Теофано, Аверкиев Дмитрий Васильевич, Год: 1888 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 51 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

ДРАМЫ

ТОМЪ ТРЕТІЙ

СМЕРТЬ МЕССАЛИНЫ.— СИДОРКИНО ДЛО.— ТРОГИРСКІЙ ВОЕВОДА.— СТОЛИЧНЫЙ СЛЕТОКЪ.— ТЕОФАНО.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВ0РИНА
1906

ТЕОФАНО

ТРАГЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИДА:

Теофано, царица, жена Никифора, вдова самодержца Романа [27 лтъ].

Евпраксія, придворная боярыня.

Анна, ея племянница.

Никифоръ Фока, царь и самодержецъ ромейскій [57 лтъ].

Царь Василій, сынъ Теофано и Романа [12 лтъ].

Іоаннъ Цимисхій, полководецъ [44 лтъ].

Василій, царскій постельничій, начальникъ двора, евнухъ.

Евстаій, начальникъ патріаршаго архива [хартофидакъ].

Леонъ Валантъ, сотникъ.

Вардъ Склиръ, Мануилъ, Агаангелъ, Никита, Спиридонъ, Евлампій, Евгеній, Михаилъ Аргиръ, сенаторы.

Сенаторы, стража, музыканты, хоръ. Византія — 970 г. [6478].

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Палата во дворц.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Входятъ: Василій и Цимисхій.

ВАСИЛІЙ.

Нтъ, благородный мужъ, нтъ, достославный Цимисхій, ты напрасно берешься за этотъ Сизифовъ трудъ: ни ты, ни другой, никто не защитить его. Недовольство всюду. Правда, оно проявляется урывками, такъ сказать по мелочамъ, и тмъ не мене во всей Византіи ты не найдешь ни одного довольнаго человка, не встртишь ни одного нехмураго лица.

ЦИМИСХІЙ.

Не преувеличиваешь ли ты, любезнйшій Василій? Врядъ ли теб удастся указать на явные признаки недовольства, хотя ты и утверждаешь что оно повсюду.

ВАСИЛІЙ.

О, сколько угодно! Спроси насъ, людей близкихъ къ престолу, насъ, жильцовъ святого богоспасаемаго дворца. Не намъ ли вс завидуютъ, не про насъ ли злословятъ будто мы праздно утопаемъ въ роскоши, — и что же?.. Мы со вздохомъ вспоминаемъ недавнее прошлое. Бывало, мы ждемъ не дождемся страстного четверга. Тутъ вотъ, въ этой самой палат, разставлялся длинный и широкій столъ. Онъ весь былъ уставленъ ларцами съ золотомъ, горой лежали на немъ эти дорогіе, мягкіе и длинные, плащи, отрада воиновъ въ непогоду. Царь становился вонъ тамъ, и насъ вызывали по списку. Каждый, войдя, кланялся въ ноги, и ему ставили на плечо ларецъ, а на другое клали столько плащей, сколько полагалось по чину. Весело выходили мы, чувствуя на плеч пріятную тяжесть. Теперь нашимъ плечамъ легко, но насъ уже не радуетъ близость праздника праздниковъ, и мы кисло улыбаемся, вспоминая про великій четвергъ. Да! у добраго Романа въ рукахъ былъ рогъ Амалтеи,— скупая рука Никифора едва разжимается на подарки.

ЦИМИСХІЙ.

Вмсто скупости, поставь ‘экономія’, и та же вещь приметъ иной, благообразный видъ.

ВАСИЛІЙ.

Экономія!.. Пусть будетъ по твоему, пусть экономія… только врядъ ли кто назоветъ ее мудрой. Разсуди самъ: мы весь день въ трудахъ и заботахъ, постоянно на глазахъ у царя. На насъ онъ не рдко срываетъ своей гнвъ, мы слышимъ и бранное слово, а подчасъ сносимъ и толчки. Справедливо ли, спрашиваю, лишать насъ, хотя бы изъ экономіи, заслуженной награды и съ тмъ вмст средства обезпечить свою старость, или семью? И если бъ эта скупость отзывалась на насъ однихъ! Отъ нея вопитъ весь городъ. Спроси: почемъ нынче, когда чуть не каждый день мы слышимъ все о новыхъ и новыхъ налогахъ, продается мшокъ пшеницы? Дошло ли до тебя что на дняхъ крикнулъ ему отставной воинъ? ‘Радуйся, царь, по твоей милости, я на старости лтъ сталъ вдвое сильне, чмъ былъ съ молоду’.— Какимъ образомъ? полюбопытствовалъ Никифоръ. ‘Прежде на червонецъ давали столько пшеницы что насилу увозилъ ее на двухъ ослахъ, а теперь на два отсыплютъ такую пропасть что легко уношу на спин’.

ЦИМИСХІЙ.

Одиночная дерзость, милйшій, еще не признакъ народнаго ропота.

ВАСИЛІЙ.

Старикъ дерзко крикнулъ, согласенъ, но другой и третій, и сотый тоже ворчитъ себ подъ носъ, иль шепчетъ въ ухо пріятелю, а тамъ, глядишь, какая нибудь женщина, наскучивъ голодомъ, поджидаетъ за угломъ, скоро ли царь будетъ возвращаться съ крестнаго хода, и злобно пускаетъ въ него камнемъ… Вдобавокъ, вс знаютъ, отчего дорогъ хлбъ. Никифоръ любитъ брата, но выдавать ему деньги изъ казначейства — жаль, притомъ, говоря правду, и казна скоро бы опустла, и у царя отнялась бы рука отъ частаго подписыванья приказовъ о выдач. И вотъ, онъ пожаловалъ брата хлбной торговлей, а Льву нужны деньги и на вино, и на игру, и на женщинъ…

ЦИМИСХІЙ.

Но нельзя же ставить въ вину Никифору предосудительное поведеніе Льва?

ВАСИЛІЙ.

Но можно сказать: не будь въ его рукахъ вся хлбная торговля, онъ жилъ бы скромне. Это, впрочемъ, къ слову. Никифоръ, конечно, не желалъ и не ждалъ такихъ послдствій, на его бду, вс его добрыя намренія ему не только не въ пользу, а во вредъ. Онъ вздумалъ позабавить гражданъ въ ристалищ примрнымъ боемъ, но когда фаланги двинулись одна противъ другой, глупые византійцы струсили и опрометью бросились вонъ: толкотня, давка, крикъ, свалка, однихъ искалчили, другихъ совсмъ придушили. И доброе намреніе Никифора заслужило ему проклятія и пущую ненависть.

ЦИМИСХІЙ.

Не врне ли что къ этому несчастному случаю просто придрались, чтобъ высказать недовольство царской строгостью,— онъ, не спорю, неумолимъ къ преступникамъ и не терпитъ легкомысленнаго безпутства. А вдь строгость никто не ршится осуждать прямо, когда она справедлива, особенно въ человк такой строгой жизни, какъ нашъ Никифоръ.

ВАСИЛІЙ.

Твоя правда, онъ человкъ самой строгой жизни, и его, даже съ молоду, никто не видалъ на пиру. Онъ богомоленъ, неутомимъ въ долгихъ церковныхъ службахъ, онъ великій постникъ и въ подвижническомъ рвеніи готовъ даже въ скоромные дни отказаться отъ мяса. Онъ изнуряетъ свою плоть, онъ спитъ на полу, постеливъ барсовую кожу да красный войлокъ и покрывшись монашеской мантіей. Какой громогласный витія съуметъ воздать ему должную хвалу за толикое воздержаніе? И кто не присоединится къ этимъ хваламъ? Разв благоврная Теофано поморщится, услышавъ о безплотномъ житіи мужа. И что же? Не знаю, угодилъ ли онъ Богу, но духовенство не на его сторон. Онъ наложилъ руку на церковные доходы, и оно негодуетъ. Вспоминаютъ, что онъ обманомъ женился на цариц, увривъ патріарха, будто не онъ, а его отецъ воспринималъ при святомъ крещеніи дтей Теофанб и Романа, толкуютъ что онъ, правда, благочестивъ, но не благовренъ, а безъ благоврія и праведность не въ счетъ, наконецъ, его приравниваютъ къ царямъ-иконоборцамъ…

ЦИМИСХІЙ.

Меня удивляютъ не эти злые толки,— отъ нихъ никто не убжитъ, и чмъ выше стоитъ человкъ, тмъ они нагле… Меня удивляетъ что ты, кого онъ украсилъ чиномъ проэдра,— высокое званіе, придуманное самодержцемъ нарочно для тебя, что ты, кто больше всхъ способствовалъ его воцаренію и помогъ ему въ самую трудную минуту…

ВАСИЛІЙ.

Надюсь, что ты не станешь обвинять меня въ неблагодарности? Мы съ нимъ въ разсчет. Я помогъ ему, и онъ наградилъ меня по заслугамъ, Сказать ли, что руководило мною? Видишь ли, благородный мужъ, я хотя и побочный, но все же царскій сынъ. Мой отецъ былъ свергнутъ съ престола, но я не могъ встать за него мстителемъ, еще ребенкомъ я былъ изуродованъ и такъ сказать вычеркнуть изъ списка мужей. У меня была отнята надежда на престолъ, но мое царственное честолюбіе не было же убито. Моя царственная кровь кипла, повелвая мн стремиться вверхъ чтобъ, достигнувъ возможно высокаго положенія, распоряжаться судьбами царства. Я занималъ уже довольно важное мсто, какъ умеръ Романъ, оставивъ царицу съ шестилтнимъ наслдникомъ на рукахъ. Что же потомъ? Власть была захвачена презрннымъ рабомъ, безчеловчнымъ и бездушнымъ, во всю жизнь не знавшимъ ничего, кром сплетенъ женскаго терема. Даже нашъ общій недостатокъ, наша общая недоступность для стрлъ Эрота,— и она не только не привлекала меня къ нему, а скорй внушала еще большее отвращеніе. Словомъ, нами правилъ Іосифъ Бринда, уроженецъ того Пафлагона, откуда еще въ древности выходили властолюбивые негодяи. И когда я спрашивалъ себя, кто же можетъ спасти ромеевъ отъ этого поношенія,— имя Никифора Фоки само собою приходило на умъ. Онъ, покоритель Крита, былъ моимъ героемъ, я видлъ въ немъ одни доблести, я ждалъ что съ его воцареніемъ возродится золотой вкъ. Онъ кстати былъ вдовъ и бездтенъ. Я далъ цариц совтъ списаться съ нимъ и, предложивъ ему руку, просить чтобъ онъ сталъ самодержцемъ, вторымъ отцомъ и сберегателемъ ея сына-царя. Когда онъ подошелъ къ стнамъ Византіи, я уговорилъ дворцовую стражу перейти на его сторону, и тмъ обезпечилъ ему успхъ. Да, ты правъ: онъ мн можетъ быть больше всхъ обязанъ внцомъ, но потому-то я и требователенъ къ нему. Теперь, черезъ шесть лтъ, я съ каждымъ днемъ разубждаюсь въ моемъ избранник, онъ обманулъ мои ожиданія, и моя царственная прозорливость оскорблена въ своей гордости.

ЦИМИСХІЙ.

Но, почтенный проэдръ, неужели два, три недостатка въ человк могутъ затемнить вс его достоинства, какъ два, три черныхъ пятна портятъ кусокъ пурпура? Пусть онъ чрезмрно расчетливъ, даже скупъ, если хочешь, пусть, въ силу какихъ-то неисповдимыхъ причинъ, его преслдуютъ досадныя мелочныя неудачи и его, еще вчера и третьяго дня народнаго любимца, длаютъ ненавистнымъ въ глазахъ толпы… не знаю почему… потому ли, что онъ раньше лтъ сталъ дряхлть душою — вдь ему нтъ еще шестидесяти, потому ли, что и въ этомъ случа, какъ насъ учатъ, Провидніе противится гордости… Какъ бы то ни было, разв онъ безславно правитъ нами? Разв онъ не бодро стоитъ на страж царства? Разв Сирія не полна его прошлогодними подвигами? Наконецъ, недавно, почти на дняхъ, разв Антіохія не взята его счастіемъ? Нтъ, Фортуна еще не отвернулась отъ него…

ВАСИЛІЙ.

Правда, Антіохія взята его счастьемъ, хотя не имъ… И не тобой.

ЦИМИСХІЙ.

Что ты хочешь сказать этимъ?

ВАСИЛІЙ.

То что твоя воинская слава спитъ уже шесть лтъ, что Фортуна отвернулась если не отъ него, то отъ тебя. Ты скажешь, что самодержецъ наградилъ твою врность, что онъ далъ теб чины магистра и дуки, что онъ поставилъ тебя начальникомъ восточныхъ войскъ. Ты ихъ вождь,— но въ мирное время. Ты можешь учить ихъ натягивать лукъ, мтко пускать стрлы, проворно вертть копьемъ во вс стороны, ловко дйствовать мечомъ и быстро вскакивать на коня, ты можешь, обучая ратному строю, заставлять ихъ въ полныхъ доспхахъ, при звук трубъ, гром бубенъ и звон кимваловъ, длать круговыя движенья,— но Побда не твой удлъ если она, крылатая, и слетитъ на твой зовъ, то не тебя, а иного оснитъ своими крылами…

ЦИМИСХІЙ.

Когда царь при войск, мы, вожди, не смемъ и не должны приписывать себ побду.

ВАСИЛІЙ.

И я говорю не иное. А все же выходитъ, что онъ не только скупъ, но еще и завистливъ вдобавокъ. Сколько теб лтъ, достославный полководецъ?

ЦИМИСХІЙ.

Сорокъ четыре.

ВАСИЛІЙ.

И въ эти годы, когда человкъ въ полной сил мужества, потерять цлыхъ шесть лтъ!

ЦИМИСХІЙ.

Ты взволновалъ меня…

ВАСИЛІЙ.

Ты еще больше взволнуешься, когда узнаешь,— не сердись, я знаю твои доблести, но глупое большинство завистливо и любить при случа принижать тхъ, кто вырывалъ у него невольные крики восторга… И вотъ, твоя прежняя слава уже на половину забыта, уже не вспоминаютъ, что ты всегда былъ правой рукой Никифора и что во всхъ его побдахъ теб принадлежитъ равная съ нимъ доля… О теб уже начинаютъ судить какъ о человк когда-то подававшемъ надежды и обманувшемъ ожиданія. Онъ, толкуютъ про тебя, всегда любилъ только пировать да, выражаясь проповдническимъ слогомъ, валяться въ тин наслажденій… И разв ты въ силахъ опровергнуть эти сужденія? Разв теб представится возможность вновь доказать и свои дарованія, и свою воинскую доблесть? Пока живъ Никифоръ…

ЦИМИСХІЙ.

О, мое время еще не ушло! Онъ старится и лниве одваетъ доспхи…

ВАСИЛІЙ.

Однако, не тебя, а Колокира послалъ онъ къ этимъ тавроскифамъ, которыхъ чаще зовутъ Россами. А ты и родомъ куда знатне этого новоиспеченнаго патриція, и по матери двоюродный братъ самодержца!

ЦИМИСХІЙ.

Но Колокиръ посланъ не для воинскихъ подвиговъ, и… Я, впрочемъ, радъ, что ты заговорилъ объ этомъ. Именно въ этомъ посольств сказалась особая мудрость Никифора. Онъ не самъ пошелъ противъ мизянъ, а вздумалъ варваровъ укротить варварами…

ВАСИЛІЙ.

Да, и тутъ, какъ во всемъ, расчетливость была у него на первомъ план. Дары Россамъ, думалось ему, обойдутся дешевле похода. Но боюсь, что это дешевое окажется для насъ накладне дорогого. Россы народъ храбрый и сильный, они нападаютъ на всхъ сосдей и корыстолюбивы до чрезвычайности, въ нихъ много этой варварской, полузврской отваги, которая не смотритъ на опасность, а намчаетъ только добычу. Правда, мы расчитывали, что мизяне постоятъ за себя, и варвары изрядно пощиплютъ другъ друга, въ самомъ дл, мизяне и намъ, привычнымъ къ побдамъ ромеямъ, не давали спуску и врядъ ли съ древнихъ временъ мы насчитаемъ больше трехъ побдъ надъ ними, не даромъ же они у насъ вошли въ пословицу и вмсто ‘разорить’, мы говоримъ ‘сдлать добычею мизянъ’. Но видно Россы храбре самихъ мизянъ, почти вся Мизія въ ихъ власти. И тутъ только мы спохватились и вспомнили, что мизяне наши единоврцы, и вотъ шлемъ къ нимъ пословъ и просимъ у нихъ, для закрпленія дружбы, прислать намъ въ жены сыновьямъ Романа двухъ царевенъ, которыя дома бгаютъ въ тулупахъ и сосутъ сырую кожу! Признаюсь, услышавъ объ этомъ, я готовъ былъ воскликнуть вмст съ комикомъ: ‘по этой ловкой выдумк я узнаю Прометея!’

ЦИМИСХІЙ.

Но я не вижу въ этомъ ничего смшного. Варвары, конечно, будутъ польщены родствомъ съ нашими царями.

ВАСИЛІЙ.

Но это не избавитъ ихъ отъ власти Россовъ. Притомъ, какъ я слышалъ отъ людей, знающихъ эти вещи, эти мизяне, или болгаре, какъ зовутъ они себя по имени своего баснословнаго предводителя, по языку очень близки къ Россамъ, и я весьма опасаюсь, что они поладятъ межъ собою. Вдобавокъ, у Россовъ теперь молодой князь Святославъ, онъ, говорятъ, пылокъ, силенъ, предпріимчивъ, до безумія отваженъ и полонъ варварской гордости. Того и жди, что на весну мы увидимъ подъ стнами его шатры, и тутъ, на суш, намъ ужъ не поможетъ индійскій огонь, который спасъ насъ отъ морского набга отца этого Святослава, Игоря… Все это можетъ радовать одного Колокира…

ЦИМИСХІЙ.

Какъ? разв онъ измнилъ?

ВАСИЛІЙ.

Нтъ, онъ только подстрекаетъ Святослава добыть ему царскій внецъ.

ЦИМИСХІЙ [презрительно].

О!.. Иль онъ осмлился въ чужомъ стан провозгласить себя самодержцемъ?

ВАСИЛІЙ.

Нтъ, онъ еще не смнилъ хитона на порфиру и ходитъ въ такой же, какъ и мы съ тобой, обуви, но на весну заказалъ себ красную…

ЦИМИСХІЙ.

А! теперь я понимаю, зачмъ Никифоръ веллъ мн непремнно явиться сегодня. Онъ, конечно, пошлетъ меня противъ тавро-скифовъ…

ВАСИЛІЙ.

Ты горько ошибаешься, доблестный вождь, онъ, конечно, пошлетъ тебя, Только не противъ Святослава съ Колокиромъ, а… въ ссылку, въ твои помстья…

ЦИМИСХІЙ.

Не можетъ быть! Онъ не забылъ… Не могъ забыть… Ты ошибаешься, тебя обманули…

ВАСИЛІЙ.

Хотя я не изъ тхъ, которые любятъ хвалиться, что знаютъ все на свт, даже то, о чемъ шепталися въ опочивальн Зевсъ съ Герой, но тутъ я не ошибаюсь: я знаю наврное.

ЦИМИСХІЙ [гнвно].

О! [начинаетъ ходить Взадъ и впередъ по палат].

ВАСИЛІЙ [про себя, по временамъ взглядывая на Цимисхія].

Наконецъ-то онъ и гнвно зарычалъ, и заходилъ, потрясая гривой, какъ левъ въ клтк… А раньше онъ взволновался только разъ, и тотчасъ же быстро совладалъ съ собою. Сколько въ немъ природной осторожности и строгой выдержанности! И говорятъ еще, что нтъ народа искусне насъ, ромеевъ, на всякіе ковы, подкопы и каверзы… Нтъ, этотъ армянинъ и проведетъ, и выведетъ любого византійца. [Громко, подходя къ Цимисхію и беря его за руку]. Полно же, полно, успокойся, доблестный вождь и любезный другъ. Мн время идти съ докладомъ о томъ, что ты явился, а теб — побороть свой гнвъ. Будь сдержанъ съ нимъ, не пыли и держи въ памяти этотъ стихъ эпика: ‘Слишкомъ могущественъ царь на мужа подвластнаго гнвный’.

ЯВЛЕНІЕ II.

ЦИМИСХІЙ [одинъ].

Онъ ловко говорилъ. Какъ искусно онъ отбивалъ мои доводы, какъ умло раздражалъ меня по временамъ, и какъ хитро приберегъ для послдняго удара самые острые, самые язвительные шипы… Но мн все не врится… Иль Никифоръ до того загордлъ, что все прошлое… Правда, онъ ужъ давно косится на меня, но я думалъ, что стоитъ перетерпть… Что-жъ за причина такой явной и внезапной опалы?.. Моя связь съ Теофано?.. Но кто же?.. Моя ревнивая жена?.. Нтъ, въ такомъ случа Василій намекнулъ-бы… Впрочемъ, разв его поймешь вполн и сразу? Даже въ т минуты, когда онъ говоритъ, повидимому, съ полнымъ и горячимъ убжденіемъ, у него нтъ-нтъ, да и промелькнетъ насмшливая нотка… Онъ комикъ по природ… Итакъ, мн грозитъ ссылка, меня какъ бы живого положатъ въ гробъ, и засыплютъ, и… забудутъ. А тамъ,— кто знаетъ?— подосланный рабъ, ядъ иль ослпленье… О, Никифоръ! Ты дерзко зовешь меня на бой, но знай, что я не отступлю… [Особенно твердо]. Ни передъ чмъ. Но,— его шаги. Время мн вспомнить совтъ Василія.

НИКИФОРЪ.

Ты, Іоаннъ? Хорошо сдлалъ, что не опоздалъ, ты не забылъ еще, что я во всемъ люблю точность.

ЦИМИСХІЙ.

Смлъ ли я, государь?

НИКИФОРЪ.

А знаешь ли, зачмъ я позвалъ тебя, Іоаннъ?

ЯВЛЕНІЕ III.

Цимисхій, Никифоръ.

ЦИМИСХІЙ.

Какъ мн проникнуть въ т высокія сферы, гд витаютъ твои державныя мысли, государь?

НИКИФОРЪ.

Но, говоря безъ высокаго слога, ты все же могъ догадываться.

ЦИМИСХІЙ.

Если-бъ я смлъ надяться, государь, что ты еще цнишь сколько нибудь мои военныя дарованья, безъ сомннія ничтожныя въ сравненіи съ твоими,— я дерзнулъ бы думать, что ты ршилъ послать меня въ Мизію противъ Россовъ.

НИКИФОРЪ.

О, нтъ! Тамъ съ меня довольно и одного Колокира!..

ЦИМИСХІЙ.

Чмъ я прегршилъ предъ тобою, государь, что ты обидно приравнялъ меня къ этому измннику?

НИКИФОРЪ.

Нтъ, нтъ! и не думалъ, и въ мысли у меня не было… Я просто… Я звалъ тебя, чтобъ спросить: здорова ли твоя жена?

ЦИМИСХІЙ.

Ни здорова, ни больна, государь, она давно ужъ все прихварываетъ да недомогаетъ.

НИКИФОРЪ.

Береги ее, Іоаннъ, ей вреденъ здшній воздухъ. Впрочемъ, онъ и для тебя не совсмъ здоровъ. Иль ты не согласенъ со мною?

ЦИМИСХІЙ.

Я чувствую себя, благочестивйшій самодержецъ, такимъ же сильнымъ и бодрымъ, какъ въ тридцать лтъ.

НИКИФОРЪ.

Я говорю не о тлесномъ здоровья. Ты ведешь слишкомъ разсянную жизнь.

ЦИМИСХІЙ.

Укажи мн дло, самодержавнйшій, и я забуду разсяніе.

НИКИФОРЪ.

Передъ дломъ не мшаетъ собраться съ мыслями, обдумать и обсудить на досуг, а здсь, въ столиц, я боюсь, у тебя на это и времени не найдется. Позжай съ женой въ свое помстье, а тамъ — увидимъ.

ЦИМИСХІЙ.

О чемъ же, великій, прикажешь мн размышлять на досуг?

НИКИФОРЪ.

О суетности земной славы, или… о чемъ хочешь. Мало ли темъ для размышленій!

ЦИМИСХІЙ.

Итакъ, это ссылка?..

НИКИФОРЪ.

Врне: испытаніе. Или, еще ближе: забота о здоровья твоей жены. Надюсь, ты не принудишь меня высылать себя насильно? Ты добровольно дешь въ деревню.

ЦИМИСХІЙ.

Еще въ юности, читая трагика, я затвердилъ этотъ стихъ, государь: ‘И мощь, и сила уступаютъ власти!’

НИКИФОРЪ.

Прекрасный стихъ! А монахи еще утверждаютъ будто свтская образованность не къ чему, безполезна и только отвлекаетъ насъ отъ религіи. Правда, многіе всю жизнь только и думаютъ что объ Эрот, Киприд и Вакх. Но образованность тутъ не причемъ: и поденщикъ чествуетъ Вакха, а его жена или дочь… Впрочемъ, ты въ такихъ уже лтахъ, Іоаннъ, когда время забыть обо всхъ этихъ мерзостяхъ и подумать о другой жизни — я говорю не о загробной, о ней всегда время думать — а объ иной жизни: воздержной, тихой и безмолвной. Вотъ кстати теб и предметъ для размышленій на досуг.

ЦИМИСХІЙ.

Государь,— ты воленъ презирать мои дарованія и удалить меня отъ длъ, ты властенъ отправить меня безвинно въ ссылку, но не достойно ни твоего благородства, ни твоего величія, обращаться со мною, зрлымъ мужемъ,— ты самъ сейчасъ вспомнилъ о моихъ лтахъ,— со мною, потомкомъ восточныхъ царей и твоимъ двоюроднымъ братомъ, какъ съ мальчишкой, у котораго едва пробился пушокъ на щекахъ.

НИКИФОРЪ.

Ты хочешь сказать, что давать наставленія приличне духовнику, чмъ самодержцу? Не стану спорить, но что длать? ужъ такой у меня странный нравъ: мн ненавистны любители ночныхъ пировъ и закоснлые развратники, и чмъ они зрле, тмъ противне. Пусть иной изъ нихъ, передъ приходомъ ко мн, день, два, даже недлю воздерживается отъ питья, а мн все будетъ казаться что отъ него пахнетъ виномъ. Меня коробитъ при вид распутника, и только я вздумаю пожаловать его своей милостью, какъ мн вспомнится что не къ своей благоврной жен поспшитъ онъ съ радостной встью, а къ такой же распутной, какъ онъ самъ, любовниц. Береги же свою жену, Цимисхій, и не сиди съ чужою за виномъ. Такъ учить Проповдникъ.

ЦИМИСХІЙ.

Твои наставленія, государь, были бы къ лицу твоему брату Льву, и однако ты любишь же его…

НИКИФОРЪ.

Ты коришь меня за любовь къ брату?.. Прости мн эту слабость, Іоаннъ, когда я вижу его, сердце превозмогаетъ умъ и велитъ, забывая его пороки, помнить только о его заслугахъ…

ЦИМИСХІЙ.

Только о его? А заслуги другихъ не стоитъ и помнить. Прости же, государь, и мою слабость… къ правд, и стерпи мой отвтъ: пусть не скажутъ по крайности, что ты, не выслушавъ, осудилъ меня. Ты помнишь ли, какъ шесть лтъ назадъ — мы стояли тогда на томъ берегу Босфора, готовясь къ походу — я, съ письмомъ въ рукахъ, вошелъ въ твой шатеръ. Теб нездоровилось, и ты лежалъ, я слъ возл, и взявъ тебя за руку, сказалъ: ‘Ты спишь, любезный другъ, ты спишь крпче самого Эндиміона, и не предчувствуешь что теб готовитъ судьба’. Слдомъ, я прочелъ теб письмо презрннаго раба, нижайшаго изъ людей, но который въ т дни владлъ всмъ царствомъ. Иль ты забылъ что стояло въ немъ? Іосифъ Бринза, полновластный начальникъ Двора, приказывалъ мн не медля смнить тебя, и стать самому во глав войска. И не сулилъ ли онъ мн притомъ престола, только бъ я привезъ тебя, ‘надменнаго и тщеславнаго Фоку’ въ оковахъ въ Византію? Выслушавъ письмо, ты онмлъ отъ ужаса и не скоро оправясь, промолвилъ слабымъ голосомъ: ‘Говори, благородный мужъ, скажи же что намъ длать?’ И я отвтилъ: ‘Докажемъ этому безстыдному негодяю, что между ромеями не перевелись еще высокія сердца, что мы не женщины, а мужи непреодолимой силы, страшные всмъ недругамъ’. И не я-ли, вслдъ за этимъ, первый провозгласилъ тебя царемъ и самодержцемъ? Иль, всходя на престолъ, ты опирался не на мое плечо?.. Но, видно, эта заслуга мала и ничтожна, и не стоитъ лучшей награды какъ ссылка, гд за-живо будутъ зарыты вс мои таланты!..

НИКИФОРЪ.

Я терпливо выслушалъ тебя, Іоаннъ. Пойми же изъ этого, что твоя заслуга еще жива въ моемъ сердц. О! если бъ я забылъ о ней, то не ссылка постигла бы тебя, а иная, лютая казнь. Я сгноилъ бы тебя въ подземной темниц, я приказалъ бы приблизить раскаленное зеркало къ твоимъ очамъ и держать до тхъ поръ, пока не померкнетъ ихъ свтъ, я…

ЦИМИСХІЙ.

За что же? Въ чемъ моя вина?

НИКИФОРЪ.

Въ чемъ? Не заставляй меня назвать ее по имени. Я не хочу, что бы ты сгорлъ со стыда, а я, блдный отъ гнва, забылъ о твоей заслуг. Ты понялъ? И — довольно. [Ударивъ въ ладони]. Эй, Василій.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Цимисхій, Никифоръ, Василій.

ВАСИЛІЙ.

Я шелъ къ теб, благочестивйшій, какъ услышалъ твой зовъ. Благоврная проситъ видть твои свтлыя очи.

НИКИФОРЪ.

Царица?.. Хорошо… Сейчасъ… Но раньше, добрый Василій, проводи Іоанна. Онъ покидаетъ насъ.— Ты не слыхалъ еще? Да, сегодня же узжаетъ въ свои помстья, и все — похвали его любовь!— ради больной жены. Пожалуйста, добрый Василій, наблюди за его отъздомъ и отряди стражу, чтобъ и путь его былъ безопасенъ и чтобъ въ деревн ему не надодали ни письмами, ни посщеніями: онъ хочетъ предаться размышленію. Береги жену, Іоаннъ, и привези ее къ намъ такой же бодрой и здоровой, какъ былъ самъ въ тридцать лтъ. Прощай.

ЯВЛЕНІЕ V.

Никифоръ, одинъ.

Царица?.. Да, надо позвать ее… Теперь, именно только въ эту минуту я и могу узнать справедливы ли мои подозрнія, или я поддался малодушно теремнымъ сплетнямъ?

ЯВЛЕНІЕ VI.

Никифоръ, Теофано.

ТЕОФАНО.

Прости мн, государь, что я вошла,

Не обождавъ обычнаго приказа…

НИКИФОРЪ.

И поспшивъ, ты все же опоздала:

Онъ только-что ушелъ.

ТЕОФАНО.

Кто онъ?

НИКИФОРЪ.

Цимисхій.

Вдь ты къ нему спшила, не ко мн.

ТЕОФАНО.

Такъ, значитъ, правда что его постигла

Твоя немилость,— нтъ, не немилость —

Ты ужъ давно косишься на него —

А грозная опала?

НИКИФОРЪ.

Какъ? молва

Уже до терема успла добжать

И взволновать царицу ложной встью?

ТЕОФАНО.

Ты помирился съ нимъ?

НИКИФОРЪ.

Нельзя мириться,

Когда о ссор не было и рчи.

ТЕОФАНО.

О чемъ же говорили вы?

НИКИФОРЪ.

Онъ приходилъ

Со мной проститься…

ТЕОФАНО.

Но куда жъ онъ детъ?

Когда? Зачмъ?

НИКИФОРЪ.

Его жена больна,

Ей вреденъ здшній воздухъ,— онъ и вздумалъ

Свезти ее въ помстье….

ТЕОФАНО.

И на долго?

НИКИФОРЪ.

Пока совсмъ поправится, должно быть.

ТЕОФАНО.

Нтъ, ты хитришь со мною: ты его

Отправилъ въ ссылку.

НИКИФОРЪ.

Нтъ. Я только стражу

Къ нему приставилъ, для его же пользы…

ТЕОФАНО.

Послушай, милый мужъ, я въ этомъ дл

Не узнаю тебя. Всегда ты, и во всемъ,

ТЕОФАНО.

И разсудителенъ, и знаешь мру,

Со всми мягокъ, ласковъ и привтливъ,—

Но чуть коснется дло до него,

До твоего двоюроднаго брата,

До твоего сподвижника былого,—

Ты вдругъ становишься и дикъ, и рзокъ.

НИКИФОРЪ.

За то моя прекрасная жена

Къ нему добра и ласкова безъ мры.

ТЕОФАНО.

Смшная ревность! Но она, при всей

Забавной вздорности, ей ей, хоть побожиться —

И такъ мила, и такъ теб къ лицу,

Что я готова, мой монахъ ревнивый,

Разцловать тебя.

НИКИФОРЪ.

Побереги

Свои лобзанья до его прізда

ТЕОФАНО.

Послушай мужъ и царь, и самодержецъ,

И какъ тебя еще назвать не знаю,—

Припомни что вс титулы твои,

Внецъ, порфиру, царственную власть,

Ты получилъ въ приданое за мною,

Что я могла отдать другому руку

И ты бы неминуемо погибъ…

Охъ, горько мн теперь и жаль до злости

Что омраченная незапнымъ горемъ,

Почти ослпшая отъ слезъ по муж,

Повривъ перемнчивой молв,

Я безъ ума увидла въ теб

Достойнаго помазанника Божья,

Спасителя моихъ дтей-сиротъ,

Сберегателя и царства, и престола!

НИКИФОРЪ.

Ты стала каяться немного поздно:

Что сдлано, того не воротить.

Теперь же, помни: я твой мужъ и царь,

И ты вдвойн обязана со страхомъ

Повиноваться мн.

ТЕОФАНО.

О! перестань…

Ты мастеръ наставленія читать,

Ссылаясь на писаніе, но если

Мой долгъ вдвойн теб повиноваться,

То ты за то обязанъ мн любовью!

НИКИФОРЪ.

Я и люблю тебя.

ТЕОФАНО.

Иль въ томъ любовь

Что ты меня распутствомъ укоряешь?

Гд-жъ доказательства?

НИКИФОРЪ.

Иль я не знаю,

Что ты видалась тайно съ Іоанномъ

И съ нимъ наедин вела бесды?

ТЕОФАНО.

Страшась тебя, его я принимала

Не то чтобъ тайно и въ ночной тиши,

Но съ осторожностью. Что жъ до бесдъ,—

То я могу ихъ повторить дословно

Безъ страха и стыда. Онъ умолялъ,

Чтобъ я его съ тобою примирила,

Онъ горько стовалъ, что обреченъ

На полное бездйствіе, что тратить

На пустяки и время, и здоровье

И такъ-сказать проматываетъ жизнь…

НИКИФОРЪ.

И ты его, конечно, пожалла.

ТЕОФАНО.

Не я одна, его жалютъ вс.

НИКИФОРЪ.

Онъ къ женщинамъ уметъ подольститься.

ТЕОФАНО.

Но и мужчины тоже говорятъ…

Вс, кром тхъ завистниковъ презрнныхъ,

Которымъ выгодно его паденье.

НИКИФОРЪ.

За то у женщинъ жалость переходитъ

Въ любовь къ нему.

ТЕОФАНО.

Да, я его люблю,

Онъ мн родной по мужу, я люблю

Въ немъ свтлый умъ и пылкую отвагу

И къ доблестямъ высокое стремленье.

Моя любовь пряма и откровенна,

Она чиста и предъ тобой невинна.

НИКИФОРЪ.

О немъ ты слишкомъ пылко говоришь:

Разлука охладитъ твой жаръ невинный.

ТЕОФАНО.

Ты мн не вришь?

НИКИФОРЪ.

Врю, и вполн.

ТЕОФАНО.

Такъ вороти его…

НИКИФОРЪ.

Пусть поживетъ

Въ своемъ помстьи, а потомъ — увидимъ

ТЕОФАНО.

Такъ ты завидуешь ему, иль онъ

Теб внушаетъ страхъ.

НИКИФОРЪ.

Нтъ. Страхъ родится

Когда къ намъ умъ на помощь не приходить.

Такъ учитъ Проповдникъ. Я, напротивъ,

Придумавъ ссылку, поступилъ умно.

ТЕОФАНО.

При чемъ тутъ умъ!..

НИКИФОРЪ.

Цимисхій слишкомъ любитъ

Гордиться тмъ, что онъ прямой потомокъ

Царей восточныхъ. Царственная кровь

Его влечетъ неудержимо къ власти.

ТЕОФАНО.

И ты боишься?…

НИКИФОРЪ.

Я тебя боюсь:

Ты, говорятъ, ужъ отравила свекра.

ТЕОФАНО

И ты мой мужъ!.. О, горе мн!.. Какъ? сплетни

Боярынь теремныхъ что мн не могутъ

Простить того, что я изъ низкой доли

Возвысилась до царскаго престола,

Смутили твой отороплый умъ?..

ТЕОФАНО.

За что его мн было изводить?

Онъ такъ любилъ, онъ такъ меня лелялъ!..

Ужъ не за то ль его я отравила

Что онъ со мной Романа повнчалъ?

НИКИФОРЪ.

Чтобъ щеголять скорй въ внц жемчужномъ

ТЕОФАНО.

Ты лучше бы сказалъ,— о! знаю я

Что про меня и это распускаютъ —

Что я и мужа извела…

НИКИФОРЪ.

Зачмъ?

ТЕОФАНО.

Затмъ, должно быть, чтобъ скорй остаться

Съ ребенкомъ сыномъ горькою вдовой,

Чтобъ очутиться въ непреклонной вол

Презрннаго скопца, и испытать

Что значитъ униженье на престол,

Иль наконецъ… чтобъ выйти за тебя.

НИКИФОРЪ.

Ты бредишь…

ТЕОФАНО.

А тебя оставилъ умъ…

И Проповдникъ правъ: ты полонъ страха.

НИКИФОРЪ.

Оставимъ споръ, быть можетъ, я зашелъ

Ужъ черезъ-чуръ далече въ подозрньи.

ТЕОФАНО.

Такъ вороти его…

НИКИФОРЪ.

Не будь, Теофано,

Настойчива чрезмрно. Я медлитель:

Мн надо все обдумать, разсудить…

Ахъ, Боже мой!.. Ахъ, я готовъ заплакать!

ТЕОФАНО.

О чемъ, мой царь?

НИКИФОРЪ.

Ты все меня корила,

Что не доступенъ я для состраданья…

А у меня, ахъ! сердце ноетъ, вспомнивъ

Какъ много двъ и женщинъ,— все вдобавокъ

Любимйшихъ любовницъ Іоанна,—

Заплачутъ горько объ его отъзд!..

Ахъ, Господи! за этой суетою

Я къ литургіи опоздалъ… Прощай.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Теофано, одна.

О, подозрительный и малодушный!

И тоже думаетъ хитрить, а самъ

Ни сердца женскаго понять не можетъ,

Ни женскаго любовнаго лукавства…

Ахъ, бдный Яни!.. Гд его увидть?

Какъ мн проститься съ нимъ?.. Кто мн поможетъ?

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Теофано, Василій.

ТЕОФАНО.

Василій! Врный, неизмнный другъ!

Гд Іоаннъ? Скажи, ужъ онъ ухалъ?

Мн не удастся и проститься съ нимъ?

ВАСИЛІЙ.

Гд царь?

ТЕОФАНО.

Не въ церкви, гд же быть ханж!

ВАСИЛІЙ.

Я приведу сейчасъ… Еще успемъ… [идетъ].

Но не на долго, на одну минуту…

ТЕОФАНО.

Хоть на мгновенье! Только бы проститься!

ЯВЛЕНІЕ IX.

Теофано, одна.

Тиранъ! скупецъ! Ты хочешь у меня

Отнять сокровище, а самъ не можешь

Цнить его, и грубо топчешь въ грязь…

ЯВЛЕНІЕ X.

Теофано, Василій, Цимисхій.

ТЕОФАНО.

Ахъ, Яни, Яни! Здравствуй и прощай!

Два слова, поцлуй, а тамъ — разлука,

На долго-долго, навсегда, на вкъ. [Цлуетъ его].

ВАСИЛІЙ, про себя, вздымая руки.

Эротъ! храни ихъ здсь, а я — оттуда.

ЯВЛЕНІЕ XI.

Теофано, Цимисхій.

ЦИМИСХІЙ.

Царь обо мн съ тобою говорилъ?

ТЕОФАНО.

Его просила я, его я убждала,

Но у него — ни сердца, ни ума.

Онъ насъ подозрваетъ, и боится

Отдаться подозрнію, и снова…

ЦИМИСХІЙ.

И мн онъ намекалъ не разъ…

ТЕОФАНО.

А ты?

ЦИМИСХІЙ.

Я будто ничего не понимаю.

ТЕОФАНО.

И хорошо… А знаешь ли чего

Боится онъ?— что отравивъ его,

Я выйду на тебя.

ЦИМИСХІЙ.

Онъ сознаетъ

Что стоитъ этого.

ТЕОФАНО.

Но что жъ намъ длать?

ЦИМИСХІЙ.

Мн хать въ ссылку, а теб — остаться

И благоврною, и просто врной…

ТЕОФАНО.

И можешь ты шутить!.. И такъ жестоко!

А я отъ злости на него и съ горя…

Я ничего придумать не могу.

Да помоги же, Яни! ты уменъ…

Окажи что длать… Я на все готова.

ЦИМИСХІЙ.

Ты думаешь что упросить нельзя?

ТЕОФАНО.

Не знаю… Не надюсь… Попытаюсь…

ЦИМИСХІЙ.

А не врне ль будетъ постращать?

Сказать что я въ изгнаніи опаснй,

Что кликну кличъ,— и дружною толпой

Вс недовольные ко мн сбгутся…

ТЕОФАНО.

Нтъ, Яни, нтъ!.. избави, Боже!.. что ты!..

Онъ и гонца не станетъ ожидать,

А подошлетъ къ теб не медля съ ядомъ…

ЦИМИСХІЙ.

Но что жъ еще?

ТЕОФАНО.

Ахъ, не повришь, Яни,

Какъ нынче трудно стало ладить съ нимъ.

Онъ стну выстроилъ вокругъ дворца,

Онъ строитъ башню во двор, и хочетъ

Въ нее переселиться, потому

Что предсказалъ какой-то проходимецъ

Что суждено ему погибнуть въ спальн…

И — я теб еще не говорила?—

Какъ на бду, въ день чуда Михаила,

Когда пришло извстье что взята

Антіохія,— ужъ другой провидецъ,

Оборванный монахъ, ему въ собор

Украдкой сунулъ письмецо, а въ немъ

Стояло: ‘Самодержецъ! Провиднье

Открыло мн, ничтожному червю,

Что въ третій мсяцъ посл Сентября

Переселишься ты изъ здшней жизни’.

ЦИМИСХІЙ.

Спасибо что недолго дожидать,

Вдь посл завтра — нтъ, я!— вдь завтра

Воздвиженье…

ТЕОФАНО.

Ахъ, Яни, перестань!

Да замолчи-жъ… Ты шутками своими

Меня убьешь… Ужъ я, покоенъ будь,

Придумаю, Василій мн поможетъ…

Я именно скажу ему,— но только

Не такъ какъ ты совтовалъ, стращая,—

А просто и спокойно: что вдь глупо

(А онъ всегда тщеславится умомъ)

Держать тебя вдали, что здсь надзоръ

Удобне и строже, и надежнй,

Чмъ въ собственномъ твоемъ помстьи,— гд

И стражу подкупить куда дешевле

(По скупости онъ этому повритъ)

А здсь Василій,— не подкупный стражъ.

Иль нтъ, я не сама, а пусть Василій,

Какъ будто отъ себя… Ему онъ вритъ.

Ну, что умно придумала?

ЦИМИСХІЙ.

Умно,

Весьма умно. Пусть онъ Василью вритъ,

А самъ Василій — вренъ намъ. А тамъ,

Какъ онъ же любитъ говорить, увидимъ,

ТЕОФАНО.

Я для тебя на все готова, Яни,

Что ни прикажешь, все безпрекословно…

Я никогда, мой Яни, никого

Такъ не любила… Ты не вришь? Но,—

Подумай самъ: кого, кого же, Яни?

Никифора? Его я уважала,

Но ужъ давно… Романа? Правда, Яни,

Мы съ нимъ слюбилися почти дтьми,

И только, только въ куклы не играли…

Ну, а потомъ какъ онъ надлъ внецъ,

Онъ позабылъ меня… Ахъ, много слезъ

Я пролила изъ-за его любимицъ…

И столько же пролью изъ-за твоихъ!

Нтъ, Яни, нтъ! Не отпирайся лучше,

Мн царь сказалъ что много у тебя.

ЦИМИСХІЙ.

Да онъ тебя обманывалъ нарочно,

Чтобъ ревность возбудить…

ТЕОФАНО.

Нтъ, не поврю,

Ужъ мн такая горькая судьба,

Кого я полюблю, и вс полюбятъ.

ЦИМИСХІЙ.

Да будетъ же теб! По крайней мр,

Теперь-то за меня не опасайся,

Ужъ въ ссылк, милая Теофано,

Будь даже втренъ я и легкомысленъ…

ТЕОФАНО.

О! мало ль тамъ красивыхъ поселянокъ…

ЦИМИСХІЙ.

И я на нихъ тебя-то промняю?

ТЕОФАНО.

Ты увряй другихъ, высокородныхъ,

А я сама вдь изъ простыхъ, и знаю

Что въ сорной куч можно отыскать

Жемчужину не только въ басн…

ЦИМИСХІЙ.

Полно!

Скоре мн опасность угрожаетъ:

Ревнивыя вдь влюбчивй холодныхъ.

ТЕОФАНО.

Но на кого тебя я промняю?

Тебя природа надлила всмъ,

Чтобъ женщинъ чаровать. Ничтоженъ, гадокъ

Передъ тобою Александръ-Парисъ:

Въ теб и мужество, и гордость Ахиллеса,

И хитрый умъ героя Лаэртида,

Лишь одного теб не достаетъ:

Внца Атрида…

ЦИМИСХІЙ.

И внецъ добудемъ. [Цлуетъ ее].

ЯВЛЕНІЕ XII.

Теофано, Цимисхій, Василій.

ВАСИЛІЙ.

Пора, пора! Уже поютъ ‘достойно’.

ТЕОФАНО.

Я, кажется, тебя возненавижу

За этотъ мигъ, врнйшій другъ Василій.

ЦИМИСХІЙ, цлуя ее.

Прощай, Теофано…

ТЕОФАНО.

Еще мгновенье!

ЦИМИСХІЙ.

Не ты ль во мн хвалила хитрый умъ,

А онъ велитъ не оставаться дольше.

ТЕОФАНО.

О, будь героемъ!

ЦИМИСХІЙ.

Гд нельзя геройствомъ,

Тамъ надо хитростью.

ТЕОФАНО.

Иди жъ несносный!

[Толкаетъ его, не выпуская его руки изъ своей].

Несноснйшій! [Притягиваетъ его къ себ и обнимаетъ].

Я провожу тебя. [Идутъ обнявшись].

ВАСИЛІЙ, про себя.

Она дарить любовь, а я — престолъ…

Кого жъ изъ насъ скоре онъ обманетъ? [Спшитъ за ними].

(Занавсъ).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Комната на царицыной половин. Вечеръ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Евпраксія, Анна, сидятъ за работой.

АННА.

Ахъ, милая тетушка, я давно хотла спросить тебя… Правда ли что царица… Мн говорила Елена Склиръ, когда я гостила у нихъ… Правда ли что у нея отецъ?…

ЕВПРАКСІЯ.

Былъ погребщикомъ? Правда, мой дружокъ.

АННА.

Какъ же она могла познакомиться съ царемъ Романомъ?

ЕВПРАКСІЯ.

Романъ былъ втреный и даже безпутный мальчишка. Отецъ не чаялъ въ немъ души, и. позволялъ ему все. Романъ вчно и днемъ, и ночью, какъ сынъ какого-нибудь ремесленника, бгалъ по улицамъ, гд нтъ ничего добраго, и, понятно, посщалъ вс предосудительныя мста. Какъ же ему было миновать погребокъ хорошенькой Анастазо? Вдь ее сперва звали Анастазо, и ужъ посл, когда взяли ко двору, переименовали въ Теофано… Безпутный мальчишка влюбился въ нее безъ памяти, и сталъ приставать къ отцу. Онъ и плакалъ, и умолялъ, и грозилъ что умретъ съ тоски. Конечно, его слдовало бы хорошенько высчь, но отецъ, презирая совтомъ сына Сирахова не жалть жезла, какъ я уже говорила, поощрялъ вс его безумства. И вотъ Анастазо — она тоже была еще двчонкой — прямо изъ погребка, изъ этого истиннаго преддверія ада, попала во святой богоспасаемый дворецъ.

АННА.

Что жъ, ее стали учить?

ЕВПРАКСІЯ.

Разумется. Надо отдать ей справедливость, она была двочка понятливая, правда, не на духовное и высокое, а на пустое и свтское, но это-то и нравилось отцу Романа: вдь онъ былъ — прости ему, Господи!— какой-то полупомшанный полуязычникъ и вчно, какъ его любимый библіотекарь, нашъ безумный проэдръ Василій, бредилъ этими проклятыми эпиками, трагиками и комиками!

АННА.

Какое счастье послалъ ей Господь!

ЕВПРАКСІЯ.

Не послалъ, а скоре попустилъ, мой дружокъ.

АННА.

А правда ли еще — и это мн говорила Елена Склиръ — будто Анастазо… я право не знаю какъ сказать… Словомъ, будто она потомъ не взлюбила своего свекра.

ЕВПРАКСІЯ.

Тс!.. Во дворц и стны слышать… А эта Елена Склиръ — Склиры, конечно, высокій и именитый родъ — но она, какъ вижу, не получила надлежащаго воспитанія… Что до того, о чемъ ты хотла спросить, дружокъ, то ничего не могу сказать теб утвердительно, но знаю что вс охотно тому врятъ…

АННА.

Почему же, если смю спросить, милая тетушка?

ЕВПРАКСІЯ.

Потому, дружокъ, что Анастазо родомъ изъ самой низкой черни.

АННА.

Разв тамъ не бываетъ добродтельныхъ?

ЕВПРАКСІЯ, со вздохомъ.

Конечно, для Бога все возможно, Анна, но судя по человчески,— трудно. Какіе примры видла она въ дтств? Какихъ проповдниковъ могла слышать въ погребк? Вдь у нея не было такой, какъ у тебя, тетки,— женщины высокаго рода, которая уже третье царствованье отличена передъ другими боярынями при терем и, украшенная за свои заслуги поясомъ, иметъ право на титулъ опоясанной!

АННА, бросаясь къ тетк и цлуя ее.

О, моя опоясанная тетушка!

ЕВПРАКСІЯ.

Ты видишь, мой дружокъ, что ты гораздо счастливе Анастазо, и напрасно, въ ропотномъ ослпленіи, позавидовала ея судьб. Ты съ дтства знала только теремъ да церковь, ты воспиталась въ благочестіи и благовріи. А она?.. Нтъ, права пословица, что Эфіопъ, какъ его ни мой, не сдлается бле. [Вставая]. Однако я пойду и осмотрю: вс ли наши двицы по своимъ комнатамъ… Он черезъ-чуръ любятъ толкаться на площадк у боковой лстницы… Охъ, ужъ мн эта боковая лстница!… Тамъ вчно молодые люди съ верху… Ты надюсь, дружокъ, никогда ни бгаешь туда?

АННА.

О! никогда.

ЕВПРАКСІЯ, трепля ее по щек.

Это приноситъ честь твоему воспитанію. [Идетъ]. Охъ, падаютъ, падаютъ нравы!..

ЯВЛЕНІЕ II.

Анна [одна].

Однако я никакъ не думала, и даже не врила Елен Оклиръ… Такое счастіе, и за что? Что у нея съ молоду было смазливенькое личико? Но разв я дурна собою, или не хорошо сложена? Разв мои глаза не умютъ говорить безъ словъ и выражать душевную нжность? И что же? мн врядъ ли когда придется щеголять въ жемчужномъ внц и пурпурныхъ туфляхъ… А какъ красиво! И главное что никто, никто, кром царицы, даже порфирородныя царевны, и т не смютъ носить красныхъ туфель… [Пауза]. А какая неблагодарная эта Анастазо — я теперь всегда буду звать ее про себя Анастазо. Мн говорила Елена Склиръ что она вдобавокъ влюблена въ этого Цимисхія, котораго недавно воротили изъ ссылки, что онъ очень красивъ и даже бываетъ тайно у насъ въ терем… Тетушка, конечно, все знаетъ, но спроси ее, и она заведетъ рчь о своемъ безконечномъ пояс… И хотя я никогда не видала Цимисхія, но Елена Склиръ говорила мн что у него золотистая борода, и кажется что сегодня…. [Пауза]. Правда, у этого борода совсмъ, совсмъ рыжая, даже красная, но вдь Елена могла изъ приличія назвать ее золотистой: она кстати, кажется, сама не равнодушна къ Цимисхію: онъ мсяцъ, какъ овдовлъ, и она, хотя и приходится двоюродной его покойной жен, надется выйти за него. Словомъ, я подсмотрла украдкой, какъ онъ прошелъ къ цариц. Что если… да, это будетъ подвитъ, вдь не за добрымъ же дломъ онъ тайно ходитъ къ Анастазо, и я все же спасу если не жизнь, то честь самодержца. И онъ, въ благодарность за мой добрый подвигъ… Боже мой! неужели и мн удастся примрить красныя туфли? Но почему же нтъ? Это подвигъ, и даже несомннный, высокій подвигъ, и разв не было примровъ?… Какъ же это сдлать? Боже! научи меня, какъ спасти царя: его сердце въ твоихъ рукахъ… [Пауза].

Ахъ! прекрасно, превосходно… Я напишу на клочк бумажки: ‘Цимисхій у царицы’, и отдамъ моему двоюродному брату Михаилу, который служитъ при царской постел, онъ кстати наврно поджидаетъ меня на площадк у боковой лстницы… Ахъ, какъ это будетъ чудесно… Я научу его со страхомъ и трепетомъ отдать эту бумажку царю, и сказать что онъ поднялъ ее на двор, или на лстниц… Но тетушка прошла туда… О! она наврно во время осмотра комнатъ благородныхъ двицъ, застряла у одной изъ нихъ и надодаетъ ей разсказомъ о томъ, какъ она, уже третье царствованье, отличена передъ другими и украшена поясомъ. Я проберусь потихоньку, и если она попадется на встрчу, то солгу что нибудь… Господи! благослови мое вхожденіе и исхожденіе…

ЯВЛЕНІЕ III.

Сцена пуста. Потомъ: Евстаій, Цимисхій.

ЕВСТАІЙ, за сценой.

Нтъ, благородный Іоаннъ, лучше перейдемъ въ ту комнату. [Входятъ]. Видишь я былъ правъ: тутъ никого нтъ.

ЦИМИСХІЙ.

Зачмъ ты вызвалъ меня отъ царицы, почтеннйшій Евстаій?

ЕВСТАІЙ.

Святйшій патріархъ Поліевктъ приказалъ мн сообщить теб нчто тайное…

ЦИМИСХІЙ.

Чего не слдуетъ знать цариц?

ЕВСТАІЙ.

Онъ не сказалъ: ‘не слдуетъ знать’, но приказалъ: ‘передай это благородному Іоанну, но тайно’…

ЦИМИСХІЙ.

Въ чемъ же тайна?

ЕВСТАІЙ.

Въ тайн, благородный Іоаннъ, говоря безъ украшеній, собственно нтъ ничего что не было бы явно. Но, можетъ быть, по мысли святйшаго, нкоторыя заключенія, или, врне, послдствія слдуетъ до времени содержать въ тайн.

ЦИМИСХІЙ.

Я слушаю, почтеннйшій Евстаій.

ЕВСТАІЙ.

Ты знаешь, благородный Іоаннъ, какъ нын, въ силу нкоторой грамоты, стснено духовенство, и притомъ противъ всякой справедливости. Облеченный въ діадему Никифоръ, ради ли возстановленія измняемыхъ иными священниками обрядовъ, какъ утверждалъ онъ, или же, точне, ради того чтобъ незаконно подчинить церковь царской власти, принудилъ снодъ составить грамоту, по которой іерархи обязались впредь ничего не вершить въ церковныхъ длахъ безъ его соизволенія. Главное же, онъ наложилъ руку и на достояніе церкви, а у церкви, правильно понимая, нтъ ничего своего: что ей дается, дается Богу. А что посвящено Богу, то не безопасно обращать на обыкновенное употребленіе, ибо Божіе никакъ не можетъ стать Кесаревымъ. Кажется, это ясно безъ особыхъ толкованіе.

ЦИМИСХІЙ.

Вполн ясно, почтеннйшій Евстаій, и я совершенно раздляю эти мысли.

ЕВСТАІЙ.

И благо теб будетъ, благородный Іоаннъ. Въ этой-то именно надежд святйшій и приказалъ передать теб, что если теб самому, или цариц, или кому иному удастся — какъ то уже предположено — уговорить самаго облеченнаго въ діадему отказаться отъ престола,— ибо онъ одряхллъ и сталъ мало способенъ къ власти, или вообще, если обстоятельства будутъ благоспошествовать теб въ подобномъ предпріятіи, то ты долженъ твердо и клятвенно общать что первымъ долгомъ почтешь возвратить сноду сказанную грамоту. И если ты удостовришь, что, ни подъ какимъ предлогомъ, не нарушишь даннаго обта, то онъ благословляетъ тебя на этотъ подвигъ.

ЦИМИСХІЙ.

Передай святйшему, почтеннйшій Евстаій, что я твердо и клятвенно общаю исполнить его волю.

ЕВСТАІЙ.

Онъ заране былъ увренъ въ этомъ, благородный Іоаннъ. Мы многократно и многообразно бесдовали съ нимъ о теб, и онъ всегда звалъ тебя не иначе, какъ единою своей надеждой и спасеніемъ.

ЦИМИСХІЙ.

Щедростью и послушаніемъ я постараюсь, почтеннйшій Евстаій, оправдать его доброе обо мн мнніе.

ЕВСТАІЙ.

И нын, отпуская меня къ теб, онъ добавилъ: ‘благоразумный Евстаій’,— онъ не рдко, или, точне, всегда удостоиваетъ меня имени благоразумнаго.— Итакъ, онъ добавилъ: ‘благоразумный Евстаій, или къ благородному Іоанну, и если, при личной бесд, ты убдишься въ его врности,’ — а я убдился, благородный Іоаннъ.

ЦИМИСХІЙ.

Не знаю, чмъ вознаградить тебя за эту услугу, почтеннйшій Евстаій.

ЕВСТАІЙ.

Итакъ, онъ добавилъ: ‘если ты убдишься, благоразумный Евстаій, въ его врности и усмотришь его искреннее рвеніе’,— а я усмотрлъ, благородный Іоаннъ.

ЦИМИСХІЙ.

Разсчитывай на мою щедрость, почтеннйшій Евстаій.

ЕВСТАІЙ.

О, благороднйшій Іоаннъ! Итакъ, наставивъ меня относительно упомянутыхъ врности и рвенія, убжденія и усмотрнія, онъ воскликнулъ, или, выражусь сильне, провозгласилъ: ‘Иди же, благоразумный Евстаій къ благородному Іоанну, и моимъ именемъ возвсти ему: ‘дерзай! дерзай, чадо, во благо церковнаго достоянія, и помни: елей помазанія, какъ вода крещенія, омываетъ прошлые грхи’.

ЦИМИСХІЙ, съ живостью.

Какъ ты сказалъ?

ЕВСТАІЙ.

Елей помазанія, подобно вод крещенія, омываетъ, или — что равнозначительно — разршаетъ ране содянные грхи..

ЦИМИСХІЙ, раздумчиво.

Итакъ, ты думаешь?

ЕВСТАІЙ.

Отнюдь не я, благороднйшій Іоаннъ. Я вообще избгаю собственныхъ мыслей, ибо я малъ и ничтоженъ, и мысли мои, какъ бы он ни были справедливы, все же окажутся малы и ничтожны. Но новая, досел неслыханная мысль, провозглашенная трубой истины!…

ЦИМИСХІЙ.

Передай святйшему Поліевкту, почтеннйшій Евстаій, что я всегда былъ и до гроба останусь его покорнйшимъ сыномъ.

ЕВСТАІЙ.

Не только передамъ, но и удостоврю, благороднйшій Іоаннъ. Теперь-же, по окончаніи порученія святйшаго, я могъ-бы, простясь съ тобой, откланяться благоврной цариц, но есть еще параграфъ, правда, я опасаюсь: не будетъ-ли бесда о немъ нсколько не благовременна, или, выражаясь точне, нсколько преждевременна.

ЦИМИСХІЙ.

Говори, почтеннйшій Евстаій.

ЕВСТАІЙ.

Дло въ томъ, что если облеченный въ діадему добровольно откажется отъ царственныхъ длъ, то конечно приметъ постриженіе, и тогда благоврная Теофано станетъ вдовою. Но она, уже при вступленіи во второй бракъ, нсколько прегршила. Именно, было сомнніе въ духовномъ родств брачущихся, но святйшій, единственно изъ желанія утшить осиротвшее царство, не производилъ о томъ тщательнаго дознанія. Соизволеніе же на третій бракъ…

ЦИМИСХІЙ.

Объ этомъ слишкомъ рано заводить рчь… Въ свое время я лично переговорю съ владыкой…

ЕВСТАІЙ.

Какъ соизволишь, благороднйшій Іоаннъ. Меня подвигло заговорить о томъ, конечно, не ршеніе святйшаго, ибо по преждевременности оно еще и не могло окончательно состояться, а недавнее, или, точне, не весьма давнее предсказаніе о близкой кончин облеченнаго въ діадему. Именно, нкоторый пустынный монахъ возвстилъ, что въ третій мсяцъ по исход Сентября, и нын, наступившему Декабрю, быть можетъ и благовре…

ВАСИЛІЙ [за сценой, громко].

Поставить у дверей стражу. И свободно впуская всхъ, никого не выпускать безъ доклада мн…

ЦИМИСХІЙ [тихо].

Тс! я долженъ удалиться, но ты останься. Не бойся, почтеннйшій Евстаій, это Василій, мой врнйшій другъ и слуга. [Уходя, про себя]. Что-нибудь да случилось.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Евстаій, Василій.

ВАСИЛІЙ.

Боже мой! кого я вижу. Признаюсь, почтеннйшій Евстаій, никакъ не ожидалъ я встртить тебя въ терем, и вдобавокъ въ такой часъ! Что скажетъ святйшій, узнавъ объ этомъ!…

ЕВСТАІЙ.

Я, досточтимый проэдръ, былъ посланъ отъ святйшаго съ нкоторымъ порученіемъ къ благоврной, но она нсколько задержала меня ради бесды…

ВАСИЛІЙ.

Надюсь, душеспасительной, почтеннйшій Евстаій?

ЕВСТАІЙ.

Патріаршему чиновнику иная бесда и не приличествуетъ, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Согласенъ, почтеннйшій,— но исконный врагъ человческаго рода силенъ, и конечно не оставляетъ безъ вниманія патріаршихъ чиновниковъ, особенно въ терем… Впрочемъ, я не задерживаю тебя.

ЕВСТАІЙ.

Добраго вечера, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Куда-же ты, почтеннйшій Евстаій?

ЕВСТАІЙ.

Какъ говорится, къ своимъ пенатамъ, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Но ты сказалъ мн что идешь къ цариц…

ЕВСТАІЙ.

Я былъ уже у нея, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Иль мн послышалось?… Но, помнится, ты сказалъ что забылъ нчто передать ей…

ЕВСТАІЙ.

Я говорилъ это, досточтимый проэдръ?!

ВАСИЛІЙ.

Да, да, конечно, теперь я прекрасно помню. А потому обрати стопы свои, почтеннйшій, и возвратись къ цариц. Только, пожалуйста, не говори ей, что я здсь по приказанію самодержца: сдланъ доносъ, будто Цимисхій въ покояхъ царицы.

ЕВСТАІЙ.

Цимисхій?! Но разв онъ возвращенъ изъ ссылки?

ВАСИЛІЙ.

Спши-же къ цариц, почтеннйшій Евстаій, и будь скроменъ, какъ юная два, и безгласенъ, какъ рыба.

ЕВСТАІЙ.

Спшу, досточтимый проэдръ.

ЯВЛЕНІЕ V.

Василій [одинъ].

Наконецъ-то онъ догадался!.. Странный народъ эти патріаршіе чиновники. Вс они люди несомннно умные, но какъ-то особенно вышколены. Чужія слова они запомнятъ и передадутъ, пожалуй, врне и точне, чмъ письмо, но гд требуется собственное соображеніе, они становятся не догадливы и неповоротливы, какъ лошаки. Но кто-то идетъ къ намъ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Василій, Евпраксія.

ВАСИЛІЙ.

Ахъ, опоясанная Евпраксія…

ЕВПРАКСІЯ.

Досточтимый проэдръ… Но, ахъ! у насъ всюду бродятъ воины, везд стоитъ стража… что это значитъ, скажи мн, досточтимый?

ВАСИЛІЙ.

Здсь, въ пріемной царицы, сегодняшній вечеръ обязана безотлучно сидть боярыня Евпраксія, — я вхожу и не застаю ее,— что это значитъ, скажи мн, опоясанная?

ЕВПРАКСІЯ.

Что ты хочешь, чтобъ я сказала теб, досточтимый?

ВАСИЛІЙ.

Или: ‘ахъ, еслибъ ты сказалъ, что долженъ я отвтить!’ какъ говоритъ комикъ. То-есть, какъ ты помнишь, онъ говоритъ это не отъ себя, а пародируя трагика. Не правда ли?

ЕВПРАКСІЯ.

Я презираю свтскую образованность, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Извини, я и забылъ. Но при всей твоей любви къ духовному, я опасаюсь что теб не очень понравится невольное постриженіе, а оно, весьма вроятно, постигаетъ тебя.

ЕВПРАКСІЯ.

За что-же, досточтимый проэдръ?

ВАСИЛІЙ.

За упущеніе по служб, опоясанная Евпраксія. Ты обязана, ни подъ какимъ предлогомъ, не отлучаться, и отлучилась…

ЕВПРАКСІЯ.

Но я отлучилась по важному длу.

ВАСИЛІЙ.

А именно?

ЕВПРАКСІЯ.

Наши двицы имютъ дурную привычку толпиться на площадк у боковой лстницы, а туда сбгаютъ молодые люди, и съ ними соблазнъ. И я уже давно хотла просить тебя, досточтимый проэдръ, запретить…

ВАСИЛІЙ.

Хотя я, какъ теб не безызвстно, опоясанная Евпраксія, и мало понимаю въ длахъ эротическихъ, но внявъ твоей просьб, конечно, могу и запретить… Но оставивъ это важное, обратимся къ важнйшему. Самодержцу сдланъ доносъ, будто Цимисхій въ терем…

ЕВПРАКСІЯ.

Цимисхій? Но онъ въ далекой ссылк…

ВАСИЛІЙ.

Положимъ, что онъ овдовлъ, и обратился къ самодержцу съ просьбой о вторичной женитьб, а потому возвращенъ, и мало того, отданъ подъ мой ближайшій надзоръ, при чемъ ему строжайше воспрещенъ входъ во дворецъ, безъ особаго, каждый разъ, на то разршенія. Итакъ, если доносъ оправдается, то я окажусь вдвойн виновенъ, а двойная вина повлечетъ и двойное наказаніе, котораго не минуютъ и мои подчиненные, какъ мои вроятные сообщники или сообщницы, и въ ихъ числ раньше всхъ ты, опоясанная, какъ обязанная нынче сидть въ пріемной. Итакъ, отвчай мн: видла ты сегодня Цимисхія?

ЕВПРАКСІЯ.

Я никогда не вижу того, чего не слдуетъ видть, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Вотъ превосходнйшій отвтъ, по истин внушенный мудростью! Но у тебя должна быть помощница… Кто у тебя сегодня въ помощницахъ?

ЕВПРАКСІЯ.

Моя племянница Анна, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

Но я не вижу ее здсь, хотя вообще вижу не дурно. Иль твоя красота ослпила меня, опоясанная? [Подошедъ къ двери]. Эй, отыскать сейчасъ двицу Анну, и приказать ей немедленно явиться ко мн!.. [Евпраксіи]. Теперь… Да! скажи: обладаетъ ли и твоя племянница похвальной способностью не видть того, чего не слдуетъ.

ЕВПРАКСІЯ.

Какъ во всемъ добромъ, я наставляла ее и въ этомъ.

ВАСИЛІЙ.

Но она?

ЕВПРАКСІЯ.

Ты знаешь самъ, досточтимый проэдръ, что молодость не всегда внимаетъ совтамъ старости.

ВАСИЛІЙ.

Но въ настоящемъ случа?

ЕВПРАКСІЯ.

Я воспитала въ ней безропотную покорность.

ВАСИЛІЙ.

Пусть же покорность возмститъ ей недостатокъ мудрости. Но гд жъ она? Ужъ не на той ли подозрительной площадк?

ЕВПРАКСІЯ.

О, никогда! Я воспитала въ ней робкую стыдливость.

ВАСИЛІЙ.

Но,— нтъ ли у нея родственника между служащими при самодержц?

ЕВПРАКСІЯ.

Мой племянникъ, а ея двоюродный братъ Михаилъ, досточтимый проэдръ, служить при царской постели.

ВАСИЛІЙ.

Неужели? [Въ сторону]. Я кажется нападаю на слдъ.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тже, Анна.

АННА [бросаясь къ тетк].

О, моя опоясанная тетушка!

ЕВПРАКСІЯ.

Вотъ и Анна.

АННА.

Ахъ! досточтимый проэдръ…

ВАСИЛІЙ.

‘Ахъ! кому-то придется плохо. Ахъ, кому-то достанется!’ какъ говоритъ комикъ.

АННА.

Кому же, досточтимый проэдръ?

ВАСИЛІЙ.

Я весьма опасаюсь что теб, прекрасная Анна. Разв ты сейчасъ не бгала самовольно на предосудительную площадку, чтобъ повидаться со своимъ братомъ Михаиломъ? А? ты покраснла… Отвчай же!..

АННА.

Должна ли я отвчать правду, если смю спросить, милая тетушка?

ЕВПРАКСІЯ.

Я наставляла тебя всегда говорить правду, дружокъ.

АННА.

Да, досточтимый проэдръ, я была на площадк.

ВАСИЛІЙ.

И видла Михаила?

АННА.

Видла?— Нтъ, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

То-есть какъ же это, прекрасная Анна, и видла и нтъ?

ЕВПРАКСІЯ [трепля Анну по щек].

О, милая невинность! Какъ она смутилась отъ неожиданнаго вопроса! А не видала ли ты, дружокъ, Цимисхія?

АННА.

Цимисхія? Нтъ, никогда, милая тетушка. Но Елена Склиръ, которая влюблена въ него и собирается за него замужъ, говорила мн что у него золотистая борода…

ЕВПРАКСІЯ.

Ты слышишь, досточтимый проэдръ?

ВАСИЛІЙ.

Слышу, но… Мы своимъ громкимъ разговоромъ встревожили царицу. [Въ дверяхъ видны Теофано и Евстаій]. И кто это съ нею? Да, да, самъ Цимисхій… Погляди, у тебя глаза моложе, прекрасная Анна…

АННА.

Цвтъ бороды именно такой, какъ описывала Елена Склиръ…

ВАСИЛІЙ.

О, нтъ! Теперь я разглядлъ: у этого гораздо красне.

[Входятъ: Теофано съ горящимъ ночникомъ въ рукахъ и Евстаій].

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т же, Теофано, Евстаій.

ВАСИЛІЙ.

Боже! да это почтеннйшій Евстаій… [Анн]. Вотъ видишь, прекрасная Анна, какъ легко, въ ослпленіи страстью, принять одно лицо за другое. Такое или подобное нравоученіе прочелъ бы теб самодержецъ, если-бъ онъ былъ съ нами. И онъ подтвердилъ бы свою мысль отъ писанія, но я не силенъ въ писаніи, а почтеннйшій Евстаій, хотя и силенъ, но не знаетъ въ чемъ дло.

ТЕОФАНО.

Василій,— что значатъ эти странныя и не совсмъ приличныя шутки?

ВАСИЛІЙ.

Прости, государыня, но самодержцу сдланъ доносъ что Цимисхій,— не прогнвись, августйшая, на твоего врнйшаго слугу,— въ твоихъ комнатахъ.

ТЕОФАНО.

Какая дерзость!

ЕВСТАІЙ.

И совершенная неправда, или, точне, полнйшая ложь, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

И я производилъ дознаніе, какъ ты вошла. А теперь, съ твоего соизволенія, державная, я приступлю къ осмотру терема. Предполагаю начать съ той половины, и затмъ уже перейду въ твои собственныя комнаты. Прости, благоврная, но для полнаго твоего оправданія, я позволю себ запереть эти двери на ключъ. [Евпраксія]. Вдь онъ съ замкомъ, опоясанная Евпраксія?

ЕВПРАКСІЯ.

Съ замкомъ, досточтимый проэдръ.

ВАСИЛІЙ.

И ключъ съ той стороны?

ЕВПРАКСІЯ.

Съ той, досточтимый.

ВАСИЛІЙ.

Идемъ же. Вы об впереди, какъ благородная дичь, а я, какъ преслдующая васъ гончая. [Въ дверяхъ, Евстаію, который пошелъ на нимъ]. Нтъ, нтъ, почтеннйшій Евстаій, я не такъ простъ чтобъ выпустить такую крупную добычу.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Теофано, Евстаій.

ТЕОФАНО.

Почтеннйшій Евстаій,— позови

Его сюда…

ЕВСТАІЙ.

И мн велишь явиться?

ТЕОФАНО.

Нтъ, обожди въ моей опочивальн…

Бги жъ, спши…

ЕВСТАІЙ.

Лечу, какъ шестокрылый…

ЯВЛЕНІЕ X.

Теофано [одна].

Кто могъ подать доносъ? Кто могъ увидть?

И знаю я: теперь, что день пойдутъ

Все новые и новые доносы…

Нтъ, время кончить и назначить день.

ЯВЛЕНІЕ XI.

Теофано, Цимисхій.

ЦИМИСХІЙ.

Теофано…

ТЕОФАНО.

Входи скоре, Яни:

Я укажу гд выйти безопасно.

ЦИМИСХІЙ.

Но отчего же было, милый другъ,

Не выпустить меня обычнымъ ходомъ?

ТЕОФАНО.

Мн не хотлось, чтобъ узналъ Евстаій

Что въ спальн у меня есть тайный ходъ.

ЦИМИСХІЙ.

Ну, гд ему! онъ скроменъ, какъ Никифоръ.

ТЕОФАНО.

Опять за шутки! Время ль?.. Во вторыхъ,

Тамъ на двор ты могъ попасть на стражу…

ЦИМИСХІЙ.

Какая стража! Вдь Василій знаетъ

Что я къ теб всегда вхожу оттуда.

ТЕОФАНО.

Но могъ вдь и Никифоръ приказать

Поставить стражу…

ЦИМИСХІЙ.

Врядъ ли догадался!..

ТЕОФАНО.

Пойми же наконецъ, упрямый спорщикъ,

Что былъ доносъ, что стало быть тебя

Подсторожилъ, или встртилъ кто случайно.

ЦИМИСХІЙ.

Да, разв это!

ТЕОФАНО.

Слушай же. Гляди:

За этой занавскою есть выходъ —

Тамъ кладовая, гд хранятся платья.

И въ кладовой, какъ разъ въ углу, на право

Есть маленькая дверь — вотъ ключъ, возьми —

Ты отопрешь ее, но помни, Яни,

За нею спускъ — четыре или пять

Большихъ ступеней — будь же остороженъ.

Оттуда выйдешь ты подземнымъ ходомъ

Почти въ томъ мст, гд на берегу

Изъ мрамора изваяно — какъ левъ

Съ свирпой силою впился въ загривокъ

Громадному быку…

ЦИМИСХІЙ.

И гд меня

Ждетъ не дождется врный мой рыбакъ.

И говорятъ еще что царь Никифоръ

Предусмотрителенъ: со всхъ сторонъ

Обнесъ дворецъ высокою стною

Да и забылъ про берегъ!

ТЕОФАНО.

Но,— пора.

ЦИМИСХІЙ.

Не бойся: врный нашъ Василій крикомъ

Иль какъ иначе насъ предупредитъ.—

Но, милая моя Теофано,

Не время ли назначить день…

ТЕОФАНО.

Къ чему спшить?.. Вдь близкая опасность

Намъ не грозитъ?

ЦИМИСХІЙ.

Ну, какъ сказать? Конечно

Вторично онъ меня ужъ не сошлетъ,

Пожалуй, и въ тюрьм томить не станетъ,

А прямо голову…

ТЕОФАНО.

О, перестань!..

ЦИМИСХІЙ.

Ты за меня не бойся: я хитеръ

И ловокъ, увернусь… Но царь Василій,

Твой милый сынъ,— онъ сынъ царя Романа,

Никифора отцомъ онъ не зоветъ…

ТЕОФАНО.

Но на него руки онъ не подыметъ…

Онъ мн клялся, и онъ… грха боится.

ЦИМИСХІЙ.

Убить, онъ не убьетъ… Но ослпить

Посредствомъ зажигательныхъ зеркалъ,

Иль изуродовать въ конецъ, чтобъ мальчикъ

Не могъ ни мужемъ быть, ни самодержцемъ.

ТЕОФАНО.

Молчи, молчи!.. Но, Яни, то бы было

Ненужнымъ и безсмысленнымъ злодйствомъ…

ЦИМИСХІЙ.

Когда бъ Никифоръ не любилъ родни

И не хотлъ бы укрпить престолъ

За братомъ Львомъ…

ТЕОФАНО.

О, ты убьешь меня!..

Ты лучше мн скажи, теб Евстаій

Не говорилъ… Ну, словомъ онъ теб

На счетъ Никифора совта не давалъ…

ЦИМИСХІЙ.

Онъ говорилъ намекомъ, но прозрачно,

Что лучшій выходъ — постриженье.

ТЕОФАНО.

Вотъ

Благая мысль. И ты согласенъ, Яни?

ЦИМИСХІЙ.

Конечно, милая… Назначь же день.

ТЕОФАНО.

Я, признаюсь теб, боялась, Яни,

Чтобъ не было кровавой катастрофы.

ЦИМИСХІЙ

Какая кровь! Мерещится теб!..

Мы просто ночью, или на разсвт

Его захватимъ мирно въ плнъ, и тутъ же

Въ дворцовой церкви пострижемъ его.

Конечно, раньше онъ указъ подпишетъ

Что, утомись мірскою суетою,

Онъ уступаетъ мн, иль даже проситъ

Меня, чтобъ препоясавшись браздами

Правленія,— я взялъ, иль важнымъ слогомъ,

Подялъ на плечи тягостное бремя

Владнья царствомъ и… его женою…

Послднее, признаться, тяжеле.

ТЕОФАНО.

Нтъ, ты не исправимъ! Но слушай:

Онъ больше ничего не говорилъ?

ЦИМИСХІЙ.

Кто онъ? Евстаій? Нтъ.

ТЕОФАНО.

О чемъ же

Такъ долго вы бесдовали съ нимъ?

ЦИМИСХІЙ.

А краснорчіе? Ты про него

Забыла, но не онъ. Гд надо слово,

Онъ тутъ — цвтистую и длинную тираду.

ТЕОФАНО.

А обо мн ни слова, ни намека?

ЦИМИСХІЙ.

Нтъ, ничего… А ты ужъ ожидала

Что онъ о красот…

ТЕОФАНО [съ досадой].

О! перестань.

Я знаю, на меня они шипятъ

И злобятся. Они подозрваютъ

Что я за то, что долго не давали

Согласья на мою вторую свадьбу, —

Никифора коварно подучила

Взять грамоту иль запись отъ снода…

ЦИМИСХІЙ.

О грамот онъ точно говорилъ,

И я далъ слово возвратить ее.

А обо мн?

ЦИМИСХІЙ.

О, Боже мой! ни слова.

ТЕОФАНО.

Во всемъ, во всемъ меня подозрваютъ.

ЦИМИСХІЙ.

И пусть ихъ! Милая, — вдь люди глупы,

Имъ врить все не хочется, что тотъ

Или другой могъ поступить по вол:

‘Нтъ, кто-нибудь его подговорилъ,

Нтъ, кто-нибудь да подучилъ наврно’.

Что длать, другъ мой? Мы съ тобой живемъ

Въ такое подозрительное время…

ТЕОФАНО.

Скажи мн, Яни: ты всегда такой,

Или со мной, какъ съ женщиной, нарочно

Не хочешь ни на чемъ остановиться

И обсудить до самыхъ мелочей…

ЦИМИСХІЙ.

Вотъ, видишь милая Теофано,

Люблю я, говоря о важномъ дл,

Его, какъ солью, пересыпать шуткой!

Она мой мозгъ, какъ втеръ, освжаетъ

И не мшаетъ мн обдумать строго,

Какъ говорится, мрою и всомъ.

Притомъ, заботиться о всякихъ мелочахъ

И не годится, и опасно даже.

Вдь надо же оставить и на долю

Измнчивой Фортуны, а она

Сама причудлива и беззаботна,

И любитъ беззаботныхъ, а не хмурыхъ.

ТЕОФАНО.

Тс.! кажется шаги. Прощай.

ЦИМИСХІЙ.

А день?

Какъ видишь, не одинъ я легкомысленъ…

ТЕОФАНО.

Какъ знаешь… назначай… мн все равно,

ЦИМИСХІЙ.

Десятаго: черезъ четыре дня.

ТЕОФАНО.

Я буду ждать всю ночь. Прощай. [Цлуетъ его].

ЦИМИСХІЙ.

Прощай. [Идетъ].

ТЕОФАНО.

Постой: забылъ ночникъ. Тамъ тьма… О, втеръ!

[Провожаетъ его].

Да помни же что дверь въ углу на право.

[Цимисхій уходитъ].

Да про ступеньки не забудь, гляди!

ЯВЛЕНІЕ XII.

Теофано [одна].

Какъ въ немъ причудливо соединились

Обдуманность и беззаботность. Впрочемъ,

Онъ правъ, пожалуй: именно такихъ

И любитъ своенравная Фортуна.

Она вдь женщина: мы вс такія.

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Теофано, Евстаій.

ТЕОФАНО [у дверей].

Почтеннйшій Евстаій, — теперь ты можешь перейти сюда.

ЕВСТАІЙ [за сценой].

Бгу, августйшая. [Вошелъ]. А гд же?..

ТЕОФАНО.

Василій? Онъ скоро придетъ. Обожди его здсь, почтеннйшій Евстаій, и прощай. Передай святйшему, что я, какъ покорнйшая дочь, благоговйно цлую его благословенную руку.

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Евстаій [одинъ].

Однако, я очутился въ довольно забавномъ или, точне, въ не совсмъ безопасномъ положеніи. Досточтимый проэдръ по понятнымъ причинамъ не выпустилъ меня: я могу свидтельствовать что у благоврной никого не было и она никого не выпускала тайно. Но,— но все-таки… Хотя благородный Іоаннъ и удостоврялъ что Василій врнйшій его слуга… Гм., врнйшій! Но, можетъ быть, какъ говорить комикъ, на только врнйшій, но и вороватйшій? Что если онъ поставить меня предъ самодержцемъ, а облеченный въ діадему, ради испытанія истины, повелитъ предать меня истязанію? Охъ, я уже чувствую, какъ у меня захрустятъ кости.

ВАСИЛІЙ [на сценой, громко].

Нтъ, нтъ! Сюда, опять сюда!

ЕВСТАІЙ.

Вотъ и онъ…

ЯВЛЕНІЕ XV.

Евстаій, Василій, Евпраксія, Анна.

ВАСИЛІЙ.

Вотъ и мы! А ты, почтеннйшій, все еще здсь? Ахъ, что-то скажетъ святйшій, узнавъ объ этомъ?.. [Нмая сцена].

[Занавсъ].

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Царицына спальня.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Теофано [одна].

Какая ночь! Зги не видать. И снгъ

Валитъ большими хлопьями. И втеръ,

Какъ бсноватый, воетъ и кружится…

Но, тс! шаги… Да, да… Какъ будто кто-то

И тяжело, и медленно ступаетъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Теофано, Никифоръ.

ТЕОФАНО.

Никифоръ!..

НИКИФОРЪ.

Я къ, теб, Теофано…

Мн нынче такъ мучительно тревожно…

Скорй бы проходилъ Декабрь, и съ нимъ

Иль я, иль предсказанье обо мн…

ТЕОФАНО.

Но разв ты не могъ послать за мною?

НИКИФОРЪ.

Ахъ! съ той поры, какъ добрый нашъ Василій

Незапно заболлъ,— все во дворц

Пошло верхъ дномъ. Я звалъ, и не дозвался,

Я сталъ искать, и ни души не встртилъ.

Вс разбжались, думая, должно быть,

Что я заснулъ. А я акаистъ плъ…

Охъ, тяжело! [Слъ].

ТЕОФАНО.

Послушай, если нынче

Теб такъ тяжело, то я приду

И посижу хоть до утра съ тобою.

Вдвоемъ спокойнй, и не такъ ужъ страшно:

Вдь нынче ночь — кромшный адъ.

НИКИФОРЪ.

Да, адъ.

И втеръ воетъ такъ что сердцу жутко!

И одному въ такую ночь, безъ сна!

ТЕОФАНО.

Такъ я приду и посижу съ тобою.

НИКИФОРЪ.

Какъ ты добра!

ТЕОФАНО.

Я сяду близъ постели

И буду сказки сказывать, иль стану

Теб читать, и ты уснешь спокойно,

Какъ маленькій, подъ псню. Приходитъ?

НИКИФОРЪ.

Да, милая жена, хоть мн и жаль

Тебя тревожить. Я пойду впередъ.

ТЕОФАНО.

Да, да, ступай… А я сейчасъ же, слдомъ…

Вотъ только косы на-ночь уберу,

И за тобой… Не запирай же спальни…

НИКИФОРЪ.

Какъ ты добра! А я тебя!— ты помнишь?—

Въ коварныхъ замыслахъ подозрвалъ…

ТЕОФАНО.

И, полно вспоминать!

НИКИФОРЪ.

Такъ я пойду. [Хочетъ встать].

Ухъ, тяжело! Дай мн вина.

ТЕОФАНО.

Сейчасъ. [Идетъ и наливаетъ].

НИКИФОРЪ.

Что ты такъ долго?

ТЕОФАНО.

Наливаю въ кубокъ

И ставлю на подносъ. Вотъ пей [Подноситъ].

НИКИФОРЪ [хочетъ взять и вдругъ отстраняетъ кубокъ].

Нтъ, нтъ!

Ты слишкомъ долго… Можетъ быть,— кто знаетъ?—

Ты тамъ украдкой… такъ вотъ, дв, три капли…

ТЕОФАНО.

Не хочешь ли я выпью все сама?

НИКИФОРЪ.

Ну, пей… посмотримъ. [Она начинаетъ пить, онъ ее останавливаетъ].

Нтъ, не надо.

Я врю, и вполн.

ТЕОФАНО.

Такъ ней: вино

И бодрость намъ даетъ, и крпость,

Какъ эпикъ говорить.

НИКИФОРЪ.

Нтъ: накажу

Себя за недовріе. При томъ,

И хорошо вино, но воздержанье

Гораздо лучше… Охъ, Декабрь!.. Прощай,

Теофано… Пойду… [Встаетъ].

ТЕОФАНО.

Что-жъ, приходитъ мн,

Иль нтъ?

НИКИФОРЪ.

Приди. [Идетъ].

ТЕОФАНО.

Не запирай же спальни.

НИКИФОРЪ [останавливаясь].

Не запирать?.. А ты придешь, дождешься,

Какъ я усну, да и… придушишь, ха?..

ТЕОФАНО.

Не мучь себя…

НИКИФОРЪ.

Я врю, и вполн.

Ты… приходи… Иль нтъ!.. [Идетъ]. Декабрь, Декабрь!

ТЕОФАНО.

Чего-жъ ты сталъ? иди…

НИКИФОРЪ [идетъ].

Гони, гони! [Про себя].

А если сзади, вдругъ… [Остановясь, быстро оглядываетъ Теофано].

Не удалося, ха?

[Спшно уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ III.

ТЕОФАНО [одна].

Какое испытаніе!.. Въ начал

Онъ такъ разжалобилъ меня, что я

Чуть не расплакалась… Но онъ не могъ,

Не утерплъ, по злой своей привычк,

Не оскорбить меня. И этотъ взглядъ

И дерзкій, и презрительный которымъ

Меня онъ смрилъ съ головы до ногъ,—

О, онъ его приберегалъ къ концу,

Чтобъ уколоть больнй… Теперь, Никифоръ

Ты выброшенъ изъ сердца у меня,

И что бъ съ тобой сегодня ни случилось

Въ моихъ очахъ и слёзки не найдется,

Чтобъ выдавить насильно… Что за стукъ?..

Иль онъ опять?.. Кто тамъ стучитъ? Войди…

ЯВЛЕНІЕ IV.

Теофано, Евпраксія.

ЕВПРАКСІЯ [за сценой].

Я, августйшая…

ТЕОФАНО.

Кто ты? Войди же. [Входитъ Евпраксія].

Евпраксія! Какъ, ты не спишь еще?

ЕВПРАКСІЯ.

Ахъ, страхъ и ужасъ!..

ТЕОФАНО.

Что тамъ? Говори же.

ЕВПРАКСІЯ.

Неслыханное чудо, ахъ!..

ТЕОФАНО.

Да полно

Теб вздыхать!.. Ну, говори-жъ скоре.

ЕВПРАКСІЯ.

Ахъ, Господи!.. Вотъ, видишь ли, у насъ

Сегодня пятница, а въ этотъ день

Ужъ я всегда, всегда, по общанью,—

Поврь мн, благоврная, ни разу

Не пропустивъ,— всегда пою канонъ

Своей святой,— и только-что отпла

И думала ложиться спать, какъ вдругъ…

ТЕОФАНО.

Да что такое?

ЕВПРАКСІЯ.

Слышу я шаги,

Тяжелые и рдкіе… Вотъ такъ:

Разъ, и потомъ не скоро: два. И снова:

Разъ, и не скоро: два. Я дверь

Пріотворила… Боже! самодержецъ!

Илъ нтъ, не онъ, а какъ ты убдишься,

Безплотный духъ во образ его.

ТЕОФАНО.

Какіе пустяки!.. Ты чуть меня

Не испугала.

ЕВПРАКСІЯ.

Но не духъ, такъ кто-же?

ТЕОФАНО.

Онъ самъ сейчасъ былъ у меня.

ЕВПРАКСІЯ.

Во плоти?

Во плоти, благоврная?

ТЕОФАНО.

Конечно:

И говорилъ, и спрашивалъ вина.

ЕВПРАКСІЯ.

Что духи говорятъ, то несомннно,

Но что бъ вина! признаться, не слыхала.

ТЕОФАНО.

Поди же, успокойся и усни.

ЕВПРАКСІЯ.

Прости мн, благоврная! не врю:

Не станетъ царь въ глухую ночь, одинъ…

ТЕОФАНО.

Ему не досталось, и стало страшно,

И онъ пошелъ, чтобъ звать меня къ себ.

ЕВПРАКСІЯ.

Нтъ, нтъ! не можетъ быть! Да онъ послалъ-бы…

ТЕОФАНО.

Онъ и хотлъ, да некого…

ЕВПРАКСІЯ.

Что ты!

Какъ некого?

ТЕОФАНО.

Вс слуги разбжались,

Подумавъ что онъ спитъ.

ЕВПРАКСІЯ.

Не вроятно!…

Я за другихъ, конечно, не ручаюсь,

Другіе разбгутся, но не онъ…

Нтъ, нтъ!

ТЕОФАНО.

Кто онъ?

ЕВПРАКСІЯ.

Нтъ, онъ не такъ воспитанъ!

Сегодня мой племянникъ Михаилъ

Въ ночныхъ у спальни,— онъ не убжитъ.

ТЕОФАНО.

И убжалъ, Евпраксія… Прощай-же.

ЕВПРАКСІЯ.

Онъ, августйшая, воспитанъ мною…

ТЕОФАНО.

Иди, и успокойся сномъ.

ЕВПРАКСІЯ.

Прости:

Я, благоврная, еще не все

Что видла, успла разсказать…

Едва я успокоилась со страха,

Какъ слышу вновь шаги…

ТЕОФАНО.

Онъ шелъ обратно.

ЕВПРАКСІЯ.

Обратно шелъ? Такъ скоро? Не возможно!

ТЕОФАНО.

Онъ былъ недолго…

ЕВПРАКСІЯ.

Снова: разъ, и два!

Онъ шелъ и — слушай!— у него глаза

Какъ будто выскочить хотли: налились,

А ничего не видли. Онъ близко

Прошелъ, чуть локтемъ не задлъ меня,—

И что же? Не видалъ меня. Будь онъ

Живой,— наврно-бъ увидалъ, но духи —

Мн говорилъ пустынный — никого

Не могутъ видть, кром тхъ, къ кому

Изъ ада, или…

ТЕОФАНО.

Не замтилъ просто.

ЕВПРАКСІЯ.

Нтъ, августйшая, не можетъ быть…

Я съ поясомъ хожу уже при третьемъ,

И сколько ни было царей, а вс,

Безъ исключенья вс, и всякій разъ,

Встрчался со мною говорили:

‘Ахъ, это ты!’ иль просто: ‘это ты,

Евпраксія?’ И проходили мимо,

А этотъ не сказалъ…

ТЕОФАНО.

Ахъ, перестань!

Ты надола мн, поди, усни.

ЕВПРАКСІЯ.

Я, благоврная, уйду не медля…

Не гнвайся. Прощай, покойной ночи. [Уходя].

Вс говорили ‘ахъ!’, а этотъ — нтъ…

Одно, что попросилъ вина… А все же

По утру покроплю святой водой.

ЯВЛЕНІЕ V.

Теофано, [одна].

Несносная старуха! Наконецъ-то

Угомонилась и ушла… А мн

Богъ знаетъ что представилось сначала,

Что встртились они, Никифоръ съ Яни,

И между ними… И съ чего сегодня

Не спится никому? Иль это буря

Тревожитъ всхъ? [Пауза].

Который часъ однако?

Вотъ, какъ на зло, часы ‘остановились…

Ахъ, правда, только захворалъ Василій,

Все во дворц у насъ пошло верхъ дномъ.

Онъ захворалъ!.. Притворщикъ!.. Ожидаетъ

Чмъ кончится… И въ случа удачи

Предъ Яни завтра станетъ извиваться,

А не удастся — станетъ цловать,

По прежнему, царю скупую руку…

Какъ гадки люди!.. Скучно и несносно…

[Пауза. Подходитъ къ окну].

А буря все шумитъ, и снгъ мететъ…

А на-мор?.. О, Боже мой!.. Неужто

Ршится онъ сегодня въ лодк… Нтъ,

Онъ не сошелъ съ ума, нтъ, онъ отложитъ…

Нтъ, не отложитъ онъ!.. Онъ такъ отваженъ

И беззаботенъ… И погибнетъ онъ

Безвременно, безславно, безполезно!..

Изъ-за чего?— Изъ-за меня… Да, я

Во всемъ виновна, я одна… О, Боже!..

Я, гадкая, распутная жена,

Я измнила и дарю, и мужу…

Зачмъ я слушала признанья Яни,

Зачмъ его безумно полюбила?..

О! на земл нтъ кары, чтобъ меня

Измучить, истерзать и уничтожить!..

Да, плачь теперь, несчастная, рыдай,

Рви волосы, ломай до боли руки,

И сбей съ лица всю красоту свою,—

Ничмъ, ничмъ ты горю не поможешь,

И не убьешь сознанья рокового,

Что ты одна, одна во всемъ виновна…

[Предается отчаянью, затмъ, обезсиленная и успокоенная].

Какъ тяжело, мучительно, несносно!..

А буря все шумитъ, и море стонетъ…

Нтъ, надо какъ нибудь себя переломитъ…

Что длать мн?.. Не разъ я замчала,

Что стоитъ ссть безъ думы за работу,

За пяльцы, за вязанье, за. шитье,—

И какъ бы ни было тревожно на душ,

Не оставлять ее ни на мгновенье,—

И успокоишься… Но что жъ мн длать?

Я стану думать, что Фортуна любитъ

Такихъ, какъ Яни: смлыхъ, беззаботныхъ,

Да косы на-ночь убирать, да горе,

Какъ малое дитя, баюкать псней. [Поетъ].

Для меня не побоится

Онъ ни бури-непогоды,

Ни сдой волны могучей,

Онъ смется синю морю:

* * *

‘Что ты хмуришься и воешь?

Да волной соленой хлещешь?

Какъ ни злись, не помшаешь

Цловать сегодня любы’.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Теофано, Цимисхій.

ЦИМИСХІЙ.

Какъ видишь, нтъ, не помшало море

И я тебя цлую, люба…

ТЕОФАНО.

Ахъ!..

Какъ ты подкрался! Какъ я испугалась…

ЦИМИСХІЙ.

Не бойся, милая. Какъ началось,

Такъ кончится благополучно. Слушай:

Помучались мы на-мор порядкомъ,

Противный втеръ, леденютъ весла…

ТЕОФАНО.

И ты ршился въ бурю… О, безумецъ!

Я безъ тебя ужъ плакала не мало.

ЦИМИСХІЙ.

Ахъ, милая! да лучше этой ночи

Нельзя и выдумать — другимъ нечайно

Въ умъ не взбредетъ, что въ этакую бурю

Найдутся смльчаки… Вотъ мы пристали,

И — надо похвалить Василья — онъ

Все нашихъ нынче въ стражу отрядилъ.

А изъ другихъ, и то изъ неопасныхъ,

Такъ кое-гд, по дальнимъ уголкамъ,

И то по одиночк размстилъ…

Вотъ мы на берегу. А наши ждутъ,

Стоятъ на крыш, живо внизъ спустили

Корзину, и давай на верхъ таскать…

А съ крыши снова мы во дворъ спустились…

Я приказалъ его искать,— онъ нынче

Что день перемняетъ свой ночлегъ.

А самъ сюда урвался на минутку:

Увижу, разцлую и бжать. [Цлуетъ ее].

ТЕОФАНО.

Постой… Сегодня, ночью ужъ, Никифоръ

Нежданно вдругъ вошелъ ко мн.

ЦИМИСХІЙ.

Зачмъ?

ТЕОФАНО.

Онъ говорилъ, что весь истосковался,

Что спать не можетъ… Какъ онъ жалокъ, Яни!

И все твердитъ: Декабрь, Декабрь, Декабрь!..

ЦИМИСХІЙ, [небрежно].

А! предсказанье.— И забыть что съ моря

Всего удобнй!.. Надо учредить

Морскую стражу, а не то, пожалуй,

Самъ на себя укажешь путь.— Прости,

Я что-то не разслышалъ… Такъ Никифоръ?..

Да, жалокъ онъ… А дальше?

ТЕОФАНО.

Слушай, Яни…

Дай слово мн, нтъ, лучше поклянись

Что ты его не тронешь…

ЦИМИСХІЙ.

Какъ не трону?

ТЕОФАНО.

Ну… не убьешь.

ЦИМИСХІЙ.

Господь съ тобой!.. Зачмъ?

Съ чего? Причины нтъ. Вотъ если бъ онъ

Вдругъ вздумалъ защищаться,— ну тогда,

Пожалуй, ранятъ, да и то легко…

Насъ сорокъ, онъ одинъ…

ТЕОФАНО.

Такъ ты клянешься?

ЦИМИСХІЙ.

Охотно, милая… Чмъ хочешь поклянусь…

Пора однако… Безъ меня они,

Того гляди, расправятся по свойски…

Прощай же, милая.

ТЕОФАНО [бросаясь къ нему на шею].

Ахъ, Яни, Яни!

ЦИМИСХІЙ [строго].

Иль ты забыла о цар Василь? [Мягче].

Ну, ну, не плачь… Господь съ тобой… Я скоро…

ЯВЛЕНІЕ VII.

ТЕОФАНО [одна].

Какъ рада я что Яни слово далъ!..

Теперь спокойне. Хотя сегодня

Никифоръ оскорбилъ меня, и я

Была готова погубить его,

Хваляся тмъ, что не найду слезинки…

Но съ той поры,— о Боже мой! давно ли?

А мн ужъ кажется: давнымъ давно!..—

Такъ много я пережила, такъ много

Перестрадала… ахъ!— А постриженье

Ему не въ тягость будетъ: ужъ давно

Онъ по-монашески живетъ. И въ кель

Онъ успокоится: онъ тамъ забудетъ

И страхъ, и подозрнье, отъ которыхъ

Онъ образъ человка потерялъ…

И миръ Въ душ! [Пауза].

А Яни, гд-то онъ?

Нашелъ, иль нтъ?.. А что… Ахъ, Яни, Яни!..

Безумная! ты хвастала что ты

Пережила возможныя страданья…

Нтъ! новыя и новыя мученья

Ростутъ и близятся… Никифоръ спитъ…

Нтъ, онъ въ безсонниц, тревожнымъ ухомъ

Прислушиваясь къ тьм… Вдругъ слышитъ онъ…

Вотъ онъ вскочилъ, и прячется за дверь

Съ мечемъ въ рукахъ… А Яни?— онъ отваженъ,

Онъ впереди… Ударъ… Онъ пораженъ,

Онъ въ темя раненъ… онъ убитъ наврно…

А если нтъ, тогда другой… И кровь!

Изъ-за меня!.. Изъ-за ничтожной, слабой,

Распущенной, грховной, мерзкой, злой!..

О, Господи! въ грхахъ неисчислимыхъ

Я предъ тобой виновна… О, удвой,

Умножь въ сто разъ въ душ моей страданья,

Но отврати, чтобъ пролилася кровь

Изъ-за меня… Что это? Снова стукъ?

Кто тамъ? Войди, войди же, наконецъ.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Теофано, Евпраксія.

ТЕОФАНО.

Да это ты, Евпраксія?.. А! ты

Подсматривать за мною нанялась?

Ты соглядать!.. Гляди, гляди же въ оба!

Ищи любовника, и если не найдешь,

То душу ты напрасно продавала,

А если и найдешь, то все-жъ погибнешь?..

ЕВПРАКСІЯ.

Я, благоврная, я соглядать?..

Я съ поясомъ хожу уже при третьемъ,

А ни одна изъ августйшихъ словомъ

Меня не оскорбляла… ‘Подсмотрть

Хотла! Соглядать взялась!’ Да я,

Какъ родилась, какъ во дворц, чего

Не слдуетъ и вижу да не вижу…

Охъ, охъ! Пришлось же, довелось узнать

Такой позоръ на старости!..

ТЕОФАНО.

Прости,

Не плачь же, добрая моя старушка.

Я такъ встревожена, я съ горяча…

Не плачь же, помиримся… Вотъ рука,

Въ знакъ примиренья, поцлуй ее.

ЕВПРАКСІЯ [цлуя ея руку].

Ахъ, милая моя царица!

ТЕОФАНО.

Полно,

Не плачь, прости.

ЕВПРАКСІЯ.

Охъ, съ радости я плачу,

Что довелось дожить мн до того,

Что ты меня нежданно обласкала…

Охъ, доброта! Охъ, милость безъ конца!..

Да я теперь готова за тебя

Въ огонь и въ воду: пусть меня пытаютъ.

ТЕОФАНО.

Чмъ ты встревожилась опять?

ЕВПРАКСІЯ.

Охъ, горе!

Охъ, горе мн!

ТЕОФАНО.

Что? иль опять виднье?

ЕВПРАКСІЯ.

Нтъ. Слушай, благоврная: вотъ я

Вернулась отъ тебя къ себ, легла я

А сонъ не-идетъ,— чуть стану засыпать,

А онъ опять идетъ передъ глазами:

Разъ, и не скоро: два!.. Ну, не могу,

Что хочешь, не могу заснуть, и полно!..

Я вздумала племянницу взбудить,

И съ нею посидть… Кричу ей: ‘Анна!’

Она молчитъ. Я снова: ‘Анна, слышишь?’

Отвта нтъ и въ третій. Встала я

И подхожу къ ея постели. Что же?

Ахъ, хитрая двчонка! да она

Подушки уложила на постель

И одяломъ сверху ихъ прикрыла,—

А гд сама!

ТЕОФАНО.

Къ подруг убжала?

ЕВПРАКСІЯ.

Вотъ такъ и я: ‘должно быть потихоньку

Къ подруг ускользнула поболтать’.

И, длать нечего, пошла въ осмотръ…

ТЕОФАНО.

Да ты весь теремъ разбудила!..

ЕВПРАКСІЯ.

Нтъ.

Я тихо и на цыпочкахъ ходила

И слушала у всхъ дверей. Нигд

Не шепчется ночная болтовня,

Вс спятъ… Тутъ я туда, сюда, повсюду…

Ночного евнуха нашла,— но онъ,

Заснувъ, конечно ничего не видлъ.

И тутъ мн вздумалось: ‘пойду къ цариц,

Быть можетъ августйшая еще

Не собралась къ супругу, доложу ей,

И попрошу чтобъ отыскать велла’.

ТЕОФАНО.

Но гд жъ?.. Постой, ты говорила

Что твой племянникъ Михаилъ сегодня

Въ ночныхъ у спальни?

ЕВПРАКСІЯ.

Да.

ТЕОФАНО.

И ты, вдобавокъ,

Не врила что могъ онъ убжать,—

Вотъ и открылося куда онъ…

ЕВПРАКСІЯ.

Боже!

Такое близкое родство!.. Какъ, оба

ТЕОФАНО.

Воспитанные мною вмст, ночью,

И адскимъ мукамъ предаютъ себя!

ТЕОФАНО.

Что длать?— молоды… Но ты не безпокойся:

Мы повнчаемъ ихъ, я упрошу…

ЕВПРАКСІЯ.

Такое близкое родство!.. Ахъ, грхъ!

Ахъ, стыдъ!..

ТЕОФАНО [въ безпокойств, сама съ собою].

Но эта Анна… Да Василій

Сказалъ мн что ее подозрваетъ…

И я хотла удалить не медля,

Но онъ боялся, чтобъ не вышло хуже:

‘Да и не стоитъ на четыре дня’.

И вотъ…

ЕВПРАКСІЯ.

Ты, августйшая, въ волненьи?

ТЕОФАНО.

И все по милости твоей же Анны…

ЕВПРАКСІЯ.

Но что жъ она?

ТЕОФАНО.

Она продастъ меня…

И всхъ погубитъ, и сама погибнетъ…

ЕВПРАКСІЯ.

Господь съ тобою, благоврная!

АННА [за сценой].

Пусти,

Пусти же, евнухъ. Я спшу къ цариц!..

ЕВПРАКСІЯ.

То голосъ Анны,

ТЕОФАНО.

Прикажи впустить.

ЕВПРАКСІЯ [въ дверяхъ].

Царица повелла пропустить.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Теофано, Евпраксія, Анна.

АННА [бросаясь цариц въ ноги].

Прости меня, царица, пожалй!..

Я предъ тобой такъ много согршила,

Противъ тебя я умышляла зло,

И какъ наказана!.. И, Боже, Боже!

ТЕОФАНО.

Встань, Анна, встань… Да помоги же мн,

Евпраксія, поднять ее.

ЕВПРАКСІЯ.

Вставай же…

Упрямица, бглянка!..

АННА.

Я не встану,

Пока не выплачу себ прощенья,

И не омою ногъ твоихъ слезами…

ТЕОФАНО.

О, ради Бога, встань…

ЕВПРАКСІЯ.

Вставай же, Анна…

Царица сердится… [Анна встала].

О, Боже! это что?

Да ты мальчишкою переодлась…

Ахъ, стыдъ какой!

ТЕОФАНО [поднося ей вина].

Вотъ, Анна, выпей

И успокойся [Анна пьетъ]. Говори теперь…

АННА [цлуя руку цариц].

О, добрая царица! А вдь я

Тебя задумала…

ТЕОФАНО.

Скоре къ длу.

ЕВПРАКСІЯ [схвативъ Анну за руку].

Нтъ, ты скажи: откуда это платье?

АННА.

Я, эти дни, какъ будто помшалась

Что суждено спасти мн самодержца…

И нынче, какъ узнала что мой братъ

Въ ночныхъ у спальни, я ршила мигомъ

Что вмст съ нимъ пробуду эту ночь…

ЕВПРАКСІЯ.

Безстыдница!

АННА.

Какъ я пришла къ нему

И стала умолять, чтобъ онъ позволилъ

Съ нимъ ночь пробыть, онъ долго не ршался…

ЕВПРАКСІЯ.

Достойный мальчикъ!

АННА.

Наконецъ придумалъ,

Чтобъ я одлася какъ онъ… Сейчасъ же

Мы побжали въ комнату къ нему,

И тамъ…

ЕВПРАКСІЯ.

О, стыдъ! ужъ лучше бъ промолчала.

ТЕОФАНО.

Да замолчи жъ, Евпраксія…

АННА.

И только

Мы воротились съ нимъ, какъ царь идетъ.

Онъ подошелъ къ намъ и сказалъ: ‘Спасибо,

Что не покинули меня какъ вс,

Спасибо, Михаилъ,— а это кто?’

Тутъ братъ солгалъ, что я его племянникъ

И нынче въ первый разъ… Я покраснла,

А царь сказалъ: ‘Какой стыдливый мальчикъ!’

И потрепалъ меня по подбородку.

‘Смотрите жъ, дти, не шумите очень,

Я спать хочу,’ прибавилъ царь, и слдомъ

Прошелъ къ себ. Мы сли потихоньку,

Прижавшися другъ къ другу, и боялись

Словечко проронить, и такъ заснули…

ЕВПРАКСІЯ [съ умиленіемъ].

Невинные!

ТЕОФАНО.

Но дальше, дальше.

АННА.

Вдругъ

Мы слышимъ сквозь дрему: шаги, шаги,

Толпа валитъ, а передъ нею евнухъ

Съ горящимъ факеломъ. ‘Царь здсь’, шепнулъ онъ,

И указалъ на спальню. Вс толпой

Туда какъ ринутся!.. И я за ними,

Но у дверей свирпый воинъ, съ гнвомъ

Меня толкнулъ, проскрежетавъ: ‘нельзя’…

Я слышу въ спальн шумъ, и брань, и крики:

‘Сюда, Леонъ, тащи его сюда’.

И снова все затихло. И не знаю,

ТЕОФАНО.

Послышалось, почудилось ли мн,

Но точно кто-то съ тяжкимъ, тяжкимъ вздохомъ

Съ трудомъ сказалъ: ‘Пречистая! спаси’.

ЕВПРАКСІЯ.

Спаси насъ, Господи!

ТЕОФАНО.

Ахъ! дальше, дальше…

АННА.

Вдругъ новая толпа, и крикъ: ‘Дорогу,

Дорогу самодержцу’. Я прижалась

Къ стн, и предо мной прошелъ

Красивый воинъ съ рыжей бородою

И точно въ ухо кто шепнулъ: ‘Цимисхій!’

ТЕОФАНО.

Ахъ, Боже мой! Скорй, иль я умру…

АННА.

Теперь ужъ дверь была открыта. Я

Вошла, кой-какъ протискалась впередъ…

Цимисхій возсдалъ на царскомъ лож,

А передъ нимъ, простертый на полу,

На войлок и красномъ, и кровавомъ…

ТЕОФАНО.

Онъ раненъ?

АННА.

Да, вотъ тутъ надъ бровью… Кровь…

ТЕОФАНО.

Но въ памяти?

АННА.

О, да…

ТЕОФАНО.

Ахъ! слава Богу.

АННА.

Цимисхій, обратясь къ царю, сказалъ:

‘А, это ты, тиранъ несправедливый!

Ты позабылъ мое благодянье

И увлеченный завистью и страхомъ,

Ты унижалъ, ты презиралъ меня

За то, что я храбрй и даровитй,

И выше родомъ, и врагамъ страшнй,

Чмъ ты. Ты удалилъ отъ длъ, ты въ ссылку

Меня, какъ въ гробъ, заколотилъ живого.

Теперь въ моей ты власти, и никто

Тебя изъ рукъ моихъ теперь не вырветъ!..

Ну, говори что можешь въ оправданье!’ —

Я не разслышала отвтъ царя…

Но вдругъ Цимисхій яростно вскричалъ

И бросясь на-полъ дерзкою рукою

За бороду его схватилъ, и дернулъ…

ТЕОФАНО.

И ты не лжешь?

АННА.

Клянусь, не лгу, царица…

ТЕОФАНО.

И… что за тмъ?

АННА.

Когда онъ утомился

Отъ варварскихъ мучительствъ, или ими

Насытился,— а царь все это время

Молился вслухъ — Цимисхій вдругъ вскочилъ

И наступивъ ему ногой на грудь, рукой

За мечъ схватился. Вс съ свирпымъ ревомъ,

Оружіемъ гремя и потрясая,

Какъ бросятся къ царю!..

ТЕОФАНО.

О! что за ужасъ!

И онъ убить? убитъ?

АННА.

Не знаю. Я,

Какъ обезумвъ, бросилась впередъ

Съ ребячьимъ визгомъ… Но какой-то воинъ,

Вскричавъ: ‘Ты здсь зачмъ, мальчишка,— вонъ!’

Меня схватилъ за правое плечо

И вышвырнулъ изъ спальни. Я не знала,

Что длать мн… Вдругъ въ темной голов

Блеснуло молніей: ‘бги къ цариц

И разскажи’… И я стремглавъ пустилась…

[Бросаясь къ тетк].

Ахъ, тетя, тетя! я сейчасъ умру.

ТЕОФАНО.

Веди ее, Евпраксія, веди

И уложи…

ЕВПРАКСІЯ [ведя Анну].

Пойдемъ, пойдемъ, бдняжка!

И какъ ршилась ты, какъ ты посмла…

АННА.

Ахъ, тетушка! мн страшно такъ хотлось

Пощеголять въ пурпурныхъ туфляхъ…

ЯВЛЕНІЕ X.

ТЕОФАНО [одна].

Боже!

Иль нтъ конца мученьямъ и не будетъ?

Ахъ, Яни, Яни!.. Какъ ты опозорилъ,

Какъ низко уронилъ себя!.. О, ужасъ!

Надъ раненымъ, надъ мертвымъ надругаться…

И все-то, все-то по моей вин!..

Да! если-бъ я, какъ звалъ меня Никифоръ,

Пошла за нимъ,— иной бы былъ конецъ.

Но я обидлась, я страшно оскорбилась,

Что онъ посмлъ подумать, будто я

Иль отравлю, или ножомъ украдкой…

А я предъ нимъ была совсмъ невинна!

Совсмъ, совсмъ! Я только, сговорясь

Съ любовникомъ, его хотла мирно,

Сведя съ престола, въ монастырь упрятать!!…

ЯВЛЕНІЕ XI.

Теофано, Цимисхій [въ красной обуви].

ЦИМИСХІЙ.

Все кончено. Взгляни, Теофано:

Я царь и самодержецъ.

ТЕОФАНО.

Живъ Никифоръ?

ЦИМИСХІЙ.

Ахъ, милая! Не по моей вин…

Леонъ Валантъ пробилъ его насквозь…

ТЕОФАНО.

А ты надъ нимъ, надъ мертвымъ не ругался?

ЦИМИСХІЙ.

Кто могъ сказать?

ТЕОФАНО.

О! кто бы ни сказалъ…

Гд честь твоя была и умъ, и храбрость,

Когда, его съ ругательствомъ схвативъ

За бороду, ты нагло издвался?

ЦИМИСХІЙ.

Я гнвенъ былъ: гнвъ не разборчивъ въ средствахъ.

ТЕОФАНО.

Но чмъ же могъ тебя онъ прогнвить?

Тмъ что молился вслухъ?

ЦИМИСХІЙ.

Ты лжешь.

ТЕОФАНО.

Не ты ли?

ЦИМИСХІЙ.

Когда ему сказалъ я: ‘говори

Что можешь въ оправданье’,— онъ меня

Послднимъ словомъ обругалъ, какого

Не вынесъ бы нижайшій изъ людей…

ТЕОФАНО.

А ты, ты не бранилъ его?

ЦИМИСХІЙ, [царственно].

Молчать!

Какъ смешь ты допрашивать меня?

Иль ты меня, какъ властная царица,

Себ заставишь отвчать?

ТЕОФАНО.

Заставлю.

ЦИМИСХІЙ, [съ простою досадою].

О! перестань… Благодари меня

Что я не допустилъ,— иль люди

Его бы искромсали за меня

Въ мельчайшіе куски…

ТЕОФАНО.

Великій подвигъ!

Самъ надругался, а другимъ — нельзя,

Не смть!..

ЦИМИСХІЙ.

Ты замолчишь ли?..

ЯВЛЕНІЕ XII.

Теофано, Цимисхій, спшно входитъ Леонъ Валантъ.

ЛЕОНЪ.

Самодержецъ,—

Мятежъ поднялся. У стны народъ,

Ломаютъ ворота… А впереди

Левъ, царскій братъ. Онъ дико вопитъ,

И проклинаетъ самого себя,

И голоситъ, что онъ царя сгубилъ…

Что съ вечера ему письмо прислали

Что нынче въ ночь,— но заигравшись въ кости

Онъ позабылъ прочесть, и вспомнилъ только…

ЦИМИСХІЙ.

А вы тамъ что? Иль въ кости заигрались?

Иль не нашлось стрлы чтобъ Льва умтить?

ЛЕОНЪ.

Смутились мы… народъ…

ЦИМИСХІЙ.

Я васъ смущусь!..

Срубите голову царю, и вздвъ

На длинное копье съ высокой башни,

Иль со стны народу покажите

При свт факеловъ. И ты увидишь,

Какъ глупые бараны побгутъ.

Гляди же, самъ сруби, Леонъ. Ступай.

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Теофанъ, Цимисхій.

ЦИМИСХІЙ.

Прощай, Теофано.

ТЕОФАНО.

Жестокосердый!

Иль мало надругательства?..

ЦИМИСХІЙ.

Въ мятежахъ

Не время мягкосердымъ быть. Пусть знаютъ,

Что не охотникъ я до глупыхъ шутокъ…

И что ему! Онъ мертвый!..

ТЕОФАНО.

Отмни

Приказъ.

ЦИМИСХІЙ.

О, никогда!

ТЕОФАНО, [схвативъ его за руку.]

Я умоляю,—

Иль знай…

ЦИМИСХІЙ.

Довольно. Я спшу. Прощай.

[Хочетъ поцловать ее].

ТЕОФАНО [отталкивая его].

Оставь меня,— ты пахнешь кровью, Каинъ.

ЦИМИСХІЙ.

А! такъ-то ты,— гляди, Теофано!

ТЕОФАНО.

И ты гляди! Тиранъ, злодй, убійца…

[Нмая сцена].

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Золотая палата. Передъ трономъ занавсъ опущенъ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Сенаторы наполняютъ палату. Входятъ новые, здороваются, составляютъ группы, расходятся и т. д. Густой гулъ. Главныхъ группъ три: I. Склиръ, Мануилъ, маститый старикъ Евлампій, къ Склиру постоянно съ низкими поклонами подходятъ все новые и новые сенаторы, II. Аргиръ, Агаангелъ, и еще нсколько, III. Спиридонъ, толстякъ, и Евгеній съ друзьями. Никита бродитъ между сенаторами, везд подсматривая и подслушивая.

[Первая группа].

СКЛИРЪ.

Невольно вспомнить: плачъ былъ въ вечеру,

По утру радость.

ЕВЛАМПІЙ.

Да!

МАНУИЛЪ.

Я на разсвт

Разбуженъ былъ трубой…

ЕВЛАМПІЙ.

Какъ? повтори.

МАНУИЛЪ.

Разбуженъ былъ трубой. Бгу къ окну:

Цимисхій на кон, а впереди

И позади его — отрядъ безсмертныхъ.

Испуганный, нечесаный народъ

Кругомъ толпится, и бирючъ кричитъ:

‘Кто вздумаетъ мятежничать и грабить,

Сегодня жъ голову долой!’

СКЛИРЪ.

Умно,

Какъ и вчерашній случай съ головою.

Что чернь-то распускать! Она готова…

ЕВЛАМПІЙ.

А? да! согласенъ.

МАНУИЛЪ.

Ничего не слышитъ

А любитъ говорить.

ЕВЛАМПІЙ.

Какъ? повтори.

МАНУИЛЪ [съ почтительнымъ жестомъ].

Спроси глухого.

ЕВЛАМПІЙ.

Да!

СКЛИРЪ.

А нашъ Василій,

Какъ ни хитеръ, а захворалъ не кстати.

МАНУИЛЪ.

Кто? проэдръ? Нтъ, сановнйшій, здоровъ:

Онъ былъ съ царемъ на улиц, самъ видлъ.

СКЛИРЪ.

Гм., ловокъ!

[Вторая группа].

АРГИРЪ.

Выбрали же ночку!

АГААНГЕЛЪ.

Цимисхій ничего не устрашится!

НИКИТА [подлетая].

Что, что вы о цар?

АГААНГЕЛЪ.

Я говорю

Что новый самодержецъ щедръ безъ мры.

АРГИРЪ.

Какъ жаль что въ Декабр!.. Далеко до Святой!..

Страстного четверга и не дождешься!

АГААНГЕЛЪ.

Но, можетъ быть, по случаю вступленья,

Подарочки, хоть небольшіе, будутъ

Намъ, славословящимъ.

АРГИРЪ.

Ахъ, хорошо бъ

И намъ, не славословящимъ! Да гд!

[Третья группа].

СПИРИДОНЪ.

Моя жена, почтеннйшій Евгеній,

Какъ услыхала что царемъ Цимисхій,

Чуть не сошла съ ума, ей ей, кричитъ:

‘Ахъ, наконецъ надумались на неб

Въ цари красавца!’

ЕВГЕНІЙ.

Что жъ, она прелестна,

А онъ хорошенькихъ не пропускаетъ.

СПИРИДОНЪ.

Мн кстати бы… Да жаль: Теофано…

И не повришь: вс, кому я долженъ,

Какъ сговорилися, съ утра до ночи

Такъ вотъ и рвутъ, такъ вотъ и рвутъ на части…

[Вторая группа].

АГААНГЕЛЪ.

Почтеннйшій Никита! что ты къ намъ,

Какъ пьявка присосался,— ты пошелъ бы

Другихъ подслушивать да соглядать!..

НИКИТА [отходя].

Я памятливъ, любезнйшій. Запомни.

[Первая группа].

СКЛИРЪ.

Что говоришь! Никифоръ былъ безспорно

Великій полководецъ…

ЕВЛАМПІЙ.

А? согласенъ!

СКЛИРЪ.

Я повторяю что покойный былъ

Великій полководецъ,— но какъ царь!

Тяжелый человкъ: привязчивъ, скупъ

И подозрителенъ… Развелъ вдобавокъ…

ЕВЛАМПІЙ.

Согласенъ. Да!

СКЛИРЪ.

Наушниковъ ораву.

МАНУИЛЪ.

Вотъ кстати къ намъ одинъ и подплываетъ…

НИКИТА [подходя].

Сказали мн, почтенный Мануилъ,

Что ты сегодня храбрость славословишь?

МАНУИЛЪ.

А что теб?

НИКИТА.

Досталося не трусу.

МАНУИЛЪ.

Охъ, не досталось бы теб, сладчайшій,

О честности, иль врности…

СКЛИРЪ.

Какъ врность?..

Я врность нынче буду славословить!..

АГААНГЕЛЪ [подходя].

Досталось же теб, сановный Склиръ.

СКЛИРЪ.

А что?

АГААНГЕЛЪ.

Охъ, затруднительная тема!

Мн ‘общее’,— я радъ. Но врность, нтъ!

Я не желалъ бы…

СКЛИРЪ.

О!.. а ночь въ шатр?..

Когда къ Никифору пришелъ Цимисхій?..

Вотъ ты увидишь, какъ я разовью… [Декламируя].

‘Средь тьмы ночной ты вренъ былъ царю,

И возсіялъ намъ свтлою звздою!’

Я возглашу о томъ…

ЕВЛАМПІЙ.

А? Да! согласенъ.

СКЛИРЪ.

Я разовью…

НИКИТА.

О, превозможетъ Склиръ

Вс затрудненія!.. Витія славный!

Нашъ новый Демосенъ!..

СКЛИРЪ [не смотря на Никиту].

Спасибо, другъ.

МАНУИЛЪ [Никит].

Пошелъ!..

Иль ты не видишь, Склиръ?

СКЛИРЪ [Никит, черезъ плечо].

Наушникъ подлый…

[Никита быстро отходитъ].

АГААНГЕЛЪ.

Пойти, Аргиру разсказать, какъ снова… [Идетъ].

[Третья группа].

НИКИТА [подлетая къ нимъ].

Вы слышали? Самъ Склиръ меня назвалъ

Своимъ милйшимъ и врнйшимъ другомъ.

ЕВГЕНІЙ.

Подальше, другъ. Я не люблю ушастыхъ.

СПИРИДОНЪ.

Ну, что ты на него!

ЕВГЕНІЙ.

И не повришь:

Изъ-за него чуть не попалъ въ темницу.

НИКИТА.

Какая клевета!

ЕВГЕНІЙ [Спиридону].

Еще дождется,

Ему, какъ Малу, ухо отрублю.

[Никита ускользаетъ].

СПИРИДОНЪ.

Какъ онъ вспорхнулъ!.. И за-ухо схватился!

[Никита подлетаетъ къ первому встрчному, и что-то ему говоритъ съ жаромъ, указывая на Склира].

[Вторая группа].

АРГИРЪ.

Кто этотъ черный, тамъ въ углу, не знаешь?

АГААНГЕЛЪ.

Изъ новыхъ, Вурцъ…

АРГИРЪ.

А! Изъ вчерашнихъ? Ну, —

Разбойникъ чистый. Ты вглядись въ лицо.

АГААНГЕЛЪ.

Онъ свойственникъ царю. Гляди, потише…

АРГИРЪ.

Какъ? свойственникъ? Пойти да поклониться…

[Расходятся].

Первая группа].

МАНУИЛЪ.

Что, старика убрали?

СКЛИРЪ.

Нтъ, еще

Не погребенъ… Но къ ночи, вроятно.

МАНУИЛЪ.

А самъ принялъ помазанье?

СКЛИРЪ.

Да, утромъ.

ЕВЛАМПІЙ.

А? Да! согласенъ.

СКЛИРЪ [тише].

Мн передавали

Что предъ помазаньемъ — не знаю, правда ль, —

Святйшій предписалъ ему два, три

Секретныя условія…

МАНУИЛЪ [также].

Возможно.

Вдь онъ Теофано терпть не можетъ,

И эта грамота была для нихъ!

АГААНГЕЛЪ [подходя].

Вотъ нашъ старикъ твердилъ все про Декабрь…

МАНУИЛЪ.

Да, что ни говори, а предсказанье

Исполнилось какъ разъ.

СКЛИРЪ.

Какъ говорится:

Обмолвившись, сказалъ лгунишка правду.

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же, Василій.

ВАСИЛІЙ [у занавса].

Почтеннйшій синклитъ!

[Съ равныхъ сторонъ].

Тс! проэдръ, проэдръ!

[Утихаютъ, и расходятся на дв стороны].

ВАСИЛІЙ.

Почтеннйшій синклитъ! прошу васъ стать

Въ два полукруга.

[Сенаторы становятся въ два полукруга, по отношенію въ трону].

И, согласно чину,

Скрестивши руки, голову склоня,

Стоять недвижно, съ трепетомъ и страхомъ.

[Сенаторы исполняютъ].

Уже подвиглися дари. Спшите,

Скорй, ровнй! [Обходя и осматривая].

Почтенный Спиридонъ!

Ты слишкомъ выставилъ животъ.

СПИРИДОНЪ.

Бда

Мн съ нимъ! Надуть и гордъ, и непослушенъ!

ВАСИЛІЙ.

Почтеннйшій Евлампій! ты ужъ слишкомъ

Повсилъ голову.

ЕВЛАМПІЙ [когда Василій уже далеко].

А? Да! согласенъ.

ВАСИЛІЙ.

Почтеннйшій Никита! Ты глядишь

Ужъ черезъ-чуръ сурово. На лиц

Такъ и стоитъ что миновало время,

Какъ всмъ отъ скудости жилося плохо,—

За то наушникамъ жилось богато.

НИКИТА.

О, досточтимый проэдръ! ты — вс знаютъ —

Поклонникъ комика, и любишь шутки.

ВАСИЛІЙ.

Теперь… да, кажется, что все изящно,

Красиво, стройно И согласно чину.— [Торжественно].

Патрицій Спиридонъ! ты держишь руки

Не на груди, какъ чинъ велитъ, на чрев…

СПИРИДОНЪ.

Гд жъ грудь мн взять? Одинъ животъ остался!

[Приближающаяся музыка.

ВАСИЛІЙ.

Тс! музыка… Се шествуютъ цари.

[Сенаторы какъ бы окаменваютъ въ своихъ позахъ, и уже не измняютъ ихъ, оставаясь живой картиной, не взирая ни на какія перепетіи дйствія, при чемъ, понятно, при переход Цимисхія съ трона на авансцену, они медленно, какъ статуи на пьедесталахъ, повертываются въ его сторону].

ЯВЛЕНІЕ III.

Занавсъ передъ трономъ подымается. Открывается престолъ, окруженный равнонародной стражей: греки, русскіе, германцы, арабы, негры и т. п.

Т же, на престол: Цимисхій и по лвую его руку Царь Василій. Проедръ Василій, подойдя къ подножію престола, земно кланяется Цимисхію, затмъ восходитъ по ступенямъ, цлуетъ его руку и поклонясь въ поясъ царю Василію, цлуетъ его ногу, спустясь, онъ становится на нижней ступени помоста, на сторон Цимисхія. Музыка смолкаетъ.

ВАСИЛІЙ.

Благочестивйшій, самодержавный

Великій Іоаннъ, — передъ тобою

Стоитъ синклитъ съ склоненной головой,

Не смя на тебя взирать очами,

И ожидаетъ съ трепетомъ и страхомъ

Чтобъ ты, самодержавнйшій владыко,

Ему дозволилъ, въ благости твоей,

Къ престолу приступить благоговйно

И богоравное свершая поклоненье

Себя на многи лта славословить.—

Соизволяешь ли?

ЦИМИСХІЙ.

Соизволяю.

ВАСИЛІЙ.

Патрицій Агаеангелъ!!

АГААНГЕЛЪ
[какъ ране проэдръ, и затмъ ставъ по сторону царя Василія].

Передъ тобою

Великимъ богоравнымъ самодержцемъ

Вселенная смущеніемъ объята.

Теб подобныхъ не видалъ отъ вка

Сей древній градъ и сей чертогъ златой.

Его Господь отъ горнихъ странъ воззвалъ,

Отъ крайняго востока онъ воздвигнутъ

Да царствуетъ до западныхъ предловъ!

Возрадуйтесь, синклитъ: потомокъ

Царей древнйшихъ на земл, — сидитъ

На высочайшемъ изъ земныхъ престоловъ.

Воскликните хвалу и многи лта

Едиными устами славословя!

Хвалите, воинство и клиръ, и люди,

И близкіе, и дальніе народы!

Хвалите вс его согласнымъ хоромъ,

Хвалите въ трубахъ, бубнахъ и брганахъ,

Хвалите и въ кимвалахъ сладкозвучныхъ,

Хвалите и въ кимвалахъ восклицанья!

[Торжественная музыка, подъ которую хоръ повторяетъ четыре послдніе стиха, Агаангелъ, посл земнаго поклона, отходитъ на свое мсто].

ВАСИЛІЙ.

Патрицій Мануилъ!

МАНУИЛЪ [подобно Агаангелу].

Передъ тобою,

Великимъ, богоравнымъ самодержцемъ,

Весь міръ подсолнечный блднетъ въ страх.

Возрадуйся и вознесися духомъ

Счастливйшій изъ всхъ, народъ ромейскій!

На среброкованномъ твоемъ престол

Возслъ храбрйшій изъ земныхъ вождей.

Какъ твердый щитъ тебя онъ оградитъ

И защититъ, какъ крпкая ограда.

Се, мощный левъ, се, пардусъ быстроногій,

Предъ коимъ вс враги бгутъ со страхомъ:

Предъ нимъ дрожали злые агаряне,

Предъ нимъ и тавроскиы затрепещутъ!

Звени, кимвалъ, тревоги бодрый встникъ!

Звучи, труба, сзывающая войско,

Обрадуй насъ блистаніемъ побды!

[Воинственная музыка, подъ которую хоръ повторяетъ три послдніе стиха. Мануилъ, посл земнаго поклона, отходитъ на свое мсто].

ВАСИЛІЙ.

Патрицій Склиръ!

СКЛИРЪ [какъ ране другіе].

Передъ тобой, владыко,

Великій, богоравный самодержецъ,

Мои уста отъ страха нмотствуютъ,

Но сердце мн велитъ тебя прославить.

Дерзаю нын врность славословить!..

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же, Теофано.

ТЕОФАНО.

Нтъ, не теб,— а я возславлю врность,

Тирана, захватившаго престолъ…

Вы, ороблые и подлые рабы,

Предъ нимъ дрожите, блдные отъ страха,

А вашъ вчерашній царь и самодержецъ

Еще лишенъ святого погребенья!

Вы въ свтлыя одежды облеклись,—

Обнажено его честное тло

И на двор валяется, какъ падаль!..

И только я,— я, горькая вдова,

Я, женщина безъ силы и безъ власти,

Лишенная и мужа, и престола,

Одтая въ смиренную одежду

Предъ гнуснобеззаконнымъ постриженьемъ,

Дерзаю обличить цареубійцу…

ЦИМИСХІЙ.

Довольно! вырви злобный свой языкъ

И онмй передъ величьемъ трона:

Я царь и самодержецъ полновластный!

Помазаньемъ елея я омытъ

Отъ всхъ грховъ и вольныхъ, и невольныхъ.

И прошлое мое не подлежитъ

Суду — не только на земл, на неб!

Я избранъ Провидніемъ: по вол

Его, я въ діадему облеченъ.

[Пауза. Онъ встаетъ, и постепенно сходя съ трона].

Теперь, когда ты укротила злобу

И обуздала свой языкъ безумный,—

Я, въ состраданіи къ твоей печали

Съ почтеніемъ, какъ къ царственной вдов,

Любвеобильно снисхожу съ престола,

И выслушать готовъ твои желанья. [Сошелъ].

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Позволь и мн сойти. Я, дядя Яни,

Еще не цловалъ сегодня мамы.

ЦИМИСХІЙ.

Сойди, мой царь. [Тотъ спшно сходитъ].

ТЕОФАНО [бросаясь къ сыну].

О, милый мой Василій!

Мой сынъ и царь! о, мой защитникъ врный!

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Ты, мама, не сердись на дядю Яни:

Онъ добрый. Сколько онъ принесъ

Сегодня мн подарковъ драгоцнныхъ!

Никифоръ ничего мн не дарилъ…

ТЕОФАНО, лаская сына.

И ты подкупленъ имъ, мой бдный мальчикъ!

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

И не ласкалъ. А если приласкаетъ,

Всегда ужъ подъ конецъ такое скажетъ,

Что такъ бы вотъ!.. А дядя Яни — знаешь?—

Онъ общалъ мн взять съ собой въ походъ.

ЦИМИСХІЙ.

Теофано,— скажи свои желанья,

И я клянусь передъ синклитомъ: все,

Возможное въ предлахъ царской власти,

Исполнить свято. Пусть твой сынъ и царь,

Чье право прирожденное на тронъ

Оберегаю я,— пусть онъ судьей

Межъ нами будетъ. Слушай, царь Василій!

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

О, я въ суд не покривлю душою,

Клянусь синклитомъ и тобою, царь!

ТЕОФАНО.

А матерью не хочешь и поклясться?

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Клянуся милой мамою моей.

ЦИМИСХІЙ.

Теофано,— ты смло и свободно,

Но безъ неистовствъ, можешь говорить.

ТЕОФАНО.

А если я потребую, чтобъ ты

Цареубійцу предалъ лютой казни?

ЦИМИСХІЙ.

Святйшій патріархъ, духовной властью

Потребовалъ, чтобъ я назвалъ убійцу,—

И покорился я безпрекословно:

Леонъ Валантъ, чьей дерзкою рукой

Былъ святотатственно сраженъ Никифоръ,—

Ужъ преданъ казни.

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Слышишь? слышишь, мама?

ТЕОФАНО.

Но если ты не похищалъ престола

И не виновенъ самъ въ цареубійств,—

За что же я, сообщница твоя,

Наказана безвинно и жестоко?

Ты не порфиру мн прислалъ сегодня,

А черную отшельницы одежду,

Не свадебнымъ внцомъ меня украсилъ,

А этимъ ненавистнымъ клобукомъ,

Который я срываю съ головы

И предъ тобой топчу, какъ наглый символъ

Твоей преступной и проклятой власти!..

ЦИМИСХІЙ.

Я понимаю гнвный твой порывъ

И рзкій крикъ души твоей скорбящей,—

Но будь умрена въ своихъ словахъ,

Не забывай что ты передъ царемъ,

Предъ общимъ нашимъ и судьей, и сыномъ!

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Ахъ, мама, успокойся на минуту

И выслушай царя и самодержца!

ТЕОФАНО.

Пусть говорить что можетъ въ оправданье,

Но истины не обращаетъ въ ложь.

ЦИМИСХІЙ.

Не я прислалъ теб клобукъ смиренный

И черную отшельницы одежду,—

Святйшій патріархъ духовной властью,

На основаніи святыхъ каноновъ,

Не разршилъ теб вступленья въ бракъ,

И повеллъ мн — удалить тебя.

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Вотъ видишь, мама, царь и не виновенъ:

Ослушаться святйшаго гршно.

ТЕОФАНО [заливаясь слезами].

И ты противъ меня!.. И ты, мой сынъ,

Ему въ угоду осудилъ меня!

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ.

Ахъ, мама! я, ей ей, не виноватъ:

Я разсудилъ по правд и закону.

А мы тебя, не бойся, не забудемъ

И станемъ навщать тебя, и часто…

Не правда-ль, дядя?

ЦИМИСХІЙ.

Правда, царь Василій.

ТЕОФАНО.

О, милый сынъ! Прощай, прощай на вкъ!

Я умерла, я за-живо отпта!..

Я захлебнулася въ своихъ слезахъ!..

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ [удерживая слезы].

Ахъ, мама, милая! Не плачь, не то —

Я самъ расплачусь… а судь — нельзя.

ЦИМИСХІЙ.

Теофано,— клянусь передъ синклитомъ,

Что силы всей моей души отнын

Я обращу на царственное дло:

На то, чтобъ сыну твоему умножить

Его владнія, чтобъ укрпить

Въ его рукахъ и скипетръ, и державу,—

И воспитать его царемъ, достойнымъ

Высокаго ромейскаго престола.

ТЕОФАНО [со смиреніемъ].

Благодарю тебя.

ЦАРЬ ВАСИЛІЙ [схвативъ Цимисхія за руку, и цлуя ее].

О, дядя Яни!

ЦИМИСХІЙ [положивъ руку на голову царя Василія].

Еще клянусь, что въ царственныхъ заботахъ

Забуду я о женской красот,

И не одну изъ благородныхъ двъ

Своей женой не назову до гроба.

Довольна ль ты, Теофано?

ТЕОФАНО [съ радостнымъ и вмст отчаяннымъ вскрикомъ].

Довольна…

Занавсъ.

13 авг. 1888 г.

Мыза Таборъ.

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

ТЕОФАНО

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Читайте также: