сил. Принципъ этотъ есть экономическая коллективность. Община признана основной формой земледльческаго быта, а земельное владніе — якоремъ спасенія противъ земледльческаго пролетаріата. Послдняя мысль получила даже нкоторое обобщеніе, въ предоставленіи отставнымъ чиновникамъ права селиться на казенныхъ земляхъ.
Такимъ образомъ съ одной стороны былъ провозглашенъ принципъ экономической коллективности, во глав котораго встало само правительство, съ другой — экономическій индивидуализмъ.
Наиболе видные представители общественнаго мннія раздлились между этими двумя экономическими воззрніями и, при обсужденіи вопросовъ экономическаго характера,— въ литератур, въ обществ, въ администраціи,— обнаружилось довольно замтное разномысліе, въ эпоху 1861 года почти несуществовавшее.
Это происходило, конечно, отъ того, что освобожденіе крестьянъ по своей грандіозности заслоняло вс остальные вопросы русскаго экономическаго быта, а когда освобожденіе уже совершилось и когда экономическій индивидуализмъ получилъ возможность обнаружиться боле замтнымъ образомъ, то обнаружилось, что рядомъ съ крестьянскимъ вопросомъ стоятъ и другіе экономическіе вопросы не меньшей важности.
Въ этотъ періодъ выясненія того, что въ 1861-мъ году еще и не предусматривалось, оказалось, что рядомъ съ срой деревенской, земледльческой Россіей выдается другая Россія — Россія образованнаго пролетаріата, на которую сильне всего дйствовалъ подавляющимъ образомъ принципъ индивидуализма.
Въ то время какъ срая Россія имла на свое и сторон могущественное покровительство правительства, Россія пролетаріата, безземельная и бдная, должна была искать поддержки въ своихъ собственныхъ силахъ. Но нужда была слишкомъ велика. И вотъ рядомъ съ срой массой сталъ новый общественный слой, сложилась новая соціально-экономическая форма, выдлившаяся изъ русскаго общества, и прежде ему, какъ соціальное явленіе, неизвстная. Объяснюсь подробне.
До освобожденія крестьянъ весь строй русскаго общества имлъ крпостной характеръ. Общественное мнніе сложилось по уровню потребностей и міровоззрнія привилегированнаго дворянства. Промышленность, торговля, литература — все это служило тому же помщичьему принципу. Русское, общество блистало восточнымъ великолпіемъ. Наши фабрики производили утонченныя, блестящія вещи, назначенныя для богатыхъ людей. Все служило и работало на помщиковъ и все, что назначалось для нихъ, было хорошо, а все, что для народа — было плохо. Россія была истиннымъ восточнымъ государствомъ.
Освобожденіе крестьянъ измнило этотъ восточный строй. Юридическія и экономическія привиллегіи смнились равноправностью. Основные элементы общества получили толченъ и начали группироваться въ иныя комбинаціи. Все, установившееся уже прежде прочно, почувствовало, что подъ его ногами дрожитъ земля и нтъ прочной опоры. Прежнюю опредленность отношеній смнили неясность положенія и боязнь за будущее. Общество разшаталось и смутно направилось по новому экономическому пути, безъ увренности въ безошибочность своихъ новыхъ мропріятій, и безъ яснаго представленія той сознательно опредленной, но отдаленной цли, которая должна ему служить маякомъ. Съ старой Россіей исторія свое дло покончила, а новая Россія программы своей еще не выяснила.
Среди этого броженія намтилось однако довольно ясно преобладаніе экономическаго міровоззрнія современнаго міроваго момента. Вмсто привиллегій и юридической поддержки сословнаго элемента, выступила въ русскомъ обществ уже замтно теорія и практика капитала и труда. Время привиллегій кончилось и смнилось стремленіемъ общества къ новому экономическому укладу. Прежде все группировалось около помщичьяго центра, теперь же двигающей силой явился капиталъ. Прежде чувствовалъ свою силу тотъ, кто былъ огражденъ правами рожденія, теперь же почувствовалъ крпкую почву подъ своими ногами тотъ, у кого деньги. Землевладлецъ сталъ превращаться въ капиталиста и фабриканта, купецъ началъ занимать мсто помщика. Капиталъ сдлался новой силой и истиннымъ двигателемъ общественной жизни. Землевладніе уже перестало спасать прежняго помщика, ему понадобились деньги, а денегъ стало меньше, и вотъ бывшій помщичій строй раздлился на два лагеря — денежный и безденежный. Денежному лагерю дорога въ гору, безденежному -подъ гору, одинъ — будущая русская буржуазія: другой — контингентъ современнаго русскаго пролетаріата.
Стремленія денежнаго лагеря совершенно ясны изъ дятельности его публицистовъ, во глав которыхъ стоятъ гг. Колюпановъ и Шиповъ. Г. Колюпановъ отстаиваетъ богатыхъ землевладльцевъ и требуетъ для нихъ даровыхъ рабочихъ. Г. Шиповъ отстаиваетъ помщиковъ-фабрикантовъ и требуетъ покровительственнаго тарифа. Оба они оберегаютъ капиталъ новаго русскаго буржуа, въ котораго превращается бывшій помщикъ. Немногіе изъ бывшихъ помщиковъ не подчинились этому новому потоку русской жизни. Волей-неволей помщикъ сходитъ на практическую почву дятельности, непренебрегая ни промышленнымъ трудомъ, ни торговлей, ни биржевой спекуляціей.
Но откуда взялся пролетарій?
Онъ явился двумя путями. Былое служилое сословіе, превратившись въ чиновниковъ, образовало особенную общественную формацію, которая въ своемъ нижнемъ сло закаменла въ неподвижную касту. Этому нижнему слою, извстному вообще подъ именемъ приказныхъ, и насмшливо прозванному крапивнымъ сменемъ, не было никакого ходу ни впередъ, ни назадъ. Кто отродился отъ крапивнаго смени, тотъ до гробовой доски оставался канцелярскимъ, только какому нибудь счастливцу случалось иногда добиться мста секретаря, обзавестись собственнымъ домомъ и жить на старости обезпеченно, но большинство влачило самое жалостное существованіе, непростирая своихъ мечтаній дальше десяти-рублеваго жалованья въ мсяцъ. Отъ приказнаго родился новый приказный, дочь приказнаго выходила замужъ за приказнаго. И, такимъ образомъ, сложился неисходный кругъ, въ которомъ вращался приказный міръ, живши своею особенною, своеобразною жизнью, чуждый жизни народа, чуждый жизни обезпеченнаго помщика.
Ступенью выше стоялъ собственно чиновникъ: тотъ же приказный, но боле видвшій и наметавшійся, имвшій больше основаній для честолюбивыхъ замысловъ, больше вроятія выдвинуться и достигнуть даже почестей и богатства.
При доходномъ мст, благопріятствовавшемъ чиновнику, онъ скапливалъ деньги, длался помщикомъ, а дти его столбовыми дворянами. Этимъ путемъ явилось не мало помщичьихъ фамилій, потомки которыхъ смотрли потомъ съ презрніемъ на крапивное смя, изъ котораго сами выросли.
Впрочемъ бывало не всегда такъ. Богатющій чиновникъ былъ не правиломъ, а исключеніемъ. По общему же правилу, чиновный составъ былъ такимъ же неисходнымъ кругомъ, какъ и міръ его поддонковъ, міръ крапивнаго смени. Единственнымъ исходомъ для чиновника была возможность воспитать своихъ дтей въ казенный счетъ въ казенномъ заведеніи. Но вопросъ отъ этого измнялся только въ форм, а не въ сущности, ибо служба оставалась по прежнему единственнымъ источникомъ существованія, и люди, обязанные жить исключительно службою, составляли нчто отдльное и самостоятельное, замкнутое въ самомъ себ.
Такъ какъ развитіе административно-государственной жизни Россіи не всегда соотвтствовало жизни экономической, и такъ какъ свободный выходъ изъ чиновнаго сословія былъ запертъ самою невозможностью по одному только желанію сдлаться помщикомъ, купцомъ, фабрикантомъ, то и должна была, наконецъ, наступить пора безвыходнаго переполненія чиновнаго міра людьми, которымъ въ чиновномъ мір длать было нечего, а идти изъ него некуда.
Люди лишніе, оказавшіеся ненужными для службы и неимвшіе средствъ для независимаго существованія, явились въ особенно поразительномъ числ, когда, но мр боле свободныхъ учрежденій послдняго времени, правительственная опека стала замняться зачатками самоуправленія. Служба сдлалась рдкой, число мстъ уменьшилось, выборъ людей сталъ строже и все мене способное, оставшись ни при чемъ, образовало ядро необезпеченнаго пролетаріата, готоваго работать, но неимющаго работы и незнающаго, что онъ будетъ сть завтра.
Чиновное сословіе, выдлившее изъ себя ядро пролетаріата, не служило однако его единственнымъ источникомъ. Необезпеченное Мщанство, проторговавшееся купечество, безмстное духовенство, сироты, вдовы и одинокіе старики изъ всхъ сословій — все это наполнило ряды русскаго пролетаріата и составило въ настоящее время довольно полное, хотя и не совсмъ сомкнувшееся цлое, лишенное всякой твердой экономической опоры.
Въ то время, когда русскій пролетаріатъ завербовывалъ въ свои ряды изъ низшаго слоя такъ называемой образованной Россіи, другимъ путемъ, сверху внизъ, входилъ въ него обднвшій помщикъ и столбовой дворянина.. Прежде небогатому помщику была открыта дорога въ государственную службу, теперь же на эту дорогу ему разсчитывать нечего, сдлаться ремесленникомъ и фабрикантомъ онъ не можетъ по недостатку средствъ и знаній, и осталась ему открытой только дорога къ безпомощному пролетаріату.
