Пять разсказовъ про Шерлока Гольмса.
Шесть Наполеоновъ.— Золотое пенснэ.— Исчезновеніе чемпіона.— Красный шнурокъ.— Кровавое пятно.
СКЛАДЪ ИЗДАНІЙ
Москва, Моховая, д. Бенкендорфъ, книжный магазинъ Д. П. Ефимова.
1907 г.
Извстный Лестрадъ Скотландъ-Ярда нердко къ намъ заглядывалъ по вечерамъ. Для Гольмса Лестрадъ всегда былъ желаннымъ гостемъ. Благодаря ему Гольмсъ могъ быть въ курс всего того, что длалось въ данный моментъ въ преступномъ Лондон. Лестрадъ всегда разсказывалъ намъ криминальныя новости, Гольмсъ внимательно слушалъ эти разсказы, разспрашивалъ о самыхъ мелкихъ и несущественныхъ, на первый взглядъ, подробностяхъ и иногда давалъ совты, которые, оказывались для полицейскаго инспектора очень полезными.
Однажды вечеромъ, поговоривъ о погод и газетныхъ новостяхъ, Лестрадъ вдругъ умолкъ и о чемъ-то задумался. Гольмсъ устремилъ на него пристальный взглядъ:
— У васъ есть что-нибудь особенное?— спросилъ онъ.
— О, нтъ, мистеръ Гольмсъ! ничего особеннаго!
— Однако, разскажите, если не секретъ.
Леетрадъ разсмялся.
— Ну, мистеръ Гольмсъ, я вижу, что отъ васъ не скроешься. Дйствительно, у меня есть на рукахъ щекотливое дльце… Бда въ томъ, что это дло какое-то нелпое. Изъ-за этого я и васъ-то не ршался безпокоитъ. Разсказать эту исторію не мшаетъ, впрочемъ. Она. несмотря на свою ничтожность, оригинальна, а я знаю, что вы любите оригинальныя дла. Боюсь только, что это дло относится не столько къ вашей спеціальности, сколько къ спеціальности доктора Ватсона.
— Вопросъ идетъ о болзни?— спросилъ я.
— Не о болзни, а о безуміи. И преинтересное это безуміе! Представьте себ сумасшедшаго, который помшался на ненависти къ Наполеону и уничтожаетъ вс его изображенія.
Гольмсъ откинулся на спинку кресла.
— Да, это не по моей спеціальности,— произнесъ онъ.
— Именно. Я то же самое и говорю. Если этимъ сумасшедшимъ человкомъ приходится заниматься не доктору, а нашему брату — полицейскому, то это происходить потому, что маньякъ, разыскивая статуи Наполеона, взламываетъ чужія квартиры.
Гольмсъ опять оживился.
— Взламываетъ квартиры?! Это боле интересно. Разскажите подробности.
Лестрадъ вынулъ свою записную книжку и перелисталъ нсколько страницъ для того, чтобы лучше припомнить дло, о которомъ собирался разсказывать.
— О первомъ дл этого рода насъ увдомили четыре дня тому назадъ,— началъ онъ разсказывалъ,— случилось это въ магазин Морза Гедеона, знаете, на Кеннингтонской улиц, онъ торгуетъ картинами и статуями… Приказчикъ вышелъ на минуту изъ магазина, какъ вдругъ тамъ послышался страшный шумъ и трескъ. Приказчикъ вернулся въ магазинъ и увидалъ, что алебастровый бюстъ Наполеона, стоявшій въ углу вмст съ другими статуями, лежитъ, разбитый вдребезги, на полу. Онъ выскочилъ на улицу и узналъ отъ прохожихъ, что нсколько мгновеній тому назадъ изъ магазина выбжалъ какой-то субъектъ. Какъ ни разыскивали этого нахала, все было напрасно. Онъ пропалъ безъ слда… Ну, пока удивительнаго ничего нтъ. Порчу статуи приписали уличному хулигану — вы знаете, что этотъ народъ время отъ времени проявляетъ себя… Полиція, по крайней мр, взглянула на это происшествіе именно съ этой точки зрнія. Статуя стоила всего на всего нсколько шиллинговъ, и начинать разслдованіе по столь ничтожному поводу было признано излишнимъ.
Второе дло, случившееся вслдъ за этимъ, оказалось боле серьезнымъ и необыкновеннымъ. Произошла эта исторія вчера ночью.
Въ нсколькихъ сотняхъ ярдовъ отъ магазина Морза Гедеона, на той же Кеннингтонской улиц, живетъ очень извстный врачъ д-ръ Барнико. Практика у него въ город огромная. Квартира доктора находится на Кеннингтонской улиц, тутъ же онъ производить и пріемъ больныхъ, но кром того, у Барнико есть еще лчебница — миляхъ въ двухъ отъ Кеннингтона, на Нижней Брикстонской улиц.
Надо вамъ сказать, что этотъ самый д-ръ Барнико — страстный поклонникъ Наполеона I. Все, относящееся къ знаменитому императору — книги, картины, статуи и пр.— онъ тщательно собираетъ. Нсколько дней тому назадъ онъ купилъ въ магазин Морза Гедеона, дв алебастровыя копіи знаменитой головы Наполеона, вы, конечно, слыхали объ этомъ произведеніи французскаго скульптора Девина. Одну изъ этихъ копій онъ поставилъ въ передней у себя въ дом, на Кеннингтонской улиц, а другую отправилъ въ больницу въ Нижній Брикстонъ, гд она и была поставлена на камин. Пріхалъ д-ръ Барнико сегодня утромъ къ себ домой и увидалъ, что у него успли побывать воры. Стали осматривать вещи: оказывается, все цло, кром головы Наполеона въ передней. Статуя была вынесена въ садъ и разбита о садовую стну, около которой и были найдены черепки…
Гольмсъ потеръ руки.
— Все это весьма своеобразно,— произнесъ онъ съ удовольствіемъ.
— Я зналъ, что вамъ это дло понравится,— отвтилъ Лестрадъ,— однако, я еще не кончилъ разсказа. Д-ръ Барнико долженъ былъ хать въ свою лчебницу въ полдень. Пріхалъ онъ туда, и… можете себ представить его удивленіе: кто-то ночью забрался черезъ окно въ пріемную залу и разбилъ въ мелкіе куски бюстъ Наполеона, стоявшій на камин. Вся комната оказалась засыпанной осколками. Но кто продлалъ все это? Преступникъ или сумасшедшій? Слдовъ никакихъ… Таковы, мистеръ Гольмсъ, обстоятельства этого курьезнаго дла.
— Дло странное, если не совсмъ курьезное — отвтилъ Гольмсъ.— А скажите-ка, бюсты д-ра Барнико представляли точную копіи того бюста, который былъ разбить въ магазин Морза Гедеона?
— Да, это копіи одного и того же оригинала.
— Это, во всякомъ случа, важное обстоятельство. Можетъ быть, человкъ разбивавшій статуи, руководился совсмъ не ненавистью къ Наполеону, какъ вы полагаете. Вы только представьте себ: какое множество статуй великаго императора имется въ Лондон, и. однако, этотъ странный человкъ разбиваетъ только т изъ нихъ, которыя взяты съ опредленнаго оригинала.
— Я и самъ сперва думалъ, какъ вы,— отвчала. Лестрадъ,— но Морзъ Гедеонъ, являющійся главнымъ поставщикомъ статуй въ этой части Лондона, сообщилъ мн, что Наполеонъ совсмъ не такъ популяренъ. Онъ говорилъ мн, что въ теченіе нсколькихъ лтъ онъ продалъ только эти три статуи Наполеона. Вы говорите, что въ Лондон имется многое множество статуй Наполеона, согласенъ, но представьте, что этихъ статуй мало въ район Кеннингтонской улицы. Фанатикъ принадлежитъ къ числу мстныхъ жителей — вотъ онъ и началъ со своего околотка. Я вы что думаете на этотъ счетъ, д-ръ Ватсонъ?
— Мономанія это очень широкое и всеохватывающее понятіе,— отвтилъ я.— Одна изъ особенностей мономаніи — это, какъ выражаются новйшіе французскіе психіатры, ‘ide fixe’. Человкъ можетъ быть мономаніакомъ въ одномъ какомъ-нибудь совершенно ничтожномъ пункт, а во всхъ прочихъ отношеніяхъ быть вполн здоровымъ. Представьте себ человка, который много читалъ о Наполеон, или который принадлежитъ къ семейству, обиженному Наполеономъ… Что же, нтъ ничего мудренаго, если такой человкъ станетъ мономаніакомъ и начнетъ выкидывать фокусы, въ род описанныхъ вами.
Гольмсъ замахалъ руками.
— Ваше объясненіе совсмъ не годится, любезный Ватсонъ,— сказалъ онъ:— какъ бы сильна ни была ‘ide fixe’, но она не дастъ способности отыскивать бюсты, а нашъ интересный мономаніакь — человкъ въ этомъ отношеніи очень ловкій. Онъ находитъ именно то бюсты, которые ему нужны.
— Ну, а какъ же вы объясните сами это дло?
— Да я и не пытаюсь объяснять его. Я только говорю, что въ эксцентричныхъ дяніяхъ неизвстнаго джентльмена явно замчается методъ. Замтьте, пожалуйста. Если бы этотъ господинъ сталь разбивать бюстъ въ передней д-ра Барнико, онъ надлалъ бы шума и могъ перебудить домашнихъ. Во избжаніе этого, онъ вынесъ бюстъ въ садъ и разбилъ его только тамъ. Иначе онъ дйствовалъ въ лчебниц. Тамъ ему бояться было нечего, и онъ разбилъ статую на мст… Въ общемъ это дло кажется пустяковымъ, но что же изъ этого? Лучшія мои дла въ начал казались такими же пустяками. Помните, Ватсонъ, это ужасное событіе въ семь Абернетти? Что меня тогда навело на мысль?— пустяки, сущіе пустяки — петрушка въ сливочномъ масл, если не ошибаюсь… Да, Лестрадъ, я не стану шутить надъ вашими статуями, а напротивъ, буду вамъ очень благодаренъ, если вы меня будете увдомлять о дальнйшемъ развитіи этого удивительнаго дла.
Дло со статуями получило развитіе гораздо скоре, чмъ мы ожидали, и, что всего ужасне, это дло стало трагическимъ.
На слдующій день утромъ я одвался, когда раздался стукъ, и въ дверь вошелъ Гольмсъ. Въ рукахъ у него была депеша, которую онъ прочелъ мн вслухъ:
‘Прізжайте немедленно. 131, улица Питта. Кенсингтонъ. Лестрадъ’.
— Что случилось?— спросилъ я.
— Не знаю, но, можетъ-быть, нчто серьезное. Мн сдается, что эта телеграмма относится къ вчерашнимъ статуямъ. Если это такъ, то это будетъ обозначать, что нашъ разбиватель статуй, нашъ неизвстный другъ, перенесъ свою дятельность въ другую мстность Лондона… Кофе на стол, Ватсонъ, а кэбъ мною уже нанять и дожидается у дверей.
Черезъ полчаса мы уже были на улиц Питта. Это очень тихая мстность, несмотря на то, что находится въ непосредственномъ сосдств съ одной изъ главныхъ торговыхъ магистралей города. No 131 оказался однимъ изъ самыхъ прозаическихъ, хотя и респектабельныхъ домовъ. Заборъ передъ домомъ быль весь унизанъ любопытными. Гольмсъ свистнулъ.
— Клянусь Георгіемъ, что здсь дло идетъ, по крайней мр, о покушеніи на убійство!— произнесъ онъ.— Поглядите-ка, среди любопытныхъ — газетчики, а этотъ народъ пустяками не интересуется. Торговцамъ произведеніями печати нужно, но меньшей мр, убійство. Глядите-ка, какъ у этого парня закруглились плечи, и вытянулась шея. Несомннно, тутъ имло мсто насиліе.
Мы стали подниматься по лстниц. Гольмсъ продолжалъ наблюдать.
— Глядите, глядите, Ватсонъ,— говорила’ онъ,— верхнія ступени лстницы затерты мокрой шваброй, а нижнія — сухи… Впрочемъ, Богъ съ нею, съ лстницей. Вонъ, у средняго окна стоить Лестрадъ. Отъ него мы узнаемъ, въ чемъ дло.
Лицо полицейскаго инспектора носило чрезвычайно серьезное выраженіе. Онъ повелъ насъ въ гостиную. Тамъ мы нашли весьма неопрятно одтаго и до крайности взволнованнаго пожилого господина. Онъ шагалъ взадъ и впередъ по комнат. Насъ познакомили. Господинъ оказался собственникомъ дома, мистеромъ Горасомъ Гаркеромъ, состоящемъ при ‘синдикат центральной прессы’.
— Дло это опять касается статуй Наполеона,— сказалъ Лестрадъ,— вчера вечеромъ вы, мистеръ Гольмсъ, заинтересовались этимъ дломъ, и я поэтому счелъ умстнымъ послать вамъ телеграмму. Дло-то приняло очень серьезный оборотъ.
— Какой же оборотъ оно приняло?
— А такой, что здсь совершилось убійство. Мистеръ Гарнеръ, разскажите этимъ джентльменамъ о томъ, что здсь случилось.
Господинъ, одтый во фланелевый халатъ, обратилъ къ намъ лицо, на которомъ отражалась глубокая грусть.
— Ахъ, это — преудивительное дло!— воскликнулъ онъ, вдь вамъ, можетъ-быть, извстно, что я репортеръ, и что моя спеціальность — собираніе новостей. И вотъ теперь, когда такая, можно сказать, важная новость случилась въ моемъ собственномъ дом, я растерялся, я такъ растерялся, джентльмены, что не могу двухъ словъ сказать. О, если бы я былъ здсь не хозяиномъ, а журналистомъ! О, если бы я могъ проинтервьюировать самого себя! О, въ такомъ случа вс вечернія газеты удлили бы мн по два столбца сегодня. А теперь… теперь я — самый несчастный человкъ. Мн приходится разсказывать эту исторію масс лицъ. Вс эти лица напишутъ цнныя статьи, а я останусь при пиковомъ интерес. Васъ, впрочемъ, я знаю, мистеръ Шерлокъ Гольмсъ, и если вы мн сумете объяснить это странное дло, я буду вознагражденъ за тотъ трудъ, который мн приходится теперь предпринимать, разсказывая вамъ про это происшествіе.
Гольмсъ услся и приготовился слушать. Гаркеръ началъ:
— Весь сыръ-боръ загорлся, повидимому, изъ-за статуи Наполеона I, которую я пріобрлъ для этой самой комнаты четыре мсяца тому назадъ. Купилъ ее очень дешево у братьевъ Гардингъ, недалеко отъ станціи, на Высокой улиц. Свою газетную работу я длаю, джентльмены, ночью, и иногда мн приходится писать почти до самаго утра. Такъ было и сегодня. Сидлъ я въ своей берлог… комнатка у меня есть такая, позади, въ самомъ верхнемъ этаж,— и вдругъ въ три часа утра я услышалъ внизу какой-то шумъ. Прислушался все тихо. Ну, думаю, стало быть, шумъ этотъ съ улицы… Прошло еще минутъ пять, и вдругъ внезапно раздался страшный вопль… Такого ужаса мн никогда слышать не приходилось, мистеръ Гольмсъ… Этотъ вопль будетъ звучать въ моихъ ушахъ всю жизнь. Минуту или дв я просидлъ неподвижно, весь окаменвъ отъ ужаса, а затмъ схватилъ кочергу и спустился внизъ по лстниц. Вошелъ я въ эту комнату. Вижу — окно отворено, а бюста на камин нтъ. Это я сразу замтилъ. Зачмъ понадобилась вору статуя,— я прямо понять не могу. Статуя была алебастровая и стоила гроши… Подойдите къ окну, и вы увидите сами, что надо сдлать только большой шагъ для того, чтобы быть на переднемъ крыльц. Это, конечно, и продлалъ воръ. Я пошелъ поэтому кругомъ и отворилъ дверь. Выйдя наружу, я споткнулся и чуть не упалъ на мертвое тло. Я немедленно же бросился назадъ, принесъ свчу и увидала, нчто ужасное. Передо мной лежала, несчастный съ перерзаннымъ горломъ. Все около него было залито кровью. Лежалъ онъ навзничь, подогнувъ колни и открывъ ротъ. Этотъ открытый ротъ былъ ужасенъ. Я буду видть во сн это лицо, увряю васъ… Я взялъ полицейскій свистокъ и далъ сигналъ… А посл этого я, должно быть, упалъ въ обморокъ. Очнулся я уже въ комнат, и около меня стоялъ полицейскій.
— А кто-же этотъ убитый?— спросилъ Гольмсъ.
— Пока неизвстно, никакихъ данныхъ, удостовряющихъ его личность, не имется,— отвтилъ Лестрадъ.— Тло находится въ Морг, если хотите можете взглянуть, но наши усилія выяснить личность убитаго остались тщетными. Это — высокій, здоровый, смуглый человка, лтъ тридцати. Одтъ онъ бдно, но, повидимому, къ рабочему классу не принадлежалъ. Въ луж крови около него найденъ складной ножъ съ роговой рукояткой, я но могъ опредлитъ, кому принадлежалъ этотъ ножъ — убійц ли, или жертв преступленія. Иниціаловъ на плать и бль не имется. Въ карманахъ найдено яблоко, пачка бечевокъ, дешевая карта Лондона и фотографическая карточка… Вотъ она!
Фотографія эта была снята, очевидно, небольшимъ моментальнымъ аппаратомъ любителя и изображала подвижную, съ рзко выраженными чертами, обезьяноподобную физіономію. Особенное вниманіе привлекали густыя, нависшія брови и сильно развитый челюсти. Изображенный на карточк человкъ былъ похожъ на павіана.
Гольмсъ внимательно осмотрлъ карточку, а затмъ спросилъ:
— Все это хорошо, но куда же двался Наполеонъ?
— Объ участи статуи мы узнали только передъ вашимъ пріздомъ. Она найдена въ саду на Кэмденовской улиц. Статуя разбита, я иду поглядть на осколки. Если хотите, пойдемте вмст.
— Разумется, мы пойдемъ туда,— отвтилъ Гольмсъ,— но теперь мн хотлось бы посмотрть кое-что здсь.
И онъ быстро началъ оглядывать коверъ и окно. Я слышалъ, какъ Гольмсъ говорилъ:
— Или у этого парня были очень длинныя ноги, или онъ очень гибкій и ловкій. Стоя тамъ внизу, было вовсе не легко ухватиться за оконный карнизъ и отворить окно. Вернуться обратно тою же дорогой — сравнительно легко… Ну, пора итти… Мистеръ Гарнеръ, хотите итти съ нами и полюбоваться на остатки вашей статуи?
Неутшный репортеръ услся за письменный столъ.
— Нтъ, ужъ идите одни,— отвтилъ онъ, вздыхая, а я попробую написать что-нибудь, хотя это и безполезно. Я увренъ, что въ вечернихъ газетахъ уже печатаются подробнйшіе отчеты объ этомъ происшествіи. Таково ужъ мое счастье! Помните ли вы, какъ рухнули лса въ Донкастер? Изъ журналистовъ я одинъ присутствовалъ при катастроф, и, однако, только та газета, въ которой я пишу, и не дала своевременно отчета объ этомъ. А почему? Потому что я былъ слишкомъ потрясенъ и не могъ писать. Та же исторія и теперь! Я не могу описать убійства, совершеннаго въ моемъ дом.
И репортеръ наклонился надъ столомъ и принялся изо всхъ силъ строчить. Мы вышли втроемъ.
Мсто, гд находились обломки статуи, было недалеко. Намъ пришлось пройти всего нсколько сотенъ ярдовъ. Передъ нами были черепки, оставшіеся отъ изображенія великаго императора. Кто же этотъ неизвстный, въ которомъ Наполеонъ вызвалъ такую бшеную ненависть? Статуя валялась въ трав, разбитая на нсколько кусковъ. Гольмсъ прислъ на корточки и сталъ ихъ внимательно разглядывать. Но выраженію его лица, по его сдержанной манер я догадался, что онъ уже напалъ на слдъ.
— Ну, какъ?..— спросилъ Лестрадъ.
Гольмсъ пожалъ плечами.
— У насъ еще много дла впереди,— отвтилъ онъ,— впрочемъ… впрочемъ… ну, однимъ словомъ, мн кажется, что у насъ есть факты, на которые можно опереться. Этотъ странный преступникъ цнитъ эту жалкую статую такъ высоко, что не задумался погубить человческую жизнь. Это первый пунктъ. Затмъ странно то, что онъ не разбилъ этой статуи ни въ дом Гаркера, ни вблизи его… а разбить статую было его единственной цлью.
— Но онъ встртился съ этимъ другимъ, который найденъ убитымъ. Эта встрча его сбила съ толку. Онъ самъ не зналъ, что длать, таща статую сюда.
— Такъ-то все оно такъ, но обратите, пожалуйста, вниманіе на этотъ домъ, садомъ котораго воспользовался преступникъ, чтобы разбить статую.
Дестрадъ поглядлъ кругомъ себя.
— Что же,— отвтилъ онъ,— домъ этотъ пустуетъ, и преступникъ зналъ, что здсь его никто не потревожить:
— Гмъ… этого мало. Но пути сюда есть еще пустой домъ съ садомъ, однако, онъ не пошелъ туда, а добрался именно до этого дома. Онъ подвергалъ себя риску. Каждый моментъ онъ могъ столкнуться съ кмъ-нибудь.
— Я отказываюсь понимать,— отвтилъ Лестрадъ.
Гольмсъ поднялъ руку вверхъ. Прямо надъ нашими головами торчалъ уличный фонарь.
— Въ этомъ саду былъ свтъ, а въ томъ не было, преступникъ нуждался въ свт,— прокричалъ онъ.
— Ей Богу, вы правы,— воскликнулъ Лестрадъ,— да, да, припоминаю — вдь и статуя д-ра Бариико была разбита около лампы. Однако, что же это должно обозначать, по вашему мннію, мистеръ Гольмсъ?
— Мы пока должны только запомнить этотъ фактъ, занести его, такъ сказать, въ протоколъ. Фактъ этотъ объяснится поздне, когда мы соберемъ новыя данныя, а теперь скажите мн, Лестрадъ, что вы намреваетесь длать?
— Самый простой способъ проникнуть въ тайну этого преступленія, это — выяснить личность убитаго,— отвтить полицейскій инспекторъ,— сдлать это будетъ нетрудно. Выяснивъ личность убитаго, мы узнаемъ имена его сообщниковъ. У насъ создастся почва, стоя на которой мы будемъ имть возможность узнать, что онъ длалъ вчера ночью на улиц Питта, и кто съ нимъ встртился тамъ, около дома Гаркера и убилъ его. Вы согласны со мною?
— Вы правы, но я, изслдуя это дло, пошелъ бы инымъ путемъ.
— Какимъ же именно?
— О, я не хочу оказывать на васъ давленія. Лучше будетъ, если мы пойдемъ каждый своей дорогой. Мы потомъ сравнимъ добытыя нами данныя, я дополню васъ, а вы — меня.
— Что же, прекрасно.— сказалъ Лестрадъ.
— Если вы пойдете на улицу Питта, то зайдите къ мистеру Горасу Гаркеру,— сказалъ Гольмсъ.— Скажите ему отъ моего имени, что преступленіе совершено опаснымъ психопатомъ, помшавшимся на ненависти къ Наполеону. Такъ и скажите. Онъ объ этомъ въ своей стать упомянетъ.
Лестрадъ выпучилъ глаза.
— Но сами вы, надюсь, не врите въ это?
Гольмсъ, улыбаясь, отвтилъ:
— Вы думаете, что я не врю? Что же, можетъ-быть, вы правы, но я увренъ, что это объясненіе будетъ принято благосклонно какъ самимъ Горасомъ Гаркеромъ. такъ и читателями ‘Синдиката центральной прессы’. А теперь, Ватсонъ, намъ пора удалиться. Намъ сегодня предстоитъ работы много, и работа эта чрезвычайно сложная. Мн бы очень хотлось повидаться съ вами, Лестрадъ, сегодня же. Если можно, зазжайте на Бэкеровскую улицу къ шести часамъ. Я попросилъ бы васъ также дать мн фотографическую карточку, найденную въ карман убитаго. Возможно, что мн понадобится сегодня ваша помощь, Лестрадъ. Если мои умозаключенія окажутся правильными, намъ придется предпринять сегодня ночью маленькую экспедицію. А теперь пока до свиданія, желаю вамъ удачи!
Посл этого мы съ Гольмсомъ отправились на Высокую улицу и скоро достигли художественнаго магазина братьевъ Гардингъ, въ которомъ былъ купленъ Горасомъ Гаркеромъ бюстъ Наполеона. Молодой приказчикъ объяснилъ намъ, что самою Гардинга въ магазин нтъ и что онъ прибудетъ посл полудня. Самъ приказчикъ еще только недавно поступилъ на мсто и ничего сообщить не могъ. Лицо Гольмса приняло недовольное выраженіе.
— Впрочемъ, что же, Ватсонъ,— произнесъ онъ,— нельзя вдь требовать, чтобы все шло гладко. Хорошо, мы зайдемъ сюда еще разъ, когда здсь будетъ мистеръ Гардингъ. Вы понимаете, что я длаю, Ватсонъ? Я хочу прослдить происхожденіе этихъ бюстовъ. Почемъ знать, можетъ-быть, съ ихъ производствомъ связано что-нибудь особенное, чмъ можно объяснить вс эти странности. Теперь же подемте на Кеннингтонскую улицу къ мистеру Морзу Гедсону: посмотримъ, не можетъ ли онъ пролить свтъ на эту тайну.
Прохавъ цлый часъ на извозчик, мы добрались наконецъ, до магазина Гедсона. Насъ встртилъ самъ хозяинъ. Это былъ маленькій, толстенькій человка съ краснымъ лицомъ и легко вспыхивающій. На вопросъ Гольмса, упомянувшаго о разбитіи статуи въ его магазин, онъ отвтилъ:
— Да, сэръ. Въ этомъ самомъ магазин, сэръ. Не понимаю, зачмъ мы платимъ разные тамъ пошлины и соборы, если всякій негодяй можетъ врываться къ вамъ въ магазинъ и портить товаръ. Да, сэръ, вы правы, это я продалъ дв статуи доктору Барнико. Позоръ, сэръ, позоръ! Это нигилистическій заговоръ — таково мое мнніе, сэръ! Только анархисты и могутъ додуматься до того, чтобы разбивать статуи. Я ихъ называю красными республиканцами сэръ, вотъ какъ я ихъ называю! Откуда я добылъ эти статуи, сэръ? Я не думаю, чтобы вашъ допросъ относился къ длу. Впрочемъ, извольте, если это вамъ нужно, я могу сообщить. Статуи эти я купилъ у Гельдеръ и К®, Церковная улица, Степней. Это — извстная, старая фирма, существуетъ двадцать лтъ. Вы спрашиваете, сколько у меня было статуй? Три, сэръ. Да, три — дв я продалъ доктору Барвико, а третью разбили вотъ здсь въ магазин, блымъ днемъ разбойничаютъ. Знаю ли я человка, изображеннаго на этой карточк? Нтъ, не знаю. Впрочемъ, позвольте, знаю… Ну, конечно, это Беппо. Это, сэръ, итальянецъ, тонкія работы длаетъ, работалъ и у меня въ магазин. Уметъ точить, вырзывать изъ дерева, золотить… Вообще, сэръ, онъ длаеть тонкія работы. У меня онъ расчелся, на прошлой недл и съ тхъ поръ не показывался. О, нтъ, сэръ, я не знаю, откуда онъ ко мн пришелъ и куда ушелъ. Я былъ имъ доволенъ, велъ онъ себя хорошо и работалъ усердно. Онъ ушелъ за два дня до того, какъ у меня въ магазин разбили статую.
— Вотъ и все, что мы могли добыть отъ мистера Морза Гедсона,— произнесъ Гольмсъ, когда мы вышли на улицу.— Мн кажется, что этотъ Беппо орудуетъ на большомъ пространств — онъ появляется и въ Кеннингтон, и въ Кенсингтон. Изъ-за этого молодца стоить прохать десять миль. Намъ надо теперь хать, Ватсонъ, къ Гельдеру въ Степней. Бюсты вышли оттуда. Будетъ удивительно, если мы тамъ не получимъ цнныхъ свдній.
Быстро мы промчались черезъ фешенебельный Лондонъ черезъ Лондонъ отелей, театровъ, литературы и судоходства. Вотъ мы и на берегахъ Темзы. Это совершенно самостоятельное населеніе, насчитывающее сто тысячъ душъ, сдающіеся въ наемъ дома кишатъ отбросами Европы. Здсь, на широкой площади, на которой нкогда жили въ хорошенькихъ особнякахъ богатые купцы изъ Сити, мы нашли нужную намъ скульптурную мастерскую. Большой дворъ былъ загроможденъ памятниками. Въ большой зал работало около пятидесяти человкъ. Управляющій, блокурый и очень высокій нмецъ, принялъ насъ очень любезно и обстоятельно отвчалъ на вс вопросы Гольмса. Онъ справился въ книгахъ и сообщилъ намъ, что его мастерская сдлала нсколько сотенъ копій съ головы Наполеона, изваянной Девиномъ. Что касается трехъ копій, посланныхъ Морзу Гедсону, то он составляли половину изготовленной по особому заказу партіи. Остальныя три копіи были проданы братьямъ Гардингъ въ Кенсингтон. Эта шесть копій ровно ничмъ не отличались отъ остальныхъ. Онъ, Гельдеръ, ршительно не могъ понять, какъ это можетъ притти кому-нибудь въ голову фантазія разбивать эти статуи. Эта идея показалась Гельдеру до такой степени смшной, что онъ расхохотался. Оптомъ онъ продавалъ эти статуи по шести шиллинговъ за штуку, но въ розницу они могли итти гораздо дороже — шиллинговъ по двнадцати и даже дороже. Какъ эти статуи длались? Вотъ какъ. Отливался гипсъ въ двухъ формахъ, а затмъ половинки склеивались особымъ составомъ. Работа эта производилась итальянцами въ той самой зал, черезъ которую мы прошли. Потомъ бюсты ставились для просушки на столъ въ корридор, а затмъ убирались въ складъ… Вотъ и все, что могъ сказать намъ Гельдеръ.
Гольмсъ показалъ нмцу фотографію, и она на него произвела замчательное впечатлніе. Лицо его стало красно отъ гнва, брови сдвинулись, голубые глаза приняли сердитое выраженіе.
— Ахъ, каналья!— воскликнулъ онъ,— да я его очень хорошо знаю! Мое заведеніе пользовалось всегда безукоризненной репутаціей, полиція къ намъ и нога не показывала, а изъ-за этого негодяя мн пришлось вдаться съ властями. Произошло это боле года тому назадъ. Онъ поссорился на улиц съ своимъ соотечественникомъ, итальянцемъ, ткнулъ его ножомъ и побжалъ прямо сюда, а полиція — за нимъ по пятамъ. Онъ и арестованъ былъ здсь. Звали его Беппо, а фамилія его мн неизвстна. Я былъ наказанъ подломъ: никогда не слдуетъ брать къ себ людей съ такими физіономіями… Работникъ онъ, впрочемъ, былъ хорошій, одинъ изъ лучшихъ.
— А что съ нимъ было потомъ?
— Этотъ итальянецъ остался живъ, и Беппо отдлался однимъ годомъ тюрьмы. Теперь онъ, конечно, на свобод. Сюда онъ, понятное дло, не посметъ показать носа. У меня на служб состоитъ его двоюродный брать, и онъ можетъ вамъ, по всей вроятности, сообщить, гд находится Беппо.
— О, нтъ! воскликнулъ Гольмсъ,— ради Бога, не говорите ни слова о насъ этому двоюродному брату. Дло это очень важное, чмъ боле я въ него вникаю, тмъ важне оно мн кажется. Я заглянулъ въ вашу книгу въ тотъ моментъ, когда вы справлялись о времени продажи этихъ статуй. Я видлъ, что этотъ листъ помченъ третьимъ іюня. Не можете ли вы мн сообщить, когда, именно былъ арестованъ Бенно?
— Я могу сказать вамъ это, взглянувъ въ расчетную книгу,— отвтилъ Гельдеръ,— ну, да, да, послднюю получку онъ имлъ у насъ 20 мая.
— Благодарю васъ,— произнесъ Гольмсъ,— кажется, я узналъ все, что мн нужно, и безпокоить васъ боле не буду.
И, попросивъ еще разъ Гельдера не говорить ничего о нашемъ визит двоюродному брату Беппо, Гольмсъ двинулся къ двери. Еще разъ мы направили наши поиски на западъ Лондона.
Пость намъ удалось только очень поздно, въ ресторан. День смнялся къ вечеру. Газеты уже были полны отчетами о происшествіи. Я увидалъ напечатанные жирнымъ шрифтомъ заголовки:
Убійство въ Кенсингтон.
Преступленіе, совершенное сумасшедшимъ.
По этимъ заголовкамъ я понялъ, что мистеру Горасу Гаркеру удалось, несмотря ни на что, послать въ вечернее изданіе газеты свою статью. Цлыхъ два столбца были посвящены высоко-сенсаціонному и цвтастому описанію происшествія.
Гольмсъ быстро началъ читать. По временамъ онъ посмивался.
— Прекрасно, Ватсонъ, послушайте-ка, что здсь написано,— произнесъ онъ и началъ читать вслухъ:
— Достаточно того, что дло это не возбуждаетъ даже теперь никакихъ сомнній. Одинъ изъ самыхъ опытныхъ полицейскихъ инспекторовъ Лондона, мистеръ Лестрадъ, и извстный экспертъ по криминологіи, мистеръ Шерлокъ Гольмсъ, совершенно согласно полагаютъ, что рядъ смшныхъ поступковъ, завершившихся такъ трагически, совершенъ не сознательно дйствовавшимъ преступникомъ, а сумасшедшимъ. Только умственное разстройство и могло заставить человка продлывать вс эти безумные фокусы. Иного объясненія нтъ и быть не можетъ.
Гольмсъ положилъ газету и, улыбаясь, произнесъ:
— Печать можетъ быть очень полезнымъ учрежденіемъ, надо только умть ею пользоваться. А теперь, подкрпившись пищей, мы можемъ отправиться еще разъ въ Кенсингтонъ. Авось, теперь мы застанемъ управляющаго магазиномъ братьевъ Гардингъ. Онъ можетъ сообщить намъ что-нибудь интересное.
Основатель этого торговаго дома оказался маленькимъ и чрезвычайно живымъ человкомъ. Онъ обнаружить большое здравомысліе и не малую разговорчивость.
— Да, сэръ, я уже читалъ отчетъ объ этомъ дл въ вечернихъ газетахъ. Мистеръ Горасъ Гарнеръ — нашъ покупатель. Бюстомъ Наполеона мы его снабдили нсколько мсяцевъ тому назадъ. Гельдеру и К® въ Степне мы заказали три такихъ бюста, и вс три нами проданы. Кому именно? О, на этотъ вопросъ чрезвычайно легко отвтить, сэръ, надо только справиться по книгамъ! Да, совершенно врно, записи въ полномъ порядк. Одна статуя продана, какъ видите, мистеру Гаркеру, другая — мистеру Іосіи Брауну изъ Лаборномъ-Лоджь, Чисвикъ, а третья — мистеру Сэндфорту въ Риднегъ, улица Лауэръ-Гровъ… Вы спрашиваете, видлъ ли я когда-нибудь этого человка? О, нтъ, сэръ, эта фотографическая карточка ничего мн не говоритъ! Если бы я видлъ хоть разъ въ жизни эту рожу, я никогда бы ея не забылъ. Трудно представить себ боле безобразное лицо. Держу ли я на служб итальянцевъ? Да, сэръ, держу. У меня ихъ нсколько. Есть и простые рабочіе, есть и художники. Книга эта съ именами покупателей у насъ не охраняется. Затмъ ее охранять? Тутъ нтъ секретовъ. Да, сэръ, это весьма странное дло, и я вамъ буду очень благодаренъ, если вы мн сообщите о результат вашего разслдованія.
Нкоторыя сообщенія Гардинга Гольмсъ записалъ въ свою книжку. Лицо у него было веселое, повидимому, онъ былъ очень доволенъ оборотомъ, который приняло дло. Разговаривать со мною онъ, впрочемъ, не сталъ, а ограничился лишь замчаніемъ, что намъ пора хать домой, такъ какъ Лестрадъ, наврное, насъ уже ждетъ тамъ. И дйствительно, пріхавъ домой, мы нашли полицейскаго инспектора. Онъ шагалъ взадъ, и впередъ, видимо, горя отъ нетерпнія, Видъ у него былъ многозначительный. Видно было, что онъ не потерялъ времени даромъ.
— Ну, какъ, дла, мистеръ Гольмсъ?— спросилъ онъ.
— У насъ дла было пропасть, но, кажется, мы не потеряли времени даромъ,— отвтилъ мой пріятель: мы видли и продавцовъ этихъ бюстовъ, и хозяина мастерской, въ которой ихъ работали. Исторія статуй теперь мн извстна до мельчайшихъ подробностей.
— Ахъ, вы все про бюсты!— воскликнулъ Лестрадъ,— ну, да ладно, я знаю, мистеръ. Гольмсъ, что у васъ свой методъ, и я, конечно, ни слова противъ вашей системы не говорю. Мн только кажется, что моя работа сегодня была плодотворне вашей. Я выяснилъ убитаго.
— Да неужели?
— И, кром того, я открылъ мотивы преступленія.
— Великолпно.
— Видите ли, у насъ есть инспекторъ, который избралъ какъ бы своей спеціальностью итальянскій кварталъ. На ше у убитаго найденъ странный предмета., какая-то католическая эмблема. По цвту этой эмблемы я сдлалъ предположеніе, что покойный былъ уроженецъ юга. Вдругъ приходитъ инспекторъ Хиллъ, взглянулъ на мертваго и сразу же его узналъ. Звали его Піетро Венуччи, онъ изъ Неаполя родомъ и считался однимъ изъ самыхъ отчаянныхъ головорзовъ во всемъ Лондон. Венуччи принадлежалъ къ Маффіи. Вы, конечно, слышали оба. этомъ тайномъ сообществ? Маффія караетъ своихъ членовъ и постороннихъ смертью. Постановляется приговоръ и затмъ приводится въ исполненіе. Теперь вы, надюсь, начинаете понимать, въ чемъ дло. Убійца былъ тоже, по всей вроятности, итальянцемъ и членомъ Маффіи, онъ нарушилъ правила общества, и Піетро былъ посланъ его убитъ. Въ карман Піетро найдена фотографія этого человка. Онъ взялъ эту фотографію для того, чтобы не ошибиться и убить именно того, кого приказала казнить Маффія. И вотъ Піетро выслживаетъ этого человка, позволяетъ ему войти въ дома., поджидаетъ его у двери, затмъ начинается схватка, и палачъ падаетъ самъ въ борьб. Что вы скажете, мистеръ Шерлокъ Гольмсъ?
Гольмсъ сдлалъ видъ, что апплодируетъ.
— Великолпно, Лестрадъ, великолпно! сказалъ онъ,— но я не вполн васъ понялъ. Какъ вы объясняете порчу статуй?
— Статуй?! Да выбросьте, ради Бога, изъ головы эти статуи. Вдь порча статуй — это ничтожный проступокъ, мелкое воровство… Самое большее, что за это полагается, это шесть мсяцевъ тюрьмы. Намъ не это нужно,— не статуи, а убійство. Увряю васъ, что вс нити этого дла теперь у меня въ рукахъ.
— Что же вы будете длать дальше?
— О, теперь ясно, что надо длать! Я и Хиллъ отправимся въ итальянскій кварталъ и разыщемъ человка, изображеннаго на этой фотографіи. Его я и арестую по обвиненію въ убійств. Хотите пойти съ нами?
— Нтъ, не хочу, мн кажется, что той же цли можно достигнуть гораздо легче. Я говорю, впрочемъ, не наврное. Все зависитъ… ну, однимъ словомъ, успхъ зависитъ отъ одного обстоятельства… Но надежды у меня имются большія, я даже могу поставить два противъ одного, что изловлю нужнаго вамъ человка сегодня же ночью, если вы пойдете съ нами.
— Куда? Въ итальянскій кварталъ?
— Нтъ, не туда. Я полагаю, что намъ будетъ легче накрыть его въ Чисвик. Если вы, Лестрадъ, общаете итти со мной сегодня ночью въ Чисвикъ, то я вамъ общаю пойти съ вами завтра въ итальянскій кварталъ. Эта отсрочка ущерба вамъ не сдлаетъ… Ну, а теперь я полагаю, что намъ надо нсколько часовъ поспать. Ране одиннадцати часовъ намъ выходить не нужно, а вернемся мы, во всякомъ случа, не ране утра. Обдать вы будете съ нами, Лестрадъ, а пока этотъ диванъ къ вашимъ услугамъ. Отдохните… Впрочемъ, позвоните и прикажите, чтобы послали за посыльнымъ. Мн нужно послать одно чрезвычайно важное письмо.
Весь вечеръ Гольмсъ провелъ въ чулан, копаясь въ старыхъ газетахъ, которыми этотъ чуланъ былъ набить чуть не до верха. Когда онъ, наконецъ, сошелъ внизъ, въ его глазахъ сіяло торжество. Чего онъ искалъ въ старыхъ газетахъ и что онъ тамъ нашелъ? Этого онъ не сказалъ ни мн ни Лестраду.
Даже я не вполн ясно понималъ планы Гольмса, несмотря на то, что онъ производилъ свои розыски при мн. Я догадывался, конечно, почему Гольмсъ предпринималъ экскурсію въ Чисвикъ. Я помнилъ адреса, данные намъ Гардингомъ, и догадывался, что чудакъ-убійца сдлаетъ визитъ именно въ эту часть города. Несомннно, Гольмсъ хотлъ поймать его на мст преступленія. Соображая все это, я удивлялся и восхищался передъ лукавствомъ, съ которымъ Гольмсъ внушилъ Горасу Гаркору напечатать его отчетъ объ убійств. Это было нужно для того, чтобы успокоить преступника, утвердить его въ той мысли, что онъ можетъ безнаказанно продолжать свои подвиги со статуями.
Я не удивился, когда Гольмсъ посовтовалъ мн захватить револьверъ. Самъ же онъ взялъ съ собой тяжелый охотничій бичъ съ налитой свинцомъ рукояткой. Это было его любимое оружіе.
Ровно въ одиннадцать часовъ къ подъзду нашей квартиры подкатилъ четырехмстный экипажъ, и мы, прохавъ Гаммерсмитскій мостъ, очутились на мст. Кучера мы отправили дожидаться къ мосту, а сами, двигаясь переулками, очутились, наконецъ, на узенькой улиц, застроенной живописными домиками. При каждомъ дом былъ садикъ. При свт уличнаго фонаря мы прочитали на дощечк слово ‘Лаборномъ’.
Жильцы дома, очевидно, уже спали, такъ какъ въ окнахъ было темно. Только въ передней виднлся слабый свтъ фонарика, которымъ она освщалась. Свтъ этотъ выходилъ въ садъ и бросалъ красный кружокъ на тропинку, ведущую къ двери. Деревянная изгородь, отдлявшая садъ отъ улицы, отбрасывала черную тнь на часть сада. Пользуясь этимъ, мы притаились около забора.
— Боюсь, что намъ придется долго ждать,— сказалъ Гольмсъ,— намъ еще нужно благодарить небо за то, что нтъ дождя. Намъ даже и курить-то для времяпрепровожденія нельзя. И все-таки повторяю: можно поставить два противъ одного, что наши старанія увнчаются успхомъ.
Но опасенія Гольмса оказались напрасными. Долго ждать намъ не пришлось. Окончилось наше приключеніе внезапно, какъ-то странно.
Калитка сада внезапно и быстро распахнулась, и по дорожк задвигалась темная, гибкая фигура. Человкъ шелъ быстро, напоминая своими движеніями обезьяну. Мы видли, какъ этотъ человкъ промелькнулъ черезъ красный кругъ свта на дорожку и затмъ исчезъ въ тни дома.
Затмъ наступило молчаніе. Мы сидли, затаивъ дыханіе. Послышался тихій звукъ, что-то скрипнуло, Это отворялось окно. Опять звуки затихли, и водворилось молчаніе. Незнакомецъ, очевидно, ходилъ по дому, разыскивая, что ему нужно. То въ томъ, то въ другомъ окн дома мелькалъ свтъ его потайного фонаря.
— Приблизимтесь къ открытому окну и накроемъ его въ моментъ, когда онъ будетъ вылзать въ садъ,— прошепталъ Лестрадъ.
Но прежде чмъ Лестрадъ усплъ сдлать движеніе, незнакомецъ уже былъ снова въ саду. Когда онъ вышелъ въ кругъ свта, мы увидли, что онъ несетъ подъ мышкой что-то блое.
Человкъ остановился и сталъ оглядываться. Тишина, господствовавшая на улиц, его успокоила, и онъ, повернувшись къ намъ спиной, положилъ свою ношу на землю, а затмъ послышался звукъ сильнаго удара и трескъ разсыпавшагося алебастра.
Незнакомецъ былъ такъ занятъ своей работой, что не слыхалъ, какъ мы къ нему подкрадывались.
Гольмсъ, какъ тигръ, ринулся впередъ и повалилъ незнакомца лицомъ къ земл. Мы съ Лестрадомъ быстро приблизились и надли ему на руки кандалы. Посл этого мы его перевернули на спину, и я увидалъ отвратительное, злое лицо, искаженное отъ бшенства. Это была физіономія, изображенная на фотографіи, найденной у убитаго итальянца.
Но Гольмсъ не обращалъ на нашего плнника ни малйшаго вниманія. Согнувшись онъ стоялъ у порога и внимательно разглядывалъ что-то, лежавшее на земл. Это были осколки бюста Наполеона,— осколки, подобные тмъ, которые мы видли утромъ. Гольмсъ бралъ по очереди каждый осколокъ, подносилъ его къ фонарю, отнятому у Беппо, и внимательно разглядывалъ.
Наконецъ, Гольмсъ кончилъ эту работу. Въ окнахъ дома между тмъ появился свтъ, дверь отворилась, и на порог дома показался самъ домовладлецъ, толстый, веселый старикъ безъ сюртука и жилета, со свчой въ рукахъ.
— Мистеръ Іосія Браунъ?— спросилъ Гольмсъ.
— Да, сэръ, а вы, безъ сомннія, мистеръ Шерлокъ Гольмсъ. Я получилъ черезъ посыльнаго ваше письмо и сдлалъ все такъ, какъ вы научили. Мы заперлись въ заднихъ комнатахъ и ждали событій. Ну, ну, я очень радъ, что вы изловили этого негодяя. Надюсь, джентльмены, что вы зайдете ко мн и немножко освжитесь чмъ-нибудь.
Но ‘освжаться’ намъ было некогда. Лестрадъ горлъ нетерпніемъ спровадить арестанта въ надежное мсто. Черезъ нсколько минуть подъхалъ нашъ экипажъ, и мы, вчетверомъ, двинулись въ Лондонъ.
Нашъ плнникъ все это время не вымолвилъ на слова, онъ только сверкалъ на насъ глазами, скрытыми прядями спутанныхъ полосъ. Однажды, когда я къ нему придвинулся слишкомъ близко, онъ схватилъ меня за руку, какъ голодный волкъ. Въ полиціи намъ пришлось дожидаться довольно долго. Намъ хотлось знать результатъ осмотра арестованнаго. Въ карман итальянца было найдено нсколько шиллинговъ и кинжалъ, рукоятка котораго была вся запачкана засохшей кровью.
Провожая насъ, Лестрадъ сказалъ:
— Все обстоитъ благополучно. Хиллъ отлично знаетъ этихъ итальянцевъ и удостоврить его личность. Вы увидите, что моя теорія о его принадлежности къ Маффіи правильна. Но, мистеръ Гольмсъ, я вамъ все-таки очень признателенъ, вы ловко его накрыли. Вотъ одного только я не понимаю, какъ это вы узнали, что онъ придетъ въ домъ этого Брауна.
— Теперь поздно, отвтилъ Гольмсъ,— объяснять некогда, да, кром того, остались еще дв подробности, не вполн выясненныя, а это дло таково, что его необходимо довести до самаго конца. Приходите-ка завтра ко мн на квартиру въ шесть часовъ вечера. Мн кажется, я буду въ состояніи завтра вамъ доказать, что вы даже теперь не отдаете себ отчета въ значеніи этого дла, а дло это преоригинальное: оно займетъ почетное мсто въ исторіи преступленій. Знаете, Ватсонъ, если я вамъ позволю когда-нибудь продолжать ваши мемуары, то это дло очень и очень оживить вашу книгу. Это приключеніе со статуями Наполеона прямо-таки удивительно.
Придя къ намъ на другой день вечеромъ, Лестрадъ имлъ возможность сообщить многое объ арестованномъ итальянц. Дйствительно, его звали Беппо, фамилія же его была неизвстна. Онъ былъ бднякъ, но въ итальянской колоніи его знали хорошо.
Беппо былъ хорошимъ скульпторомъ и честно зарабатывалъ себ пропитаніе, но затмъ онъ, какъ говорится, сталь на худую дорогу и усплъ два раза посидть въ тюрьм. Первый разъ онъ попался въ мелкой краж, во второй же разъ онъ былъ присужденъ къ заключенію въ тюрьм, какъ это уже извстно, за покушеніе на жизнь одного соотечественника. По-англійски Беппо говорилъ прекрасно. Въ полиціи его допрашивали, зачмъ онъ разбивалъ статуи, но ничего не узнали. Беппо наотрзъ отказался отвчать.
Лестрадъ полагалъ, что эти статуи, наврное, были сработаны самимъ Беппо, такъ какъ онъ служилъ у Гельдера.
Полицейскій инспекторъ сообщилъ намъ очень мало новаго, но Гольмсъ тмъ не мене слушалъ его съ вжливымъ вниманіемъ. Я, однако, ясно видлъ, что мысли его были въ это время далеко. Гольмсъ былъ даже немножко взволнованъ: онъ словно ожидалъ чего-то и тревожился, стараясь въ то же время скрывать свои чувства и казаться спокойнымъ.
Вдругъ онъ вскочилъ съ кресла, и глаза его засіяли. Раздался звонокъ, а затмъ по лстниц послышались звуки чьихъ-то шаговъ.
Въ комнату вошелъ пожилой, краснолицый господинъ съ сдыми бакенбардами.
Въ правой рук онъ несъ старинный сакъ-вояжъ изъ плюша, который онъ и положилъ на столъ.
— Здсь ли мистеръ Шерлокъ Гольмсъ?— спросилъ вошедшій.
Мой другъ поклонился и, улыбаясь, отвтилъ:
— Вы, конечно, мистеръ Сэндфордъ изъ Ридинга?
— Да, сэръ, я, кажется, немного запоздалъ, но это не моя вина. Поздъ пришелъ съ значительнымъ опозданіемъ. Вы мн писали насчетъ статуи, которая находится у меня?
— Да.
— Я привезъ съ собой и письмо. Въ немъ говорится: ‘я желаю пріобрсти бюстъ девиновскаго Наполеона, который имется у васъ, и готовъ уплатитъ за него десять фунтовъ’. Это правда?
— Совершенная правда.
— Ваше письмо меня очень удивило. Я не могу понять, какъ это вы узнали, что у меня есть такая статуя?
— О, конечно, вы могли быть очень удивлены, но, по правд говоря, это объясняется очень просто. Мистеръ Гардингъ сообщилъ мн. что статуя куплена вами, и далъ мн вашъ адресъ.
— А, вотъ какъ! Ну, да, теперь я понимаю. А сказалъ ли вамъ онъ, сколько я уплатилъ за эту статую?
— Нтъ, не говорилъ.
— Ну, сэръ, я честный человкъ, хотя и не богатый. Я признаюсь, что уплатилъ за статую всего навсего пятнадцать шиллинговъ. Вы должны это знать прежде, чмъ уплатите десять фунтовъ.
— Ваша добросовстность длаетъ вамъ честь, мистеръ Сэндфордъ, но я уже назначилъ свою цну и отъ нея не отступлюсь.
— О, это очень мило съ вашей стороны, мистеръ Гольмсъ! Я, какъ вы и желали, привезъ статую съ собою. Вотъ она.
Онъ открылъ сакъ-вояжъ, и мы увидли, наконецъ, въ цломъ вид статую Наполеона, которую намъ до сихъ поръ приходилось созерцать только въ обломкахъ. Гольмсъ положилъ на столъ бумажку, а рядомъ съ ней — десятифунтовый банковый билетъ.
— Будьте любезны, мистеръ Сэндфордъ,— сказалъ онъ,— подпишите эту бумажку при свидтеляхъ. Здсь говорится, что вы передаете вс права на эту статую мн. Я человкъ порядка и люблю длать все по форм, на всякій случай, знаете… Благодарю васъ, мистеръ Сэндфордъ, вотъ ваши деньги, желаю вамъ счастливаго пути.
Когда нашъ гость удалился, Шерлокъ Гольмсъ началъ продлывать нчто, что возбудило въ насъ напряженное любопытство. Онъ вынулъ изъ комода чистую скатерть, разостлалъ ее по столу и поставилъ посередин статуту. Затмъ онъ взялъ свой охотничій бичъ и его тяжелой рукояткой нанесъ Наполеону сильный ударъ прямо въ темя. Статуя распалась на нсколько кусковъ, и Гольмсъ, наклонившись, сталъ жадно ихъ разглядывать.
Еще мгновеніе, и онъ торжествующе вскрикнулъ. Въ его рукахъ былъ осколокъ алебастра, на которомъ чернлся какой то круглый темный предметъ,— точно слива въ пуддинг.
— Джентльмены!— воскликнулъ Гольмсъ — позвольте показать вамъ знаменитую черную жемчужину Борджіа!
Съ моментъ мы съ Лестрадомъ молчали, а потомъ вдругъ, не сговариваясь, начали рукоплескать, какъ рукоплещутъ зрители, дослушавъ до конца хорошо сыгранную пьесу.
Блдныя щеки Гольмса покрылись слабымъ румянцемъ, и онъ раскланялся совершенно серьезно и съ чувствомъ. Это былъ одинъ изъ тхъ рдкихъ моментовъ, когда Гольмсъ переставалъ быть мыслящей машиной и превращался въ человка, для котораго важны и пріятны похвалы ближнихъ.
Гольмсъ былъ сдержанъ и гордъ, онъ презиралъ толпу и не искалъ популярности, но восхищеніе друзей и ихъ похвалы иногда его трогали.
— Да, господа,— произнесъ онъ,— это самая знаменитая жемчужина во всемъ мір. Она была потеряна, но, благодаря счастливой случайности и правильно построенной цпи индуктивнаго мышленія, мн удалось ее прослдить отъ мста ея пропажи, т.-е. отъ спальни князя Колонна въ отел Дакръ до вотъ этого уголка, до внутренности одной изъ шести одинаковыхъ статуй Наполеона, сфабрикованныхъ въ Степне, въ мастерской Гельдеръ и К®!.. Вы помните, Лестрадъ, какую сенсацію произвело въ Лондон исчезновеніе этой жемчужины. Полиція длала напрасныя усилія разыскать похитителей. Подозрніе пало на горничную княгини, итальянку. Было доказано, что у этой итальянки есть въ Лондон братъ. Но прослдитъ отношенія между братомъ и сестрой намъ тогда не удалось. Имя подозрваемой горничной было Лукреція Венуччи. Я не сомнваюсь, что убитый дна дня тому назадъ Піетро Венуччи и есть ея брать. Я нарочно проглядлъ старыя газеты и отмтилъ хронологію событій. Жемчужина пропала за два дня передъ арестомъ Беппо. Арестовали его за насиліе надъ соотечественникомъ въ зданіи мастерской Гельдера, происходило это какъ разъ въ тотъ моментъ, когда работались эти статуи.
Надюсь, что теперь послдовательность событій вамъ совершенно ясна. Хотя вы ихъ видите въ обратномъ порядк, съ конца къ началу. Мн пришлось итти отъ самаго начала до конца. Жемчужина была у Беппо. Почему? Можетъ-быть, онъ укралъ ее у Піетро, можетъ-быть, онъ былъ его сообщникомъ. Наконецъ, Беппо могъ являться посредникомъ между Піетро и его сестрой. Впрочемъ, это обстоятельство неважно для ршенія задачи.
Главный фактъ заключается въ томъ, что жемчужина находилась у Беппо въ тотъ момени., когда онъ подвергся преслдованію полиціи. Онъ бросился въ мастерскую Гельдеръ. Въ его распоряженіи было всего какихъ-нибудь нсколько минуть, втеченіе которыхъ онъ долженъ былъ спрятать свою цнную добычу. Ему грозилъ обыскъ, и жемчужину могли найти.
Шесть статуй Наполеона сушились на стол въ корридор. Одна изъ нихъ была еще влажная. Въ одну минуту Беппо, опытный рабочій, продлываетъ отверстіе въ алебастр, прячетъ туда жемчужину и затмъ снова задлываетъ отверстіе. Это была чрезвычайно удачная идея. никому и въ голову не могло притти искать жемчужину въ стату.
Но съ Беппо случилось несчастіе: его приговорили къ годовому тюремному заключенію, а тмъ временемъ статуи были проданы и разсялись по всему Лондону. Въ какой именно стату находилось сокровище — этого Беппо и самъ сказать не могъ. Только разбивъ статуи, онъ могъ найти жемчужину. Трясти статуи было безполезно, такъ какъ брошенная въ свжій алебастръ жемчужина могла къ нему прилипнуть, что и случилось на самомъ дл.
Бепно однако не отчаявался и началъ поиски. Черезъ двоюроднаго брата, служившаго у Гельдера, онъ узналъ, въ какіе магазины были проданы статуи. Ему удалось затмъ получить работу у Мирза Гедсона, и онъ выслдилъ, такимъ образомъ, три статуи. Жемчужины въ нихъ не оказалось. Тогда, при помощи какого-нибудь итальянца, служащаго у Гардинга, онъ узналъ, въ какіе магазины были проданы статуи. Первый визитъ онъ сдлалъ къ Гаркеру, но здсь его настигъ его врагъ или сообщникъ. Піетро, конечно, сердился на Беппо за исчезновеніе жемчужины. Между ними произошла драка, во время которой Піетро былъ заколоть.
— Но если онъ былъ союзникомъ Беппо, зачмъ же онъ носилъ въ карман его фотографическую карточку?— спросилъ я.
— Онъ его разыскивалъ и могъ разспрашивать о его мстонахожденіи третьихъ лицъ, которыя не знали Беппо по имени. Для этого-то и нужна была карточка. Ну, хорошо… Посл убійства, Беппо долженъ былъ ускорить, по моимъ расчетамъ, свою дятельность. Онъ, конечно, боялся, что полиція пойметъ его игру, и спшилъ окончить свои розыски. Конечно, я не могъ сказать наврное, что Беппо придетъ къ Брауну. Онъ могъ найти жемчужину въ стату Баркера. Я даже не могъ сказать наврное, что Беппо разыскиваетъ жемчужину Борджіа. Я зналъ только, что онъ что-то ищетъ. Иначе и быть не могло, въ противномъ случа зачмъ бы нужно было преступнику миновать темныя и укромныя мста и разбивать статуи около фонарей? Посл событія у Гаркера, цлыми оставались только дв статуи, но какъ узнать, что Беппо разобьетъ сперва ту, которая находилась въ Лондон. Я предупредилъ, во избжаніе второй трагедіи, обитателей дома, и мы получили хорошій результатъ. Въ этотъ моментъ я уже наврное зналъ, что дло идетъ о жемчужин Борджіа. Имя убитаго человка связало исторію статуи съ исторіей въ отел Дакръ. Оставался только одинъ бюстъ Наполеона — въ Ридинг. Жемчужина должна была находиться тамъ. Я купилъ эту статую при васъ у владльца — и жемчужина здсь, у васъ на глазахъ.
Гольмсъ умолкъ, и молчаніе длилось нсколько секундъ.
— Ну,— сказалъ Лестрадъ,— я много разъ видлъ, какъ вы проводите дла, но такое мастерское дло мн приходится наблюдать первый разъ. Мы, въ Скотландъ-Ярд, не завидуемъ вамъ, сэръ. Увряю васъ, что мы гордимся вами. Если вы придете къ намъ, скажемъ, завтра, то не найдется человка — начиная съ старшаго инспектора и кончая младшимъ констэблемъ — который бы не радъ былъ пожать вамъ руку.
— Спасибо вамъ! спасибо!— сказалъ Гольмсъ и отвернулся къ окну. Мн показалось, что онъ былъ совсмъ растроганъ въ эту минуту.
Прошла минута, и Гольмсъ снова превратился въ холоднаго мыслителя практика.
— Спрячьте жемчужину въ несгораемый шкапъ, Ватсонъ,— сказалъ онъ,— и достаньте бумаги, относящіяся къ длу о подлог Конкъ-Сингльтонъ. До свиданія, Лестрадъ. Если у васъ будетъ интересное дло, сообщите. Я буду радъ посодйствовать вамъ въ его разршеніи.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
