Сидоркино дело, Аверкиев Дмитрий Васильевич, Год: 1879 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 47 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

ДРАМЫ

ТОМЪ ТРЕТІЙ

СМЕРТЬ МЕССАЛИНЫ.— СИДОРКИНО ДЛО.— ТРОГИРСКІЙ ВОЕВОДА.— СТОЛИЧНЫЙ СЛЕТОКЪ.— ТЕОФАНО.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВ0РИНА
1906

СИДОРКИНО ДЛО

КОМЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Мартюхинъ, Петръ Яковлевичъ, богатый бояринъ.

Сидорка, его пятиюродный племянникъ.

Мшецкій, Матвй Павловичъ, стольникъ.

Павлюкъ, его сынъ.

Подьячій.

Наплечный мастеръ [портной].

Поспловъ, Аксенъ, Левонтьевъ, едоръ, потшные государей цесаревичей.

Чистой, Андрей.

Истопникъ дворцовый.

Еще человка три ребятъ потшныхъ.

Мартюхина, Арина Михайловна, Петрова жена.

Лиза, дочь ея.

Лизина бабка, Аринина мать.

Настасья, ея внучатная племянница.

едорка, снная.

Мартьяновна, ключница.

Дйствіе въ Москв и Мартюхинской подмосковной, при цар еодор Алексевич.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Площадка Постельнаго крыльца.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Поспловъ, Левонтьевъ, Чистой и другіе потшные, позвывая, словно мухи мореныя но площадк слоняются. Левонтьевъ и Чистой вмст бродятъ и потомъ съ Поспловымъ сталкиваются. У крыльца въ виду зрителей спитъ Подъячій, подложивъ подъ голову длинный и узкій синій мшокъ въ какихъ бумаги носили. Вскор Павлюкъ*).
*) Потшные, родъ ныншнихъ пажей, народъ молодой, а потому ихъ роли съ великимъ удобствомъ могутъ быть поручены артисткамъ. Вс дйствующіе мущины въ короткихъ кафтанахъ. Павлюкъ въ польскомъ гусарскомъ. Вс безъ оружія.

ПОСПЛОВЪ [звая во весь ротъ].

И скука же!

ЛЕВОНТЬЕВЪ.

Скучища.

ПОСПЛОВЪ [снявъ шапку, машетъ ею себ въ лицо].

И жара опять.

ЛЕВОНТЬЕВЪ.

Жарища-жъ.

ПОСПЛОВЪ.

То ли бы дло въ поход теперь жить, въ Коломенскомъ, аль на Воробьевыхъ. Залзъ бы въ рку по горло, да такъ, ровно бы корова, въ вод и стоялъ.

ЧИСТОЙ.

А ты въ Верхъ шелъ бы да великому государю въ ушко шепнулъ: на Москв молъ, государь, жара стоитъ, а мн-де холопишк твоему, Аксенк Посплову, весьма норовится, коровьимъ обычаемъ въ рку на четверенькахъ вбредя, по гордо въ вод сидть…

ПОСЛДОВЪ.

Ты чего въ разговоръ лзешь? Шелъ бы къ дядюшк своему на поварню жариться.

[Входитъ Павлюкъ].

ЧИСТОЙ.

Что-жъ! не простой онъ поваръ вдь, царскій. Да и не поваръ онъ, а сытнаго дворца стряпчій. Только кушанье готовить охочь. А теб съ отцомъ жрать нечего. Чортъ ты!

[Отворачивается].

ПАВЛЮКЪ [подходя].

Здорово, ребята! Что тутъ длаете?

ЛЕВОНТЬЕВЪ.

А на скуку да жару великому государю челомъ ударить собираемся. Не то Андрюшка съ Аксенкой какъ псы, съ жары взбсясь, перегрызутся.

ПАВЛЮКЪ.

Дло. А Сидоръ Поликарпыча нту тутъ?

ЛЕВОНТЬЕВЪ.

Нту. Съ Кислой княгиней у кареты въ провожатыхъ пошелъ.

ПАВЛЮКЪ.

Жалко.

ПОСПЕЛОВЪ.

Чмъ жалко-то?

ЧИСТОЙ.

А хоть бы тмъ: со скуки мы словно мухи мореныя по площадк слоняемся, а будь онъ тута, потху какую придумавъ, взвеселилъ бы насъ. Ужъ на такое дло Сидоръ Поликарпыча взять!

ПОСПЕЛОВЪ.

Али безъ него и потхи никто выдумать не сможетъ?

ЧИСТОЙ.

Не ты-ль измыслишь?

ПОСПЛОВЪ.

Такую еще, что твоему Сидоръ Поликарпычу во сн не грезилась.

ЧИСТОЙ [къ остальнымъ потшнымъ].

Бги, ребята, скорй! Поспловъ потху выдумать собирается. [Т подбгаютъ, становятся въ кружокъ, Поспловъ, выйдя впередъ, озираетъ всю площадку. Чистой, ему]. Чего-жъ не выдумываешь?

ПОСПЛОВЪ.

Аль выдумалъ. Глянь-ка, ребята, подъячій у крыльца спитъ.

ЛЕВОНТЬЕВЪ.

Точно.

ПОСПЛОВЪ.

Спитъ-то онъ спитъ, только ротъ разиня…

[Многозначительно умолкаетъ].

ВС.

Ну?

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же, Мартюхинъ съ Мшецкимъ*).

*) Мартюхинъ съ бородой, кафтанъ у него пониже колнъ, Мшецкій въ однихъ усахъ, кафтанъ у него повыше колнъ.

МАРТЮХИНЪ.

Эй вы, молодчики безусые, дайте бород дорогу. [Вс сторонятся, Павлюкъ шапку снялъ и отъ другихъ отошелъ]. Чего стоите? Слушать вамъ тутъ нечего. [Потшные лниво отходятъ, онъ, прикрикнувъ]. Вонъ пошли дурачье! [Потшные съ хохотомъ живо разсыпаются]. Такъ какъ же, Матвй Павлычъ, постараешься?

МШЕЦКІЙ.

Ладно ужъ. Только, что теб тотъ Лыковъ сдлалъ?

МАРТЮХИНЪ.

Носъ больно деретъ. Пригнуть его книзу хочу, носо-ть.

МШЕЦКІЙ.

Онъ же князь.

МАРТЮХИНЪ.

Мало что князь! Много ихъ у насъ, князей-те! А главная причина: его отцы-дды у моихъ всегда въ подручныхъ были, и за царскимъ столомъ много ниже сиживали.

МШЕЦКІЙ.

Да мстничества-жъ нтъ теперь.

МАРТЮХИНЪ.

Мало что нтъ!

МШЕЦКІЙ.

И слава Богу надоть сказать.

МАРТЮХИНЪ.

И я слава Богу говорю, что оно, мстничество-то, окаянное и братоненавистное, на вкъ сгибло. А все же Лыковымъ передъ Мартюхиными носа задирать не приходится. И еще скажу, что впредь безъ мстовъ намъ быть велно, то ладно. А что книги разрядныя пожгли, то ладно да не весьма.

МШЕЦКІЙ.

Да въ тхъ же книгахъ вс ваши мста писаны были.

МАРТЮХИНЪ.

Врно. А все-жъ ихъ сжигать не слдъ было. А взять бы да подъ замокъ запереть, да дьяка ихъ сторожить приставить.

МШЕЦКІЙ.

То за чмъ же?

МАРТЮХИНЪ.

А за тмъ: теперь бы я къ дьяку пошелъ, посулъ бы ему хорошій всучилъ чтобъ онъ мн о Лыковыхъ выписочку далъ, вс бы статьи выписалъ.

МШЕЦКІЙ.

А дальше что?

МАРТЮХИНЪ.

А дальше Лыкова къ себ зазвалъ бы да угостилъ его гораздо. А угостивъ, выписочку бы прочелъ: на вотъ молъ теб, кушай да знай свой шестокъ. Понимай дескать что хоть и князь ты, да лыкомъ шитый. [По молчаніи]. Такъ постараешься, Матвй Павлычъ, чтобъ великому государю про Лыкова-то въ ушко шепнули?

МШЕЦКІЙ.

Сказалъ ужъ, Петръ Яковлевичъ, такъ сдлаю. Слово гонору.

МАРТЮХИНЪ.

Ужъ постарайся. А то мн отъ Лыковыхъ фатига великая. Просто сказать, десперація пришла.

МШЕЦКІЙ.

Идемъ-ка въ Верхъ. [Идетъ къ крыльцу].

МАРТЮХИНЪ [слдуя на нимъ].

А о нашемъ-то дл?!.. Аль раздумалъ?

[Оба подымаются по лстниц].

МШЕЦКІЙ.

Ничуть. Да о немъ, чай, и въ Верху, въ сняхъ сидя, толковать можно. Хоть бы при томъ же Лыков.

МАРТЮХИНЪ.

Будь онъ только въ сняхъ, о нашемъ дл нарокомъ кричать стану. Слушай, молъ, борода твоя пасконная, съ кмъ породниться хочу. Надорвусь крича, а ужъ доду его.

ЯВЛЕНІЕ III.

Вс дйствующіе перваго явленія, потомъ Сидорка. Потшные попрежнему начинаютъ по площадк слоняться, только теперь Чистой съ Павлюкомъ ходитъ. Затмъ Левонтьевъ съ Послдовымъ опять сталкиваются. Сидорка входитъ незамтно, какъ вс ужъ вкругъ станутъ, и потомъ сразу выдвигается впередъ. По временамъ, вверху крыльца, появляется истопникъ

ПОСПЛОВЪ.

И жара же!

ЛЕВОНТЬЕВЪ [махая себ шапкой въ лицо].

Жарища.

ПОСПЛОВЪ.

И скука еще.

ЛЕВОНТЬЕВЪ [звая во весь ротъ].

Скучища-жъ.

ПАВЛЮКЪ [подходя къ нимъ].

Что-жь, Поспловъ? Общалъ потху да на попятный.

ЧИСТОЙ [также].

Аль выдумалъ да забылъ опять?

ПОСПЛОВЪ [Павлюку].

Сейчасъ сооружу. [Чистому]. А ты молчи.

ЧИСТОЙ.

Ребята! бги сюда: Поспловъ потху сооружать станетъ. [Вс попрежнему въ кружокъ становятся]. Начинай, что-ль.

ПОСПЛОВЪ [по молчаніи].

Такъ вотъ онъ, ребята, подъячій-то спитъ.

ЧИСТОЙ.

Слыхали ужъ.

ПОСПЛОВЪ [ему].

Отстань, говорю. [По молчаніи]. Спитъ-то онъ спитъ, только ротъ разиня…

[Умолкаетъ какъ выше].

ВС.

Ну?

ПОСПЛОВЪ.

Спитъ-то онъ, говорю, спитъ…

СИДОРКА [выступая впередъ].

Только ротъ разиня.

ПАВЛЮКЪ.

А! Сидоръ Поликарпычъ пришелъ!

[Вс, кром Посплова, повторяя Павлюковы слова, обступаютъ Сидорку].

СИДОРКА [отстраняя потшныхъ].

Да ну васъ! [Посллову]. Сказывай, Аксюшка, дальше.

ПОСПЛОВЪ.

Ты съ чего же выдумалъ меня по-бабьи звать?

СИДОРКА.

Аль я виноватъ что тебя Аксиньей окстили?

ПОСПЛОВЪ.

Анъ врешь: не Аксиньей, Аксномъ.

СИДОРКА.

Полно-ка. Самъ крестный твой мн сказывалъ, что Аксинья ты. А хоть бы и Аксенъ, все-жъ Аксюшка, аль Аксютка выйдетъ, все-жъ тебя по-бабьи звать.

ПОСПЛОВЪ.

Анъ врешь: Аксенка, а не то и весь Аксенъ Гаврилычъ буду.

СИДОРКА.

Этакого имени, Аксена-то, по настоящему и во святцахъ нтъ. Для насмшки даютъ.

ПОСПЛОВЪ.

Анъ врешь: Аксеновъ-то въ году пятеро, а Сидорокъ трое всего.

СИДОРКА.

Ладно ужъ. Ты вотъ лучше про подъячаго досказывай.

ПАВЛЮКЪ.

Потху намъ надъ подьячимъ общалъ.

ЧИСТОЙ.

Лучше-де Сидоръ Поликарпыча сооружу.

СИДОРКА.

И впрямь соорудитъ: на выдумки гораздъ вдь. Ну, Аксинья… то бишь, Аксенъ Гаврилычъ, показывай свое проворство-то.

ПОСПЛОВЪ.

Ужъ и не покажу, думаешь? Ну, ребята, слушай! Спать-то, говорю, подьячій спитъ, только…

ЧИСТОЙ.

Ротъ разиня.

СИДОРКА [ему].

Молчи, Андрюшка. [Посплову]. Дальше-то что-жъ?

ПОСПЛОВЪ [сердито].

А ротъ разиня спитъ. [Хвастливо]. А я говорю: коли тому подьячему ротъ пескомъ набить, что будетъ?

СИДОРКА.

А то, что подьячій, въ Верхъ вбжавъ, на государевъ спросъ отвчать не сможетъ. Тугъ розыскъ, а тамъ указъ: посадить Аксинью на дв недли на хлбъ, на воду.

ЧИСТОЙ.

Ай да Аксинья Гавриловна! Вотъ такъ потха!

ПОТШНЫЕ [съ хохотомъ, на распвъ]

Ай да Аксинья Гавриловна! Вотъ такъ потха!

ПОСПЛОВЪ.

Отстаньте, собаки!.. Ну, эта не хороша, другую придумаю. Слушай, ребята! [Подумавъ]. Теперь если бумажку въ трубочку свертть да подьячему въ носъ ту трубочку всунуть, а съ конца-то ее поджечь. Какъ дымо-ть подъячій въ носъ потянетъ, что будетъ?

СИДОРКА.

А то же, что съ дыму чихнетъ. Тутъ бумажка изъ носу у него выпадетъ да на мшокъ. А мшоко-тъ горть. И опять розыскъ и опять указъ: быть Аксинь весьма батоги битой.

ЧИСТОЙ [и ея нимъ потшные какъ выше].

Ай да Аксинья Гавриловна! Вотъ такъ потха!..

ПОСПЛОВЪ [Сидорк].

А такую-т, чтобъ безъ розыска потха обошлась, самъ выдумывай.

СИДОРКА.

И то выдумаю. И надъ подьячимъ же. [Чистому]. Эй, Андрюшка, бги на поварню живй, да хлбъ выпроси. Только чтобъ хлбъ большой, да въ мшокъ его склади. И сюда волоки. Понялъ? Живй же. [Чистой убгаетъ].

ПАВЛЮКЪ.

Что-жъ ты съ тмъ мшкомъ сдлаешь?

СИДОРКА.

А на мсто синяго подьячему подъ голову подложу.

ПОСПЛОВЪ.

А онъ проснется, вотъ и розыскъ теб…

СИДОРКА.

Не проснется. У кумы былъ.

ПОСПЛОВЪ.

Что-жъ что у кумы?

СИДОРКА.

А пьянъ, значитъ. Всякой-то день онъ мимо кумы въ приказъ бгаетъ. А кума-та, надо сказать, харчевню у него блую держитъ. И заходить-то, говоритъ, не хочу, и винища этого чортова терпть не могу, и сколько разъ, говоритъ, зарокъ давалъ, да и дьякъ же опять въ приказ, говорить, изъ-за этой кумы не разъ меня за вихры таскалъ. А отстать-де никакъ не могу. А все, говоритъ, нога моя правая треклятая. Только, говоритъ, къ харчевн подходить стану, она сейчасъ вправо забирать и начнетъ. А справиться-де никакъ не могу. Ужъ я ее и рукой держу, а она все вправо да вправо бжитъ. Тогда ужъ, говоритъ, справлюсь съ ногой-то какъ передъ кумой стану, да стаканчика два винца хвачу.

ЧИСТОЙ [возвращаясь].

Вотъ онъ хлбъ въ мшк. Добылъ.

СИДОРКА.

Ладно. Иди за мной. [Подходятъ къ подъячему]. А вы, ребята, ни съ мста и чтобъ дыха вашего не слышно было. [Чистому]. Я ему голову подержу, а ты мшокъ вынимай. [Исполняется]. Ладно. Теперь свой съ хлбомъ-то подъ голову ему клади. Такъ вотъ. А синій съ собой волоки. [Отходятъ оба отъ подьячаго]. И ловко-жъ подьячему спать будетъ: на хлбц-то много помягче. А синій сюда вотъ спрячемъ. [Прячетъ по другую сторону крыльца].

ПОСПЕЛОВЪ.

А теперь, Сидоръ Поликарпычъ, взбудить его.

СИДОРКА.

И не думай. Въ куч, ребята, не стой, разбредись. Дверь вонъ отворяется, не подъячаго-ль кликать идутъ. [Потшные расходятся].

ИСТОПНИКЪ [съ крыльца].

А что господа ребятки потшные, подьячаго тутъ не видали ли? Этакой носастый еще.

ПОСПЕЛОВЪ.

А э-вонъ у крыльца храпитъ.

ИСТОПНИКЪ [какъ выше].

Взбудите-ка его. [Потшные съ шумомъ и крикомъ: ‘Вставай, носастый, вставай’, бросаются будить подъячаго, не безъ того чтобъ его ногой толкнуть и ущипнуть].

ПОДЬЯЧІЙ [просыпаясь].

Ой, чертики, ой! Братцы! помогите.

СИДОРКА.

Дьяволъ! очнись: въ Верхъ зовутъ.

ИСТОПНИКЪ [какъ выше].

Ты скоро-ль тамъ? Аль великому государю ждать тебя? [Уходитъ].

ПОДЬЯЧІЙ.

А? что? Государь? Бгу, сейчасъ бгу. [Схвативъ мшокъ, опрометью въ Верхъ бжитъ].

ЛЕВОНТЬЕВЪ.

Что-то теперь будетъ?

СИДОРКА.

А какъ съ Верху сбжитъ, то-то замечется. Если кошк на хвостъ гремушку привсить, не шибче его взбсится.

ПОДЬЯЧІЙ [сверху].

Эй вы, чертенята, мшка моего не видали-ль?

ПОСПЛОВЪ.

Нтъ, старый чортъ, не видали.

ПОДЬЯЧІЙ [спускаясь].

Ты чего тамъ лаешься?

ПОСПЛОВЪ.

А ты какъ смешь насъ, царевичевыхъ потшныхъ, чертенятами лаять. Не бось, ужо челомъ великому государю ударимъ: за честь своего двора вступимся.

ЧИСТОЙ.

Встимо такъ.

ПОДЬЯЧІЙ.

Отдадите мшокъ, что-ль? [Ищетъ въ томъ мст гд спалъ].

СИДОРКА.

Акимъ Простота! Да мшоко-т у тебя же въ рукахъ.

ПОДЬЯЧІЙ.

Синій-то гд? Въ немъ статейные списки кладены.

ЧИСТОЙ.

Ай да подьячій! Мшокъ потерялъ!

ПОТШНЫЕ [хоромъ, на распвъ].

Ай да подьячій! Мшокъ потерялъ!

ПОДЬЯЧІЙ.

Такъ вотъ же вамъ, дьяволятамъ! [Швыряетъ въ нихъ мшкомъ].

ПОСПЕЛОВЪ.

Твори безчинства-те, твори! Нажалуемся ужо.

ПОДЬЯЧІЙ.

Это знать ты мшоко-ть укралъ. [Хочетъ на него броситься, но заслышавъ голосъ Истопника останавливается, Поспловъ тягу далъ].

ИСТОПНИКЪ [съ крыльца].

Да ты скоро? Аль мн на тебя съ кочергой въ походъ идти? [Уходитъ].

ПОДЬЯЧІЙ.

Сейчасъ, сейчасъ бгу. [Сидорк]. Сидоръ Поликарпычъ, хоть ты надо мной, государь, сжалься. Скажи куда дьяволята мшокъ унесли?

СИДОРКА.

Мн почемъ же знать? Я въ провожатыхъ ходилъ, воротился сейчасъ.

ПОДЬЯЧІЙ.

Такъ ты его и стибрилъ знать.

ИСТОПНИКЪ [съ крыльца].

Ты скоро тамъ? И впрямь вдь великій государь гнваться изволитъ. [Уходитъ].

ПОДЬЯЧІЙ.

Охъ, лихо мое, лишенько!.. Сидоръ Поликарпычъ, молебенъ за твое здоровье отслужу…

СИДОРКА.

Къ кум-бъ рже заходилъ, а то на которой сторон заснулъ, и того не помнишь. Вотъ онъ твой мшокъ гд валяется. [Указываетъ. Подьячій бросается мшокъ искать. Въ это время на крыльц показываются Мартюхинъ и Мшецкій и тихо начинаютъ по лстниц сходить, Мшецкій впереди].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же, Мартюхинъ и Мшецкій.

ЧИСТОЙ.

Ай да подьячій! У кумы гулялъ!

ПОТШНЫЕ [какъ выше].

Ай да подьячій! у кумы гулялъ!

ПОДЬЯЧІЙ [махая на нихъ мшкомъ].

Цыть-те вы! [Сидорк]. А ужъ это ты наврно скралъ да подбросилъ.

СИДОРКА.

Гляди у меня, не лайся!

ПОДЬЯЧІЙ.

Самъ у меня гляди. Вс-то вы Мартюшкины плутовствомъ славны. Дядюшка-то твой всмъ вдомо какъ старшую дочку уродливую съ рукъ сбилъ. На смотринахъ-те Хворостинымъ середнюю показалъ, а подъ внецо-ть старшую кривобокую сунулъ.

ИСТОПНИКЪ [съ крыльца].

Ты скоро тамъ? Государь, говорю, гнвается. [Уходитъ].

ПОДЬЯЧІЙ.

Ой бгу, бгу. [Бжитъ и увидвъ сходящаго съ лстницы Мартюхина стрлой мимо его, закрывъ лицо мшкомъ].

МАРТЮХИНЪ [ударивъ его палкой].

Тише ты, чортъ! Съ ногъ собьешь.

МШЕЦКІЙ [сойдя съ крыльца].

Павлюка моего нту здсь?

ПАВЛЮКЪ.

Здсь, тятенька.

МШЕЦКІЙ.

Ходъ за мной. [Идутъ оба].

МАРТЮХИНЪ [вслдъ ему].

Матвй Павлычъ! такъ задешь нынче, что-ль?

МШЕЦКІЙ [останавливаясь].

Заду, Петръ Яковлевичъ, безпремнно заду.

[Дальше съ сыномъ идетъ].

МАРТЮХИНЪ [какъ выше].

И рядную нынче-же напишемъ?

МШЕЦКІЙ [какъ выше].

Нынче же.

[Ушелъ съ сыномъ].

МАРТЮХИНЪ [потшнымъ].

А вы опять мои рчи подслушивать. [Потшные идутъ тихо и озираясь, съ ропотомъ]. Вотъ я васъ, щенята.

ПОСПЛОВЪ.

А коль мы щенята, вотъ теб, старый песъ!

[Быстро подбжалъ въ Мартюхину и ему носъ показалъ, затмъ вс потшные съ хохотомъ убгаютъ].

ЯВЛЕНІЕ V.

Мартюхинъ, Оидорка.

МАРТЮХИНЪ.

Ахъ, ты! [Хочетъ за Поспловымъ броситься, но тотъ уже далеко]. Ты, Сидорка, куда? Ко мн иди.

СИДОРКА [подходя].

Что, дяденька, прикажешь?

МАРТЮХИНЪ.

Ругать тебя буду.

СИДОРКА [невинно].

Аль провинился чмъ?

МАРТЮХИНЪ.

Не знаешь, небось?

СИДОРКА.

Не могу, дяденька, знать.

МАРТЮХИНЪ.

А съ подьячимъ не ты лаялся?

СИДОРКА.

Никакъ нтъ, дяденька.

МАРТЮХИНЪ.

Кто же?

СИДОРКА.

Поспловъ Аксенка потху затялъ. Каковъ озорникъ, самъ видлъ. А тутъ къ нему потшные и пристали.

МАРТЮХИНЪ.

А ты потшный что-ль?

СИДОРКА.

Никакъ нтъ, дяденька.

МАРТЮХИНЪ.

Кто же ты?

СИДОРКА.

Самъ, дяденька, знаешь.

МАРТЮХИНЪ.

Говори, коли спрашиваю.

СИДОРКА.

Царицына чина сынъ боярскій, да твой, дяденька, племянникъ еще.

МАРТЮХИНЪ.

Такъ чего-жъ ты съ дворской межотой знаешься? а? Этакой болванъ да съ мальчишками связался! Истинно, чортъ съ младенцами.

СИДОРКА.

Я тутъ, дяденька, не при чемъ! Случаемъ подошелъ. Съ Кислой княгиней въ провожатыхъ ходилъ.

МАРТЮХИНЪ.

Я теб такую Кислую княгиню задамъ, что не вспомнишься! Съ чего-жъ тебя подъячій-то лаялъ?

СИДОРКА.

Не меня онъ, дяденька: Аксенку Посплова.

МАРТЮХИНЪ.

А съ чего-жъ онъ Мартюхиныхъ всякими неподобными словами обзывалъ?

СИДОРКА.

Не слышалъ, дяденька, какъ Богъ святъ, никакой его на Мартюхиныхъ лай не слышалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Какъ же ты не слышать-то смогъ, когда возл него стоялъ?

СИДОРКА.

А я, дяденька, во вс глаза на тебя глядлъ, какъ ты, дяденька, съ крыльца сходилъ.

МАРТЮХИНЪ.

Охъ ужъ ты мн! Гд только пакость какая — ‘Сидоркино дло’, говори. И, слышь ты! эти мои слова запомни…

СИДОРКА.

Буду, дяденька, помнить, ей-Богу, буду.

МАРТЮХИНЪ.

Какъ же ты ихъ помнить будешь, коль я ихъ еще и не выговорилъ?

СИДОРКА.

А выговоришь, дяденька, я сейчасъ ихъ тутъ, дяденька, и запомню.

МАРТЮХИНЪ.

Такъ помни же: только изъ-за этого подьячаго словъ дло у насъ съ Мшецкимъ разойдется и дочка моя Лизавета за его сынишка замужъ не выйдетъ,— въ гробъ вколочу тебя. Ты на то не надйся, что въ племянникахъ у меня живешь. Хоть Мартюхинъ ты, да пятиюродный мн: жалть не стану. Со двора сбить велю. Межъ чужихъ-те дворовъ слоняясь, съ голоду поколешь тогда. Да еще помни: попрошу, такъ тебя и изъ дтей боярскихъ вонъ выпишутъ. Куда тогда днешься? а? Ну, вотъ эти самыя мои слова и помни.

[Уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ VI.

СИДОРКА [одинъ].

Вотъ-такъ задача! Вотъ-такъ влетлъ! ровно вокругъ шеи петлю накинули… Да, нтъ! чего я!.. Станетъ Мшецкій подьячему врить!.. И петли-то у меня вокругъ шеи никакой же нтъ, разв-разв веревку на меня вить стали… а ужъ подъячій попадись только мн!..

ЯВЛЕНІЕ VII.

Сидорка, Павлюкъ.

ПАВЛЮКЪ.

Сидорушка, ты это?

СИДОРКА.

Теб еще чего?

ПАВЛЮКЪ [растерянно].

Слышалъ? а? слышалъ?

СИДОРКА.

О чемъ-такомъ? Что тебя отецъ окрутить собирается?

ПАВЛЮКЪ.

Сейчасъ мн о томъ объявилъ.

СИДОРКА.

А ты ему въ ножки за то поклонился ли?

ПАВЛЮКЪ.

Это за что еще?

СИДОРКА.

Какъ за что! Да богаче моей сестры во всей Москв невсты нтъ. Кликни-ка кличъ, попытайся: молъ нтъ ли охотниковъ на Сидоркиной сестр шестиюродной, на Мартюхиной Лизавет жениться,— вс невсты безъ жениховъ останутся. Чего! вдовцы дряхлые и т на кличъ прибгутъ.

ПАВЛЮКЪ.

А и пусть ихъ бгутъ! Только-бъ у насъ разошлось.

СИДОРКА.

Ань не разойдется.

ПАВЛЮКЪ.

Ань разойдется, говорю.

СИДОРКА.

Почему-жъ такъ?

ПАВЛЮКЪ.

Да ужъ такъ, знаю ужъ я. Ты-то сказывай почему не разойдется-то?

СИДОРКА.

А многія причины есть.

ПАВЛЮКЪ.

Какія такія.

СИДОРКА.

А первое: тятенька твой съ дяденькой моимъ очень ужъ сдружились. А сдружась, породниться захотли. И то сказать: все-то они вмст, а по имени по отчеству другъ дружку долго звать. Петръ Яковличъ да Матвй Павловичъ. А какъ окрутятъ-то тебя: сватъ да сватъ, вотъ и сказъ весь.

ПАВЛЮКЪ.

Этакой вздоръ ты городишь!

СИДОРКА.

Ну, не говори. И еще причинка есть. Оба они въ картишки перекинуться любятъ. Какъ сватами-те станутъ, хоть каждый день въ ламушь играй. И за игрой у нихъ и теперь разговоръ свой есть, а тогда еще ладне пойдетъ.

ПАВЛЮКЪ.

Какой разговоръ еще?

СИДОРКА.

А ты не знаешь? Дяденька-то мой съ бородой ходитъ, а тятенька-то твой скобленый. Вотъ какъ дяденька проиграется, сейчасъ ругаться: ‘Скобленое-де рыло твое, польскій ты обливанецъ, шляхта смоленская, шти-де жаркіе, лто горячее!’ А тятенька твой ему въ отвтъ: ‘Врешь ты, Москва закорузлая! Еще поправославнй твоего буду. И Смоленска порочить не смй, русское строенье Смоленецъ-то, да еще много стар Москвы будетъ’. Вотъ и пошелъ у нихъ разговоръ самый пріятный.

ПАВЛЮКЪ.

Опять же вздоръ.

СИДОРКА.

Ну, не говори. А третья причинка еще важнй. Тятенька-то твой къ цариц въ родню приписался. Пусть злые языки и брешутъ, что и родство молъ въ томъ все, что имена въ виршъ пришлись: ‘онъ-де Мшецкихъ, а она-де Грушецкихъ’. Да лайся, не лайся, а всмъ вдомо что у тятеньки твоего въ Верху рука сильна. Только денегъ-то у него не густо, а у дяденьки моего денегъ куры, братъ, не клюютъ. Какъ сватами-то станутъ: твой-то родней, мой-то мошной всмъ дворомъ вертть станутъ.

ПАВЛЮКЪ [со вздохомъ].

Вотъ это на правду похоже.

СИДОРКА.

Еще бы нтъ! И опять же дяденьк Лыкова князя давно подъсть хочется, да у одного зубъ не хватаетъ. А какъ твой-то поможетъ, тутъ Лыковымъ и славу поютъ.

ПАВЛЮКЪ [сильне еще вздохнулъ].

И это правдой пахнетъ.

СИДОРКА.

Какъ же не правда-то? Ужъ по одному тому, какъ дяденька сейчасъ меня ругалъ, вижу я, что Лизавет Петровн за тобой жить.

ПАВЛЮКЪ.

Ну, пропалъ же я!

СИДОРКА.

Почему-жъ пропалъ?

ПАВЛЮКЪ.

Да потому-жъ… Ты вотъ лучше мн по правд, по истинной скажи, какова у тебя сестра живетъ?

СИДОРКА.

Сестра-та какова? Да всмъ ладна.

ПАВЛЮКЪ.

А еще какая?

СИДОРКА.

Умная да добрая.

ПАВЛЮКЪ.

А изъ себя какова?

СИДОРКА.

И собой пригожа.

ПАВЛЮКЪ.

Врешь ты.

СИДОРКА.

Вру.

ПАВЛЮКЪ.

Ну… такъ скажи-жъ,какова она?

СИДОРКА.

А дура.

ПАВЛЮКЪ.

Ой!..

СИДОРКА.

Злая дурища, привередливая.

ПАВЛЮКЪ.

А собой какова?

СИДОРКА.

Кривобокая, косоглазая да косоротая.

ПАВЛЮКЪ.

Врешь опять.

СИДОРКА.

Я-то вру. А ты-то мн съ чего же не вруешь?… Аль сумннье имешь?

ПАВЛЮКЪ.

Есть тотъ грхъ.

СИДОРКА.

Неужто же подьячему повровалъ? Что онъ съ сердцовъ да съ пьяна налгалъ?

ПАВЛЮКЪ.

И этотъ грхъ есть.

СИДОРКА.

А ты не врь ему.

ПАВЛЮКЪ.

Радъ бы не врить да нехотя врится. Вотъ повидать бы мн ее. Сидорушка, будь другъ, покажи ты мн ее.

СИДОРКА.

А вотъ влзь ко мн въ карманъ, тогда покажу.

ПАВЛЮКЪ.

Какъ же я теб въ карманъ влзу?

СИДОРКА.

А не въ карман какъ я тебя въ теремъ-то къ ней пронесу?

ПАВЛЮКЪ.

Ты въ церковь ее вымани.

СИДОРКА.

Церковь у насъ домовая, и опять же сестры и въ Москв нтъ: у бабки въ подмосковной гоститъ.

ПАВЛЮКЪ.

Ну, коли и церковь домовая, и въ подмосковной гоститъ, знать и впрямь она кривобокая.

СИДОРКА.

И косоротая въ придачу. Да какова ни живетъ, все же теб жена будетъ.

ПАВЛЮКЪ.

Что присталъ: жена да жена!.. Ты вотъ самъ… Да и я-то глупъ, кого просить вздумалъ!.. Ума у тебя на такое дло чтобы сестру мн показать не хватитъ.

СИДОРКА.

У меня ума не хватитъ? Да только захоти я!..

ПАВЛЮКЪ.

И надъ подъячимъ потшиться затялъ, да не сумлъ же! Вс ваши тайности семейныя подьячій выболталъ.

СИДОРКА.

Ты подъячимъ меня не дразни, а то и впрямь сестру теб покажу.

ПАВЛЮКЪ.

Анъ не посмешь.

СИДОРКА.

Посмлъ бы да лихъ дяденьки боюсь, больно ужъ застращалъ меня… А то я теб несмлость-то свою показалъ-бы… Эхъ, да не будь я Сидоркой Мартюхинымъ!.. [Вдругъ умолкаетъ].

ПАВЛЮКЪ.