Въ этомъ заключается особенность и отличіе русскаго пролетаріата отъ заграничнаго. Тамошній пролетарій есть собственно рабочій безъ дла. Пролетарій переполняетъ фабрики и составляетъ промышленное населеніе городовъ. Нашъ рабочій — земледльческій, фабричный, промышленный — не есть собственно пролетарій. Нашъ пролетарій есть произведеніе грамотной, образованной Россіи. Онъ продуктъ былой служилой Россіи, но времени переродившейся въ русскій бюрократизмъ. Поэтому то, что могло бы спасти сельскаго пролетарія, т. е. земля, нашему грамотному пролетарію не дастъ куска хлба, ибо никакой мускульной трудъ ему незнакомъ. Въ этомъ же причина и другой своеобразности русскаго пролетаріата. Весьма замтную часть его составляютъ литературные рабочіе. По характеру своего труда они аристократія пролетаріата, а по своей необезпеченности и несоотвтственности потребностей съ средствами — его поддонки. Нашъ литературный пролетарій есть ближайшій продуктъ крпостнаго барства и чиновничества. Онъ продуктъ аристократическаго воспитанія былого высшаго слоя населенія страны, воспитанія, несоотвтствовавшаго уровню общенародной потребности. Мы по преимуществу усвоивали знанія, служащія для украшенія жизни, мы учились читать, писать, иностраннымъ языкамъ, но не учились быть заводчиками, мастерами и ремесленниками. Поэтому когда жизнь вытолкнула многихъ изъ ихъ прежней колеи, имъ осталось прилпить только свою грамотность, потому что ничего иного они и не знали. Пролетаріи кинулись въ переводную работу, пролетарія сдлались переписчиками, пролетаріи пошли въ наборщики, пролетаріи начали учиться стенографіи, пролетаріи стали писать фельетоны, учить иностраннымъ языкамъ, музык, и превратились въ домашнихъ учителей, наставницъ и гувернеровъ. Ни одинъ изъ отдловъ русской дятельности но переполненъ такъ, какъ отдлъ умственнаго труда.
Въ соціально-экономическомъ смысл такое переполненіе для Россіи выгодно. Если бы на литературномъ поприщ подвизались люди только богатые и литературные диллетанты, то русская община и крестьянское землевладніе лишились бы всякой адвокатуры.
Не нужно однако думать, чтобы нашъ пролетаріатъ ограничивался только людьми, неимющими правильныхъ, постоянныхъ занятій. Пролетарій не тотъ, кому нечего сть сегодня, пролетарій не тотъ, кто не иметъ постояннаго жалованья, пролетарій не тотъ, кто хочетъ работать, но не иметъ дла, нашъ пролетарій тотъ, у кого хотя и есть сегодня дло, но у кого нтъ въ будущемъ ничего прочнаго и опредленнаго, чья вся жизнь сложилась такъ, что въ старости ему приходится разсчитывать не на результаты своего труда, а на общественную благотворительность, кому приходится сдружиться съ мыслію, что на старости его выкинутъ на улицу, что все его будущее по мр упадка его силъ идетъ подъ гору, что, наконецъ, сдлавшись никому не нужнымъ, онъ превращается въ безпомощнаго одиночку, которому останется лишь христарадничать и разсчитывать на обидную помощь благотворителей.
Въ этомъ смысл русскій пролетаріатъ есть явленіе боле широкое и всепоглощающее, чмъ можетъ казаться съ перваго раза. Въ этомъ смысл въ рядахъ его слдуетъ считать не только все заштатное крапивное смя, не только всхъ отростковъ русской бюрократіи, обязанныхъ жить уже вн питавшей ихъ нкогда службы, въ этомъ смысл нужно считать не только литературныхъ рабочихъ и все то, что стенографируетъ и служитъ по вольному найму въ правительственной сфер, но и весь слой того чиновнаго населенія, для котораго нтъ честолюбиваго будущаго, которое уже заявило свою боязнь необезпеченности, которое, наконецъ, начало формировать ядро будущей русской ассоціаціи.
Пролетаріатъ, поставленный въ подобныя рамки, есть явленіе не случайное, а государственный, историческій продуктъ. Нашъ пролетаріатъ не есть послдствіе нашего экономическаго прошлаго. Онъ не результатъ извстныхъ отношеній труда и капитала, какъ на Запад. Онъ созданіе административно-помщичьяго строя страны, сложившаго служилую касту.
Если въ настоящее время нашъ пролетаріатъ выступилъ отдльнымъ общественнымъ элементомъ, если онъ сложился въ нчто цльное и законченное и выяснилъ свой характеръ, то это случилось только потому, что поворотъ Россіи на новый путь помогъ боле рзкому выясненію ея предыдущихъ государственныхъ непослдовательностей. Пролетаріатъ создался не теперь, онъ теперь только выступилъ на свтъ божій.
Пока онъ былъ въ зародыш, можно было его еще не замчать. Но когда онъ выступилъ, какъ опредленная часть русскаго общества, какъ сила, у которой есть свое будущее и у которой, слдовательно, можетъ быть и извстная роль — на него нужно указывать, о немъ нужно говорить, о судьб его слдуетъ думать.
Крестьянскій вопросъ конечно важный вопросъ. Но окончательное ршеніе его уже намчено. Противъ земледльческаго пролетаріата приняты уже мры. Относительно же образованнаго пролетаріата можно сказать только одно — что онъ обнаружился въ своей законченной форм лишь теперь, что лишь теперь явилась возможность разсмотрть его какъ существующій фактъ, какъ патологическую общественную форму, какъ язву, которая но мало растравитъ и обезсилитъ русское общество и русскій государственный организмъ.
Наше общество, если ему приходилось сталкиваться лицомъ къ лицу съ бдностью, знало только одну форму отношеній — благотворительность.
Но наша благотворительность, какъ и все наше недавнее прошлое, была результатомъ того же стараго строя, съ которымъ покончило освобожденіе крестьянъ.
Невидимому этой форм отношеній слдовало бы вымереть, какъ вымерло помщичье право. Но традиція сильна. Дйствующее вліятельное поколніе, воспитанное традиціей, незнакомо съ другой формой общественныхъ отношеній. Оно уметъ помогать только благотворительностью и даже вовсе не подозрваетъ, что крпче всего ходятъ люди на собственныхъ ногахъ.
Никогда русская благотворительность не обнаруживала такой всепоглощающей широты, какъ въ наше время. И если, какъ прочная общественная мра, она лишена всякой дйствительной силы, то для насъ въ занимающемъ насъ вопрос она важна, какъ весьма серьезный этіологическій признакъ.
Подъ руками у меня слишкомъ скудные матеріалы. Но и то, что даетъ мн одна ‘Сверная Почта’ за прошлый годъ, достаточно сильно, чтобы показать читателя), какъ важенъ вопросъ, на который я желалъ бы обратить его вниманіе.
Наша благотворительность усиливается и дйствительно проникаетъ повсюду. Путемъ благотворительности мы устраиваемъ ремесленныя школы, искореняемъ нищихъ, даемъ имъ образованіе, спасаемъ отъ голодной смерти безпомощныхъ стариковъ, помогаемъ бднымъ студентамъ, платимъ за ихъ образованіе, поощряемъ женское трудолюбіе, даемъ пріютъ дтямъ бдныхъ родителей, даже лечимъ больныхъ и хоронимъ покойниковъ. Если общество находится въ такомъ положеніи, что благотворительность должна сопровождать человка на всемъ пути его жизни — отъ колыбели до могилы, то ясно, что общественно-экономическій строй общества не удовлетворяетъ дйствительнымъ и насущнымъ потребностямъ этого общества.
Одно изъ наиболе старыхъ нашихъ благотворительныхъ учрежденій — дтскіе пріюты. Пріюты возникли у насъ въ 1837 году и начало имъ положено при Демидовскомъ дом призрнія трудящихся, въ которомъ были устроены комнаты для пріюта дтей, послужившіе впослдствіи образцомъ для всхъ подобныхъ заведеній. Къ 1-му января 1867 года всхъ пріютовъ въ Россіи считалось 92, изъ нихъ въ столицахъ 30 и внутри имперіи 62. Въ столичныхъ пріютахъ призрвалось въ 1.866 году 5905 дтей, а по внутреннихъ 5268. Запасные и другіе капиталы пріютскаго вдомства составляли боле 2 милліоновъ рублей. Дло пріютовъ нельзя считать оконченнымъ. Каждый годъ являются новые, потому что каждый годъ въ той или другой мстности, гд не было пріюта, обнаруживается необходимость помогать бднымъ людямъ въ воспитаніи и прокормленіи ихъ дтей и въ надзор за ними. Не нужно думать, чтобы 11 тысячами дтей, которыя призрвались въ 1860 году, ограничивался весь комплектъ русскихъ дтей, нуждающихся въ пріют. Пріюты — учрежденіе по преимуществу городовъ большихъ и неизвстны патріархальнымъ узднымъ захолустьямъ. Въ этихъ захолустьяхъ дти ростутъ какъ грибы на улицахъ, не зная ни ухода, ни надзора, и потому-то весьма нердки факты, что ребенокъ утонетъ въ городской луж и городской канав или его застъ случайно забредшая свинья. Въ деревняхъ еще хуже. Въ рабочую пору, когда все взрослое населеніе уходитъ въ поле, въ деревняхъ остаются только пузыри-ребятишки и надзоръ за ними ввряется 8-лтнимъ пестуньямъ, потому что 10-лтняя двочка уже работница и уходитъ тоже въ поле. Очевидно, что вопросъ о надзор за дтьми есть вопросъ боле широкой важности, чмъ простое благотвореніе. Онъ есть вопросъ воспитанія и образованія подростающихъ поколній и подготовленія изъ нихъ будущихъ полезныхъ членовъ общества. Въ этомъ смысл пріюты, какъ благотворительное учрежденіе, являются учрежденіемъ, по прямо отвчающимъ на общественную потребность. Это по мысли. По результату же отвтъ еще неудовлетворительне. Посл 30 лтъ своего существованія пріюты могли вмстить въ себ только 11 тысячь дтей. Но если мы примемъ лишь десятый процентъ населенія для малолтнихъ, что очень мало, и изъ этого числа опять только половину нуждающихся въ пріют, то окажется, что въ Россіи всхъ дтей, нуждающихся въ попеченія и надзор, 3 милліона. Очевидно, что 11,000 — цифра совершенно неотвчающая размрамъ надобности, и что поэтому на пріюты нельзя смотрть даже какъ на средство палліативное.
Вмст съ пріютами для обыкновенныхъ дтей явились у насъ школы для малолтнихъ нищихъ и пріюты для нищихъ. Эти учрежденія совершенно еще новыя, едва зародившіяся, но тмъ не мене совершенно уже допускающія возможность глядть на ихъ будущее. Т люди, кому приходится лечить общественныя язвы путемъ благотворительности, смотрятъ обыкновенно слишкомъ преувеличенно на полезность придумываемыхъ ими учрежденій. Напримръ. въ ‘Одесскомъ Встник’ пишутъ, что благодаря иниціатив г. одесскаго градоначальника имется въ виду проэктъ, долженствующій пресчь зло нищенства въ самомъ корн. Средство это — устройство для малолтнихъ нищихъ при долговомъ отдленіи ремесленной школы, содержимой на счетъ добровольныхъ пожертвованій. Филантропическая сторона мысли, безъ сомннія, заслуживаетъ похвалы, какъ и всякое хорошее чувство. Но хорошими чувствами нельзя лечить общественныхъ золъ, особенно такого громаднаго значенія, какъ нищенство. Сошлюсь снова на опытъ Франціи, о которомъ уже мн случилось говорить въ одной изъ книжекъ ‘Дла’. Со времени Людовика XIV Франція борется съ своими нищими и бродягами, она употребляла мры и карательныя, г. предупредительныя, дйствовала и кротостью, и строгостью, переполняла бродягами и нищими галеры, но позволяла тмъ и другимъ оставлять своихъ общинъ, а бродяги и нищіе и до сихъ поръ составляютъ во Франціи государство въ государств и образуютъ отдльную корпорацію, съ которой ни законъ, ни благотворительность ничего не могутъ подлать.
Конечно, нельзя отрицать того, что если вырвать нищаго ребенка изъ его среды и воспитать его въ иныхъ обстоятельствахъ, то изъ него можетъ выдти иной человкъ. Но здсь является помхой одно маленькое обстоятельство, съ которымъ бороться вовсе не такъ легко, а именно: существующая уже теперь масса нищихъ и постоянное выдленіе изъ общества новыхъ поддонковъ. Изъ статистики нищенства въ харьковской губерніи узнаемъ, что въ 39 благочиніяхъ находится 2.316 нищихъ — это minimum, ибо, по всей вроятности, нкоторые изъ нищихъ не вошли въ списки, Если къ этому числу присоединить 700 человкъ нищихъ въ Харьков, то получится цифра превышающая 3,000, а если взять въ расчетъ, что не вс благочинія доставили затребованныя отъ нихъ свденія, то число туземныхъ нищихъ харьковской губерніи можно считать въ 4,000 человкъ. По расчету .Харьковскихъ губернскихъ вдомостей’ оказывается, что одинъ нищій приходится на 320 человкъ. Допустимъ даже, что одинъ на 500, то для всей Россіи получится 124,000 человкъ, живущихъ попрошайствомъ и являющихся не только матеріальной, но и нравственной язвой общества. Можетъ быть, общая цифра, мною выведенная, не покажется читателю достаточно грандіозной и конечно цифра 3-хъ или 10 милліоновъ нищихъ производила бы на воображеніе боле подавляющій эффектъ. Но вопросъ слдуетъ ставить нсколько иначе. Если бы Россія произвола только 12,000 нищихъ, то было бы не мене очевидно, что въ ея соціально-экономическомъ организм есть болзнь, требующая излеченія, и что одной одесской ремесленной школою этой язвы вылечить нельзя. Изъ той же харьковской статистики мы узнаемъ, что число нищихъ но сословіямъ распредляется слдующимъ образомъ: изъ казенныхъ крестьянъ 42%, временно-обязанныхъ 32%, военныхъ поселянъ и солдатъ. 19%. мщанъ и цховыхъ 4%, остальныхъ сословій 3%. Если же взять во вниманіе численность каждаго сословія въ губерніи, то оказывается, что наибольшій процентъ нищихъ выдляется изъ бывшихъ военныхъ поселянъ и лицъ солдатскаго сословія. Нищихъ, страдающихъ физическими недостатками, заставляющими ихъ обращаться за подаяніямъ — калкъ, разслабленныхъ, идіотовъ и пр.— считается только 1/4, остальные 3/4 совершенно здоровы и могутъ снискивать себ пропитаніе трудомъ. Оказывается также, что многіе нищіе — люди состоятельные и боле обезпеченные въ имущественномъ отношеніи, чмъ т, съ кого собираютъ они подаяніе, что значительная часть дйствительныхъ калкъ, занимаясь съ успхомъ какимъ нибудь ремесломъ, попрошайничаютъ только потому, что даровая милостыня и боле прибыльна и легче достается. Эти частности, бросающія нкоторый свтъ на подробности вопроса, указываютъ, что нищенство не есть явленіе, съ которымъ можно бороться благотворительностью, что, съ одной стороны, нищенство есть полная безпомощность, съ другой, наглая эксплуатація, что 124,000 человкъ, создавшіе себ нищенскій промыселъ, составляютъ слишкомъ сильный разсадникъ безнравственности и вопросъ не какой либо мстный или частный, а обще-государственный, разршеніе котораго возможно лишь совокупностью усилій, а не двумя или тремя ремесленными школами. Спеціализированіе его важно лишь въ смысл уясненія всхъ причинъ, создающихъ зло, что же касается до средствъ нротньудйствующихъ, до средствъ, которыя дйствительно въ состояніи положить предлъ злу въ самомъ корн, то, по размру своему, они должны быть обще-государственныя, а по характеру соціально-экономическія. Вставъ на боле широкую точку зрнія, чувствуешь всю мизерность похвалъ, расточаемыхъ благотворителями самимъ себ. Такъ ‘Пермскія губернскія вдомости’ дишутъ, что З-го ноября пермскій такъ называемый нищенскій пріютъ, основанный съ цлью призрнія и воспитанія сиротъ и дтей самыхъ бдныхъ семействъ, праздновалъ свою третью годовщину. По увренію Губернскихъ вдомостей, послдствіемъ этого учрежденія является то, что дти, такъ часто попадавшіяся прежде на улицахъ Перми, просившія на всевозможные заученые тоны милостиню, привыкавшія къ лни, праздности и ко всмъ порокамъ, неразрывно съ ними соединеннымъ, собраны теперь въ одно убжище, въ которомъ имъ даны средства научиться необходимому въ жизни. Подъ наблюденіемъ особыхъ надзирателей и надзирательницъ и при наставленіи священника и другихъ наставниковъ, эти дти получаютъ теперь главныя понятія о религіи, пріобртаютъ необходимыя для жизни знанія и, что главное, пріучаются къ труду, безъ котораго они не могутъ прожить по выход изъ заведенія. Но соотвтствуетъ ли дйствительная практика жизни этимъ теоретическимъ иллюзіямъ Пермскихъ вдомостей? Въ какую семью возвращается нищій ребенокъ изъ пріюта? Какъ дйствуетъ на него эта семья? Дйствительно ли одно знаніе ремесла можетъ заставить трудиться, а знакомство съ главными понятіями религіи предупредить безнравственный образъ жизни? Наконецъ, насколько обобщительно дйствуетъ пермскій пріютъ въ нищихъ всей губерніи? Никакихъ цифръ Вдомости не приводятъ и не даютъ они ни одного точнаго отвта на возникающіе вопросы.
Нкоторымъ изъ читателей переходъ отъ нищихъ къ студентамъ университета покажется, можетъ быть, нсколько рзкимъ. Но вотъ что приходится читать по случаю предстоящаго въ феврал мсяц празднованія пятидесятилтія с.-петербургскаго университета. Императорское человколюбивое общество обратилось черезъ своихъ членовъ какъ къ бывшимъ студентамъ петербургскаго университета, такъ и ко всмъ лицамъ, сочувствующимъ университетскому образованію, съ слдующимъ приглашеніемъ: ‘изъ числа студентовъ императорскаго-с.-петербургскаго университета многіе находятся въ самой крайней бдности, нуждаясь часто въ главнйшихъ потребностяхъ жизни, что, безъ сомннія, пагубно вліяетъ на ихъ здоровье, ихъ успхи въ наукахъ и на самую нравственность. Имя это въ виду, императорское человколюбивое общество въ постоянной заботливости о расширеніи круга благотворительной дятельности своей предположило устроить въ своемъ вдомств, для бднйшихъ студентовъ здшняго университета, безплатную квартиру съ отопленіемъ, освщеніемъ и прислугою, а впослдствіи и со столомъ. Чтобы упрочить дло однажды навсегда необходимъ основной капиталъ, доходъ съ котораго обезпечивалъ бы, по меньшей мр, наемъ квартиры. Дли достиженія этой цли, императорскимъ человколюбивымъ обществомъ открыта подписка на пожертвованія, о которыхъ будетъ впослдствіи распубликовано въ вдомостяхъ. Къ окончательнымъ распоряженіямъ по устройству для студентовъ безплатной квартиры будетъ притуплено не иначе какъ по соглашенію съ начальствомъ университета’.
Если къ этому заявленію человколюбиваго общества присоединить безпрестанно встрчающіяся въ газетахъ извстія о духовныхъ завщаніяхъ богатыхъ людей, оставляющихъ капиталы, на проценты отъ которыхъ должны воспитываться въ нашихъ университетахъ бднйшіе молодые люди, если присоединить къ этому сообщеніе одного врача, указавшаго на безвыходное положеніе студентовъ с.-петербургской медицинской академіи, среди которыхъ бдность служитъ постоянной причиной ‘тифа’, если къ этому присоединить еще и то всмъ извстное явленіе, что бдняки студенты и другая учащаяся молодежь обыкновенно живутъ уроками и истощаютъ свои силы ради куска насущнаго хлба, то положеніе ихъ окажется въ весьма неудовлетворительномъ вид.
Положеніе учащейся молодежи изъ слоя русскаго пролетаріата дйствительно тяжело. Удивляешься той сил, какая существуетъ въ нашей молодежи, сил, заставляющей ее, несмотря на лишенія, упорно добиваться знаній, которыя общаютъ ей въ будущемъ обезпеченный кусокъ хлба. Конечно не одно знаніе ради знанія возбуждаетъ энергію каждаго новаго поколнія, ищущаго обезпеченнаго положенія. Возбуждаетъ эту энергію только надежда на будущее свое обезпеченіе. Люди родились, чтобы жить, и они хотятъ жить. А чтобы жить, нужно пить и сть, а чтобы нить и сть, нужно найти кормящее честное дло. Понятно, почему честная и умная молодежь подвергается всевозможнымъ лишеніямъ, не пугаясь ни смерти отъ нужды, ни прежде временной хилости отъ истощенія силъ, чтобы только встать твердыми ногами на путь къ жизни и жить самостоятельнымъ трудомъ. И здсь единственнымъ спасеніемъ и помощію является частная благотворительность!
Тяжелое матеріальное положеніе учащейся молодежи не обращало на себя вниманія нашихъ статистиковъ, по преимуществу собирающихъ свденія по программ академическаго календаря. Положеніе учащагося русскаго юношества можно только частью угадывать но нкоторымъ отрывочнымъ газетнымъ извстіямъ о пожертвованіяхъ на его воспитаніе и содержаніе нкоторыми жертвователями, желающими сохранить по себ посмертную память добрымъ дломъ. Но если равнодушный читатель неспособенъ обобщить подобные отдльные факты, если онъ неспособенъ по нимъ опредлить русскаго учащагося пролетаріата, то приведенный мною фактъ, какъ полу-оффиціальное заявленіе императорскаго человколюбиваго общества, долженъ указать ему въ всю важность настоящаго вопроса.
Если мы обратимъ вниманіе на воспитательную филантропію провинцій, то встртимъ въ нашихъ гимназіяхъ явленія аналогичныя. Пролетарій-студентъ есть только послдующая форма пролетарія-гимназиста. Для пролетаріевъ-гимназистовъ устраиваются благотворительные концерты и спектакли и поддерживаютъ ихъ частные благотворители. Пролетарій-гимназистъ живетъ бдно и голодно, разстраиваетъ зрніе поздней работой, при мерцающемъ сальномъ огарк, разстраиваетъ здоровье жизнью въ сыромъ неудобномъ помщеніи, разстраиваетъ здоровье невозможностью отдыха отъ классныхъ занятій, ибо вн-классное время онъ употребляетъ на частные уроки, которые почти одни и поддерживаютъ его существованіе. Уже гимназистомъ юноша-пролетарій получаетъ испитой малокровный видъ и глядитъ на уроки, какъ на единственное кормящее его средство. Переходя въ университетъ или медицинскую академію, юноша-пролетарій измняетъ лишь географическое свое положеніе, я не матеріальное. Съ перездомъ въ столицу, послднее даже ухудшается, ибо въ родномъ город были у него связи, знакомство, а въ незнакомой столиц приходится все это найдтл или создать, что вовсе не такъ легко, во-первыхъ, но обилію голодающихъ конкурентовъ и во-вторыхъ, но недостатку рекомендаціи, безъ которой незнакомаго не возьмутъ въ домашніе учителя.
Но и провинціальная, какъ столичная филантропія, не оказываетъ полной помощи всмъ неимущимъ и всмъ, кто набирается въ гимназіи изъ уздныхъ городовъ. А многихъ знаютъ благотворители, а многимъ они помогаютъ, но много еще остается безпомощныхъ, неизвстно какъ и чмъ существующихъ, и чуть не прибгающихъ къ милостин. Допустимъ, что нищенство есть безнравственность, но что у насъ есть гимназисты, просящіе милостиню, ученики разныхъ низшихъ школъ и училищъ, останавливающіе незнакомыхъ людей на улиц, являющіеся въ дома и выпрашивающіе вспомоществованія — это фактъ. Ку, а, конечно, подобные факты не создаются обезпеченностью.
Если отъ воспитывающагося юношества мы перейдемъ выше, то увидимъ, что дятельность филантропіи становится много шире и разнообразне. Оно и понятно, потому что разнообразне сама жизнь, нуждающаяся въ. помощи. Кром приходскихъ попечительства’, созданныхъ у насъ въ 1864 году и имющихъ цлью попеченіе о благоустройств и благосостояніи приходскихъ церквей и ихъ причтовъ въ хозяйственномъ отношеніи, и обязанныхъ заботиться объ устройств первоначальнаго обученія и заниматься длами благотворенія, у насъ существуетъ повсюду множество благотворительныхъ обществъ подъ разными наименованіями. Напримръ, екатеринославское, петербургское, одеское благотворительное общество и т. д. Затмъ разныя общества вспомоществованія, общества милосердія, общества безплатной раздачи хлба, общества для вспомоществованія приказчикамъ, женскія попечительныя общества, попечительные комитеты о нищихъ, дома, милосердія, общества призрнія малолтнихъ, общества доставленія работъ, богадльни, общества доставленія дешевыхъ квартиръ, наконецъ даже общества для погребенія.
Изъ цли учрежденія нкоторыхъ обществъ видне всего размръ и характеръ вызвавшей ихъ общей нужды. Такъ, с. петербургское благотворительное общество, учрежденное въ 1868 году, иметъ цлью снабженіе пищею рабочаго класса и неимущихъ лицъ. Сообразно съ этою цлью въ основаніе круга дятельности общества, полагается: ознакомленіе съ лицами недостаточными, оставшимися безъ работы или отягощенными семействомъ и доставленіе имъ нравственнаго и матеріальнаго пособія. Пріискиваніе вещественныхъ средствъ къ облегченію ихъ участи. Средства къ этому заключаются: въ ходатайств о пріисканіи работы для лицъ, заслуживающихъ покровительства общества., въ ходатайств о призрніи сиротъ, оставшихся безъ всякаго попеченія, въ отпуск хорошей и здоровой пищи для рабочаго класса, обезпеченнаго трудомъ, по дйствительной ея стоимости, а для неимущихъ лицъ за одну ея треть, въ устройств мастерскихъ съ помщеніемъ для рабочихъ: въ доставленіи рабочему классу дешеваго ночлега подъ надзоромъ полиціи, въ отпуск сырыхъ припасовъ изъ складовъ общества но своимъ цнамъ. Изъ итого изложенія цли общества видно, что несмотря на громко провозглашаемое г. Шиповымъ экономическое благополучіе, разливающееся у насъ будто бы повсюду, оказалось необходимымъ явиться въ 1868 году въ Петербург благотворительному обществу, а изъ той цли, какою задалось общество, мы узнаемъ, что въ Петербург есть народъ, желающій работать, по работы неимющій, что есть люди отягченные семействами, которымъ нечего сть, что есть сироты, оставшіеся безъ всякаго попеченія и призрнія, что есть рабочіе, для которыхъ даже смрадные ночлеги оказываются помщеніемъ слишкомъ роскошнымъ и дорогимъ, и для которыхъ поэтому необходимо устроить ночлеги еще боле дешевые.
Въ томъ же Петербург есть общество для безплатной раздачи хлба, которое въ теченіе пяти лтнихъ мсяцовъ роздало 45,000 фунтовъ хлба бднымъ семействамъ Литейной, Песковъ, Петербургской стороны и Колтовской, и выдавшее, кром того, 300 рубсер. на вспоможеніе крестьянамъ, приходящимъ во множеств изъ погорвшихъ окрестныхъ деревень, обнищавшихъ отъ пожара и голода и просившихъ неотступно вспомоществованія. Въ отчет общества говорится, что княгиня Е. Е. Трубецкая вынуждена была даже выдать эти 300 руб., кром хлба, и такую отважность княгини отчетъ считаетъ необходимымъ оправдать какъ какое-то преступное нарушеніе правилъ общества: ‘это распоряженіе, говоритъ отчетъ, совершенно согласно съ духомъ и началами общества не отказывать никому хлбомъ насущнымъ, не стсняясь мстомъ и свойствомъ пособія.’
Кром общества, раздающаго безплатно, въ буквальномъ смысл, насущный хлбъ, есть благотворительное общество, снабжающее бдныхъ пищей за умренную плату, есть общество, дающее дешевыя квартиры, есть общество, снабжающее работой, и, напримръ, мы узнаемъ изъ газетъ, что одно изъ послднихъ обществъ — Петербургское — завело у себя девять швейныхъ машинъ, и интендантское управленіе заказываетъ работницамъ, призрваемымъ обществомъ, работу. Дале, мы узнаемъ, что плата, за каждую работу по 1.2 и 10 к. за штуку, и что, такимъ образомъ, женщины, работая съ 8 часовъ утра до 6 вечера, и имя въ этотъ промежутокъ времени свободныхъ 1 1/2 часа, для обда, заработываютъ среднимъ числомъ по 50 коп. въ сутки. Хотя по дороговизн петербургской жизни, заработокъ итогъ совершенно ничтожный, но шитье толстаго блья дастъ и еще того меньше, именно до 6 руб. въ мсяцъ. Совершенно съ подобнымъ же фактомъ встрчаемся мы и въ Москв. Въ Москв есть общество для поощренія трудолюбія. Названіе неудачное. Подумаешь, что люди намренно не хотятъ трудиться и для возбужденія ихъ дятельности требуются особенныя поощрительныя усилія, тогда какъ въ сущности вопросъ въ томъ, чтобы дать работу тмъ, кто ее не можетъ найти. Московское общество, давая работу бднымъ жительницамъ столицы, продаетъ потомъ ихъ издлія и торговыми оборотами поддерживаетъ свою дятельность, отчисляя кром того изъ частныхъ пожертвованіи сумму на оказаніе вспомоществованія бднымъ труженицамъ. Женщины, работающія въ мастерской общества, пріобртаютъ въ мсяцъ отъ 7 до 15 руб., т. е. тоже, что и петербургскія швеи.
Здсь мы сталкиваемся съ новой стороной вопроса, съ тмъ сознаніемъ, до котораго дошли сами благотворительныя общества. Такъ, тоже московское общество указываетъ, что какъ не изсякаютъ заказы, такъ и не уменьшается число лицъ, являющихся съ просьбою о работ и ищущихъ честнаго труда для прокормленія своихъ семействъ. Иначе сказать: общество само сознается, что бдность, съ которой оно иметъ дло — бездонная, ненаполнимая бочка, и что нужно расширитъ ему кругъ своей дятельности. Совершенно къ подобному же сознанію пришли и петербургскія благотворительныя общества. Членъ общества безплатной раздачи хлба А. Г. Лошкаревъ сдлалъ заявленіе, что въ императорскомъ человколюбивомъ обществ возникло предположеніе о связи и взаимнодйствіи всхъ благотворительныхъ обществъ столицы для успшнйшаго обезпеченія участи всхъ истинно нуждающихся. Ясно, что партизанское, разбросанное дйствіе благотворительныхъ обществъ, желающихъ спеціально противодйствовать тому или другому виду нужды, не достигаетъ своей цли. Ясно, что бдность не изсякаетъ и не искореняется, и что сами благотворительныя общества приходятъ уже къ сознанію, что въ ихъ дятельности нтъ достаточно плодотворной силы. Нужно удивлятся только тому, что нашимъ благотворительнымъ обществамъ подобна я простая мысль пришла лишь въ 1868 году, и не являлась ямъ въ первый день ихъ учрежденія. Конечно, общественное сочувствіе въ Россіи къ бдствующей братіи никогда не оскудвало, какъ выражаются ‘Псковскія губернскія вдомости’ по поводу псковской общины сестеръ милосердія. Конечно, хорошее чувство, возбуждающее въ людяхъ желаніе помочь своимъ ближнимъ, заслуживаетъ похвалы, но къ сожалнію обнаруживаются факты, изъ которыхъ оказывается, что рука благотворенія скоро оскудваетъ. Напримръ, изъ отчета с.-петербургскаго дома милосердія видно, что на постоянные расходы общества нужно въ годъ не меньше 6,000 руб., между тмъ постояннаго дохода получалось донын только 600 руб. въ годъ, жертвуемыхъ Высочайшею покровительницею дома. Остальные же доходы но сборнымъ книжкамъ ежегодно уменьшаются и не представляютъ прочнаго обезпеченія. Убдившись опытомъ, что скудными пожертвованіями своихъ членовъ и посторонними благотворителями, домъ милосердія никакъ не достигнетъ своей цли, совтъ общества предположилъ устраивать лотереи. Въ Одесс та же невозможность разсчитывать на благотворительный сборъ заставила членовъ комитета попеченія о бдныхъ обратиться къ городскому обществу съ заявленіемъ, что каждый приглашается жертвовать 10, 15, 20 коп., не боле, ибо крупныхъ пожертвованій мало, и они никогда не достигаютъ до размра, необходимаго для удовлетворенія нужды. Въ Архангельск попечительное общество о бдныхъ объявило, что, по случаю переполненія возможнаго для дома комплекта призрваемыхъ дтей свыше 100 человкъ, пріемъ въ него дтей прекращается. Общій доходъ екатеринославскаго благотворительнаго комитета за прошлый годъ составлялъ 2686 руб. и въ томъ числ членскіе взносы только 330 руб. Эти факты я привожу какъ боле осязательное доказательство безсилія благотворительности, разсчитывающей на одни пожертвованія. Но пусть читатель обратитъ еще вниманіе и на то, какія усилія употребляются членами обществъ для подогрванія благотворительности, и какъ энергично прибгаютъ эти общества къ лотереямъ, спектаклямъ, баламъ и другимъ общественнымъ удовольствіямъ для пополненія своихъ дефицитовъ. Были бы ненужны эти вспомогательныя средства, если бы дающая рука не изсякала. Ясно, что, по своему существу, благотворительность уже лишилась своей силы и сборы для бдныхъ возможны не прямымъ путемъ, а по преимуществу путемъ общественныхъ удовольствій и такихъ приманокъ, какъ лотереи. Благотворительность осталась благотворительностью лишь по форм. Люди, берущіе лотерейный билетъ или отправляющіеся на благотворительный балъ, спектакль, думаютъ исключительно о своемъ личномъ интерес и о своемъ удовольствіи, а что деньги ихъ уйдутъ на благотворительное дло знаютъ лишь только устроители этихъ общественныхъ удовольствій. И вотъ въ этомъ-то охлажденіи общаго благотворительнаго чувства выражается вяніе новаго духа. Благотворительность изъ былой дйствительной благотворительности, возбуждаемой чувствомъ милосердія къ ближнему, превратилась не больше какъ въ косвенный налогъ. Она, наконецъ, и совсмъ изсякнетъ и будетъ составлять не больше какъ единоличное исключеніе. Неизбжность подобнаго изчезновенія филантропіи не послужитъ однако доказательствомъ закаменлости человческаго чувства, а только доказательствомъ развитія человческаго интеллекта. Благотворительность есть прямое противорчіе началу равноправности и тмъ стремленіямъ къ личной независимости, которыя годъ отъ году развиваются въ западной Европ, и начинаютъ развиваться у насъ. Въ томъ вид, какъ благотворительность существуетъ, они не больше какъ уравнительный пропорціональный налогъ на нкоторыхъ, выражающійся въ форм большаго или меньшаго личнаго произвола, налогъ разсчитанный въ большинств случаевъ на человческую суетность. Признаки новаго принципа уже намтились въ тхъ обществахъ сбереженія, которыя начали у насъ возникать повсюду.
Нсколько лтъ назадъ наше общество было до того еще не развито, что для однихъ ассоціація казалась чмъ-то непостижимымъ и они своего мннія о ней не высказывали, для другихъ она казалась чмъ-то злокозненнымъ и они старались возбудить противъ нея общественное мнніе.
Въ наше время появились уже такіе факты, которыми доказывается несомннность поворота общественнаго мннія въ разсудительномъ направленіи и ассоціація получила уже право гражданства.
Почти въ каждомъ No ‘Сверной Почты’ можно найти утвержденіе устава того или другого общества потребленія. Мы читаемъ уставы общества петербургскаго, московскаго, кишеневскаго, таганрогскаго, лебедянскаго, екатеринославскаго, саратовскаго, полтавскаго, нижегородскаго, астраханскаго, кіевскаго, калужскаго, харьковскаго и другихъ. Очевидно, что общества потребленія стали не только на твердую почву, получили право гражданства, но и стоятъ на пути прогрессивнаго ихъ расширенія. Толчекъ данъ, и сознательно или безсознательно, но экономическое движеніе общества въ новомъ направленіи обозначилось вполн ясно. Противъ фактовъ жизни, а тмъ боле подобнаго прогрессивнаго свойства, разсудительность говорить не позволяетъ. Слдовательно, остается только уяснять ихъ, доводить ихъ до степени общаго сознанія, помогать возможно-всестороннему и полезному, экономически-соціальному ихъ развитію.
Что значитъ появленіе у насъ обществъ потребленія? Значитъ это, что они порождены обстоятельствами, ихъ вызвавшими. А такъ какъ они направлены противъ нужды и голода, то и ясно, что они вызваны голодомъ и нуждой.
Въ тоже время вслдствіе постояннаго характера, который приданъ этимъ обществамъ, необходимо заключить, что они направлены не противъ случайнаго, временнаго, а противъ постояннаго бдствія. А вслдствіе этого мы усматриваемъ въ нихъ элементъ сознанія и самодятельности, указывающихъ на прочное намреніе бороться со зломъ, вызвавшимъ подобное взаимное застрахованіе.
Общества потребленія имютъ исключительно экономическій характеръ. Въ нихъ выражается не та. сила и основная сущность, какую мы видимъ въ экономическихъ мрахъ земства, а сущность какая-то особенная, своеобразная, съ характеромъ какого-то отчаянія. Земство не знаетъ ничего подобнаго обществамъ потребленія и стоитъ вн ихъ. Земство занимается раскладками сборовъ и платежей и регулированіемъ своего имущества. Каждый членъ земства стоитъ на прочномъ и боле или мене незыблемомъ основаніи. Каждый членъ земства есть собственникъ, ибо только собственникъ есть единица земства.
Не то мы видимъ въ обществахъ потребленія. Тамъ совершенно напротивъ: членомъ не тотъ, у кого есть что нибудь, а тотъ, у кого нтъ ничего. Членами обществъ потребленія не т, кому сытно и тепло, а, т, кому голодно и холодно. Членами обществъ потребленія именно т, у кого нтъ никакой прочной осдлости, кто не кинулъ нигд якоря, не пустилъ нигд корней въ почву. Въ этомъ причина, что общества потребленія явились самостоятельнымъ отдльнымъ особнякомъ, неимющимъ никакихъ связей съ земствомъ, чмъ-то ему параллельнымъ, чмъ-то его пополняющимъ. Земство заботится только объ интересахъ членовъ земства, но кто же станетъ заботиться объ интересахъ тхъ, кто къ земству не принадлежитъ? Земство есть слой населенія, обезпеченнаго прочной собственностью, но кто же станетъ думать о пролетаріат, куда ему примкнуть, какого слоя общества, считать ему себя членомъ? И вотъ пролетарій поршилъ, что ему нужно самому позаботиться о своихъ нуждахъ и началъ свои заботы о себ съ учрежденія обществъ потребленія.
Общества потребленія, въ сущности, въ ихъ теперешнемъ вид, не больше, какъ протестъ противъ купеческой эксплуатаціи. Сущность ихъ читатель пойметъ изъ устава любого общества, взятаго на удачу. Возьму для примра хотя калужское общество сбереженія, подъ фирмою ‘Подспорье’, утвержденное однимъ изъ послднихъ, а именно, въ ноябр 1868 года.
Общество это иметъ цлью снабжать своихъ членовъ доброкачественными жизненными припасами и другими товарами, и тмъ доставлять возможность къ сбереженію при покупк необходимыхъ предметовъ потребленія.
Для достиженія этой цли, общество заключаетъ условія съ торговцами и промышленниками о доставк членамъ разныхъ жизненныхъ припасовъ и товаровъ но удешевленнымъ цнамъ, открываетъ собственные магазины, склады и другія торговыя и промышленныя заведенія и пріобртаетъ въ собственность недвижимыя имущества.
Въ члены общества принимаются вс лица безъ различія званія и пола, желающія подчиниться правиламъ устава общества.
Средства общества составляютъ: членскіе взносы за паи и отдляемая ежегодно опредленная часть прибыли отъ оборотовъ общества
Всякій членъ, при поступленіи въ общество, обязанъ пріобрсти, по крайней мр, одинъ пай, цною въ 5 рублей.
Число паевъ для членовъ не ограничено, но правомъ голоса въ общемъ собраніи пользуется только членъ, имющій не мене 10 паевъ.
Членъ можетъ быть исключенъ изъ общества не иначе, какъ по приговору большинства 4/5 наличныхъ голосовъ чрезвычайнаго общаго собранія членовъ, съ подробнымъ указаніемъ причинъ его исключенія. Исключенный членъ можетъ быть принятъ въ общество только по балотировк въ общемъ собраніи простымъ большинствомъ на личныхъ голосовъ. Побудительными причинами къ исключенію членовъ служатъ поступки, клонящіеся ко вреду общества.
Дйствія общества могутъ быть прекращены только по приговору 3/4 всхъ членовъ.
Изъ этого изложенія основной сущности устава калужскаго общества сбереженія видно, что это больше ничего, какъ союзъ людей, взаимно застраховавшихъ себя противъ купеческой дороговизны. Это больше ничего, какъ союзъ потребителей, желающихъ встать въ возможно-независимое отношеніе къ производителямъ. Соціальнаго момента въ этомъ зачатк экономической ассоціаціи еще нтъ, и во всемъ устав мы не находимъ ни одного пункта, указывающаго на возможность послдовательна то развитія изъ него подобнаго момента.
Тмъ не мене, общества сбереженія даже и въ своемъ настоящемъ вид составляютъ замчательный соціально-экономическій признакъ нашей эпохи и не лишены широкаго будущаго, если интеллектъ русскаго пролетарія съуметъ возвыситься до необходимаго для того сознанія.
Но и нтъ никакихъ причинъ сомнваться въ подобной возможности, ибо нетвердость шаговъ всхъ едва возникшихъ нашихъ обществъ потребленія зависитъ отъ неувренности въ средствахъ. А между тмъ, только средства — основной двигатель успха, только средства могутъ дать боле широкій розмахъ мысли и создать разнообразіе цли. Не имя денегъ трудно отваживаться на многое и неразсудительно задаваться стремленіями неосуществимыми. Иной видъ принимаетъ всякое дло, твердо покоющесся на сильномъ капитал. Очевидно, что благоразуміе требовало отъ обществъ потребленія не сочинять пышныхъ программъ и не витать въ сфер отдаленныхъ мечтаній въ ущербъ настоящему. Поэтому приходится только сказать, что общества потребленія начали у насъ свои дйствія съ тою скромною разсудительностью, какую русское общество не привыкло встрчать въ своихъ акціонерныхъ компаніяхъ. Но что блестящій успхъ будетъ сопровождать эти скромныя начинанія, видно уже изъ оправдавшейся возможности сильнаго денежнаго расширенія нкоторыхъ обществъ. А когда явятся деньги, явится и боле широкая дятельность. Напримръ, вотъ что мы знаемъ о петербургскомъ обществ потребителей ‘Бережливость’. Оно учредилось въ 1866 году, а къ концу 1868 года, считалось въ немъ почти 2 тысячи членовъ. Оборотъ общества съ 1-го мая по 1-е сентября 1868 года, т. е. въ теченіи самыхъ неблагопріятныхъ лтнихъ 4-хъ мсяцевъ составлялъ 60,587 руб. Предполагая дальнйшее развитіе длъ въ той же пропорціи, правленіе ожидало оборотъ общества за 1868 годъ въ 200,000 руб. Членамъ общества производился отпускъ изъ лавокъ: мясныхъ, курятныхъ и зеленныхъ, колоніальныхъ и лабазныхъ, чайныхъ магазиновъ, изъ пекарни, пивоваренныхъ заводовъ, виноторговлей, лавокъ мануфактурныхъ товаровъ, суконныхъ и шерстяныхъ товаровъ, исполнялись заказы членовъ по особымъ условіямъ членовъ общества у портныхъ, сапожниковъ, въ магазин женскихъ издлій, у обойщиковъ, въ магазинахъ химической лабораторіи, въ склад аптекарскихъ товаровъ, въ посудной лавк, въ бумажныхъ лавкахъ, въ магазинахъ лампъ и керосину, въ книжныхъ магазинахъ, въ библіотек для чтенія, у переплетчиковъ, въ складахъ табаку, сигаръ и папиросъ, у фотографа, въ магазин лужскаго блья, у литографа, въ склад швейныхъ машинъ, у токаря, въ магазин масляной ваксы, у дровяника. Изъ этого перечня читатель видитъ, что члены общества ‘Бережливость’ не ограничиваютъ взаимную помощь только предметами ближайшей потребности, какъ хлбъ и говядина, но они стараются удешевить себ жизнь во всемъ, такъ что длаютъ сбереженія даже на такомъ ничтожномъ предмет, какъ вакса. Оно такъ и должно быть. Впрочемъ, нашъ вопросъ не въ этомъ. Нашъ вопросъ въ томъ размр успха, какой сопровождаетъ едва учредившееся петербургское общество, которое въ теченіе 2-хъ лтъ, при единовременномъ членскомъ взнос въ 10 рублей, разсчитываетъ уже имть на второй годъ оборотъ въ 200,000 руб. Конечно, оборотный капиталъ еще не есть основной капиталъ, но и два года времени срокъ тоже маленькій. А если обратить вниманіе на то быстрое обогащеніе, которое до сихъ поръ такъ покровительствовало нашему купеческому сословію, то есть полное основаніе полагать, что основной капиталъ общества ‘Бережливость’ достигнетъ того размра, который позволитъ этому обществу расширить программу своихъ дйствій. Если вы, какъ членъ общества, имете право получать по удешевленной цн мясо, хлбъ, зелень, дрова, керосинъ, закупать себ платье, обувь, ваксу и т. д., почему же вамъ, какъ члену того же общества, не пользоваться возможностью боле дешеваго образованія вашихъ дтей, почему обществу не завести своихъ домовъ, гд бы члены могли жить за боле дешевую плату, гд бы для нихъ существовала общественная кухня, гд бы у нихъ была своя библіотека, гд бы каждому члену можно было жить дешево и со всми удобствами матеріальными и умственными, подобно тому, какъ живутъ американцы въ своихъ грандіозныхъ и удивительно организованныхъ гостинницахъ.
Это будущее и, конечно, не близкое, но вопросъ не въ томъ: сегодня или завтра наши общества бережливости усвоятъ себ истинный принципъ ассоціаціи, обезпечивающей безбдную старость споимъ членамъ и воспитаніе ихъ дтямъ. Вопросъ въ томъ только, чтобы общества бережливости воняли, что однимъ противодйствіемъ купеческой эксплуатаціи нельзя ограничить имъ свою дятельность. Взаимное страхованіе должно быть основано на широкой программ обезпеченія противъ всхъ тхъ житейскихъ золъ, съ которыми до сихъ поръ такъ безсильно боролась филантропія и которыхъ ей побдить не удалось.
Но чтобы подобная программа была въ состояніи выясниться во всхъ ея подробностяхъ, требуется не только трудъ, но прежде всего разумный энергическій починъ. Требуются для многихъ мстностей люди особеннаго закала, способные, кром энергіи и личнаго труда, проявить ясность и дальнозоркость мысли, и имть на членовъ общества руководящее вліяніе. Если члены общества будутъ покупать по дешевой цн только говядину, да хлбъ, керосинъ, да ваксу, а. для воспитанія своихъ дтей будутъ выпрашивать средства у филантропическихъ обществъ, то ясно, что общества бережливости явятся чмъ-то незаконченнымъ и неотвчающимъ всестороннимъ образомъ на всестороннія нужды своихъ членовъ. Странно раздлить потребности одного человка до того, чтобы при рожденіи его обращаться за пособіемъ къ одному обществу, для воспитанія къ другому, для боле дешеваго обда къ третьему, ради дешевой квартиры къ четвертому, для обезпеченія своей безпомощной старости къ пятому и, наконецъ, чтобы быть похороненнымъ, записаться въ члены особой похоронной кассы, какая учреждена, наприм., въ город Веро. Разбросанность эта есть очевидный признакъ непослдовательности и слабосилія, невыгодная и въ экономическомъ отношеніи, ибо администрація десяти обществъ будетъ стоить гораздо больше управленія одного общества. Кром того, и самая дятельность одного общества будетъ гораздо разумне и послдовательне, чмъ обществъ спеціальныхъ. Человколюбивое общество уже пришло къ сознанію этой мысли по отношенію къ обществамъ благотворителей, а если благотворительныя общества уступятъ свое мсто обществамъ бережливости, то, очевидно, что и послднимъ придется остановиться на той же мысли.
Постепенное расширеніе программы дйствій возникающихъ у насъ обществъ бережливости не должно представлять особыхъ затрудненій. Есть у насъ учрежденія, существующія даже во всхъ уздныхъ городахъ, которыя могли бы послужить ядромъ для обществъ бережливости того характера, о какомъ говорится въ настоящей стать. Учрежденія эти — наши клубы.
Клубы у насъ возникли не съ экономическою цлью. Они учреждались для развитія общественности, для уничтоженія прежней семейной замкнутости, и разыгрываютъ роль ассамблей Петра перваго. Являясь такимъ образомъ учрежденіемъ великосвтскимъ, они заключаютъ въ себ въ значительной степени элементъ суетности и тщеславія, вносимаго въ нихъ по преимуществу прекраснымъ поломъ. Клубы или, правильне, танцевальныя собранія,— потому-что у насъ настоящихъ англійскихъ клубовъ не существуетъ, — служатъ для нашихъ дамъ выставкой ихъ костюмовъ, а для двицъ — я говорю объ общемъ правил, а не объ исключеніяхъ — ареной для уловленія мужскихъ сердецъ. Такимъ образомъ въ нашихъ собраніяхъ на первомъ план стоятъ свтскія удовольствія и платоническая любовь, т. е. такія несущественности, которыя придаютъ собраніямъ характеръ учрежденій весьма малой общественной полезности. Впрочемъ, я выражаюсь еще слишкомъ мягко. Есть случаи, когда собранія наши являются прямымъ общественнымъ зломъ. Не знаю, повсюду ли существуетъ та вредная сторона, на которую я хочу указать. Но, не желая лукавить, я доложу читателю прямо, что говорю о Вологд. Для пріученія дтей къ общественности, вологодское благородное собраніе устраиваетъ дтскіе вечера. Эти дтскіе вечера — чистая пародія на вечера взрослыхъ. Двухъ-вершковые клопы и пузыри явились завитые и распомаженные въ лайковыхъ перчаткахъ, мальчики 12 лтъ были въ блыхъ жилетахъ и щурили глаза, двочки были наряжены въ тарлатановыя, съ богатой отдлкой, платья, а по обуви, которая, какъ казалось, стоитъ далеко выше искуства вологодскихъ башмачниковъ и которую можно принять за обувь парижскую или варшавскую, уподоблялись балетнымъ танцовщицамъ. Локоны и кудри, по своему изяществу, аромату и воздушности, соотвтствовали вполн всей остальной вншности* Прозрачность нкоторыхъ кудрей была до того велика, что являлось сожалніе, что зачмъ ата бдная дтская головка, для созданія шевелюры приличной густоты, не обрита. Танцующіе дти совершенно подражали большимъ, Съ изящными поклонами они приглашали другъ друга на танцы, съ такими же изящными поклонами они благодарили другъ друга и вообще держали себя съ той свтской порядочностью, что походили больше на собраніе взрослыхъ карликовъ, чмъ на дтей, которымъ пріятне, повидимому, играть въ веревочку, въ кошку и мышку или въ прятки. Въ вид отдльныхъ исключеній, были дти и непохожіе на эту пародію большихъ, но въ цломъ, дтскій вечеръ являлся урокомъ великосвтскости и того суетнаго настроенія мысли и чувствъ, въ которыхъ воспитывать дтей вообще, а тмъ боле дтей чиновниковъ, совершенно неразсудительно.
Что говорилось здсь о дтяхъ, совершенно примняется къ взрослымъ. Мужчины, повидимому, просты, но о дамахъ сказать того нельзя. Семейныя собранія предполагались первоначально запросто, и, какъ говоритъ преданіе, на первые вечера дамы являлись дйствительно въ домашнихъ платьяхъ. Но нарядность начала вытснять постепенно простоту и желаніе нравиться и быть одтой лучше другихъ, къ крайнему огорченію небогатыхъ мужей, явилось для нихъ тягостнымъ расходомъ, а людямъ небогатымъ заперло двери собранія.
Эта суетность составляетъ, конечно, одно изъ сильнйшихъ препятствій къ перемн характера клуба, о которой я хочу говорить. Но препятствіе это, во всякомъ случа, не сильное, ибо если самимъ уставомъ собранія великосвтскій его характеръ будетъ замненъ экономическимъ, то можно надяться, что иная цль заставитъ и прекрасный полъ дйствовать иначе.
И теперь клубъ, о которомъ здсь говорится, иметъ частью экономическій характеръ, только экономичность эта совершенно великосвтская. До собранія во многихъ частныхъ домахъ устраивались вечера съ танцами, а съ учрежденіемъ собраніи вечера эти прекратились и бываютъ лишь въ дни торжественныхъ семейныхъ празднованій.
Если такимъ образомъ клубы должны подвергнуться какъ бы радикальной перемн, то пусть не подумаетъ читатель, что для этого требуется цлая революція. Превращеніе клубовъ въ общества сбереженія потребуетъ только нкоторой перемны въ настроеніи общественнаго интеллекта и въ открытомъ отршеніи отъ ложнаго стыда. Нашъ чиновникъ выросъ тоже на традиціи,— на той традиціи, подкладкой къ которой служило былое помщичье общественное мнніе. Вотъ почему денежный аристократизмъ и желаніе не показаться бдне другихъ являются такимъ сильнымъ рычагомъ въ нашемъ общественномъ поведеніи. Мужчины виноваты у насъ не мене прекраснаго пола и вншняя простота, я скромность лужскаго одянія не служатъ нисколько оправданіемъ ихъ суетнаго міровоззрнія. Каждый отецъ семейства, вслдствіе боле или мене турецко-восточныхъ понятій, считаетъ свой домъ вывской своего личнаго достоинства. Я думаю, и турецкій султанъ не постыдится надть дырявый халатъ, если знаетъ, что его жены и одалиски сіяютъ брилліантами и золотомъ. Тоже самое мы видимъ и въ нашемъ великосвтскомъ доведеніи бдныхъ людей. Даже хуже, ибо отецъ семейства ходитъ пшкомъ, одвается, въ старье, лишь бы скопить нсколько гривенниковъ на тарлатановое платье своей дочери-невст, или на шелковое платье для своей жены.
Конечно, если богатство служитъ мриломъ вншняго достоинства, человка и его общественнаго положенія, то все это иметъ свое оправданіе. Но не объ оправданіи рчь, а о томъ, что экономическія побужденія лежатъ въ основ даже и суетности. Такъ какъ только богатство даетъ каждому человку твердую опору и полную самостоятельность и независимость, то каждому и хочется своею вншнею обстановкою показать людямъ, что онъ стоитъ на этомъ твердомъ незыблемомъ основаніи. Тщеславіе нарядами есть, собственно, тщеславіе обезпеченностью.
Но къ чему намъ обманывать другъ друга. Знаемъ мы очень хорошо, что живемъ жалованьемъ и доходами, убавившимися на половину. Нтъ у васъ денегъ, нтъ ихъ и у меня. Будемъ искренни и откровенны. У всхъ у насъ мало денегъ въ настоящемъ и еще меньше предвидится въ будущемъ. Значитъ, весь нашъ вопросъ сводится къ тому, чтобы жить какъ можно дешевле и не умереть въ старости на улиц.
Наши клубы, конечно, какъ общественно-свтское учрежденіе приносятъ намъ нкоторую пользу. Но прежде чмъ панъ веселиться. нужно быть сытыми. На голодный желудокъ веселость не можетъ быть искренней и роскошное платье, которымъ мы щегольнемъ въ обществ, можетъ разршиться дома сердечнымъ томленіемъ и горючими слезами, вызванными невозможностью заплатить долгъ въ мясную лавку. Значитъ, нимъ прежде всего нужно организовать свою жизнь запросто, не обманывая другъ друга своей мнимой обезпеченностью.
Я не думаю свои мысли предлагать за программу дйствій. Но я думаю, что он могутъ служить для уясненія нкоторыхъ общихъ сторонъ возбуждаемаго мною вопроса. Думается мн поэтому, что для превращенія нашихъ клубовъ или, правильне, чиновничьихъ семейныхъ собраній въ общества бережливости, выработались уже достаточно подготовительные элементы и недостаетъ для этого только почина.
Напримръ, въ Вологд существуетъ чиновное семейное собраніе. Собраніе это уже организовалось въ экономическое цлое. Оно иметъ свою, уже установившуюся, организацію, привыкло относиться общественнымъ образомъ къ своимъ доходамъ и приходамъ, находилось въ обстоятельствахъ, заставлившихъ его измышлять средства для благопріятнаго устроенія своихъ экономическихъ длъ, и вообще иметъ уже навыкъ общественности. Весь вопросъ сводится только, искреннему публичному сознанію въ томъ, что общество должно существовать не для совмстнаго увеселенія, а для совмстной экономіи. Для этого благородному собранію нужно свои балы и семейные вечера поставить на второе мсто, а на первое обоюдную денежную выгоду.
Разсчитанное до сихъ поръ на великосвтское удовольствіе, оно задалось принципомъ не возможнаго сбереженія каждаго изъ своихъ членовъ, а старымъ вымирающимъ началомъ ошибочнаго купеческаго разсчета. Поэтому собраніе является не другомъ своихъ членовъ, а какой-то враждебной, эксплуатирующей ихъ силой. Буфетъ, годичный приходъ котораго равняется 5 л тысячамъ, хлопочетъ о томъ, чтобы продавать все какъ можно дороже, а не какъ можно дешевле, контора собранія, заправляемая хозяйственнымъ старшиной, думаетъ лишь о возвышеніи доходовъ клуба. Поэтому хозяйственное управленіе клуба очень огорчается, если январь мсяцъ выручитъ за карты 128 руб., а февраль только 74 р. 50 к… Разница эта, очень огорчительная въ экономическомъ отношеніи, является чмъ-то роковымъ и неизбжнымъ, ибо не во власти хозяйственнаго старшины заставить членовъ клуба играть больше. Биліардъ тоже даетъ очень скудный доходъ и нельзя придумать ничего, чтобы доходъ этотъ увеличился. Существенную статью доходности могло бы составить увеличенное число членовъ. Въ прошедшемъ году ихъ было 276, что при пяти рублевой плат за право членства составляетъ 1,380 руб. Но извстно, что въ Вологд считается дворянъ потомственныхъ 538 мужчинъ, личныхъ — тоже 538, почетныхъ гражданъ — 51.1, купцовъ — 284, итого 1,871. Вс эти лица, по своему общественному положенію, имли бы право на членство, но членовъ только 276, слдовательно изъ городскаго высшею общества отстранилось отъ собранія 1.595 однихъ мужчинъ, да, вроятно, не меньше и женщинъ.
Предположимъ, что не все вологодское образованное общество могло бы быть разсматриваемо, какъ непремнный участникъ клуба, Но очевидно, что если 1 л тысячи человкъ уклоняются отъ общественнаго собраніи, то значитъ, что основы собранія этого не представляютъ для нихъ никакой выгоды и не обнаруживаютъ въ нихъ магнитности.
Нечего говорить, что почетные граждане и купцы не пожелаютъ быть членами общества бережливости, ибо ихъ экономическій принципъ есть индивидуализмъ. Если мы предположимъ даже, что наибольшая часть потомственнаго дворянства не захочетъ ради традиціи присоединиться къ обществу бережливости, то, во всякомъ случа, уже и теперь изъ чиновниковъ и бднаго дворянства найдется человкъ 800, которые могли бы быть необходимыми и полезными членами клуба, если бы онъ имлъ чисто-экономическій характеръ. Теперь вс доходы клуба: за членскіе билеты, штрафы, маскарады, за гостей, карты, биліардъ составляютъ почти 3 1/2 тысячи. Я при той вроятности на полный комплектъ членовъ, которая приведена выше, одинъ доходъ отъ 800 членскихъ билетовъ составилъ бы 4,000 руб. Очевидно, что средства возможны и общество сбереженія можетъ организоваться въ нчто весьма сильное, если только каждый увидитъ въ томъ свою выгоду. Теперешній клубъ этой выгоды не представляетъ, да и представить ее не можетъ. Если въ немъ можно поужинать гораздо дороже, чмъ дома, то клубный ужинъ является роскошью, а не потребностью. Если рюмка водки дома обходится въ дв копйки, а въ клуб за нее берутъ 5, то очевидно, что пить ложно или только богатымъ, или нсразсчетливымъ. Клубъ долженъ быть именно тмъ хозяйственнымъ учрежденіемъ, которое, благодаря коллективности своего состава, можетъ предлагать пищу и напитки дешевле, чмъ они обходятся дома. Только на этомъ условіи клубъ явится влекущей силой я полезнымъ экономическимъ общественнымъ учрежденіемъ. Истинная задача не въ томъ, чтобы продавать все дорого, потому-что за рюмку водки можно, пожалуй, назначить и цлковый, а задача въ томъ, чтобы продавать все дешево. Въ былые годы, еще во времена откупа, петербургскій нмецкій клубъ изловчился продавать рюмку водки по 3 кои, и прекрасный обдъ изъ 5 блюдъ за 60 коп… Петербургскія греческія кухмистерскія отпускаютъ обдъ изъ 4-хъ блюдъ за 35 к., а въ вологодскомъ клуб самыя дешевыя дв порціи изъ туземной говядины и телятины стоятъ 40 к. Понятно, что такая неумлая хозяйственная организація, основанная на ошибочномъ принцип возможно-высокаго купеческаго процента, дйствуетъ подавляющимъ образомъ на размра, потребленія и такимъ же образомъ подавляетъ и клубный доходъ. Капиталъ обороченный въ годъ сто разъ изъ одного процента даетъ 100%, а обороченный только разъ изъ 100%, хотя дастъ и тже 100%, но дло въ токъ, что богатаго потребителя придется выписать изъ Америки, ибо въ наличности его дома неимется. Эту простую экономическую истину, превосходно уже понятую Петербургомъ и нашими губерніями, прилегающими къ Западной Европ, нужно растолковывать, какъ необычайно-смлую мысль русскому Востоку, живущему еще по традиціи. Кажется, что можетъ быть проще того, что личныя выгоды управляютъ поступками людей, что каждый старается длать то, что ему выгодне, и этой простой истины не въ состояніи еще усвоить у насъ такія общественныя представительства, какъ клубы. Для кого нужны клубы и общественныя собранія? Для общества. Что нужно обществу? Выгода. А между тмъ, вы дйствуете, какъ купецъ-эксплуататоръ, какъ экономическій врагъ того самаго общества, которое само проявляется въ васъ. Непостижимая непослдовательность! Само общество наровитъ снять съ себя послднюю рубашку и затмъ само на себя роищетъ и недовольно, что общественныя удовольствія свои оно продаетъ само себ дорого. Еслибы этотъ основной принципъ выяснился въ полной своей очевидности тмъ, кому общество ввряетъ судьбу своихъ клубовъ и собраній, то, конечно, не было бы труда организовать ихъ на томъ выгодномъ основаніи, какъ существуютъ общества потребленія. Слдовательно, вся задачи въ томъ, чтобы члены клуба и старшины поняли, что. клубъ долженъ существовать для нихъ, какъ источникъ дешевизны, а не какъ источникъ дороговизны. Они боятся убытковъ и трусятъ, что, пожалуй, не изъ чего будетъ заплатить за квартиру и дрова. Но право скучно опровергать въ милліонный разъ эту ошибочную мысль и толковать взрослымъ людямъ азбучныя истины. Оставимъ заграничный опытъ, ибо мы можемъ убждать и своимъ собственнымъ. Посмотрите на петербургское общество ‘Бережливость’. Въ прошломъ году и у него считалось 250 членовъ, а теперь 2,000. Въ прошлый годъ у него мрялись обороты сотнями рублей, а теперь они составляютъ 200,000. Что же, разв имъ другой глины сдланы петербургскіе люди и другіе экономическіе законы даны имъ Господомъ Богомъ? Повсюду проникаются люди мыслью объ удешевленіи своей жизни и только одни общественныя собранія хотятъ остаться чмъ-то напыщеннымъ, средневковымъ, противорчащимъ новому экономическому принципу, заявившему себя повсюду.
Тотъ клубъ, о которомъ я говорю, иметъ въ себ много зачатковъ для выгоднаго общественнаго перерожденія. Онъ хочетъ быть общественнымъ воспитателемъ, онъ хочетъ быть центромъ общежительности, онъ хочетъ смягчать нравы и извлекать людей изъ прежней восточно-русской одичалости. Но самая соціальная сторона клуба заключается въ томъ, что четвертая часть сбора за билеты гостей поступаетъ, въ вид воспитательнаго оборотнаго капитала, въ женскую и мужскую вологодскія гимназіи. Вотъ тотъ соціальный моментъ, до котораго еще наши общества сбереженія не доросли. Но, съ другой стороны, клубъ не доросъ до того, чтобы кормить и поить своихъ членовъ выгодно и превратиться для нихъ въ общества сбереженія.
Стоитъ только клубу задаться этой новой мыслью и вмсто 276 членовъ, которыми онъ располагаетъ теперь, у него явится ихъ 800. Расходы на припасы, составляющіе нынче около 5 тысячъ въ годъ, расширятся до соотвтственнаго размра и каждый членъ будетъ имть возможность пріобртать все необходимое ему для хозяйства изъ кладовой клуба по цн боле выгодной, чмъ настоящая.
Увеселительное значеніе клуба можетъ и остаться, оно даже и лучше. А для большей всесторонности своей полезности клубу было бы необходимо поглотить въ себ и основанное чиновниками ремесленное училище. Въ настоящемъ своемъ вид ремесленное училище нисколько не оправдало своей цли, и именно вслдствіе того ошибочнаго принципа, но которому и клубъ влачитъ свое необезпеченное существованіе. Выгода есть основной двигатель человческихъ побужденій. А быть ученикомъ ремесленнаго училища нтъ ровно никакой выгоды. Въ этомъ училищ существуютъ отдленія: столярное, токарное, переплетное, портняжное и сапожное. Въ первые дшт учрежденія училища, въ каждое его отдленіе записалось не мене 100 человкъ. Въ настоящее же время у столяровъ работаютъ два человка, у портныхъ одинъ, къ токарю набгаетъ случайно человкъ 5—0, да у переплетчика работаетъ, можетъ быть, столько же. Какая же причина такого рзкаго контраста? Причина вовсе не въ охлажденіи перваго восторга, а въ томъ, что въ училищ не существуетъ никакого руководящаго принципа, нтъ системы, нтъ воспитанія, нтъ привлекательности, выгоды. Училище превратилось теперь въ ремесленное заведеніе и, напримръ, его портняжное отдленіе, въ которомъ работаетъ человкъ 10 взрослыхъ портныхъ по найму, очень гордится тмъ, что выручаетъ въ мсяцъ рублей 150 доходу. Да вдь этотъ доходъ долженъ служить не предметомъ гордости, а предметомъ посрамленія. Что удивительнаго въ томъ, если, посадивъ въ каждое отдленіе ремесленниковъ по найму, у васъ выйдетъ большая, всепоглощающая мастерская. Но гд же будетъ тогда ремесленное училище, гд же будетъ ваше общаніе дать дтямъ бдныхъ родителей возможность изучить ремесла?
Если клубъ захочетъ превратиться въ общество бережливости, не лишаясь своего теперешняго общественнаго характера, если онъ заведетъ у себя склады и лавки для продажи по дешевой цн припасовъ своимъ членамъ, если онъ устроитъ для себя кухню, которая могла бы снабжать членовъ общества дешевымъ обдомъ и ужиномъ, если клубъ будетъ ежедневно открытымъ учрежденіемъ, гд члены его будутъ имть удобный и выгодный пріютъ въ свои свободныя минуты, гд они найдутъ газеты, журналы и книги для чтенія, гд по вечерамъ можно, пожалуй, и поиграть въ карты, а иногда и потанцовать запросто, то, конечно, ремесленное училище, основанное тми же самыми чиновниками, должно войти въ его составъ, и въ этомъ случа оно, пожалуй, можетъ быть учрежденіемъ смшаннымъ, т. е. ремесленнымъ училищемъ, гд бы учились дти чиновниковъ ремесламъ, и ремесленнымъ заведеніемъ, гд бы взрослые рабочіе исполняли, по возможно-выгодной цн, заказы членовъ. Конечно, слдуетъ желать, чтобы при этомъ работающіе ремесленники были тоже членами и чтобы имъ былъ разсчетъ держать себя возможно выгоднымъ и для себя и для общества образомъ, чего въ настоящее время не замчается.
Клубъ, превратившійся въ общество бережливости, могъ бы составить, такимъ образомъ, очень разностороннюю и прочную ассоціацію. Онъ могъ бы сдлаться экономическимъ центромъ мстнаго чиновнаго пролетаріата. Онъ могъ бы явиться учрежденіемъ матеріально-обезпечивающимъ и воспитаніе, дтей своихъ членовъ. Ремесленное училище учитъ же теперь дтей. Оно учило бы и тогда. Клубъ отдляетъ же извстную сумму въ пользу гимназій. Тогда же онъ могъ бы не только длать это, но буквально давать средства всмъ нуждающимся дтямъ членовъ ассоціаціи для обученія въ гимназіи и въ высшихъ заведеніяхъ. Клубъ явился бы, такимъ образомъ, полной экономической организаціей мстнаго пролетарія и для дятельности благотворительныхъ обществъ не было бы уже нищи. И теперь члены клубовъ отдаютъ не малую долю въ разные благотворительные фонды, а тогда бы благотворительные вклады,— и что важно, уже не благотворительнаго характера,— потекли бы къ другому, боле врному соціальному источнику.
Мысль эта кажется въ основаніи безошибочна, а по возможности своего практическаго осуществленія тоже нетрудна и немногосложна. Но главная сила ея справедливости заключается въ томъ, что подобный путь неизбженъ, ибо нашему пролетарію нтъ иного спасенія, кром самодятельнаго освобожденія отъ нужды. У земства свои заботы, русская новая буржуазія устраиваетъ общества для содйствія своей промышленности и торговл. Она хлопочетъ о выгодномъ для себя тариф, а о чиновномъ пролетаріат вовсе не думаетъ, хотя очень не прочь завербовать его къ себ въ рабочіе и для этого готова даже давать ему воспитаніе въ технологическомъ институт на свой счетъ.
Кто же станетъ думать о пролетарій, если онъ не членъ земства, не членъ общества капиталистовъ и если, живя оторваннымъ ломтемъ, ему приходится искать спасенія лишь въ собственныхъ силахъ? Силы его. конечно, не велики, и ему нужна поддержка. Но если до сихъ поръ онъ не встртилъ противодйствія своимъ стремленіямъ, если общества сбереженія получили уже у насъ права гражданства, то есть полное основаніе думать, что т, кто можетъ содйствовать успху начинаній пролетарія въ сей моментъ, когда вопросъ экономическаго быта Россіи снова подвергается тщательному разсмотрнію, сознаютъ ясно, насколько общее благополучіе Россіи невозможно безъ обезпеченія судьбы и безъ содйствія соотвтственными постановленіями стремленіямъ и начинаніямъ этого новаго и только нын, посл освобожденія крестьянъ, выступившаго новаго элемента русскаго общества. У насъ постоянно заявлялась мысль о томъ, что для полнаго экономическаго развитія не достаетъ у насъ средняго или, точне, третьяго сословія. Теперь кажется сожалть объ этомъ нечего: оно на лицо. А если въ третьемъ сословіи думали видть источникъ интеллектуальной силы Россіи, то будетъ вовсе непослдовательно оставить его на произволъ личной борьбы съ нуждой, не протянувъ ему руки помощи законодательнымъ содйствіемъ.