Русские сказки для детей, Ахшарумов Николай Дмитриевич, Год: 1911 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 18 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

0x01 graphic

Н. АХШАРУМОВЪ

РУССКЯ СКАЗКИ ДЛЯ ДТЕЙ

1. НОЧЛЕГЪ.— 2. ДУНЯ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Книгоиздательство Н. С. Аскарханова
6, Троицкая ул., 6
1911

НОЧЛЕГЪ.

Въ полночь, въ глухую осеннюю пору, два купца хали съ ярмарки и захали по дорог въ городъ. Усталые кони едва тащились. Насилу нашли въ какой-то улиц постоялый дворъ, стучали, стучали, едва достучались…— Ну,— говоритъ одинъ другому,— теперь прощай, до утра…— Взялъ узелокъ изъ повозки и побрелъ пшій — отыскивать какого-то свояка, котораго не видалъ лтъ десять, и у котораго думалъ заночевать. Вотъ, тотъ, который остался, поужиналъ, да и залегъ себ спать.

Спитъ онъ,— вдругъ слышитъ,— дверь отворяется,— глядитъ — въ комнату входитъ его товарищъ…

— Что это ты?

— Такъ,— ничего,— говоритъ.— Не нашелъ свояка… Заночевалъ у чужихъ…

Глядитъ купецъ на товарища и не можетъ сообразить:— какъ это онъ — самъ тутъ, а ночуетъ не тутъ?.. Врно,— думаетъ,— туть близко гд-нибз^гдь.

А тотъ подошелъ, слъ къ нему на кровать.— Послушай,— говоритъ,— я попалъ къ нехорошимъ людямъ… Боюсь, чтобы чего со мною не сдлали… Выручи меня какъ-нибудь…

Удивился купецъ.— Чего еще выручать,— говоритъ,— когда самъ пришелъ?

Тотъ глядитъ на него, головою покачиваетъ… Посидлъ, посидлъ,— ничего не сказалъ, всталъ и ушелъ.

Сталъ думать купецъ:— Что бы это значило?.. Ничего не сказалъ,— гд? у кого?— и остаться не захотлъ!.. Подумалъ, подумалъ, да и уснулъ.

Черезъ нсколько времени, слышитъ опять дверь отворяется,— глядитъ,— опять входитъ его товарищъ, печальный такой, озабоченный, подошелъ, слъ на постель, глядитъ на него.— Плохо,— говоритъ,— мое дло Никитичъ!

— А что?

— Да что,— говоритъ,— я теб уже сказывалъ, что попалъ къ нехорошимъ людямъ… Постучался я поздно ночью:— смекнули, что я одинъ, что со мною деньги,— хотятъ меня погубить… Христомъ Богомъ прошу тебя,— говоритъ, — выручи! Да торопись… Если сію минуту не встанешь и не пойдешь туда — будетъ поздно.

— Да куда идти-то?

И вотъ, тотъ начинаетъ ему разсказывать куда надо идти…— Возьми,— говоритъ,— изъ воротъ направо, пропусти два переулка, повороти налво… потомъ будетъ церковь.. потомъ рка… потомъ мостъ…

Слушалъ, слушалъ купецъ,— со сна въ голов у него спуталось,— стали мерещиться какіе-то закоулки… дворы… хвать, а товарища уже нтъ… Въ комнат тишина мертвая,— въ углу, подъ образами, лампадка чуть теплится… И страшно ему такъ стало… и все хочетъ онъ встать, хочетъ итти, хочетъ припомнить, что тотъ ему говорилъ… и опять ему грезятся переулки, дворы, и опять уснулъ.

Долго-ли онъ этакъ спалъ,— не знаю. Вдругъ, словно его кто полномъ огрлъ по спин, весь вздрогнулъ, открываетъ глаза, видитъ, — опять тотъ въ комнат, стоитъ у его постели,— глядитъ на него съ укоромъ.

— Не пришелъ,— говоритъ,— ты когда еще было время, а теперь и ходить уже не зачмъ,— поздно… Но у меня все таки есть къ теб просьба. Не узжай ты завтра, не отыскавши меня. Помни, что я теб скажу:

— Своимъ умомъ не мудри: а куда люди пойдутъ, туда и ты поди..

— Будутъ у тебя просить, а ты спроси…

— Станутъ отъ тебя уходить,— а ты проводи…

— До воротъ иди,— но въ ворота не входи…

— Когда изъ воротъ возъ выдетъ,— тогда я буду отъ тебя близко,— а ты смекай…

Что было потомъ,— купецъ не помнилъ, мысли его помутились и онъ уснулъ, какъ убитый. Проснулся по утру поздно, сейчасъ вскочилъ, побжалъ, спрашиваетъ:— не былъ товарищъ?— говорятъ — не былъ.

Очень это его встревожило.— Ну, думаетъ, не даромъ онъ ночью три раза ко мн приходилъ. Что-нибудь съ нимъ да случилось недоброе!— И сталъ онъ горько себя упрекать: зачмъ тогда не всталъ и не пошелъ. Но тутъ-же припомнилъ, что во вс эти три раза онъ не могъ пальцемъ пошевельнуть.

Долго сидлъ онъ на постояломъ двор,— все ждалъ — не вернется ли?— Но товарищъ не возвращался… Какъ быть? И вотъ, сталъ онъ припоминать имя того свояка, у котораго спутникъ его хотлъ ночевать. Припомнилъ, пошелъ отыскивать… Искалъ, искалъ, исходилъ весь городъ,— нтъ! и слда никто не могъ ему указать.

Воротился онъ поздно, спрашиваетъ опять:— не былъ товарищъ?— говорятъ — не былъ.

Что длать то?— Пообдалъ и слъ у окна… Смотритъ на улицу, а самъ все усиливается припомнить, что тотъ ему говорилъ, когда былъ въ послдній разъ… Ломалъ, ломалъ голову,— нтъ, ничего не помнитъ!

Тмъ временемъ стало смеркаться, а день былъ субботній и въ город стали къ вечерн звонить… Сидитъ онъ, видитъ:— люди идутъ по улиц, вс въ одну сторону. И вдругъ приходятъ ему на память слова: — Своимъ умомъ не мудри, а куда люди пойдутъ, туда и ты поди.

И думаетъ онъ:— пробовалъ уже я мудрить то,— ничего не выходитъ,— дай-ка попробую сдлать, какъ сказано… Всталъ и пошелъ за людьми. А люди шли въ соборъ. Вошелъ и онъ за другими въ соборъ, сталъ на колна, молится за товарища…— Коли живъ, молъ, то защити его Боже отъ злыхъ людей и помоги возвратиться благополучно, а коли не живъ, то помоги мн найти его и сотворить ему честное погребеніе!..

И молился онъ такъ усердно, что не замтилъ какъ отошла вечерня… Народъ разошелся… начали свчи гасить… Поднялъ онъ голову, видитъ церковь пуста… Всталъ и пошелъ… На паперти, у дверей, старуха нищенка протянула руку, проситъ:— подай, говоритъ, отецъ-благодтель, святую милостыньку! И какъ только она это сказала, вдругъ, пришли ему въ память слова:— Будутъ у тебя просить, а ты спроси…

И такъ это его озадачило, что какъ ползъ въ карманъ, за мошной,— такъ и остолбенлъ… стоитъ, смотритъ на нищенку.— Слушай,— говоритъ,— старуха. Ты вотъ у меня просишь Христову милостыню,-а я у тебя спрошу:— что вы дло то ваше еще не кончили?.. И такъ онъ это, безъ всякой мысли сказалъ, самъ ничего при этомъ не думалъ, а кром того, что нищіе, посл вечерни, не кончили еще милостыню просить. Но, ослышалась, что-ли, старуха, или другое было у ней на ум, только крпко она перемнилась въ лиц, глядитъ на купца изъ подлобья… пятится, — не дождалась и грошика, сейчасъ повернулась и прочь пошла, сама на него все оглядывается… И вдругъ пришли ему въ память слова товарища: — Станутъ отъ тебя уходить, а ты проводи…

Дивно ему такъ стало.— Не даромъ же, думаетъ,— говорилъ! Да не даромъ и нищенка испугалась!.. Сдлаю все, какъ сказано.

Постоялъ онъ немного на паперти, далъ ей отойти недалече, потомъ пошелъ издали, слдомъ за нею… Глядитъ, повернула старуха къ рк,-и онъ повернулъ къ рк, — она на мостъ,— и онъ за ней на мостъ. Въ потемкахъ, ей непримтно было, что онъ за ней слдомъ идетъ, а онъ все идетъ, не упускаетъ ее изъ виду. Прошли они этакъ нсколько улицъ, повернули въ какіе-то грязные закоулки,— совсмъ конецъ города,— домовъ мало, все больше заборы, да пустыри. Наконецъ, видитъ купецъ:— на самомъ углу стоитъ какой то домишко — старый, престарый, весь искривился,— окна закрыты ставнями, сквозь ставни огонекъ свтится. Какъ поравнялась нищенка съ этимъ домомъ, глядь,— и шмыгнула въ калитку.

Дошелъ и онъ до калитки,— остановился. Страшно ему войти… Думаетъ:— ну, а что если тутъ и вправду живутъ недобрые люди! Что онъ одинъ подлаетъ? Чего добраго, будетъ и съ нимъ какъ съ товарищемъ: войдетъ, да потомъ и не выйдетъ… какъ быть?..

И вдругъ приходитъ ему на память, что тотъ говорилъ:-До воротъ иди, но въ ворота не входи.

Страшно стало купцу…— Что-жъ теперь будетъ? думаетъ.— Если этакъ стоять, то пожалуй замтятъ изъ дому или изъ воротъ… Осмотрлся, видитъ заборъ, недалеко отъ дома, выходитъ угломъ въ другой переулокъ. Прошелъ онъ туда,— спрятался за уголъ, ждетъ.

Долго ждалъ,— и по его разсчету, наступила уже глухая ночь, какъ вдругъ, слышитъ-заскрипли ворота. Онъ выглянулъ,— видитъ:— изъ воротъ выхалъ возъ съ хворостомъ, у воза дюжій мужикъ. За мужикомъ кто-то, сзади, ворота сталъ запирать, и говоритъ:— А заступъ,— говоритъ,— Тереха взялъ?

— Молчи — знай,— все взялъ.

— Ну, съ Богомъ!— вези его.

Какъ услыхалъ это купецъ, такъ и пришло ему въ память послднее слово товарища:— Когда изъ воротъ возъ выдетъ, тогда я буду отъ тебя близко, а ты смекай.

Смекнулъ онъ, и стало ему все ясно: зачмъ возъ выхалъ, и кого изъ дому везутъ, — и гд товарищъ. Задрожалъ онъ весь, какъ осиновый листъ и сталъ про себя молитву читать… Видитъ, возъ повернулъ въ его сторону. Онъ отбжалъ отъ угла и пошелъ, какъ ни въ чемъ не бывало, у стнки… Прохали мимо, онъ пропустилъ, пошелъ слдомъ, самъ ждетъ: не попадутся-ли люди на встрчу,— но улицы пусты и не видать ни души вокругъ… Колесили они — колесили, все краемъ города. Наконецъ, видитъ купецъ — выхалъ возъ за заставу… За заставой, пошли дома тсно въ рядъ,— слободка какая-то подгородная… Мсто жилое,— дорога большая, прозжая,— чего еще дожидаться?.. Однако, онъ подождалъ еще. Прошло недолго,— впереди показались дв тройки почтовыя, дутъ вскачь, подъ дугой колокольчикъ звенитъ… Перекрестился онъ и подошелъ къ возу. Тотъ, что у воза, заслышавъ шаги, обернулся и всматривается.— Чего теб?— спрашиваетъ.

0x01 graphic

— Такъ, ничего, любезный, что это у тебя на возу-то?

— Хворостъ.

— А подъ хворостомъ что?

Тотъ какъ окрысится:— Да теб чего нужно то?

— А мн,— говоритъ,— вотъ чего нужно…— Взялъ возжи и своротилъ возъ въ сторону, поперекъ дороги.

— Стой, душегубъ! Показывай сію минуту кого ты везешь подъ хворостомъ?

— А вотъ я теб покажу!— отвчалъ тотъ и выхватилъ ножъ изъ-за пазухи… Но въ самую эту минуту наскакала передовая тройка, въ потемкахъ ихъ не замтили,-купецъ усплъ отскочить, а того лошади сбили съ ногъ, — съ наскоку уперлись въ возъ, подняли крикъ. Прозжіе выскочили…— Кто тутъ? Чего вы?

— А вотъ чего, почтенные господа! Товарища моего на ночлег зарзали и везутъ вонъ изъ города.

— Гд? Какъ?

— А вотъ извольте-ка поискать,— онъ у него тутъ запрятанъ.

Кликнули изъ слободки народъ, принесли фонарь, стали искать, раскидали хворостъ, подъ хворостомъ нашли что-то тяжелое, зашитое въ куль…

Распороли куль.— Посвти-ка!— Смотритъ купецъ: въ кул лежитъ его товарищъ убитый.

0x01 graphic

ДУНЯ.

Посылаетъ мужикъ двухъ сыновей своихъ на работу, далеко отъ дому, и берутъ они съ собой хлба на трое сутокъ.— Когда вы тотъ хлбъ съдите,— говоритъ имъ отецъ,— я пошлю къ вамъ сестру, она принесетъ еще.— А имъ надо было идти черезъ большой лсъ, и въ томъ лсу было не ладно, и боялись они, чтобъ сестра, сбившись съ пути, не попала въ бду. Вотъ старшій братъ и учитъ ее.— Смотри,— говоритъ,— Дуня, какъ пойдешь лсомъ, не заглядывайся по сторонамъ, и не сходи съ дорожки, а замчай на перекресткахъ, гд путь расходится, мы будемъ мтки оставлять, будемъ втки заламывать. Въ какую сторону заломана втка, въ ту и иди. Ошибешься, зайдешь не туда,— худо будетъ.

— Ну, ладно, не ошибусь,— отвчаетъ сестра… А была она очень еще молода и красоты дивной.

Прошло двое сутокъ посл того, какъ братья отправились на работу. На третьи, сестра беретъ у матери кузовокъ съ пищею, ставитъ его себ на голову и, перекрестясь, уходитъ изъ дома.

0x01 graphic

Идетъ она весело, по знакомой дорог, руки въ бокъ, псенки распваетъ,— идетъ, а на встрчу ей ближе и ближе лсъ.

Богъ его знаетъ, что это былъ за лсъ, только двки въ него не любили ходить. Темно тамъ и тсно ужъ черезчуръ и за тснотой ничего не видать вокругъ и какіе-то голоса, не человческіе, перекликаются, а какъ совсмъ затихнетъ, тоже не хорошо… Обступятъ тебя со всхъ сторонъ деревья — уроды такіе, старые, долговязые! а за деревьями, дальше — потемки… И все теб чудится, словно кто сторожитъ тебя тамъ, въ этихъ потемкахъ… А остановишься, да станешь разглядывать, такъ и еще того хуже… Торчитъ изъ-за листвы мохъ, что ли тамъ, ну его!— а теб чудится борода, либо хвостъ… и длинныя сучья, какъ лапы кривыя, хватаютъ тебя за платье… У-у!.. И пть перестала двка, какъ забрела подальше.

0x01 graphic

Помнитъ она наставленіе старшаго брата, идетъ,— не заглядывается по сторонамъ,— на перекресткахъ находитъ втки заломанныя, въ какую сторону заломана втка, въ ту и сворачиваетъ. И все та же узенькая, корнями переплетенная тропа, у ней подъ ногами, и съ этой тропы она ни на шагъ.

И приходятъ ей въ память разные слухи про этотъ лсъ, слухи о томъ, какъ люди въ немъ пропадаютъ безъ всти и о томъ, что есть въ этомъ лсу проклятое мсто, а среди того мста гнилое болото, и въ этомъ болот страшное множество змй… И что у э гихъ змй есть свой староста, не то змй, не то такъ — отродье зминое… И что староста этотъ крадетъ двокъ, и что есть у него въ лсу теремъ княжескій, и въ терем томъ подвалъ, а въ подвал богатство несмтное… и много, много чего еще.

Но вотъ — солнышко выглянуло, и на солнышк, видитъ Дуня,— алетъ сплая земляника… Не утерпла, куда двался и страхъ. Сняла кузовокъ съ головы, свернула съ пути, сбираетъ, а сама на тропинку поглядываетъ. Тутъ-ли ты? думаетъ,— видитъ — тутъ и опять за ягоды… Бродила этакъ, бродила, вертлась, вертлась,— хвать, а дороги-то ужъ и не видно. Испугалась она порядкомъ, бросила ягоды и пошла къ тому мсту, гд ей казалось — тропинка должна быть. Смотритъ,— мсто какъ будто и то, а тропинки нтъ. Она въ другую сторону, и въ другой сторон — нтъ. Что за дьяволъ! Словно кто взялъ, да унесъ ее изъ подъ ногъ!.. Ну, нтъ, шутишь! думаетъ,— недалече еще отошла,— найду!.. Искала, искала и точно нашла, наконецъ, да только не ту, которую потеряла. Однако она, на первыхъ порахъ, ничего не замтила и пошла… Идетъ,— долго ужъ что-то очень идетъ… Вотъ солнце сло, темно становится, и пора бы кажись ужъ выйти куда нибудь… Но не тутъ то было! Чмъ дальше, тмъ глуше и гуще лсъ, и нту перепутья, ни поворота. Догадалась она, наконецъ, что дорога не та, остановилась, осматривается… Что это? Мерещится, что-ли? Въ сумеркахъ, въ чащ лсной, высоко между втвей, словно какъ будто теремъ: и въ терем томъ — окно, и въ окн — огонекъ свтится… Дивится Дуня.— Куда это я зашла?— говоритъ. И вотъ видитъ изъ лсу, на встрчу ей, выступаетъ кто-то,— осанисто, плавно такъ выступаетъ и голову держитъ спсиво, откинувъ назадъ. Да только — ой! что это? Харя-то! харя!.. Какъ подошла она ближе, да какъ разглядла харю-то,— какъ закричитъ! Какъ отскочитъ! Вся обмерла отъ страха,— трясется…

А онъ увидлъ ее и манитъ рукою къ себ.— Поди,— говоритъ,— поди сюда, умница!.. Ну что, не видала братьевъ?

— Нтъ,— отвчаетъ она,— не видала,

— Ну и не хлопочи, не увидишь. Дорожку ту, что они теб указали, я у тебя изъ подъ ногъ унесъ, и пришла ты сюда по другому пути… Чего-жъ ты дрожишь?.. Ты попала въ хорошее мсто.. Это вонъ — мой дворецъ, теремъ мой княжескій…

Глянула она, видитъ и въ самомъ дл дворецъ. А онъ опять манитъ ее къ себ.— Поди, молъ, поди сюда — умница! Я тебя давно поджидалъ, давно до тебя добирался, да не по шерсти мн ваши дороги торныя. Кабы не это, я бы не посмотрлъ,— что ты роду простаго, я бы тобой не побрезгалъ. Была бы давно моя. А именно ужъ теперь моя. Забывай отца съ матерью,— больше ихъ не увидишь… Будешь тутъ жить у меня, и будетъ теб отъ меня всякое удовольствіе.

Сказалъ онъ это, взялъ ее и увелъ къ себ.

II.

Братья пахали три дня и не стало имъ пищи. Бросили они работу, и приходятъ къ отцу и матери съ великой грозою.

— Отчего вы не прислали пищи?

Т говорятъ: сестра понесла вчера, а они говорятъ: — сестры не видали… И смекнули тогда въ семь, что съ Дуней случилась бда.

Вотъ, отзываетъ старшій братъ младшаго.— Пойдемъ, говоритъ, искать сестру.— А мать услыхала, и говоритъ отцу: — Оба хотятъ идти, а случится, какъ съ Дунею, пропадутъ оба разомъ, и останемся мы, на старости, безъ дтей. Не пускай, молъ, обоихъ разомъ. Пусть лучше жеребій кинутъ — кому идти.

И веллъ отецъ сыновьямъ жеребій кинуть. Стали бросать. Очередь вышла старшему.

Взялъ онъ топоръ, да краюху хлба, помолился у образовъ, поклонился сперва отцу съ матерью въ ноги, потомъ младшему брату, и ушелъ изъ дому.

Ушелъ изъ дому, входитъ въ лсъ и идетъ тмъ путемъ, который они указали сестр. Въ мокрыхъ мстахъ видитъ ея слды: шла, стало быть, этой дорогою. Ну, пошелъ и онъ этой дорогою. Погляжу, думаетъ, до какихъ поръ тутъ шла?— Шелъ, шелъ, пришелъ къ тому самому мсту, гд Дуня съ дороги сбилась,— глядь:— на дорог стоитъ дворняшка, — стоитъ, хвостъ поджавъ, шею вытянувъ,— носъ уставила поперегъ дороги… Отошелъ парень поодаль и сталъ за собакой приглядывать:— что это она длаетъ? А она постоитъ, постоитъ, да замечется, мечется, мечется,— да какъ завоетъ!.. И понялъ онъ, что собака прежде его отправилась искать Дуню, и что она бжала по слду ея, пока слдъ былъ на пути, а дальше — одна не сметъ,— знать чуетъ что-нибудь да не доброе. Подошелъ онъ къ собак и кликнулъ ее. Она сперва къ нему, потомъ отъ него, въ чащу лса, — и визжитъ, словно какъ будто зоветъ его за собой…

Перекрестился онъ и пошелъ за собакой.

III.

Въ дремучемъ лсу, въ непроходимой глуши, стоитъ княжескій теремъ богатыря,— Зминаго Старосты. Вокругъ терема — каменная ограда, въ оград-ворота. По бокамъ, надъ воротами,— столбы желзные, и на тхъ столбахъ, обвивая ихъ толстыми кольцами, день и ночь сторожатъ два лютые змя. Лоснятся ихъ пестрыя спины, блеститъ на брюх желтая чешуя, кровью налиты ихъ зоркіе очи,— черныя пасти разинуты,— съ острыхъ зубовъ, по нитямъ раздвоенныхъ языковъ,— сочится смертельный ядъ, и отъ яда того, возл, деревья сохнутъ, трава не растетъ.

Въ терем, въ спальн богатыря, сидитъ у окошка Дуня. На ней лица нтъ, горькія слезы капаютъ у нея изъ глазъ…

Но вотъ просыпается Змй, всталъ и кличетъ ее къ себ.

— Пойдемъ,— говоритъ,— я теб покажу мою матушку, а твою свекровь.

И повелъ онъ ее по хоромамъ, на другой конецъ терема. Входятъ они въ богатый покой. Въ томъ поко стоитъ кровать съ золотымъ балдахиномъ и на томъ балдахин, вверху, княжеская корона. На кровати, на мягкихъ перинахъ, на кружевныхъ подушкахъ, подъ тонкимъ кисейнымъ пологомъ, подъ бархатнымъ одяломъ,— лежитъ, свернувшись клубкомъ, змя — большущая, пребольшущая,— старая, престарая,— кожа на ше вся въ складкахъ, пузо чешуйчатое отвисло, глаза глядятъ — еле видятъ, сама лежитъ — еле дышитъ.

Нагнулся сынъ къ самому уху ея,— толкаетъ.— Матушка!— говоритъ,— а матушка! Очнись — что-ли!.. Смотри,— я молодую жену привелъ теб показать.

Очнулась старуха,— приподняла свою желтую голову… Смотритъ…

— Стара, молъ, я,— не припомню… которая это?

— Тринадцатая.

Глядла, глядла змя,— головою покачиваетъ…— Не ладно, сынокъ,— говоритъ,— не нажить бы теб отъ нея бды.

Нагнулся онъ къ ней опять и стали они вдвоемъ шептаться, на Дуню посматривая. А у Дуни морозъ по кож… И слышитъ она, шепчетъ старуха сыну: — Не долго держи, молъ,— а онъ головою киваетъ, рукою на горло показываетъ.

И вотъ, вывелъ онъ Дуню и говоритъ.— Ну что, какъ теб нравится моя матушка, а твоя свекровь?

Дуня молчитъ.

0x01 graphic

Осерчалъ онъ, выхватилъ изъ за пазухи змйку, да какъ стегнетъ ее по плечамъ.— Вотъ я тебя научу молчать, когда я тебя спрашиваю!.. Говори — нравится!

— Нравится,— отвчала Дуня.

— Ну, ладно. Вотъ же теб, отъ меня, первый приказъ. Будешь ты за своей свекровью ухаживать. Будешь ее кормить, умывать, постелю ей стлать, на сонъ убаюкивать, мухъ отгонять… А теперь пойдемъ:— я теб свой народъ покажу…

И повелъ онъ ее. И вышли они вонъ изъ терема, по другую сторону. Видитъ Дуня:— идетъ отъ самаго терема, въ лсъ, болото вонючее, ржавое, а по болоту плесень и въ плесени той клубомъ кипитъ, кишмя — кишитъ всякая гадина: зми, пауки, ящерицы, сороконожки, жабы,— мерзость неизрченная!-Ну что, говоритъ, — какъ теб это нравится?— Дуня глядитъ, ни жива, ни мертва, — не знаетъ что и сказать, всю душу ея воротитъ.

Выхватилъ онъ опять туже змйку,— а она бухъ въ ноги.— Взмилуйся!— говоритъ.— Что я теб сдлала, что ты меня въ первый же день наказываешь?.. Дай мн хоть немного поосмотрться!

— Говори: нравится.

— Нравится, — отвчала Дуня.

— Ну, ладно. Вотъ же теб отъ меня второй приказъ. Будешь ты этотъ народъ беречь и холить. По утрамъ — кормить, по вечерамъ — перекличку длать.

Обмерла Дуня.— Господи! Да они меня задятъ!

— Не задятъ… Вонъ у ограды кустъ. Оторви отъ него втку съ листьями и ступай къ нимъ.

Она оторвала втку и съ вткой пошла въ болото по щиколодку.

— Дальше иди.

Она вошла по колна, и осадили ее со всхъ сторонъ пауки, зми, всякая гадина, и поползли по ногамъ, по рукамъ, по ше.

Ну что,— нравится теб это?

Вспомнила бдная змйку и отвчаетъ сквозь слезы:— нравится.

Забавно оно показалось Змю. Затряслися его крутые бока и пошелъ раскатами по лсу его богатырскій хохотъ.

IV.

Вышла Дуня изъ терема, за водою, на дворъ,— вдругъ, слышитъ:-Здравствуй сестра!— Оглянулась: — ея старшій братъ стоитъ за оградою.

— Зачмъ ты сюда пришелъ?— говоритъ.— Ты свою голову здсь положишь, а меня не спасешь. Я — несчастная. Я теперь теб не сестра и ты мн не братъ. Попалась я въ каторжныя руки.

— Ну,— отвчаетъ братъ,— если такъ, то п)шть же я здсь погибну, а безъ тебя не уйду.

Подумала Дуня, и говоритъ ему.— Стой ты здсь, а я пойду понавдаюсь, что онъ скажетъ, что ты пришелъ въ гости.

Приходитъ она въ спальню къ Змю.— Что-бы сдлалъ, душенька,— говоритъ,— еслибъ мой старшій братъ ко мн въ гости пришелъ?

Онъ говоритъ:— За гостя принялъ бы.

Вышла она и приводитъ брата. Староста съ лавки встаетъ и какъ добрый человкъ его встрчаетъ.— Здравствуй, молъ, шуринъ. Взялъ за руку, въ кресло сажаетъ.— Садись,— говоритъ,— отдыхай. Тотъ слъ. Глядитъ на него Змй, глазами мряетъ.

— А что,— говоритъ,— шуринъ, съ дороги не перекусить ли чего?.. Ползай-ка, жена, подай намъ сюда, вонъ, съ полки,— эту закусочку богатырскую.

Подаетъ Дуня закусочку: ршето желзныхъ бобовъ и краюху желзнаго хлба.

— Кушай, шуринъ.

Тотъ посмотрлъ, взялъ зернышко, подержалъ въ рукахъ и назадъ положилъ.

— Э.че!— говоритъ Змй.— Врно, ты, шуринъ, сытъ, что моимъ хлбомъ брезгаешь?.. Ну, пойдемъ же теперь, я теб хозяйство свое покажу. Посмотримъ: ты или я богаче?

И повелъ онъ его по своимъ хоромамъ. И видитъ тотъ, что Змй гораздо богатъ. Потомъ повелъ его въ конюшню свою богатырскую. И стоятъ въ той конюшн шесть жеребцовъ, на цпяхъ желзныхъ прикованы,

— Ну что, шуринъ, ты или я богаче?

Тотъ отвчаетъ:— Куда мн! У меня и десятой доли нту того, что у зятя.

— Ну, пойдемъ же со мной, я теб покажу штуку.

И приводитъ его къ дубовой колод, всомъ въ шестьдесятъ пудовъ.— Видишь ты шуринъ эту колоду?

Тотъ отвчаетъ: — Вижу.

— Подыми.

Дунинъ братъ почесалъ въ затылк, — глядитъ.— Хоть ты меня тутъ убей,— говоритъ,— а не поднять мн этой колоды.

— Если такъ,— говоритъ ему Змй,— то полно теб сюда ходить — дураку, мужику!— А? ты со мною брататься вздумалъ?.. Коли ты мн братъ, то и свинья сестра!.. Ты не только со мною рчь вести, не долженъ на меня глазомъ посмотрть, потому — не достоинъ сюда ходить и мой домъ безчестить.

Ороблъ бдный парень.— Вишь,— думаетъ — какой важный!

А тотъ ему на полъ указываетъ.— Становись, молъ, сюда на колна.

Онъ сталъ.

— Клади голову на колоду.

Онъ положилъ.

Выхватилъ Змй у него, изъ за пояса, острый топоръ и отрубилъ ему голову.

Прибгаетъ Дуня… Гд братъ?

— А вонъ!— говоритъ.

Всплеснула она руками.— Чуяло,— говоритъ — мое сердце!.. Охъ, тошно! Убей уже и меня тутъ.

А онъ ей: — Не торопи, молъ, еще успю.

Ждутъ-пождутъ въ семь Дуни. Нтъ ни ея, ни старшаго брага… Говоритъ меньшой отцу съ матерью.— Пойду теперь я за сестрой:— моя очередь.— А они ему говорятъ:— Не ходи… Можетъ еще и вернутся, а ты пропадешь даромъ.

Прождали съ мсяцъ. Черезъ мсяцъ вернулась домой собака одна. Смотрятъ:— правая лапа у ней въ крови, а на лвой кольцо желзное. И догадались они, что парень убитъ, а двка въ невол.

И говоритъ опять младшій братъ.— Не держите вы меня доле. Не могу я этого стерпть, чтобъ на мн оставалась неволя сестры и кровь брата.

Думали, думали, плакали, плакали,— наконецъ видятъ: озлился парень, слова ни съ кмъ не молвитъ, звремъ на всхъ глядитъ… Длать нечего, думаютъ,— не удержишь, и отпустили его.

Не взялъ онъ ни топора, ни хлба, взялъ только собаку.

И повела она его лсомъ дремучимъ и приходитъ онъ къ терему,— сталъ у ограды, смотритъ,— видитъ — сестра его на двор:— блдна, въ лиц ни кровинки, глядитъ такъ-то дико и вся змями опутана.— Здравствуй, сестра, говоритъ. А она ни слова, только рукою машетъ ему, чтобы прочь шелъ… Глядлъ онъ, глядлъ, — Эй! Дуня! говоритъ,— поди-ка сюда. Она подошла.— У кого это ты тутъ живешь?

Она сказала ему у кого.

— А гд братъ?

— Братъ убитъ… И разсказала она ему, какъ погибъ старшій братъ.

Задумался парень, глядитъ на сестру, видитъ — змями обвита. И сталъ онъ ее допрашивать.— Что это, говоритъ, Дуня, на теб за наряды такіе?

— А это, говоритъ, все подарочки свадебные. Вонъ эти, что вьются кудрями на голов, это — думы черныя. А эта толстая, вокругъ пояса, это — недугъ тяжелый. А эти, что по ногамъ опутали, это — неволя тсная. А тутъ, на рукахъ узлами, это — р абота каторжная. А эта вотъ, это — петля на ше, — когда онъ захочетъ, тогда и затянетъ. И все то оно хотя тяжело, да не такъ, какъ вотъ эта маленькая. Эта мн пуще всхъ?… Она указала на грудь и видитъ братъ: подъ самымъ сердцемъ, словно піявочка, виситъ, присосавшись, змйка. И говоритъ сестра, это — моя тоска смертная, подарочекъ отъ моей свекрови,— своими руками приставила.

— Уйдемъ,— говоритъ братъ.

Покачала головой Дуня.— Нтъ, отвчаетъ,— мн отъ него не уйти. Сейчасъ хватится, мигомъ догонитъ. А уходи ты, милый братъ, пока онъ не хватился. Заслышитъ, застонетъ, — будетъ и теб тоже, что было старшему… Чу! Кличетъ!… Скорй уходи!

— Не уйду.

— Ну такъ хоть подожди, — я пойду понавдаюсь, что онъ скажетъ?

0x01 graphic

Пошла она въ теремъ, къ мужу, и стала къ нему ласкаться, и говоритъ ему:— мужъ ты мой милый, что бы ты сдлалъ, если-бы мой меньшой братъ въ гости ко мн пришелъ?

— Что бы сдлалъ?… За гостя принялъ-бы.

— А можетъ принялъ-бы его какъ старшаго?

— Нтъ… Я того убилъ, потому что онъ со мною грз’-билъ, не умлъ честно со мною обходиться… Пускай приходитъ… Этого я приму.

Она вышла на дворъ и говоритъ брату:- Покорно обходись.

Привела къ мужу. Тотъ всталъ, на встрчу идетъ, смотритъ — дтина со всмъ еще молодой.

— Ну,— говоритъ, раненько ты въ гости ко мн собрался. Подождать бы теб, а то у тебя еще матернее молоко на губахъ не обсохло… Одначе — погости.— И становитъ ему желзное кресло.

Дтина слъ, да какъ повернется, кресло и треснуло.

— А что, зять,— говоритъ, въ лсу живешь, а у тебя кресла худыя. Али нтъ у тебя плотниковъ хорошихъ, чтобы кресла сдлали покрпче?

— Ну,— думаетъ себ Змй,-врно попался я въ добрыя клещи!… Одначе — посмотримъ… Эй! Женка! Давай-ка намъ сюда сть.

Приноситъ она ршето желзныхъ бобовъ и желзнаго хлба.

— Изволь кушать, шуринъ.

— Спасибо, зять, — я и безъ всякой просьбы помъ, какъ у своего, потому съ дороги проголодался.

И стали они сть вмст. Змй състъ кусокъ, а гость его два. И поли все.

— Доволенъ-ли ты у меня, шуринъ?

— Доволенъ — не доволенъ, коли больше нтъ!

— Ну, пойдемъ, шуринъ, я теб теремъ свой покажу.— И водилъ онъ его по хоромамъ, показывалъ ему все свое добро.— Ну, что, молъ, какъ теб сдается, у тебя больше, или у меня?

А тотъ ему.— Я не богатъ, да и у тебя ничего нтъ.

— Ты, шуринъ, со мною грубишь!.. Ну, пойдемъ-же, я теб покажу штуку… И приводитъ его къ той самой колод, куда и брата его приводилъ.

— А ну,— говоритъ,— подыми.

— Поднялъ бы, да не любо мн руки марать о ту кровь, что на ней пролита.

— Ну, если такъ,— говоритъ ему Змй,— то будетъ на ней еще и другая кровь,

— Чья?

— А либо моя, либо твоя… Давай попытаемъ.

— Давай.

Вышли они на токъ.

— Ну,— говоритъ ему Дунинъ братъ,— ты здсь хозяинъ, теб угощать,-начинай.

Осерчалъ Змй, накинулся на него, схватили они другъ друга за руки,— сдавили и выдернули. У парня лвая рука вся посинла, а рука зятя со всми пальцами осталась въ его рук.

— Однако, мн этого мало,— говоритъ Змй, И наскочилъ онъ опять на него и схватились они бороться. Двинулъ Змй, да не сдвинулъ онъ Дунина брата съ мста, ни пяди, а только вдавилъ его въ землю по щиколодку. Двинулъ и Дунинъ братъ и сдвину т-то тоже не сдвинулъ, однако вдавилъ его по колна въ землю.

И сталъ говорить ему Змй.— Постой,— говоритъ, отдохнемъ.

— Ну, вотъ, ужъ и отдыхать! Не больно еще утомились. Я и съ дороги, да не усталъ.

И говоритъ ему Змй:— Видно,— говоритъ, шуринъ, я у тебя погибъ?

— А я-жъ, молъ, затмъ и пришелъ.

И сталъ тотъ его просить.— Возьми, говоритъ, и сестру и все добро мое, только оставь мн немного жизни.

— Ладно, молъ,— будетъ теб еще жизни на столько, чтобы дойти со мною до той колоды, на которой ты брата убилъ и сложить на нее свою голову.

Распалился Змй лютою злобою, распустилъ онъ по жиламъ всю кровь свою, далъ просторъ своимъ богатырскимъ плечамъ и ударилъ онъ парня правой рукою, изо всей мочи, въ грудь…

Въ глазахъ зарябило у Дунина брата и онъ пошатнулся, однако же не упалъ.

— Ну, что — зять, натшился?— говоритъ.— Да полно мн съ тобой шутки шутить! Дуракъ я передъ тобою, долго балую. Давно-бы мн время тебя прибрать!

И размахнулся онъ въ свою очередь и ударилъ Змя изо всей силы подъ самое сердце. И полетлъ тотъ съ обихъ ногъ на полъ, и алая кровь заструилася у него изъ горла. Взялъ его Дунинъ братъ и тащитъ къ колод.— Дуня!— зоветъ,— Эй! Дуня!

Прибгаетъ сестра.

— Давай сюда братинъ топоръ.

Она подала.

— Эхъ, Дуня!— говоритъ Змй.— Не жалко теб меня!

И вдругъ, съ этихъ словъ, стало ей жалко Змя. Ухватила она брата за руки.— Стой!— говоритъ.— Длай ты съ нимъ что знаешь,— только оставь ему жизнь.

Осерчалъ братъ.— Коли ты за него просишь, то ты не сестра мн… Прочь, змя подколодная!— И оттолкнулъ ее.

Закрыла она руками лицо… Топоръ звякнулъ… Богатырская голова Старосты покатилась по полу.

VI.

Воротилась Дуня въ родительскій домъ. Да не на радость она семь. Ходитъ пасмурная, дичится людей, — а люди на нее пальцемъ указываютъ…— Вонъ, молъ, Зминая старостиха!

Сидитъ у окна задумавшись, и все словно ждетъ чего-то. Спроситъ отецъ или мать: — что съ тобой, Дуня?— А она:— Ничего — и шмыгъ вонъ изъ комнаты.

То, чего Дуня ждала, и что пугало ее,— сбылось въ свою пору. У нея родился сынъ. И сталъ онъ рости, и прозвали его сосди: Зменышемъ.

Сначала, дти бгали за нимъ по деревн съ хохотомъ и бросали въ него каменьями, но скоро оставили, потому что онъ скоро сталъ золъ не подтски и силенъ не по возрасту,

РУССКЯ СКАЗКИ ДЛЯ ДТЕЙ

НОЧЛЕГЪ.

ДУНЯ.

Читайте также: