С. Ф. ШАРАПОВ
С. Ф. ШАРАПОВ
‘Русская идея’
‘Русская идея’
(По поводу брошюры ‘L’ide russe’ г. Вл. Соловьева)
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
‘Русская идея’, Шарапов Сергей Федорович, Год: 1888
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Славянофильство: pro et contra. 2-е изд.
СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. — (Русский Путь).
Снова раздается голос г. Вл. Соловьева, но на этот раз в Париже, где им выпущена брошюра, озаглавленная ‘L’ide russe’ 1. Выдержки из этой брошюры доставлены нам в переводе и помещены ниже в статье ‘Историческая миссия России’, на которую обращаем особенное внимание читателя. Всем памятно последнее произведение нашего философа, появившееся в этом году на страницах ‘Вестника Европы’, и в свое время нами отмеченное. Сопоставляя его с последним французским трудом г. Соловьева, нетрудно догадаться, что статьи, озаглавленные ‘Россия и Европа’ 2, представляют лишь предисловие к книге о русской идее. Г. Соловьеву нужно было раздробить предварительно Н. Я. Данилевского, этот великий камень на его пути, чтобы затем, упразднив славянофильские бредни о какой-то русской самобытности, о будущем русско-славянской культуры и ее особом типе, торжественно выяснить истинное (для г. Соловьева) мировое призвание России составить свежий фундамент, на котором, после самоотречения России и подчинения ее вселенскому идеалу г. Соловьева, римский духовный монарх воздвигнет свой престол наместника Христа, и будет в качестве главы Церкви безраздельно и беспрекословно владычествовать над миром.
Сказал ли г. Соловьев свое последнее слово — не знаем, но и написанному им, начиная от статей в ‘Руси’, ‘Великий спор и христианская политика’3 и кончая ‘L’ide russe’, можно уже подвести итоги. Г. Соловьев, по-видимому, ‘увенчал здание’, и если ему остались подробности, украшение и окончательная отделка деталей, то нового он уже ничего не скажет. Более резко порвать с православием, более торжественно признать римско-католический идеал — невозможно. С тяжелым чувством, похожим на ощущение при похоронах, проводит русский читатель в чужой и враждебной нам мир эту крупную, очень крупную силу русского ума. Возвращение для г. Соловьева вряд ли возможно, но самым своим концом он сослужил все-таки значительную службу, не своей, конечно, но настоящей русской православной идее. С этой стороны его последний труд может быть прочтен с большим интересом. В нем, с нашей точки зрения, вполне уясняется основная ошибка г. Соловьева и, словно зерно от мякины, отдаляется то, что он говорит здравого и дельного, от его личного заблуждения, сосредотачивающегося на одном-единственном пункте, — необходимости видимого, единоличного центрального авторитета в Церкви.
Внимательному читателю на первый раз бросится в глаза следующая странность: для чего было г. Соловьеву нападать на Данилевского и славянофилов, для чего протестовать против самобытности славяно-русской культуры и особого культурного типа? Апостол духовной монархии предначертал России особый путь — помочь своим содействием основанию всемирного духовного центра. Прекрасно! Не гораздо ли же вернее и полнее исполнило бы эту задачу славянство, как особая культурная единица, вступившая в братское единение с католическим латинским Западом? Неужели для этой великой мировой задачи необходима Россия обезличенная, Россия — мягкое тесто, вступающая в новый мир только в качестве материала?
Подобной унизительной для своего отечества роли не может желать г. Соловьев. Вот что он говорит сам о мировом призвании России.
‘Смысл исторического существования России заключается не в ней самой, она не должна жить собою и для себя. Смысл существования русского народа, его идея очевидны. Ее незачем искать далеко: она вся здесь, возле, она истинно русская идея, проявляется в религиозном характере народа, и намечена самыми важными личностями истории’.
Тот подвиг самоотречения, который г. Соловьев предлагает России, требует, очевидно, не народа-раба, не народа-ничтожества, но народа-исторической личности, народа самобытного и великого. Добровольно, во имя блага всего человечества, во имя высшей идеи Церкви и всемирного спасения, отречься от самой сути своей тысячелетней истории, восприять новую душу, — для этого нужен поистине народ-гигант, великое мировое племя, именно обрисованное г. Данилевским, во всей своей самобытности.
Но во имя чего же нужно такое самоотречение? Во имя будущего церковного единства, отвечает г. Вл. Соловьев. Во имя всемирной Церкви, от которой отказался Восток и о которой слышать не хочет Россия, подменив божественные цели своего бытия целями низменными, земными. Виноватыми оказываются вновь грубые националисты и обскуранты-славянофилы. Смешивая их с патриотами лагеря ‘Московских ведомостей’ и обвиняя их в проповеди поклонения грубой силе, г. Соловьев увещевает их отрешиться от политики язычески-национально-государственной ради высших идеалов всемирной Церкви.
Что это: незнание или недобросовестность? Неужели же г. Соловьеву неизвестно, что никто из славянофилов никогда не полагал русской идеи в одной силе, или в задачах только политических? От какого национального эгоизма нужно отрекаться народу, который во всю свою историю только и делал, что бескорыстно (в высшем смысле) служил человечеству?
Смеем уверить г. Соловьева, что по понятиям истинных славянофилов, мировое призвание России заключается как раз в том же самом, в чем полагает его и г. Соловьев: в служении человечеству посредством служения религиозной истине. Никакого разногласия в этом пункте нет и не было. Вот в каких прекрасных строках определяет г. Соловьев мировое призвание России.
‘Чтобы выполнить свою миссию, она должна душой и сердцем войти в общую жизнь христианского мира и употребить все свои силы для осуществления, в союзе с прочими народами, полного и всемирного единства человеческого рода, непреложное начало которого дано нам в Церкви Христовой.
Русская история, желающая служить и покровительствовать всемирной, т. е. кафолической Церкви с соответственной общественной организацией, внесет в семью народов мир и благословение. Не правда ли, какая великолепная перспектива будущего открывается России? Могучая и сильная, она станет в глазах христианских народов, чтобы насадить на земле Царство Божие…’
Достаточно прочитать Хомякова, Аксаковых, того же Данилевского, чтобы убедиться, как ясно проведена в учении славянофилов идея всемирного братства во Христе, идея великой заслуги России перед человечеством в религиозном смысле, в том, что она, сохранив в себе истинную веру и истинную Церковь, из своего лона почерпнет разрешение (при помощи Церкви и веры) и политических и социальных вопросов, и тем послужит и Западу, выведя его впоследствии на истинный путь, путь всемирного церковного единения.
Но вслед за тем непосредственно начинается глубокое противоречие между славянофилами и г. Соловьевым. Первые утверждают, что Западная церковь с ее духовной монархией коснеет в заблуждениях, лишь формально не осужденных, и продолжает сохранять благодать и апостольское предание. Г. Соловьев доказывает, наоборот, в целом ряде писаний, что именно Западная церковь истинна, а Восточно-православная есть лишь взбунтовавшаяся местная Церковь, нарушившая общее единство.
Спор идет собственно только об этом. В остальном разницы никакой нет, и г. Соловьев напрасно старается ее отыскивать, не брезгуя даже подтасовками и клеветой.
Повторяем: и славянофилы, и г. Соловьев согласно утверждают, что задача России — послужить миру религиозной истиной. Первые ожидают, что при духовном росте России, с одной стороны, и полном внутреннем бессилии и религиозном омертвении Запада, с другой, наступит момент, когда Запад поймет, что религиозная истина — в греко-восточной церкви, отбросит идею всемирной духовной монархии с папою, ‘живым, вдохновляемым Богом, пророком-глашатаем’ во главе — и любовно вступит в общение с нами, открыв снова святое время вселенских соборов и братской любви. Г. Соловьев считает, что папство есть учреждение, упраздняющее за ненадобностью вселенские соборы. Он переносит таинственное воздействие Духа Святого со всего тела Церкви (в лице вселенского собора) на одну душу и личность римского первосвященника, признает его за верховный авторитет и убеждает Россию и православный Восток признать этот авторитет и тем исполнить свою мировую задачу.
Спор, таким образом, достаточно выясняется. Всемирное братство во Христе, спасение всех, служение Богу в духе и истине — вот бесспорно призвание России… с папой во главе всемирной духовной монархии, — добавляет г. Соловьев. С любовным общением и равноправностью местных церквей и с верховным авторитетом Церкви в виде вселенских соборов, — добавляют славянофилы.
Смеем думать, что весь русский народ, от мала до велика, верующие — сознательно, неверующие — инстинктивно — на этой стороне. На другой гг. Соловьевы, Гагарины, Мартыновы, несчастные, умершие заживо для своей родины, люди. Бог милостлив, их мало, их ничтожно мало!..
Впервые: Русское дело. 1888. No 34. 20 авг. С. 1—2. Печатается по изд.: Шарапов Ф. С. Соч. Т. 1. СПб., 1892. С. 7—11.
Сергей Федорович Шарапов (1855—1911) — публицист, издатель, общественный деятель неославянофильского направления. Редактор-издатель газеты ‘Русское дело’ (1886—1890, 1905—1907, 1909—1910) в Москве, ‘Русский труд’ (1897—1899) в Петербурге. Автор книг: Соч. Т. 1—9. Свою автобиографию Шарапов завершил словами ‘Исповедую славянофильское учение’ (ИРЛИ. Ф. 357. Оп. 5. Д. 132. Л. 2 об. Цит. по коммент. О. Л. Фетисенко к публ.: Переписка К. Н. Леонтьева и С. Ф. Шарапова (1880—1890) // Русская литература. 2004. No 1. С. 111.
1 Soloviev V. L’ide russe. Paris, 1888 (рус. пер. M., 1911).
2 Речь идет о полемических статьях В. С. Соловьева по поводу книги Н. Я. Данилевского ‘Россия и Европа’ (Россия и Европа // Вестник Европы. 1888. Февр., апр.), вошедших в книгу ‘Национальный вопрос в России’ (Вып. 1—2. СПб., 1884—1891).
3 Соловьев Вл. Великий спор и христианская политика // Русь. 1883. No 1—3, 14, 15, 18, 23 (отд. изд. М., 1883). Этим циклом статей, вызвавший по мере его печатания нараставшие недовольство редактора ‘Руси’ И. С.Аксакова прокатолическими ‘увлечениями’ автора, завершилось сотрудничество Соловьева в славянофильской газете. В No 16 ‘Руси’ Аксаков среди прочих тем коснулся и очередной статьи Соловьева, возразив ему, что ‘главным противником примирения является — вовсе уже не смиренный, а властолюбивый и гордый Рим, которого неправда, по нашему мнению, значительно превышает неправду Востока’ (Русь. 1883. No 16. С. 5—7). Пятая часть цикла статей Соловьева (Русь. 1883. No 18), опубликованная с обширными критическими комментариями (25 замечаний) прот. А. М. Иванцова-Платонова, вызвала появление ‘нескольких объяснительных слов’ философа (Русь. 1883. No 19. С. 38—42). Там же (с. 42—45) был напечатан ответ Иванцова-Платонова, а в No 21 А. А. Киреев выступил со статьей ‘Несколько замечаний на статьи В. С. Соловьева ‘Великий спор» (с. 26—38). В 1884 г. Соловьев продолжил полемику (‘О народности и народных делах в России’ // Известия СПб. Славянского благотворительного общества. 1884. No 2. С. 8—16). На полемическую статью Аксакова ‘Против национального самоотречения и пантеистических тенденций, высказывавшихся в статьях В. С. Соловьева’ (Русь. 1884. No 6 и 7) Соловьев ответил открытым письмом ‘Любовь к народу и русский народный идеал’ (Православное обозрение. 1884. Апр. С. 792—812).