Столичный слеток, Аверкиев Дмитрий Васильевич, Год: 1884 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 46 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

ДРАМЫ

ТОМЪ ТРЕТІЙ

СМЕРТЬ МЕССАЛИНЫ.— СИДОРКИНО ДЛО.— ТРОГИРСКІЙ ВОЕВОДА.— СТОЛИЧНЫЙ СЛЕТОКЪ.— ТЕОФАНО.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВ0РИНА
1906

СТОЛИЧНЫЙ СЛЕТОКЪ

ТРАГЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ.

ОТЪ АВТОРА.

Читавшіе Тургенева (а кто не читалъ его?) легко усмотрятъ сходство фабулы настоящей піесы съ важнйшими обстоятельствами его разсказа ‘Три портрета’. Насколько мн удалось соединить отдльныя черты семейственнаго преданія въ единое драматическое цлое — судить благосклонному читателю. Каюсь, имена дйствующихъ лицъ разсказа улетучились изъ моей памяти, а во время писанія, книги, съ чмъ справиться, подъ руками не случилось. Осмливаюсь посвятить настоящее произведеніе памяти знаменитаго романиста, который былъ тмъ особенно дорогъ для послдующаго поколнія, что боле всхъ своихъ сверстниковъ прилагалъ заботу о гармоніи цлаго, храня въ томъ лучшія преданія нашей словесности.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИДА.

Лучиновъ, Лука Петровичъ.

Лучиновъ, сынъ, Петръ Лукичъ.

Теньковъ, Иванъ Семенычъ.

Теньковъ, Семенъ.

Юдичъ, камердинеръ старика Я учи нова.

Потапычъ, бывшій дядька Семена.

Андрей, дожжачій Тенькова.

Еще двое или трое слугъ.

Анна Михайловна Лучинова.

Ольга Марковна, пріемная дочь Лучиновыхъ.

Дйствіе въ Екатерининское время близъ Орла, въ усадьб Лучиновыхъ кром третьяго, которое у Тенькова, между первымъ и вторымъ около двухъ мсяцевъ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Боскетная въ усадьб Лучиновыхъ. На задней стн три окна въ садъ. Справа большая дверь, слва дверь маленькая, въ глубин, ближе къ авансцен окно, подъ нимъ пяльцы.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Входятъ справа: Петръ Лучиновъ, ея нимъ Юдичъ.

ПЕТРЪ.

Отстань, Юдичь, хоть передъ обдомъ покой дай.

ЮДИЧЪ.

Охъ, Петръ Лукичъ, и вечоръ, знать, продулся же! Аль вс спустить изволилъ?

ПЕТРЪ.

Что длать! Guignon пришелъ.

ЮДИЧЪ.

А по моей сметк, не безъ плутней здсь. Эти Шершевичи, скажутъ, поляки они, а плуты же ловкіе. Тмъ и сыты, что барчатъ поглупй обираютъ.

ПЕТРЪ.

О, вздоръ!.. Не впервой играю. И въ Питер на шулеровъ натыкался, да и тхъ на свжую воду выводилъ. А ужъ здшнимъ противъ столичныхъ куда!.. далече. Тутъ hasard, пойми. И вчера, не рискни подъ конецъ, наврное-бъ выигралъ.

ЮДИЧЪ.

А ты полегоньку, Петръ Лукичъ, играй, безъ рыску безъ этого. Съ нимъ не всть до чего дорыщешься.

ПЕТРЪ.

Полно, Юдичъ. Ни бельмеса ты въ игр не смыслишь, а моралью надолъ.

ЮДИЧЪ.

Надолъ!.. Охъ, Петръ Лукичъ, какъ батюшко-то довдается, живьемъ онъ насъ състъ.

ПЕТРЪ.

Отыграюсь еще!..

ЮДИЧЪ.

А пословка-то, батюшка Петръ Лукичъ: играй молъ, да не отыгрывайся.

[Молчаніе].

ПЕТРЪ.

Ключъ отъ шкатулки, какъ былъ, у тебя?

ЮДИЧЪ.

Всегда онъ, ключъ-то, при мн, на крест ношу. А только помни, Петръ Лукичъ, сколь батюшка у насъ крутъ живетъ. Я вотъ довольно лтъ ему служу, а доселева ничего, кром ‘пса’, не выслужилъ.

ПЕТРЪ.

Отъ меня брани, Юдичъ, вкъ не услышишь. Сію послугу твою не въ службу я, а въ дружбу полагаю. Такъ по пріятельски и звать тебя стану: cher ami.

ЮДИЧЪ.

Нтъ, ужъ сдлай милость, Петръ Лукичъ, ты меня этакъ не зови. Лучше мн русскимъ псомъ поколть, чмъ нмецкой шарамыгой по свту путаться.

[Петръ Лукичъ снисходительно улыбается, и затмъ насвистываетъ псенку. Молчаніе].

ПЕТРЪ.

А что, Юдичъ, не обойтись намъ безъ того, чтобъ нынче въ шкатулку не заглянуть.

ЮДИЧЪ.

Охъ, Петръ Лукичъ! И вспоминать-то, сударь, про нее, такъ въ ушахъ звенитъ.

ПЕТРЪ.

Да отдамъ же, Господи! Какъ отыграюсь, въ тотъ же часъ все полностью возвращу. И тебя, старина, не забуду.

ЮДИЧЪ.

Никакихъ мн денегъ твоихъ, сударь, не надо. Только-бъ батюшкины — что взяты-то, охъ!— въ шкатунку вложить. Неровенъ часъ, бываетъ это съ нимъ, что вдругъ спохватится: ‘ключъ молъ, песъ, давай!’ Новыя вложитъ, старыя перечтетъ. Не одни червончики, вс крестовики да полтиннички оглядитъ.

ПЕТРЪ.

Когда еще спохватится!.. Денегъ ему теперь, лтнимъ дломъ, получать не откуда. А вынимать, самъ знаешь, не очень любитъ.

ЮДИЧЪ.

Такъ-то, такъ. А неровенъ часъ, говорю. Бываетъ, что и алчность на него вдругъ найдетъ, по деньгамъ, видишь, ему встоскнется, и шкатунку давай. Откроетъ, сидитъ да любуется, да изъ горсточки въ горсточку червончики пересыпаетъ.

ПЕТРЪ.

Что дарма трусу праздновать!.. А мн до зарзу теперь: алтына не осталося. И примта у меня: какъ вс деньги не жаля спущу, и фортуна ко мн повернется. [Молчаніе]. Что-жъ, Юдичъ, добудешь ли къ вечеру?

ЮДИЧЪ.

Охъ, Петръ Лукичъ!..

ПЕТРЪ.

Полно-ко, старина. Семь бдъ, одинъ отвтъ.

ЮДИЧЪ.

Вдомо. И отвтъ мой же.

ПЕТРЪ.

Того и думать не моги. Сказано: я одинъ въ отвт. И быть по сему. Слово я далъ, parole d’honeur, пойми! Для дворянина въ мір ничего святе нтъ.

ЮДИЧЪ.

Слушаю, Петръ Лукичъ. Только ты, пожалуй, безъ рыску ужъ, полегонечку. Не вс сразу спускай.

ПЕТРЪ.

Ладно. Только и ты ужъ не жаля бери. Обими горстьми.

ЮДИЧЪ.

Десяточка арабчиковъ довольно будетъ?

ПЕТРЪ.

Фи, десяточекъ!.. Une bagatelle!.. Пустячки… И на столъ-то высыпать стыдно. Не по червончику-жъ изъ кармана выуживать. ‘А еще богатаго отца сынъ’, скажутъ. Не скупись, Юдичъ, хоть полсотни вынь.

ЮДИЧЪ.

Много, Петръ Лукичъ, будетъ.

ПЕТРЪ.

Денегъ много, и выигрышъ великъ. И чего торгуешься! Не всель-равно?

ЮДИЧЪ.

Не все, Петръ Лукичъ. Десятокъ, такъ и быть, накину. На томъ и помирись.

ПЕТРЪ.

Хоть двадцать пять отсчитай.

ЮДИЧЪ.

И не проси лучше: рублемъ не поступлюсь.

ПЕТРЪ.

Полно же, не скупись, старина. Неужто теб лишняго пятка жаль? А въ немъ вся фортуна, гляди. Онъ у меня завтный будетъ, пуще ока беречь стану.

ЮДИЧЪ.

Ладно, полтретья десятка дамъ. А только, чтобъ въ послдній разъ, Петръ Лукичъ: помни. И зарекуся впредь.

ПЕТРЪ.

Нынче же, не бось, ворочу. Къ вечеру приготовь. Какъ батюшка въ постель, и я на коня.

ЮДИЧЪ.

Охъ, ужъ быть намъ, Петръ Лукичъ, въ бд. И я-то, старый дуракъ, не подумавъ, общанье сбрехнулъ. Да дамъ ужъ, не сумлвайся. Только помни: въ послдній разъ.

[Ушелъ направо].

ЯВЛЕНІЕ II.

Петръ одинъ.

Ничего старикашка, только въ игр не смыслитъ… ‘Безъ риску, полегонечку…’ И понять не можетъ, что отъ того и проигрываю что лнь ему въ батюшкину шкатулку поглубже горсть запустить… Сколько разъ твердилъ: возьми сотню, дв, три, и сразу не то тысячу,— дв привезу… Нтъ, не везетъ мн нынче въ фараонъ… Въ Питер, случалось, по мсяцамъ на выигрышъ жилъ, и какъ жилъ-то еще!.. Иль полоса мн нын такая выпала, что не въ картахъ, въ любви счастье?.. Что-жъ, и того попытаемъ. Склонить ее не трудно… О надзор и рчи нтъ, женихъ — Митрофанушка… Со скуки разв ‘Кандида’ перечесть?.. [Садится на право, и вынувъ книгу изъ кармана, читаетъ].

ЯВЛЕНІИ III.

Петръ, слва Анна Михайловна.

АННА [выглядывая въ двери].

Можно, Петруша, къ теб?

ПЕТРЪ.

Ахъ, матушка! [Спшно встаетъ, идетъ на встрчу и почтительно цлуетъ руку]. Съ чего-жъ нельзя-то?

АННА.

Олюша хотла было войти, въ пяльцахъ пошить, да голосъ ей чей-то незнакомый послышался. Вотъ и послала меня, думала: гость у тебя сидитъ.

ПЕТРЪ.

Какіе гости! Съ кмъ изъ сосдей знакомство свелъ, и тхъ, ради батюшки, звать опасаюся… Съ Юдичемъ, отъ нечего длать, болталъ… А батюшка съ поля не вернумшись еще?

АННА.

Не слыхать что-то.

ПЕТРЪ.

А каковъ нынче? отмнно золъ?

АННА.

Не знаю, Петруша. Съ утра ни на кого не кричалъ.

ПЕТРЪ.

Дивлюсь я вашему терпнью, матушка. Подлинно скажутъ, что у женщинъ сердце ангельское. Ну, первые годы, какъ въ Москв онъ служилъ, куда ни шло, а эти-то послднія двадцать лтъ, что въ усадьб закисли…

АННА.

Просила я тебя, Петруша, и еще разъ прошу: никогда о томъ рчи не заводить.

ПЕТРЪ.

Прости, не изволь, матушка, гнваться… Не ссорить же я васъ съ батюшкой затялъ, а… къ слову пришлось… А что дивлюсь я, въ томъ нтъ мудренаго. На короткую побывку пріхавъ, и то, божусь, съ трудомъ его нравъ сношу.

АННА.

Не взыскивать же теб съ отца…

ПЕТРЪ.

Гд взыскивать, коли передъ нимъ всякъ безъ вины виноватъ!.. Да не буду же, матушка, не буду впередъ… Къ тому вдь я о сердц его спросилъ, что надо же мн, часъ улучивъ, поговорить съ нимъ. Съ мсяцъ прошло, какъ меня выписалъ, а зачмъ, про что — невдомо. Не заикнулся даже… Теб не сказывалъ ли?..

АННА.

Словомъ не обмолвился.

ПЕТРЪ.

Ужъ я и не придумаю…

АННА.

Вотъ разв… что вздумалъ, можетъ, теб хозяйство сдать. На старости лтъ, чай, не легко ему и въ жаръ, и въ стужу всюду мыкаться…

ПЕТРЪ.

Serviteur!.. Слуга покорный! Да я скорй и отъ той бездлицы, что онъ высылаетъ мн, вовсе откажусь, чмъ на то согласье дамъ.

АННА.

А что ужъ такъ?

ПЕТРЪ.

Отвыкъ я, матушка, отъ житья здшняго. Странно мн, дико все кажется. Сама подумай, чуть ли не полныхъ пятнадцать лтъ, какъ я гостилъ-то у васъ… И съ батюшкой, безъ обиняковъ скажу, не полажу.

АННА.

Богъ ужъ, Петруша, съ тобой… А еще гадала я было: ужъ не женить ли тебя…

ПЕТРЪ.

Разв о томъ разговоръ былъ?

АННА.

Не станетъ онъ со мной, Петруша, о томъ совтовать…

ПЕТРЪ.

Гм! Жениться? А на что я стану съ женой въ столиц жить? И одинъ-то насилу концы съ концами свожу… Не на женино же приданое одно!.. А съ семьей на батюшкину щедрость надяться, да въ руки ему что песъ глядть… Нтъ, пусть выдлитъ, тогда оженюсь. И изъ его воли не выступлю. А пора, ей, ей, пора. Хоть бы ты о томъ, матушка, шепнуть ему изволила.

АННА.

Нтъ, не стану, Петруша, и не проси о томъ. Самъ, какъ знаешь, съ Лукой Петровичемъ вдайся…

ПЕТРЪ.

Я потому къ теб, матушка, прибгаю, что есть же у тебя свои вотчины, приданыя.

АННА.

У меня съ Лукой Петровичемъ раздла нтъ: и въ моемъ, какъ въ своемъ, онъ же господинъ. Дастъ онъ свое согласье, отказа отъ меня не услышишь. Хоть все мое бери. Кром Кузькова, то Олюш въ приданое. И въ духовной моей, помни Петруша, о томъ писано.

ПЕТРЪ.

Не хочешь, матушка, помочь мн, имъ самъ, сердце скрпя, поговорю. Не въ мочь ужъ мн стало. Повришь ли, алтына мднаго въ кошел нтъ.

АННА.

И въ томъ теб, Петруша, помочь не могу. Своихъ у меня денегъ не водится, а у Луки Петровича, сколь ни люблю тебя, просить не стану. [Молчаніе]. Такъ пойду я, Олюш скажу, что можно молъ. [Налво].

ПЕТРЪ.

Сдлай милость, всегда радъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Петръ одинъ.

Крутенько, матушка, отказать изволила. Не въ деньгахъ, нтъ! а вотъ, что о выдл шепнуть не берется… Не съ того ли, что я про батюшку прямо сказалъ?.. Аль нелады у нихъ?.. Не замчалъ я, правда, чтобъ онъ къ ней нженъ былъ, да вдь на всхъ что волкъ травленый хмурится… Одна Олюша любимица, да… Вотъ и она…

ЯВЛЕНІЕ V.

Петръ, слва Ольга.

ОЛЬГА.

Здравствуйте, братецъ.

ПЕТРЪ.

Здравствуй, сестрица. [Подходитъ къ ручк]. Ахъ, чуть не забылъ попенять теб… Что за обсылки такія черезъ матушку: можно-ль войти?

ОЛЬГА.

Право же, братецъ, мн незнакомый голосъ послышался.

[Идетъ къ пяльцамъ и раскалываетъ шитье].

ПЕТРЪ.

Право же, сестрица, пора бы теб попривыкнуть ко мн. Что за чины межъ нами!.. Да постой ты! И не доглядлъ сразу… Какъ ты нынче принарядилась! И роза пришпилена! И прическа по модному!..

ОЛЬГА.

Женихъ со свекромъ будущимъ къ обду общали быть: батюшка сказывалъ. [Сла шить].

ПЕТРЪ.

И подумаешь: все-то для Митрофанушки… то бишь, для Сенюшки… И крпко ты любишь его, сестрица?

ОЛЬГА.

Батюшкина воля, братецъ.

ПЕТРЪ [живо].

А сама?

ОЛЬГА [покойно].

