Сарданапал, Байрон Джордж Гордон, Год: 1821 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

Дж. Г. Байронъ

Сарданапалъ.

Сарданапалъ, исправленный и дополненный V актомъ перев. Почетнаго академика П. Вейнберга, съ предислов. проф. Л. Ю. Шепелевича

Байронъ. Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1905.

САРДАНАПАЛЪ.

Послдніе мсяцы равенскаго періода Байрона (см. біографію) ознаменованы рядомъ высокохудожественныхъ произведеній (‘Сарданапалъ’, ‘Два Фоскари’, ‘Каинъ’, ‘Видніе суда’, ‘Небо и земля’). Среди нихъ ‘Сарданапалу’ слдуетъ отвести одно изъ первыхъ мстъ. Посвящая трагедію ‘великому Гете’. Байронъ очевидно придавалъ ей важное художественное значеніе. Замчательно, что трагедія была написана въ періодъ особеннаго увлеченія Байрона революціонными идеями — и нисколько не отразила ихъ. Въ своемъ род это едва-ли не самое объективное произведеніе поэтическаго творчества Байрона. Автобіографическихъ элементовъ и художественной оцнки мы коснемся ниже, теперь-же обратимся къ исторической основ пьесы.

Сюжетъ пьесы Байрона заимствованъ изъ разсказа Діодора Сицилійскаго о гибели ассирійскаго царя Сарданапала. По-смотримъ, какъ излагаетъ эти событія древнегреческій историкъ (23 II к.).

‘Сарданапалъ, послдній ассирійскій царь, тридцатый посл Нина, основателя царства, превзошелъ всхъ своихъ предшественниковъ въ наклонности къ удовольствіямъ и наслажденіямъ. Не довольствуясь тмъ, что онъ не показывался никогда вн дворца, Сарданапалъ жилъ во всемъ подобно женщин. Проводя время между распутными женщинами, онъ одвался въ пурпуръ и тонкія ткани. Онъ носилъ женское платье и лицо его и все тло были настолько лишены мужественнаго вида, благодаря блиламъ и другимъ снадобьямъ распутныхъ женщинъ, что ни одна изъ нихъ не могла казаться боле женственной. Онъ даже выработалъ себ женскій голосъ’. Дале Діодоръ распространяется объ излишеств ды и питья Сарданапала, объ его порочности, непризнававшей ни пола, ни возраста. Онъ такъ погрязъ въ своей жажд удовольствій, что наслажденіе сдлалъ своимъ закономъ. Для себя онъ сочинилъ (по Діодору) слдующую эпитафію:

‘Ты смертенъ. Подумай объ этомъ, наслаждаясь жизнью, успокой требованія сердца, наслажденіе не существуетъ для мертвыхъ. Я — теперь прахъ, а когда то повелитель царственной Ниневіи. Лишь то, что доставили мн искусство, забава и наслажденіе — мое, прочія же блага я покинулъ’.

Въ слдующемъ (24) Діодоръ разсказываетъ о возстаніи Арбака. Арбакъ былъ мидійскій военачальникъ, очень сильный и храбрый. Сатрапъ Вавилона Белезисъ, жрецъ, сообщилъ Арбаку, что, по предсказанію звздъ, посл Сарданапала онъ будетъ царствовать надъ всею страною. Арбакъ общалъ Белезису вавилонскую сатрапію безъ всякой дани. Арбакъ привлекаетъ на свою сторону предводителей войскъ, недовольныхъ бездятельнымъ царемъ. Желая лично убдиться въ изнженности царя, Арбакъ черезъ евнуха проникаетъ во дворецъ и видитъ разгулъ Сарданапала. Его ршеніе занять престолъ слабаго царя окончательно созрло, и онъ вооружаетъ мидянъ, а Белезисъ — вавилонянъ. Возставшихъ было около 40.000.

Изъ 25 мы узнаемъ, что Сарданапалъ, узнавъ о мятеж, собралъ врныя войска и оттснилъ враговъ къ горамъ. Оправившись, они вновь выступили на равнину и ждали битвы. Сарданапалъ выставилъ противъ нихъ свое войско. Онъ назначилъ цну за голову Арбака въ 200 талантовъ золота, но между солдатами Арбака не нашлось измнника. Такая-же награда и столь-же безуспшно была предложена за голову Белезиса. Произошла битва, въ которой мятежники были вновь разсяны. На военномъ совт, по настоянію Белезиса, было ршено продолжать кампанію. Въ завязавшейся битв царь опять побдилъ и овладлъ лагеремъ враговъ. Арбакъ считалъ дло проиграннымъ и хотлъ распустить войска, но Белезисъ удержалъ его, предсказывая черезъ пять дней неожиданную помощь, согласно указанію звздъ.

Въ 26 разсказывается, какъ на встрчу бактрійцамъ, идущимъ на помощь царю, отправляется Арбакъ и склоняетъ ихъ на свою сторону. Сарданапалъ, не зная о случившемся, вновь предается наслажденіямъ и пирамъ, угощая и войско. Арбакъ, узнавъ отъ перебжчиковъ, что войско царя не ждетъ нападенія, застигаетъ врасплохъ пирующихъ. Царь съ немногими приближенными спасся бгствомъ въ городъ, гд и заперся. Военачальникомъ надъ ратью Сарданапалъ назначилъ Саламена, брата жены, а самъ руководилъ защитой. Саламенъ погибъ въ битв, а съ нимъ и все врное царю войско, многіе потонули въ рк, многіе были отрзаны отъ города. Убитыхъ было такое множество, что рка окрасилась кровью на большомъ разстояніи. Узнавъ о неудач царя, подданные многихъ провинцій отъ него отложились. Сарданапалъ отправилъ жену и дтей къ врному компадонейскому сатрапу, а самъ приготовился къ защит. По предсказанію оракула, Ниневія могла быть взята лишь тогда, когда рка станетъ ея врагомъ. Сарданапалъ былъ увренъ, что этого не случится.

27. Бунтовщики повели правильную осаду, но не могли взять города, защищаемаго крпкими стнами (усовершенствованныя осадныя машины, по замчанію Діодора, не были тогда извстны). Городъ въ изобиліи былъ снабженъ всмъ необходимымъ. Осада длилась два года. На третій годъ Евфратъ отъ дождей такъ сильно разлился, что затопилъ часть города. Тогда царь вспомнилъ пророчество и отчаялся въ спасеніи. Чтобы не попасть въ руки врагамъ, онъ приказалъ сложить громадный костеръ, положить на него драгоцнности, а женщинъ и евнуховъ заперъ въ зданіи, устроенномъ среди костра. Царь сгорлъ вмст съ врными слугами и сокровищами. Узнавъ о смерти Сарданапала, Арбакъ проникъ въ Ниневію и былъ провозглашенъ царемъ.

Для насъ не иметъ никакого значенія вопросъ объ исторической достоврности разсказа Діодора и дополняющихъ его нкоторыми подробностями историковъ {См. Duncker. Geschiclite d. Alterthums, т. 2, стр. 345 и сл. О Діодор, см. Бузескулъ, Введеніе въ исторію Греціи, стр. 251 и сл.}. Мы ограничимся лишь указаніемъ, что Діодоръ былъ введенъ въ заблужденіе, спутавъ два историческіе момента и пріурочивъ гибель Ниневіи къ Сарданапалу, тогда какъ она была завоевана мидянами лишь при его малоизвстномъ преемник. Историческій Сарданапалъ пріобрлъ своими многочисленными завоеваніями славное имя {См. Hommel. Geschichte Babyloniens u. Assyriens, стр. 694 и сл.}. Мы склоняемся даже къ тому мннію, что въ приведенномъ, по Діодору, разсказ мы имемъ смсь исторіи и миа, въ основу послдняго легло представленіе о женскомъ, свтовомъ божеств {См. Duncker. Ibidem.}. Какъ бы то ни было фабула ‘Сарданапала’ у Байрона вполн удовлетворительно объясняется разсказомъ Діодора, и поэтъ, конечно, не углублялся въ исторію поэтическаго сюжета и не интересовался вопросами исторической критики источниковъ. Его манила привлекательная прелесть сюжета, уже намченная и въ прозаическомъ разсказ. Имя Сарданапала съ легкой руки греческихъ историковъ сдлалось нарицательнымъ еще со временъ Аристофъ и стало синонимомъ людей изнженныхъ, чувственныхъ и бездятельныхъ. Байронъ чутьемъ поэта видлъ, подобно историку, рядъ противорчивыхъ чертъ въ характер Діодорова Сарданапала и, не прибгая ни къ исторической критик, ни къ миологическимъ гипотезамъ, примирилъ эти противорчія художественной интуиціей, создавъ объективно-поэтическій обликъ Сарданапала.

Само собою разумется, что, при тенденціозномъ желаніи, весьма нетрудно сдлать Сарданапала автобіографическимъ признаніемъ Байрона. Такія попытки длались не разъ. Въ ассирійскомъ цар можно видть черты, присущія поэту въ період его пребыванія въ Италіи, въ лиц Мирры — гр. Гвиччіоли или одно изъ итальянскихъ увлеченій Байрона, жена Сарданапала — лэди Байронъ, а сцена свиданія царя и царицы воспроизводитъ будто бы одинъ изъ моментовъ супружескихъ отношеній четы Байронъ. При такомъ толкованіи задача историка литературы упрощается и даже упраздняется.

Однако такой пріемъ, вообще вполн умстный въ толкованіи произведеній Байрона, непримнимъ къ ‘Сарданапалу’. Образъ Сарданапала въ изложеніи Діодора преслдовалъ Байрона съ дтства (12 л.).

Уже въ изложеніи греческаго писателя бросается въ глаза рядъ противорчій, и чтобы примирить ихъ, понадобилось высокое искусство поэта. Сарданапалъ, по Діодору, является чудовищемъ изнженности и испорченности,— и при всемъ этомъ способнымъ къ геройскимъ подвигамъ. Черты грубаго эстета въ Сарданапал отмчены и въ прозаическомъ разсказ Діодора — поэту были даны смутныя и отдаленныя указанія. Сарданапалъ способенъ къ геройскимъ дяніямъ и вмст съ тмъ лишенъ способности поступаться личными привычками и даже капризами для серьезной цли.

Весь смыслъ Байроновскаго ‘Сарданалала’ заключается не въ драматической интриг, и не въ характерахъ главныхъ. дйствующихъ лицъ, а въ главномъ геро ассирійскомъ цар. Источники дали Байрону указаніе на двойственность характера Capданапала: въ нормальное время апатія, лнь, разностороннія чувственныя удовольствія, а въ роковой моментъ — твердое мужество, безумная отвага и самообладаніе. Мотивировать эти переходы приходилось поэту — и онъ отнесся къ своей задач съ необыкновеннымъ искусствомъ.

Трудно представить себ боле неподходящія черты для трагическаго героя, чмъ т, которыя мы находимъ у Сарданапала въ историческомъ источник. Главная основа всякаго трагическаго героя — его способность къ дйствію, его дятельная сила. Даже Шекспиру не удавалось создать трагическій характеръ, пассивный въ своей основ. Его Ричардъ II — одно изъ слабыхъ произведеній, а герой пьесы въ сущности не играетъ первенствующей роли. Пассивность и бездятельность Сарданапала — неотъемлемыя черты его характера, и Байронъ не только не ослабилъ ихъ, но даже усугубилъ. Ему предстояла высоко художественная задача — обосновать эти черты. И поэтъ далъ этимъ чертамъ глубокую мотивировку, сообщивъ ассирійскому царю высокую гуманность и цльное, своеобразное философское міросозерцаніе.

Уже въ 1-мъ акт мы видимъ въ лиц Сарданапала не чревоугодливаго сластолюбца, не безвольнаго владыку, а человка съ опредленнымъ жизненнымъ міросозерцаніемъ, опредленной жизненной программой. Кровавые подвиги своихъ предковъ Сарданапалъ оцниваетъ весьма скептически и дко осмиваетъ обманъ, къ которому его предки прибгали для удержанія въ покорности подданныхъ.

А ты чего бъ хотлъ?

Чтобъ я писалъ указы: ‘Повинуйся,

Народъ, царю, вноси въ его казну!

Служи въ его фалангахъ! жертвуй кровью

Изъ-за него, благоговйно падай

Предъ нимъ во прахъ, вставая, чтобъ нести

Тяжелый трудъ!’ Иль такъ: ‘На этомъ мст

Сарданапалъ сто тысячъ умертвилъ

Своихъ враговъ. Смотрите, вотъ ихъ гробы —

Его трофей!’

Мысли Сарданапала о тщет земного напоминаютъ даже поэтическими образами гамлетовскіе мотивы:

Червякъ — вотъ богъ! Онъ стъ по крайней мр

Твоихъ боговъ, покамстъ, наконецъ,

Сожравши все, безъ пищи не издохнетъ.

Еще обильне подобными мотивами монологъ Сарданапала въ 1-мъ акт.

Ужели жизнь мою —

Коротенькую жизнь — я тратить стану

Еще на то, чтобъ охранять ее

Ото всего, что бдную способно

Укоротить? Да стоитъ ли она

Такихъ трудовъ! Нтъ, жить, бояся смерти,

Бунтовщиковъ повсюду чуя, всхъ

Вокругъ себя за то подозрвая,

Что здсь они, а тхъ, что далеко —

Зато, что тамъ, значитъ ли въ могилу

До срока лечь?

Монологъ оканчивается выраженіемъ негодованія Сарданапала на подданныхъ, неспособныхъ оцнить кротости и снисходительности повелителя и доступныхъ лишь чувству страха.

Въ кротости и бездятельности Сарданапала слдуетъ видть не только пассивность, а результатъ цльнаго міровоззрнія — скептически-эпикурейскаго. Царь — прекрасный знатокъ людей, онъ ни на минуту не заблуждается относительно виновности Арбака и Белезиса, а щадитъ ихъ изъ отвращенія къ убійству. Политической зрлостью дышитъ его обращеніе къ Белезису

Прошу тебя замтить,

Что межъ землей и небомъ люди есть

Зловредне того, кто управляя

Мильонами, не губитъ никого,

И, самого себя не ненавидя,

Къ другимъ людямъ, однакоже, настолько

Расположонъ, что даже тхъ щадитъ,

Которые его не пощадили бъ,

Стань вдругъ они владыками надъ ними.

Въ другомъ мст Сарданапалъ говоритъ:

Хотя вполн зависитъ ваша жизнь

Отъ моего дыханья и что хуже

Еще для васъ отъ страха моего,

Вамъ нечего, однако, опасаться:

Я мягокъ, да, но страха нтъ во мн.

Сарданапалъ врагъ всякихъ страданій. Онъ скорбитъ, видя, сколько мукъ терпитъ человчество по вин самой природы, и считаетъ долгомъ всякаго человка не умножать, а облегчать участь ближняго.

Вдь вс мы: отъ раба

Послдняго до перваго монарха

Достаточно страдаемъ для того,

Чтобъ бдствія земного гнетъ природный

Не умножать, но роковой удлъ,

Намъ посланный судьбой, стараться только

Услугами другъ другу облегчать.

Что касается до личной программы Сарданапала, какъ правителя, то ее ни въ коемъ случа нельзя видть въ знаменитой пародіи на надпись, приводимую Діодоромъ:

‘Царь

Сарданапалъ, сынъ Анасиндаракса.

Въ единый день два города воздвигъ.

шь, пей, люби, все прочее не стоитъ

Щелчка’.

Это — игра остроумія царя, весьма кстати противополагается суровой сдержанности Салемена.

Сарданапалъ, по намреніямъ и желаніямъ, — гуманнйшій правитель, котораго ни въ чемъ нельзя было бы упрекнуть, если бы мы имли дло съ частнымъ человкомъ. Но, какъ обладатель престола, Сарданапалъ вполн непригоденъ, особенно если принять во вниманіе, что мы имемъ дло съ абсолютной монархіей, гд иниціатива и отвтственность лежатъ на личности монарха. Положеніе Сарданапала требуетъ постояннаго напряженія энергіи, превосходящаго силы средняго человка. Отдыхъ и ослабленіе этой энергіи неминуемо ведутъ за собою ослабленіе и умаленіе власти, раздробляющейся между безчисленными ставленниками. Сарданапалъ совершилъ преступленіе особаго рода: преступленіе политическое, онъ не усплъ сохранить и спасти прерогативъ власти, ему данной (сравни справедливые упреки Салемена). Личные идеалы Сарданапала — исключительно эстетическіе. Наслажденіе и наслажденіе всестороннее — вотъ его лозунгъ. Онъ не только ставитъ Вакха, бога веселія и вина, выше своихъ обоготворенныхъ предковъ завоевателей, онъ тонко цнитъ красоту, гд бы она ни появлялась: въ глазахъ-ли женщины, живописности убора и прелести ландшафта. Вспомнимъ обращеніе Сарданапала къ звздамъ.

О, за звзды ты не бойся —

Я ихъ люблю. Люблю смотрть, когда

Огни блестятъ на темно-синемъ свод

И сравнивать съ глазами Мирры ихъ,

Люблю слдить, какъ ихъ лучи играютъ

На серебр трепещущемъ Евфрата

Въ часы, когда полночный втерокъ

Рябитъ рку-красавицу и стонетъ

Межъ тростника, стоящаго каймой

Вдоль береговъ.

Картина пира на галер столь же поэтически описана Сарданапаломъ въ его обращеніи къ Мирр (1 актъ, послдняя сцена).

Равнымъ образомъ въ сцен самосожженія Сарданапалъ является изысканнымъ эстетомъ, котораго прельщаетъ въ моментъ смерти великолпная поза.

‘Падетъ за царствомъ царство,

Какъ падаетъ теперь моя держава,

Славнйшая изъ всхъ, но и тогда

Уважатся людскимъ воспоминаньемъ

Послдній мой поступокъ и предастся

Для памяти народовъ’.

Наиболе характерной для Сарданапала (хотя, можетъ быть, не оригинальной, а заимствованной у Шекспира) является сцена, гд царь-эстетъ, готовый выступить въ послдній, ршительный бой, отъ котораго зависитъ и престолъ, и жизнь, теряетъ драгоцнное время, примряя шлемы. Его искренній ужасъ при вид неуклюжаго шлема заставляетъ забыть о трагизм момента. Для эстета Сарданапала головной уборъ иметъ первостепенное значеніе.

Въ общемъ предъ нами не восточный деспотъ, но добрый и гуманный человкъ, возвышающійся до акта воли лишь въ роковыя минуты своей жизни. Сарданапалъ долженъ погибнуть, такъ какъ бездятельность не возможна въ его положеніи. Сарданапалъ упустилъ изъ виду, что судьба не дала ему положенія частнаго человка, и онъ не вправ устраивать жизнь по собственному усмотрнію. Какъ государственный и общественный дятель, Сарданапалъ заслуживаетъ полнаго осужденія: легкомысленно онъ отдалъ свою власть людямъ, грубо злоупотреблявшимъ ею.

Изъ остальныхъ дйствующихъ лицъ на первомъ план стоитъ Мирра — рабыня и возлюбленная Сарданапала, которую поэтъ съ умысломъ сдлалъ гречанкой, дочерью свободнаго народа, и привязалъ ее узами любви къ восточному деспоту. Мирра обладаетъ въ одно и то же время и чрезвычайно женственной, и сильной и мужественной натурой. Байронъ сдлалъ ее гречанкой, чтобы надлить ее гражданскими чувствами, неизвстными дочерямъ Востока. Не только на пути къ удовольствію, но и на пути къ слав и смерти Мирра готова сопровождать Сарданапала. Она не покидаетъ любимаго человка тогда, когда все ему измняетъ. Съ проницательностью любящей женщины она чуетъ грозящую царю опасность и съ прозорливостью государственнаго мужа убждаетъ его своевременно принять мры къ самосохраненію. Ее, свободную гражданку Греціи, тяготитъ двойное рабство: вншнее, зависящее отъ положенія рабыни, и внутреннее — отъ силы любовнаго чувства, послднее даетъ ей точку отправленія въ попыткахъ спасти царя, быть достойною его спутницей. Въ послднія минуты своей жизни Мирра является настоящей гражданкой, возвышающейся надъ уровнемъ варварской толпы. Любовь къ царю и свобод даетъ Мирр силы съ наслажденіемъ умереть мученическою смертью на костр. Необыкновенная деликатность и тонкость натуры Мирры сказались между прочимъ и въ ея отношеніи къ Зарин, супруг Сарданапала. Ни на минуту гречанка не пытается узурпировать положенія царицы и злоупотреблять своимъ вліяніемъ на царя. Замчательнымъ тактомъ и необыкновенною кротостью Мирра обезоруживаетъ даже законнаго защитника правъ царицы, ея брата Салемена. Лучше всего обрисовывается Мирра въ монолог, гд она восхищается прекрасной картиной солнечнаго восхода (нач. V д.) и въ ея обращеніи къ Сарданапалу (конецъ IV д.).

Все громкое, блистательное можетъ

У брата-человка человкъ

Насильственно похитить: царства гибнутъ,

Войска бгутъ и падаютъ, друзья

Становятся врагами, рабъ уходитъ,

Везд обманъ — и измняютъ т

Скоре всхъ, которые всхъ больше

Одолжены, и только та душа,

Что любитъ безкорыстно, не измнитъ

Любимому.

Параллельно Мирр выводится Байрономъ въ трагедіи законная жена царя Зарина. Она столь-же достойная женщина, какъ и Мирра, но становится особенно привлекательной въ силу своего тяжелаго положенія: врной, но не любимой и покинутой жены. За ласковое слово Сарданапала Зарина готова простить ему вс обиды и слдовать за нимъ въ опасностяхъ. Трагизмъ положенія царицы усугубляется присутствіемъ дтей, изъ-за которыхъ она вынуждена пожертвовать долгомъ остаться въ роковую минуту при супруг.

Характеры остальныхъ дйствующихъ лицъ не сложны. Честный, суровый Салеменъ, древній римлянинъ по характеру и темпераменту, будетъ до конца дней своихъ хранить врность своему долгу, его фигура мастерски написана во весь ростъ. Мягкость и кротость чужды Салемену и только героизмъ и непоколебимая врность Мирры вызываютъ его честное одобреніе. Белезисъ, Арбакъ изображены поэтомъ по намекамъ, имющимся въ источникахъ. Вс прочія лица имютъ несущественное, эпизодическое значеніе.

Байронъ, какъ онъ самъ заявляетъ въ предисловіи, никогда не имлъ въ виду поставить ‘Сарданапала’ на сцену. Дйствительно, несмотря на три единства, трагедія не обладаетъ сценическими достоинствами. Тщательно отдланный, глубокій характеръ Сарданапала, напоминающій и Гамлета, и Ричарда II, не заключаетъ благодарныхъ для трагическаго героя чертъ. Въ Сарданапал слишкомъ много гамлетовскаго, но безъ той своеобразной энергіи, которую проявляетъ датскій принцъ, энергіи продолжительной и устойчивой, каковою не обладаетъ восточный повелитель. За минутными вспышками у Capданапала слдуетъ глубокая апатія и весь смыслъ трагедіи въ тонкой и отчетливой обрисовк характеровъ двухъ главныхъ дйствующихъ лицъ.

Нельзя отрицать безусловно автобіографическаго значенія ‘Сарданапала’. Въ нкоторыхъ эпизодахъ звучатъ несомннно личныя ноты, напр., въ сцен свиданія царственной четы слышатся отзвуки грустной семейной исторіи Байрона, въ самообличеніяхъ царя — просвты горькаго раскаянія поэта и неоднократно выраженнаго желанія примиренія съ лэди Байронъ. Но при всемъ этомъ изъ всхъ произведеній Байрона ‘Сарданапалъ’ — наимене автобіографическое. Авторъ писалъ его въ Равенн, въ разгар политическихъ увлеченій своихъ, — а въ трагедіи мы видимъ художественно и объективно очерченные характеры и ни слда тхъ революціонныхъ идей, поборникомъ которыхъ былъ поэтъ. Мало того: въ трагедіи видно отвращеніе автора отъ кровавыхъ переворотовъ, сопровождающихъ смну всякаго режима.

Байронъ, посвятилъ ‘Сарданапала’ Гете. Авторъ ‘Фауста’ высоко цнилъ англійскаго поэта и его вниманіе. Эккерманъ (подъ 26 марта 1826 г.) отмчаетъ: ‘Гете за обдомъ былъ въ свтломъ, сердечномъ расположеніи духа, онъ получилъ сегодня драгоцнную рукопись, именно автографъ Байронова посвященія ‘Сарданапала’.Онъ показывалъ намъ ее посл обда, причемъ упрашивалъ свою дочь возвратить ему письмо лорда Байрона изъ Генуи*. Впослдствіи Гете въ особой стать (Lebensverhltniss zu Byron. 1833) сообщаетъ читателямъ о своихъ отношеніяхъ къ Байрону. Они ограничивались немногимъ: Байронъ посвятилъ Гете ‘Сарданапала’ и ‘Вернера’. Въ 1823 г. онъ написалъ ему письмо изъ Генуи, рекомендуя одного молодого человка, на которое Гете отвчалъ стихами. На стихи послдовалъ со стороны Байрона прочувствованный отвтъ.

Гете посвятилъ нсколько статей произведеніямъ Байрона и много говоритъ объ англійскомъ поэт въ своихъ ‘Разговорахъ съ Эккерманомъ’. Относительно ‘Сарданапала’ онъ высказывается лишь одинъ разъ и то косвенно, по поводу пресловутыхъ трехъ единствъ. Говоря о Байрон, Гете однажды замтилъ: ‘Онъ разршаетъ драматическіе узлы такъ, какъ и не ожидаешь, и всегда лучше, чмъ воображаешь себ’. Дале: ‘Гете посмялся надъ лордомъ Байрономъ, который въ жизни ничмъ себя не стснялъ и не справлялся ни съ однимъ закономъ, и подчинился напослдокъ нелпйшему закону трехъ единствъ. Онъ столь-же мало понималъ основу этого закона, какъ и другіе. Основа — ясность изображенія, и три единства хороши по стольку, по скольку способствуютъ ея достиженію’.

Вс похвалы Гете Байрону блднютъ передъ тмъ памятникомъ, который великій нмецкій поэтъ воздвигъ своему молодому собрату во 2-й ч. ‘Фауста’. Изображая его въ лиц Эндиміона, Гете даетъ слдующее поясненіе: ‘Я никого, кром его, не могъ избрать представителемъ новой поэзіи, потому что онъ, конечно, величайшій талантъ нашего вка. И при этомъ, Байронъ ни классикъ, ни романтикъ, онъ былъ само ныншнее время. Такой мн и требовался. Сверхъ того, онъ подходилъ и по своей неудовлетворенной натур, и по своему воинственному стремленію, благодаря чему и погибъ при Миссалунги’.

Выражая мысль Гете нсколько иначе, можно сказать, что въ ‘Сарданапал’ Байронъ является и классикомъ, и романтикомъ. Вншній ходъ трагедіи онъ стремится обусловить классическими тремя единствами, въ пользованіи источниками и въ характеристик персонажей онъ примыкаетъ къ самымъ смлымъ романтикамъ. ‘Сарданапалъ’ стушевывается на фон другихъ, боле яркихъ и сильныхъ произведеній Байрона, но и эта пьеса достойна репутаціи великаго поэта и человка.

Л. Шепелевичъ.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Издавая нижеслдующія трагедіи, {‘Сарданапалъ’ и ‘Два Фоскари’.} я долженъ только повторить, что он были написаны безъ отдаленнйшей мысли о сцен. О попытк, сдланной одинъ разъ театральными антрепренерами общественное мнніе уже высказалось. Что касается моего личнаго мннія, то повидимому ему не придаютъ никакого значенія, и я о немъ умалчиваю.

Историческіе факты, положенные въ основу обихъ пьесъ, разсказаны въ примчаніяхъ.

Авторъ въ одномъ случа попытался сохранить, а въ другомъ приблизиться къ правилу ‘единствъ’, считая, что совершенно отдаляясь отъ нихъ, можно создать нчто поэтичное, но это не будетъ драмой. Онъ знаетъ, что этотъ взглядъ не популяренъ въ англійской литератур, но не онъ выдумалъ ‘единства’, онъ только держится мннія, которое еще не особенно давно признавалось закономъ во всемъ мір и до сихъ поръ считается таковымъ въ наиболе цивилизованныхъ странахъ. Но ‘nous avons chang tout cela’, и пожинаемъ теперь плоды отрицанія. Авторъ далекъ отъ мысли, что слдуя своему личному убжденію, или какимъ-либо образцамъ, онъ можетъ сравниться со своими предшественниками, писавшими правильныя или даже неправильныя драмы, онъ только объясняетъ, почему онъ предпочелъ боле правильное построеніе, какъ бы оно ни было слабо, полному отреченію отъ всякихъ правилъ. Въ неудачахъ сооруженія виноватъ архитекторъ, а не принципы его искусства.

Въ настоящей трагедіи моимъ намреніемъ было слдовать разсказу Діодора Сицилійскаго. Вмст съ тмъ, однакоже, я хотлъ насколько могъ, приспособить этотъ разсказъ къ закону единствъ. Вотъ почему у меня мятежъ внезапно возникаетъ и заканчивается въ одинъ день, между тмъ какъ въ исторіи все это явилось результатомъ долгой войны.

Великому Гете

иностранецъ

дерзаетъ поднести дань уваженья

литературнаго вассала своему ленному господину,

первому изъ современныхъ писателей,

который создалъ

литературу въ собственномъ отечеств

и прославилъ собою литературу Европы.

Это недостойное произведеніе, которое авторъ осмлился посвятить ему,

называется

САРДАНАПАЛЪ.

0x01 graphic

Дйствующія лица:

Мужчины:

Сарданапалъ, царь Ниневіи, Ассиріи и другихъ странъ.

Арблкъ, мидянинъ, замышляющій сдлаться царемъ.

Белезисъ, халдейскій прорицатель.

Сaлеменъ, шуринъ царя.

Алтада, дворцовый чиновникъ.

Панія.

Замесъ.

Сферо.

Бaлка.

Женщины:

Зарина, царица.

Mиррa, рабыня-іонянка и возлюбленная Сарданапала.

Гаремныя женщины, стражи, свита, халдейскіе жрецы, мидяне и другіе.

Дйствіе въ Ниневійскомъ дворц.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Чертогъ во дворц.

САЛЕМЕНЪ (одинъ).

Онъ мучитъ государыню — но онъ

Ей господинъ, сестру мою онъ мучитъ —

Но онъ мн братъ, онъ мучитъ свой народъ —

Но онъ его владыка. Я обязанъ

И подданнымъ и другомъ быть ему —

Спасти его отъ гибели постыдной.

Я не могу, не долженъ допустить,

Чтобъ безъ слда изсякла подъ землею

Немврода кровь, Семирамиды кровь,

Чтобъ кончилась пастушескою сказкой

Исторія тринадцати вковъ

Владычества. Онъ долженъ пробудиться.

Въ его душ изнженной развратъ

Не истребилъ отваги беззаботной,

Природную энергію его

Испорченная жизнь лишь подавила,

Не сокрушивъ, и въ сладострастьи онъ

Не утонулъ, а лишь погрязъ глубоко.

Родясь въ изб, онъ могъ бы государство

Себ добыть, рожденный для внца,

Онъ по себ оставитъ только имя —

Ничтожное наслдство для дтей.

Но и теперь еще не все погибло.

Еще теперь онъ могъ бы искупить

Позорное бездйствіе, когда бы

Съ той легкостью, съ какою сталъ онъ тмъ,

Чмъ быть ему не слдуетъ, ршился бъ

Тмъ сдлаться, чмъ быть ему должно.

Какъ будто бы своимъ народомъ править

Труднй, чмъ жизнь въ разврат истощать?

Быть во глав своихъ солдатъ трудне

Владычества въ гарем? Онъ себя

Губительнымъ распутствомъ разслабляетъ,

И духъ и плоть подкапываетъ онъ

Занятьями, что не даютъ здоровья —

Какъ ловъ зврей, и славы — какъ война.

Да, долженъ онъ проснуться. Ахъ, лишь громы

Небесные его разбудятъ!

(За сценой нжная музыка). Вотъ,

Вотъ звуки лиръ, и лютень, и кимваловъ —

Гармонія баюкающей нги,

Истомы сладострастной! Голоса

Гаремныхъ женъ и тварей ниже женщинъ

Сливаются въ веселый хоръ, а онъ,

Великій царь всего земного міра,

Увнчанный цвтами, возлежитъ,

Откинувши небрежно діадему —

Хватай ее, кто только хочетъ… Вотъ

Они идутъ. Уже благоуханье

Отъ ихъ одеждъ доносится ко мн,

Ужъ вижу я — вдоль галлерей сверкаетъ

Каменьями толпа нарядныхъ двъ,

Его пвицъ и вмст съ тмъ совтницъ

И между нихъ, самъ женщина съ лица

И женщиной одтъ, онъ — внукъ ничтожный

Семирамиды, женщины-царя!

Но вотъ и онъ. Остаться мн? Конечно —

И подойти и смло все сказать,

Что говорятъ о немъ другъ другу люди,

Хорошіе и честные… Идутъ,

Идутъ рабы и въ ихъ глав владыка

И подданный, слуга своихъ рабовъ!

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Входитъ Сарданапалъ, одтый по женски, въ внк изъ розъ, за нимъ женщины и молодые рабы.

САРДАНАПАЛЪ

(обращаясь къ нкоторымъ изъ свиты).

Для пиршества въ Евфратскомъ павильон

Устроить все пышне! Разубрать

Гирляндами и освтить поярче!

Мы ужинать тамъ будемъ нынче въ полночь.

Исполнить все, какъ должно, а теперь —

Галеру мн! Надъ свтлою ркою

Свжительный кружится втерокъ —

Мы поплывемъ. Вы, нимфы дорогія,

Длящія со мной часы утхъ,

Увижу вновь я васъ въ тотъ часъ сладчайшій,

Когда мы соберемся, точно хоръ

Небесныхъ звздъ, и вы такое жъ небо

Блестящее сплетете изъ себя.

До тхъ же поръ вы можете свободно

Располагать собой. А ты, моя

Іонянка возлюбленная, Мирра,

Гд хочешь ты остаться: въ ихъ сред

Иль близъ меня?

МИРРА.

Властитель мой!

САРДАНАПАЛЪ.

Властитель!

Ахъ, жизнь моя! Что это за отвтъ

Убійственно-холодный? Ужъ такое

Проклятіе царей — отвты слышать

Подобные. Ты госпожа себ,

Какъ мн. Скажи, съ гостями ль удалиться

Желаешь ты, иль чаровать меня

Останешься?

МИРРА.

Царя желанье будетъ

Закономъ мн.

САРДАНАПАЛЪ.

Ахъ, перестань со мной

Такъ говорить! Блаженствомъ высочайшимъ

Считаю я — желанія твои

Вс исполнять. Я собственныхъ желаній

Высказывать не смю, опасаясь,

Чтобъ не были они твоимъ противны:

Вдь ты всегда свое желанье въ жертву

Чужому принести готова…

МИРРА.

Хотла бы остаться. Выше счастья

Не знаю я, какъ вчно быть съ тобой,

Но…

САРДАНАПАЛЪ.

Что же но? Межъ мною и тобою

Единственной преградой можетъ быть

Твоя всегда мн дорогая воля.

МИРРА.

Обычный часъ совта твоего

Ужъ наступилъ, мн лучше удалиться…

САЛЕМЕНЪ (подходя).

Раба права: ей слдуетъ уйти.

САРДАНАПАЛЪ.

Кто говоритъ? Ты, братъ мой?

САЛЕМЕНЪ.

Братъ царицы,

Теб же, царь, всеподданный слуга.

САРДАНАПАЛЪ (обращаясь къ свит).

Итакъ, прошу васъ всхъ своимъ досугомъ

Располагать до полночи, а тамъ

Мы вновь васъ ждемъ.

(Вс уходятъ. Мирра тоже собирается уйти).

Ты, Мирра, мн казалось,

Остаться здсь хотла…

МИРРА.

Государь,

Ты не веллъ остаться мн…

САРДАНАПАЛЪ.

Но это

Ты взглядами сказала. Мн знакомъ

Малйшій взглядъ глазъ іонійскихъ этихъ,

И я прочелъ, что отъ меня уйти

Не хочешь ты.

МИРРА.

Твой братъ, мой повелитель…

САЛЕМЕНЪ.

Царицы братъ, его супруги братъ,

Іонянка! Меня назвать ты смешь

И не краснть при этомъ?

САРДАНАПАЛЪ.

Не краснть!

О человкъ, лишенный глазъ и сердца!

Въ ея лиц зажечь такой пурпуръ,

Какимъ въ часы вечерняго заката

Блестятъ снга Кавказа — и потомъ

Ее корить твоей же слпотою

Холодною!… Какъ — слезы, Мирра?

САЛЕМЕНЪ.

Пусть

Он текутъ! Она слезами платитъ

Не за себя одну, сама жъ она —

Причина слезъ гораздо ядовитй.

САРДАНАПАЛЪ.

Будь проклятъ тотъ, изъ-за кого она

Заплакала!

САЛЕМЕНЪ.

Не проклинай себя же,

Когда уже мильоны безъ того

Тебя клянутъ.

САРДАНАПАЛЪ.

Не забывайся! Хочешь,

Читайте также: