РЫЦАРЬ ВЪ ЗАКОЛДОВАННОМЪ ЛСУ.
РЫЦАРЬ ВЪ ЗАКОЛДОВАННОМЪ ЛСУ.
(Ундина. Жуковскаго, подражаніе Ламоттъ Фукэ).
‘Нива’, No 2, 1876
Рыцарь в заколдованном лесу, Жуковский Василий Андреевич, Год: 1876
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Фридрихъ де Ламоттъ-Фукэ принадлежалъ къ семейству нормандскихъ эмигрантовъ. Онъ родился въ Бранденбург въ 1781 году и былъ одно время офицеромъ, но въ послдствіи, принужденный болзнію выйти въ отставку, онъ переселился въ Берлинъ, гд и жилъ до самой своей смерти въ 1843 году. Матеріалы для своихъ произведеній Фукэ бралъ большей частью изъ жизни среднихъ вковъ. Въ его стихотвореніяхъ мы часто встрчаемъ рядомъ съ теплымъ и нжнымъ чувствомъ какую то искуственную и принужденную холодность. Его волшебные и рыцарскіе романы отличаются такою же фантастичностью какъ и произведенія его предшественниковъ. Сказка ‘Ундина’ принадлежитъ къ лучшимъ его произведеніямъ. Въ ней разсказываются похожденія водяныхъ духовъ, не имющихъ души, но которые одаряются ею за особенную доброту и благодянія людямъ.
Жуковскій увлекся Ундиной Фукэ и, начавши вольный ея переводъ, съумлъ не только воспроизвести всю красоту подлинника, но далеко превзошелъ автора и такимъ образомъ создалъ почти совершенно оригинальное произведеніе, заслужившее громадную извстность.
Разсказъ, послужившій темою для прилагаемой картинки, былъ сообщенъ рыцаремъ Гульбрандомъ, попавшимъ въ бдную хижину рыбака, гд онъ по случаю разлитія ручья долженъ былъ остаться нсколько дней сначала по невол, а потомъ уже по собственному своему желанію, влюбившись въ прелестную Ундину, пріемную дочь стараго рыбака него жены.
Ухаживая во время турнира за одной изъ городскихъ красавицъ, гордой и своенравной, но въ тоже время и легкомысленной Бертольдой, и уже почти увренный въ своемъ успх, онъ попросилъ у нее однажды подарить ему перчатку, на что она и согласилась по съ условіемъ, если онъ ршиться създить одинъ въ заколдованный лсъ и принесть всти о томъ, что тамъ происходитъ. Не была дорога рыцарю перчатка, но не желая изъ тщеславія отказаться отъ требуемаго, онъ согласился и отправился въ путь.
Спокойно сіяли деревья
Въ блеск зари, полосами лежавшемъ на зелени дерна — разсказывалъ рыцарь —
Было свжо, благовонныя листья такъ сладко шептались,
Все такъ манило подъ сумракъ прозрачный, что по невол
Злишься на глупость людей, которымъ страшныя лица въ райскомъ
Мст такомъ могли померещиться. Въхалъ я въ чащу:
Мало но молу все стало пустынно и тихо, густой
Лсъ предо мной и за мною сдвигался, какъ будто хватая
Тысячью рукъ волшебныхъ меня. Опасаясь возвратный
Путь потерять, я коня удержалъ: посмотрть, высоко ли
Вошло солнце, хотлъ я, глаза подымаю, и что же
Вижу? Черное что-то копошется въ втвяхъ дубовыхъ.
Я подумалъ, что то былъ медвдь, обнажилъ поспшно
Мечъ. Но вдругъ человческимъ голосомъ, дикимъ, визгливымъ
Мн закричали, кстати пожаловалъ, милости просимъ
Мы ужъ и втокъ сухихъ наломали, чтобъ было на чемъ намъ
Вашу милость изжарить. Потомъ съ отвратительно-дикимъ
Смхомъ оскаливши зубы, чудовище такъ зашумло
Втвями дуба, что конь мой, шарахнувшись, бросился мимо,
Вскачь, и я неусплъ разглядть, какой такой гнздился
Дьяволъ…
Конь мой
Мчался, какъ бшеный… Имъ овладть не имлъ я
Силы, вдругъ передъ нами стремнина, и скачетъ со мной онъ
Прямо въ нее: но въ самое жъ это мгновенье кто-то
Длинный, огромный, сдой, перерзавши нашу дорогу
Вдругъ передъ дикимъ конемъ повалился, и конь отшатнувшись,
Сталъ, и снова я имъ овладлъ. Озираюсь и что же?
Мой спаситель былъ не сдой великанъ, а блестящій
Пнистый ручей, бжавшій съ холма.
Но не усплъ рыцарь опомниться, какъ видитъ вдругъ, что подл него стоить
Отвратительный, грязный горбунъ, землянаго
Цвта лице, носъ огромный такой, что кажись,
Былъ онъ длиною со все остальное тло урода.
Онъ хохоталъ, оскаливъ зубы, шаркалъ ногами,
Гнулся въ дугу. Я его оттолкнулъ, и, коня повернувши
Былъ готовъ пуститься въ обратный путь… но карликъ
Прянувъ какъ кошка, дорогу коню заслонилъ. Берегися.
Я закричалъ, раздавлю. Но уродъ изковеркавшись снова,
Началъ визжать: сперва заплати за работу: ты въ пропасть
Вмст съ конемъ бы летлъ, когда бы не я подвернулся.
Рыцарь кинулъ ему золотой, но карликъ все не отставалъ и все преслдовалъ его, онъ бросилъ ему еще одну золотую монету, но тотъ расхохотался и закричалъ: поддльное золото! золота много есть у меня! погляди, полюбуйся.
И въ эту минуту
Мн показалось, что вдругъ просвтлла земная утроба,
Дернъ изумруднымъ, прозрачнымъ сдлался: взоръ мой свободно
Могъ сквозь него проницать въ глубину, и тогда мн открылось
Область подземныхъ гномовъ: они гомозились, роились
Комкались въ клубы, вились, развивались, сгребали металлы
Сыпали въ кучи рубинъ и сапфиръ и смарагдъ и пускали
Вихри песка золотаго другъ другу въ глаза. Мой сопутникъ
Быстро метался то внизъ, то вверхъ, и ему подавали
Слитки огромные золота, мн показавъ ихъ со смхомъ
Каждый онъ въ бездну бросалъ, и, изъ пропасти въ пропасть со звономъ
Падая, вс въ глубин исчезали со звономъ. Тогда онъ монету,
Данную мною, швырнулъ съ пронзительныхъ хохотомъ въ бездну,
Хохотомъ, шиканьемъ, свистомъ ему отвчали изъ бездны.
И вдругъ вс гномы затолпились, забгали и попозли къ верху, растопыривъ на рыцаря свои длинные, покрытые пылью металловъ когти. Ужасъ объялъ рыцаря и онъ, давъ шпоры коню пустился безъ оглядки и очнувшись увидлъ, что кругомъ его уже нтъ никого, въ лсу все темно и уже вечеретъ и сквозь деревья мелькаетъ тропинка, ведущая въ городъ. Онъ торопится въхать на нее, но…
Что то сдое,
Зыбкое, дымъ не дымъ, туманъ не туманъ, поминутно
Видъ свой мняя, стало межъ втвей и мн заслонило
Путь: я пытаюсь объхать его, но куда ни поду
Тамъ и оно, разсердившись скачу на проломъ, но на встрчу
Прыщетъ мн пна, и ливнемъ холоднымъ я обданъ и рвется
Конь мой назадъ, ослпленъ, промоченъ до костей бросаюсь
Вправо и влво, но все немогу попасть на тропинку,
Блый никакъ на нее не пускаетъ меня. Попытаюсь
хать обратно — за мной по пятамъ онъ, но смиренъ и волю
Путь продолжать мн даетъ: но лишь только опять на тропинку
Въду — онъ тутъ и опять заслоняетъ ее и холодной
Пной меня обдаетъ. Наконецъ поневол я выбралъ
Ту дорогу, къ которой меня онъ тснилъ такъ ужасно.
И такъ, противъ воли продолжая путь по указываемому этимъ привидніемъ направленію, рыцарь въхалъ на поляну, гд стояла избушка рыбака.
Итакъ рыцарь изъ царственныхъ палатъ, съ шумныхъ турнировъ и баловъ, очутился въ маленькой бдной лачуг, среди стариковъ, мельника и его жены, и въ обществ красавицы дочки. Но его не тянуло назадъ въ шумное общество, и общество Ундины…
И прелестью проницала, тишина
Душу Гульбранда, какъ прелесть весны, какъ волшебство
Звуковъ, когда мы такъ полны болзненно-сладкою думой.
Но случай прибавилъ къ нимъ еще одного человка и этотъ незнакомецъ, занесенный на образовавшійся вслдствіе сильныхъ разливовъ островъ, былъ священникъ.
Только этого человка и не доставало, чтобы составить счастье Ундины и рыцаря, которые смотрли на него какъ самимъ провидніемъ данное благо. И долго не думая Гульбрандъ объявилъ себя женихомъ прекрасной Ундины. Посл внчанья, когда старики съ отеческой любовью обняли обоихъ новобрачныхъ, Ундина, спокойно стоявшая во время — вдругъ начала шалить, всхъ тормошить, причемъ и священникъ не былъ оставленъ въ поко, такъ что наконецъ замтилъ, что нужно бы было въ такія минуты думать о своей душ, а не шалить такъ легкомысленно…
Душу? смясь закричала Ундина,
А если кому души не досталось,
Что тому длать?.
Оскорбленный священникъ строго взглянулъ на нее и поручивъ молодую жену мужу вышелъ изъ хижины вмст съ стариками.
Милый, ты врно также покинешь меня, прошептала
Робко Ундина, но чмъ же я бдная, чмъ виновата?
Руки ея такъ призывно, такъ жарко къ нему поднялися
Взоры ея такъ похожи на небо прекрасное стали
Голосъ ея такъ глубоко изъ сердца раздался, что рыцарь
Все позабылъ и въ порыв любви протянулъ къ ней объятья.
Такъ прошелъ первый день, на второй около вечера Ундина съ лаской пролила Гульбранда слдомъ за нею идти и повела его въ лсъ, на островокъ окруженный водами разлившагося ручья и усвшись подъ деревомъ Ундина начала:
Слушай. Ты долженъ
Знать ужъ на дл узналъ ты, что есть на свт созданья,
Вамъ подобныя видомъ, но съ вами различнаго свойства,
Рдко вы видите ихъ. Въ огн живутъ Саламандры,
Чудные, рзвые, легкіе: въ ндрахъ земли, не приступныхъ
Свту водятся хитрые Гномы, въ воздух вютъ
Сильфы: лоно морей, озеръ и ручьевъ населяютъ
Духи веселый водъ. Прекрасно и вольно живется
Тамъ, подъ звонкокристальными сводами, небо и солнце
Свтятъ сквозь нихъ, и небесныя звзды туда проницаютъ,
Тамъ на высокихъ деревьяхъ коралловыхъ пурпуромъ яркимъ,
Темнымъ сапфиромъ блистаютъ плоды: тамъ гуляешь по мягкимъ
Свжимъ песочнымъ коврамъ, узорами раковинъ пестрыхъ
Хитро украшеннымъ, многое, бывшее чудомъ минувшихъ
Лтъ, облеченное тайнымъ серебрянныхъ водъ покрываломъ,
Видится тамъ въ величавыхъ развалинахъ: вс онъ съ любовью
Ихъ объемлетъ, въ мохъ и цвты водяные ихъ рядитъ
Пышнымъ внцомъ тростниковъ ихъ сдыя главы обвиваетъ.
Жители странъ водяныхъ обольстительно — много прекраснй
Самыхъ людей. Случалось не разъ, что рыбакъ поглядвши
Дву морскую,— когда, изъ воды подымаяся тайно,
Пла она и качалась на зыбкой волн — повергался
Въ хладную влагу за нею. Ундинами чудныя эти
Двы слывутъ у людей. И, вдругъ, ты теперь предъ собою
Въ самомъ дл видишь Ундину.— Гульбраидъ содрогнулся:
Холодъ по членамъ его пробжалъ, неподвиженъ, какъ камень,
Молча и дико смотрлъ онъ въ лицо разскащицы милой,
Силъ не имя очей отвести. Покачавъ головою,
Грустно замолкла она, вздохнула, потомъ продолжала:
Видомъ наружнымъ мы тоже, что люди, быть можетъ и лучше,
Нежели люди, но съ нами не то, что съ людьми, покидая
Жизнь, мы вдругъ пропадаемъ какъ призракъ и тломъ и духомъ
Гибнемъ вполн, и самый нашъ слдъ исчезаетъ, изъ праха
Въ лучшую жизнь переходите вы, а мы остаемся
Тамъ, гд жили, въ воздух, искр, волн и пылинк.
Намъ души не дано, пока продолжается наше
Здсь бытіе, намъ стихіи покорны, когда жъ умираемъ.
Въ ихъ переходимъ мы власть, и он насъ вмигъ истребляютъ:
Посл этого объясненія миръ, покой и довольство водворились въ хижин. Но рыцарь задумывалъ вмст съ ундинами вернуться къ себ на родину въ свой замокъ на Дуна. Прошло нсколько времени, ручей уже вошелъ въ свои берега и рыцарь, простившись съ добрыми старичками, въ сопровожденіи священника пустились въ путь къ тому имперскому городу, откуда рыцарь гордой красавицей посланъ быль въ заколдованный лсъ. Во время странствованія по лсу къ нимъ присоединился еще третій человкъ, — онъ оказался дядей Ундины — лснымъ водопадомъ, который отрзалъ обратный путь рыцарю въ первые дни пребыванія его въ хижин рыбака. Сопровождаемые имъ, дошли путники до окончанія лса, гд Ундина обратившись къ дяд своему Струю сказала:
Вотъ и лсу конецъ.
Помощь твою теперь не нужно, оставь насъ, скоре
Съ миромъ исчезни! Струй разсердился: онъ сдлалъ такую
Страшную харю и такъ глазами сверкнулъ, что Ундина
Громко вскрикнула…
Рыцарь увидвъ ея испугъ, выхватилъ свой мечъ и хотлъ ударить имъ Струя, но тотъ разсыпался водопадомъ, обдавъ рыцаря холодною пной. Но лсъ окончился и они благополучно добрались до города.