С. А. Котляревскій. Францисканскій орденъ и римская курія въ XIII и XIV вкахъ. М. 1901.
С. А. Котляревскій. Францисканскій орденъ и римская курія въ XIII и XIV вкахъ. М. 1901.
‘Русское Богатство’, No 6, 1902
С. А. Котляревский. Францисканский орден и римская курия в XIII и XIV веках. М. 1901, Котляревский Сергей Андреевич, Год: 1902
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Молодой московскій историкъ, помстившій въ сборник ‘Помощь’ (изд. въ пользу пострадавшихъ отъ голода евреевъ въ прошломъ году) интересную статью о проповдникахъ XIII-го столтія, выпустилъ въ свтъ большой трудъ, относящійся къ той же эпох и къ близкому по тем сюжету. Его книга посвящена дятельности Франциска Ассизскаго и основанному этимъ замчательнымъ человкомъ монашескому ордену, при чемъ авторъ доказываетъ, что францисканцы далеко не сразу сдлались послушными орудіями церкви, а довольно продолжительное время занимали позицію весьма независимую, иногда ‘еретическую’.
Этотъ выводъ, конечно, не новъ, но сводка матеріала, сдланная г. Котляревскимъ, очень убдительно его подтверждаетъ. Чрезвычайно жаль, что авторъ, такъ добросовстно и внимательно, почти любовно относящійся къ каждому словечку любого монаха, Имющему даже отдаленную связь съ темою изслдованія,— начисто игнорируетъ всю соціально-политическую среду, въ которой родился, выросъ и окрпъ орденъ. Это обстоятельство придаетъ книг г. Котляревскаго нсколько какъ бы старомодный видъ, въ т блаженныя времена исторіографіи, когда исторія длилась на ‘гражданскую’ и ‘церковную’, такъ ставить работу было принято, теперь же, мы боимся, благодаря подобной обработк, добросовстно и серьезно написанная книга въ глазахъ многихъ потеряетъ значительную часть своей цнности. Работая надъ историческимъ матеріаломъ такъ, какъ работаемъ г. Котляревскій, изслдователь русской исторіи долженъ будетъ объяснять учрежденіе синода движеніями петровской души, историкъ Франціи долженъ будетъ объяснять реставраціонный блый терроръ убжденностью и убдительностью твореній Шатобріана и де-Местра и т. д. Мы понимаемъ, что подробное описаніе всего, происшедшаго въ отношеніяхъ между орденомъ и церковью, нужно, и намъ нечего было бы сказать, если бы г. Котляревскій прибавилъ въ конц: ‘я разсказалъ и подтвердилъ ссылками на источники, что сначала, въ первой половин ХД вка, францисканскій орденъ былъ братствомъ людей, объединенныхъ общимъ идеаломъ жизни, что инквизиціонное преслдованіе еретиковъ было имъ совсмъ чуждо, что въ немъ было несомннно пламя любви и самоотверженія,— а потомъ, съ XIV вка, все это измнилось, и францисканцы стали безгласными и послушными орудіями общецерковной политики. Теперь я объясню, почему окружающая жизнь сломила эти великія нравственныя силы, почему она направила ихъ въ папское русло, почему не порывы религіознаго и моральнаго энтузіазма, а дисциплина и организація сохранили за католическою церковью ея могущество? Но отвта на эти вопросы (и даже постановки ихъ) у г. Котляревскаго мы, къ сожалнію, не встрчаемъ. Мы склонны исторіографію всхъ временъ и народовъ длить на два главныя теченія, изъ которыхъ одно идетъ отъ Геродота, а другое отъ Аристотеля: Геродотъ разсказываетъ, какъ птица поетъ или какъ солнце свтитъ,— не заботясь ни о внутренней связи, ни объ основномъ смысл излагаемаго, Аристотель же, не довольствуясь этимъ, первый далъ смутную, неясную, но несомннную попытку объяснить, обобщить разсказываемое и узнанное (посредствомъ чего-то врод теоріи круговращенія). Аристотелевское теченіе совсмъ побждаетъ въ наше время геродотовскую традицію, все живое въ исторической наук давно уже и въ Европ, и у насъ бжитъ отъ этой традиціи. Думаемъ, что убжитъ отъ нея также г. Котляревскій,— и вотъ почему: временами онъ тоже чувствуетъ потребность (для себя и для читателя) какихъ либо поясненій,— и находитъ ихъ въ довольно голословныхъ разсужденіяхъ о сердц Франциска, о вліяніи спиритуаловъ и т. д. Но это не такъ уже важно: важно, что вопросъ ‘почему?’ возникъ и потребуетъ рано или поздно обстоятельнаго отвта у историческаго бытописателя. У ‘разсказчика’ прирожденнаго — такой вопросъ совсмъ никогда не возникаетъ.
Не смотря на этотъ основной недостатокъ книги, мы прочли вс ея 889 страницъ, почти не отрываясь: такъ литературно и интересно изложены событія первыхъ временъ францисканскаго ордена. Жаль только, что исторіософическая слабость изслдованія мшаетъ иногда автору и въ изложеніи отдльныхъ фактовъ: напримръ, говоря о бегинахъ и бегардахъ (стр. 834—339), онъ не связалъ въ одно общее по характеру явленіе гибель этихъ еретиковъ и расцвтъ покровительствуемыхъ (въ XIV в.) церковною властью францисканцевъ. -Въ вышедшей нсколько лтъ тору назадъ книг г-жи Робинзонъ (The end of the middle ages) есть очеркъ о бегинахъ и бегардахъ, опирающійся почти на т же источники, какъ и г. Котляревскій,— но несравненно научне и полне выясняющій природу этихъ странныхъ филантропическо-мистическихъ ассоціацій. Книга Робинзонъ осталась автору неизвстною, а этотъ маленькій очеркъ, при всей своей видимой компилятивности, все-таки богатъ самостоятельными мнніями. Въ общемъ, впрочемъ, изслдовавши, кажется, исчерпывающимъ образомъ вс церковные первоисточники, г. Котляревскій ссылается и на большинство выдающихся произведеній литературы его предмета. У прочитавшаго эту книгу остается опредленное впечатлніе,— что долго въ геродотовскомъ лагер авторъ не засидится…