А ужъ я постараюсь и тятеньку на сумлнье навести. То-то теб отъ дяденьки вздрючка будетъ…

СИДОРКА.

Ой не зли, на бду меня не наговаривай.

ПАВЛЮКЪ.

Голубчикъ, Сидорушка, золотой мой, родненькій. Я всю бду передъ твоимъ дяденькой на себя возьму.

СИДОРКА.

Это что!.. А вотъ ты побожись мн что, оженясь, меня какъ роднаго почитать будешь, да въ люди, какъ я того похочу, меня выведешь?

ПАВЛЮКЪ.

Ей-Богу жъ выведу.

СИДОРКА.

Нтъ, стой. Я тебя въ церковь заведу, а ты мн тамъ предъ образомъ поклянись. Согласенъ ли?

ПАВЛЮКЪ.

Трижды поклянусь.

СИДОРКА [потирая руки].

Ну, Сидорка, пляши теперь. Дльцо твое сдлано. Идемъ же.

ПАВЛЮКЪ.

Какже ты мн ее покажешь?

СИДОРКА.

А вотъ какъ: польскій-то хомутъ я съ тебя сниму да на себя вздну, а тебя въ свой кафтанъ наряжу: тутъ сейчасъ сестренка и объявится.

ПАВЛЮКЪ.

Опять загородилъ!..

СИДОРКА.

Ой, не зли. Съ дядюшки да съ подьячаго сердца моего на себя не поворачивай.

ПАВЛЮКЪ.

Не буду, Сидорушка, золотой мой, не стану. [Обнимаетъ и цлуетъ его].

СИДОРКА.

Чего со мной лижешься, не на мн женишься. Идемъ же, маршъ!

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

У Мартюхиныхъ въ подмосковной.— Садъ.— На второмъ план ягодные и вишневые кусты, въ глубин яблони кругомъ стоятъ. Въ середин, на первомъ план, дубокъ, подъ нимъ скамеечка. Направо качели богатыя.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Лизина бабка на скамеечк подъ дубомъ сидитъ, сбоку у нея жаровня и нсколько тазиковъ, въ чемъ варенье варятъ, бабка, сидя, платкомъ отмахивается и по временамъ вздыхаетъ, входитъ слва Мартьяновна.

БАБКА.

Что, Мартьяновна, снесла варенье-то?

МАРТЬЯНОВНА.

Снесла, государыня. Больше варить вдь не станешь?

БАБКА.

Нту. Устала.

МАРТЬЯНОВНА.

И умно, государыня, длаешь: я и сама, государыня, устала. Такъ прибирать все укажешь? [Беретъ жаровню и тазики].

БАБКА.

Убирай, Мартьяновна.

МАРТЬЯНОВНА.

Не бось, государыня, приберу. А ты со мной пойдешь, али тута посидишь?

БАБКА.

Посижу еще. Варенье варя, инда, Мартьяновна, измокла вся.

МАРТЬЯНОВНА.

Ладно, государыня, сиди себ. Меня самое, государыня, хоть выжми. [Идетъ налво].

БАБКА.

Да Настасью ко мн пошли.

МАРТЬЯНОВНА.

Нечего ее, государыня, посылать: сама вонъ бжитъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Бабка, Настасья.

НАСТАСЬЯ [вбгая слва].

Бабушка! бабушка! Сидорка пріхалъ.

БАБКА.

Какое тамъ ведерко еще?

НАСТАСЬЯ [про себя].

У, тетеря глухая! [Крикомъ]. Сидорка, говорю, пріхалъ.

БАБКА.

Да ты что справа кричишь: вчерась еще сказывала, что правое ухо у меня заложило.

НАСТАСЬЯ [переходя влво отъ бабки, особо].

Десять лтъ какъ заложило.

БАБКА.

Что десять-то лтъ?

НАСТАСЬЯ.

А Сидорка, говорю, пріхалъ. А съ нимъ парень еще молодой, дяденьки Петра Яковлича племянникъ, старшей его сестры сынокъ. Помнишь, что за Чубаровымъ была.

БАБКА.

Экая ты, Настасья, неумлая! Какъ же не помнить-то? Этакая родня близкая, а ты ‘помнишь ли?..’ Что бишь еще-то? Да! десять-то лтъ что?

НАСТАСЬЯ.

А десять лтъ, говорю, не видала его.

БАБКА.

И побол будетъ.

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же, Сидорка, Павлюкъ*).

*) Павлюкъ въ русскомъ, Сидорка въ польскомъ.

СИДОРКА.

Здравствуй, бабушка [цлуетъ ей руку]. Внучка теб привезъ… Помнишь, у Чубаровыхъ двое ихъ сынковъ было: едунька да Петрунька. Такъ вотъ онъ, едунька теб.

БАБКА.

Здравствуй. Гд-жъ ты нашелъ его?

СИДОРКА.

А въ Москву онъ на службу халъ, а я съ Москвы сюда талъ, да жеребецъ у меня расковался. Пока перековывали, на постояломъ разговорился съ нимъ. А я вдь Чубаровъ, говоритъ едунька. Я его и захватилъ съ собой: бабк молъ покажу.

БАБКА.

И умно, Сидорушка, сдлалъ, только какой же онъ едунька-то? едунька до году не дожилъ, померъ.

СИДОРКА.

едунька, бабушка.

БАБКА.

Не спорь со мной. Да вотъ онъ живой стоитъ: хоть его спроси. [Павлюку]. Что-жъ ты съ бабкой не здороваешься? Петрунькой вдь звать?

ПАВЛЮКЪ [цлуя ея руку].

Петрунькой, бабушка.

БАБКА [Сидорк].

А ты споришь. [Тихо разговариваетъ съ Павлюкомъ].

СИДОРКА [особо].

Каковъ Павлюкъ! Бабку подмаслить научился.

БАБКА [отпуская Павлюка].

Ну, и ладно. [Поворачиваясь]. Настасья! А Лизанька гд-жъ?

НАСТАСЬЯ.

А мн почемъ знать? Ты ей волю во всемъ даешь: гд хочетъ тамъ бгаетъ. Съ нея и спрашивай.

БАБКА.

Экая ты, Настасья, не гораздая! Не Москва тутъ, чтобъ ее въ терему держать. Сама я двочкой молоденькой была, у бабки въ деревн гащивала, этакъ же вотъ всюду бгала.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же, Лиза*) [справа].

*) Волосы какъ у Лизы, такъ у Настасьи либо совсмъ по плечамъ распущены, либо спереди только, а сзади въ косы расчесаны. На голов у Лизы шляпа (описаніе см. у Заблина, часть II, стр. 593 и сдд., такъ же и рисунки). Въ рукахъ у нея солнечникъ (зонтикъ, рисунокъ тамъ же).

ЛИЗА.

Вотъ и я пришла. Сидорушка, здравствуй! [Цлуется съ нимъ].

НАСТАСЬЯ [ухвативъ ее за руку и ставя предъ бабкой.,

Нтъ, бабушка, ты на нее погляди: разрядилась-то какъ, глянь-ка и шляпа новая, и солнечникъ новый же въ рукахъ {Всю сцену Лиза отъ бабки справа стоитъ, Настасья слва.}.

ЛИЗА.

Что-жъ что новое! праздникъ вдь нынче, вдовая попадья именинница. Да и просила ужъ больно меня: покажись-де мн, боярышня, въ убор. Я и показалась. Старухъ-то почитать надо. Такъ ли, бабушка, я говорю?

БАБКА.

Такъ, Лизанька, такъ, умница.

НАСТАСЬЯ.

Хоть немножко-то ты ее, бабушка, побрани.

БАБКА.

За что-жъ бранить-то?

НАСТАСЬЯ.

А шляпку испортитъ.

БАБКА.

И Настасьюшка! денегъ у ейнаго отца много: новую купитъ.

НАСТАСЬЯ.

Коль къ попадь въ шляпахъ да съ солнышникомъ бгать станетъ, и отца разоритъ.

ЛИЗА.

Ты-то, Настя, злишься съ чего? Испорчу, теб же поношенное достанется.

БАБКА.

Такъ, Лизанька, такъ: хорошенько ее.

НАСТАСЬЯ.

Ишь ты, бабушка, притворенница какая! Какъ я говорю, такъ ‘правое ухо вчерась заложило’, а какъ Лиза начнетъ, такъ и правое ухо у тебя способное.

БАБКА.

Что-жъ Настасьюшка! коль полегчало.

НАСТАСЬЯ.

Полно-ка, бабушка! вс-то твои хитрости я давно знаю. А ты бы, бабушка, чмъ браниться-то, ее учить, лучше-бъ спросила: гд молъ, внучка, бгала?

ЛИЗА.

И сама скажу: у обдни была.

БАБКА.

Не въ тебя, Настасья, Лиза-то моя: богомольная.

НАСТАСЬЯ.

Перекрестись, бабушка! Да обдни-то давно отошли.

ЛИЗА.

У попадьи еще сидла.

НАСТАСЬЯ.

Бабушка! она вдь у попадьи колдовать учится. Травы по зарямъ собираютъ да сушатъ. Хоть за это побрани ее.

БАБКА.

Полно-ка, Настасья: и языкъ же у тебя! Станетъ попадья,да еще вдовая, колдовству учить!

НАСТАСЬЯ.

Избалуешь ты ее у меня. А посл тетенька Арина Михайловна съ меня же спроситъ.

БАБКА.

Ты-то съ чего пристала ко мн, ругай да ругай. Дремлю я совсмъ. Давно мн передъ обдомъ соснуть пора, сама знаешь… Лизанька, сведи-ка, матушка, бай-бай меня.

[Встаетъ].

НАСТАСЬЯ [подскакивая].

И я, бабушка, свести могу.

БАБКА.

Прочь, грубіянка, пошла.

[Уходитъ опираясь на Лизу].

НАСТАСЬЯ [вслдъ ей].

Балуй внучку-то у меня, балуй: на свою шею набалуешь!

ЯВЛЕНІЕ V.

Настасья, Сидорка, Павлюкъ.

НАСТАСЬЯ [Сидорк].

И всегда вотъ такъ! Лизутка набаламутитъ, а на меня кричатъ.

СИДОРКА [ей].

Ужъ и ты хороша! [Павлюку]. едунька… то-бишь Петрунька ты… Шелъ бы ты по садику побродилъ, велико-ль СЪ яблонь слтье будетъ поглядлъ. [Настась]. ХОЗЯИНъ вдь онъ у насъ.

ПАВЛЮКЪ.

Ладно, Сидорушка, поброжу.

[Отходитъ въ глубь].

СИДОРКА.

Садись-ка, Настасья, рядкомъ да потолкуемъ ладкомъ.

НАСТАСЬЯ.

То-то, ладкомъ! А то накось, я къ нему съ жалобой что обижаютъ молъ меня, а онъ въ отвтъ: ‘ужъ и ты хороша!’

СИДОРКА.

Нешто нтъ? Съ чего ты къ Лиз-то пристала?

НАСТАСЬЯ.

Ты съ нея обносковъ съ мое бы поносилъ да за нее, какъ я же, брани наслушался,— не такъ бы присталъ еще. Волкомъ бы взвылъ, вотъ что.

СИДОРКА.

Да ладно, садись что-ль.

НАСТАСЬЯ.

Стой ты, постой: это что за кафтанъ на теб? Аль жалованный.

СИДОРКА.

Жалованный и есть. Царица пожаловала. Съ Кислой княгиней, какъ ей изъ дворца домой хать, у кареты въ провожатыхъ все хожу, такъ вотъ она у царицы и выпросила.

НАСТАСЬЯ.

Ну, дай ей Богъ здоровья.

СИДОРКА.

И то дай Богъ. Слышь, и вправду облюбовала меня: и дло-т твой и отецъ, говоритъ, у моей кареты въ провожатыхъ хаживали.

НАСТАСЬЯ.

Ой, да сколько-жъ ей лтъ-то?

СИДОРКА.

А Грозному царю ее въ шестыя, въ седьмыя ли невсты прочили, такъ вотъ и сочти. И съ имениннымъ калачомъ къ себ приходить приказала: невсг-де твоей камку подарю.

НАСТАСЬЯ.

Вотъ такъ добрая.

СИДОРКА.

Добрая. Дай ей Господи царство небесное!

НАСТАСЬЯ.

Что ты? Не умерла еще.

СИДОРКА.

Къ моимъ именинамъ умретъ, надо быть. Ну да ладно. Садись-ка. [Садятся на скамь]. Что скажу-то теб! Скоро вдь я теперь на теб женюсь.

НАСТАСЬЯ.

Ой ли? Аль съ дяденькой говорилъ?

СИДОРКА.

Какъ же! Поговоришь ты съ нимъ! Со двора меня вечоръ сбить общалъ.

НАСТАСЬЯ.

Это за что же?

СИДОРКА

А за то же. Всегда-то я у него безъ вины виноватъ хожу. Чуть не по немъ что,— ‘Сидоркино дло’, кричитъ.

НАСТАСЬЯ [пригорюнясь].

Обоимъ-то намъ, Сидорушка, горькое житье. Знать съ того мы съ тобой и слюбились.

СИДОРКА [со вздохомъ].

Знать, Настюшка, что съ того. [Весело]. Ну, да дядюшка шалитъ, не долго ему надо мной бояриться.

НАСТАСЬЯ.

Аль сбжать собираешься?

СИДОРКА.

Просто сказать въ Приказъ служить пойду.

НАСТАСЬЯ.

Въ подъячьи что-ль? Что-жъ, у нихъ денегъ много, скажутъ. Шибко грабятъ.

СИДОРКА.

Я не въ такой гд грабятъ. Я въ Посольскій. Тамъ государево жалованье велико.

НАСТАСЬЯ.

Такъ тебя туда и пустили!

СИДОРКА.

Силомъ вломлюсь. Ты про Мшецкихъ слыхала ли? Цариц родня еще.

НАСТАСЬЯ.

Ну?

СИДОРКА.

Такъ этого самаго Мшецкаго сынъ Павлюкъ пріятель мн. И предъ образомъ заклятье далъ, что безпремнно-де тебя въ Посольскій приказъ записать выхлопочу. А мн бы только туда войти, а тамъ-то я далече пойду. До думнаго дьяка дослужусь!..

НАСТАСЬЯ.

Не высоко ли, Сидорушка, хватилъ?

СИДОРКА.

Врно дослужусь. Потому въ Посольскомъ приказ главное языки знать требовается. А я у блорусца, у шляхтича-то, что у дяденьки жилъ да палаты расписывалъ, по-польски ловко насобачился, да и по-латыни малость. А теперь на Кукуй чуть не ежеденъ бгаю: по-нмецкому учусь. Такъ вотъ оно что, дьячиха ты моя думная!

[Хлопаетъ ее по плечу].

НАСТАСЬЯ.

Хорошо бы, Сидорушка, да лихъ мн не врится. Я такъ чаю: что и на Кукуй-то ты бгаешь чтобъ на нмокъ глазть. Он, скажутъ, безстыжія: при чужихъ и за обдомъ сидятъ, и виномъ напиваются.

СИДОРКА.

Эку бду нашла! Наши-то по теремамъ нешто винцо не потягиваютъ?

НАСТАСЬЯ.

По теремамъ-то, по тайности, лучше: никто, по крайности, не осудитъ… Да ты мн зубъ-те не заговаривай, а на спросъ отвчай: точно-ль для ученья на Кукуй бгаешь?

СИДОРКА.

Эка невра какая! Вотъ какъ женюсь, такъ самое тебя къ нмцамъ въ гости свезу, чтобы сама видла какъ поихнему лопотать стану. Еще, гляди, нмецкое житье теб полюбится.

НАСТАСЬЯ.

Вотъ ужъ не полюбится: я за обдомъ-то поплотнй пость люблю, ужъ такъ-то люблю! А при чужихъ-то у меня кусъ въ горло не пойдетъ.

СИДОРКА.

Привыкнешь. Еще и по-нмецкому тебя выучу. Чтобы въ полномъ аккурат ты у меня думною дьячихой была.

НАСТАСЬЯ.

Что ты! А ну-ка, Сидорушка, сейчасъ поучи. Хоть одно словечушко скажи.

СИДОРКА.

Ладно. Ну, сказывай: Kuess mich.

НАСТАСЬЯ.

Ну, этого въ жисть не скажу.

СИДОРКА.

Почему такъ.

НАСТАСЬЯ.

А потому-жъ: для насмшки говоришь. Только я ‘кусь’ скажу, а ты и кусишь меня.

СИДОРКА.

Дура! Да по-нмецкому-то оно другое совсмъ значитъ. Ну, сказывай, что-ль: Kness mich.

НАСТАСЬЯ [опасливо].

Ну, кусь михъ. [Сидорка обнимаетъ и цлуетъ ее]. Это что еще?

СИДОРКА.

Ты же приказала. Вдь Kuess-то mich — цлуй меня, значитъ.

НАСТАСЬЯ [хвативъ его со всей силы до спин].

Вотъ такъ подкузьмилъ меня.

СИДОРКА [вскочивъ].

Ой тише ты! спину переломишь.

НАСТАСЬЯ.

Не-бось, цлй еще будетъ. [Встала]. Ну да пойду блинчиковъ, которые ты любишь, къ обду спечь прикажу. А то съ этимъ языкомъ нмецкимъ анаемскимъ невсть до чего договориться.

[Идетъ].

СИДОРКА.

А ‘Kuess mich’ не хочешь?

НАСТАСЬЯ [показываетъ ему кулакъ].

А вотъ этого куса не желаешь ли?

[Съ хохотомъ убгаетъ].

ЯВЛЕНІЕ VI.

Сидорка, Павлюкъ.

СИДОРКА [почесывая спину].

Ой да и двка же здоровая!.. А гд-то мой крестничекъ? Звонъ стоитъ… едунька, едунька!.. Петрунька, а Петрунька… Экой шальной! ни на одно имячко не отзывается… Мшецкій!.. Павлюкъ!..

ПАВЛЮКЪ.

Бгу, Сидорушка, бгу!..

СИДОРКА.

Что-жъ ты ни на едуньку, ни на Петруньку не отзываешься?

ПАВЛЮКЪ.

Прости ужъ.

СИДОРКА.

Ты этакъ, чего добраго, сбрехнешь: я молъ не Петрунька, я, молъ Мшецкихъ, Павлюкъ.

ПАВЛЮКЪ.

Не бось, не сдлаю.

СИДОРКА.

Ну, а сестренка каково теб показалася?

ПАВЛЮКЪ.

Ужъ такъ-то, Сидорушка, показалася!

СИДОРКА.

И не врешь? А по-моему ничего въ ней хорошаго нтъ. Этакая-то сухопарая, ровно сухарь поджаристая. То ли дло Настасья-ть моя. Этакая-то здоровая, ровно перепечь какая сдобная.

ПАВЛЮКЪ.

Ладно-ка, не раздражнишь. И хитеръ же ты, Сидорка: знаешь что сердиться мн на тебя нельзя, давай Лизавету Петровну хулить.

СИДОРКА.

Не думалъ хулить, а извстно: кому попъ, кому попадья…

ПАВЛЮКЪ.

Ты вотъ что лучше, удружи ужъ мн въ конецъ.

СИДОРКА.

Чего еще.

ПАВЛЮКЪ.

А дай ты мн съ глазу на глазъ съ ней поговорить.

СИДОРКА.

Съ кмъ? Съ бабушкой что-ль?

ПАВЛЮКЪ.

Нту, съ Лизаветой Петровной.

СИДОРКА.

Отдумай, дружокъ. А вижу я что засиживаться намъ съ тобой здсь нечего: пойдемъ-ка домой собираться.

ЛИЗА [за сценой].

Сидорушка! здсь ты?

СИДОРКА.

Здся, сестрица!

ЯВЛЕНІЕ VII.

Т же, Лиза слва.

ЛИЗА [Сидорк входя].

Иди-ка, прикащикъ тебя тамъ спрашиваетъ: какой ему отъ тятеньки приказъ будетъ?

СИДОРКА.

Ладно. Идемъ, Петрунька, что-ль?

ЛИЗА.

Его-то зачмъ же съ собой берешь?

СИДОРКА.

А куда-жъ я его дну?

ЛИЗА.

А со мной оставь. Мн поговорить съ нимъ хочется.

СИДОРКА.

Ужъ и не знаю, право.

ЛИЗА.

Чего не знаешь? Ступай-ка. [Павлюку]. Ты со мною, братецъ, не останешься ли?

ПАВЛЮКЪ.

И съ радостью, сестрица.

СИДОРКА [Павлюку].

Имъ оставайся тугъ. [Уходя самъ съ собой]. Вотъ и не виноватъ я, и сама она его оставила, а узнай-ка дяденька: ‘Сидоркино дло!’ закричитъ.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Лиза, Павлюкъ. Нкоторое время они молча стоятъ, исподлобья другъ на дружку поглядывая, Лива едва отъ смху удерживается.

ЛИЗА.

Ну, здравствуй, братецъ.

ПАВЛЮКЪ.

Здравствуй, сестрица.

ЛИЗА.

Да нешто такъ съ сестрами здороваются? Близкіе вдь мы, двоюродные.

ПАВЛЮКЪ.

Точно.

ЛИЗА.

Ну, такъ что-жъ ты? Здоровайся!

ПАВЛЮКЪ.

Да какъ же?

ЛИЗА.

Экой дурашный какой. А вотъ какъ! [Подходитъ и цлуетъ его]. Ну, вижу я, какъ маленькимъ ты михрюткой былъ, такимъ и по сейчасъ остался.

ПАВЛЮКЪ.

А ты меня нешто маленькимъ помнишь?

ЛИЗА.

Какъ же не помнить-то? Мн, слава Богу, седьмой ужъ годъ шелъ какъ тебенька, Анна Яковлевна покойница, тебя изъ Козлова привозила. Этакой ты смтной былъ, смшнй теперешняго!

ПАВЛЮКЪ.

А что-жъ я?

ЛИЗА.

А какъ ввели тебя въ горницу, ты первымъ дломъ въ уголъ бжать. Да такъ вотъ [подбгаетъ къ качельному столбу и показываетъ какъ, тоже и ниже] носомъ въ стну уперся, ото всхъ отворотясь, да и давай пальцемъ по стн водить. Вотъ такъ, помочишь палецъ во рту-то, да и водишь.

ПАВЛЮКЪ.

И не помню я!

ЛИЗА.

Гд жъ теб помнить-то: стыдно. А помнишь ли что я съ тобою тогда сдлала?

ПАВЛЮКЪ.

И того, сестрица, не помню.

ЛИЗА.

А ужъ смху-то что было! Растормошила я тебя, съ собой увела, а двчонкой я хитрая-прехитрая была. Сейчасъ тебя въ сни холодныя выманила. А тамъ у насъ ручка въ дверяхъ была новая, мдная, большая такая, ровно яблоко боровинка огромное. Ты такихъ-то отродясь не видывалъ: ‘это молъ что?’ спрашиваешь. А я въ отвтъ: ‘яблочко московское, не хочешь ли отвдать молъ? Только ихъ у насъ не кушаютъ, а лижутъ: сладкое такое, если полизать’. А на двор-то морозъ былъ, ручка-то нахолодала страсть. Ты съ дуру и лизни ее, а я какъ крикну: ‘тятенька идетъ’. Ты языко-ть дернулъ, до крови оборвалъ. И дразнили жъ тебя. Ха, ха, ха!

ПАВЛЮКЪ.

Про это мн маменька сказывала.

ЛИЗА.

Ужъ этого и забыть нельзя! Да что жъ мы такъ-то стоимъ. Семъ-ка я на качели сяду, а ты покачай меня. Только легонечко, будто ребеночка въ зыбк поколыхивай. [Что сказано, то исполняется]. Такъ-то веселй разговаривать. Да что жъ ты молчишь? Все я да я, и ты проговори что-нибудь.

ПАВЛЮКЪ.

Ужъ не знаю, сестрица, о чемъ спросить тебя.

ЛИЗА.

А ты видно спрашивать любишь? Вотъ Сидорушка, тотъ не любитъ. А всегда: ‘ты, говоритъ, меня спрашивай, а я отвчать буду’. Ну, спрашивай же. [Нетерпливо].. Аль не надумался?

ПАВЛЮКЪ.

Нту, сестрица, надумался… Что это Настя дразнила тебя будто у попадьи колдовству учишься?

ЛИЗА.

А ты думаешь и въ правду? Глупенькій!

ПАВЛЮКЪ.

Нту. А къ чему теб съ нею по зарямъ травы собирать?

ЛИЗА [съ жаромъ].

А я вотъ что скажу теб: попадья-то у насъ дошлая, всякой травы силу знаетъ. Отъ батюшки своего покойнаго научилася, а того ужъ и не знаю кто выучилъ. Всякую-то она травку и цвтикъ знаетъ, и которая отъ чего лчить. И для себя она собираетъ, и въ Аптекарскій Приказъ носитъ, тамъ ей деньги платятъ. Скажутъ ей: ты вотъ такой-то травы аль цвту принеси намъ, дорого дадимъ. Она и найдетъ, только безпремнно спроситъ, отъ чего эта трава пользуетъ. И запишетъ для памяти. Вотъ она какая.

ПАВЛЮКЪ.

А теб-то травы зачмъ разбирать?

ЛИЗА.

Какъ зачмъ? А замужъ пойду: мужъ аль ребенокъ, не дай Богъ, расхвораются, я ихъ тутъ сейчасъ и вылчу. Я многихъ ужъ травъ силу знаю.

ПАВЛЮКЪ.

А приворотнаго зелья не находила?

ЛИЗА.

Вотъ такъ сморозилъ! да такого зелья, чай, и вовсе нтъ. Попадья говоритъ что нтъ, а и было бы такъ грхъ. Ты поумнй что спрашивай.

ПАВЛЮКЪ.

А грамот знаешь ли?

ЛИЗА.

Нту. Тятенька хотлъ учить, да маменька не приказала. Не къ чему молъ двушк грамота-та.

ПАВЛЮКЪ.

А вотъ дтей лчить собираешься, а тутъ бы ихъ сама учить стала.

ЛИЗА.

Ишь ты, глупый, глупый, а умное словечко сказалъ. Безпремнно завтра же у попадьи учиться начну: она ужъ такая, до всего дошлая. Живо выучитъ.

ПАВЛЮКЪ.

Вотъ ты все о дтяхъ заботишься, а о суженомъ думаешь ли?

ЛИЗА.

Чего мн о немъ думать! Не мое то дло, тятенькино.

ПАВЛЮКЪ.

А повидть его не желала бы?

ЛИЗА.

На смотринахъ погляжу.

ПАВЛЮКЪ.

А не хорошъ будетъ, что тогда?

ЛИЗА.

Зачмъ не хорошъ? Тятенька дурнаго не выберетъ.

ПАВЛЮКЪ.

Ну, а выберетъ?

ЛИЗА.

А случится такой грхъ,— ‘не пойду’, скажу.

ПАВЛЮКЪ.

А неволить станетъ.

ЛИЗА.

Не станетъ. Я тятеньки не боюсь и маменьки тоже. Я божевольная: что хочу, то въ дом и длаю. Всми верчу.

ПАВЛЮКЪ.

А можетъ и покажется теб, да дурной выйдетъ.

ЛИЗА.

Экой неотвязный какой! Аль ты про суженаго не слыхалъ? Его конемъ не объдешь. Ужъ коли суженый, ничего не подлаешь. Божій судъ значитъ. И за худымъ проживешь, терпть надо.

ПАВЛЮКЪ.

А за такого, какъ я, пошла бы?

ЛИЗА.

Ну-ка, отойди. Дай на тебя поглядть. [Тотъ отходитъ, она смотритъ]. Ничего, пошла бы.

ПАВЛЮКЪ.

И съ радостью?

ЛИЗА.

Радости большой не вижу. А пошла бы. Разв въ томъ радость, что простенькій.

ПАВЛЮКЪ.

Въ чемъ же тутъ радость-та?

ЛИЗА.

А сама я умная, такъ мн мужа чтобъ очень умнаго не надо. Еще мудрить надо мной станетъ.

ПАВЛЮКЪ.

А знаешь, сестрица, мн даже за обиду стало: все-то я у тебя простенькій да глупенькій.

ЛИЗА.

А неправда нешто? Самъ скажи: ну, съ чего ты обо всемъ меня разспрашиваешь? Безъ толку вдь, такъ, языкомъ лишь болтаешь.

ПАВЛЮКЪ.

А можетъ и съ толкомъ я. Можетъ и не тотъ я, кмъ сказываюсь. Можетъ и не братецъ твой.

ЛИЗА [соскакивая съ качелей и отбгая].

Ой, не пугай ты меня. [Прячется за столбъ].

ПАВЛЮКЪ.

У! Трусиха же ты, сестрица. То все хвалилася, что ‘ни тятеньки и никого я не боюсь’. А тутъ и бжать сейчасъ, и за столбъ прятаться.

ЛИЗА [выглядывая изъ-за столба].

Я своихъ не боюсь, а коль чужой ты! [Опять прячется].

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т же, Настасья, Мартьяновна, за сценой. Настасья входитъ потихоньку слва и, идя на цыпочкахъ, прислушивается въ Павлюковой рчи.

ПАВЛЮКЪ.

Да не бойся, подойди ко мн. Я пошутилъ вдь, я Петрунька, братецъ твой двоюродный. [Подвигается къ ней, Лиза робко, опустя глаза и потупивъ голову, подходитъ къ нему]. Не бойся, сестрица. Дай ручку мн. [Она протягиваетъ ему руку, онъ беретъ ее.] Слушай же. И впрямь я чужой. Мшецкій я, Павлюкомъ звать. Отцы-те наши столковалися, поршили женить насъ… И я вотъ… повидать захотлъ… И люба же ты мн… Скажи-жъ, Лизавета Петровил, скажи ты мн…

НАСТАСЬЯ [подскочивъ и ухвати его за руку].

Нтъ! воровство это чистое. Да стой, молодчикъ, не вырвешься. И съ не такимъ справлюся. Я двка здоровенная. [Тащитъ его налво]. Эй, кто тамъ! Мартьяновна! Бги скорй, бабку взбуди.

МАРТЬЯНОВНА [за сценой].

Чего ее будить, сама проснется.

НАСТАСЬЯ.

Бги, говорятъ. [Павлюкъ вырывается отъ нея]. Скажи, скорй бы въ садъ шла. Воровство тутъ объявилося. [Оглядываясь]. Ишь, вырвался таки! Ну, да ладно. Только ты у меня побги, я слдомъ да ормя орать.

ПАВЛЮКЪ.

Не бось, не побгу: не на труса напала.

ЯВЛЕНІЕ X.

Лиза, Настасья, Павлюкъ, Сидорка слва.

СИДОРКА [вбгая, Настась].

Чего ты орешь? За версту слышно.

НАСТАСЬЯ.

А съ того, что молодчико-т не едунька и не Петрунька, а Мшецкій вдь, Павлюкомъ звать.

СИДОРКА.

Ты какъ же вызнала?

НАСТАСЬЯ.

Самъ Лиз объявилъ, а я ненарокомъ подслушала.

СИДОРКА.

Такъ молчи о томъ.

НАСТАСЬЯ.

Какъ же: молчи! Нарокомъ кричать стану. [Подходя къ лвой кулис]. Бабушка! да бги же скорй! Воровство вдь это чистое.

СИДОРКА [отведя ее на середину, тихо].

Молчи, говорю. Мн же бда. Я его привезъ сюда.

НАСТАСЬЯ [тихо же].

Да ты нешто зналъ, кто онъ?

СИДОРКА [также].

Эва! А въ Посольскій приказъ меня кто-жъ общалъ?..

ЛИЗА [подходя].

Оставь ее, Сидорушка, не уговаривай. Съ нарывчикомъ нынче она.

НАСТАСЬЯ.

Это еще что за нарывчикъ такой?

ЛИЗА.

А такой: на сердц у тебя вскакиваетъ. И въ кой день вскочитъ, да рвать начнетъ, сладу съ тобой нту. А прорветъ, глядишь, опять ты двушка добрая.

НАСТАСЬЯ.

Ну, я этотъ нарывчикъ припомню теб. Хотла вотъ смолчать, не смолчу теперь. Бабушка! бги, что-ль, скорй.

СИДОРКА.

Только ты бабк слово, и не увидишь меня. Во вкъ не женюсь.

ЛИЗА.

А я вотъ общала у маменьки выпросить чтобъ къ осени теб лтникъ новый да еще шляпу купили, а теперь не скажу. Да и поношенную снной отдамъ.

СИДОРКА [подходя къ Павлюку].

Ты чего осовлъ? Не робй! Она одна, насъ трое.

ПАВЛЮКЪ.

Не мн, а вотъ ей [указалъ на Настасью] робть. И впрямь вдь Петрунька я, только надъ сестрицей Лизанькой подшутить хотлъ. Я Мшецкихъ и имени-то не зналъ, да вотъ слышалъ какъ ты, цлуясь съ ней, про нихъ толковалъ. Пусть жалуется, ей же достанется.

ЛИЗА [ему].

Вотъ, братецъ, спасибо. Люблю молодцовъ. И мы съ Сидоркой не оробемъ.

СИДОРКА.

Гд оробть! Вотъ только бъ дяденька не узналъ…

ЯВЛЕНІЕ XI.

Т же, бабка.

БАБКА [входя].

Ну, что тутъ? Не пожаръ же въ саду.

ЛИЗА.

Да вотъ, Настя, все: жаловаться на меня хочетъ.

ПАВЛЮКЪ.

И на меня, бабушка.

СИДОРКА.

И на меня тожъ.

БАБКА [садясь].

Ну, Настасья, вижу! всхъ-то ты разобидла. Этакая ты нспокойная! [сла]. Сказывай, Лизанька, въ чемъ дло?

ЛИЗА.

Нтъ! пусть ужъ она.

СИДОРКА И ПАВЛЮКЪ [вмст].

Она пусть, она!

НАСТАСЬЯ [Сидорк].

А не скажу, думаешь?… [Бабк]: Что жъ, бабушка, воровство чистое… Сидорка вотъ… [Заплакавъ съ досады]. Я для него блинчиковъ вотъ… которые онъ любитъ, испечь велла, а онъ, бабушка… безъ обда хать хочетъ.

БАБКА.

А Лизанька-то что жъ?

НАСТАСЬЯ.

А Лиза, нтъ того чтобъ удержать ихъ, а сама еще ихъ гонитъ: безъ васъ веселй де.

БАБКА.

Ну, Лизанька! не похвалю я тебя…

ЛИЗА.

