Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
РУЖЕЙНЫЙ ОХОТНИКЪ.
РУЖЕЙНЫЙ ОХОТНИКЪ.
Ружейный охотник, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Петръ Максимычъ Завозовъ сбирается на охоту и переругивается при этомъ случа съ женой. Горничная помогаетъ ему надвать высокіе сапоги, но они засохли и не лзутъ на ноги.
— Въ несмазаныхъ сапогахъ невозможно! говоритъ онъ.— Во-первыхъ, они на ноги не лзутъ, а во-вторыхъ, ежели удается ихъ надть, то они промокать будутъ. Ну, какъ я пойду въ болото?
— А зачмъ теб болото-то? откликается жена.— Ты выбирай сухія мстечки.
— Вотъ дура-то! Человкъ за водяной птии,ей идетъ, а она — выбирай сухія мстечки. Да разв кулики и бекасы водятся на сухихъ мстечкахъ? Они въ самой-то трясин и сидятъ. Тише, Ульяна, тише! У меня четыре мозоли, обращается онъ къ горничной и вдругъ вскрикиваетъ отъ боли.— Говорятъ теб, дурища полосатая, что у меня мозоли! Ну, чего ты хватаешь за всякое мсто! Вдь у меня ноги-то не тротуарныя тумбы.
— Хорошъ охотникъ съ мозолями! поддразниваетъ его жена.
— Молчи пожалуйста. И безъ тебя тошно. То-есть это удивительно! Купилъ у Каликса банку сапожной мази, всего одинъ только разъ смазалъ сапоги, и банка пропала!
— Не пропала она, баринъ, а мы вашу мазь на дач забыли, вставляетъ свое слово горничная.
— Врешь! Ты просто ее себ вмсто помады на голову вымазала, чтобъ солдатъ прельщать.
— Ну вотъ, стану я такую дрянь себ на голову мазать. Ужъ на банку-то помады и при нашей бдности всегда хватитъ. А вы позжайте на дачу, тамъ ваша мазь на окн и стоитъ.
— Нтъ, безъ мази невозможно! снова, восклицаетъ Завозовъ.— Дайте хоть сальную свчку сюда.
— Сальной свчки, баринъ, у насъ нтъ. Ежели можно стеариновыми огарочками, то я принесу…
— Стеариновыми огарочками! Господи Боже мой! Можно-же дойти до такого идіотизма! Да разв стеаринъ-то мягчитъ кожу? И какъ у васъ нтъ сальнаго огарка! Чмъ барыня себ отъ насморка на прошлой недл носъ мазала? Неужто тоже стеариновымъ?
— Нтъ, сальнымъ. Только мы остатками двери смазали. У насъ петли скрипли.
— Нтъ-ли хоть говяжьяго сала?
— Было сало накоплено, да вчера твой-же Фингалъ сожралъ, отвчаетъ жена.— Нечего сказать, хороша охотничья собака! Чуть не доглядишь — все сожретъ. Вчера сало съла, а третьято дня стащила со стола дв котлеты.
— Отчего-же вы мн объ этомъ не сказали? Я отодралъ-бы ее тогда, какъ Сидорову козу!
— А какая польза? Только визгъ одинъ на весь домъ. Да наконецъ и по человчеству жалко. Вдь ты ее цлую недлю ничмъ не кормишь. Песъ ходитъ голодный и дверныя петли лижетъ.
— Да пойми ты, что я нарочно. Сытая собака для охоты не годится. Ульяна! Вотъ теб пятакъ, бги въ мелочную лавочку и купи сальную свчку. Или стой! Людмила Адревна, дай мн сюда твоей помады.
— Это на сапоги-то жасминную помаду! Да ты совсмъ съ ума спятилъ. Вдь эта помада — рубль банка. А ты вотъ что сдлай: ты лягъ на диванъ, Ульяна позоветъ себ на подмогу кухарку и вдвоемъ он теб какъ.нибудь натянутъ сапоги, а потомъ мы ихъ деревяннымъ масломъ смажемъ. На ногахъ-то сапожная кожа лучше раздается. Ежели будетъ больно, то ужъ потерпи, на то охотникъ, посовтовала жена.
Баринъ легъ на диванъ. Пришла кухарка и съ помощію горничной начала ему натягивать сапоги. Баринъ кряхтлъ, стоналъ, ругался, потъ съ него лилъ градомъ, но сапоги все-таки были надты. Началась смазка кожи масломъ. Ноги ему жало не милосердно. Кухарка смотрла на него съ сожалніемъ.
— Ахъ, баринъ, и охота это вамъ изъ-за какихъ нибудь двухъ птицъ такія муки на себя принимать! сказала она.— Достатки у васъ слава Богу есть. Пошли-бы тихимъ манеромъ на Щукинъ, да и купили-бы себ дичинки, какая вамъ понравится.
— Не разсуждай, не твое дло, отвчалъ баринъ и стиснулъ зубы.
— На Щукинъ! опять поддразнила его жена.— На Щукиномъ-то флюса не схватишь, а на охот-то онъ все-таки флюсъ подцпитъ, скулу ему разворотитъ, а жена приготовляй дома припарки, возись съ нимъ, слушай его стоны. Ахъ, какая, Матрена, ты недогадливая!
— Когда-же это флюсъ?.. Всего только одинъ разъ флюсъ-то и былъ. И то я его съ покорностью судьб и даже съ гордостью носилъ, далъ отвтъ мужъ.
— Есть чмъ гордиться! Человку всю скулу разворотило, а онъ этимъ гордиться вздумалъ.
— Конечно гордился, потому что я получилъ флюсъ, не сложа руки около открытаго окна сидвши, а въ болот за дломъ, при ружь и лягавой собак.
— Да при фляшк съ коньякомъ, въ которую входитъ полторы бутылки. Коньякъ-то ваша настоящая охота и есть. За нимъ-то вы и охотитесь, Допекала его жена.
— За нимъ! А кто теб въ прошломъ году шесть дикихъ утокъ принесъ?
— Вовсе даже и не дикихъ, а домашнихъ. Только дв дикія-то были, да и т протухлыя. Кто за дикими утками охотится, тотъ бабу не подстрлитъ, а ты подстрлилъ, цлый зарядъ дроби въ нее пустилъ. Хорошо еще, что ватная юбка ее спасла. Ты думаешь я не знаю? Знаю. Двадцать пять рублей теб это удовольствіе стоило.
— Да что-жъ мн длать, коли она подвернулась? Она грибы собирала.
— Въ болот-то, гд дикія утки водятся, грибы собирала? Что ты меня морочишь-то!
— Однако, довольно! возвысилъ голосъ мужъ и сталъ снимать со стны ружье.— Гд моя дробница?
— У меня твоя дробница. Только не дамъ я теб ее. Стрляй холостыми зарядами. А то еще пожалуй подъ пару къ баб-то и мужика подстрлишь. Съ мужикомъ за это удовольствіе двадцатью пятью рублями не разсчитаешься. Онъ и сотню съ тебя сдеретъ, а сотня намъ очень пригодится! Мн вонъ нужно салопъ лисій перебирать.
— Людмила Андревна, это ужъ слишкомъ! Какъ-же я холостыми зарядами дичь-то?.. Давай сюда дробницу!
Начался споръ. Жена выкинула дробницу.
— Одинъ стволъ дробью, другой картечью… Потому можетъ быть и медвдь встртится, продолжалъ мужъ.
— Это въ болот-то медвдь? Отлично. Полно врать! Да ты медвдя-то встртишь, такъ отъ страху умрешь.
— Пожалуйста! И даже и встрчался. Только онъ отъ меня удралъ.
— Медвдь умное животное. Увидалъ, что дуракъ идетъ, и удралъ. А ужъ какъ-бы я желала, чтобы онъ тебя поломалъ!
— Ну, такъ что-жъ изъ этого? Тогда-бы я охотницкое крещеніе принялъ.
— Небось, не такъ-бы тогда заговорилъ, еже ли-бы шкуру-то теб онъ съ затылка содралъ.- Это вдь не флюсъ. Или-бы тоже гордился?
— Конечно, гордился-бы! брякнулъ мужъ и сталъ продувать ружье.— Господи, что-же такое въ стволахъ-то понапихано? недоумвалъ онъ.
— Тсто. Это я нарочно туда запихала, чтобъ твой любимый первенецъ Васенька не баловался, а то онъ на дач добылъ гд-то пороху и хотлъ стрлять.
— Это ужъ изъ рукъ вонъ! Это ужъ ни на что не похоже!
— Да вдь для тебя-же длала, чтобъ ружье цле было! Онъ ужъ и такъ у одного дула курокъ сломалъ.
— Гд Васька? Давайте сюда его! Тащите метлу! Дергайте розги. Запорю! неистовствовалъ охотникъ.
— Не ори! Ты очень хорошо знаешь, что сынъ теперь въ гимназіи. Вытащи изъ дула тсто и убирайся къ своимъ медвдямъ въ болото! По домашнимъ уткамъ стрлять и одного ствола довольно.
— О невжество, невжество! заскрежаталъ зубами охотникъ, схватился за голову и повалился на диванъ.
Лягавый кобель Фингалъ подошелъ къ дивану, понюхалъ сначала голову своего хозяина, а потомъ смазанные деревяннымъ масломъ сапоги и началъ лизать ихъ.