Сатирические очерки английского общества, Муррэй Гренвиль, Год: 1881 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 38 минут(ы)

САТИРИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ АНГЛІЙСКАГО ОБЩЕСТВА.

Е. Гренвиля Муррея.

Англія, какъ извстно, страна свободы слова и эксцентричности до преимуществу, въ ней только и могла появиться такая книга, какъ послднее произведеніе извстнаго романиста и публициста Гренвиля Муррея: ‘Sidelights on english society, or sketches from life, social and satirical’ (Свтъ сбоку на англійское общество или общественные и сатирическіе очерки съ натуры). Представьте себ изящно изданные два тома, въ красивомъ синемъ переплет съ золотомъ и съ тремя стами хорошенькихъ картинокъ, стоятъ они въ Лондон 25 шиллинговъ, а въ Петербург 18 рублей, наконецъ, на первой страниц посвященіе королев отъ ‘ея преданнйшаго и благодарнйшаго врноподданнаго’. Очевидно, въ такой роскошной книг, изданной только для богатыхъ и поставленной подъ покровительство монарха, вы ждете встртить все, что угодно, кром сатиры на высшее общество и правительство, однако, намъ рдко случалось видть такую злую, остроумную и правдивую картину отжившей англійской аристократіи и переживающей свою славу старинной англійской бюрократіи. Смотря на эту панораму тупыхъ или корыстныхъ эгоистовъ, лнивыхъ тунеядцевъ, лицемрныхъ, не останавливающихся ни передъ какими средствами для достиженія своей цли интригановъ, полу-съумасшедшихъ идіотовъ и хитрыхъ мошенниковъ, невольно приходитъ въ голову мысль, что если таковы высшіе представители великой западной націи, всегда стоявшей во глав прогресса, то дйствительно Западъ гнилой, гнилы его порядки, гнила его цивилизація съ ея плодами. Но всякая мысль о гнилости быстро улетучивается, когда вы вспомните, что эта блестящая сатира посвящена самой королев, и что ея авторъ, обращаясь къ ней, говоритъ прямо: ‘Если Англія хочетъ оставаться во глав прогресса и стремиться къ достиженію идеала великаго государства, подъ управленіемъ династіи любимыхъ монарховъ, то необходимо смло смотрть въ глаза всмъ недостаткамъ нашей политической и соціальной системы, такъ какъ всми признанное зло есть зло, на половину уничтоженное, особливо въ стран, гд предки вашего величества сдлали столько для обезпеченія свободы мысли и слова’. Конечно, есть въ Англіи общественныя язвы, но есть и могущественныя средства для ихъ исцленія, а безнадежно гнилъ лишь тотъ политическій организмъ, который скрываетъ свои язвы и самодовольно хвалится своимъ вншнимъ блескомъ, не допуская нетолько критики, но даже и мысли о ней. Поэтому, книга, подобная сатиристическимъ очеркамъ Гренвиля Муррея, доказываетъ не упадокъ націи, мрачныя стороны которой она отважно выставляетъ на свтъ, а, напротивъ, ея живучесть. ‘Когда государственные дятели, говоритъ Гренвиль Муррей въ своемъ предисловіи: — признаютъ, что правительство должно быть организованной системой лжи, обмана и несправедливости, когда оффиціальнымъ даннымъ нельзя врить, когда только богатые и знатные стоятъ во глав администраціи и суда, когда бднымъ нечего думать о справедливости, когда недовольство распространяется везд — то реформа необходима, реформа близка’.

Однако, придерживаясь, вроятно, правила, что всякую пилюлю необходимо позолотить, Гренвиль Муррей обставилъ свою рзкую сатиру нетолько блестящими иллюстраціями, но и присовокупилъ къ очеркамъ: ‘Благородные лорды’ и ‘На служб ея величества’, составляющимъ всю суть настоящей книги, еще нсколько другихъ эскизовъ, правда, забавныхъ и остроумныхъ, но не имющихъ никакого общественнаго значенія: ‘Кокетки’, ‘Полу-разведенныя жены’, ‘Молодыя вдовы’ и ‘Старые холостяки’. Поэтому, мы познакомимъ читателей лишь съ мастерской картиной аристократической и дипломатической Англіи, но и то въ извлеченіи, такъ какъ у нашего автора встрчается иногда малоинтересныя или всмъ извстныя подробности о современныхъ политическихъ дятеляхъ. Напримръ, мы вовсе выпустили характеристику Дизраэли, котораго онъ выводитъ на сцену подъ именемъ мистера Бен-Джуда, лорда Спаркльмура. Въ ней нтъ ничего новаго и, кром того, она переполнена многими противорчіями. Такъ, Гренвиль Муррей превозноситъ до небесъ его политическіе и административные таланты, увряя, что онъ первый государственный человкъ нашего времени, стоящій неизмримо выше ‘неспособнаго, историческаго, болтливаго мистера Парадойса’, т. е. Гладстона, и въ то же время сознается, что лордъ Спаркльмуръ обязанъ своимъ успхомъ ‘чисто лакейской способности низкопоклонничать передъ аристократіей, что всегда будетъ удаваться всякимъ искателямъ приключеній, начиная отъ курьеровъ, пока богатые, знатные и праздные люди будутъ любить лесть’. Впрочемъ, и въ прежнихъ его сочиненіяхъ можно было замтить тоже явленіе. Нтъ пламенне обличителя всхъ ужасовъ и всего позора декабрьской имперіи, какъ авторъ ‘Людей 2-й Имперіи’, романа ‘Депутатъ города Парижа’ и проч., а въ то же время, нкоторые изъ его очерковъ во ‘Французскихъ картинахъ англійскимъ мломъ’ имли характеръ доноса на французскихъ радикаловъ и несчастныхъ жертвъ версальскаго правительства. Единственнымъ объясненіемъ этой странности можетъ служить характеръ его таланта: являясь блестящимъ обличителемъ и остроумнымъ сатирикомъ, онъ, повидимому, не выработалъ себ опредленныхъ политическихъ и общественныхъ идеаловъ. Онъ знаетъ и прекрасно рисуетъ то, что дурно, но не иметъ яснаго понятія о томъ, чмъ надо замнить это дурное. Какъ бы то ни было, это исключительно отрицательное направленіе І’ренвиля Муррея не мшаетъ лучшимъ его произведеніямъ, къ которымъ принадлежатъ и ‘Сатирическіе очерки англійскаго общества’, имть, кром литературнаго интереса, и серьзное общественное значеніе.

Эта книга получаетъ еще особый интересъ вслдствіе недавней смерти ея талантливаго автора, умершаго 20-го декабря. Занимая одно изъ первыхъ мстъ въ ряду англійскихъ журналистовъ, какъ постоянный сотрудникъ газетъ ‘Daily News’, ‘Pall-Mall-Gasette’, ‘Graphie’ и ‘Illustrated London News’, а также журналовъ ‘Cornhill-Magazine’ и ‘Times’, Гренвиль Муррей жилъ въ послдніе годы почти безвыздно въ Париж, откуда и писалъ свои знаменитые очерки въ ‘Daily News’, подъ названіемъ ‘Вокругъ и около Франціи’. Прежде онъ служилъ въ англійской дипломатіи, состоялъ при посольствахъ въ Австріи, Турціи и Персіи, былъ генеральнымъ консуломъ въ черноморскихъ и азовскихъ портахъ, но, посл семнадцатилтней службы, долженъ былъ бросить дло, которое, по его словамъ, ‘любилъ какъ солдатъ свое знамя’, благодаря интригамъ чиновниковъ англійскаго министерства иностранныхъ длъ. Въ литератур онъ сдлался извстнымъ въ пятидесятыхъ годахъ, рядомъ очерковъ о Турціи, подъ названіемъ ‘Странствующій англичанинъ’, которые очень высоко цнились лордомъ Пальмерстономъ, и, представляя блестящую картину злоупотребленій въ высшей турецкой администраціи, проводили преобладавшій тогда въ Англіи взглядъ необходимости защитить самостоятельность Турціи. Впрочемъ, этого взгляда Гренвиль Муррей держался и въ своихъ статьяхъ о Турціи въ ‘Pall-Mall-Gasette’ во время послдней войны и въ книг о Россіи: ‘Русскіе сегодня’, вышедшей въ 1878 году и не длающей чести ея автору. Просто непонятно, какъ столь наблюдательный и остроумный писатель, говоря о Россіи, въ которой онъ, однако, провелъ нсколько лтъ, повторяетъ избитыя нелпости маркиза Кюстина и графа Любомирскаго, путаетъ вс факты до-реформенной Россіи съ теперешнимъ ея состояніемъ, видитъ везд только пьянство, взятки, господство чина, представляющагося ему въ вид особаго сословія, государства въ государств, серьзно разсказываетъ: о желзныхъ статуяхъ Богородицы, находящихся въ каждой мужицкой изб, о мраморномъ иконостас и малахитовыхъ купеляхъ въ бдныхъ сельскихъ церквахъ, о модномъ экипаж русскихъ князей, называемомъ перекладной, о подвигахъ въ Дагестан князя Фалютинскаго и великаго князя Рюрика, объ особой корпораціи нотаріусовъ, которые учреждены съ цлью собирать взятки для судей, о перепечаткахъ новыхъ французскихъ и нмецкихъ книгъ, въ Екатеринославл, книгопродавцемъ Трикнивымъ, который ихъ передлываетъ на русскій вкусъ, о дружб Каткова съ императоромъ Александромъ II, который, по его совту, назначилъ министромъ внутреннихъ длъ Милютина на мсто Валуева, о новой реалистической школ русскаго романа, во глав которой стоятъ ученики Флобера и Зола — Сальясъ и Авсенко, о воспитаніи въ петербургскомъ университет великихъ князей, и т. д. Отъ этихъ нелпостей какъ-то странно даже перейти къ мастерскимъ картинамъ современной французской жизни, которыя доставили главную славу Гренвилю Муррею, ужь вроятно такова судьба Россіи, что иностранецъ не можетъ не врать какъ только рчь коснется ея.

Описывая преимущественно въ своихъ произведеніяхъ континентальныя общества, Гренвиль Муррей, однако, посвятилъ нкоторыя изъ нихъ спеціально Англіи, именно романы: ‘Юный Браунъ’, ‘Будуарная интрига’ и ‘Хитрый пасторъ’, сборникъ мелкихъ разсказовъ подъ названіемъ ‘Странныя исторіи’ и рядъ очерковъ, досел еще не оконченный въ ‘Illustrated-London-News’ ‘Люди, которыхъ я зналъ’. Къ этому же, чисто англійскому циклу, принадлежатъ и ‘Сатирическіе очерки англійскаго общества’, съ которыми мы хотимъ познакомить читателей ‘Отечественныхъ Записокъ’, уже знакомыхъ съ лучшими сочиненіями Гренвиля Муррея.

Намъ остается сказать еще нсколько словъ о вымышленныхъ именахъ, подъ которыми нашъ авторъ выводитъ общественныхъ и политическихъ дятелей современной Англіи, въ его любопытной галлере лордовъ и дипломатовъ. Впрочемъ, эти вымышленныя имена такъ прозрачны, что всякій узнаетъ въ герцог Гетерланд — герцога Седерланда, въ герцог Нодланд — герцога Вестминстера, въ лорд Менвил — лорда Гренвиля, въ лорд Бетгевен — лорда Карнарвона, въ маркиз Рекворт — маркиза Салисбюри, въ лорд Маундер — лорда Гартингтона, въ лорд Джон Банерс — лорда Джона Манерса, въ лорд Джон Бостл — лорда Джона Росселя, въ лорд Чертбюри — лорда Шефтсбюри, въ лорд Чутингтон — лорда Артура Сомерсета, въ герцог Гамбльтон — герцога Гамильтона, въ герцог Бильдингланд — герцога Нортумберланда, въ барон Шлапвитц — барона Таухница, въ ирландскомъ лорд романист — лорда Дезарта, и проч., и проч.

I.
Благородные лорды.

Сливки англійскаго пэрства — это герцогъ Гетерландъ, имющій помстья въ шести графствахъ, яхту, свору собакъ, сотню лошадей, двухъ домашнихъ пасторовъ и шестнадцать зависящихъ отъ него пасторскихъ мстъ. Онъ лордъ-намстникъ графства, въ которомъ находится его любимый замокъ, полковникъ такъ называемой yeomanry, т. е. несуществующей теперь средневковой народной милиціи, предсдатель различныхъ благотворительныхъ, земледльческихъ и литературныхъ обществъ, высокое должностное лицо въ масонскихъ ложахъ и кавалеръ ордена Подвязки.

Что можетъ еще сдлать общество для такого великолпнаго существа? Еслибъ онъ былъ королемъ, то далеко не былъ бы такъ счастливъ. Къ чему ему быть королемъ? Короли завидуютъ его свтлости. Онъ держитъ въ одной своей рук боле власти, чмъ они въ двухъ, и держитъ, не имя никакой отвтственности, никакихъ заботъ, гнетущихъ коронованныхъ особъ. Хочетъ ли онъ насладиться поклоненіемъ толпы, ему стоитъ только прохать верхомъ по городу, лежащему близь любого изъ его помстій: вс по дорог будутъ снимать передъ нимъ шляпы, альдермэны бросятъ споры или сытный завтракъ и выбгутъ на улицу, чтобъ имть счастье ему поклониться, женщины станутъ сравнивать его холодный, презрительный взглядъ съ поэтическимъ сіяніемъ луны, а мальчишки при его вид засунутъ пальцы въ ротъ отъ изумленія. Но если его свтлость предпочитаетъ рукоплесканія боле многолюдныхъ собраній, фиміамъ газетъ и т. д., то ему стоитъ только принять участіе въ какомъ-нибудь модномъ движеніи въ пользу турокъ, школъ для кухарокъ, народныхъ кофеенъ и т. д., и онъ насладится лестью до тошноты, до боли подъ ложечкой. Что же касается до власти, то кому нужно мсто таможеннаго чиновника, консула, комиссара въ Индіи или пастора? Герцогу-милліонеру стоитъ только мигнуть своему старому пріятелю первому министру и дло въ шляп. Королев пришлось бы политиканить въ продолженіи нсколькихъ дней, чтобъ выхлопотать то, что герцогъ Гетерландъ получаетъ моментально, а еслибъ она вздумала часто обращаться съ подобными просьбами, то первый министръ пожалуй еще подниметъ вопросъ о предлахъ королевской прерогативы, тогда какъ никто еще никогда не подвергалъ сомннію право герцоговъ на такую долю оффиціальнаго пудинга, на какую ему заблагоразсудится протянуть руку. Первый министръ, который вздумалъ бы повернуть своего коня при появленіи герцога, вскор полетлъ бы на землю къ верху ногами. Герцогъ Гетерландъ, конечно, не иметъ права жизни и смерти, но онъ можетъ въ глазахъ общества превратить своего врага въ прахъ. Онъ можетъ его раззорить или сдлать ему жизнь до того отвратительной, что несчастный или убжитъ за границу или пуститъ себ пулю въ лобъ. Для этого ему стоитъ только шепнуть кому-нибудь, что такой-то джентельмэнъ негодяй и что онъ удивляется, какъ его допускаютъ въ приличныя гостиныя. Еслибъ заграничному герцогу вздумалось повести себя подобнымъ образомъ, то его вызвали бы на дуэль, но дуэль не въ мод въ Англіи и человку, котораго оклеветалъ представитель высшей англійской аристократіи, надо самому смыть съ себя, какъ уметъ, это пятно, или сойти съ нимъ въ могилу. Говорятъ, одинъ благоразумный, хотя слишкомъ горячій джентльмэнъ, позволилъ себ какъ-то за обдомъ противорчить герцогу и, узнавъ, что ему за это грозитъ страшный остракизмъ, нашелъ дорогу къ его свтлости черезъ камердинера, бросился на колни передъ великимъ человкомъ и клялся, что не встанетъ, пока его не простятъ. Герцогъ улыбнулся, возвратилъ раскаявшемуся гршнику его общественное положеніе и замтилъ своимъ приближеннымъ, что джентльмэнъ, обратившій на себя его гнвъ, былъ въ сущности не негодяй, а только идіотъ.

Весь Лондонъ пришелъ въ восторгъ отъ милосердія герцога. который, въ сущности, очень добродушный человкъ. Онъ славится какъ щедрый филантропъ, множество калкъ въ Лондон ходятъ на купленныхъ имъ пробковыхъ ногахъ, и когда вспыхиваетъ пожаръ въ трущобахъ вокругъ Вестминстера, то онъ надваетъ свою мдную каску, детъ на своей пожарной машин и энергично отстаиваетъ лачуги, хотя онъ однажды замтилъ не безъ юмора, что не дурно было бы, еслибъ вс эти трущобы сгорли, такъ какъ его сотоварищъ герцогъ Нодландъ, которому принадлежитъ большинство ихъ, былъ бы принужденъ выстроить новыя, лучшія жилища. Впрочемъ, его свтлость герцогъ Нодландъ, нахмуривъ брови, тотчасъ доказалъ, что герцоги не обязаны идти во глав санитарнаго прогресса, пока ихъ къ тому не принудитъ общественное давленіе. ‘Еслибъ герцоги, замтилъ его свтлость (которому принадлежитъ, между прочимъ рынокъ, составляющій скандалъ для всего Лондона своими міазмами):— стали бы длать все добро, которое могло бы доставить ближнимъ ихъ богатство, то они не сохранили бы достаточно денегъ на черный день, когда потребуютъ у нихъ отказа отъ ихъ привилегій’. Только досужимъ публицистамъ можетъ войти въ голову мысль, что богатство дано аристократамъ для оказанія помощи бднымъ и что англійскіе пэры могли бы сохранить громадную власть, систематично употребляя свои деньги на общественное благо, но въ дйствительности, они потому только и сохранили громадную власть, что умли держать деньги въ своихъ карманахъ. Еслибы они были на столько глупы, что стали бы награждать англійскій народъ здоровыми жилищами, музеями, парками и т. д., то никто бы ихъ не поблагодарилъ, а вс сказали бы, что они отдали добровольно то, что у нихъ силой отняла бы революція. А герцогъ Гетерландъ и ему подобные ни мало не боятся революцій. Онъ за панибрата съ самыми знаменитыми революціонерами и считаетъ ихъ за добрыхъ малыхъ. Гарибальди превозноситъ его до небесъ, такого же мннія о немъ многіе изъ французскихъ эмигрантовъ декабрьской имперіи. Толпа, разносившая ршетки парковъ во время принятія послдняго билля о парламентской реформ, сдлала овацію прозжавшему мимо герцогу Гетерланду, какъ патрону Гладстона и другу Брайта. Его свтлости нечего бояться биллей о реформ, пока они, какъ послдній билль, доставляютъ его двоюродному брату министерскій портфель, дяд — мантію пэра, старому учителю — епископскую митру, а ему самому — орденъ Подвязки. Любой тори согласенъ былъ бы сдлаться горячимъ реформаторомъ подобной цной.

Такіе люди, какъ герцогъ Гетерландъ, не бываютъ завзятыми политиками, они предоставляютъ это шумное, отвтственное дло лордамъ, нуждающимся въ деньгахъ, наслдникамъ герцоговъ, желающимъ составить себ имя, и чаще всего младшимъ сыновьямъ и родственникамъ лордовъ.

Вотъ напримръ, лордъ Пудденъ занимается политикой, какъ выгоднымъ ремесломъ. Сынъ судьи, достигшаго званія пэра, и безприданной племяницы какого-то герцога, онъ имлъ достаточно связей, чтобъ проложить себ дорогу въ свт, но ни гроша денегъ. Получивъ, благодаря усидчивому труду, университетскій дипломъ, онъ не усплъ явиться на политической арен съ своими тусклыми глазами и круглымъ, словно полный мсяцъ, лицемъ, какъ виги тотчасъ назначили его товарищемъ министра, хотя любой изъ членовъ парламента, взятый на удачу, годился бы лучше его для этой должности. Политическія его теоріи таковы, что мальчишк въ зеленной лавк было бы стыдно ихъ развивать, но въ устахъ пэра он кажутся оригинальными, если въ верхней палат нападаютъ на него за производящіяся въ его вдомств злоупотребленія, то онъ прибгаетъ къ такимъ изворотамъ, которыхъ постыдился бы послдній сутяга. Онъ никогда не признаетъ себя побжденнымъ, скользитъ изъ рукъ какъ угорь и извращаетъ факты безъ всякой совсти. Онъ никогда не выказываетъ благородныхъ побужденій, никогда не стремится къ общественному благу, никогда не старается искоренить зло. Онъ слабое эхо звонкихъ либеральныхъ фразъ и нчто въ род головы турки, поставленной для того, чтобъ застрльщики противной партіи бросали въ нее палками, причемъ никто не боится за его шкуру: она такъ крпка, что ничмъ не прошибешь его мднаго лба. Впрочемъ, онъ хитрый человкъ и довольствуется второстепенными мстами, зная, что родись онъ нсколькими ступенями ниже на общественной лстниц, ему пришлось бы удовольствоваться должностью лакея, не претендуя на постъ дворецкаго.

Напротивъ, для лорда Менвиля нтъ ничего недоступнаго въ оффиціальной жизни. Онъ уже отказался, однажды, отъ мста перваго министра и его поприще, какъ счастливаго карьериста, окончится только съ его жизнью. Не отличаясь блестящими способностями, онъ человкъ съ большимъ тактомъ, мягкій, добродушный, но за то столь равнодушный къ общественнымъ дламъ, что однажды, во время его управленія министерствомъ иностранныхъ длъ, французскій посланникъ долженъ былъ слдовать за нимъ на улицу съ перомъ и чернилами для подписи трактата, который и былъ имъ дйствительно подписанъ на подножк кареты. Лорду Менвилю это все равно. Онъ разсказываетъ смшные анекдоты королев, хотя не любитъ часто дежурить при ея величеств, такъ какъ придворные обды не хороши, а у него дома одинъ изъ лучшихъ поваровъ въ Европ. Онъ очень популяренъ, благодаря отсутствію всякаго педантизма, и знаетъ многое практически, хотя не иметъ никакого воспитанія и врядъ ли прочиталъ въ свой жизни хоть одну книгу. Не будь онъ пэромъ и сыномъ пэра, никто не подумалъ бы поручить ему высшихъ должностей въ государств. Его естественное мсто въ обществ, благодаря инстинктивной ненависти къ труду и врожденному добродушію, быть провинціальнымъ сквайромъ или ничего не длающимъ компаніономъ торговой фирмы. А посмотрите, что сдлала для него графская корона. Двадцати двухъ лтъ онъ вступилъ въ парламентъ, а двадцати пяти попалъ въ товарищи министра иностранныхъ длъ, съ жалованіемъ въ 1,500 ф. ст. въ годъ. Въ тридцать шесть лтъ, онъ сдлался членомъ кабинета съ жалованіемъ въ 5,000 ф. ст., а годъ спустя, лордомъ-президентомъ совта, второе мсто въ кабинет посл лорда-канцлера. Затмъ, онъ здилъ чрезвычайнымъ посломъ на коронацію русскаго императора и былъ сдланъ канцлеромъ лондонскаго университета и почетнымъ докторомъ оксфордскаго университета, хотя никогда въ жизни не выдержалъ ни одного экзамена и не имлъ никакого понятія о какихъ бы то ни было наукахъ. Кром того, онъ кавалеръ ордена Подвязки, комендантъ пяти портовъ и начальникъ Дуврскаго замка, что приноситъ ему до 4,000 ф. ст. въ годъ и даетъ право пользоваться великолпнымъ Вольмерскимъ замкомъ. Онъ нетолько былъ министромъ иностранныхъ длъ, но и министромъ колоній, хотя не имлъ никакой опытности въ этихъ длахъ. Вообще можно смло сказать, что этотъ пріятный во всхъ отношеніяхъ лордъ, никогда не сдлалъ и не сказалъ ничего замчательнаго. Пріятели называютъ его ‘котомъ’ и онъ всю жизнь провелъ весело, заваленный почестями, благодаря лишь той случайности, что онъ англійскій пэръ.

Высокоблагородный Аченъ-Джерико-Смитъ, лордъ Бетгевенъ, совершенно не походитъ на благороднаго графа Менвиля. Онъ еще въ школ прославился странной маніей таскать деньги изъ кармановъ своихъ товарищей и, несмотря на все уваженіе къ его отцу, школьное начальство было вынуждено его удалить. Но другая школа приняла съ распростертыми объятіями лорда Бабилона, какъ онъ тогда назывался. Нелишенный нкоторыхъ способностей и отличаясь сумрачнымъ, несообщительнымъ характеромъ, онъ прилежно учился и получилъ, конечно, не безъ протекціи, университетскій дипломъ по классическимъ наукамъ. Однако, семья юнаго лорда не нашла возможнымъ выпустить его сразу на политическую арену. Злая судьба его безмилосердно преслдовала. Герцогиня Дильвотеръ, обдая въ одномъ дом съ нимъ, потеряла браслетъ. У лэди Тобиты Трумпингтонъ, во время ея пребыванія въ наслдственномъ замк Бетгевеновъ, пропала шкатулка съ брилліантами и драгоцнными каменьями, за что пришлось заплатить ей круглую сумму. Наконецъ, въ дом его отца случилась кража со взломомъ, былъ призванъ знаменитый сыщикъ, а лордъ Бабилонъ посл этого былъ отправленъ въ заграничное путешествіе. Онъ похалъ въ Америку, гд, между прочимъ, имлъ прелюбопытный разговоръ съ однимъ янки.

— Чмъ вы живете? спросилъ у него американецъ, только что вернувшись съ далекаго Запада: — вы на взглядъ не важный работникъ.

— Я получаю содержаніе отъ моего отца, графа Бетгевена, гордо отвчалъ юный аристократъ.

— А кто онъ такой?

— Англійскій пэръ, произнесъ съ еще большимъ высокомріемъ лордъ Бабилонъ.

— А еслибъ онъ потерялъ состояніе, что бы вы стали длать? спросилъ съ лукавой улыбкой янки.

Пресловутые англійскіе законы первородства устраняютъ всякую мысль, чтобъ англійскій лордъ потерялъ состояніе, а потому досел лорду Бабилону еще не представлялось необходимости выработать хоть грошъ для куска хлба. Онъ вернулся домой двадцати пяти лтъ, съ француженкой и кучей дтей. Это обстоятельство, вроятно, закрыло бы ему двери великосвтскихъ гостиныхъ, еслибъ онъ былъ просто мистеръ Смитъ, но наслдника англійскаго пэра вс приняли съ распростертыми объятіями. Ему было только двадцать два года, но его выбрали въ члены палаты депутатовъ, хотя избиратели знали о немъ лишь то, что онъ отличался странными понятіями о собственности. Произнеся двственную рчь о паток, которая по его словамъ была важнйшимъ вопросомъ нашего времени, онъ снова ухалъ и забавлялся по своему на Восток. Чтобъ побудить его вернуться въ отечество, ему предложили мсто на ступеняхъ кабинета, съ жалованіемъ въ 1,500 ф. ст. Онъ удостоилъ тогда явиться въ Лондонъ и сталъ потшать публику такими грязными исторіями, какія рдко чернили не очень свтлыя страницы великосвтской хроники Англіи. Но это не мшало мстамъ и почестямъ сыпаться на него. Вскор, онъ, вдвоемъ съ отцомъ, сталъ получать до десяти тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Когда ему минуло двадцать девять лтъ, онъ былъ назначенъ торійскимъ кабинетомъ, въ самое трудное время, начальникомъ надъ всми проконсулами Великобританской имперіи. Онъ вмст съ тмъ наложилъ свою руку на университеты, армію, торговлю и всевозможные національные интересы. И онъ нетолько выказалъ себя самымъ неспособнымъ министромъ, но едва не увлекъ съ собою въ бездну Англію. Когда его публично привлекли къ суду за безчестные поступки, то онъ цинично возбудилъ вопросъ о неподсудности пэровъ обыкновеннымъ судамъ и судьи взяли его сторону, а королева пожаловала ему орденъ Подвязки, отъ котораго онъ отказался, считая себя выше такихъ побрякушекъ. Но какъ только онъ попалъ въ своей министерской дятельности въ такую трущобу, изъ которой не было выхода, онъ бросилъ все и бжалъ со стыдомъ. Теперь, получая 600,000 ф. ст. ежегоднаго дохода, лордъ Бетгевенъ употребляетъ около 10,000 на рекламы. Поэтому, въ газетахъ часто появляются статьи, указывающія на него, какъ на главу будущаго торійскаго кабинета. Но онъ слишкомъ хитеръ, чтобъ взять такое отвтственное мсто, разв когда нибудь явится премьеромъ въ коалиціонномъ министерств. Для такого поста нуженъ только болванъ, а если этотъ болванъ къ тому же золотой, то тмъ лучше.

Ни одинъ человкъ, быть можетъ, во всей Англіи не имлъ столько шансовъ сдлаться замчательнымъ государственнымъ дятелемъ, какъ лордъ Реквортъ. По вншности, онъ былъ прекраснымъ типомъ англійскаго аристократа, ни у кого не было такой обворожительной улыбки, какъ у Роберта Невиля и никто не ршался добровольно подвергнуть себя его убійственнымъ сарказмамъ. Онъ не нуждался въ мантіи пэра, чтобъ пробить себ дорогу и ему потребовалось бы на это, даже еслибъ онъ былъ простымъ смертнымъ, только боле времени. Задолго до полученія своего наслдственнаго титула маркиза, онъ пріобрлъ славу ловкаго парламентскаго бойца и, находясь въ ссор съ отцомъ въ продолженіи значительнаго времени, жилъ литературными трудами, и первый поставилъ ‘Saturday Revew’ на ея высоту. Поэтому, неудивительно, что, сдлавшись маркизомъ двнадцать лтъ тому назадъ, онъ сталъ однимъ изъ самыхъ видныхъ людей Англіи. Хотя въ жилахъ его не текла истинная невильская кровь, но по матери онъ происходилъ отъ благородной семьи и отъ него требовалось для упроченія своей славы и оказанія большихъ услугъ отечеству только одного: быть честнымъ, благороднымъ, прямымъ. Но въ этомъ-то онъ и оказался несостоятельнымъ. Въ его ум былъ какой-то норокъ, какая-то нравственная фальшь. Если ему приходилось дать отвтъ по какому-нибудь вопросу насчетъ его министерской дятельности, онъ никогда не говорилъ да или нтъ, никогда не отвчалъ искренно, а прибгалъ къ тупому молчанію или къ оффиціалному крючкотворству и недостойнымъ изворотамъ. Онъ стоялъ на второй ступени англійской аристократіи и отъ него зависло во всякое время перейти на первую, онъ имлъ большое состояніе, большую силу, никмъ не заподозрнное честное имя, и многіе смотрли на него, какъ на лучшую надежду Англіи. Но какъ только онъ сдлался министромъ и достигъ власти, онъ сталъ формалистомъ, интриганомъ и бюрократомъ. Онъ назначилъ въ намстники одного изъ важнйшихъ королевствъ круглаго дурака, несмотря на вс протесты, лишь потому, что этотъ завзятый оселъ былъ пэромъ. Прямымъ слдствіемъ этого было то, что несчастный народъ сталъ умирать толпами отъ голода и управленіе маркиза Рекворта стоило Англіи десятки тысячъ жизней и милліоны непроизводительно израсходованныхъ денегъ. Измнивъ столь недостойнымъ образомъ общественному доврію въ одномъ министерств, онъ перешелъ въ другое и сталъ управлять вншними длами страны съ такимъ же капризнымъ настроеніемъ и отсутствіемъ всякихъ принциповъ. Онъ не назначилъ и не перевелъ на высшій постъ ни одного человка съ талантомъ и энергіей, вс его клевреты длали Богъ знаетъ что и получали награды и повышенія Богъ знаетъ за что. Его сношенія съ иностранными державами и объясненія въ парламент напоминали времена лорда Кастльрэ, который откровенно сознавался, что принималъ завдомо ложныя увренія отъ иностранныхъ кабинетовъ только для того, чтобъ пускать пыль въ глаза парламенту. Въ конц-концовъ, никто не врилъ самымъ торжественнымъ оффиціальнымъ завреніямъ этого еще недавняго Баярда англійской аристократіи.

— Онъ съ ума сошелъ! воскликнулъ какъ-то одинъ изъ искреннихъ друзей Роберта Невиля, которому больно было видть погибель его репутаціи.

— Немудрено, отвчалъ стоявшій вблизи вигъ:— его укусилъ Дизи, пригрвая на своемъ сердц.

Грустно видть, что одна изъ могучихъ политическихъ партій, управляющихъ Англіей, выбрала себ въ главы этого лорда, который не можетъ пользоваться довріемъ ни одного раціональнаго человка. Очевидно, консерваторы могутъ въ будущемъ разсчитывать только на хаосъ, сумбуръ и безурядицу.

Столь же мало надеждъ подаетъ и оффиціальный глава противоположной партіи, которому однажды уже предлагали мсто премьера — лордъ Маундеръ. Онъ наслдникъ громадныхъ помстій въ четырнадцати графствахъ. Не одинъ наслдникъ престола въ Европ радъ былъ бы помняться съ нимъ мстами и, пользуясь его теперешнимъ великолпнымъ состояніемъ, ожидать въ будущемъ несметныхъ богатствъ. Дома его — дворцы, а парки самые живописные во всей Англіи. Конечно, онъ ни въ грошъ не ставитъ политику и не скрываетъ своего добродушнаго презрнія къ общественнымъ дламъ. Это лнивый, надмнный человкъ, и виги взяли его въ свои предводители только потому, что подъ его руководствомъ нечего бояться слишкомъ скораго прогресса. Лордъ Маундеръ занялся политикой, какъ другіе благородные лорды занимаются спортомъ — для забавы. Ему нравилась лондонская жизнь и забавляла болтовня въ Нижней Палат. Онъ взялъ министерскій портфель не потому, чтобъ ему нравилось возиться съ толпой чиновниковъ, всегда подбивающихъ его на какую-нибудь глупость или на незаконную, вредную для народа мру, но по той простой причин, что однажды знакомая ему дама сказала:

— Отчего вы не министръ?

— Въ самомъ дл, отчего я не министръ? произнесъ лордъ Маундеръ: — чортъ возьми, Лотти, вы мн дали прекрасную мысль. Право, потха быть министромъ.

Но нашелъ ли онъ потхой бремя власти — никому неизвстно. Странно только то, что, оставаясь въ частной жизни добродушнйшимъ и честнйшимъ человкомъ, хотя тяжелымъ, несообразительнымъ и туповатымъ, онъ, напримръ, въ одной рчи, занявшей не боле двадцати трехъ строчекъ газетнаго столбца, солгалъ двадцать шесть разъ. Право, любопытно было бы знать, почему общественное мнніе терпитъ въ министр то, за что обыкновеннаго смертнаго приговорили бы въ полицейскомъ суд къ казенной квартир и казенной діэт? Неужели необходимо въ интересахъ государственной власти, чтобы самый честный и благородный человкъ въ частной жизни, сдлавшись министромъ, сталъ бы негодяемъ, лжецомъ и мошенникомъ, безъ чести и совсти, и чтобы его министерская отвтственность была бы нелпой конституціонной фикціей?

Подобныя же мысли невольно возникаютъ въ вашей голов при взгляд на герцога Скампингтона, который представляетъ воочію примръ, чего можетъ достичь англійскій пэръ, будучи дуракомъ, шарлатаномъ и негодяемъ. Герцогъ Скампингтонъ, впродолженіи немногихъ послднихъ лтъ, получилъ около ста тысячъ фунтовъ общественныхъ денегъ, онъ жилъ во дворц получалъ освщеніе, отопленіе и прислугу на счетъ трудовой, народной копейки. Сначала онъ занималъ одну за другой второстепенныя государственныя должности съ большимъ содержаніемъ, а потомъ получилъ мсто въ кабинет и поставленъ во глав одной изъ самыхъ сложныхъ и трудныхъ втвей государственнаго управленія, хотя не имлъ ни малйшей административной опытности. Но всего этого было мало, герцога Скампингтона назначили лордомъ-намстникомъ его графства, съ властью назначать судей, и командиромъ каваллерійскаго полка съ полнымъ содержаніемъ, хотя офицеры увряютъ, что онъ нетолько не уметъ здить верхомъ, но не отличитъ сабли отъ зонтика. Наконецъ, ему пожаловали орденъ, установленный за особыя услуги государству, и, назначивъ намстникомъ надъ одной изъ главныхъ колоній, удалили подальше отъ критики общественнаго мннія. Всмъ этимъ онъ обязанъ только своему герцогскому достоинству, но что же сдлалъ онъ самъ для поддержанія своего герцогскаго достоинства? Онъ началъ карьеру съ того, что обмошенничалъ отца и его кредиторовъ. Онъ уговорилъ отца отказаться на время отъ права на пожизненное пользованіе родовыми помстьями, общая заплатить вс семейные долги и потомъ вернуть ему пожизненный доходъ. Но когда старикъ принесъ въ жертву свои личные интересы, чтобы расплатиться съ кредиторами двухъ поколній Скампингтоновъ, то сынъ, слдуя совтамъ ловкаго стряпчаго, забралъ въ свои руки вс помстья и не далъ ни гроша ни отцу, ни кредиторамъ. Жаль было видть сумрачную, но все еще гордую фигуру стараго лорда, раззореннаго своимъ собственнымъ сыномъ, онъ жилъ въ Карльтонскомъ клуб и носилъ нетолько перчатки, но даже сапоги дырявые. Сынъ буквально выгналъ его изъ дома и приказалъ лакеямъ не пускать его.

— Съ нимъ можно говорить только палкой, а не словами, произносилъ не разъ старикъ:— а я уже слишкомъ старъ, чтобы дать ему встрепку.

Одинъ изъ кредиторовъ, услыхавъ эти слова, привелъ ихъ въ исполненіе. Старый же герцогъ вскор умеръ отъ стыда, горя и нищеты. Настоящій герцогъ отказался даже принять на себя расходы по погребенію отца и не призналъ силы его духовнаго завщанія. Конечно, все это было ловко обдлано съ помощью все того же стряпчаго, герцогскія помстья закрплены за нимъ и онъ сталъ однимъ изъ богатйшихъ представителей своего именитаго рода. Онъ теперь богатъ, а многіе, которымъ онъ общалъ уплатить долги своего семейства, пошли по-міру. Что ему честь отца, дда, всего рода? Онъ привыкъ къ безчестью, которое, благодаря ему, покрываетъ густымъ слоемъ нкогда славное имя.

Съ годами политическіе лорды становятся старыми куклами или, по просту, старыми болванами. Получивъ графское достоинство и. орденъ Подвязки, они обыкновенно часами громятъ министровъ, занимающихъ т мста, которыя они сами когда-то занимали, и въ глубин сердца все-таки ждутъ минуты, когда имъ снова вручатъ власть. Иногда эти ожиданія осуществляются, напримръ, лордъ Джони Баннерсъ получилъ мсто генералъ-почтмейстера въ послднемъ торійскомъ кабинет, и вмст съ тмъ, возможность тиранить цлую армію почталіоновъ, но часто переходъ въ верхнюю палату стараго бойца нижней палаты означаетъ, что его окончательно убрали на полку, какъ было съ другимъ Джони, нкогда знаменитымъ лордомъ Бостлемъ, который въ послдніе года своей жизни довольствовался печатаньемъ статей въ ‘Times» объ ошибкахъ его преемниковъ и предсдательствомъ на различныхъ либеральныхъ митингахъ, съ цлью помочь страждущему человчеству на всемъ свт, хотя, во время его долгаго управленія Англіей, онъ ничего не сдлалъ для улучшенія участи бднаго народа въ Англіи и Ирландіи.

Если не всегда, то въ большинств случаевъ, духовные лорды, т. е. епископы, члены верхней палаты принадлежатъ къ аристократіи. Епископы въ Англіи получаютъ боле содержанія, чмъ какія бы то ни было духовныя лица на всемъ свт. Французскій епископъ преспокойно живетъ себ на 500 ф. ст. въ годъ, итальянскій на 300 ф., но эти суммы показались бы издвательствомъ для такихъ духовныхъ вельможъ, какъ архіепискомъ кантербюрійскій или епископъ лондонскій. Первый получаетъ 15,000 ф. ст., а второй 10,000, содержаніе же другихъ англійскихъ епископовъ колеблется между 4,000 и 7,000 ф. ст. Конечно, всякій человкъ, достигшій верхней ступени въ своей профессіи, заслуживаетъ хорошаго содержанія и нтъ причины, почему бы архіепископу не жить хорошо и не имть средствъ хорошо воспитывать своихъ дтей, но едва ли необходимо для этого отъ 7,000 до 15,000 ф. ст. въ годъ. Впрочемъ, надо отдать справедливость англійскимъ епископамъ, что они почти всегда люди приличные и высокообразованные, по крайней мр, собаку съли въ богословіи, греческомъ язык и латыни. Лучшимъ примромъ достойнаго англійскаго прелата можетъ служить достопочтенный докторъ богословія Буллей, епископъ Грандчергскій. Сынъ сельскаго пастора, онъ тяжелымъ умственнымъ трудомъ проложилъ себ дорогу въ свт, пройдя блестящимъ образомъ университетскій курсъ въ Оксфорд, онъ сдлался популярнымъ туторомъ, а потомъ еще боле популярнымъ деканомъ въ одной изъ большихъ англійскихъ школъ, гд, въ продолженіи пятнадцати лтъ, пользовался 2,000 ф. ст. Жалованья, прекраснымъ жилищемъ, великолпнымъ садомъ и уваженіемъ, даже любовью своихъ учениковъ, несмотря на его пристрастіе къ классической розг. Все это въ конц-концовъ привело его къ епископской митр и къ верхней палат, гд его всегда слушаютъ со вниманіемъ. Вообще, это дородный, приличный, достойный прелатъ англиканской церкви, нсколько гордый и деспотическій, но строго исполняющій свои обязанности и требующій того же отъ своихъ подчиненныхъ. Но не вс епископы походятъ на него. Многіе изъ нихъ скоре свтскіе люди, чмъ богословы и это неудивительно, такъ какъ епископской митрой они обязаны своимъ аристократическимъ связямъ. Таковъ, напримръ, достопочтенный мистеръ Триммерсъ, епископъ Вордлингамскій. Его братъ былъ пэръ, вигъ и много разъ министръ. Не отличаясь ни умомъ, ни добротой, епископъ Вордлингамскій знаетъ только одно: доставлять вс выгодныя мста въ подвдомственной ему эпархіи своимъ родственникамъ. Онъ живетъ большей частью въ Лондон, иметъ отличный аппетитъ, остроумно болтаетъ на званыхъ обдахъ и предоставляетъ управлять анархіей своему племяннику. Подобные ему снобсы, а ихъ очень много, приведутъ рано или поздно къ отдленію церкви отъ государства. Впрочемъ, въ послднее время, съ уменьшеніемъ вліянія въ политик старыхъ виговъ, аристократическій непотизмъ и прямое его слдствіе — назначеніе по протекціи епископовъ — нсколько ослабли. Послднимъ премьеромъ стараго закала былъ лордъ Пальмерстонъ, который, впрочемъ, по своему обычному добродушію, предоставлялъ относительно духовныхъ назначеній полную свободу лорду Черчбюри.

Этотъ кровный аристократъ представляетъ оригинальную фигуру субботняго лорда, какъ его прозвали вслдствіе энергичной поддержки принципа — ‘помни день субботній’. Отличаясь съ молодости пристрастіемъ къ религіознымъ предметамъ и находясь въ родственныхъ связяхъ съ самыми вліятельными вигами, онъ занималъ во время ихъ долгаго господства мсто неоффиціальнаго, но всемогущаго раздавателя духовныхъ мстъ, при чемъ, конечно, давалъ предпочтеніе своей родн и друзьямъ, а потомъ людямъ, преклоняющимся передъ его величіямъ, хотя бы и лишеннымъ всякихъ талантомъ. Впрочемъ, онъ добрый человкъ, искренно набожный и сдлалъ много добра, напримръ, его заслуги безспорны въ дл народнаго образованія, которое онъ не считаетъ безбожнымъ зломъ подобно многимъ континентальнымъ аристократамъ. Но, конечно, достойно всякаго сожалнія, что этотъ почтенный лордъ съ своей ложно-понятой системой нравственности, являясь врагомъ открытія музеевъ, библіотекъ и общественныхъ гуляній по воскресеньямъ, много содйствовалъ увеличенію пьянства и преступленій, такъ какъ ему удалось наполнять по воскресеньямъ не церкви, а кабаки.

Отъ лорда Черчбюри одинъ шагъ до лорда Пиншеда, филантропическаго пэра до преимуществу. Долговязый, худощавый, женоподобный, съ визгливымъ голосомъ и длинными волосами этотъ маркизъ представляетъ забавную фигуру въ галлере англійскихъ лордовъ. Онъ останавливаетъ на улиц нищихъ и посылаетъ ихъ къ судьямъ, которые запираютъ ихъ въ тюрьмы. Но, разсуждаетъ филантропъ, у нихъ тамъ опрятный уголъ, опрятная да, опрятная одежда. Онъ забираетъ на улицахъ маленькихъ оборванцевъ и отправляетъ ихъ въ ремесленныя училища. Онъ постоянно хлопочетъ объ улучшеніи быта служанокъ и даритъ старымъ двамъ въ богадльняхъ фланелевыя юпки и четвертки табаку. Сердце беретъ у него всегда верхъ надъ умомъ и, розыскивая по улицамъ несчастныхъ жертвъ разврата, онъ допустилъ этотъ бичъ современнаго общества вторгнуться въ ндра его собственнаго семейства. Онъ до того поглощенъ своими филантропическими планами, что не иметъ времени подумать ни о чемъ другомъ, онъ ни жалетъ ни денегъ, ни времени на помощь и розыски бдныхъ. Но иногда ему приходитъ въ голову мысль, что, вроятно, многіе изъ бдныхъ его обманываютъ и тогда, для примра, онъ предаетъ суду за шантажъ перваго человка, надодающаго ему своими просьбами. Одинъ изъ подобныхъ козловъ отпущенія, приговоренный въ тюрьму на шесть мсяцевъ, заявилъ въ суд съ патетическимъ удивленіемъ, что онъ никогда не ожидалъ такого жестокаго обращенія отъ лорда, удостаивавшаго его досел своими милостями.

— Но я васъ вижу въ первый разъ въ жизни, воскликнулъ маркизъ Пиншедъ.

— Да, отвтилъ съ улыбкой негодяй: — но я вамъ писалъ нсколько разъ подъ разными вымышленными именами и всегда получалъ по пяти фунтовъ стерлинговъ.

Но легче смяться надъ лордомъ филантропомъ, чмъ подражать человку, который жертвуетъ на добрыя дла по 100 ф. стерлинговъ въ недлю. Это его несчастіе, а не вина, что онъ заслужилъ боле насмшекъ, чмъ благодарности за свои, по истин, благородныя усилія облегчить участь бдныхъ людей. Быть можетъ, онъ слишкомъ правдиво раскрывалъ язвы, отъ которыхъ общество всегда отворачивается, быть можетъ, онъ говорилъ непріятныя правды высокопоставленнымъ особамъ или давалъ почувствовать бднякамъ, что не бдняки виноваты въ своей нищет. Какъ бы то ни было, маркизъ Пиншедъ въ одно и то же время и слишкомъ искрененъ и недовольно смлъ. Никто не ожидаетъ, чтобъ маркизъ сталъ разрывать кучи грязи своими руками и потому естественно, что лорды сомнительно отзываются о чистот его рукъ, но, съ другой стороны, онъ никогда не ршался прямо, безповоротно и всецло отдаться истинно народному движенію на пользу низшихъ классовъ. Онъ желаетъ быть филантропомъ, оставаясь маркизомъ. Онъ думаетъ, что въ состояніи дйствовать одинъ, и въ результат надъ нимъ смются вс: и т, которымъ онъ благодтельствуетъ, и его сотоварищи лорды. Послдніе поголовно издваются надъ нимъ и его имя вызываетъ презрительную улыбку на лиц даже лорда Боба Чузингтона.

Этотъ лордъ Бобъ, осмливающійся поднимать на смхъ такого истинно достойнаго человка, какъ маркизъ Пиншедъ, представляетъ курьзный экземпляръ англійской аристократіи. Это дилижансный лордъ, исполняющій должность возницы въ общественномъ дилижанс и правящій лошадьми будто бы для потхи, а въ сущности умющій извлекать копейку изъ этого ремесла, какъ изъ всего, до чего только ни коснется его аристократическая рука. Англичане любятъ спортъ во всхъ его проявленіяхъ, и ловко править четверкой лихихъ коней считается доказательствомъ энергіи и мужества, достойныхъ наслдника древнихъ историческихъ именъ. Но что сказать о человк, который, предопредленный съ колыбели быть законодателемъ, судьей и офицеромъ, заводитъ общественный дилижансъ и самъ имъ правитъ ради мелочной наживы? Лордъ Чузингтонъ, конечно, не для куска хлба пошелъ въ ямщики. Онъ наслдовалъ 40,000 ф. стерл. ежегоднаго дохода, но всегда отличался экономическими наклонностями, такъ что вздумалъ сдлаться возницей не по бдности, не изъ любви къ спорту, а изъ жадности. Къ соблазну жокеевъ и настоящихъ возницъ, онъ, не морщась, беретъ мелкія монеты, которыя ему даютъ на чай пассажиры. По словамъ самого Боба, онъ долженъ брать на чай ‘по принципу’. Какое эластичное это слово! По принципу, англійскіе бароны вырвали изъ рукъ королей великую хартію и теперь, по принципу, ихъ потомокъ беретъ на чай отъ пассажировъ дилижанса. Страсть къ нажив доходитъ у Боба до съумасшествія, а впрочемъ, съумасшествіе у него въ крови. Его отецъ рехнулся на томъ, что неблагородная часть его тла стеклянная и никогда не хотлъ ссть, такъ что исполнялъ стоя свои обязанности пэра и судьи. Очень вроятно, что Бобъ подъ старость изъ дилижанснаго лорда перейдетъ въ скупого горда, особый видъ съумасшествія, которому нердко подвергаются англійскіе лорды.

Вообще, когда будетъ написана правдивая исторія благородной англійской аристократіи, то многіе изъ ея представителей окажутся съумасшедшими, точно такъ же, какъ теперь дознано, что великіе тираны древности — Неронъ, Калигула, Комодъ, Геліогобалъ были просто съумасшедшіе. Въ числ скупыхъ лордовъ, скряжничество которыхъ положительно составляетъ манію, первое мсто занимаетъ лордъ Банборо. Онъ былъ до того скупъ, несмотря на свое громадное состояніе, что никогда не обдалъ дома и не брезгалъ даже скромной дой своихъ поселянъ. Про него разсказываютъ множество курьзныхъ анекдотовъ. Однажды, проходя по Оксфордской улиц въ Лондон, онъ услыхалъ, что торговецъ печенымъ картофелемъ просилъ какого-то мальчишку постоять у его лотка пять минутъ, пока онъ сбгаетъ домой, общая ему за это горячаго картофеля на пенсъ. Лордъ Банборо предложилъ свои услуги, прождалъ торговца десять минутъ и, по возвращеніи его, объявилъ, что онъ порядился на пять минутъ, а потому заслужилъ порцію картофеля на два пенса. Во время коронаціи Викторіи, лордъ Банборо, по примру всхъ другихъ пэровъ, послалъ свою шляпу къ придворному ювелиру, чтобъ снять мрку для короны, которую, въ качества пэра, онъ долженъ былъ носить во время церемоніи. Его шляпа оказалась такой грязной и измятой, что прикащикъ магазина веллъ бросить ее въ мусорную яму, полагая, что она попала къ нимъ по ошибк. Когда лакей лорда Банборо явился за шляпой своего господина и узналъ о случившемся, то съ удовольствіемъ передалъ объ этомъ лорду, полагая, что онъ купитъ себ новую шляпу. Но скряга спокойно сказалъ:

— Вели отыскать шляпу въ мусорной ям и вычистить… конечно, на счетъ ювелира.

Дойдетъ ли до такихъ крайностей лордъ Бобъ, трудно сказать, но въ настоящее время нажива составляетъ его манію. Любимое его занятіе заключается въ отдач денегъ въ займы высокопоставленнымъ особамъ за маленькіе, по его мннію, проценты, но никогда не мене двнадцати, въ замнъ чего онъ выговариваетъ себ различныя милости: то полковничій чинъ своему брату, то дозволеніе сопровождать принца крови въ за-граничномъ путешествіи, то честь предложить въ верхней палат адресъ королев въ отвтъ на ея рчь при открытіи парламента, и т. д. Все это, однако, не мшаетъ Бобу получать обратно свои деньги, потому что, благодаря банкирской контор, въ которой онъ состоитъ пайщикомъ, этотъ почтенный лордъ знаетъ, кому можно и кому нельзя давать въ займы. Подобными спекуляціями онъ значительно увеличилъ свои родовыя помстья, пустилъ по-міру не одного товарища-лорда и составилъ себ маленькій музей семейныхъ рдкостей, конечно, принадлежавшихъ другимъ семьямъ, а не его семь. Отъ времени до времени онъ продаетъ эти диковины за громадныя суммы богатымъ выскочкамъ и особливо американцамъ.

— Посмотрите на этотъ опалъ, говоритъ въ подобныхъ случаяхъ хитрый Бобъ:— въ нашей семь есть предразсудокъ противъ опаловъ, и потому я не хочу оставить его у себя, но Марія-Антуанета, умирая, имла его на себ. Онъ стоитъ, какъ видите, тысячу гиней, нтъ на свт боле громаднаго опала, но я продамъ его за 500 ф. стерл. и пожертвую эти деньги на больницу нашего города.

Бобъ ничмъ не пренебрегаетъ для наживы, напримръ, онъ никогда не платитъ своимъ поставщикамъ, но рекомендуетъ имъ богатыхъ кліентовъ и зорко слдитъ, чтобъ послдніе аккуратно уплачивали свои счеты, грозя въ противномъ случа исключить ихъ изъ порядочнаго общества. Онъ даже изъ своихъ отношеній къ прекрасному полу ухитряется извлекать пользу. Впрочемъ, однажды онъ едва не потерялъ даромъ брилліантоваго браслета, который ему заложилъ одинъ изъ его должниковъ. Онъ поднесъ браслетъ модной танцовщиц и, къ своему ужасу, засталъ ее на другой день въ обществ благороднаго герцога. Вн себя отъ злобы, Бобъ выгналъ въ шею старика, что онъ могъ сдлать безнаказанно, такъ какъ развратный старикъ былъ его родной отецъ. Потомъ онъ сломалъ свой зонтикъ на спин красавицы, прося ее помнить, что когда онъ дарилъ брилліанты, то не допускалъ и мысли объ измн. Немного спустя, эта самая танцовщица открыла свой собственный театръ, конечно, насчетъ Боба, который, вернувъ втрое боле того, что онъ употребилъ на эту спекуляцію, бросилъ и театръ и актрису, но такъ позорно, что объ этомъ лучше не говорить. Несмотря на вс его продлки, которыя даже приводили его на скамью подсудимыхъ, и несмотря на однажды состоявшійся противъ него обвинительный приговоръ присяжныхъ, Бобъ продолжаетъ быть законодателемъ, судьей и офицеромъ.

Извстно, что лорды могутъ безнаказанно позволять себ то, за что простыхъ смертныхъ прячутъ въ тюрьму и подвергаютъ каторжной работ. Англійскаго пэра нельзя судить за крупное уголовное дло иначе, какъ въ верхней палат, которая, съ одной стороны, своими сложными, дорого стоющими формальностями можетъ раззорить и довести до отчаянія самаго смлаго тяжебщика, а съ другой — своими вчными отсрочками и медленностью даетъ обвиняемымъ полное средство избжать правосудной кары. Даже простые лорды, не пэры королевства, презрительно издваются надъ судами и законами. Одного лорда, самоуправно вломившагося въ домъ и совершившаго насиліе, подвергли штрафу, но самъ же судья выдалъ поручительное обязательство въ врности платежа этого штрафа. Другой лордъ былъ вызванъ въ полицейскій судъ по обвиненію въ буйств и оскорбленіи полисмэна, онъ присылаетъ медицинское свидтельство о своей мнимой болзни и лакея, который гордо объявляетъ, что принесъ денегъ, сколько понадобится. Третій лордъ, обманывающій возницъ кэбовъ, отдлывается замчаніемъ судьи, что слдуетъ заплатить должныя возницамъ деньги въ теченіи мсяца. Правосудіе совершенно парализовано, какъ только дло идетъ о благородныхъ лордахъ. Нсколько лтъ тому назадъ, почтенный пэръ попалъ въ такую грязную исторію, что нельзя было не вызвать его въ судъ, конечно, не обвиняемымъ, по свидтелемъ. Однако, лордъ боялся этой явки, такъ какъ его виновность тотчасъ обнаружилась бы, созвали совтъ докторовъ и торжественно объявили, что онъ умеръ. Гробъ, наполненный пескомъ, опущенъ въ семейный склепъ, а живой мертвецъ досел процвтаетъ въ Америк. Всякій, кто вступаетъ въ ссору съ лордомъ, не долженъ забывать, что его благородный врагъ не человкъ, состоящій изъ кожи и костей, но божокъ, котораго будутъ отстаивать до нельзя другіе такіе же божки. Конечно, имя въ своихъ рукахъ лорда, можно извлечь извстную выгоду, такъ какъ аристократія всегда готова откупиться деньгами отъ скандала, но если обиженный не довольствуется деньгами, то онъ вскор почувствуетъ, каково бы ни было его положеніе въ обществ, всю тяжесть общественнаго мннія, которое прямо или косвенно направляется лордами. Жена, дти, родственники — вс возстанутъ противъ него.

Однажды, скромный пасторъ подвергся въ вагон желзной дороги нападенію свирпаго бульдога, котораго натравилъ на него незнакомый молодой джентльменъ. Онъ позвалъ кондуктора и пожаловался ему. Молодой человкъ изумился этой дерзости и спокойно сказалъ: ‘Я лордъ Чукстонъ’. Кондукторъ покраснлъ и, обратясь къ пастору, посовтовалъ ему въ полголоса оставить это дло, чтобъ не навлечь на себя безконечныхъ непріятностей. Этотъ лордъ Чукстонъ принадлежитъ къ разряду расточительныхъ лордовъ, но, несмотря на грубость обращенія, страсть къ пьянству и развратъ этихъ представителей аристократіи, они пользуются всми прерогативами англійскихъ пэровъ. Впрочемъ, какъ они ни безумно бросаютъ деньги, но не всегда раззоряются, законъ о майоратахъ и субститутахъ сохраняетъ ихъ помстья отъ погибели, а, кром того, въ сред ихъ попадаются хитрые люди. Напримръ, герцогъ Гамбильтонъ, который, по его собственнымъ словамъ, соединялъ въ своей особ ‘двухъ лордовъ, одного маркиза, двухъ судей и двухъ полковниковъ’, въ ранней молодости до того кутилъ и сорилъ деньгами, что вс его помстья перешли въ завдываніе его главнаго кредитора, ростовщика, мистера Бадвига, но когда онъ пролъ почти вс свои доходы и мистеръ Бадвигъ хотлъ прибрать въ свои руки его помстья, то герцогъ, съ помощью ловкаго стряпчаго, пригрозилъ ему уголовнымъ судомъ и, отдлавшись этимъ путемъ отъ большинства своихъ долговъ, продолжаетъ жить въ свое удовольствіе и разыгрывать видную роль на скачкахъ и въ татерсал. Лордъ Гатингтонъ, бывшій оберъ егермейстеромъ при господств виговъ, держалъ такіе безумные пари на скачкахъ, что потерялъ все свое состояніе, почетныя должности, даже честное имя. Лордъ Эскдэль, къ двадцати пяти годамъ, спустилъ, благодаря удовольствіямъ спорта, состояніе, которымъ гордился бы не одинъ континентальный король, а лордъ Дюсбери, шестнадцати лтъ, быстро идетъ къ той же цли. Какъ легко относятся эти благородные представители древней аристократіи къ своему раззоренію можетъ служить примръ лорда Шортланда, который, узнавъ въ татерсал отъ своего стряпчаго, что у него нтъ боле ни гроша за душой, преспокойно заплатилъ свои пари и, возвращаясь домой съ лордомъ Тильтономъ, представляющимъ замчательный образецъ благоразумнаго, экономнаго спортнаго лорда, сказалъ между прочимъ:

— Я лопнулъ, меня будутъ продавать съ молотка, не хотите ли купить заране моихъ лошадей?

Впрочемъ, раззореніе для лорда не всегда означаетъ нужду или тмъ мене нищету, общество такъ сочувствуетъ аристократіи, что раззорившійся лордъ можетъ долго существовать безъ всякихъ средствъ. Достаточные люди средняго класса съ удовольствіемъ даютъ ему въ займы деньги и считаютъ за честь, если онъ удостоиваетъ ихъ обды своимъ высокимъ присутствіемъ. Онъ служитъ менторомъ молодымъ лордамъ, и получаетъ проценты съ портныхъ и кокотокъ, которыхъ онъ имъ рекомендуетъ. Кром того, онъ можетъ пользоваться даровыми номерами въ гостинницахъ средняго класса и брать въ кредитъ всевозможные предметы у магазинщиковъ и лавочниковъ, такъ какъ протекція лорда увеличиваетъ число платящихъ кліентовъ. Наконецъ, онъ можетъ слдовать примру лорда Грайля, который получаетъ въ годъ шестьсотъ фунтовъ стерлинговъ за печатаніе въ газетахъ публичной благодарности элексирамъ, помадамъ, каплямъ и бальзамамъ различныхъ шарлатановъ. Однимъ словомъ, раззорившійся лордъ можетъ прибгать къ какимъ угодно средствамъ для поддержанія во что бы то ни стало своего аристократическаго достоинства, ему только воспрещено открыто и гордо переносить свою бдность, потому что общество скоре проститъ лорду если онъ носитъ часы, не заплативъ за нихъ, чмъ если онъ заложитъ свои часы, чтобъ заплатить прачк. Англійскій пэръ, публично признающій себя бднякомъ, омрачаетъ величіе своего имени и потому многія грязныя продлки лордовъ объясняются тмъ, что вс окружающіе кричатъ въ одинъ голосъ: ‘Вы должны поддержать свое достоинство’.

Строгія правила свтскаго приличія не позволяютъ лордамъ быть биржевыми маклерами, но это нисколько не мшаетъ имъ играть на бирж и быть директорами различныхъ компаній. Т изъ лордовъ, которые занимаются подобными спекуляціями, носятъ общее названіе биржевыхъ лордовъ и часто наживаются на счетъ своихъ ближнихъ, причемъ прикрываютъ своей мантіей пэра нетолько себя, но и своихъ товарищей директоровъ, не имющихъ счастія быть лордами. Одинъ подозрительный финансистъ, не разъ стоявшій на краю гибели, отвчалъ на вопросъ, какъ онъ не боится кончить жизнь въ тюрьм: ‘Это никогда не случится, ибо за мной пошло бы туда же около дюжины лордовъ’. Поэтому, акціонерныя компаніи всегда стараются имть лорда во глав правленія, какъ приманку. Новые отели, на манеръ парижскихъ или американскихъ, и акваріумы составляютъ любимыя спекуляціи лордовъ, которые получаютъ даромъ акціи и выручаютъ безъ всякаго труда тысячу или дв фунтовъ стерлинговъ изъ подобной торговли своимъ именемъ. Но нкоторые лорды этимъ не довольствуются и наживаютъ большія суммы, пуская въ ходъ на фондовой бирж иностранные займы, завдомо мошенническіе. Парламентская комиссія напечатала любопытныя свднія объ участіи въ этихъ безчестныхъ биржевыхъ продлкахъ маклеровъ, дипломатовъ и газетныхъ редакторовъ, но, какъ всегда, о благородныхъ лордахъ не сказано ни слова, хотя безъ ихъ дятельной помощи ни одинъ изъ иностранныхъ займовъ, оказавшихся мыльными пузырями, не былъ бы котированъ на бирж. Такъ, всмъ извстно, что лорды Капелькортъ, Конингковъ и Мостинфильчъ были главными дятелями знаменитаго займа республики Ріо-Бриганде, который раззорилъ столько доврчивыхъ англичанъ, пойманныхъ на удочку сладкорчиваго объявленія, въ которомъ ежегодный доходъ этой страны въ 200,000 ф. ст. былъ показанъ въ 5,000,000 ф. ст. и т. д.

Совершенно особый отдлъ аристократіи составляютъ артистическіе и литературные лорды. Къ первымъ принадлежатъ аристократическіе любители музыки, театра и изящныхъ искуствъ: ихъ много, но они наслаждаются одни или въ своемъ тсномъ кружк артистическими удовольствіями, считая толпу недостойною соучастія въ этомъ наслажденіи. Лордъ Дубльдей, напримръ, самый пламенный любитель изящныхъ искуствъ на свт. Его картинная галлерея составила бы гордость любого общественнаго музея, по онъ допускаетъ въ нее только своихъ друзей. Онъ расходуетъ ежегодно тысячи фунтовъ стерлинговъ на статуи, старинную мебель, оружіе и проч., но какъ только эти сокровища переступаютъ порогъ его дома — они пропадаютъ для публики. Герцогъ Бильдингландъ также иметъ удивительныя художественныя коллекціи, но не допускаетъ въ свой домъ постороннихъ зрителей, боясь, чтобъ они не разорвали его драгоцнныхъ ковровъ. Еслибъ собрать вс художественныя произведенія, разбросанныя въ жилищахъ благородныхъ лордовъ, то можно было бы составить музей, который заткнулъ бы за поясъ вс континентальные музеи, соединенные вмст. Это подражаніе собак, лежащей на сн, доходитъ до того, что владльцы знаменитыхъ картинъ не дозволяютъ даже снимать съ нихъ копій, такъ что они навки исчезаютъ изъ памяти людей, въ случа пожара, какъ, напримръ, въ послдніе годы Бленгеймскаго и Варвикскаго замковъ. Благодаря подобному странному явленію, богатые провинціальные города Англіи, могущіе успшно соперничать съ европейскими столицами, не имютъ публичныхъ музеевъ.

Лордъ Дубльдей любитъ музыку не мене живописи или скульптуры, но его оскорбляетъ, что онъ долженъ слышать лучшихъ пвцовъ, пвицъ и музыкантовъ вмст съ невжественной публикой, и онъ истинно наслаждается только интимными квартетами, которые играютъ извстные артисты для него одного, въ его роскошной, столовой посл великолпнаго обда. Онъ такъ презираетъ толпу, что, владя красивымъ опернымъ театромъ въ Лондон, закрылъ его на нсколько лтъ скоре, чмъ уступить шиллингъ съ назначенной имъ чудовищной платы за аренду, хотя онъ получаетъ 300,000 ф. ст. ежегоднаго дохода и могъ бы, будь онъ настоящій меценатъ, устроить первую въ свт оперу. Но, несмотря на всю его любовь къ музык, для его уха нтъ слаще мелодій, какъ звонъ золотыхъ, и еслибъ дло шло о нажив, то этотъ надменный и закормленный аристократъ не задумался бы лишить публику нетолько музыкальныхъ, но и всхъ интеллектуальныхъ наслажденій. Нсколько иной типъ музыкальнаго лорда представляетъ графъ Джоліандъ, онъ самъ музыкантъ и дйствительно оказываетъ помощь бднымъ музыкантамъ, хотя вообще покровительствуетъ чаще дурнымъ, чмъ хорошимъ, потому что послдніе пламенне восторгаются его игрой на скрипк.

Къ разряду театральныхъ лордовъ можно отнести двухъ пэровъ: лорда Фидгама и лорда Кьюта. Оба они выстроили по театру, одинъ — фіолетовый съ золотомъ, а другой — голубой съ серебромъ. Въ одномъ хозяйство вела миссъ Китти Ренъ, которая пла фальшиво, но добросовстно обнажала свое тло, а на другомъ — миссъ Маджи Стерлингъ, ставившая только балеты для себя, хотя она очень дурно танцовала. Часто спрашиваютъ, почему англійская сцена находится въ такомъ упадк и газеты приводятъ самыя глубокомысленныя объясненія этого грустнаго факта, но причина его очень ясна. Благородные лорды, у которыхъ боле денегъ въ карманахъ, чмъ мозга въ голов, поддерживаютъ изъ личнаго извращеннаго вкуса сценическія бездарности и даютъ имъ свободу составлять труппу и репертуаръ на завдываемыхъ ими театрахъ. Естественно, что они подбираютъ актеровъ и актрисъ еще хуже себя, а пьесы даютъ самыя пошлыя. Въ Париж подобныхъ артистовъ закидали бы печеными яблоками, а въ Лондон никто не сметъ даже освистать красавицъ, покровительствуемыхъ благородными лордами.

Хотя англійскіе пэры пользуются всевозможными средствами, чтобъ быть литераторами, т. е. отличнымъ воспитаніемъ и свободнымъ временемъ, но, посл лорда Байрона, ни одинъ пэръ не написалъ книги, которую будутъ читать въ слдующемъ столтіи. Лорды Маколей, Литтонъ и Биконсфильдъ написали почти вс свои произведенія до полученія мантіи пэра. Лордъ Дерби перевелъ прозой Илліаду довольно порядочно, но уже вс забыли этотъ добросовстный, тяжелый трудъ. Маркизъ Лорнъ и графъ Саутескъ писали стихи, которыхъ никто не читалъ. Лордъ Стэнтонъ составилъ наискучнйшую исторію части восемнадцатаго столтія, а лордъ Пемброкъ издалъ занимательное описаніе своего путешествія, вмст съ докторомъ, который, быть можетъ, и былъ настоящимъ авторомъ. Правда, что лордъ Дунревенъ выпустилъ въ свтъ интересное описаніе своего путешествія, а книга лорда Дуфферина ‘Letters from Hegh Latitudes’ достойна внука Шеридана. Наконецъ, Лордъ Толботъ де-Малагидъ издалъ любопытные археологическіе очерки. Вотъ и весь запасъ литературныхъ произведеній англійскихъ лордовъ въ царствованіе Викторіи.

Конечно, этими немногими именами не исчерпывается весь рядъ лордовъ, которые пытали счастіе въ литератур и снискивали хвалебные отзывы газетныхъ критиковъ. Обыкновенно литературные лорды пишутъ не для денегъ, а для забавы, поэтому они работаютъ лниво, не обдумываютъ и не обдлываютъ своихъ произведеній. Къ тому же, считается недостойнымъ для лорда постоянное сотрудничество въ газетахъ и журналахъ, они только могутъ писать письма въ ‘Times’ о политической экономіи или скотскомъ падеж и помщать изрдка скучныя, тяжелыя статьи въ избранныхъ журналахъ. Если же лордъ иногда посылаетъ въ мелкую прессу замтки о спорт или аристократической жизни, то онъ старательно скрываетъ свое настоящее имя. Одинъ молодой ирландскій лордъ напечаталъ какъ-то очеркъ любопытныхъ тайнъ великосвтскаго общества, но, угрожаемый дуэлью съ двумя оскорбленными пэрами, онъ принужденъ былъ смириться и, конечно, уже боле не писалъ въ сатирическомъ тон. Онъ имлъ, однако, смлость выпустить въ свтъ нсколько романовъ съ графской короной на заглавномъ лист, но они оказались ниже всякой критики.

Не хватитъ ни времени, ни мста говорить о судебныхъ лордахъ, о пэрахъ, стоящихъ во глав арміи, хотя они никогда не нюхали пороха, о лордахъ, исполняющихъ должности вице-королей въ колоніяхъ и т. д. Вообще, трудно найти лорда, который такъ или иначе не опускалъ бы руку въ общественную казну. Конечно, нтъ причины закрыть лордамъ доступъ къ власти и почестямъ, но нелпо и опасно давать отвтственныя должности съ громадными содержаніями одному исключительному классу людей, исключительно въ виду ихъ титуловъ. Среди англійскихъ пэровъ есть добрые люди и благоразумные государственные дятели, но въ общемъ это классъ хорошо воспитанныхъ джентльмэновъ, ловко обдлывающихъ свои дла, охотно оказывающихъ услуги другъ другу, особливо своимъ родственникамъ, и отличающихся презрительной надменностью въ отношеніи остальныхъ смертныхъ и всми другими недостатками привилегированной касты. Ожидать отъ англійской аристократіи чести, мудрости, безкорыстія и патріотизма совершенно неосновательно: нельзя собрать то, чего никто не сялъ. Лесть порождаетъ высокомріе, богатство — себялюбіе, власть — самодурство, праздность — развратъ, поэтому неудивительно, что въ палат пэровъ господствуютъ эти качества и что, другими словами, палата пэровъ — великая преграда къ народному благосостоянію и истинному прогрессу въ Англіи.

II.
Дипломаты.

Для молодыхъ людей съ аристократическимъ именемъ и врожденнымъ талантомъ дипломатическая карьера можетъ быть пріятнымъ ремесломъ, но для всякаго другого какъ-то неловко находиться на служб ея величества англійской королевы въ иностранныхъ государствахъ. Дипломатія въ Европ перестала быть серьзнымъ дломъ. Теперь, для посла нтъ подходящаго поля дйствія. Двое чиновниковъ, соединенныхъ телеграфической проволокой, ведутъ за него вс оффиціальныя сношенія, а когда случится въ той стран, гд онъ находится, что-либо замчательное, то газетные корреспонденты далеко опережаютъ своими депешами его формальныя донесенія. Современному посланнику даже не дозволяютъ высоко задирать носъ. Если онъ хочетъ сохранить свое мсто и жалованье, то долженъ вести себя смиренно, потому что при малйшемъ желаніи разъиграть какую-нибудь роль, правительство, при которомъ онъ акредитованъ, тотчасъ подниметъ его на смхъ и начнетъ интригу объ его отозваніи, что обыкновенно удается въ виду многочисленныхъ завистниковъ и соперниковъ въ Лондон. Безцвтный же человкъ, съ гибкой спиной, безпрекословно исполняющій все, что ему приказано, можетъ припваючи прозябать посломъ, пока его добропріятели находятся у кормила правленія въ Англіи. Главныя должности на дипломатической служб щедро оплачены, нкоторые послы получаютъ до десяти тысячъ фунт. стерл., не считая еще различныхъ добавочныхъ статей дохода, какъ путевыя, на подъемъ, секретныя суммы и пр. Одинъ смлый дипломатъ получилъ этимъ путемъ въ нсколько мсяцевъ сто тысячъ фунт. стерл., и представилъ такой аптекарскій счетъ, что общественное мнніе Англіи переполошилось бы, еслибъ архивъ министерства иностранныхъ длъ не былъ сохраняемъ въ строжайшей тайн. Другой почтенный посланникъ, дававшій отличные обды, по возвращеніи въ Лондонъ, привезъ домой 700,000 фунт. стерл., плодъ его международныхъ переговоровъ, но, по несчастью, спустилъ ихъ на иностранныхъ спекуляціяхъ. Третій, уже настоящій посолъ, занимался съ успхомъ похвальнымъ ремесломъ закладчика въ бурныя времена, предшествовавшія декабрьской имперіи, пріобрлъ нсколько прекрасныхъ помстій, завелъ любопытную коллекцію драгоцнныхъ вещей и съ тхъ поръ пользуется общимъ уваженіемъ. Но романтичный Востокъ досел составляетъ золотую жилу дипломатовъ. Опытный дипломатъ можетъ отлично обдлывать свои дла безъ малйшаго скандала, ничего не стоитъ превратить землю, пожертвованную въ многолюдномъ город на церковь или кладбище, въ банковый билетъ, и одинаково легко жен посланника увеличить число своихъ семейныхъ брилліантовъ, благодаря тому, что ея мужъ узналъ ране всхъ придворный скандалъ. Національное банкротство, случившееся на памяти настоящаго поколнія, оказалось источникомъ богатства для дипломатовъ, умвшихъ сохранить его на время въ тайн. Одинъ почтенный джентльмэнъ нажилъ при этомъ въ мгновеніе ока 200,000 ф. ст. Почти вс англійскіе посланники начинали свою карьеру бдными людьми. Одинъ изъ нихъ добродушно разсказывалъ, что въ молодости часто обдывалъ однимъ корабельнымъ сухаремъ, а посл своей смерти, оставилъ 400,000 фунт. стерл. Никто изъ посланниковъ, по возвращеніи въ Англію, не находился въ стсненныхъ обстоятельствахъ. Быть можетъ, по невдомому закону природы, у нихъ чудеснымъ образомъ открывается крупный счетъ въ банк въ извстную эпоху ихъ дипломатической карьеры или, быть можетъ, они заслуживаютъ наибольшей благодарности страны, которая не обязана слушать ихъ рчей и только читаетъ блестящія описанія ихъ геніальныхъ подвиговъ по кулинарной части.

Нсколько лтъ тому назадъ, на всемъ свт было только пять пословъ, представлявшихъ ея величество великобританскую королеву. Одинъ изъ нихъ началъ жизнь писцомъ у стряпчаго, другой былъ шотландецъ, женившійся на титулованной наслдниц, а остальные трое родились лордами. Ни одинъ изъ нихъ ничего не написалъ, не сказалъ и не сдлалъ замчательнаго, чтобъ заслужить подобной чести. Послдній посолъ, дйствительно отличавшійся рдкими способностями, былъ лордъ Даллингъ, но люди знающіе говорятъ, что онъ сдлался посломъ по какому-то непонятному чуду, а сохранилъ эту должность только потому, что, благодаря нездоровью, почти постоянно находился въ отпуску. Впрочемъ, мсто англійскаго посланника при иностранномъ двор стало въ послднее время невыносимымъ для человка энергичнаго и разумнаго. Онъ не иметъ ни малйшей иниціативы и вся его дятельность разыгрывается телеграфомъ, который днемъ и ночью не перестаетъ руководить каждымъ его шагомъ. Въ прежнія времена, послы пользовались довріемъ коронованныхъ особъ, при которыхъ были акредитованы, и иногда ихъ личныя сношенія приносили пользу, но съ тхъ поръ, какъ разговоры дипломатовъ съ императорами и королями стали печататься въ синихъ книгахъ, то благоразумные монархи, случайно встртивъ посланника, предпочитаютъ молчать. По всмъ этимъ причинамъ, совершенно напрасно газеты недавно подняли крикъ противъ преобладанія въ дипломатической служб лордовъ. Если всми признано, что посланники не имютъ ни правъ, ни обязанностей, то тупыя, титулованныя фигуры могутъ очень прилично занимать такія безсмысленныя мста. Напримръ, никто съ такимъ достоинствомъ и быстротой не убжалъ изъ Парижа передъ осадой и послдней революціей, какъ толстый, жирный лордъ Лайонсъ, который, предоставивъ англійскихъ подданныхъ на произволъ судьбы, преспокойно готовилъ въ Италіи съ своимъ поваромъ удивительные соусы, тогда какъ его американскій сотоварищъ, мистеръ Вашборнъ, получая вчетверо мене содержанія, заботился о благосостояніи своихъ соотечественниковъ во все время осады Парижа.

Какъ попадаетъ люди въ послы, сказать довольно трудно. Все зависитъ отъ протекціи и случая, но часто посольство является богадльней для отставныхъ политическихъ дятелей или удобной кладовой, куда убираютъ опаснаго соперника, который немедленно становится безвреднымъ инвалидомъ. Но гораздо интересне вопросъ — могутъ ли и должны ли быть послы лучшими представителями своихъ націй. Конечно, отъ лицъ, подобныхъ настоящему персоналу дипломатовъ, нечего ожидать хорошаго, но невольно является мысль, что посланникъ, имющій здравое понятіе о своихъ обязанностяхъ, могъ бы оказать большія услуги своей родин. Онъ могъ бы основательно изучить исторію, обычаи, законы, экономическое и финансовое состояніе страны, слдить за всми научными открытіями, однимъ словомъ, разумному посланнику, который обратилъ бы всю свою дятельность на эти предметы, свтъ былъ бы обязанъ открытіемъ новыхъ истинъ, новыхъ источниковъ богатства, новыхъ формъ народнаго благоденствія. И это было бы очень возможно, еслибъ послами были, по примру Франклина, Гумфри Дэви, Генри Гилландъ, Ерскинъ, Брюстеръ, Ватъ и тому подобныя свтила, не говоря уже о современныхъ знаменитостяхъ.

Въ настоящее же время, дло ведется совершенно иначе. Назначаютъ посломъ стараго, тупого лорда, съ которымъ постоянно болтаютъ пустяки по телеграфу чиновники Даунингъ-Стрита, а секретаремъ посольства другого, столь же тупого, но боле молодого джентльмэна, не вдающаго о содержаніи телеграфной болтовни, за исключеніемъ тхъ случаевъ, когда онъ временно занимаетъ мсто посла. Они обыкновенно въ ссор между собой, не говорятъ другъ съ другомъ, и въ письмахъ къ друзьямъ изливаютъ свою желчь. ‘Чортъ бы побралъ этого дурака, пишетъ высокоблагородный мистеръ Бабльтонъ: — онъ никогда не узжаетъ въ отпускъ’. ‘Я не могу взять отпуска, пишетъ лордъ Фадльтонъ: — этотъ проклятый мальчишка увидалъ бы мою секретную и конфиденціальную депешу объ удивительномъ показаніи придворнаго лакея касательно новыхъ ботинокъ королевы’. Мелкая посольская сошка точно также злобствуетъ другъ на друга. Военный агентъ, обыкновенно генералъ, считаетъ себя обиженнымъ, что секретарь посольства идетъ впереди его на придворныхъ церемоніяхъ. Состоящіе при посольств завидуютъ другъ другу и занимаются только сплетнями и интригами. Видсби — любимчикъ посла и исполняетъ вс выгодныя порученія, Бидсби — консулъ и посольскій библіотекарь, также пользуется крохами, а Дидсби, не имя никакихъ доходовъ, находится въ оппозиціи. Что же касается до представителей золотой молодежи: Гиджинкса, Шайкока и Крэша, то они большую часть года въ отпуску, а въ остальное время кутятъ и ухаживаютъ за актрисами, но посолъ добродушно улыбается, когда до него доходятъ слухи объ ихъ продлкахъ, потому что онъ долженъ значительныя суммы отцу одного изъ нихъ, другой — племянникъ лэди Фадльтонъ, а третій — сынъ министра иностранныхъ длъ.

Второе мсто посл пословъ занимаютъ въ дипломатической іерархіи чрезвычайные посланники и полномочные министры. Всякій приличный джентльмэнъ, имющій деньги или умющій ихъ молча добывать и снабжать ими кого слдуетъ, можетъ разсчитывать сдлаться въ зрлые годы чрезвычайнымъ посланникомъ и полномочнымъ министромъ ея величества. Если онъ пользуется большой протекціей, то однимъ прыжкомъ можетъ получить чрезвычайное посольство, хотя въ послднее время подобные примры стали рдки, такъ какъ люди, имющіе руку въ министерств, предпочитаютъ боле выгодныя должности, чмъ безсмысленный постъ посланника, который даже утратилъ свой прежній блескъ отъ отсутствія щедраго гостепріимства. Во времена такихъ дипломатовъ, какъ Стюартъ, Норманби, Темль, Симоръ и послдній представитель этой плеяды, лордъ Блумфильдъ, посланники имли открытый домъ и радушно принимали всхъ англійскихъ путешественниковъ. Современные посланники отказались отъ этого почтеннаго обычая и чаще обдаютъ въ гостяхъ, чмъ дома, такъ какъ купцы, финансисты и ростовщики всего свта считаютъ за честь приглашать къ обду посланниковъ. Послдніе же, отличаясь обыкновенно туго накрахмаленными галстухами, прекрасно выкрашенными волосами и отличнымъ аппетитомъ, охотно являются на подобные банкеты и съ годами становятся тонкими цнителями чужихъ винъ.

Мистеръ Дженкинсъ Батгурстъ Дженкинсонъ можетъ служить типомъ секретаря посольства. Въ его семейств существуетъ преданіе, что одна изъ прабабокъ была тетка по мужу закадычнаго друга лорда Ливерпуля, а потому, вс представители семьи съ тхъ поръ считали себя аристократами. По этой причин и лордъ Джонъ Бостль назначилъ сразу Дженкинса состоящимъ при парижскомъ посольств, но оказалось, что старшій чиновникъ въ министерств иностранныхъ длъ уже общалъ, конечно, за приличное вознагражденіе, эту должность другому, и Дженкинса упрятали въ миссію при полузабытомъ сверо-германскомъ двор. Понявъ въ чемъ дло, и пользуясь милостями богатой тетки, онъ оставилъ все свое жалованіе въ рукахъ ловкаго стряпчаго, обдлывавшаго дла старшаго чиновника въ министерств, и быстро пошелъ бы въ гору, еслибъ не сдлалъ съ самаго начала своей карьеры двухъ ошибокъ. Онъ сталъ слишкомъ усердно ухаживать за мстной банкиршей, что возстановило противъ него посланницу, которая, конечно, наговорила на него мужу. Съ помощью стряпчаго, Дженкинсъ перешелъ въ другую миссію, но тутъ ударился въ противуположную крайность. Онъ такъ энергично сталъ поддлываться къ холостяку посланнику, что тотъ возложилъ на него вс обязанности по миссіи и старательно устранялъ всякое его повышеніе, боясь чтобы у него не отняли такого прекраснаго слуги. Прошло шесть тяжелыхъ лтъ и мистеръ Дженкинсонъ израсходовалъ все маленькое состояніе, оставленное ему теткой, которая успла уже умереть, какъ неожиданно перемнилось министерство, посланника удалили и Дженкинса перевели въ Константинополь. Тамъ онъ случайно познакомился съ богатымъ лордомъ Трюфльтономъ, который катался по Егейскому морю въ своей яхт. Найдя, что юный дипломатъ приготовляетъ омлетъ съ томатами лучше его повара, онъ такъ привязался къ нему, что перевелъ его секретаремъ посольства прежде въ Бернъ, а потомъ въ Неаполь. Большую часть своего времени Дженкинсъ проводилъ при особ своего высокаго покровителя, но, однакожъ, не согласился совершенно покинуть дипломатію и поступить на частную службу къ лорду Трюфльтону.

— Напрасно, говаривалъ часто этотъ добродушный эпикуреецъ:— я далъ бы вамъ триста фунтовъ въ годъ, ливрею, т. е. Дэвисъ шилъ бы вамъ платье, и вы получили бы пенсіонъ подъ старость. Я могу быть щедрымъ. Мои предки достаточно наворовали для меня и вотъ уже два поколнія въ нашей семь люди честные. Напротивъ, ваши теперешніе господа должны сами воровать и имъ не до васъ. Мой благородный другъ, лордъ Фэрби, хотя у него должны быть деньги, хуже всхъ. Мое мсто для васъ выгодне казенныхъ должностей, конечно, за исключеніемъ нкоторыхъ мстечекъ въ министерств иностранныхъ длъ, которыхъ вамъ не видать, какъ своихъ ушей.

На другой день посл одного изъ подобныхъ разговоровъ, лордъ. Трюфльтонъ скоропостижно умеръ, не оставивъ никакого завщанія. Разочарованный Дженкинсъ былъ вынужденъ вернуться къ своему посту въ Неаполь, гд онъ продолжалъ оказывать, всевозможныя услуги богатымъ англійскимъ туристамъ, но уже боле не наткнулся на такого щедраго патрона. Наконецъ, одна итальянская герцогиня потребовала мсто Дженкинса для какого-то юнаго, только что испеченнаго дипломата и онъ, конечно, съ помощью стряпчаго и вліятельнаго министерскаго чиновника, попрежнему получавшихъ все его жалованіе, былъ переведенъ секретаремъ посольства въ Берлинъ, гд состоитъ и понын, мечтая о высокомъ пост посланника и боясь, чтобъ его не убрали куда-нибудь въ качеств генеральнаго консула, что иногда случается.

Благородный Перегринъ-Вилерсъ-Тимминсъ, безцвтный, приличный джентльмэнъ сорока трехъ лтъ, никогда не зналъ ни дружбы, ни любви изъ боязни, чтобъ не пострадала отъ этого его карьера, и вслдствіе этого состоитъ секретаремъ миссіи въ Копенгаген. Врядъ ли онъ поднимется выше по дипломатической лстниц, такъ какъ онъ четвертый сынъ виконта Нокашингмора, плохо платитъ оброкъ министерскимъ чиновникамъ и иметъ всего за душою пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ жалованія, четыре головныя щетки, дв пары запонокъ, перстень съ сомнительнымъ брилліантомъ, коллекцію лакированныхъ сапоговъ, не очень блестящій гардеробъ, пару взъерошенныхъ бакенбардовъ и одинъ фальшивый зубъ. Несмотря на баснословную тупость Тимминса, онъ не безъ хитрости, онъ получилъ свое мсто благодаря доносу, сдланному на товарища, который, по своимъ способностямъ, составлялъ рдкое исключеніе среди англійскихъ дипломатовъ, и, говорятъ, вскор женится на баронесс Шошильдъ, богатой пятидесяти-семи-лтней вдов.

Блестящимъ представителемъ многочисленной плеяды лицъ, состоящихъ при посольствахъ, былъ Гью-Паладинъ, четвертый сынъ лорда Мереворта. Онъ вышелъ однимъ изъ первыхъ изъ Оксфорда, выдержалъ экзаменъ въ министерств иностранныхъ длъ и началъ свою карьеру состоящимъ при одной изъ германскихъ миссій. Онъ былъ любимчикомъ посланника и посланницы и пошелъ бы очень далеко въ дипломатической служб, еслибы съ нимъ не случилась романтическая исторія. Одна августйшая особа услыхала однажды на улиц, какъ онъ плъ, сидя у окна, какой-то нмецкій романсъ и объявила, что онъ поетъ, какъ ангелъ. Лучше было бы для молодого дипломата, еслибы у него вовсе не было голоса. Съ этой минуты, августйшая особа требовала, чтобы онъ цлый день распвалъ съ нею дуэты и, конечно, юноша потерялъ свое сердце. Никому не было извстно, платила ли ему принцесса взаимностью, но только она вышла замужъ за еще боле августйшую особу, чмъ она сама. Этотъ бракъ окончательно погубилъ Гью-Паладина: онъ бросилъ дипломатію и въ теченіе двадцати лтъ слдовалъ всюду за блуждающимъ огонькомъ, который подчасъ заводилъ его Богъ знаетъ въ какія трясины. Наконецъ, въ одинъ прекрасный день, въ газетахъ появилось извстіе объ его неожиданной смерти.

Англійская консульская служба, хотя входитъ въ дипломатическое вдомство, составляетъ нчто совершенно особое. Генеральные консулы за исключеніемъ Марокскаго и Тегеранскаго, которые вмст съ тмъ полномочные министры, въ сущности, ни курица и ни птица, ни рыба и ни ракъ. По своему званію, генеральный консулъ стоитъ на одной ног съ генералъ-маіоромъ и контръ-адмираломъ, а жалованье его гораздо больше, но министръ иностранныхъ длъ можетъ, если ему вздумается, назначить на это мсто своего лакея. Конечно, прямой выводъ изъ этого ненормальнаго положенія, что люди съ характеромъ и воспитаніемъ не любятъ поступать на такую должность, гд ихъ каждый день можетъ замнить какой-нибудь проходимецъ. Обыкновенно генеральными консулами бываютъ или люди разочаровавшіеся въ боле блестящей дипломатической карьер или богатые иностранцы, какъ, напримръ, баронъ фонъ-Шнапвитцъ, считающій это званіе значительной гарантіей своей фирмы на случай войны, или отставной офицеръ, наводящій ужасъ на туземцевъ Африки или, наконецъ, всевозможные проходимцы, заручившіеся протекціей въ министерств.

Лордъ Пальмерстонъ уврялъ въ парламент, что консулы не джентльмэны и, дйствительно, трудно себ вообразить, какую страшную смсь лицъ и національностей представляетъ консульскій персоналъ Великобританіи. Цлыя семьи овладваютъ извстной мстностью и не допускаютъ никого посторонняго на консульскія мста. Такъ, очень неблаговидное Левантинское семейство занимало недавно вс консульскія должности отъ Мальты до Трапезунда и отъ Эрзерума до Тегерана, а семья одного стряпчаго Вилькинса длаетъ досел чудеса въ Сверо-Американскихъ Штатахъ по консульской части. Даже аристократія не брезгаетъ этимъ званіемъ и въ числ родственниковъ одного шотландскаго лорда насчитываютъ двухъ генеральныхъ консуловъ, двухъ консуловъ и одного вице-консула. Но чаще всего консульскія мста распредляются между лицами, оказавшими министру какую-нибудь услугу, между ловкими курьерами, сыновьями камердинеровъ и кухарокъ, свидтелями, показавшими въ его пользу въ скандальныхъ процессахъ, мужьями веселыхъ дамъ и пр. и пр. Лучшими консулами считаются благородные и добродушные флотскіе капитаны въ отставк, но ихъ число въ послднее время очень уменьшилось и уже теперь нигд не найдешь такихъ консуловъ какъ Ролинсонъ въ Багдад и Розъ въ Бейрут, которые пользовались общимъ уваженіемъ и большей властью въ стран, чмъ нкоторыя коронованныя особы. За то еще недавно консуломъ въ Алеппо, ходившемъ въ турецкомъ костюм и прозванномъ туземцами ‘Верховнымъ существомъ’, былъ нкто Баукеръ, отецъ котораго оказалъ какую-то позорную услугу герцогу Кумберландскому.

Вице-консулы назначаются по закону генеральными консулами, когда и гд того требуютъ интересы англійской торговли. Но на практик вс эти назначенія сосредоточены въ министерств иностранныхъ длъ, такъ какъ это мста очень выгодныя. Честный человкъ получитъ, служа вице-консуломъ, напримръ, въ Тулон, не боле 50 ф. стер. въ годъ, по ловкій негодяй наживаетъ большія деньги, исполняя въ одно и тоже время обязанности вице-консула, мнялы, содержателя отеля для путешественниковъ и гостинницы для матросовъ, путеводителя по окрестнымъ достопримчательностямъ, агента корабельныхъ фирмъ и т. д. Есть еще особый видъ вице-консуловъ, это, такъ называемые, министерскіе проходимцы, которые, пользуясь большой протекціей и проживая въ Париж, переходятъ съ мста на мсто, пока вдругъ, въ одно прекрасное утро, просыпаются чрезвычайными посланниками и полномочными министрами. Этотъ любопытный типъ очень развился во время управленія министерствомъ иностранныхъ длъ пресловутымъ лордомъ Ферби, хладнокровное благоразуміе и великія государственныя способности котораго прославлялись во всхъ газетахъ.

На самой послдней ступени дипломатической службы стоятъ королевскіе курьеры. Лтъ тридцать тому назадъ, это было очень пріятное и выгодное ремесло, такъ что за мсто королевскаго курьера съ охотой платили шесть и семь тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Но желзныя дороги все измнили, королевскіе курьеры теперь самые скромные люди, получающіе небольшое содержаніе, путешествующіе въ вагонахъ перваго класса и имющіе право провозить безъ таможеннаго осмотра только пакеты съ депешами. Конечно, въ этихъ пакетахъ часто содержится много посторонняго, но все-таки уже нельзя, какъ въ старину, провести турецкихъ шалей на 16,000 ф. стер. Если курьерскіе пакеты приносятъ мало пользы самимъ курьерамъ, то нельзя того же сказать о нкоторыхъ дипломатахъ и министерскихъ чиновникахъ, которые, подъ видомъ депешъ, посылаютъ и получаютъ свднія, дающія имъ возможность вести биржевую игру на врняка. Недавно еще, одна дама, имющая большія сношенія въ дипломатическомъ мір выручила этимъ путемъ двадцать тысячъ фунтовъ. Точно также курьерскіе пакеты часто заключаютъ въ себ секретныя письма, потомъ появляющіяся въ вид корреспонденцій, что одинаково прибыльно и дипломатамъ и издателямъ газетъ.

‘Отечественныя Записки’, No 1, 1882

САТИРИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ АНГЛІЙСКАГО ОБЩЕСТВА.

Е. Гренвиля Муррея.

I.Благородные лорды.

II.Дипломаты.

Читайте также:

I.
Благородные лорды.

II.
Дипломаты.