И сама думаю, что по нашимъ мстамъ лучшаго жениха не сыщешь… Парень добрый, простой…

ПЕТРЪ.

Ужъ больно простъ…

ОЛЬГА.

Съ чего-то, братецъ, не взлюбили вы его.

ПЕТРЪ.

Что мн не любить его!.. А только неуклюжъ страсть, неотесанный… Истый выкормокъ медвжій…

ОЛЬГА.

Въ этомъ я не мастерица разбирать. А что добръ, знаю. Ты на него въ церкви взгляни… Вамъ не въ примту, братецъ, а сколь онъ истово стоить, усердно молится…

ПЕТРЪ.

Я чаю, отъ усердья у него, по пословиц, лобъ разбить.

ОЛЬГА.

Не ждала я, братецъ, того отъ васъ… [Склоняется надъ пяльцами и начинаетъ усердно шить].

ПЕТРЪ.

Прости ужъ, сестрица. [Молчаніе. Онъ тихо подкравшись, склоняется надъ ней и цлуетъ ей правую руку].

ОЛЬГА.

Охъ, братецъ!.. Крадучись этакъ…

ПЕТРЪ.

Прощенья за обиду прося…

ОЛЬГА.

Я гораздо васъ помоложе и стерпть могу… И не пристало вамъ… Не поврите, братецъ, какъ испугалась… отъ нечаянности. Горячо таково… ровно воскомъ капнуло… [Смясь]. У меня даже мурашки по спин забгали…

ПЕТРЪ.

Вотъ ужъ не чаялъ испугать тебя. Здороваясь, цловалъ же, сестрица.

ОЛЬГА.

То иное дло. И со всякимъ этакъ же здороваешься… А тутъ… ну да вотъ, что нечаянно-то!.. И не пристало вамъ…

ПЕТРЪ.

Да такую-то, какъ у тебя, ручку и свтлйшій не отказался-бъ поцловать…

ОЛЬГА.

А это ужъ и вовсе, братецъ, лишнее. И опять: не къ лицу вамъ.

ПЕТРЪ.

Что не къ лицу?..

ОЛЬГА.

Эти комплименты любовные… Ужъ это вы въ Петербург фрейлинамъ, куры строя, сказывайте… А мн-то!..

ПЕТРЪ.

А теб, сестрица, почему-жъ нельзя?

ОЛЬГА.

Ужъ по одному тому, что мы сестра и братъ зовемся.

ПЕТРЪ.

По имени же братъ, не по крови… А ты подумай… Ну, не случись этого, что вотъ сиротой ты круглой осталася, а батюшка съ матушкой взяли тебя… Выросла бы ты у своихъ родителей, а я теперь, къ батюшк пріхавъ по сосдству къ вамъ…

ОЛЬГА.

А это, братецъ, вы ужъ сказки сказываете.

ПЕТРЪ.

Нтъ, не сказки, а правду истинную… Исторія такая была… Одинъ пріятель мой, въ одной коллегіи служимъ, также какъ и я вотъ на побывку къ отцу похалъ… Помнилось, правда, ему, что у нихъ въ дом двочка ростетъ, а только малюткой она ему представлялася… Пріхалъ, и видитъ: что алая роза поднялась и разцвла красавица…

ОЛЬГА.

И что-жъ онъ?

ПЕТРЪ.

Полюбилъ ее.

ОЛЬГА [быстро вскочивъ и подбжавъ къ окну].

Постойте, братецъ… Такъ и есть, Семенъ Иванычъ пріхалъ. На стрчу побжать. [Убгаетъ направо].

ЯВЛЕНІЕ VI.

Петръ, одинъ, вскор, справа: ТбНЬКОВЫ, отецъ и сынъ, и Ольга.

ПЕТРЪ [одинъ].

Иль вправду жениха со всхъ ногъ встрчать бросилась?.. Иль застыдясь?.. Иль… des biais de femmes?.. А словцо закинуто, слегка будто и клюнула… Случая теперь ждать… Что-жъ, и мн пойти на медвдей взглянуть… А, лзутъ! полы даже подъ ними ломятся…

[Справа входятъ: впереди: старикъ Теньковъ, за нимъ, Семенъ и Ольга держась за руку].

ИВАНЪ [подавая руку].

Здравствуй, Петръ Лукичъ. Все ли, государь мой, здоровъ?

ПЕТРЪ.

Благодарствуйте, сударь. Ты какъ, Иванъ Семенычъ, въ своемъ здоровьи?

ВАНЪ.

Что намъ дется!.. Твоими… прости ужъ, сударь, чуть было молитвами не сказалъ, да вспомнилъ, что не весьма ты охочъ…

[Петръ хочетъ отвтить, но его, цлуя, Семенъ облапилъ].

СЕМЕНЪ.

Здравствуй, братецъ.

ПЕТРЪ.

А!.. здорово Митрофанушка… то бишь, Сенюшка… Что-жъ, милости садиться, государи мои, прошу. Батюшка не вдолг воротится.

[Вс садятся, Ольга за пяльцы].

ИВАНЪ.

Присядемъ, побесдуемъ.— А чтой-то, спросить все тебя, Петръ Лукичъ, хочу да не вспомнюся. Съ чего ты моего Семена по настоящему звать не научишься, а кличешь Митрофанушкой?

ПЕТРЪ.

Въ Петербург у насъ, сударь, великій недоросль проявился, Митрофаномъ звать. Вс его хвалятъ, и царица даже не разъ зжала его глядть.

ИВАНЪ.

Вотъ какъ!.. Что-жъ онъ съ Семеномъ съ лица, что-ль, схожъ?

ПЕТРЪ.

Портретъ сущій, государь мой. Да вотъ у сестрицы моей названной спроси: я ей про того Митрофана въ книжк читалъ.

ИВАНЪ.

Что-жъ, Ольга Марковна, схожъ ли съ Семеномъ-то?

ОЛЬГА [низко склонясь надъ пяльцами].

А не помню ужъ… Глупости какія-то братецъ читалъ. Для смха написано.

[Небольшое молчаніе].

ПЕТРЪ [ударивъ его по колну].

Что, Сонюшка, подлываешь?

СЕМЕНЪ.

А что длать-то? Охоты пока никакой нтъ.

ПЕТРЪ.

Знать, цлый день на боку валяешься. А тамъ за ужиномъ половыхъ не то пять, не то шесть скушавъ, на другой перевернешься, да и на ночь бай, бай?

СЕМЕНЪ [съ громкимъ смхомъ].

И то бываетъ!.. А то вотъ батюшка еще что по хозяйству сдлать велитъ.

ПЕТРЪ.

Сыто онъ у васъ, Иванъ Семенычъ, воспитанъ, здоровъ на деревенскихъ пирогахъ выросъ, и въ службу-бъ пора.

ИВАНЪ.

Нын не старые годы, государь мой, вольность на службу дворянамъ дарована. А впрочемъ, онъ у меня на службу,— въ Орл, въ приказ,— записанъ.

ПЕТРЪ.

Не про эту службу сказываю. Бравый бы изъ него гвардіи сержантъ вышелъ.

ИВАНЪ.

Не къ чему намъ въ гвардію соваться, да и достатковъ такихъ нтъ. А еще, Петръ Лукичъ, теб скажу, что поопасался я его въ Питеръ отпустить.

ПЕТРЪ.

Чего-жъ опасаться, государь мой, было? Аль что на войн убьютъ?

ИВАНЪ.

Это что! Самъ подъ пулями стаивалъ. А такъ скажу, что въ Питеръ отпускать надо, чтобъ парень гораздо уменъ былъ. Такой-то, хоть и собьется, вновь путь найдетъ…

ПЕТРЪ.

А вы, сударь, Сенюшку, въ какіе-жъ ставите?..

ИВАНЪ.

А въ середніе… какъ и твою милость, не погнвись, Петръ Лукичъ… А на такихъ-то, на своемъ вку, не мало я наглядлся, на столичныхъ-то слетковъ этихъ. И сюда къ намъ въ глушь, бываетъ, залетывають, и самъ я, былое дло, въ Москву жжалъ. Про нихъ скажу: пожилъ бы у отца на глазахъ подоле, и ничего бы парень, выровнялся. А какъ воли безъ -ума понюхалъ, гляди негодницей вовсе сталъ. Либо шемотонъ, либо шелопай изъ него вышелъ… А то и безбожники еще нын завелись.

ПЕТРЪ.

А вы, государь мой, этимъ послднимъ словцомъ, про безбожниковъ-то, ужъ не въ мой ли огородъ мтите?.. А съ чего бы! Что какъ-то, обмолвясь, при васъ сказалъ, что въ капустный листъ да въ масло постное не врую?..

ИВАНЪ.

Охъ, ужъ, молчи, кощунъ, молчи!.. И слушать, сударь, не стану, уши заткну. [Исполняетъ]. Семенъ! и ты заткни.

СЕМЕНЪ [вставъ].

Слушаю, батюшка. [Слъ и уши заткнулъ].

ПЕТРЪ.

Вотъ бы, сестрица, Фонвизину поглядть, чтобъ въ комедію списать. [Ивану]. Полно же, государь мой, попусту гнваться. Безобидно станемъ бесдовать. [Толкнувъ шутя Семена]. Слушай, Сенюша, что теб скажу.

СЕМЕНЪ [вставъ].

Слушать, батюшка?

ИВАНЪ.

А поглядимъ, что сказывать станетъ.

ПЕТРЪ [ему].

Не бойся, сударь, ототкни уши-то: обиды не услышишь.— Слушай же, братъ Семенъ, что теб скажу: всмъ бы ты парень взялъ, да однимъ оплошалъ.

СЕМЕНЪ.

Чмъ такимъ?

ПЕТРЪ.

Скупенекъ живешь. Много разъ при мн къ невст прізжалъ, а подарокъ хоть бы разъ ей привезъ.

СЕМЕНЪ.

А прикажетъ батюшка, и привезу тотчасъ.

ПЕТРЪ.

А ты догадайся у батюшки попросить. Сундучекъ-то у васъ, скажутъ, кованный, а въ немъ, какъ пвецъ Фелицынъ восплъ:

Жемчугу бездна и сребра!

А прости ужъ, братецъ, хоть я про этого, какъ кличешь ты, Перепилицына и не слыхивалъ, а только враль онъ порядочный.

ПЕТРЪ.

Отличилися, брать Семенъ! Теперь про дверь и спрашивать тебя не стану, знаю, что скажешь: прилагательна…

СЕМЕНЪ.

Какъ придагательна?

ЯВЛЕНІЕ VII

Т же, справа, быстро Лука Петровичъ.

ЛУКА.

Вотъ вы куда зашли! Не погнвись, сватъ, опознился малость. [Цлуются]. На поемный лугъ вздумалось: и трава же, скажу теб, сейчасъ чуть не по колно!..

СЕМЕНЪ [цлуя въ руку].

Здравствуй, батюшка.

ЛУКА.

А, зятекъ нареченный, здорово!.. Что-жъ вы тутъ въ сухомятку бесдуете? Адмиральскій часъ: и водки не грхъ передъ щами выпить.

ИВАНЪ.

Ничего-таки, побесдовали. Петръ Лукичъ, дай ему, Господи, здоровья! не оставилъ насъ своей милостью: все Семена моего шпынялъ да кощуничалъ.

ЛУКА [сыну].

Опять ты за старое… Все еще Волтеръ проклятый въ голов сидитъ! Погоди, я еще во флигель къ теб заберусь, вс твои книжонки богомерзкія пережгу.

ПЕТРЪ [про себя].

Quelle verulente sortie!

ИВАНЪ.

Что ихъ, сватъ, жечь-то, коль въ голов засли!.. А за насъ съ Семеномъ не опасайся: не соблажнитъ насъ. У меня и Семенъ ученъ отвтъ держать, Семенъ! сказывай, что митрополитъ Платонъ безбожнику Дидероту отвтилъ.

СЕМЕНЪ [какъ урокъ].

Рече безуменъ въ сердц своемъ: нсть Богъ.

ЛУКА.

Охъ, сватъ! и сынкомъ же меня Господь наградилъ: за тридцать минуло, а ума не прибыло.

ПЕТРЪ.

Коли вы сами, батюшка, не за малолтка меня полагаете, такъ должное мн оказывайте. Такой же и я, какъ вы, дворянинъ, и свой point d’honneur имю.

ЛУКА.

Гонору-то много въ теб, знаю. А вотъ ногъ чтобъ, съ отцомъ говоря, съ мста встать, не хватило видно?.. Выбью я еще изъ тебя эту спсь дурацкую.

ПЕТРЪ [вставая].

Прошу васъ, батюшка…

ЛУКА.

Что?.. щенокъ поганый!.. ужъ и на отца взлаялъ?..

ОЛЬГА [бросилась въ отцу].

Батюшка, милый, не гнвайся. Самъ же потомъ плакаться станешь, что вспылилъ…

ЛУКА.

Охъ, Олюша, ради тебя только… да вотъ еще ради дорогихъ гостей. На мою половину, сватъ, пойдемъ. Вели-ко, Олюша, намъ водки дать да грибковъ, что-ль… [Пошелъ направо].

ОЛЬГА.

Сейчасъ, батюшка.

ЛУКА [обернувшись].

А ты, Петръ, помни: я еще поговорю съ тобой!.. Идемъ ЖЕ, Иванъ Семенычъ. [Ушелъ].

ИВАНЪ.

А ты съ нами-ль, Семенъ?

СЕМЕНЪ.

Съ тобой ужъ лучше, батюшка.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Петръ, Ольга.

ОЛЬГА.

И не стыдно вамъ, братецъ? Какую кутерьму поднялъ! И изъ-за чего?

ПЕТРЪ.

Иль ты недогадалась? Ненавижу,

Убить его готовъ, къ теб ревнуя…

Я давеча разсказывалъ теб

Какъ будто про пріятеля, такъ знай же,

Что тотъ пріятель небывалый — я,

А двочка, что розой разцвтала,

То ты, Олюша.

ОЛЬГА.

Перестаньте, братецъ:

И стыдно, и гршно.

ПЕТРЪ.

Любить-то стыдно?

Любить-то грхъ?

ОЛЬГА.

Помолвлена я съ нимъ…

ПЕТРЪ.

Будь онъ тебя достоинъ, и люби ты

Его, какъ жениха, со всею страстью,—

Я-бъ не посмлъ теб и слова молвить,

Не посягнулъ бы на чужое счастье,

А замолчавъ въ груди и стонъ, и горе,

Бжалъ бы прочь!.. Но ты его не любишь,

Сама сказала: ‘батюшкина воля…’

И уступить тебя ему безъ боя!..

Ему отдать и нжную красу,

И свжихъ устъ румянецъ непорочный?

Ему ланитъ умильную стыдливость,

И блой ручки тихое пожатье,

И нжныхъ словъ привтное шептанье,

И ароматъ лобзаній торопливыхъ,

И ласки тайныя?.. Ему-ль съ любовью

Въ твои глазенки свтлые глядться

И косу распускать въ тиши полночной…

О, будь я проклятъ!..

ОЛЬГА.

Ради Бога, братецъ!..

Къ чему, зачмъ… и мн!.. такія рчи…

Я не поврю вамъ. И не такихъ,

Не мн чета, красавицъ вы любили…

И чмъ во мн плниться вы могли?

Я двушка простая, учена

На мдный грошъ… И словъ такихъ-то,

Какъ вы сейчасъ мн съ пыломъ говорили,

Не слыхивала съ роду. Половины

И въ разумъ не взяла… Ей-Богу, братецъ…

ПЕТРЪ.

Себ цны не знаешь ты, Олюша!..

Простая ты!.. Ты ландышемъ пріятный,

Укромно взросшій въ заповдной рощ:

Онъ блъ, какъ снгъ, и чисть, и свжъ, какъ утро…

И тонкій ароматъ, не всмъ примтный…

А выйдя за него!.. Подумай только:

Онъ грубый, сиволапый, злой… И онъ

Тебя сорветъ мужицкою ручищей

И, поигравъ со скуки, прочь отброситъ…

Ему ли оцнить?.. Сломавъ цвтокъ,

И не пойметъ онъ черствою душою,

Какую прелесть загубилъ на вкъ!..

ОЛЬГА.

Что слушаю!.. Уйти мн отъ грха!..

ПЕТРЪ.

Постой, сестрица.

ОЛЬГА.

Не держите, братецъ!..

И батюшка, заждавшись, осерчаетъ…

ПЕТРЪ.

Еще словечко… Ты меня корила,

Что я любилъ красавицъ прихотливыхъ…

Ну, что-жъ? былъ грхъ, покаюсь предъ тобою…

А что я вынесъ изъ любви постыдной?

Отраву сердца, совсти укоры…

Да любятъ ли он?— Подарковъ жаждутъ!

За поцлуй — сережки подари

Алмазныя, молъ муженекъ скупенекъ…

Межъ нихъ ли мн искать себ невсты,

Когда всмъ сердцемъ полюбилъ тебя?..

Иль за другими вслдъ и мн пуститься

И, на приданомъ оженясь, въ придачу

Двицу взять, чтобъ съ ней рожать дтей…

Да вкъ свой мучаться: мои-ль, молъ, дти?..

И я, злонравіе такое видя,

Тебя на нихъ, Олюша, промняю?..

Да пожалй же ты меня хоть малость!..

ОЛЬГА.

И… что вы, братецъ!.. Батюшкина воля…

И ваши вс несбыточныя рчи…

И батюшка, и я…

ПЕТРЪ.

Того не бойся!..

Ужъ полюбивъ, я отстоять съумю…

И гнвъ приму, и пусть лишитъ наслдства,

Съ тобой и въ шалаш мн будетъ рай…

ОЛЬГА [сама съ собой].

И голова кругомъ… и сердце ноетъ…

[Собравшись съ силами, ршительно].

Уйду я, братецъ.

ПЕТРЪ.

Хоть словечко молви…

Надеждой помани… Иль нтъ, иди!..

Наедин обдумай хорошенько…

И пожалй меня… И врь, Олюша,

Что ужъ мое навки свято слово,

До гробовой доски… Еще, сестрица:

Коль согласишься ты, въ себ подумавъ,

Такъ вечеркомъ, поздне, какъ ужъ въ дом

Улягутся вс спать, сойди-ко въ садъ,

Въ бесдку принеси свое согласье:

Я буду ждать, терзаясь отъ мученій…

Придешь, Олюша?

ОЛЬГА.

Не невольте, братецъ!..

Я, помолясь, подумаю… Потомъ… [Идетъ налво].

ПЕТРЪ.

Прощай, сестрица!..

ОЛЬГА [про себя].

Охъ! и тяжко мн,

И сладостно…

(Длаетъ нсколько тихихъ и задумчивыхъ шаговъ, потомъ вдругъ порывисто бросается къ Петру, и цлуетъ его).

Охъ! мой желанный…

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т же, справа Юдичъ.

ЮДИЧЪ [въ дверяхъ].

Барышня, батюшка, водки не видя, гнваться изволитъ.

ОЛЬГА.

Ахъ, Господи!.. Бгу, бгу сейчасъ. [Убгаетъ налво].

ПЕТРЪ.

И мн пойти… Не то…

ЮДИЧЪ.

Погоди, сударь.

ПЕТРЪ.

А что?

ЮДИЧЪ.

Удосужился я въ шкатулку заглянуть. На вотъ, получай, въ платъ повязаны. [Передаетъ платокъ].

ПЕТРЪ.

Двадцать пять?

ЮДИЧЪ.

И считать не трудись. На подборъ свтленькіе.

ПЕТРЪ.

Ну, спасибо, старина! Удружилъ.

ЮДИЧЪ.

А вотъ эти ужъ въ ручку прими.

ПЕТРЪ.

Это какіе же?

ЮДИЧЪ.

А бери, сударь, знай. [Отдалъ]. Эти, помни, завтные. Пятокъ-то что пуще глаза беречь общался.

ПЕТРЪ.

Ну, Юдичъ!.. Чмъ теб благодарствовать, и не придумаю.

ЮДИЧЪ.

Догадайся, батюшка Петръ Лукичъ: ручку дай поцловать.

ПЕТРЪ.

Дай Обниму тебя. [Обнимаетъ. Юдичъ цлуетъ его въ руку, и затмъ въ плечо].

ЮДИЧЪ.

А тепере сударь, къ батюшк съ Богомъ поди.

ПЕТРЪ [потрепавъ его по плечу).

Спасибо, старина, спасибо.

(Идетъ направо. Юдичъ любовно ему вслдъ глядитъ, и затмъ, проговоривъ: ‘охо-хо!’, и рукой взмахнувъ, за нимъ плетется, покачивая головой).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Комната Петра во флигел.

Постель подъ шелковымъ пологомъ, бюро открытое, на доск червонцы грудой, кресло вольтеровское, полка съ книгами подвшанная, столикъ съ зеркаломъ, духами, щетками и т. п., книжка раскрытая на стул брошена и прочая.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Петръ [одинъ, сидя въ кресл, дремлетъ].

ПЕТРЪ [протирая глаза].

Что это? Уснулъ никакъ… по утру-то, едва кофей отпивъ!.. Аль что вечоръ чуть не до зари игралъ?.. Врне отъ житья деревенскаго… Скоро не хуже Сенюшкинова дрыхнуть выучусь… Фу! и духота же здсь!.. Сколько ни приказывалъ, чтобъ окна открытыми держали… И какъ они не задохнутся?.. (Подошелъ, и открылъ окно въ садъ). Кто это?.. Иль Олюша мелькнула?.. Хотя бы посидть забжала! (Отходя отъ окна): и ль нтъ… Отвыкать надо… (Увидвъ деньги на бюро). Это что?.. Гм., выигрышъ вчерашній… Вновь въ карты повезло… Видно, всему свое время… Время любить, и время… И все-то vanitas vanitatum!.. (Садится и закуриваетъ трубку). Не даромъ повезло, нтъ!.. И сколь нравъ нашъ перемнчивъ, подумаешь… Souvent femme varie… и мужчины таковы же!.. Что пылу было, что радости! И врилъ вдь, самъ крпко врилъ. И сердцемъ даже какъ будто посвжлъ!.. Цлый мсяцъ мечталося что заживу молъ съ молодой женушкой, въ этомъ же флигелечк вотъ, у батюшки съ матушкой подъ теплымъ крылушкомъ… (Всталъ порывисто). Нтъ, будетъ!.. въ Питеръ пора, не то, какъ батюшка, на вкъ здсь закисну… (За дверью кашель). Кто тамъ? Войди.

ЯВЛЕНІЕ II.

Петръ, Юдинъ.

ПЕТРЪ.

Ты, Юдинъ?..

ЮДИНЪ.

Къ твоей милости, Петръ Лукинъ.

ПЕТРЪ.

Что, старина, скажешь?

ЮДИНЪ.

Плохо наше дло, сударь: батюшка вечоръ, передъ ужиномъ ужъ, ключа хватился.

ПЕТРЪ.

Ну?

ЮДИНЪ.

Солгалъ я ему, что заложилъ молъ, видно, куда, аль въ щель запалъ, сыскать де не могу.

ПЕТРЪ.

А нынче?

ЮДИНЪ.

Не спрашивалъ еще.

ПЕТРЪ.

Авось не вспомнитъ до завтрева.

ЮДИНЪ.

А Господь ужъ всть.— Что-жъ длатъ-то, Петръ Лукичъ, прикажешь, коль вновь-то спохватится.

ПЕТРЪ.

Ахъ, Юдинъ, ужъ и не придумаю!.. Вонъ двсти червонцевъ, видишь? вечоръ повезло… Да мало вдь, чай. И половины, гляди, того не будетъ что вынуто?

ЮДИЧЪ.

Точно, Петръ Лукичъ.

ПЕТРЪ.

И надо-жъ ему было спохватиться не во-время!.. На ладъ вдь, Юдинъ, у насъ съ нимъ пошло, вдвое больше высылать общалъ, о выдл самъ заговорилъ: только оженись молъ. И сразу все погубить!.. А? Юдинъ…

ЮДИНЪ.

А что убиваться-то теб, Петръ Лукинъ, по напрасному. Замолчу я про тебя, на себя всю вину возьму.

ПЕТРЪ.

Вздоръ, вздоръ!.. И мыслить-то о томъ не дерзай!.. Слышишь-ли?

ЮДИНЪ.

Слушаю, Петръ Лукичъ. Только и ты меня, батюшка, послушай же. Что мн на старости-то лтъ грхъ этотъ на душу брать, что вотъ тебя, сударь, съ батюшкой разстраивать… А правду молвить, я-жъ и виноватъ во всемъ.

ПЕТРЪ.

Ты?

ЮДИНЪ.

А то кто-жъ, сударь? Помнишь ли, Петръ Лукичъ, какъ ты первые сто червончиковъ въ долгъ проиграть изволилъ? А въ отчаянность пришелъ, подстрлить себя вздумалъ. А что вотъ, толковалъ, долгь-то этотъ карточный, по-дворянскому, честный будетъ, не то что другіе молъ долги, безчестные.

ПЕТРЪ.

Ну?

ЮДИНЪ.

Въ т поры, старый дуракъ, пожаллъ я тебя. Самъ же и придумалъ изъ шкатунки взять. За жалость эту дурацкую не мн, кому-жъ отвтъ держать?

ПЕТРЪ.

Молчи ужъ лучше ты! Не допущу я тебя!.. Лучше мн, передъ батюшкой ставъ, пулю себ въ лобъ пустить, чмъ дойти до того. Чести нельзя пережить…

ЮДИЧЪ.

А мн, батюшка Петръ Лукичъ, и жить-то не къ чему, чужой вкъ задаю, ей, ей. Ты-то молоденькій еще, оженить батюшка…

ПЕТРЪ.

Да замолчишь ли ты?.. Уродъ, анаема, дьяволъ!.. Взбсилъ даже… Молчи ужъ!.. Слышишь?

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь.

ПЕТРЪ.

На плечахъ еще у меня голова-то, что нибудь да измыслю… Ба! да съ чего-жъ я горячку-то порю? Сегодня, говоришь, не спохватывался?..

ЮДИЧЪ.

Никакъ нтъ, сударь.

ПЕТРЪ.

А спросить, что отвтишь?

ЮДИЧЪ.

Что, батюшка Петръ Лукичъ, прикажешь.

ПЕТРЪ.

Скажи, не сыскалъ молъ еще. Слышишь?

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь.

ПЕТРЪ.

До завтрева-бъ только дотянуть намъ. Авось либо не хватится. Понялъ?

ЮДИЧЪ.

Могу понять, батюшка.

ПЕТРЪ.

Ладно же… Охъ, хорошо бы батюшку занять чмъ, чтобъ мысль отъ ключа отвести… А? Юдичъ… Чмъ только?..

ЮДИЧЪ.

Не могу знать, батюшка.

ПЕТРЪ.

Ну… да посл о томъ. А теперь… Слушай, какъ отъ меня пойдешь, сейчасъ же коня мн осдлать вели. Да живо чтобъ!.. Слышишь?..

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь.

ПЕТРЪ.

Къ Шершевичамъ махну. Тамъ и отобдаю… А батюшка спроситъ, къ Теньковымъ молъ прохаться вздумалъ, да видно оттоль безъ обда не выпустили… Понялъ?..

ЮДИЧЪ.

Могу, сударь, понять.

ПЕТРЪ.

Ну, да… Посл обда, за карты сейчасъ. Повезетъ, чую… А какъ лопнетъ… а?

ЮДИЧЪ.

Не могу знать, Петръ Лукичъ.

ПЕТРЪ.

Какъ лопнетъ-то, какъ лопнетъ… Ба! въ долгъ у Шершевичей выпрошу… за двойную плату… Дадутъ теперь, какъ о выдл молва-то прошла… А? Юдичъ…

ЮДИЧЪ.

Какъ, чай, сударь, не дать.

ПЕТРЪ.

Ань наше дло, гляди, и выгорло!.. Не робй, Юдичъ, бодрись, старина.

ЮДИЧЪ.

А было-бъ мн, сударь, съ чего робть! Не бось, я свое дло твердо знаю.

ПЕТРЪ.

Ступай же, коня мн вели живо сдлать.

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь.

ЯВЛЕНІЕ III.

Петръ, [одинъ].

Теперь что?.. Да! червонцы въ карманъ. [Исполняетъ]. И еще… И еще… Ахъ, запись гд-то тутъ. [Шаритъ въ бюро]. Сколько всего взято, не помню ужъ… А, нашлась-таки!.. [Не глядя, комкаетъ и суетъ ее въ карманъ]. И еще что-то… да забылъ я… Тьфу, пропасть! никакъ меня лихорадка трясетъ… Не труту же я, а вотъ… des motions… А что-жъ вспомнить-то я хотлъ?.. Изъ головы вонъ… У Тенькова, скажутъ, денегъ прорва… Да не дастъ, анаема… Не плевать было въ колодезь, не дражнить его… А! все равно не далъ бы, кощей… А Шершевичи дадутъ, втрое уплачу… Да не о томъ все я… а что надо, не вспомнится… [Радостно]. А! вспомнилъ, батюшку отъ ключа отвести… А чмъ бы?.. Не разговоромъ же пустячнымъ!.. Да и некогда мн… Вотъ, если-бъ… на сел пожаръ, что-ль… аль съ моста кто въ рку палъ… Фу! что за нелпица въ голову просится… И въ виски стучитъ… Словно искры изъ глазъ… Не искры то, червонцы… Охъ! да встряхнись же, Петръ, встряхнись!.. За дло пора!.. Шпагу надть [надлъ] и…

ОЛЬГА [у окна].

Братецъ! можно къ вамъ?

ПЕТРЪ [машинально].

Сдлай милость, сестрица, всегда радъ… [Ольга отходитъ отъ окна]. Плащъ и шляпа тутъ… [Идетъ, оглядываясь по сторонамъ]. И еще… еще что-то… Да! червонцевъ вотъ съ десятокъ откатилося… И ихъ захватить…

[Прячетъ въ карманъ].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Петръ, Ольга.

ОЛЬГА.

Здравствуй, Петруша.

ПЕТРЪ.

Здравствуй, радость.

ОЛЬГА.

Что-жъ не взглянешь нынче, не поцлуешь меня?

ПЕТРЪ.

Прости, Олюша. [Идетъ къ ней на встрчу и цлуетъ]. Захлопотался вотъ…

ОЛЬГА.

Аль дешь куда?

ПЕТРЪ.

Къ Шершевичамъ обдать званъ.

ОЛЬГА.

Въ карты опять!..

ПЕТРЪ [рзковато].

Ну, въ карты, такъ въ карты. Что-жъ изъ того?

ОЛЬГА.

Не до меня, вижу, теб… Встревоженъ чмъ-то… Ужъ здоровъ ли ты?..

ПЕТРЪ.

Здоровъ, радость. А такъ что-то, не знаю самъ… Съ лвой ноги, видно, всталъ… А ты что… аль такъ?..

ОЛЬГА.

Сказать было думала. Да не до меня теб!..

ПЕТРЪ.

Сказывай, радость. Есть время еще. Не осдланъ конь.

ОЛЬГА.

Да ты здоровъ ли, скажи? А то лучше въ другой ужъ разъ…

ПЕТРЪ.

Да здоровъ же, радость, весьма здоровъ. Да садись же, упрямица, сюда. Вотъ здсь, противъ меня сядь. [Сажаетъ ее и самъ садится]. Чтобъ мн глазыньки твои свтлые видть. И ручку мн дай… А ну ужъ, сказывай… Пустяки, чай… Аль у насъ важное завелось?

ОЛЬГА.

Важное, Петруша.

ПЕТРЪ.

Ой-ли? Что-жъ тамъ?.. Ты-то здорова-ли?.. Аль дурное что прослышала?

ОЛЬГА.

Нтъ, Петруша… И радостно-то мн, и жутко… И сказать-то не знаю какъ…

ПЕТРЪ.

Ну?..

ОЛЬГА.

Дай ужъ лучше въ ушко теб шепну.

ПЕТРЪ.

Шепни, радость, въ ушко. Поцлуй только меня, прелесть моя ненаглядная! [Цлуетъ]. Ну, сказывай ужъ: что тамъ такое, что и радостно намъ, и жутко къ тому?..

ОЛЬГА.

Слушай, Петруша… Охъ! съ духомъ не соберусь никакъ… Да шепну ужъ… Слушай… [Шепотомъ]. Матерью я буду…

ПЕТРЪ.

А!..

ОЛЬГА.

А ты… аль не радъ ты, Петруша?

ПЕТРЪ.

Радъ я, Олюша, весьма радъ…

ОЛЬГА.

Испугался чего-жъ?

ПЕТРЪ.

Не вдаль… Да ты… спросить хочу… врно-ль еще?

ОЛЬГА.

Ужъ врно… Знаю…

ПЕТРЪ [вставая].

Гм., гм.

ОЛЬГА.

Съ чего-жъ ты растревожился?

ПЕТРЪ.

Не вдаль же, говорю. Отъ нечаянности… Что вотъ сердце-то у меня болитъ… Не разъ сказывалъ.

ОЛЬГА.

Охъ, Петруша, береги себя!..

ПЕТРЪ.

Пройдетъ, не босъ… И… и… сама посуди… устроить вдь все надо… Не легкое дло, Олюша… Какъ-то еще… Не легко, нтъ…

ОЛЬГА.

Что не легко-то?

ПЕТРЪ.

Мало ли… Первое, женихъ у тебя есть.

ОЛЬГА.

Какой женихъ?

ПЕТРЪ.

А Теньковъ-то? Не отказано ему?

ОЛЬГА.

И самъ теперь откажется…

ПЕТРЪ.

Нельзя же объявить ему! Сама подумай… А предлогъ-то надо-жъ… [Про себя]. Да, такъ, такъ… Такъ и сдлаю… [Вслухъ]. Матушка гд?

ОЛЬГА.

Въ саду была.

ПЕТРЪ.

Попроси ее ко мн придти…

ОЛЬГА.

Ахъ, Петруша!.. Ушли же ей?..

ПЕТРЪ.

Какъ же безъ того? И батюшк явить надо. Нынче же…

ОЛЬГА.

Охъ! проклянетъ онъ меня…

ПЕТРЪ.

Иль думаешь, что не узнавъ всего, онъ надъ нашей склонностью сжалится?.. Какже!.. ‘За Тенькова иди!’ крикнетъ, ‘а ты въ Питеръ маршъ!’ Вотъ и жалость его вся… Онъ и то съ женитьбой приставать ко мн сталъ, выдломъ манилъ, даже къ какому-то тамъ отцу невстиному писалъ… Ему родство бы, да связи, да приданое, а о счастьи сыновнемъ и думки нтъ!.. Стерпится, слюбится молъ.

ОЛЬГА.

Господи, Господи! что жъ со мною-то станется?..

ПЕТРЪ [рзко, почти гнвно].

Батюшк не сказывать, за Тенькова сейчасъ же идти. Съ дуру не расчухаетъ…

ОЛЬГА.

Подумай, Петруша! что сказалъ-то ты?..

ПЕТРЪ.

Не я, ты же сама… Я къ тому только, что повиниться…

ОЛЬГА.

Господи! подкрпи меня… Умилосердись надо мною, Два пречистая, Мать пресвятая Богородица, царица небесная!..

ПЕТРЪ.

А!.. пошла причитать! Не поможетъ…

ОЛЬГА.

Не терзай ты меня. Хоть въ этотъ мигъ вры у меня не отымай!..

ПЕТРЪ.

Перестань же, Олюша, не плачь. Слушай меня.— Самъ я матушк обо всемъ скажу… Теб и тяжко, и… стыдъ не велитъ. А я…

ОЛЬГА.

Не нынче только, не нынче… Петруша! отложи…

ПЕТРЪ.

Сразу легче. Сегодня слезы, а на завтра и радость ужъ!.. Ничего, слышишь, матушк не сказывай, не терзай себя… Ни какъ слюбились мы, ни что я теб сказывалъ… Лишнія рчи до добра не доведутъ.

ОЛЬГА.

Чего жъ ты опасаешься?

ПЕТРЪ.

А того что матушка, батюшк пересказывая, что-нибудь, гляди, и спутаетъ. Чмъ меньше знать онъ будетъ, тмъ меньше станетъ гнваться. Не то, всякую мелочь начнетъ перетряхивать, на всякое слово злобиться. Довольно съ него: виноваты молъ, прости да благослови.

ОЛЬГА.

И не страшишься ты ему прямо о томъ сказать?

ПЕТРЪ.

Матушка жъ, говорю, предувдомитъ. Умолю ужъ ее. Самимъ прямо нельзя идти. Знаю я его: самыми подлыми словами ругать тебя станетъ… Не стерпть мн того… И на меня еще бросится… Не воленъ я стану въ себ…

ОЛЬГА.

Перестань, Петруша, перестань! И слушать-то смерть!

ПЕТРЪ.

Не бойся. Я самъ отъ грха уду, пока первый гнвъ его пройдетъ…

ОЛЬГА.

На кого жъ меня-то покинешь?..

ПЕТРЪ.

За себя не бойся, ты здсь, во флигел, моего прізда обожди… Запрись, пожалуй… Не ломиться же станетъ… И меня поопасается. Схватывались мы съ нимъ… Да и матушка въ обиду не дастъ, упрошу ее!.. Бодрись, радость, бодрись!.. Сказалъ что грудью отстою, и отстою.

ОЛЬГА.

Милый ты, желанный мой!.. [ластится къ нему].

ПЕТРЪ.

Такъ ду я…

ОЛЬГА.

Ужли къ Шершевичамъ?

ПЕТРЪ.

Къ Тенькову.

ОЛЬГА.

Зачмъ?

ПЕТРЪ.

Надо жъ его предувдомить…

ОЛЬГА.

Ужли жъ ему мой стыдъ являть станешь?

ПЕТРЪ.

Не съ ума сошелъ. Старику въ упоръ скажу: самъ молъ женюсь, а сынку твоему абшидъ данъ. И что ему? На подарки не больно щедрился, а что дарилъ, съ придачей отдадимъ. А коль, приданое упустивъ, со злости шумть начнетъ да упрямиться, пристращать можно: молъ щенка твоего приколю…

ОЛЬГА.

Ради Бога, Петруша!

ПЕТРЪ.

Въ крайности скажу. А думаю, миромъ согласится: пообщаю кого побогаче высватать. Ступай же, радость, матушку скоре зови… Мшкать нечего…

ОЛЬГА.

Петруша!.. перекрести ты меня…

ПЕТРЪ.

И не проси!

ОЛЬГА.

Ужли-жъ ты въ Бога не вруешь?..

ПЕТРЪ.

Врую, радость, и Христа чту… А только… Superstition.. Дурость моя: думать стану что несчастье принесетъ… Замчалъ не разъ… Иди же, радость… Поцлуй меня. [Цлуетъ и провожаетъ до двери].

ЯВЛЕНІЕ V.

Петръ [одинъ].

Сразу все. И лучше. Сразу, по крайности, и развяжусь со всмъ. Семена уговорить не трудно будетъ. Лаской сперна… а то и впрямь пристращать можно.— Хорошъ бы я былъ, когда-бъ, какъ сгоряча-то вздумалъ, Митрофанушку со двора согналъ… Взвылъ бы нынче по немъ… Иного и придумать нечего, point de milieu… Такимъ-то, какъ онъ, aller sur les brises du Monsieur — въ самый разъ. На то и созданы… Стой! а къ Шершевичамъ-то… А съ ней-то еще… О! да успю сто разъ, къ нимъ хоть въ полночь прізжай… Не то, и до завтрева… Чего! батюшка теперь ключа не хватится: нашелся отводъ… А съ ней, что съ нимъ, не велика хитрость. И мыслить о томъ нечего, думано оно у меня и передумано… Что-жъ матушка-то нейдетъ?.. И сколь старинные люди мшкотны!.. Аль Олюша предъ ней во всемъ повинилася?.. [Сурово]. Ну, опять пошелъ пустыми страхами мучать себя… Не мудрость какая: отъ Тенькова воротясь, и ей объявлю. А матушка къ тому времени доложитъ ужъ… И поворота для нея нтъ, не станетъ же являть на меня… И съ чего? сама пойметъ, что любви конецъ… Что-жъ? безъ меня и счастья-бъ не вдала… А вкъ въ медвжьей глуши коротать, что со мной, что съ Митрофанушкой — одна сладость!.. И мн вдь тоже счастья не знать, на комъ бы тамъ батюшка ни сосваталъ, Вс эту лямку, кряхтя, тянутъ… [Нетерпливо]. Что-жъ матушка-то нейдетъ?.. Скорй бы все, et vague la gal&egrave,re!.. То-то же, братъ Петръ, а давече чуть не до лихорадки дошелъ. А вышло, какъ мой же любимый авторъ скажетъ: ‘tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes…’ А и давече, оттого все, что забылъ что еще мальчишкой въ Дворянскомъ пансіон твердилъ: qui se fait brebis, le loup le mange. Волкомъ надо быть…

ЯВЛЕНІЕ VI.

Петръ, Анна Михайловна.

АHHA.

Звалъ ты меня, Петруша?

ПЕТРЪ [цлуя ей руку].

Прости, матушка, что обезпокоилъ васъ… Дло такое… Поопасался тоже, что въ дом изъ дворни кто подслушаетъ, а во флигел одинъ я, какъ перстъ.

АННА.

Что такое? Олюша звать пришла, а сама плачетъ, разливается, слова не можетъ сказать… Одно твердить что братецъ молъ…

ПЕТРЪ.

О ней и рчь, объ Олюш…

АННА.

Сказывай ужъ, Петруша!..

ПЕТРЪ.

Ваша вина, матушка: не уберегли вы ее.

АННА.

Какъ не уберегла?

ПЕТРЪ.

Какъ двушекъ берегутъ. Иль… какъ бишь, говорится-то?.. Ну, не соблюла она себя…

АННА.

Господи!.. Олюша-то!.. Да нтъ же, нтъ!..

ПЕТРЪ,

Сама повинилася.

АННА.

Съ чего-жъ она къ теб-то виниться пошла?

ПЕТРЪ.

Вышло такъ. Милаго дружка вечоръ невзначай накрылъ.

АННА.

Господи! съ кмъ же?..

ПЕТРЪ.

Встимо съ кмъ… Женишку долго ждать показалося…

АННА.

И онъ-то! Парень добрый, простой такой! Воды, казалось, не замутитъ…

ПЕТРЪ.

Эти-то, что съ виду смирны, и всегда таковы: тихій омутъ, матушка.

АННА.

Ты-то, Петруша, какъ же до всего довдался?

ПЕТРЪ.

Какъ и всегда такія дла всплываютъ: случаемъ. Вечоръ отъ Шершевичей халъ, а свтать ужъ стало. И Гаврюшка, конюхъ, со мной… Онъ же и указалъ: ‘Гляди, говоритъ, сударь, чей это конь къ дереву за садомъ привязанъ стоитъ, не конокрады ли молъ?’ Свернули мы съ съ дороги, видимъ: чей-то конь стреноженъ пасется. Привязали своихъ къ тому-жъ дереву, и садомъ пробираемся… Только съ бесдкой поровнялись, а онъ и шмыгъ изъ нея. Увидлъ, знать, насъ, и въ кусты. Тугъ и накрыли…

АННА.

Ну?

ПЕТРЪ.

Не караулъ же было, матушка, кричать! Веллъ, чтобъ убирался живй.

АННА.

А Олюша?

ПЕТРЪ.

Олюшу сегодня, въ саду увидавъ, къ себ зазвалъ. Попенять было ей слегка думалъ, что не къ чему молъ вамъ по секрету видться…

АННА.

И повинилась сейчасъ?

ПЕТРЪ.

Ужъ потому какъ съ первыхъ словъ моихъ вспыхнула да заплакала, понялъ я… Спрашивать ее, уговаривать, и созналась во всемъ… Mais… enfin elle est enceinte…

АННА.

Владычица небесная!.. Охъ, Петруша, и не вспомнюсь я… Господи, Господи!..

ПЕТРЪ.

Полноте, матушка, не такъ ужъ оно… Молоды, слюбились, а батюшка чуть не на годъ, до Покрова, свадьбу оттянулъ… А тутъ весна подошла, соловьи поютъ… Что ихъ строго судить-то, внцомъ грхъ покроютъ. Обвнчать только поскорй надо…

АННА.

Объ этомъ что говорить!..

ПЕТРЪ.

Я думаю, къ Теньковымъ сейчасъ…

АННА.

Зачмъ же, Петруша?

ПЕТРЪ.

Съ Семеномъ поговорю. Надо-жъ предлогъ измыслить, почему свадьбой спшимъ…

АННА.

Умно, Петруша, умно.

ПЕТРЪ.

А вы ужъ, матушка… будь милостива, на себя возьми батюшк о томъ доложить.

АННА.

Охъ! Петруша… Не слдъ бы говорить ему… Не знаешь ты, сколь строго онъ на это дло глядитъ…

ПЕТРЪ.

Нельзя-жъ безъ того…

АННА.

Можно, Петруша, можно, поврь. Межъ собой, потихоньку, и уладимъ все… Не къ чему намъ грозу вызывать…

ПЕТРЪ.

Да какъ же, матушка?.. Первое, спросить онъ: съ чего свадьбой заспшили? Сама знаешь, сколь въ слов упрямъ: ‘Въ Покровъ сказано, въ Покровъ и свадьб быть’. А за долго до Покрова не скроете…

АННА.

Охъ, Петруша!.. да вотъ предлогъ же измыслите, его Лук Петровичу и скажемъ…

ПЕТРЪ.

Не для батюшки, для сосдей тотъ предлогъ… А батюшка, станетъ онъ слушать насъ!

АННА.

Не лучше-ль съ Иваномъ Семенычемъ теб поговорить, онъ можетъ и возьмется Луку Петровича урезонить…

ПЕТРЪ.

Какъ знаете, матушка, а только нельзя скрывать…

АННА.

Можно, Петруша, ей-Богу, можно…

ПЕТРЪ.

И чего же вы страшитесь! Олюша согласилась же… Да и нельзя-жъ, говорю, безъ того.

АННА.

Съ чего-жъ, Петруша, нельзя-то?

ПЕТРЪ.

Первое, Гаврюшка видлъ. Правда, наказывалъ я ему, чтобъ ни гу-гу о томъ, и червонецъ подарилъ. Да разв вы этого народа не знаете? Иль люди они, что на ихъ слово положиться можно? Напился пьянъ, и пошелъ болтать. Иль… ужъ врно съ Марфушкой, иль Палашкой какой любовишка у него есть, шепнетъ ей по тайности, а та товарк на ушко же… Черезъ недлю и до батюшки дойдетъ… Какъ отъ холопей-то довдается!..

АННА.

Ужъ чего-жъ хуже, Петруша… Да я сама съ Гаврюшкой поговорю, накажу ему…

ПЕТРЪ.

И не стыдно вамъ, матушка, въ дло такое семейственное холопей впутывать! Сказалъ ужъ я, и довольно съ него. Чмъ его больше ласкать да умасливать, тмъ онъ пуще носъ задеретъ, тмъ его сильнй словно бсъ подзуживать начнетъ: ‘донеси да донеси’. Господамъ, извстно, всегда напакостить ради. А еще…

АННА.

Что еще-то?

ПЕТРЪ.

То, что Семенъ, какъ схваталъ его Гаврюшка, нагайкой его со всхъ силъ хватилъ. Сами знаете, гордость тоже своя у нихъ есть! Какъ меня, молъ, Лучиновскаго конюха, да Теньковскій барчукъ бить посмлъ. Не рабы, молъ, его. И вотъ поврьте вы моему слову, матушка, въ первый же разъ что Семенъ прідетъ, чмъ нибудь Гаврюшка да согрубитъ ему. Вдь они этихъ, помельче дворянъ, въ грошъ не ставятъ. А тотъ не стерпитъ, и дойдетъ до батюшки. Ужли-жъ лучше какъ изъ какихъ дрязгъ дло наружу выйдетъ?

АННА.

Знаю я, Петруша… да…

ПЕТРЪ.

Сами знаете что тогда съ Олюшей будетъ, при строгости-то батюшкиной. Хоть малость, матушка, пожалй ее!.. Не мн же съ доносомъ идти. Вотъ, скажутъ, пріхалъ и ябедничать сейчасъ. Да и не сумю я съ нимъ. А вы, матушка, разумница у насъ, толковито, безъ горячности скажете… Что-жъ, матушка, ужли же надъ Олюшей не сжалитесь?

АННА.

Охъ, Петруша… и не знаю ужъ какъ… И скрыть бы лучше, и страшно, правда твоя, скрывать-то, и Олюшу жаль…

ПЕТРЪ.

Ужъ я зналъ, родная, что умилосердитесь. [Цлуетъ ей руку]. Доброта-то у васъ, матушка, всегда сказывалъ, ангельская… Не медля же идите, а я къ Семену сейчасъ. Съ нимъ и прискачу. [Беретъ плащъ и шляпу].

АННА.

Помогай теб Господи!..

ПЕТРЪ.

Охъ! забылъ было… Вы ужъ Олюшу ни о чемъ не разспрашивайте… что терзать-то ее!.. Я отъ вашего имени и общанье ей далъ, что не бойся молъ, не станетъ матушка ни строжиться, ни розыска чинить… И отъ батюшки ужъ до моего прізда, скройте ее… Пусть хоть тутъ у меня во флигельк посидитъ… И запрется пусть… А ключъ, молъ, Петруша съ собой захватилъ.

АННА.

Покоенъ, Петруша, будь. Ужъ взялась, такъ сдлаю.

ПЕТРЪ.

Милая вы, безцнная моя! [Цлуетъ руку]. Прощайте-жь, матушка. [Быстро уходя, въ сторону]. Починъ сдланъ и… ce n’est que le premier pas qui cote.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Анна Михайловна, вскор Ольга.

АННА [одна].

А лучше бы, лучше скрыть отъ него… Охъ! да и мн-то полно предъ собой самою притворствовать… Не доложить мн трудно, и того не думаю-жь, что и знать ему не къ чему… А свое-то… Вотъ сколько лтъ ждала, что выпадетъ же часъ и мн съ Лукой Петровичемъ лицомъ къ лицу стать, чтобъ давніе счеты свесть, а какъ время пришло… Иль что грозенъ онъ? Иль смлости во мн нтъ?.. Нтъ, вся-то горечь, что двадцать лтъ по каплямъ пила, во мн всколыхнулася!.. Не о жалости молить, его судить иду… Не слезы изъ очей, а гнвъ изъ сердца звать мн надобно… Крпись же, сердце, не жалй его… Иду, иду… [Хочетъ идти, въ этотъ мигъ спшно входитъ Ольга, увидвъ Анну Михайловну, она вдругъ робетъ, мгновенье стоитъ въ нершительности и затмъ бросается въ ея ногамъ].

ОЛЬГА.

Матушка, голубушка!.. простишь ли меня?..

АННА.

Посл, Олюша, посл о томъ… Къ Лук Петровичу иду.

ОЛЬГА.

Раньше, чмъ пойдешь, прости меня!.. Чтобъ знала я, что есть у меня заступница надежная…

АННА.

Посл, Олюша, не держи меня.

ОЛЬГА.

Нтъ, матушка, не пущу, пока не вымолю… Пока ты прощеньемъ не обнадежишь меня…

АННА.

Господь ужъ тебя, Олюша, проститъ. [Подымая ее]. Встань.

ОЛЬГА.

Ручку, ручку дай поцловать. [Цлуетъ].

АННА.

Не плачь, Олюша. Не бойся. Покойно жди.

ОЛЬГА.

Какъ мн, матушка, покойной быть, коль въ лиц ты вся измнилася, и очи твои гнвомъ искрятся?..

АННА.

Не на тебя тотъ гнвъ.

ОЛЬГА.

На кого же, матушка, на кого?

АННА.

На кого-бъ ни было, теб что?

ОЛЬГА.

И не на него, матушка? не на него?..

АННА.

Нтъ же, Олюша. Не бойся, говорю…

ОЛЬГА.

Охъ, страшенъ, страшенъ мн гнвъ батюшкинъ!.. Любимицей вдь я его была, души онъ во мн не чаялъ…

АННА [горько].

Да, да… А все-жъ не бойся: за невинную виновную проститъ. Не посметъ…

ОЛЬГА.

Загадками, матушка, говоришь… смущаешь меня…

АННА.

Не къ чему теб о томъ знать…

ОЛЬГА.

Не скрывай, матушка, пожалй меня… Душой я искручинюся, о твоихъ темныхъ рчахъ гадаючи…

АННА.

Нтъ!.. Иль слушай ужъ… За ласку твою, что всегда-то ты ко мн ластилась, хоть и могла бы безъ страха зазнаться предо мной, за то, что ты единой моей утхой вс эти годы была — ужъ не стану я мучать тебя… Что теб и въ чужомъ пиру еще похмлье терпть, своего горя — полная чаша у тебя… Да и сама-то я не въ силахъ ужъ смолчать… Наболлось сердце до послдней кровиночки…

ОЛЬГА.

Сказывай, матушка… Полегчи себя, милая!..

АННА.

Въ дом ты у насъ Олюша выросла, двухлткомъ взята, и не въ примту можетъ теб… Думала, чай, что и везд-то такъ же старые мужья съ женами живутъ. А спрошу тебя: помнишь ли ты хоть разъ, чтобъ лаской онъ со мной говорилъ? за руку бралъ? въ лицо мн глядлъ?.. Ужъ когда молчать нельзя, слово скажетъ… Да и то… Лучше-бъ вовсе молчалъ…

ОЛЬГА.

Матушка!.. Господи!.. да какъ же такъ?..

АННА.

Иль видала ты, чтобъ я хоть шагъ на его половину ступила? Чтобъ слово ему взмолвила, не на вопросъ въ отвтъ?

ОЛЬГА.

Господи!.. словно очи у меня открываются…

АННА.

И такъ-то полныхъ двадцать лтъ. А за что? Чмъ согршила предъ нимъ? Что врной ему женой была?..

ОЛЬГА [робко].

Съ чего же онъ?

АННА.

Слушай ужъ. Въ Москв мы жили, и не то, чтобъ очень я молоденькой была, Петруша ужъ въ ученье отданъ былъ, тридцатый мн годъ шелъ. Сталъ ко мн одинъ petit-matre съ любовью приставать, подарки возить, и чего чего не сказывать.

ОЛЬГА.

И что же, матушка?

АННА.

На искательства его, какъ честная жена, я отвтила.

ОЛЬГА [со слабымъ стономъ].

Охъ!..

АННА.

Видно мстить за то вздумалъ, и Лук Петровичу мерзость написалъ. Наврное не знаю, а сдается такъ. Черезъ день, или два, Лука Петровичъ ко мн съ письмомъ въ рукахъ вбжалъ, и послднимъ словомъ меня выбранилъ… Оправданій и слушать не сталъ. ‘Лжешь, лжешь ты! вскричалъ. Не стерплю я лжи!’

ОЛЬГА.

Бдная ты, злосчастная!..

АННА.

Въ деревню меня, какъ злодйку, повезъ. Не только отъ себя, отъ всхъ отлучилъ, заразой, видно, почелъ меня… Сама знаешь, много-ль у насъ гостей бывало. Послднее время только, какъ ты заневстилась, да и то… Тутъ вдобавокъ больной мн приказалъ сказываться, тебя въ хозяйки поставилъ, ради того будто, чтобъ ты пріучалася… И тутъ-то, Олюша, полюбила я тебя. Другая-то на твоемъ мст, унижать бы стала меня, живо-бъ смекнула…

ОЛЬГА.

Голубушка! и помыслить-то о томъ грхъ!.. Какъ за ласку такимъ чернымъ дломъ отвтить?.. И ни разу, ни разу не говорила ты съ нимъ? О правот своей не могла сказать?..

АННА.

Случая ждала, не посылалъ Господь. А такъ идти — ‘вонъ’ услышать. Иль чтобъ людей еще кликнулъ, чтобъ изъ комнаты меня выбросили… Разъ только… матушка у меня померла, съ горестной встью отъ брата письмо пришло. Ршилась къ нему идти, на похороны проситься, письмо взяла. А втайн надялась… что для такого-то горя авось сжалится. Только черезъ порогъ ступила, ‘вонъ’! крикнулъ. И слушать не сталъ. Горько мн показалося. Съ досады письмо ему въ лицо кинула, и ушла къ себ. Часъ временя спустя, съ Юдичемъ отвтъ выслалъ, что хать молъ матушку хоронить запрета нтъ. А самъ и на похороны не похалъ… Чтобъ въ люди со мной не показываться.

ОЛЬГА.

Матушка, матушка! Безотвтная ты моя страдалица болзная!.. И не страшишься ты къ нему идти… о мн-то… и въ дл такомъ!..

АННА.

Чего страшиться, коли совсть чиста.

ОЛЬГА.

Ахъ! [вскрикнувъ, рыдаетъ].

АННА.

Прости ужъ, Олюша, прости меня! Не въ укоръ теб… Прости ужъ, поцлуй меня… [Обнимаетъ ее].

ОЛЬГА.

Не буду ужъ, матушка, не буду… Не со словъ твоихъ, а такъ вотъ, сама не знаю съ чего, разрыдалася… Только не съ твоихъ словъ, нтъ… Не ты меня, я тебя, матушка, обидла…

АННА.

Полно, голубушка, не плачь ужъ… Смирненько вотъ тутъ посиди… Помолюся я…

ОЛЬГА.

И мн, и мн, матушка… дозволь молиться съ тобою…

АННА.

Молись, Олюша. Тутъ вотъ, подл меня на колни стань… Молись, чтобъ господь мн… терпнья послалъ. [Об становятся на колни].

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

У Тенькова. Садъ. Лужайка обсаженная яблонями. Не вдалек часть дома, справа, видна.

Входятъ отъ дома: Петръ и Потапычъ [въ очкахъ, въ рукахъ чулокъ, который вяжетъ].

ПЕТРЪ.

Эти, что ль, яблони?

ПОТАПЫЧЪ.

Он, сударь, самыя.

ПЕТРЪ.

Гд-жъ барчукъ-то? Нтъ его тутъ.

ПОТАПЫЧЪ [озираясь].

И впрямь нтъ.

ПЕТРЪ.

Поди, сыщи его.

ПОТАПЫЧЪ.

Гд жъ искать-то? Сказалъ: къ яблонямъ пойду… Аль къ грушамъ прошелъ?.. Аль на огородъ, дыню къ обду выбирать?

ПЕТРЪ.

Гд бъ ни былъ, сыщи и предо мною его поставь.

ПОТАПЫЧЪ.

А сейчасо-т-ко, сообразиться дай.

ПЕТРЪ.

Да брось ты свой чортовъ чулокъ! Иди, говорятъ.

ПОТАПЫЧЪ.

Не помха онъ мн, чулоко-тъ, и бросать его не къ чему. Тепленькій будетъ, въ зиму студеную Сенюшк ножки грть станетъ…

ПЕТРЪ.

Поговори еще…

ПОТАПЫЧЪ.

Съ чего жъ не говорить-то? Не отъ лни вяжу, а что старъ вотъ сталъ, пуще работать не могу…

ПЕТРЪ.

Да пойдешь ты, старый сычъ?

ПОТАПЫЧЪ.

Что ужъ грозно больно! И сычемъ еще обозвалъ.

ПЕТРЪ.

Иль ты не знаешь меня?..

ПОТАПЫЧЪ.

Чего не знать? Не баринъ, Лучиновскій барчукъ всего. А въ чужомъ дом шумишь, не холопъ я теб…

ПЕТРЪ.

Да ступай же, чортъ!

ПОТАПЫЧЪ.

А сейчасо-т-ко, куда спшить!.. Тебя жъ вотъ, сударь, спросить хочу: ты здсь, что ль, ждать станешь?

ПЕТРЪ.

Здсь.

ПОТАПЫЧЪ.

Ладно. [Сдлавъ нсколько шаговъ въ глубину]. А то лучше бъ въ домъ, сударь, сшелъ, старый баринъ вскор, надо быть, воротится, часъ-то, чай, обденный ужъ… У тебя-то, сударь, съ собой ли часы?..

ПЕТРЪ.

Да не барина, слушай, барчука мн, Семена Ивановича. Понялъ?

ПОТАПЫЧЪ.

Давно слышу, что Сенюшку… А только онъ-то гд жъ?.. У грушъ ли, въ огород ли?.. Груши-то у насъ тутотко, близехонько [указалъ налво въ глубину], а огородо-тъ э-вонъ гд! [указалъ на лво во вторую кулису].

ПЕТРЪ.

О, дьяволъ!

ПОТАПЫЧЪ.

Не гнвайся, сударь, отыщу сейчасъ. А чертыхаться-то, сударь, грхъ. Ты его, окаяннаго, помянешь, а онъ изъ-за спинки у тебя и объявится… Да иду ужъ, сударь, иду… Христосъ съ тобой!.. [Сдлавъ нсколько шаговъ]. Къ грушамъ, сударь, пройду.

ЯВЛЕНІЕ II.

Петръ [одинъ].

И слуги въ господъ!.. Уроды кунсткамерные!.. Изъ-за этого сыча, всю рчь свою, что дорогой сготовилъ, забылъ… И то къ лучшему… Никогда такія рчи въ прокъ нейдутъ… Impromptu лучше… Глядя по тому что отвтить…

ЯВЛЕШЕ III.

Петръ, Потапычъ, Семенъ.

ПОТАПЫЧЪ.

А вотъ и по напрасному, сударь, гнвался… И Сенюшку веду… У грушъ и стоялъ…

СЕМЕНЪ [во время его рчи].

Здравствуй, братецъ.

ПЕТРЪ.

Здравствуй, Семенъ. [Цлуются].

СЕМЕНЪ.

Спасибо, братецъ, что вспомнили про насъ. А то батюшка ужъ поговаривалъ.

ПЕТРЪ [тихо].

Прогони-ка сыча этого. По секрету кой-что сказать надо… Объ Олюш…

СЕМЕНЪ.

Слышь, Потапычъ, не надобенъ, поди.

ПОТАПЫЧЪ.

Я, Сенюшка, тута-вотъ, на дорожк, на скамеечк посижу… Коль что потребуется, скричишь мн.

СЕМЕНЪ.

Ладно, ступай ужъ.

ПОТАПЫЧЪ.

Иду, сударь, иду. [Уходитъ на право, въ первую кулису].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Петръ, Семенъ.

СЕМЕНЪ.

Что, братецъ?.. Постой-ка, грушки не хочешь ли? [Вынувъ изъ кармана, подаетъ]. Поднялъ вотъ, сплехонька.

ПЕТРЪ.

Самъ кушай.

СЕМЕНЪ.

Не бось, у меня другая есть. [Вынимаетъ и показываетъ].

ПЕТРЪ.

Благодарствуй, не хочется. Слушай ужъ.

СЕМЕНЪ [закусывая грушу].

Слушаю, братецъ. А право отвдалъ бы, братецъ: сладкая…

ПЕТРЪ.

Видишь, братъ Семенъ… Просьба у меня къ теб… затмъ и пріхалъ. Исполнишь ли?

СЕМЕНЪ.

Что такое?

ПЕТРЪ.

Ты сперва исполнить общай, слово дай…

СЕМЕНЪ.

Сказывай ужъ.

ПЕТРЪ.

Экой какой! Не трудно теб будетъ выполнить.

СЕМЕНЪ.

А не трудно да батюшка дозволитъ, такъ и толковать не о чемъ…

ПЕТРЪ.

Да у тебя, что-жъ, аль вовсе своей воли нтъ? Ты слово дай.

СЕМЕНЪ.

А дамъ же, какъ у батюшки спрошусь.

ПЕТРЪ.

Наладилъ одно!..

СЕМЕНЪ.

Нельзя, братецъ… Батюшка вечоръ еще толковалъ: молъ оженишься, свои дтки пойдутъ, и воля будетъ своя. Что-шъ, чай не долго ужъ ждать.

ПЕТРЪ.

Такъ и не дашь слова, что выполнишь?..

СЕМЕНЪ.

Самъ же сказывалъ, что не трудное… И батюшка, чай, дозволить… Не гнвайся, братецъ, сказывай. Я теб, врь, всегда радъ служить.

ПЕТРЪ.

И на томъ спасибо. Слушай же. ду я въ скорости.

СЕМЕНЪ.

Что такъ? Пожилъ бы съ нами еще.

ПЕТРЪ.

Нельзя, служба. И батюшка торопитъ: оженить меня вздумалъ.

СЕМЕНЪ.

Ну!.. На комъ же?

ПЕТРЪ.

На московк одной. Батюшкинъ пріятель. Письма только отвтнаго ждетъ.

СЕМЕНЪ.

Давай Богъ!.. Богатая, чай?

ПЕТРЪ.

О томъ батюшк знать.

СЕМЕНЪ.

Аль ты и не знаешь, и не видалъ ее?

ПЕТРЪ.

Проздомъ въ Москв погляжу.

СЕМЕНЪ.

Ишь ты!.. Ну, а мн-то что-жъ сказать хотлъ?

ПЕТРЪ.

Къ тому и рчь клоню. Спшить мн батюшка велитъ, ко второму Спасу въ Москв быть приказываетъ. Потому и просьба къ теб, чтобъ свадьбой поспшилъ.

СЕМЕНЪ.

Съ чего-жъ мн-то спшить?

ПЕТРЪ.

Съ того, сударь, что мн на Олюшкиной свадьб попировать хочется. Шаферомъ я у ней общалъ быть, внецъ надъ нею держать…

СЕМЕНЪ

Разв это?..

ПЕТРЪ.

Видишь, братъ Семенъ, легко мн удружить, не Богъ всть чего прошу… Что-жъ, молчишь-то? согласенъ ли?

СЕМЕНЪ.

А что сказать?.. Съ батюшкой о томъ, братецъ, поговори.

ПЕТРЪ.

Съ батюшкой особо. Ты-то какъ?

СЕМЕНЪ.

Мн что-жъ? Какъ батюшка велитъ…

ПЕТРЪ.

А ты… да брось ты, сударь, хоть грушу жевать! Вдь не о пн же этомъ, о теб рчь.

СЕМЕНЪ.

Ужъ и осердился сейчасъ!..

ПЕТРЪ.

Полно, братъ Семенъ. Толкомъ прошу тебя. Ужъ будто самому свадьбу поскорй сыграть и вовсе теб не хочется? Не поврю, братъ, хоть разбожися въ томъ… Иль Олюша не мила теб? Эхъ! такихъ-то, Сенюша, и въ столиц, поврь, не много сыщется. А ужъ теб-ль Олюша не люба? Нтъ, чтожъ, всегда скажу, что Ольга Марковна двушка добрая, хорошая, и хозяйка къ тому… Вотъ въ послднее время будто стала ко мн не по прежнему. Ну, да Богъ ужъ съ ней!..

ПЕТРЪ [про себя].

Замтилъ-таки пень… [Вслухъ, по молчаніи]. Что-жъ скажешь-то, Сенюшка?

СЕМЕНЪ.

У батюшки спросись.

ПЕТРЪ.

Да кто, сударь, женится, ты аль батюшка твой?

СЕМЕНЪ.

Не самъ я, братецъ, женюсь, батюшка меня женить.

ПЕТРЪ.

Резонъ, нечего сказать, выдумалъ!.. Стыдись, братъ Семенъ!..

СЕМЕНЪ.

Съ чего-жъ стыдится-то мн, коль и теб то не въ стыдъ? Самъ же сейчасъ сказывалъ, что по батюшкину приказу женишься, и невсты въ глаза не видавъ!..

ПЕТРЪ.

Въ Москв, пойми, погляжу. Не по нраву придетъ, и батюшк о томъ отпишу.

СЕМЕНЪ

И мн батюшка тожъ, какъ Ольгу Марковну смотрть-то хали, наказывалъ. ‘Пригляди-ка молъ, Сеня: по нраву-ль теб та двушка придетъ’.

ПЕТРЪ.

Стало, по нраву пришла?

СЕМЕНЪ.

Не безъ того, братецъ.

ПЕТРЪ.

А по нраву, такъ съ чего-жъ ты, а ради брата названнаго, свадьбой поспшить упрямишься?

СЕМЕНЪ.

Не упрямлюсь я, братецъ. Батюшкина воля тутъ, съ нимъ и говори.

ПЕТРЪ.

И его просить стану, а ты со своей стороны о томъ же попроси.

СЕМЕНЪ.

Нтъ ужъ, братецъ, уволь.

ПЕТРЪ.

Это съ чего?..

СЕМЕНЪ.

А что-жъ мн просить, коль невста косо стала поглядывать.

ПЕТРЪ.

Вздоръ, сударь, мелешь. И не бывало того. Попритчалось теб.

СЕМЕНЪ.

Ты думаешь, что Перепилицына твоего не знаю, такъ и вовсе ужъ дуракъ сталъ? У меня, братецъ, во лбу глаза, не въ иномъ мст.

ПЕТРЪ.

Врь мн, Сенюша, что попритчалось. Можетъ, нездорова какъ была, иль ты ее невзначай обидлъ чмъ.

СЕМЕНЪ.

Никакой обиды не знала отъ меня. Да что о томъ! Сказалъ: батюшку проси, и все тутъ.

ПЕТРЪ.

Да батюшка-то чтожъ? Аль упрямится?

СЕМЕНЪ.

Мн почемъ знать! Свой разумъ у него.

ПЕТРЪ.

Не финти. По всему вижу, что у васъ съ нимъ разговоръ о томъ былъ.

СЕМЕНЪ.

А былъ, такъ былъ. Теб, сударь, что?

ПЕТРЪ.

Какъ что? Вдь я ей не первый стрчный, и ты вотъ по ней же братомъ меня зовешь, а моего отца батюшкой. Безъ заминки ужъ, на прямки все сказывай.

СЕМЕНЪ.

И сказывать не о чемъ. Только и батюшка не слпъ же, видитъ тоже, что и къ нему Ольга Марковна не по прежнему.

ПЕТРЪ.

Слышалъ. Еще что?

СЕМЕНЪ.

И про тебя тожъ. Что, какъ ни прідемъ, ты меня при невст шпынять да высмивать. А она, не бось, не вступится.

ПЕТРЪ.

Вотъ какъ!.. я-жъ и виноватъ сталъ!.. Еще чего не придумали-ль?

СЕМЕНЪ

О подаркахъ еще, что скупостью коришь. Какъ-де въ дверь, въ руки глядятъ: не привезли-ль молъ чего?

ПЕТРЪ.

Только всего и есть?

СЕМЕНЪ.

Чего еще надобно! Отъ насъ воротятся, и мы отворотимся.

ПЕТРЪ.

А! такъ вы вотъ что затяли! И честно то по вашему?

СЕМЕНЪ.

Въ чемъ же безчестье тутъ?

ПЕТРЪ.

Аль ничего для васъ двушку ни за что, ни про что на всю округу осрамить?

СЕМЕНЪ.

Мало-ль свадебъ расходится…

ПЕТРЪ.

Изъ-за чего нибудь он да расходятся! А вы съ чего вздумали?

СЕМЕНЪ.

Довольно я теб сказывалъ.

ПЕТРЪ.

Что сказывалъ? Пустяки одни. Я-жъ и виноватъ по вашему! Что шутилъ я съ тобой по родственному, такъ и на двушку тнь бросать?.. Нтъ, того межъ добрыми людьми не водится. Только… берегись ты у меня!

СЕМЕНЪ.

Не съ чего мн беречься. Не застращаешь, не бось.

ПЕТРЪ.

Убью я тебя.

СЕМЕНЪ.

Такъ и убилъ сейчасъ. Что ты слётокъ столичный, какъ батюшка прозвалъ, такъ и трусить тебя?

ПЕТРЪ.

Расхрабрился черезчуръ, да… берегись, говорю! Знаю я, съ чего ты на попятный дворъ вздумалъ, вс твои шашни, голубчикъ, вывдалъ.

СЕМЕНЪ.

Никакихъ за мной шашней нтъ.

ПЕТРЪ.

Нту?

СЕМЕНЪ.

Нтъ, и съ роду не было.

ПЕТРЪ.

Не увернешься, уличу сейчасъ. Ты вотъ что отвть: съ чего ты къ намъ по ночамъ-то зжалъ? Нечего глядлки-то пялить!.. Видывали не разъ твоего коня, какъ позадь сада къ дереву привязанъ стоялъ?

СЕМЕНЪ.

Кто-жъ видалъ-то?

ПЕТРЪ.

Ужъ знаю кто.

СЕМЕНЪ.

Такъ скажи-жь ты ему, что вретъ онъ, подлецъ. Ничего того не было.

ПЕТРЪ.

Не было?— А коль самъ я видалъ?

СЕМЕНЪ.

И ты подлецъ!..

ПЕТРЪ.

Щенокъ паршивый! Да за такія слова и у постарше тебя я уши обрубалъ…

СЕМЕНЪ.

Не лги, и брани не услышишь.

ПЕТРЪ.

Такъ лгу я по твоему?

СЕМЕНЪ.

Самъ знаешь, что лжешь…

ПЕТРЪ.

Съ чего-жъ, съ какой корысти напраслину-то на тебя налыгать я стану?

СЕМЕНЪ.

Теб про то знать.

[Молчаніе].

ПЕТРЪ.

Слушай, Семенъ. Все я забуду, и обиду эту кровную прощу теб, женись только…

СЕМЕНЪ.

Съ ума сошелъ! Еще съ ней можетъ и помирились бы, а ужъ посл лганья-то твоего…

ПЕТРЪ.

Образумься лучше.

СЕМЕНЪ.

Ты и вправду, видно, меня за бревно счелъ?.. Что и понять-то я ничего не смыслю?.. Гляди, я тебя на чистую воду еще выведу!..

ПЕТРЪ.

Что? грозить вздумалъ?

СЕМЕНЪ.

Не съ пуста-жъ ты налыгалъ на меня!.. Такое-то на человка взвесть, и подумать грхъ… Э! да не твой ли ужъ конь позадь сада привязанъ стоялъ?

ПЕТРЪ.

Не въ мру догадливъ становишься. Еще разъ говорю: женись лучше, не то!..

СЕМЕНЪ.

Что-бъ я на твоихъ объдкахъ жениться сталъ?.. Да задушу я тебя впередъ! [Бросается на него].

ПЕТРЪ [быстро отступивъ, шпагу обнажилъ].

Стой, мальчишка! На шпагу не наткнись!..

СЕМЕНЪ.

А! ты такъ-то?.. разбойничать?.. Радъ, что у меня ничего въ рукахъ нтъ?.. Такъ постой же ты! [Осматривается, какъ бы ища какую втвь сломить].

ПЕТРЪ.

Будь ты дворянинъ настоящій, давно-бъ меня на поединокъ звалъ… А съ такимъ-то!..

СЕМЕНЪ.

Вотъ что! Къ мужику меня приравнялъ!.. Идемъ же, идемъ!..

ПЕТРЪ.

Куда идти?..

СЕМЕНЪ.

Въ батюшкиной горниц шпага виситъ: туда идемъ.

ПЕТРЪ.

Не затмъ ли ужъ, чтобъ вся дворня, услышавъ, сбжалася барчука выручать? Не поединокъ то, убійство… Иль трусость постыдная…

СЕМЕНЪ.

Сейчасъ увидишь. Потапычъ, эй!.. Проснись, глухарь!..

ПЕТРЪ.

Его зачмъ?

СЕМЕНЪ.

Съ трусости, видно… Чтобъ дряхлостью своей барчука защитилъ… Потапычъ, эй!.. Проснись же, глухарь!..

ЯВЛЕНІЕ V.

Петръ, Семенъ, Потапычъ.

ПОТАПЫЧЪ.

Что теб, Сенюша, занадобилось? кричишь такъ.

СЕМЕНЪ.

Шпагу, знаешь, что у батюшки надъ постелью на стнк виситъ?

ПОТАПЫЧЪ.

Что въ дорогу-то отъ разбойниковъ беретъ?

СЕМЕНЪ.

Та самая. Принеси сюда.

ПОТАПЫЧЪ.

Зачмъ теб?

СЕМЕНЪ.

Стало надобна, коль приказываю.

ПОТАПЫЧЪ.

Отточена вдь она у батюшки. Поколешься еще…

СЕМЕНЪ.

Не разсуждай, холопъ, коль приказываютъ!

ПОТАПЫЧЪ.

Дожилъ-таки!.. [Ударилъ руками о полы].

ПЕТРЪ.

Что по пусту горячишься, Семенъ. Мн она, Потапычъ, надобна. О клинкахъ мы заспорили. Я ему свою показываю, а онъ кричитъ: молъ, батюшкина лучше. Сличить хочу.

ПОТАПЫЧЪ.

Такъ бы ты, Сенюша, и сказывалъ. А то: шпагу ему подай!..

СБМЕНЪ*

Неси ужъ скорй.

ПОТАПЫЧЪ.

Сейчасъ, сударь, сбгаю.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Петръ, Семенъ.

ПЕТРЪ [по молчаніи].

Слушай, Семенъ. Не поздно еще. Жаля тебя говорю… Не то плохо придетъ.

СЕМЕНЪ.

Слышалъ ужъ отвтъ.

ПЕТРЪ

Одумайся, Семенъ.

СЕМЕНЪ.

Ты, видно, вздумалъ, что на такого напалъ, который и шпаги въ рукахъ отродясь не держалъ. Ошибся, другъ. Меня батюшка, какъ въ военную еще отдавать думалъ, всему обучилъ.

ПЕТРЪ.

Какое тамъ ученье твое!..

СЕМЕНЪ.

Увидишь сейчасъ.

[Молчаніе].

ПЕТРЪ.

Въ послдній разъ, Семенъ…

СЕМЕНЪ.

Самъ виноватъ, и женися самъ.

ПЕТРЪ.

Кто-бъ ни былъ въ томъ виноватъ, женись на ней. Твою услугу вкъ она помнить будетъ, доброй женой теб…

СЕМЕНЪ.

А мн жениться, такъ не иному и ея безчестье мстить, подлеца убивъ.

ПЕТРЪ.

Молчи ужъ. Не то сейчасъ приколю.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Петръ, Семенъ, Потапычъ.

ПОТАПЫЧЪ [Петру].

На, сударь, шпагу, бери.

СЕМЕНЪ.

Мн подай.

ПОТАПЫЧЪ [отстраняя его].

Подальше, Сенюшка, отойди, наколишься. [Петру]. Бери сударь, шпагу-то.

ПЕТРЪ [принимая].

Ладно ужъ.

СЕМЕНЪ [Потапычу].

А ты прочь поди.

ПОТАПЫЧЪ.

Что-жъ мн дважды-то бгать? Не молоденькій!.. Со шпагой и взадъ пойду…

СЕМЕНЪ.

Да… столъ-то у васъ накрытъ ли? Батюшка, гляди, вернется…

ПОТАПЫЧЪ.

Накрываетъ Сережка…

СЕМЕНЪ.

А рыбу, что батюшка въ ботвинью веллъ, досталъ ли?

ПОТАПЫЧЪ.

Охъ-ты!.. Изъ ума вонъ.

СЕМЕНЪ.

То-то. Достань же скорй. Шпагу сами принесемъ.

ПОТАПЫЧЪ.

И то, длать нечего, пойти. [Сдлавъ нсколько шаговъ, Петру]. Ужъ ты, сударь, самъ донеси, не давай ему: наколется.

ПЕТРЪ.

Ладно, самъ снесу.

ПОТАПЫЧЪ,

Благодарствуешь, сударь. А то дитя вдь…

ПЕТРЪ [пока Потапычъ плетется].

Клинокъ хорошъ, спора нтъ, а только…

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Петръ, Семенъ.

ПЕТРЪ.

Что-жъ, сударь? готовъ ли?

СЕМЕНЪ.

Готовъ.

ПЕТРЪ.

Шпагу бери. [Подаетъ]. Въ позитуру стань. Выпадай.

[Бьются. Семенъ горячится. Петръ ловкимъ ударомъ выбиваетъ у него шпагу изъ рукъ].

ПЕТРЪ.

Пощада, или смерть?

СЕМЕНЪ

Смерти прошу.

ПЕТРЪ [посл мгновеннаго колебанья].

Не убійца я.— Подыми шпагу, бейся вновь.

[Бьются. Петръ ранитъ Семена, тотъ, шатнувшись, падаетъ навзничь]

ПЕТРЪ.

Что это?.. Въ лвое плечо кололъ… Поранить думалъ, чтобъ до времени не болталъ зря… Иль?.. [Склоняясь надъ нимъ]. Finis… [Взявъ его руку]. Прости, братъ Семенъ. Не таковъ ты былъ, какимъ я понималъ тебя. Жаль мн тебя. [Цлуетъ въ руку]. Да… судьба, видно. [Всталъ]. Что-жъ? тло убрать велтъ, и… О! да будь что будетъ.

[Уходитъ къ дому].

ЯВЛЕНІЕ IX.

Семенъ, убитый, вскор: Иванъ Семенычъ и дожжачій, затмъ: Потапычъ и еще слуга, или двое.

ИВАНЪ [на сценой, слва].

Эй, кто тамъ! Коня прибери…

ДОЖЖАЧІЙ [за сценой справа].

Бгу, батюшка, Иванъ Семенычъ.

ИВАНЪ [за сценой].

Ты, Андрей?

[Входятъ: Иванъ и дожжачій].

ДОЖЖАЧІЙ.

Я, батюшка. [Вошелъ]. Съ голубятни еще твою милость доглядлъ, вижу, что ты, сударь, отъ Вяхревой пустоши бжишь, у огорода съ коня слзать сталъ, на стрчу и сбгъ.

ИВАНЪ.

Ладно. Конь у вербы тамъ привязанъ. А Семенъ гд?

ДОЖЖАЧІЙ.

Дома былъ… Погляди-ка, батюшка, онъ никакъ…

ИВАНЪ [быстро оборачивается].

Гд?.. Кто?.. Сенюшка, что съ тобой? Обморокъ, что-ль… Людей зови… аль вдвоемъ снесемъ…

ДОЖЖАЧІЙ.

Вонъ и Потапычъ съ кмъ-то бгутъ.

ИВАНЪ.

Семенъ! аль не слышишь, безъ памяти лежишь? [Склоняется надъ сыномъ, вбгаетъ Потапычъ со слугами]. Господи, да живъ ли ужъ? Это шпага чья?..

ПОТАПЫЧЪ.

Твоя, батюшка… И самъ же и подалъ ее… Охъ! Господи…

ИВАНЪ [слушаетъ, бьется ли сердце].

Бьется, бьется, кажись… Вотъ… тукъ… Аль замерло?.. О-охъ!..

ПОТАПЫЧЪ.

Сенюшка!.. Соколикъ ты нашъ!.. И самъ же, своей рукой подалъ…

ИВАНЪ.

Былъ кто у насъ?

ПОТАПЫЧЪ.

Барчукъ Лучиновскій.

ИВАНЪ.

Ну?

ПОТАПЫЧЪ.

Блй полотна въ домъ вбжалъ. И съ коня ужъ: подбери молъ! на поединк палъ…

ИВАНЪ.

А! такъ вотъ кто!.. Такъ для того я тебя, Семенъ, пуще глаза берегъ, затмъ, видно, и на службу не пускалъ, чтобъ ни шведская пуля, ни турецкая, а шпага разбойничья убила тебя!.. И давно онъ?

ПОТАПЫЧЪ.

Сейчасъ лишь, батюшка!..

ИВАНЪ.

Минуту не захватилъ! [Вскакивая на ноги]. Эй, вы, слушайте!.. Коней сдлать. Вся охота на конь. Какое есть оружіе, съ собой бери… Наздомъ пойдемъ… Трута захватить, Андрей, не забудь, посуше который… Да изъ соломы жгуты свить!.. Живо у меня!.. [Цлуя Семена]. Прощай, Семенъ.— Богомъ клянусь! въ одинъ день съ тобой и злодя твоего схоронятъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Кабинетъ Луки Петровича. Соотвтствующее убранство. На стол отворенная шкатулка.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Лука Петровичъ, вскор Юдичъ,

ЛУКА
[быстро ходитъ взадъ и впередъ, и затмъ подойдя къ двери и пріотворивъ ее].

Что-жъ Юдича мн? Аль оглохли вы? Коль самъ искать пойду, хуже будетъ!

ЮДИЧЪ [за сценой].

Бгу, сударь, бду.

ЛУКА [отходя, про себя].

А! наконецъ-то! пожаловалъ!

[Слъ].

ЮДИЧЪ [ставъ у двери].

Требовать, батюшка, Лука Петровичъ, изволилъ?

ЛУКА.

Да. Поди сюда. [Юдичъ подходитъ]. Ключъ подай.

ЮДИЧЪ.

Ахъ, Господи!.. Прости, сударь, запамятовалъ. Вечоръ искалъ, искалъ… Сейчасъ еще посмотрю…

[Хочетъ идти].

ЛУКА.

Этой! не надо: другой подобрали.

ЮДИЧЪ.

Ну, вотъ!..

ЛУКА.

Къ столу поди. Вонъ шкатулка открыта стоитъ. Полюбуйся на нее.

ЮДИЧЪ.

Съ чего-жъ мн, сударь, глядть-то на нее. Отсель вижу, что она.

ЛУКА.

Иди, коль сказано, песъ. [Юдичъ идетъ]. Внутрь взгляни.

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь. [Глядитъ].

ЛУКА.

Что-жъ, видлъ?

ЮДИЧЪ.

Видлъ, батюшка, Лука Петровичъ.

ЛУКА.

Что-жъ видлъ-то ты?

ЮДИЧЪ.

А вотъ, шкатулку же…

ЛУКА.

А деньги?

ЮДИЧЪ.

И деньги, сударь, къ тому.

ЛУКА.

Да вс-ль деньги, чортъ.

ЮДИЧЪ.

Не могу знать, батюшка, Лука Петровичъ.

ЛУКА.

Вотъ какъ? И того, кто кралъ, не знаешь же?

ЮДИЧЪ.

Никакъ нтъ, сударь.

ЛУКА.

Ахъ ты бестія!.. Куда-жъ он длися?

ЮДИЧЪ.

Знать, сударь, не знаю, вдать не вдаю.

ЛУКА.

Ладно.— едьку кликни.

ЮДИЧЪ.

Какого, сударь, едьку?

ЛУКА.

Какого?.. И про него, видно, какъ про ключъ же, запамятовалъ? Внучатный племянникъ твой.

ЮДИЧЪ.

Зачмъ его, сударь, звать?

ЛУКА.

Чтобъ онъ въ глаза теб плюнулъ, кто изъ шкатулки деньги бралъ.

ЮДИЧЪ.

Ему еще отколь знать? Щенокъ онъ безсмысленный, сударь, вотъ онъ кто.

ЛУКА.

А ты, старый песъ, съ чего-жъ брешешь? Зови.

ЮДИЧЪ [ставъ на колни].

Батюшка, Лука Петровичъ! Помилуй, государь, не срами меня… Врой, правдой сколько лтъ служилъ теб.

ЛУКА.

Самъ себя, песъ, срамишь…

ЮДИЧЪ.

Пощади, государь, помилуй, со внукомъ на очи не ставь… Не дай, батюшка, передъ малолткомъ со стыда горть… Заслужу Я, сударь, теб. [Земно кланяется].

ЛУКА.

Встань, песъ. [Юдичъ встаетъ]. Только гляди, правду сказывай.

ЮДИЧЪ.

Какъ передъ Истиннымъ, государь.

ЛУКА.

Слушай ты: нельзя скрыть. И вечоръ мн сумнительно показалося: сколько лтъ у тебя ключъ, никогда того не было, чтобъ терялъ ты его… А нынче съ утра какъ въ воду канулъ, ужъ звалъ я тебя, звалъ. И пуще усомнился, въ кладовушк веллъ замокъ сломать. Что за чортъ! Никакъ шкатулки сыскать не могу. Нарокомъ ты ее запряталъ…

ЮДИЧЪ.

Всегда у меня, сударь, запрятана она стоитъ.

ЛУКА.

Молчи, слушай ужъ. Отколь ни возьмись, едька твой подвернулся. ‘Чего молъ, сударь, ищешь, не шкатунки ли съ деньгами?’ А теб молъ, кутенокъ, почемъ ее знать? ‘Какъ де не знать, видлъ какъ ддушка оттоль денежки беретъ’. Ну… понялъ?

ЮДИЧЪ.

Могу, сударь, понять.

ЛУКА.

А теперь всю правду, какъ сейчасъ божился, сказывай.

ЮДИЧЪ.

Знать, сударь, не знаю, вдать не вдаю.

ЛУКА.

Гм. Стало внученокъ вретъ? Зови же еге.

ЮДИЧЪ.

Не къ чему его, сударь, звать. Только теб безпокойство одно. А я, что сказалъ, потвержу вновь.

ЛУКА.

Съ чего-жъ онъ?

ЮДИЧЪ.

А глупешенекъ, сударь. Шкатунки смшалъ. У меня и своя подл поставлена. Въ свою ходилъ, не запираюся.

ЛУКА [на ноги вскочивъ].

А!.. Прямой ты Юдичъ, Іудинъ сынъ!.. Предатель безсовстный!.. Слушай, песъ… Знаешь меня? все, все прощу, лжи не потерплю. Не потерплю я лжи. Слышишь ли?

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь. [Молчаніе].

ЛУКА.

Такъ не бралъ ты?

ЮДИЧЪ.

Никакъ нтъ, сударь,

ЛУКА.

Ладно… Помни же: только старость твою жалючи да прежнюю службу памятуя… Съ другого бы шкуру спустилъ… Слышишь?

ЮДИЧЪ.

Твоя воля, сударь.

ЛУКА.

Ступай на конюшню. Вели себ полсотни розогъ дать.

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь.

ЛУКА.

Стой!.. Еще помни: коль правды сказывать не научишься, кнутомъ бить велю, въ палки поставлю, живого въ гробъ заколочу. Слышишь?.. А лжи не потерплю, нтъ! Отъ жены не стерплъ, ни отъ кого не стерплю. Слышишь?..

ЮДИЧЪ.

Слушаю, сударь.

ЛУКА.

Вонъ, песъ!.. [Юдичъ идетъ обычнымъ спокойнымъ шагомъ, Лука Петровичъ пристально ему вслдъ глядитъ].

ЯВЛЕНІЕ П.

ЛУКА [одинъ].

Какъ правый вышелъ… Иль впрямь не онъ?.. Нтъ, быть того не можетъ… Не съ чего мальчонк на дда лгать… Да и самъ не то бъ сказывалъ, о пропаж узнавъ… А то и въ шкатулку глядть не хотлъ… Съ чего только красть ему? Съ роду того за нимъ не важивалось. Нарокомъ, бывало, испытуя его, деньги на-полъ ронялъ, въ карманахъ забывалъ… Не любовницу жъ на старости лтъ завелъ? Иль?.. Ужъ не Петрово ли дло тутъ? Не даромъ по ночамъ Богъ всть гд шатается… Господи помилуй! Сколь я во гнв злобственномъ человконенавистливъ. сталъ… На сына-то родного!.. Господи помилуй, помилуй меня, Господи!.. О! да лжетъ же онъ, лжетъ… Не потерплю того…

ЯВЛЕНІЕ III.

Лука, Анна.

ЛУКА.

Ты еще, сударыня, зачмъ — вонъ!

АННА.

Надо, коль пришла!

ЛУКА.

Вонъ! разъ на всегда сказано’.

АННА.

Не уйду, Лука Петровичъ.

ЛУКА.

Иль мн людей кликнуть велишь?.. Хоть сраму-то, сударыня, побойся.

АННА.

Нечего бояться мн. Сказала: не уйду, и съ мста не двинусь.

ЛУКА.

Да будетъ же…

АННА.

И теб будетъ надо мной тиранствовать. Двадцать лтъ, Лука Петровичъ, прошло: пора бы и уняться теб. И мн пора-же нмоту свою забытъ. Одно спрошу: за все время-то хоть разъ пришло ль теб въ голову: съ чего молъ она крестъ непосильный съ покорнымъ терпньемъ несетъ? Будь я виновата, подумай: смогла ли бы снестъ?

ЛУКА [пораженъ].

Господи!..

АННА.

То-то же. И глазъ на меня не смешь поднять!

ЛУКА [съ движеньемъ къ ней].

Анна!.. прости ужъ меня…

АННА.

Поздно, Лука Петровичъ. Нечмъ прощать. Ни души, ни сердца нтъ: камень одинъ. Да и не время. Не о себ просить пришла. Объ Олюшк рчь. А ты, коль совсть взбудилась въ теб, виновной за невинную прости.

ЛУКА.

Кому простить?

АННА.

Олюш прости. Грхъ ее попуталъ.

ЛУКА.

Какой грхъ?

АННА.

Самъ можешь понять: не маленькій!..

ЛУКА.

Быть того не можетъ… Лжешь! [Пауза].

ЛУКА.

Что жъ замолчала ты?

АННА.

Ждала, чтобъ первый гнвъ на мн сорвалъ.

ЛУКА [потупивъ голову].

Созналась, что ль?

АННА.

Петруша на сегодня въ ночь Семена въ саду словилъ, какъ тотъ изъ бесдки шелъ, а утромъ и сама повинилася.

ЛУКА.

Петра сюда!

АННА.

Дома нтъ.

ЛУКА.

Гд жъ онъ?

АННА.

За Семеномъ похалъ. Свадьбой поспшить надо, такъ предлогъ измыслить. Съ нимъ и воротится.

ЛУКА.

А! такъ вы, меня не спросясь, ужъ все и уладили… Зачмъ же ты ко мн съ докладомъ шла? И повнчала бъ ихъ крадучись…

АННА.

Затмъ, чтобъ простивъ, благословилъ ты ихъ.

ЛУКА.

Блудное житье, что ль, благословить велишь?

АННА [мягко].

Всегда такъ, Лука Петровичъ, длаютъ. Внецъ грху покровъ.

ЛУКА.

Да я-то въ дом у себя распутства не попущу… Ольгу сюда!..

АННА [заступая ему дорогу].

Не дамъ.

ЛУКА.

Что?

АННА.

Не дамъ, говорю. Разв меня убьешь.

ЛУКА [невольно отступая].

А!..

АННА.

Сядь, Лука Петровичъ. Успокойся. Слушай меня. [Онъ слъ]. Себ въ утху я Ольгу взяла, чтобъ въ гор своемъ неповинномъ не вовсе мн въ отчаянье придти. Ты отнялъ ее у меня. На твоей половин взросла, со мной только спать идя видлась. Ты же ее и не слушать меня училъ, и прихотямъ ея потакалъ, ни въ чемъ ей не отказывая. И все то мн на зло. Подросла, хозяйкой ее поставилъ, меня чуть не въ затрапезъ согнавъ. Ничьей воли надъ ней не было, никогда ни о чемъ она ни у кого не спрашивалась, ни въ чемъ ни передъ кмъ отвта не знала. Себ на ум росла, съ другими не совтовалась, все своей волюшкой длала. Аль училъ ты ее, чтобъ она теб обо всемъ сказывала, душу открывала, тайности свои повряла теб? И то слава Богу, что въ мать добра родилась. Предо мною не зазналася, нтъ, нтъ, и приластится… И за эту доброту ея ласковую, я теб ее въ обиду, Лука Петровичъ, не дамъ. Слышишь ли?

ЛУКА [молча закрываетъ лицо руками].

АННА.

Что-жъ молчишь-то? Иль и слова такого у тебя нтъ, чтобъ противъ меня сказать?.. Вотъ за потворство это свое, что всему дурному ты въ ней потакалъ, не въ дочери себ ростилъ ее, а въ язву мн, — и казнись теперь. За мою обиду… и за свой грхъ… прости ее… И Бога благодари, что такъ еще случилося, что слюбилась она не съ инымъ кмъ, а съ женихомъ, котораго ты же ей далъ. Хуже, Лука Петровичъ, быть могло…

ЛУКА.

Охъ, Анна, Анна!..

АННА.

Прощаешь ли ей?

ЛУКА.

Богъ ей проститъ!.. Твоя воля надъ ней. Ни словомъ не вступлюсь, а только [всталъ] за обиду мою къ теб…

АННА.

Не обо мн, Лука Петровичъ! нынче рчь у насъ. Что за двадцать лтъ накопилось, въ часъ того… Да и некогда. Слышишь, будто конь заржалъ… Петруша, видно, съ женихомъ воротилися… Прощай, Лука Петровичъ. До гроба теперь.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Лука [одинъ].

Права, во всемъ права!.. Двадцать я лтъ противъ невинной гнвъ питалъ, двадцать лтъ слова ей сказать не давалъ… А въ немъ-то и разгадка вся: единымъ словомъ посрамила меня… И тогда-то… охъ, Господи! припомнить страхъ… какъ мать-то у ней померла… И ропталъ еще: почто, молъ, Боже, въ жен покаралъ меня?.. И гордился въ себ, что правду возлюбя, крестъ свой несу!.. Хорошъ правдолюбецъ! Невинности святой отъ самой черной лжи не сумлъ отличить… Господи, Господи! объ одномъ молю: дай мн до прощенья ея дожить, и не щадя, какъ знаешь, карай меня…

ЯВЛЕНІЕ V.

Лука, Петръ.

ПЕТРЪ.

Батюшка…

ЛУКА.

А?.. ты… Матушк доложи: ея дло.

ПЕТРЪ.

Видлъ ужъ матушку сейчасъ… Къ теб идя, встртилъ..*

ЛУКА.

Ну?

ПЕТРЪ.

Одинъ я воротился… Оказалъ, что вскор Семенъ…

ЛУКА.

Что-жъ она?

ПЕТРЪ.

Приказала Олюш и вамъ сказать…

ЛУКА.

А сама?

ПЕТРЪ.

Молиться, сказала, иду. Что Семенъ прідетъ, постучись, молъ, ко мн.

ЛУКА.

Ладно… Къ Ольг ступай, добавь, что простилъ, молъ, отецъ…. Ступай, Петръ… А я… и я помолиться хочу…

ПЕТРЪ [по молчаніи].

Батюшка, откроюсь я теб…

ЛУКА.

Въ чемъ еще?

ПЕТРЪ.

Страшился я матушку встревожить, а… не прідетъ Семенъ…

ЛУКА.

Меня боится, что-ль?.. Такъ скажи ему…

ПЕТРЪ.

Нтъ, батюшка… Не… можетъ онъ.

ЛУКА.

Нездоровъ, что-ль!..

ПЕТРЪ.

Нтъ, батюшка… Выслушай меня… Отказался онъ… отъ сестры отказался, пойми… И… и меня дерзко оскорбилъ…

ЛУКА.

Ну?

ПЕТРЪ.

На поединокъ его я звалъ.

ЛУКА.

И… и ранилъ, что-ль?

ПЕТРЪ.

Убитымъ палъ.

ЛУКА.

А!.. Господень гнвъ!.. Тяжка праведная десница Твоя, Господи!.. Съ чего-жъ ты, не спросясь меня… Иль ты бшеннаго нрава своего не зналъ?.. что и предъ отцомъ-то, чуть я слово порзче скажу…

ПЕТРЪ.

Батюшка! и ты бы не стерплъ…

ЛУКА.

Я?.. Да я-бъ его веревками скрутить веллъ, такъ связаннымъ и повнчалъ бы, а тамъ со двора долой!.. Что-жъ ты отцу его о томъ не сказалъ?..

ПЕТРЪ.

Дома его не было.

ЛУКА.

И… и не дрогнула рука у тебя!.. И въ мысль не пришла теб, какъ биться съ нимъ сталъ, что останется сестра на вкъ опозорена?..

ПЕТРЪ.

Богомъ клянусь, поранить только хотлъ… А сестра… кто-жъ посметъ на нее косо взглянуть, коль я, честь ея мстя, кровь пролилъ?

ЛУКА.

Красно!..

ПЕТРЪ.

И о немъ скажу, хоть онъ отъ руки моей палъ, что всякому дай Богъ, какъ онъ, умереть. Поздно узналъ я его… Истый дворянинъ былъ. Жаль мн его…

ЛУКА.

Еще краснй!.. Только чернаго дла своего ни рчью пышной, ни кровью пролитой, не скрасишь, Петръ… Убилъ ты сестру, и меня убилъ… [Самъ съ собою]. Одна надежда была, что на свадьб помирюсь, и ту сынокъ сгубилъ!…

ПЕТРЪ.

Батюшка! всмъ, чмъ прикажешь, готовъ я свой проступокъ искупить…

ЛУКА.

Нтъ искупленья, Петръ!.. Не воскресить его!..

ПЕТРЪ.

Къ Олюш пойду… Покаюсь во всемъ… Скажу: или за меня, готовъ твой позоръ прикрыть!..

ЛУКА.

Иль ты ее хочешь съ ума свести?.. Любила же она его, коль грха не устрашилася… И съ тобой-то, съ его убійцей, со злодемъ своимъ, ей же и подъ внецъ стать… Проклянетъ она тебя, и я прокляну.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Лука, Петръ, Юдичъ.

ЮДИЧЪ [въ дверяхъ].

Къ твоей, государь, милости, батюшка, Лука Петровичъ.

ЛУКА.

А!.. Ты?.. Чего еще?

ПЕТРЪ [про себя].

Юдичъ?.. что съ нимъ?

ЮДИЧЪ [подходя и земно кланяясь].

Благодарствовать, сударь, пришелъ, что меня стараго дурака, поучить приказалъ.

ЛУКА.

Не до тебя!.. Встань ужъ!..

ЮДИЧЪ [вставая].

Прости, батюшка…

ЛУКА.

Что-жъ, въ прокъ ли ученье пошло? Аль…

ЮДИЧЪ.

Что сказалъ, сударь, вновь подтвержу.

ЛУКА [съ движеньемъ].

Такъ я-жъ тебя!.. [Отворотясь и отходя отъ него]. Иль нтъ, нтъ!.. можетъ и онъ, какъ Анна же…

ПЕТРЪ.

Батюшка! за что ты его истязать веллъ?

ЛУКА.

Теб чего?

ПЕТРЪ.

Не за толь, что деньги… взялъ?

ЛУКА.

Ну?

ПЕТРЪ.

Невиновенъ онъ. Я бралъ.

ЛУКА.

А! [Юдичу] Вонъ пошелъ!

ЯВЛЕНІЕ VII.

Лука, Петръ,

ЛУКА.

А!.. Такъ ты и воръ къ тому! Вполн варнакъ.

ПЕТРЪ [твердо].

Не воръ я, по нужд взялъ.

ЛУКА.

По нужд?.. Мн отецъ твердилъ: ‘хоть съ голоду умирать будешь, до чужого добра пальцемъ не коснись: умри’. И я тебя, кажись, не иному, тому же училъ. Какая-жъ у тебя нужда могла быть?

ПЕТРЪ.

Въ карты на честное слово проигралъ.

ЛУКА.

Ну?

ПЕТРЪ.

Гнва твоего страшась, тайно взялъ.

ЛУКА.

А того не страшился ты, что прокляну я тебя за то, что воромъ сталъ? Лжешь! Гоноръ отцу поклониться не веллъ… А хоть бы я тогда и побилъ тебя, такъ за дло же: безъ денегъ въ карты не садись, на чужое не зарься!.. Иль того ты боялся, что я, не заплативъ, фамилію нашу до сраму доведу? Лжешь, все лжешь. Гнва боялся! а не боялся честнаго слугу подъ кнутъ подвести?

ПЕТРЪ.

Слово я далъ ему. И только, что безъ меня случилося…

ЛУКА.

А то не во что, знать, что ты обезчестилъ его, на воровство соблазня? Бога въ теб, Петръ, нтъ.

ПЕТРЪ.

А если я и въ карты-то съ нужды же играть сталъ?

ЛУКА.

Съ какой нужды? Что скупо я теб деньги давалъ? Такъ меня отецъ и того меньше баловалъ. Служилъ я тогда, и посулы могъ брать, а не бралъ же. А про карты и прочая разъ навсегда себ сказалъ: брось, пропадешь! Иль ты думаешь, что я на отца не ропталъ въ душ? И я вдь тоже молодъ былъ, и мн порокъ сладокъ же мечтался… Разъ, не стерпвъ, отцу сказалъ. А онъ въ отвтъ: ‘умру, все твое будетъ, а теперь умрять себя учись, въ крпкихъ рукахъ себя держи. Мн же спасибо скажешь потомъ!’ Слушалъ я, а не врилъ отцу. Какъ самъ отцомъ сталъ, понялъ тогда. И тебя по тому же надежному пути повелъ.

ПЕТРЪ.

Клянуся, батюшка… отдать думалъ… отыграться мыслилъ… Юдича спроси… Въ чемъ хочешь меня кори, что безразсудно поступилъ, тебя страшась, что не сдержавшись, въ порокъ впалъ, что легко на важное смотрлъ… И во многомъ, во многомъ еще я виноватъ… Только въ этомъ не вини меня… Молю тебя, батюшка, подлымъ словомъ не позорь, меня!..

ЛУКА.

Отдать думалъ? Укралъ да подкинулъ, все воръ.

ПЕТРЪ.

Довольно, батюшка.

ЛУКА.

Ну, — замолчу я, иль съ тмъ и совсть замолчитъ въ теб?

ПЕТРЪ.

Что-бъ я о себ ни мыслилъ въ душ, никому не дозволю позорить себя. Никто мн не судья. И отъ тебя не стерплю.

ЛУКА.

И не то еще стерпишь!.. Знай, Петръ: въ томъ, что ты Семена убилъ, Богъ и царица судьи теб, а тутъ — я судья… Тутъ и правдолюбцемъ не устрашуся стать… И я теб…

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Лука, Петръ, вскор Ольга, въ конц Иванъ.

ОЛЬГА [на сценой].

Батюшка! погоди… Сдержи гнвъ свой, батюшка! [Вбжала] Батюшка!.. выслушай меня… Невиновенъ Петруша… Мн Юдичъ сознался во всемъ… За свои онъ… твои деньги Петруш выдалъ… А Петруша, чтобъ его покрыть…

ЛУКА.

Вздоръ!.. Неслыханное дло то, сударыня, чтобъ дворянимъ за холопа на себя вину взялъ… И въ такомъ подломъ дл еще!..

ПЕТРЪ.

Батюшка! не при ней… Ради Бога, не при ней, батюшка!..

ЛУКА.

И нашла же за кого вступиться!..

ПЕТРЪ,

Будетъ, батюшка, о томъ: важне дло есть. Олюша,— слушай… Простилъ тебя, батюшка…

ОЛЬГА [бросаясь къ отцу].

Батюшка!.. Голубчикъ мой!..

ЛУКА [самъ съ собою].

Иль я съ ума сошелъ?.. Да ты…

ПЕТРЪ [вслдъ за словами Ольги].

Уйди, Олюша… Батюшка, я вамъ тотчасъ… по ея уход… все разъясню…

ЛУКА [взявъ ее на руку и ставя передъ собой].

Стой, Олюша!.. Отвчай мн: ты за кого-жъ… Господи!.. замужъ-то собралась?

ОЛЬГА [потупивъ голову].

За Петрушу же, батюшка… Простилъ же ты насъ…

ЛУКА.

Что простилъ?.. Что онъ жениха твоего убилъ?..

ОЛЬГА.

Какого жениха?

ЛУКА.

Одинъ, сударыня, у тебя женихъ: Семенъ.

ОЛЬГА.

За что-жъ… когда онъ убилъ его?..

ЛУКА.

За то, что не хотлъ внцомъ грхъ покрыть…

ОЛЬГА.

Какой грхъ?..

ЛУКА.

Сама же ты повинилася…

ОЛЬГА.

А!.. Такъ онъ солгать теб посмлъ, что я съ Семеномъ жила?.. Знай же, батюшка, что не съ Семеномъ… съ нимъ, съ нимъ самимъ… Обольстилъ онъ меня, замужествомъ поманивъ… И нынче, нынче утромъ еще, клялся мн въ томъ!.. [Быстро оборачиваясь къ Петру]. Не солгалъ: грудью отстоялъ меня!.. [Бросаясь къ Лук]. Охъ!.. страшенъ онъ, страшенъ мн, батюшка!..

ЛУКА [принимая ее въ объятія и отводя].

Ко мн, ко мн, Олюша, прижмись… Вмст поплачемъ… Мы съ тобой люди простые, немудрые… Не ему чета… У нихъ двушку, хоть бы въ дом родительскомъ, обезчестить — не великъ грхъ, еще похвальба молодецкая: гонору въ томъ порухи нтъ!.. А обезчестивъ, другому, поглупй себя сбыть,— чего-жъ умнй!.. А коль тотъ, не стерпвъ, ‘подлеца’ крикнетъ,— его на мст уложить гоноръ же велитъ. А вотъ, въ карты проигравъ, хоть бы у отца украсть, чтобъ долгъ уплатить — на то гоноръ есть!.. Чести вотъ только у нихъ нтъ!..

[Пауза].

ПЕТРЪ.

Съ терпньемъ я васъ, батюшка, слушалъ, ваше и ея горе щадя… И ты меня съ терпньемъ же выслушай!.. И вы, Ольга Марковна… Одинъ выходъ изъ бды вижу: повнчаться мн съ ней, а тамъ…

ОЛЬГА.

Да скорй я къ позорному столбу стану, чмъ подъ внецъ съ тобой!..

ПЕТРЪ.

Прощай…

ЛУКА.

Этой!.. Приговоръ мой впередъ выслушай.

ПЕТРЪ.

Не держи, батюшка…

ЛУКА.

Что-жь?.. Иль на поединокъ отца позовешь?..

ПЕТРЪ.

А хоть бы и такъ!.. Не все-ль мн равно теперь?..

ЛУКА.

Стой, говорю. Отъ родительской власти никуда не уйдешь. И въ Питер достану… Въ ней и царица не вольна… Слушай же: за воровство твое — изъ семьи вонъ, въ рабочій домъ пойдешь!.. И объ одномъ жалю, что клеймить не могу тебя желзомъ каленымъ…

ПЕТРЪ.

Молчи!

ЛУКА [безъ перерыва].

… на лбу у тебя ‘воръ’ выжечь!..

ПЕТРЪ [съ движеньемъ къ нему].

Молчи, молчи!.. Ахъ!.. [вскрикнувъ, падаетъ].

ОЛЬГА [бросаясь къ нему].

Сердце, сердце у него… Господи!.. нынче лишь жаловался…

ЛУКА [отворачиваясь].

Брось его!..

ОЛЬГА.

Батюшка!.. неужто-жъ теб не жаль его?.. Мертвъ вдь лежитъ…

ЛУКА.

Нечего жалть… Господа благодарю, что не далъ сыну чести пережить… Мать умолила…

ОЛЬГА.

Ты, ты, батюшка!.. Ты его… суровой жестокостью своей… ты убилъ!

ЛУКА.

А я, такъ я… Не теб, Богу отвчу.

[За сценой шумъ, какъ отъ топота многихъ коней].

ЛУКА.

Что еще?.. Иль не довольно, Господи! покаралъ ты меня?..

ОЛЬГА.

Петрушенька! голубчикъ мой! Что-жъ ты поврилъ-то мн?.. Во гнв вдь я… Не кляну, слышишь?.. прощаю, любя.

ИВАНЪ [за сценой].

Живой души не впускать!..

ЛУКА.

Иванъ…

ИВАНЪ [безъ перерыва].

Слышите?

ЛУКА [также].

За сына мстя…

ИВАНЪ [также].

А ты, Андрей!..

ОЛЬГА.

Не врь же, не врь, голубчикъ!.. Не то подъ внецъ, всюду, всюду… въ рабочій домъ…

[Входитъ Иванъ].

ОЛЬГА [безъ перерыва].

…за тобою-бъ пошла.

ИВАНЪ [у дверей].

За сыномъ къ теб… Сына за сына отдай… Не то, Богомъ свидтельствуюсь! изъ дома не выпущу: живыми сожгу…

ЛУКА.

Вотъ онъ… мертвъ лежитъ. Не въ моихъ, въ Господнихъ рукахъ. Коль смешь, бери…

ОЛЬГА.

Онъ, онъ… отецъ тебя убилъ!..

ЛУКА.

Видишь?.. А та, кого онъ, обезчестивъ, обездолилъ, меня-жъ клянетъ!..

Занавсъ.

Мельница.

1884.

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

СТОЛИЧНЫЙ СЛЕТОКЪ

ОТЪ АВТОРА.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Читайте также: