Рюи Блаз, Гюго Виктор, Год: 1838

Драматургия
Время на прочтение: 93 минут(ы)
Скачать в PDF

В. Гюго

Рюи Блаз

Перевод Т. Щепкиной-Куперник.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Три рода зрителей составляют то, что принято называть публикой: во-первых,
женщины, во-вторых, мыслители, в-третьих, толпа в собственном значении этого слова.
Толпа требует от драматического произведения почти исключительно действия, женщины
прежде всего желают в нем видеть страсть, мыслители ищут в нем предпочтительно
характеры. Внимательно изучая эти категории зрителей, мы наблюдаем следующее: толпа
так любит действие, что в случае надобности согласна пренебречь характерами и
страстями. [То есть стилем. Ибо если действие может во многих случаях выражаться самим же действием, то страсти и характеры, за очень немногими исключениями, выражаются только словом. Слово же в театре, твердо закрепленное, а не витающее слово, есть стиль. Пусть каждое действующее лицо разговаривает так, как ему надлежит говорить, — sibi constet, по выражению Горация. В этом все дело. (Прим. автора.)]
Женщины, интересуясь, правда, и действием, так поглощены развитием страсти, что уделяют мало внимания обрисовке характеров, что же касается мыслителей, то им так нравится видеть на сцене характеры, то есть живых людей, что, охотно принимая страсть как естественный побочный элемент драматического произведения, они готовы считать действие досадной помехой. Это происходит оттого, что толпа требует от театра главным образом ярких впечатлений, женщина — чувств, мыслитель — размышлений. Все хотят наслаждения, но одни — наслаждения для глаз, другие — наслаждения для сердца, а последние — наслаждения для ума. Отсюда три рода совершенно разных произведении на нашей сцене: один простонародный и низкий, два прославленных и высоких, но одинаково удовлетворяющих определенную потребность: для толпы — мелодрама, для женщин — трагедия, анализирующая страсть, для мыслителей — комедия, изображающая человеческую природу.
Заметим мимоходом, что мы не собираемся устанавливать здесь что-либо непреложное, и просим читателя, чтобы он сам ввел в высказанную нами мысль ограничения, которые она может потребовать. Общие понятия всегда допускают исключения, мы отлично знаем, что толпа есть нечто великое, где можно найти все — как врожденное чувство прекрасного, так и склонность к посредственному, как любовь к идеальному, так и влечение к пошлому, мы знаем также, что всякий законченный мыслитель должен быть женщиной по утонченности чувств, и нам хорошо известно, что, благодаря таинственному закону, соединяющему оба пола и душой и телом, в женщине зачастую таится мыслитель. Отметив это и еще раз попросив читателя не придавать безоговорочного смысла немногим словам, которые нам остается сказать, продолжим нашу мысль.
Для каждого, кто всмотрится в три разряда зрителей, о которых мы сейчас говорили, очевидно, что все три правы. Женщины правы, требуя, чтобы душу их волновали, мыслители правы, требуя, чтобы их поучали, а толпа справедливо требует, чтобы ее забавляли. Из этих очевидных обстоятельств вытекает закон драмы. И в самом деле: создавать по ту сторону огненного барьера, называемого театральной рампой и отграничивающего реальный мир от мира идеального, создавать, в условиях сочетания искусства и природы, и наделять жизнью характеры, то есть, повторяем, людей, вложить в этих людей, в эти характеры, страсти, которые развивают характеры и изменяют людей, и, наконец, порождать из столкновения этих характеров и страстей с великими, установленными провидением, законами человеческую жизнь, то есть великие, ничтожные, горестные, смешные или ужасные события, доставляющие душе наслаждение, называемое интересом, а уму дающие назидание, называемое моралью, — такова цель драмы. Драма имеет, следовательно, нечто общее с трагедией, благодаря изображению в ней страстей, и с комедией — благодаря изображению в ней характеров. Драма есть третья большая форма искусства, объемлющая, заключающая в себе и оплодотворяющая и трагедию и комедию. Корнель и Мольер существовали бы независимо друг от друга, не будь между ними Шекспира, протягивающего Корнелю левую руку, а Мольеру правую. Так сходятся оба противоположных электричества комедии и трагедии, и вспыхивающая от этого искра есть драма.
Определяя сущность, закон и цель драмы, как он их понимает и как он уже не раз излагал их, автор вполне отдает себе отчет в том, что силы его очень невелики, а ум весьма ограничен. Он говорит здесь — пусть читатель правильно поймет его — не о том, что он сделал, а о том, что он хотел сделать. Он указывает, что являлось для него исходной точкой. И только.
Мы можем предпослать этой книге лишь несколько строк, ибо нам не хватает места для более пространного рассуждения. Да позволено нам будет поэтому, не вдаваясь в дальнейшие подробности, перейти от общих мыслей, высказанных сейчас нами и руководящих, по нашему мнению, всем искусством в целом, — при соблюдении, конечно,
всех требований идеала, — к некоторым частным мыслям, которые эта драма, Рюи Блаз,
может вызвать у вдумчивых людей.
Во-первых, — если затронуть лишь одну сторону вопроса, — каков, с точки зрения
философии истории, смысл этой драмы? Поясним это.
Когда монархия близка к развалу, наблюдается ряд своеобразных явлений. Так, прежде всего дворянство обнаруживает склонность к распаду. Распадаясь, оно делится на части, и вот каким образом.
Королевство шатается, династия угасает, закон рушится, политическое единство, раздираемое интригами, дробится, высшее общество дичает и вырождается, все ощущают предсмертную расслабленность — и внешнюю и внутреннюю, крупные государственные установления рухнули, остаются в силе только мелкие — печальное общественное зрелище, нет больше полиции, армии, финансов, все понимают, что приходит конец. Отсюда во всех умах рождается тоска о прошлом, опасение за будущее, недоверие ко всем и ко всему, уныние и глубокое отвращение. Так как болезнь государства гнездится в самой верхушке, то знать, соприкасающаяся с нею, заболевает первая. Какая участь постигает ее? Часть дворянства, менее честная и менее благородная, остается при дворе. Все должно вскоре рухнуть, время не терпит, надо спешить, надо обогащаться, возвеличиваться и пользоваться обстоятельствами. Все думают только о себе. Каждый, не питая ни малейшей жалости к стране, строит свое маленькое личное счастье на великом общественном несчастии: он придворный, он министр, он торопится стать счастливым и могущественным, он умен, он развращается и преуспевает. Люди домогаются всего, хватают и расхищают все — ордена, звания, должности, деньги, Живут только честолюбием и алчностью. Скрывают под внешней благопристойностью тайное распутство, порождаемое человеческой слабостью. А так как подобная жизнь, состоящая в погоне за наслаждениями и удовлетворением своего честолюбия, требует прежде всего отречения от всех естественных чувств, то люди становятся жестокими. Когда наступает день опалы, в душе придворного, впавшего в немилость, пробуждается нечто чудовищное, и человек превращается в демона.
Безнадежное состояние государства толкает другую, лучшую и более родовитую половину дворянства на иной путь. Она удаляется от двора, возвращается в свои дворцы, замки и поместья. Она проникается отвращением ко всем делам, она ничем не может помочь, ибо приближается конец света: что можно сделать, и стоит ли предаваться отчаянию? Надо забыться, закрыть на все глаза, жить, пировать, любить, наслаждаться. Кто знает, есть ли впереди хотя бы год? Сказав или даже просто почувствовав это, дворянин живо принимается за дело: он заводит вдесятеро больше слуг, покупает лошадей, осыпает деньгами женщин, устраивает празднества, задает пиры, расточает, дарит, продает, покупает, закладывает, прожигает, проедает, отдает себя в руки ростовщиков и быстро проматывает свое имущество. Неожиданно приходит беда. Оказывается, что, хотя монархия быстро катится под гору, он разорился до ее крушения. Все миновало, все кончено. От всей этой роскошной, ярко пылавшей жизни не осталось даже и дыма — он развеялся. Один пепел, и больше ничего. Забытый и покинутый всеми, обедневший дворянин становится тогда тем, чем может, — искателем приключений, головорезом, беспутным бродягой. Он погружается в толпу и исчезает в этой огромной, тусклой и темной массе, которую он до тех пор едва различал глубоко под собою. Он уходит в нее с головой, он укрывается в ней. У него нет больше золота, но у него осталось солнце — это богатство неимущих. Сначала он жил в верхах общества, теперь он поселяется в низах и мирится с новой жизнью, он презирает своего родственника — честолюбца, богатого и могущественного, он становится философом и сравнивает воров с придворными. Впрочем, он добрый и смелый человек, умный и прямодушный: смесь поэта, нищего и принца, он над всем смеется, расправляется с ночной стражей, не прикасаясь к ней сам, при помощи своих товарищей, как раньше — при помощи слуг, не без изящества сочетает в своем обращении наглость маркиза с бесстыдством цыгана, он запятнан внешне, но чист душой, от дворянина в нем осталась только честь, которую он бережет, имя, которое он скрывает, и шпага, которую он пускает в ход.
Двойная картина, которую мы сейчас бегло обрисовали, встречается в известный момент в истории всех монархий, но особенно ярко она обнаруживается в Испании конца XVII века. Итак, если только автору удалось выполнить эту часть своего замысла, — в чем он не очень уверен, — в предлагаемой читателю драме первая половина испанского дворянства найдет свое выражение в лице дона Саллюстия, а вторая — в лице дона Цезаря. Они — двоюродные братья.
Здесь, как и везде, набрасывая это изображение кастильской знати около 1695 года, мы, понятно, не имеем в виду редкие и почтенные исключения… Продолжим нашу мысль.
Вглядываясь пристально в эту монархию и в эту эпоху, мы видим, что ниже знати, расколовшейся надвое и до известной степени олицетворяемой двумя людьми, которых мы сейчас назвали, шевелится в тени нечто великое, темное и неведомое. Это — народ. Народ, у которого есть будущее и нет настоящего, народ-сирота, бедный, умный и сильный, стоящий очень низко и стремящийся стать очень высоко, носящий на спине клеймо рабства, а в душе лелеющий гениальные замыслы, народ, слуга вельмож, в своем несчастии и унижении пылающий любовью к окруженному божественным ореолом образу, который воплощает для него среди развалившегося общества власть, милосердие и изобилие. Народ — это Рюи Блаз.
А над этими тремя людьми, которые, — если смотреть на них под этим углом зрения, — заставляют жить и действовать на глазах зрителя три начала и в этих трех началах — всю испанскую монархию XVII века, — над этими тремя людьми высится чистое и лучезарное создание, женщина, королева, несчастная как женщина, ибо у нее словно и нет мужа, несчастная как королева, ибо у нее словно и нет короля, склонившаяся, в приливе царственного сострадания, а может быть, и женского чувства, к тем, кто стоит ниже ее, и смотрящая вниз, тогда как Рюи Блаз, народ, смотрит вверх.
На взгляд автора, эти четыре соединенные таким образом фигуры, — не умаляя значения второстепенных персонажей, усиливающих правдивость картины в целом, — резюмируют самые яркие черты, которые представляла взору историка-философа испанская монархия сто сорок лет тому назад. К этим четырем фигурам можно было бы, пожалуй, прибавить пятую — фигуру Карла II. Но в истории, как и в драме, Карл II Испанский — не личность, а тень.
Мы спешим оговориться, что сказанное нами не является объяснением Рюи Блаза. Это только одна из сторон пьесы, это то впечатление, которое драма, если бы она заслуживала серьезного внимания, могла бы, в частности, произвести на человека вдумчивого и добросовестного, исследующего ее, скажем, с точки зрения философии истории.
Но как бы эта драма ни была незначительна, она, как и все на свете, имеет много других сторон, и есть много иных способов рассматривать ее. Идея может, подобно горе, предстать перед нами в нескольких видах. Это зависит от того, с какой точки мы смотрим. Да простят нам слишком пышное сравнение, которым мы пользуемся только для того, чтобы яснее выразить нашу мысль: Монблан, если на него смотреть из Круа-де-Флешер, не похож на Монблан, каким мы его видим из Саланша. Тем не менее это все тот же Монблан. Точно так же — переходя от великого к малому — и эта драма, исторический смысл которой мы сейчас разъяснили, представилась бы нам в совсем ином виде, если бы мы стали рассматривать ее с еще гораздо более возвышенной точки зрения — с точки зрения чисто человеческой. В таком случае дон Саллюстий олицетворял бы безграничное себялюбие и неустанную заботу, его противоположность, дон Цезарь, — бескорыстие и беззаботность, в Рюи Блазе отразились бы гений и страсть, угнетаемые обществом и устремляющиеся тем выше, чем сильнее этот гнет, и, наконец, королева олицетворяла бы добродетель, подвергающуюся большой опасности вследствие скуки.
С чисто литературной точки зрения характер этого замысла, как он осуществлен в драме, озаглавленной Рюи Блаз, снова изменился бы. В нем могли бы быть олицетворены три высшие формы искусства. Дон Саллюстий воплощал бы драму, дон Цезарь — комедию, Рюи Блаз — трагедию. Драма завязывает действие, комедия осложняет его, трагедия разрубает.
Все эти подходы к данной драме правильны и вполне основательны, но ни один из них не охватывает целого. Абсолютная истина заключается в совокупности произведения. Пусть каждый находит в нем то, что он ищет, — и цель поэта, который, впрочем, не льстит себя этой надеждой, будет достигнута. Философская тема Рюи Блаза — народ, устремляющийся ввысь, человеческая тема — мужчина, любящий женщину, драматическая тема — лакей, полюбивший королеву. Толпа, которая каждый вечер теснится перед этим произведением, — ибо во Франции никогда не ощущалось недостатка в общественном внимании к творческим попыткам ума, каковы бы они ни были, — толпа, повторяем, видит в Рюи Блазе только последнюю тему, драматическую, — лакея, и, по-своему, она права.
То, что мы сейчас говорили о Рюи Блазе, кажется нам несомненным и по отношению ко всякой другой пьесе. Славные творения великих драматургов замечательны именно тем, что они являют больше сторон для рассмотрения, чем все прочие. Тартюф смешит одних людей и наводит ужас на других. Тартюф — забравшаяся в дом змея, или лицемер, или же лицемерие. Он то человек, то идея. Для одних Отелло — чернокожий, любящий белую женщину, для других он — выскочка, женившийся на дочери патриция, для одних это ревнивец, для других это ревность. Такое разнообразие сторон нисколько не нарушает единства творения. Как мы уже выразились в другом месте: множество ветвей и один-единственный ствол.
Автор драмы потому так подробно остановился на ее историческом смысле, что в его представлении Рюи Блаз по своему историческому содержанию — и, конечно, только по историческому — связан с Эрнани. Огромное значение аристократии показано в Эрнани, как и в Рюи Блазе, наряду с огромным значением королевской власти. С той лишь разницей, что в Эрнани, — поскольку абсолютная королевская власть тогда еще не утвердилась, — знать ведет борьбу против короля то при помощи гордого сознания своего достоинства, то при помощи шпаги, она наполовину феодальна, наполовину непокорна. В 1519 году вельможа живет вдали от двора, в горах, разбойником — как Эрнани, или патриархом — как Руи Гомес. Спустя двести лет положение изменилось. Вассалы превратились в придворных. И если вельможа случайно испытывает еще потребность скрывать свое имя, то не для того, чтобы спастись от преследований короля, а чтобы
спастись от преследований своих кредиторов. Он становится не разбойником, а беспутным бродягой. Чувствуется, что королевский абсолютизм долгие годы прохаживался по этим высокородным головам, пригибая одни и сокрушая другие.
И, наконец, — да будет нам позволено сказать в заключение еще несколько слов, — между Эрнани и Рюи Блазом пролегают два столетия Испании, два долгих столетия, в продолжение которых потомству Карла V дано было властвовать над миром, два столетия, которые провидение не пожелало, — что весьма примечательно, — продлить ни на один час, ибо Карл V родился в 1500 году, а Карл II умер в 1700 году. В 1700 году Людовик XIV наследовал Карлу V, подобно тому как в 1800 году Наполеон наследовал Людовику XIV. Эти бурные взлеты династий, время от времени озаряющие историю, представляются автору прекрасным и овеянным грустью зрелищем, на котором часто останавливается его взор. Порою автор пытается перенести из него кое-что в свои произведения. Так, ему хотелось наполнить Эрнани сиянием утренней зари и окутать Рюи Блаза предвечерними сумерками. В Эрнани солнце австрийского царствующего дома восходит, в Рюи Блазе оно угасает.
Париж, 25 ноября 1838 г.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Рюи Блаз.
Дон Саллюстий де Басан.
Дон Цезарь де Басан.
Дон Гуритан.
Граф де Кампориаль.
Маркиз де Санта Крус.
Маркиз дель Басто.
Граф Альба.
Маркиз де Приэго.
Дон Мануэль Ариас.
Монтазго.
Дон Антонио Убилья.
Коваденга.
Гудиэль.
Лакей.
Алькад.
Привратник.
Альгвасил.
Донья Мария Нейбургская, королева Испании.
Герцогиня Альбукеркская.
Касильда.
Дуэнья.
Паж.
Дамы, сеньоры, члены совета, пажи, дуэньи, альгвасилы, стража.
Мадрид. — 169…

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДОН САЛЛЮСТИЙ

Зал Данаи в королевском дворце в Мадриде. Роскошнаяобстановка в полуфламандском стиле времен Филиппа IV. Слева большое окно с золоченым переплетом и квадратиками стекол. По обе стороны его, на срезанных углах, низенькие дверки, ведущие во внутренние покои. В глубине — большая стеклянная перегородка с золоченым переплетом, широкая дверь, тоже стеклянная, ведет в длинную галерею. Эта галерея, идущая через всю сцену, закрыта громадными занавесами, затягивающими сверху донизу стеклянную перегородку. Стол, письменные принадлежности и кресло. Дон Саллюстий входит в дверцу слева, за ним Рюи Блаз и Гудиэль, который несет шкатулку и свертки, видимо, приготовленные для путешествия. Дон Саллюстий — в черной бархатной одежде, придворном костюме времен Карла II, на шее цепь Золотого Руна, поверх черного костюма — роскошный плащ из светлого бархата, расшитый золотом, на черной шелковой подкладке, шлага с большой чашкой у рукояти, шляпа с белыми перьями. Гудиэль одет во все черное, со шпагой на боку. Рюи Блаз — в ливрее, штаны и куртка коричневые, кафтан — красный, с золотом, без шпаги, голова непокрыта.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Дон Саллюстий де Басан, Гудиэль, время от времени — Рюи Блаз.

Дон Саллюстий
(Рюи Блазу)

Запри входную дверь, а окна отвори.

Рюи Блаз выполняет приказание, затем, по знаку дона Саллюстия, уходит в дверь в глубине. Дон Саллюстий подходит к окну.

Все крепко спят еще. Но брезжит свет зари.

(Живо оборачивается к Гудиэлю)

Вот громовой удар! Пропало все, пропало.
О Гудиэль! Позор! Изгнание! Опала!
Власть сразу рухнула. Еще не знает двор.
Молчи пока и ты. Из-за чего позор?
Ах, я в мои лета увлекся, как мальчишка, —
И вот… Всему виной глупейшая интрижка:
Служанку соблазнил… Великая беда!
Но с королевою приехала сюда
Она из Нейбурга. Плаксивая девчонка
Явилась во дворец и притащить ребенка
Его величеству посмела напоказ!
Жениться мне на ней последовал приказ,
Но отказался я, не скрыв негодованья, —
И вот теперь за то изгнанье. Мне — изгнанье!
Монаршей милости из-за чего лишен?
А то, что двадцать лет поддерживал я трон,
Что был ему всегда опорой и защитой,
Мой неусыпный труд… Забыто все, забыто!
Верховного судьи носил я с честью званье:
При имени моем дрожала вся Испанья.
Мое могущество исчезло, точно дым.
Почет, величье, власть исчезли вместе с ним!
Все сразу рушится под смех толпы презренной!

Гудиэль

Никто не знает ведь…

Дон Саллюстий

Но завтра непременно
Узнают. Завтра, да… Но будем мы в пути!
Упасть я не хочу, я должен в тень уйти.

(Резким движением расстегивает камзол.)

Как туго ты всегда затягиваешь пряжку!
Скорее отпусти, а то дышать мне тяжко.

(Садится.)

Я буду в темноте свою готовить месть!
В подполье буду я интриги сети плесть.
Я — изгнан!

Гудиэль

Кто ж нанес удар вам?

Дон Саллюстий

Королева!
Но страшен будет час возмездия и гнева!
Ты, ты учитель мой все эти двадцать лет,
И от тебя во мне и мысли тайной нет.
Ты мастер опытный, какому удается
На глаз определить всю глубину колодца.
В Кастилью еду я, мой замок родовой,
Там на досуге план обдумаю я свой.
Позор! Из-за кого убит судьбы насмешкой?
Ступай и приготовь к отъезду все. Не мешкай!
Я тут поговорю с бездельником одним
И, может быть, смогу воспользоваться им.
Пока до вечера я здесь еще хозяин.
О! Мести час придет — и будет не случаен,
Но страшен! Поспеши, все приготовь для нас.
Конечно, едешь ты со мной.
Гудиэль с поклоном уходит.
Эй, Рюи Блаз!

Рюи Блаз
(появляется у двери в глубине)

Я здесь.

Дон Саллюстий

Впредь во дворце я ночевать не буду.
Ты должен сдать ключи и запереть повсюду.

Рюи Блаз
(с поклоном)

Сеньор, исполню я все, что угодно вам.

Дон Саллюстий

Но слушай же! Тебе я порученье дам:
Запомни, — это мне теперь всего важнее, —
Что королева здесь пройдет по галерее,
Часа так через два, из церкви в тронный зал.
Мне нужно, чтобы ты здесь королеву ждал.

Рюи Блаз

Я понял вас, сеньор.

Дон Саллюстий
(у окна)

Еще есть приказанье.
Взгляни сюда в окно и обрати вниманье:
Ты видишь — человек по площади идет?
Вот пропуск предъявил он страже у ворот
Так знаком укажи ему ты осторожно,
Что узкой лесенкой сюда подняться можно.

Рюи Блаз выполняет приказание.

(Указывая на дверцу справа.)

И, прежде чем уйти, в каморку загляни:
Три альгвасила там, — проснулись ли они?

Рюи Блаз
(идет к двери, приоткрывает ее и возвращается)

Спят крепко.

Дон Саллюстий

Тише! Стань там у дверей подале
И сторожи — смотри, чтоб нам не помешали.

Входит дон Цезарь де Басан. Измятая шляпа, широкий изодранный плащ, из-под которого видны плохо натянутые чулки и рваные башмаки, бретерская шпага. Входя, он обменивается взглядом с Рюи Блазом, и оба вздрагивают от изумления.

Дон Саллюстий
(наблюдая за ними, в сторону)

Что значит этот взгляд?

Рюи Блаз уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Дон Саллюстий, дон Цезарь.

Дон Саллюстий

А, вот и вы, бандит?

Дон Цезарь

Да, вот и я, кузен.

Дон Саллюстий

В лохмотьях! Что за вид!

Дон Цезарь
(с поклоном)

Я счастлив видеть вас.

Дон Саллюстий

Везде разносят славу
О ваших подвигах…

Дон Цезарь

И вам они по нраву?

Дон Саллюстий

Да, нечего сказать! Достойная игра!
Дон Карлос дочиста ограблен был вчера —
И в ночь пасхальную! Все отняли бродяги —
Все, вплоть до пояса и драгоценной шпаги.
Он рыцарь ордена Сант-Яго, и ему
Оставлен плащ.

Дон Цезарь

Мой бог! Оставлен? Почему?

Дон Саллюстий

Затем, что на плаще был знак святого братства,
А казнь особая грозит за святотатство.
Что вы мне скажете о подвиге таком?

Дон Цезарь

Какой ужасный век, в котором мы живем!
Подумать только — вор боится этих знаков,
И им не тронут был, как друг, святой Иаков!

Дон Саллюстий

Вы были там?

Дон Цезарь

Ну да, по правде вам скажу.
Но я не прибегал ни к шпаге, ни к ножу, —
Не трогал Карлоса. Лишь помогал советом.

Дон Саллюстий

Но говорили мне не только ведь об этом!
Слыхал я, что вчера, когда зашла луна
И площадь в полный мрак была погружена,
Толпою выбежав из гнусного вертепа,
Бродяги разные нежданно и свирепо
Посмели дерзостно напасть на часовых,
Что узников вели. Вы были среди них!

Дон Цезарь

О нет! Тюремщики моей не стоят палки,
Я только наблюдал: во время перепалки
Я сочинял стихи, гуляя вдоль аркад.

Дон Саллюстий

Но это ведь не все.

Дон Цезарь

Прошу — я слушать рад.

Дон Саллюстий

Во Франции сошлись вы с шайкой беззаконной,
И, между прочим, там — при вашей благосклонной,
Умелой помощи — ограблена казна!

Дон Цезарь

Возможно… Франция — враждебная страна!

Дон Саллюстий

Ну, а во Фландрии? Признаться не хотите ль:
Когда святой отец вез деньги в Монс, в обитель,
Что с виноградников собрал он в тех местах, —
Не вами ли, мой друг, ограблен был монах?

Дон Цезарь

Гм, гм… во Фландрии? Да мало ль что бывало?
Ведь я, вы знаете, постранствовал немало!
И только-то всего?

Дон Саллюстий

Дон Цезарь! Я всегда
При вашем имени краснею от стыда.

Дон Цезарь

Румянец вам к лицу.

Дон Саллюстий

Наш род…

Дон Цезарь

Он не в обиде.

Дон Саллюстий

Семья, к которой вы…

Дон Цезарь

Но, кроме вас, в Мадриде
Решительно никто не знает ведь, кто я:
Я имя изменил. При чем же тут семья?

Дон Саллюстий

Еще на этих днях, при выходе из храма,
Заметив вас в толпе, меня спросила дама:
‘Не знаете ли вы, что это за чудак?
Он подбоченился и смотрит важно так.
Не видывала я смешнее оборванца:
Как Иов, нищ, а горд, как герцог де Браганца!
Он шпагу длинную волочит за собой,
Свирепо сжав эфес, как бы готовясь в бой,
Лохмотья жалкие он носит величаво,
Как будто грандом быть вполне имеет право,
И гордо напоказ он выставил притом
Свой плащ оборванный, свои чулки винтом!’

Дон Цезарь

И вы ответили: ‘Сафари, мой приятель’?

Дон Саллюстий

Нет. Только со стыда сгорел я.

Дон Цезарь

Ах, создатель!
Я насмешил ее? Приятен мне успех:
Люблю я вызывать у дам веселый смех!

Дон Саллюстий

Но окружают вас одни лишь потаскушки!

Дон Цезарь

О бедные мои невинные пастушки!
Какая клевета возводится на вас —
И все из-за того, что по ночам подчас
Свой утренний сонет красоткам я читаю!

Дон Саллюстий

Вы возглавляете головорезов стаю…

Дон Цезарь

О! Клерки! Мальчики смиреннее ягнят!

Дон Саллюстий

Но худшее еще про вас мне говорят —
Что дружбу тесную с разбойником свели вы,
Да, с Маталобосом!

Дон Цезарь

Но будем справедливы:
Я — что не принято здесь, в городе большом —
Без Маталобоса ходил бы нагишом.
От стужи в декабре я замерзал когда-то.
Граф Альба — знаете раздушенного фата? —
Раз ночью шел домой. С него был снят колет.

Дон Саллюстий

И что же?

Дон Цезарь

Это я теперь в него одет.
Разбойник пожалел бродягу, очевидно!

Дон Саллюстий

Как? Краденую вещь надеть? И вам не стыдно?

Дон Цезарь

Чего ж стыдиться мне? Он золотом расшит.
Зимою греет он, а летом веселит.
Я в жизни ничего не надевал охотней.
Смотрите!

(Распахивает плащ и показывает роскошный камзол из розового шелка, расшитый золотом.)

В нем нашел любовных писем сотни!
Как голод и тоска становятся острей,
Сажусь я где-нибудь у кухонных дверей,
Где вкусных кушаний мне ароматы близки,
И там читаю я любовные записки.
Так при желании имею каждый день
Хоть запах ужина, любви хотя бы тень!

Дон Саллюстий

Но…

Дон Цезарь

Бросим составлять моих проступков списки.
Ну да! Я знатный гранд и родственник ваш близкий —
Дон Цезарь де Басан и по рожденью — граф.
Но, с детских лет меня игрушкою избрав,
Судьба моя в удел дала мне сумасбродство.
Ну да, я все имел — богатство, благородство,
Я мог бы содержать красавиц хоть гарем,
Но в двадцать лет я был уж разорен совсем.
Исчезли все друзья — остались кредиторы.
Что было делать мне? Бежать от жадной своры!
Дон Цезарь де Басан исчез с лица земли,
И выдать только б вы одни меня могли.
Вы денег никогда давать мне не хотели —
Я не нуждаюсь в них! Когда взамен постели
У старого дворца, на камнях мостовой,
Я уж девятый год ночлег готовлю свой
И надо мною ночь раскинет синий полог, —
Я счастлив, я богат! И мирный сон мой долог.
А все уверены, что в дальние края
Бежал я, в Индию, к чертям, что умер я…
Завидная судьба! Когда я утром встану,
Напиться я иду к соседнему фонтану,
Потом иду гулять, принявши гордый вид, —
Моим скитаниям доступен весь Мадрид.
Дворец, где дни мои прошли, как сон веселый.
Был куплен нунцием святейшим — Эспинолой.
С его рабочими потолковать я рад,
Учу их лепкою отделывать фасад…
Теперь — могу ль просить хоть небольшую ссуду?

Дон Саллюстий

Я с вами говорить теперь серьезно буду.

Дон Цезарь
(скрестив руки на груди)

Послушаем же вас.

Дон Саллюстий

Я вызвал вас сюда…
Учить вас право мне дают мои года.
Мои намеренья вам могут быть полезны.
Мне жаль вас! Я хочу вас вытащить из бездны.
Бездетен я, а вы — двоюродный мой брат,
Не надо забывать к тому ж, что я богат.
Бравируете вы, но глубоко несчастны.
При помощи моей все изменить вы властны!
Да. Ваши все долги я на себя беру,
Вам возвращу дворец, верну вас ко двору.
Сафари пусть умрет, дон Цезарь возродится.
Так новая для вас откроется страница,
И будущего вы бояться не должны.
Вам предоставлю ключ от всей моей казны —
Родным обязаны мы помогать по-братски.

Пока дон Саллюстий говорит, лицо дона Цезаря принимает все более удивленное, радостное и доверчивое выражение. Наконец он не выдерживает.

Дон Цезарь

Ну что ж, кузен, всегда умны вы были адски,
И красноречье вам природою дано.
Я слушаю…

Дон Саллюстий

Но есть условие одно.
Терпенье! Я сейчас вам объясню, в чем дело.
Сперва… вот кошелек: он ваш, берите смело,
Я вам его дарю.

Дон Цезарь
(взвешивая в руке кошелек, полный золота)

Чудеснейший сюрприз!

Дон Саллюстий

И дам еще пятьсот дукатов вам…

Дон Цезарь
(поражен)

Маркиз!

Дон Саллюстий

Сегодня ж…

Дон Цезарь

Черт возьми! Но я весь ваш, всецело,
Согласен я на все! Скажите же, в чем дело.
Я честью вам клянусь, располагайте мной.
Вот шпага — я за вас сражусь хоть с Сатаной!

Дон Саллюстий

Нет, вы пока нужны не шпагой мне своею.

Дон Цезарь

Но шпага — это все, чем в жизни я владею.

Дон Саллюстий

Дон Цезарь!

(Приближаясь к дону Цезарю и понижая голос.)

Знаете вы хорошо вполне
Весь сброд преступный здесь…

Дон Цезарь

Кузен, вы льстите мне.

Дон Саллюстий

За вами следуют они покорной свитой,
И было бы легко поднять вам бунт открытый.
Известно это мне и может нам помочь.

Дон Цезарь
(громко смеясь)

Сюжет для оперы вы ищете — точь-в-точь!
Чем мой талант снабдит произведенье это?
Писать мне музыку иль сочинить либретто?
Хотите, я концерт кошачий сотворю?

Дон Саллюстий
(значительно)

Я не с Сафари здесь, дон Цезарь, говорю.

(Понижая голос.)

Послушай… Нужен мне помощник в темном деле —
Чтоб тайно он со мной к одной стремился цели
И зданье грозное воздвигнуть мне помог.
Я человек не злой. Но в жизни — видит бог —
Такие времена бывают, что должны мы
Откинуть всякий стыд и быть неумолимы.
Озолочу тебя! Но должен ты суметь
Помочь мне в темноте сплести такую сеть,
Какой не ведало искусство птицелова,
Ведь совесть для тебя — одно пустое слово!
Ты должен страшный план придумать для меня,
Чтоб жертву слабую поймала западня,
И за меня отмстить.

Дон Цезарь

Отмстить за вас?

Дон Саллюстий

И больно!

Дон Цезарь

Кому же эта месть?

Дон Саллюстий

Месть? Женщине!

Дон Цезарь
(выпрямляется и гордо взглядывает на дона Саллюстия)

Довольно!
Ни слова более! Клянусь душою, нет!
Один для этого есть у меня ответ —
Что если человек, рожденьем благородный,
Месть женщине плетет интригою холодной,
То он не дворянин, а гнусный альгвасил,
И если б даже он кастильским грандом был,
И если б сотни труб хвалу ему трубили
И звезд и орденов на нем десятки были, —
Он хуже для меня, чем гнусный вор, злодей,
И дорого б я дал, чтоб увидать скорей,
Как вздернут подлеца.

Дон Саллюстий

Но, Цезарь…

Дон Цезарь

Замолчите!

(Бросает кошелек к ногам дона Саллюстия.)

Вот ваше золото — назад его возьмите.
О, мне понятно все: убийство и грабеж,
Понятно мне, когда пускают в дело нож
И, на тюрьму напав в ночном глубоком мраке,
Со стражей схватятся в кровопролитной драке,
И бьют тюремщиков и всех вокруг себя,
И не щадят врагов, круша, коля, рубя…
Зуб за зуб — это так, мужчина на мужчину!
Но слабой женщине удар готовить в спину,
Как птицу бедную, ловить ее в силки —
Нет, мысли от меня такие далеки!
Нет, нет, свидетель бог! Чтоб мне ценой позора
Купить богатство, блеск и звание сеньора?
Скорее предпочту ужасную судьбу:
Пусть пригвоздят меня к позорному столбу,
Пусть в нищете, в грязи весь век мой будет прожит
И пусть голодный пес мои останки сгложет!

Дон Саллюстий

Но, Цезарь…

Дон Цезарь

Милости мне ваши не нужны!
Не надо почестей, не надо мне казны,
Пока могу я жить так, как хочу, — на воле,
И есть вода в ручьях, и чистый воздух в поле,
И вор, что теплый плащ подарит мне зимой!
Я прошлое забыл, и сладок отдых мой,
Когда в ленивый час полуденного зноя
У вашего дворца, ища себе покоя,
Ложусь и голову мне защищает тень,
А сам на солнце я — и сплю хоть целый день.
Прощайте! Кто из нас честнее, дон Саллюстий, —
То знает бог один. Расстанемся без грусти.
Охотно остаюсь с свободою моей
Живу я средь волков — но избегаю змей.

Дон Саллюстий

Минутку…

Дон Цезарь

Разговор наш слишком долго длится.
Кончайте поскорей! Темница так темница!

Дон Саллюстий

Я ошибался в вас, дон Цезарь де Басан.
Но искус выдержан… И случай был мне дан
Проверить вас. Я рад. Так. Вашу руку! Смело!

Дон Цезарь

Что значит?..

Дон Саллюстий

Я шутил. Да, честь в вас уцелела.
Я вас испытывал.

Дон Цезарь

Я как во сне, сеньор…
Но эта тайна… месть… и женщина?..

Дон Саллюстий

Все вздор.
Моя фантазия, игра воображенья.

Дон Цезарь

Вот как? Ну, а моих долгов уничтоженье?
Пожалуй, тоже вздор? Богатая казна,
Что обещали вы, — фантазия одна?

Дон Саллюстий

О нет, сейчас я вам пятьсот дукатов выдам.

(Направляется к двери в глубине и делает знак Рюи Блазу вернуться в комнату.)

Дон Цезарь
(на авансцене, глядя искоса на дона Саллюстия, про себя)

Он это говорит с таким зловещим видом…
‘Да’ — на устах и ‘нет’ — в глазах!

Дон Саллюстий
(дону Цезарю)

Сейчас вернусь.

(Рюи Блазу.)

Здесь подождешь меня.

(Уходит в дверцу слева.)

Дон Цезарь и Рюи Блаз быстро направляются друг к другу.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Дон Цезарь, Рюи Блаз.

Дон Цезарь

О! Рюи Блаз, клянусь!

Рюи Блаз

Сафари, старый друг! Ты здесь?.. Какая тайна
Вдруг во дворец тебя ввела?

Дон Цезарь

Я тут случайно.
Пойду — и снова вдаль полет свой устремлю.
Я птица вольная, пространство я люблю!
Но ты — в ливрее вдруг? Надел ты маску?

Рюи Блаз
(с горечью)

Нет!
Я в маске, если я в ливрею не одет.

Дон Цезарь

Да что ты говоришь?

Рюи Блаз

Дай руку мне, мой милый.
Хочу ее тебе пожать с такой же силой,
Как в дни далекие, счастливые, когда
Нам были радостью и голод и нужда,
Когда я мерз зимой, имел лишь хлеб и воду,
А крова не имел — зато имел свободу!
В те времена еще я человеком был.
Мы встретились с тобой — тебя я полюбил:
Мы оба из простых! Ты помнишь, как когда-то
Все думали про нас, что мы с тобой два брата.
С утра и до ночи мы пели без конца,
А ночью, на глазах у вечного творца,
Под звездным небом мы, обнявшись, засыпали,
Делили мы с гобой и радость и печали.
О юности заря прекрасная! Потом
Пришлось нам каждому пойти своим путем.
Прошло почти пять лет. Ты все такой, как прежде:
Сафари, что богат и в нищенской одежде.
Ничем ты не владел — а думал, что богат,
И ничего не ждал. А я, мой милый брат,
Учился в детстве я в одной из тех коллегий,
Где много нам дают ненужных привилегий.
И эта милость мне лишь ко вреду была,
Поскольку не дали мне в руки ремесла.
Там сделали меня мечтателем, поэтом, —
Я часто от тебя упреки слышал в этом.
Ты надо мной шутил, я — пылок и упрям —
Кидал мечты свои стихами к небесам!
Жар честолюбия пылал во мне тревожно,
И все казалось мне и просто и возможно.
Я думал целый мир завоевать тогда, —
К чему усилия заботы и труда?
Бродить предпочитал весь день я в томной лени,
Следя мечтательно, как всходит на ступени
Роскошного дворца, где все огни горят,
Блистая прелестью, прекрасных женщин ряд…
Ну, словом, день настал, когда, бездомный, нищий,
Остался я совсем без крова и без пищи.
И поднял я кусок, валявшийся в пыли:
Взял, что мне предложить за мой позор могли.
О боже! В двадцать лет как верил я в мой гений!
Я босиком бродил в полях, и в день весенний
О человечестве я думал той порой,
И планов в голове теснился целый рой!
Предела не было надежде и желанью
Хотел от бедствий всех я излечить Испанью,
Стать благодетелем родной моей стране,
Я думал, что весь мир нуждается во мне!
И видишь результат, мой друг? Я стал лакеем!

Дон Цезарь

Дорогой голода не все пройти умеем:
Ворота низкие, и неудобен путь.
Кто выше — должен тот и ниже спину гнуть.
У счастья есть свои приливы и отливы.
Но мы надеяться должны, пока мы живы!

Рюи Блаз
(качая головой)

Хозяин мой — маркиз.

Дон Цезарь

Я с ним слегка знаком.
Ты во дворце живешь?

Рюи Блаз

И не бывал я в нем.
Сегодня — первый раз.

Дон Цезарь

Но здесь его покои?

Рюи Блаз

Он должен во дворце во время быть любое.
Но в доме небольшом он поместил меня,
Отсюда в двух шагах, а сам при свете дня
Он не бывает там, зато порой ночною
Приходит часто в дом он дверью потайною.
Ключ только у него, и он проводит ей
Замаскированных таинственных гостей.
И с ними запершись, он там часы проводит,
Не знаю, для чего и что там происходит.
Там двое черных слуг живут со мной, немых, —
И вот считаюсь я хозяином для них.

Дон Цезарь

Да. Домик он завел, чтоб в тайне безусловной
Шпионов принимать, — ведь он судья верховный.
Он держит все в руках… Он гений по уму!

Рюи Блаз

Вчера он мне велел прийти сюда к нему,
Пока не рассвело, — пройти по галерее.
И в первый раз велел мне быть в моей ливрее.
Одежду гнусную сегодня в первый раз
Надел я на себя.

Дон Цезарь
(пожимая ему руку)

Надейся, Рюи Блаз!

Рюи Блаз

Не знаешь ты всего! Нет для меня надежды.
Все то, что видишь ты, — клеймо моей одежды,
Жизнь унижения, безрадостной тоски
И что я жалкий раб, — все это пустяки.
Я и не чувствую позорящей ливреи.
Но пламя жжет мне грудь, грызут мне сердце змеи…
Боишься за меня? На внешность не смотри:
Когда б ты видеть мог, что у меня внутри!

Дон Цезарь

Что хочешь ты сказать?

Рюи Блаз

Пришпорь воображенье!
Где верх безумия, вне власти достиженья,
Придумай, сочини, найди, изобрети —
Чего опаснее, страшнее не найти.
Составь смертельный яд, глухую бездну вырой
Чернее всех грехов и преступлений мира, —
И все же будешь ты от истины далек.
Не догадался ты? Кто б догадаться мог!
Поближе подойди к зияющему зеву
Бездонной пропасти: люблю я… королеву!

Дон Цезарь

О небо!

Рюи Блаз

Во дворце есть человек один:
Над ним короною украшен балдахин,
Живет он сумрачно, в уединенье строгом,
Все перед ним равны, как будто перед богом,
Для всех, кто может быть в присутствии его
С покрытой головой, и честь и торжество,
Подвластны все при нем мучительному страху:
Он пальцем шевельнет — и мы с тобой на плаху,
Малейшей прихотью мир сотрясает он,
Живет, величием зловещим окружен,
И правит судьбами обоих полушарий,
И этот человек — король… И я, Сафари, —
Ты слышишь? — я ее ревную к королю!

Дон Цезарь

Ревнуешь! Ты — к нему?

Рюи Блаз

Ведь я ее люблю!

Дон Цезарь

Несчастный!

Рюи Блаз

Я схожу с ума, изнемогаю!
Не сплю ночей, а днем — ее подстерегаю.
Печальнее судьбу едва ли ты найдешь —
Жить при дворе, где все лишь ненависть и ложь!
Несчастная! И быть женою идиота,
Которого одно лишь радует — охота!
И не мужчина он — старик уж в тридцать лет!
Ни царствовать, ни жить он не умеет, нет, —
От дряхлого отца на склоне дней рожденный
Род вымирающий, на гибель обреченный!
Она же молода, прекрасна, как цветок, —
И Карл Второй ей муж! Удел ее жесток.
Она по вечерам идет с своею свитой
В соседний монастырь, и жду я, тенью скрытый…
Случайно как-то я узнал, что скучно ей
Без голубых цветов с ее родных полей.
Я вспомнил, что они в одном лесу тут были, —
И каждый день теперь хожу я за две мили.
О, смейся надо мной! Но по ночам с тех пор
Проникнуть в сад ее стараюсь я, как вор.
Недавно я посмел, — тебе я, верно, жалок? —
Записку к ней вложить в букет лесных фиалок.
Глубокой полночью цветы в ее саду
Я на любимую скамью ее кладу.
Добраться нелегко до милого мне сада:
В железных остриях высокая ограда
Недавно я себе поранил руку в кровь.
Сломаю шею там я за свою любовь!
Не знаю, до нее дошла ль в цветах записка?

Дон Цезарь

О, черт меня возьми, ты не боишься риска?
Дон Гуритан в нее не менее влюблен.
Влюбленный мажордом — вдвойне опасен он.
Его приспешники щадить тебя не станут.
Еще твои цветы, пожалуй, не увянут,
Как в темноте ночной из стражи кто-нибудь
Приколет крепко их копьем тебе на грудь.
Влюбиться — и в кого? Нелепая затея!
И как тебе пришла подобная идея?
И кто влюбляется, скажи мне, в королев?

Рюи Блаз
(пылко)

Не знаю. Но, свою судьбу преодолев,
С восторгом продал бы, поверь, я душу черту
За то, чтобы попасть в блестящую когорту
Тех гордых щеголей, что там, внизу, теперь —
Вон, можешь видеть ты, — надменно входят в дверь, —
Вон, в шляпах с перьями и с гордостью своею…
О, если б сбросить мне постылую ливрею
И так же, как они, явиться перед ней!
Но — о проклятие! — я для нее лакей!
Как мог я полюбить…

(Подходит ближе к дону Цезарю.)

Опять твои вопросы,
Что жалили меня в былые дни, как осы!
Ты верен старому занятью своему:
Выпытывать — зачем, и как, и почему?
Люблю безумно я — и этого довольно!

Дон Цезарь

Ну полно, не сердись!

Рюи Блаз
(обессиленный и бледный, падает в кресло)

Я не сержусь. Мне больно.
Прости меня, мой друг, но лучше уходи.
Беги несчастного, что, с ужасом в груди
И победить свое безумье не умея,
Страсть короля таит под маскою лакея!

Дон Цезарь
(кладя ему руку на плечо)

Бежать тебя, мой брат? Да кто же я такой?
Беззвучный бубенец, внутри совсем пустой,
Не нужный никому, как старая афиша,
Я жил, не зная слез и слов любви не слыша.
Подчас я у любви вымаливал гроши,
Но было это все без сердца, без души.
И на твою любовь со всем ее страданьем
Смотрю я с завистью скорей, чем с состраданьем.
Мой друг!..

Молчание. Они берутся за руки и смотрят друг на друга с выражением грусти и дружеского доверия. Входит дон Саллюстий. Он приближается медленными шагами, впиваясь взглядом в дона Цезаря и в Рюи Блаза, которые его не замечают. В одной руке у него шляпа и шпага, в другой — кошелек, шляпу и шпагу он кладет на кресло, кошелек — на стол.

Дон Саллюстий
(дону Цезарю)

Вот деньги вам. Берите.

При звуке голоса дона Саллюстия Рюи Блаз встает, словно внезапно пробужденный, и замирает в почтительной позе, опустив глаза.

Дон Цезарь
(искоса глядя на дона Саллюстия, про себя)

Черт возьми!
Фигура мрачная… Он слушал за дверьми!

(Громко.)

Благодарю, маркиз!

(В сторону.)

Подслушал… Ну да что там!

(Открывает кошелек, высыпает его содержимое на стол и весело перебирает червонцы, складывая их столбиками на бархатной скатерти.)

Пока он их считает, дон Саллюстий идет в глубину сцены, оглядываясь, чтобы убедиться, что не привлекает внимания дона Цезаря. Открывает дверцу справа. По его знаку входят три альгвасила, вооруженные шпагами, одетые в черное. Дон Саллюстий с таинственным видом указывает им на дона Цезаря. Рюи Блаз стоит у стола неподвижно, как статуя, ничего не видя и не слыша.

Дон Саллюстий
(альгвасилам, тихо)

Смотрите: вон того, который занят счетом,
Как только выйдет он, сейчас же под арест —
Без шума, без возни. Потом из этих мест
Вы с первым же его отправите фрегатом,
Чтоб тотчас в Африку продать его пиратам.
Протест его и крик пусть не смущают вас.
Скорей все сделайте. Вот письменный приказ.

(Протягивает им пергамент.)

Когда вернетесь вы, его надежно спрятав,
То каждый из троих получит сто дукатов.

Альгвасилы кланяются и уходят.

Дон Цезарь
(пересчитав дукаты)

Как с золотом своим играть приятно нам!
Прелестный вид и звук…

(Раскладывает их на две части. Рюи Блазу)

Вот, ровно пополам.
Бери!

Рюи Блаз

Как?

Дон Цезарь

Все тут: жизнь, свобода, перемена!

Дон Саллюстий
(в сторону)

О черт!

Рюи Блаз
(отрицательно покачав головой)

Нет, сердце мне не вызволить из плена.
Так мне велит судьба: уйти бы я не мог.

Дон Цезарь

Как хочешь. Кто из нас безумней? Знает бог!

(Собирает деньги и бросает в мешочек, а мешочек кладет в карман.)

Прощай!

Дон Саллюстий
(в глубине, в сторону, все время наблюдая за ними)

Черты лица, фигура — все в них сходно.

Рюи Блаз
(дону Цезарю)

Дай руку!

Жмут друг другу руки. Дон Цезарь уходит, не замечая дона Саллюстия, стоящего в стороне.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Рюи Блаз, дон Саллюстий.

Дон Саллюстий

Рюи Блаз!

Рюи Блаз
(быстро оборачиваясь)

Сеньор, что вам угодно?

Дон Саллюстий

Не помню точно я: уж наступил рассвет,
Когда ты во дворец ко мне явился?

Рюи Блаз

Нет
Я страже пропуск дал, как вы мне приказали,
Ни слова не сказав, — и очутился в зале.

Дон Саллюстий

Скажи, ты был плащом закутан?

Рюи Блаз

Да, сеньор.

Дон Саллюстий

Так, значит, во дворце еще до этих пор
Никто тебя не мог заметить в этом виде —
В ливрее?

Рюи Блаз

Нет, сеньор. Никто во всем Мадриде.

Дон Саллюстий

А! Так сними ее.

Рюи Блаз снимает ливрею и кладет ее на кресло.

Отлично!

(Указывает на дверь, в которую вышел дон Цезарь.)

Дверь запрешь.
Так. Почерк у тебя, мне кажется, хорош.

(Приглашает Рюи Блаза знаком сесть за стол, где находятся письменные принадлежности)

Рюи Блаз повинуется.

Вот, ты мой секретарь. Пиши, что продиктую.
Сначала напиши записку мне такую…
Могу секретарю открыть я свой секрет:
Пракседис дивная — любви моей предмет!
Пиши: ‘Сеньора, я в опасности смертельной.
Вы только милостью своею беспредельной
И властью царственной могли б меня спасти,
Решившись вечером в мой скромный дом прийти.
Иначе я погиб’. Пиши ‘Я умоляю,
Рассудок, сердце, жизнь у ваших ног слагаю’.

(Смеется, прервав диктовку)

Опасность страшная — единственный предлог,
Которым я ее к себе завлечь бы мог.
О, женщин знаю я! Они ужасно любят
Спасать от гибели того, кто их погубит.
Прибавь: ‘Вас будут ждать у двери потайной
И проведут ко мне’. Доволен я собой!..
Ну, подпишись теперь.

Рюи Блаз

Поставить ваше имя?

Дон Саллюстий

Нет, ‘Цезарь’. Я подчас нуждаюсь в псевдониме,

Рюи Блаз
(выполнив приказание)

Но сможет ли она ваш почерк здесь признать?

Дон Саллюстий

Довольно, чтоб она увидела печать.

Рюи Блаз

Кому адресовать?

Дон Саллюстий

Я сам письмо отправлю
Итак, я еду в ночь. Но здесь тебя оставлю
Я оценил в тебе хорошего слугу…

(Приближается к Рюи Блазу, многозначительно.)

И большего тебе достичь я помогу.

Молчание.

Да. Можешь сделать ты блестящую карьеру.
Но должен ты питать ко мне слепую веру,
Повиноваться мне.

Рюи Блаз
(кланяется)

Сеньор!

Дон Саллюстий

Я друг тебе
И от души хочу помочь твоей судьбе.

(Делает знак Рюи Блазу снова сесть за стол.)

Теперь напишешь ты записку мне вторую.
Возьми еще листок. Вниманье, я диктую.
Пиши: ‘Я, Рюи Блаз, даю расписку в том,
Что был лакеем взят к маркизу Финлас в дом
И буду, как слуге хорошему прилично,
Во всем ему служить и тайно и публично’,

Рюи Блаз пишет.

Так. Подпишись теперь, поставь число и год.

(Складывает письмо и прячет его в свой бумажник вместе с запиской, которую написал Рюи Блаз.)

Где шпага, что велел я принести? А, вот!
На кресле там она. Прекрасно! Превосходно!

(Показывает на кресло, на которое положил шпагу и шляпу. Подходит к нему и берет шпагу.)

Из шелка перевязь — и с вышивкою модной…

(Предлагает Рюи Блазу полюбоваться мягкостью ткани.)

Взгляни, как сделана искусно рукоять,
Чтоб для прелестных дам конфеты в ней держать!
Что скажешь? Делал Хиль, а он неподражаем.
Мы лучше мастера-чеканщика не знаем!
Постой — дай мне взглянуть, к лицу ль тебе? Надень.

(Набрасывает на шею Рюи Блаза перевязь, к которой прикреплена шпага.)

Как будто бы ее он носит каждый день!

(Прислушивается.)

Идут?.. Да, близок час прохода королевы.
Маркиз дель Басто здесь.

Дверь в глубине, ведущая на галерею, открывается. Дон Саллюстий отстегивает плащ и быстро набрасывает его на плечи Рюи Блазу в ту самую минуту, когда появляется маркиз дель Басто, затем направляется к маркизу, увлекая за собой удивленного Рюи Блаза.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Дон Саллюстий, Рюи Блаз, дон Панфило де Авалос,маркиз дель Басто, затем маркиз де Санта Крус, затем граф Альба, затем весь двор.

Дон Саллюстий

Маркиз! Позвольте мне вам
Представить… Мой кузен — дон Цезарь де Басан.
Вернулся, наконец, он из далеких стран.
Граф Цезарь десять лет почти что не был дома,
И для него прошу я доброго приема.

Рюи Блаз
(в сторону)

Мой бог!

Дон Саллюстий
(Рюи Блазу, тихо)

Молчи!

Маркиз дель Басто
(Рюи Блазу)

Я рад…

(Берет руку Рюи Блаза, которую тот смущенно протягивает.)

Дон Саллюстий
(Рюи Блазу, тихо)

Смелей!

Рюи Блаз кланяется маркизу

Маркиз дель Басто

Граф, вашу мать
Имел я счастие любить и близко знать.

(Дону Саллюстию, указывая на Рюи Блаза, тихо.)

Как изменился он!.. Я б не узнал, наверно.

Дон Саллюстий
(маркизу дель Басто, тихо)

Ведь десять лет прошло…

Маркиз дель Басто
(тихо)

Конечно, это верно.

Дон Саллюстий
(хлопая Рюи Блаза по плечу)

Вернулся блудный сын! А помните ли вы,
Маркиз, как он всегда был притчей для молвы?
Как деньгами сорил? Едва простившись с детством,
В три года с дедовским покончил он наследством:
Пиры и празднества, за балом пышный бал,
Оркестр в сто человек… Мадрид он ослеплял!
Был яркою звездой на нашем небосклоне.
Теперь из Индии приплыл на галионе.

Рюи Блаз
(смущенно)

Сеньор…

Дон Саллюстий
(весело)

Мой милый друг: кузен, а не сеньор!
Басаны — старые дворяне с давних пор.
Дон Педро, предок наш, женат был на Марьяне
Де Гор. Их сын всю жизнь проплавал в океане:
Он адмиралом был, имел двух сыновей —
Родоначальников и предков двух ветвей.
Вы граф, а я маркиз, но ведь, в конечном счете,
Не много разницы в коронах вы найдете.
Я в Португалии прекрасной был рожден,
А ваша родина — цветущий Арагон.
Так, Цезарь, и у нас одни и те же предки:
Я плод, а вы цветок, но равноценны ветки.

Рюи Блаз
(в сторону)

Чего же хочет он? Куда влечет меня?

Пока дон Саллюстий говорит, к ним подходит маркиз де Санта Крус, дон Альваро де Басан-де-Бенавидес, старик с белыми усами, в огромном парике.

Маркиз де Санта Крус

(дону Саллюстию)
Но, значит, ведь и мы с дон Цезарем родня?

Дон Саллюстий

Мы все в родстве, маркиз.
(Представляя ему Рюи Блаза.)
Дон Цезарь!

Маркиз де Санта Крус

Но едва ли
Тот де Басан, кого погибшим все считали?

Дон Саллюстий

Тот самый!

Маркиз де Санта Крус

Значит, он опять вернулся к нам?

Дон Саллюстий

Из Индии.

Маркиз де Санта Крус
(присматриваясь к Рюи Блазу)

Да, да! Я узнаю и сам!

Дон Саллюстий

Его узнали вы?

Маркиз де Санта Крус

Его я знаю с детства.

Дон Саллюстий
(Рюи Блазу, тихо)

Он слеп. Узнав тебя, нашел он в этом средство
Скрыть слепоту свою!

Маркиз де Санта Крус
(протягивая руку Рюи Блазу)

Вот вам рука моя.

Рюи Блаз
(с поклоном)

Сеньор!

Маркиз де Санта Крус
(дону Саллюстию, указывая на Рюи Блаза, тихо)

Он недурен.

(Рюи Блазу.)

Вас счастлив видеть я,
Кузен.

Дон Саллюстий
(маркизу, отведя его в сторону, тихо)

Его долги я уплатить намерен.
Но при дворе давно его кредит утерян.
Нельзя ль ему найти при королеве пост?

Маркиз де Санта Крус
(тихо)

К тому же — родственник. Я приложу усилья.

Дон Саллюстий
(тихо)

Нетрудно будет вам — вас слушает Кастилья!

(Отходит от маркиза де Санта Крус, подходит к другим вельможам и представляет им Рюи Блаза. Среди них граф Альба, роскошно одетый. Дон Саллюстий представляет ему Рюи Блаза.)

Дон Цезарь, мой кузен…

Вельможи торжественно обмениваются поклонами с пораженным Рюи Блазом.

Дон Саллюстий
(графу де Рибагорса)

Как был хорош балет
Вчера, не правда ль, граф?

(Любуясь колетом графа Альбы.)

Прелестен ваш колет!

Граф Альба

О, лучше у меня был розовый атласный,
Но Маталобос снял его с меня! Ужасно!

Привратник
(в глубине сцены)

Ее величество! Прошу по рангу стать.

Большой занавес на стеклянной галерее приоткрывается. Вельможи занимают места у двери. Стража выстраивается шпалерами. Рюи Блаз, задыхаясь, вне себя, выходит на авансцену, ища спасения. Дон Саллюстий следует за ним.

Дон Саллюстий
(Рюи Блазу, тихо)

На колебания ты времени не трать.
Возможно ли! Судьба тебя все выше манит,
А между тем твой дух тебя лишь книзу тянет!
Проснись! Уеду я — тебе оставлю дом,
Обоих слуг немых и все, что только в нем.
Возьму я только ключ от потайного входа.
Я позже сообщу тебе, какого рода
Услуги от тебя понадобятся мне.
Ты за судьбу свою спокоен будь вполне.
Я счастие твое заботливо устрою.
Смелее! Пользуйся удачною порою.
Двор — это царство тайн и сумерек густых.
Так завяжи глаза: я вижу за двоих.
В глубине сцены появляется новый отряд стражи.

Привратник
(громко возглашает)

Ее величество!

Рюи Блаз
(в сторону)

Она!

Появляется королева, роскошно одетая, окруженная дамами и пажами, четыре камергера с непокрытыми головами несут над ней балдахин из алого бархата. Рюи Блаз смотрит на нее, потрясенный этим блистательным видением. Все гранды Испании, маркиз дель Басто, граф Альба, маркиз де Санта Крус, дон Саллюстий надевают шляпы, дон Саллюстий быстро подходит к креслу, берет шляпу и подает ее Рюи Блазу.

Дон Саллюстий
(Рюи Блазу, надевая ему шляпу на голову)

Приди в сознанье!
Накройся поскорей — ведь ты же гранд Испаньи!

Рюи Блаз
(растерян, дону Саллюстию, тихо)

Какую же, сеньор, платить за это дань?

Дон Саллюстий
(указывая на королеву, которая медленно проходит по галерее)

Вот этой женщины любовником ты стань!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КОРОЛЕВА ИСПАНИИ

Зала, смежная со спальней королевы. Налево дверца, ведущая в спальню. Направо, в срезанном углу, — дверь, ведущая в другие покои. В глубине раскрыты большие окна. Прекрасный летний полдень. Большой стол, кресла. Изображение святой в роскошном убранстве прислонено к стене. Внизу подпись: ‘Санта Мария Эсклава’. Напротив нее Мадонна, перед которой горит золотая лампада. Рядом с Мадонной — портрет короля Карла II во весь рост.При поднятии занавеса королева, донья Мария Нейбургская, сидит в стороне с Касильдой, одной из своих придворных дам, молодой красивой девушкой. Королева в платье из серебряной парчи. Она вышивает, время от времени прерывая эту работу, чтобы побеседовать. В другом конце комнаты сидит на стуле со спинкой донья Хуана де Ла Куэва, герцогиня Альбукеркская, обер-фрейлина, с рукодельем в руках, это старая женщина в черном. Вокруг герцогини у стола сидят дуэньи с рукодельем. В глубине дон Гуритан, граф де Оньяте, мажордом, высокий, сухой, с седыми усами, лет пятидесяти пяти, у него вид старого вояки, хотя одет он с преувеличенной изысканностью и банты нацеплены у него везде, даже на туфлях.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Королева, герцогиня Альбукеркская, дон Гуритан, Касильда, дуэньи.

Королева

Вот и уехал он. Должна я быть довольна.
Но даже мысль о нем гнетет меня невольно.
Как ненавидит он меня!

Касильда

И осужден
За то оставить двор.

Королева

Как ненавидит он!

Касильда

Но, государыня…

Королева

Касильда, нет сомнений
Он страшный человек. Он для меня злой гений!
Я не могу забыть — как будто тяжкий сон.
Наутро должен был Мадрид покинуть он,
А вечером ко мне явились гранды в залу
На целование руки, по ритуалу.
Передо мной они склонялись все подряд,
Спокойна и грустна, терпела я обряд,
И, машинально им протягивая руку,
Разглядывала я, чтобы рассеять скуку,
Картины на стене. Потом взглянула вниз —
И вижу, что ко мне приблизился маркиз.
Увидевши его, других я не видала.
Шел медленно, играл ножнами от кинжала,
Порой сверкала в них полоска лезвия.
Казалось, не идет — ползет он, как змея!
К моей руке прильнул холодными устами —
И ненависти взгляд обжег меня, как пламя!

Касильда

Он исполнял свой долг, как все другие, — что ж?

Королева

Нет, поцелуй его с другими был не схож.
Последний раз тогда я здесь его видала.
Как странно! У меня других забот немало,
Но думаю о нем все время. Этот взгляд…
Поверь, душа его черна, как самый ад.
Ах, он, как демон, мне внушает содроганье!
Касильда! Перед ним я слабое созданье,
Я только женщина! И по ночам во сне
Зловещим призраком является он мне,
Целует руку мне… Очнуться я не в силах,
И точно черный яд в моих струится жилах,
Пронизывает дрожь, как от холодных струй,
И леденит меня зловещий поцелуй.

Касильда

Пустые призраки!

Королева

Да, хуже есть печали…

(В сторону.)

О, надо все скрывать, чтобы они не знали!

(Касильде)

Я нищих встретила сегодня на пути.
Они ко мне тогда не смели подойти.

Касильда
(подойдя к окну)

Еще стоят они с протянутой рукою.

Королева

Брось им мой кошелек.

Касильда
(берет кошелек и бросает его в окно)

О, с легкостью какою
Вы помогаете несчастным беднякам!

(Указывает королеве на дона Гуритана, — тот безмолвно стоит в глубине комнаты, устремив на королеву взор, полный немого обожания.)

Здесь тоже нищий есть. Что стоит бросить вам
Словечко доброе? Он этого достоин.
Душой так нежен он — на вид суровый воин.

Королева

Он скучен. Разговор его невыносим!

Касильда

Согласна. Все-таки поговорите с ним.

Королева
(обращаясь к дону Гуритану)

Граф, здравствуйте!

Дон Гуритан приближается, сделав три поклона, и со вздохом целует руку королеве: королева принимает поцелуй с небрежным видом. Потом он возвращается на свое место, рядом с креслом обер-фрейлины.

Дон Гуритан
(возвращаясь на свое место, Касильде, тихо)

О, как добра и как прекрасна!

Касильда
(глядя ему вслед)

О бедный старый граф, поклонник ваш безгласный!
Как аист у воды, он терпеливо ждет,
Покамест в клюв его добыча попадет.
‘Прощайте’, ‘здравствуйте’, одна сухая фраза —
Он сыт на целый день и счастлив до экстаза.

Королева
(с грустной улыбкой)

Молчи!

Касильда

Увидеть вас — смысл жизни для него,
И больше он уже не хочет ничего.

(Любуясь ларцом на этажерке.)

Ах, что за красота! Какой ларец! Откуда?

Королева

Вот ключ, возьми, открой.

(Дает ей ключ.)

Касильда

Резьба какая, чудо!

Королева

Он для святых мощей: наполнивши ларец,
Пошлю его домой. Как будет рад отец!

(Задумывается, потом отрывается от своих мыслей, про себя.)

Нет, думать не хочу… Прогнать бы мысли рада!

(Касильде.)

Ступай и принеси мне книгу… Нет, не надо:
Мне не дают читать на языке родном,
А по-испански ведь читаю я с трудом.
Король… он увлечен охотой лишь одною:
Он за полгода был лишь десять дней со мною.

Касильда

Хоть вы монархиня — судьбы печальней нет.

Королева снова погружается в задумчивость, затем опять как бы с усилием отрывается от своих мыслей.

Королева

Я выйду погулять!

При этих словах, властно произнесенных королевой, герцогиня Альбукеркская, которая до тех пор сидела неподвижно в кресле, подымает голову, затем встает и делает королеве глубокий реверанс.

Герцогиня Альбукеркская
(сухим и резким голосом)

Простите: этикет
Ее величеству лишь выйти разрешает,
Когда испанский гранд ей двери открывает.
Из них же не успел еще никто прийти.

Королева

Так что ж это? Должна сидеть я взаперти?
Меня хотят убить? Рассудок я теряю!

Герцогиня
(с реверансом)

Как обер-фрейлина, свой долг я исполняю.

(Снова садится в кресло.)

Королева
(обхватив голову руками, с отчаянием в голосе, про себя)

Опять мечтать? Нет, нет!

(Громко.)

Позвать моих всех дам!
Скорее карты! Стол!

Герцогиня
(дуэньям)

Останьтесь по местам.

(Встает и делает реверанс королеве.)

Простите, могут лишь, согласно этикету,
С ее величеством делить забаву эту
Родные короля.

Королева
(гневно)

Так позовите их!

Герцогиня
(крестясь)

Из рода короля нет никого в живых.

Касильда
(глядя на герцогиню, про себя)

Старуха гадкая, несносная дуэнья!

Королева

Пусть завтрак подадут!

Касильда

И это — развлеченье.

Королева

Касильда, завтракать со мной ты будешь. Да!
Касильда вопросительно смотрит на обер-фрейлину.

Герцогиня
(с реверансом)

В отсутствие его величества всегда
Ее величество одна изволит кушать.

(Снова садится.)

Королева
(выведена из себя)

О боже! И нельзя мне этикет нарушить?
Ни выйти, ни играть, ни есть, когда хочу?
Год, как я царствую, — какую жизнь влачу!
Я умираю здесь. Дворец — моя могила!

Касильда
(глядя на королеву с сочувствием, про себя)

Бедняжка! Жизнь ее действительно уныла!
Нелепый этот двор, монашеский устав!
Все развлечение — смотреть, как старый граф,
Почтительно влюблен, стоит и ждет чего-то,
Как аист сторожа стоячее болото!

Королева
(Касильде)

Придумай что-нибудь!

Касильда

Раз короля здесь нет,
Вам власть дана сзывать министров на совет.

Королева
(пожимая плечами)

Да! Восемь стариков, надуты и зловещи,
Мне будут толковать наскучившие вещи:
О дряхлом короле французском и о том,
Что замышляет Рим… Мы дальше не пойдем.
Нет, что-нибудь еще придумай!

Касильда

Погодите,
Ведь кавалеров есть немало в вашей свите.
Что, если нам позвать кого-нибудь сюда,
Кто молод и красив?

Королева

Касильда!

Касильда

В чем беда?
Мне хочется взглянуть на молодые лица.
О государыня, должны вы согласиться!
Зараза старости всегда опасна нам:
Смотря на стариков, состаришься и сам.

Королева

Да, смейся, милая. Жизнь сердце охлаждает:
Как пропадает сон, так радость пропадает.

(Задумчиво.)

Нет, только тех минут я с нетерпеньем жду,
Когда могу одна гулять в моем саду.

Касильда

Да, чудный уголок, действительно! Засады
За каждой статуей, притом из-за ограды
Деревьев не видать, так высока она.

Королева

Зато я там могу бывать совсем одна.
Ах, как хотелось бы на волю мне порою!

Касильда
(тихо)

На волю? Если так, я это вам устрою.
Да, государыня, чем хуже мрак тюрьмы,
Тем более искать имеем право мы
Тот ключик золотой, что отомкнет засовы.
Он у меня в руках, и если вы готовы,
Наперекор им всем, я вам могу помочь:
Под маской в город мы уйдем в любую ночь.

Королева

О боже! Замолчи!

Касильда

Легко и безопасно…

Королева

Довольно, никогда!

(Отодвигается от Касильды и снова погружается в задумчивость.)

Я всех боюсь ужасно!
Зачем, зачем я здесь, а не в родной стране?
Как у родителей жилось привольно мне!
Мы бегали с сестрой в лесу и на поляне
Свободно. Иногда встречались нам крестьяне —
Мы с ними весело вступали в разговор.
Как были счастливы мы с нею до тех пор,
Пока не прибыл к нам с посольством из Испаньи
Какой-то человек, весь в черном одеянье.
‘Принцесса, — он сказал, — вас ждет испанский трон!’
Прижалась я к сестре, отец был восхищен,
А мать заплакала. Теперь уж плачут оба.
Касильда! Здесь кругом все только мрак и злоба!
Я птичек привезла — нет больше ни одной.

Касильда, искоса поглядывая на обер-фрейлину, делает движение, каким сворачивают шею птице.

Мне не дают цветов страны моей родной,
И слова нежного ждала бы я бесплодно…
Я королева здесь — там я была свободна,
Да, ты права, стена ужасно высока,
И мрачен вечером наш парк. Тоска, тоска!
Издали слышится пение.
Что это — там поют?

Касильда

Окончив труд тяжелый,
Проходят прачки там с реки толпой веселой.

Пение приближается, можно разобрать слова. Королева жадно слушает.

Голоса за сценой

К чему щебечут птицы
В густой тени ветвей?
Твой голос серебристый
Всех певчих птиц нежней.
К чему на небе звезды
Блестят во тьме ночей?
Твоих очей сиянье
Небесных звезд ясней.
К чему цветок душистый —
Весною красота?
Прекрасней алой розы
Цветут твои уста.
Ведь песни райской птицы,
Живой души цветы
И звезды в ясном небе —
Любовь, все это ты.
Голоса удаляются, затихая.

Королева
(мечтательно)

Ах, о любви поют, и радость в их напеве!..
Мне сладко слушать их и больно.

Герцогиня
(дуэньям)

Королеве
Мешает пение. Прогнать их от ворот!
Прогнать немедленно!

Королева
(с живостью)

О нет, наоборот!
Пусть с миром здесь они проходят по аллее.

(Касильде, указывая на окно в глубине.)

Пойдем на них взглянуть, там будет нам виднее!

(Направляется с Касильдой к окну.)

Герцогиня
(поднимаясь и делая реверанс)

Ее величеству нельзя смотреть в окно.

Королева
(останавливаясь и возвращаясь на прежнее место)

И этого нельзя! Ну что же, все равно…
Оставь, не для меня закаты в небе чистом,
Ни вечер, гаснущий в сиянье золотистом,
Ни песня мирная, звучащая вдали.
Сказала я ‘прости’ всем радостям земли.
И видеть мне нельзя божественной природы,
И даже видеть мне нельзя чужой свободы!

Герцогиня
(делая присутствующим знак выйти)

Святых апостолов мы память ныне чтим.
Идемте.

Касильда делает несколько шагов к двери. Королева ее останавливает.

Королева

Как! И ты?

Касильда
(указывая на герцогиню)

Приказ неумолим:
Ослушаться нельзя.

Герцогиня
(дамам)

К себе пройдите все вы.

(Низко кланяясь королеве.)

Теперь молитвы час настал для королевы.
Все уходят с глубокими реверансами.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Королева
(одна)

Молитвы час настал? Скажи — мечтаний час.
Куда бежать от них? О, кто меня бы спас?
Без света я в тюрьме.

(Мечтательно.)

И чудится всегда мне
След окровавленной руки на белом камне.
Он руку ранил в кровь! Но сам он виноват:
Там всюду острия железные торчат,
Стена так высока… Как можно ночью темной
Идти дорогою такой головоломной?
Но жизнью он своей пожертвовать готов,
Чтобы оставить мне букет моих цветов!
В последний раз, его подарок обнаружив,
Я над моей скамьей нашла обрывок кружев —
Висел на острие, весь кровью залитой…
И я его сняла. О, капля крови той,
Упавшей за меня, всех слез моих дороже!

(Погружаясь в мечтанья.)

Но помощи твоей я лишена, о боже!
Он каждый раз кладет цветы мне на скамью —
И я беру цветы… и клятву в том даю,
Что я в последний раз подобный грех свершаю.
И каждый раз клянусь — и клятву нарушаю!
И сила тайная влечет туда меня.
Он ранен. Он туда не приходил три дня.
Но кто бы ни был ты, о друг мой неизвестный,
Ты понял, что я здесь — как птица в клетке тесной,
Что в одиночестве печален мой удел.
Мой верный тайный друг! Меня ты пожалел.
Не хочешь ничего, не требуешь, не просишь —
И только кровь свою мне в жертву ты приносишь,
Чтобы дарить цветы, опасности презрев,
Несчастнейшей из всех несчастных королев.
Ты следуешь за мной во мраке верной тенью —
И сердцем я судьбы подвластна повеленью.
Пусть матери твоей любовь тебя хранит
И жизнь твою — моя молитва осенит.

(Поднеся руку к сердцу, горячо.)

Вот здесь его письмо. Оно меня сжигает…

(Снова погружаясь в задумчивость.)

Судьба гнетет меня — и тут же помогает.
Так странно! В жизни мне она послала двух:
Один — злой гений мой, другой — мой добрый дух.
Я ощущаю их присутствие, не видя.
Один — любя меня, другой же — ненавидя,
Но оба здесь они, со мной везде, всегда.
Чего мне ждать от них? Погубит ли вражда
Или спасет любовь? Не знаю, все возможно.
Быть королевою — о, как это ничтожно!
В молитве помощь я попробую найти.

(Опускается на колени перед Мадонной.)

О матерь божия, спаси и просвети.
Склони ко мне свой взор, о пресвятая дева!
К тебе поднять глаза не смеет королева.

(Прерывает молитву.)

Цветок, письмо его — жгут горячей огня!

(Порывистым движением достает из-за корсажа измятое письмо, засохший букет из маленьких голубых цветочков и кусочек кружева, запачканный кровью, и бросает все это на стол, затем снова опускается на колени.)

О, помоги!

(Прерывает молитву.)

Письмо!..

(Полуобернувшись к столу.)

Оно влечет меня.

(Снова опускается на колени.)

Надежда страждущих! Звезда морей! Мария!..
Нет, не хочу читать те строки роковые!..
Тебя господь послал всем страждущим сестрой.
О, пощади меня, спаси меня, укрой!

(Встает, делает несколько шагов к столу, останавливается, затем бросается к письму, словно уступая неудержимому влечению.)

Прочесть в последний раз — и разорвать!

(С грустной улыбкой.)

О боже,
Уж месяц говорю я все одно и то же!

(Решительно разворачивает письмо и читает.)

‘У ваших ног во тьме томится человек,
Что отдал душу вам и жизнь свою навек.
Неведомый для вас и тайной окруженный,
Страдает земляной червяк, в звезду влюбленный,
И умирает он, поверженный во прах,
Смотря, как ярко вы блестите в небесах’.

(Кладет письмо на стол.)

Но если в вас душа иссохла от томленья,
То — что бы ни было — ей нужно утоленье.
Пусть это будет яд — не оттолкну питья.
(Снова прячет письмо и кружево у себя на груди.)
Но ведь кого-нибудь любить должна же я!
Когда б хотел король, его б любить могла я.
Но уезжает он, одну меня бросая, —
И я совсем любви и ласки лишена.

Обе створки большой двери распахиваются. Входит привратник в парадной одежде

Привратник
(громко)

Письмо от короля!

Королева
(как бы внезапно разбуженная, с криком радости)

Мой бог! Я спасена!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Королева, герцогиня Альбукеркская, Касильда, дон Гуритан, придворные дамы, пажи, Рюи Блаз. Все входят торжественно. Герцогиня впереди, потом придворные дамы. Рюи Блаз остается в глубине комнаты. Он роскошно одет. Плащ падает на его левую руку, прикрывая ее. Два пажа, несущие на подушке из золотой парчи письмо короля, опускаются на колени перед королевой, на некотором расстоянии от нее.

Рюи Блаз
(в глубине, про себя)

Где я?.. Как хороша!.. Я здесь! Что это — чудо?

Королева
(в сторону)

Бог спас меня.

(Громко.)

Письмо от короля! Откуда?

Герцогиня

В Аранхуэсе он сейчас.

Королева
(глядя на портрет короля, тихо)

О мой король,
Благодарю тебя! Ты понял сердца боль,
Ты понял наконец, как я здесь одинока,
Как ласка мне нужна, — и вот, хоть издалека,
Все ж получила я любви твоей слова!

(Громко.)

Скорее дайте!

Герцогиня
(с глубоким реверансом)

Я должна прочесть сперва, —
Так принято.

Королева

И тут не избежать надзора!
Читайте же скорей.

Герцогиня берет письмо и медленно его разворачивает.

Касильда
(в сторону)

Послушаем…

Герцогиня
(читает)

‘Сеньора,
Сегодня ветрено. Я шесть волков убил’.
И подпись: ‘Карл, король’.

Королева
(в сторону)

Увы!

Касильда
(в сторону)

Вот страстный пыл!
Пусть сердце мучилось, терзалось, тосковало, —
‘Я шесть волков убил’!

Дон Гуритан
(герцогине)

И это все?

Герцогиня

Вам мало?

(Королеве, поднося ей письмо.)

Угодно вам?

Королева
(отталкивая ее)

О нет!

Касильда
(герцогине)

И это все? Мой бог!

Герцогиня

Чего же вам еще? Простой и ясный слог.
С охоты трудно ждать письма иного рода.
Тут все: и что убил и какова погода.

(Снова рассматривает письмо.)

Писал он… Впрочем, нет — письмо он диктовал.

Королева
(вырывает у нее письмо и рассматривает его)

Да, почерк не его, он только подписал.

(Рассматривает письмо еще внимательнее, внезапно чем-то поражена, в сторону.)

Не может это быть игрой воображенья!
Мне почерк хорошо знаком: тут нет сомненья.

(Герцогине.)

А кто привез письмо от короля?

Герцогиня
(указывая на Рюи Блаза)

Курьер

Его величества.

Королева
(полуобернувшись к Рюи Блазу)

Вот этот кавалер?

Герцогиня

Да. К вам его король на службу назначает.
Маркиз де Санта Крус его мне поручает.

Королева

А как его зовут?

Герцогиня

Дон Цезарь де Басан,
Граф де Гарофа. Он из молодых дворян,
Коль верить отзывам, умен и безупречен.

Королева

Я с ним поговорю.

(Рюи Блазу.)

Вы…

Рюи Блаз
(вздрогнув, в сторону)

Ею я замечен!
Она меня зовет! О боже, я дрожу!

Герцогиня
(Рюи Блазу)

Приблизьтесь, граф!

Дон Гуритан
(искоса глядя на Рюи Блаза, про себя)

Но я совсем не нахожу,
Что нужен при дворе нам молодой повеса.
И так красив собой!

Рюи Блаз, бледный и взволнованный, медленно приближается.

Королева
(Рюи Блазу)

Вы из Аранхуэса?

Рюи Блаз
(с поклоном)

Да, государыня.

Королева

Король здоров?

Рюи Блаз
(с поклоном)

Вполне.

Королева
(указывая ему на письмо короля)

Он диктовал письмо?

Рюи Блаз

Да. Был он на коне.

(Колеблется одно мгновенье.)

Письмо продиктовал он… одному из свиты.

Королева
(глядя на Рюи Блаза, про себя)

Как будто мысли все мои ему открыты:
Боюсь спросить, кому…

(Громко.)

Вы можете идти…
Постойте!

Рюи Блаз, сделав несколько шагов по направлению к выходу, возвращается к королеве.

Много там придворных с ним в пути?

(В сторону.)

Волненья своего сама не понимаю.

Рюи Блаз низко кланяется.

Кто был при короле?

Рюи Блаз

Я их имен не знаю.
Мадрид покинул я тому назад три дня,
А там король совсем не задержал меня.

Королева
(в сторону)

Три дня!

(Пристально и с большим волнением смотрит на Рюи Блаза.)

Рюи Блаз
(в сторону)

О! Ревность — яд! Она — жена другого!
Я в бездну падаю!

Дон Гуритан
(подходя к Рюи Блазу)

Сеньор, всего два слова:
Распоряжения я во дворце даю.
Вы, верно, знаете обязанность свою?
Вам ночью предстоит дежурить здесь, у входа
К ее величеству, и в случае прихода
Его величества открыть к ней в спальню дверь.

Рюи Блаз
(вздрогнув, про себя)

Мне — королю открыть?

(Громко.)

Но он не здесь теперь.

Дон Гуритан

Приехать может в ночь — и нужен тут дежурный.

Рюи Блаз
(про себя)

Мой бог!

Королева
(все слышала и не может оторвать взора от Рюи Блаза, про себя)

Он побледнел.

Дон Гуритан
(наблюдая за Рюи Блазом, про себя)

Что с ним?

Касильда
(королеве)

Сеньору дурно!

Рюи Блаз
(едва держась на ногах)

Мне? Что вы! Дурноты не знал я никогда.
Но странно… Солнце… зной… и быстрая езда…

(Про себя.)

Мне — королю открыть!

(Падает без сил в кресло. Плащ соскальзывает и открывает левую руку с окровавленной повязкой.)

Касильда

Его рука в повязке!
Он ранен!

Королева

Ранен?

Касильда

Ах! Отхлынули все краски
С лица. Скорей, скорей! Лишился чувств он.
Понюхать что-нибудь!

Королева
(ища за корсажем)

Вот у меня флакон.

(Замечая кружевную манжету на правой руке Рюи Блаза.)

Он! Это кружево… Да, да, одно и то же.
Он!

(Вынимает из-за корсажа флакончик и одновременно, в волнении, вытаскивает кусочек кружева, который был там спрятан.)

Рюи Блаз не спускает глаз с королевы, он видит это кружево у нее на груди.

Рюи Блаз
(потрясен, про себя)

На ее груди! Пошли мне смерть, о боже!

Их взгляды встречаются. Молчание. Придворные дамы хлопочут вокруг Рюи Блаза, и в общем смятении никто не замечает того, что происходит между королевой и Рюи Блазом.

Касильда
(протягивая Рюи Блазу флакон с солями)

Когда вы ранены? Недавно? Нет? В пути
Раскрылась рана вновь? Зачем взялись везти
Письмо?

Королева
(Касильде)

Ты утомить расспросами успела.

Герцогиня
(Касильде)

Ее величеству до этого нет дела.

Королева

Он мог везти письмо, раз он его писал!
Не правда ль?

Касильда

Он писал? Кто это вам сказал?

Королева
(Касильде)

Молчи!

Касильда

Вам лучше, граф?

Рюи Блаз

Ко мне вернулись силы,
Я ожил.

Королева
(придворным дамам)

Но идти нам время наступило.
В назначенный покой пусть графа отведут.

(Пажам, стоящим в глубине.)

Его величество не будет нынче тут:
Охотиться в горах намерен он все лето.

(Удаляется со своей свитой во внутренние покои.)

Касильда
(глядя ей вслед)

Она взволнована. Хотела б знать — что это?

(Уходит в ту же дверь, что и королева, унося ларец с реликвиями.)

Рюи Блаз, оставшись один, как будто еще некоторое время с восторгом прислушивается к последним словам королевы. Он точно во власти сновидения. Кусочек кружева, который королева в смятении уронила, остался лежать на ковре. Рюи Блаз поднимает его, смотрит на него с любовью и покрывает его поцелуями. Потом устремляет глаза к небу.

Рюи Блаз

О боже мой, молю — мой разум пощади!

(Глядя на кружево.)

Тот лоскуток она хранила на груди!

(Прячет кусок кружева у себя на груди.)

Входит дон Гуритан в ту же дверь, в которую он вышел вслед за королевой. Медленно приближается к Рюи Блазу. Дойдя до него, он, не говоря ни слова, вытягивает наполовину свою шпагу из ножен и на глаз сравнивает ее со шпагой Рюи Блаза. Они разной длины. Дон Гуритан вкладывает свою шпагу в ножны. Рюи Блаз смотрит на него с удивлением.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Рюи Блаз, дон Гуритан.

Дон Гуритан

Две шпаги принесу — таких, чтоб каждый атом
Совпал.

Рюи Блаз

Как вас понять?

Дон Гуритан

В году пятидесятом
Жил в Аликанте я и сильно увлечен
Был дамою одной. В нее же был влюблен
Прелестный юноша, красивей херувима.
Случалось, что юнец, любовию томимый,
Ей серенады пел и провожал в собор.
Он был побочный сын, но истинный сеньор.
Звался он Васкесом. Глядел надменно, смело.
Как адмирал морской. Но кровь во мне вскипела —
И я его убил.

Рюи Блаз хочет ею прервать, дон Гуритан останавливает его жестом и продолжает.

А в шестьдесят шестом
Граф Кастехон посмел прислать письмо с рабом
Моей возлюбленной. Записку Анхелика
Мне тотчас отдала. Той дерзости великой
Я не простил ему — велел своим рабам
Убить его раба. Его ж убил я сам.

Рюи Блаз

Сеньор!

Дон Гуритан

Еще поздней — уже в восьмидесятом —
Моя любовница сошлась с блестящим фатом.
Дон Тирсо Гамональ был истый Аполлон.
Я помню как сейчас: божественно сложен,
Прекрасные черты полны высокомерья…
Как шли к нему и плащ и на сомбреро перья!
Соперник славный был дон Тирсо Гамональ.
И я его убил. Мне было очень жаль.

Рюи Блаз

Что значит это все, сеньор?

Дон Гуритан

А так ведется,
Что воду доставать нам нужно из колодца,
Что солнце над землей восходит по утрам,
Что за часовнею местечко есть — и там
В уединении удобно, непременно,
По добрым правилам, с учтивостью отменной,
Суметь соперника отправить на тот свет.

Рюи Блаз

Сеньор, я буду там.

За несколько мгновений до этого Касильда, побуждаемая любопытством, вошла неслышными шагами в дверцу в глубине, она слушала последние слова собеседников, не будучи ими замечена

Касильда
(в сторону)

Дуэль! Сомненья нет!
Скорей предупредить мне королеву нужно.

(Уходит в ту же дверь.)

Дон Гуритан
(по-прежнему невозмутимо)

Вам к сведенью, сеньор: коль будет вам досужно
И пожелаете узнать мой вкус и нрав,
Я откровенно вам скажу, любезный граф,
Что я не жалую красавчиков, которых
Так любят женщины, — что, с томностью во взорах,
Готовы в обморок упасть — ах, боже мой! —
Из-за какой-нибудь царапины пустой.

Рюи Блаз

Не понимаю вас.

Дон Гуритан

Поймете все чудесно.
Здесь, во дворце, вдвоем нам будет слишком тесно.
Обоим должности придворные даны,
Права равны у нас, но силы не равны:
Мне — право старшинства, вам — молодости право.
И за себя теперь я опасаюсь, право.
Мне страшны смелый взгляд и жадные уста.
Я должен соблюдать умеренность поста,
И потому, сказать по правде, за обедом
Я вовсе не люблю сидеть с таким соседом,
Чей славный, молодой, здоровый аппетит
Всю трапезу мою испортить мне грозит.
На почве же любви, неверной и зыбучей,
Бороться — мне грозит бедою неминучей.
На щегольскую речь всегда бывал я скуп.
Подагра у меня. Я не настолько глуп,
Чтобы соперничать с подобным кавалером,
Неподражаемым по тону и манерам,
Который в обществе к тому ж всегда готов
В глубокий обморок упасть от пустяков.
И потому, что вы изящны, и прелестны,
И очень вежливы, и очень интересны, —
Я должен вас убить.

Рюи Блаз

Попробуйте.

Дон Гуритан

Итак,
Едва рассеяться успеет ночи мрак,
Мы за часовнею сойдемся с вами вместе,
И без свидетелей, по всем законам чести,
С учтивостью — как нам велит наш знатный род —
Один из нас врага достойного убьет.

(Протягивает Рюи Блазу руку — тот пожимает ее.)

Рюи Блаз

Ни слова никому.
Дон Гуритан знаком выражает согласие.
До завтра.

(Уходит.)

Дон Гуритан
(один)

Как спокоен!
Не дрогнула рука! По правде, граф достоин
Быть мне соперником: так смело смерти ждет.
Мне, право, жаль его.

В дверце, ведущей в покои королевы, со звоном поворачивается ключ.

Но кто сюда идет?

Дверь отворяется, и входит королева. Она быстро направляется к дону Гуритану, удивленному и восхищенному ее появлением. В руках она держит ларец.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Дон Гуритан, королева.

Королева
(с улыбкой)

А! Вас, дон Гуритан, искать сюда пришла я.

Дон Гуритан
(восторженно)

Что это счастие дает мне?

Королева
(ставя ларец на столик)

Вещь пустая,
Но легкомысленны все женщины, сеньор!

(Смеется.)

Сейчас с Касильдой мы вступили в жаркий спор:
Она клялась, что вы исполнить все готовы,
Что я ни захочу.

Дон Гуритан

Она права.

Королева(смеясь)

Ну что вы!
А я сказала: нет.

Дон Гуритан

Напрасно.

Королева

Мне она
Клялась, что жизнь, и кровь, и душу — все сполна
Вы отдали бы мне, когда б я попросила.

Дон Гуритан

Касильда на сей раз прекрасно говорила.

Королева

Я ей сказала: нет.

Дон Гуритан

А я скажу вам: да.
И я для вас готов, готов на все, всегда.

Королева

На все?

Дон Гуритан

О да, на все!

Королева

Вот как? Так поклянитесь
Исполнить мой приказ, мой милый верный витязь.

Дон Гуритан

Свидетель мне Гаспар, небесный мой патрон:
Малейший ваш каприз, сеньора, мне закон.
Приказывайте мне, что только вам угодно, —
Исполню иль умру! Я раб ваш.

Королева

Превосходно.

(Беря в руки ларец.)

Ловлю вас на слове — и порученье дам.
Но только, милый граф, придется ехать вам
Без замедления в далекую прогулку
И в Нейбург отвезти заветную шкатулку.

Дон Гуритан
(в сторону)

Я пойман!

(Громко.)

В Нейбург?

Королева

Да. Желание мое —
Послать ее отцу.

Дон Гуритан

Шестьсот хороших лье.

Королева

Нет, с небольшим пятьсот.

(Показывая на шелковый чехол, надетый на ларец.)

Везите осторожно:
В дороге бахрому легко попортить можно.

Дон Гуритан

Когда же ехать мне?

Королева

Немедленно. Сейчас.

Дон Гуритан

Пусть завтра!

Королева

Не могу освободить я вас.

Дон Гуритан

Но…

Королева

Что ж? Вы едете?

Дон Гуритан

Но…

Королева

Вы мне дали слово!

Дон Гуритан

Мои дела…

Королева

Нет, нет!

Дон Гуритан

Для пустяка такого…

(В сторону.)

Я пойман!

(Громко.)

День один отсрочки я прошу.

Королева

Нельзя.

Дон Гуритан

Но я…

Королева

Скорей послать ларец спешу.

Дон Гуритан

Я…

Королева

В путь!

Дон Гуритан

Но я…

Королева

Нет!

Дон Гуритан

Я…

Королева

Хотите — поцелую?

(Бросается ему на шею и целует его.)

Дон Гуритан
(растроган и восхищен, громко)

Что ж! Должен оправдать награду я такую!

(В сторону.)

Да, если на земле стал человеком бог,
То дьявол женщиной не сделаться не мог.

Королева
(указывая на окно)

Карета ждет внизу.

Дон Гуритан
(в сторону)

Гм! Все предусмотрела!
Ну, значит, отложить придется это дело
До возвращения.

Королева

Садитесь в экипаж.

Дон Гуритан пишет несколько слов на листке бумаги и звонит в колокольчик. Входит паж.

Дон Гуритан
(в сторону)

Дуэль отложим мы. Но я вернусь.

(Громко.)

Эй, паж!
Записку ты снесешь сеньору де Басану.

Королева

Что ж?

Дон Гуритан

Государыня, откладывать не стану
Ни на секунду я отъезда моего.

Королева

Прекрасно! Добрый путь!

Дон Гуритан берет шкатулку, целует руку королеве, низко кланяется и уходит. Спустя мгновение слышен стук отъезжающего экипажа. Королева падает в кресло.

Он не убьет его!

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

РЮИ БЛАЗ

Так называемый Государственный зал в мадридском королевском дворце. В глубине — широкая дверь, к которой ведут несколько ступеней. Налево срезанный угол, завешенный тканым ковром. В противоположном углу окно. Справа четырехугольный стол, покрытый скатертью зеленого бархата, вокруг него расставлено восемь или десять табуретов, соответственно такому же количеству пюпитров на столе. С противоположной зрителям стороны стола стоит большое парчовое кресло с парчовым балдахином, который украшен испанским гербом и короной. Рядом с этим креслом стул. При поднятии занавеса начинается заседание Королевского тайного совета.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Дон Мануэль Ариас, президент Кастилии, дон Педро Велес де Гевара, граф де Кампореаль, советник ‘плаща и шпаги’ в счетной палате, дон Фернандо де Кордова-и-Агилар, маркиз де Приэго, в том же звании, Антонио Убилья, контролер государственных доходов, Монтазго, судейский советник палаты по делам обеих Испаний, Коваденга, верховный секретарь островов, еще несколько советников. Судейские одеты в черное, остальные — в придворных одеждах. У Кампореаля на плаще — крест ордена Калатравы, у Приэго на шее — цепь Золотого Руна. Дон Мануэль Ариас, президент Кастилии, и граф де Кампореаль разговаривают между собой вполголоса на переднем плане. Остальные советники образуют группы.

Дон Мануэль Ариас

Я в жизни не видал подобного примера.

Граф де Кампореаль

Да. Неожиданно блестящая карьера!
Полгода при дворе — и Золотым Руном
Уже он награжден, и получил притом
Он титул герцога и занял пост министра…

Дон Мануэль Ариас

И статс-секретаря! Непостижимо быстро.
Я этому причин, по правде, не найду.

Граф де Кампореаль

Здесь закулисные влияния в ходу.

Дон Мануэль Ариас
(таинственно)

Она?

Граф де Кампореаль

Да, наш король уехал из столицы,
В Эскуриале дни проводит у гробницы
В общенье с первою, умершею женой.
Он остается там, безумный и больной.
От мира он ушел, за мрачными стенами
Отрекся от всего.

Дон Мануэль Ариас

Мария правит нами,
Но все решения Басан диктует ей.

Граф де Кампореаль

Я не могу понять дон Цезаря путей,
И их таинственность меня почти пугает.
Он с ней не видится и встречи избегает.
А, вам не верится! Но нет, я вам скажу:
За каждым шагом их полгода я слежу.
Да, странности его границы переходят:
Вне службы жизнь свою затворником проводит,
В предместье маленький он занимает дом,
И окна ставнями всегда закрыты в нем.
С ним двое черных слуг немых.

Дон Мануэль Ариас

Немых?

Граф де Кампореаль

Как рыбы:
Не то мы многое узнать от них могли бы.
Здесь во дворце его официальный штат.

Дон Мануэль Ариас

Да, странно.

Дон Антонио Убилья
(подходит к ним)

Род его и знатен и богат.

Граф де Кампореаль

Всего страннее то, что возымел затею
Он строгой честностью прославиться своею.

(Дону Мануэлю Ариасу.)

Он долго не был здесь. Остался б он в тени,
Но Санта Крус его извлек. Ему сродни
Саллюстий де Басан, погасшее светило.
Дон Цезарь, говорят, был страшный мот, кутила:
В три года прожил он огромный капитал,
Любовниц каждый день, как лошадей, менял,
И аппетит его так жаден был не в меру,
Что мог бы проглотить он все богатства Перу.
Потом он вдруг исчез, неведомо куда,
На целых десять лет.

Дон Мануэль Ариас

Что делают года!
Он стал персоною и мудрою и важной.

Граф де Кампореаль

Не удивительно для женщины продажной,
Состарясь, стать ханжой.

Дон Антонио Убилья

Он честен.

Граф де Кампореаль
(смеясь)

Вот простак!
Здесь честности нельзя поверить нам никак.
Известно ль вам, мой друг, во сколько содержанье
Ее величества обходится Испанье?

(Делая ударение на цифре.)

Считая в золоте, без малого — мильон!
Тут золотое дно — и допустить, чтоб он
Не пожелал ловить в водице мутной рыбку?

Маркиз де Приэго
(вмешиваясь в разговор)

Неосторожно вы впадаете в ошибку,
И можно болтовней наделать много бед,
Мне часто говорил еще покойный дед —
В его словах была большая мудрость скрыта:
‘Кусайте короля — целуйте фаворита’.
Однако нам пора приняться за дела.

Все располагаются вокруг стола, одни берутся за перья, другие просматривают бумаги. Но никому не хочется приниматься за дело. Молчание.

Монтазго
(Убилье, тихо)

Напомню: выдача обещана была
Мне из церковных сумм. Внести немало надо,
Чтобы племяннику устроить пост алькада.

Дон Антонио Убилья
(тихо)

А вы должны судьи местечко мне помочь
Кузену раздобыть.

Монтазго
(повышая голос)

Но так недавно дочь
Вы замуж выдали, и все еще вам мало?
Ее приданое недешево нам стало.
Помилосердствуйте! Не справлюсь с этим я.

Дон Антонио Убилья
(тихо)

Ну, будет вам алькад.

Монтазго
(тихо)

И будет вам судья.
Жмут руки друг другу.

Коваденга
(вставая)

Почтеннейший совет, мы здесь во всем составе
И дел общественных откладывать не вправе.
И более всего в виду иметь должны
Мы благоденствие народа и страны.
В Испании еще доходов много, верно,
Но разделяются они неравномерно
И распыляются на тысячи частиц.
Они находятся в руках отдельных лиц.
Сеньоры, верьте мне, такое состоянье
Весьма критическим быть может для Испаньи.
Нам надо привести все в ясность, но сперва
Должны мы знать свой долг и разделить права.
Иначе — у одних избыток, изобилье,
А у других совсем нет ничего. Убилья!
Достался, например, вам на табак акциз.
Вам — мускус, индиго и пряности, маркиз.
Вы, граф… вам платят дань — не много и не мало —
Семь тысяч человек, что вам не помешало
Себе взять пошлину на соль, не говоря
О доле с золота, с агата, с янтаря.

(К Монтазго.)

А вы, что на меня глядите так тревожно,
Сумели получить так тонко, осторожно
И пошлину на снег и право на мышьяк,
Вы обеспечили себе искусно так,
Всегда идя путем известных ухищрений,
Доход с игральных карт и денежные пени,
В замену палочных ударов, с горожан,
И пограничный сбор таможенный вам дан,
Имеете процент вы с каждого причала,
С ванили пошлину и пошлину с сандала.
Помилуйте, у вас латунь, у вас свинец…
Так дайте что-нибудь и мне же наконец!

Граф де Кампореаль
(громко смеясь)

Ох, этот старый плут, он славно знает дело!
Все острова давно в его руках всецело,
И, правою рукой Майорку ухватив,
Рукою левою он держит Тенериф.
Какой размах!

Коваденга
(разгорячась)

Нет, нет, я обойден!

Маркиз де Приэго
(смеясь)

Без жалоб!
А негры!

Все вскакивают с мест, каждый старается перекричать других.

Монтазго

Обо мне вам вспомнить не мешало б:
Я требую леса!

Коваденга
(маркизу де Приэго)

Поделим пополам:
Отдайте мне мышьяк — я негров вам отдам!

За несколько мгновений до этого в дверь в глубине вошел Рюи Блаз, он следит за происходящим, не будучи замечен. На нем черный бархатный костюм и плащ из алого бархата, на шляпе белое перо, на шее цепь ордена Золотого Руна. Некоторое время он слушает молча, потом медленно приближается и в самый разгар спора появляется среди советников.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Рюи Блаз.

Рюи Блаз

Приятный аппетит, сеньоры!

Все оборачиваются. Удивленное и встревоженное молчание. Рюи Блаз надевает шляпу, скрещивает руки на груди и продолжает, глядя им прямо в лицо.

О, прекрасно!
Так вот правители Испании несчастной!
Министры жалкие, вы — слуги, что тайком
В отсутствие господ разворовали дом!
И вам не совестно, в дни грозные такие,
Когда Испания рыдает в агонии,
И вам не совестно лишь думать об одном —
Как бы набить карман и убежать потом?
Гробокопатели, которые решили
Ограбить родину, как грабят труп в могиле!
Позор! Имейте же хоть каплю вы стыда!
Испания была прекрасна и горда,
Ее владения во всех морях простерты, —
И что же? Гибнет все: уже Филипп Четвертый
Успел в Бразилии свою утратить власть,
И Португалии позволил он отпасть.
Он отдал без войны и без сопротивленья
В Эльзасе все свои испанские владенья,
Конте и Русильон. Он выпустил из рук
Край Синих гор, Гоа, Ормуз и Фернамбук.
Смотрите, утерять подобные богатства!
Европа ненависть сменяет на злорадство,
И Запад и Восток хохочут все кругом,
Как будто ваш король — ничтожнейший фантом!
С голландцами уже совместно англичане
Раздел Испании задумали заране.
Савойя с герцогом своим давно полна
Опасных пропастей, где не увидеть дна.
Куда ни кинемся — нас ждут повсюду бездны.
Иллюзии для нас давно уж бесполезны.
С Пьемонтом, например, как будто мы дружим —
Но армию послать попробуйте-ка к ним!
Нам изменяет Рим, надежды нет на папу,
К нам жадно Австрия протягивает лапу,
А Франция лишь ждет, когда наступит час,
Чтоб легче проглотить ей можно было нас.
А между тем инфант баварский умирает:
Трон остается пуст. Европа это знает.
А те наместники, те вице-короли,
Что разослали вы по всем концам земли?
Что делают они в им вверенных столицах?
Давно в Неаполе стал притчей во языцех
Медина бешеный, своей любовью пьян.
Спокойно Водемон распродает Милан,
Леганьес — Фландрию. Предательство, коварство!
Как этому помочь? Нищает государство,
Ни войск, ни денег нет, понес потери флот.
На море божий гнев невидимо растет:
Мы триста кораблей недавно потеряли.
А вы… Опомниться, сеньоры, не пора ли?
За эти двадцать лет несчастный наш народ, —
Я точно подсчитал, — неся тяжелый гнет
И вашей жадности и варварских законов,
Он выжал из себя почти пятьсот мильонов
На ваши празднества, на женщин, на разврат.
И все еще его и грабят и теснят?
О, стыдно мне за вас, почтеннейшие гранды!
По всей Испании сейчас блуждают банды,
Поля и нивы жгут, где жатва не снята,
И карабин торчит из каждого куста.
Как будто мало нам войны международной,
Как будто гражданам всем воевать угодно!
Монастыри, и те воюют меж собой,
И город с городом вступает в жаркий бой,
И каждый хочет съесть и проглотить соседа,
Как жаждет воронье кровавого обеда.
В развалинах церквей ужи приют нашли,
И паперти везде травою заросли.
Дворянство? У него остались только предки,
Но личных подвигов примеры очень редки.
Испания — отвод и сток для нечистот,
Которые в нее Европа щедро льет.
Отряд наемников у каждого сеньора,
Из разных стран чужих головорезов свора —
Фламандцев, сардов там, швейцарцев легион,
Сто разных языков: в Мадриде — Вавилон,
Жестоки с беднотой несчастной альгвасилы,
Зато с богатыми необычайно милы.
Убийство, грабежи и крики по ночам.
Недавно на мосту я был ограблен сам.
Продажны судьи все и голодны солдаты,
Они уже давно не получают платы.
Не удивительно — повсюду воровство!
Гордились силой мы оружья своего —
Какие же войска остались у испанцев?
Мы можем насчитать шесть тысяч оборванцев:
Евреи, нищие и горцы, всякий сброд,
Лохмотья — их мундир, с ножом идут в поход.
Когда все в городе полночным мраком скрыто,
Вмиг превращается такой солдат в бандита.
У Маталобоса войска везде кругом,
И вор ведет войну с испанским королем,
И безнаказанно по деревням крестьяне
Карету короля встречают залпом брани.
А он, несчастный наш и мрачный властелин,
В Эскуриале он — средь мертвецов один
Склоняет голову в отчаянье и страхе,
А перед ним лежит Испания во прахе.
Европа на нее пятою налегла,
Она растерзана, разорена дотла,
В лохмотьях пурпур весь… А вы, к добыче падки,
Вы делите ее последние остатки,
Великий же народ во мраке, в темноте, —
Над кем живете вы, красуясь в высоте, —
Кончает жизнь свою, несчастный и бессильный,
Как лев, кого живьем сжирает червь могильный!
Карл Пятый, где же ты? Явись, проснись, восстань!
В годину тяжкую, как гром небесный, грянь!
Все гибнет, рушится, судьба грозит утратой
Последних наших сил. На помощь к нам, Карл Пятый!
Нам нужен разум твой, рука твоя нужна!
Испанья при смерти, она обречена!
Как солнце яркое была твоя держава,
Что ты сжимал своей десницей величавой,
И верил целый мир, на блеск ее смотря,
Что из Испании встает его заря.
Но видим мы ее погаснувшим светилом,
Лишенным яркости, печальным и унылым,
В последней четверти чуть видною луной,
Которую затмит заря страны иной.
Прекрасные лучи блистающего солнца
Пустили торгаши на пьястры и червонцы,
Блеск роскоши твоей поруган и исчез,
Украли скипетр твой и продают на вес.
Проснись же! Карлики, уроды, обезьяны
Из царской мантии кроят себе кафтаны,
А царственный орел, сильнейший из орлов,
Чьи крылья при тебе, как пламенный покров,
Над миром мощь свою по небу распахнули,
Ощипан, варится в их мерзостной кастрюле!

Советники, подавленные, молчат. Только маркиз де Приэго и граф де Кампореаль поднимают головы и гневно смотрят на Рюи Блаза. Затем граф де Кампореаль, поговорив с маркизом де Приэго, подходит к столу, пишет несколько слов на листе бумаги, подписывается и дает подписать маркизу.

Граф де Кампореаль
(указывая на маркиза де Приэго, протягивает бумагу Рюи Блазу)

Возьмите труд прочесть. Прошенье подаем
Об увольнении в отставку мы вдвоем.

Рюи Блаз
(принимая бумагу, холодно)

Благодарю. И вас прошу без замедленья,
Взяв семьи, выехать на юг, в свои именья,

Оба гранда отвешивают поклон и гордо удаляются с покрытыми головами. Рюи Блаз оборачивается к другим советникам.

Сеньоры, тех, кому не по пути со мной, —
Просил бы поступить я так же.

Молчание. Рюи Блаз садится на стул со спинкой, находящийся справа от королевского кресла, и распечатывает письма. В то время как он просматривает их одно за другим, Коваденга, Ариас и Убилья вполголоса переговариваются.

Дон Антонио Убилья
(Коваденге, указывая на Рюи Блаза)

Милый мой,
Нашелся человек, что быть вождем сумеет.
Великим будет он!

Дон Мануэль Ариас

Да… если он успеет.

Коваденга

И если чересчур вникать не будет в суть.

Дон Антонио Убилья

В нем зреет Ришелье!

Дон Мануэль Ариас

Он выбрал трудный путь.

Рюи Блаз
(быстро пробежав письмо, которое он только что вскрыл)

Я прав! Вот заговор! Без подписи записка.

(Читает вслух.)

‘Опасность велика, осуществленье близко,
В Мадриде уж давно готовится комплот,
И похищение одну особу ждет!
Усильте же надзор’. Надзор усилим вдвое.
Но кто в опасности?

Входит привратник и с глубоким поклоном приближается к

Рюи Блазу.

Что там еще такое?

Привратник

Угодно ль вам принять французского посла?

Рюи Блаз

Д’Аркура? Не могу: другие есть дела.

Привратник
(с поклоном)

Имперский нунций здесь и просит неотложно
Аудиенции.

Рюи Блаз

Сегодня — невозможно.

Привратник с поклоном уходит. За несколько мгновений до этого вошел паж, одетый в ливрею огненного цвета с серебряными галунами, и приблизился к Рюи Блазу.

Рюи Блаз
(заметив пажа)

Мой паж!.. Я никого сегодня не приму.

Паж
(тихо)

Тут ждет дон Гуритан — что мне сказать ему?
Прибыв из Нейбурга, он ждет у вас приема.

Рюи Блаз
(жестом выражая удивление)

А! Завтра целый день с утра я буду дома.
В какой угодно час приму его визит.

Паж уходит

Сеньоры, перерыв! Но дело предстоит,
И через два часа прошу опять собраться.
Все уходят, низко кланяясь Рюи Блазу. Оставшись один, он делает несколько шагов по комнате, погруженный в глубокое раздумье. Внезапно в углу ковровая портьера раздвигается, и появляется королева во всем белом, с короной на голове, она сияет от счастья и устремляет на Рюи Блаза взгляд, полный восхищения и уважения. Одной рукой она поддерживает портьеру, за которой виднеется нечто вроде чулана и в глубине его — дверца. Рюи Блаз, обернувшись, замечает королеву и замирает.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Рюи Блаз, королева.

Королева

Как вас благодарить?

Рюи Блаз

О!

Королева

Не могу сдержаться
И руку честную должна пожать, мой друг.

(Быстро подходит к нему, берет его за руку и пожимает ее прежде, чем он успевает ее отнять.)

Рюи Блаз
(в сторону)

Полгода от нее скрывался я — и вдруг…

(Громко.)

Как, государыня, вы здесь?

Королева

Сверх ожиданья
Присутствовала я при вашем совещанье —
И я вас слушала, дыханье затая,
Всем сердцем, всей душой!

Рюи Блаз

Но и не думал я,
Что здесь — тайник.

Королева

О нем лишь мне одной известно,
В стене проделан он: из этой щели тесной,
Невидимо для всех, от глаз людских вдали,
За всем могли следить в Испанье короли.
Тайник устроен был еще Филиппом Третьим,
Супруг мой, Карл Второй, воспользовался этим.
Я видела не раз, как, мрачен и угрюм,
Безмолвно погрузясь во власть тяжелых дум,
Он слушал здесь своих министров разговоры,
И всю бесстыдную торговлю их, и споры,
И соглашения, как продавать его.

Рюи Блаз

И что ж он говорил при этом?

Королева

Ничего.

Рюи Блаз

Как! Что же делал он?

Королева

Он ехал на охоту
И отгонял там прочь гнетущую заботу.
Но вы!.. О, ваша речь звучит в моих ушах!
Вы уничтожили, повергли их во прах.
И как же были вы великолепно правы!
Вы, стоя среди них, так были величавы,
Ваш гнев был сдержанным, но тем он был страшней.
Какая речь! Но где вы научились ей?
Откуда взяли вы подробности все эти?
Мне кажется, что вы все знаете на свете.
И как вы можете причин и следствий нить
Так ясно проследить, так мудро объяснить?
Таким бы должен быть король в величье строгом.
О герцог! В этот миг вы мне казались богом!
Откуда это все?

Рюи Блаз

Откуда? Я скажу:
Я вас люблю. Да, да. И я за вас дрожу.
Я вижу, что они не знают состраданья:
На вас обрушатся их гнусные деянья,
А чтобы вас спасти, я мир спасти готов.
О, выразить мою любовь не хватит слов,
И думаю о вас я, как слепой о свете!
О государыня, простите речи эти.
Любить вас издали, из мрака, — мой удел,
И я вас пальцем бы коснуться не посмел.
Вы ангел, я смотрю на вас в благоговенье,
Но если б знали вы души моей мученья!
Полгода я молчал, и, чувства затая,
Я встречи избегал, но как терзался я!
Ах, что мне целый мир? Мне до него нет дела!
Мой бог, я вас люблю, люблю вас до предела.
Что делать? Как я смел? Скажите мне: ‘Умри’, —
Я с радостью умру. Простите…

Королева

Говори,
О, говори еще! Я слушаю в волненье.
О, дай мне радости, о, дай мне упоенья!
Никто, никто ведь так не говорил со мной!
Как нужен мне твой взгляд! Как нужен голос твой!
Терзался ты? А я? Мой друг, как я терзалась!
Ты избегал меня, а я сто раз пыталась…
Напрасно, может быть, так скоро признаюсь?
Но так несчастна я! Молчу я и боюсь.

Рюи Блаз
(слушает ее с упоением)

Вы жаждущей душе даете утоленье.

Королева

Я все тебе скажу.

(Подняв глаза к небу.)

Пусть это преступленье —
Тем хуже! В сердце к нам нетрудно заглянуть,
Когда страдания нам разрывают грудь.
Ты избегал меня, а я тебя искала.
Я каждый день сюда неслышно проникала,
Я слушала тебя, впивала голос твой,
Твой ощущала ум, блестящий и живой,
И каждое твое решающее слово
Так увлекательно мне было и так ново!
Казалось мне, что ты и только ты один —
Мой истинный король, что ты мой властелин.
За эти месяцы — ты понял, несомненно?-
Тебя возвысить я старалась постепенно,
И то, чего сам бог не сделал для тебя,
Свершила женщина, всем сердцем полюбя.
Я рада твоему блистательному взлету,
Я чувствую во всем, везде твою заботу.
Я помню, как сперва ты мне дарил цветы, —
Теперь империю, мой друг, даришь мне ты.
Ты сердце добротой затронул мне сначала, —
Потом величие твое я увидала.
Где сочетается величье с добротой,
Там к сердцу женщины проложен путь прямой.
Быть может, я грешна, но, мой творец небесный,
Зачем я взаперти, как птица в клетке тесной?
Без проблеска любви во мраке я брожу.
Когда-нибудь тебе все, все я расскажу —
Как я страдаю здесь, одна, совсем в забвенье,
И только новые все время оскорбленья…
Ну вот, подумай сам, что я от них терплю:
Я комнаты моей ужасно не люблю —
Она здесь всех других мрачнее и печальней,
Я заменить ее другой хотела спальней —
Не разрешили мне. Я хуже, чем раба.
Я знаю, что тебя послала мне судьба —
Чтоб родину спасти, спасти народ несчастный
И чтоб любить меня. Я говорю неясно:
Теснятся с уст моих без удержу слова,
Но должен видеть ты, что я во всем права.

Рюи Блаз
(падая на колени)

О государыня!

Королева
(торжественно)

Я душу вам вручаю.
Вам, герцог, честь свою отныне поручаю.
Для всех меня хранит мой королевский сан.
Для вас я — женщина, дон Цезарь де Басан.
Вы — повелитель мой: довольно будет слова,
Чтобы я к вам прийти всегда была готова.
Будь горд, о цезарь мой, ведь гений — твой венец.

(Целует его в лоб.)

Прощай!

(Поднимает ковер и исчезает за ним.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Рюи Блаз

О, небо мне открылось наконец!
Блеснул мне новый свет, и жизнь передо мною
Впервые красотой сияет неземною —
Как будто светлый рай, что видим мы во сне.
Повсюду блеск и свет, горю я, как в огне!
Во мне, кругом, везде, все — тайна, упоенье,
И гордость, и экстаз, и сердца вдохновенье!
Все то, что может нас приблизить к божеству!
Какой-то дивный сон я вижу наяву.
Свершились самые безумные желанья:
Я — герцог! Я — министр! У ног моих Испанья!
И королева мне дарит любовь свою.
Я — выше короля, да, я над ним стою!
Мой ангел, пред тобой склоняю я колени —
И вознесен тобой превыше всех сравнений!
Как ангел с небеси, ты снизошла ко мне,
И я теперь живу в прекрасном звездном сне.
Нет, это был не сон, не греза, не поэма:
На голове ее сверкала диадема,
Я видел, на руке прекрасной был надет
Орлом Испании украшенный браслет…
О ангел прелести и чистоты лилейной,
Доверье сохраню твое благоговейно.
Ты любишь — и ничто не страшно мне теперь.
Тобою избран я, моим обетам верь.
Пред богом я клянусь и клятвы не нарушу:
Как женщине — тебе я отдаю всю душу,
Как королеву — чту тебя, как божество,
Я охраню тебя — не бойся ничего!

За несколько мгновений перед тем в дверь в глубине сцены вошел человек в широком плаще, в шляпе с серебряными галунами. Он медленно подходит к Рюи Блазу, не будучи им замечен, и в то мгновение, как Рюи Блаз, опьяненный восторгом и счастьем, подымает глаза к небу, неожиданно кладет ему руку на плечо. Рюи Блаз оборачивается, словно внезапно пробужденный. Человек сбрасывает плащ, и Рюи Блаз узнает дона Саллюстия. На доне Саллюстии ливрея огненного цвета с серебряными галунами, совсем такая же, как у пажа Рюи Блаза.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Рюи Блаз, дон Саллюстий.

Дон Саллюстий
(кладя руку на плечо Рюи Блаза)

Привет!

Рюи Блаз
(в смятении, про себя)

О, я погиб! Маркиз!

(Дону Саллюстию.)

Вы здесь?

Дон Саллюстий
(улыбаясь)

Едва ли
Ты ждал меня?

Рюи Блаз

Да. Вы врасплох меня застали.

(Про себя.)

Все кончено, меня опять несчастья ждут!
Я видел ангела, а дьявол — тут как тут.

(Бежит к портьере, за которою скрывается тайник, и запирает дверцу на засов. Потом, весь трепеща, возвращается к дону Саллюстию.)

Дон Саллюстий

Ну как идут дела, мой друг?

Рюи Блаз
(не отрывая глаз от бесстрастного лица дона Саллюстия, с трудом собираясь с мыслями)

На вас ливрея?

Дон Саллюстий
(все еще улыбаясь)

Легко везде пройти мне в образе лакея.
Для этого была ливрея мне нужна,
И вот я взял твою — мне нравится она,
И способа искать не надо мне иного.

(Надевает шляпу.)

Рюи Блаз остается с непокрытой головой.

Рюи Блаз

Но я за вас боюсь…

Дон Саллюстий

Боюсь? Смешное слово!

Рюи Блаз

Ведь вы в изгнании.

Дон Саллюстий

В изгнании? Ах, да!
Возможно.

Рюи Блаз

Днем входить опасно вам сюда:
Легко узнают вас среди дворцовой свиты.

Дон Саллюстий

Оставь! Изгнанники всегда легко забыты.
Для вас, счастливчиков, любимчиков двора,
Тот, кто в монаршую немилость впал вчера,
Сегодня уж забыт. К тому ж что за идея:
Кто станет изучать черты лица лакея?

(Садится в кресло.)

Рюи Блаз продолжает стоять.

Ну расскажи-ка мне, что делается тут?
Какие новости, как при дворе живут?
Да, правда ль? Я слыхал, — хоть трудно дать мне веру, —
Мне говорят, что ты, усердствуя не в меру,
В похвальном рвении, из-за прекрасных глаз
Общественной казны, вот только что сейчас
Приэго выслал, а? Поступок бесполезный.
Ты опрометчив был некстати, мой любезный:
Забыл ты, что у вас с ним близкое родство,
Да, вашей матери кузина — мать его,
Покойница была из рода Сандовалей, —
Не следует, чтоб вы об этом забывали.
Подумайте, у вас — один и тот же герб.
У нас не принято родных вводить в ущерб,
Волк волка ведь не ест — и вы живите дружно,
На слабости родных закрыть глаза вам нужно.

Рюи Блаз
(постепенно овладевая собой)

Сеньор, простите мне, но выслушать молю.
Маркиз Приэго, гранд и близкий королю,
Не должен отягчать Испании бюджета.
Сейчас особенно нам неудобно это:
Испания бедна, и денег нет в казне,
Но войско выставить приходится стране.
Посол баварский мне сказал официально:
Инфант их при смерти, как это ни печально,
Эрцгерцог выступит — и нам грозит война,
Ее не избежать.

Дон Саллюстий

Здесь дует из окна.
Поди закрой его.

Рюи Блаз, бледный от стыда и отчаяния, колеблется, потом, сделав над собой усилие, медленно направляется к окну, закрывает его и возвращается к дону Саллюстию — тот, сидя в кресле, следит за ним с равнодушным видом.

Рюи Блаз
(пытаясь убедить дона Саллюстия)

Прошу у вас вниманья.
Без денег воевать не может же Испанья!
Ей предстоит тогда губительный исход,
И только честностью спасем мы наш народ.
Я императору послал всего два слова, —
Как будто армия давно у нас готова, —
Что я начну войну, хоть в самый краткий срок.

Дон Саллюстий
(прерывая Рюи Блаза и указывая ему на свой платок, который он обронил, входя)

Ступай и подними, я уронил платок.

Рюи Блаз, как под пыткой, снова колеблется, затем наклоняется, поднимает платок и подает его дону Саллюстию. Дон Саллюстий кладет платок в карман.

Ну, что ты говорил?

Рюи Блаз
(делая над собой усилие)

Спасение Испаньи…
Она у наших ног, в отчаянье, в страданье!
Народ благословит спасителей своих,
И наш священный долг — забыть себя самих
Для блага общего. Проявим смелость духа!
Везде грабительство, предательство, разруха, —
Так нанесем удар, чтобы народ спасти,
Снять маски с подлецов и воровство смести!

Дон Саллюстий
(небрежно)

Вот красноречие весьма дурного тона!
Из-за какого-то несчастного мильона,
Пылая и гремя, поднять подобный шум!
Любезный мой, у вас направлен дурно ум.
Ведь мы не мелкота, а все аристократы,
Должны жить широко и не смотреть на траты
А вы? Хотите вы, дон Цезарь де Басан,
Любимцем быть купцов и маленьких мещан,
И красноречием своим высокопарным
Надеетесь вы стать в Мадриде популярным?
Для блага общего? Вот громкие слова!
О благе вы своем подумайте сперва.
Ха! Благо общее, спасение Испаньи!
Кричать об этом всем доступно при желанье.
Честь, добродетель, все — пустая мишура,
Слова, которые давно забыть пора.
При Карле Пятом уж все это устарело.
В вас есть природный ум — возьмитесь же за дело,
Оставьте пафос ваш актерам для игры!
Доверье? Правда? Честь? Воздушные шары!
У мамки на руках сидели вы давно ли?
А мы уже их все со смехом прокололи,
И весь ничтожный пар умчался к облакам.

Рюи Блаз

Однако же, сеньор…

Дон Саллюстий
(с ледяной улыбкой)

Я удивляюсь вам.
Но шутки в сторону — поговорим о деле.

(Отрывисто и повелительно.)

Сейчас мой замысел уж очень близок к цели.
Я завтра поутру в твой частный дом приду, —
Готовый экипаж пусть ждет меня в саду,
И ни одной души, — ты понимаешь? — кроме
Моих немых рабов, чтоб не застал я в доме.
О смене лошадей я позабочусь сам.
А деньги надобны? Я сколько хочешь дам.

Рюи Блаз

Исполню точно все, но поклянитесь мне вы,
Что план ваш не грозит ничем для королевы!

Дон Саллюстий
(играл разрезным ножом слоновой кости, который он взял со стола, полуобернувшись)

При чем же ты-то здесь?

Рюи Блаз
(пошатнувшись, смотрит на него в ужасе)

Меня терзает страх!
Вы страшный человек, и я у вас в руках.
Меня влечете вы десницею железной.
Я в ужасе стою, склонясь над адской бездной.
Ваш план чудовищен. О, сжальтесь, я молю!
Открою тайну вам — ведь я ее люблю.

Дон Саллюстий
(холодно)

Я это знал давно.

Рюи Блаз

Мой бог! Вы это знали?

Дон Саллюстий

Так что ж из этого?

Рюи Блаз

И так вы поступали?

(Прислонясь к стене, чтобы не упасть, говорит как бы сам с собой.)

Так сделал он меня игралищем своим!
Злодей! Как грозная судьба неумолим,
Обрек он жизнь мою сознательно на муку.

(Подымает глаза к небу.)

О боже мой, простри спасительную руку,
Приди на помощь мне!

Дон Саллюстий

Вы просто мне смешны.
Довольно! Мой приказ исполнить вы должны.
Я это вам своей приказываю властью.
Мои намеренья — дорога ваша к счастью.
Ступайте же вперед: назад вам нет пути.
Несчастную любовь мы все должны пройти,
Но ваши чувства все мой замысел превысит.
Судьба империи от этого зависит.
Я с вами говорю как друг, ваш ум ценя,
Но вам вполне понять советую меня.
Я добр. Но вы должны подобны быть сосуду,
В который мог бы я любую влить причуду.
И вы должны бы знать, что для меня лакей —
Игрушка и слуга фантазии моей.
Сначала вам велю носить одну личину.
Потом другую дам, а эту с вас я скину.
Вы роль играете, какую я хочу,
И это только роль, которой я учу.
На время сделал вас придворным и вельможей,
Но место верное для вас — в моей прихожей.
Да, милый мой, всего лишь несколько минут
Вы с королевою любезничали тут, —
Не сомневаюсь я, мгновенья были сладки, —
А завтра встанете за мною на запятки.
Придите же в себя!

Рюи Блаз
(слушал дона Саллюстия растерянно, словно не веря своим ушам)

О милосердный бог!
Но чем я заслужить такую кару мог?
Какое совершил я в жизни преступленье,
Чтоб за него нести такое искупленье?
Ведь есть же в небе бог! Отцом зовут его…
Кто мог бы вынести? Скажите, для чего
Вы, никакой вины не ведая за мною,
Пытаете меня безжалостной рукою?
Иль надо сердце вам влюбленное разбить,
Чтоб только месть свою злорадно утолить?

(Говорит сам с собою.)

Конечно, это месть, и в беспощадном гневе,
Я знаю, отомстить он хочет королеве.
Как быть? Открыть ей все? В глазах ее прочесть
Презренье и боязнь? Навек утратить честь?
Она узнает все — что я обманщик жалкий,
Которого легко прогнать ударом палки!
Позор! Отчаянье! Нет, я умру сперва…
О, я схожу с ума! Кружится голова!

(Молчание. Задумчиво.)

Придумать механизм губительной машины,
Устроить самому колеса и пружины,
С искусством дьявольским пригнать за частью часть
И, чтоб испробовать ее, ей бросить в пасть —
Что?.. Жалкий лоскуток! Пустую вещь! Лакея!..
И холодно смотреть при этом, не бледнея,
Как, кровью залито, летит из-под колес
Что было головой и сердцем, полным грез,
Как брызжет кровь и мозг! Глядеть, не вспоминая,
Что здесь был человек, была душа живая!

(Дону Саллюстию.)

Но сжальтесь, мой сеньор! Ведь время не ушло,
И колесо еще в движенье не пришло.

(Бросается к его ногам.)

Молю не за себя! О, сжальтесь вы над нею!
Я верный был слуга. Всей жизнью вам моею
За это заплачу!

Дон Саллюстий

Не хочет он понять…
Как скучно!

Рюи Блаз
(у его ног)

Я молю пощады!

Дон Саллюстий

Как, опять?
Короче, милый мой, мне фразы надоели…

(Поворачиваясь к окну.)

Закрыли плохо вы, ужасно дует в щели.

(Подходит к окну и закрывает его.)

Рюи Блаз
(вставая)

Довольно же! В лицо взгляну я палачу!
Под вашею пятой лежать я не хочу!
Забыли, верно, вы: я — герцог де Ольмедо,
Министр всесильный здесь! Да, да! За мной победа!

Дон Саллюстий

Что это он сказал?.. Скажите еще раз.
Да вы ослеплены! Вы — герцог, Рюи Блаз?
Нет, милость получил монаршую такую
Дон Цезарь де Басан!

Рюи Блаз

Но я вас арестую!

Дон Саллюстий

А я, любезный мой, вас выдам головой.

Рюи Блаз

Но…

Дон Саллюстий

Вы все скажете? Я риск предвидел свой.
Да, да… Обрушится на вас вся мощь удара.
Кого из нас двоих скорей постигнет кара?

Рюи Блаз

Все обвинения я буду отрицать.

Дон Саллюстий

Но разве можно так по-детски рассуждать?

Рюи Блаз

Где доказательства?

Дон Саллюстий

Вам память изменила.
Должны бы помнить вы… За мною правды сила.
Перчатка только вы, а я, мой друг, рука.

(Приблизившись к Рюи Блазу.)

Довольно лишних слов. Закончим мы пока.
Но помни: если ты мне слепо не послужишь
И данный мной приказ хоть в чем-либо нарушишь
И если вздумаешь кому-нибудь шепнуть
Хотя бы слог один, посмеешь намекнуть
Хоть взглядом, помешать моей пытаясь мести, —
Та, за кого дрожишь, навек лишится чести!
Я приготовлю ей ужасную судьбу:
Я выставлю ее к позорному столбу!
Все унижения публичного скандала
Она изведает. Но этого мне мало:
Уже готов пакет, на нем моя печать.
Я в нем записочку пошлю ей прочитать.
Она написана — ты помнишь, чьей рукою?
С одною подписью… Не помнишь ли, с какою?
Прочтет: ‘Я, Рюи Блаз, даю расписку в том,
Что был лакеем взят к маркизу Финлас в дом
И буду, как слуге хорошему прилично,
Всегда ему служить и тайно и публично… ‘

Рюи Блаз
(сломлен, упавшим голосом)

Исполню все.

Дверь в глубине открывается. Возвращаются члены тайного совета. Дон Саллюстий быстро закутывается в плащ.

Дон Саллюстий
(тихо)

Идут. До завтра, милый мой.

(Отвешивает Рюи Блазу низкий поклон, громко.)

Имею честь пребыть покорнейшим слугой.

(Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ДОН ЦЕЗАРЬ

Маленькая комната, роскошно убранная и плохо освещенная. Панель и мебель в старинном стиле со старинной позолотой. На стенах старинные обои из малинового бархата, местами, особенно за спинками кресел, потертого и лоснящегося, широкий золотой позумент делит обои на вертикальные полосы. В глубине двустворчатая дверь. В срезанном углу слева большой лепной камин времен Филиппа II, с гербом на железном щите внутри него. С противоположной стороны, в срезанном углу, низенькая дверца, ведущая в темную комнатушку. Единственное окно слева, расположенное очень высоко, забрано решеткой и снабжено снизу щитком, как это бывает на тюремных окнах. На стене несколько закоптелых и полустертых старых портретов. Комод для платья с венецианским зеркалом. Большие кресла времен Филиппа III. У стены шкаф с богатой резьбой. Четырехугольный стол с письменными принадлежностями. В одном из углов маленький круглый столик с золочеными ножками. Утро.

При поднятии занавеса Рюи Блаз, весь в черном, без плаща и цепи Золотого Руна, взволнованный, расхаживает большими шагами по комнате. В глубине стоит паж, неподвижный и как бы ожидающий приказаний.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Рюи Блаз, паж.

Рюи Блаз
(говорит сам с собой)

О ней лишь мысли все, о ней, о ней одной!
Что делать? Как ее спасти? Любой ценой, —
Пусть череп размозжить о стену будет надо,
Пусть плаха ждет меня и все мученья ада!
Отдать и жизнь, и кровь, и душу — пустяки!
Но как спасти ее, как разорвать силки?
Нет положения страшней и безысходней!
О этот человек! Злой дух из преисподней…
Появится… затем вновь уползет во тьму!
Я замыслов его ужасных не пойму,
Но должен угадать, прозреть, что он готовит!
Его предательства ничто не остановит, —
Он страшный человек, и сердце в нем мертво!
Я жалок был и глуп — я умолял его!
Я тигра хищного надеялся растрогать,
Когда в добычу он впустил уж острый коготь.
Ужель он с жертвою расстанется своей?
За королеву я молил его, лакей!
Как страшно с высоты упал я после взлета!
Но дело не во мне: о ней одна забота.
Через какую щель появится он здесь?
Как это угадать? В его руках я весь,
Он всем владеет тут, и все ему послушно.
Как вправе этот пол топтать он равнодушно,
Так вправе растоптать и сердце он мое.
Но речь не обо мне — ее спасти, ее!..
О, ненависть его идет к ней издалека.
Я проследить никак не мог ее истока,
И в тайну черную его я не проник.
Я слаб, как бурею колеблемый тростник.
Но попытаюсь все обдумать я сначала.
Как сделать, чтоб она дворца не покидала?
Опасность — в этом. Да! Она близка! Чутьем
Я чувствую ее, хотя не вижу — в чем.
Но только должен я во что бы то ни стало
Дать знать ей, чтоб она дворца не покидала.
Как это сделать мне? Придумать не могу.
Ее так стерегут! Нельзя послать слугу.
Один, совсем один средь вражеского стана!

(Погружается в тягостное раздумье. Потом, словно озаренный внезапной мыслью и проблеском надежды, поднимает голову.)

Однако что же я! Забыл дон Гуритана.
Он честный человек, ее он любит сам.

(Сделав пажу знак приблизиться, тихо)

Мой паж, скорей беги ты во дворец и там
Без промедления найди дон Гуритана.
Его застанешь ты — еще ведь очень рано.
Ты передай ему нижайший мой поклон,
Скажи, что я прошу, чтоб оказал мне он
Услугу: поспешил увидеть неотложно
Ее величество — секретней, как возможно —
И просьбу от меня немедля передать:
Ни в коем случае дворца не покидать.

(Возвращает пажа.)

Стой! Помешаем мы предательскому плану!
(Вырывает листок из записной книжки и, положив
его на колено, быстро пишет.)
‘Молю довериться во всем дон Гуритану!’

(Складывает листок и отдает пажу.)

Пусть это ей отдаст, а сам, как верный страж,
Все время пусть следит за ней. Беги, мой паж!
Да! Если б говорить он начал о дуэли,
Которую мы с ним закончить не успели,
То скажешь ты ему, что я вину мою
Без спора перед ним всецело признаю,
Что принесу ему публично извиненья,
Но что сейчас одна минута промедленья
Грозит ей гибелью. Не выходить три дня!
Исполнишь в точности все это для меня?

Паж

Вы добрый господин, я предан вам сердечно.

Рюи Блаз

Серьезно это все и важно бесконечно.
Ты понял хорошо?

Паж

Все понял.

Рюи Блаз

Молодец.

Паж

Все сделаю.

(Уходит.)

Рюи Блаз

Лети, мой маленький гонец.

(Падает в кресло.)

Вот стало на душе спокойнее немного.
Но все еще кипит невольная тревога,
Смятение в уме и в голове туман:
Боюсь я что-нибудь забыть… Дон Гуритан…
Но я — что делать мне? Приказ — повиноваться.
Он приказал мне ждать… Не буду дожидаться!
Уйду и скроюсь я, так выиграю день.
Пойду в соседний храм: его святая сень
Навеет на душу мою успокоенье,
И, может быть, сам бог укажет мне спасенье.

(Берет свою шляпу с этажерки и звонит в колокольчик, стоявший на столе.)

В глубине комнаты появляются два негра, одетые в светло-зеленый бархат и парчу их кафтаны — в складку, с длинными полами.

Сюда один сеньор придет с своим ключом:
Ему я отдаю в распоряженье дом, —
Его приказы все покорно исполняйте.
А если явится…

(После минутного колебания.)

Ну что же: всех пускайте.
Сегодня для гостей открыта дверь моя, —
Теперь мне все равно.

(Жестом отпускает негров — те почтительно кланяются и уходят.)

Пойду!

(Уходит.)

В то самое мгновение, когда дверь закрывается за Рюи Блазом, в камине раздается страшный шум, и из него вылезает человек, закутанный в рваный плащ. Это дон Цезарь.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Дон Цезарь
(смущенный, запыхавшийся, растрепанный, оглушенный, лицо его выражает радость и тревогу)

Уф! Вот и я!

(Поднимается, потирая ногу, ушибленную при падении, и выходит вперед с множеством поклонов, держа шляпу в руке.)

Беседу я прервал? Простите, ради бога!
Я только прохожу, хоть странною дорогой…

(Останавливается посреди комнаты и замечает, что он один.)

Здесь нету никого? Э, что за чудеса!
Я с крыши явственно тут слышал голоса.
Нет никого? Куда же я попал? Занятно!

(Садясь в кресло.)

Но одиночество порою нам приятно.
Я наземь вырвался, как утопавший пес,
И мне слепит глаза и заливает нос.
Еще кругом себя не вижу ничего я…
Собраться с мыслями… минуточку покоя…
Вот приключений цепь! Садись пиши роман!
Свобода! Золотом наполнен мой карман!
Три альгвасила вдруг — без дальних слов —в колодки!
Неделя плаванья в какой-то жалкой лодке,
Потом все ужасы пиратского гнезда,
Потом какие-то чужие города…
И как же били там меня, великий боже!
А взгляды пылкие красотки желтокожей!
Побег мой с каторги! И дома я опять.
Но дальше — нет, нельзя в романе описать:
Едва попал в Мадрид, вдруг те же альгвасилы
Навстречу! Я — бежать, как от нечистой силы.
Бегу, и по пятам они бегут за мной!
Вдруг путь мне прегражден высокою стеной,
Перемахнув ее в один момент, как птица,
Я вижу дом в саду — там я решил укрыться.
Ну да, но как же мне проникнуть в самый дом?
Все пусто, никого не вижу я кругом.
Взобрался на карниз, потом все выше, выше…
Цепляясь, лезу вверх — и сел верхом на крыше.
Потом предаться я решил моей судьбе —
И в этот мирный дом спустился по трубе.
Так в безопасности пока я очутился,
Но мой последний плащ в лохмотья превратился!
Он все делил со мной, мой бедный старый друг, —
Немало потерпел от бурь, дождей и вьюг.
Теперь уж в нем пленять я не могу красавиц…
О дьявол! Мой кузен — отъявленный мерзавец!

(Рассматривает себя в маленьком венецианском зеркале, стоящем на большом комоде с резными ящиками, бросает взгляд на камин. Снимает плащ и рассматривает в зеркале свой камзол из розового шелка, истрепанный, рваный и заплатанный.)

Как ногу я ушиб! Однако поищу
Замену моему злосчастному плащу.
Быть может, что-нибудь найдется здесь?

(Выдвигает ящики комода. В одном из них находит плащ светло-зеленого бархата, расшитый золотом, подаренный Рюи Блазу доном Саллюстием. Дон Цезарь разглядывает плащ и сравнивает его со своим.)

Отлично!
Так буду я одет достаточно прилично.

(Набрасывает зеленый плащ себе на плечи, а на его место укладывает в комод свой плащ, тщательно его сложив, затем кладет туда же свою шляпу, засовывает ее под плащ и задвигает ящик. Гордо расхаживает по комнате, закутавшись в роскошный плащ, вышитый золотом.)

Итак, все позади — скитания и плен.
Я снова здесь. Да, да, милейший мой кузен!
Вы к тиграм в Африку сослать меня хотели?
Но я вам отомщу! Вы не добьетесь цели.
Да, я вам отомщу, и страшной будет месть!
Вот только дайте мне как следует поесть, —
В сопровождении моей беспутной шайки,
Под именем своим, открыто, без утайки,
Явлюсь в ваш дом — и вас моим кредиторам
На растерзание живого я отдам!

(Заметив в углу великолепную пару сапог с кружевными отворотами, сбрасывает свои старые сапоги и бесцеремонно надевает новые.)

Теперь обследую я мой приют случайный.

(Осматривает всю комнату.)

Здесь словно дышит все трагическою тайной.
Закрыты ставни все, и двери на замке, —
Какая-то тюрьма от мира вдалеке.
Как будто бы сюда лишь сверху попадают —
Да, сверху, как вино в бутылки наливают.

(Со вздохом.)

Что может лучше быть хорошего вина?

(Замечает дверцу направо.)

Вот дверца. Поглядеть, куда ведет она!

(Открывает дверцу, быстро входит в соседнюю комнату и возвращается, жестами выражая изумление.)

Тайник без выхода! Да где ж я очутился?
Но хорошо, что я от альгвасилов скрылся!

(Идет к двери в глубине, открывает ее и заглядывает внутрь, затем захлопывает дверь и возвращается на авансцену.)

Все пусто. Ну так что ж? И что плохого в том,
Что вижу в первый раз подобный странный дом?

(Снова усаживается в кресло, зевает и почти тотчас же встает.)

Вот положение! Мой бог, какая скука!

(Заметив угловой шкафчик в левой стене.)

Как будто книжный шкаф?

(Подходит и открывает шкаф. Оказывается, это кладовая, наполненная всякой снедью.)

Смотрите, что за штука!
Тут все для завтрака: вино, паштет, арбуз…
О! Угощение на самый тонкий вкус!
Я был предубежден: прекрасное жилище,
И превосходный тут запас питья и пищи.

(Рассматривает бутылки.)

Почтенный книжный шкаф! Какие книги в нем!

(Берет круглый столик, стоящий в углу, переносит его на авансцену и весело расставляет бутылки и блюда. Добавляет стакан, тарелку, вилку и прочее. Затем берет одну из бутылок.)

Вот это мы сперва внимательно прочтем!

(Наливает стакан и выпивает залпом.)

Произведение великого поэта,
Что солнцем мы зовем! О, с чем сравнится это?

(Садится, наливает второй стакан и пьет.)

С какою книгою? В какой же из поэм
Найдем такой огонь и вкус?

(Пьет.)

Теперь поем.

(Принимается за паштет.)

О псы проклятые! Но я их сбил со следа.

(Ест.)

Вот украшение для царского обеда!
А вдруг появится хозяин?

(Идет к шкафу и, взяв оттуда стакан и прибор, ставит их на стол.)

Ничего:
Мой завтрак разделить я приглашу его!
Ох, только бы меня не выгнал он отсюда!
Скорее поспешу очистить лучше блюдо.

(Накладывает себе полную тарелку.)

Покончив с завтраком, я осмотрю весь дом.
Но интересно знать — кто проживает в нем?
На свете всякое бывает — и, пожалуй,
Хозяин этих мест веселый, добрый малый.
Тут не без женщины: пари держу, что тут
Таинственной любви какой-нибудь приют.
Чего бояться? Я не преступил закона,
Хозяин не понес особого урона.
Приюта у него я попрошу, как встарь
Просили в Греции,

(становится на одно колено и обхватывает стол руками)

обняв чужой алтарь.

(Пьет.)

Нет, у плохих людей, конечно, не бывает
Подобного вина! А если пожелает
Пожаловать сюда, то милости прошу.
Так, решено: себя назвать я поспешу.
Дон Цезарь де Басан, не нойте и не трусьте!
А! Вы попляшете, любезный дон Саллюстий!
Вы рады будете, проклятый негодяй,
Когда к вам свалится, как с неба, невзначай
Сафари! Шалопай! Бандит! Бездомный нищий!
Извольте-ка его принять в своем жилище!
Дон Цезарь де Басан — двоюродный ваш брат.
Воображаю, как в Мадриде зашумят!
‘Откуда он взялся? Когда приехал? Ночью?
Вы можете его увидеть все воочью
Вот имя славное, забытое давно!’
Взорвется бомбою среди всех вас оно.
‘Дон Цезарь де Басан? Да он давно в могиле!
О нем не думали! О нем не говорили!
Так он не умирал?’ — Нет, жив он и здоров,
Не думал умирать и вам служить готов!
Мужчины скажут: ‘Черт!’, ‘Ах, боже!’ — скажутдамы.
Развязка славная настала бы для драмы,
Когда б не мог ее испортить грозный лай
Кредиторов…

Шум за дверью.

Идут! Ну, Цезарь, не плошай!

(До самых глаз закутывается в плащ.)

Дверь в глубине отворяется. Входит лакей в ливрее, неся за спиной большую сумку.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Дон Цезарь, лакей.

Дон Цезарь
(окидывая взглядом лакея с головы до ног)

Кто нужен вам, мой друг?

(В сторону.)

Поболее апломба.

Лакей

Дон Цезарь де Басан.

Дон Цезарь

Он здесь.

(В сторону.)

Вот это — бомба!

(Лакею.)

Дон Цезарь — это я.

(Открывает лицо.)

Лакей

Дон Цезарь де Басан?

Дон Цезарь

Он самый. Де Басан. Дон Цезарь. И мой сан —
Граф де Гаро…

Лакей
(кладя сумку на кресло)

Прошу проверить — все ли точно.

Дон Цезарь
(ошеломлен, в сторону)

Как! Деньги?

(Лакею.)

Но, мой друг…

(В сторону.)

Да, деньги! Как нарочно!

Лакей

Приказано вручить мне эту сумму вам.

Дон Цезарь
(напуская на себя важность)

Ах, да! Я и забыл!..

(В сторону.)

Пускай пойду к чертям!
Понять я не могу — с какой все это стати?
Да что тут размышлять? Необычайно кстати!

Лакей

Извольте сосчитать.

Дон Цезарь

Нужна расписка вам?

Лакей

Нет, не нужна сеньор…

Дон Цезарь
(указывая на стол)

Так положите там.
А кто же вас прислал?

Лакей кладет сумку на стол.

Лакей

Тот, от кого вы ждете.

Дон Цезарь

А, ну, конечно, так. Отлично: мы в расчете.

Лакей

Сеньор, который вам со мною деньги шлет,
Мне приказал сказать: ‘Их посылает тот,
Кого вы знаете, — на то, что вам известно’.

Дон Цезарь

Кого я знаю и на то, что мне… Прелестно!

Лакей

От нас обоих он строжайшей тайны ждет.
Тсс… Тсс…

Дон Цезарь

Тсс… Тсс… Итак, послал мне деньги тот…
Так фраза хороша, что повторить уместно:
‘Кого вы знаете…’

Лакей

‘…На то, что вам известно’.
От нас обоих ждет строжайшей тайны он.

Дон Цезарь

Все ясно.

Лакей

Для меня приказ его — закон.
Не знаю ничего, но исполняю честно.
Ведь вам известно все?

Дон Цезарь

Еще бы! Все известно!
Яснее ясного!

Лакей

Достаточно с меня.

Дон Цезарь

Все знаю, все беру, труды твои ценя.

Лакей

Тсс!..

Дон Цезарь

Тсс!.. Все быть должно строжайшей тайной скрыто.

Лакей

Сочтите же, сеньор…

Дон Цезарь
(любуясь сумкой)

Ах, как брюшко набито!

Лакей

Но сосчитайте же, я вас прошу. А вдруг…

Дон Цезарь

Да за кого меня ты принимаешь, друг?
Ведь сразу по лицу людей мы видим честных.

Лакей

Извольте! Золото — в дублонах полновесных:
Не меньше унции. В пиастрах серебро, —
Известна сумма вам.

Дон Цезарь
(в сторону)

Где я возьму перо,
Чтоб это описать? Тут чудеса такие…
Роман мой кончился — идет уж феерия.
Как будто, золотом доверху нагружен,
Ко мне из Мексики явился галион!

(Открывает сумку, вытаскивает из нее несколько мешочков с золотом и серебром, развязывает их и высыпает содержимое на стол, потом начинает брать деньги пригоршнями и наполнять себе карманы: набив один карман, принимается за другой, ищет, где у него еще карман, и как будто вовсе забывает о лакее.)

Лакей
(безучастно глядя на него)

Теперь покорно жду, сеньор, я приказаний.

Дон Цезарь
(оборачиваясь)

Каких?

Лакей

Мне сказано, чтобы без опозданий
Исполнил быстро я, и с точностью вполне,
Все, что известно вам и неизвестно мне.
Тут важный интерес…

Дон Цезарь
(прерывая его, с понимающим видом)

Общественный и частный.

Лакей

Большой поспешности он требует.

Дон Цезарь

Прекрасно.

Лакей

Что мне приказано — я вам передаю.

Дон Цезарь
(похлопывая его по плечу)

Да, исполнительность я оценил твою.

Лакей

И вам меня прислал сеньор в распоряженье,
Чтоб я вам помогал.

Дон Цезарь

Какое одолженье!
Исполним же все то, чего желает он.

(В сторону.)

Черт! Что же мне сказать?

(Громко.)

Приблизься, галион!

(Наполняет второй стакан.)

Сначала выпей-ка.

Лакей

Что?

Дон Цезарь

Пей без рассужденья.

(Лакей пьет. Дон Цезарь снова наполняет его стакан.)

Малага… Не вино, а прямо наслажденье!

(Усаживает лакея и заставляет его пить, все время подливая ему. В сторону.)

Уже осоловел.

(Разваливается в кресле, громко)

Давай поговорим.
Что значит — человек? Ничтожный черный дым
От пламени страстей, пройдет неуловимо —
И вот уж нет его. Да нет, мы хуже дыма:
По дымовой трубе стремится кверху дым…

(Снова наливает лакею вина.)

Он к небесам летит — мы на землю летим.

(Потирает себе ногу.)

Нет, друг мой, человек не дым — свинец презренный.

(Наполняет оба стакана.)

И песня пьяницы любого, несомненно,
Дороже всех твоих червонцев, милый мой.

(Наклоняется к нему с таинственным видом.)

Благоразумными должны мы быть с тобой:
Чрезмерно нагрузив, легко сломать рессоры,
И стены рушатся, оставшись без опоры…
Как давит воротник! Поправь-ка мне аграф.

Лакей
(гордо)

Не камердинер я, прошу прощенья, граф.

(Прежде, чем Цезарь успевает ему помешать, берет со стола колокольчик и звонит.)

Дон Цезарь
(испуган, в сторону)

Он позвонил! Придут, и я пропал без спора!
Погиб!

Входит негр. Дон Цезарь, до крайности встревоженный, отворачивается, не зная, что делать.

Лакей
(негру)

Поправьте-ка застежку у сеньора.

Негр чинно подходит к дону Цезарю, смотрящему на него с изумлением, поправляет застежку на плаще, кланяется и уходит, дон Цезарь ошеломлен.

Дон Цезарь
(встает из-за стола, про себя)

Я положительно в гостях у Сатаны.

(Выходит на авансцену и прохаживается большими шагами.)

Отлично! Ведь с судьбой мы спорить не вольны.
Что в руки нам плывет, то надо брать. Чудесно!
Но что же с деньгами мне делать, интересно?

(Оборачиваясь к лакею, который, сидя за столом, продолжает пить вино и покачивается на стуле.)

Минутку подожди.

(Размышляет, про себя.)

Что, если бросить в пасть
Моим кредиторам — не все, хотя бы часть?
Слегка их покропить для их успокоенья?
Не стану поливать я сорные растенья!
Придет же в голову… Я разум потерял!
Ох, это золото! Будь горд, как Ганнибал, —
Оно испортит все губительным соблазном
И место даст в тебе стремленьям буржуазным.
Платить свои долги, хотя бы даже часть, —
Так Цезарь де Басан не может низко пасть!
Платить свои долги… Чистейшее безумье!

Лакей
(осушая стакан)

Так что ж прикажете?

Дон Цезарь

Ты видишь, я в раздумье.
А ты покамест пей.

Лакей снова принимается за вино. Дон Цезарь продолжает размышлять и вдруг ударяет себя по лбу, как бы озаренный мыслью.

Да. Вот прекрасный план!

(Лакею, указывая на золото.)

Возьми. Клади в карман! Теперь в другой карман.

Лакей встает, пошатываясь, и набивает золотом карманы своего камзола. Дон Цезарь помогает ему.

Плыви, мой галион, не попадись пиратам!
На улице Козлов, под номером девятым,
Домишко ты найдешь. Узнать не мудрено:
Бумагой крайнее заклеено окно.
Будь осторожнее, скажу одно тебе я, —
На лестнице легко сломать в потемках шею.

Лакей

Крутая лестница?

Дон Цезарь

Головоломна, да.
Так вот, на самый верх взберешься ты туда.
Там на чердак ведет малюсенькая дверца,
Входи и попадешь к моей ты даме сердца.
Будь с ней почтителен. Легко ее узнать:
Дешевенький чепец, наряд ему под стать,
Копна волос — огонь! Люсинда, знай, бывало,
Для папы самого фанданго танцевала.
Глаза как индиго! Дашь сто дукатов ей.
Потом в соседний дом ступай ты поскорей.
Ютится там один великолепный малый:
Над левой бровью шрам, а нос, как роза, алый,
Надвинут старый фетр на самые глаза,
При шпаге, в рубище, всей улицы гроза…
Шесть пьястров от меня отдай ему с приветом.
Там перекресток есть. На перекрестке этом
Подвальчик ты найдешь — так, черная дыра,
Где вечно пение, крик, ссоры и игра.
Да, в этот кабачок знакома мне дорога!
Как постоянный гость, сидит там у порога
Приятель мой — его зовут ‘Бездонный чан’,
Там пьет и курит он, с утра уж полупьян.
Нежнейшая душа, он мне сердечно дорог.
Ты выдай от меня ему червонцев сорок.
Пусть не благодарит, — я слов ведь не люблю, —
Но сразу все пропьет, а я еще пришлю.
Ты всем, кто в кабачке, дай денег не жалея:
Пусть удивляются и станут веселее.

Лакей

А что прикажете потом?

Дон Цезарь

Вот дуралей!
Все, что останется, немедленно пропей!
Шуми, и бей горшки, и веселись! Короче —
Кути! И возвратись домой лишь завтра к ночи!

Лакей

Я понял вас, мой принц.

(Зигзагами направляется к двери.)

Дон Цезарь
(глядя на его походку, про себя)

Бывал ли кто пьяней?

(Подзывает его.)

Да, вот что: сохраняй престиж в глазах людей,
Вслед за тобой пойдет вся улица, наверно.
Будь благороден ты, веди себя примерно,
И ежели дукат уронишь невзначай,
То ты внимания никак не обращай
И не жалей отдать от своего излишка.
Пусть подберет его какой-нибудь воришка,
Или бедняк-писец, или школяр-смутьян,
А если кто-нибудь залезет в твой карман —
Он тоже человек… Мы милосердны будем,
Хоть каплю радости должны давать мы людям.

(Меланхолически.)

Их виселица ждет, быть может, впереди, —
Так пожалеем их заранее. Иди!

Лакей уходит. Оставшись один, дон Цезарь снова садится за стол, облокачивается на него и погружается в глубокое раздумье.

Наш христианский долг и разума веленье —
Коль деньги есть у нас, пускать в употребленье
На добрые дела. Что ж лучше может быть?
Неделю целую мне есть на что прожить,
А если что-нибудь останется в кармане —
Отдам на церковь я. Но что мечтать заране?
Отнимут золото! Исчезнет все, как сон!
Наверно, в имени моем ошибся он.

Дверь в глубине отворяется. Входит старая, седовласая дуэнья в черном шелковом платье и черной мантилье, в руках у нее веер.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Дон Цезарь, дуэнья.

Дуэнья
(с порога)

Дон Цезарь де Басан?

Дон Цезарь
(вскидывает голову, про себя)

А, вот оно! Дуэнья?
Саллюстий иль сам черт в игре тут, без сомненья.

Дуэнья в глубине сцены делает низкий реверанс, дон Цезарь в изумлении выходит на авансцену.

Бьюсь об заклад: кузен появится сейчас.

(Громко.)

Дон Цезарь — это я. Что я могу для вас?

(Про себя.)

Обычно молодым предшествуют старухи.

Дуэнья
(сделав реверанс и перекрестившись)

Сегодня, в постный день, в святом небесном духе
И в господе Христе, привет мой вам, сеньор.

Дон Цезарь

Аминь! Да будет так.

(Про себя.)

Ну, постный разговор,
Наверно, кончится развязкою скоромной.

Дуэнья

Пошли вам мир господь!

(Таинственно.)

Теперь вопрос нескромный:
Не назначали ль вы кому-нибудь письмом
Свиданья тайного сегодня вечерком?

Дон Цезарь

Весьма возможно.

Дуэнья
(достает из мешочка запечатанное письмо и показывает ему, не позволяя взять в руки)

Вы писали эти строки
Той, чьи мечты о вас и нежны и глубоки?
Она известна вам.

Дон Цезарь

Пожалуй, я.

Дуэнья

Так, так.
Муж дамы, кажется, немолодой чудак:
Предосторожностей всегда ей слишком мало.
Меня за справками она сюда прислала.
Ее не знаю я, она знакома вам.
Служанка речь вела со мной. Не надо нам
Имен.

Дон Цезарь

Мое не в счет.

Дуэнья

Понятно, что сеньора
Желает ускользнуть от строгого надзора.
Но подвергается опасности она:
Предосторожность здесь особая нужна,
И потому иметь желает подтвержденье
Она из ваших уст, чтоб не было сомненья.

Дон Цезарь

Вам сказано, что я писал записку ей!
Что делать дальше мне, хочу я знать скорей!

Дуэнья
(кладет на стол письмо, дон Цезарь рассматривает его с любопытством)

Так напишите вы сейчас одно лишь слово
На обороте: ‘Жду’ — и ничего другого.
Не вашим почерком, чтоб не могли узнать.

Дон Цезарь

Понятно!

(В сторону)

Тайны ей не страшно доверять!

Протягивает руку за письмом, но дуэнья быстро его запечатывает, не позволив дону Цезарю до него дотронуться.

Дуэнья

Не велено, сеньор, нельзя ломать печати!
Ведь вы же свой конверт узнали?

Дон Цезарь
(в сторону)

Вот некстати…
Я так хотел прочесть, что написал я тут!
Но будем роль играть.

(Звонит в колокольчик.)

Появляется негр.

Эй, как тебя зовут?
Ты что же, служишь здесь?
Негр утвердительно кивает головой.
Ты грамотный? Ни звука?
Умеешь ты писать?.. Да ты немой! Вот штука!

(В сторону.)

Немые тут еще…

(Негру, указывая на письмо, которое дуэнья придерживает рукой.)

Пиши вот здесь: ‘Я жду’.

Негр пишет. Дон Цезарь знаком велит дуэнье взять письмо, а негру — уйти. Негр уходит.

(Про себя.)

Мне кажется, что я во сне или в бреду.

Дуэнья
(с таинственным видом кладет письмо в сумочку иприближается к дону Цезарю)

Так вечером придет к вам та, что вам известна.
А хороша она, скажите?

Дон Цезарь

О, прелестна!

Дуэнья

Служанка — даже та, как вешний день, мила.
В монастыре ко мне с запиской подошла,
Лицом — что херувим, а взором — дьяволица,
И видно, что проказ любовных не боится.

Дон Цезарь
(в сторону)

Довольно было бы с меня служанки.

Дуэнья

Да…
По слугам судим мы о господах всегда:
Лишь красота красу потерпит — значит, ясно,
Что дама хороша.

Дон Цезарь

О да, она прекрасна!

Дуэнья
(готовясь уйти, делает реверанс)

Целую ручки вам.

Дон Цезарь

Чего еще ты ждешь?

(Дает ей горсть золота.)

На, старая карга…

Дуэнья
(кладет деньги в карман)

Уж эта молодежь!

Дон Цезарь
(торопя ее)

Ступай, ступай!

Дуэнья

Сеньор, была бы я счастливой
И дальше вам служить, — меня зовут Оливой.
В соседний монастырь я каждый день хожу,
И на второй скамье от входа я сижу.

(Уходит.)

Затем дверь снова приоткрывается, и из нее высовывается голова дуэньи.

Прошу не позабыть любезного сеньора:
Всегда в монастыре святого Исидора.

Дон Цезарь нетерпеливо оборачивается. Дверь закрывается, затем снова открывается, и опять просовывается голова дуэньи.

Сегодня вечером…

Дон Цезарь
(нетерпеливо)

Ступай же! Добрый путь!

Дуэнья

Прошу меня в своих молитвах помянуть.

(Исчезает.)

Дверь закрывается.

Дон Цезарь
(один)

Я больше ничему решил не удивляться,
И остается мне на волю волн предаться.
Сегодня утолил я славно аппетит,
И сердце утолить мне скоро предстоит.

(Мечтательно.)

Живем! Но как бы все беда не увенчала!

Дверь в глубине снова открывается. Появляется дон Гуритан, в руках у него две длинные обнаженные шпаги.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Дон Цезарь, дон Гуритан.

Дон Гуритан
(в глубине сцены)

Дон Цезарь де Басан?

Дон Цезарь
(оборачиваясь и замечая дона Гуритана с двумя шпагами)

Того недоставало!
Все: завтрак, золото, любовь, дуэль… Клянусь,
Что прежним Цезарем опять я становлюсь.

Весело, со множеством поклонов направляется к дону Гуритану — тот, сурово на него поглядывая, важно выходит на авансцену.

К услугам вашим я. Прошу вас, потрудитесь
Пожаловать, войти, вот кресло вам, садитесь.

(Подвигает ему кресло.)

Дон Гуритан продолжает стоять.

Я счастлив видеть вас, сеньор, мой дом — ваш дом.
Мы побеседуем по-дружески вдвоем.
Ну как живет Мадрид? О, лучший город мира!
Что, все еще сердца ворует Линдамира?
И Маталобос всех пугает, смелый вор?
По-моему, она опаснее, сеньор!
Ах, эти женщины, вот дьявольское семя!
Недаром из-за них страдаю я все время.
Но помогите мне опять себя найти:
Я чувствую, что я не человек почти!
Восстал из гроба я, пришел с другой планеты,
Отвыкший от людей, бог знает как одетый.
Я деревенский бык, смешной провинциал,
Домой я только что из дальних стран попал.

Дон Гуритан

Я тоже, мой сеньор.

Дон Цезарь
(восторженно)

Так мы поймем друг друга!
С каких же берегов?

Дон Гуритан

Я — с севера.

Дон Цезарь

Я — с юга.

Дон Гуритан

Двенадцать сотен лье проделал я пути.

Дон Цезарь

А я, почтеннейший, две тысячи почти.
В каких местах я был! В каких видал притонах
И черных женщин я, и желтых, и зеленых!
Я небом взысканный, прекрасный видел мир —
И радостный Тунис и белый весь Алжир.
В обычаях своих оригинальны турки:
С преступников они живьем сдирают шкурки,
Сажают на кол их, а голову срубя —
У входов вешают.

Дон Гуритан

Я просто вне себя.
За что же предали меня на посмеянье?
Я в возмущении!

Дон Цезарь

О! Я в негодованье!

Дон Гуритан

Я прямо разъярен!

Дон Цезарь

Я истинно взбешен!

Дон Гуритан

Но шпаги налицо.

Дон Цезарь

Да, шпаги из ножон!

Дон Гуритан

Я изгнан был почти!

Дон Цезарь

Я был почти повешен!

Дон Гуритан

По делу важному отъезд мой был поспешен, —
И что ж я должен был везти на дне ларца?
Записку: ‘Этого скучнейшего глупца
Подольше при дворе прошу вас задержать я’.

Дон Цезарь
(разражаясь хохотом)

Но кто ж так пошутил? Ха-ха-ха-ха!

Дон Гуритан

Проклятье!
Дон Цезарь де Басан!

Дон Цезарь
(серьезно)

Ах, так?..

Дон Гуритан

Каков нахал!
Он с извиненьями лакея мне прислал!
Я даже на глаза не допустил лакея —
Отправил под арест, а сам ищу злодея,
Его хозяина. Изменник и наглец!
Он шпаги ждет моей! Да где ж он наконец,
Дон Цезарь де Басан? Где он?

Дон Цезарь

Он перед вами.

Дон Гуритан

Вы издеваетесь?

Дон Цезарь

Нет, ясными словами
Я заявляю вам: я — де Басан.

Дон Гуритан

Опять?

Дон Цезарь

Ну, разумеется.

Дон Гуритан

Прошу не продолжать.
Оставьте роль играть! Мне шутки надоели.

Дон Цезарь

А мне так вы смешны. Забавно, в самом деле!
Припадок ревности? О, этот яд жесток.
Всегда нам тяжелей наш собственный порок,
Чем оскорбления, что отвести мы ищем,
И я бы предпочел быть не скупцом, а нищим,
И чем ревнивым быть — скорей носить рога.
Но к вам была судьба особенно строга!
Почтеннейший сеньор, мне жалко вас по чести:
И ревность и рога — досталось вам все вместе.
Да, да! Назначено свиданье в час ночной
Мне нынче вашею прелестною женой.

Дон Гуритан

Моей женой?

Дон Цезарь

Ну да.

Дон Гуритан

Да что ж все это значит?
Я не женат.

Дон Цезарь

Но кто из нас кого дурачит?
В негодовании пятнадцать уж минут,
Как разъяренный тигр, бушуете вы тут.
К чему же быть смешным, когда вы не женаты?

Дон Гуритан

Вы знаете ль, что я потребую расплаты?

Дон Цезарь

Ба!

Дон Гуритан

Слишком дерзки вы, сеньор!

Дон Цезарь

Не может быть!

Дон Гуритан

И я заставлю вас за это заплатить!

Дон Цезарь
(рассматривает с нахальным видом башмаки дона Гуритана, которые по новейшей моде едва видны из-под пышных бантов)

Вот удивительно! Случалось видеть прежде
Мне банты пышные на шляпах, на одежде,
Но никогда еще не видел до сих пор
На сапогах мужских я банты вместо шпор.
Как мило!

Дон Гуритан

На дуэль! Довольно!

Дон Цезарь
(невозмутимо)

Неужели?

Дон Гуритан

Хоть не дон Цезарь вы, но вы мне надоели!
Вторая очередь за ним, — я с вас начну.

Дон Цезарь

Боюсь, чтоб вы на мне не кончили войну.

Дон Гуритан
(протягивает ему одну из шпаг)

Хвастун! Немедленно!

Дон Цезарь
(беря шпагу)

Найти б вы не сумели
Мне развлечение приятнее дуэли.

Дон Гуритан

Где бьемся?

Дон Цезарь

За стеной. Ведь дом стоит в глуши,
И в переулке здесь прохожих — ни души.

Дон Гуритан
(пробуя кончик шпаги о паркет)

Убью сначала вас, а после — де Басана.

Дон Цезарь

Вот как?

Дон Гуритан

Ручаюсь вам.

Дон Цезарь
(тоже сгибая шпагу об пол)

Чтоб не было обмана, —
Убьете ль вы меня или я вас убью, —
Но после этого я клятву вам даю,
Что не убьете вы дон Цезаря вторично.

Дон Гуритан

Довольно слов, сеньор, идем!

Дон Цезарь

Идем, отлично!

Уходят. Слышны их удаляющиеся шаги. Справа в стене открывается потайная дверца, и оттуда выходит дон Саллюстий.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Дон Саллюстий, один, на нем темно-зеленый, почти черный костюм, он кажется озабоченным, осматривается и прислушивается с беспокойством.

Дон Саллюстий

Приготовлений я не вижу никаких.

(Замечает накрытый стол.)

Что значит это все?

Слышен шум в саду.

Какой-то шум?.. Затих.

(В раздумье прохаживается по авансцене.)

Сегодня Гудиэль пажа его заметил
И проследил его. Да, очень кстати встретил:
Паж к Гуритану шел. Но где же Рюи Блаз?
О дьявол! Этот паж… он исполнял приказ
И поручение имел от господина
Предупредить его! Конечно, тут контрмина!
Немых спросить нельзя. Оплошность тут моя.
Но Гуритана ведь не мог предвидеть я!

Входит дон Цезарь. В руке у него обнаженная шпага, войдя, он бросает ее на кресло.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Дон Саллюстий, дон Цезарь.

Дон Цезарь
(с порога)

Ага! Я так и знал: явился старый дьявол!

Дон Саллюстий
(в изумлении оборачивается)

Дон Цезарь!

Дон Цезарь
(скрестив руки на груди, громко хохочет)

Да, я здесь! Довольно я поплавал!
А что-то, милый друг, вы мастерите тут?
Некстати я попал в укромный ваш приют?
Так, сверху бухнулся, как камень, я в трясину!

Дон Саллюстий
(в сторону)

Пропало все!

Дон Цезарь
(смеясь)

Вы здесь плетете паутину —
Я это чувствую, я в доме здесь с утра.
Я вашу сеть порвал — пропала вся игра.
Да, кажется, я вам испортил все. Прелестно!
Тот малый с деньгами ‘на то, что вам известно’…

Дон Саллюстий
(в сторону)

Проклятье!

Дон Цезарь
(смеясь все громче и громче)

Допьяна его я напоил.

(Смеется.)

Дон Саллюстий

Но что же с деньгами?

Дон Цезарь
(величественно)

Я все их раздарил.
Есть у меня друзья.

Дон Саллюстий

Ты думаешь напрасно,
Что…

Дон Цезарь
(позвякивая золотом в карманах)

Но сперва себе кой-что оставил, ясно.
Пожалуй, поделил по-братски пополам.

(Смеется.)

Ну, а красавица, ‘та, что известна вам’?..

Дон Саллюстий

О!..

Дон Цезарь
(заметив его беспокойство)

От нее была старуха с красным носом
И с славной бородой, пришла она с вопросом,
Должна ль красавица прийти ко мне сюда?

Дон Саллюстий
(в сторону)

Мой бог!

(Громко.)

Что ж ты сказал?

Дон Цезарь

Я ей ответил: ‘да’,
И что я жду ее во что бы то ни стало.

Дон Саллюстий
(в сторону)

Кто знает, может быть, не все еще пропало!

Дон Цезарь

Затем был ваш бретер, ваш храбрый капитан,
Который мне себя назвал — дон Гуритан…
Дон Саллюстий делает движение.
Пришел и заявил, от ярости краснея,
Что утром моего не принял он лакея,
И в полном бешенстве дуэль мне предложил…

Дон Саллюстий

Но что ж ты сделал с ним?

Дон Цезарь

На месте уложил.

Дон Саллюстий

Убил? Он мертв?

Дон Цезарь

Боюсь, сомнение бесплодно.

Дон Саллюстий
(в сторону)

О милость божия! Могу вздохнуть свободно.
Он мне не помешал — совсем наоборот,
Но может впереди наделать мне хлопот.
Что деньги? Пустяки! Сотрудник нежеланный
Быть должен устранен.

(Громко.)

Все это очень странно.
И больше никого ты здесь не видел?

Дон Цезарь

Нет.
Но больше сохранять не стану я секрет:
Хочу, чтоб все меня в Мадриде увидали.
О, позабочусь я о миленьком скандале, —
Вам развлечения немало впереди.

Дон Саллюстий
(в сторону)

Черт!

(Быстро приближается к дону Цезарю.)

Деньги все возьми, но только уходи.

Дон Цезарь

Да, как же! Знаю я, устроите вы слёжку,
И снова попаду на прежнюю дорожку.
Но не желаю я носиться по волнам.
Нет, нет, благодарю!

Дон Саллюстий

Поверь…

Дон Цезарь

Ну, будет вам!
К тому ж, придворные интриги ваши зная,
Я вижу, как всегда: здесь лестница двойная.
Идут по ступеням к верхушке с двух сторон
Безжалостный палач и тот, кто осужден.
О, жертву вижу я: в глазах весь ужас муки,
И на спине крестом завязанные руки.
Палач, конечно, вы!

Дон Саллюстий

О!

Дон Цезарь

Меч у вас в руках.
Но снизу лестницу хватаю я — и… тррах!

Дон Саллюстий

Клянусь…

Дон Цезарь

Я не уйду, нет — риск в моей натуре.
Участвовать хочу я в вашей авантюре.
О, вы умны, как бес, — поверьте, тут не лесть.
На ниточке у вас паяцев много есть,
И пляшут все они при каждом вашем жесте:
Так я один из них — и остаюсь на месте.

Дон Саллюстий

Послушай, я тебе все объяснить готов…

Дон Цезарь

Нет, нет, риторика! Не тратьте даром слов.
А! В Африку меня пиратам продаете?
А! Цезарей вы здесь фальшивых создаете?
А! Имя честное порочите мое?

Дон Саллюстий

Случайность чистая.

Дон Цезарь

Да, знаю я ее!
Случайность — кушанье, его не без охоты
Готовят жулики, едят же идиоты.
Случайностей тут нет. К чертям ваш план лети!
Несчастных ваших жертв намерен я спасти.
Я всем скажу, кто я, всем воробьям на крыше!

(Вскакивает на стул и смотрит в окно.)

Вот кстати альгвасил… Эй вы, сюда!

(Просунув руку сквозь решетку окна, машет ею.)

Дон Саллюстий
(на авансцене, испуганно)

Тсс… тише!

(В сторону.)

Коль узнан будет он — час гибели пришел.

Входят альгвасилы, предшествуемые алькадом. Дон Саллюстий в полном замешательстве. Дон Цезарь с торжествующим видом подходит к алькаду.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Те же, алькад, альгвасилы.

Дон Цезарь
(алькаду)

Прошу вас занести немедля в протокол…

Дон Саллюстий

(указывая алькаду на дона Цезаря)

Что Маталобос здесь известный.

Дон Цезарь
(в изумлении)

Что за шутки!

Дон Саллюстий
(в сторону)

Все будет спасено, коль выиграю сутки.

(Алькаду.)

При ярком свете дня врывается он в дом.
Арестовать его! Тут и грабеж и взлом!

Альгвасилы хватают дона Цезари за шиворот.

Дон Цезарь
(взбешен, дону Саллюстию)

Покорный ваш слуга, сеньор! Вы лжете славно!

Алькад

Но кто ж позвал нас?

Дон Саллюстий

Я.

Дон Цезарь

Да это презабавно!

Алькад

Он смеет рассуждать?

Дон Цезарь

Я — Цезарь де Басан.

Дон Саллюстий

Он — Цезарь де Басан? Вот дерзостный обман!
Снимите плащ с него: у ворота, пониже,
‘Саллюстий’ вышито, — вы видите?

Альгвасилы срывают плащ, алькад его рассматривает.

Алькад

Да, вижу.

Дон Саллюстий

Колет же, что на нем…

Дон Цезарь
(в сторону)

Судьба играет мной!

Дон Саллюстий

…У графа Альбы был украден им весной.

(Указывая на герб, вышитый на отвороте левого рукава.)

А вот и герб его.

Дон Цезарь
(в сторону)

Да тут не колдовство ли?

Алькад
(рассматривая герб)

Две башни золотых.

Дон Саллюстий

Да. На лазурном поле.

Дон Цезарь пробует вырваться, при этом у него из кармана падает несколько червонцев. Дон Саллюстий указывает алькаду, чем набиты карманы дона Цезаря.

Смотрите, золотом карман его набит.
Кто деньги держит так? Разбойник иль бандит!
Не дорожат казной беспутные бродяги.

Алькад
(качая головой)

Гм, гм…

Дон Цезарь
(в сторону)

Попался я!

Альгвасилы обыскивают его и отбирают деньги.

Альгвасил

А здесь еще бумаги.

Дон Цезарь
(в сторону)

О письма нежные! А я-то их берег!

Алькад рассматривает письма.

Дон Саллюстий
(обращая его внимание на надписи на письмах)

Все к графу Альбе.

Алькад

Да.

Дон Цезарь

Но…

Алькад

Случай нам помог:
Попался в руки к нам разбойник знаменитый.

Альгвасилы

Вот счастье-то!

(Связывают дону Цезарю руки.)

Альгвасил
(входя, алькаду)

Сеньор, в саду лежит убитый!

Алькад

Но кто ж убийца?

Дон Саллюстий
(указывая на дона Цезаря)

Он.

Дон Цезарь
(в сторону)

Ну, мне не повезло…
И надо ж, чтоб дуэль случилась, как назло!

Дон Саллюстий

Вошел со шпагой он.

(Поднимает брошенную доном Цезарем шпагу и показывает ее алькаду.)

Взгляните.

Алькад
(рассматривает шпагу)

Все понятно.
Улики налицо: вот свежей крови пятна.
Свести его в тюрьму!

(Дону Цезарю.)

Ступай, не рассуждай.

Дон Саллюстий
(дону Цезарю, которого уводят альгвасилы)

Ну, Маталобос, в путь!

Дон Цезарь
(делая шаг к нему и глядя на него в упор)

Какой вы негодяй!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ТИГР И ЛЕВ

Та же комната. Ночь. На столе лампа. При поднятии занавеса Рюи Блаз — один. Длинный черный балахон скрывает егоодежду.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Рюи Блаз

Я целый день блуждал по улицам в смятенье, —
И вот уж день прошел. В вечерней тишине
Спокойней дышится и думается мне.
Уж скоро ночь на все набросит покрывало.
Мне верить хочется, тревога миновала.
Вот я пришел домой: спокойно все кругом,
Немые наверху заснули крепким сном,
Вся мебель на местах, все заперто, и стены
Не ждут опасности и не таят измены.
Наверно, до нее достигла весть моя:
Мой паж — он предан мне, не сомневаюсь я,
Дон Гуритан вполне доверия достоин,
Коль речь идет о ней. Могу я быть спокоен.
О, дай поверить мне, всеправедный господь,
Что происки врага сумел я побороть,
Что больше не грозит ничто моей святыне,
Что за нее дрожать не должен я отныне
И порвана навек губительная сеть.
Мария спасена — мне можно умереть.

(Достает спрятанный на груди флакон и ставит его на стол.)

Презренный, ты умрешь! Смерть будет искупленье
За совершенное тобою преступленье.
Ждет бездна темная! Настал последний срок!
Умри в чужом углу, поруган, одинок!

(Распахивает черный балахон, под которым видна ливрея, та самая, что была надета на нем в первом действии.)

Пусть будет саваном тебе твоя ливрея!..
А если явится желанье у злодея
На жертву жалкую прийти сюда взглянуть?..
Ему я прегражу ужасный этот путь!

(Загораживает потайную дверь креслом, затем возвращается к столу.)

Наверное, мой паж застал дон Гуритана:
Когда он уходил, совсем ведь было рано.

(Устремляет взгляд на флакон.)

Хоть тут распоряжусь я сам своей судьбой
И крышку гроба сам захлопну над собой.
Прибегну смело я к заветному напитку —
Сам выбрал казнь свою и сам назначил пытку.
Я утешать могу себя теперь одним:
Мне помешать нельзя — конец неотвратим.

(Падая в кресло.)

О боже, боже мой! Она меня любила!
Что, если б счастие для нас возможно было?

(Закрывает лицо руками и рыдает.)

О боже, помоги, мне не хватает сил!

(Подымает голову и, как безумный, смотрит на флакон.)

Тот, кто мне продал яд, вдруг у меня спросил:
‘Какой сегодня день?’ А я забыл, не знаю…
Где я и что со мной — я плохо понимаю.
Как голова болит! Сжимает мне виски,
Как будто взяли их в железные тиски.
Людской жестокости нельзя найти предела.
Вы умираете — и никому нет дела…
Мне тяжко. Но меня любила ведь она?
Нельзя нам возвратить исчезнувшего сна,
Нельзя схватить рукой мелькнувшее мгновенье.
Еще я чувствую и уст прикосновенье
К пылающему лбу и взор небесный твой. —
И должен навсегда расстаться я с тобой!
Улыбка милая, руки твоей пожатье,
И легкие шаги, и нежный шелест платья —
Все для меня прошло и скрыто вечной тьмой,
И больше никогда…

(С тоской протягивает руку к флакону.)

В ту минуту, когда Рюи Блаз судорожно сжимает флакон, дверь в глубине открывается. Появляется королева, на ней белое платье и поверх него мантилья темного цвета с капюшоном, который, будучи откинут на плечи, позволяет видеть ее бледное лицо. Она ставит на пол потайной фонарь, потом быстро направляется к Рюи Блазу.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Рюи Блаз, королева.

Королева
(входя)

Дон Цезарь!

Рюи Блаз
(в испуге оборачивается и запахивает балахон, скрывающий ливрею)

Боже мой!
Погибло все! Она во власти адских козней!

Королева

Какой испуг!

Рюи Блаз

Зачем вы здесь, и в вечер поздний?

Королева

Ты звал — и я пришла.

Рюи Блаз

Нет, нет, я вас не звал,
Нет!

Королева

Но зачем ты мне тогда письмо прислал?

Рюи Блаз
(задыхаясь)

Письмо? Я? Вам?

Королева

Да, ты — ведь я твой почерк знаю.

Рюи Блаз

Письмо? Я ничего уже не понимаю.
Какое-то письмо… Да тут сойдешь с ума!
Я к вам не посылал, я не писал письма!

Королева
(вынимает из-за корсажа записку и протягивает ему)

Прочти.

Рюи Блаз
(хватает записку, наклоняется к лампе и читает)

‘Сеньора, я в опасности смертельной.
Вы только милостью своею беспредельной
И властью царственной могли б меня спасти…’

(Пораженный, смотрит на письмо, не в состоянии читать дальше.)

Королева
(указывая пальцем на строчку)

‘… решившись вечером в мой скромный дом прийти.
Иначе я погиб’.

Рюи Блаз
(упавшим голосом)

О, как он предал низко!
Я позабыл совсем. Та самая записка…

Королева

А здесь: ‘Вас будут ждать у двери потайной
И проведут ко мне…’

Рюи Блаз
(страшным голосом)

Уйдите!

Королева

Боже мой!
Но что я сделала? Вы сердитесь… за что же?

Рюи Блаз

Как — что вы сделали? Как — что? Великий боже!
Вы губите себя!

Королева

Но чем же?

Рюи Блаз

Как помочь?
Мне поздно объяснять! Скорей бегите прочь!

Королева

Ведь чтобы не было и повода к сомненью,
Сегодня я с утра послала к вам дуэнью.

Рюи Блаз

С минутой каждою — как утекает кровь,
Уходит ваша жизнь! Бегите!

Королева
(пораженная внезапной мыслью)

Нет! Любовь,
Такая, как моя, на подвиг вдохновляет.
Я чувствую, что вам опасность угрожает, —
Я с вами остаюсь.

Рюи Блаз

Безумье! В этот час,
Наедине со мной…

Королева

Но ведь письмо от вас.
Его писали вы. Меня вы звали сами.

Рюи Блаз
(в отчаянии поднимая руки к небу)

Мой бог, я вас не звал! Клянусь вам небесами!

Королева

И вдруг хотите вы теперь, чтоб я ушла?

Рюи Блаз
(беря ее за руки)

Поймите же…

Королева

Я все отлично поняла:
Ты написал письмо под первым впечатленьем,
И вот…

Рюи Блаз

Я не писал. Поверьте увереньям.
Несчастное дитя, напрасен подвиг твой:
Ты стала жертвою ошибки роковой,
Ад на тебя восстал, и бог тебя покинул.
Я, чтоб тебя спасти, из груди сердце б вынул…
О, я люблю тебя! Беги!

Королева

Дон Цезарь!

Рюи Блаз

Стой!
Вот мысль ужасная: что, если… боже мой!..
Кто отворил тебе? Как ты сюда попала?

Королева

Мне отпер…

Рюи Блаз

Кто? Скажи?

Королева

Не знаю, не видала.
Он в черной маске был.

Рюи Блаз

Ах, в маске! Это был
Высокий человек, скажи?..

Человек в маске, одетый в черное, входит в дверь в глубине.

Человек в маске

Я ей открыл!

(Снимает маску.)

Это дон Саллюстий. Королева и Рюи Блаз с ужасом узнают его.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и дон Саллюстий.

Рюи Блаз

О государыня! Спасайтесь!

Дон Саллюстий

Нет! Напрасно!
Принцессе Нейбургской остаться не опасно,
А государыни испанской — больше нет.

Королева
(в ужасе)

Вы, дон Саллюстий!

Дон Саллюстий

Да. Исполнен мой обет.

(Указывая на Рюи Блаза.)

Любовника нашли вы в этом человеке,
И неразрывно с ним вы связаны навеки.

Королева

Дон Цезарь, боже мой, да это западня!

Рюи Блаз
(в отчаянии)

О, что вы сделали!

Дон Саллюстий

(медленно подходя к королеве)

Но слушайте меня:
Теперь в моих руках Испаньи королева…
Не бойтесь ничего. Я говорю без гнева.
Здесь в доме, в час ночной, я вас наедине
С дон Цезарем застал. Не возражайте мне.
Довольно этого уж будет несомненно,
Чтоб брак ваш с королем расторгнул Рим мгновенно.
Его святейшество узнает обо всем
Незамедлительно. Но выход мы найдем,
И все останется строжайше под секретом.
Поставьте подпись вы — здесь, на письме вот этом.

(Вынимает из кармана пергамент, разворачивает его и подает королеве.)

Его мы королю от вас передадим.
А сами в экипаж садитесь вместе с ним.

(Указывает на дверь.)

Я приготовил все, вас ждет в саду карета,
В ней с золотом ларец. Послушайте совета:
В дорогу лучше вам отправиться сейчас.
Я сделал все, никто не остановит вас,
Вы прямо можете доехать до Толедо
И — в Португалию, а там пропасть без следа.
Закроем мы глаза… Но выбора вам нет.
Пока мне одному известен ваш секрет,
А коль откажетесь, — прошу, без возмущенья! —
Узнает весь Мадрид об этом приключенье.
Вы у меня в руках.

Королева
(сраженная, падает в кресло)

Да, я в его руках!

Дон Саллюстий
(указывая на стол с письменными принадлежностями)

Извольте, вот перо. Оставьте детский страх.

(Тихо Рюи Блазу, который все это время стоит неподвижно, как громом пораженный)

Не бойся, милый друг. Всегда стою на страже
Я счастья твоего, стараюсь для тебя же.

(Королеве.)

Пишите.

Королева
(трепещет, про себя)

Как мне быть?

Дон Саллюстий
(наклоняясь к ее уху и подавая ей перо)

Ну что для вас корона,
Раз можно счастие найти в замену трона?
Здесь нету никого. Мы тайну соблюдем,
И будем это все знать только мы втроем.

(Пытается вложить в ее пальцы перо, она не отталкивает его, но и не берет.)

Ну что же?

Королева в нерешительности и растерянности смотрит на него с тоской.

Помните, что вас отказ погубит:
Скандал и монастырь!

Королева
(подавлена)

О боже!

Дон Саллюстий
(указывая на Рюи Блаза)

Он вас любит,
И не унизит вас подобная любовь —
Ведь он достоин вас, в нем царственная кровь.
Он гранд Испании и граф, клянусь вам честью!
Есть замки у него и ленные поместья.
Во всей Испании нет никого знатней.

(Тянет к пергаменту руку королевы, растерянной и трепещущей. Она уже готова подписать.)

Рюи Блаз
(словно внезапно проснувшись)

Мне имя Рюи Блаз, и я простой лакей.

(Вырывает из рук королевы перо и разрывает пергамент.)

Вы не подпишете! Теперь вздохну я вольно!

Королева

Что, что он говорит? Дон Цезарь!..

Рюи Блаз

Нет! Довольно!

(Сбрасывает балахон и остается в ливрее, без шпаги.)

Я говорю, что я лакей. Я — Рюи Блаз!

(Оборачиваясь к дону Саллюстию.)

Я говорю, сеньор, что наступает час,
Когда я, наконец, как тягостную ношу,
Мое предательство с души усталой сброшу.
Я счастья не хочу. Напрасно, злобный дух,
Вы шепчете о нем — я замыкаю слух.
Все ваши замыслы меня уж не обманут.
Я узел разорву, хоть крепко он затянут.
Довольно я терпел и, к моему стыду,
Шел с вами по пути, — но дальше не пойду.
Мы делим: у меня лакейская ливрея,
У вас же, мой сеньор, у вас — душа лакея!

Дон Саллюстий
(королеве, холодно)

Да, он действительно лакей мой Рюи Блаз.

(Рюи Блазу, повелительно.)

Ни слова более!

Королева
(вскрикнув от отчаяния и ломая руки)

И бог меня не спас!

Дон Саллюстий

Но… он заговорил, пожалуй, слишком рано.
Ну что же? Месть моя полна и без обмана!

(Выпрямляется, скрестив руки, громовым голосом.)

Ну, что вы скажете о выдумке моей?
Смеяться весь Мадрид заставлю я над ней!

(Королеве.)

А! Свергли вы меня?.. Я трона вас лишаю!
Меня изгнали вы?.. А я вас прогоняю!
Хотели в жены мне служанку дать свою?..
А я в любовники лакея вам даю!

(Хохочет.)

Но можете вы стать его женой, конечно, —
Здоровье короля, увы, недолговечно!
Надеюсь я, что вам придется по душе,
В замену всех дворцов, рай с милым в шалаше.

(Смеется.)

А! Герцогом его вы сделали? Занятно!
Чтоб герцогиней стать самой вам, вероятно?

(Скрежеща зубами.)

Вы уничтожили меня, втоптали в грязь,
Безумная! И спать могли вы, не боясь?

Пока дон Саллюстий говорит, Рюи Блаз идет к двери в глубине и запирает ее на засов, потом медленными шагами незаметно подходит к нему сзади. При последних словах дона Саллюстия, окидывающего униженную королеву взглядом, полным ненависти и торжества, Рюи Блаз хватает шпагу маркиза за эфес и быстро извлекает ее из ножен.

Рюи Блаз
(с грозным видом, вооруженный шпагой дона Саллюстия)

Монархиню свою вы оскорбить посмели?

Дон Саллюстий бросается к двери, Рюи Блаз преграждает ему путь.

О нет! Чтоб уползти, вы не найдете щели.
Не пробуйте: засов задвинул я давно.
Маркиз, сам Сатана с тобой был заодно.
Но если он теперь спасти тебя желает,
Пускай из рук моих тебя он вырывает!
Должны уничтожать мы ядовитых змей.
Ни слуги, ни сам ад с своею силой всей
На помощь не придут. Надежда бесполезна,
И в страхе корчишься ты под пятой железной!

(Королеве.)

Он смел вас оскорбить! О, этот человек!
Чудовище! Вчера он сердце мне рассек!
Меня он унижал, чтоб сделать мне больнее —
Всю душу истерзать насмешкою своею.
Я умолял его… И как он был жесток!
Он с полу приказал поднять его платок!

(Маркизу.)

Пытались вы свои обиды перечислить.
Но что бы ни было — как смели вы помыслить
Свою монархиню — при мне — так оскорбить?
А вы еще умны! И вдруг вообразить,
Что беспрепятственно я это вам дозволю!
Нет! Что бы смертному ни выпало на долю,
Будь герцог иль холоп, — когда пред ним злодей,
Преступной хитростью вооружась своей,
Свершает подлые и страшные деянья,
То вправе он тогда в своем негодованье
Плевком ему в лицо швырнуть свой приговор
И в руки шпагу взять, иль нож, или топор
И преступление карать везде и всюду.
Да! Я лакеем был, но палачом я буду!

Королева

Не убивайте лишь!

Рюи Блаз

Молю меня простить,
Но должен это все я тут же прекратить.

(Вталкивает дона Саллюстия в соседнюю комнатку.)

Идите же читать предсмертную молитву.

Королева

Нет, нет!.. Ты не убьешь!

Дон Саллюстий

Я смело шел на битву,
В сражении с врагом мне был неведом страх!

(Безоружный, яростно озираясь.)

Но так?.. Здесь даже нет оружья на стенах.

(Рюи Блазу.)

Верни хоть шпагу мне!

Рюи Блаз

Маркиз! Какие шутки!
Ужель дворянские забыл ты предрассудки?
Дуэль со мною? С кем? Ведь я же твой лакей,
Наемник твой, один из челяди твоей,
Одетый в красную ливрею с галунами…
Какая же дуэль возможна между нами?
Я, жалкий раб, кого ты вправе гнать и бить,
Я право взял себе одно — тебя убить.
И я убью тебя, как вора, негодяя,
Как бешеного пса!

Королева

О, сжальтесь, умоляю!

Рюи Блаз
(королеве, схватив маркиза)

Нет! Месть! Никто мой меч не сможет отвести,
И ангел демона не в силах уж спасти.

Королева
(на коленях)

Пощады я молю!

Дон Саллюстий
(кричит)

На помощь! Убивают!

Рюи Блаз
(подняв шпагу)

Молчи!

Дон Саллюстий
(бросаясь на него, с криком)

Убийство!

Рюи Блаз
(вталкивая его в соседнюю комнатку)

Нет. Возмездье наступает!

Оба исчезают в комнатке, дверь за ними захлопывается.

Королева

(оставшись одна, падает, почти в обмороке, в кресло)

О небо, помоги!

Короткое молчание. Рюи Блаз возвращается, бледный, без шпаги.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Королева, Рюи Блаз.

Рюи Блаз, шатаясь, делает несколько шагов к королеве, неподвижной и застывшей, затем падает на колени, не смея поднять на нее глаза.

Рюи Блаз
(тихо и проникновенно)

Я все теперь скажу.
Я не приближусь к вам! Я слов не нахожу…
Мне трудно высказать, чтоб все вам стало ясным.
Мое предательство вам кажется ужасным?
Нет, низких замыслов в душе я не таил,
Но победить любовь мне не хватило сил.
Все в этом! Не ищу, не стою состраданья,
Не пробую себе найти я оправданье,
Но как я вас любил! Любил, как божество!
Я не приближусь к вам — не бойтесь ничего.
Я все вам расскажу… Весь день я, как безумный,
Блуждал по улицам бесцельно и бездумно,
Мой ум был помрачен, и мысли все мертвы.
К больнице я пришел, что основали вы.
Я на себе ловил испуганные взгляды.
Не помню, как дошел до каменной ограды,
Я сел на ступенях больничного крыльца,
И кто-то подошел, мне вытер пот с лица.
О, сжальтесь надо мной!

Королева

Чего же вы хотите?

Рюи Блаз
(молитвенно складывая руки)

Чтоб вы простили мне.

Королева

Нет. Никогда!

Рюи Блаз

Простите!

Королева

Я не могу простить.

Рюи Блаз

Вы не простите?

(Встает и медленно подходит к столу.)

Королева

Нет.

Рюи Блаз

Ужели?

Королева

Никогда.

Рюи Блаз
(берет со стола флакон, подносит его к губам и выпивает залпом)

Погасни, жалкий свет!

Королева
(подбегая к нему)

О, что вы сделали?

Рюи Блаз
(ставя флакон на стол)

Окончил все мученья.
Вы проклинаете меня, мне нет прощенья.
А я!.. С любовью я благословляю вас.
Вот только и всего… Конец… Огонь погас.

Королева
(в полной растерянности)

Дон Цезарь, боже мой, что в этой склянке было?
Скажи, о цезарь мой! Я все тебе простила,
И я люблю тебя.

Рюи Блаз

Мне имя — Рюи Блаз.

Королева
(обнимая его)

Да, Рюи Блаз, да, да… Но заклинаю вас —
Ведь это был не яд, скажите?

Рюи Блаз

Яд. Смертельный.
Но в сердце радости я полон беспредельной.

(Держа королеву в объятиях и подняв глаза к небу.)

О, допусти, господь, во благости твоей,
Чтобы монархиню благословил лакей!

(Королеве.)

Ты сердцу бедному дарила утоленье:
При жизни — свет любви, в час смерти — сожаленье.

Королева

Он отравился! Яд! Ах! Здесь вина моя.
А я люблю его! Когда б простила я?

Рюи Блаз
(слабея)

Я б так же поступил.

(Голос у него становится глуше.)

Королева держит его в своих объятиях.
Жить было невозможно…

(Указывая ей на дверь.)

Все будет тайною: ты выйдешь осторожно.
Прости и помни лишь, что умер я любя…
Прости!

(Падает.)

Королева
(бросаясь к нему)

О Рюи Блаз!

Рюи Блаз
(перед смертью, когда королева произносит его имя, на мгновение приходит в себя)

Благодарю тебя!

ПРИМЕЧАНИЯ

Драма ‘Рюи Блаз’ была написана 8 июля — 11 августа 1838 г. для созданного по инициативе Гюго нового театра ‘Ренессанс’, специально рассчитанного на постановку романтической драматургии.
Вновь после ‘Эрнани’ обращается здесь Гюго к старой Испании, но на этот раз уже не периода становления абсолютизма, а времен его глубочайшего упадка. Действие драмы происходит около 1699 г., при последнем короле династии Габсбургов, Карле II, царствование которого явилось периодом полного истощения сил некогда могущественной державы. Испанский народ задыхался под гнетом феодально-католической реакции. Непомерно разросшийся бюрократический аппарат, паразитическое дворянство, толпы монахов и священников кормились за его счет. Страна стала достоянием королевских фаворитов, оспаривавших друг у друга власть и доходы.
Обнищавшая и обескровленная Испания уже не в состоянии была выдерживать конкуренцию более передовых стран и теряла одно за другим свои колониальные и зарубежные европейские владения.
Выбор этой эпохи предоставлял Гюго широкие возможности для политического и социального обличения. Однако история понимается им здесь весьма упрощенно и сводится к ряду конфликтов между отдельными личностями. Кроме того, верно воспроизводя многие основные черты эпохи, Гюго довольно свободно обращается с историческими фактами ради свободы чисто поэтического вымысла (см. ниже, примечание к списку действующих лиц).
Завершая цикл романтических драм Гюго 30-х годов, ‘Рюи Блаз’ развивает и заостряет их главные черты. С необычайным блеском воспроизводит эта драма мрачную и лихорадочную атмосферу Испании XVII в., с большой силой клеймит она алчную свору правителей, расхищающих национальное добро и обрекающих народ на нищету, наконец, с огромной силой здесь утверждается гуманистическое понимание любви, которая для Гюго всегда — символ истинной человечности.
Социальная антитеза, присутствующая в той или иной форме во всех драмах Гюго, доведена в ‘Рюи Блазе’ до крайности и находит выражение в необычайной ситуации: лакей, влюбленный в королеву. Изобразив в предыдущих драмах идеального романтического героя в облике разбойника или скромного ремесленника, Гюго в ‘Рюи Блазе’ осмелился надеть на него лакейскую ливрею. Это было предельным нарушением канонов сословной драматургии классицизма, отчасти возродившейся в то время во Франции. Если предшествующие герои Гюго проявляли высокое достоинство в личных отношениях, то в ‘Рюи Блазе’ автор идет дальше: впервые он приобщает демократического героя к общественной деятельности, наделяет плебея талантом правителя и горячим патриотизмом, которые проявляются в краткий период его фантастического возвышения.
Не от корыстных вельмож, не от ничтожного короля должно прийти спасение для гибнущего испанского государства, а от народа, в котором автор драмы чувствует свежие творческие силы. Этим определяется особое значение образа Рюи Блаза.
Не случайно Гюго назвал пьесу его именем, отказавшись от ранее намеченных названий: ‘Королева скучает’ и ‘Месть дон Саллюстия’. Рюи Блаз — не просто социально униженный человек, каких Гюго изображал и до этого, а прежде всего — символ народа, символ трагического несоответствия между духовными возможностями угнетенных масс и их истинным положением в классовом обществе. Но эта проблема ставится в условной романтической форме, на материале искусственного сюжета, как и в других драмах Гюго, здесь нет непосредственного изображения народной жизни, программный герой Рюи Блаз даже не соприкасается с народом и является довольно отвлеченным образом в драматургии Гюго. Если отрицательные персонажи драмы изображены более реалистично, так же как колоритная фигура дон Цезаря де Басана, несомненно несущая в себе черты эпохи, то Рюи Блаз остается рупором авторских идей.
Вполне понятно, что реакционная критика обрушилась на пьесу, объявив ее ‘вызовом здравому смыслу’ и симптомом ‘заката романтизма’. Но демократический зритель как в момент первого появления пьесы, так и впоследствии высоко оценил ‘Рюи Блаза’, как ‘самую сценическую, самую человечную, самую живую из всех драм Гюго’ (отзыв Эмиля Золя).
Сила общественного воздействия драматургии Гюго подтверждается ее цензурными мытарствами, которые не ограничились пределами Франции. Директор парижского театра Порт-Сен-Мартен, совершившего в 1841 г. гастрольную поездку по Европе, Гарель писал Гюго: ‘Ни в России, ни в Польше, ни в одной части Германии я не смог добиться разрешения на постановку хотя бы одного из ваших произведений. Ваше имя — под запретом’.
…Карл II Испанский — не личность, а тень. — Карл II (годы правления 1665-1700) — один из самых бездарных испанских королей. Вступив на престол семилетним ребенком, он и по достижении совершеннолетия оставался послушным орудием в руках своей матери Анны Австрийской, духовников и министров. Слабый и болезненный король занятиям государственными делами предпочитал игру в бирюльки, в обществе придворных шутов и карликов, и охоту, иногда даже инсценировавшуюся в дворцовых залах. Карл был женат дважды: на Марии-Луизе Орлеанской, а после ее смерти — на Марии-Анне Нейбургской (изображенной в пьесе Гюго). Оба брака были бездетны, и со смертью короля династия Габсбургов угасла в Испании.
…Людовик XIV наследовал Карлу V… — Карл V упоминается здесь как олицетворение былого могущества Испании. После смерти бездетного Карла II на испанский престол был возведен Филипп Анжуйский, внук французского короля Людовика XIV.
Действующие лица. — Большая часть имен почерпнута Гюго из исторических источников, главным образом из многотомного труда французского историка второй половины XVII в. Жана де Вейрака ‘Нынешнее положение Испании’ (изд. в 1718 г.). Таковы имена: дон Саллюстий де Басан, дон Цезарь де Басан, дон Гуритан, граф де Кампореаль, маркиз де Санта Крус, граф Альба. Однако характеры лиц, фигурирующих под этими именами в драме, являются плодом творческого вымысла Гюго. Мария Нейбургская, королева Испании, дочь курфюрста баварского Вильгельма-Филиппа, вступила в брак с Карлом II в 1690 г., меньше чем через год после смерти его первой жены, французской принцессы Луизы Орлеанской. В противоположность Луизе она была крайне непопулярна в Испании и, хотя постоянно занималась политическими интригами, не пользовалась никаким влиянием. Герцогиня Альбукеркская — придворная дама не Марии Нейбургской, а Луизы Орлеанской. Гюго придал ей характер типичной испанской обер-фрейлины.
Альгвасил — судебный пристав.
…не тронут был, как друг, святой Иаков! — Сант-Яго — испанская форма имени святого Иакова.
Монс — старинный торговый город во Фландрии, захваченный в 1691 г. Людовиком XIV.
Как Иов, нищ, а горд, как герцог де Браганца! — Иов в библейской легенде — бедняк, безропотно переносивший все посланные ему богом лишения. Браганца — герцогский, а затем (после 1640 г., когда Португалия отделилась от Испании) — королевский дом в Португалии.
Нунций — папский посол.
…лакеем взят к маркизу Финлас в дом… — Маркиз де Финлас — один из титулов дона Саллюстия.
Санта Мария Эсклава — святая Мария Невольница.
В Эскуриале дни проводит у гробницы. — Эскуриал — дворец в окрестностях Мадрида, построенный Филиппом II, одновременно резиденция и усыпальница испанских королей.
…мог бы поглотить он все богатства Перу. — Перу в XVII в. была главной и наиболее богатой ценными металлами колонией Испании в Южной Америке.
…пост алькада. — Алькад — государственный чиновник в испанских провинциях, соединявший административные, судебные и полицейские функции.
…правою рукой Майорку ухватив, рукою левою он держит Тенериф. — Майорка — самый большой из Балеарских островов, Тенериф — самый крупный и богатый из Канарских островов.
Отдайте мне мышьяк — я негров вам отдам. — Так как порабощенные испанскими колонизаторами туземцы Америки не выдерживали поистине каторжной работы в устроенных завоевателями рудниках, у испанцев рано явилась мысль использовать для такой работы привезенных из Африки чернокожих рабов. Но привилегия на торговлю неграми, чрезвычайно выгодная, давалась лишь определенным лицам.
…отдал без войны… в Эльзасе все свои испанские владенья, Конте и Русильон. — Эльзасские города, графство Франш-Конте и южнофранцузская провинция Русильон были отняты у Испании во второй половине XVII в. Людовиком XIV.
Край Синих гор, Гоа, Ормуз и Фернамбук. — Синие горы — горная цепь на Ямайке. Гоа — город и порт в Индии. Ормуз — остров в Индийском океане. Фернамбук — город и порт в Бразилии.
…инфант баварский умирает: трон остается пуст. — Сын курфюрста баварского Иосиф-Фердинанд, сделавшийся после брака Карла II с Марией Нейбургской близким его свойственником и возможным наследником испанского престола, внезапно умер в начале 1699 г.
Которую затмит заря страны иной. — Имеется в виду Англия, которая, быстро развиваясь после буржуазной революции 1649 г., в то время заняла первое место в Западной Европе как могущественная морская держава, оттеснив Испанию на задний план.
Эрцгерцог выступил — и нам грозит война. — Германский император Леопольд выдвигал как кандидата на испанский престол своего сына эрцгерцога Карла. Ему в этом противодействовал Людовик XIV, стремившийся сделать испанским королем своего внука. Последовавшая за смертью Карла II ‘война за испанское наследство’ (1701-1713) закончилась возведением на престол французского принца.
Гюго Виктор
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Pюи Блаз, Гюго Виктор, Год: 1838
  2. Эми Робзар, Гюго Виктор, Год: 1828
  3. Гернани, или Кастильская честь, Гюго Виктор, Год: 1829
  4. Эрнани, Гюго Виктор, Год: 1830
  5. Много шума из ничего, Шекспир Вильям, Год: 1599
  6. Юлиана, Губер Людвиг Фердинанд, Год: 1791
  7. Смерть Валленштейна, Шиллер Фридрих, Год: 1799
  8. Саломея, Уайльд Оскар, Год: 1908
Электронная библиотека