Роксолана(*).
Роксолана(*).
Съ Англ. М. Плминъ.
——
Роксолана, Робертсон Уильям, Год: 1818
Время на прочтение: 7 минут(ы)
(*) Историческій отрывокъ изъ Робертсона: The History of the reign of the Emperior Charles V, Book XI.
Солиманъ II, Императоръ Оттоманскій, не смотря на многія отличныя качества, помрачившія славу большей части его предшественниковъ, обладаемъ былъ всми страстями, свойственными сему воинственному и высокомрному народу, — властолюбивъ, опрометчивъ и неукротимъ во гнв, способенъ ко всему сумазбродству любви, господствующей на Восток, часто производящей тамъ ужасныя, пагубнйшія дйствія. Любимая наложница его была отличной красоты Черкашенка, отъ которой имлъ онъ сына Мустафу, назначеннаго какъ по праву первородства, такъ и по отличнымъ его достоинствамъ, въ наслдники Оттоманскаго престола. Роксолана, плнная Россіянка, скоро заступила мсто Черкашенки, и совершенно овладла Салимановымъ сердцемъ. Она умла держать въ своей власти столь важное приобртеніе, долгое время была единственнымъ предметомъ любви Монарха и принесла ему нсколькихъ сыновей и дочь, не смотря на то, ея счастіе — плодъ неограниченной власти надъ сердцемъ Солимана, могуществомъ своимъ заставлявшаго трепетать полсвта, было непрестанно отравляемо воспоминаніемъ о Мустаф, наслдник трона, и мыслію несомннной погибели сыновей ея, которые, согласно съ варварскою политикой Typковъ, принесены будутъ въ жертву безопасности новаго Монарха. Всегда погружена будучи въ сихъ горестныхъ размышленіяхъ, она привыкла взирать на Мустафу, какъ на врага дтей своихъ, и возненавидла его боле, нежели мачиха можетъ ненавидть. Сія причина побудила ее изыскивать вс возможныя средства къ его погубленію и къ тому что бы доставили назначенной ему престолъ одному изъ собственныхъ сыновей своихъ. Она имла довольно честолюбія, чтобы покуситься на столь важное предприятіе, и была довольно умна для исполненія онаго. Убдивъ Государя отдать единственную дочь свою за Великаго Визиря Рустама, она сообщила планъ свой сему хитрому царедворцу, который, зная, сколь для него выгодно было споспшествовать ея намренію, съ величайшимъ удовольствіемъ общалъ ей стараться о возвышеніи отрасли Императорской фамиліи, съ которою онъ былъ соединенъ столь тсными узами.
Условившись въ дйствіяхъ съ хитрымъ своимъ повреннымъ, Роксолана начала оказывать пламенную ревность къ Магометанской религій, которой Солиманъ былъ преданъ до суеврія, объявила о своемъ намреніи соорудить великолпную мечеть. На сіе потребна была большая сумма денегъ, но подобныя предприятія почитались у Турковъ благочестивымъ и похвальнйшимъ подвигомъ Муфти, съ которымъ она совтовалась о семъ дл, чрезвычайно хвалилъ ея набожной подвигъ, но въ то же время, будучи подкупленъ и наставленъ Рустаномъ, сказалъ ей, что какъ она невольница Султана, то вся слава сего святаго дла будетъ принадлежать Солимапу, ея властелину. Сіи слова казалось, сильно поразили ее и повергли въ глубочайшую горесть, такъ что жизнь и вс наслажденія содлались для нее несносными. Солиманъ, находившійся въ сіе время съ войскомъ въ поход, узнавъ о печали и причин, отъ которой она происходила, со всею убдительностію нжнаго любовника просилъ Роксолану успокоиться, и въ то же время собственноручнымъ письмомъ объявилъ ее свободною. По полученіи сего письма, горесть Роксоланы мгновенно исчезла, и она немедленно начала строить мечеть. Когда же Солиманъ, возвратясь въ Константиноноль, по обыкновенію сераля, послалъ за нею евнуха, то она, съ притворною печалію ршительно отказалась за нимъ слдовать говоря, ‘что прежде длало ей честь, какъ невольниц, то было бы теперь для нее какъ для свободной женщины, преступленіемъ, и столь явнымъ нарушеніемъ закона Пророкова она не хотла ни сама содлаться виновною, ни вовлечь Султана въ проступокъ.’ Отказъ и притворное цломудріе усилили страсть въ Солиман, которой немедленно потребовалъ у Муфтія въ семъ случа совта. Послдній отвчалъ ему что упорство Роксоланы, по точному смыслу Корана, было основательно, но въ то же время искуснымъ образомъ далъ онъ знать, что Султанъ могъ уничтожить сіи препятства, вступивъ съ нею въ супружество. Влюбленный Солиманъ принялъ сіе предложеніе весьма охотно, и торжественно сочетался бракомъ съ Роксоланою, хотя симъ поступкомъ и нарушилъ политическое правило, священное для всхъ преемниковъ Баязета I. Со временъ сего Монарха ни одинъ изъ Оттоманскихъ Императоровъ не вступалъ въ бракъ, ибо когда Боязетъ былъ побжденъ и взятъ въ плнъ Тамерланомъ, то супруга его поноснйшимъ образомъ обезчещена была Татарами. И такъ, дабы предохранить впредь отъ подобнаго оскорбленія родъ Оттомановъ, Султаны съ того времени наполняли гаремъ свой наложницами, ибо безчестіе сихъ послднихъ не нанесло бы столь великаго поношенія имени Оттоманскому, но чмъ важне былъ шагъ сей, тмъ боле онъ уврилъ Роксолану въ неограниченной власти ея надъ сердцемъ Султана, тмъ боле обнадежилъ ее въ успх намренія погубить наслдника престола.
По обыкновенію того времени, юный Принцъ сей получилъ отъ отца своего въ управленіе Діарбекиръ (древнюю Месопотамію), въ послдвюю войну Солиманомъ отторгнутый отъ Персіи и присоединенный къ Турецкой Имперіи. Во всхъ случаяхъ, касательно управленія ввренной Мустаф области, его поведеніе было столь благоразумно, что онъ неподалъ Султану ни малйшей причины къ неудовольствію, сверхъ того онъ управлялъ провинціей съ толикою кротостію и правосудіемъ, оказалъ столь чрезвычайное мужество и великодушіе, что въ скоромъ времени учинился любимцем народа и войска.
Вс сіи обстоятельства были въ пользу Мустафы, а потому нельзя бы, кажется, думать объ оклеветаніи Принца передъ Султаномъ, его родителемъ, но хитрая злоба Роксоланы преодолла вс препятства. Она обратила противъ Мустафм собственное его оружіе, и содлала самыя добродтели его орудіемъ его погибели. Она часто говорила въ присутствіи Солимана объ отличныхъ достоинствахъ его сына, прославляла его необыкновенное мужество, удивлялась искусству его приобртать любовь народную. Какъ же скоро примтила, что Султанъ сіи столь часто ею повторяемыя похвалы слушалъ съ примтнымъ неудовольствіемъ, что прежнее уваженіе его къ Мустаф мало по малу уменьшалось отъ возраждающихся подозрній и что наконецъ удалось ей возбудить въ душ его опасеніе и ревность, то, будто безъ умысла, завела разговоръ о возмущеніи отца его Ceлима противъ его дда Баязета, потомъ упомянула о храбрости старыхъ войскъ, находящихся подъ начальствомъ Мустафы, о близости къ Діарбекиру владній Персидскаго Софи, непримиримаго врага Солиманова: симъ способомъ она истребила въ Султан и остатокъ родительской нжности къ Мустаф, возбудила въ немъ страхъ столь сильной, что онъ почиталъ злобныя внушенія нетокмо вроятными, но даже неподверженными сомннію. За подозрніемъ и недоврчивостію къ поступкамъ Мустафы, вселилась въ душу Солиманову непримиримая къ нему ненависть. Монархъ окружилъ его шпіонами, которыя долженствовали доносить подробно о всхъ словахъ и поступкахъ Принца, и онъ боялся уже Мустафы какъ опаснйшаго врага своего.
Изгнавъ такимъ образомъ Мустафу изъ сердца Солиманова, Роксалана еще не совершенно удовлетворила свое честолюбіе, она начала просить Султана, чтобъ сыновьямъ ея позволилъ являться у Двора, надясь, что имя къ отцу своему свободный доступъ и показавъ себя достойными любви его, они займутъ въ сердц его мсто Мустафы. Хотя ея требованіе было противно обычаямъ Оттоманскаго двора, но, послушный вол ея Монархъ исполнилъ оное.
Рустанъ въ продолженіе сего времени также неоставался въ бездйствіи, хитрымъ вымысломъ онъ довершилъ ослпленіе Султана и увеличилъ страхъ въ душ его. Паши сосдственныхъ съ Діарбекиромъ областей, по тайному повелнію, должны были увдомлять его подробно о всхъ поступкахъ Мустафы по части правленіи, Рустанъ требовалъ притомъ, показывая усердіе къ ихъ собственнымъ пользамъ, что Султану ничего неможетъ быть приятне выгодныхъ извстій о сын, назначаемомъ къ поддержанію славы Оттоманскаго имени,
Паши, не зная злодйскихъ умысловъ и желая угодить своему Государю, наполняли донесенія свои ревностями, но пагубными для Мустафы похвалами: они описывали его Принцемъ, достойнымъ наслдовать толь знаменитому родителю, одареннымъ качествами, предвщающими въ немъ соревнователя и даже соперника въ слав Солиману. Сіи донесенія были Рустаномъ, показаны Султану въ такое время, когда они долженствовали произвести въ немъ весьма сильное впечатлніе. Каждое слово, содержащее въ себ похвалу Мустаф, наносило смертельный ударъ Солиманову сердцу, онъ подозрвалъ уже знтатнйшихъ вельможъ Имперіи въ готовности содйствовать, дерзновеннымъ предприятіямъ Принца, коего достоинства они столь ревностно прославляли, и воображая, что уже скоро увидитъ сихъ бунтовщиковъ, предводительствующихъ арміями и стремящихся низвергнуть его съ трона, онъ ршился, пока было еще въ его власти, предупредить ударъ сей и смертію сына отвратить грозящую опасность.
Съ симъ намреніемъ, подъ предлогомъ возобновленія войны съ Персіею, онъ повеллъ Рустану отправиться съ многочисленною арміей къ Діарбекиру и освободить его отъ сына, коего жизнь подвергала опасности собственную жизнь его, но коварный Царедворецъ, страшась содлаться предметомъ народной ненависти, по прибытіи своемъ въ Сирію, увдомилъ Султана, что близкая опасность требовала необходимо собственнаго его присутствія, что станъ былъ наполненъ шпіонами Мустафы, что многіе: солдаты имъ подкуплены и вообще все войско расположено въ пользу Принца, что онъ узналъ о намреніи Мустафы вступитъ въ бракъ со дщерію Персидскаго Софи, и что онъ, Рустанъ, находя умъ и власть свою слишкомъ слабыми для столь затруднительныхъ обстоятельствъ, почитаетъ одного только Султана, по свойственной ему прозорливости, способнымъ опредлить мры, которыя надлежало принять въ семъ случа и своею неограниченною властію привесть ихъ въ исполненіе. Роксолана и Рустанъ употребили напослдокъ въ пользу свою обвиненіе Мустафы въ мнимомъ исканіи дружбы Софіевой, — клевету сильнйшую и ядовитую, и въ самомъ дл она произвела все то дйствіе, котораго они ожидали отъ закоренлой ненависти Султана къ Персамъ, и возбудила въ немъ жесточайшую ярость. Немедленно отправился онъ въ Сирію, поспшилъ туда со всею нетерпливостію человка, побуждаемаго страхомъ и пылающаго мщеніемъ. Прибывъ къ своей арміи, расположенной неподалеку отъ Алеппо, онъ (по совту Рустана) послалъ къ своему сыну Чауша (придворнаго чиновника) съ повелніемъ явиться въ станъ свой. Хотя Мустафа зналъ о проискахъ мачихи, о злоб Рустана и вспыльчивомъ нрав отца своего, но увренъ будучи твердо въ своей невинности и надясь скорымъ повиновеніемъ опровергнуть обвиненія враговъ своихъ, онъ незамедлилъ отправиться въ Алеппо. По прибытіи въ станъ Мустафа былъ введенъ въ наметъ Султановъ. При вход онъ не примтилъ ничего такого, что могло бы устрашить его — ни необыкновенной толпы слушателей, ни вооруженной стражи. Былъ тотъ же порядокъ и безмолвіе, какое всегда наблюдается въ жилищ Султановъ. Но чрезъ нсколько минутъ показались нмые, при вид которыхъ Мустафа, узнавъ ожидающую ею участь, воскликнулъ отчаяннымъ голосомъ: ‘я погибъ!’ и бросился изъ намета. Нмые устремялись за нимъ и хотли схватить его, но Принцъ мужественно защищался, требуя съ жаромъ видть Султана. Отчаяніе и вмст надежда на помощь солдатъ, когда бы ему удалось выскочить изъ намета, вдохнули въ него столь необыкновенную силу, что онъ нсколько времени съ успхомъ отражалъ палачей своихъ, Солиманъ, который слышалъ крикъ Мустафы и шумъ произведенный его сопротивленіемъ, алкая скорйшаго мщенія и ужасаясь мысли о бгств Принца, отдернулъ занавсъ намета, показавшись устремилъ на нмыхъ яростный взоръ и знаками угрозъ по видимому укорялъ ихъ въ малодушіи и робости.
При вид грознаго, разъяреннаго отца Мустафа изнемогъ въ силахъ и мужества его исчезло, нмые, пользуясь временемъ, накинули ему на шею роковой снурокъ и въ одно мгновеніе лишили его жизни.
По совершеніи сего варварскаго поступка трупъ несчастнаго Мустафы былъ выставленъ предъ ставкою Султана. Солдаты, взирая на сей печальный предметъ съ удивленіемъ и горестію, были готовы предаться всмъ дйствіямъ ярости, еслибъ только имли отважнаго предводителя въ сію ршительную минуту. — Съ горестію въ душ разошлись они по шатрамъ, и втайн оплакивали бдственную участь своего любимца. Но весь остатокъ дня сего ни одинъ изъ нихъ не вспомнилъ о пищ. На другой день та же пустота и безмолвіе царствовали въ многолюдномъ стан. Солиманъ, страшась, чтобъ за обманчивой тишиною не послдовала сильная буря, для успокоенія раздраженнаго войска лишилъ Рустана Визирскаго досстоинства, повеллъ ему немедленно удалиться изъ стана и возвелъ на сію высокую степень Ахмета, храбраго и любимаго арміей воина. Перемна сія была произведена Солиманомъ по совту самаго Рустана, которой почиталъ оную единственнымъ средствомъ спасти свою жизнь и Солиманову. Но по прошествіи нсколькихъ мсяцовъ, когда негодованіе войска укротилось и имя Мустафы начало приходить въ забвеніе, Ахметъ по велнію Султана, лишенъ былъ жизни, Рустану возвращено его достоинство. Вошедъ въ прежнюю силу, онъ вознамрился непремнно привести въ исполненіе зврскій планъ свой — истребить потомство несчастнаго Принца. Страшась, чтобъ единственный сынъ Мустафы не сталъ помышлять объ отмщеніи за смерть своего отца, враги усугубили свою дятельность, употребили противъ него то же оружіе, коимъ дйствовали и противъ отца его, внушили Солиману столь же сильное опасеніе и достигли до того, что онъ наконецъ повеллъ умертвитъ сего юнаго, невиннаго Принца. Жестокое повелніе было съ варварскою ревностію исполнено евнухомъ, посланнымъ въ Бурсу, мсто пребыванія молодаго Принца. Такимъ образомъ не осталось ни одного соперника, который былъ бы въ состояніи оспорить у дтей Роксоланы тронъ Оттоманской.
Подобныя сему трагическія происшествія, ужасающія чувствительнаго человка, не рдко встрчаются въ исторіи сильныхъ Восточныхъ Монархій, ибо климатъ иметъ въ знойныхъ странахъ сихъ столь сильное вліяніе на страсти, что он дйствуютъ со всею свойственною имъ силою, и трудно, очень трудно положить препону стремительнымъ ихъ порывамъ.
Робертсон У. Роксолана / Исторический отрывок из Робертсона: The History of the reign of the emperor Charles V. Book XI: С англ. М.Плмин // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.97, N 4. — С.240-252.