Виновата, бабушка. И ты, Настя, прости, я у маменьки теб безпремнно шляпу выпрошу.

НАСТАСЬЯ.

А я ее въ окно вышвырну.

БАБКА.

Полно вамъ!.. А все ты, Сидорушка, виноватъ: не путемъ все длаешь. Какъ же это можно отъ обда, блинковъ не повъ, хать?

СИДОРКА.

Нельзя, бабушка. Дяденька спшить веллъ. Прощай, бабушка [цлуетъ ей руку]. Прощай, Настя. Прощай Лиза. [Цлуется съ ними по очередно].

ПАВЛЮКЪ [идя на нимъ слдомъ].

Прощай, бабушка [цлуетъ ей руку]. Прощай, Настя [цлуетъ ее]. Прощай, Лиза [хочетъ поцловать ее, Лиза не дается). Глянь-ко-сь бабушка: Лиза упрямится. Поцловаться со мной не хочетъ.

БАБКА.

Цлуй, Лиза, цлуй. Близкій вдь онъ, двоюродный.

ЛИЗА [цлуясь съ Павлюкомъ].

Такъ бы вотъ и укусила тебя.

СИДОРКА.

А что, бабушка, я раздумалъ вдь. На тощой стомахъ въ Москву гнать не приходится.

БАБКА.

Чего жъ вы взбудили-то меня?.. Экая ты, Настасья, бунтливая!.. Что жъ теперь-то? Давайте обдать ужъ. Лизанька да ты, Петрунька, ведите вы меня кушаньки. [Идутъ налво, Лиза справа, Петрунька слва отъ бабки].

СИДОРКА [подходя къ Настась, тихо].

Молодецъ, Настасья, женюсь теперь.

НАСТАСЬЯ [громко].

Да я не пойду.

СИДОРКА [Павлюку].

А посл обда, Петрунька, мы сейчасъ въ Москву.

ПАВЛЮКЪ.

До вечера обождать бы.

ЛИЗА [выставляясь изъ-за бабки].

Ну шалишь: посл обда и я погоню.

БАБКА.

Такъ, Лизанька, такъ, умница, такъ [останавливается и гладитъ ее по головк].

НАСТАСЬЯ [съ досадой].

Опять затакала! [Быстро двигается впередъ, Сидорка хочетъ сказать ей что-то, она отталкиваетъ его и обгоняетъ бабку, которая все гладитъ Лизу по головк. Картина].

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

Комната въ дом Мартюхина. Слва столъ, на немъ часы какіе-нибудь затйные, у стола кресло, въ род тхъ что въ старомъ московскомъ дворц, справа такое же кресло. Боковыя двери съ обихъ сторонъ. Остальное ad libitum.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Мартюхинъ, слва, въ кресл сидя, книжку читаетъ, Мартюхина, справа въ кресл же сидитъ, отъ нетерпнія она не безъ шума въ кресл вертится и нсколько разъ порывается встать, но опять, присаживается.

МАРТЮХИНА [вставъ].

Ну, да пойду же я.

[Идетъ налво].

МАРТЮХИНЪ [все читая].

Куда пошла?

МАРТЮХИНА.

А пойду, со скуки органъ велю завести да музыку послушаю.

МАРТЮХИНЪ [подымая на нее глава].

Аль ты съ ума сошла? Смотрины нынче у насъ, а она, глянь-ко-съ, органа слушать захотла.

МАРТЮХИНА.

Ты въ книжку читаешь же.

МАРТЮХИНЪ.

Эко вывезла! Книжка-т дло тихое, никому не обидное, а органъ-отъ на всю Москву загремитъ. Садись-ка.

МАРТЮХИНА.

Это зачмъ же еще?

МАРТЮХИНЪ.

А вотъ сядь, говорю. [Она сла]. Слушай-ка, почитаю теб. [Она громко зваетъ]. Чего зазвала? Книжка-т занятная пойдетъ. Вотъ она. [Читаетъ]. Повсть о Савв Груддын.

МАРТЮХИНА.

Я думала онъ божественное! А онъ за глупости опять! {На сцен, отсюда до реплики Мартюхина ‘куда опять?’ разговоръ можетъ быть опущенъ какъ задерживающій дйствіе.}

МАРТЮХИНЪ.

Послушай только. [Читаетъ]. ‘Въ старыхъ годехъ, во Углич град…’

МАРТЮХИНА.

Знаю ужъ, читалъ ты мн. Этого Савву что-ль, дворничиха на постояломъ зельемъ приворотнымъ въ отместку опоила, что любить онъ ее не хотлъ?

МАРТЮХИНЪ.

Его самаго.

МАРТЮХИНА.

Аль и тебя, прости Господи, дура какая зельемъ опоить собирается, что про Савву зачиталъ? Только, чаю, и дуры такой не сыщется.

МАРТЮХИНЪ.

Дура сама. [Ударяя рукой по книжк]. Дальше-т больно занятно пойдетъ, какъ Савва-то съ бсомъ знакомство свелъ.

МАРТЮХИНА.

Ну?

МАРТЮХИНЪ.

И черезъ этого самаго бса всего достигъ: и на служб усплъ и деньжищъ у него страсть было.

МАРТЮХИНА.

Дальше-то что жъ?

МАРТЮХИНЪ.

А вотъ читаю да и думаю, гд бы и мн бса такого раздобыть. На Лыкова бы его напустилъ да и дочку-бъ вольнй было замужъ отдать.

МАРТЮХИНА.

Сдая борода, очнись. Да съ бсомъ-то и самъ въ преисподнюю провалишься.

МАРТЮХИНЪ.

Бабій шлыкъ, не ври у меня! Анъ Савва-то не провалился же. Передъ смертью, слышь, покаяться попу усплъ и разршенье получилъ. Вотъ и мн также бы.

МАРТЮХИНА.

И дьяволы-жъ эти книжки слагаютъ! Коли ты, старъ человкъ, да соблажняешься, молодой-то, прочтя, и подавно предъ чертями лебезить пойдетъ. Тьфу! грхъ какой. Будь я государемъ только, вс бы эти книжки анаемскія сжечь приказала, да и слагателя-то на томъ же бы огн испекла.

[Встаетъ].

МАРТЮХИНЪ.

Куда опять?

МАРТЮХИНА.

Сказывала ужъ, органа слушать пойду.

МАРТЮХИНЪ.

У тебя дочка-то къ смотринамъ готова ли, гляди. А то прідутъ и жди васъ: дочки не докличешься, а маменька, глянь-ко-съ, уши развся органа слушаетъ.

МАРТЮХИНА.

Безъ меня однутъ, есть кому. Заглянула, было, да Лизанька на меня-жъ прикрикнула: безъ тебя-де, маменька, однусь, не мшай ужъ.

МАРТЮХИНЪ.

Поди, погляди: готова ли. Да сюда ее веди. Самъ осмотрю. А то на васъ понадйся только.

МАРТЮХИНА.

За собой бы лучше глядлъ.

[Ушла налво, Сидорка справа].

ЯВЛЕНІЕ II.

Мартюхинъ, Сидорка.

СИДОРКА [въ дверяхъ].

Дяденька, портной пришелъ.

МАРТЮХИНЪ.

Чего ему? Коль за деньгами, вонъ гони. Некогда мн теперь. Пусть безъ времени не ходитъ.

СИДОРКА.

Нтъ, дяденька, не за деньгами, кажись.

МАРТЮХИНЪ.

Ты почемъ знаешь? Опроси сперва, потомъ сказывай. [Сидорка уйти хочетъ]. Да стой ты самъ. Поди сюда.

СИДОРКА [подходя].

Аль я, дяденька, провинился въ чемъ?

МАРТЮХИНЪ.

Кафтанишко-то на теб, погляди, какой.

СИДОРКА [оглядывая кафтанъ].

Что-жъ, кафтанчикъ ничего себ.

МАРТЮХИНЪ.

Лучше, ради сестриныхъ смотринъ, надть не могъ?

СИДОРКА.

Лучшаго у меня, дяденька, и въ завод нтъ: одинъ всего общалъ ты, дяденька, къ Рождеству новый пожаловать, да Рождество то, дяденька, давно прошло.

МАРТЮХИНЪ.

А ты заслужи.

СИДОРКА.

Заслужу, дяденька, ей-Богу, заслужу.

МАРТЮХИНЪ.

Ну, ладно. Портного зови.

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же, портной.

СИДОРКА [въ дверяхъ].

Коль не за деньгами, Мартынычъ, къ дяденьк иди, а за деньгами — вонъ пошелъ.

ПОРТНОЙ [за сценой].

Не за деньгами, нтъ. [Вошелъ]. Здравствуй, государь.

МАРТЮХИНЪ.

Здравствуй и ты. Зачмъ пожаловалъ?

ПОРТНОЙ.

А вотъ боярышню твою, государь, поглядть пришелъ: каково на ней мой лтникъ сидитъ. Я все одно, государь, ровно живописецъ какой, къ нему меня, государь, примнить надо. Онъ теб теперь на стн притчу намалюетъ да и отойдетъ, на свое малеванье издали полюбуется: каково молъ оно играетъ? И я также вотъ на твою, государь, боярышню любоваться стану.

МАРТЮХИНЪ.

Аль не видалъ? Лтника не примривалъ?

ПОРТНОЙ.

Примривалъ, государь, да въ примрк разв разглядишь? Какъ въ полномъ-то убор она объявится, тутъ и мой лтникъ заиграетъ. Пойми, государь, предъ глазами Этакъ играть станетъ. [Показываетъ руками какъ именно]. Ну и выиграетъ много.

МАРТЮХИНЪ.

Эко мелево мелешь. Да ладно. Стань тутъ къ сторонк. Гляди ужъ. Только глазъ-отъ у тебя хорошъ ли?

ПОРТНОЙ.

Глазъ у меня, государь, самый ласковый. А для твоего покоя, государь, чтобъ вовсе ты покоенъ былъ, сплюну сейчасъ. [Исполняетъ].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же, Мартюхина, Лиза слва.

МАРТЮХИНА.

Вотъ, отецъ, дочку теб привела, смотри да любуйся: каково ладно убрана. [Ставитъ Ливу предъ нимъ]. А Кричалъ еще: не досмотришь-де.

ПОРТНОЙ [выдвигаясь впередъ].

Хороша у тебя, государь, боярышня-то, а ужъ мой-то лтникъ,— и сказать нельзя.

МАРТЮХИНЪ [ему].

Ты молчи. У меня съ тобой особый разговоръ еще будетъ. [Портной отходитъ]. А ты Лиза, ближе подойди, да ротъ разинь.

ЛИЗА.

Это, тятенька, зачмъ еще?

МАРТЮХИНЪ.

А ты развай, не разговаривай. Зубъ твоихъ поглядть хочу.

МАРТЮХИНА.

Сдая борода, очнись! аль дочка-то у тебя лошадь что-ль?

МАРТЮХИНЪ.

А ты, бабій шлыкъ, въ женской крас разв смыслишь что? Баба сама. Зубо-тъ для нашего брата первое дло въ жен.

МАРТЮХИНА.

Что-жъ и на смотринахъ ты ей рогъ разиня сидть укажешь?

МАРТЮХИНЪ.

Прикажу, такъ разинетъ. А ты и того разсудить не смогла, что если словечко она скажетъ и тутъ зубъ обозначится.— Ну, Лизутка, не упрямся же, показывай.

ЛИЗА.

Чего, тятенька, не показать? Зубы-т у меня хорошіе. На, гляди. [Показываетъ].

МАРТЮХИНЪ.

Нашла красоту.

ЛИЗА.

Чмъ же, тятенька, не хороши-те? Ровно жемчугъ низаный.

МАРТЮХИНЪ.

А тмъ дурны, что сама то ты чернявая, а зубы у тебя блые. А надо-ть наоборотъ, чтобы ты сама блая была, а зубы-те черные.

ЛИЗА.

Это, тятенька, ужъ повывелось.

МАРТЮХИНЪ.

Что повывелось?

ЛИЗА.

А зубы-те чернить.

МАРТЮХИНЪ.

Ты-то почемъ знаешь?

ЛИЗА.

И сама, тятенька, глаза имю, да и Сидорушка мн сказывалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Онъ-то еще откуда узналъ?

СИДОРКА.

А мн, дяденька, Кислая княгиня, ей-Богу, дяденька, сказывала.

МАРТЮХИНЪ [на него].

Цыцъ ты у меня!.. [жен]. Ступай, набли ее, чтобы какъ млъ бла была, а сверху румянецъ во всю щеку наведи.

ЛИЗА.

И не думай, тятенька, хоть свяжи, не дамся.

МАРТЮХИНЪ.

Это еще почему?

ЛИЗА.

А потому же что и это, тятенька, нон повывелось. Царица вонъ сама, и та не блится.

МАРТЮХИНЪ.

Ты-то почемъ знаешь?

ЛИЗА.

Не солгу, тятенька: сама не видла, а вотъ Сидорушка мн опять сказывалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Онъ-то еще откуда узналъ?

СИДОРКА.

А мн Кислая княгиня, дяденька, ей-Богу, дяденька, сказывала.

МАРТЮХИНЪ.

Что ты мн Кислую-то княгиню-то свою въ носъ все тычешь? Ты самъ-то зачмъ здсь торчишь? Аль мста своего, гд быть теб, не знаешь?

СИДОРКА.

Не знаю, дяденька, ей-Богу, не знаю.

МАРТЮХИНЪ.

Вспомни. [Лиз]. А ты ступай да наблись живй.

ЛИЗА [уходя налво].

Пойти-то я, тятенька, пойду. [Въ дверяхъ]. А ужъ мазаться-то я, тятенька, не стану, ты, тятенька, о томъ и думать забудь. [Ушла].

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же, безъ Лизы,

МАРТЮХИНЪ.

Ахъ ты!.. [Сидорк]. А ты здсь еще? Аль забылъ, что я теб еще съ вечера приказывалъ?

СИДОРКА.

Не помню, дяденька, ей-Богу, не помню.

МАРТЮХИНЪ.

А за зеркальцемъ моимъ новымъ въ ряды сбгать? Что готовальня у него мала, никакъ зеркальца въ него не всунешь, такъ перемнить отдано.

СИДОРКА.

Сейчасъ, дяденька, сбгаю: близко вдь тутъ,

МАРТЮХИНЪ.

То-то, сбгаешь! А мн вотъ сейчасъ на себя поглядть хочется, каковъ я для дочернихъ-то смотринъ, въ полномъ ли авантаж нахожусь, а зеркальца нтъ.

СИДОРКА.

Бгу, дяденька, сейчасъ бгу. [Направо ушелъ].

ЯВЛЕНІЕ VI.

Мартюхинъ, Мартюхина, портной.

МАРТЮХИНЪ.

А Настасья у тебя одта ли?

МАРТЮХИНА.

Опомнись, сдая борода! аль ей смотрины-те нынче?

МАРТЮХИНЪ.

Бабій шлыкъ! не мудри у меня: захочу, и ей будутъ. Выведу вотъ ее, а Сидорка на нее пусть смотрится!.. А ты ступай: да чтобъ Лиза у меня намазана была, да обихъ ихъ живо сюда веди.

МАРТЮХИНА.

Охъ ужъ и привередникъ ты!.. [Уходитъ налво].

ЯВЛЕНІЕ VII.

Мартюхинъ, портной.

МАРТЮХИНЪ.

Съ тобой теперь. Ты какъ же это лтнико-т сшилъ?

ПОРТНОЙ.

А ладно. Много я лтниковъ, государь, шилъ, а такого еще и не шивывалъ.

МАРТЮХИНЪ.

А я ‘дрянь’ говорю.

ПОРТНОЙ.

Слпъ же ты, государь.

МАРТЮХИНЪ.

Какъ такъ слпъ?

ПОРТНОЙ.

А такъ же слпъ, государь: мастерскаго глаза, государь, не имешь {На сцен отсюда до реплики Мартюхина ‘А я посл этого скажу теб’, разговоръ можетъ быть опущенъ, какъ задерживающій дйствіе.}. А ты вотъ послушай меня. Съ Лихачевымъ, съ Андреемъ Степанычемъ, государь, какъ въ посланникахъ онъ къ флорентскому, государь, князю здилъ, при покойномъ государ еще, мой выученикъ былъ.

МАРТЮХИНЪ.

Ну?

ПОРТНОЙ.

А свадьба о ту пору у князя, государь, случилася. И просила княгиня его, чтобъ ей по русскому обычаю дв шубки для невстки сшить, чтобъ было ей чмъ невстку подарить. Одна подъ камкой, исподъ горностайный, другая подъ тафтой, исподъ блій.

МАРТЮХИНЪ.

Да ты долго еще?

ПОРТНОЙ.

Сейчасъ, государь. И вздвала княгиня т шубки на себя и дивовалася, что урядливо выдланы. А ты говоришь: мой лтникъ ‘дрянь!’

МАРТЮХИНЪ.

Такъ то-жъ шубка, а не лтникъ.

ПОРТНОЙ.

Такъ то-жъ выученикъ мой, а не я самъ.

МАРТЮХИНЪ.

А я посл этого скажу теб, что не портной ты, а портняжка дрянной.

ПОРТНОЙ.

А ты, государь, обижать меня не моги. Не токма портняжкой звать, а и портнымъ-то меня величать не весьма приходится.

МАРТЮХИНЪ.

Кто жъ ты таковъ?

ПОРТНОЙ [съ великой гордостью].

А государынь старшихъ царевенъ мастеръ наплечный: вотъ кто я.

МАРТЮХИНЪ.

А по мн хоть заплечнымъ будь.

ПОРТНОЙ.

Ну, государь, это слово твое неладное. Заплечный-то мастеръ катъ выходить, аль палачъ, такъ-сказать надо. И если я теперь, государь, на тебя великому государю челомъ ударю, то не похвалить же онъ тебя, даромъ, государь, что бояринъ ты.

МАРТЮХИНЪ.

Такъ ты на меня челомъ и ударилъ!

ПОРТНОЙ.

А почему бы нтъ?

МАРТЮХИНЪ.

А закуплю я тебя.

ПОРТНОЙ.

Разв что закупишь. О томъ, прости государь, запамятовалъ.

МАРТЮХИНЪ.

А теперь слушай чмъ твой лтникъ худъ. Двочка-т у меня хворая, недли съ три предъ этимъ провалялася, а у тебя догадки нтъ чтобы поддобрить ее.

ПОРТНОЙ.

И полно, государь! чмъ же боярышня твоя хворая? Тльце у нея, далъ Богъ, крпенькое, ровно рпка ядреное, такъ надо сказать.

МАРТЮХИНЪ.

Да ты почемъ знаешь? Аль ты въ рукахъ ее мялъ, прости Господи?

ПОРТНОЙ.

Мрку-то, государь, снимая да лтникъ примривая, по невол, государь, натрогаешь.

МАРТЮХИНЪ.

А я говорю: худа она, и ты спорить со мной не моги.

ПОРТНОЙ.

Не могу, государь.

МАРТЮХИНЪ.

А подтолстить-то ее къ свадьб съумешь ли?

ПОРТНОЙ.

Эко дло мудреное! На хлопчатую бумагу ее подложу, вотъ и длу аминь. Бумаги же мн не жаль, да и дешева нон она. А и дорога будь, теб жъ, государь, на счетъ поставилъ бы.

МАРТЮХИНЪ.

Ну, такъ ты мн это дльце и оборудуй.

ПОРТНОЙ.

Безпремнно, государь, оборудую. И такая-то толстея она у насъ выйдетъ, государь, что у жениха рукъ не хватить чтобъ обнять-то ее.

МАРТЮХИНЪ.

Ладно. А затмъ прощай.

ПОРТНОЙ.

Прощенья, государь, прошу. [Идетъ направо и останавливается]. А чтобы портняшкой меня, государь, звать, аль хоть бы портнымъ величать…

МАРТЮХИНЪ [вставая].

Ахъ, дьяволъ т шь! [Идетъ направо. Портной въ дверь юркнулъ].

ЯВЛЕНІЕ VII.

Мартюхинъ, слва Мартюхина, Настасья, вскор Лиза.

МАРТЮХИНА [ведя Настю за руку].

Вотъ и Настасью веду.

МАРТЮХИНЪ.

А Лиза-то гд жъ?

МАРТЮХИНА.

И она бжитъ. [Входитъ Лиза].

МАРТЮХИНЪ [садясь направо].

Ну, об идите ко мн. [Т подходятъ]. А ты, Лиза, не наблилася?

ЛИЗА.

Я жъ сказала, тятенька, теб чтобъ и думать о томъ забылъ [Какъ эти слова, такъ и дальнйшія до конца сцены Лиза говоритъ съ различными оттнками своенравной настойчивости, но отнюдь не грубо и не дерзко].

МАРТЮХИНЪ.

Поговори еще. Ну, смирно теперь у меня об стоять. [Внимательно осматриваетъ ихъ, сравнивая]. А что, Лиза? Настасья-т подобрй тебя.

ЛИЗА.

Вотъ ужъ не правда, тятенька: много позлй, да еще съ нарывчикомъ въ придачу.

МАРТЮХИНЪ.

Я тломъ, говорю, подобрй.

ЛИЗА.

А я и безъ тла, тятенька, хороша.

МАРТЮХИНЪ.

А я ‘худа’ говорю. Вотъ что. Какъ же я тебя теперь жениху-то покажу?

ЛИЗА.

Я такъ-вотъ войду [показываетъ что скромно входитъ], а онъ на меня пусть любуется.

МАРТЮХИНЪ.

Поджара ужъ больно ты. И руки у тебя опять худыя же, съ налима хорошаго не вытянуть. А у Настасьи, глянькось, не руки, осетры добрые прившены.

ЛИЗА.

Ты, тятенька, не гляди что ручки у меня тоненьки: еще какъ въ рукахъ-то мужа держать стану. Да мой женихъ такихъ-то, какъ я, тоненькихъ и жалуетъ.

МАРТЮХИНЪ.

Это откуда еще взяла?

ЛИЗА.

А Сидорушка сказывалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Охъ, ужъ Сидорка мн [указывая на загривокъ]. Вотъ гд сидитъ. [Лиз]. А ты слушай меня: если ты у меня сейчасъ не наблишься и зубъ не вычернишь, бда теб будетъ.

ЛИЗА [посмиваясь].

Какая, тятенька, бда?

МАРТЮХИНЪ.

А замужъ не выйдешь, въ двкахъ вкъ просидишь.

ЛИЗА [также].

Ань не просижу, а еще за этого самаго Мшецкаго угожу.

МАРТЮХИНЪ.

Ахъ ты, двчонка дерзкая! Вонъ пошла!

ЛИЗА [идетъ и останавливается].

И пойду. А только коль дло у васъ разстроится, на меня, гляди, тятенька, не пеняй.

МАРТЮХИНЪ.

Ты мн грозить еще!

ЛИЗА.

Грозить я теб, тятенька, не смю, а вотъ пойду да разднуся, да хворой прикинуся. А ты, тятенька, молить меня станешь чтобы на смотрины шла, а я, тятенька, не пойду.

МАРТЮХИНЪ.

На веревк тащить велю.

ЛИЗА.

Не бось, тятенька, не велишь: срамъ больно великъ. Да и свадьба, тятенька, теб же нужна, мн Сидорушка сказывалъ: на Лыкова князя ты…

МАРТЮХИНЪ [съ крикомъ, вскочивъ на ноги].

Вонъ, вонъ пошла!

ЛИЗА [на веселый напвъ].

Вонъ, вонъ я пойду! Вонъ, вонъ я пойду! [Съ припрыжкой убгаетъ налво, а затмъ, выставивъ головку изъ-за двери, весело]. А вотъ я, тятенька, и вовсе отъ тебя ушла. Ха, ха, ха, ха!..

[Скрывается].

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т же, безъ Лизы.

МАРТЮХИНЪ [жен].

Хорошу дочку выпстовала: веселую. А главное, норовъ у нея хорошъ: весь въ маменькинъ.

МАРТЮХИНА.

Да безъ этого норова настоящаго разв замужемъ хотъ годъ проживешь? Съ вами-ть надо зубъ за зубъ цапаться, а то съдите какъ разъ.

МАРТЮХИНЪ.

Ладно ужъ. Бога-то благодари, что не досугъ мн съ тобой сцпиться-то… А Лизк своей скажи, что пока у нея зубы блые, не дочь мн она. Прокляну ее.

МАРТЮХИНА.

Сдая борода! въ ум ли ты?

МАРТЮХИНЪ.

Въ ум, бабій шлыкъ! Вотъ Настасью къ себ въ дочери возьму. Настасья, идешь ли въ дочери ко мн?

НАСТАСЬЯ [цлуя ему руку].

Съ радостью, дяденька.

МАРТЮХИНЪ [жен].

Слышала, бабій шлыкъ?

НАСТАСЬЯ.

Ты навсегда, дяденька, меня?

МАРТЮХИНЪ.

Навсегда-то много чести съ тебя будетъ. Хоть день, хоть часъ теб моей дочерью пробыть, и то умереть можно.

НАСТАСЬЯ.

Это ты, дяденька, хочешь чтобъ я на смотринахъ за нее показалася? Такъ несогласна я.

МАРТЮХИНЪ.

Твоего согласія не требовается.

НАСТАСЬЯ.

А вотъ не покажусь же. Зачмъ меня злой назвала, да еще съ нарывчикомъ я, говоритъ.

МАРТЮХИНЪ.

Ты-то съ чего? Не Лизутка вдь ты, не бось, съ тобой-то я справлюся.

НАСТАСЬЯ.

Что жъ это, Господи! Бьютъ да и плакать еще не велятъ. А я вотъ нарочно пойду да глаза лукомъ натру, чтобы заплаканы у меня глаза были. [Ушла налво].

ЯВЛЕНІЕ Х.

Мартюхинъ и Мартюхина.

МАРТЮХИНЪ.

Та съ хохотомъ, а эта съ лукомъ, об ушли. Да глядть на нихъ нечего. Ты слышь, Арина, Настасью выводи. А если глаза лукомъ натретъ, такъ ты корочку съ лимона сржь да, подавивъ, въ глаза ей съ корки попрыскай: блестть будутъ. Въ ‘Прохладномъ Вертоград’ вычиталъ.

МАРТЮХИНА.

Сдая борода! не дурь ли затялъ?

МАРТЮХИНЪ.

Слушай ужъ меня, бабій шлыкъ! Знаю что длаю. Я ль виноватъ что Мшецкому сухопарой невстки не надобно?

МАРТЮХИНА.

А на свадьб какъ?

МАРТЮХИНЪ.

Эка невидаль! Старшую кривобокую сбылъ же, ну и Лизутку подсуну. Толста къ свадьб у меня будетъ, ужъ придумалъ я какъ отолстить-то ее. А теперь, Арина Михайловна, въ ножки мн поклониться теб да благодарствуй сказать что дочку эку тоненьку родила.

МАРТЮХИНА.

Да нешто въ меня она? Я собой, слава т Господи!

МАРТЮХИНЪ.

Аль въ меня она?

МАРТЮХИНА.

Не въ тебя, все жъ въ породу вашу Мартюхинскую. Лтъ-отъ ея, а отецъ твой, этакой сухой былъ: не даромъ же щепкой его прозвали.

МАРТЮХИНЪ.

Да Лиза-т не его, моя дочь. Я-то щепка что ль?

МАРТЮХИНА.

Щепкой назвать нельзя. А на гриба больно смахиваешь.

МАРТЮХИНЪ.

Что-о?

МАРТЮХИНА.

На гриба, говорю, смахиваешь.

МАРТЮХИНЪ.

На какого еще гриба?

МАРТЮХИНА.

А на сморчка.

МАРТЮХИНЪ.

Кто? я-то сморчекъ? {На сцен, прямо посл этихъ словъ входитъ Сидорка со словами ‘Вотъ оно, зеркальце, дяденька, принесъ’. (См. явленіе XII).} едорка, едорка! бги сюда! Аль оглохла ты въ заднихъ сняхъ сидя.

ЯВЛЕНІЕ XI.

Т же, справа едорка, заспанная.

ЕДОРКА [входя].

Зачмъ, государь глохнуть? Это не хорошо, глохнуть-то.

МАРТЮХИНА.

Дрыхла бестія.

ЕДОРКА.

Зачмъ, государыня, дрыхать-то? Это не хорошо, дрыхатъто. А малость вздремнула я…

МАРТЮХИНЪ.

Слышь ты, въ комнату мою бги. Зеркальце неси. Только не разбей у меня.

ЕДОРКА.

Зачмъ, государь, бить? Это не хорошо бить-то.

МАРТЮХИНЪ.

А дьяволъ т шь!.. Вонъ, вонъ, въ заднія сни пошла. [едорка направо ушла, онъ жен]. И снныя у тебя хороши же, хоть самъ за зеркаломъ бги.

ЯВЛЕНІЕ XII.

Мартюхинъ, Мартюхина, Сидорка [справа].

СИДОРКА [вбгая].

Вотъ оно, зеркальце, дяденька, принесъ.

МАРТЮХИНЪ.

А! зеркальце! Давай сюда. [Беретъ у Сидорки и вынимаетъ изъ готовальни].

МАРТЮХИНА.

Поглядись, поглядись. Только правду говори что наглядишь-то.

МАРТЮХИНЪ.

Не бось, не солгу. [Смотрясь въ зеркальце, особо]. Ахъ, дьяволъ! и впрямь я грибъ. Ахъ, бсъ т цлуй! ни дать, ни взять сморчекъ.

МАРТЮХИНА.

Ну что, наглядлся ли?

МАРТЮХИНЪ.

Наглядлся… А только не сморчекъ же я, а коль я и грибъ, такъ разв самъ боровикъ, надъ грибами полковникъ.

МАРТЮХИНА.

Ань врешь, сморчекъ ты.

МАРТЮХИНЪ.

Сидорка! сказывай на кого я похожъ. Боровикъ я аль сморчекъ буду?

СИДОРКА.

Не могу, дяденька, знать.

МАРТЮХИНЪ.

А ты моги, коль приказываю.

СИДОРКА.

Если съ лица на тебя, дяденька, смотрть, такъ ты, дяденька, правъ: боровикъ ты.

МАРТЮХИНЪ [жен].

Слышь, бабій шлыкъ!

СИДОРКА.

А если сбоку на тебя, дяденька, взглянуть, такъ тетенька, дяденька, права: сморчекъ ты вылитый.

МАРТЮХИНЪ [на него].

Ахъ ты, жижа подгрибовная!

МАРТЮХИНА.

Сдая борода! очнись ты. Скоро, чай, и сватъ нареченный съ женихомъ прідутъ, а ты ровно маленькій забавляешься.

МАРТЮХИНЪ [озабоченно].

И то. И то. Такъ слышь, Арина, или ты, да лимончикомъ то ей, вотъ такъ, вотъ такъ. [Показываетъ какъ]. Врное средство, говорю. Въ ‘Вертоград’ вычиталъ.

МАРТЮХИНА.

Охъ! ужъ ты мн! [Махнувъ рукой ушла].

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Мартюхинъ, Сидорка.

МАРТЮХИНЪ.

Э! тебя-то я, голубчикъ, и забылъ было. Подь-ка сюда.

СИДОРКА.

Аль опять въ чемъ, дяденька, провинился я?

МАРТЮХИНЪ.

Ты зачмъ же это сестр сбрехнулъ что женихъ ея тонкихъ жалуетъ?

СИДОРКА.

Утшаючи ее, дяденька, солгалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Я т утшу. Ты и жениху поди сболтнулъ что у меня-де сестрица въ аккуратъ поджаристая?

СИДОРКА.

Нтъ, дяденька, ей Богу не сболтнулъ.

МАРТЮХИНЪ.

Что жъ ты сказалъ ему?

СИДОРКА.

А ничего, дяденька, не говорилъ, ей Богу, ничего.

МАРТЮХИНЪ,

Да онъ про сестру тебя спрашивалъ же?

СИДОРКА.

Спрашивалъ, дяденька, только я ему молъ ‘всмъ, дяденька, ладна’, отвчалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Аль онъ въ точности и не освдомился: тонка ли, толста ль она?

СИДОРКА.

Освдомлялся, дяденька, только я, дяденька, солгалъ ему. Дяденька, говорю, у насъ строгій такой и сестрицы-то я почитай и не вижу, разв въ праздники двунадесятые за столовымъ кушаньемъ. Да и то, говорю, дяденьки боясь, не на сестрицу, а въ блюдо гляжу. Потому, говорю, только я на сестрицу взгляну, дяденька сейчасъ бунтовать пойдетъ.

МАРТЮХИНЪ.

Хоть разъ-то въ жизни солгать. научился, и то хорошо. Только ты у меня на смотринахъ не ахни, гляди.

СИДОРКА.

Не ахну, дяденька, ей-Богу, дяденька, не ахну.

МАРТЮХИНЪ.

То-то: Настасью вдь выведемъ.

СИДОРКА [пріахнувъ].

А!.. Зачмъ же, дяденька, Настасью-то? И вправду вдь Павлюкъ тоненькихъ…

МАРТЮХИНЪ.

Эка важность Павлюкъ-отъ твой! Аль я съ нимъ роднюсь?.. Отарикъ-то какихъ любитъ, ты то пойми. Понялъ ли?

СИДОРКА.

Понялъ, дяденька, черезчуръ даже, дяденька, понялъ.

МАРТЮХИНЪ.

А все твое дло. Не сбрехни подьячій тогда, и подмны-бъ на смотринахъ не было. И еще помни: только съ этого подьячаго словъ дло у насъ разойдется, живу теб, Сидорка, не быть. [Идетъ налво].

СИДОРКА [вслдъ ему].

Не быть, дяденька, ей-Богу, не быть.

МАРТЮХИНЪ [прибавляя шагу].

Ой, да карета никакъ подъхала… [Въ дверяхъ]. А живу теб тутъ не быть. [Ушелъ].

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Сидорка одинъ.

Вотъ такъ задача! Вотъ такъ влетлъ! Теперь не только что веревку на меня свили, а и петлю взаправду закинули. А дяденька и ахать еще не велитъ… И съ чего ему, обливанцу этому треклятому, толстая занадобилась!.. Эхъ, дурья твоя голова! и то, Сидорушка, забылъ, что ключница-то у него претолстенная собой, шире сороковки будетъ… У, грховодникъ старый, нераскаянный!.. Да ругайся, братъ, ругайся, бды-то не избыть теперь… Павлюкъ-отъ на смотринахъ взбсится, и пошла кутерьма!.. А кто виноватъ? Я виноватъ… Правда дяденькина, ей-Богу, истинная: гд только пакость какая, ‘Сидоркино дло’, говори… [Бьетъ себя кулакомъ по лбу]. У! дубина твоя осиновая! Ишь, думнымъ дьякомъ захотлъ быть… Вотъ теб и думный дьякъ! Вотъ теб и Посольскій приказъ! Вотъ теб и Настасьинъ мужъ!..

ЯВЛЕНІЕ XV.

Сидорка, слва Павлюкъ, потомъ Мартюхинъ, Мшецкій, въ конц Мартюхина и Настасья.

ПАВЛЮКЪ [входя].

Сидорушка, здравствуй!..

СИДОРКА [оглядываясь].

Господи, что еще?.. Скажи-жъ, ради Христа, Павлюкъ, скажи-жъ ты мн: ты-ль живой предо мной стоишь, аль мн мерещиться стало?

ПАВЛЮКЪ [подходя].

Да живой же, живой. Хоть ощупай меня.

СИДОРКА.

Какъ же ты сюда-то попалъ?

ПАВЛЮКЪ.

А съ тятенькой на смотрины пріхалъ. А въ рядной-то тятенька мой ошибку нашелъ, дяденька-то твой деревеньку какую-то въ приданое записать забылъ. Ну, они, въ другую комнату шептаться пошли, а я со скуки тебя искать.

СИДОРКА.

Слава т, Господи, что нашелъ меня. Бда вдь у насъ.

ПАВЛЮКЪ.

Что за бда?

СИДОРКА.

А такая-то бда, что ты на смотринахъ ахать не моги. И мн дяденька заказалъ. Настасью вдь выведутъ. Тятенька твой тонкихъ вишь не жалуетъ, а дяденька-то мой…

ПАВЛЮКЪ.

А на свадьб-то какже?

СИДОРКА.

Не бось, Лизу подсунутъ. Только, ради Христа, Павлю чекъ не выдавай ты меня.

ПАВЛЮКЪ.

Да врно-ль, что Лизу подъ внецъ?

СИДОРКА.

Врно, врно. Настасья-то мн самому надобна. И то опять сообрази, что тутъ-то смотрть тятеньк твоему, а въ церкви при внчань не быть ему.

ПАВЛЮКЪ.

Ну, Сидорушка, только на тебя надючись…

СИДОРКА.

А я на тебя, Павлючекъ. Главное, про Посольскій не забывай…

МШЕЦКІЙ [входя слва].

Да вотъ же гд онъ, Павлюкъ. А ты: женихъ-де сбжалъ…

МАРТЮХИНЪ [входить слдомъ].

И впрямь вдь здсь… Какъ же это я? [Сидорк подозрительно]. Э, да и ты тутъ… [Мшецкому, сажая его справа]. Садисько, Петръ Яковлевичъ, да погляди какова дочка-то у меня. [Сидорк]. Что-жъ не ведугъ-то? Аль опять твое дло?

СИДОРКА [бросаясь въ лвымъ дверямъ].

Ведутъ, дяденька, ей-Богу ведутъ. А я, дяденька, не ахну же…

[Входитъ Мартюхина, ведя на руку Настасью].

МАРТЮХИНЪ [Сидорк].

Цыцъ ты!.. [Мшецкому]. Ну, Петръ Яковлевичъ, что скажешь-то? Этакую вдь двку добрую да здоровую не всякій еще отецъ родитъ!..

СИДОРКА.

И Павлюкъ, дяденька, толстыхъ же…

[Картина].

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Комната въ дом Мшецкаго. Двери слва и въ глубин. Направо на второмъ план, у самой стны ребромъ поставленъ столъ съ письменными принадлежностями, передъ столомъ кресло, другое, по сю сторону стола, бокомъ стоитъ почти на авансцен. Остальное ad libitum.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Павлюкъ, вскор слва Сидорка. При поднятіи занавса Павлюкъ быстро взадъ и впередъ по комнат ходитъ и по временамъ останавливаясь ерошитъ себ волосы и приговариваетъ: то ‘ахъ, ахъ, ашеньки!’ то ‘охъ, охъ, ошеньки!’

СИДОРКА [входя].

Здравствуй, Павлючекъ.

ПАВЛЮКЪ.

Здравствуй, Сидорушка. [Бгая]. Ахъ, ахъ, ашеньки! охъ, охъ, ошеньки.

СИДОРКА.

Чего разахался да разохался? Дло-т теперь кончено, развнчивать не станутъ.

ПАВЛЮКЪ.

А по моему, Сидорушка, теперь оно только начинается. Охъ, охъ, ошеньки!

[Бгаетъ].

СИДОРКА.

Да стой ты. Что ровно маятникъ по комнат маешься. Коль дло и начнется, не ты въ отвт, а дяденька мой.

ПАВЛЮКЪ.

Хорошо коль онъ вступится. Что же онъ, Сидорушка?

СИДОРКА.

Потрушиваетъ малость. Самому вдь отвчать придется. Сидоркино дло, крикнуть нельзя.

ПАВЛЮКЪ.

Охъ, охъ, ошеньки!

[Хочетъ опять забгать].

СИДОРКА [схвативъ его за руку].

Да стой ты! Инда у меня на твое бганье глядя голова закружилася. Слушай ужь. Сейчасъ они сюда всею семьей нагрянутъ и съ Настей, и съ бабушкой. Меня впередъ соглядатаемъ послали. Но, что тутъ у васъ?

ПАВЛЮКЪ.

А вотъ жду, что тятенька въ двери сейчасъ да меня на запоръ, а Лизу въ монастырь упечетъ.

СИДОРКА.

Аль стращалъ онъ тебя?

ПАВЛЮКЪ.

Нту, не видалъ я еще его нынче. У себя въ комнат Богу молится.

СИДОРКА.

Гд молится! Какъ я черезъ дворъ шелъ, онъ въ окно высунясь мужика ругалъ.

ПАВЛЮКЪ.

Съ дровами? зачмъ дрова у краснаго крыльца вывалилъ?

СИДОРКА.

Точно.

ПАВЛЮКЪ.

Ну, это ничего, это слава теб Господи. И всегда онъ у насъ такъ: помолится, помолится да въ окно выглянетъ, нтъ ли, молъ, на двор поругать кого? А тамъ дворецкій въ дверь къ нему съ докладомъ поскребется, аль ключница. И этихъ, бываетъ, выругаетъ. А потомъ по дому бродить пойдетъ, еще къ чему привязаться нельзя-ль. Ты вотъ что, Сидорушка, скажи, только по правд скажи по истинной: шибко-ль онъ, въ окно глядя, мужика-то ругалъ?

СИДОРКА.

А ничего себ.

ПАВЛЮКЪ [съ испугомъ].

Ой, не шибко, знать.

СИДОРКА.

Да ты чего за мужика опасаешься?

ПАВЛЮКЪ.

А не знаешь ты, Сидорушка. Всякій-то онъ день золъ съ постели встаетъ, а нынче и пуще того. И въ который день съ утра онъ не вызлится, весь тотъ день сердитъ весьма. Ужъ мы эту повадку его давно вызнали, даже нарочно съ утра злимъ-то его, чтобы къ обду вовсе стихъ.

СИДОРКА.

И нынче бы то-жъ.

ПАВЛЮКЪ.

Охъ, Сидорушка, покаюся: окромя мужика съ дровами, троихъ подкупилъ.

СИДОРКА.

Этакъ-то ты струсилъ!

ПАВЛЮКЪ.

Я не въ тебя, Сидорушка: за глаза пуще боюсь.

СИДОРКА.

Ну, а Лиза что?

ПАВЛЮКЪ.

Лиз гд трусить! смла она. Еще даже просится чтобъ я на тятеньку напустилъ ее.

СИДОРКА.

И впрямь напусти.

ПАВЛЮКЪ.

Добръ же ты, погляжу я на тебя, Сидорка. Какъ же это мн велишь въ первый же день да молодую жену подъ тятенкинъ гнвъ подвести? Нтъ, ужъ коли на моихъ четырехъ подкупленныхъ не выкричится, пусть объ меня пятаго гнвъ свой обломаетъ. А Лизы ему я въ обиду не дамъ… Ой, да идетъ, кажись.

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же, изъ глубины Мшецкій.

ПАВЛЮКЪ [подбгая къ нему].

Здравствуй, тятенька. Дай ручку поцловать. [Мшецкій молча отдергиваетъ руку и отворачивается отъ сына. Павлюкъ отходитъ къ Сидорк].

СИДОРКА.

Здравствуй, Матвй Павлычъ, государь. Дяденька меня съ поклономъ къ твоей милости прислалъ. [Мшецкій поворачивается въ сторону молодыхъ людей и хмуря брови смриваетъ ихъ главами съ головы до ногъ, затмъ идетъ къ столу, садится съ шумомъ на ваднее кресло, и опершись о столъ локтями схватываетъ голову въ об руки].

ПАВЛЮКЪ [тихо Сидорк].

Кажись, вызлился.

СИДОРКА [также, Павлюку].

Подавай Боже.

МШЕЦКІЙ [особо].

Эка досада-то! Сердце все выкричалъ. Разозлить себя не могу. [Тихо и стараясь глядть грозно поворачиваетъ голову въ сторону молодцовъ].

ПАВЛЮКЪ [съ движеніемъ, будто сейчасъ бросится въ отцу].

Что, тятенька, прикажешь?

МШЕЦКІЙ [холодно].

Ничего. [Снова отворачивается].

ПАВЛЮКЪ [тихо Сидорк].

Вызлился, ей-Богу, вызлился. Охрабрился даже я.

СИДОРКА [также, Павлюку].

И еще себя подхрабривай.

МШЕЦКІЙ [холодно, смотря на сына].

Слушай Павлюкъ. Какъ же ты, телокъ поеный, а себя вчерась надуть далъ?

ПАВЛЮКЪ [слегка подходя].

Кому, тятенька? [Это онъ сказалъ еще робко, но чмъ дальше тмъ храбре вретъ].

МШЕЦКІЙ.

А подъ внецъ теб другую подсунули, не ту что на смотринахъ была.

ПАВЛЮКЪ.

Нтъ, тятенька, ту самую… Не доглядлъ, видно, ты…

МШЕЦКІЙ.

Какъ же я не доглядть-то смогъ?

ПАВЛЮКЪ.

А боленъ ты, тятенька, вчерась былъ. Самъ я, тятенька, для тебя въ аптеку бгалъ, бальзамусъ пропріятисъ бралъ.

МШЕЦКІЙ.

Чмъ же я боленъ былъ?

ПАВЛЮКЪ.

А въ животик у тебя, тятенька, поварчивало.

МШЕЦКІЙ.

А глядятъ-то чмъ?

ПАВЛЮКЪ.

А глазами, тятенька.

МШЕЦКІЙ.

Какъ же я не доглядть-то смогъ?

ПАВЛЮКЪ.

А ты бальзамусъ-отъ все съ виномъ, тятенька, пилъ, съ того, чаю, у тебя и глазъ потемнніе вышло.

МШЕЦКІЙ.

А ты какой бальзамусъ пилъ?

ПАВЛЮКЪ.

Никакого, тятенька.

МШЕЦКІЙ.

Съ чего же ты не доглядлъ?

ПАВЛЮКЪ.

Я доглядлъ, тятенька, да ужъ поздно было: какъ попъ-отъ поцловаться веллъ. Да еще, тятенька, вижу что эта подсунутая получше будетъ, чмъ та что на смотринахъ была: я, тятенька, и обрадовался.

МШЕЦКІЙ.

Врать-то ты, Павлюкъ, выучился, а концы съ концами свести не умешь: то она та у тебя, то другая выходитъ. А вотъ разведу тебя я съ женой, что запоешь?

ПАВЛЮКЪ.

Плакать, тятенька, стану. И Лиза тоже. Ты пожалешь и не разведешь.

МШЕЦКІЙ.

А вотъ увидишь.

СИДОРКА.

Ты сестренку мою, Матвй Павлычъ, погляди, можетъ она теб еще и покажется.

МШЕЦКІЙ.

Ты съ чего рчь завелъ? И зачмъ ты здсь? Чтобъ мои съ Павлюкомъ разговоры дяденьк перенести?

СИДОРКА.

Напрасно, Матвй Павлычъ, ты низко такъ обо мн понимаешь. Первое, я на дяденьку сердитъ, а второе, во мн что во гроб.

МШЕЦКІЙ.

Первое, ты соглядатаемъ сюда подосланъ, а второе, въ теб что на площади. Болтливй тебя парня въ Москв нтъ. Только при дяденьк и смиренъ и трусу празднуешь, а за глаза, гляди-ко-съ, боекъ каковъ. Да… [Хочетъ сердито, но выходитъ почти просительно]. Убирайтесь вы, Христа ради, куда-нибудь съ глазъ долой.

ПАВЛЮКЪ.

Уйдемъ, тятенька, только ты Лиз позволь къ себ придти.

МШЕЦКІЙ.

А я не позволю.

ПАВЛЮКЪ.

Твоя воля, тятенька. Только мы съ Лизой плакать станемъ. Очень ужъ ей хочется повидать-то тебя… Пожалй ты насъ…

МШЕЦКІЙ.

Не пожалю.

ПАВЛЮКЪ.

А Лизу, коль въ дверь поскребется, впустишь къ себ?

МШЕЦКІЙ.

Можетъ впущу, а можетъ и нтъ.

ПАВЛЮКЪ.

Ну, она попытается.

МШЕЦКІЙ.

Просилъ я васъ Христомъ Богомъ уйти отсель,— чего жъ вы?

ПАВЛЮКЪ.

Сейчасъ, тятенька. Сидорка, пойдемъ ужъ. [Оба налво ушли].

ЯВЛЕНІЕ III.

МШЕЦКІЙ одинъ.

Какъ вотъ ни бодрю себя, а сердца нтъ во мн и нтъ!.. Ничмъ не тревожится… [Всталъ и прошелся]. И Павлюкъ бсовъ догадался же про то что я вызлился: этакъ-то отважно лгалъ… Что бы мн сдлать съ собой чтобы хоть капельку разсердить-то себя?.. Аль ущипнуть мн себя?.. Нтъ, я вотъ съ ними со всми, какъ съ Павлюкомъ же, холодно говорить стану. Холодомъ-то пуще чмъ сердцемъ пройму… Надо мн одначе невсту разглядть. Вчера и впрямь съ этого бальзамуса собачьяго у меня въ глазахъ помрачилося. Не уродъ видно, коль Павлюкъ за нее горой… Ишь, въ двери кто-то скребется. Она видно. Кто тамъ? Войди ужъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Мшецкій, слва Лиза *).

*) Артистка, если ей это только къ лицу, можетъ выпустить изъ-подъ волосника локоны, то же надо сказать и о другихъ женщинахъ.

ЛИЗА.

Здравствуй, тятенька.

МШЕЦКІЙ.

Тятенька да не твой.

ЛИЗА.

Все одно,— Павлюковъ, а я ему жена буду.

МШЕЦКІЙ.

Будешь ли, на вод еще писано. А пока меня тятенькой звать не смй.

ЛИЗА.

Какъ же мн, тятенька, звать-то тебя? Свекромъ, — неловко мн. А государемъ величать не приходится.

МШЕЦКІЙ.

А никакъ не зови.

ЛИЗА.

Никакъ-то, тятенька, звать нельзя. Нтъ ужъ лучше я, тятенька, тятенькой тебя звать стану. Павлюка я люблю, и тебя по нему любить же буду.

МШЕЦКІЙ.

А я васъ развести вотъ хочу.

ЛИЗА.

Это зачмъ же еще?

МШЕЦКІЙ.

А обманомъ ты выдана.

ЛИЗА.

Никакого обману, тятенька, не было. А какъ самъ ты просилъ чтобы на смотринахъ теб толстую показали, — мой тятенька родной и уважилъ теб: Настась выйти приказалъ. А чтобъ обманывать, никого мой тятенька родной не обманывалъ.

МШЕЦКІЙ.

Знаешь ты! А Павлюка-то зачмъ же надулъ?

ЛИЗА.

Павлюкъ-то напередъ все зналъ. Ему Сидорушка въ ушко шепнулъ.

МШЕЦКІЙ.

Вотъ оно что! Такъ вы вс на мошенничество стакнулись, знать.

ЛИЗА.

Вотъ ужъ это, тятенька, не хорошо сказалъ. Тятенька-то мой родной сватъ теб, все одно что братъ, значить. А я теб невстка, дочь богоданная выходитъ. А родню-то грхъ бранить, хоть у бабушки спроси.

МШЕЦКІЙ.

И хитра же ты.

ЛИЗА.

Есть-таки, тятенька, умишка небольшой.

МШЕЦКІЙ.

И бойка притомъ.

ЛИЗА.

И смлостію, тятенька, не обдлилъ Господь.

МШЕЦКІЙ.

А отецъ-то, вижу, мало училъ тебя.

ЛИЗА.

Нтъ, тятенька, я всему учена. И даже грамот сама у попадьи выучилась.

МШЕЦКІЙ.

Не про то говорю. А учена мало,— мало скъ онъ тебя.

ЛИЗА.

И вовсе не скъ. Тятенька родной у насъ никогда не дерется, разв кого изъ прислуги за провинность побьетъ. А меня чтобъ тронуть, — и ни-ни! Маменька ему не приказала. Да и бабушка не дала-бъ.

МШЕЦКІЙ.

Оно и видно. Ну, пошла себ.

ЛИЗА.

Пойду, тятенька, только ты дай мн ручку поцловать.

МШЕЦКІЙ.

Вотъ ужъ не дамъ.

ЛИЗА.

А ты дай. Я тогда знать буду что ты на насъ съ Павлюкомъ не гнваешься.

МШЕЦКІЙ [просительно].

Отстань ты отъ меня.

ЛИЗА.

Не гнвайся, тятенька, ужъ послушайся меня. И то ты вчера безъ гнва боленъ былъ, а коль нынче съ гнва разболешься, и того хуже будетъ.

МШЕЦКІЙ.

А теб что?

ЛИЗА.

А мы съ Павлюкомъ плакать станемъ и сами расхвораемся. За тобой за хворымъ ходить будетъ некому, ты тутъ, тятенька, заскучаешь весьма и еще пуще разнеможешься. А вдь намъ съ Павлюкомъ жаль тебя.

МШЕЦКІЙ.

Ишь ты, плутовочка, лукавая какая да ласковая.

ЛИЗА.

А ты мн ручку дай за то поцловать.

МШЕЦКІЙ.

Ну, ужъ на, поцлуй.

ЛИЗА [цлуя его руку].

Спасибо теб, тятенька, теперь вижу что не сердишься ты.

МШЕЦКІЙ.

А вотъ сержусь же… Уйди ты отъ меня, Христа ради.

ЛИЗА.

Зачмъ гонишь-то меня?

МШЕЦКІЙ.

А такъ вотъ, хочу.

ЛИЗА.

А я знаю зачмъ?

МШЕЦШЙ.

Говори.

ЛИЗА.

А затмъ что теб поцловать меня страсть какъ хочется, да сразу сдаться не хочешь ты.

МШЕЦКІЙ.

Ахъ ты этакая!.. Уйди же, Христа ради, отъ меня.

ЛИЗА.

Сейчасъ уйду. Только дай мн еще разъ ручку поцловать.

МШЕЦКІЙ.

А дамъ, такъ сейчасъ же уйдешь?

ЛИЗА.

Сію минуточку, тятенька, убгу.

МШЕЦКІЙ.

Ну, на ужъ, цлуй.

ЛИЗА [цлуя его руку].

Спасибо, тятенька, богоданный. Вотъ я и уйду сеначсъ. Я вдь послушная. [Идетъ налво]. видишь, ухожу ужъ. Прощай, тятенька, прощай, миленькій.

ЯВЛЕНІЕ V.

Мшецкій одинъ.

Ну, вотъ и поди, пронимай ее холодомъ-то какъ она сама тутъ тебя ровно маслицомъ тепленькимъ по сердцу помазываетъ. Съ каждымъ-то словомъ сердце мягчитъ. Этакая бабенка ласковая уродилася. Всмъ бы хороша, только вотъ полноты нтъ. Ну, да не мн, Павлюку съ ней жить. Можетъ у него любовь такая дурашная, что ему сухопарыя по сердцу.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Мшецкій, слва Павлюкъ.

ПАВЛЮКЪ [вбгая].

Тятенька! тесть и съ тещей, и съ бабушкой, и Настя съ ними же.

МШЕЦКІЙ.

Экъ ихъ сколько понахало! Гд-жъ они вс?

ПАВЛЮКЪ.

Бабье-то въ теремъ прошло, а тестюшка говорить съ тобой просится.

МШЕЦКІЙ.

А какъ велю я его со двора согнать?

ПАВЛЮКЪ.

Не велишь, тятенька.

МШЕЦКІЙ.

Почему такъ?

ПАВЛЮКЪ.

А Лиза отъ тебя веселая выбжала.

МШЕЦКІЙ.

То Лиза, а то тесть твой, а то ты еще самъ. Ее-то прощу, а васъ нтъ.

ПАВЛЮКЪ.

Какъ же тятенька?

МШЕЦКІЙ.

А ты ступай, да тестю скажи: ‘весьма-де тятенька гнвенъ. Ты, скажи, тестюшка, не гляди на то, что не кричитъ онъ, когда молъ, скажи, кого тятенька тихою рчью шпынять начнетъ, это, скажи, самый лютый гнвъ у него и есть’. Скажешь ли?

ПАВЛЮКЪ.

Чего-жъ не сказать-то мн!

МШЕЦКІЙ.

Скажи, Павлюкъ. На тестя отца родного не мняй. А только не скажешь, сейчасъ по рчи его.узнаю и съ Лизой разведу тебя. Аль еще хуже: ее-то прощу, а тебя въ монастырь упрячу.

ПАВЛЮКЪ.

Врно, тятенька, скажу.

МШЕЦКІЙ.

Бга же.

ЯВЛЕНІЕ VII.

МШЦКІЙ одинъ, вскор слва МАРТЮХИНЪ. На время ПАВЛЮКЪ.

МШЕЦКІЙ [одинъ].

Ну, сватъ любезненькій, милости просимъ. Не Лиза ты, съ тобой-то справлюся. Ужъ я за амбицію свою надъ тобою поломаюся.

МАРТЮХИНЪ [входя].

Здорово, сватъ.

МШЕЦКІЙ.

Сватъ, да не твой.

МАРТЮХИНЪ.

А чей же? Моя дочь съ твоимъ сыномъ внчана.

МШЕЦКІЙ.

Да она дочь ли теб?

МАРТЮХИНЪ.

А то кто же?

МШЕЦКІЙ.

А можетъ забглая какая.

МАРТЮХИНЪ.

Кто-жъ за забглой приданое даетъ?

МШЕЦКІЙ.

Еще дашь ли. Прости я ее, а ты тутъ пожалуй отъ нея и откажешься. Скажешь: не моя де-дочь, давай приданое прочь.

МАРТЮХИНЪ.

Да дочь же она моя.

МШЕЦКІЙ.

Нтъ, дочь-то та, что на смотринахъ показывалъ.

МАРТЮХИНЪ.

Не дочь-то моя, а Настасья, племянница она мн по свойству что-ль приходится.

МШЕЦКІЙ.

Зачмъ же обманывалъ?

МАРТЮХИНЪ.

И не думалъ.

МШЕЦКІЙ.

Кто-жъ меня-то надулъ?

МАРТЮХИНЪ.

А никто. Просто сказать, лтникъ былъ не готовъ. А Лизутка-то въ старомъ идти заупрямилась. А я, чтобы добраго дла не откладывать, да дочки не срамить, Настась показаться веллъ.

МШЕЦКІЙ.

Это какой же лтникъ не готовъ былъ? Въ которомъ она внчалася?

МАРТЮХИНЪ.

Тотъ самый.

МШЕЦКІЙ.

А на бумаг онъ зачмъ? Что, дружокъ, замялся?

МАРТЮХИНЪ.

Ужъ и не пойму я тебя! на какой бумаг такой?

МШЕЦКІЙ.

А на хлопчатой. Я сегодня всталъ, а ключница мн и показываетъ. Пальца на два бумаги подложено.

МАРТЮХИНЪ.

Вотъ такъ исторія.

МШЕЦКІЙ.

А ты, скажешь, не зналъ?

МАРТЮХИНЪ.

Почемъ мн знать? Не я, портной шилъ. Да и не портной онъ, а государынь старшихъ царевенъ наплечный мастеръ. Этакой-то гордый онъ! Съ нимъ и говорить не моги! Не твое дло, кричитъ, лучше-де твоего наплечное мастерство знаю.

МШЕЦКІЙ.

А на бумагу зачмъ же онъ клалъ?

МАРТЮХИНЪ.

Тьфу ты, сила окаянная! Да мн-то почемъ же знать? Видно вверху у царевенъ такъ шить повелось.

МШЕЦКІЙ.

А ты не приказывалъ?

МАРТЮХИНЪ.

Да нту же.

МШЕЦКІЙ.

Ладно. Вези же дочку домой.

МАРТЮХИНЪ.

Это зачмъ еще?

МШЕЦКІЙ.

А я къ цариц сейчасъ… чтобъ въ Воскресенскій ее…

МАРТЮХИНЪ.

Вотъ такъ выдумалъ! Съ чего-жъ ты эту смуту заводишь? Диви бы Павлюкъ на нее жалился!

МШЕЦКІЙ.

А вотъ выдумалъ же и завожу. А Павлюкъ теля глупое.

МАРТЮХИНЪ.

Полно-ка. Мириться давай.

МШЕЦКІЙ.

Ладно. А за миръ что дашь?

МАРТЮХИНЪ.

Теб спрашивать… а я не поторгуюся… разв малость самую.

МШЕЦКІЙ.

Идетъ. Садись же за столъ, да перо бери.

МАРТЮХИНЪ [исполняя].

Ну, слъ.

МШЕЦКІЙ.

Пиши же записку теперь, такъ только для памяти, что ты имнье свое запродалъ мн и деньги полностью съ меня получилъ. Купчую посл напишемъ.

МАРТЮХИНЪ.

Какое-жъ имнье-то?

МШЕЦКІЙ.

А Новгородское…

МАРТЮХИНЪ.

Новгородское? Не много ли будетъ?

МШЕЦКІЙ.

Такъ дочку домой вези.

МАРТЮХИНЪ [пишетъ].

Охъ, чтобъ теб!.. Ладно ужъ… Готова, бери. [Всталъ]. Аль нтъ, погоди. Общай, что Лыкова въ ту же цну съ Верху сковырнешь.

МШЕЦКІЙ.

Общалъ, такъ сковырну ужъ.

МАРТЮХИНЪ [подавая записку].

Ну, бери бумажку.

МШЕЦКІЙ [ВЗЯЛЪ].

Вотъ спасибо теб.— А теперь: здравствуй, сватъ. Поцлуемся.

МАРТЮХИНЪ.

Здравствуй и ты, сватъ. [Цлуются]. И дуракъ же я!

МШЕЦКІЙ.

Чмъ ты дуракъ?

МАРТЮХИНЪ.

А на половин помирился бы ты.

МШЕЦКІЙ.

Не думай того.

МАРТЮХИНЪ.

Помирился бы. Ты же меня на обманъ соблажнилъ.

МШЕЦКІЙ.

Это какъ?

МАРТЮХИНЪ.

А все мн твердилъ: молъ толстыхъ люблю…

МШЕЦКІЙ.

Такъ то-жъ не про Павлюкову я жену, про свою ключницу.

МАРТЮХИНЪ.

Ну, дважды же я глупъ.

МШЕЦКІЙ.

На этомъ помирюсь съ тобой. [Небольшая пауза, потомъ, хлопая въ ладони]. Эй! гд ты, Павлюкъ! [Павлюкъ входитъ]. Веди всхъ ихъ сюда. Скажи: сваты-де помирилися.

ПАВЛЮКЪ.

Сейчасъ, тятенька. [Убгая]. Помирилися!!..

МШЕЦКІЙ.

Только ты, сватъ, не мшай мн. Хоть малость мн свою амбицію показать надо будетъ.

МАРТЮХИНЪ.

Аль ты на бабъ моихъ кричать вздумалъ? Такъ не дамъ я.

МШЕЦКІЙ.

Нтъ. Павлюка да невстку маленько побраню.

МАРТЮХИНЪ.

Ладно. И я помогу.

МШЕЦКІЙ.

Ну, Лизы я теб тронуть не дамъ.

МАРТЮХИНЪ.

Не на Лизу я. Своего виноватаго сыщу.

ЯВЛЕНІЕ ПОСЛДНЕЕ.

Мшецкій, Мартюхинъ. Входятъ слва въ слдующемъ порядк: Мартюхина, Бабка, Настасья, Сидорка, Лиза, Павлюкъ.

МАРТЮХИНА.

Здравствуй, сватъ.

МШЕЦКІЙ.

Здравствуй, сватьюшка. [Цлуются]. Здравствуй, бабушка.

БАБКА.

Здравствуй, золотой мой. Только не долго держи ты меня. Разикъ всего поцлуй. [Исполняется]. А теперь веди-ка меня [онъ ведетъ] да сажай скорй. А то ноженьки у меня шаловливыя, совсмъ меня, бабки, не слушаютъ.

[Мшецкій сажаетъ ее въ кресло предъ столомъ направо].

МШЕЦКІЙ.

Вотъ мы гд тебя, матушка, посадимъ. Отсюда всхъ теб видно будетъ. [Переходитъ налво]. {Относительное положеніе лицъ, считая слва отъ зрителей: Мшецкій, Павлюкъ, Лиза, Сидорка, Настасья, Мартюхина, Мартюхинъ, Бабка.} А теперь мы судъ начнемъ. Винися, Павлюкъ.

ПАВЛЮКЪ.

Не въ чемъ мн виниться-то, тятенька. Коли-бъ я вечоръ на Лизу лтникъ на бумаг надлъ, точно-бъ я виноватъ былъ. Она вдь, бдная, точно монахъ въ веригахъ тяжелыхъ, въ бумаг измучилась.

МАРТЮХИНЪ.

Эхъ, сватъ! и виноватаго-то сыскать не сумлъ. А вотъ я сейчасъ найду. Сидорка! твое дло: винись ужъ.

СИДОРКА.

Аль я, дяденька, опять провинился въ чемъ?

МАРТЮХИНЪ.

А ты на колни сперва пади, а тамъ спрашивай.

СИДОРКА [падая на колни].

Палъ, дяденька. Въ чемъ же виниться-то мн укажешь?

МАРТЮХИНЪ.

А во всемъ винись.

БАБКА.

Стой, Сидорушка, не винись, не ты виноватъ.

ПАВЛЮКЪ.

Вотъ бабушка врнй виноватаго сыщетъ.

БАБКА.

Слышь ты, Сидорушка, со слпу я доглядть не смогла. А это вдь едунька нашь?

СИДОРКА.

Петрунька, бабушка.

БАБКА.

Что ты! Петрунька-то до-году не дожилъ, померъ. Да вотъ онъ самъ живой стоить. Спроси его: едунька вдь ты?

ПАВЛЮКЪ.

едунька, бабушка.

МШЕЦКІЙ, МАРТЮХИНЪ, МАРТЮХИНА [вмст].

Это что еще?

БАБКА.

А то что онъ у меня еще лтомъ въ деревн съ Сидоркой былъ и съ Лизой цловался. Я же и приказывала.

МАРТЮХИНА.

Вотъ ужъ не чаяла, что маменька моя во всемъ виноватая.

БАБКА.

Не я, доченька, не я. А Настасья все. Знала вдь, хитрая, а ни слова мн.

НАСТАСЬЯ.

Ну ужъ я, бабушка, ни на столечко вотъ не виновата. Я, бабушка, двушка правдивая: все теб открыть думала, да они вс застращали меня.

БАБКА.

Этакая ты, Настасья, непокорливая.

СИДОРКА [вставая съ колнъ].

Ну, коли ни Павлюкъ, ни Настасья, ни бабушка не виноваты, такъ и я, дяденька, не виноватъ, ей-Богу не виноватъ.

МАРТЮХИНЪ.

Кто-жъ виноватъ-то.

СИДОРКА.

А подьячій что у Постельнаго Крыльца ротъ разиня спалъ.

ЛИЗА.

А хоть и не виноватъ ты, Сидорушка, а я тебя наказанье придумала.,

СИДОРКА.

Какое, сестрица?

ЛИЗА.

На Настась женить тебя.

СИДОРКА [цлуя ее].

Вотъ такъ сестрица! Вотъ такъ милочка! Опять я думный дьякъ! Опять я Настасьинъ мужъ.

МАРТЮХИНА.

Ну, ужъ наказанье придумала! Сидорка-то чуть съ радости не пляшетъ.

ЛИЗА.

Посл, маменька, всплачется. Настасья-то у насъ съ нарывчикомъ.

НАСТАСЬЯ.

А теб безъ этого нарывчика и замужъ бы не выскочить.

СИДОРКА [схватывая Настасью за руку и подводя къ дяд].

Дяденька, благословляй что-ль.

МАРТЮХИНЪ.

Аль мн голыми руками благословлять тебя прикажешь? Завтра приходи: съ образомъ въ рукахъ и образую тебя.

СИДОРКА.

И на томъ, дяденька, спасибо.

МШЕЦКІЙ.

А теперь-то что? Охъ, и забылъ я! Иди, Лиза, цлуй меня.

ЛИЗА.

А вотъ не пойду. Не забывай обо мн, тятенька, впередъ. Нарочно подалъ отойду, [исполняетъ] а ты самъ ко мн цловаться иди.

БАБКА.

Такъ, Лизанька, такъ: хорошенько его!

МШЕЦКІЙ.

Вотъ такъ бабнка зародилася! Аль и впрямь мн къ теб идти?

ПАВЛЮКЪ.

Полно, Лиза. Иди къ тятеньк: я приказываю, а я теперь мужъ твой.

ЛИЗА [мужу].

А ты, глупенькій, подумалъ и вправду я? [Тестю]. Нтъ, тятенька богоданненькій, не ходи. Шутемъ я сказала. Сама я сейчасъ къ теб подбгу. Я тебя уважать должна. Такъ ли я, бабенька, говорю?

[Подбгаетъ и цлуетъ тестя].

БАБКА.

Такъ, Лизанька, такъ, такъ, умница, такъ.

Занавсъ.

1-го сентября 1879 г.

Кронштадтская колонія.

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

СИДОРКИНО ДЛО

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Читайте также: