Роковое искушение, Рид Чарльз, Год: 1871 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 373 минут(ы)

РОКОВОЕ ИСКУШЕНIЕ

РОМАНЪ
ЧАРЛСА РІЙДА

САНКТПЕТЕРБУРГЪ
Типографія М. Хана, Графскій переулокъ д. No 5
1871

I.

Гостиная въ большомъ дом на Портмэнъ-Сквэр, въ Лондон.

Мужчина въ цвт лтъ и силъ стоялъ облокотясь на каминъ и любезничалъ съ молодой двушкой, сидвшей немного поодаль и работавшей скоре для забавы, чмъ для дла..

По видимому, онъ просто разговаривалъ, но глаза его были все время устремлены на нее съ восторженной любовью. Ея поза вполн удовлетворяла его жадные взгляды, ея хорошенькая головка была наклонена надъ работой, такъ мило, скромно и вмст съ тмъ лукаво, словно она говорила: ‘Я подозрваю, что мною восхищаются, но не хочу этого видть, а то пришлось бы положить конецъ.’

Лице мужчины было обыкновенное, за исключеніемъ могучаго лба, но оно отличалось красотой колорита, глаза его блестли, а загорлое лице сіяло здоровьемъ. Вообще онъ былъ не дуренъ, когда улыбался, но противенъ, когда насуплялъ брови, ибо въ эти минуты черты его выражали замчательную силу ненависти.

Мисъ Арабелла Брюсъ была красавица. Роскошная масса темно-рыжихъ волосъ низпадала на ея шею, большіе, голубые, какъ у горлицы глаза придавали особую прелесть ея правильному овальному лицу, которое было бы классическимъ, еслибъ ея губы были тоньше и изящне выточены, но тутъ сказывалась въ ней англо-саксонская кровь и полныя, розовыя губы лишали общество античной Минервы. Он скрывали маленькій ротъ, но широко раскрывались при малйшей улыбк и выставляли два длинные ряда блестящихъ блыхъ зубовъ.

Она была высокаго роста и стройна, но ничего не было повелительнаго въ ея фигур. Бываютъ люди, въ каждой черт которыхъ выражается сила характера, но стройная, граціозная фигура Беллы Брюсъ дышала женской покорностью, тоже говорили вс ея жесты, она брала со стола ножницы какъ-то застнчиво и вдвая нитку въ иголку осматривалась кругомъ, какъ бы желая узнать не протестовалъ ли противъ этого кто нибудь. Ея любимое слово было ‘могу я’? И она особенно ударяла на слов ‘могу’, которое она всегда произносила тамъ, гд другіе двушки сказали бы ‘я хочу’, или вовсе бы ничего не сказали и сдлали бы по своему.

Мистеръ Ричардъ Бассетъ былъ влюбленъ въ нее, а также сознавалъ, что ея приданое въ пятнадцать тысячъ фунтовъ было бы прекрасной прибавкой къ его настоящимъ доходамъ очень небольшимъ, хотя на будущее онъ питалъ большія надежды. Онъ былъ съ ней знакомъ только мсяцъ и видя, что она не легко воспламенимая натура, онъ изъ благоразумія дйствовалъ осторожно, постепенно, вотъ почему пожирая ее глазами онъ велъ самый пустой свтскій разговоръ, который не стоитъ передавать читателямъ. Но когда онъ уже взялся за шляпу, Белла Брюсъ спросила его нчто, о чемъ она уже давно его хотла спросить и вроятно по этой причин отложила до послдней минуты.

— Серъ Чарльсъ Бассетъ въ город? сказала она небрежнымъ тономъ, но опуская голову еще ближе къ своей работ.

— Не знаю, отвчалъ Ричардъ Бассетъ такъ рзко и отрывисто, что мисъ Брюсъ подняла голову и широко открыла глаза отъ изумленія.

— Мы не говоримъ другъ съ другомъ, отвчалъ мистеръ Бассетъ на ея безмолвный вопросъ:— онъ отнялъ у меня мое наслдство, онъ ограбилъ меня.

— О, мистеръ Бассетъ!

— Да, мисъ Брюсъ. Помстья Бассетъ и Гунтеркомъ мои по праву рожденія. Мой отецъ былъ старшій сынъ, и они по закону принадлежали ему. Но отецъ сера Чарльса уговорилъ моего стараго, выжившаго изъ ума дда закрпить помстья за нимъ и за его наслдниками. Такимъ образомъ они ограбили меня насколько могли. Посчастью маленькое имнье Гайморъ было закрплено за моей матерью и ея наслдниками, такъ что грабители не могли меня лишить послдняго куска хлба.

Эти рзкія выраженія о близкихъ родственникахъ и тотъ жаръ, съ которымъ онъ ихъ произносилъ, удивили и оттолкнули его. нжную слушательницу. Онъ замтилъ, что она невольно отодвинулась отъ него.

— Но вдь все же это тяжело, сказала она, отвчая не на его слова, а на собственныя свои мысли:— но, прибавила она съ нкоторымъ жаромъ: — бдный серъ Чарльсъ въ этомъ не виноватъ.

— Онъ спокойно пользуется награбленнымъ состояніемъ, рзко отвчалъ мистеръ Бассетъ.

Но видя, что его слова производятъ непріятное впечатлніе на молодую двушку, онъ старался перемнить разговоръ, я говорю старался, ибо человкъ, пока онъ человкъ, никогда не будетъ въ состояніи сойти съ своего конька, однажды попавъ на него.

— Извините, сказалъ онъ:— мн не слдовало бы вамъ объ этомъ упоминать. Будемте говорить о чемъ либо другомъ. Вы не можете понять моихъ чувствъ, но одна мысль о сдланномъ мн зл заставляетъ кипть мою кровь. О, мисъ Брюсъ! вы не можете себ представить что чувствуетъ человкъ, лишенный своего законнаго достоянія, его парки, которые должны были бы принадлежатъ мн, осняютъ своей тнью мои маленькія цвточныя куртины, Гунтеркомъ Голъ съ своими шестидесятью трубами смотритъ горделиво на мой домикъ, а его зеленая лужайка доходитъ до моего садика.

— Это тяжело, сказала мисъ Брюсъ спокойно, не то, чтобъ она раздляла такія грубыя чувства, но по своей природ она всегда любила сказать что нибудь пріятное и утшительное.

— Тяжело! воскликнулъ Ричардъ Бассетъ, поощряемый даже этимъ слабымъ выраженіемъ сочувствія: Это было бы нетерпимо, еслибъ не мысль, что я когда нибудь получу свое.

— Я очень рада, отвчала она:— но какимъ образомъ?

— Переживъ незаконнаго владльца.

Мисъ Брюсъ поблднла. Она не видывала такихъ рзкихъ проявленій человческихъ страстей.

— О, мистеръ Бассетъ, сказала она, и было что то цломудренно святое въ ея взгляд, выражавшемъ горе и испугъ:— пожалуйста, не имйте такихъ мыслей, он вамъ принесутъ несчастье. Помните жизнь и смерть не въ нашихъ рукахъ, къ тому же…

— Ну.

— Серъ Чарльсъ могъ бы…

— Ну.

— Могъ бы жениться и… имть дтей, не правда ли?

Эти слова она произнесла покраснвъ боле чмъ слдовало бы.

— О! объ этомъ нечего безпокоиться. Награбленное состояніе никогда не переходитъ къ дтямъ грабителей. Чарльсъ больной человкъ. Онъ шибко жилъ въ Итон, Оксфорд и Лондон. Онъ кажется десятью годами старше меня, а въ дйствительности тремя моложе. Два года тому назадъ онъ былъ опасно болнъ. Къ тому же, онъ никогда не женится, Бассетъ и Гунтеркомъ будутъ мои. А, мисъ Брюсъ, если они будутъ когда нибудь мои…

— Серъ Чарльсъ Бассетъ! доложилъ лакей, входя въ комнату и осторожно остановился у дверей, дожидаясь будетъ ли его молодая госпожа, разговарившая съ раскраснвшимся лицемъ съ однимъ господиномъ, дома для другаго.

— Подождите минутку, сказала мисъ Брюсъ лакею, и какъ бы не слыхавъ послднихъ словъ Бассета, она тихо почти шепотомъ сказала поспшно: вы не должны осуждать его за чужую вину. Я васъ обоихъ очень мало знаю и не имю никакого права вмшиваться, но мн очень жаль, что вы не друзья. Увряю васъ, онъ добрый, славный человкъ. Дайте я васъ помирю. Могу я?

Эта просьба была выражена такъ нжно, что растрогала бы медвдя.

Но передъ нею былъ не медвдь, а человкъ, для котораго зло нанесенное ему было ковькомъ, съ котораго онъ никогда не сходилъ.

— Это невозможно, пока онъ не возвратитъ мн мою собствонность, отвчалъ, онъ, но прибавилъ полулюбезно, полугрубо, я кажется былъ слишкомъ рзокъ.

— О! не безпокойтесь, это совершенно естественно, сказала мисъ Брюсъ холодно, и обращаясь къ слуг прибавила:— я дома.

Мистеръ Бассетъ понялъ намекъ и удалился, но въ дверяхъ сказалъ съ нкоторымъ безпокойствомъ: — я не зналъ, что онъ съ вами знакомъ. Еще одно, слово — не дозвольте его краденому богатству вытснить изъ вашихъ мыслей бднаго ограбленнаго.

И бросивъ на нее взглядъ полный мольбы, онъ вышелъ изъ комнаты.

Молодая двушка чувствовала, что ея щеки очень пылали и она вышла въ другую дверь, чтобы освжиться и причесать развившіяся пряди ея чудныхъ волосъ.

Серъ Чарльсъ Бассетъ вошелъ въ пустую комнату лнивой, безпечной поступью свтскаго человка. Черты его лица были, правильныя и не лишенныя благородства. Но его болзненный цвтъ лица и черныя полосы подъ глазами свидтельствовали о развратной жизни. Онъ казался десятью годами старше, чмъ дйствительно онъ былъ и представлялъ типъ человка разочарованнаго.

Однако, когда мисъ Брюсъ вошла въ комнату съ улыбкой и легкимъ румянцемъ на щекахъ, онъ вдругъ просіялъ, поздоровался съ ней съ необыкновеннымъ жаромъ и казался красавцемъ.

Посл обыкновенныхъ привтствій она спросила, не встртилъ ли онъ кого нибудь?

— Гд?

— Здсь.

— Нтъ.

— Какъ! вы никого не встртили? Вотъ теперь, входя.

— Никого, кром моего надутаго двоюроднаго братца, но я его не признаю за кого нибудь, произнесъ серъ Чарльсъ небрежно, снова впадая въ свое обычцое полу-патическое состояніе.

— О! весело сказала мисъ Брюсъ:— какъ ему и не бытъ надутымъ. Быть лишеннымъ своего наслдства не очень-то весело.

— Кто же его лишилъ наслдства?

— Я забыла. Но вы вс вмст лишили его наслдства. Впрочемъ не будемъ объ этомъ говорить. Теперь вдь ничмъ не поможешь. Когда вы вернулись? Я кажется васъ не видала на балу лэди Д’Арси, но правда ли?

— Конечно, по несчастью для меня, но вы конечно меня увидали бы на бал, еслибъ я только зналъ, что вы будете тамъ. Но поговоримте о Ричард, онъ можетъ вамъ разсказывать что хочетъ, но онъ не былъ лишенъ наслдства, а оно было у него куплено. Дло въ томъ, что отецъ его чрезвычайно шибко жилъ. Мой ддъ часто платилъ его долги, но наконецъ узналъ, что его старшій сынъ продаетъ свое наслдство жидамъ. Произошла страшная сцена, которая кончилась тмъ, что старикъ далъ дороже, купилъ отъ своего первенца вс его права за огромную сумму, занятую подъ землю и закрпилъ помстье за моимъ отцемъ, мною и моими законными наслдниками. Отецъ Ричарда прожилъ полученныя имъ 30,000 фунтовъ, а мой отецъ отлично устроилъ имніе, вступилъ въ парламентъ и прибавилъ хвостикъ къ своему имени.

Серъ Чарльсъ изложилъ эти факты съ лнивымъ спокойствіемъ, которое представляло прелестный контрастъ съ жаромъ, обнаруженнымъ Ричардомъ въ его разсказ. Конечно серъ Чарльсъ владлъ Гунторкомомъ и Бассетомъ, а легче жительствовать по сю сторону границы чмъ по ту.

— Такъ Бассетъ, кончилъ онъ свой разсказъ:— страдаетъ отъ пороковъ своего отца, а я пользуюсь плодами добродтели моего отца. Гд же несправедливость?

— Нигд, и чмъ скоре вы помиритесь, тмъ лучше.

Серъ Чарльсъ протестовалъ.

— О! я вовсе не желаю ссориться съ нимъ, но онъ бльмо у меня на глазу, съ своимъ черезъполоснымъ имньецемъ. Къ тому же онъ самымъ безчестнымъ образомъ стрляетъ моихъ фазановъ (Тутъ на минуту выказался въ немъ разгнванный землевладлецъ, но онъ тотчасъ же успокоился). Главное же, онъ не джентльменъ. Каковъ человкъ! придти къ вамъ жаловаться на семейныя дрязги, и еще налгалъ.

— Нтъ, онъ не имлъ дурнаго намренія. Это его точка зрнія. Вы можете его простить.

— Да, но не тогда, когда онъ возстановляетъ васъ противъ меня.

— Онъ не можетъ этого сдлать. Чмъ боле говорятъ противъ васъ, тмъ боле я…

Это признаніе придало смлости серу Чарльсу и онъ, подвинувшись къ молодой двушк, сталъ объясняться ей въ любви съ такимъ жаромъ и такъ открыто, какъ никогда прежде.

Молодая двушка краснла и защищалась слабо. Серъ Чарльсъ каждую минуту становился все пламенне и наконецъ вырвалъ у нея хотя и застнчивое, но нжное признаніе въ любви. Онъ былъ совершенно счастливъ.

Возвратясь домой, серъ Чарльсъ посл минутнаго восторженнаго блаженства почувствовалъ глубокое сожалніе о тхъ годахъ, которые онъ провелъ въ безумныхъ похожденіяхъ и интригахъ.

Онъ выкурилъ пять сигаръ и съ удивленіемъ обдумывалъ различіе между чистымъ, цломудреннымъ созданіемъ, подарившимъ ему свою первую любовь, и красавицами совершенно другаго рода, которыя играли главную роль въ его прежней, веселой жизни.

Посл долгихъ размышленій онъ послалъ за своимъ стряпчимъ. Они закурили неизбжныя сигары и слдующій разговоръ завязался отрывочно между ними, среди облаковъ дыма.

— Мистеръ Ольдфильдъ, я женюсь.

— Очень радъ слышать, серъ Чарльсъ (предъ глазами стряпчаго предсталъ контрактъ и проч.). Уже давно пора.

— Но прежде мн надобно съ вами посовтоваться и попросить вашей помощи.

— Все что прикажете.

— Я долженъ теперь, вы понимаете, отдлаться отъ своего фаэтона.

— Очень благоразумная экономія, но вы это можете сдлать безъ моей помощи.

— Конечно, но я наврно возбудилъ бы противъ себя грозу. Я даже увренъ, что безъ нея не обойдется. Во всякомъ случа, я хочу поступить, какъ подобаетъ джентльмену.

— Пошлите лошадей съ экипажемъ въ Татерсаль (Пфъ, пфъ).

— А красавицу, катающуюся въ этомъ фаэтон по паркамъ на зависть всмъ герцогинямъ, также послать въ Татерсаль?

— О! такъ это вы отъ нея хотите отдлаться?

— Конечно.

II.

Серъ Чарльсъ и мистеръ Ольдфильдъ условились о пенсіон отставной красавицы и мистеръ Ольдфильдъ взялъ съ собою расчетъ для составленія черноваго документа и для предъявленія его мисъ Сомерсетъ.

Между тмъ мистеръ Чарльсъ каждый день посщалъ мисъ Брюсъ. Ея любовъ къ нему увеличивалась съ каждымъ днемъ, такъ какъ теперь она въ качеств невсты имла полное право любить.

Мистеръ Бассетъ также зазжалъ къ ней часто, но однажды онъ встртилъ сера Чарльса на лстниц и злобно насупилъ, брови.

Это выраженіе злобы стоило ему дорого, ибо серъ Чарльсъ сказалъ Белл, что человкъ разгнванный всегда представляетъ непріятное зрлище, и потому просилъ не принимать боле своего злобнаго двоюроднаго брата. Молодая двушка, улыбнулась и нжно промолвила: ‘Слушаюсь.’

— Нтъ, не говорите слушаюсь, воскликнулъ серъ Чарльсъ, пораженный такимъ необыкновеннымъ смиреніемъ:— я только осмлился просить у васъ этой маленькой милости.

— Это на васъ походитъ, просить, когда вы имете право приказывать, меня никогда не будетъ дома для него и для всякаго, кто вамъ непріятенъ. Отчего вамъ не нравится въ моихъ устахъ слово ‘слушаюсь?’ Для меня это самое отрадное слово. О, позвольте мн васъ слушаться! Могу я?

Лесть рдко бываетъ непріятна людямъ, и потому серъ Чарльсъ, возгордившись какъ индйскій птухъ, торжественно позволилъ Белл Брюсъ удовлетворять этой странной прихоти.

Съ этой минуты ее никогда не было дома для мистера Бассета.

Онъ началъ подозрвать и однажды когда ему громко объявили ‘нтъ дома,’ онъ подсмотрлъ, что сера Чарльса впустили черезъ нсколько минутъ посл него.

Онъ понялъ все и сердце его ёкнуло. Что? онъ дозволитъ отнять у себя любимую женщину и ея пятнадцать тысячъ приданаго тому самому человку, который уже лишилъ его законнаго наслдства? Долго думалъ онъ объ ужасномъ зл, нанесенномъ ему серомъ Чарльсомъ, онъ едва не сошелъ съ ума, но что ему было длать? Такова уже была его судьба. Ему оставалась только одна надежда, что серъ Чарльсъ, извстный своимъ непостоянствомъ въ любви, броситъ вскор эту красавицу, какъ многихъ другихъ.

Но однажды въ курильной комнат его клуба, одинъ знакомый его спросилъ:

— Такъ вашъ двоюродный братъ, серъ Чарльсъ, женится на іоркширской красавиц, Белл Врюсъ?

— Кажется онъ ухаживаетъ за ней, отвчалъ Ричардъ.

— Нтъ, нтъ, перебилъ его собесдникъ, они уже помолвлены. Я это знаю положительно, свадьба будетъ въ будущемъ мсяц.

Мистеръ Ричардъ Бассетъ молча перенесъ этотъ новый ударъ, а присутствовавшіе при разговор стали обсуждать бракъ сера Чарльса въ самыхъ легкихъ выраженіяхъ. Вскор они перешли къ предмету гораздо боле интересному, именно кто замнитъ сера Чарльса въ милостяхъ красавицы Сомерсетъ. Бассетъ сталъ жадно прислушиваться и узналъ впервые о связи сера Чарльса Бассета съ этой женщиной, которая отличалась, по словамъ всхъ, чрезвычайной смлостью и вспыльчивымъ, злобнымъ характеромъ. Сначала онъ былъ только удивленъ, но вскор злоба и ревность стали нашептывать ему, что можно было бы этимъ путемъ уязвить тхъ, которые такъ жестоко его уязвили.

Мистеръ Маршъ, молодой джентльменъ, съ выдающимся подбородкомъ и усами, составлявшими нчто среднее между сномъ и соломою, старался всми силами уврить своихъ собесдниковъ, что онъ былъ хорошо знакомъ съ мисъ Сомерсетъ, поэтому Ричардъ отвелъ его въ сторону и спросилъ, имлъ ли онъ всегда свободный доступъ къ Сомерсетъ?

— Ну, попасть къ ней не очень легко, ея дверь всегда заперта.

— Я бы очень желалъ съ ней познакомиться.

— Не вы одни, а многіе.

— Не могли ли бы вы представить меня къ ней?

Маршъ покачалъ головой, подумалъ нсколько минутъ и съ замчательнымъ благоразуміемъ произнесъ:

— Нтъ, я самъ сильно ухаживаю за ней, а вы знаете, что стоитъ только представить пріятеля какой нибудь красавиц, какъ онъ тотчасъ перебьетъ вамъ дорогу. Къ тому же, прибавилъ онъ, переходя отъ громкихъ фразъ къ фактамъ, меня самого пускаютъ изъ пяти разъ одинъ.

— Неужели, сказалъ Бассетъ: — такъ это знатная барыня, и намъ бднымъ провинціаламъ нечего и казаться ей на глаза.

Съ этими словами онъ отошелъ насупивъ брови, а Маршъ тотчасъ началъ надъ нимъ смяться съ подошедшими къ нему пріятелями.

Этимъ путемъ дло дошло до мистера Вудгэта, Нестора этого клуба и большаго сплетника. Поймавъ Бассета въ столовой онъ подвергнулъ его допросу.

— Такъ вы желаете познакомиться съ Сомерсетъ и Маршъ вамъ въ этомъ отказалъ, Маршъ, который до сихъ поръ славился тупой головой, но не жестокимъ сердцемъ.

Бассетъ молча наклонилъ голову въ знакъ согласія, ему очень не нравилось, что вс такъ быстро узнали о его разговор съ Маршемъ.

— Мы вс считаемъ, продолжалъ почтенный глава клуба:— поведеніе Марша совершенно не товарищескимъ и требующимъ отпора. Мы составимъ противъ него лигу, я представлю васъ Сомерсетъ.

— Вы бываете у нея, спросилъ Бассетъ съ удивленіемъ.

— Нтъ, нтъ, произнесъ старикъ съ улыбкой, махая руками:— Я довольствуюсь слдить съ берега за моими юными друзьями, погибающими въ пучин. Видите вы вонъ того моднаго франта съ русой бородкой, терпливо ожидающаго обда? Онъ пустилъ въ ходъ Сомерсетъ.

— Пустилъ въ ходъ?

— Да, еслибъ не онъ, она до сихъ поръ губила бы сердца и била бы по щекамъ своихъ поклонниковъ въ какой нибудь отдаленной деревушк. Онъ спустилъ этотъ бичъ на образованное общество и вы испытаете на себ ея разорительное вліяніе. Эй, Банделеръ, сядемте вмст съ Бассетомъ и со мной!

Мистеръ Банделоръ съ улыбкой согласился, заявивъ свое полное удовольствіе, и они весело отобдали вмст.

Мистеръ Банделеръ былъ мужчина очень высокаго роста, но граціозный какъ пантера, подъ вншнимъ лоскомъ приличія онъ былъ одинъ изъ самыхъ рьяныхъ кутилъ Лондона: игрокъ, наздникъ, развратникъ, все что угодно. Но въ порядочномъ обществ онъ былъ очарователенъ и его обращеніе отличалось самой изысканной любезностью и изяществомъ. Онъ никогда не хвалился своими грхами въ обществ и вы могли съ нимъ обдать каждый день, не подозрвая что онъ за человкъ, змя не показывала своей головы въ вин, а только выползала по временамъ въ облакахъ сигарнаго дыма.

Посл долгихъ разговоровъ о текущихъ новостяхъ почтенный мистеръ Вудгэтъ прямо объяснилъ, что они желали узнать исторію мисъ Сомерсетъ и онъ обязанъ удовлетворить ихъ желанію.

— О, съ удовольствіемъ, отвчалъ молодой человкъ: — но пойдемте въ курильную комнату.

Когда они покойно разслись въ большихъ креслахъ, мистеръ Банделеръ началъ свой разсказъ.

— Позвольте. Я подобралъ ее на морскомъ берегу. Она сначала подавала большія надежды. Я ее посадилъ на мою караковую кобылу и она выказала много храбрости и скоро выучилась здить верхомъ. Но и тутъ она уже начала лягаться.

— Лягаться?

— Да, лягаться, то есть я хочу сказать капризничать. А когда она попала въ Лондонъ, выхала нсколько разъ въ паркъ и наслушалась комплиментовъ, то съ ней и удержу не было. Я долго терплъ, но наконецъ я сказалъ своимъ слугамъ, чтобъ они ее не выгоняли, а когда она въ первый разъ уйдетъ, то не пускали бы назадъ. Они меня послушались, ибо и имъ была горькая жизнь. Дйствительно, какъ только она выхала изъ дому, они двери на запоръ, а вещи выбросили на улицу.

— Какъ же она это приняла?

— Какъ нельзя легче. Она только сказала: Счастливы вы свиньи, что я барыня, а то, я бы, вамъ, чертъ возьми, вс окна перебила.

Слушатели расхохотались и разскащикъ продолжалъ.

— На другой день она остыла и написала письмо.

— Къ вамъ!

— Нтъ, къ моему груму. Хотите его посмотрть? Это диковина.

Съ этими словами, онъ послалъ клубнаго лакея за своимъ камердинеромъ, которому приказалъ принести шкатулку и вынувъ изъ нея письмо, показалъ своимъ собесдникамъ.

— Вотъ оно, сказалъ онъ:— она на взглядъ царица, ходитъ какъ богиня, а вотъ какъ пишетъ.

‘Милый Джорджъ,— Миня вытурили и твоя очередь придетъ. Милый Джорджъ, онъ всигда мне обещалъ серую лошать, а лошать для миня типерича жисть или смерть. Попраси мне серую лошать, онъ дасть — астаюсъ увожающія тибе Рода Сомерсетъ.’

Посл того, какъ это письмо съ его правописаніемъ и почеркомъ было основательно разсмотрно собесдниками, Банделеръ продолжалъ:

— Впрочемъ въ ней было много хорошаго. Если кто нибудь въ дом заболвалъ, то она ухаживала за нимъ цлыя ночи. Потомъ она ходила по воскресеньямъ въ церковь и возвращалась такая тихонькая, только бда ухватитъ кого нибудь и начнетъ ему проповдывать безъ конца. Это ея пунктикъ: ужасно любитъ проповдывать. Любимая ея мечта осдлать отличную лошадь и поскакать по селамъ и деревнямъ, проповдуя поселянамъ. Когда Джорджъ принесъ мн ухмыляясь эту записку, я приказалъ ему купить новое дамское сдло и осдлавъ сраго коня отвести его къ ной съ поклономъ отъ меня. Мн не жаль было лошади, ибо въ тоже утро я замтилъ у нея шпатъ въ передней ног. Въ тотъ же день Рода выхала на ней въ паркъ и произвела такой эфектъ, что на слдующее утро моя срая кобыла стояла на конюшн лорда Гелея. Но она также шпорила бднаго Гелея, какъ и мою лошадь и онъ не долго могъ это вынести. Никто не можетъ ее долго выносить, кром сера Чарльса Бассета, который впрочемъ ведетъ не совсмъ честную игру, ибо онъ никогда близко къ ней не подходитъ.

— И это даетъ ему преимущество надъ его очаровательными предшественниками? саркастически спросилъ мистеръ Вудгэтъ.

— Конечно, отвчалъ Банделеръ:— приглашайте вашу красавицу отобдать съ вами въ Ричмонд разъ въ мсяцъ, во:все остальное время избгайте ее и давайте ей кучу денегъ — то конечно она не станетъ съ вами ссориться.

— Пользуйтесь этими совтами, молодой человкъ, сказалъ Вудгэтъ строго:— мн уже поздно. Въ мои дни не было рецепта для ухаживанья за красавицами.— Теперь вмст съ другими открытіями, открытъ и этотъ рецептъ — Ричмондъ и отсутствіе, что значитъ Ричмондъ и побда. Ну, Бассетъ, мы слышали всю истину изъ главнаго источника и нечего сказать, дло серьезное, она лягается, бранится и проповдуетъ. Желаете ли вы все-таки познакомиться съ нею? что касается до меня, то разсказъ Банделера убилъ во мн все мое мужество.

Бассетъ серьезно отвчалъ, что онъ ни мало не имлъ того намренья, которое ему приписывалъ Вудгэтъ, но все же желалъ имть рекомендательное письмо къ мисъ Сомерсетъ.

— Съ удовольствіемъ, сказалъ Банделеръ!— Но моя рекомендація принесетъ вамъ не много пользы. Она ненавидитъ меня, увряетъ, что у меня нтъ сердца. Такъ всегда говорятъ капризныя женщины.

Не смотря на свои сомннія, обязательный юноша потребовалъ письменныя принадлежности и написалъ слдующее письмо.

Любезная мисъ Сомерсетъ!

Мистеръ Ричардъ Бассетъ, двоюродный братъ сера Чарльса, очень желаетъ съ вами познакомиться и проситъ меня помочь ему въ такомъ похвальномъ дл. Я не ршаюсь лично представить его и буду очень удивленъ и польщенъ, если вы примите мистера Бассета по моей рекомендаціи. Увряю васъ, это почтенный провинціальный джентелнаенъ, нисколько непохожій характеромъ на преданнаго вамъ

Артура Банделера.

На слдующій день Бассетъ отправился къ мисъ Сомерсетъ и отдалъ свое рекомендательное письмо.

Его не долго заставили ждать и прямо провели въ будуаръ хозяйки. Это было гнздо роскоши. Стны были розовыя атласныя, тяжелыя занавски блыя атласныя, покрытыя настоящими кружевами, кресла вышитыя, столы Буль, а диваны напоминали морскія волны. Сама хозяйка въ прелестномъ пенуар полулежала на маленькой кушетк. Въ ту минуту, какъ Ричардъ Бассетъ вошелъ въ комнату, ея красивая рука, усянная бриліантами, подносила къ столь же красивому рту стаканъ содовой воды съ коньякомъ.

Она величествонно привстала, не покидая своей кушетки и взглянула на близстоявшее кресло, какъ бы говоря, ‘я позволяю вамъ ссть,’ посл этого, она поднесла къ своимъ губамъ стаканъ такой же твердою рукой, какой управляла лошадью. Ея величественная осанка и прекрасныя, нсколько гордыя черты казалось говорили о царственномъ происхожденіи. И однако, это была та самая женщина, которая писала безграмотное письмо груму мистера Банделера и четыре года тому назадъ бгала босикомъ по морскому берегу.

Такъ быстро заслуга возвышается въ свт, который люди степенные называютъ нечестивымъ.

Однако, я долженъ объяснить, что этотъ надменный пріемъ происходилъ главнымъ образомъ отъ нарушенія Банделеромъ правилъ приличія. Онъ долженъ былъ сначала написать къ ней, прося позволенія представить Ричарда Бассета, а не посылать его вмст съ рекомендательнымъ письмомъ. Это правило было постановлено парламентомъ сиренъ и всякое малйшее нарушеніе его составляло горькое оскорбленіе. Равновсіе управляетъ міромъ. Эти барыни должны быть строги въ чемъ нибудь, такъ какъ он слишкомъ уступчивы тамъ, гд другія женщины строги.

Бассетъ заране приготовилъ рчь, но теперь былъ совершенно смущенъ величественной осанкой красавицы, ея обращеніемъ и большими срыми глазами, прямо устремленными на него.

Однако, онъ началъ бормотать самымъ нжнымъ голосомъ, что часто видалъ ее на улиц, всегда восхищался ею, жаждалъ съ нею познакомиться и т. д.

— Такъ зачмъ же вы не просили сера Чарльса васъ привести сюда? спросила неожиданно мисъ Сомерсетъ, уставившись на него своими, если не смлыми, то удивительно мужественными, проницательными глазами.

— Я не въ хорошихъ отношеніяхъ съ соромъ Чарльсомъ. Онъ владетъ помстьями, которыя должны были бы принадлежать мн и теперь онъ отбилъ у меня предметъ моей любви. Поэтому это послдній человкъ, у котораго я попросилъ бы что нибудь.

— Вы пришли сюда, чтобъ бранить его заглаза, спросила Сомерсетъ съ видимымъ презрніемъ.

Бассетъ вздрогнулъ, но не вышелъ изъ себя.

— Нтъ, мисъ Сомереёгъ, сказалъ онъ, но вы кажется полагаете, что мн слдовало представиться вамъ чрезъ сера Чарльса, вотъ почему я вамъ объявилъ наши отношенія. Я не вошелъ бы въ вашъ домъ, еслибъ не былъ увренъ, что его здсь не встрчу.

Мисъ Сомерсетъ взглянула на него съ удивленіемъ и поспшно отвчала:

— Серъ Чарльсъ прізжаетъ сюда не каждый день, но бываетъ по временамъ и всегда принятъ здсь съ радостью.

— Вы меня удивляете.

— Благодарствуйте. Многіе мои друзья, джентльмены удивляются, что онъ не прізжаетъ сюда каждую минуту.

— Вы меня не поняли. Я удивляюсь, что вы такіе друзья съ нимъ при теперешнихъ обстоятельствахъ.

— Обстоятельствахъ! какихъ обстоятельствахъ?

— Вы знаете. Вы вроятно пользуетесь его довріемъ.

Слова эти были произнесены иронически, и гордая красавица отвчала вызывающимъ тономъ.

— Да, онъ знаетъ, что я умю держать языкъ за зубами и говоритъ мн то что не довряетъ никому.

— Въ такомъ случа вы знаете, что онъ женится.

— Женится! серъ Чарльсъ женится!

— Да, черезъ три недли.

— Это ложь. Убирайтесь вонъ, сію минуту, изъ моего дома.

Мистеръ Бассетъ вспыхнулъ отъ этого оскорбленія, всталъ съ достоинствомъ и поклонившись направился къ дверямъ. Но кровь въ ней закипла, она бросилась за нимъ, уронивъ по дорог стулъ и, схвативъ его за плечи, притащила назадъ и насильно посадила въ кресло.

— Ну, сказала она, переводя духъ и стоя передъ нимъ: — посмотрите мн въ глаза и повторите то что вы сказали.

— Извините, вы слишкомъ меня наказываете за то что я говорю правду.

— Ну, ну, я прошу у васъ прощенія. Повторите еще разъ. Или вы говорить не умете?

И она съ нетерпніемъ стала барабанить пальцами по столу.

— Онъ женится черезъ три недли.

— О! на комъ?

— На молодой двушк, которую я люблю.

— Какъ ее зовутъ?

— Мисъ Арабелла Брюсъ.

— Гд она живетъ?

— Въ Портмэнъ-Сквор.

— Я помшаю этой свадьб.

— Какъ? спросилъ поспшно Ричардъ.

— Я не знаю, еще надо обдумать. Но онъ не женится на ней — никогда.

Бассетъ смотрлъ со страхомъ и удовольствіемъ на бурю, поднятую имъ, эта женщина дйствительно представляла по временамъ поэтическое олицетвореніе той пламенной страсти, которой она такъ легко поддавалась. Она стояла передъ нимъ съ блдными щеками и блестящими глазами, ея ноздри дико раздувались, она дрожала всмъ тломъ отъ злобы и ударяла по столу сжатыми кулаками.

— Онъ не женится на ней. Я его прежде убью.

III.

Ричардъ Бассетъ предложилъ съ пламенной готовностью свои услуги для нарушенія этого ненавистнаго брака. Но мисъ Сомерсетъ тотчасъ же оправилась, какъ бы стыдясь, что выказала всю глубину своихъ страстей чужому человку.

— Какое вамъ до этого дло? сказала она рзко.

— Какое! Я люблю мисъ Брюсъ.

— О, да! Я и забыла. Но это не то, я вижу по вашимъ глазамъ, что у васъ есть другая причина. Говорите скоре.

— Помстья сера Чарльса принадлежатъ мн по праву и возвратятся ко мн, если онъ не женится и не будетъ имть дтей.

— А, понимаю. Это походитъ на васъ мужчинъ. Васъ всегда руководитъ любовь и что нибудь поважне. Хорошо, дайте мн вашъ адресъ. Я вамъ напишу, если вы будете мн нужны.

— Чрезвычайно лестно, сказалъ Бассетъ иронически, написалъ свой адресъ и вышелъ изъ комнаты.

Въ ту же минуту мисъ Сомерсетъ сла къ письменному столу и набросала слдующую записку:

Милый серъ Чарльсъ, зазжайте пожалуйста, мн надо съ вами поговорить.

Преданная вамъ
Рода Сомерсетъ.

Серъ Чарльсъ повиновался и красавица встртила его самымъ ласковымъ, любезнымъ образомъ, хотя вс ея улыбки была искуственныя, а ласки кошачьи. Она болтала съ нимъ около часу о всякихъ пустякахъ, желая убдиться коснется ли онъ самъ животрепещущаго для нея вопроса.

Когда исчезла послдняя надежда, она небрежно сказала:

— Ахъ, да! Въ город ходитъ нелпый слухъ, что вы женитесь.

— Неужели!

— Даже называютъ ея имя — мисъ Брюсъ. Вы съ ней знакомы?

— Да.

— Она хорошенькая?

— Очень.

— Скромная?

— Какъ ангелъ.

— Вы женитесь на ней?

— Да.

— Такъ вы подлецъ?

— Еще бы, чертъ возьми?

— Такъ вы бросаете женщину, которая для васъ всмъ пожертвовала!

Серъ Чарльсъ посмотрлъ на нее съ удивленіемъ и улыбнулся, но былъ слишкомъ приличенъ, чтобъ выразить словами свою мысль. Впрочемъ это было совершенно излишне, мисъ Сомерсетъ, не сводившая съ него своихъ смлыхъ, проницательныхъ глазъ, вспыхнула отъ одной улыбки и разразилась цлымъ потокомъ упрековъ, чтобъ не сказать брани. Серъ Чарльсъ пытался раза два остановить этотъ потокъ, но это было невозможно, потому онъ спокойно взялъ шляпу и хотлъ уйти.

У дверей его остановилъ неожиданный шумъ и грохотъ. Онъ обернулся и увидлъ мисъ Сомерсетъ на полу, скрежеща зубами и судорожно махая руками.

Онъ бросился къ колокольчику и дернулъ изо всей силы, потомъ сталъ на колни передъ лежавшей на полу женщиной и старался помшать ей биться, но какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, его вмшательство только увеличили силу припадка, такъ что онъ едва могъ удержать ея голову, а руки ея вертлись въ воздух, какъ крылья мельницы.

Услыхавъ звонокъ, хорошенькій пажъ вбжалъ стремглавъ въ комнату и увидвъ въ чемъ дло такъ же быстро описалъ дугу и выбжалъ изъ двери крича во все горло:

— Поли! Поли!

Черезъ минуту на порог показалась экономка, пожилая женщина, и увидавъ въ какомъ положеніи находилась ея госпожа спокойно остановилась и съ такимъ же спокойствіемъ произнесла:

— Поли!

Тогда явилась горничная съ черными глазами и загорлыми руками, быстро опустилась на колни и твердо, хотя почтительно сказала:

— Предоставьте мн ее, серъ.

Ставъ за спину своей госпожи, она схватила ее за руки и сжала въ своихъ мощныхъ объятіяхъ.

Красавица билась, громко скрежетала зубами и дико размахивала руками. Горничная напрягала всю силу своихъ мускуловъ, чтобъ удержать ее. Долго длилась борьба этихъ четырехъ рукъ, ни горничная не могла совладать съ своей госпожой, ни госпожа вырваться изъ мощныхъ объятій горничной.

Серъ Чарльсъ, переставъ принимать живое участіе въ дл, смотрлъ на эту сцену съ сожалніемъ и безпокойствомъ, а маленькій пажъ, стоя неподвижно у двери, громко плакалъ, полуестественно и полуискуственно.

Что же касается до экономки, то она стояла посреди комнаты съ сложенными на груди руками и смотрла на происходившую породъ нею борьбу съ какимъ-то страннымъ выраженіемъ лица. Ея черты выражали не волненіе или страхъ, а напряженное вниманіе полу циническое, полу восторженное.

Однако, какъ только расплакался пажъ, она какъ бы очнулась и нжно произнесла:

— О чемъ ребенокъ плачетъ? Бги скорй за водой и облей ее, она тотчасъ придетъ въ себя.

Пажъ бросился исполнить это благое приказаніе.

Тогда красавица тяжело вздохнула и перестала биться.

Потомъ она открыла глаза, посмотрла на всхъ и казалось припоминала что съ ней.

Наконецъ она произнесла тихимъ, слабымъ голосомъ: ‘поднимите меня,’

Серъ Чарльсъ и Поли подняли ее. Въ ней произошла теперь удивительная перемна. Сильная, злобная женщина сдлалась теперь, слабымъ, безпомощнымъ существомъ. Они подняли ее, какъ мокрую тряпку или студень и осторожно положили на кушетку.

Въ эту минуту пажъ вбжалъ въ комнату съ водой. Бдная, слабая больная, поспшно вскочила съ блестящими отъ гнва глазами,

— Смй только подойти ко мн! воскликнула она гнвно и обращаясь къ служанкамъ прибавила: — вы еще женщины, а хотли облить мое новое сиреневое платье. Я знаю, ты старая вдьма хотла его испортить, чтобъ я его отдала твоей Поли. Убирайтесь вы вс къ черту.

Потомъ вдругъ вспомнивъ, что она больная, она мгновенно опустилась на кушетку и устремила на сэра Чарльса томный, жалостный взглядъ.

— Он дятъ мой хлбъ и грабятъ, ненавидятъ меня, произнесла она слабымъ, едва слышнымъ голосомъ: — у меня одинъ только другъ на земл!

И она нжно подвинулась къ серу Чарльсу, но вдругъ откинулась назадъ, дико сверкая глазами.

— И онъ бросаетъ меня! воскликнула она, и отвернувшись отъ него горько зарыдала, пряча голову въ подушку кушетки. Но одна рука свсилась съ кушетки, какъ бы приглашая сера Чарльса взять ее.

Онъ дйствительно взялъ эту руку, а другая, пользуясь удобной минутой, ловко выдернула шпильки изъ волосъ. Чудныя и длинныя пряди ея каштановыхъ, собственныхъ волосъ разсыпались широкой волной, по лицу и плечамъ. Картина печали и отчаянія была полная.

Такъ женщины древности побждали мужскія сердца — somtis crinibus.

Служанки молча переглянулись и вышли изъ комнаты, мальчикъ послдовалъ за ними сильно удивленный, но учась жизни въ этой великолпной школ.

Теперь серъ Чарльсъ принялся утшать рыдавшую красавицу и старался всми силами примирить ее съ разлукой, которую обстоятельства длали необходимой. Но она была неутшна и онъ оставилъ ее удивленной и огорченной, хотя тотъ фактъ, что Сомерсетъ такъ пламенно его любила и ради его перестала быть чертовкой, не мало польстилъ его самолюбію. Онъ не югъ не думать съ удовольствіемъ о чарующей сил своихъ прелестей, которыя плнили двухъ прелестныхъ женщинъ, столь противуположныхъ какъ Беллу Брюсъ и Сомерсетъ.

Страсть къ нему этой послдней красавицы казалось росла ежеминутно. Она писала ему каждый день, умоляя пріхать.

Она сама похала къ нему — она, которая никогда не здила къ мужчинамъ.

Она выходила изъ себя отъ ревности, рыдала отъ горя, однимъ словомъ открыла по серу Чарльсу весь огонь женской артиллеріи и наконецъ добилась того, что она называла отсрочкой.

Ричардъ Бассетъ зазжалъ нсколько разъ къ ней, но она его не принимала, тогда онъ написалъ ей, требуя содйствія къ уничтоженію ненавистнаго брака и она отвчала чистосердечно, что она нимало не интересовалась его длами, но была предана всмъ сердцемъ серу Чарльсу и намрена была вчно удержать его. Самолюбіе подстрекнуло ее прибавить, что онъ, серъ Чарльзъ, бывалъ у нея каждый день и что свадьба его отложена.

Эта послдняя всть была слишкомъ хороша, чтобъ быть справедливой и чтобъ Бассетъ послалъ своего лакея въ Портмэнъ-Сквэръ разузнать отъ слугъ что тамъ длалось. Этимъ путемъ онъ узналъ, что свадьба назначена на 15 іюня, вмсто 31 мая.

Убжденный, что эта отсрочка была только ширмой и что свадьба никогда не совершится, онъ успокоился и сталъ легче дышать.

Но дло въ томъ, что хотя серъ Чарльсъ и согласился на отсрочку изъ боязни скандала, но ему было совстно самого себя, и когда онъ замтилъ тнь слезы въ голубиныхъ глазахъ той, которую онъ истинно любилъ и уважалъ, то сердце его дрогнуло отъ укора совсти.

Тогда онъ отправился къ мистеру Ольдфильду и разсказалъ ему о своемъ затруднительномъ положеніи.

— Я боюсь, чтобъ она не сдлала чего нибудь отчаяннаго, прибавилъ онъ.

Мистеръ Ольдфидьдъ выслушалъ его и спокойно спросилъ: объяснилъ ли онъ мисъ Сомерсетъ, что онъ былъ намренъ ей назначить.

— Нтъ, она теперь не въ такомъ настроеніи, чтобъ такія мелочи могли на нее подйствовать.

— Позвольте мн попытать счастья. Проектъ дарственный готовъ. Я поду къ ней завтра.

И дйствительно на другой день онъ явился къ мисъ Сомерсетъ, но ему объявили, что она его не знаетъ и потому принять не можетъ.

— Скажите ей, что я стряпчій и явился по длу, которое должно ее очень интересовать, сказалъ Ольдфильдъ пажу.

Его впустили, но свиданіе не было глазъ на глазъ. Поли осталась въ комнат, ибо Сомерсетъ посмотрла въ щелку двери и увидала, что Ольдфильдъ былъ сдой старикъ, еслибъ онъ былъ молодой съ черной гривой, она быть можетъ не сочла бы нужнымъ принять такую предосторожность.

— Во первыхъ, сударыня, сказалъ Ольдфильдъ: — я долженъ просить у васъ извиненія, что не явился ране.

— Зачмъ вы и теперь пришли? вотъ въ чемъ вопросъ, рзко перебила его красавица:

— Я принесъ черновую документа, чтобъ спросить вашего согласія. Позвольте прочесть.

— Да, если онъ не длиненъ.

Онъ началъ читать.

— Какая чушь! снова перебила его красавица:— скажите въ двухъ словахъ что это значитъ.

— Серъ Чарльсъ Бассетъ назначаетъ Род Сомерсетъ ежегодно содержаніе въ четыреста фунтовъ, а въ случа ея замужества двсти. Дале по этому документу вы получаете въ полное владніе аренду этого дома и все что въ немъ находится: мебель, блье, вино и т. д.

— Понимаю, это подкупъ?

— Нисколько, сударыня. Поручивъ мн составить этотъ документъ, серъ Чарльсъ нисколько не ожидалъ сопротивленія съ вашей стороны его браку, но онъ полагалъ достойнымъ себя и васъ увковчить его уваженіе къ вамъ и воспоминаніе о тхъ пріятныхъ часахъ, которые онъ провелъ въ вашемъ обществ.

Мисъ Сомерсетъ вперила свои проницательные глаза въ морщинистое лице стряпчаго. Онъ не сморгнувъ выдержалъ огонь этой батареи. Она немедленно измнила свой тонъ и попросила учтиво, даже почтительно, взглянуть на документъ.

Мистеръ Ольдфильдъ передалъ ей бумагу. Она взяла ее и стала читать, но при этомъ подняла бумагу такъ высоко, чтобъ быть въ состояніи за этой импровизированной ширмой хорошенько обдумать свое положеніе. Наконецъ, она возвратила документъ, говоря, что серъ Чарльсъ былъ джентльменъ и сдлалъ что слдовало.

— Конечно, отвчалъ Ольдфильдъ:— и вы сдлаете что слдуетъ, не правда ли?

— Не знаю, я только что сама начинаю въ него влюбляться.

— Это ревность, сударыня, а не любовь, замтилъ старый стряпчій:— послушайте, я вижу вы женщина рдко благоразумная, посмотрите на дло прямо: серъ Чарльсъ богатый землевладлецъ, онъ долженъ жениться и имть наслдниковъ. Ему за тридцать лтъ и время пришло. Онъ доказалъ свою дружбу къ вамъ, отчего же вамъ не сдлать того же? онъ далъ вамъ средство выдти замужъ за джентльмена съ посредственнымъ состояніемъ или за кого нибудь стоящаго ниже васъ, если пожелаете….

— И мы обыкновенно выбираемъ….

— Такъ за чмъ же дло? Зачмъ мучить его слезами и упреками?

Онъ нсколько времени продолжалъ говорить въ этомъ дух, обращаясь главнымъ образомъ къ ея благоразумію и добрымъ чувствамъ.

Когда онъ кончилъ, она спокойно спросила:

— А мои пони и кораковая кобыла, означены въ этомъ документ?

— Я полагаю, что нтъ, но если вы будете вести себя благородно, то я общаю вамъ внести ихъ въ списокъ.

— Вы добрая душа, сказала она, посл минутнаго размышленія:— скажите теперь чего именно вы требуете отъ меня за вс эти блага.

Ольдфильду очень понравился этотъ вопросъ и онъ поспшно отвчалъ:

— Я желаю, чтобъ вы боле не писали къ серу Чарльсу и чтобъ онъ постилъ васъ только однажды до его свадьбы, причемъ вы другъ другу пожнете любезно руку и разстанетесь друзьями.

— Вы правы, сказала она нжно:— это лучшій путь для насъ обоихъ и одинъ справедливый въ отношеніи молодой двушки, а что она очень хорошенькая? спросила она съ неожиданнымъ и пламеннымъ любопытствомъ.

— Не знаю.

— Какъ! разв онъ вамъ не говорилъ?

— Онъ говорилъ, что она очаровательна, но вдь онъ влюбленъ. Впрочемъ по всей вроятности, она въ половину не такъ хороша, какъ вы.

— И однако, онъ влюбленъ въ нее?

— По уши.

— Не врю. Еслибъ онъ дйствительно былъ влюбленъ въ одну женщину, то не былъ бы справедливъ къ другой. Я бы на его мст такъ не поступила. Онъ вернется ко мн черезъ нсколько мсяцевъ.

— Боже избави!

— Благодарю, старикъ.

Мистеръ Ольдфильдъ сталъ извиняться, но она его перебила.

— Къ черту вс эти пустяки, я ни мало не сержусь на вашу откровенность, но прибавила она, посл минутнаго размышленія: — если серъ Чарльсъ перемнитъ свои мысли и откажется подписать эту бумагу, что тогда?

— Ручаюсь вамъ моимъ именемъ и практикой.

— Довольно, серъ, я вамъ врю. Ну, длать нечего, я согласна разстаться съ серомъ Чарльсомъ и увидться съ нимъ еще только одинъ разъ и то друзьями. Бдный серъ Чарльсъ, я надюсь, что онъ будетъ счастливъ (при этомъ она выжала изъ своихъ главъ одинокую слезинку) — счастливе меня. А когда онъ прідетъ, то можетъ подписать и бумагу.

Мистеръ Ольдфильдъ раскланялся и похалъ къ серу Чарльсу.

— Все улажено, серъ Чарльсъ, сказалъ онъ:— она очень благоразумная двица и не будетъ васъ боле мучить.

— Какъ же вы совладали съ истерикой?

— Да мы ее вовсе отставили. Она тотчасъ поняла, что я пріхалъ за дломъ, а не разводить чувствій. Вы должны еще одинъ разъ създить къ ней, чтобъ подписать документъ и разстаться друзьями. Какъ только у меня все будетъ готово, я съ вашего позволенія извщу стороны о дн свиданія ихъ! да, она пролила слезинку о васъ, во тотчасъ отерла глаза и спросила оставите ли вы ей пони и караковую кобылу.

Самолюбіе сера Чарльса было нсколько оскорблено, но онъ засмялся и сказалъ, что конечно, онъ съ удовольствіемъ отдаетъ ей лошадей.

Такимъ образомъ совсть его была успокоена и онъ могъ отдать все свое время той, которой онъ уже отдалъ свое сердце.

Ричардъ Бассетъ узналъ черезъ прислугу, что уже заказано было подвнечное платье для Беллы Брюсъ. Онъ тотчасъ отправился къ мисъ Сомерсетъ, ея не было дома.

Поли отворила ему дверь и взглянула на него съ восхищеніемъ, благодаря его свжимъ, розовымъ щекамъ, это побудило его заговорить съ ней въ надежд переманить ее на свою сторону.

Онъ сталъ ее распрашивать и она разсказала ему въ общихъ чертахъ, какъ обстояли дла.

— Но, прибавила она:— отчего вамъ не переговорить самимъ съ нею? Она наврно вамъ все скажетъ. Она у насъ болтушка.

— Да, милая моя, она меня не принимаетъ, отпчалъ Ричардъ.

— Я ужъ это устрою, сказала Полн.

И дйствительно, она устроила ему это свиданіе.

— Завтра придетъ двоюродный братъ сера Чарльса и я общала, что вы его примете, сказала она своей госпож.

— Зачмъ ты это сдлала?

— Онъ славный малый на взглядъ и у него такой отличный цвтъ лица, точно какъ у меня. Видно, что онъ изъ провинціи. Къ тому же онъ джентльменъ и у него есть помстье. Отчего бы вамъ не выдти за него замужъ, не соединить своего состоянія съ его и не сдлаться настоящей барыней? Я бы по старому осталась у васъ пока придетъ моя очередь.

— Нтъ, нтъ, отвчала Рода — онъ для меня не годится. Если я когда нибудь выйду замужъ, то за себ ровнаго, или за такого дурака, какъ Маршъ, котораго бы я могла сдлать своимъ рабомъ.

— Во всякомъ случа, вы должны его принять, чтобъ я не осталась въ дурахъ, такъ какъ я дала ему слово. Теперь какъ я подумаю, то нахожу, что глупо сдлала. Надо было позвать его къ себ, въ кухню, а не къ вамъ.

Какъ бы то ни было, дло кончилось тмъ, что мистеръ Бассетъ былъ принятъ.

Въ отвтъ на его пламенные распросы, какъ обстоятъ дла, мисъ Сомерсетъ холодно сказала, что она разсталась съ серомъ Чарльсомъ по добровольному согласію.

— Какъ, посл всего что вы говорили! воскликнулъ Бассетъ съ горькой улыбкой.

Но мисъ Сомерсетъ была въ эту минуту не въ злобномъ настроеніи, она только пожала плечами и спокойно отвчала.

— Да, я помню, я вышла изъ себя и наговорила много глупостей, но нельзя же всегда быть дурой. Я образумилась. Вы знаете, эти дла всегда такъ кончаются. Большинство всегда разходится врагами, но мы разходимся друзьями.

— А обо мн вы и не подумали, точно меня не было на свт! воскликнулъ Ричардъ, поблднвъ отъ злобы.

— Да какое же мн до васъ дло? О, я понимаю, вы хотли моими руками жаръ загребать? Ну, вамъ это не удастся, вотъ и все.

— То есть другими словами, вамъ дали хорошаго отступнаго, васъ подкупили.

— Нтъ, меня нельзя купить и я не позволю оскорблять себя такому грубіяну, какъ вы! Какъ вы смете приходить къ женщин и оскорблять ее, въ ея дом? Какъ вы смете обращаться такъ съ женщиной, завязать башмакъ которой гордились бы люди въ тысячу разъ лучше васъ, скотина! Если вы желаете сдлаться богатымъ землевладльцемъ, то женитесь на какой нибудь старой богатой вдьм, которая со слпу не замтитъ, что вы не джентльменъ. А помстій сера Чарльса вамъ не видать, какъ своихъ ушей, они въ рукахъ у человка получше васъ и онъ удержитъ ихъ для себя и для своего семейства. Эй! Поли, Поли! Возьми этого человка въ кухню и научи его, если съумешь, приличному обращенію. Ему не подобаетъ сидть въ моей гостиной.

Поли вбжала въ комнату во время, чтобъ услышать послднія слова разбшенной оратора-красавицы, у которой глаза начинали метать искры и ноздри раздуваться.

— Что это вы опять бситесь! сказала она: — пойдемте серъ. Черту надо всегда уступать. А у васъ, сударыня, когда нибудь жила лопнетъ, какъ у вашего отца.

Сдлавъ это внушеніе, которое всегда пугало и отрезвляло мисъ Сомерсетъ, Поли вышла изъ комнаты въ сопровожденіи мистера Бассета.

Она не повела его въ кухню, но въ столовую, гд онъ имлъ съ ней продолжительный разговоръ, а прощаясь далъ ей золотой.

Она общала увдомить его, если произойдетъ что нибудь замчательное.

Онъ удалился очень разгнванный и погруженный въ глубокую думу.

IV.

Серъ Чарльсъ Бассетъ жилъ теперь въ раю. Никогда свтскій кутила не преобразовывался такъ совершенно. Цлыми часами онъ сиживалъ каждый день у ногъ Беллы Брюсъ, восхищаясь столько же ея прелестной женственностію и двственной скромностью, сколько ея красотою. Румянецъ, показывавшійся на ея лиц при его неожиданномъ появленіи, и легкая дрожь, пробгавшая по ея очаровательному тлу при его приближеніи, выражали его магнетическое на нее вліяніе и ясно доказывали, какъ страстно она его обожала.

Она отказывалась отъ всхъ приглашеній для того, чтобы обдать дома съ нимъ и съ своимъ отцемъ, мужественнымъ, старымъ адмираломъ, воля котораго была непреклонна, хотя по мннію Беллы она проявлялась очень рдко. Ей доставило бы громадное удовольствіе, еслибъ онъ запретилъ или приказалъ ей что нибудь. Но адмиралъ былъ левъ съ громадной лапой, которую онъ не любилъ всюду совать.

Въ этомъ очаровательномъ обществ время быстро летло и день свадьбы приблизился. Такъ глубоко и истино былъ влюбленъ серъ Чарльсъ, что когда мистеръ Ольдфильдъ увдомилъ его о дн и час назначенныхъ для подписанія документа мисъ Сомерсетъ, то онъ не хотлъ къ ней хать и написалъ мистеру Ольдфильду, прося его прислать документъ къ нему на домъ для подписи.

Мистеръ Ольдфильдъ говорилъ, что об стороны и свидтели должны встртиться для подписи документа и что по многимъ причинамъ не желательно бы выводить изъ себя капризную красавицу, а потому такъ какъ свиданіе было назначено у нея въ дом, то лучше было исполнить общанное.

Назначенный день насталъ.

Свиданіе было въ два часа и серъ Чарльсъ вознаградилъ себя впередъ за непріятное посщеніе тмъ, что отправился ране обыкновеннаго въ Портмэнъ-Сквэръ. Онъ засталъ мисъ Брюсъ и двухъ другихъ молодыхъ двушекъ за внчальнымъ платьемъ, которое он съ любопытствомъ разсматривали. Белла покраснла и къ удивленію своихъ подругъ приказала унести платье, а сама начала раціонально говорить съ серомъ Чарльсомъ, т. е. на сколько влюбленные могутъ говорить раціонально.

Подруги поняли, что он лишнія и съ неудовольствіемъ удалились.

Серъ Чарльсъ началъ извиняться.

— Это непростительно съ моей стороцы, сказалъ онъ:— явиться въ такое непоказанное время и испугать вашихъ прелестныхъ подругъ. Но въ два часа я долженъ отправиться по одному длу и не знаю какъ долго меня задержатъ, поэтому я думалъ хоть теперь украсть два часа счастья.

И какіе блаженные были эти часы. Белла Брюсъ, возбужденная неожиданной радостью, нжно наклонила къ его плечу свою прелестную головку и слова двственной любви лились изъ ея очаровательныхъ устъ, словно вода журчавшая изъ водомета. Серъ Чарльсъ, преображенный любовью, отвчалъ ей въ томъ же тон, на что три мсяца тому назадъ онъ былъ бы положительно неспособенъ.

Они сравнивали свои планы брачной жизни, прелестно спорили и подъ конецъ соглашались во всемъ. Особенно въ двухъ пунктахъ они быстро пришли къ полному соглашенію: во первыхъ, что они никогда не будутъ ссориться, какъ другіе люди и слдовательно ихъ любовь никогда не потеряетъ своей первобытной прелести, во вторыхъ они вмст состарются и умрутъ въ одинъ день, если можно въ одну минуту, если же это не возможно, то они удовольствуются смертью въ одинъ день, но это условіе было непреложное.

Посл этого между ними произошла распря. Каждый хотлъ повиноваться другому.

Серъ Чарльсъ доказывалъ, что Белла была лучше его и слдовательно достойне повелвать обоими.

Белла полагавшая, что лучше его нтъ человка на свт, стала жестоко съ нимъ спорить. Онъ защищалъ свое положеніе. Онъ соглашался съ удивительнымъ чистосердечіемъ, что оіъ былъ теперь хорошій человкъ, ‘страшно хорошій’, но прежде чмъ узналъ ее, онъ былъ далеко не хорошій, а она всегда была хорошая, слдовательно ей повиноваться ему было бы все равно, что солнцу лун.

— Это слишкомъ хорошо для меня, Чарльсъ, сказала Белла, — какъ вамъ не стыдно! Не было никогда человка лучше васъ! Я могу въ одну минуту заставить васъ замолчать. Мн стоитъ только напомнить вамъ, что я у алтаря поклянусь вамъ повиноваться, а вы не поклянетесь мн повиноваться. Но я не хочу поражать васъ молитвенникомъ, нтъ, милый. Но повиноваться потребность моей натуры и я выхожу за васъ замужъ только для того, чтобъ удовлетворить этой потребности…. Нтъ, это сказка, я выхожу за васъ замужъ, потому что я васъ люблю, уважаю и обожаю до безумія, мой, мой милый!

Съ этими словами, она прижалась къ его плечу страстно, но цломудренно и тихо промолвила:— Ты позволишь ма повиноваться теб, Чарльсъ?

Серъ Чарльсъ совершенно растаялъ и потерялъ всякую способность спорить или сопротивляться.

— О! да, вы мн позволите, и тогда вы мн напомните мою бдную мать. Она умла приказывать, не то, что бдный папа, онъ просто несносенъ. Я нарочно себ выбрала въ отцы адмирала, чтобъ онъ мною командывалъ, но — вотъ вы сами тотчасъ увидите — онъ сидитъ въ сосдней комнат и сочиняетъ новую систему сигналовъ.

Она подошла къ двери, отворила ее и воскликнула:

— Милый папа, пригласить мн Чарльса сегодня обдать?

— Какъ хочешь, голубушка.

— Какъ вы думаоте: мн сегодня пойти гулять или похать верхомъ?

— Какъ хочешь, голубушка.

— Вотъ видите, сказала Белла:— я вамъ говорила, и всегда такъ. Папа, вы, говорятъ, всегда стрляли изъ пушекъ въ море. Дайте, хоть одинъ выстрлъ въ этомъ дом, прежде чмъ я его покину, но такъ, чтобъ стекла затрещали.

— Извини, Белла, я никогда даромъ не терялъ пороха. Если флотъ шелъ врно, то я никогда не лаялъ на него. Ты скромная, благоразумная двушка и всегда шла по врному пути. Такъ зачмъ же мн разыгрывать тирана? Я подожду, пока ты сдлаешь что нибудь глупое или дурное.

— Тогда вы дадите выстрлъ, папа?

— Цлый залпъ.

— Хоть это утшительно, сказала Белла, затворяя дверь.

— Нисколько, замтилъ серъ Чарльсъ: потому что вы, никогда не сдлаете ничего глупаго или дурнаго. Не погодите, я придумалъ средство, которое вполн удовлетворитъ вашему желанію. Я вамъ дамъ нсколько карточекъ бланокъ, и вы на нихъ напишите,— ‘я бы желала сдлать то и то.’ Потомъ вы по забывчивости оставите ихъ на стол, я найду и стану командывать:— ‘я приказываю теб Белла Бассетъ сдлать то и то,— то есть именно то что будетъ стоять на карточк.

Белла вспыхнула отъ удовольствія, но черезъ минуту промолвила:

— Это очень мило, но я все же буду имть свою волю, а я именно хочу вамъ повиноваться. Нжнымъ тираномъ — вотъ чмъ вы должны быть для Беллы Бассетъ. О! милый мой голубчикъ!

Въ эту минуту въ комнату вошелъ слуга и объявилъ, что завтракъ готовъ.

Серъ Чарльсъ поспшно посмотрлъ на часы, былъ уже третій часъ.

— Какъ время летитъ въ этомъ дом, сказалъ онъ:— мн уже пора хать, я и то опоздалъ. Что вы длаете передъ обдомъ?

— Все что вы пожелаете, голубчикъ мой.

— Я отдлаюсь часа въ четыре.

— Такъ я останусь дома и буду васъ ждать.

Онъ очень нехотя простился съ нею, и она провожала его до площадки лстницы, гд перевсилась черезъ балюстраду, словно желая полетть за нимъ.

Въ наружныхъ дверяхъ онъ остановился и увидлъ за собою это нжное, прелестное лицо, съ любовью слдившее за нимъ, они оба, какъ бы по инстинкту, послали другъ другу поцлуй, точно они разставались на долго.

Черезъ полчаса посл ухода сера Чарльса, кто-то принесъ письмо на имя мисъ Брюсъ.

— Отвтъ нуженъ? спросилъ слуга.

— Нтъ, отвчалъ посланный.

Письмо на серебрянномъ поднос было подано молодой двушк.

Она его распечатала, это было нчто новое въ ея юной жизни — анонимное письпо.

‘Мисъ Брюсъ!’

‘Я почти чужой для васъ, но я знаю васъ черезъ другихъ и не могу переносить, что васъ обманываютъ. Вы, говорятъ, выходите замужъ за сора Чарльса Бассетъ, Вы вроятно не знаете, Что онъ иметъ связь съ женщиною сомнительной репутаціи по имени Сомерсетъ и ни ваша красота, ни ваша добродтель не въ состояніи были оторвать его отъ нея.

‘Еслибъ посватавшись за васъ, онъ бросилъ бы ее, то я не сказалъ бы ни слова. Но онъ посщаетъ ее постоянно и мн стыдно сказать, что уйдя отъ васъ сегодня онъ отправился прямо къ ней.

‘Прилагаю при семъ ея адресъ, чтобъ вы могли убдиться черезъ десять минутъ, клеветникъ ли я, или то, чмъ я желаю быть.

Другъ оскорбленной невинности.’

V.

Серъ Чарльсъ опоздалъ на свиданіе въ Мейфэр, гд жила мисъ Сомерсетъ, но не смотря на это, стряпчій съ его писцемъ еще не пріхали и мисъ Сомерсетъ еще не выходила въ гостиную.

Черезъ нсколько времени она явилась въ великолпномъ шелковомъ плать, красота котораго нарушалась однако шестью рядами уборокъ. Но зачмъ ее порицать? Это нарушеніе художественнаго эфекта столь же повсемстное, сколь изумительное въ виду тхъ громадныхъ стараній, которыя женскій полъ примняетъ къ усовершенствованію туалета. Но безконечныя фалбалы и уборки на прекрасномъ плать все равно, что цикорій на роскошномъ, зеленомъ лужк или татуировка на юной, прелестной щечк.

Она протянула руку серу Чарльсу какъ мужчина и разговаривала съ нимъ о различныхъ постороннихъ предметахъ до прізда мистера Ольдфильда. Тогда она отошла на задній планъ и дала джентльменамъ говорить на свобод о дл. Когда обращались къ ней съ вопросами, то она избгала прямыхъ отвтовъ и говорила съ какимъ-то томнымъ равнодушіемъ. Подписывала же она документъ съ высокомріемъ принцесы, оказывающей милость просителямъ.

Но когда дло было кончено, она мгновенно растаяла и съ очаровательной любезностью пригласила мужчинъ позавтракать. Ея естественная веселость, посл искуственнаго равнодушія, казалась даже комичной. Но вс были довольны. Шамнанское лилось въ изобиліи. Мисъ Сомерсетъ съ ея врожденнымъ, здравымъ смысломъ такъ живо поддерживала разговоръ, что стряпчій едва не опоздалъ на дловое свиданіе. Онъ поспшно вскочилъ и удалился, а серъ Чарльсъ остался на нсколько минутъ изъ приличія, чтобъ на един проститься съ мисъ Сомерсетъ. Во время этого прощанья, онъ сказалъ, что ему очень грустно оставлять ее окруженной людьми, о которыхъ онъ очень дурнаго мннія.

— Эти женщины, прибавилъ онъ:— не имютъ никакого чувства, он точно каменныя. Когда вы лежали въ истерик, то ваша экономка и Поли смотрли на васъ словно вы были котята, игравшіе между собою.

— Я видла.

— Неужели? Вы казалось не были въ состояніи что нибудь видть.

— Однако я видла и слышала, какъ старая вдьма приказала обезьянк облить водой мое шелковое платье. Она сдлала это, чтобъ я отдала платье Поли, такъ какъ испорченное я бы не стала носить.

— Отчего же вы ее не прогоните?

— Но кто же возьметъ такую безполезную вдьму, если я ее прогоню.

— Вы слишкомъ далеко простираете человколюбіе.

— Ужъ такая у меня привычка, ничего не длать въ половину, ни хорошее, ни дурное.

— Хорошо, но Поли! Она довольно молода, чтобъ достать себ другое мсто, а она ужасно дерзка съ вами.

— Это правда. И еслибъ я не была барыня, то сегодня еще избила бы ее до обимъ щекамъ.

— Такъ отчего же, не прогнать ее сегодня же?

— Ну, я вамъ скажу въ чемъ дло, такъ какъ мы разстаемся съ вами на всегда. Нтъ, не хочу.

— Ну, скажите. Между друзьями не должно быть тайнъ.

— Старая вдьма моя мать, а дерзкая служанка моя сестра.

— Господи!

— А пажъ мой маленькій братъ.

— Ха, ха, ха!

— Что вы не сердитесь?

— Сердиться! нтъ. Ха, ха, ха!

— Посмотрите изъ какого гнзда выкарабкалась. Эти дв женщины грабятъ меня самымъ ужаснымъ образомъ. Он воруютъ мои платья, перчатки и даже блье. Он пьютъ мои вина, какъ рыбы воду. Он сорвали бы съ моей головы волосы, еслибъ они были не настоящіе.

— Отчего же вы икъ не дадите денегъ и не отпустите домой?

— Он возьмутъ деньги и станутъ меня чернить всячески въ нашей деревн. Я для того ихъ и вызвала сюда. Когда я въ первый разъ отправилась домой, посл побга съ негодяемъ Банделеромъ — вы его знаете?

— Не имю этой чести.

— Такъ вы счастливе меня. Одно утшительно, что онъ на пути къ черту. Помните мое слово, онъ когда нибудь явится ко мн просить гроша.

— Хорошо, но вы говорили…

— Да, я увлеклась Баномъ, правду Поли говоритъ, что у меня умъ, точно журчащій источникъ. Ну, когда я въ первый разъ отправилась домой, посл побга съ Баномъ, моя мать и Поли подняли вопли оскорбленной добродтели. ‘Хорошо, сказала я, зная какая добродтель скрывалась подъ ихъ шкурой, я все понимаю. Вы хотите доли въ добыч и вотъ почему кричите о добродтели.’ Поэтому я и привезла ихъ сюда. И тутъ уже не было боле добродтельныхъ возгласовъ, но добродтельное воровство, скромное пьянство и чистосердечная торговля мною, такъ какъ он впускали только того, кто имъ больше давалъ. Он непремнно развратятъ бднаго мальчика и я за это у нихъ вырву ихъ черныя сердца. Но длать нечего, мн надо ихъ держать, он моя плоть и кровь, и еслибъ я была больна или умирала, то он употребили бы вс старанія, чтобъ меня спасти изъ своей же выгоды. Я ихъ дойная корова.

Серъ Чарльсъ тяжело вздохнулъ и промолвилъ:

— Бдная! Вы заслуживаете лучшей судьбы. Выходите замужъ за какого нибудь честнаго человка и положите конецъ всему этому.

— Я подумаю. Вы прежде попробуйте брачной жизни, а мы посмотримъ понравится ли она вамъ.

И такъ они весело разстались.

Въ сняхъ встртила его Поли съ сладкой улыбкой. Онъ усмхнулся и далъ ей приличный подарокъ.

— Позвольте, серъ, сказала она!— васъ спрашивалъ какой-то старый джентльменъ.

— Когда?

— Съ часъ тому назадъ. Онъ спросилъ тутъ ли серъ Чарльсъ Бассетъ. Я сказала да, но что вы никого здсь не принимаете.

— Кто бы это былъ? Вы вдь никому не говорили, что я буду здсь сегодня?

— Нтъ, серъ, какъ можно! сказала Поли, отличавшаяся мднымъ лбомъ.

Серу Чарльсу это показалось очень страннымъ и даже его обезпокоило. Всю дорогу до Портмэнъ-Сквэра онъ все думалъ, кто бы могъ быть этотъ старикъ? Наконецъ, онъ пришелъ къ тому заключенію, что вроятно мисъ Сомерсетъ кому нибудь проболталась о предстоявшемъ ихъ свиданіи и какой нибудь проситель хотлъ воспользоваться этимъ случаемъ.

Ровно въ пять часовъ онъ достигъ Портмэнъ-Сквэра, и какъ всегда хотлъ войти въ дверь, но лакей остановилъ его на порог.

— Извините, серъ Чарльсъ, сказалъ онъ, блдный и взволнованный:— но мн строго приказано. Наша молодая госпожа очень нездорова.

— Нездорова! Такъ пусти же меня скоре.

— Я не смю, серъ Чарльсъ. Я знаю, вы джентльменъ и не захотите чтобъ я потерялъ свое мсто. Еслибъ я васъ и пустилъ, то вы никогда не увидали бы молодой госпожи. Мы не знаемъ что, но творится здсь что-то недоброе. Извините, серъ Чарлсъ, но намъ строго приказано васъ не пускать. Разв вы, серъ, не получили письмо адмирала?

— Нтъ, какое письмо?

— Онъ самъ здилъ къ вамъ, серъ, и возвратясь послалъ Роджера съ письмомъ къ вамъ на домъ.

Морозъ пробжалъ по всему тлу сера Чарльса. Онъ вскочилъ въ первый попавшійся экипажъ и поскакалъ домой за письмомъ адмирала, по дорог онъ не переставалъ съ ужасомъ себя спрашивать, что же случилось въ Портмэнъ-Сквэр?

Вотъ что тамъ случилось.

Мы видли какъ Белла распечатала анонимное письмо и прочла его.

Многіе увряютъ, что питаютъ презрніе къ анонимнымъ письмамъ. Это чистая иллюзія. Они знаютъ, что должны презирать и потому воображаютъ, что дйствительно презираютъ, но на дл этого нтъ. Отсутствіе подписи придаетъ силу письму, если оно написано ловко и кажется вроятнымъ.

Что касается до Беллы Брюсъ, то горлица столько же имла средствъ сопротивляться отравленной стрл, сколько она бороться съ подлйшимъ орудіемъ человческой хитрости — съ анонимнымъ письмомъ. Въ своей доброй, невинной душ она не подозрвала, чтобы человкъ, не знавшій ее, могъ сказать ложь для причиненія ей горя. Письмо это было для нея какимъ-то жестокимъ откровеніемъ неба.

Ударъ былъ такъ ужасенъ, что въ первую минуту онъ поразилъ ее до оцпененія.

Она сидла блдная, неподвижная, окаменлая, но подъ этой оледенлой корой уже собиралась будущая агонія.

Горе первое, страшное горе, сильно душило ее, наконецъ прорвало вс преграды и вылилось въ одномъ дикомъ, болзненномъ, раздирающемъ души воплемъ:

— Мама! Мама! Мама!

Да, ея мать умерла боле трехъ лтъ тому назадъ и ея отецъ сидлъ въ сосдней комнат, но въ минуту отчаянія она звала на помощь мать, и этотъ зовъ, этотъ вопль, были такъ ужасны, что еслибъ ваша мать его услышала, читатель, то конечно подумала бы, что онъ былъ въ сил воскресить мать несчастной молодой двушки.

Адмиралъ Брюсъ слышалъ этотъ крикъ, крикъ живаго, зовущаго на помощь мертвеца и бросился изъ своей комнаты блдный какъ полотно.

Дочь его лежала на кушетк, дрожа всмъ тломъ и комкая въ рукахъ проклятое письмо, отравившее ея молодую жизнь.

— Дитя мое! Дитя мое!

— О, папа! Посмотрите.

И она старалась развернуть письмо, по руки ея такъ дрожали, что она не могла этого сдлать.

Мужественный старый воинъ опустился на колни и прочелъ письмо.

— Тутъ нтъ подписи. Это писалъ трусъ, быть можетъ лжецъ. Но погоди, онъ предлагаетъ средство удостовриться. Я сейчасъ разузнаю всю истину.

Онъ осторожно посадилъ ее на динанъ, приказалъ слугамъ никого не принимать и отправился въ Мейфэръ.

Онъ позвонилъ у дверей мисъ Сомерсетъ, ему отворила Поли и онъ разспросилъ ее обо всемъ.

Возвратясь домой, онъ прямо вошелъ въ гостинную и Белла никогда его не видала такимъ, это былъ гордый воинъ, защищавшій честь своего корабля.

— Дитя мое! сказалъ онъ торжественно:— теб остается только быть мужественной и скрыть твое горе, на сколько возможно, этотъ человкъ не достоинъ твоей любви. Трусъ, написавшій письмо, сказалъ правду, онъ и теперь тамъ.

— О, папа! папа! Дайте мн умереть. Міръ слишкомъ нечестивъ. Дайте мн умереть!

— Умереть за недостойнаго человка? Стыдись. Поди въ свою комнату, дитя мое, и помолись Богу, чтобъ онъ теб помогъ. О! какъ тяжело теперь, что нтъ твоей матери. Поди молись и чтобъ никто не зналъ кром насъ съ тобой о нашемъ гор. Будь дочерью твоего отца. Будемъ бороться и молиться!

Бдной Белл нечего было теперь жаловаться. Отецъ командовалъ ею. Она поцловала его и неутшно зарыдала: но онъ повелъ ее къ двери и несчастная, мгновенно поблекшая молодая двушка, тихо пошла въ свою комнату.

Невозможно было безъ ужаса смотрть на нее и подъ этимъ впечатлніемъ адмиралъ написалъ письмо серу Чарльсу, называя его подлецомъ и приглашая отправиться вмст во Францію, гд оскорбленный отецъ убилъ бы его какъ собаку.

Но окончивъ это письмо, онъ остановился, благоразуміе и чувство достоинства взяли верхъ надъ дикой страстью, онъ сжегъ письмо и написалъ другое, которое послалъ на домъ къ серу Чарльсу. Потомъ онъ приказалъ слугамъ… Но это уже извстно нашимъ читателямъ.

Серъ Чарльсъ нашелъ письмо адмирала у себя на стол. Оно было слдующаго содержанія:

‘Милостивый Государь!

Мы узнали о вашихъ отношеніяхъ къ одной госпож по имени Сомерсетъ, и я убдился, что вй сегодня отправились къ ней на домъ, прямо отъ моей дочери.

Мисъ Брюсъ и я прекращаемъ всякія сношенія съ вами и я требую, чтобъ вы не старались войти съ нею въ какія бы то ни было объясненія. Подобная попытка была бы новымъ оскорбленіемъ.

Остаюсь, милостивый государь,
Вашъ покорный слуга
Джонъ Уркартъ Брюсъ.

Въ первую минуту серъ Чарльсъ Бассетъ былъ пораженъ неожиданностью удара. Потомъ его умъ возсталъ противъ строгости адмирала и ему стало досадно, что его позорно прогнали изъ-за такого пустаго дла. Но черезъ мгновеніе, мысль что онъ навсегда потерялъ Беллу и ея уваженіе наполнила его сердце истиннымъ горемъ. Но вскор вс чувства слились въ одну злобную ненависть къ тому бездушному злодю, который однимъ ударомъ уничтожилъ его счастье и вырвалъ изъ его рукъ чашу чистой, невинной любви, къ которой онъ уже прикасался своими устами. Вн себя отъ злобы и отчаянья онъ бросился къ этому злодю. Поли отворила ему дверь, онъ оттолкнулъ ее и вбжалъ въ столовую блдный, какъ полотно, и едва переводя духъ.

Мисъ Сомерсетъ изучала документъ, которымъ онъ сдлалъ ее независимой на всю жизнь. Она вскочила при его неожиданномъ появленіи и какъ бы инстинктивно закрыла обими руками документъ.

— Низкая подлячка! воскликнулъ серъ Чарльсъ, бездушное чудовище! Радуйся твоему злодйству.

И онъ бросилъ ей письмо адмирала, но не дожидая, чтобъ она его прочла, онъ продолжалъ осыпать ее упреками и ругательствами. Въ первый разъ въ жизни она не отвчала тінъ же.

— Вы съ ума сошли! промолвила она! Что я сдлала?

— Вы сказали адмиралу Брюсу.

— Неправда,

— Вы сказали ему, что я сегодня буду здсь?

— Чарльсъ, я никогда этого не говорила, врьте мн.

— Вы его увдомили. Никто, кром васъ, не зналъ объ этомъ и онъ былъ здсь сегодня въ назначенный часъ.

— Провалиться мн сквозь землю, если я сказала кому нибудь. Ахъ! да, я сказала Полн. Я позвоню ее.

— Нтъ, вы не позвоните. Она ваша сестра. Неужели вы думаете, что я поврю такимъ гадинамъ противъ яснаго факта? Вы разлучили меня съ той, которую я люблю и въ тотъ самый день когда я васъ сдлалъ независимой на всю жизнь. Чистая, невинная любовь ожидала меня, и вы могли найти честную любовь, благодоря мн, вашему снисходительному другу и благодтелю. Я съ первой минуты нашего несчастнаго злакомства осыпалъ васъ милостями. Я прощалъ вамъ вс неврности…

— Чарльсъ, не говорите этого, я никогда не была…

— Я исполнялъ вс ваши капризы и вмсто того, чтобъ бросить васъ съ проклятіемъ какъ вс остальные и какъ вы вполн заслуживаете, я купилъ ваше согласіе на перемну жизни, позволеніе насладиться добродтельной любовью. Вы взяли деньги, но лишили меня любви,— змя подколодная! Вы уничтожили однимъ ударомъ меня и мою душу, вы быть можетъ уничтожили и ея счастье, чудовище! Вы вс ненавидите ангела также, какъ небо ненавидитъ васъ. Но вы пострадаете вмст съ нами не сердцемъ — у васъ его нтъ, но карманомъ. Вы нарушали свое слово и все мое счастье послали къ черту. Я туда же пошлю и вашъ документъ.

Съ этими словами онъ схватилъ изъ ея рукъ документъ и хотлъ бросить въ каминъ. До этой минуты, она находилась подъ какимъ-то страннымъ вліяніемъ неожиданной для нея злобы человка, всегда бывшаго такимъ добрымъ. Но когда онъ дотронулся до ея собственности, то по всему ея тлу пробжалъ какъ бы электрическій токъ.

— Нтъ, нтъ! воскликнула она и бросилась на него какъ дикая кошка.

Вслдъ за этимъ произошла страшная, позорная борьба, они вырывали другъ у друга драгоцнный документъ, опрокидывали мебель, ломали вазы, женщина боролась за свою собственность, какъ бы за жизнь, а мужчина за свою месть.

Наконецъ серъ Чарльсъ, возбужденный страстью и обладая необыкновенною силою, освободился на минуту отъ ея рукъ, которыми она впивалась въ бумагу, выхватилъ документъ и бросилъ его въ огонь. Она старалась освободить свои руки и спасти дорогой для нея документъ, но онъ держалъ ее, какъ въ желзныхъ оковахъ.

Но это продолжалось не долго. Пока она напрягала вс силы, чтобъ броситься къ огню, а онъ упорно ее удерживалъ, въ немъ вдругъ произошла неожиданная перемна. Онъ задрожалъ всмъ тломъ, сталъ тяжело переводить дыханіе и съ громкимъ крикомъ, ‘я задыхаюсь,’ выпустилъ ее изъ своихъ рукъ. Она бросилась стремглавъ къ камину и выхватила дымившуюся бумагу.

Въ эту минуту она услыхала за собою тяжелый грохотъ и жалобный стонъ, серъ Чарльсъ упалъ на полъ, ударившись головою объ уголъ дивана. Она обернулась и увидала его распростертаго, лице его почернло, зрачки глазъ страшно перекатывались, зубы стучали и пна показывалась на губахъ.

Она вскрикнула отъ ужаса и выронила изъ рукъ почернвшій документъ, въ эту минуту Поли вбжала въ комнату и увидавъ ужасное зрлище такъ же вскрикнула. Но он об были не такія женщины, чтобъ терять голову и ревть, когда надо дйствовать. Он бросились къ нему и всми силами старались удержать его въ лежачемъ положеніи, ибо страшныя судорги дергали во вс стороны его безчувственное тло.

Одной рукой он держали его, я другой старались облегчить ему дыханіе. Проворные ихъ пальцы въ одно мгновеніе сорвали галстухъ, но дыхательное горло такъ распухло, что он никакъ не могли растегнуть пуговки у рубашки и схватившись за об стороны ворота дернули такъ сильно, что рубашка разорвалась пополамъ, а пуговка отлетла на другой конецъ комнаты.

Посл еще нсколькихъ судорожныхъ припадковъ, гораздо слабйшихъ, багровое лице его поблднло, зрачки страшно уставились въ одну точку, пульсъ пересталъ биться и онъ сталъ неподвиженъ.

— Господи! воскликнула Рода Сомерсетъ: — онъ умираетъ! Бги за докторомъ, онъ живетъ черезъ три дома! Не надвай ничего, бги, лети! Дло идетъ о жизни и смерти.

Поли повиновалась и черезъ пять минутъ явился докторъ Андрюсъ.

Онъ опустился на колни передъ больнымъ и съ безпокойствомъ сталъ щупать пульсъ.

Мисъ Сомерсетъ опустилась въ кресла и какъ чистая поселянка, хотя она далеко на нее не походила, начала громко всхлипывать, покачиваясь со стороны на сторону.

Докторъ въ очень любезныхъ выраженіяхъ разспросилъ ее о случившемся. И она не переставая рыдать разсказала вс обстоятельства припадка сера Чарльса.

Вмсто того, чтобъ испугаться страшныхъ симптомовъ, сопровождавшихъ по ея словамъ этотъ припадокъ, онъ тотчасъ успокоился и лице его прояснилось.

— Не пугайтесь по напрасну, это только припадокъ падучей болзни.

— Только, воскликнула всхлипывая мисъ Сомерсетъ:— О! еслибъ вы его видли! И онъ теперь точно мертвый.

— Да, сказалъ докторъ: — сильный припадокъ падучей болзни представляетъ чрезвычайно страшное зрлище, но не такъ опасенъ какъ кажется. У него они часто бываютъ.

— О! нтъ докторъ, это въ первый разъ.

Въ этомъ я полагаю, она ошибалась.

— Держите его какъ можно спокойне и дайте ему вина или водки какъ только онъ будетъ въ состояніи глотать, отведите ему самую уединенную комнату въ дом и не давайте ему проголодаться ни на минуту ни днемъ ни ночью. Поставьте пищу къ его постели и не отходите отъ него ни на шагъ дня два. Я заду сегодня вечеромъ.

Докторъ удалился совершенно спокойный.

Но не спокойна была ипсъ Сомерсетъ, она превратила въ лазаретъ свою роскошную спальню и положила на кровать бднаго больнаго, одтаго, какъ онъ былъ. Она приказала груму послать соломы передъ домомъ, а сама сла у постели съ коньякомъ я водой въ рукахъ.

Серъ Чарльсъ казалось спокойно спалъ, только глаза его были открыты и зрачки бле обыкновеннаго.

Однако, съ теченіемъ времени онъ началъ тяжело вздыхать, двигаться и даже что-то бормотать, мало по малу и румянецъ сталъ возвращаться на его блдныя щеки.

Тогда мисъ Сомерсетъ благоразумно удалилась, прося Поли занять ея мсто. Поли повиновалась и черезъ нсколько времени по приказанію своей госпожи влила ложку коньяку въ ротъ больнаго, губы котораго были все еще блдны и синеваты.

Вечеромъ докторъ явился съ фельдшеромъ и раздвъ больнаго уложили въ постель.

— Его жизнь боле не въ опасности, сказалъ онъ,— я бы желалъ быть настолько же увреннымъ на счетъ его разсудка.

Въ часъ ночи, Поли спавшая у постели больнаго, была разбужена прикосновеніемъ чьей то руки. Это была Рода.

— Ступай спать Поли, ты здсь безполезна.

— И вы бы захрапли, если бы работали, какъ я.

— Очень вроятно сказала Рода, такъ нжно, что Поли удивилась:— спокойной ночи.

Рода провела всю ночь подл больнаго, слдя за каждымъ его движеніемъ и думала такую серьезную думу, какъ съ нею не случалось еще ни разу въ жизни.

На слдующій день рано утромъ Поли вошла въ комнату и съ удивленіемъ увидла сестру на томъ же мст, немного поодаль отъ больнаго, чтобъ онъ ее не видалъ.

— Рода! ты всю ночь здсь сидла?

— Да, Не говори такъ громко. Поди сюда. Теб ужасно хочется имть мое сиреневое платье, я теб его отдамъ въ промнъ за твое черное мериносовое.

— Конечно, вы этого сударыня не сдлаете, вы достаточно любите мериносовое платье и меня.

— Я не лгу, какъ ты, отвчала Рода, на минуту возвращаясь къ своему прежнему тону:— и что я говорю, то я сдлаю. Поди приготовь въ уборной твое мериносовое платье,

— Хорошо! воскликнула радостно Полн.

— И принеси мн два ведра воды, вмсто одного, Я во всю ночь не смыкала глазъ.

— Бдная! И все же вы теперь по обыкновенію будете купаться. Не понимаю, что вы видите хорошаго въ холодной вод. Еслибъ я наливала на себя столько воды, какъ вы, то давно бы отправилась на тотъ свтъ.

— Ты почемъ знаешь? Ты никогда не пробовала. Ну, перестань болтать. Приготовь мн ванну, а сама можешь мыться въ чайной чашк если хочешь, только ради Бога не мой въ той же вод мои ложки.

Исполняя эти дружескія приказанія, Поли приготовила два ведра холодной воды и свое новое мериносовое платье. Надвъ это скромное платье съ простыми полотняными рукавчиками и воротничкомъ, мисъ Сомерсетъ снова сла подл постели больнаго. Она боле прежняго старалась не попадаться ему на глаза, такъ какъ онъ теперь повременамъ смутно бормоталъ что-то и по нкоторымъ отрывистымъ словамъ можно было заключить, что его потемнвшія м.сли сосредоточивалась на поразившемъ его несчастьи.

Около полудня Рода позвонила и подведя къ окну прибжавшую на звонокъ Поли указала ей на двухъ женщинъ, шедшихъ по улиц.

— Посмотри, сказала она.— Вотъ единственныя существа, которымъ я завидую — это сестры милосердія. Бги за ними и посмотри хорошенько, какъ сшиты ихъ подлые, отвратительные чепцы.

— Вотъ теб на! воскликнула Поли, но мгновенно исполнила приказаніе своей госпожи.

Не нужно было искусной портнихи, чтобъ сдлать изъ аршина полотна тотъ отвратительный чепецъ, который служитъ знаменемъ христіанскаго человколюбія и женскаго состраданія къ страждущимъ. Этотъ чудовищный головной уборъ былъ готовъ черезъ часъ, мисъ Сомерсетъ надла его и закрывъ лицо густымъ вуалемъ уже боле не избгала взглядовъ больнаго.

Слдствіемъ этого было то, что среди бреда, онъ вдругъ замолчалъ и взглянулъ на нее. Присутствіе сестры милосердія его поразило. Онъ заговорилъ съ ней до французски.

Она ничего не отвчала.

— Je suis l’hpital, n’est ce pas, bonne soeur? (Я въ госпитал, добрая сестра?)

— Я англичанка, отвчала она нжно.

VI.

— Англичанка! промолвилъ серъ Чарльсъ,— такъ скажите, какъ я сюда попалъ? Гд я?

— У васъ былъ припадокъ и докторъ приказалъ, чтобъ вы лежали спокойно, и я здсь, чтобъ ухаживать за вами.

— Припадокъ. Ахъ! да, я помню. Подлая женщина!

— Не думайте о ней, а думайте только о томъ, какъ бы скоре выздоровть, помните, что есть на свт кто-то, у которой сердце надломится, если вы….

— О! моя бдная Белла! Моя милая, скромная, нжная любящая Белла!

Онъ былъ такъ слабъ, что расплакался, какъ ребенокъ.

Мисъ Сомерсетъ встала и грустно припала челомъ къ оконному стеклу.

— Зачмъ я о ней плачу, какъ большой ребенокъ, воскликнулъ серъ Чарльсъ: — она не стала бы плакать обо мн. Она меня бросила, не задумавшись ни на минуту.

— Нтъ. Это не ея дло, а отца ея. Потерпите немного, имъ все объяснятъ и она уговоритъ старика. Вдь вы не виноваты.

— Нисколько. Это все та подлая женщина!

— О, не браните ее! Она такъ несчастна, все происшедшее поразило ее въ самое сердце. Она однажды на этомъ самомъ мст сыграла искусственный припадокъ и когда съ вами случился настоящій припадокъ и такой страшной, она увидла въ этомъ перстъ Божій и ея каменное сердце было тронуто. Не говорите объ ней боле ни слова. Она желаетъ теперь исправиться. И къ тому же все это одна ошибка. Она никогда не говорила старому адмиралу о свиданіи съ вами, и ни кому не упоминала объ этомъ кром своихъ домашнихъ. Ее обманули и васъ также. Она заставила меня общать ей во первыхъ, что я узнаю кто увдомилъ генерала и….

— Ну?

— Во вторыхъ я должна…. Но, это тайна между мною и этой несчастной. Она достаточно дурна, но не надо ей приписывать того, чего она не иметъ, она не такъ бездушна, какъ вы полагаете.

Серъ Чарльсъ сомнительно покачалъ головою, но не сказалъ ни слова и вскор заснулъ.

Вечеромъ онъ проснулся и увидалъ все туже сестру милосердія, сидвшую у его кровати.

Она отвернула отъ него голову и спокойно просила, чтобъ онъ описалъ ей мисъ Беллу Брюсъ.

Онъ тотчасъ исполнилъ ея желаніе и описалъ мисъ Беллу самымъ блестящимъ подробнымъ образомъ.

— Но, добрая сестра, сказалъ онъ:— мн дорога не только ея красота, по красота ея души. Она такая скромная, нжная, смиренная, кроткая. У нея никогда не достало бы сердца прогнать меня. Но она послушалась своего отца. Нжная голубка, она съ радостью желала слушаться меня.

— Она вамъ это сама говорила?

— Да, она говорила, что въ ея мечты о счать непремнно входило повиновеніе любимому человку.

Сестра милосердія продолжала распрашивать его, отвернувъ голову, и онъ разсказалъ ей все что произошло между имъ и Беллой въ послднее ихъ свиданіе. Онъ говорилъ со слезами на глазахъ, а она слушала его съ такими же слезами.

— И посл этого, прибавилъ онъ, кладя руку на ея плечо:— и потомъ со мною поступили такъ жестоко! Я отправился въ Мейфэръ не для своего удовольствія, а для исполненія справедливаго долга, и за это меня выгоняютъ изъ дому. Только два часа прошло между зенитомъ счастья и бездной отчаянья.

Сестра милосердія ничего не сказала, но закрывъ лице руками погрузилась въ глубокую думу.

На слдующее утро по ея приказанію вошла въ комнату Поли и сказала:

— Вы можете хать домой, ваша карета у подъзда.

Съ этими словами она вышла, а черезъ нсколько минутъ явился камердинеръ сера Чарльса.

— Гд я Джэмсъ? спросилъ серъ Чарльсъ, начиная одваться.

— Въ дом мисъ Сомерсетъ, серъ Чарльсъ.

— Такъ скоре увези меня отсюда.

— Карета ждетъ у подъзда, серъ Чарльсъ.

— Кто за тобою посылалъ, Джэмсъ?

— Мисъ Сомерсетъ, серъ Чарльсъ.

— Странно.

— Да, серъ Чарльсъ.

Пріхавъ домой, серъ Чарльсъ нашелъ, что у него въ комнат каминъ былъ затопленъ, на диван приготовлены подушки и одяло, подл на стол стояли ящикъ съ сигарами, стклянка со спиртомъ и рюмка съ коньякомъ, на случай обморока.

— Кто изъ васъ догадался все это приготовить? спросилъ серъ Чарльсъ.

— Мисъ Сомерсетъ, сэръ Чарльсъ.

— Какъ! она была здсь?

— Точно такъ, серъ Чарльсъ.

— Чертъ бы ее побралъ, проклятую.

— Точно такъ, серъ Чарльсъ.

VII.

Белла Брюсъ пила самую горькую чашу, какую можетъ только испить молодая двушка. Вс иллюзіи исчезли, гршный міръ предсталъ передъ ней такимъ, какимъ онъ есть, а не такимъ, какимъ она его воображала, сердце ея было поражено, но любовь не уничтожена, какъ было бы со всякой гордой, тщеславной женщиной.

Вс легкомысленные мужчины и женщины должны были бы посмотрть что можетъ выстрадать страстная, но добродтельная женщина, когда открытіе тайны для нихъ совершенно маловажной поражаетъ, ея юное сердце и заставляетъ мгновенно изсякнуть глубокій источникъ любви, такъ какъ предметъ этой любви недостоинъ ея. Еслибъ прелестную ея голову отскли отъ ея цломудреннаго тла, то страданія были бы меньше тхъ, которыя она испытывала теперь. Еслибъ ея тло было пронзено сотнею стрлъ, то мученія ея не могли бы сравниться съ теперешними.

Однимъ словомъ, какъ выразился одинъ изъ древнихъ писателей безсмертныхъ, хотя и неизвстныхъ, передъ нами была

‘Любовь, истекающая кровью.’

Тутъ не было ни обмороковъ, ни истерическихъ рыданій, но глубокое, непробудное горе. Жизнь ей постыла, она нигд не находила себ мста, апетитъ у нея исчезъ, сонъ рдко смыкалъ ея вки, а пробужденіе было самой страшной для нея минутой, ибо она разомъ сознавала все прошлое счастье, все настоящее горе, всю будущую пустоту.

Она никогда не выходила изъ своей комнаты, иначе какъ по приказанію, и тогда ходила какъ автоматъ. Блдная, пораженная горемъ, но терпливая, безропотная, она казалась призракомъ того что была прежде, она то ложилась, то вставала, то бралась за работу, то ее бросала, то открывала книгу, то закрывала ее, однимъ словомъ не могла сосредоточиться ни на чемъ, кром своего отчаянья.

Она не поддавалась однако своему горю. Ей сказали, что надо быть мужественной и она старалась, но ея горе брало верхъ и постоянно просвчивалось въ ея глазахъ.

Она была также глубоко оскорблена. Но въ ея нжной натур, злоба могла играть только второстепенную роль. Ея негодованіе было слабо въ сравненіи съ ея горемъ и потому не могло ее поддержать.

Однако, въ ней было сильно развито чувство стыда и она всячески старалась скрыть отъ отца какъ глубоко она любила человка, который бросилъ ее ради мисъ Сомерсетъ. Къ тому же отецъ приказалъ ей бороться съ любовью, которая теперь могла только унизить ее, онъ приказалъ и ее дло было повиноваться.

Какъ только серъ Чарльсъ оправился, онъ написалъ ей длинное, смиренное письмо, въ которомъ признавался, что прежде чмъ онъ съ нею познакомился, онъ велъ жизнь легкомысленную, но уврялъ, что съ тхъ поръ его сердце и все его время исключительно принадлежали ей, что же касается до его посщенія мисъ Сомерсетъ, то оно было совершенно дловое, и онъ могъ это доказать, если мисъ Белла согласится его принять. Адмиралъ могъ присутствовать при этомъ свиданіи и серъ Чарльсъ надялся убдить его въ излишней поспшности и жестокости его приговоровъ.

Со своей стороны адмиралъ предвидлъ, что серъ Чарльсъ будетъ писать въ его дочери и потому приказалъ подавать себ вс письма, получаемыя на ея имя. Когда пришло письмо сера Чарльса, то онъ узналъ его по почерку и самъ понесъ къ Белл.

— Ну, дитя мое, сказалъ онъ, — будь мужественна. Вотъ письмо отъ этого человка.

— О! папа, я уврена была, что онъ это сдлаетъ.

И ея блдное лице вспыхнуло отъ радости и надежды.

— Сдлаетъ что?

— Напишеть и объяснитъ.

— Объяснитъ? Дло ясно, какъ день. Онъ написалъ съ цлью бросить пыль теб въ глаза. Ты конечно не можешь хладнокровно судить. Я самъ прочту прежде это письмо.

— Да папа, сказала тихо Белла.

Адмиралъ распечаталъ письмо и сталъ его читать, а Белла все время жадно слдила глазами за выраженіемъ его лица.

— Въ письм ничего нтъ, сказалъ адмиралъ, кончивъ чтеніе:— онъ ничего не объясняетъ, а только предлагаетъ объяснить и проситъ свиданія съ тобой, конечно для того, чтобы тебя разжалобить. Если я теб дамъ это письмо, то ты только будешь плакать и теб будетъ еще тяжеле исполнить свой долгъ. Я долженъ быть твердъ для твоей пользы и показать теб примръ. Я также любилъ этого молодаго человка, но теперь я его знаю.

Съ этими словами онъ бросилъ письмо въ каминъ.

Это переполнило чашу. Белла вскрикнула, схватилась рукою за сердце и застонала.

— Вы убьете его и меня! воскликнула она:— Бдный Чарльсъ! Бдная Белла! Вы не любите вашего ребенка. Вы безжалостны.

И впервые ея горе выразилось рзкимъ, вншнимъ образомъ. Она рыдала, дрожала всмъ тломъ и наконецъ съ ней сдлалась сильнйшая истерика, которая испугала стараго воина боле пушечнаго выстрла, наконецъ она успокоилась и заливаясь слезами просила отца простить ее, говоря, что онъ умне ея и она во всемъ будетъ его слушаться, только онъ не долженъ сердиться на нее, если она умретъ, такъ какъ она жить не можетъ.

Тогда грозный адмиралъ самъ расплакался и вполн созналъ, какъ глубоко было горе, выпавшее на долю его дочери.

Однако адмиралъ не видалъ другаго исхода, какъ твердость. Онъ написалъ серу Чарльсу, что его дочь была слишкомъ больна, чтобы писать, но всякое объясненіе было невозможно и свиданіе немыслимо.

Серъ Чарльсъ, питавшій самыя пламенныя надежды посл отправки письма, теперь былъ также несчастливъ, какъ Белла. Только теперь, получивъ отказъ въ просимомъ свиданіи, онъ могъ черпать источникъ силы въ своей оскорбленной гордости.

Адмиралъ Брюсъ, боясь за здоровье, даже за жизнь своей дочери, такъ видимо она сохла, приказалъ ей раздлить день на нсколько опредленныхъ занятій отъ такого-то, до такого-то часа. Въ этомъ онъ показалъ много практической мудрости и я совтую принять эту систему всмъ, которыхъ поститъ несчастье.

Въ силу этой прекрасной системы она должна была постоянно гулять по скверу отъ 11—12 часовъ, при этомъ, она никогда не должна была гулять одна, такъ какъ онъ вовсе не желалъ, чтобы ее встртилъ и заговорилъ съ ней серъ Чарльсъ. Онъ всегда самъ сопровождалъ ее, а такъ какъ не могъ много ходить, то онъ обыкновенно садился на скамейку, а Белла ходила взадъ и впередъ на его глазахъ. Онъ запасался каждый разъ толстой палкой на случай встрчи съ серомъ Чарльсъ, но серъ Чарльсъ былъ слишкомъ гордъ и сидлъ дома.

Однажды гуляя по сквэру, Белла Брюсъ встртила сестру милосердія, которая шла медленно, задумчиво, ихъ глаза встртились и въ одно мгновеніе, однимъ взглядомъ, он смрили другъ друга съ головы до ногъ.

Сестра милосердія по видимому замтила горестное выраженіе лица молодой двушки, ибо встртивъ ее второй разъ, она взглянула на нее съ нкоторымъ сочувствіемъ, которое не ускользнуло отъ Беллы.

Этотъ взглядъ сочувствія повторился нсколько разъ и Белла не могла не почувствовать къ незнакомк нкоторой благодарности. ‘Ахъ! думала она:— какъ добры духовныя лица, мн бы очень хотлось съ нею говорить.’ И при слдующей встрч, она жалобно, какъ бы просительно взглянула на нее.

Он боле не встрчались, такъ какъ Белла сла на скамейку противъ отца, но на нкоторомъ разстояніи. Безсознательвно она удалялась отъ отца съ той минуты, какъ онъ отказался даже выслушать объясненіе сера Чарльса. Эта жестокость отца, которая лишала ее послдней надежды, невольно отталкивала ее отъ стараго воина.

Черезъ нсколько минуть сестра милосердія пришла и сла на ту же скамейку.

Белла не была удивлена, но вспыхнула, ибо она чувствовала, что своимъ взглядомъ выпросила сочувствіе незнакомки. Застнчивой, молодой двушк было неловко. Сестра милосердія это замтила и заговорила съ большимъ тактомъ.

— Вы кажется нездоровы, сказала она нжно., но безъ излишняго сочувствія или любопытства.

— Да, немного, отвчала Белла сдержаннымъ тономъ.

— Извините меня. Мы присяжныя сидлки, я боюсь, часто надодаемъ своей докучливостью.

Белла ничего не отвчала.

— Я съ перваго взгляда видла, что вы нездоровы, но надюсь, что ваша болзнь не серьезна. Я умю распознавать опасныхъ больныхъ, и съ удовольствіемъ не нахожу признаковъ опасности на вашемъ юномъ, добромъ лиц.

При этомъ она бросила на молодую двушку пристальный, знаменательный взглядъ.

— Вы также молоды, очень молоды и (Белла хотла сказать прекрасны, но по застнчивости не могла произвести этого слова)… чтобъ быть сестрой милосердія, но я уврена, что вы не сожалете о мір, который вы покинули.

— Нисколько. Я потеряла то что мн было дороже всего на свт.

— Я не имю права спрашивать чего вы лишились.

— Я вамъ скажу и такъ. Тотъ, кого я любила, оказался непостойнымъ моей любви.

Сестра милосердія тяжело вздохнула и закрывъ лице руками поспшно встала и удалилась изъ сквэра, какъ бы стыдясь за свою. откровенность.

Белла нротянула руку, чтобъ остановить ее, но она была уже въ двадцати шагахъ, а крикнуть и воротить ее Белла не ршалась.

Она не сказала ни слова отцу объ этой встрч, но на сердц у нея стало какъ то легче, было теперь существо, которое могло ей сочувствовать боле, чмъ онъ.

На слдующій день сестра милосердія снова явилась въ сквэръ,

Белла первая поклонилась ей. На этотъ разъ сестра милосердія сла на скамейку, а Белла продолжала нсколько времени гулять, но наконецъ, не могла устоять противъ соблазна и сла рядомъ на скамейку, Она молчала, но румянецъ, появившійся на ея щекахъ, казалось говорилъ: ‘Я имю смлость подойти къ вамъ, но не заговорить о предмет, который пусть между нами останется тайной’.

Сестра милосердія была не такъ застнчива и тотчасъ вступила въ разговоръ.

— Я была виновата вчера, что говорила о себ, наши правила намъ это воспрещаютъ. Мы обязаны утшать горе другихъ, а не разсказывать о своемъ.

Это было отличное вступленіе въ откровенный раговоръ, но Белла была слишкомъ нжное, скромное созданіе, чтобъ высказывать свои раны всякому встрчному.

Видя свою неудачу, сестра милосердія прибгла къ совершенно иному плану.

— Но я могла бы вамъ разсказать о другомъ грустномъ случа. Нсколько времени тому назадъ, я ухаживала за джентльменомъ, который умиралъ отъ любви.

— Джентльменъ! Разв они умютъ любить, какъ мы? сказала Белла съ горькой улыбкой.

— Не многіе, но это исключеніе. Впрочемъ я не знаю, хорошо ли разсказывать объ этомъ такой молодой двушк какъ вы.

— Ахъ, нтъ! пожалуйста разскажите. О чемъ же другомъ стоитъ говорить на семъ свт, какъ не объ этомъ? Разскажите, прошу васъ, все что вы знаете о бдномъ человк, который уметъ любить какъ мы.

Сестра милосердія съ минуту колебалась, но потомъ начала свой разсказъ.

— Онъ былъ свтскій молодой человкъ и не всегда велъ жизнь безупречную, но теперь начиналъ исправляться. Онъ полюбилъ прекрасную молодую двушку и понявъ всю прелесть добродтели хотлъ жениться на ней и сдлаться хорошимъ человкомъ. Онъ былъ честный, благородный джентльменъ, и въ прежнее время, до знакомства со своею невстою, онъ былъ знакомъ съ одною женщиной, которой теперь онъ считалъ своимъ долгомъ назначить пенсіонъ. Онъ поручилъ своему стряпчему составить необходимыя бумаги и стряпчій назначилъ ему день для подписи ихъ въ ей дом. Бдный джентльменъ отправился туда по приглашенію стряпчаго. Какъ вы полагаете дурно ли онъ поступилъ?

— Нтъ, конечно нтъ.

— Ну такъ знайте, что за этотъ самый поступокъ онъ лишился своей невсты.

Белла вздрогнула всмъ тломъ, лице ея поблднло и черезъ минуту снова вспыхнуло. Но она не произнесла ни слова.

— Какой-то злой человкъ, продолжала сестра милосердія: — сказалъ отцу молодой двушки, что джентльменъ постоянно посщалъ эту барыню и что въ такомъ-то часу онъ будетъ у нея. И дйствительно онъ былъ у нея, но какъ вы знаете по приглашенію стряпчаго. Но вы кажется встревожены?

— Нтъ, нисколько, отвчала Белла: — но меня поражаетъ сходство этой исторіи съ другой, которую я знаю. Одна изъ моихъ подругъ получила анонимное письмо, въ которомъ ее предупреждали, что человкъ ею любимый и уважаемый не былъ ея достоинъ. Но вашъ разсказъ доказываетъ, какъ обманчива бываетъ вншность обстоятельствъ. Какъ звали вашего больнаго?

— Наши правила запрещаютъ отвчать на подобные вопросы. Но вы говорите объ анонимномъ письм, неужели ваша подруга поврила анонимному письму? Кто пишетъ подобныя письма — трусъ, а трусъ всегда лжецъ. Покажите мн это письмо, я быть можетъ разъясню это дло.

Въ эту минуту разговоръ ихъ былъ прерванъ неожиданнымъ появленіемъ адмирала, который подошелъ къ нимъ незамтно.

— Извините меня, сказалъ онъ:— вы кажется разговариваете о чемъ-то очень интересномъ.

— Да папа, отвчала Белла:— я разспрашивала эту даму о ея паціентахъ и она такъ добра, что разсказывала мн о нкоторыхъ случаяхъ ея практики.

Белла произнесла эти слова съ искуственнымъ спокойствіемъ, которое сначала поразило сестру милосердія, а потомъ вызвало улыбку на ея устахъ, посл этого Белла учтиво ей поклонилась и взявъ руку отца увела его изъ сквера.

— О! подумала сестра милосердія:— мн значитъ не надо говорить со старикомъ. Онъ не пользуется ея довріемъ. но какъ она его любитъ! Съ какою любовью она опирается на его руку. Простота! Чистосердечіе! Нечего сказать! Видно что мы вс женщины изъ одного тста!

Белла теперь совершенно измнилась, она одну минуту находилась въ восторженномъ состояніи, а потомъ впадала въ мрачное отчаяніе. Отецъ былъ радъ этой перемн. Это было предпочтительне того безчувственнаго положенія, въ которомъ она прежде находилась. На слдующій день Белла сидла въ сквэр рядомъ съ отцемъ, ей очень хотлось подойти къ сестр милосердія, но она терпливо ждала, пока отецъ ей это прикажетъ.

— Отчего ты не подойдешь къ сестр милосердія и не поговоришь съ ней? сказалъ онъ наконецъ, видя, что Белла скучаетъ:— ея разговоръ тебя занимаетъ, а я къ вамъ присоединюсь, когда выкурю сигару.

Послушная Белла встала и пошла къ сестр милосердія, какъ бы неохотно. Но когда она приблизилась къ ней, она вдругъ преобразилась, она пламенно схватила ее за руку и дрожа всмъ тломъ промолвила:

— Я принесла вамъ анонимное письмо.

Сестра милосердія взяла письмо и прочла его съ блестящими какъ бриліанты глазами.

— Гм! сказала она неожиданно и безъ всякой церемоніи отбрасывая принятый ею нжный тонъ.— Этотъ почеркъ немного измненъ, но я кажется его знаю, да, я наврно знаю, кто это писалъ. Гадкій, мерзкій подлецъ!

— Сударыня! воскликнула Белла, пораженная такими для нея непривычными словами.

— Я вамъ говорю, что я знаю кто писалъ, и по какому подлому поводу. Вы должны мн дать это письмо на день или на два.

— Я должна? воскликнула Белла:— но папа будетъ сердиться.

— По всей вроятности, но вы все же дадите мн письмо, потому что этимъ путемъ я очищу честь жениха мисъ Брюсъ и поражу его враговъ.

Белла вскрикнула и вздрогнула всмъ тломъ, грудь ея стала судорожно подниматься. Она взглянула прежде въ одну сторону, потомъ въ другую, какъ испуганный олень.

— Но, папа? промолвила она:— онъ смотритъ на насъ.

— Никогда не обманывайте вашего отца, сказала сестра милосердія строгимъ тономъ, но (и она взглянула своими срыми, жгучими глазами въ голубые, небесные глазки молодой двушки) дайте мн прежде уйти — если вы дйствительно любите сера Чарльса Бассета.

Съ этими словами сестра милосердія удалилась, унося съ собою письмо, а Белла блдная, дрожащая, едва переводя духъ, бросилась къ отцу.

Онъ спросилъ у нея въ чемъ дло, но не могъ добиться яснаго отвта прежде чмъ сестра милосердія исчезла изъ вида, тогда она разсказала все.

— Я не достойна его! восклицала Белла:— какъ могла я въ немъ сомнваться. Анонимная клевета. Я никогда не буду врить вншнимъ признакамъ. Бдный Чарльсъ. Голубчикъ, какъ онъ врно страдалъ, если онъ любитъ какъ я.

Съ этими словами она залилась слезами, но счастливыми, и съ радости начала цловать своего отца.

Адмиралъ застоналъ, но долго не могъ произнести слова, кег,іа ему это наконецъ удалось, то слова его облили холодной водой молодую двушку.

— Бдный ребенокъ, сказалъ онъ — такъ любовь тебя ослпляетъ. Разв ты не видишь, что эта женщина не монахиня, а обманщица, которую этотъ человкъ послалъ, чтобъ бросить теб пыли въ глаза?

Ничто не могло его убдить въ несправедливости его мннія, и онъ вслдствіе этого сталъ дйствовать еще энергичне. Онъ запретилъ Белл выходить впредь изъ дома и назначилъ ей для прогулки садикъ за домомъ во двор.

Мисъ Сомерсетъ явилась на другой день въ сквэръ подъ другой маской и съ важными извстіями. Но Беллы Брюсъ не было въ сквэр.

Во все это время Ричардъ Бассетъ былъ счастливъ какъ принцъ волшебныхъ сказокъ. Такъ сильно развиты были въ немъ эгоизмъ и убжденіе въ томъ воображаемомъ вред, который ему наносилъ его двоюродный братъ, что радовался расторженію его брака, даже его болзненному припадку.

Поли, которая смотрла на него, какъ на своего будущаго жениха, разсказала ему обо всемъ и онъ уже видлъ себя и своихъ наслдниковъ владтелями двухъ замковъ Бассета и Гунтеркомба по смерти бездтнаго сера Чарльса.

Дйствительно, серъ Чарльсъ былъ совершенно разбитъ и уничтоженъ. Онъ находился въ какомъ-то столбняк.

Но у Ричарда Бассета былъ сильный противникъ, тмъ боле опасный, что онъ его не зналъ.

Въ одинъ прекрасный день мисъ Сомерсетъ удивила своего грума приказаніемъ заложить ея фаэтонъ въ десять часовъ утра.

Сойдя съ подъзда она схватила возжи на тротуар какъ мужчина и граціозно вскочила въ экипажъ, который быстро понесся по направленію къ Сити. Маленькія пони бжали великолпно, а управлявшій ими глазъ былъ врный, рука смлая, мощная. Съ невозмутимымъ спокойствіемъ она объзжала вс тяжелые экипажи, попадавшіеся ей на пути, а въ тхъ случаяхъ, когда благодаря остановкамъ приходилось наполнить время ораторскимъ искуствомъ, она вполн выказывала свои блестящія способности къ этому ремеслу. Обыкновенно Вестъ-Эндъ бываетъ въ долгу у Сити, но не такъ было въ этотъ день въ отношеніи брани, если кто ей говорилъ одно слово, то она отвчала десятью и самыми отборными. Такимъ образомъ она достигла до дверей стряпчаго Соломона Ольдфильда.

Войдя въ кабинетъ этого почтеннаго господина, она объявила ему, что онъ долженъ немедленно хать съ нею въ Портмэнъ-Сквэръ,

— Невозможно, сударыня.

И, какъ говорятъ всегда въ судебныхъ отчетахъ, привелъ свои доводы.

— Вы должны, сказала мисъ Сомерсетъ, не представляя никакихъ доводовъ.

Онъ все же сопротивлялся, и она тогда объявила, что будетъ сидть у него цлый день, будетъ браниться со всми его кліентами и устроитъ такъ, что дла по помстьямъ Бассетъ и Гунтеркомбъ отойдутъ отъ него навсегда.

Длать было нечего. Онъ видлъ, что сопротивленіе ни къ чему не поведетъ и тяжело вздыхая изъявилъ согласіе.

Она повезла его въ своемъ экипаж и разсказала ему все что касалось до ея игры, какъ она сама выражалась.

— Это слишкомъ романтично, сказалъ онъ:— вы, дамы только читаете романы, а настоящая жизнь совершенно иная, чмъ жизнь въ романахъ.

Выразивъ свой протестъ, который былъ довольно справедливъ, ибо она никогда ничего не читала, кром романовъ и проповдей, онъ подчинился ей безпрекословно и принялъ ея приказанія на счетъ того, какъ ему дйствовать.

Они хали такъ же скоро, какъ говорили и потому вскор остановились у дверей дома, въ которомъ жилъ адмиралъ Брюсъ.

Теперь мистеръ Ольдфильдъ принялъ на себя первую роль, какъ было ему приказано и сказалъ швейцару: — Стряпчій мистеръ Ольдфильдъ и дама — по длу.

Швейцаръ передалъ эти слова лакею съ тою точностью, на которую можетъ расчитывать всякій, дающій словесное порученіе.

— Мистеръ Ольдфильдъ съ дамой! произнесъ швейцаръ.

Лакей представлялъ вторую ступень въ словесномъ преданіи, безъ котораго языческій міръ не зналъ бы, что Анибалъ растворялъ скалы уксусомъ, а христіанскій міръ, что одинадцать тысячъ двственницъ жило въ одномъ маленькомъ городк, не большемъ Путнея. Онъ доложилъ адмиралу:— Мистеръ и мисисъ Отвилъ.

— Я ихъ, кажется, не знаю, сказалъ старикъ: — но проси.

Они вошли и адмиралъ съ изумленіемъ взглянулъ на эту странную чету, непостижимо казалось, какъ сошлись этотъ невзрачный, но умный старикъ, въ простой одежд, и блестящая красавица, одтая но послдней мод и въ перчаткахъ съ кружевами. Однако, онъ церемонно поклонился и просилъ ихъ садиться.

Дверь изъ гостиной во внутреннія комнаты была отворена мисъ Сомерсетъ взглянула въ нее. Въ нкоторомъ разстояніи у камина сидла Белла Брюсъ, погруженная въ раздумье.

Представьте себ удивленіе молодой двушки, когда неожиданно взглянувъ, она увидла, что большая, блая женская рука, блествшая брилліантами и рубинами, таинственно манила ее. Вскор та, которой принадлежала эта блестящая рука, услышала за дверью шелестъ шелковаго платья, этотъ шелестъ былъ краснорчивъ: въ немъ ясно высказывалась любовь невинная, застнчивая, но горячая, пламенная.

VIII.

Между тмъ мистеръ Ольдфильдъ объяснилъ адмиралу кто онъ такой и что онъ явился для оправданія, въ глазахъ адмирала, его кліента сера Чарльса Бассета.

— Серъ, это имя никогда не произносится въ нашемъ дом, сказалъ адмиралъ строгимъ тономъ.

Съ этими словами онъ всталъ, подошелъ къ двери во внутреннія комнаты и затворилъ ее.

Мисъ Сомерсетъ гнвно закусила губку отъ нанесеннаго ей пораженія и надулась словно кошка, готовая прыгнуть на свою добычу.

Мистеръ Ольдфильдъ упорствовалъ и такъ какъ онъ говорилъ теперь въ полголоса, то адмиралъ его не перебивалъ, такимъ образомъ онъ разсказалъ вс факты, извстные читателю.

Адмиралъ Брюсъ выслушалъ спокойно и согласился, что дло не такъ дурно какъ онъ предполагалъ. Тогда мистеръ Ольдфильдъ предложилъ, чтобъ серъ Чарльсъ былъ снова принятъ въ домъ адмирала.

— Нтъ, сказалъ твердо старикъ:— какъ не повернуть это дло, оно все же отвратительно, вся прелесть брака исчезла. Зачмъ моей дочери брать остатки посл такой женщина? Зачмъ я отдамъ чистое, невинное сердце легкомысленному, развратному кутил?

— Затмъ, чтобъ не разбить ея сердца, сказала мисъ Сомерсетъ, какъ можно учтиве.

— Позвольте ей сударыня быть боле самолюбивой, отвчалъ адмиралъ также учтиво.

— Къ черту самолюбіе! воскликнула мисъ Сомерсетъ.

При такомъ странномъ восклицаніи, вырвавшемся изъ устъ хорошо одтой дамы, адмиралъ широко открылъ глаза отъ удивленія и спросилъ у Ольдфильда нсколько саркастически, кто была эта дама, которая оказывала ему честь вмшиваться въ его семейныя дла?

Мистеръ Ольдфильдъ смутился, но мисъ Сомерсетъ не была изъ числа тхъ, которыхъ легко озадачить.

— Я посторонній зритель, сказала она: — а люди стоящіе въ сторон всегда лучше видятъ, чмъ дйствующія лица всякаго событія. Вы человкъ благородный, серъ, и безъ сомннія очень умны и храбры на мор, но вы не можете бороться съ врагами на суш, васъ провели и обманули. Какъ вы думаете, кто написалъ анонимное письмо къ вашей дочери? Другъ истины? Другъ оскорбленной невинности? Нисколько. Ричардъ Бассетъ, двоюродный братъ сера Чарльса. Сдлайте одолженіе, мистеръ Ольдфильдъ, сравните эти два почерка и скажите права ли я?

Она положила на столъ анонимное письмо и записку, писанную къ ней Ричардомъ Бассетъ, но однажды начавъ говорить она не могла остановиться и подождать результата сравненія почерковъ.

— Да, господа, продолжала она:— это новость для васъ, но вы убдитесь, что этотъ подлецъ писалъ оба письма и съ такою низкою цлью, съ какою обыкновенно пишутся анонимныя клеветы. Онъ старается всми силами, чтобъ серъ Чарльсъ Бассетъ умеръ бездтнымъ, ибо тогда все его состояніе перейдетъ къ этому низкому негодяю, а благодаря вашей простот и тому, что вы приняли анонимное письмо за чистую монету, онъ едва не поставилъ на своемъ: серъ Чарльсъ едва не умеръ отъ этой исторіи.

— Тише сударыня, пожалуста не такъ громко, сказалъ шепотомъ адмиралъ Брюсъ, съ безпокойствомъ посматривая на дверь.

— Зачмъ шептать! воскликнула Сомерсетъ:— правда можетъ быть осуждаема, но не скрываема. Я вамъ разскажу, какъ Ваше письмо едва не уморило сера Чарльса Бассета. Какъ только онъ получилъ его, онъ бросился въ кэбъ, поскакалъ къ мисъ Сомерсетъ и обвинилъ ее во всемъ происшедшемъ. Хотя онъ долженъ былъ бы знать, что эта женщина, не смотря на все ея распутство, никогда въ жизни не сдлала подобной низости, онъ былъ увренъ, что это ея дло, разругалъ ее какъ собаку и наконецъ отъ любви, бшенства и отчаянія, съ нимъ сдлался такой ужасный припадокъ, какого вы конечно, никогда не видали. Онъ грохнулся на полъ, почернлъ какъ ваша шляпа, скрежеталъ зубами, глаза страшно закатились, пна показалась на губахъ и четверо едва его удерживали, потомъ онъ вдругъ поблднлъ какъ полотно и оледенлъ какъ мертвый. Впродолженіи нсколькихъ часовъ пульсъ у него не бился и когда онъ ожилъ, то разсудокъ его исчезъ.

— Господи!

— Разсудокъ исчезъ на время. Онъ страшно бредилъ и на устахъ его было только одно слово — Белла. Теперь онъ лежитъ дома, но чрезвычайно слабъ. Послушайте, старый джентльменъ, не будьте жестокосердны, вы не ребенокъ, какъ ваша дочь, смотрите на свтъ какъ онъ есть въ дйствительности, неужели вы думаете, что когда нибудь найдете богатаго джентльмена, который не имлъ никогда знакомой барыни? Каждый холостой джентльменъ въ Лондон, имющій верховую лошадь, иметъ въ какомъ нибудь уголку города и барыню. Если онъ разстанется съ нею, въ тотъ день, когда окликаютъ въ церкви его свадьбу, то вы ничего боле не можете требовать. Неужели вы думаете, что бельгржвскія матери подняли бы такой шумъ? Он похитре васъ и пожимая своими аристократическими плечами, он отказались бы и слышать что либо о прошедшемъ своихъ зятьевъ, исключая т случаи, когда ихъ исторіи попали въ газеты.

— Если бельгрэвскія матери корыстолюбивыя, подкупныя созданія, то я не знаю, зачмъ быть такимъ мн, который посдлъ на честной служб добродтельной королевы.

Храбро встртивъ этотъ залпъ Сомерсетъ однако тотчасъ измнила тонъ.

— Это правда, серъ, и я прошу извиненія за то, что сравнила васъ съ такой дрянью. Но храбрые люди бываютъ сострадательны, покажите и вы состраданіе. Пожалйте человка, который раскаялся въ своихъ грхахъ, какъ только ваша дочь доказала ему, что есть высшая любовь, и который пораженный анонимной клеветой умираетъ отъ любви и отчаянья. Пожалйте вашу дочь, которая совершенно потеряетъ здоровье, или даже самую жизнь, если вы не уступите.

— Она не такъ слаба, сударыня, и уже оправляется отъ полученнаго удара.

— Можетъ быть, но она не знала что онъ выстрадалъ ради нея. Теперь она это знаетъ, ибо я слышала ея стоны, она умретъ отъ любви къ нему, или въ одинъ прекрасный день, поцловавъ васъ особенно тепло убжитъ съ нимъ. Я знаю женщинъ лучше васъ. Я вдь сама принадлежу къ этому милому полу.

Адмиралъ отвчалъ только презрительной улыбкой и разбшенная женщина, слышавшая за дверью то, чего не слыхали мужчины, подбжала къ двери и растворила ее однимъ ударомъ ноги.

Белла Брюсъ, положивъ голову на столъ, горько рыдала.

— Стыдитесь, сударыня, выставлять на показъ слабость моей дочери! воскликнулъ адмиралъ, выходя изъ себя отъ горя и негодованія.

Онъ бросился къ ней и обнялъ ее. Но она едва обратила на него вниманіе, ибо повернувъ голову, она увидала мисъ Сомерсетъ и мгновенно ее узнала.

— Ахъ! сестра милосердія, воскликнула она и протянула къ ней об руки съ такимъ невиннымъ довріемъ и пламенной мольбой, что Сомерсетъ, возбужденная уже своимъ краснорчіемъ, сама залилась слезами.

Но она вскор оправилась, понимая что ей пора уходить, для избжанія непріятныхъ объясненій. Поэтому схвативъ оба письма, она быстро повернулась и воскликнула:

— Длайте какъ знаете, но если вы хотите быть орудіемъ Ричарда Бассета, то не длайте ничего въ половину. Онъ также ее любитъ. Отдайте ее замужъ за этого негодяя и вы тогда конечно убьете сера Чарльса.

Произнеся эти слова съ такой поспшностью, словно выбивая дробь на барабан, она выбжала изъ комнаты съ раскраснвшимися щеками и заплаканными глазами, бросилась внизъ по лстниц, вскочила въ свой экипажъ и понеслась по улицамъ съ такою быстротой, что вс прохожіе останавливались отъ изумленія.

Мистеръ Ольдфильдъ извинился и вышелъ изъ комнаты.

Все это такъ подйствовало на Беллу Брюсъ, что она молча долго плавала и ея отецъ съ большимъ трудомъ успокоилъ ее.

— Онъ невиненъ! Онъ несчастливъ! воскликнула Белла, какъ только пришла въ себя. О! какъ я желала бы летть къ нему.

— Невиненъ, какое доказательство?

— Добрая дама сказала.

— Добрая дама! Дерзкая дрянь. Это вроятно пріятельница Сомерсетъ и птица такого же полета. Серъ Чарльсъ нисколько не очистилъ себя въ твоихъ глазахъ присылкой такого агента.

— Нтъ, папа, это стряпчій привелъ ее, а ея доброе сердце невыдержало и она разразилась. Ахъ! она на меня не походитъ, она иметъ мужество. Какъ благородно мужество, особенно въ женщинахъ.

— Скажи пожалуйста, слышала ты, какъ выражалась эта благородная дама?

— Почти каждое слово и я никогда не забуду все что она говорила. Ея слова брилліанты и жемчугъ.

— Да, но особаго рода, ихъ сколько угодно въ Билингегет.

— Ахъ, папа! она защищала его такъ, какъ я никогда не съумю, хотя и люблю его. Это истинное краснорчіе и какъ оно меня поразило! Страшно подумать: у него былъ припадокъ и онъ лишился разсудка изъ за меня. Что мн длать? Что мн длать? И она снова зарыдала.

Отецъ сжалился надъ нею и въ вид утшенія сказалъ, что жалетъ сера Чарльса.

— Но, прибавилъ онъ съ прежней своею твердостью, этому помочь нельзя. Онъ долженъ подобно другимъ людямъ искупить свои грхи. Пожалуйста, соберись духомъ и обсуди хорошенько всю эту исторію, эта женщина пришла отъ него и ты говоришь, что слышала ея слова и восхищалась ими. Повтори мн нкоторыя изъ нихъ.

— Она сказала, что онъ упалъ на полъ, почернлъ какъ шляпа, что глаза его закатились, зубы заскрежетали…. Бдный голубчикъ мой! о! о! о!

— Нтъ, я говорю о другихъ вещахъ.

Белла повиновалась, все еще всхлипывая по временамъ.

— Она сказала, что я приняла анонимное письмо за чистую монету, о! о! о!

— Нечего сказать, хорошее выраженіе.

— О! о! о! Но оно врно. Попробуйте сказать лучше. Конечно, я была слишкомъ проста. Она также сказала, что каждый джентльменъ, имющій верховую лошадь, иметъ знакомую барыню, до тхъ поръ, что окликаютъ его свадьбу, о! о! о!

— Нечего сказать, полезное это для тебя свденье.

— Но если это правда! Правду можно осуждать, но не скрывать, О! этихъ словъ я никогда не забуду. Я буду каждый вечеръ молиться, чтобъ вчно сохранить въ памяти слова этой доброй дамы.

— Да, возьми ее себ за образецъ.

— Да, я такъ и намрена. Я всегда беру примръ съ тхъ, которые лучше меня. У нея есть мужество, а у меня его нтъ. Она называетъ каждый предметъ настоящимъ его словомъ, а я этого не умю и постоянно толку воду. Она сказала, что мы были орудіемъ анонимнаго клеветника и негодяя, цль котораго также низка, какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ. Вотъ какъ слдуетъ говорить о такихъ людяхъ, я сама не съумли бы этого сказать, но уважаю добрую даму за ея краснорчіе. И потомъ она не испугалась даже васъ. Она вамъ сказала: вы благородный джентльменъ — ха! ха! ха!— Посмотрите на свтъ такъ какъ онъ есть, Бельгрэвскія матери не разбили бы сердецъ обоихъ за то что было и прошло. Какой здравый смыслъ въ этихъ словахъ, а я всегда восхищалась здравымъ смысломъ, потому что у меня самой его нтъ. Но сердце ея не каменное посл всего что она наговорила, она кончила тмъ, что заплакала. О! о! о! Да благословитъ ее Господь. Никогда на свт не было женщины добре ея. Она не лэди по всей вроятности, но она женщина, я намрена съ нею познакомиться и взять ее за образецъ во всемъ. Нтъ, милый папа, женщины не сожалютъ такъ женщинъ безъ причинъ. Она мн совершенно чужая, и однако плакала изъ за меня. Неужели вы будете жестокосердне ея? Нтъ, пожалйте вашу дочь, которая потеряетъ здоровье, а быть можетъ и жизнь. Пожалйте бднаго Чарльса, пораженнаго ядовитой клеветой и подвергшагося смертельной болзни изъ за меня. О! о! о!

— Я сожалю тебя, Белла, когда ты плачешь, мое сердце обливается кровью.

— Я буду стараться не плакать, папа. О! о! о!

— Но боле всего я сожалю твое ослпленіе. Бдная, невинная голубка, ты всхъ мришь на свои мрки и видишь вс добродтели въ наглой дряни. Отвчай мн прямо на одинъ вопросъ. Ты назвала эту женщину сестрою милосердія. Не таже ли эта самая женщина, которая играла роль сестры милосердія?

Белла покраснла до ушей и отвчала заикаясь, что она въ этомъ не была уврена.

— Ну Белла, я думалъ, что ты хочешь брать примръ съ этой дряни и говорить все прямо. Да или нтъ?

— Черты лица очень схожи.

— Белла, ты хорошо знаешь, что это одна и таже женщина. Ты ее узнала съ перваго взгляда. Но она узнаетъ, что меня обмануть и сдлать своимъ орудіемъ не такъ легко, какъ она думаетъ. Я увренъ, что это какая нибудь актриса, которую серъ Чарльсъ нанялъ, чтобъ обойти тебя, мою бдную простушку.

На этотъ разъ онъ боле не сказалъ ни слова, но посл обда погрузился въ глубокую думу и взглянулъ на дло съ серьезной, почти что морской точки зрнія.

— Меня перехитрили, думалъ онъ: — они отржутъ у меня бригъ подъ самымъ огнемъ адмиральскаго корабля, противъ меня стряпчій и женщина, мн остается только снять якорь, поднять паруса и выдти изъ этого порта.

Онъ тотчасъ послалъ иностранную телеграмму и пошелъ на верхъ къ дочери.

— Милая Белля, сказалъ онъ: — уложи свои вещи, мы узжаемъ завтра.

— Мы демъ папа? На долго?

— Нтъ, мы на этотъ разъ не обогнемъ мыса Горна,

— Мы демъ въ Брайтонъ? Въ Парижъ?

— Нтъ, подальше.

— Въ могилу, вотъ куда я желала бы отправиться.

— Ты туда и отправишься когда нибудь, а теперь мы подемъ за границу. Поди укладывайся.

— Слушаюсь, промолвила Белла и пошла къ двери, но отецъ вернулъ ее и поцловавъ, сказалъ: — я теб скажу куда мы демъ, если ты дашь мн слово, что не будешь писать серу Чарльсу.

Она дала слово, но заливаясь слезами, изъ чего адмиралъ вывелъ, что онъ хорошо сдлалъ, потребовавъ такое общаніе.

— Ну, моя милая, сказалъ онъ: — мы демъ въ Баденъ. Тамъ теперь твоя тетка Малиньюксъ. Она женщина умная, опытная и всхъ своихъ дочерей отлично выдала замужъ. Она тебя образумитъ гораздо лучше меня.

На слдующее утро они покинули Англію. Черезъ день Ричардъ Бассетъ узналъ это отъ своего слуги и возликовалъ, удивляясь своему непостижимому успху. Онъ приписывалъ его однако Немизид, которая немилосердно преслдуетъ похитителей чужихъ состояній.

Такова была мораль, которую онъ выводилъ изъ всего этого дла, хотя можно было смотрть на него съ различныхъ точекъ зрнія.

Мисъ Сомерсетъ также услышала объ отъзд Беллы и передала объ этомъ мистеру Ольдфильду, который тотчасъ увдомилъ сера Чарльса Бассета.

Серъ Чарльсъ глубоко вздохнулъ и ничего не сказалъ. Онъ потерялъ уже всякую надежду.

Впродолженіе десяти дней не случилось ничего новаго, какъ вдругъ мистеръ Ольдфильдъ, къ величайшему своему удивленію, получилъ письмо отъ Беллы Брюсъ.

Отель Кенигсбергъ — Баденъ.

‘Мисъ Брюсъ свидтельствуетъ свое почтеніе мистеру Ольдфильду и проситъ сдлать ей большое одолженіе, сообщивъ ей имя и адресъ той доброй дамы, которая прізжала съ нимъ къ ея отцу.

‘Мисъ Брюсъ желаетъ лично поблагодарить эту даму за ея благородную защиту того, съ которымъ мисъ Брюсъ не можетъ имть никакихъ сношеній, но благосостояніе котораго всегда будетъ близко ея сердцу и о страданіяхъ котораго она всегда будетъ искренно сожалть.’

— Чертъ возьми! воскликнулъ Ольдфильдъ:— что мн длать? Не могу же я ей сказать, что это мисъ Сомерсетъ.

Подумавъ немного, хитрый стряпчій послалъ копію съ этого письма мисъ Сомерсетъ, спрашивая ея приказанія, какъ поступить въ этомъ случа.

Мисъ Сомерсетъ немедленно потребовала къ себ мистера Марша, который въ послднее время ухаживалъ за нею больше чмъ когда и объявила ему, что ей необходимо написать щекотливое письмо.

— Я могу говорить съ кмъ угодно, сказала она:— и маху не дамъ. но какъ только я берусь за перо, меня трясетъ лихорадка. А вы всегда пишете и не умете прилично сказалъ, здравствуй. Соединимся же: я буду ходить по комнат и говорить, а вы снимите сливки съ моихъ словъ и напишите.

Такимъ искуснымъ способомъ они произвели на свтъ слдующее литературное сочиненіе:

‘Та, которую мисъ Брюсъ любезно называетъ доброй дамой, случайно узнала истину, что и дало ей желаніе побороть козни анонимнаго клеветника, губившаго счастье двухъ любящихъ сердецъ. Отличаясь пламеннымъ характеромъ, она быть можетъ зашла слишкомъ далеко, но теперь она желаетъ совершенно стушеваться. Ей чрезвычайно лестно желаніе мисъ Брюсъ узнать ее и быть можетъ когда нибудь она напомнитъ ей объ этомъ, но въ настоящее время она должна себ отказать въ томъ что доставило бы ей величайшую честь. Еслибъ мисъ Брюсъ знала причины, руководящія ею, то не только не оскорбилась бы, но вполн бы ихъ одобрила.’

Вскор посл отправки этого письма серъ Чарльсъ Бассетъ сидлъ у камина, погруженный въ мрачныя, отчаянныя думы, неожиданно вошелъ слуга и доложилъ, что какая-то дама желаетъ его видть.

— Кто это?

— Я не знаю, серъ Чарльсъ. Она походитъ на монахиню.

— О! сестра милосердія, это можетъ быть та самая, которая ходила на мной. Проси.

Сестра милосердія вошла въ комнату. Лице ея было скрыто большимъ вуалемъ. Серъ Чарльсъ принялъ ее съ глубокимъ уваженіемъ и поблагодарилъ за доброе попеченіе о немъ. Она остановила его, говоря, что это была ея обязанность.

— Но, прибавила она нжнымъ тономъ:— у васъ на одр болзни вырвались такія слова, которыя тронули мое сердце и къ тому же я знаю молодую двушку.

— Вы знаете Беллу? воскликнулъ серъ Чарльсъ: — такъ не удивительно, что вы такъ добры до меня: вы знаете чего я лишился. Она ухала изъ Англіи, только чтобъ избжать встрчи со мною.

— Тмъ лучше. Тамъ, гд она теперь, вамъ не захлопнутъ на носъ дверь. Она въ Баден. Позжайте туда. Она знаетъ всю правду отъ мистера Ольдфильда и знаетъ кто писалъ анонимное письмо.

— А кто его писалъ?

— Мистеръ Ричардъ Бассетъ.

Это изумило сера Чарльса.

— Подлецъ! сказалъ онъ посл минутнаго молчанія.

— Такъ зачмъ позволить этому человку достигнуть своей цли и побдить васъ? Еслибъ я была на вашемъ мст, то немедленно отправилась бы въ Баденъ. Вашъ отъздъ изъ Англіи доказалъ бы ей, что у нея нтъ соперницъ. Будьте человкомъ, серъ, не отставайте отъ нея ни на шагъ и она будетъ ваша.

Эти слова, произнесенныя монахиней, удивили и воспламенили его сердце. Онъ вскочилъ съ креселъ и воскликнулъ съ блестящими глазами отъ возродившейся надежды:

— Я завтра утромъ вызжаю въ Баденъ.

Сестра милосердія хотла удалиться.

— Нтъ, нтъ, я еще васъ не поблагодарилъ. Я долженъ броситься передъ вами на колни и благословлять васъ во всю жизнь за все что вы для меня сдлали. Скажите, кому я столькимъ обязанъ?

— Не все ли вамъ равно, серъ.

— Нтъ, не все равно. Вы ухаживали за мною и быть можетъ спасли мн жизнь, а теперь вы мн возвратили надежду, безъ которой жизнь хуже смерти. Неужели вы не скажете вашего имени!

— У насъ нтъ именъ.

— Вашъ голосъ по временамъ напоминаетъ мн… нтъ, я по оскорблю васъ такимъ сравненіемъ.

— Я ея сестра! воскликнула она съ быстротою молніи.

Серъ Чарльсъ былъ пораженъ и замолчалъ. Ему стало какъ-то неловко и морозъ пробжалъ по тлу.

Сестра милосердія пристально смотрла на него, но также молчала.

Серъ Чарльсъ не зналъ что сказать и потому попросилъ ее поднять вуаль, чтобы полюбоваться ея лицомъ.

— Оно должно быть также прекрасно, какъ ваше сердце.

Сестра милосердія покачала головой.

— Мое лице изуродовано страшной болзнью.

Серъ Чарльсъ поспшилъ выразить свое сожалніе.

— Я не желаю показать моего лица человку, который по видимому меня уважаетъ. Но быть можетъ, оно не всегда останется такимъ.

— Я надюсь. Вы молоды, а небо милосердно. Не могу ли я сдлать что нибудь для васъ, которая сдлала для меня столько?

— Ничего, отвчала она, но потомъ прибавила съ искуственной застнчивостію:— разв вы согласитесь дать мн на память о моемъ участіи въ этомъ дл ваше кольцо.

Серъ Чарльсъ покраснлъ. Кольцо съ великолпнымъ рубиномъ, на которое она указала, находилось въ его семейств боле двухъ столтій. Но онъ былъ слишкомъ благородный человкъ, чтобъ колебаться хоть на минуту.

— Конечно, сказалъ онъ:— но это такая бездлица и я не смю вамъ ее предложить.

— Это кольцо мн будетъ очень дорого.

— Боле ни слова, оно наше. Я очень счастливъ, что нашлось хоть что нибудь, которое вы сдлаете честь принять отъ меня.

И кольцо перешло съ его руки на ея руку.

Сестра милосердія надла его на средній палецъ и подняла руку къ своему лицу, блестящіе глаза ея засверкали сквозь вуаль той радостью, которую женщины обыкновенно обнаруживаютъ при полученіи побрякушки. Однако она тотчасъ опомнилась и очень трезво замтила, что кольцо возвратится въ его семейство посл ея смерти, если не прежде.

— А я вамъ дамъ въ замнъ добрый совтъ, сказала она: — у мисъ Брюсъ рыжеватые волосы и она очень застнчива. Не слушайтесь ея, не командуйте ею. Она желала.= бы сдлаться вашей рабой, а вы этого не дозволяйте. Заставьте ее ласками высказывать свои желанія. Сдлайте изъ нея себ друга. Не доводите ее до того, чтобы она была вынуждена выбрать одно изъ двухъ — или васъ разгнвать, или васъ обмануть. Она можетъ сдлать дурной выборъ, особенно при ея цвт волосъ.

— Не въ ея натур обманывать.

— Не въ ея натур и сердить людей. Но извините меня, я можетъ быть слишкомъ строго смотрю на женщинъ, но я знаю, что ваше счастье заключается въ ней, и я вамъ указала на лучшее сродство сохранить это счастье. Прощайте.

Серъ Чарльсъ проводилъ ее до сней и когда лакей отворилъ дверь ни улицу, то онъ почтительно поклонился. Онъ оказалъ ей эту честь, какъ своей благодтельниц.

Пріхавъ въ Баденъ, адмиралъ Брюсъ не засталъ тамъ мисисъ Молиньюксъ, что чрезвычайно его огорчило, ибо онъ надялся, что она успокоитъ и утшитъ Беллу. А молодая двушка очень нуждалась въ утшеніи и спокойствіи. Одного взгляда на ея блдное, задумчивое лице было достаточно, чтобы убдиться, какъ глубоко запало горе въ ея сердце. Отецъ ее ни въ чемъ не ограничивалъ, но она сама сидла постоянно дома, полагая, какъ обыкновенно полагаютъ въ ея годы, что вся ея исторія написана на ея лиц. Впрочемъ конечно она по временамъ выходила гулять и въ одинъ холодный, свтлый день неожиданно встртилась лицомъ къ лицу съ серомъ Чарльсомъ Бассетомъ.

Она вскрикнула и поблднла, потомъ кровь бросилась ей въ лице и чрезъ минуту отхлынула, она остановилась и смотрла на него изумленными глазами.

— Не бойтесь меня, оказалъ серъ Чарльсъ, патетически простирая въ ней руки.

Видя, какъ онъ боялся ее оскорбить, она сильно ободрилась.

— Какъ вы смли явиться сюда? сказала она, но съ большимъ любопытствомъ, чмъ съ гнвомъ.

— Какъ могъ я не пріхать сюда, когда я узналъ, что вы здсь?

— Вы не должны говорить со мною, серъ, мн это запрещено.

— Пожалуйста, не обвиняйте не выслушавъ моего оправданія.

— Если васъ выслушаю, то я вамъ поврю. Я не хочу васъ слушать. Мужчины могутъ длать то, о чемъ женщины не должны и говорить. Переговорите съ тетей Молиньюксъ, наша судьба въ ея рукахъ. И зачмъ это мужчины такіе гадкіе? Мы женщины никогда не длаемъ ничего такого. Нтъ, я не хочу говорить съ вами и слушать васъ. Мн даже стыдно, что я остановилась съ вами. Вы не хорошій человкъ. О! Чарльсъ, правда, что у васъ былъ припадокъ?

— Да.

— Вы были очень больны? Вы очень не хороши на взглядъ.

— Теперь все прошло, голубушка.

— Голубушка! Какъ вы смете браниться? Какъ смете говорить со мною, когда я вамъ запретила?

— Но какъ же я могу, не говоря ни слова, оправдать себя, выпросить прощенья и возвратить себ вашу любовь?

— Вы можете переговорить съ тетей Молиньюксъ и она вамъ прочтетъ мораль.

— Гд она?

— Никто не знаетъ. Но вотъ ея домъ съ желзными воротами. Умйте ей понравиться, серъ, если вы дйствительно меня любите, а меня никогда не смйте преслдовать, иначе я вамъ скажу что нибудь очень грубое. Ахъ! какъ я счастлива.

Она закрыла лице руками и бжала съ быстротою втра.

Въ этотъ день за обдомъ она была чрезвычайно въ дух и адмиралъ воскликнулъ, поздравляя ее:

— Браво, Белла! Молодость, здоровье и заграничный воздухъ скоро вылечатъ тебя отъ этого безумія.,

Белла вспыхнула, но ничего не отвчала. Истина жгла ей уста, но она удержалась, не желая причинить отцу разочарованіе и получить незаслуженные укоры. Впродолженіе двухъ дней она не выходила изъ дому, частью изъ скромности, частью изъ честнаго, благороднаго желанія повиноваться отцу, на сколько это было возможно. На третій день пріхала мисисъ Молиньюксъ и тотчасъ послала за адмираломъ:

Онъ пригласилъ Беллу пойти съ нимъ. Она съ радостью согласилась, но такъ долго одвалась, что онъ нсколько разъ угрожалъ ей уйти одинъ. Она просила его подождать и наконецъ посл долгой, чудовищной проволочки, причину которой быть можетъ читатель отгадалъ, отецъ и дочь отправились къ мисисъ Молиньюксъ. Она приняла ихъ очень ласково, но когда адмиралъ коснулся до важнаго вопроса о Белл, она спокойно сказала:

— Милая Белла, пойди погулять и возвратись черезъ полчаса.

— Тетя Молиньюксъ! воскликнула Болла, жалобно протягивая къ ней руки.

Но на мисиссъ Молиньюксъ это не произвело никакого дйствія, и Белла должна была удалиться.

Когда она ушла, то мисисъ Молиньюксъ, дйствительно бывшая образцомъ жены и матери, привела въ изумленіе своего брата адмирала.

— Я съ сожалніемъ должна теб сказать, произнесла она, что вы съ Беллой поступили въ этомъ дл чрезвычайно неприлично. Ей вовсе не нужно было показывать теб анонимное письмо, а если она ужъ показали, то теб слдовало взять это письмо и сказать ей, чтобы она не врила ни одному слову, заключающемуся въ немъ.

— И мн слдовало отдать дочь замужъ за развратника? Ну, Шарлота, мн стыдно за тебя,

Мисисъ Молиньюксъ вспыхнула, но совладала съ собою и не обратила никакого вниманія на его слова.

— Наконецъ, если ты ршился вмшиваться въ такое дло (а ничто тебя къ этому не принуждало, такъ какъ письмо было анонимное), то теб слдовало послать за серомъ Чарльсомъ, отдать ему письмо и обязать его честнымъ словомъ сказать теб всю истину. Онъ открылъ бы теб вс обстоятельства дла, а именно, что онъ прежде знакомства съ Беллой имлъ связь, которую онъ хотлъ порвать самымъ благороднымъ образомъ, какъ только онъ сталъ женихомъ твоей дочери. Чтожъ тутъ дурнаго? Это самое обыкновенное дло между свтскими людьми. Меня сердитъ только одно, что Белла узнала обо всемъ этомъ. Право мн страшно подумать, какъ матери, что о такихъ вещахъ толковали при этомъ ребенк. Совершенная невинность, значитъ совершенное невденье, и вотъ какими я выдала замужъ всхъ своихъ дочерей. Теперь намъ остается только сказать ей, что серъ Чарльсъ совершенно убдилъ меня въ своей невинности и посл этого никогда не надобно упоминать боле объ этомъ предмет. Серъ Чарльсъ общалъ мн никогда не позволять себ ни малйшаго намека, а Белла должна сдлать тоже. Ну. милый Джонъ, позволь мн поздравить тебя. У твоей дочери благородный женихъ, обожающій ее и имющій хорошее состояніе. Онъ бдный плакалъ, объясняясь со мною, и если ты уважаешь мои мннія, то пригласи его сегодня обдать.

Она прибавила, что было бы также хорошо, еслибъ онъ посл обда пошелъ заснуть. Адмиралъ Брюсъ не сразу согласился на предложеніе сестры, но мы пропускаемъ ихъ разговоръ, такъ какъ онъ наконецъ поддался, съ тмъ условіемъ, чтобъ обдъ сдлала мисисъ Молиньюесъ и она же пошла бы посл обда заслугъ.

Въ это время возвратилась Белла чрезвычайно разстроенная и безпокойная.

— Поди сюда, племянница, сказала мисисъ Молиньюксъ: — стань тутъ на колни и посмотри мн прямо въ глаза. Серъ Чарльсъ любилъ тебя, и тебя одну съ перваго дня вашего знакомства. Онъ теперь любитъ тебя боле, чмъ когда. А ты любишь его?

— Ахъ! тетя! воскликнула Белла, цлуя ее со слезами на глазахъ.

— Довольно, вытри глаза и причешись хорошенько, онъ сегодня обдаетъ у меня.

Въ эту минуту никого на свт не было счастливе Беллы Брюсъ.

Странная тетка этимъ не удовольствовалась. Она была того мннія, что Белла Брюсъ, слишкомъ рано узнавшая жизнь, благодаря отсутствію материнскаго попеченія, должна была какъ можно скоре выдтя замужъ. По этому она дала почувствовать серу Чарльсу, что Баденъ отличное мсто для свадьбы и съ той минуты онъ не давалъ покоя Белл и ея отцу, пока оеи не согласились.

Мало подозрвалъ Ричардъ Бассетъ въ Англіи о томъ что длалось въ Баден. Онъ спокойно смотрлъ теперь на трубы Гунтеркомбскаго замка, вполн увренный, что он современемъ будутъ принадлежать ему, такъ какъ ихъ собственникъ не скоро снова въ кого нибудь влюбится. Онъ стрлялъ фазановъ сера Чарльса, когда они забгали въ его садъ и вообще жилъ умренно, тихо, заботясь о своемъ здоровь. Однимъ словомъ онъ былъ очень доволенъ результатомъ своего анонимнаго письма и намревался спокойно пережить своего грабителя родственника, который лишилъ его наслдства.

Въ одинъ прекрасный, морозный день, трубы Гунтеркомбскаго замка стали выказывать признаки жизни, въ воздух показались вертикальные столбы голубоватаго дыма числомъ до сорока.

Старые слуги явились изъ Лондона, новые собраны были изъ окрестностей. Лошади и экипажи были приведены и пронеся слухъ, что серъ Чарльсъ поселится въ своемъ помсть и не одинъ.

Ричардъ Бассетъ отправился осторожно собирать справки. Множество мелкихъ фактовъ подверидали распространившійся слухъ.

Наконецъ въ одно прекрасное утро, когда изъ всхъ трубъ выходили облака дыма, въ церкви начался веселый звонъ.

Услыхавъ колокола Ричардъ Бассетъ вышелъ изъ дома, насупивъ брови. Все селеніе съ нетерпніемъ ожидало великаго событія.

Вскор раздался привтственный кликъ на колокольн и флагъ взвился на Гунтеркомбскомъ замк. Издалека начали доноситься радостные крики, все боле и боле приближавшіеся. Потомъ раздались лошадиный топотъ и шумъ колесъ. Гунтеркомбскія ворота широко были отворены толпой сторожей и грумовъ. Наконецъ показались два жокея, а за ними открытая коляска, сопровождаемая громкими криками и привтствіями толпы поселянъ. Въ коляск сидли серъ Чарльсъ и Белла Бассетъ, она была прелестне, чмъ когда, сіяя своею красотой и блестящими волосами. Крики поселянъ заставляли отрадно биться ея сердце и она нжно сжимала руку сера Чарльса, буквально сіяя счастьемъ и гордостью. Прозжая мимо Ричарда Бассета, она его замтила, невольно вздрогнула и прижалась къ мужу, но черезъ мгновеніе экипажъ пронесся дале въ отворенныя ворота. Белла быстро выскочила изъ коляски и вошла въ сни своего новаго жилища, весело улыбаясь и кланяясь многочисленной толп слугъ и поселянъ окружавшей ее. Она боле не думала о Ричард Бассет, подобно тому, какъ блестящая птица тотчасъ забываетъ о гремучей змі, надъ которой она пролетла.

Но великолпная блестящая птица не можетъ всегда летать. Змія можетъ подкрасться къ ея гнзду и не сводить съ нея своего убійственнаго взгляда, пока бдное, очаровательное созданіе, дрожа всмъ тломъ, не распрострется въ прах.

IX.

Обыкновенно преступленія рано или поздно вызываютъ справедливую кару, но часто за преступленіями слдуютъ единичные удары Немизиды, которая приберегаетъ до удобнаго времени окончательное наказаніе. Эти предвстники великаго возмездія, хотя и тяжелые, но спасительные удары: они даютъ человку опомниться и возвратиться на путь истины.

Подобный ударъ выпалъ на долю Ричарда Бассета: онъ видлъ какъ Белла Брюсъ прохала мимо его, прижимаясь къ мужу и отворачиваясь отъ него. Такъ вотъ для чего онъ интриговалъ, длалъ низости, писалъ анонимныя письма. Единственная женщина на свт, которую онъ когда забудь любилъ, смотрла на него съ отвращеніемъ и была женою его врага, а вскор сдлается матерью дтей этого врага, которыя навки лишаютъ его желаннаго наслдства.

Онъ возвратился домой убитый, уничтоженный. Съ той минуты онъ совершенно исчезъ изъ общества и наедин испилъ чашу горечи.

Черезъ нсколько времени разнеслась всть, что онъ опасно боленъ. Пасторъ зашелъ его навстить, но его не приняли. Единственный человкъ, съ которымъ видлся Ричардъ Бассетъ, былъ его другъ Вилеръ, мелкій, но искусный стряпчій, совтами котораго онъ пользовался во всхъ длахъ. Этотъ стряпчій очень любилъ охоту и не могъ нигд добиться до фазановъ, кром Гаймора, это обстоятельство составляло крпкую связь между нимъ и владльцемъ означенной мстности. Кром того, Вилеръ первый сказалъ Бассету, что ему нечего отчаиваться, такъ какъ онъ законный наслдникъ сера Чарльса.

Теперь Вилеръ нашелъ своего друга въ такомъ болзненномъ, отчаянномъ положеніи физически и нравственно, что просилъ позволенія послать за докторомъ въ сосдній городъ.

— Къ чему? сказалъ мрачно Ричардъ:— у меня болитъ душа, а не тло. О, Вилеръ! все кончено. Я и мои потомки никогда не будемъ владльцами Гунтеркомба.

— Если вы долго останетесь въ такомъ положеніи, сказалъ Вилеръ почти гнвно, то вы скоро сойдете въ могилу. Какое сумашеетвіе насильственно удалять себя съ веселой нашей земли, только потому что не можешь владть какимъ-то ея уголкомъ. Не все ли равно та или другая полоса земли. А я васъ научу, какъ пріобрсть землю въ сосдств, подъ самымъ носомъ сера Чарльса.

— Научите, отвчалъ Ричардъ мрачно и недоврчиво.

— Перестаньте отчаиваться и я васъ научу. Вы знаете я стряпчій банка, а Оплочетская ферма заложена и перезаложена. Впрочемъ она не одна, много такихъ фермъ. Вы знаете, что я постоянно посщаю сельскія таверны и собираю тамъ вс толки и слухи.

— Но гд я возьму денегъ на покупку земли?

— Я васъ и этому научу, только переставьте отчаиваться. Чертъ возьми! никогда не говорите насъ. Какія бы не были карты, а всегда есть случайность выиграть. Выздоравливайте скорй, женитесь на богатой и обращайте ея деньги въ зечлю. Прежде всего бросьте эту манеру отчаиваться. Разв вы не понимаете, что вы этимъ играете въ руку противника.

Это замчаніе подйствовало всего боле на больнаго человка и возбудило его ослабвшія силы къ новой дятельности.

У Вилера было слишкомъ мало кліентовъ, чтобъ добровольно лишиться хоть одного. Онъ теперь сталъ посщать Бассета почти ежедневно и благодаря своему искуству и изворотливости мало по малу вывелъ Бассета изъ его летаргіи. Онъ снова появился на свтъ Божій, но блдный, желтый. Кром того онъ сдлался совершеннымъ скрягой. У него была только одна служанка и онъ кормился съ нею на счетъ сера Чарльса. Онъ ловилъ въ капканы зайцевъ и кроликовъ сера Чарльса и каждый день стрлялъ по крайней мр по два фазана, принадлежавшихъ его богатому сосду. Во время этихъ охотъ, онъ не производилъ почти никакого шума въ лсу, ибо не бралъ съ собою собаки, которая своимъ лаемъ подымала бы всю стаю фазановъ, а охотился съ помощью мальчика, который тихонько обходилъ рощи и спугивалъ на выборъ ту или другую птицу.

Въ т же рдкіе случаи, когда серъ Чарльсъ съ своими друзьями охотился на фазановъ въ своихъ владніяхъ, Ричардъ Бассетъ всегда приносилъ домой богатую добычу, ибо онъ какъ хладнокровный, искусный стрлокъ никогда не давалъ промаха и постоянно поджидалъ птицу подъ изгородью или въ чащ, куда загоняли ее остальные охотники, фазановъ и зайцевъ онъ всегда продавалъ въ городъ и клалъ вырученныя деньги въ особуіо копилку, самъ же онъ лъ кроликовъ, блокъ и особливо молодыхъ ежей. Какой то цыганъ научилъ его какъ приготовлять этихъ послднихъ зврьковъ, а именно завалявъ ихъ въ глин печь на угольяхъ, причемъ иглы остаются въ глин, а мясо получаетъ замчательную сочность. Кром того, онъ самъ обрабатывалъ свой садъ и слдовательно овощи ему ничего не стоили.

Такимъ образомъ онъ прожилъ всю зиму и къ весн возвратились его прежнее здоровье и силы, теперь онъ сталъ дровоскомъ, срубилъ вс деревья въ маленькомъ лску противъ его дома и продалъ на рынк, потомъ онъ вырылъ вс коренья для топлива и приготовилъ землю для пашни. Сумма вырученная имъ за лсъ была гораздо боле, чмъ онъ ожидалъ и онъ это зарубилъ на память.

Онъ отличался физической силой и могъ работать цлый день, а энергію въ немъ поддерживали ненависть и манія землевладнія, такимъ образомъ онъ велъ истинно спартанскую жизнь и сосди стали поговаривать, что онъ сошелъ съ ума.

Пока онъ велъ такую тяжелую жизнь, серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ веселились до упада. Белла была красотою и украшеніемъ всего графства. Визиты и приглашенія сыпались со всхъ сторонъ. Серъ Чарльсъ, польщенный всеобщимъ поклоненіемъ его возлюбленной, какъ бы помолодлъ и отбросилъ свою чрезмрную гордость изъ угожденія жен, счастливая чета часто здила обдать къ сосдямъ за двнадцать миль, и обдать и ночевать за двадцать. Это прекрасный обычай ихъ графства, въ которомъ любимйшій тостъ:— ‘Дай Богъ вамъ обдать гд нравится, и ночевать гд об дается.’

Ни одинъ балъ не обходился безъ нихъ, и они сами дали два бала.

Боле же всего приносило имъ удовольствія принимать большое общество въ своемъ замк. Они постоянно приглашали многочисленныхъ, избранныхъ гостей, которые обдали вс вмст за громаднымъ круглымъ столомъ и оставались въ дом недлю или боле. Самое любопытное зрлище представлялъ Гунтеркомбъ часа въ дна пополудни. Въ это время на широкой террас, передъ парадными дверями замка, собирался цвтъ мстныхъ красавицъ въ амазонкахъ, а внизу грумы водили взадъ и впередъ великолпныхъ кровныхъ лошадей, гд нибудь же позади стоялъ фаэтонъ, запряженный четверкой. Воздухъ оглашался веселой болтовней гостей, ржаніемъ коней, наконецъ, когда все было готово, то дамы граціозно протягивали свою лвую ножку ближайшему кавалеру или предпочтительне груму, какъ боле опытному въ этомъ дл и съ легкостію птички прыгали въ сдло. Черезъ нсколько мгновеній веселая кавалькада вызжала со двора, причемъ Белла скакала на смирномъ пони, или правила фаэтономъ изъ угожденія какой нибудь важной старух. Графство, въ которомъ вили Бассеты, было охотничьей страной и потому вс дамы здили отлично, садясь въ сдло каждая непремнно трепала по ше благородное животное, какъ того требуютъ вс правила искуства, а однажды на лошади, каждая дама сидла такъ твердо, наставляя мундштукъ на случай крайности, держала уздечку такъ легко, точно она была не на лошади. Этой граціозной, спокойной посадкой именно и отличаются дамы, здящія верхомъ всю свою жизнь, отъ тхъ франтихъ Гайдъ-Парка, которыя здятъ (если это только можно назвать здой), тяжело упираясь обими руками въ животъ и мучая бдную лошадь заразъ мундштукомъ и уздечкой. Вся ихъ фигура дышетъ такой искуственной напыщенностью, словно говоритъ: ‘Смотрите вс на меня, я на лошади. Удивляйтесь, какъ я сама удивляюсь. Меня училъ берейторъ, какъ надо сидть приличной дам.’

Эти блестящія кавалькады представляли великолпную картину веселой, счастливой жизни богатыхъ землевладльцевъ и являли контрастъ съ суровой спартанской жизнью, которую велъ человкъ, считавшій себя законнымъ владльцемъ Гунтеркомбскаго замка.

Серъ Чарльсъ Бассетъ былъ мировымъ судьей и вскор убдился, что онъ былъ дурной судья. Однажды онъ сдлалъ какую-то ошибку, которую благодаря его популярности създъ исправилъ безъ особаго скандала, но все же, серъ Чарльсъ былъ чрезвычайно раздосадованъ и униженъ въ своихъ собственныхъ глазахъ. Онъ немедленно написалъ къ Ольдфильду, прося прислать ему юридическія руководства, что тотъ и исполнилъ.

Серъ Чарльсъ теперь посвящалъ изученію законовъ три часа каждый день, исключая дни охоты, въ которые никакой сквайръ не можетъ работать. Такимъ образомъ онъ мало по малу освоился со своими обязанностями и отличаясь природной гуманностью, онъ вскор сдлался отличнымъ судьей, такъ что вс сосди считали за особенное счастье попасть къ нему въ руки, а не къ другому судь, сквайру Пайсу, который всегда дйствовалъ по всей строгости законовъ. Такимъ образомъ серъ Чарльсъ сталъ нетолько украшеніемъ графства, но и полезнымъ дятелемъ.

Прошло четырнадцать мсяцевъ и ни малйшее облачко не омрачило блаженнаго существованія счастливой четы, только не было еще ни малйшихъ признаковъ появленія на свтъ сына и наслдника. Однако, какъ человкъ ни счастливъ и не могущественъ, но чрезвычайно неудобно имть подл себя злйшаго врага, поджидающаго удобнаго случая нанести ему вредъ, серъ Чарльсъ убдился въ этомъ на шестнадцатомъ мсяц его безоблачнаго блаженства.

Рядомъ съ его помстьемъ находилась маленькая ферма Сплачетъ и уголокъ ея врзывался въ его лсъ. Эта полоса земли была совершенно неудобна къ воздлыванію и владлецъ засадилъ ее лиственницей. Серъ Чарльсъ лтъ шесть тому назадъ предлагалъ ему за землю хорошія деньги, но онъ не нуждался въ нихъ и отказалъ на отрзъ.

Теперь серъ Чарльсъ узналъ отъ одного изъ своихъ лсниковъ, что старый фермеръ разорился и согласенъ продать ферму. Онъ тотчасъ отправился къ нему и предложилъ купить Оплачетъ.

— Я не могу его продать два раза, сказалъ старикъ:разв не вы его купили?

Оказалось, что Ричардъ Бассетъ забжалъ прежде. Банкъ, въ которомъ была заложена земля, потребовалъ немедленно деньги, грозя въ противномъ случа отнять землю, тогда явился Бассетъ, предложилъ хорошую цну и хотя не купчая, но запродажная была уже совершена. Продавщикъ не зналъ о ссор между Бассетами и думалъ еще угодить серу Чарльсу продавъ землю его родственнику.

Серъ Чарльсъ вернулся домой разгнванный. Онъ не хотлъ сказать объ этомъ обстоятельств жен, но глаза любви прочитали все что было написано на его лиц. Въ одну минуту нжный голосъ и пламенныя объятія любви выманили у него разсказъ о всемъ случившемся.

— Милый Чарльсъ, сказала Белла — не печалься. Конечно это обидно, но подумай, какъ много земли у тебя и какъ мало у этого злаго человка. Пускай его владетъ этой фермой, онъ потерялъ чувство самоуваженія, а это стоитъ многихъ фермъ. Я право сожалю его. Пусть его попробуетъ наносить теб вредъ и безпокойство, твоя жена на зло ему постарается сдлать тебя счастливымъ, родной мой, голубчикъ, а я надюсь, я также сильна, какъ мистеръ Бассетъ.

Эти слова, сказанныя съ нжнымъ сочувствіемъ и вдохновеніемъ любви, скоро заставили сера Чарльса забыть эту небольшую непріятность.

Но этимъ сплачетское дло не кончилось. На рождественскихъ праздникахъ серъ Чарльсъ пригласилъ трехъ пріятелей на охоту фазановъ въ отдаленнйшихъ чащахъ его лса. Отправясь дйствительно на охоту, они прошли весь лсъ и надялись отлично поохотиться въ окраин, такъ какъ много фазановъ полетло въ то направленіе. Но достигнувъ окраины, они увидали стряпчаго Вилера, стоявшаго на земл Сплачетской фермы и одинъ изъ ихъ загонщиковъ объявилъ, что на дорог были поставлены два мальчика, которые запугивали фазановъ, заставляя ихъ остаться на этой полос сплачетской земли, покрытой высокой травой и небольшими лиственницами, что представляло хорошее убжище птиц.

Серъ Чарльсъ остановился на своей сторон границы.

Тогда Вилеръ приказалъ своему загонщику спугнуть фазановъ и птицы одна за другой поднялись на воздухъ. Стряпчій въ нсколько минутъ убилъ четыре пары, а т, которыя избгли его выстрловъ и вернулись въ лсъ, пали жертвою Ричарда Бассета, который стрлялъ стоя на дорог. Они щадили только ту птицу, которая летла на Сплачетскую ферму. Это была не охота, а бойня, очень искусно подготовленная, но веденная самымъ неблагороднымъ и не охотничьимъ образомъ.

Такое поведеніе Ричарда Бассета взорвало сера Чарльса. Тщетно старался онъ удержать свой гявъ и наконецъ пошелъ съ своими пріятелями къ Ричарду.

— Мистеръ Бассетъ, сказалъ онъ: — вашъ поступокъ боле чмъ неприличенъ.

— Что такое, сэръ? Разв я на вашей земл?

— Нтъ, но вы самымъ низкимъ образомъ пользуетесь тмъ, что мы загнали къ вамъ птицу. Виданное ли дло, чтобъ джентльменъ длалъ облаву на своей границ, когда его сосдъ охотится и гонитъ птицу на его землю?

— О! такъ вотъ въ-чемъ дло! Когда справедливость не на вашей сторон, то вы толкуете о закон, а когда законъ противъ васъ, то вы обращаетесь къ справедливости. Будемъ держаться всегда одного или другаго. Вы знаете, что Гунтеркомбское помстье принадлежитъ мн по рожденью. Вы владете имъ, благодаря изворотамъ закона. Владйте спокойно пока живы. Вы очень хорошо знаете, что рано или поздно оно перейдетъ ко мн. Пока позвольте мн пользоваться моимъ маленькимъ Сплачетомъ. Стыдитесь, серъ, вы отняли у меня мое наслдіе и женщину, которую я люблю, неужели вы хотите лишить меня нсколькихъ фазановъ? Я такъ бденъ по вашей милости, что каждый фазанъ для меня находка.

— О! сказалъ серъ Чарльсъ: — если вы крадете мою птицу, какъ кусокъ хлба, то конечно я васъ сожалю. Въ такомъ случа, быть можетъ, вы позволите моимъ друзьямъ помочь вамъ наполнить вашу кладовую чужимъ добромъ.

Ричардъ Бассетъ съ минуту колебался, но Вилеръ, услыхавъ крупный разговоръ, подошелъ и знаками посовтывалъ ему согласиться.

— Конечно, произнесъ Ричардъ: — милости просимъ на мою землю, мистеръ Морганъ, вашъ отецъ часто охотился съ моимъ отцемъ въ Бассетскихъ помстьяхъ. Прикажите серъ Чарльсъ вашимъ людямъ посторониться, они только шумятъ безъ всякой пользы. Эй! Томъ, Биль, гоните птицу на этихъ господъ. Пусть они позабавятся. Мн нужна только птица.

Серъ Чарльсъ отошелъ на свою землю и видлъ, какъ одинъ фазанъ за другимъ взлеталъ на воздухъ и пораженный выстрломъ падалъ на землю, устилая ее перьями.

Его пріятели казалось покинули его и перешли на сторону Ричарда Бассета. Поэтому онъ оставилъ имъ своихъ егерей и удалился домой.

До вечера онъ ничего не сказалъ Белл о происшедшемъ, но тогда она все у него вывдала. Многое изъ его разсказа привело ее въ негодованіе, но вс ядовитыя стрлы его врага нисколько не уязвили гордое сердце сера Чарльса. Одно только замчаніе запало въ его душу.

— Да, Белла, произнесъ онъ грустно:— онъ сказалъ мн, что посл меня это помстье достанется ему. Это потому, что у насъ нтъ дтей.

— Но у насъ будутъ когда нибудь, со вздохомъ сказала лэди Бассетъ:— не правда ли?

— Богъ знаетъ, отвчалъ серъ Чарльсъ мрачно:— я начинаю сомнваться, не сдлано ли съ нашей стороны чего либо несправедливаго при переход къ намъ имнья.

— Почему ты это думаешь, милый, разв это возможно?

— Небо кажется приняло его сторону.

— Сторону дурнаго человка?

— Но онъ можетъ быть отцемъ невинныхъ дтей.

— Да онъ не женатъ.

— Онъ женится. Онъ не упуститъ счастливаго случая. Голова у меня идетъ кругомъ и на сердц тяжело. Я теперь понимаю, Белла, что два врага могутъ встртиться въ уединенномъ мст и стрлять другъ въ друга. Когда этотъ негодяй оскорбилъ меня, то вспомнивъ его анонимное письмо и вс его козни, я право готовъ былъ убить его на мст, какъ собаку!

Леди Бассетъ вскрикнула и горячо обняла его.

— О! Чарльсъ, воскликнула она:— молю Бога, чтобъ онъ не допускалъ тебя до подобныхъ мыслей. Я тебя никогда не пущу близко къ этому человку. Не думай объ этой пустой непріятности, а лучше подумай о нашемъ счасть. Какое теб дло до ненависти этого негодяя? Посмотри лучше, какъ тебя любитъ твоя жена. Неужели я не въ состояніи тебя боле осчастливить, чмъ можетъ тебя огорчить этотъ негодяй?

Эти нжныя слова сопровождались еще боле нжными ласками и подъ вліяніемъ ея чудныхъ глазокъ и сладкихъ рчей серъ Чарльсъ успокоился. Мирно спалъ онъ эту ночь и на время забылъ о существованіи своего врага.

Но лэди Бассетъ всю ночь не сомкнула глазъ. Она все думала о Ричард Бассет и о его вчной нераскаянной ненависти. Женщины подобныя ей, долго думая объ одномъ предмет, часто озаряются свтомъ вдохновенія. Мрачное будущее какъ бы освщается молніей и имъ представляется неопредленный образ будущихъ событій. Такъ было и съ лэди Бассетъ, въ эту тихую, темную ночь ею овладлъ неописанный страхъ: она боялась будущаго, она боялась Ричарда Бассета и до такой степени, которая не оправдывалась ни его прошедшими дйствіями, ни его видимой силой. Быть можетъ ее тяготила мысль имть врага, ее которая рождена была чтобы ее вс любили. Во всякомъ случа она боялась и предвидла много ударовъ, которые должны были поразить сердце любимаго ею человка. Уже одинъ изъ подобныхъ ударовъ разразился надъ ними, разлучилъ ихъ на время и едва не убилъ сера Чарльса.

Съ разсвтомъ мрачный страхъ, наполнявшій ея душу, нсколько разсялся, но въ голов ея сохранились трезвыя опасенія и странная ршимость. Это скромное, застнчивое существо ршилось, побуждаемое любовью, слдить за врагомъ и защищать своего мужа всми доступными ей средствами. Въ голов ея родились сотни плановъ, но тотчасъ бросались, ибо если любовь говорила ‘длай чудеса,’ то скромность шептала ‘не длай ничего, чего не длаютъ другія жены.’ Такимъ образомъ она весь день осталась въ пасивномъ положеніи, размышляя, придумывая, обсуждая. Но на другой день въ голов ея неожиданно блеснула новая мысль и она тотчасъ позвонила свою горничную. Пока та не приходила ей стало стыдно своей смлости и когда явилась горничная, то она приказала ей принести сверху канвовую работу. И къ такому-то смшному результату привела ее свтлая мысль.

Передъ завтракомъ она случайно выглянула въ окно и увидла старшаго лсника, шедшаго къ дому черезъ паркъ. Именно съ этимъ человкомъ она и хотла переговорить. Неожиданное искушеніе уничтожило ея застнчивость. Она снова позвонила и приказала привести къ себ лсника.

Бдный человкъ чрезвычайно изумился, получивъ такое странное приглашеніе. Однако онъ вошелъ въ ея комнату въ своемъ плисовомъ сюртук и въ кожанныхъ штиблетахъ, отличаясь высокимъ ростомъ онъ остановился среди комнаты, словно колосъ Родосскій, хотя онъ внутренно былъ очень смущенъ находиться въ присутствіи лэди Бассетъ.

Однако эта лэди не оказалась такой страшной, какъ онъ думалъ.

— Какъ васъ зовутъ, серъ? спросила она очень любезно.

— Мозесъ Моссъ, милэди.

— Мистеръ Моссъ, я желаю намъ задать нсколько вопросовъ. Могу я?

— Конечно, миледи.

— Объясните мн, пожалуйста, какимъ образокъ владтель Сплачетской фермы можетъ перебить всхъ фазановъ сера Чарльса.

— Слава Богу, мы до этого еще не дошли, миледи, но конечно онъ стрляетъ большее число, чмъ приходится на его долю. Вотъ видите, миледи, дло въ томъ, что птица также какъ христіане любятъ солнечныя мста. Въ Гаймор много такихъ мстъ и птица любитъ тамъ гнздиться. Что касается до Сплачета, то въ этомъ отношеніи онъ намъ не вреденъ. Вся земля подъ полями и живыми изгородями, и только одна небольшая полоса засаженная лиственницей врзывается въ Сверный Лсъ. А вотъ видите, милэди, подъ молодыми лиственницами всегда растетъ крупная, жесткая трава, которая представляетъ отличное убжище птиц. Такимъ образомъ охотьтесь въ какомъ угодно направленіи въ Сверномъ Лсу, а хитрые фазаны непремнно улетятъ вс подъ тнь лиственницъ, мистеръ Бассетъ не джентльменъ, какъ серъ Чарльсъ, и пользуясь этимъ счастливымъ для него случаемъ бьетъ всхъ попадающихъ къ нему на землю фазановъ.

— Разв нтъ возможности прекратить это, серъ?

— Мы бы могли разставить въ лсу людей, но по всей вроятности они были бы убиты, однако еслибъ вы этого пожелали, то всякій готовъ былъ бы ради васъ рисковать жизнью. По крайней мр я сужу по себ.

— О! мистеръ Моссъ, избави Богъ, чтобы кто нибудь былъ убитъ по моей милости. Этого не стоятъ вс фазаны на свт. Я постараюсь придумать другое средство. Я бы хотла видть самую мстность. Могу я?

— Конечно, милэди.

— Какъ же мн туда попасть?

— Позжайте къ таверн ‘Привалъ Дровосковъ’ и въ двухъ шагахъ оттуда вы увидите эту мстность, но дорога туда самая плохая.

Она назначила часъ и похала съ своимъ грумомъ къ сельской таверн и оттуда ее провели по чащ и бору къ тому мсту, гд ея мужъ былъ такъ оскорбленъ его врагомъ. Объясненія Мосса стали ей совершенно понятны, какъ только она увидала эту мстность. Однако она почти ничего не сказала и похала домой.

На слдующій день она съ прелестнымъ румянцемъ на щекахъ попросила у сера Чарльса сто фунтовъ на свои собственныя издержки.

Серъ Чарльсъ съ удовольствіемъ улыбнулся и далъ ей деньги, сопровождая ихъ неспрошеннымъ поцлуемъ.

— Но это еще не все.

— Очень радъ, ты слишкомъ мало расходуешь на себя денегъ, слишкомъ мало.

— Теб не долго придется на это жаловаться. Я хочу срубить нсколько деревьевъ. Могу я?

— Ты хочешь строить?

— Не спрашивай, это для меня.

— Довольно. Сруби если хочешь вс деревья на нашей земл, чмъ меньше ихъ будетъ, тмъ лучше.

— Нтъ, Чарльсъ, я буду рубить деревья очень осмотрительно. Увряю тебя.

— Какъ хочешь, отвчалъ серъ Чарльсъ:— для моего полнаго счастья ни въ чемъ себ не отказывай. Иначе ты меня очень огорчишь. Помни это.

Черезъ нсколько дней посл этого какой-то сплетникъ сказалъ серу Чарльсу, что лэди Бассетъ рубитъ деревья въ Сверномъ Лсу.

— Скажите пожалуйста, кто иметъ боле ея права рубить деревья въ моихъ лсахъ?

— Но она выводитъ стны.

— А скажите пожалуйста, кто боле ея иметъ право выводить стны на моей земл?

Посл этого онъ съ благородной деликатностью не ходилъ въ Сверный Лсъ, дожидаясь чтобъ она сама его пригласила. Она не заставила его долго ждать. Въ одно прекрасное утро она вышла въ его кабинетъ и съ сіяющимъ отъ удовольствія лицемъ, пригласила его похать съ ней верхомъ. Она направилась прямо въ Сверный Лсъ и показала ему свою работу. Ферма Ричарда Бассета отдленная прежде едва замтной границей, теперь отдлялась каменной стной. По сю сторону этой стны на разстояніи пятидесяти ярдовъ, вс деревья были срублены и мстность совершенно очищена, у самой же стны на разстояніи двадцати ярдовъ посажена была мелкая лиственница не выше капусты.

Въ первую минуту серъ Чарльсъ изумился, а потомъ тотчасъ сообразилъ, что его врагу нанесенъ смертный ударъ.

— Бдная Белла, сказалъ онъ: — грустно думать, что ты столько хлопотала о такомъ дл.

Онъ остановился, нжно поцловалъ ее, она сіяла счастьемъ и невинной гордостью.

— Мн это и въ голову не приходило, сказалъ онъ, — ты меня просто удивляешь, Белла.

— Велика важность! весело воскликнула Белла: — но я удивила мистера Мосса. Онъ сказалъ: хотлъ бы я, милэди, имть такую голову, какъ ваша.

— Я могла бы ему сказать, что любовь изощряетъ женскій умъ, но приберегла эту поговорку для тебя.

— Это все прекрасно, милэди, но вы изволили солгать. Вы выманили у меня сто фунтовъ подъ тмъ предлогомъ, что употребите ихъ для себя.

— А разв это не для себя? Дуракъ ты, мой милый. Разв ты не я? Разв ты не часть меня и еще та, которую я всего боле люблю?

И она страстно обвила руками его шею.

Они возвратились домой какъ только что объяснившіеся влюбленные, сіяя счастьемъ и блаженствомъ.

Ричардъ Бассетъ съ содйствіемъ Вилера заложилъ Гайморъ, чтобъ купить Сплачетскую ферму, теперь онъ заложилъ Сплачетскую ферму и купилъ Пасторскій лсъ, прилегавшій съ востока къ землямъ сера Чарльса. Онъ заплатилъ за него семьсотъ фунтовъ и въ первый же годъ срубилъ и продалъ лсу на дв тысячи фунтовъ. Этотъ фактъ кажется невроятнымъ, но благодаря обычаю рубить только старыя деревья, землевладльцы въ Англіи никогда не знаютъ настоящей, полной цнности ихъ лса. Ричардъ Бассетъ сообразилъ это и купилъ Пасторскій Лсъ на такихъ условіяхъ, что имлъ землю даромъ и еще получилъ прибавки триста фунтовъ. Онъ вырылъ вс корни, продалъ на топливо и посадилъ мстами лиственницу для приманки фазановъ сера Чарльса, остальную же землю пустилъ подъ луга, которые отдавалъ за хорошую цну.

Потомъ по совту Вилера, онъ снова явился въ свтъ, одлся прилично и сталъ посщать нсколько сосдей съ цлью жениться на деньгахъ.

Въ провинціи не презираютъ бдныхъ людей хорошаго происхожденія, а имя Бассетъ было одно изъ самыхъ старинныхъ въ графств, по этому вс двери передъ нимъ отворились и онъ ловко воспользовался тмъ любопытствомъ, которое возбуждало во многихъ его недавняя отшельническая жизнь. Онъ говорилъ всмъ, что былъ гордъ, но бденъ, что лишенный большихъ помстій, принадлежавшихъ ему по рожденію, онъ не хотлъ занимать въ обществ мсто ниже того, которое ему принадлежало по праву. Однако небо немилости вилось надъ нимъ: незаконный владлецъ его помстій былъ бездтенъ, онъ былъ законнымъ его наслдникомъ и считалъ необходимымъ принять на себя боле значительную роль чмъ прежде въ виду того состоянія, которое рано или поздно перейдетъ къ нему.

Всюду, гд его принимали, онъ разсказывалъ о несправедливостяхъ, которыя онъ долженъ былъ терпть, благодаря незаконнымъ дйствіямъ его двоюроднаго брата, ему вс врили, ибо всмъ было извстно, что Ричардъ Бассетъ былъ законный наслдникъ Бассета и Гунтерномба, а только немногіе знали о той семейной сдлк, по которой его отецъ продалъ свое право. Подобными разсказами онъ вскор снискалъ всеобщее сочувствіе и многіе негодовали на жестокосердіе сера Чарльса, который могъ бы уступить ему хоть что нибудь. По выраженію одного изъ сосдей, баронетъ могъ дать двоюродному брату одну свинью изъ своего хлва, т. е. одну изъ многочисленныхъ фермъ, разсянныхъ на его земл.

Серъ Чарльсъ зналъ, что Ричардъ старался всячески вредить ему въ общественномъ мнніи графства, но онъ былъ слишкомъ гордъ, чтобъ вмшиваться въ такія дрязги, онъ объявилъ Белл, что не скажетъ ни слова до тхъ поръ, пока какой нибудь джентльменъ не возьметъ сторону мистера Бассета.

Однажды серъ Чарльсъ и леди Бассетъ были приглашены обдать и ночевать къ мистеру Гардвику, жившему отъ ихъ замка въ разстояніи пятнадцати миль. Между приглашенными находился Ричардъ Бассетъ, ибо мисисъ Гардвикъ принадлежала къ тому разряду хозяекъ, которыя приглашаютъ гостей безъ всякаго разбора.

Ричардъ ожидалъ, что подобная встрча случится рано или поздно, потому онъ былъ относительно приготовленъ, онъ сухо поклонился серу Чарльсу, который только взглянулъ на него съ изумленіемъ. Остальные гости замтили эту сцену и всмъ было не ловко, особливо хозяйк, которая одна была виновата.

Тотчасъ посл обда серъ Чарльсъ приказалъ заложить свой экипажъ и ухалъ домой отказавшись ночевать.

Мисисъ Гардвикъ по своей глупости еще больше испортила дло. Она пожаловалась своему мужу на поспшный отъздъ сера Чарльса какъ на личное оскорбленіе, и онъ написалъ серу Чарльсу письмо полное упрековъ.

Серъ Чарльсъ отвчалъ, что онъ былъ оскорбленъ въ этомъ дл, такъ какъ мистеру Гардвику не слдовало приглашать въ одно время съ нимъ подлеца.

Въ свою очередь мистеръ Гардвикъ отвчалъ, что онъ никогда не слыхивалъ о Бассетахъ подлецахъ и не зналъ о мистер Ричард Бассет ничего, которое оправдывало бы подобный, неприличный между порядочными людьми эпитетъ. ‘И если вы позволите мн быть откровеннымъ, серъ Чарлсъ, то я полагаю, что такія рзкія выраженія о бдномъ джентльмен, помстьями котораго вы пользуетесь, не достойны васъ и нашего добраго характера.’

На это серъ Чарлсь отвчалъ слдующимъ письмомъ:

‘Любезный мистеръ Гардвикъ.

Вы позволили себ обратиться ко мн съ нкоторыми замчаніями, которыя я постараюсь забыть, такъ какъ они написаны вами по незнанію истины. Но если вы желаете, чтобы мы остались друзьями, то должны мн поврить, что ни я, ни мое семейство никогда не сдлали ни малйшаго вреда мистеру Бассету, а онъ нанесъ громадный вредъ мн и лэди Бассетъ. Это низкій подлецъ, котораго не должно пускать въ порядочное общество и если вы посл этого письма будете по прежнему его принимать, то я никогда не переступлю порога вашего дома. Прошу увдомить меня на что вы ршитесь.

Остаюсь искренно вамъ преданный
Чарльсъ Дайкъ Бассетъ.’

Мистеръ Гардвикъ вскиплъ злобой прочтя это письмо, но осторожность взяла верхъ надъ гнвомъ: онъ былъ депутатомъ графства, а серъ Чарльсъ располагалъ тремя стами голосами. Поэтому онъ написалъ серу Чарльсу, что прочелъ его письмо съ сожалніемъ, но конечно не могъ сомнваться въ его словахъ и впредь не будетъ принимать мистера Бассета до тхъ поръ, пока дло не разъяснится.

Но мистеръ Гардвикъ не могъ однако простить серу Чарльсу нанесеннаго ему оскорбленія и нашелъ, что лучшею местью было послать его письмо къ мистеру Ричарду Бассету.

Ричардъ былъ вн себя отъ злобы прочтя это письмо и немедленно написалъ серу Чарльсу самое грубое, оскорбительное посланіе.

Онъ только что собирался отправить это письмо, какъ въ комнату вошелъ Вилеръ. Бассетъ показалъ ему письмо сера Чарльса и когда Вилеръ прочелъ его, то онъ воскликнулъ:

— А вотъ мой отвтъ.

Вилеръ прочелъ этотъ отвтъ и молча бросилъ его въ огонь, пылавшій въ камин.

— Счастье ваше, что я захалъ, сказалъ онъ сухо:— я вамъ спасъ тысячу фунтовъ. Вы никогда не должны писать писемъ безъ меня.

— Вы хотите, чтобъ я сидлъ молча, когда меня ругаютъ! Хорошъ другъ!

— Я мудрый другъ. Это дло серьезне, чмъ вы думаете.

— Это клевета?

— Конечно. Еслибъ серъ Чарльсъ посовтывался со мною, то я не съумлъ бы продиктовать лучшаго письма. Тутъ нтъ ни одной лазейки для обвиняемаго въ клевет, нтъ никакой возможности улизнуть отъ правосудія. Возьмите перо и пишите мистеру Гардвику.

‘Любезный серъ.

Я получилъ ваше письмо съ приложеніемъ клеветы, написанной рукою сера Чарльса Бассета. Мой отвтъ будетъ публичный.

Искренно вамъ преданный
Ричардъ Бассетъ.’

— И боле ничего?

— Ни слова. Теперь смотрите, не здите никогда къ мистеру Гардвику, серъ Чарльсъ закрылъ вамъ двери этого дома и вы можете искать съ него убытки. Никогда присяжные не видывали такого красиваго дла: законный наслдникъ оскорбленъ и оклеветанъ незаконнымъ владльцемъ его наслдственныхъ помстій.

Эта картина пришлась по вкусу Бассету и онъ сталъ ходить взадъ и впередъ по комнат, осыпая ругательствами своего врага и горя нетерпніемъ очутиться на скамь свидтелей и обличить его публично.

— Нтъ, нтъ, сказалъ Вилеръ: — предоставьте это адвокату, вы должны играть роль обиженной жертвы. Кто стряпчій обвиняемаго? Мы должны тотчасъ обратиться къ нему съ жалобою.

— Нтъ, передайте копію жалобы лично ему.

— Зачмъ? Надо дйствовать, какъ подобаетъ джентльменамъ.

Бассетъ вышелъ изъ себя, видя, что ему противорчатъ на каждомъ слов.

— Чмъ боле можно оскорбить и досадить этому низкому злодю, тмъ лучше. Онъ оклеветалъ меня за глаза, а я передамъ ему въ руки жалобу на него. Кто хочетъ быть моимъ адвокатомъ, тотъ долженъ хоть отчасти раздлять мои чувства.

Вилеръ, зная что теперь боле чмъ когда можно извлечь пользу изъ этого дла, согласился хотя и не охотно: и на другой день, онъ отправился въ Гунтеркомбъ съ копіей жалобы.

Увидавъ его карточку, лэди Бассетъ спросила, ‘не пріятель ли это мистера Бассета.’ Лакей отвчалъ, что кажется это то самое лице. Тогда лэди Бассетъ пошла къ мужу въ кабинетъ.

— Милый мой, сказала она: — пріхалъ стряпчій мистера Бассета.

— Ну?

— Зачмъ онъ пріхалъ?

— Я не знаю.

— Не принимай его.

— Отчего?

— Я ужасно боюсь мистера Бассета. Онъ нашъ злой геній. Позволь мн принять этого человка. Могу я?

— Конечно нтъ.

— Нельзя ли мн прежде тебя переговорить съ нимъ!

— Ты его вовсе не увидишь!

— Чарльсъ!

— Нтъ Белла, я не могу дозволить, чтобъ такія животныя говорили съ моей женой.

— Но, мой милый, я такъ его боюсь. Ты знаешь Чарльсъ, что я не часто вмшиваюсь, въ твои дла, но твой разговоръ съ этимъ человкомъ меня пугаетъ. Если ужъ ты его примешь, то позволь мн остаться въ комнат. Покрайней мр, насъ будетъ двое, противъ одного.

— Нтъ, нтъ, сказалъ твердо серъ Чарльсъ, но видя слезы на глазахъ жены, онъ прибавилъ: — но ты можешь слышать весь нашъ разговоръ. Отвори дверь и посиди въ маленькой комнатк рядомъ.

— Благодарствуй, благодарствуй.

Она вошла въ сосднюю комнату, которая оказалась маленькой гостиной. Она никогда прежде не бывала въ ней и пока она разсматривала ее, придумывая какъ устроить покрасиве, въ кабинетъ мужа вошелъ мистеръ Вилеръ. Серъ Чарльсъ принялъ его стоя, желая этимъ указать ему, что разговоръ ихъ долженъ быть кратокъ. Этотъ пріемъ и тотъ фактъ, что его заставили долго ждать въ передней, вывели изъ терпнья Вилера и онъ началъ разговоръ гораздо боле рзкимъ тономъ, чмъ намревался.

— Серъ Чарльсъ Бассетъ, сказалъ онъ:— ни написали письмо къ мистеру Гардвику съ замчаніями о моемъ доврител мистер Бассет — самое недостойное письмо.

— Берегите ваши мннія для себя. Я написалъ письмо и назвалъ вашего доврителя такъ, какъ онъ этого заслуживаетъ.

— Нтъ, серъ, это письмо клевета.

— Истина.

— Это злобная клевета, серъ, и мы за это васъ накажемъ. Имю честь вручить вамъ копію жалобы, подаваемой на васъ. Мы ищемъ пять тысячъ убытковъ.

Въ сосдней комнат послышался тяжелый вздохъ, но разговаривавшіе его не замтили, ибо начинали горячиться.

— Такъ вотъ для чего вы пожаловали сюда, произнесъ серъ Чарльсъ:— отчего вы не обратились къ моему стряпчему. Вы должно быть такой же негодяй, какъ вашъ довритель, иначе вы никогда бы не ршились вручать мн ваши подлыя жалобы въ моемъ собственномъ дом.

— Я во всякомъ случа не настолько негодяй, чтобъ оскорблять гостя въ своемъ дом. Еслибъ вы обошлись со мною прилично, то я пошелъ бы на мировую, но теперь я вамъ дамъ себя знать.

Ничто такъ легко не выводитъ изъ себя благороднаго человка, какъ угроза. Серъ Чарльсъ, угрожаемый презрннымъ стряпчимъ и зная что жена его слышитъ каждое слово, молча протянулъ свою мощную руку и однимъ ударомъ повалилъ въ полъ Вилера.

Въ эту минуту въ комнату вбжала лэди Бассетъ съ громкимъ крикомъ и увидла мистера Вилера распростертаго на полу, серъ Чарльсъ стоялъ подл него, тяжело переводя духъ отъ злобы и волненія.

Но черезъ минуту онъ зашатался и она должна была довести его до кресла. Она позвонила слугу, а сама ставъ на колни прижала его пылающую голову къ своей груди.

Между тмъ Вилеръ поднялся и съ злобою взглянулъ на нихъ обоихъ.

— Уфъ! Вы принесли себ боле вреда, чмъ мн. Вмсто одного дла мы начнемъ противъ васъ два.

— Выведите этого человка, сказала лэди Бассетъ вошедшему слуг.

— Хорошо, миледи, я вамъ припомню ваши слова, когда этотъ домъ будетъ нашъ.

X.

Съ этими язвительными словами Вилеръ поспшно вышелъ изъ комнаты, но ядовитая стрла поразила только сердце Беллы, которая съ инстинктомъ любящей женщины заткнула обими руками уши мужа, чтобъ онъ не слыхалъ дальнйшихъ, оскорбленій.

У сера Чарльса едва не случился припадокъ, но Белла развязала ему галстухъ, растегнула рубашку и терла виски о-де-колононъ, онъ пришелъ въ себя, но въ продолженіи часа не могъ совершенно оправиться. Она уговорила его пойти къ ней въ комнату и уложила его въ постель, она окружила его тысячами ласкъ, извиваясь вокругъ него, какъ гибкая лоза, воркуя какъ голубка слова любви и сожалнія, и покрывая поцлуями его мутные глаза. Наконецъ онъ уснулъ и всякая опасность миновала.

День или два серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ избгали говорить о непріятномъ предмет, но надо было принять мры, мистеръ Ольдфильдъ былъ выписанъ въ Гунтеркомбъ и вс приглашенія на этотъ день были отказаны, чтобы онъ могъ обдать съ ними наедин я переговорить основательно о дл.

Серъ Чарльсъ полагалъ сначала, что онъ будетъ въ состояніи доказать справедливость всего сказаннато имъ въ письм, но на поврку у него оказались доказательства только того, что Ричардъ Бассетъ былъ виновенъ въ нсколькихъ неблагопріятныхъ дйствіяхъ, которыя, однако, присяжными будутъ сочтены маловажными.

Мистеръ Ольдфильдъ сказалъ, что, конечно, они должны принять вызовъ, но потомъ всего благоразумне было дозволить ему повидаться съ Вилеромъ и если возможно покончить дло миролюбиво.

— Эта исторія вроятно вамъ будетъ стоить тысячу фунтовъ, серъ Чарльсъ, сказалъ онъ: но если это васъ научитъ не писать врагу или о враг не посовтовавшись съ адвокатомъ, то эти деньги не пропадутъ даромъ. Кто-то сказалъ: ‘О! еслибъ мой врагъ написалъ книгу’, а я говорю: О! еслибъ онъ написалъ письмо не посовтовавшись съ своимъ адвокатомъ.

— Такъ что же мистеръ Ольдфильдъ! воскликнула лэди Бассетъ, старавшаяся всми силами придать длу не серьезный, веселый характеръ: они желаютъ денегъ, предложите имъ тысячу фунтовъ, чтобы только оставили насъ въ поко.

На другой день мистеръ Ольдфильдъ отправился къ Вилеру и заявилъ, что ему больно видть, какъ благородные братья ссорятся публично, въ глазахъ всего графства.

— Конечно, и мн жаль, сказалъ Вилеръ: но моему доврителю не предстояло другаго исхода. Ни одинъ джентльменъ не протянулъ бы ему руку, еслибъ онъ вынесъ спокойно такія оскорбленія.

Поговоривъ нсколько времени о постороннихъ предметахъ, Ольфильдъ объявилъ, что серъ Чарльсъ горитъ желаніемъ сразиться съ своимъ врагомъ въ суд, но лэди Бассетъ желала бы избгнуть подобнаго скандала.

— Однимъ словомъ, прибавилъ онъ:я постараюсь достать для мистера Бассета тысячу фунтовъ, чтобъ заглушить скандальную исторію.

— Я его спрошу и дамъ вамъ знать, отвчалъ Вилеръ: — онъ теперь случайно въ город.

Ольфильдъ зашелъ снова черезъ часъ и Вилеръ объявилъ ему, что его довритель кончитъ дло, если серъ Чарльсъ заплатитъ тысячу фунтовъ и письменно извинится предъ нимъ.

— Серъ Чарльсъ никогда не станетъ извиняться, сказалъ Ольдфильдъ, качая головою:— нравъ ли онъ или нтъ, но убжденія его чистосердечны.

— Но присяжные никогда не раздлятъ его убжденій.

— Не говорите, вы не знаете доводовъ защиты.

Слова эти Ольдфильдъ произнесъ съ серьезной торжественностью, которая длала ему честь.

— А вы знаете? спросилъ ехидно ловкій стряпчій.

Ольдфильдъ презрительно улыбнулся, но ничего не отвчалъ. Вилеръ попалъ въ цль.

— Ахъ, да у насъ есть еще маленькое дльце, сказалъ Вилеръ:— серъ Чарльсъ оскорбилъ меня при исполненіи мною моихъ обязанностей въ отношеніи моего доврителя. Я намренъ преслдовать его. Вотъ моя жалоба, примите ли вы ее?

— Конечно, мистеръ Вилеръ. Я съ удовольствіемъ вижу, что вы не вводите обычай лично передавать жалобы обвиняемому джентльмену.

— Конечно, нтъ. Я сдлалъ это только однажды и то противъ моего желанія и съ цлью облегчить ударъ серу Чарльсу.

Посл этого ловкіе законники разстались въ любезностяхъ.

Серъ Чарльсъ не хотлъ извиняться.

Обвинитель подалъ жалобу въ судъ. Обвиняемый заявилъ, что онъ не виновенъ, но не указалъ доводовъ своей защиты. Законъ даетъ это преимущество обвиняемому въ длахъ о клевет. Дло было назначено къ разсмотрнію въ слдующей сессіи.

Серъ Чарльсъ былъ раздосадованъ, но боле ничего. Но лэди Бассетъ, съ женскимъ отвращеніемъ ко всякому скандалу, чувствовала гораздо глубже мужа всю непріятность этого дла. Она съ удовольствіемъ дала бы не одну тысячу своихъ денегъ, чтобъ не’допускать дла до суда. Но ея страхъ къ Ричарду Бассету удерживалъ ее. Она постоянно дума.ла о немъ, считала его искуснйшимъ злодемъ на свт и потому говорила себ: — Если онъ онъ малыми средствами можетъ такъ досаждать Чарльсу, то что же онъ сдлаетъ, когда я его обогащу? Онъ насъ разомъ погубитъ.

Съ приближеніемъ роковаго дня, она почти не на минуту не отходила отъ сера Чарльса, словно насдка отъ своего дтеныша. Материнскія стремленія были возбуждены бракомъ въ душ и такъ какъ у нея не было дтей, то серъ Чарльсъ былъ въ одно и то же время ея мужемъ и ребенкомъ.

Часто входила она въ его кабинетъ и молча цловала его въ лобъ, немедленно убгая съ божественнымъ взглядомъ любви на лиц и съ зардвшимися щеками, хотя человкъ, котораго она поцловала, былъ ея мужъ. Наконецъ, она однажды нжно подошла къ нему и спросила застнчиво:

— Милый Чарльсъ, анонимное письмо не будетъ ли достаточнымъ извиненіемъ клеветы, какъ они называютъ истину.

— Конечно. Оно у тебя?

— Нтъ. Добрая дама взяла его.

— Добрая дама! Кто это?

— Та дама, которая прізжала съ мистеромъ Ольдфильдомъ къ отцу и такъ краснорчиво тебя защищала, такъ краснорчиво, что я даже ревновала ее къ теб. Кто она такая?

— По твоимъ словамъ я всегда полагалъ, что это была сестра милосердія, которая ухаживала за мною.

— Ахъ, ты глупенькій! Она только приняла на себя роль сестры милосердія. Чарльсъ, скажи мн правду. Вдь теперь ужъ все равно. Эта дама тебя любила?

— Любила меня и всячески старалась женить меня на теб?

— Любовь женщины бываетъ часто такъ эгоистична.

— Нтъ, она меня сказала, что она сестра… И безъ сомннія это правда.

— Чья сестра?

— Все равно, не напоминай мн о прошедшемъ, оно мн ненавистно, и подумавъ хорошенько, я думаю лучше не касаться этой грязи и не представлять анонимнаго письма, еслибъ даже ты могла его достать обратно.

Лэди Бассетъ просила, чтобы сецъ Чарльсъ посовтовался объ этомъ съ адвокатомъ, а сама общала принять мры къ полученію обратно письма и доказательствъ того факта, что Ричардъ Бассетъ написалъ это письмо.

— Я не имю ничего противъ этого, сказалъ серъ Чарльсъ:— только входи въ сношенія объ этомъ предмет съ однимъ мистеромъ Ольдфильдомъ. Я не желалъ бы, чтобы вы говорили и переписывались съ женщиной, которую я не знаю, къ тому же, чмъ боле я думаю о ея поведеніи, тмъ мене ее постигаю.

— Есть люди, которые въ тайн длаютъ добро, замтила Белла.

— Пустяки, отвчалъ серъ Чарльсъ:— ты дурочка, то есть я хочу сказать ангелъ.

Лэди Бассетъ исполнила приказаніе сера Чарльса буквально, но съ замчательнымъ искуствомъ обошла духъ этого приказанія.

‘Любезный мистеръ Ольдфильдъ!

Вы можете себ представить въ какомъ я нахожусь затрудненіи. Серу Чарльсу придется вскор явиться въ судъ и имть дло съ какимъ нибудь великимъ ораторомъ. Анонимное письмо, которое написалъ мн мистеръ Бассетъ, было очень низко и, конечно, можетъ служить оправданіемъ тхъ крупныхъ эпитетовъ, которые мой милый мужъ въ несчастную минуту гнва позволилъ себ употребить въ отношеніи къ нему. Это письмо у доброй лэди, я уврена, что она не откажется прислать его мн. Я бы очень желала попросить ее лично передать мн его, но я, кажется, не должна этого просить. Пожалуйста передайте ей какъ я несчастлива и быть можетъ она осчастливитъ меня нсколькими словами вмст съ письмомъ.

Остаюсь ваша преданная
Белла Бассетъ.’

Это письмо было писано съ тою цлью, чтобъ оно попало въ руки доброй лэди, и мистеръ Ольдфильдъ, понявъ это, тотчасъ послалъ мисъ Сомерсетъ копію съ письма лэди Бассетъ, прибавивъ отъ себя нсколько строкъ, въ которыхъ онъ объяснилъ боле дловымъ слогомъ въ какомъ затруднительномъ положеніи находился серъ Чарльсъ.

Мисъ Сомерсетъ отвчала, что она была за городомъ, на охот въ окрестностяхъ Гунтеркомба и что она тотчасъ пошлетъ въ Лондонъ за своей шкатулкой, гд должно находиться анонимное письмо, если она его не потеряла.

Ольдфильдъ вышелъ изъ себя отъ такого хладнокровія и отвчалъ немедленно, прося какъ можно скоре прислать необходимый документъ.

Это подтвержденіе имло неожиданный результатъ.

Однажды лордъ Гародэль пригласилъ на охоту за лисицами все графство и серъ Чарльсъ объявилъ жен, что она должна хать съ нимъ на это охотничье торжество.

— Да, милый Чарльсъ, я поду, если ты хочешь, сказала она, но право теперь не время показываться въ публик. Мы и то вскор будемъ достаточно передъ глазами всхъ въ суд.

— Поэтому именно я и хочу, чтобъ ты хала на охоту. Я не сдлалъ ничего дурнаго и теб нечего за меня краснть, поэтому ты будешь встрчаться со всми сосдями при всякомъ удобномъ случа.

— Я повинуюсь.

— И ты должна быть авантажна.

— Я буду, голубчикъ.

— И весела.

— Это необходимо?

— Да.

— Я постараюсь. О! о! о!

И лэди Бассетъ залилась слезами.

— Ахъ! ты глупенькая! Оботри сейчасъ глаза.

— Ну вотъ, все и прошло.

— И поцлуй меня.

— Вотъ. Какое утшеніе тебя поцловать.

— Прибгай къ этому утшенію, сколько хочешь, а теперь поди однься. Я велю сегодня хать съ нами двумъ грумамъ, одинъ пусть останется при теб, а другой поведетъ мн свжую лошадь.

— О! Чарльсъ, пожалуйста не заставляй меня охотиться.

— Нтъ, нтъ. До такого тиранства я никогда не дойду.

— Знаешь ты что я сдлаю пока ты охотишься? Я все время молюсь, чтобы ты не упалъ и не ушибся, а также молю Бота простить теб и другимъ джентльменамъ жестокосердіе, съ которымъ вы преслдуете съ собаками одно маленькое беззащитное твореніе и убиваете его дважды: разъ страхомъ и другой разъ пулею.

— Это очень пріятно, сказалъ серъ Чарльсъ весело: — мы не можемъ быть вс ангелами, какъ ты. А охота отличная гимнастика. Ты слишкомъ для насъ хороша и длать нечего, я откажусь отъ удовольствія хать съ тобою.

— Нтъ, милый Чарльсъ, я поду съ тобою, такъ какъ ты этого желаешь, только я прошу отпустить меня домой, какъ только лисица выбжитъ изъ чащи. Еслибъ я была лисица, вы никогда не выгнали бы меня изъ чащи. Я бы бгала все взадъ и впередъ и подговорила бы всхъ другихъ лисицъ длать то же.

При этомъ она бросила на мужа лукавый, совершенно лисій взглядъ.

Лэди Бассетъ отправилась на охоту и сначала около нея, какъ все еще первой красавицы, въ графств собрались вс охотники, но какъ только раздался лай собакъ, то они вс разъхались до своимъ мстамъ.

Наконецъ нашлась лисица въ противуположномъ конц чащи и вс поскакали въ то направленіе, кром четырехъ лицъ: лэди Бассетъ, ея грумъ державшійся почтительно поодаль и какая то дама съ джентльменомъ, остановившаяся на возвышеніи въ нсколькихъ саженяхъ.

Оставшись одна лэди Бассетъ случайно обернулась и увидла, что неизвстная дама смотрла на нее въ бинокль.

Черезъ нсколько минутъ эта дама поскакала къ тому мсту, гд стояла лэди Бассетъ. Она была на великолпномъ караковомъ кон и такъ ловко сидла на немъ, что казалось вылитою съ нимъ изъ одной массы. Подскакавъ къ лэди Бассетъ, она осадила лошадь и остановилась подл нея.

Нельзя было сомнваться ни минуты при вид этой высокой граціозной фигуры, а также ея мужественнаго лица — что это была добрая лэди. Ея глаза блестли, ея щеки были покрыты легкимъ румянцемъ, она казалась свже и прекрасне, чмъ когда, а также боле женственна, по причин, которую проницательный читатель вроятно угадаетъ изъ послдующаго разговора:

— Такъ этотъ подлецъ опять васъ безпокоитъ, сказала она не кланяясь и не длая никакого знака привтствія.

Лэди Бассетъ покраснла и нжно взглянула на добрую лэди.

— Да, сказала она:— и вы снова явились намъ на помощь.

— Стряпчій сказалъ, что нельзя терять ни минуты и я привезла вамъ анонимное письмо.

— О! благодарствуйте, благодарствуйте!

— Но я боюсь, что оно будетъ вамъ безполезно, если вы не докажете, что его писалъ мистеръ Бассетъ, ибо его почеркъ очень измненъ.

— Однако вы доказали тожжественность почерка сравненіемъ съ другимъ письмомъ.

— Да, но я не могу вамъ дать этого письма для представленія въ судъ, потому что — видите ли того джентльмена?

— Да.

— Это Маршъ.

— Неужели?

— Онъ дуракъ, но я выхожу за него замужъ. Я была очень больна съ тхъ поръ, что мы съ вами видлись, и бдный Маршъ ухаживалъ за мною. Не говорите мн о женщинахъ сидлкахъ! Если вы когда нибудь занеможете, то напишите мн и я пришлю вамъ Марша. Я не могу вамъ объяснить съ какимъ терпніемъ, нжностью и умніемъ ухаживаетъ онъ за больной женщиной. Какъ бы то нибыло, я должна за него выдти замужъ, и не хочу обнародовать письма, которое могло бы причинить ему неудовольствіе.

— Конечно, неужели вы думаете, что я въ состояніи сдлать что нибудь непріятное вамъ и милому мистеру Маршу?

— Нтъ, вы добрая женщина.

— И въ половину не такая добрая какъ вы.

— Вы не знаете что вы говорите.

— Поврьте, что знаю.

— Такъ я молчу, горько вамъ противурчить. Прощайте, лэди Бассетъ.

— Неужели мы такъ съ вами разстанемся! Отчего вы не хотите къ намъ захать? Неужели я не узнаю имени такого добраго друга?

— Черезъ недлю, я буду мисисъ Маршъ.

— И вы доставите намъ величайшее удовольствіе постивъ насъ съ вашимъ мужемъ.

Мужественная женщина выказала необычайное для нея смущеніе.

— Быть можетъ въ послдствіи: промолвила она, — когда я дйствительно буду такой хорошей женой Марша, какъ я постараюсь быть. Но какая вы истинная лэди! Мелкіе люди стыдятся быть благодарными, но вы кровная лэди. Прощайте, а то я совмъ осрамлюсь. Вонъ я слышу по лаю собакъ, что охотники приближаются.

— Неужели вы меня не поцлуете?

— Васъ поцловать? произнесла незнакомка, широко раскрывъ глаза.

— Пожалуйста, сказала лэди Бассетъ, наклоняясь къ ней и устремляя на нее взглядъ полной благодарности.

Незнакомка взяла ея за плечи и впилась въ нея своими большими, срыми глазами.

Они поцловались.

При этомъ прикосновеніи, незнакомка казалось преобразилась. Она пламенно прижала Беллу къ свози груди и дико всхлипывая воскликнула:

— О, Господи! какъ Ты милостивъ къ гршникамъ! Это счастливйшая минута въ моей жизни, это предвстникъ будущаго счастья. Да благословитъ Господь васъ, моя невинная голубка. Вы не будете хуже отъ этого поцлуя, а я….. но вотъ серъ Чарльсъ! Ни слова ему обо мн.

Съ этими словами она пришпорила лошадь, перескочила черезъ канаву и исчезла въ лсной чащ.

— Кто эта такая? спросилъ серъ Чарльсъ съ удивленіемъ.

— Добрая лэди, отвчала поспшно Белла! она привезла мн анонимное письмо для представленія въ судъ.

— Какъ она узнала, что оно нужно?

— Она мн не сказала. Она очень торопилась, ее ждалъ женихъ.

— Очень нужно было цловаться съ нею публично! сказалъ серъ Чарльсъ почти съ неудовольствіемъ.

— Я бы поцловала всхъ охотниковъ и грумовъ, еслибъ они оказали теб такую услугу, какъ эта добрая лэди.

Слова ея были смлыя, но голосъ жалобный.

— Ты взволнована, Белла, не лучше ли теб похать домой, сказалъ серъ Чарльсъ нжно, но съ легкимъ неудовольствіемъ.

— Благодарствуй, Чарльсъ, отвчала Белла.

Она была очень рада избгнуть дальнйшихъ распросовъ о таинственной женщин и поскакала домой.

Тамъ она застала мистера Ольдфильда и показала ему анонимное письмо.

Онъ прочелъ его и сказалъ, что оно могло служить защитой, но обоюдоострой.

— Предположите, что онъ признаетъ письмо, но скажетъ, что вс факты, изложенные въ немъ, справедливы, прибавилъ стряпчій.

— Я не думаю, что онъ признаетъ письмо. Онъ не джентльменъ, а низкій лжецъ. Не можемъ ли мы, серъ, разставить ему сти этимъ письмомъ? У него нтъ совсти.

Ольдфильдъ взглянулъ на нее, удивляясь ея глубокому соображенію.

— Мы должны достать образецъ его почерка, сказалъ онъ: для этого надо обратиться во вс мстныя банкирскія конторы.

— Предоставьте это мн, сказала лэди Бассетъ въ полголоса.

Мистеръ Ольдфильдъ всегда готовъ былъ согласиться съ прелестной, пламенно любящей мужа, лэди Бассетъ, когда это не противоречило интересамъ дла и потому произнесъ:

— Хорошо, соберите вс необходимые матеріалы для отожжествленія его почерка, соберите сколько можете его писемъ, росписокъ и т. д. Между тмъ я приглашу изъ Лондона двухъ лучшихъ экспертовъ по этой части, мы наканун суда представимъ имъ на обсужденіе вс собранные вами матеріалы.

Согласно съ этимъ указаніемъ, лэди Бассетъ отправилась по всмъ окрестностнымъ банкирскимъ конторамъ, но ни одинъ конторщикъ не зналъ почерка мистера Бассета. Онъ не имлъ денежныхъ ддъ ни съ одной конторой въ графств.

Потомъ она постила нсколькихъ лицъ, у которыхъ по ея мннію должны были находиться письма или записки Ричарда Бассета. Но нигд не оказалось ни одной строчки его почерка.

Тогда она стала опасаться, что вс ея усилія ни къ чему не поведутъ. Дло казалось ей проиграннымъ. Но она не предалась отчаянью и думала, глубоко думала, особливо ночью, какъ помочь горю, наконецъ въ безмолвное ночное время, въ голов ея блеснула мысль, она тихонько соскочила съ постели, такъ что мужъ ничего не слыхалъ и взявъ анонимное письмо стала внимательно изучать каждую букву.

На другой день она снова взяла анонимное письмо и покраснвъ до ушей, дрожа всмъ тломъ, какъ будто пойманная въ преступленіи выписала на лист бумаги слдующія слова: ‘характеръ оскорбленъ, серъ Чальсъ, Бассетъ, лэди, другъ, клевета, и т. д.’Потомъ она спрятала анонимное письмо, заперла дверь и бросивъ вокругъ себя нсколько боязливыхъ взглядовъ сосредоточилась вся въ сочиненіи письма.

Къ кому же она писала?

Къ Ричарду Бассету.

XI.

Мистеръ Бассетъ!

Я убждена, что вы и мой мужъ много потерпите въ общественномъ мнніи, если какой нибудь общій другъ не вступится въ дло и не убдитъ васъ прекратить несчастный процесъ.

Не думайте, чтобы я была слпа, или слишкомъ самонадянна, написавъ письмо серъ Чарльсъ имлъ основательныя причины полагать, что вы нанесли ему величайшее зло неблаговидными средствами. Многіе раздлятъ его мнніе при разбор этого дда. Вы его двоюродный братъ и законный наслдникъ, я боюсь, что изъ этого процеса вспыхнетъ между вами несчастная вражда. Нтъ ли возможности мн какимъ либо самопожертвованіемъ удовлетворить васъ за нанесенное вамъ оскорбленіе, не компрометируя правдивости сера Чарльса Бассета, который честнйшая душа на свт?

Остаюсь покорная вамъ
Белла Бассетъ.

Она отправила это письмо по почт и Ричардъ Бассетъ получивъ его немедленно вскочилъ на лошадь и поскакалъ къ Вилеру.

— Отлично! воскликнулъ стряпчій, прочитавъ письмо: — мы должны ей написать такой отвтъ, который произвелъ бы впечатлніе въ суд.

И онъ сочинилъ письмо прямо противоположно этому, которое написалъ бы самъ Ричардъ Бассетъ. Послдній только переписалъ письмо и отправилъ его.

Лэди Бассетъ!

‘Благодарю васъ за мысль писать ко мн въ ту минуту, когда я нахожусь подъ гнетомъ клеветы. Вашъ благородный характеръ извстенъ всмъ, и вы конечно, не удостоили бы меня письмомъ, еслибъ врили въ справедливость нанесеннаго мн оскорбленія. Вмст съ вами я оплакиваю эту семейную вражду. Но я ее не искалъ, что же касается до процеса, то въ немъ обвиненіе въ сущности защита. Серъ Чарльсъ написалъ клевету, по милости которой вс дома въ графств закрылись его жертв. Если вы, какъ я теперь увренъ, не одобряете клеветы, то убдите его отказаться отъ его словъ. Остальное наши стряпчіе уладятъ между собою.

‘Съ истиннымъ почтеніемъ честь имю быть

Ричардъ Бассетъ.’

Прочитавъ это письмо, лэди Бассетъ поняла, что у нея очень ловкій противникъ, но все же снова принялась за перо.

Мистеръ Бассетъ!

‘Есть границы моему вліянію на сера Чарльса. Я не въ силахъ заставить его сказать хоть одно слово противъ его убжденія.

Но мой стряпчій говоритъ, что вы ищете денежнаго вознагражденія за оскорбленіе. Я предлагаю вамъ изъ своихъ собственныхъ средствъ, которыя очень велики, то чего вы ищете, предлагаю добровольно и отъ всей души. Я по чести полагаю, что вамъ лучше принять мое предложеніе, чмъ подвергать себя всмъ рискамъ и непріятностямъ публичнаго процеса,

‘Остаюсь покорная вамъ
Белла Бассетъ’.

Лэди Бассетъ!

Вы впали въ очень понятное заблужденіе. Правда, я ищу съ сера Чарльса Бассета денежнаго вознагражденія, но это потому, что законъ не позволяетъ ма другой формы иска. Дйствительно же, я обращаюсь въ судъ для защиты своей оскорбленной чести. Что вы мн предлагаете? Вы говорите: какое дло до вашей чести, вотъ вамъ деньги. Позвольте мн отказаться отъ подобныхъ условій.

Публичное оскорбленіе не можетъ быть заглажено частнымъ образомъ.

Сильный своей невинностью и нанесеннымъ мн вредомъ, я желаю того, что вы называете рисками публичнаго процеса.

Каковы бы не были результаты вашего предложенія, вы въ настоящемъ дл играли благородную, чисто женскую роль примирителя и большое несчастье для вашего мужа, что ваше нжное вліяніе ограничивается его надменностью, которая побуждаетъ его упорствовать въ злобной клевет вмсто того, чтобъ отказаться отъ нея покуда есть время.

Честь имю быть
вашъ покорный слуга
Ричардъ Бассетъ.

Мистеръ Бассетъ!

Я прекращаю переписку, которая по видимому безполезна и при дальнйшемъ развитіи могла бы только вызвать съ моей стороны такое же рзкое замчаніе, какъ съ вашей.

Посл суда, котораго вы желаете и который я оплакиваю, вы быть можетъ взглянете на мои письма боле сочувственно.

Остаюсь покорная вамъ
Белла Бассетъ.

Этотъ поединокъ между стряпчимъ и свтской женщиной окончился обоюдной побдой: каждая сторона осталась въ выигрыш.

Письма стряпчаго, какъ и надо было ожидать, могли быть съ большимъ успхомъ прочтены на суд, но свтская женщина съ боле утонченной хитростью достигла цною небольшой жертвы того, чего желала, но возбудивъ даже малйшаго подозрнія въ ея противник.

Она съ радостью объявила мистеру Ольдфильду о своемъ успх, но вмст съ тмъ она боялась что скажетъ ей серъ Чарльсъ за переписку съ Ричардомъ Бассетомъ.

Она теперь съ чисто женскою непослдовательностью молила Бога, чтобъ мистеръ Бассетъ призналъ анонимное письмо и такимъ образомъ, вс ея хитрости и усилія оказались бы излишними.

Наконецъ наступилъ, день суда и лэди Бассетъ съ горькими опасеніями въ сердц, но съ улыбкой на устахъ, помстилась въ зал засданія противъ самого судьи.

Мста для зрителей были вс полны и виднлось много дамъ.

— Дло Бассета и Бассета! провозгласилъ приставъ и посреди напряженнаго вниманія всхъ присутствовавшихъ, адвокатъ частнаго обвинителя всталъ и произнесъ свою рчь.

XII.

— Милорды и господа присяжные, сказалъ адвокатъ:— частный обвинитель въ настоящемъ дл Ричардъ Бассетъ эсквайръ, прямой наслдникъ и представитель стариннаго и благороднаго рода, могилы членовъ котораго находятся во многихъ изъ церквей этого графства и помстья котораго я полагаю громаднйшія во всемъ графств. Онъ безъ всякаго сомннія унаслдовалъ бы эти помстья, еслибъ за годъ до его рожденья не была заключена сдлка, по которой противоестественно и противозаконно онъ былъ лишенъ своего наслдія, которое перешло къ обвиняемому. Обвиняемаго, конечно, нельзя упрекать за эту несправедливость, но онъ воспользовался ею и можно было ожидать, что счастье смягчитъ его сердце въ отношеніи его злополучнаго родственника. Я повторяю, что если можно было ожидать отъ кого нибудь теплаго сочувствія къ этому достойному и несчастному джентльмену, то конечно, отъ сера Чарльса Бассета, который пользуется наслдственными помстьями своего двоюроднаго брата и такъ хорошо можетъ оцнить ту потерю, которую послдній несетъ далеко не по своей вин.

— Слушайте! Слушайте!

— Не прерывайте порядка въ засданіи.

Судья:— Прошу присутствующихъ не выражать громко своихъ чувствъ!

Адвокатъ обвинителя:— Я буду стараться не давать повода къ выраженію чувствъ публики, милордъ. Настоящее дло чрезвычайно просто и не долго буду утруждать ваше вниманіе. Мистеръ Бассетъ бдный человкъ, не по своей вин, но, хотя бдный, онъ гордый и честный. Онъ встртилъ удары судьбы, какъ слдуетъ джентльмену и человку. Онъ не просилъ у правительства казеннаго мста, онъ не жаловался, не плакалъ. Напротивъ, онъ сносилъ свою незаслуженную бдность самымъ благороднымъ образомъ и выказалъ рдкое благоразуміе и отказывалъ себ во всемъ, по желая забыть, что онъ Бассетъ, онъ откладывалъ ежегодно небольшія суммы, купилъ два маленькихъ имнья и обратился къ лорду намстнику съ просьбой назначить его мировымъ судьею. Но въ эту самую минуту разразился на немъ тяжелый неожиданный ударъ. Между богатыми землевладльцами, уважавшими его, не смотря на его бдность, былъ мистеръ Гардвикъ, одинъ изъ депутатовъ графства. Ну, милостивые государи, 21 прошедшаго мая, мистеръ Бассетъ получилъ отъ мистера Гардвикя письмо, въ которомъ было вложено другое письмо сера Чарльса Бассета.

Судья:— Признаетъ ли серъ Чарльсъ это письмо?

Адвокатъ обвиняемаго: — (переговоривъ съ Ольдфильдомъ), да милордъ.

Адвокатъ обвинителя:— Представляю это письмо, признанное серомъ Чарльсомъ Бассетомъ, и прошу его прочесть (Посл прочтенія письма онъ продолжаетъ). Представьте себ, если можете, какое вліяніе имлъ этотъ ударъ на моего несчастнаго, ее вполн достойнаго доврителя, который въ это самое время началъ немного поправляться въ своихъ длахъ. Я докажу, что вслдствіе этого письма ему было отказано отъ дома мистера Гардвика и нкоторыхъ другихъ джентльменовъ. Онъ человкъ слишкомъ значительный, чтобъ рисковать быть оскорбленнымъ, онъ ни разу не переступилъ порога въ дом ни одного изъ джентльменовъ графства съ тхъ поръ, какъ его могущественный родственникъ обнародовалъ эту жестокую клевету. Онъ облекся въ мантію спартанца и ждетъ вашего приговора, чтобъ занять между вами то мсто, которое принадлежитъ ему по праву, какъ прямому наслднику богатства, а главное, чести рода Бассетовъ, какъ законному наслднику сера Чарльса Бассета и наконецъ, какъ человку, который съ мужествомъ перенесъ тяжелое испытаніе и также мужественно уличаетъ нын своего противника въ низкой клевет.

— Слушайте, слушайте!

— Не перерывайте порядка засданія.

Адвоката обвинителя.— Я кончилъ гг., всякое краснорчіе, еслибъ я и былъ на него способенъ, было бы излишне, факты говорятъ сами за себя. Спросите теперь свидтеля Джэмса Гардвика эсквайра.

Мистеръ Гардвикъ показалъ, что онъ получилъ письмо отъ сера Чарльса и переслалъ его мистеру Бассету, который съ тхъ поръ не бывалъ у него въ дом и котораго онъ самъ не приглашалъ.

Потомъ явился въ качеств свидтеля мистеръ Бассетъ и наученный заране Вилеромъ велъ себя хладнокровно и съ достоинствомъ. Его адвокатъ допросилъ его по всмъ обстоятельствамъ дла и онъ подтвердилъ вс факты обвиненія. Вс присутствовавшіе были убждены въ томъ, что онъ выиграетъ дло.

Тогда онъ былъ подвергнутъ передопросу адвокатомъ обвиняемаго. Онъ сталъ спрашивать мистера Бассета о его нечестномъ способ охотиться за дичью сосдей, но судья остановилъ адвоката, говоря, что это была бездлица и что если нтъ боле основательной защиты, то лучше разомъ кончить дло.

— Основательная защита есть, милордъ.

— Такъ пора вамъ выставить свои доводы.

— Сейчасъ, милордъ. Мистеръ Басетъ, писали вы когді нибудь анонимныя письма?

— Не помаю.

— Для васъ это можетъ быть пустякъ, но для другихъ это важно.

Судья,— Будьте опредлительне въ предлагаемыхъ вами вопросахъ.

— Слушаюсь, милордъ. Писали ли вы, когда нибудь анонимное письмо съ цлью разсорить сера Чарльса и лэди Бассетъ?

— Никогда, отвчалъ свидтель, но онъ страшно поблднлъ.

— Неужели вы утверждаете, что не вы писали это письмо къ мисъ Брюсъ? Посмотрите на письмо, мистеръ Бассетъ, прежде чмъ отвтите.

Бассетъ бросилъ быстрый взглядъ на Вилера и внимательно разсмотрвъ письмо, сказалъ, что оно писано не имъ.

— И вы это подтвердите присягой?

— Конечно.

Адвоката обвиняемаго.— Я буду просить васъ, милордъ, занести эти слова въ протоколъ. Если свидтель не откажется отъ нихъ, то мой довритель будетъ преслдовать его за лжесвидтельство.

Адвоката обвинителя.— Вы угрожайте свидтелю и не оскорбляйте его.

Судья.— Свидтель человкъ образованный и знаетъ своя обязанности къ Богу и къ обвиняемому. Подумайте, мистеръ Бассетъ, и скажите писали вы это письмо или нтъ?

— Нтъ, милордъ.

Защитника обвиняемаго (подождавъ, чтобъ судья записалъ отвтъ свидтеля). Ва въ послднее время, если не ошибаюсь были въ переписк съ лэди Бассетъ?

— Да. Лэди Бассетъ сама начала эту переписку.

— Это ложь! воскликнулъ серъ Чарльсъ Бассетъ, стоя въ дверяхъ комнаты присяжныхъ.

— Не прерывайте порядка засданія.

Судья.— Кто позволилъ себ это неприличное замчаніе?

Сера Чарльса.— Это я, милордъ. Моя жена никогда на бала въ переписк съ этой собакой.

Мистера Ричарда Бассета.— Это, господа, еще новое оскорбленіе и такая же клевета, какъ вс прежнія. Дозвольте мн объясниться, милордъ. Мой Адвокатъ никогда не затронулъ бы этого вопроса, ибо я не желалъ причинить непріятности лэди Бассетъ, но серъ Чарльсъ и его адвокатъ вынуждаютъ меня сказать правду. Лэди Бассетъ дйствительно вступила со мною въ переписку и совершенно дружественную.

Адвокатъ обвинителя. Потрудитесь спросить, милордъ, была ли эта переписка начата посл того, что обвиняемый написалъ клевету?

Вопросъ этотъ былъ предложенъ предсдателемъ и Ричардъ Бассетъ отвчалъ на него утвердительно.

Лэди Бассетъ закрыла лице руками, а серъ Чарльсъ, увидя это, громко застоналъ.

Судья. Прошу не усложнять дло обстоятельствами, не касающимися до него.

Защитникъ обвиняемаго отвчалъ, что эта переписка, одинъ изъ доводовъ его защиты и обратясь къ свидтелю прибавилъ:

— Вы писали это письмо къ лэди Бассетъ?

— Да.

— Каждое слово?

— Каждое слово, едва внятно произнесъ Бассетъ, блдня какъ полотно, ибо онъ понялъ теперь, что его поймали въ западню.

— Такъ вы писали слова: ‘характеръ, оскорбленіе,’ и…

Судья (съ нетерпніемъ). Онъ говоритъ вамъ, что писалъ каждое слово въ письмахъ къ лэди Бассетъ, чего вы еще добиваетесь?

Адвокатъ обвиняемаго. Если вы, милордъ, будете такъ добры, что сравните подчеркнутыя мною слова въ этихъ письмахъ, съ тми же словами въ анонимномъ письм, то вы быть можетъ придете къ тому убжденію, что я не такъ плохо знаю свое дло, какъ вы по видимому полагаете.

— Братъ Этерсайдъ, сказалъ судья очень любезно, — я уже не разъ убждался въ этомъ, когда мн приходилось имть васъ своимъ противникомъ. Дайте мн эти письма.

Пока судья старательно сличалъ вс представленныя письма, адвокатъ обвиняемаго продолжалъ переспросъ свидтеля.

— Знаете ли вы, что это письмо разлучило сера Чарльса Бассета съ его невстой?

— Я ничего объ этомъ не знаю.

— Неужели! Были ли вы знакомы съ упоминаемой въ этомъ письм мисъ Сомерсетъ?

— Слегка.

— Бывали ли вы у нея?

— Разъ или два.

— Скажите опредлительно, ибо какъ вамъ извстно два вдвое больше одного.

— Два раза.

— Не боле?

— Не помню.

— Вы къ ней писали!

— Можетъ быть.

— Писали вы, или нтъ?

— Писалъ.

— По какому случаю вы писали?

— Не помню, это было такъ давно.

— Скажите, серъ, помня о святости присяги, не предлагали ли вы ей въ письм помочь вамъ разстроить бракъ сера Чарльса Бассета съ мисъ Беллой Брюсъ, къ которой было написано анонимное письмо съ тою же цлью?

Холодный потъ выступилъ крупными каплями на лбу уличеннаго лжесвидтеля. Однако онъ мужественно вынесъ страшную пытку и не только твердо отвчалъ, но даже нанесъ косвенный ударъ своему противнику.

— Я не писалъ анонимнаго письма, но я кажется говорилъ мисъ Сомерсетъ, что я любилъ мисъ Брюсъ и что любовникъ мисъ Сомерсетъ хотлъ отнять у меня мою любовь, точно также какъ и состояніе.

— И вы боле ничего не говорили, вы подтвердите это присягой?

— Я боле ничего не помню.

Но не усплъ онъ произнести эти слова, какъ его объялъ страхъ, что будетъ представлено письмо къ Сомерсетъ и тмъ докончена цпь уликъ противъ него. Силы ему измнили, и воскликнувъ: ‘вы растравляете вс мои раны,’ онъ залился слезами, громко жалуясь на судьбу.

Адвокатъ обвиняемаго спокойно ждалъ пока онъ оправится, чтобъ нанести новый ударъ.

— О! Разв никто не.положитъ конецъ этой жестосой пытк, произнесла лэди Бассетъ со слезами на глазахъ.

Судья услыхалъ это замчаніе, хотя по видимому не обратилъ на него вниманія.

— Въ чемъ бы не заключалась истина, сказалъ онъ обращаясь къ адвокату обвиняемаго, — вы достаточно доказали, что серъ Чарльсъ Бассетъ могъ быть искренно убжденъ, что мистеръ Бассетъ совершилъ низкое дло. Согласятся ли присяжные по вопросу о тожжеств почерковъ всегда сомнительно. Но въ виду родства между сторонами, не лучше ли окончить это дло миролюбиво? Еслибъ я могъ посовтывать сторонамъ, то конечно убдилъ бы ихъ прекратить дло.

Вслдствіе этихъ словъ судьи, адвокаты обихъ сторонъ начали шепотомъ переговариваться, а между тмъ судья обратился къ присяжнымъ съ замчаніемъ, очевидно предназначеннымъ для публики.

— Такъ какъ имя лэди Бассетъ замшано въ этомъ дл, то я долженъ сказать, что письмо къ мистеру Бассету нисколько не компрометируютъ ея мужа, а я могу вполн сказать теперь какъ защита выставила свои доводы, что эти хорошія, благоразумныя письма могла написать только любящая жена, благородная лэди и истинная христіанка.

Адвоката обвинителя. Милордъ, мы согласны дло прекратить.

Адвоката обвиняемаго. Мы также согласны изъ уваженія къ вашему совту, милордъ, а не изъ сомннія въ результат дла.

Пристава. Дло Вэсъ и Галибуртонъ!

Такимъ образомъ колесница правосудія пронеслась дале.

Наконецъ наступила очередь дла Вилера и Бассета. На разсмотрніе его потребовалось немного времени.

Серъ Чарльсъ Бассетъ велъ себя съ достоинствомъ и спокойствіемъ, относясь ко всему длу съ свтской небрежностью, словно оно не заслуживало вниманія суда. Судья не одобрилъ поступка сера Чарльса, но сказалъ, что обвинитель самъ побудилъ къ этому обвиняемаго своимъ неприличнымъ поведеніемъ и угрозами. Вслдствіе этого, серъ Чарльсъ былъ приговоренъ къ уплат 40 шилинговъ въ пользу обвинителя, а въ судебныхъ издержкахъ обвинителю было отказано.

Лэди Бассета отправилась домой и съ безпокойствомъ ожидала возвращенія мужа. Какъ только она услышала его шаги въ уборной, она выбжала къ нему на встрчу и опустилась передъ нимъ на колни.

— Пожалуйста, пожалуйста, не брани меня, промолвила она:— я не могла допустить, чтобъ ты проигралъ дло, Чарльсъ.

— Ты думаешь только обо мн, грустно сказалъ онъ, подымая ее съ полу, но не поцловавъ ее: — эта грустная побда стоила слишкомъ дорого.

Лэди Бассетъ залилась слезами.

Серъ Чарльсъ просилъ ее не плакать, но все же не поцловалъ ее и не скрывалъ своего неудовольствія, онъ нсколько дней почти съ ней не говорилъ.

Она терпливо сносила свою опалу, чувствуя, что ея мужъ былъ правъ и любилъ ее какъ мужчина. Но въ тоже время она полагала, что и она была права, любя его по своему. Виновата ли она была или нтъ, но она сознавала невозможность сидть сложа руки и дожидаться побды-его враговъ.

Черезъ недлю посл суда, лэди Бассетъ отправила письмо къ мисисъ Маршъ черезъ посредство мистера Ольдфильда, описавъ вс судебныя пренія, она повторила свою благодарность и приглашала мисисъ Маршъ съ мужемъ въ Гуятеркомбъ. Написавъ письмо, она сказала объ этомъ серу Чарльсу, и тотъ какъ-то странно взглянулъ на нее.

— Нельзя ли намъ оставить ихъ въ поко, сказалъ онъ сухо.

— Конечно, отвчала лэди Бассетъ: — я не желаю длиться своимъ сокровищемъ, съ кмъ бы то ни было.

Черезъ нсколько времени пришелъ отвтъ писанный мужской рукой: мистеръ и мисисъ Маршъ благодарили лэди Бассетъ за честь и общали воспользоваться ея приглашеніемъ, но теперь они узжали за границу.

Около этого же времени Ольдфильдъ возвратилъ серу Чарльсу денежный документъ, выданный имъ мисъ Сомерсетъ и объяснилъ, что она вышла замужъ за богатаго человка, который былъ горячо ей преданъ и предпочиталъ взять ее безъ всякаго приданаго.

Бассетъ и Вилеръ отправились изъ суда домой, пораженные и униженные. За обдомъ они оба обсуждали дло и находили другъ друга виновнымъ въ неудач. Кончилось тмъ, что они поссорились и разстались, Вилеръ тотчасъ посл этого представилъ Бассету огромный счетъ, обнимавшій пять лтъ и состоявшій изъ 85 статей, которыя вс начинались словами: _д3а поздку къ вамъ и пребываніе у насъ нсколько часовъ, впродолженіе которыхъ вы спрашивали у меня совта относительно… и т. д.’

Такъ какъ большая часть этихъ посщеній имла цлью охотиться и обдать убитой дичью на счетъ Бассета, то послдній и считалъ несправедливымъ, что разговоры были поставлены въ счетъ, а обды нтъ. Поэтому разочарованный въ судахъ своимъ первымъ опытомъ, но не желая платить счета, Ричардъ Бассетъ отказалъ своему слуг и нанялъ отставнаго солдата и вооруживъ его ружьемъ приказалъ ему никого не впускать въ домъ и угрожать выстрломъ всмъ лицамъ, которыя явились бы за деньгами, все равно для чего, для уплаты налоговъ, долговъ или съ благотворительною цлью, но стрлять онъ приказалъ только въ одного Вилера и то если онъ прідетъ съ повсткой въ судъ.

Посл этого Ричардъ Бассетъ отправился путешествовать, постоянно здя въ третьемъ класс и не смотря на развлеченія, никогда не разставаясь съ ненавистью, запавшей глубоко въ его сердц.

Во время его путешествій ничего не случилось замчательнаго, о чемъ бы слдовало упомянуть, до знаменательнаго вечера, когда онъ въ Іорк, въ небольшой гостинниц встртился съ одной личностью, вліяніе которой на послдующія событія моего разсказа кажется мн невроятнымъ, хотя это дйствительный фактъ.

Онъ вошелъ въ буфетъ и найдя его пустымъ, позвонилъ въ колокольчикъ. Въ дверяхъ показалась молодая двушка съ черными какъ уголь глазами, съ такими же бровями, съ смуглымъ лицомъ и съ розовыми щеками,

Они оба вздрогнули, увидавъ другъ друга. Это была Поли Сомерсетъ.

— Это вы Поли? Какъ ваше здоровье? Какъ вы сюда попали?

— Я здсь по вашей милости, молодой человкъ, сказала Поли и объяснила, что ея сестра, узнавъ отъ пажа о ея сношеніяхъ съ нимъ, никогда боле не обращалась съ ней какъ съ сестрой, а когда вышла замужъ за джентльмена, то на хотла ее держать при себ и отдала въ услуженіе.

Поли была красивая молодая двушка и имла къ нему нкоторую слабость. Бассетъ не былъ ничмъ занятъ и скучалъ, поэтому онъ остался дв недли въ Іоркской гостинниц и кончилъ тмъ, что предложилъ Поли пріхать въ пустую ферму въ его маленькомъ Гайморскомъ помсть. Но молодая двушка была себ на ум и въ послдніе три года повидала свтъ, ей нравился Ричардъ, но она понимала, что онъ эгоистъ и не довряла ему.

— Нтъ, сказала она,— я не поссорюсь съ Родой, изъ за какого бы то ни было красавца въ Англіи. Если я перестану служить, она совсмъ откажется отъ меня, она стала просто желзная.

— Но вы можете поступить въ услуженіе куда нибудь близь моего имнья, и тогда мы будемъ съ вами видаться.

— Я согласна, найдите мн хорошее мсто. Я предпочитаю гостинницу: тутъ видишь все новыя лица.

Бассетъ общалъ устроить это дло. По возращеніи домой онъ нашелъ письмо отъ Вилера, который предлагалъ кончить ихъ распри миролюбиво и соглашался получить по счету сколько Бассетъ найдетъ по совсти себя должнымъ. Это письмо, также какъ и другія находились въ сара, такъ какъ сторожъ не впустилъ ихъ въ ввренную его охран твердыню. Онъ придерживался духу данныхъ ему инструкцій и для него всякое письмо было ручной бомбой.

Бассетъ послалъ за Вилеромъ, въ счет сдлана скидка и тотчасъ уплачена небольшая сумма, а остальная уплата отстрочена до лучшихъ временъ. Посл этого онъ посовтывался съ Вилеромъ о Поли и стряпчій объявилъ, что хозяйка ‘Овцы’ нуждалась въ расторопной служанк. Тотчасъ было поршено, что онъ устроитъ это дло.

Дйствительно, черезъ нсколько времени, благодаря его стараніямъ, Мэри Вельсъ, прежде извстная подъ именемъ Поли Сомерсетъ, явилась въ гостинниц ‘Овца’ и вскор ея быстрая походка, блестящіе глаза и бойкій языкъ придали новую популярность этому старому заведенію. Между прочими гостями Рачардъ Бассетъ по временамъ ужиналъ тамъ съ своимъ другомъ Вилеромъ и даже иногда ночевалъ.

Спустя немного гунтеркомбскій пасторъ искалъ себ служанки и предложилъ взять Мэри Вельсъ.

Она не вдругъ согласилась. Она не знала грамоты и потому страшно скучала, когда не съ кмъ было поболтать, къ томужъ она слишкомъ привыкла къ веселой трактирной жизни. Однако искушеніе находиться близко къ Ричарду Бассету было слишкомъ велико и она наконецъ согласилась. He умя писать, она не могла спросить у него совта, но была уврена, что онъ будетъ въ восторгъ отъ этой перемны.

Однако, когда она перехала въ деревню, то мистеръ Бассетъ сталъ ее избгать. Она была оскорблена, раздосадована и выместила свой гнвъ на пастор тмъ, что немилосердно била его посуду. Наконецъ, видя невозможность обратить ее на путь истинный, онъ уступилъ ее лэди Бассетъ, объяснивъ ея недостатокъ.

Въ большомъ барскомъ дом, Мэри Вельсъ вскор обжилась и благодаря ея веселости и бойкому языку вскор сдлалась общей любимицей.

Однажды она встртила мистера Бассета въ деревн и онъ по видимому обрадовавшись ей просилъ придти на свиданіе вечеромъ въ отдаленный уголокъ сада сера Чарльса. Это мстечко на границ его владній было очень уединенно, такъ какъ окружавшіе его деревья и кусты скрывали его отъ постороннихъ взглядовъ даже днемъ, хотя оно отстояло отъ дома не дале ста шаговъ.

Мэри Вельсъ явилась на свиданіе, но далеко не въ любовномъ настроеніи. Она пришла только для того, чтобъ сказать мистеру Бассету, что онъ подлецъ и что она теперь его знать не хочетъ, хотя прежде и плакала о немъ. Дйствительно, она все это высказала громкимъ голосомъ и съ раскраснвшимися отъ волненія щеками.

Но онъ сталъ терпливо и смиренно успокоивать ее, онъ уврилъ, что въ, такомъ маленькомъ дом, какъ пасторскій, гд все что длается каждому извстно, онъ только могъ ее скомпрометировать и потому держался въ сторон.

— Но теперь дло другое, прибавилъ онъ: вы теперь можете выбгать изъ дому и встрчать меня здсь, не возбудивъ ни малйшаго подозрнія.

— Нтъ, отвчала Мэри Вельсъ, качая головой: — нтъ ничего опасне для молодой двушки, какъ водить знакомство съ джентльменомъ, она должна ходить къ нему во всякіе закоулки, а онъ бросаетъ ее какъ старую перчатку, когда она надостъ.

— Это никогда не случится съ вами, милая Полн. Теперь мы должны быть осторожны, но придетъ день, когда я буду самъ себ господинъ и вы увидите, какъ я васъ люблю.

— Посмотримъ, сказала молодая двушка надувъ губки:— Вы слишкомъ любите себя, чтобъ питать любовь къ подобнымъ мн.

Такъ предостерегалъ ее внутренній инстинктъ, но постоянство Бассета наконецъ одержало верхъ, онъ такъ часто распространялся о своей любви и о будущихъ ея доказательствахъ, что сна наконецъ стала надяться, что онъ женится на ней. Онъ дйствительно ей нравился, его красивая фигура и здоровый цвтъ лица плняли ея глаза, а остроумная рчь тшила ея умъ.

Что касается до него, то ея деревенская красота и полныя, розовыя щеки возбуждали его страсти, но она занимала не большое мсто въ его сердц. Главнымъ образомъ онъ ухаживалъ за нею съ цлью имть постоянныя извстія о томъ что происходило въ Гунтеркомб. Его злобная душа витала постоянно вокругъ этого дома и онъ жадно слушалъ болтовню Мэри Вельсъ. Онъ расчитывалъ на ея словоохотливость и не ошибся, каждый разъ она приносила другу новости, половина которыхъ были преувеличены или вымышлены. Она была олицетворенная ложь.

— Что вы думаете, я получила повышеніе, воскликнула она однажды, весело прибжавъ на свиданіе:— мисисъ Иденъ, причесывающая милэди, вдругъ вчера занемогла и я сказала экономк, что умю убирать голову, что она тотчасъ и передала милэди. Если я не могла потрафить Род, то это благодаря ея характеру, причесывая ее нельзя была задуматься о своемъ возлюбленномъ, а то она тотчасъ ударяла по голов щеткой. Вотъ меня повели къ милэди, я ее причесала и вы не можете себ представить, какъ она была довольна. Она настоящая барыня, не то что наша Рода, она говорила со мною такъ учтиво, какъ будто съ равной себ и на прощанье сказала: ‘я бы желала васъ имть при себ, еслибъ это было возможно.* У меня на язык вертлось сказать ей, что она барыня и можетъ длать что хочетъ, но я немножко съ перваго раза оробла, вы понимаете, однако, какъ бы то ни было, она возьметъ меня къ себ, я это вижу по ея глазамъ.

Бассетъ очень обрадовался этому извстію, но онъ сразу не высказался, время для этого еще не настало. Онъ далъ молодой двушк говоритъ въ волю, а самъ ждалъ удобной минуты. Онъ нашелъ необходимымъ ей польстить и сказалъ, что завидуетъ лэди Бассетъ, которую причесываетъ такая красавица.

— Я отпущу себ длинные волосы, сказалъ онъ.

— Отпустите, отвчала она:— а я вамъ вс ихъ вырву.

Разговоръ этотъ кончился небольшой борьбой за поцлуй, но борьба эта была несовершенно искренняя и Поли посл краткаго сопротивленія не только позволила себя поцловать, но отвчала сама поцлуемъ.

Черезъ нсколько дней она передала Бассету, что серъ Чарльсъ неожиданно встртилъ ее и остановился въ изумленіи.

— Чертъ возьми! воскликнулъ Бассетъ: онъ васъ прогонитъ. Онъ скажетъ себ: ‘эта двушка знаетъ слишкомъ многое.’

— Какой вы простякъ! произнесла Мэри Вельсъ, неужели вы думаете, что я до этого допущу. Онъ мн сказалъ: ‘и кажется васъ видалъ прежде.* ‘Я отвчала: Да, серъ, я была здсь служанкой, прежде чмъ милэди приказала ма ее причесывать.* ‘Нтъ, замтилъ онъ: я васъ видалъ въ Лондон, въ Мэфэръ, вы знаете.’ Но я посмотрла на него съ хладнокровнымъ изумленіемъ и сказала:— ‘Нтъ, серъ, я никогда не имла удовольствія бывать въ Лондон.’ — ‘Тмъ лучше для васъ,’ отвчалъ онъ и проглотилъ эту ложь, какъ колодезную воду, по выраженію сестры Роды

— Вы умная двушка, сказалъ Бассетъ: — онъ тотчасъ прогналъ бы васъ изъ дома, еслибъ узналъ кто вы.

Однимъ только онъ былъ недоволенъ, неумніемъ отвчать на вопросы. Нравственно, она не была такимъ эгоистомъ, какъ онъ, но умственно она была большей эгоисткой. Ея словоохотливость была ничто боле, какъ эгоизмъ. Она не могла сказать и десяти словъ, когда дло шло не о ней, такъ что на разспросы Бассета о сер Чарльс и лэди Бассетъ она отвчала: — ‘да, нтъ, не знаю,’ и тотчасъ переходила къ разсказу о своихъ подвигахъ.

Однако Бассетъ посл долгихъ усилій выпыталъ отъ нея, что серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ очень горевали о своей бездтности, въ чемъ виновной признавалась лэди Бассетъ.

— Вотъ славная шутка, произнесъ Бассетъ:— старый развратникъ укоряетъ молодую жену въ безплодіи. Вы можете, Поли, оказать мн большую услугу. Она къ вамъ благоволитъ, откройте ей глаза. Какія важныя послдствія могутъ отъ этого быть.

И его глаза заблестли злобой и ненавистью.

— Я не стану вмшиваться между мужемъ и женой, сказала молодая двушка:— я слишкомъ дорожу своимъ мстомъ.

— О! вы меня не любите, такъ какъ я васъ люблю. Вы думаете только о себ.

— А вы о комъ думаете? Любите ли вы меня достаточно, чтобъ доставить мн лучшее мсто, если меня выгонятъ по вашей милости изъ Гунторкомба?

— Да, я вамъ дамъ гораздо лучшее мсто.

— Въ такомъ случа по рукамъ.

Мэри Вельсъ была глупа въ нкоторыхъ длахъ, но очень хитра и она знала конекъ Ричарда Бассета. Ока прямо сказала, что ему лучше было думать о себ, а не о сер Чарльс, а то онъ умретъ холостымъ и его плоть и кровь никогда не будутъ владть Гунтеркомбомъ.

Это замчаніе поразило его въ самое сердце. Процесъ съ серомъ Чарльсомъ погубилъ его въ глазахъ всего графства, онъ не смлъ ухаживать ни за одной женщиной въ графств и часто чувствовалъ себя чрезвычайно одинокимъ. Такимъ образомъ все влекло его къ Мэри Вельсъ: — ея блестящая красота, благодаря которой она въ церкви сіяла между другими женщинами, какъ черный брилліантъ, его одинокость и удовольствіе доставляемое ему свиданіями съ нею. Привычка скрываетъ въ себ нкотораго рода прелесть, а общество этой хорошенькой болтуньи сдлалось для него привычкой и очень пріятной. Молодая двушка пускала также въ ходъ вс женскія уловки, она была то холодна, то пламенна и наконецъ достигла своей цли, то есть прямаго общанія жениться на ней. Она не врила ему и довела его до того, что онъ далъ клятву жениться на ней. Онъ однако поставилъ одно непремнное условіе: — она должна до свадьбы научиться читать и писать.

Получивъ отъ него клятвенное общаніе, Мэри стала обходиться съ нимъ ровне и дружественне, какъ служанка, привыкшая къ самообладанію и умвшая поддлаться подъ характеръ господъ, она до того умла сдлаться ему пріятной, что онъ дйствительно въ ней привязался, хотя конечно эта привязанность ограничивалась его эгоизмомъ.

Главной препоной къ достиженію ея цли стало теперь непремнное условіе научиться грамот, но ставка была такъ велика (она знала о гунтеркомбскомъ наслдств отъ сестры и самого Бассета), что она ршилась вступить въ бракъ даже цною грамоты.

Однажды, причесывая лэди Бассетъ, она нсколько разъ вздохнула, чтобъ обратить на себя ея вниманіе, что ей и удалось.

— Что съ вами Мэри?

— Ничего, милэди.

— Нтъ, вы смущены.

— Дйствительно, милэди, я въ очень затруднительномъ положеніи, но въ этомъ виновны мои родители. Зачмъ они не посылали меня въ школу. Я когда бы выдти за мужъ завтра, еслибъ умла читать и писать.

— А разв вы не грамотныя?

— Нтъ, милэди.

— А я думала, что вс теперь умютъ читать и писать.

— О! нтъ, милэди, у насъ въ деревн боле половины не грамотны.

— Конечно, ваши родители виноваты, что не научили васъ читать и писать, но время еще не ушло. Въ нашемъ селеніи есть школа для взрослыхъ. Хотите, я васъ туда помщу?

— Благодарствуйте, милэди, но…

— Что?

— Вс мои подруги смялись бы надо мною.

— А разв вашъ женихъ не возьмется васъ учить?

— О! ему не время. Къ тому же, я не хочу, чтобъ онъ это зналъ. Я не хочу, чтобъ онъ краснлъ за свою жену.

И она тяжело вздохнула.

— Мэри! сказала лэди Бассетъ, въ невинности своей души: — вы не потеряете хорошей партіи и не будете предметомъ насмшекъ. Я возьмусь сама васъ учить.

Мэри разсыпалась въ благодарностяхъ, но лэди Бассетъ приняла ихъ нсколько холодно.

Съ этого дня каждое утро она посвящала нсколько минутъ на обученіе грамот Мэри, которая отдалась всей душой этому длу. Она была очень понятлива и училась чрезвычайно быстро… Черезъ два мсяца она бгло читала, хотя не все понимала и писала тихо, но чисто. Въ это время, лэди Бассетъ, такъ заинтересовалась свосю ученицею, что заставляла ее читать ей вслухъ письма и газеты.

Мэри Вельсъ, хотя большая болтунья, была самая хитрая и скрытная двушка во всей Англіи. Врядъ ли кто могъ такъ упорно лгать и не провираться. Она не сказала ни слова Бассету объ урокахъ, даваемыхъ ей лэди Бассетъ. Она хранила глубокое молчаніе до той минуты, пока она была въ состояніи написать письмо и тогда она отправила къ нему записку, въ которой объявляла ему, что изъ любви къ нему она ваучилась писать и надется, что онъ сдержитъ свое слово.

Самолюбіе Бассета было польщено, но, подумавъ немного, онъ сталъ подозрвать не обманываетъ ли его красавица. Въ слдующее свиданіе онъ спросилъ неожиданно, кто писалъ ея записку.

— Я напишу вамъ такую же записку, когда хотите, при васъ, отвчала она.

Бассетъ ршился выяснить это дло въ другой разъ, а теперь удовольствовался тмъ, что взялъ съ нея честное слово, что она говоритъ правду.

— Но кто же васъ научилъ грамот? спросилъ онъ.

— Я сама должна была учиться. Никто обо мн не заботится. Но такъ и быть, я васъ прощу, если-вы мн напишете хорошее письмо, въ отвтъ на мою записку.

— Зачмъ писать, когда мы можемъ встрчаться здсь и говорить другъ съ другомъ все что желаемъ.

— Это ничего не значитъ. Я къ вамъ писала и вы мн должны отвчать. Вс получаютъ письма, кром меня, и подлыя хвастаются своими письмами, увряя, что мн никогда никто не будетъ писать. Когда вы будете узжать, то пишите мн время отъ времени. Это вамъ будетъ стоить только пени. Кажется я ко многаго прошу.

Бассетъ исполнилъ ея желаніе и въ одномъ изъ своихъ писемъ назвалъ ее своею будущей женой.

Это такъ ей понравилось, что въ слдующее свиданіе она бросилась къ нону на шею и обняла его съ чисто женской граціей.

Ричардъ Бассетъ теперь жилъ только въ будущемъ. Вс въ графств считали его авторомъ анонимнаго письма и его настоящее было погублено. Горько ему было отказаться отъ своихъ надеждъ, но онъ наконецъ ршилъ самъ стушеваться и быть только отцемъ будущихъ наслдниковъ Гунтеркомба. Онъ женится на Мэри Вельсъ и вся вина этого неравнаго брака падетъ на сера Чарльса, который, очернивъ его въ глазахъ всего графства, лишилъ возможности жениться на порядочной двушк.

Онъ объявилъ Вилеру, что хочетъ жениться, но не имлъ духу сразу открыть ему на кого палъ его выборъ.

Слдствіемъ этой полуоткровенности было то, что Вилеръ сталъ искать ему невсты съ состояніемъ вн мстнаго дворянства.

Между кліентами Вилера былъ одинъ горожанинъ, жившій въ хорошенькой вилл близь торговаго города. Его звали мистеръ Райтъ и онъ всегда обращался къ Вилеру за совтомъ въ своихъ длахъ. У него была дочь скромная, блдная молодая двушка, въ которой отецъ не зналъ души. Вилеръ началъ распространяться передъ мисъ Райтъ о своемъ друг Бассет, его добродтеляхъ и несчастьяхъ, такъ что наконецъ молодая двушка заинтересовалась имъ. Потомъ онъ представилъ ей своего друга и нжное созданіе съ нескрываемымъ восхищеніемъ смотрла на атлетическую фигуру Бассета. Съ другой стороны Вилеръ объяснилъ Ричарду, что мисъ Райтъ получитъ въ день свадьбы семь тысячъ фунтовъ, и это возбудило точно такой же восторгъ въ атлетическомъ джентльмен.

Посл этого Бассетъ самъ сталъ часто бывать въ дом мистера Райта, который поощрялъ его ухаживанье за дочерью. Онъ былъ старъ и желалъ до смерти пристроить дочь, а эта партія казалась, если не блестящей, то удовлетворительной, съ одной стороны былъ кусокъ земли и хорошее имя, а съ другой порядочная сумма денегъ. Дло шло быстро и Ричардъ Бассетъ сдлался женихомъ Даеви Райтъ прежде чмъ объ этомъ догадался.

Его безпокоила только Мэри Вельсъ, но безпокоила значительно, хотя лишь съ эгоистичной точки зрнія.

Онъ началъ всячески подготовлять неизбжную развязку, онъ сочинялъ различные предлоги, мшавшіе ему являться на свиданія и они мало по малу стали все рже и рже. Когда же они видались (обыкновенно заране уговорившись письменно), то онъ уврялъ ее, что понесъ большія потери и поэтому боялся теперь жениться на ней, такъ какъ не могъ доставить безбднаго существованія, особливо если у нихъ будутъ дти.

При этомъ Мэри всегда отвчала, что она привыкла къ работ и станетъ съ большимъ удовольствіемъ трудиться для своего мужа, чмъ для посторонняго человка.

Однажды она спросила его очень спокойно, можетъ ли джентльменъ нарушать свое клятвенное общаніе.

— Никогда, отвчалъ Ричардъ.

Однимъ словомъ, она не давала ему возможности высказаться. Она не хотла съ нимъ ссориться и такъ упорно его держалась, какъ прежде только держалась лжи.

Наконецъ онъ потерялъ всякую надежду кончить дло миролюбиво и разомъ покончилъ вс отношенія съ нею. Онъ пересталъ ходить на свиданія, не отвчалъ на ея письма и въ одинъ прекрасный день женился на Джени Райтъ.

Въ день свадьбы онъ приказалъ звонить въ колокола въ гунтеркомбской церкви съ шести часовъ до захода солнца. Это было нарочно сдлано, чтобъ вывести изъ себя сера Чарльса. Это былъ теплый, майскій вечеръ. Лэди Бассетъ сидла за туалетомъ, какъ вдругъ раздался веселый звонъ гунтеркомбскихъ колоколовъ.

— О! произнесла лэди Бассетъ,— что это значитъ. Вы знаете, Мэри?

— Нтъ, милэди, отвчала Мэри Вельсъ: — прикажете узнать?

— Нтъ, вроятно это деревенская свадьба.

— Нтъ, милэди, у насъ не было слышно ни о какой свадьб. Послдніе поженились булочникъ и наша судомойка. Я сейчасъ пошлю узнать.

Мэри вышла и передала приказаніе первой попавшейся двушк, которая побжала въ конюшню къ своему возлюбленному и узнала отъ него все что было нужно.

Между тмъ лэди Бассетъ размышляла до поводу колокольнаго звона.

— Онъ всегда грустенъ и тмъ грустне, чмъ кажется веселе. Бдные колокола, какъ они весело заливаются, и на меня наводятъ только грусть, сегодня еще боле обыкновеннаго.

Въ эту минуту, служанка постучала въ дверь и Мэри полуотворивъ дверь услыхала новость:

— Колокола звонятъ для сквайра Бассета — онъ сегодня привозитъ въ Гайморъ свою молодую жену.

— Мистеръ Бассетъ женился — вотъ неожиданная новость! кто это ршился пойти за него?

Отвта не было. Служанка побжала дале сообщать новость, а Мэри Вельсъ едва удержалась за дверь, чтобъ не упасть, такъ поразилъ ее этотъ неожиданный ударъ.

Какъ не была она скрытна, но всякій женскій глазъ тотчасъ замтилъ бы ея смущеніе, но лэди Бассетъ не взглянула на нее. Посл первой минуты изумленія, она впала въ раздумье и старалась вызвать передъ собою образы будущаго подъ этотъ звонъ колоколовъ. Наконецъ, не подымая головы, она попросила Мэри пойти и сказать о случившемся серу Чарльсу.

Мэри тихо вышла изъ комнаты и черезъ нсколько минутъ постучалась въ дверь уборной сера Чарльса.

— Войдите, сказалъ серъ Чарльсъ, полагая, что это его камердинеръ.

Мэри Вельсъ полуотворила дверь и сказала:

— Милэди приказала доложить вамъ, серъ, что колокола звонятъ для мистера Бассета, онъ женился и привозитъ жену сегодня въ ночи.

Мертвое молчаніе воцарилось въ комнат. Мэри Вельсъ ждала, Наконецъ серъ Чарльсъ произнесъ:

— Пусть будетъ проклятъ этотъ бракъ и пусть Небо не допуститъ никогда ихъ сына занять мое мсто въ этомъ дом.

— Аминь, отвчала Мэри Вельсъ.

— Благодарствуйте, серъ, сказалъ серъ Чарльсъ, принимая ея голосъ за голосъ мужчины, такъ глухо и мощно произнесла она это слово.

Она затворила дверь и возвратилась къ своей госпож. Лэди Бассетъ сидла передъ зеркаломъ съ распущенными волосами и обнаженными плечами. Мэри закусила губу и принялась за свое дло, но скоро леди Бассетъ взглянувъ въ зеркало вздрогнула.

— Что съ вами Мэри! воскликнула она:— на васъ нтъ лица, а руки какъ ледъ? Вамъ дурно?

— Нтъ.

— Такъ вы не здоровы, очень нездоровы?

— Я простудилась, сказала Мэри рзко.

— Подите сейчасъ къ экономк и выпейте стаканъ горячей воды съ коньякомъ.

Мэри только и желала выдти изъ комнаты и потому поспшно причесавъ лэди Бассетъ пошла къ дверямъ.

— Мэри! сказала лэди Бассетъ, какимъ то полупросительнымъ тономъ.

— Милэди.

— Я бы желала знать на что походитъ молодая.

— Я это узнаю къ ночи, сказала Мэри, стиснувъ зубы.

— Вы мн не нужны до ночи.

Мэри вышла изъ комнаты и пошла не къ экономк, а въ свою комнату, гд предалась вполн своему горю. Съ дикимъ ревомъ бросилась она на свою одинокую кровать, рвала на себ волосы и металась по кровати какъ раненная кошка.

Въ такихъ отчаянныхъ мукахъ провела она цлый часъ, который она впослдствіи никогда не забыла и никогда не простила. Наконецъ она встала и ужаснулась, взглянувъ въ зеркало на свое лице. Волоса были взъерошены, щеки блдны какъ полотно, глава налиты кровью.

Она причесалась, вымыла лице холодной водой и хотла сойти внизъ, но тутъ у нея помутилось въ глазахъ и она должна была ссть, чтобъ не упасть. Совладавъ съ своей слабостью она пошла въ экономк и спросивъ коньяку выпила его цликомъ, какъ воду. Глаза ея запылали какъ уголья, но щеки ея были покрыты все тою же смертельной блдностью. Она надла на голову небольшой красный платокъ и пошла въ селеніе, гд вс были въ чрезвычайномъ волненіи, ожидая молодыхъ.

Домъ Бассета стоялъ близь большой дороги и у высокихъ воротъ, выкрашенныхъ въ блую краску, находилась груда камней, на которую Мэри Вельсъ и вскарабкалась.

Помстившись на этомъ обсерваціонномъ пункт, она стала ждать.

Черезъ полчаса, Ричардъ Бассетъ показался на дорог, въ наемной карет, рядомъ съ нимъ сидла его маленькая, блдная жена. У самыхъ воротъ своего дома онъ увидалъ Мэри Вельсъ и вздрогнулъ. Она стояла предъ нимъ, величественно сложа руки, ея розовыя, кровь съ молокомъ щеки, были теперь блдны какъ полотно, я черныя глаза ея сверкали молніей на молодыхъ. Молодая двушка какъ бы преобразилась и возвысилась отъ претерпннаго ей зла.

Вцродолженіе нсколькихъ секундъ онъ долженъ былъ вынести этотъ убійственный взглядъ и они показались ему цлымъ вкомъ. Наконецъ ворота отворились и онъ прохалъ, но виднное имъ глубоко запало въ его сердце. Эти блдныя, нкогда цвтущія, розовыя щеки невольно поразили его и онъ почувствовалъ первые укоры совсти. Потомъ онъ сравнилъ ея красоту съ женщиной, ради которой онъ ее обманулъ и съ сожалніемъ отвернулся. Наконецъ видъ этой женщины возбудилъ въ немъ страхъ, онъ самъ былъ ужасенъ въ ненависти, но взглянувъ въ ея сверкающія очи, онъ понялъ, что возбудилъ ненависть еще боле жестокую.

XIII.

Впродолженіе первыхъ дней своей брачной жизни, Ричардъ Бассетъ ждалъ какой нибудь непріятной выходки, со стороны Мэри Вельсъ, но время шло, а молодая двушка молчала и онъ наконецъ сталъ утшать себя мыслью, что она слишкомъ много его любила, чтобъ сдлать ему непріятность.

Однако, это утшеніе исчезло: черезъ десять дней посл описанной нами сцены онъ получилъ слдующую краткую записку.

‘Серъ, вы должны сегодня придти въ извстное вамъ мсто въ восемь часовъ. Если не придете, то тмъ хуже для васъ.’

М. В.

Въ первую минуту Ричардъ Бассетъ хотлъ отнестись къ этому письму съ презрніемъ, но обдумавъ дло, онъ ршилъ, что благоразумне повидаться съ молодою двушкою и узнать въ чемъ состояли ея намренья. Поэтому онъ отправился на свиданіе. Ему пришлось ждать довольно долго, наконецъ, раздались быстрые, твердые шаги и передъ нимъ явилась Мэри Вельсъ. У нея на голов былъ красный платокъ, который окаймлялъ пурпурной рамкой ея черные волоса и блестящіе, какъ уголь, глаза. Она молчала.

Онъ также не промолвилъ ни слова.

Это тягостное безмолвіе продолжалось нсколько минутъ, наконецъ она первая заговорила.

— И такъ, серъ, вы дали слово одной, а женились на другой. Что вы теперь сдлаете для меня?

— Что-жъ я могу, Мэри? Я не первый желалъ жениться по любви, а соблазнился деньгами.

— Нтъ, вы не первый. Но это не къ длу, серъ. Эта мловая кукла купила васъ за деньги и я желаю получить свою долю.

— О? только-то, сказалъ Ричардъ:— мы скоро покончимъ это дло. Я боялся, что вы станете говорить о разбитомъ сердц и о прочихъ пустякахъ. Вы добрая, благоразумная двушка и слишкомъ прелестная, чтобъ не найти себ немедленно мужа. Я вамъ дамъ пятьдесятъ фунтовъ, только простите меня,

— Пятьдесятъ фунтовъ! воскликнула Мэри презрительно:— вы общали жениться на мн и сдлать со временемъ владлицей Гунтеркомба, а теперь предлагаете пятьдесятъ фунтовъ.

— Ну хорошо, я вамъ дамъ семьдесять пять фунтовъ, а если вы не довольны, то начинайте процесъ, посмотримъ, получите ли вы больше.

— Какъ! вамъ еще не довольно процесовъ? Смотрите, лжесвидтельство дло не хорошее, а я слышала, какъ вы клялись, что вы не писали письма къ моей сестр, а письма то у сера Чарльса. Берегись подлецъ, ты клятвопреступникъ! ты солгалъ судь и солгалъ мн на этомъ самомъ мст (При этомъ она возвысила голосъ). Не перечьте мн, или я васъ засажу въ тюрьму. Вы будете мн повиноваться во всемъ что я прикажу и должны приходить сюда каждую суботу, въ восемь часовъ, и приносить по золотому, это будетъ продолжаться до тхъ поръ, пока я найду себ подходящаго мужа, и тогда вы дадите разомъ круглую сумму, чмъ наши счеты и покончатся.

Бассетъ насупилъ брови и погрузился въ глубокую думу. Естественный инстинктъ шепталъ ему не поддаваться, но благоразуміе говорило, что въ нсколько мсяцевъ много утечетъ воды, наконецъ онъ сказалъ смиреннымъ тономъ:

— Я согласенъ. Я виноватъ передъ вами, но позвольте мн лучше уплатить эти деньги какимъ нибудь другимъ способомъ.

— Моимъ или ни какимъ.

— Хорошо, я буду приносить деньги сюда каждую суботу.

— Смотрите, горе вамъ, если обманете, сказала Мэри Вельсъ, и гордо повернувшись на каблукахъ исчезла.

Бассетъ не посмлъ ни разу опоздать на суботнее свиданіе, сначала онъ молча отдавалъ деньги и она молча принимала, ихъ, но потомъ мало по малу старыя привычки на столько возобновились, что они стали разговаривать.

Черезъ нсколько времени Бассетъ началъ говорить ей, что онъ несчастливъ и она всегда отвчала, что очень рада.

При этомъ, онъ презрительно относился о своей жен и называлъ себя дуракомъ за то, что женился на глупой ничтожности, когда могъ имть женою такую красавицу.

Мэри Вельсъ, отличаясь неограниченнымъ самолюбіемъ, слушала его съ удовольствіемъ, хотя отвчала холодно и рзко.

Мало по малу однако, ея природная словоохотливость взяла верхъ и она стала разсказывать Бассету о себ, потомъ что длалось въ Гуятеркомб, но съ осторожностью.

Потомъ, такова сила привычки, каждый изъ нихъ съ нетерпніемъ ожидалъ суботняго свиданія, хотя оба они питали другъ къ другу недовріе и боязнь.

Наконецъ произошло то, на что коварно расчитывала Мэри Вельсъ, чмъ холодне она была къ нему, тмъ пламенне длался Ричардъ Бассетъ, который, сравнивая свою смиренную, блдную жену съ этой блестящей Гебой, сталъ питать къ ней преступную страсть. Она отвчала иногда холодностью и упреками, а иногда полууступчивыми ласками и такимъ образомъ она мучила его, сколько ей было угодно и подтачивала привязанность къ жен, удовлетворяя этимъ вполн свою ненависть къ нимъ обоимъ.

Но месть подобнаго рода, особливо для женщинъ, орудіе обоюдоострое, ибо самыя сильныя изъ нихъ могутъ имть минуты слабости и быть увлечены дале, чмъ он когда нибудь предполагали. Послдующая исторія Мэри Вельсъ докажетъ истину моихъ словъ. Между тмъ скромная, тихая мисисъ Бассетъ не могла соперничать съ коварной преступницей.

Однако, пришло время, когда она безсознательно защитила себя самымъ успшнйшимъ образомъ. Произошло нчто побудившее мужа пламенно заботиться о ея счасть и благосостояніи, онъ сталъ окружать ее материнскими попеченіями, охранялъ ее отъ сквознаго втра, хлопоталъ о діет, исполнялъ вс ея малйшіе капризы и однимъ словомъ сдлалъ ее по край ней мр на время счастливйшей женщиной въ Англіи. Она вполн заслуживала этихъ заботъ, ибо исполнила его пламеннйшее желаніе, сдлала для него то что въ настоящее время не могло сдлать для него ни одно человческое существо.

Но возвратимся въ Гунтеркомбъ, любящая чета, обитавшая въ этомъ роскошномъ дом, боле не была счастлива. Надежда имть дтей быстро исчезла и разочарованіе было жестокое. Они оба страдали, съ тою разницею, что лэди Бассетъ плакала, а серъ Чарльсъ бсился.

Ея горе было глубже и возвышенне его горя. Еслибъ не было на свт Ричарда Бассета, то все же въ ея груди стоялъ бы стонъ, естественный вопль природы: ‘дайте мн дтей или я умру’, хотя онъ никогда не вырвался бы изъ ея устъ.

Серъ Чарльсъ отличался конечно мене своей жены этимъ глубокимъ инстинктомъ и къ благородному, естественному чувству примшивалось въ его сердц другое не столь достойное. Его врагъ, возбудившій наконецъ своей постоянной враждою соразмрную ненависть въ душ бездтнаго баровета, былъ теперь женатъ и по всей вроятности будетъ имть наслдниковъ, тогда ненавистное потомство низкаго клеветника и автора анонимныхъ писемъ будетъ наслдовать бездтному серу Чарльсу и владть Бассетомъ и Гунтеркомбомъ. Это мучило, бсило несчастнаго и мало по малу ожесточало его добрый, нжный характеръ, который однако, какъ мы видли, подвергался иногда жестокимъ вспышкамъ при сильныхъ побудительныхъ причинахъ. Поэтому серъ Чарльсъ, мучимый своей сердечной раной, иногда обращался несправедливо со своей горячо любимой женой, то есть ясно высказывалъ ей, что считалъ ее виновной въ ихъ несчастьи.

Лэди Бассетъ молча переносила все это. Правда, подобныя выходки бывали рдко и тотчасъ за ними слдовало раскаянье, впрочемъ, еслибъ этого и не было, то она сносила бы все съ покорностью, ибо эта бездтная женщина любила своего мужа съ преданностью жены и съ терпливымъ самоотверженіемъ матери. Это много говоритъ въ ея пользу и мы просимъ читателя принять это къ свденію, такъ какъ быть можетъ оно впослдствіи послужитъ въ ея пользу.

Ея горе было слишкомъ глубоко и истинно, чтобы высказываться въ пламенныхъ вспышкахъ, но она также не могла боле скрывать въ себ горькаго чувства, и оно часто вырывалось у нея наружу въ трогательной, чисто женской форм.

Когда ей случалось зазжать къ замужнимъ пріятельницамъ, и послднія конечно, забывая прославленный, но въ сущности, очонь ограниченный женскій тактъ, хвастались ей своими дтьми, то бдная лэди Бассетъ громко восторгалась ими и цловала ихъ изъ угожденія эгоистамъ родителямъ, но спшила ухать, глотая слезы.

Когда въ деревн умиралъ какой нибудь ребенокъ, то лэди Бассетъ всегда посылала Мэри Вельсъ съ словами утшенія и съ вещественными признаками сочувствія.

Почти не проходило ни одного дня, чтобъ какое нибудь обстоятельство не напоминало ей о затаенномъ ея гор, не растравляло ея раны, я удовольствуюсь тмъ, что приведу два случая, въ которыхъ высказалась ея душевная агонія и доказала какъ много ока должна была выстрадать безмолвно.

Посл того, какъ серъ Чірльсъ дозволилъ ей выслушать свой разговоръ съ Вилеромъ изъ маленькой комнатки рядомъ съ его кабинетомъ, она омеблировала эту комнатку и часто сиживала въ ней, чтобъ быть ближе къ серу Чарльсу, который часто призывалъ ее и разсказывалъ разіираелыя имъ судебныя дла. Однажды она сидла въ этой комнат, какъ, вдругъ констабль привелъ къ серу Чарльсу арестантку и нсколько свидтелей. Обвиняемая была здоровенная, цвтущая, молодая двушка съ розовыми щеками и свтло-срыми глазами, въ которыхъ свтились здоровье, глупость и простота. На рукахъ у нея былъ ребенокъ. Никакой городской житель не возымлъ бы подозрнія противъ этой поселянки. Признать ее преступницей было все равно что признать преступникомъ теленка.

Однако свидтели несомннно доказали, что въ извстный день въ двнадцать часовъ ее видли съ ея ребенкомъ близъ стараго колодца, что вскор посл полудня ее видли на дорог безъ ребенка и на вопросъ куда она его дла, она отвчала, что отдала тетк, жившей на разстояніи десяти миль, что черезъ часъ посл того послышались слабые вопли въ глубин колодца, имвшаго до девяноста футовъ, что народъ собрался и отважный юноша, опустившись на веревк, вытащилъ изъ колодца мертвую курицу и живаго ребенка съ окровавленной щекой. Ребенокъ этотъ принадлежалъ обвиняемой.

Серъ Чарльсъ приказалъ записать вс эти показанія и обратясь къ обвиняемой сказалъ, что она можетъ объяснить обстоятельство дла съ своей точки зрнія, но что ей было бы гораздо благоразумне молчать.

Обвиняемая поклонилась по деревенски и пристально взглянувъ въ лице сказала:

— Позвольте мн объяснить серъ: я сидла у стараго колодца съ ребенкомъ на рукахъ, я очень устала таскать его цлый день, а онъ тяжелый и отважный вдругъ выпрыгнулъ изъ рукъ и упалъ въ колодецъ. Я закричала и побжала чтобъ позвать на помощь невстку, живущую на гор, но она ушла въ Сверный лсъ за валежникомъ, а когда я возвратилась къ колодцу, то уже ребенка вытащили изъ колодца и я его тотчасъ признала за своего, тогда констабль сказалъ, что мы должны придти къ вамъ, вотъ мы и пришли.

Все это она сказала спокойно, безъ малйшаго смущенія, даже не покраснла и подъ конецъ снова низко поклонилась серу Чарльсу.

Онъ не сказалъ ей ни слова, предалъ ее суду присяжныхъ и далъ золотой отважному юнош, спасшему ребенка.

Но успли вс выдти изъ комнаты, какъ лэди Бассетъ вбжала со слезами на глазахъ и опустилась передъ мужемъ на колни:

— О! Чарльсъ, промолвила она: не ужели это возможно? Зачмъ Богъ даетъ ребенка женщин, у которой хватаетъ сердца его убить, а отказываетъ въ этомъ благополучіи той, которая отдала бы послднюю каплю крови, чтобъ не упалъ волосъ съ его дорогой головки! О! чмъ же мы провинились передъ Господомъ, что онъ такъ жестокъ къ намъ?

Серъ Чарльсъ старался ее успокоить, но по могъ, и бездтная жена горько плакала.

Около этого времени начали шепотомъ передавать всть, что мисисъ Бассетъ была въ интересномъ положеніи. Серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ не упоминали никогда объ этихъ слухахъ, ибо это было бы только растравлять свои раны, но это намренное молчаніе было наконецъ прервано. Въ одинъ прекрасный іюльскій день, ровно тринадцать мсяцевъ посл женидьбы мистера Бассета, лэди Бассетъ сидла въ кабинет мужа и писала вмст съ нимъ приглашенія на балъ, какъ вдругъ раздался веселый звонъ церковныхъ колоколовъ. Они оба остановились и взглянули другъ на друга. Лэди Бассетъ вышла изъ комнаты и черезъ минуту возвратилась блдная, пораженная отчаяніемъ.

— Да, сказала она, съ искуственнымъ спокойствіемъ, но вдругъ, потерявъ самообладаніе, она дико воскликнула, указывая въ окно на Гайморъ!— Онъ иметъ теперь сына, который здсь займетъ мсто. Убей меня Чарльсъ! Я буду на неб молиться за тебя, а ты женись на другой, которая не будетъ тебя любить такъ какъ я, но дастъ теб сына. Этотъ низкій человкъ иметъ плодоносный источникъ, а (при этомъ она подняла руки къ небу въ трогательномъ, поэтическомъ отчаяніи) я безплодная лоза.

XIV.

Изъ всхъ дураковъ, производимыхъ природой съ помощью общества, отцы первенцовъ самые вредные.

Матери этихъ первенцовъ также чрезвычайно непріятны, ибо он постоянно всмъ суютъ въ глаза свое дтище, но имъ надо многое простить въ виду претерпленныхъ ими страданій, заботъ, которыхъ имъ будетъ стоить рожденноз ими эгоистична существо, и ихъ любви къ первенцу, превышающей ихъ гордость лишенную всякаго тщеславія.

Но отецъ гораздо неизвинительне. Его пустое тщеславіе далеко не такъ благородно, какъ добрая гордость матери. Его навязчивая любовь состоитъ большею частью изъ эгоизма, совершенно слпаго эгоизма, ибо если при самомъ начал беременности жены мужа пошлютъ въ Индію или повсятъ, то ангельчикъ, какъ они его называютъ (да проститъ имъ Господь), также успшно развивается изъ зародыша въ здоровеннаго ребенка и рождается на свтъ матерью, какъ еслибъ отецъ все время находился привязаннымъ къ юбк своей жены.

По этому законъ вроятно по незнанію медицины несправедливъ, отдавая дтей отцамъ и отнимая ихъ силой у матери, которая вз состояніи ихъ содержать, и слдовательно пусть насдка кудахтаетъ надъ своимъ первенцемъ, а птухъ помолчитъ. Посл этихъ предварительныхъ замчаній, позвольте мн представить вамъ личность новую въ романахъ, но очень старую въ исторіи:

Кудахтающаго птуха.

При рожденіи своего сына и наслдника, мистеръ Ричардъ Бассетъ такъ возгордился, что едва не лопнулъ, какъ индйскій птухъ. Онъ неожиданно сталъ гостепріимнымъ хозяиномъ, началъ принимать своихъ пріятелей и разсказывать о немъ величайшія подробности, онъ возобновилъ старыя знакомства и длалъ визиты, только съ цлью напомнить всмъ, что у него есть сынъ и наслдникъ.

Онъ никогда не переставалъ себя поздравлять съ этимъ счастливымъ событіемъ и быть можетъ всего любопытне было слышать, какъ онъ отзывался объ этомъ саркастическимъ тономъ.

— Никогда не женитесь, говаривалъ онъ Вилеру и другимъ своимъ пріятелямъ:— посмотрите на меня, вы думаете, я господинъ въ своемъ дом? Нисколько, я просто рабъ. Во первыхъ въ дом находится нянька, которая прогоняетъ меня изъ спальни моей жены и допускаетъ меня туда, когда ей угодно: это королева номеръ первой. Потомъ идетъ кормилица, королева номеръ второй, которой я долженъ во всемъ угождать, иначе она разсердится и съ сердцовъ испортитъ себ молоко. Но это еще добрые тираны въ сравненіи съ самымъ юнымъ королемъ. При малйшемъ его крик, весь домъ идетъ вверхъ дномъ, пока не узнаютъ что ему нужно. Что же касается до меня, то на меня смотрятъ, какъ на необходимое зло, женщины по видимому признаютъ, что отецъ помха, безъ которой эти ангельчики не могли бы существовать, и боле ничего.

Онъ пригласилъ много гостей на крестины и не преминулъ всмъ повторить нсколько разъ, что новый членъ христіанской церкви былъ наслдникъ бассетскихъ помстій. Пиръ былъ великолпный и церковные колокола весело гудли.

Когда жена его впервые выхала въ церковь, то онъ за-ново обилъ сукномъ свою скамейку. Вмст съ мисисъ Бассетъ явилась въ церковь и нянька съ ребенкомъ. Онгъ своими криками прерывалъ церковную службу, но ‘кудахтающій птухъ’ былъ очень доволенъ.

Ричардъ Бассетъ устроилъ широкую песочную дорожку вдоль границы, отдлявшей его садъ отъ сада сера Чарльса, и назвалъ ее ‘аллеей наслдника.’ Тутъ въ хорошіе, солнечные дни, гуляла на показъ кормилица съ ребенкомъ.

Онъ нанялъ работниковъ и выстроилъ дтскую, достойную королевскихъ дтей. Она занимала два этажа и возвышалась въ вид четвероугольной башни надъ остальнымъ фасадомъ дома, который былъ на столько простъ, на сколько ‘башня наслдника’ была вычурна. На этой башн была плоская крыша, на которую вела хорошо устроенная лстница, оттуда можно было слдить за всемъ, что длалось въ Гунтеркомб. По этому, часто въ августовскіе вечера, мистеръ и мисисъ Бассетъ, съ нянькой и ребенкомъ пили чай на этой террас, при этомъ Бассетъ объяснялъ ничего не понимающему ребенку, что роскошный домъ и помстья будутъ его собственностью, не смотря на вс старанія его ограбить.

Конечно все это было нелпо, но никому не длало вреда, исключая того, что возбуждало желчь нсколькихъ старыхъ холостяковъ и увеличивало ихъ гнвъ противъ ‘кудахтающихъ птуховъ’, кричащихъ курицъ и вообще противъ брака.

Но всти обо всемъ этомъ достигали Гунтеркомба и поражали сердца бездтной четы, которую главнымъ образомъ и хотлъ раздосадовать мистеръ Бассетъ своими выходками.

Что касается до крестинъ, звона колоколовъ и перваго вызда въ церковь, то они перенесли ихъ мужественно, какъ явленія необходимыя, но когда они услыхали, что мистеръ Бассетъ назвалъ свою новую дорожку ‘аллеей наслдника’, а свою нелпую дтскую ‘башнею наслдника’, то ненависть ихъ воскресла съ новою силой и повела къ возмездію. Серъ Чарльсъ выстроилъ длинную стну на границ своего сада и загородилъ ‘аллею наслдника’ такъ, что съ нея не было видно въ его садъ.

Тогда мистеръ Бассетъ въ конц дорожки насыпалъ горку, съ которой наслдникъ могъ бросить хоть взглядъ на свои будущія владнія.

Съ своей стороны серъ Чарльсъ началъ рубить лсъ въ гигантскихъ размрахъ. Онъ приступилъ къ длу съ цлою толпой дровосковъ и во всхъ громадныхъ его лсахъ стали раздаваться удары топоровъ и деревья падали, какъ колосья ржи. Онъ не отъ кого не скрывалъ, что намревался продать срубленный лсъ на нсколько тысячъ фунтовъ и отдать эти деньги своей жен.

Ричардъ Бассетъ черезъ своего стряпчаго Вилера протестовалъ отъ своего имени и отъ имени сына противъ чрезмрной рубки лса въ помстьи, обремененномъ субститутами.

Серъ Чарльсъ оскалилъ зубы какъ левъ, но не удостоилъ его никакимъ отвтомъ, отвтъ былъ данъ Ольдфильдомъ, который объяснилъ, что серъ Чарльсъ имлъ полное право на основаніи актовъ владнія рубить лсъ и обращать землю изъ подъ лса въ поля, что даже, еслибъ онъ не имлъ этого права, то въ виду его лтъ и лтъ его жены было невроятно, чтобъ Ричардъ Бассетъ когда нибудь наслдовалъ эти помстья, что Ричардъ Бассетъ лично не упоминался въ актахъ и его права были гадательныя, что наконецъ, если мистеръ Вилеръ не соглашался съ этими доводами, то онъ могъ всегда жаловаться въ Судъ Казначейства.

Тогда Вилеръ посовтовалъ мистеру Бассету не обращаться въ Судъ Казначейства по столь сомнительному длу, и серъ Чарльсъ продолжалъ съ еще большей энергіей рубить лсъ, деревья падали другъ на друга и свтъ проникалъ въ лсную чащу. Это походило на очистку первобытнаго лса.

Ричардъ Бассетъ молча ходилъ со свидтелемъ и считалъ срубленныя деревья.

Бднымъ предоставлено было собирать валежникъ и щепу, они сбгались изъ всхъ окрестностей за нсколько миль и каждый заготовлялъ себ на зиму груду топлива, благословляя имя сера Чарльса. Вырученныя деньги, тринадцать тысячъ фунтовъ, онъ отдалъ жен на ея собственные расходы. Онъ ограничилъ ее въ пользованіи этими деньгами только однимъ условіемъ, именно: что она не будетъ разомъ брать суммы боле ста фунтовъ безъ совта мистера Ольдфильда. Серъ Чарльсъ сказалъ, что онъ будетъ увеличивать этотъ капиталъ ежегодно и такимъ образомъ его дорогая жена не будетъ въ нищет, даже еслибъ ненавистный двоюродный братъ пережилъ его и выгналъ ее изъ Гунтеркомба.

Такъ прошли лто, осень и наступила замчательно теплая зима, отъ этого никогда въ графств не охотились, какъ въ эту зиму, и Ричардъ Бассетъ, который благодаря состоянію жены могъ позволять себ боле прежняго, часто являлся въ пол на большой, коренастой лошади, не съ очень быстрымъ ходомъ, ибо она была полукровная, но замчательной умньемъ скакать черезъ препятствія.

Даже въ этомъ препровожденіи времени, двоюродные братья были соперники. Любимая лошадь сера Чарльса была великолпная, чистокровная и въ открытомъ пол лошадь Ричарда не могла съ всю тягаться, но иногда при окончаніи охоты, когда приходилось преодолвать большія препятствія, перепрыгивать черезъ высокія изгороди или канавы, то лошадь низшаго достоинства, отличавшаяся необыкновенной силой, которую она не расходовала по пусту, брала верхъ надъ первостатейнымъ, кровнымъ животнымъ.

Подобный примръ случился 18 ноября и повлекъ за собою серьезныя послдствія.

Въ этотъ день охотники собрались на земл сера Чарльса. Онъ и лэди Бассетъ завтракали въ Пинк, на сер Чарльс былъ красный охотничій сюртукъ, блый галстухъ, лосины и ботфорты. Вся его одежда была такъ блестяща, что жаль бы было, еслибъ попало на нее хоть малйшее пятно грязи. Лэди Бассетъ была въ амазонк и верхомъ на своемъ пони, въ синей бархатной шапочк, и съ разввающимися темнорусыми волосами она скоре походила на блестящій цвтокъ, чмъ на обыкновенную женщину.

Вскор отыскана была старая лисица, въ погоню за которой и пустились немедленно охотники, а лэди Бассетъ отправилась домой дожидаться мужа съ тмъ безпокойствомъ, надъ которымъ мужчины смются, но которое женщины могутъ оцнить. Она постоянно подвергалась этимъ безмолвнымъ страданіямъ и никогда не жаловалась, даже никогда не упоминала объ этомъ серу Чарльсу.

Впродолженіе сорока минутъ охотники преслдовали вскачь звря и Ричардъ Бассетъ далеко отсталъ это всхъ, наконецъ лисица укрылась въ большую березовую рощу, гд два часа увивалась между деревьями я кустарниками, сбивая съ толку охотниковъ.

Ричардъ Бассетъ ршился не кружить въ рощ между деревьями, рискуя сломать ноги лошади и во всякомъ случа утомить ее безъ всякой пользы. Онъ впродолженіе нсколькихъ лтъ отмчалъ свои охотничьи наблюденія въ записной книжк, которую онъ называлъ ‘Статистикой Лисицъ’, изъ нея между прочимъ онъ зналъ, что старая, крупная лисица, выбитая изъ этого лса, непремнно перебжитъ въ Бельманскую чащу, а если ее выбьютъ и оттуда, то по открытому полю бросится къ Гайгамскому бору, и на дорог вроятно будетъ убита, если же она до него достигнетъ, то среди густаго терновника ее могутъ только вырзать косари, а собаки тамъ безсильны.

Поэтому Ричардъ Бассетъ выхалъ изъ лсу и отправился тихонько въ Бельманскую чащу, гд у опушки и ожидалъ звря.

Его книга оказалась оракуломъ. Посл двухъ часовой погони лисица выбжала изъ самаго края Бельманской чащи, гд никого не было, кром Ричарда Бассета, и оскаливъ на него зубы бросилась по прямому пути, какъ птица, въ Гайгамскій лсъ.

Ричардъ Бассетъ затрубилъ въ рогъ, собралъ охотниковъ и спустилъ собакъ по горячему слду. Сдлавъ мили три, они настигли лисицу, спускавшуюся съ холма въ нсколькихъ саженяхъ. Тутъ общее смятеніе между людьми, лошадьми и собаками достигло высшей степени. Одушевленные словно электрической искрой вс понеслись за несчастнымъ звремъ и еще черезъ минуту почти достигли его, но многія изъ лошадей стали отставать и только Бассеты стойко держались впереди, благодаря тому, что лошадь Ричарда была свжа, а сера Чарльса отличалась чистокровной силой.

Теперь передъ охотниками простирались луга, окаймленные густой изгородью, за которой виднлось громадное, вспаханное поле въ восемьдесятъ акровъ.

Лисица бросилась въ живую изгородь, а собаки съ лаемъ слдовали по ея пятамъ, охотники легко перескочили черезъ это незначительное препятствіе и ожидали увидть во ту сторону звря уже мертвымъ.

Но хитрая лисица прибгла къ другимъ средствамъ спасенія, кром быстроты своего бга. Понимая свою опасность, она внезапно бросилась въ сторону и пробжала шестьдесятъ саженъ, вдоль канавы, пока разъяренныя собаки пролетли мимо и потеряли ея слдъ. Он неистово бросались съ громкимъ лаемъ, то въ ту, то въ другую сторону, по все тщетно, наконецъ одинъ изъ охотниковъ увидалъ лисицу, бжавшую среди поля по борозд. Собакъ тотчасъ спустили на звря, но онъ былъ уже далеко и охотникамъ тяжело было скакать по вспаханной земл.

Въ конц поля ихъ ожидало еще боле серьезное препятствіе: старая живая изгородь была срублена и вс вязи, которые росли въ ней и новая живая изгородь находились на возвышенномъ валу, окруженномъ двойнымъ рвомъ.

Егерь, скакавшій впереди на ирландской лошади, какъ ни въ чемъ не бывало вскочилъ на валъ и перелетлъ на слдующее поле.

Коренастая лошадь Ричарда Бассета тихо приблизилась къ препятствію, высоко взвилась и однимъ махомъ очутилась на сосднемъ пол.

Серъ Чарльсъ смло подскакалъ къ первому рву, и рванулся впередъ, но лошадь его утомленная трудной скачкой по вспаханному полю, не попала задними ногами на край втораго рва и грохнулась внизъ, перекинувъ сера Чарльса черезъ голову. По несчастью на сосднемъ пол валялось нсколько срубленныхъ деревьевъ и серъ Чарльсъ ударился головою объ одно изъ нихъ, лошадь выкарабкалась изъ рва и полетла дале за собаками, но всадникъ лежалъ на земл неподвижно.

Сначала никто не обратилъ на это вниманія, охотники скакали слишкомъ быстро, чтобъ оборачиваться. Но черезъ нсколько минутъ Ричардъ Бассеттъ, привтствовавшій смхомъ приключеніе своего двоюроднаго брата, обернулся и увидалъ, что онъ лежитъ неподвижно на земл, а двое или трое джентльменовъ поспшно сходятъ съ лошадей около того мста. Онъ тотчасъ повернулъ коня и похалъ назадъ къ мсту происшествія.

Картузъ сера Чарльса былъ смятъ и кровь виднлась на его бломъ жилет, онъ былъ безъ чувствъ и очень блденъ.

Джентльмены подняли его съ громкими изъявленіями страха и сочувствія, и спрашивали другъ друга, какъ имъ лучше поступить.

Ричардъ Бассетъ понялъ тотчасъ, что ему представляется случай произвесть эфектъ и онъ имъ воспользовался.

— Его надо сейчасъ отправить домой, сказалъ онъ, — понесемте его на ближайшую ферму, а тамъ возьмемъ телгу.

И дйствительно онъ помогъ нести. безчувственнаго баронета. На ферм они взяли телгу, наполнили ее соломой и уложили несчастнаго.

— Господа! произнесъ торжественно Ричардъ Бассетъ, поддерживая голову своего врага: — въ такую минуту все забывается кром узъ родства.

Честные сквайры громко одобрила выраженіе такихъ благородныхъ чувствъ.

Телга съ драгоцнною ношею тихо, медленно направилась къ Гуятеркомбу, отстоящему на дв мили отъ мста несчастнаго происшествія.

Въ этотъ день лэди Бассетъ, какъ обыкновенно во время отъзда мужа на охоту, ждала его каждую минуту съ безпокойствомъ. Чмъ боле проходило времени, тмъ невыносиме казалось ей это тревожное ожиданіе, она нигд не могла себ найти мста и наконецъ услась у окна, выходившаго въ ту сторону, гд охотился серъ Чарльсъ. Припавъ головою къ стеклу, она старалась проникнуть своимъ взоромъ, какъ можно дале.

Вдругъ она услышала за собою шорохъ платья, это была Мэри Вельсъ, чмъ-то очень смущоннная и пораженная.

— Что случилось, Мэри? спросила лэди Бассетъ.

— О! милэди, воскликнула Мэри и остановилась задрожавъ всмъ дломъ.

Лэди Бассетъ вскочила съ испугомъ.

— Милэди, говорятъ, что-то не ладно на охот,

— Серъ Чарльсъ!

— Несчастный случай.

Лэди Бассетъ съ глухимъ стономъ схватилась за сердце. Мэри Вельсъ подбжала къ ней.

— Пойдемте скоре! воскликнула лэди Бассетъ.

Она схватила шляпку и черезъ минуту бжала уже съ Мэри Вельсъ по дорог въ деревню, останавливая и распрашивая всхъ.

Но никто не могъ сообщить ей о случившемся. Конюхъ, привезшій эту всть въ Гунтеркомбъ, объяснилъ, что онъ слышалъ ее отъ грума одного изъ джентльменовъ охотниковъ. Такъ какъ это неизвстно кмъ распространенное извстіе ничмъ не подтверждалось, то лэди Бассетъ начала уже надяться, что оно было ложное.

Но вскор предстало передъ нею страшное доказательство въ горькой истин.

При выход изъ деревни, она встртила грустное шествіе: телгу окруженную пятью джентльменами, хавшими тихо, понуривъ головы, словно на похоронахъ.

Въ телг лежалъ серъ Чарльсъ Бассетъ весь забрызганный грязью и кровью, голова его покоилась на колняхъ Ричарда Бассета. Волоса его были смочены кровью и нсколько капель крови запеклись на его щекахъ. Даже на лосинахъ Ричарда были кровяныя пятна.

При вид этого страшнаго зрлища, лэди Бассетъ вскрикнула и этого крика никто изъ присутствовавшихъ никогда впослдствіи не забылъ, потомъ она дико бросилась къ телг и Богъ знаетъ какъ черезъ секунду очутилась въ ней, прижимая къ своей груди окровавлевную голову сера Чарльса. Она не обратила никакого вниманія на Ричарда Бассета, но высвободила изъ его рукъ дорогую для нея голову и нжно обнимая ее покрывала поцлуями во все время пока телга медленно подвигалась черезъ деревню къ Гунтеркомбу.

Четыре года тому назадъ они прозжали черезъ эту самую деревню въ коляск четверней, при веселомъ звон колоколовъ и крикахъ поселянъ, тогда они хали въ Гунтеркомбъ съ надеждой населить его залогами ихъ счастливой любви и законный наслдникъ, при вид этого торжественнаго възда своего врага, бжалъ въ свою хижину съ отчаяніемъ въ сердц. Теперь какая страшная перемна! Шествіе состояло изъ простой телги, въ которой лежало окровавленное и безчувственное тло, поддерживаемое бездтной женщиной, убитой горемъ и отчаяніемъ, позади шла служанка заливаясь слезами и медленно хали нсколько джентльменовъ, а между ними законный наслдникъ съ поникшей головой, и съ тмъ выраженіемъ приличнаго сожалнія на лиц, которымъ наслдники умютъ скрывать внутреннее чувство радости.

XV.

Съ парадной лстницы Гунтеркомба сбжались слуги, перенесли сера Чарльса въ сни, а Ричардъ Бассетъ повернулся и пошелъ въ Гайморъ, только на минуту въ его глазахъ блеснула искра торжества, но онъ тотчасъ совладалъ съ собою и принялъ искуственный печальный видъ.

Даже дома онъ не вдругъ сбросилъ свою маску. Она исчезла постепенно. Сначала онъ сказалъ своей жен серьезнымъ тономъ, что серъ Чарльсъ упалъ съ лошади и что онъ его поднялъ и отвезъ домой.

— Я рада, что ты это сдлалъ, Ричардъ, сказала мисисъ Бассетъ:— и ушибъ очень опасный?

— Я боюсь, что онъ не оправится. Онъ не произнесъ ни слова во всю дорогу, а когда его вынули изъ телги въ Гунтеркомб, то онъ только глухо застоналъ.

— Бдная лэди Бассетъ!

— Да, для нея большое несчастье, Джони.

— Да, милый.

— Судьба правосудна. Онъ никогда не убился еслибъ голова его не ударилась о дерево, лежавшее на земл, а это было одно изъ тхъ деревьевъ, которое онъ срубилъ съ цлью ограбить нашего мальчика.

— Неужели?

— Да, онъ приказалъ рубить даже вязы въ живыхъ изгородяхъ, которые не годятся ни начто кром гробовъ. Онъ хотлъ сдлать намъ на зло, а срубилъ деревья для своего гроба,

— Бдный человкъ! Ричардъ, смерть примиряетъ враговъ, ты конечно ему теперь прощаешь?

— Я постараюсь ему простить.

Ричардъ Бассетъ теперь сталъ выказывать вс качества ртути. Его занятія въ сущности ничмъ не увеличились, но онъ какъ-то постоянно былъ занятъ и хлопоталъ Богъ знаетъ о чемъ. Онъ пересталъ поносить сера Чарльса и обо всемъ отзывался очень добродушно. Дйствительно, если вы человкъ слабый и осужденіе людей вамъ не выносимо, то вы можете очень легко отъ этого отдлаться, вамъ стоитъ только умереть. Этотъ рецептъ, я особливо рекомендую геніямъ. Однажды, Бассетъ даже сдлалъ выговоръ Вилеру за его замчаніе о сер Чарльс.— Теперь на время прекратится порубка лса въ бассетскихъ помстьяхъ, сказалъ почтенный стряпчій.

— Стыдитесь, отвчалъ Ричардъ, этотъ человкъ имлъ свои дурныя стороны, но также и хорошія, это былъ благородный джентльменъ, любимый всми друзьями и уважаемый всей страной. Его наслднику будетъ очень трудно примирить графство съ такой потерей.

Вилеръ широко открылъ глаза отъ изумленія и саркастически улыбнулся.

Этотъ дифирамбъ серу Чарльсу боле никогда не повторялся, ибо онъ выказалъ неблагодарность и въ конц концевъ не умеръ.

Пользуемый лучшими докторами и окруженный попеченіями лэди Бассетъ и Мэри Вельсъ, серъ Чарльсъ мало по малу сталъ поправляться, ежедневно свденья о его выздоровленьи сообщались слугами поселянамъ, а также сосдямъ, постоянно прізжавшимъ освдомляться о немъ.

Всего регулярне являлся за извстіями о здоровья сера Чарльса новый пасторъ. Это былъ молодой человкъ чрезвычайно одаренный физически и умственно, большіе, блестящіе, черные глаза этого мужественнаго Адониса съ первой встрчи стали съ восторгомъ останавливаться на красот лэди Бассетъ.

Онъ заходилъ каждый день и выказывалъ большое сочувствіе къ больному, такъ что лэди Бассетъ часто оставляла на минуту своего мужа и выходила къ нему лично съ извстіями о ход болзни.

Въ другіе раза она посылала къ нему Мэри Вельсъ и эта хитрая двушка вскор открыла то, чего не понимала ея госпожа.

Съ каждымъ днемъ бюлетени о болзни сора Чарльса становились къ общему удовольствію все удовлетворительне.

Только одинъ Ричардъ Бассетъ не доврялъ этимъ извстіямъ.

— Я хочу лично видть, говорилъ онъ: — серъ Чарльсъ не такой человкъ, чтобъ лежать въ постели, если онъ здоровъ. Что же касается до докторовъ, то они всегда тшатъ человка до послдней минуты. Я не поврю, что ему легче, пока не увижу его на ногахъ.

Судьба не заставила Ричарда Бассета долго ждать и этого доказательства. Однажды въ свтлый солнечный зимній день, онъ смотрлъ на свои будущія владнія изъ ‘Башни Наслдника,’ какъ вдругъ двери въ Гунтеркомбскомъ дом отворились и мужчина, укутанный въ шуб, тихо вышелъ опираясь на двухъ женщинъ. Это былъ серъ Чарльсъ, слабый, но выздоравливавшій. Онъ медленно походилъ взадъ и впередъ по песчаной дорожк и черезъ десять минутъ провожатыя осторожно отвели его домой.

Это зрлище, которое тронуло бы до глубины души каждаго добраго человка, только разбсило Ричарда Бассета.

— Дуракъ! воскликнулъ онъ вслухъ:— ничего не убьетъ этого человка. Онъ переживетъ меня и моихъ. Мэри Вельсъ еще ухаживаетъ за нимъ, и я увренъ влюбилась въ него. Эти дуры женщины не могутъ ухаживать за больнымъ, не влюбившись въ него. Чертъ бы ихъ всхъ взялъ.

Въ эту ночь онъ пошелъ на свиданіе съ Мэри Вельсъ и въ какомъ-то странномъ припадк ревности сталъ клясться ей въ любви, онъ зналъ, что упрекать ее было совершенно безполезно и поэтому выбралъ противоположное средство.

Она принимала очень холодно вс его клятвы, не соглашалась остаться боле минуты и говорила только о своихъ господахъ, къ торымъ теперь въ ихъ несчастьи сильно лежало ея сердце.

— Онъ не вашъ братъ, слабохарактерный, — онъ идетъ на встрчу смерти, сказала она: — на вторый день, когда онъ едва еще могъ говорить, онъ сказалъ мн почти шепотомъ, видя мои слезы! ‘Зачмъ вы плачете?’ — ‘Ради васъ, серъ, отвчала я: — мн больно смотрть на васъ.’ — ‘Такъ напрасно расходуете слезы, сказалъ онъ.’ — ‘Надюсь,’ возразила я. Тогда онъ приподнялся и произнесъ: — ‘Посмотрите на меня, я Бассетъ. Я не изъ тхъ, которые умираютъ отъ простой раны, я не оставлю васъ всхъ на милость того, который будетъ къ вамъ безмилосерденъ.’ Онъ, вроятно, говорилъ о васъ. Онъ приказалъ мн перестать плакать и я повиновалась, ибо онъ всегда будетъ моимъ господиномъ и повелителемъ, пока сохранитъ хоть искру жизни, помните это.

Съ этими словами она, не смотря на вс просьбы Ричарда, покинула его и побжала домой, оставивъ его въ самомъ грустномъ, отчаянномъ положеніи.

Наконецъ серъ Чарльсъ почти совсмъ выздоровлъ и сталъ ежедневно гулять съ лэди Бассетъ. Любимымъ мстомъ ихъ прогулки былъ лужокъ подъ самой стной, выстроенной противъ ‘Аллеи Наслдника’.

Посл полудня солнечные лучи всегда падали на этотъ лужокъ и эту аллею.

По другую сторону стны нянька часто носила на рукахъ Дика Бассета, но благодаря стн гуляющіе не видали другъ друга.

Напротивъ Ричардъ Бассетъ съ ‘Башни Наслдника’ могъ видть тхъ и другихъ, подобно людямъ, которые не могутъ оторваться отъ того, что приносятъ имъ страданія, онъ пристально слдилъ за гуляющими и видлъ, что серъ Чарльсъ съ каждымъ днемъ все становился сильне, такъ что наконецъ не опирался на свою любезную жену, а шелъ рядомъ съ нею, или велъ ее подъ руку.

Однако эта прелестная картина была обманчива, за исключеніемъ этихъ прогулокъ, когда солнце грло сера Чарльса своими лучами, а любовь утшала его, серъ Чарльсъ былъ совершенно другой человкъ. Ударъ понесенный имъ по видимому странно подйствовалъ на его характеръ. Онъ сталъ такъ раздражителенъ, что слуги не долго оставались у него въ услуженіи, онъ ропталъ на свою жену и его бездтность, казавшуюся до сихъ поръ горькимъ разочарованіемъ, а теперь ставшую въ его глазахъ бдствіемъ, уничтожавшимъ все его счастье. Онъ постоянно думалъ и говорилъ объ этомъ, такъ что лэди Бассетъ стала серьезно безпокоиться. Она мужественно его утшала, но часто оставшись одна, она проливала горькія слезы.

Ея горе имло между прочимъ одинъ неожиданный результатъ, она докончила то что начала ея обычная доброта и снискала любовь служанки. Всякій кто знаетъ этотъ классъ, согласится со мною, что подобная побда, дло не обыкновенное. Однако это было такъ, Мэри Вельсъ стала питать къ ней дйствительную привязанность и выказывала ее чрезвычайной внимательностью и нжнымъ обращеніемъ, очень успокоивавшемъ лэди Бассетъ, за что послдняя не разъ обращала на нее безмолвные взгляды благодарности.

Мэри слышала, какъ серъ Чарльсъ обращался съ своей женою, и вполн осуждая его капризы и упреки, она стала мало по малу выражать вслухъ, свое неудовольствіе, но любящая, преданная жена тотчасъ ее остановливала и она уже старательно начала избгать подобныхъ выраженій.

Но однажды подкравшись къ двери тихо, какъ кошка, она подслушала разговоръ сера Чарльса и лэди Бассетъ о тяготвшемъ надъ ними несчастьи. Серъ Чарльсъ говорилъ, что это небесное проклятіе, что вс бдные въ деревн имли дтей, что слабая, щедушная жена Ричарда Бассета родила ему наслдника и вскор сдлаетъ его снова отцемъ, а одинъ онъ только, серъ Чарльсъ, былъ осужденъ на бездтство.

— И однако, прибавилъ онъ:— еслибъ я женился на другой, а ты вышла бы за мужъ за другаго, то мы вроятно имли бы по дюжин дтей.

Вообще хотя онъ не сказалъ ничего прямо несправедливаго, но его тонъ ясно упрекалъ жену, какъ единственную причину ихъ общаго горя, отъ котораго она терпла гораздо боле, но благородно молчала. Это было трудно перенести, и когда серъ Чарльсъ вышелъ изъ комнаты, Мэри Вельсъ бросилась къ своей госпож съ пламенной злобой въ сердц противъ ея мужа.

Лэди Бассетъ сидла облокотясь или скоре лежала ни стол съ распущенными волосами и рыдала, словно сердце ея разрывалось.

Все что было хорошаго въ Мэри Вельсъ громко въ ней заговорило. Она бросилась на колни передъ лэди Бассетъ, схватила ея руку, прижала къ сердцу и стала плакать вмст съ нею.

Эта собачья привязанность поразила лэди Бассетъ. Она взглянула своими полными слезъ глазами на добрую служанку и воскликнувъ: ‘О! Мэри’, сжала съ благодарностью ея грубыя руки.

Мэри первая заговорила:

— О, милэди! сказала она всхлипывая: — я этого но могу терпть. Какъ не стыдно васъ упрекать въ томъ, въ чемъ виноваты не вы. Еслибъ я была вашимъ мужемъ, то у насъ былъ бы полный домъ дтей, но мужчины старютъ не по годамъ отъ.противнаго табаку и потомъ взводятъ всю вину на насъ бдныхъ!

— Мэри, я васъ очень цню, боле чмъ когда либо я цнила служанку, но если вы будете говорить противъ вашего господина, то мы разстанемся.

— О! я никогда не стану говорить противъ него, милэди. Серъ Чарльсъ настоящій джентельменъ. Еще недавно онъ мн далъ золотой за то, что я ухаживала за нимъ, но онъ не долженъ упрекать васъ въ томъ, въ чемъ вы невиноваты и заставлять васъ плакать. Я не могу видть, когда вы плачете, вы, такая добрая до богатыхъ и бдныхъ. Къ тому же я не стала бы такъ убиваться, какъ вы, это всегда такъ бываетъ: Богъ посылаетъ однимъ пищу, а другимъ рты.

— Я переносила бы это терпливо, еслибъ серъ Чарльсъ не былъ такъ несчастливъ, сказала съ тяжелымъ вздохомъ лэди Бассетъ.— Но если ты, Мэри, когда нибудь выйдешь замужъ, то поймешь, какъ страшно любимаго мужа видть несчастнымъ.

— Такъ я бы его сдлала счастливымъ, произнесла Мэри.

— О! еслибъ я только могла.

— Я могла бы вамъ указать средство, я знаю одинъ примръ и мужъ теперь счастливъ, какъ король. Вотъ видите, милэди, есть люди, которые, какъ дти, чтобъ быть счастливыми, должны непремнно поставить на своемъ, такъ и на вашемъ мст утшила бы его, а то я, боюсь, онъ такъ изведетъ себя.

— Боже избави!

— А вы также скоро послдуете за нимъ.

— Конечно, Мэри, что мн длать безъ него на свт?

— Такъ слушайте, милэди,

И не смотря на то, что лэди Бассетъ отшатнулась при этой излишней фамильярности, Мэри Вельсъ нагнулась и шепнула ей на ухо нчто, которое заставило ее вздрогнуть и широко открыть глаза отъ изумленія.

Чтоже касается до молодой двушки, то лице ея оставалось неподвижно, словно мраморъ.

Лэди Бассетъ отшатнулась и взглянула на нее съ удивленіемъ и ужасомъ.

— Какъ вы осмлились мн это сказать?

— Помилуйте, это длается каждый день.

— Можетъ быть въ вашемъ класс. Нтъ, я этому не врю. Мэри, я въ васъ ошиблась. Вы, я боюсь, порочная двушка. Оставьте меня, уйдите, я не могу васъ видть.

Мэри вышла изъ комнаты, покраснвъ и со слезами на глазахъ.

Въ тотъ же день вечеромъ, лэди Бассетъ объявила Мэри Вельсъ, что она отказываетъ ей отъ мста въ мсячный срокъ и Мэри заявила свое согласіе, хотя считала, что съ нею обошлись совершенно несправедливо.

Посл этого, впродолженіе многихъ дней, госпожа и служанка не говорили другъ съ другомъ иначе какъ о предметахъ туалета и т. д.

Отказъ отъ мста былъ особенно непріятенъ для Мэри Вельсъ, ибо она теперь была занята побдой одного сердца. Молодой Дрэкъ, не большой фермеръ на земл сера Чарльса, влюбился въ нее, онъ ей нравился и она ршилась выдти за него замужъ, для чего и стала разыгрывать роль нжной скромной двушки. Но Дрэкъ, не смотря на^усвою молодость и пламенную любовь, ршился по совту матери и по старому обычаю, прежде чмъ жениться, хорошенько познакомиться съ невстой, на что требовался по крайней мр годъ.

Прежде чмъ истекъ мсяцъ, данный лэди Бассетъ для пріисканія другаго мста, надъ головою Мэри Вельсъ разразилось гораздо большее несчастье.

Ея коварная, постыдная любовь къ Ричарду Бассету привела къ своимъ естественнымъ результатамъ. Она постепенно была увлечена дале, чмъ думала сначала, и теперь роковыя послдствія смотрли ей прямо въ глаза.

Положеніе ея было ужасно, ея привязанность къ молодому Драку постоянно усиливалась и хотя не была пламенною страстью, но востановляла все боле и боле противъ Ричарда Бассета, она уже намревалась окончательно разорвать съ нимъ всякія отношенія, какъ вдругъ роковая истина измнила вс ея мысли.

Теперь наступала минутная реакція чувства, она объяснила мистеру Бассету свое положеніе и заливаясь слезами просила его помочь ей исчезнуть на время и скрыть ея несчастье отъ всхъ, особливо отъ ея сестры Роды.

Мистеръ Бассетъ выслушалъ ее и отвчалъ ей спокойно, но отъ его словъ у нея застыла кровь въ жилахъ.

— Зачмъ вы пришли ко мн? сказалъ онъ:— зачмъ вы не пошли къ тому, къ кому слдовало, къ молодому Дрзку?

Онъ прибавилъ, что слдилъ за нею и потому напрасно она будетъ стараться его обмануть. Она была въ близкихъ отношеніяхъ съ молодымъ фермеромъ, точно также, какъ съ нимъ и видалась съ Дрэкомъ каждый день.

Мери Вельсъ призналась, что Дрэкъ ухаживалъ за нею, но онъ былъ учтивый и почтительный молодой человкъ и желалъ на ней жениться.

— По вашей милости я все это потеряла, сказала она всхлипывая:— но ради Бога, докажите хоть разъ, что вы человкъ и помогите мн выйти изъ этого несчастнаго положенія.

Эгоистъ не врилъ или притворялся, что не вритъ ея словамъ,

— Когда у васъ двушекъ два любовника, сказалъ онъ:— то вы всегда обманываете джентльмена. Но меня вамъ не обойти, мисисъ Дрэкъ. Выходите замужъ за фермера и я вамъ поднесу свадебный подарокъ, это все что я могу сдлать для любовницы посторонняго человка. У меня семейство и я едва свожу концы съ концами.

На вс ея мольбы онъ оставался холоденъ и невозмутимъ. Тогда она прибгла къ угрозамъ,

— Теперь ужъ поздно, сказалъ онъ со смхомъ:— если вы хотли жаловаться на меня за то, что я общалъ на васъ жениться и не сдержалъ слова, то надо было дйствовать тотчасъ же, а не дожидаться восемьнадцать мсяцевъ и обзавестись другимъ любовникомъ. Вы сыграли свою игру. Вы заставили меня приходить сюда каждую недлю и приносить по золотому. Женщина, истинно любящая человка, не была бы съ нимъ такъ жестока. Я внутренно страдалъ, но молча терплъ, теперь вы просите, чтобъ я призналъ своимъ ребенка посторонняго человка вашего класса, котораго вы любите, тогда какъ меня ненавидите — ко это ужъ слишкомъ. Нтъ, мисисъ Дрэкъ, не угодно ли вамъ обратиться въ судъ и мы разыграемъ эту игру публично.

Сказавъ эти слова рзкимъ, вызывательнымъ тономъ, онъ удалился отъ нея, удалился на вки.

Она опустилась на холодную землю и долго рыдала. Сердце ея было полно отчаянья. Боле часа провела она въ этомъ неподвижномъ положеніи, потомъ она встала и пошла въ комнату своей госпожи, гд сла передъ каминомъ, такъ какъ ей было столько, же холодно-физически, какъ и душевно.

Она сидла тутъ безсознательно, смотря на огонь и тяжело вздыхая до тхъ поръ, пока лэди Бассетъ не пришла раздваться. Тогда она принялась за исполненіе своей службы, какъ автоматъ, продолжая время отъ времени тяжело вздыхать.

Лэди Бассетъ услышала эти вздохи и взглянула на Мэри Вельсъ. Ея лице страшно измнилось и на немъ ясно выразилось глубокое горе. Лэди Басселъ была хорошая физіономистка, и этотъ взглядъ ее испугалъ.

— Мэри, сказала она добродушно:— что случилось?

Отвта не было.

— Вы нездоровы?

— Нтъ.

— У васъ горе!

— Охъ, охъ! и она разразилась потокомъ слезъ.

Лэди Бассетъ дала ей выплакаться, полагая что это ее успокоитъ и потомъ сказала ей тономъ женщины, у которой самой большое горе.

— Вы были внимательны къ серу Чарльсу и всегда мн хорошо служили, Мэри.

— Вы сметесь надо мною, милэди, горько отвчала Мэри: — вы меня не выгнали бы за одно слово, еслибъ я была хорошая служанка.

Лэди Бассетъ сильно покраснла и около минуты ничего не отвчала.

— Дйствительно, это вамъ можетъ показаться слишкомъ жестоко, сказала она наконецъ: — но вы не знаете, какъ вы дурно поступили, соблазняя меня. Но вы не сдлали сами ничего дурнаго и я вамъ дамъ отличный атестатъ. Я кажется уже пріискала вамъ хорошее мсто. Завтра мн дадутъ отвтъ и когда все будетъ устроено, то мы пересмотримъ съ вами вс мои вещи.

Послднія слова сулили Мэри Вельсъ цлый ящикъ подарковъ и во всякое другое время глаза ея сверкнули бы отъ удовольствія, но теперь она не обратила на это вниманія. Она перебила лэди Бассетъ слдующими странными словами:

— Вы очень добры, милэди, но позвольте ключъ отъ вашего ящика съ лекарствами.

Лэди Бассетъ взглянула на нее съ изумленіемъ, но отвчала: ‘съ удовольствіемъ,’ и дала ей ключъ. Но прежде чмъ Мэри, взяла ихъ, она спросила какое ей нужно лекарство.

— Лауданумъ.

— Нтъ, Мэри, я вамъ не дамъ этого прежде, чмъ вы не объясните мн вашего горя. Я ваша госпожа и должна употребить свою власть на вашу пользу. Скажите мн сей часъ въ чемъ дло?

— Нтъ, я скоре откушу себ языкъ.

— Вы совершенно не правы, Мэри. Вы во мн нашли бы лучшаго друга. Я чувствую себя обязанной вамъ за вашу привязанность и съ сожалніемъ вижу ваше отчаяніе. Подумайте объ этомъ и отложимъ нашъ разговоръ до завтрашняго дня.

Мэри Вельсъ взглянула на доброту лэди Бассетъ съ чисто лакейской точки зрнія. Она считала ее западней, если и не преднамренную, то тмъ не мене западню. Она знала, что лэди Бассетъ была къ ней очень добра, но она также была уврена, что если она скажетъ всю правду, то ея госпожа съ презрніемъ отъ нея отвернется, говоря: ‘О? я не помышляла, чтобъ ваше горе происходило отъ вашей собственной неосторожности. Я не могу ничего сдлать для порочной молодой двушки.’

Поэтому она ршилась ничего не говорить или сказать какую нибудь ложь. Какъ не горестно было положеніе молодой двушки, ея двоедушіе и грубость ума, доведшія ее до этого, преступили бы ея душевныя страданія, но он усиливались особымъ обстоятельствомъ: она знала, что если ея положеніе будетъ всмъ извстно, то она потеряетъ единственнаго своего друга.

Дло было въ томъ, что Мэри Вельсъ, впродолженіе послднихъ двухъ лтъ видла многое, Рода была очень добра къ ней и по ея желанію дала ей средство сдлаться квартирницей. Она повела дла очень дурно, разорилась и бросивъ все, просила Роду пустить ее по трактирной линіи. Рода исполнила ея желаніе, но и тутъ она напутала. Тогда Рода, доказавъ ей практически, что она не способна управлять чмъ бы то не было, принудила ее снова пойти въ служанки, и съ этой минуты, хотя она имла много работы, Мэри была счастлива и получала много подарковъ отъ Роды.

Рода хотя прощала ошибки, неспособность къ дловымъ занятіямъ и легкомысленное обращеніе къ деньгамъ, всегда говорила, что было на свт нчто, котораго она никогда не проститъ.

Рода Маршъ стала хорошей христіанкой во всхъ отношеніяхъ, кром одного. Распутный мужчина, обратившійся на путь истинный, бываетъ всегда снисходительнымъ, по исправившаяся распутная женщина безжалостна къ слабостямъ своего пола, а Рода доводила до крайности эту женскую характеристическую черту, какъ на словахъ, такъ и на дл. Къ тому же он были не родныя сестры и Мэри хорошо знала, что Рода окончательно ее броситъ, если она открыто передо всми совратится съ истиннаго пути.

Кром того въ этихъ мысляхъ ее поддерживали не только общія соображенія, но и воспоминаніе объ одномъ письм Роды. Получивъ отъ сестры, изъ Гунтеркомба, первое письмо, Рода сначала была очень поражена, но обдумавъ дло хорошенько, отвчала Мэри, что она можетъ тамъ оставаться подъ двумя условіями: никогда не упоминать имя Роды въ этомъ дом и не стараться возобновлять знакомства съ Ричардомъ Бассетомъ. ‘Помни, писала она: — что если ты когда нибудь перемолвишь два слова съ этимъ подлецомъ и я объ этомъ узнаю, то я откажусь отъ тебя на вки.’

Вотъ то грустное настоящее и мрачное будущее, которыя заставили юную, не сантиментальную Мэри Вельсъ подумать на минуту о лишеніи себя жизни, она не знала теперь покоя и весь слдующій день все думала и размышляла о преслдовавшей ее судьб.

Погода была ясная, солнечная и серъ Чарльсъ съ лэди Бассетъ посл полудня по обыкновенію отправились гулять.

Мэри Вельсъ сопровождала ихъ, но она до того была несчастна на взглядъ, что лэди Бассетъ добродушно сказала:

— Мэри, дайте мн шаль и вы можете идти куда хотите до пяти часовъ.

Мэри даже не поблагодарила, а молча накинула шаль на плечи своей госпожи и медленно удалилась. Придя домой она сла на каменной лстниц и безчувственно смотрла на все что происходило передъ ней. Отчаянье казалось довело ее до совершеннаго отупнія, отъ котораго она ничмъ не могла освободиться.

Пока она была погружена въ эти мрачныя думы, къ дверямъ подошелъ джентльменъ, и Мэри поднявъ голову взглянула на него. Не смотря на горе, ея глаза остановились на немъ съ нкоторымъ восхищеніемъ, ибо онъ представлялъ образецъ физическаго человка. Высокаго роста и сложенный какъ атлетъ, онъ отличался овальнымъ, смуглымъ лицомъ, черными какъ уголь волосами и большими, срыми глазами. Онъ весь былъ въ черномъ и въ бломъ галстух: платье его было великолпно сшито и казалось еще лучше по безукоризненности его формъ. Это былъ новый пасторъ, мистеръ Анджело.

Онъ граціозно улыбнулся Мэри и спросилъ какъ здоровье сера Чарльса.

Она отвчала, что ему лучше.

Тогда мистеръ Анджело спросилъ нсколько застнчиво была ли дома лэди Бассетъ,

— Она только что пошла гулять.

На лиц мистера Анджело выразилось самое глубокое разочарованіе. Мэри Вельсъ это замтила, взглянула на него пристально и немного понижая голосъ сказала:

— Она въ саду съ серомъ Чарльсомъ и возвратится къ пяти часамъ.

Мистеръ Анджело остановился въ нершительности, но черезъ нсколько минутъ сказалъ, что снова придетъ въ пять часовъ. Онъ очевидно предпочиталъ дуэтъ тріо. Онъ поблагодарилъ Мэри Вельсъ очень горячо, что никакъ не согласовалась съ ея услугой, и удалился медленно. Пришелъ же онъ очень быстро.

Мэри Вельсъ посмотрла ему вслдъ и дико спросила себя, нельзя-ли съ пользой для нея примнить его очевидную страсть къ лэди Бассетъ.

Но прежде, чмъ она могла придумать какой нибудь планъ дйствія, прежде чмъ пасторъ отошелъ на двадцать шаговъ, не подалеку въ кустахъ раздались громкіе голоса.

Потомъ послышался крикъ человка въ агоніи.

Мэрй Вельсъ вскочила, а молодой пасторъ обернулся и оба посмотрли другъ на друга съ изумленіемъ.

Въ эту минуту раздались дикіе, пронзительные женскіе крики, звавшіе на помощь.

— Ея голосъ! Ея голосъ! воскликнулъ пасторъ и побжалъ къ кустарникамъ съ такою быстротою, какую Мэри Вельсъ никогда не видывала. Не даромъ получалъ онъ въ юности призы на бгахъ въ Оксфорд.

Крики агоніи повторились, Мэри Вельсъ также какъ бы въ отвтъ огласила воздухъ крикомъ, и бросилась къ тому мсту, откуда неслись эти страшные звуки.

XVI.

Серъ Чарльсъ Бассетъ былъ въ этотъ день въ очень хорошемъ расположеніи духа, даже въ слишкомъ хорошемъ.

— Белла, душа моя, сказалъ онъ:— Я теперь объясню теб какую бумагу я просилъ тебя подписать сегодня утромъ. Я получилъ вс деньги за лсъ и сегодня утромъ написалъ Ольдфильду открыть на твое имя текущій счетъ у одного изъ лондонскихъ банкировъ.

— Голубчикъ мой, отвчала нжно леди Бассетъ и сквозь слезы:— у меня много денегъ, но твоя любовь, которой я обязана этимъ подаркомъ, вотъ мое истинное сокровище. Хорошо, я принимаю эти деньги, Чарльсъ, но не проси меня употреблять ихъ на себя, это все равно что тебя грабить.

— Мн все равно что ты съ ними сдлаешь, я спасъ ихъ отъ врага.

А врагъ слышалъ эти слова. Онъ увидалъ съ Башни Наслдника, что серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ гуляли съ одной стороны стны, а нянька съ наслдникомъ по другой. Онъ сошелъ внизъ къ своему сыну, но въ сущности съ цлью подслушать не говоритъ ли серъ Чарльсъ съ женою о своемъ здоровь. Его намренья не шли дале, но судьба часто зло издвается надъ тмъ кто подслушиваетъ.

Лэди Бассетъ старалась отвлечь вниманіе ея мужа отъ предмета, который въ послднее время ужасно его волновалъ.

— Не думай о враг, онъ ничего не можетъ противъ насъ.

— Можетъ быть въ настоящую минуту, но придетъ его очередь снова намъ вредить и я ршился приготовить ему отпоръ. Я буду впредь проживать только половину своихъ доходовъ, а остальную сумму буду откладывать на твое имя. Кром того, я буду постоянно рубить лсъ, за исключеніемъ парка и лучшихъ рощей для охоты. Конечно, на это потребуется нсколько лтъ, ибо не надо слишкомъ переполнять рынокъ и портить твои доходы, но каждый годъ я буду рубить лсъ, пока не обнажу совершенно наслдіе мистера Бассета, какъ онъ называетъ мои земли. Я получилъ чрезвычайно сильный ударъ, Белла, и даже теперь, когда я совсмъ выздоровлъ, у меня страшно болитъ голова при малйшемъ волненіи. Я не думаю, что я_ф долго проживу, но я протяну жизнь, какъ можно доле, и пока живъ, буду работать въ пользу твою и противъ этого подлеца.

— Чарльсъ!.. воскликула лэди Бассетъ:— брось эти мысли и не думай объ этомъ человк. Когда ты умрешь, я за тобой тотчасъ послдую, поэтому, пожалуйста, хоть изъ любви ко мн, не тревожь себя и не сокращай моей жизни.

Эти слова подйствовали на сера Чарльса и умолкнувъ онъ старался успокоить ее.

Но рчь сера Чарльса возбудила злобу Ричарда Бассета, слышавшаго все что говорилось за стной. Вн себя отъ гнва и привыкнувъ всегда примшивать хитрость даже къ гнвнымъ вспышкамъ, нанесъ серу Чарльсу страшный ударъ онъ подбжалъ къ няньк, державшей на рукахъ его сына, и громко воскликнулъ:

— Покажите мн моего голубчика! какія у него толстыя щечки, какія ручки — настоящій Геркулесъ! Ну, поднимите его, пускай посмотритъ на свое наслдіе. Повыше, няня, повыше. Войдите на это возвышеніе. Ну, молодецъ! это все твое — домъ, земля, все. Они могутъ украсть у тебя лсъ, но землю тронуть не спютъ. Какой молодчина! Онъ кажется, няня, понимаетъ каждое слово.

Услыхавъ голосъ Ридарда Бассета, серъ Чарльсъ вздрогнулъ, при первыхъ его словахъ изъ груди сера Чарлься вырвалось нчто похожее на жалобный стонъ и на ревъ уязвленнаго льва.

— Пойдемъ прочь! воскликнула лэди Бассетъ:— онъ говоритъ это нарочно.

Но коварный врагъ быстро наносилъ одинъ ударъ за другимъ. Серъ Чарльсъ грубо оттолкнулъ жену и дико осмотрлся, отыскивая какое нибудь орудіе.

— Чертъ съ нимъ и съ его отродьемъ! воскликнулъ онъ: — не видать имъ проклятымъ….. Я убью ихъ обоихъ!

Онъ бросился къ стн и не смотра на свою слабость поднялся на рукахъ и съ такой злобной ненавистью взглянулъ на Ричарда Бассета, что тотъ съ ужасомъ отскочилъ, закричавъ нян:

— Бги, бги! онъ убьетъ ребенка.

Но въ туже минуту руки сера Чарльса задрожали, онъ громко застоналъ и упалъ на землю въ припадк падучей болзни, страшные симптомы которой я уже описалъ въ одной изъ предъидущихъ главъ. Это была новость для его несчастной жены и стараясь сдержать его судорожныя движенія она оглашала воздухъ жалобными криками. Эти крики были до того отчаянны, что самъ Ричардъ Бассетъ быстро вскарабкался на стну и поблднлъ, увидвъ какъ врагъ съ побагроввшимъ лицемъ, съ стиснутыми зубами и вытаращенными глазами судорожно бился о землю.

Въ эту минуту чувство человколюбія взяло верхъ надо всмъ и онъ спрыгнулъ со стны, не смотря на довольно значительную ея вышину.

— Это припадокъ! воскликнулъ онъ и побжалъ къ сосднему ручью, зачерпнулъ воды въ шляпу и хотлъ спрыснуть сера Чарльса.

Но лэди Бассетъ съ ужасомъ его оттолкнула:

— Не тронь его, злодй, ты его убилъ, воскликнула она, и продолжала оглашать воздухъ жалобными криками.

Въ эту минуту подбжалъ мистеръ Анджело и сразу понялъ въ чемъ дло, ибо онъ не много изучалъ медицину.

— Это припадокъ падучей болзни, сказалъ онъ:— предоставьте мн распорядиться.

Онъ приподнялъ безчувственное тло сера Чарльса и благодаря своей необыкновенной сил продержалъ его нсколько времени головой внизъ, пока лице его не поблднло и судороги не прекратились. Потомъ попросивъ лэди Бассетъ не очень пугаться, онъ взялъ на руки сера Чарльса и понесъ его по направленію къ дому. Лэди Бассетъ и Мэри Вельсъ предлагали ему помочь, но атлетъ рзко сказалъ:— Нтъ, я къ этому привыкъ,— и донесъ до дому безчувственнаго баронета на своихъ могучихъ рукахъ.

Онъ осторожно положилъ его на полъ въ кабинет, а лэди Бассетъ послала двухъ грумовъ за докторомъ и подняла весь домъ на ноги. Шорохъ платьевъ и поспшные шаги по комнатамъ ясно доказывали, что случилось какое-то большое несчастье.

Лэди Бассетъ стояла на колняхъ подл несчастнаго страдальца и старалась руками поддержать его голову, но мистеръ Анджело просилъ ее отойти, такъ какъ лучше было голов лежать ниже, ибо тогда кровь возвратится обратно въ мозговыя вены. Она молча устремила на него взглядъ полный благодарности и стала послушно исполнять вс его приказанія.

При такомъ благоразумномъ уход, серъ Чарльсъ вскор сталъ приходить въ себя. Онъ дико осмотрлся и началъ что-то невнятно бормотать. Лэди Бассетъ возблагодарила Бога и протянула об руки къ мистеру Анджелу, съ неописано граціознымъ движеніемъ. Онъ застнчиво также протянулъ свои руки, и она взявъ ихъ пожала отъ всей души. Безсознательно она привела въ восторгъ молодаго человка, при этомъ неожиданномъ прикосновеніи ея нжныхъ ручекъ, онъ покраснлъ, поблднлъ и чуть не упалъ въ обморокъ.

Но въ эту минуту серъ Чарльсъ воскликнулъ какимъ-то рзкимъ, дловымъ голосомъ: ‘Я убью змю и ея отродье’. Потомъ онъ взглянулъ на мистера Анджела и сначала не могъ его признать.

— А! сказалъ онъ наконецъ очень спокойно: — это мой туторъ, человкъ ученый. Я читалъ съ нимъ Гомера, но все ужъ позабылъ кром одной строчки. Чудный стихъ! Гомеръ старина, дай мн совтъ. Я убью законнаго наслдника и его отродье, а трупы ихъ продамъ старому дровеннику-черту, для топки ада. Эй, кто нибудь! Осдлать лошадь!

Во время этой рчи, лэди Бассетъ жалобно протянула руки къ мужу, какъ ба желая заставить его замолчать и глаза ея съ ужасомъ были устремлены на него.

Мистеръ Анджело снова явился къ ней на помощь. Онъ принялъ слова сера Чарльса какъ будто серьезно и сказалъ слугамъ, что они могутъ идти, такъ какъ серъ Чарльсъ пришелъ въ себя и всякая опасность миновала.

Но когда слуги ушли, онъ сказалъ обращаясь къ лэди Бассетъ:

— Я не желалъ, чтобъ при сер Чарльс оставался кто нибудь изъ слугъ, кром этой женщины, которая по видимому къ вамъ привязана. Отнесемъ теперь больнаго въ его комнату.

Онъ знакомъ подозвалъ Мэри Вельсъ и они вдвоемъ понесли на верхъ сера Чарльса, который постоянно бормоталъ что-то не связно.

— Нтъ, въ мою комнату, сказала лэди Бассетъ, видя, что Мэри Вельсъ направлялась къ комнат сера Чарльса: — О! я теперь никогда, ни на минуту, не спущу его съ глазъ.

Тогда они понесли его въ спальню лэди Бассетъ и положили на ея постель. Онъ оглянулся, понялъ гд находился и вздохнулъ съ удовольствіемъ. Онъ пересталъ бормотать и казалось заснулъ.

Комната, имвшая такое успокоивающее вліяніе на сера Чарльса, совершенно иначе подйствовала на мистера Анджело.

Она была громаднаго размра и освщалась двумя боковыми окнами и однимъ круглымъ съ цвтными стеклами, какъ въ церквахъ, глубокія ниши оконъ были полны великолпными цвтами и экзотическими растеніями. Полъ былъ изъ полированнаго дуба, хотя только нсколько футовъ его были видны но сторонамъ большаго обюсоновскаго ковра, нарочно заказаннаго по комнат. Такимъ образомъ достигалась необыкновенная чистота всхъ уголковъ комнаты, а дубовый полъ былъ не только чистъ, но блестлъ, какъ зеркало. Массивныя занавси были изъ толстаго французскаго ситца, великолпнаго рисунка, а стны обиты нжными, розовыми, атласными обоями, которые благодаря неподражаемому искуству французскихъ мастеровъ, казались тысячью прелестныхъ подушекъ простеганныхъ золотыми пуговицами. Шкапы для платьевъ были изъ розовато дерева, а кровати одна большая, а другая маленькая были простыя блыя, съ позолотой.

Но все это было только рамкой прелестной картины гнзда богатой, молодой женщины.

Мистера Анджело собственно поразили т вещи, которыя находились въ постоянномъ употребленіи у ихъ прелестной владтельницы: очаровательный туалетъ, дрезденское зеркало съ фарфоровыми украшеніями, большія щетки съ ручками изъ слоновой кости, хрустальные флаконы съ золотыми пробками, рукомойники и тазы различныхъ величинъ, безконечное количество тонкихъ и толстыхъ полотенецъ, наконецъ постель съ простынями и наволочками въ оборкахъ и съ краснымъ шелковымъ одяломъ на лебяжьемъ пуху.

Нжное благоуханіе распространилось по комнат, гд длинные ряды великолпнаго блья были пересыпаны благовонными травами, это благоуханіе какъ бы опьяняло всхъ проникавшихъ въ этотъ чертогъ красоты. Воображеніе рисовало картины подходящія къ этой обстановк: богиню за туалетомъ, чудные волосы, разсыпавшіеся по блоснжнымъ подушкамъ.

Изъ этихъ мечтаній его пробудилъ нжный голосъ.

— Я не могу достаточно васъ благодарить, серъ, сказала лэди Бассетъ.

— Лучше всего вы можете мн доказать вашу благодарность, сказалъ мистеръ Анджело: — посылая за мною, когда только я могу быть вамъ полезенъ. А теперь, я полагаю мое присутствіе здсь излишнимъ, прибавилъ онъ, понимая свое опасное положеніе. Лэди Бассетъ снова протянула ему об руки и на этотъ разъ онъ не вытерплъ и поцловалъ одну изъ нихъ. Потомъ онъ поспшно вышелъ изъ комнаты въ какомъ-то странномъ волненіи. Лэди Бассетъ покраснла и возвратилась къ постели, на которой лежалъ ея мужъ.

Вскор пріхалъ докторъ Виллисъ, и узнавъ въ чемъ дло, серьезно покачалъ головою, но по обыкновенію прописалъ рецептъ, такъ какъ безъ этого доктора обойтись не могутъ.

Серъ Чарльсъ продолжалъ бредить при доктор и посл него.

Когда наступила ночь, Мэри Вельсъ просила дозволенія лечь спать въ уборной. Лэди Бассетъ поблагодарила, но сказала, что считаетъ это излишнимъ, такъ какъ она надется, что посл хорошо проведенной ночи больному станетъ гораздо легче. Однако Мэри Вельсъ думала иначе и преспокойно перенесла свою постель въ уборную.

Она была права, серу Чарльсу не стало легче ни на другой день, ни на третій. Онъ бредилъ по цлымъ часамъ, а когда говорилъ понятно, то часто путался, а главное не могъ долго говорить о какомъ бы то ни было предмет, чтобъ не коснуться вопроса о своемъ бездтств, а говоря объ этомъ вопрос, онъ всегда или впадалъ въ мрачную грусть, или проклиналъ Ричарда Бассета и его сына, которые по его словамъ желали его смерти,

Лэди Бассетъ начинала все боле и боле безпокоиться, странныя опасенія овладвали ей. Она предлагала тонкіе вопросы доктору, а онъ давалъ двухсмысленные отвты и продолжалъ прописывать лекарства, которыя не имли никакого дйствія.

Она вопросительно смотрла на Мари Вельсъ и на ея лиц видла отраженіе своихъ мыслей.

— Мэри, сказала она однажды въ полголоса: — что говорятъ въ кухн.

— Одни говорятъ одно, другіе другое. Но что могутъ они говорить? Никто не видалъ его и не увидитъ, пока я здсь.

Это напомнило лэди Бассетъ, что вскор настанетъ время Мэри удалиться изъ дому. Мысль, что чужой человкъ займетъ ея мсто и увидитъ сера Чарльса въ теперешнемъ его положеніи ужасала ее.

— О! Мэри, сказала она, жалобнымъ тономъ: — конечно вы меня не оставите въ такое время?

— Вы желаете, чтобы я осталась, милэди?

— И вы еще спрашиваете! Гд мн найти такую преданную, врную служанку, которая умла бы такъ хорошо хранить тайну. О! Мэри, я теперь самая несчастная женщина во всей Англіи!

И она начала горько плакать. Мэри Вельсъ плакала съ нею вмст и объявила, что останется пока только можетъ.

— Но милэди, прибавила она: — я вамъ дала хорошій совтъ и вы это признаете рано или поздно.

Лэди Бассетъ ничего не отвчала и это сильно разочаровало Мэри, которая именно желала поговорить объ этомъ предмет.

Дни шли за днями и все же не было перемны къ лучшему. Серъ Чарльсъ продолжалъ все по прежнему думать и горевать о своемъ бездтств. Онъ отказывался выдти изъ дому, даже въ садъ, говоря: ‘пусть меня водятъ дв женщины, но ни одинъ мужчина не увидитъ сера Чарльса Бассета въ его теперешнемъ положеніи. Нтъ. Терпнье! Терпнье! Я буду ждать, пока небо сжалится надо мною. Жаль было бы въ самомъ дл, чтобъ такая раса вымерла и эти прекрасныя помстья перешли къ мошенникамъ и клеветникамъ.

Иногда лэди Бассетъ удавалось уговорить его походить въ коридор, но и въ этихъ случаяхъ онъ приказывалъ Мэри Вельсъ караулить, чтобъ никто изъ слугъ не попадался на дорог. Изъ нкоторыхъ его словъ ясно было, что по его мннію у него на лиц было написано, ‘бездтный’ и что это уродовало его выраженіе.

Однако, богатый и популярный баронетъ не могъ долго скрываться отъ свта, не возбудивъ всеобщаго любопытства и тысячи различныхъ толковъ. Постители не выходили изъ Гунтеркомба, кто являлся изъ сочувствія, а кто въ надежд узнать что нибудь.

Лэди Бассетъ многихъ не принимала, но нкоторымъ дачамъ она считала невозможнымъ отказать. Такимъ образомъ она подвергалась частымъ нападеніямъ женскаго любопытства, прикрытаго маской сочувствія. Нападающія обнаруживали необыкновенную хитрость, но преданная жена оказывалась вполн достойнымъ ихъ соперникомъ. Она отвчала поцлуями на поцлуи, двухсмысленностью на двухсмысленность, она горячо благодарила за каждое посщеніе, но никто ничего не могъ отъ нея добиться, кром повторенія одной и той же фразы: именно, что нервы сера Чарльса были такъ разстроены его паденіемъ, что она, принявъ на себя роль тирана, настаивала на томъ, чтобъ ея паціентъ пользовался совершеннымъ спокойствіемъ.

Одному постителю только она никогда не отказывала — мистеру Анджело. Онъ съ самаго начала былъ ея истиннымъ другомъ: онъ унесъ сера Чарльса отъ врага и удалилъ любопытныхъ слугъ. Она видла, что онъ догадывался о ея несчастьи, но она знала, что онъ никогда не скажетъ никому объ этомъ ни слова. Она вполн ему доврялась, она объяснила ему, что мистеръ Бассетъ былъ истинной причиной всхъ ея горестей: что онъ оскорбилъ сера Чарльса, но она скрыла въ чемъ состояло это оскорбленіе.

— О! мистеръ Анджело, говорила она:— я не знаю покоя ни днемъ, ни ночью, такъ я боюсь этого человка. Я уврена, что онъ сдлаетъ что нибудь противъ насъ, если узнаетъ о теперешнемъ положеніи мужа.

— Вы конечно уврены, лэди Бассетъ, что онъ отъ меня ничего не узнаетъ. Я готовъ сообщить ему все что прикажите, онъ уже приходилъ ко мн, чтобъ узнать о здоровье его бднаго, двоюроднаго брата — лицемръ.

— Какъ вы добры! Скажите ему, пожалуйста, что серу Чарльсу предписано на время быть какъ можно спокойне, но нтъ ни малйшаго сомннія, что онъ скоро оправится.

Мистеръ Анджело общалъ исполнить желаніе леди Бассетъ.

Во время несчастья, для женщины необходимо опереться на какого нибудь мужчину, поэтому и для лэди Бассетъ не достаточной опорой была Мери Вельсъ и она остановилась на мистер Анджело. Она даже слушалась его. Однажды онъ сказалъ, что ея здоровье совершенно разстроится, если она не будетъ гулять хоть часъ въ день.

— Я должна гулять? спросила она нжно.

— Да, хоть въ вашемъ саду.

Съ этой минуты она акуратно каждый день гуляла по саду съ мистеромъ Анджело.

Ричардъ Бассетъ видлъ эти прогулки съ своей башни и бормоталъ про себя:

— Ага! мужъ больной въ постел, а жена гуляетъ по саду съ молодымъ человкомъ и еще пасторомъ. Онъ брюнетъ, она блондинка. Изъ этого что нибудь да выйдетъ. Ха! ха! ха!

Лэди Бассетъ хотла послать въ Лондонъ за докторами, но Мэри Вельсъ отговаривала ее.

— Лекарства не могутъ его вылечить, сказала она:— вы милэди одн можете его вылечить.

— Господи! Еслибъ это было возможно.

— Попробуйте мое средство, милэди.

— То средство, никогда, никогда!

— Такъ если вы не хотите, никто не можетъ его вылечить.

Подобныя рчи, постоянно повторяемыя съ одной стороны и усиливавшаяся меланхолія сера Чарльса съ другой приводили лэди Бассетъ все въ большее и большее разстройство.

Между тмъ смутныя опасенія Ричарда Бассета постепенно оправдывались.

Бассетъ чрезъ Вилера наводилъ справки у доктора Виллиса о положеніи его паціента. Докторъ, строго придерживаясь благородныхъ преданій своей професіи, не хотлъ ничего сказать, но у него была жена, она вывдала все отъ него, а отъ нея вывдалъ Вилеръ. Подобнымъ путемъ Бассетъ получилъ нсколько преувеличенныя свденія о положеніи сера Чарльса. Долго совщался онъ объ этомъ съ Билеромъ и наконецъ они составили цлый опредленный планъ дйствій, причемъ по совту стряпчаго не должно было нарушать законъ, а только расширить его толкованіе.

Дня черезъ четыре посл этого завщанія, мистеръ Бассетъ Вилеръ и двое джентльменовъ въ черной одежд сидли на Башн Наслдника, внимательно наблюдая за тмъ что происходило въ Гунтеркомб. Они долго сидли, наконецъ явился мистеръ Анджело и вошелъ въ домъ. Они продолжали чего-то ждать. Черезъ нсколько времени лэди Бассетъ вышла съ молодымъ пасторомъ на обычную свою прогулку и скрылись за кустами. Тогда джентльмены въ черномъ поспшно сошли съ башни и отправились къ Гунтеркомбъ-Гаузу.

Они позвонили и одинъ изъ нихъ повыше ростомъ сказалъ дловымъ тономъ:

— Доложите, докторъ Мозлей отъ доктора Виллиса.

Слуга позвалъ Мэри Вельсъ и докторъ Мозлей объявилъ ей, что докторъ Виллисъ не можетъ пріхать сегодня и потому просилъ его посмотрть больнаго.

— А это кто съ вами? спросила Мэри Вельсъ: — я не могу всхъ пускать къ нему.

— Это мистеръ Донкинъ, мой фельдшеръ. Докторъ Виллисъ просилъ меня послушать больнаго стетоскопомъ. Вамъ нечего входить въ комнату, мистеръ Донкинъ, вы можете постоять за дверьми.

Новый докторъ былъ проведенъ къ серу Чарльсу и пощупавъ у него пульсъ вступилъ съ нимъ въ разговоръ.

Серъ Чарльсъ былъ очень разговорчивъ и вскор сказалъ нсколько несообразностей. Тогда докторъ Мозлей взглянулъ на Мэри Вельсъ и сказалъ, что онъ пропишетъ рецептъ. Покончивъ съ этимъ дломъ, онъ воскликнулъ: ‘Мистеръ Донкинъ!’

Дверь тотчасъ отворилась и товарищъ доктора показался на порог.

— Сдлайте одолженіе, сказалъ докторъ Мозлей:— посмотрите, чтобъ было исполнено мое предписаніе, вы сами можете осмотрть больнаго, только не очень утомляйте его.

Сказавъ это, онъ быстро вышелъ въ коридоръ и сталъ ходить взадъ и впередъ дожидаясь своего товарища.

Ему пришлось не долго ждать. Мистеръ Донкинъ принялъ на себя такой развязный, фамильярный тонъ съ серомъ Чарльсонъ, что послдній не вытерплъ и вытолкавъ его изъ комнаты надавалъ ему нсколько пинковъ.

Докторъ Мозлей и Донкинъ возвратились въ Гайморъ.

Бассетъ былъ очень доволенъ, что баронетъ вытолкалъ Донкина, точно также были довольны Вилеръ и докторъ Мозлей. Одинъ только Донкинъ не раздлялъ общаго удовольствія.

Выпроводивъ Донкина, серъ Чарльсъ напустился на Мэри Вельсъ и сталъ ей гнвно выговаривать, зачмъ она пустила въ его комнату чужихъ для удовлетворенія ихъ пустаго любопытства, а когда возвратилась лэди Бассетъ, то онъ объявилъ ей, что въ этотъ же вечеръ одинъ изъ двухъ долженъ покинуть Гунтеркомбъ — Мэри Вельсъ или серъ Чарльсъ Бассетъ.

Мэри отвчала не ему, а своей госпож:

— Это былъ докторъ Мозлей, милэди, онъ прізжалъ съ фельдшеромъ отъ доктора Виллиса.

— Двое докторовъ, отъ доктора Виллиса? сказала лэди Бассетъ, сомнительно качая головою и насупивъ брови.

— Это ея любезные и она прислала ихъ сама, сказалъ мистеръ Бассетъ.

Лэди Бассетъ сла тотчасъ къ столу и написала записку доктору Виллису.

— Пошлите скорй грума, да чтобъ онъ създилъ поживй сказала она, отдавая письмо Мэри Вельсъ.

Въ ужасномъ волненіи дожидалась она отвта, но наконецъ явился самъ докторъ Виллисъ.

— Я никого не присылалъ, сказалъ онъ: — я слишкомъ уважаю своего паціента, чтобъ допустить до него кого бы то ни было.

Лэди Бассетъ опустилась въ кресло и отчаяніе выразилось на ея лиц.

— Я уврена, что это былъ докторъ, сказала Мэри Вельсъ, стараясь защитить себя: онъ прописалъ рецептъ. Вотъ онъ.

Докторъ Виллисъ прочелъ рецептъ и покачалъ головой.

— Морфинъ! произнесъ онъ:— хуже ничего нельзя было прописать. Это любимое средство спеціалистовъ и оно погубило тысячи человческихъ мозговъ, а не спасло быть можетъ ни одного.

— Ахъ! воскликнула Лэди Бассетъ: Спеціалисты! Кто они такіе?

— Доктора, которые спеціально занимаются одной болзнью.

— Онъ хочетъ сказать доктора сумасшедшихъ, сказалъ серъ Чарльсъ очень серьезно.

— Такъ это были доктора сумасшедшихъ! воскликнула Белла блдня.

— Не безпокойся Белла, сказалъ серъ Чарльсъ: я его знатно вытолкалъ.

— Очень жаль серъ Чарльсъ, сказалъ докторъ Виллисъ.

— Отчего?

Докторъ Виллисъ взглянулъ на лэди Бассетъ, какъ бы говоря: Я ему не скажу настоящей причины, и произнесъ вслухъ:

— Вамъ не слдуетъ волноваться, пока вы совершенно не выздоровете.

Потомъ онъ прописалъ рецептъ и удалился.

Лэди Бассетъ опустилась въ кресла дрожа всмъ тломъ. Она видла въ происшедшемъ руку врага и сердце ея наполнялось ужасомъ.

— Я уже никого чужаго не пущу сюда, сказала Мэри Вельсъ, стараясь ее успокоить: если вы боитесь, милэди, то прикажите увеличить число сторожей и пусть они спятъ здсь дома, такъ какъ наши лакеи слишкомъ изнжены для драки.

— Хорошо, сказала лэди Бассетъ, но боюсь, что это ни къ чему не поведетъ. У нашего врага столько тайныхъ средствъ намъ вредить! Какъ можетъ бдная женщина бороться съ призракомъ, который мгновенно является, наноситъ ударъ и исчезаетъ, оставивъ жертву еле-живую.

Съ этими словами она вышла въ уборную, и тамъ вдали отъ мужа съ нею сдлалась истерика.

Мэри Вельсъ ухаживала за нею и когда она оправилась шепнула. ей на ухо:

— Не теряйте времени. Вылечите его. Вы знаете средство.

XVII.

Слова Мери Вельсъ произвели теперь на лэди Бассетъ странное впечатлніе. Она вздрогнула и ея глаза стали дико блуждать, потомъ она вскочила и начала быстро ходить взадъ и впередъ, черезъ нсколько минутъ она остановилась, упала на колни и горячо молилась, наконецъ взволнованная, испуганная, она бросилась къ своему бдному больному и приклонивъ свою голову въ его плечу, долго и молча плакала.

Прошло нсколько дней и никто чужой не пытался увидать сера Чарлься. Лэди Бассетъ начинала успокоиваться, какъ вдругъ снова ее взволновало непріятное открытіе.

Мэри Вельсъ неожиданно упала въ обморокъ и еслибъ ее не поддержала лэди Бассетъ, то она сильно ушиблась бы. При этомъ лэди Бассетъ распустила ей платье и увидла въ какомъ она находилась положеніи. Она ничего не сказала, пока молодая двушка не оправилась и потомъ гнвно стала ей выговаривать.

Мэри сначала отпиралась отъ всего, но видя съ какимъ отвращеніемъ ея госпожа встртила эту ложь, она со слезами созналась. На вопросъ, какъ могла она такъ забыться, она объяснила лэди Бассетъ, что за ней долго ухаживалъ очень порядочный молодой человкъ, что отправляясь въ море на трехлтнее плаваніе, онъ зашелъ въ деревню проститься съ нею и тутъ любовь вмст съ горемъ довела ихъ до безумія.

— Теперь онъ далеко въ мор, и не знаетъ въ какомъ положеніи оставилъ меня, прибавила она, прежде чмъ я получу отъ него какую нибудь всточку, я уже буду погибшей двушкой. Вотъ почему я хотла наложить на себя руку и непремнно наложу, если не найду средства скрыть свой позоръ.

Лэди Бассетъ просила ее не предаваться такому отчаянью и общала подумать о томъ, какъ ее спасти. Больше она ничего не сказала, ибо въ эту минуту была слишкомъ возстановлена противъ нея.

Но потомъ, обдумавъ вс обстоятельства дла, она пришла къ тому убжденію, что поступокъ Мэри нсколько извинялся тмъ, что она была не благородная лэди, а служанка и что по видимому она сдлалась жертвой скоре любви и слабости, чмъ разврата, притомъ забывъ свое горе, отчаянье, она всецло себя посвятила на ухаживанье за серомъ Чарльсомъ. Этого одного обстоятельства было бы достаточто въ глазахъ преданной жены для оправданія молодой двушки даже въ тяжкомъ преступленіи.

— Мэри! сказала она наконецъ: пускай другіе васъ судитъ, я только вижу ваши преданныя попеченія о моемъ муж. Я право не знаю, что буду длать безъ васъ, но мой долгъ отослать васъ къ нему. Вы уврены, что онъ васъ любитъ?

— Мн хать за нимъ за море! воскликнула мэри Вельсъ, нтъ, я лучше повшусь. Ужъ если вы, милэди, хотите быть моей благодтельницей, то дозвольте мн остаться здсь пока могу, я никогда не буду сходить внизъ, чтобъ не замтили моего положенія — а потомъ дайте денегъ, чтобъ я могла скрыть свое горе отъ сестры. Я только ее и боюсь. Она замужемъ за джентльмэномъ и очень богата, я всегда могу расчитывать на ея помощь пока веду себя хорошо, но она никогда меня не проститъ, если узнаетъ о моемъ позор. Она жестокосердая женщина, не то что вы, милэди. Я скоре обржу себ правую руку, чмъ открою ей свое сердце, какъ вамъ.

Нельзя сказать, чтобы этотъ комплиментъ не польстилъ лэди Бассетъ, но ей было какъ-то неловко.

— Какъ! Вы хотите, чтобъ я вамъ помогла обмануть вашу сестру?

— Для ея же пользы. Еслибъ кто нибудь сказалъ ей о моемъ положеніи, то она также возненавидла бы этого человка, какъ и меня.

Лэди Бассетъ была удивлена словами молодой двушки и не могла хорошенько понять въ чемъ было дло, по этому она естественно приняла интересы своего мужа за руководящую вить въ этомъ дл.

— Ну, хорошо Мэри, сказала она: оставайтесь здсь пока можете, а потомъ вы получите сколько нужно денегъ, чтобъ скрыть вашъ позоръ отъ всего свта. Но я надюсь, что когда придетъ время, вы измните свои мысли и сознаетесь во всемъ сестр. Могу я спросить какъ ее зовутъ?

— Мисисъ Маршъ, сказала Мэри посл минутнаго колебанія,

— Я знаю одну мисисъ Маршъ, сказала лэди Бассетъ: но конечно, это не ваша сестра. Моя мисисъ Маршъ блокурая красавица.

— И моя сестра также.

— И высока?

— Да. Но вы ее никогда не видали, иначе вы бы ее не забыли. У нея глаза, какъ у льва.

— О! а здитъ она верхомъ?

— Она извстна этимъ.

— Неужели! Но нтъ, между вами я не вижу ни малйшаго сходства.

— Она моя сводная сестра.

— Это очень странно!

Лэди Бассетъ закрыла лице руками и погрузилась въ глубокую думу.

— Мэри, сказала она наконецъ: я ничего не понимаю. Тутъ какая-то тайна.

Мэри Вельсъ не понимала о чемъ говорила лэдй Бассетъ.

Въ тотъ же день передъ обдомъ пріхалъ мистеръ Ольдфильдъ. Его задержалъ внизу сторожъ Моссъ и когда доложили лэди Бассетъ о его прізд, то она вздрогнула и поспшно вышла къ нему.

— Ричардъ Бассетъ? промолвила она съ испугомъ.

— Да, онъ снова дйствуетъ противъ насъ, отвчалъ Ольдфильдъ: — онъ подалъ просьбу въ судъ казначейства и тамъ постановлено ршеніе, которымъ запрещается впредь рубить деревья въ этомъ помсть.

— Слава Богу, что не хуже. Хорошо, съ сегодняшняго дня не станутъ боле рубить деревьевъ.

— Разумется, но онъ этимъ не удовольствуется. Если мы не докажемъ несправедливости его доводовъ, то я боюсь, что онъ потребуетъ, чтобъ помстье было взято въ опеку, въ интересахъ всхъ сторонъ, а особливо законнаго наслдника, его сына.

— Какъ, при жизни моего мужа?

— Если онъ докажетъ, что онъ умеръ въ глазахъ закона.

— Я васъ не понимаю, мистеръ Ольдфильдъ.

— У него есть два присяжныхъ докторскихъ свидтельства о его сумасшествіи.

Лэди Бассетъ вскрикнула и схватилась за сердце.

— Конечно, они сошлются на чрезвычайную рубку лса, какъ на другое доказательство его сумасшествія и какъ на причину, побуждающую судъ обезпечить интересы законнаго наслдника. На этотъ разъ его доводы чрезвычайно сильны и хорошо сгруппированы.

— Но вы стряпчій и всегда его побждали.

— Да, до сихъ поръ всегда на моей сторон были факты и законъ. А теперь нтъ. Говоря откровенно, лэди Бассетъ, я ршительно не знаю что мн длать, разв ждать только промаха съ противной стороны. Трудно бороться въ суд, когда не можешь представить лично своего кліента, а вдь я полагаю было бы не безопасно. О! лэди Бассетъ, какое несчастье, что у васъ нтъ дтей.

— Дти! что бы они помогли?

— Вотъ вопросъ! Какъ Ричардъ Бассетъ могъ бы обратиться въ судъ, если бъ онъ не былъ законнымъ наслдникомъ?

Посл долгихъ совщаній мистеръ Ольдфильдъ возвратился въ городъ, общая сдлать все возможное, чтобъ продлить дло, а лэди Бассетъ со своей стороны общала употребить вс усилія, чтобъ вылечить сера Чарльса.

Но отъзд мистера Ольдфильда, лэди Бассетъ долго обдумывала каждое изъ его словъ и какъ она не была добра, но въ сердц ея громко заговорила ненависть и злоба противъ безпощаднаго врага ея мужа, голова ея работала, глаза дико блуждали и смотря на ея волненіе каждый мыслящій наблюдатель понялъ бы, что въ ея душ происходила какая то странная борьба, она немного успокоивалась только въ т минуты, когда она отправлялась въ комнату больнаго и припавъ къ нему головою горько плакала.

Всю ночь она не сомкнула глазъ и на другое утро она, подобно утопающему, хватающемуся за соломенку, обратилась за помощью къ Мэри Вельсъ.

— Что мн длать! воскликнула она, разсказавъ о дйствіяхъ Ричарда Бассета:— серъ Чарльсъ не сумасшедшій, но онъ въ такомъ положеніи, что если его станутъ такъ мучать, то онъ можетъ сойти съума.

— Милэди, отвчала Мэри Вельсъ: — я отъ своего слова не отхожу ни на шагъ. Мы должны его вылечить, но если вы этого не сдлаете, то будете раскаяваться всю вашу жизнь.

— Я съ ужасомъ смотрла бы на себя впослдствіи, еслибъ теперь его обманула.

— Нтъ милэди, вы его слишкомъ любите. Видя его счастливымъ, вы сами были бы счастливы, какова бы ни была причина этого счастія. Если вы его не вылечите, то Ричардъ Бассетъ выгонитъ его отсюда,

— Это жестокосердный, низкій злодй.

Глаза лэди Бассетъ заблестли, потомъ начали дико блуждать и она тяжело вздохнула.

Она начинала терять всякую силу сопротивленіе, Мэри же не давала ей ни минуты покоя, повторяя ей все одно и тоже, а извстно, какъ изъ науки, такъ и изъ поэзіи, что капля воды, падая постоянно, проточиваетъ камни.

Въ такомъ-то положеніи застало ее письмо мистера Ольдфильда, который извщалъ ее, что мистеръ Бассетъ угрожалъ вызвать комиссію для освидтельствованія умственныхъ способностей сера Чарльса и что по этому необходимо приготовить его для такого освидтельствованія, такъ какъ, если комиссій найдетъ его сумасшедшимъ, то судъ назначитъ опеку и законный наслдникъ, мистеръ Бассетъ, станетъ въ сущности владть Гунтеркомбомъ, куда можетъ быть онъ и передетъ. Лэди Бассетъ получила это письмо въ своей уборной и оно едва не лишало ее разсудка. Она стала плакать, стонать, кричать, молить Бога, чтобъ онъ взялъ ихъ обоихъ и тмъ доставилъ побду ихъ врагу. Въ эту минуту самаго горькаго отчаянья, въ сосдней комнат раздался слабый голосъ, жалобно произносившій: ‘Бездтный! Бездтный! Бездтный!’ Лэди Бассетъ услыхала эти слова и мгновенно преобразилась. За минуту передъ тмъ она бсновалась, а теперь стала не естественно, опасно спокойна.

— Я не могу этого вынести, твердо сказала она, обращаясь къ Мэри Вельсъ: — вы говорите, что можете его спасти — дйствуйте.

Мэри Вельсъ въ свою очередь вздрогнула, но воспользовалась удобнымъ случаемъ.

— Милэди, все что я скажу вы поддержите?

— Все что вы скажете я поддержу.

XVIII.

Мэри Вельсъ, подобно всмъ необразованнымъ женщинамъ, не привыкла долго, глубоко думатъ объ одномъ предмет. Ея умъ былъ похожъ на проточную воду, какъ она однажды выразилась съ гораздо меньшей справедливостью объ ум свой сестры.

Но такія женщины во время беременности иногда совершенно измняются и въ нихъ появляется способность думать серьезно и даже основательно, къ тому во опасности затрудненія, окружавшія Мэри Вельсъ въ эту страшную эпоху ее жизни, еще боле возбуждали къ дятельности ея умственныя способности. Часто по цлымъ часамъ сиживала она погруженная въ глубокую думу, она обдумывала каждое новое событіе и спрашивала нельзя ли ей извлечь изъ него какую нибудь пользу для себя. Такимъ образомъ, сила ея ума, благодаря постояннымъ упражненіямъ, была вдвое боле, чмъ въ тотъ день, когда она открыла впервые свое роковое положеніе.

Мало по малу въ голов ея выработалась идея, что если ей удастся побудить госпожу имть тайну, то она поможетъ ей сохранить свою тайну. Вотъ почему она постоянно нашептывала леди Бассетъ о врномъ средств вылечить сера Чарльса и выхваляла мистера Анджело, который, она видла, былъ безъ ума отъ лэди Бассетъ. Однако при всемъ этомъ, хитрая женщина искренно любила свою госпожу и такъ странно созданно человческое сердце, что ршаясь на необыкновенное дло, на которое наконецъ соглашалась лэди Бассетъ, она дйствовала нетолько изъ своихъ личныхъ расчетовъ, но изъ чувствъ привязанности.

Сдлавъ знакъ рукой лэди Бассетъ, Мэри Вельсъ прямо пошла въ комнату срра Чарльса.

— Бездтный. Бездтный! Бездтный! отрывисто бормоталъ баронетъ.

— Тише, серъ, сказала Мэри Вельсъ:— не говорите этого. Черезъ нсколько мсяцевъ съ Божью помощью у насъ будетъ ребенокъ.

Серъ Чарльсъ грустно покачалъ головой.

— Вы мн не врите!

— Нтъ.

— Разв я васъ когда нибудь обманула?

— Нтъ, но вы ошибаетесь. Она бы мн прежде сказала.

— Милэди слишкомъ молода и стыдлива, серъ, притомъ она врно боится огорчить васъ разочарованіемъ, ибо вы знаете, серъ, что не всегда это дло врное. Но врьте мн, я не ошибаюсь.

Серъ Чарльсъ былъ очень взволнованъ и объявилъ, что дастъ ей сто золотыхъ, если слова ея окажутся справедливыми.

— Гд же моя родная! прибавилъ онъ: — отчего же я слышу объ этомъ отъ служанки?

Мэри Вельсъ, взглянула на дверь и сказала громко, такъ чтобъ лэди Бассетъ могла слышать изъ другой комнаты:

— У нея гости. Я вамъ, серъ, принесла хорошую всть. Сдлаете ли вы теперь что нибудь для меня? я бы васъ попросила не говорить теперь объ этомъ съ Милэди, и если вы хотите, чтобы все обошлось благополучно, то вы не должны мучить ее, такъ какъ вы мучите ее теперь. То есть, я хочу сказать, вы не должны предаваться меланхоліи, такъ какъ для этого нтъ никакой причины, потомъ не надо запираться въ этой комнат, это непріятно для милэди и возбуждаетъ толки. Вы должны подумать объ ней, когда она въ такомъ положеніи.

Серъ Чарльсъ поспшно воскликнулъ, что ни за что на свт не сдлаетъ ничего непріятнаго своей жен.

— Я согласенъ гулять въ саду, прибавилъ онъ: — но хать за границу, вы знаете, я не могу. Въ моей голов что-то неладно.

— Я не вижу.

— Это не всегда бываетъ, но по временамъ на меня находитъ какое-то помраченіе и я при людяхъ могъ бы сказать и сдлать что нибудь недостойнаго, а я лучше согласенъ умереть, чмъ дойти до этого.

— Вотъ пустяки, какое тутъ помраченіе, сказала Мери Вельсъ веселымъ, добродушнымъ тономъ:— вы просто упали и потомъ у васъ случился припадокъ. Не удивительно, что посл этого у васъ болитъ голова. Но это скоро пройдетъ, если вы будете выходить на воздухъ и перестанете отчаяваться. Повторяю еще разъ, что скоро вы услышите здсь дтскій голосъ и топанье маленькихъ ножекъ по этому коридору, но чтобъ все обошлось благополучно, вы должны перестать мучить себя и миледи. Вы вдь понимаете, что она не можетъ быть здорова, если вы нездоровы.

— Я выздоровлю, ради ея, сказалъ серъ Чарльсъ твердымъ голосомъ.

Въ эту минуту кто-то постучался въ дверь, и Мэри Вельсъ поспшила отворить ее, но такъ, что слуга не видалъ бывшихъ въ комнат.

— Мистеръ Анджело желаетъ видть милэди.

— Милэди сейчасъ сойдетъ.

Посл этого Мэри Вельсъ возвратилась въ уборную и нашла лэди Бассетъ блдную, взволнованную. Она слышала ея разговоръ съ серомъ Чарльсомъ до послдняго слова.

— Вотъ ужъ ему гораздо лучше, сказала Мэри Вельсъ: — и онъ передъ обдомъ пойдетъ съ вами гулять.

— Что вы сдлали? Я теперь не посмю взглянуть ему въ глаза. Что я скажу, если онъ меня спроситъ?

— Онъ не спроситъ, я ужъ это устрою. Вамъ не надо говорить ни слова. Только слушайте что я буду говорить и не длайте меня лгуньей. Посмотрите, какъ онъ поправился въ одну минуту.

— Чмъ все это кончится! воскликнула лэди Бассетъ съ отчаяніемъ:— Что мн длать? Что мн длать?

— Вы должны пойти внизъ и не возвращаться ране часа, иначе вы испортите все дло. Мистеръ Анджело ждетъ васъ въ гостинной.

— Я пойду къ нему.

Съ этими словами лэди Бассетъ вышла изъ комнаты и возвратилась не черезъ часъ, а черезъ три часа.

Въ первый разъ въ жизни она боялась встртиться лицемъ къ лицу съ мужемъ.

XIX.

Между тмъ Мэри Вельсъ имла длинный разговоръ съ серомъ Чарльсомъ и потомъ, уйдя въ сосднюю комнату, принялась шить дтское блье.

Прошло довольно много времени до возвращенія лэди Бассетъ, наконецъ она вошла въ комнату и молча опустилась въ кресло, закрывъ лице руками. На голов у нея была шляпка.

Мэри Вельсъ взглянула на нее и въ черныхъ ея глазахъ сверкнула торжественная радость.

— Я опять говорила съ нимъ, сказала она посл минутнаго молчанія:— онъ совсмъ другой человкъ. Подите, посмотрите.

Лэди Бассетъ теперь во всемъ повиновалась своей служанк, она встала и пошла въ комнату сера Чарльса, но грустно, словно преступница. Она нашла мужа чисто выбритаго, одтаго съ иголочки и въ такомъ веселомъ настроеніи, въ какомъ она уже давно его не видала.

— А, Белла! сказалъ онъ:— вы въ шляпк, пойдемъ погулять въ садъ.

Лэди Бассетъ широко открыла глаза отъ удивленія и хотя была очень уставши, но съ радостію согласилась на предложеніе мужа.

Во время прогулки серъ Чарльсъ, который никогда не измнялъ своему слову, ничего не спрашивалъ у жены, а только весело товорилъ о будущемъ, о томъ, что она его радость и надежда, что она вскор побдитъ его врага и поселитъ счастье у его уединеннаго, мрачнаго очага.

Лэди Бассетъ покраснла и смутилась, серъ Чарльсъ только улыбнулся и началъ говорить о постороннихъ предметахъ. Вскор однако онъ почувствовалъ боль въ голов, началъ путаться въ словахъ и попросилъ жалобнымъ голосомъ, чтобъ его отвели домой.

Лэди Бассетъ тотчасъ исполнила его желаніе и онъ молча легъ на диванъ.

Точно также, почти безъ перемны, прошло нсколько дней.

Мэри Вельсъ постоянно говорила серу Чарльсу о будущемъ счасть, о радости, которая наполнитъ его домъ, если все обойдется благополучно и объ окончательномъ пораженіи Ричарда Бассета. Она говорила объ этомъ человк съ страннымъ пыломъ, увряя, что она также спокойно зарзала бы его, какъ съла бы за обдъ, при этомъ ея глаза дико блестли и закатывались.

Общая ненависть къ одному человку гораздо ближе соединяетъ людей, чмъ общая любовь, но благодаря этому обстоятельству, а также ея постояннымъ попеченіямъ о сер Чарльс, она мало по малу пріобрла на него вліяніе. Кром того эта молодая двушка говорила ловко, убдительно, а въ этомъ отношеніи женщины не имютъ себ соперниковъ.

Находясь такимъ образомъ подъ ея вліяніемъ, серъ Чарльсъ гулялъ всякій день въ саду съ женою и избгалъ всякаго прямаго намека на ея положеніе, хотя его разговоръ постоянно вертлся на этомъ предмет. Онъ все еще былъ подверженъ неожиданнымъ помраченіямъ ума, но онъ теперь чувствовалъ, когда наступали эти припадки и при первомъ признак просилъ увести его въ комнату.

Посл нсколькихъ дней, онъ согласился на прогулку въ открытомъ экипаж съ лэди Бассетъ, что ее очень радовало. Серъ Чарльсъ все еще отказывался захать къ кому бы то не было изъ сосдей, боясь выдать себя чмъ нибудь неприличнымъ, но важно было уже и то, что она свободно катала его по окрестностямъ, какъ выздоравливавшаго больнаго.

Все теперь въ сер Чарльс говорило о медленномъ, быть можетъ, но постоянномъ выздоровленіи и лэди Бассетъ имла много радостныхъ минутъ, не лишенныхъ однако нкоторой горечи, такъ какъ она постоянно себя спрашивала что она будетъ говорить и длать, когда серъ Чарльсъ совершенно выздоровитъ.

Эта мысль мучила ее и часто заставляла ее ненавидть Мэри Вельсъ за ея вмшательство и обходилась съ нею съ холоднымъ презрніемъ.

Хитрая двушка переносила эти выходки своей госпожи смиренно, раболпно и только по временамъ говорила:

— Посмотрите какъ серъ Чарльсъ поправился съ тхъ поръ, какъ я взялась его лечить.

Этотъ косвенный упрекъ обыкновенно поражалъ въ самое сердце лэди Бассетъ и взглянувъ на мужа она тотчасъ измняла свой тонъ и дло кончалось тмъ, что она дарила Мэри Вельсъ воротничекъ, шарфъ, или платье.

Такимъ образомъ, благодаря обстоятельствамъ, низшее по развитію существо держало въ рукахъ высшее и направляло его по своей вол. Лэди Бассетъ билась какъ птица въ шелковой стк, но вся ея внутренняя борьба ни къ чему не приводила, она не могла ни сказать, ни сдлать ничего что задержало бы выздоровленіе мужа. Во всякое вромя судъ казначейства по просьб Ричарда Бассета могъ назначить комиссію объ изслдованіи умственныхъ способностей сера Чарльса и если онъ тогда не окажется совершенно здоровымъ, то, по словамъ мистера Ольдфильда, Ричардъ Бассетъ сдлается опекуномъ надъ Гунтеркомбомъ, а это она была уврена сведетъ окончательно съума сера Чарльса.

Ей ршительно не было никакого выбора. Она боялась послдствій, дрожала за будущее, ненавидла себя, но серу Чарльсу съ каждымъ днемъ становилось все лучше и она дозволяла потоку увлекать себя все дале и дале.

Мэри Вельсъ при этомъ одна дйствовала, а леди Бассетъ молча дозволяла длать ей все что она хотла, а сама исполняла пасивную роль.

Наконецъ она утшала себя мыслью, что можетъ выпутаться изъ этого хаоса. По выздоровленіи сера Чарльса она увезетъ его въ Европу, деньги освободятъ ее отъ Мэри Вельсъ, а разстояніе порветъ вс остальныя нити.

И дйствительно, для леди Бассетъ должно было наступить время, когда она съ удивленіемъ вспоминала объ этомъ времени и о своихъ тревогахъ.

— Тогда были безпокойные дни, думала она:— а теперь!

XX.

Серъ Чарльсъ замтилъ, что его никогда не выпускали изъ дому одного и спросилъ, съ страннымъ выраженіемъ въ глазахъ: почему съ нимъ такъ поступали.

— Это правда, голубчикъ, сказала лэди Бассетъ, принимая на себя невинный тонъ и весело улыбаясь: — я привязала тебя самымъ немилосерднымъ образомъ къ моей юбк. Но это теб по дламъ, зачмъ ты меня пугалъ своими припадками. Выздоровй скоре и моя тиранія кончится.

Однако, посл этого, она часто оставляла его одного въ саду, съ цлью уничтожить въ его ум непріятное впечатлніе, что она лишаетъ его свободы.

Мистеръ Бассетъ замтилъ съ своего обсерваціоннаго пункта эти одиночныя прогулки сера Чарльса.

Однажды доложили лэди Бассетъ, что пришелъ мистеръ Анджело и она вышла къ нему, оставивъ мужа въ саду.

Не прошло и нсколько минутъ посл ея ухода, какъ къ серу Чарльсу подбжалъ какой-то мальчикъ и поспшно произнесъ:

— О! серъ, пожалуйте скоре къ воротамъ, милэди упала и ушиблась.

Серъ Чарльсъ испугался и тотчасъ послдовалъ за мальчикомъ, который провелъ его къ боковымъ воротамъ, выходившимъ на большую дорогу. Серъ Чарльсъ бросился въ ворота, горя нетерпніемъ узнать въ чемъ дло и въ ту же минуту двое здоровенныхъ людей, стоявшіе по обимъ сторонамъ воротъ, схватили его, приподняли и посадили въ карету, дожидавшуюся на дорог. Онъ тщательно сопротивлялся и звалъ на помощь, оба человка Вскочили за нимъ въ карету, а третій захлопнулъ дверцу и слъ на козлы подл кучера. Карета понеслась, избгая селеніе, и однажды выбравшись на почтовую дорогу продолжала путь съ неимоврной быстротою, благодаря легкости экипажа и могучимъ двумъ лошадямъ.

Похищеніе сера Чарльса было произведено такъ ловко и быстро, что оно могло остаться никому неизвстнымъ впродолженіи нсколькихъ часовъ, еслибъ Мэри Вельсъ не услыхала въ открытое окно крикъ о помощи. Узнавъ голосъ сера Чарльса, она бросилась внизъ къ лэди Бассетъ и вмст съ нею и мистеромъ Анджело побжала въ садъ. Сера Чарльса нигд не было. Тогда лэди Бассетъ приказала слугамъ осдлать всхъ лошадей на конюшн и скакать по различнымъ направленіямъ.

Долго нельзя было собрать ни малйшаго свденія объ исчезновеніи сера Чарльса, наконецъ нашелся какой-то старикъ, который слышалъ жалобный крикъ и потомъ видлъ быстро пронесшуюся мимо его карету, но въ томъ направленіи куда она понеслась было столько различныхъ дорогъ, что это извстіе не могло навести на истинный слдъ похитителей. Оно только доказывало несомннно, что серъ Чарльсъ былъ похищенъ силою.

Испуганная, блдная какъ полотно, лэди Бассетъ однако не потеряла головы ни на минуту, напротивъ она выказала неожиданную энергію, она послала по сосдямъ объявить о случившемся и просить ихъ помощи, она щедро сыпала деньгами направо и на-лво и разослала всхъ своихъ людей, строго приказавъ имъ не возвращаться не найдя сера Чарльса.

— Я отправлюсь къ ближайшему судь, воскликнулъ наконецъ мистеръ Анджело и мы арестуемъ Ричарда Бассета по подозрнію въ насиліи и самоуправств.

— Да благословитъ васъ Богъ, добрый другъ, отвчала лэди Бассетъ со слезами:— да, это его дло — убійца!

Мистеръ Анджело немедленно отправился для исполненія своего плана.

Не усплъ онъ скрыться изъ вида, какъ на сосднемъ пол показался человкъ, бжавшій къ Гунтеркомбу и кричавшій изо всей силы, лэди Бассетъ поспшила къ нему съ окружавшими свонни служанками. Это былъ молодой Дрэкъ, у него въ рукахъ было двухствольное ружье, ибо ему дозволяли стрлять ни его маленькой ферм кроликовъ.

— О, милэди! промолвилъ онъ, едва переводя духъ: — серъ Чарльсъ! Они его увезли насильно.

— Кто? Куда? Вы его видли?

— Да, видлъ и слышалъ. Я стрлялъ кроликовъ у большой дороги, какъ вдругъ скачетъ карета и серъ Чарльсъ кричитъ изъ окна: ‘Дрэкъ! они меня увозятъ! стрляй!’ Въ ту же минуту его оттащили отъ окна.

— Бдный мужъ мой! И вы ихъ не задержали!

— Я не могъ ихъ догнать, милэди, и потому исполнилъ приказаніе своего господина и выстрлилъ въ спину кучера изъ обихъ стволовъ.

— Вы его убили?

— Нтъ, я стрлялъ на разстояніи шестидесяти ярдовъ, но всадилъ ему въ спину порядочную кучу дроби. Онъ изрядно кричалъ.

— Дайте мн вашу руку, мистеръ Дрэкъ, я никогда не забуду этого выстрла, сказала лэди Бассетъ и залилась слезами.

— Не плачьте, милэди, не плачьте! воскликнулъ честный фермеръ, едва не вторя ея всхлипыванью:— мы здсь не дти, не дадимъ похитить своего господина. Одолжите намъ лошадей и мы съ Абелемъ Моссомъ догонимъ ихъ еще и теперь.

— Да, да, подтвердилъ Абель: поведи меня на то мсто, гд ты стрлялъ и мы отправимся по свжимъ слдамъ колесъ. Если они только не свернули съ дороги, то мы ихъ догонимъ.

Черезъ нсколько минутъ они вскочили на лошадей и пустились въ погоню, среди криковъ собравшихся поселянъ. Но похитители имли цлый часъ впереди, а часъ значитъ двнадцать миль!

Между тмъ, лэди Бассетъ, которая вела себя съ такимъ мужествомъ, упала въ обморокъ отъ изнеможенія и безпокойства. Ее осторожно отнесли домой,

Всть о случившемся распространилась повсюду какъ огонь и возбудила страсти поселянъ. Они также захотли приложить руки къ длу. Пасторъ объявилъ, что виновникомъ похищенія сера Чарльса былъ Ричардъ Бассетъ и вечеромъ передъ домомъ послдняго собралась разъяренная толпа и требовала Ричарда.

Испуганные слуги объявили, что его не было дома.

Тогда поселяне стали громко спрашивать что онъ сдлалъ съ серомъ Чарльсомъ и грозили, если имъ не дадутъ отвта, перебить вс стекла, а такъ какъ никто въ дом не могъ имъ ничего сказать, то они исполнили свое общаніе и перебили окна. Но не успли они совершить это дло, какъ сами испугались и поспшно разошлись по домамъ, стараясь громкими криками заглушить укоры своей совсти.

Весь домъ Ричарда Бассета былъ въ переполох, а бдная жена его едва не умерла отъ испуга.

Что же касается до лэди Бассетъ, то она провела страшную ночь, она не могла оставаться ни минуты на одномъ мст, а ходила взадъ и впередъ по комнатамъ, ломая себ руки отъ отчаянья и неизвстности о томъ что случилось съ ея мужемъ.

Мэри Вельсъ старалась всячески ее успокоить, но въ положеніи, въ которомъ находилась лэди Бассетъ, немыслимы утшенія.

Такъ прошло время до четырехъ часовъ утра, когда вдругъ въ безмолвной тишин раздался топотъ лошадей.

Лэди Бассетъ сбжала въ сни, смутно освщенныя одною лампою. Тяжелая дверь отворилась и вошли Моссъ и Дрэкъ усталые, забрызганные грязью, съ поникшими головами.

— Ну! воскликнула лэди Бассетъ, всплеснувъ руками.

— Милэди, отвчалъ Моссъ:— мы прослдили колесо экипажа въ сосднее графство до большаго зданія въ тридцати миляхъ отсюда. Тамъ много сторожей и большія собаки. Мы слышали какъ он лаяли, не правда ли Вяль?

— Да, подтвердилъ Дрэкъ.

— Сторожъ у воротъ сказалъ намъ очень коротко, но учтиво:— ‘Сюда никто не входитъ и отсюда никто не выходитъ иначе какъ по закону. Если вашъ господинъ здсь, то вы можете идти домой и спать спокойно, онъ находится въ безопасномъ мст’.

— Это тюрьма, Нтъ?

— Сумасшедшій домъ, милэди.

XXI.

Лэди Бассетъ схватилась за сердце и долго молчала.

Наконецъ она сказала тихимъ, но ршительнымъ голосомъ:

— Кто нибудь изъ васъ подетъ со мною туда завтра.

— Я поду, милэди, отвчалъ Моссъ: Вилю лучше не показывать туда носа, а то пожалуй его схватятъ за выстрлъ.

Дрэкъ грустно поникъ головою, очевидно его энергія пропала съ той минуты, какъ онъ узналъ, что сера Чарльса отвезли въ сумасшедшій домъ.

Лэди Бассетъ взглянула на него и тяжело вздохнувъ сказала, что возьметъ съ собою Мосса.

На другое утро въ 11 часовъ, карета парой стояла, у воротъ Гунтеркомба, на имперіал были привязаны корзинка, чемоданъ и большой мшокъ. Кром кучера, на козлы слъ Моссъ, а внутри помстилась лэди Бассетъ, вся въ черномъ, съ Мэри Вельсъ и большимъ количествомъ маленькихъ узелковъ.

Въ половиц третьяго они достигли Бельвю-Гауза. Къ большому удивленію лэди Бассетъ вороты были отворены и миновавъ нсколько зеленыхъ лужковъ и цвточныхъ куртинъ, экипажъ остановился передъ большимъ, блымъ домомъ.

Съ перваго взгляда домъ этотъ не имлъ въ себ ничего особаго, много искуства и ума было потрачено, чтобы заключенные въ этомъ дом содержались въ немъ крпко, но безъ вншняго вида насилія. Въ нижнихъ окнахъ не было желзныхъ ршетокъ, а боковыя окна съ ршетками были скрыты кустами. Сторожа не находились на виду, или были заняты чмъ нибудь вблизи. Нкоторые изъ паціентовъ играли въ кракетъ, нсколько паціентокъ смотрли на ихъ игру, а другія гуляли по дорожкамъ въ сопровожденіи надзирательницы, почти въ одинаковомъ съ ними плать, и которая безъ нужды ихъ не безпокоила. Все отличалось видимымъ равнодушіемъ и самымъ утонченнымъ наблюденіемъ. Такова была вншняя сторона этого учрежденія.

Конечно, въ эту самую минуту въ запертыхъ комнатахъ находились несчастные, бшенные паціенты.

При приближеніи экипажа, парадная дверь отворилась и вышелъ слуга очень приличной наружности.

— Я пріхала навстить моего мужа, серъ, сказала лэди Бассетъ, подавая ему свою карточку.

— Сдлайте милость подождите. Я отнесу вашу карточку, отвчалъ слуга.

Онъ вскор возвратился и объявилъ, что доктора Суаби нтъ дома, но его помощникъ готовъ ее принять.

Лэди Бассетъ вышла изъ кареты вмст съ Мэри Вельсъ и послдовала за слугою въ странную комнату, полу-библіотеку и полу-аптеку, ее называли лабораторіей.

Ее принялъ очень холодно мужчина высокаго роста, съ тонкими губами, свтлыми усами, преждевременной плшью на голов и густыми бакенбардами. Онъ стоялъ опершись на запыленной каминъ и казался очень серьезнымъ и строгимъ.

Лэди Бассетъ смрила его съ головы до ногъ и съ женскимъ инстинктомъ поняла, что она иметъ дло съ человкомъ жестокосерднымъ и высокомрнымъ.

— Вы хозяинъ этого дома? спросила она слабымъ голосомъ.

— Нтъ, сударыня. Я замняю доктора Суаби во время его отсутствія.

— Все равно, серъ. Я пріхала навстить моего мужа.

— У васъ есть позволеніе?

— Позволеніе, серъ? Я его жена.

— Я не имю нрава, сказалъ мистеръ Салтеръ, пожимая плечами:— допускать до паціентовъ какихъ бы то небыло постителей иначе какъ по письменному дозволенію членовъ комитета или того лица, властью котораго паціентъ помщенъ сюда.

— Эти правила не могутъ касаться до его жены, которая составляетъ съ нимъ одно, здоровъ ли онъ, или боленъ.

— Вамъ можетъ быть это покажется жестоко, но я не имю права нарушать установленныя правила. Паціентъ прибылъ только вчера и былъ чрезвычайно взволнованъ. Сегодня ему гораздо лучше, а свиданіе съ вами снова его взволнуетъ.

— О! нтъ, нтъ! Я его успокою. И онъ будетъ такой смирный, тихій. Вы можете присутствовать при нашемъ свиданіи и слышать весь нашъ разговоръ. Я только поцлую его и скажу ему кто это все сдлалъ, и попрошу его не унывать, такъ какъ его жена хлопочетъ за него, я попрошу его быть терпливымъ и не сердиться на васъ и на всхъ другихъ въ этомъ дом, Вы тутъ ни въ чемъ не виноваты.

— Очень благоразумно и прилично съ вашей стороны такъ говорить, но увряю васъ, что это свиданіе должно быть отложено до представленія вами дозволенія или до прізда доктора Суаби. Онъ можетъ нарушать свои правила, если хочетъ, но я не могу и не смю.

— Не смете жену пустить къ ея мужу! Такъ значитъ вы не человкъ и мы не въ Англіи. О! это слишкомъ безчеловчно.

И съ этими словами она начала плакать и, ломать себ руки.

— Это очень грустно, сказалъ мистеръ Салтеръ и вышелъ изъ комнаты.

Черезъ нсколько минутъ, приличный на взглядъ слуга заглянулъ въ дверь и лэди Басетъ сказала ему, не переставая плакать, что она привезла для своего мужа вещи и платья.

— Конечно, серъ, прибавила она:-мн откажутъ въ этомъ?

— Конечно нтъ, сударыня. Вы можете отдать вещи надзирателю и надзирательниц, которые за нимъ ходятъ.

— Покажите мн этихъ людей, сказала лэди Бассетъ, сунувъ ему въ руку золотой.

Слуга мигнулъ однимъ глазомъ и скрылся, черезъ нсколько минутъ онъ высунулъ голову въ дверь и громко произнесъ: — не угодноли вамъ сударыня приказать внести вещи въ сни.

Лэди Бассетъ вышла изъ комнаты и дала требуемыя приказанія.

Коренастый, не высокаго роста человкъ и довольно красивая молодая женщина въ большомъ, бломъ чепц, стали носить вещи, мистеръ Салтеръ въ тоже время вышелъ въ сни, чтобы посмотрть что тамъ длалось.

Лэди Бассетъ позвала Мэри Вельсъ и давъ ей пятифунтовую бумажку просила сунуть ее въ руку сторожу. Сама же она махнула рукой женщин, которая тотчасъ подошла къ ней съ резинковымъ умывальникомъ въ рукахъ и спросила наивно что это такое.

Лэди Бассетъ быстро бросила три золотыхъ въ умывальникъ я промолвила скороговоркой:

— Вы получите въ десять, въ двадцать разъ боле, если будете добры до него. Скажите ему, что это все дло его двоюроднаго брата, но что жена хлопочетъ о немъ.

— Хорошо, отвчала женщина:— прізжайте, когда докторъ будетъ дома.

Весь этотъ разговоръ происходилъ шепотомъ въ нсколькихъ шагахъ отъмистера Салтера, онъ теперь подошелъ къ лэди Бассетъ и предложилъ ей свою руку, чтобъ посадить въ экипажъ. Но несчастная, приведенная въ отчаянье его жестокосердіемъ, забыла вс приличія и отскочила отъ него съ презрительнымъ возгласомъ. Она сла въ экипажъ безъ его помощи, Мэри Вельсъ послдовала за нею.

Однако, мистеръ Салтеръ не хотлъ допустить возможности такого оскорбленія и какъ бы ни въ чемъ не бывало громко сказалъ:

— Вещи будутъ ему переданы, а также все что вы сочтете нужнымъ мн сказать.

Лэди Бассетъ снова отъ него отвернулась и сказала Мэри Вельсъ:

— Прикажите хать домой. Домой! У меня нтъ теперь дома. Солнце освщавшее его померкло!

Экипажъ двинулся и во всю дорогу лэди Бассетъ плакала, пріхавъ же въ Гунтеркомбъ, она едва дотащилась до постели.

На другой день мистеръ Анджело привезъ дурныя всти. Ни одинъ судья не хотлъ дйствовать противъ Ринарда Бассета, такъ какъ законъ былъ на его сторон. Серъ Чарльсъ былъ очевидно сумасшедшій, и потому совершенно правильно его взяли подъ присмотръ, прежде чмъ онъ нанесъ бы какой либо вредъ себ или жен.

— Вс они говорятъ, прибавилъ Анджело: — что его не скрывали бы два мсяца, еслибъ не было чего нибудь дурнаго.

Лэди Бассетъ тотчасъ приказала закладывать экипажъ и похала по сосдямъ съ цлью уничтожить роковое мнніе о сумасшествіи мужа. Но она къ ужасу увидла, что эти люди были тверды, какъ камень. Они выражали ей сожалніе и окружали ее всякими любезностями, но какъ только она начинала уврять, что ея мужъ не сумасшедшій, то водворялось мертвое молчаніе, признакъ учтиваго недоврія къ ея словамъ. Двое же или трое старинныхъ друзей сказали ей:

— Милая лэди Бассетъ, его нельзя было взять иначе какъ по свидтельству двухъ докторовъ. Они должны знать лучше васъ и потому ждите терпливо, пока они его вылечатъ.

Лэди Бассетъ поссорилась съ этими друзьями и возвратилась домой едва де всбсившись сама отъ злобы и отчаянья.

Въ деревн ее остановила женщина съ разввающимися волосами и жалобнымъ голосомъ объясняла ей, что сквайръ Бассетъ заперъ девять человкъ въ тюрьму за то, что они заступились за сера Чарльса и причинили непріятности его похитителямъ.

— Мой стряпчій защититъ ихъ на мой счетъ, сказала лэди Бассетъ съ тяжелымъ вздохомъ.

Наконецъ она вернулась домой и вошла въ свою комнату, гд ее ждала Мэри Вельсъ.

Утомленная она опустилась въ кресла, но этотъ упадокъ силъ продолжался только нсколько минутъ и за нимъ слдовала вспышка разъяренныхъ страстей, ея глаза дико блуждали, руки ея судорожно сжимались, а изъ полу-открытыхъ устъ вылетали гнвныя, жгучія слова.

— У меня нтъ ни одного друга во всемъ графств, говорила она, какъ бы въ изступленіи:— этому мерзавцу довольно сказать ‘онъ сумасшедшій, чтобы вс отвернулись отъ меня, словно ангелъ премудрости сказалъ ‘онъ преступенъ.’ У насъ нтъ друга, кром этой служанки. И посл этого завидуютъ титуламъ и богатству. Нтъ женщины несчастне меня во всемъ приход. Я безпомощна и ничего не могу сдлать противъ давящей меня зми. Я не могу видть моего мужа безъ дозволенія. этого подлеца. Онъ сила, а я ничто. Я съ ума сойду! (и она рвала на себ волосы). Нтъ! вдругъ произнесла она скрежеща своими большими зубами:— это не годится! Онъ только этого и хочетъ! Тогда мой голубчикъ останется беззащитнымъ. Нтъ, я не сойду съ ума, а докажу ему что значитъ довести женщину до отчаянья. Я буду бороться!

И мгновенно, яростнй Пиіи, она стала какъ-то странно спокойна. Въ такія-то минуты женщины всего опасне.

— Нечего блднть, сказала она смотря на себя въ зеркало и принужденно улыбаясь!— протипъ такого подлаго врага вс средства позволительны. Одвайте меня Мэри, мы съ вами побьемъ его.

Мэри Вельсъ была изумлена перемной въ своей госпож и совершенно растерялась.

— Я васъ научу какъ меня одть, сказала лэди Бассетъ съ странной улыбкой и дйствительно дала такой урокъ Мэри Вельсъ, что та еще боле изумилась.

— А теперь, воскликнула лэди Бассетъ:— я васъ одну.

И взявъ одно изъ своихъ широкихъ, длинныхъ платьевъ она надла его на Мэри Вельсъ и такъ ловко подложила въ нкоторыхъ мстахъ ватки, что Мэри казалась вообще очень полна, но то, что она желала скрыть, было скрыто. Фигура же самой лэди Бассетъ была гораздо кругле, чмъ за нсколько минутъ передъ тмъ.

Все это вацяло много времени и она опоздала къ обду, но когда она явилась, то мистеръ Анджело и Ольдфильдъ были поражены ея необыкновеннымъ оживленіемъ и красотой.

Во время обда разговоръ былъ самый обыкновенный пока не удалились слуги. Тогда лэди Бассетъ объяснила Ольдфильду, что ее не допустили до сера Чарльса и что она видитъ въ этомъ прямое доказательство, какъ убждены ихъ враги въ здоровомъ состояніи его умственныхъ способностей, по этому она просила Ольдфильда дйствовать энергично и освободить сера Чарльса прежде, чмъ онъ дйствительно сойдетъ съ ума отъ оскорбленной гордости и ужаснаго положенія въ Бельвю-Гауэ.

Это повело къ продолжительнымъ разсужденіямъ, мистеръ Анджело и лэди Бассетъ предлагали различныя мры, но Ольдфильдъ представлялъ на все самыя вскія возраженія. Ему хорошо были извстны статуты de Lunatico и онъ уврялъ, что какъ похищеніе сера Чарльса, такъ и отказъ мистера Салтера допустить лэди Бассетъ до ея мужа, оправдывалось закономъ. Однимъ словомъ онъ не могъ, или не хотлъ видть въ этомъ дл ничего, кром строгой законности всхъ дйствій противника.

Мистеръ Ольдфильдъ былъ одинъ изъ тхъ осторожныхъ стряпчихъ, которые прежде всего ищутъ сильную сторону своихъ противниковъ и указываютъ ее своимъ кліентамъ, цля того, чтобъ неудача не застала ихъ въ расплохъ, и въ этомъ отношеніи они дйствуютъ разумно. Но они часто разумное дло совершаютъ неразумно и доводятъ свою систему слишкомъ далеко и совершенно приводятъ въ отчаянье своихъ кліентовъ. Хорошо уврить кліента, что дло его плохо и потомъ шутя его выиграть, это вполн удовлетворяетъ вашему самолюбію,. но предположите, что вы его приведете въ такое положеніе, что онъ или броситъ врное дло или пойдетъ на сдлку? Возможно также, что онъ откажетъ вамъ и возьметъ другаго ходатая, который станетъ кормить его надеждами.

Въ настоящемъ случа, привычка Ольдфильда сначала всегда восхищаться противниками, знаніе закона и личное убжденіе, что дйствительно серъ Чарльсъ рехнулся, совершенно парализировали его и не отличаясь силою воображенія, онъ не могъ придумать никакого способа выдти изъ этого затруднительнаго, запутаннаго положенія, онъ только могъ опровергать мры, предлагаемыя мистеромъ Анджело, но самъ ничего не могъ предложить лучшаго.

Долго слушала лэди Бассетъ этого отрицательнаго мудреца съ горькой улыбкой и наконецъ тяжело вздохнувъ сказала:

— И такъ по вашему намъ слдуетъ сидть сложа руки и смотрть какъ мистеръ Бассетъ съ своимъ стряпчимъ наносятъ намъ ударъ за ударомъ. Хорошо. Я одна буду съ нимъ бороться, а вы хоть постарайтесь защитить тхъ бдныхъ людей, которые попали подъ судъ за то, что они не сидли сложа руки, когда похитили ихъ благодтеля. Берите сколько хотите денегъ, если только деньги могутъ спасти ихъ отъ тюрьмы.

Съ этими словами она встала и гордо пошла къ дверямъ мимо мистера Ольдфильда. Анджело бросился отворить дверь и шепотомъ попросилъ позволенія сказать ей наедин два слова. Она молча наклонила голову въ знакъ согласія, и съ достоинствомъ вышла изъ комнаты.

— Какое прелестное созданіе! сказалъ Ольдфильдъ: — какая у нея походка!

Мистеръ Анджело на это ничего не отвчалъ, но спросилъ что можно было сдлать для бдныхъ людей, которые завтра предстанутъ передъ судомъ.

Ужаленный колкимъ замчаніемъ лэди Бассетъ мистеръ Ольдфильдь быстро отвчалъ:

— Мы должны достать какихъ нибудь лавочниковъ, которые возьмутъ ихъ на поруки, представивъ въ обезпеченье наши деньги. Это будетъ небольшая сумма, по нскольку фунтовъ на каждаго. Потомъ надо найти кого нибудь, который подъ присягой покажетъ, что серъ Чарльсъ въ здравомъ ум, подобныхъ свидтелей всегда легко найти. Остальное долженъ сдлать адвокатъ. Тутъ слдуетъ краснорчиво распространиться о простот поселянъ, которые, видя похищеніе своего благодтеля, хотли его освободить изъ честныхъ побужденій и тотчасъ раскаялись какъ только узнала, что его взяли законнымъ путемъ. Потомъ надо забросать грязью обвинителя, что не трудно сославшись на дло его съ серомъ Чарльсомъ, въ которомъ онъ далъ ложное показаніе,.

Въ эту минуту Мэри Вельсъ постучала въ дверь и высунувъ голову сказала:

— Милэди очень устала, серъ, но прежде чмъ идти на верхъ желаетъ вамъ сказать два слова, серъ.

— Извините меня, я сейчасъ возвращусь, произнесъ мистеръ Анджело и послдовалъ за Мери Вельсъ. Она провела его въ будуаръ, гд лэди Бассетъ сидла въ креслахъ, грустно поникнувъ головой и устремивъ глаза на коверъ.

— Ну, что вы хотли мн сказать? спросила она стараясь улыбнуться.

— Только объ Ольдфидьд. Онъ ршительно не способенъ вести ваше дло.

— Не знаю. Я разбранила его бднаго, но если правда, что законъ противъ насъ!

— Почемъ онъ знаетъ? Это только его предположеніе и потому, что онъ предупрежденъ въ пользу противной стороны. Почемъ онъ знаетъ, что они сдлали все требуемое актомъ парламента? Но еслибъ они даже и исполнили вс требованія закона, то законъ не всегда непреложенъ. Когда законъ идетъ противъ нравственности, то его попираютъ во всхъ образованныхъ странахъ.

— Я никогда этого не слыхала.

— Потому что вы не были въ Оксфорд, замтилъ улыбаясь Анджело.

— А!

— Намъ нужно человка геніальнаго, изобртательнаго, который воспользовался бы всякимъ законнымъ и незаконнымъ случаемъ и поборолъ бы непріятеля, прибгая ко всякаго рода орудіямъ.

— Ахъ! воскликнула лэди Бассетъ, сверкнувъ глазами:— гд мн взять такого человка, знанія котораго равнялись бы его ревности?

— Я знаю человка, который во всякомъ случа могъ бы вамъ дать хорошій совтъ, еслибъ къ нему обратились.

— Кто это?

— Онъ писатель и существуютъ различныя мннія о его достоинствахъ. Одни говорятъ, что у него большой талантъ, другіе видятъ въ его сочиненіяхъ только эксцентричность и афектацію. Одно достоврно, что его книги возбуждаютъ т перемны, которыя онъ желаетъ. Кром того, онъ чрезвычайно искрененъ и освободилъ изъ сумасшедшаго дома многихъ несчастныхъ посаженныхъ туда безъ всякаго основанія.

— Неужели? Такъ отправимся къ вену немедленно.

— Онъ живетъ въ Лондон, но у насъ есть общій пріятель, чрезъ котораго я могу переслать ему краткое изложеніе вашего дла, прося его увдомить можетъ ли онъ дать вамъ какой нибудь совтъ. Разршаете ли мн это?

— Конечно, и тысячу разъ благодарю васъ.

— Такой человкъ знающій, изобртательный и ревностный не можетъ не бросить новаго свта на все дло.

— Конечно, добрый другъ.

— Я сегодня вечеромъ напишу записку о вашемъ дл и письмо къ Гретрексу, можетъ быть посл завтра мы уже получимъ отвтъ.

— Какъ это походитъ на васъ. Вы не потеряете ни минуты, когда надо услужить другу. Вы сказали, что вашъ знакомый — писатель. Что же онъ пишетъ?

— Романы.

— Какъ романы?

— Да, и драмы.

— Я никогда, никогда бы не подумала черпать мудрости изъ романовъ, сказала лэди Бассетъ, сомнительно качая головой.

— Однако, когда семейство Каласъ должно было погибнуть на плах несправедливымъ образомъ, съ согласія всхъ законниковъ и государственныхъ людей Франціи, то одинъ только чело вкъ во всей націи понялъ общее заблужденіе, заступился за невинныхъ и спасъ ихъ, и этотъ одинъ мудрый человкъ, среди цлой націи глупцовъ, былъ авторъ романовъ и трагедій.

— О! ученый оксфордецъ всегда съуметъ отвтить такому бдному невжественному созданію, какъ я. Но появленіе одной ласточки не доказываетъ еще пришествія лта.

— Но романы этого писателя не походятъ на т, которые вы читаете, это серьезные труды, основанные на разностороннихъ изслдованіяхъ. Къ тому же онъ не только романистъ, но и адвокатъ.

— О, если онъ адвокатъ!

— Такъ я могу писать?

— Да, отвчала лэди Бассетъ, но въ голос ея слышались недовріе и отчаянье.

— А что же будетъ съ Ольдфильдомъ?

— Пошлите его въ гостиную. Я пойду и посижу съ нимъ, моего терпнія хватитъ еще на часокъ. А вы между тмъ напишите ваши письма и потомъ освободите меня отъ этого олицетвореннаго отрицанія.

Она выбжала изъ комнаты и приказала подать кофе и чай въ гостиную, но мистеръ Ольдфильдъ нашелъ ея общество не очень веселымъ.

Черезъ полчаса Анджело сошелъ внизъ, онъ отъ работы покраснлъ и казался очень красивымъ, лэди Бассетъ приказала для него сдлать свжаго чаю и простившись съ обоими джентльменами пошла къ себ въ комнату.

Мэри Вельсъ ожидала ее тамъ съ нетерпніемъ, желая узнать взялся ли стряпчій освободить сера Чарльса изъ сумасшедшаго дома.

Лэди Бассетъ излила все свое негодованіе и заявила, что нечего ожидать хорошаго отъ такой ничтожности.

— Мэри, онъ не замтилъ, сказала, она:— я всячески старалась обратить на себя его вниманіе, я тихо прошла передъ самымъ его носомъ посл обда и потомъ войдя въ гостиную остановилась передъ нимъ и наконецъ прошлась нсколько разъ по комнат — и все же онъ ничего не замтилъ.

— Такъ вамъ надо ему сказать, вотъ и все.

— Никогда, и вамъ запрещаю. Я не доврю свою судьбу и судьбу сера Чарльса человку, у котораго нтъ глазъ.

По такой-то чисто женской причин, лэди Бассетъ вознегодовала на бднаго Ольдфильда, но мистеру Анджело она необъяснила своего истиннаго побужденія и увряла, что вполн раздляетъ его доводы противъ Ольдфильда, хотя въ сущности они одни никогда не уничтожили бы ея уваженія къ старому семейному стряпчему.

На слдующій день Анджело явился къ ней разстроенный и разбшенный.

— Мы побиты! побиты! воскликнулъ онъ: — потому что наши противники умне и способне насъ. Мистеръ Бассетъ сначала не явился въ судъ. Вилеръ объяснилъ, что онъ не могъ явиться, ибо жена его была опасно больна вслдствіе испуга. Слуги Бассета были вызваны въ качеств свидтелей и подъ присягой показали, что именно обвиняемые, кром одного, произвели буйство и подтвердили количество понесенныхъ убытковъ. Посл этого Ольдфильдъ произнесъ сухую рчь и представилъ лавочника, который соглашался взять обвиняемыхъ на поруки. Но въ ту самую минуту, когда судьи уже совщались, въ залу вбжалъ мистеръ Бассетъ весь въ черномъ и произнесъ рчь во сто разъ сильне рчи Ольдфильда, онъ плакалъ и объяснялъ какъ буяны испугали его жену, которая родила преждевременно и что ребенокъ умеръ. ‘Неужели!’ воскликнулъ онъ:— ‘вы отдадите на поруки низкихъ злодевъ, которые цлой шайкой напали на бдную, беззащитную женщину, самое нжное и безобидное существо во всей Англіи. Имъ сказали, что меня не было дома и они дерзнули бросить каменья въ мой домъ, перепугать жену и убить моего ребенка. Бдная женщина! она теперь между жизнью и смертью, я явился сюда съ растерзаннымъ сердцемъ, но явился просить правосудія, подставное лицо, предлагающее внести обезпеченіе и взять на поруки обвиняемыхъ, дйствуетъ по наущенію и на деньги тхъ, которые подстрекали обвиняемыхъ къ учиненію буйства и самоуправства. Научите этихъ злодевъ, нападающихъ на беззащитныхъ женщинъ, что въ нашей стран существуютъ правосудіе и законъ.’ Посл этого Ольдфильдъ тщетно старался ему возражать, Бассетъ словно какой-то гигантъ поражалъ его на каждомъ слов и наконецъ одержалъ побду на всей линіи.

— Бдная женщина!

— Да, я боюсь, что слишкомъ мало о ней думаю. Но вы страдаете и она должна страдать. Какая страшная между вами вражда, право подумаешь, что мы въ Корсик, а не въ Англіи. Но пожалуйста съ этой минуты не довряйте боле Ольдфильду свои дла. Сначала мы вс поддались въ ловушку, но дотомъ я понялъ, что Бассета нарочно придерживали до конца засданія, чтобъ произвесть поразительный эфектъ. О! да это была хитрость съ ихъ стороны и она снова удалась. Вс обвиняемые отправлены въ тюрьму. Нечего сказать, они чисто ведутъ свое дло. Еслибъ Вилеръ былъ на нашей сторон, то въ судъ явилось бы восемь женъ, умоляющихъ о пощад и сопровождаемыхъ плачущими дтьми. Прошу васъ, лэди Бассетъ, прогоните этого ничтожнаго человка.

— Я не могу этого сдлать, онъ стряпчій сера Чарльса, но я вамъ общала посовтоваться съ другимъ человкомъ и исполню свое слово.

Въ эту минуту раздался звонъ церковнаго колокола. Лэди Бассетъ вздрогнула и поблднла.

— Я долженъ васъ оставить, сказалъ грустно Анджело: — мн надо хоронить ребенка мистера Бассета: онъ бдный жилъ не боле часа.

Посл ухода мистера Анджело, лэди Бассетъ долго сидла и слушала похоронный гулъ колоколовъ. Странныя и грустныя мысли тснились въ ея голов.

— Трудно сказать, думала она:— когда колокола гудятъ грустне, когда они зовутъ на похороны или на свадьбу? Онъ убилъ своего ребенка, отнявъ у меня мужа. Вс мы въ рукахъ Божьихъ, какъ бы Вилеръ не былъ хитеръ, а Ольдфильдъ простъ — а я не такъ дйствую. Разв я надюь на Бога? О, малодушіе! Что мн длать? Любовь во мн сильне вры, сильне всего на земл и на неб. Господи! прости меня. Господи! помоги мн. Я сойду съ пути нечестія. Но, какъ же я буду доброй, простой, а мужа моего будетъ топтать въ грязь хитрый злодй! Отчего есть будущая жизнь, гд все будетъ иначе, не будетъ ни ненависти, ни несправедливости, а одна любовь! Отчего и настоящая жизнь не такая же, какъ будущая? Зачмъ начинать дурно, чтобъ кончить хорошо? Еслибъ я была Творцемъ, то съ разу бы создала все хорошее безъ тни дурнаго. Но что я говорю, малодушная! Однако тяжело видть вокругъ себя дураковъ и дьяволовъ зла, а ангеловъ только представлять себ. О! еслибъ я могла теперь закрыть глаза съ теплой врой и во сн найти путь истинный, съ открытыми глазами и съ сердцемъ обливающимся кровью при мысли о комъ я никогда не выйду на путь истинный.

Голова ея тяжело поникла, глаза закрылись и слезы стали медленно струиться по ея щекамъ, въ послднее время слезы были ей не въ диковину.

XXII.

На слдующее утро мистеръ Анджело явился съ блестящими глазами и раскраснвшимися щеками.

— Я получилъ письмо и самое удовлетворительное! воскликнулъ онъ:— Мой пріятель былъ у мистера Рольфа и передалъ ему мою записку, онъ отвчаетъ прямо мн, можно вамъ прочесть письмо?

— Конечно.

— ‘Любезный серъ, — дло о джентльмен, запертомъ въ сумасшедшій домъ по приказанію заинтересованнаго родственника, какъ вы предполагаете, ибо вы не видали, этихъ приказаній, интересно и кажется отъ части справедливо, но въ вашемъ изложеніи есть пропуски и я не могу дать своего мннія по такому сложному длу пока вс проблы не будутъ пополнены. Я полагаю, что необходимыя подробности можетъ только дать жена этого джентльмена и поэтому ей бы лучше всего захать ко мн лично, въ этомъ она врно не раскается. Всю эту недлю я дома отъ трехъ до десяти. Что касается до васъ, то напрасно вы обращаетесь ко мн чрезъ Гретрекса. Я видлъ какъ вы гребли на лодк No 6 на университетской гонк и потомъ вы спасли въ Портсмутской гавани матроса. См. ‘Ryde Journal’, 10 августа, 4 стр. 3 столб. и запись въ моемъ дневномъ журнал отъ 10 августа, а также въ моемъ оглавленіи подъ титуломъ Анджело (ха, ха, ха, вотъ подробности то).

Преданный вамъ
Рольфъ.

— И вы дйствительно?

— Что я дйствительно?

— Спасли матроса?

— Да, я схватилъ его въ ту самую минуту, когда онъ утопалъ.

— Какъ вы добры и храбры!

— Вы не можете себ представить, какъ я счастливъ слыша отъ васъ эти слова, сказалъ Анджело, покраснвъ какъ молодая двушка: — но прошу васъ не будемъ говорить обо мн. Подите вы къ мистеру Рольфу?

— Онъ женатъ?

Анджело широко открылъ глаза отъ удивленія при такомъ вопрос и отвчалъ:

— Нтъ, онъ кажется не женатъ.

— Нельзя его попросить пріхать сюда?

— Онъ можетъ быть и пріхалъ бы, еслибъ былъ съ вами знакомъ, но вы не можете требовать, чтобы онъ похалъ въ такую даль по вашему длу. Вобще популярные писатели очень избалованы дамами и я полагаю, что онъ не перейдетъ улицы для незнакомаго человка. Да и по правд сказать ради чего ему прізжать сюда?

— Да, вы правы. Но я никогда не бывала у холостаго человка.

— Ну, возьмите меня съ собою. Вы можете отправиться отсюда въ девять часовъ, къ обду быть дома.

— Я никогда на это не ршусь. Дайте мн письмо.

Онъ передалъ ей письмо и она ушла съ нимъ въ свою комнату.

Въ шесть часовъ она послала къ мистеру Анджело записку, въ которой говорила, что, разсмотрвъ серьезно письмо мистера Рольфа, она нашла въ немъ боле, чмъ ожидала, но его быстрый переходъ отъ дла ея мужа къ гонкамъ чрезвычайно тривіаленъ, и она не могла ршиться хать въ Лондонъ для совщанія съ романистомъ о такомъ важномъ дл.

Въ девять часовъ она велла ему сказать, что она ршилась хать, но не желая его безпокоить возьметъ съ собою горничную.

Около одинадцати часовъ она уже раскаивалась въ своей ршимости, но Мэри Вельсъ поддерживала ее въ этомъ и на другой день въ половин двнадцатаго он уже были у дверей мистера Рольфа на одной изъ самыхъ многолюдныхъ улицъ Лондона.

Лэди Бассетъ съ неудовольствіемъ взглянула на домъ и сказала:

— Какое странное мсто, чтобъ жить поэту, какое шумное, не поэтическое.

Он постучались въ дверь. На порог появилась служанка.

— Мистеръ Рольфъ дома?

— Да, сударыня. Пожалуйте вашу карточку и напишите на ней зачмъ вы желаете видть мистера Рольфа.

Лэди Бассетъ вынула изъ кармана карточку и написала на ней нсколько словъ. Служанка взглянула на карточку и понесла ее къ своему господину, лэди Бассетъ же указала на сосднюю комнату.

Это была длинная, низкая комната съ пунцовыми обоями, съ зелеными бархатными занавсками, съ позолоченной мебелью, съ двумя окнами, выходящими на улицу и съ задвижными, стеклянными дверями полу-скрытыми занавсками.

Привыкнувъ къ большимъ, высокимъ комнатамъ, лэди Бассетъ думала, что она очутилась въ сундук, во цвта обоевъ и драпировокъ ей понравились.

— Какое странное, уютное помщеніе для мужчины, сказала она Мэри Вельсъ.

Мистеръ Рольфъ былъ занятъ и ей пришлось дожидаться, это было для нея новинкой и окончательно ее растроило. Она старалась утшить себя мыслью, что длала это для мужа, но она чувствовала себя очень несчастной и готова была расплакаться.

Наконецъ раздался звонокъ и служанка войдя пригласила лэди Бассетъ послдовать за нею. Она отворила стеклянную дверь и повела ихъ въ маленькую оранжерею, устроенную въ вид грота, съ тропическими растеніями и водометами. Тамъ она снова отворила стеклянную дверь и ввела въ пустую комнату, подобной которой лэди Бассетъ никогда не видала, она сама по себ была большая и увеличивалась въ десять разъ большими зеркалами, доходившими отъ потолка до полу, противъ входа находилось большое, зеркальное окно, звнья котораго отворялись въ вид двери въ небольшой, хорошенькій садикъ, полный цвтовъ и окаймленный большими, великолпными деревьями, ибо садъ этотъ выходилъ на ограду Гайдъ-Парка.

Многочисленныя, громадныя зеркала, отражая садъ съ его цвтами и деревьями, наполняли комнату зеленью, прелестною зеленью. Для полнаго обмана, множество фокусовъ было разстановлено передъ большимъ, среднимъ зеркаломъ. На полу красовался толстый бархатный коверъ, а стны были покрыты французскими сро-розоватыми обоями, придававшими всей комнат какой-то уютный, располагающій къ ней оттнокъ, что рельефно выставляло дв или три великолпныя картины, висвшія въ залотыхъ рамахъ, мебель, была вся дубовая, полированная, красивыя занавски придавали солнечнымъ лучамъ чрезвычайную нжноть, которая особенно шла къ женскимъ лицамъ. Тишина, царившая тутъ, не нарушалась ни малйшими звуками Лондона, которые вовсе не долетали.

Вообще комната эта была довольно романтична, по одинъ изъ ея угловъ былъ очень прозаиченъ и конечно поражалъ всякаго, кто полагаетъ, что произведенія изящной литературы черпаютъ свой источникъ лишь въ поэтическомъ воображеніи писателя, между каминомъ и окномъ въ двухъ футахъ отъ стны находился письменный столъ гигантскихъ размровъ и съ ясными признаками тяжелаго труда, приведеннаго въ строгую систему. На этомъ стол виднлись три посеребренныхъ ведра съ письмами, на которыя надо было отвчать, съ письмами, которыя надо было размстить по различнымъ справочнымъ книгамъ и различными замтками, которыя также надо было классифицировать (ибо этотъ писатель смялся замчаніямъ ученыхъ людей, которые говорятъ: это надо справиться въ бумагахъ, и утверждалъ, что или вс бумаги надо сжечь, или подклеить ихъ въ порядк по различнымъ справочнымъ книгамъ), кром того тутъ было нсколько большихъ книгъ въ род вексельныхъ банкирскихъ, въ которыхъ распредлены были по различнымъ отдленіямъ замтки и вырзки изъ газетъ до ихъ наклеиванья въ справочныя книжки.

Подъ столомъ находился цлый строй этихъ справочныхъ книжекъ съ заглавіями на корешкахъ. Тутъ было около двадцати томовъ in-folio классифицированныхъ фактовъ, идей и картинъ, ибо рисунки также вырзались и наклеивались въ книг, тутъ также находилась приходная книга за весь годъ. Этому романтичному существу не достаточно было простыхъ росписокъ и онъ требовалъ, чтобы каждый лавочникъ, съ которымъ онъ имлъ дло, непремнно записывалъ вс уплаты въ книгу, такъ что при малйшей необходимости могла быть наведена самая точная справка кому было уплочено и кому нтъ. Кром того была цлая коллекція книгъ также in-folio, служившихъ оглавленіемъ для другихъ, тутъ были index rorum et librorum — index reriim et hominuin и т. д. и т. д. Количество этикъ указателей было такъ велико, что одинъ большой томъ носилъ заглавіе: указатель указателей — index ad indices.

Подл стола находились шесть или семь толстыхъ папокъ, на которыхъ были расположены вс замтки автора, извлеченныя изъ всхъ его матеріаловъ и необходимыя для его текущаго труда. Въ настоящее время онъ писалъ романъ, основанный на фактахъ и на этихъ папкахъ виднлись въ правильной систем вс факты, случаи, разговоры, размышленія и рисунки, которые служили основой сочиненію, самое же сочиненіе лежало тутъ въ двухъ формахъ: его собственная рукопись и копія секретаря, исправленная для печати. Эта послдняя рукопись имла широкія поля для исправленій и прибавокъ, но на одну прибавку приходилось по десяти помарокъ.

Не успла еще лэди Бассетъ насладиться художественной красотой этой комнаты, и достаточно надивиться, что она превращена была въ мастерскую, какъ самъ писатель выбжалъ въ садъ для минутнаго отдыха и подойдя къ окну представилъ поразительный контрастъ со всемъ окружающемъ его. Онъ не казался ни поэтомъ, ни дловымъ человкомъ, но простымъ, провинціальнымъ фермеромъ. Онъ былъ большаго роста, здоровенный, съ маленькой головой, съ обыкновенными чертами, нжными карими глазами и небольшой свтлорусой бородой, на немъ былъ цлый костюмъ одной матеріи и одного цвта. Таковъ былъ писатель романовъ, основанныхъ на фактахъ. Онъ подкатился къ окну, ибо, если онъ казался на взглядъ фермеромъ, то поступь его была матросская. Черезъ мгновеніе онъ вошелъ въ комнату.

XXIII.

Мистеръ Рольфъ устремилъ на обихъ женщинъ мягкій, безобидный взглядъ и любезно пригласилъ ихъ ссть.

Самъ онъ слъ къ своему письменному столу и, обратясь въ лэди Бассетъ, сказалъ какимъ-то соннымъ голосомъ:

— Подождите, пожалуйста минутку, позвольте мн взглянуть на дло и припомнить мои замтки.

Его простая, обыкновенная наружность и полувялый, полусонный видъ поразили отчаяніемъ лэди Бассетъ, хотя въ сущности ей нечего было отчаяваться, ибо артисты должны по временамъ искупать дремотою свое восторженное настроеніе. Ея руки задрожали и она едва удерживалась отъ слезъ.

Мастеръ Рольфъ это немедленно замтилъ и сказалъ добродушно:

— Вы взволнованы, и не удивительно.

Онъ всталъ, вынулъ изъ фарфороваго ларца маленькую стклянку, налилъ изъ нея нсколько капель безцвтной жидкости въ рюмку и наполнивъ ея водой подалъ лэди Бассетъ со словами:

— Выпейте это пожалуйста.

— Должна я? спросила она, взглянувъ на мистера Рольфа.

— Да, это васъ успокоитъ, это только ignatia.

Она выпила небольшими глотками и непрошенная слеза капнула въ рюмку.

Между тмъ мистеръ Рольфъ просмотрлъ свои замтки и обратился къ лэди Бассетъ полухолодно, полудобродушно: лэди Бассетъ, въ какомъ бы состояніи не находился вашъ мужъ, боленъ ли онъ душевно, физически или вмст душевно и физически, его тайныя освидтельствованія подкупленными докторами, насильственное похищеніе, которое только могло увеличить его болзнь были нечестивыя, варварскія дйствія, противныя закону Божескому, обычному праву Англіи и всмъ человческимъ законамъ, за исключеніемъ нашихъ нелпыхъ статутовъ de lunatico, эти дйствія оскорбительны для васъ, ибо слдовало по крайней мр просить вашего совта, такъ какъ ваши права выше и святе правъ Ричарда Бассета. Поэтому, какъ лишенная мужа обманомъ, насиліемъ и мертвой буквой жалкаго закона, духъ котораго совершенно нарушенъ, вы имете полное право обратиться ко мн или къ какому другому общественному дятелю для оказанія помощи вамъ и вашему мужу. И такъ отложите въ сторону ваши нервы и поговоримъ серьезно, какъ двое мужчинъ, или женщинъ, если вамъ угодно.

Лэди Бассетъ взглянула на него и улыбнулась, слова Рольфа совершенно расположили ее къ нему.

— Я не смю еще давать вамъ совты, продолжалъ онъ:— я долженъ узнать дло подробне, чмъ объяснилъ мн его мистеръ Анджело. Отвтите вы мн откровенно на вс вопросы?

— Постараюсь, серъ.

— Чья мысль была держать сера Чарльса Бассета въ четырехъ стнахъ?

— Его самого. Онъ чувствовалъ себя неспособнымъ появляться въ обществ.

— Такъ онъ вамъ описывалъ свою болзнь?

— Да.

— Тмъ лучше. Что-жъ онъ говорилъ.

— Онъ говорилъ, что по временамъ въ голов у него проходило какое-то облако и онъ терялъ всякую умственную силу, въ такомъ-то положеніи онъ не желалъ, чтобъ кто нибудь его видлъ.

— Это было посл припадка падучей болзни?

— Да.

— Гм! Теперь скажите пожалуйста, какимъ образомъ мистеръ Бассетъ могъ одними словами привести сера Чарльса въ такую ярость, что съ нимъ случился припадокъ?

Лэди Бассетъ колебалась отвтить,

— Что онъ сказалъ серу Чарльсу?

— Онъ ничего не сказалъ. Онъ только громко, такъ что серъ Чарльсъ слышалъ, приказалъ няньк приподнять его сына и показать ему его будущее наслдіе.

— Злой дуракъ! Но разв это довело сера Чарльса до ярости и припадка?

— Да.

— Такъ онъ очень впечатлителенъ.

— Въ этомъ отношеніи.

Мистеръ Рольфъ замолчалъ и впервые казалось глубоко задумался. Его дума скоро принесла плодъ, ибо неожиданно обратившись къ лэди Бассетъ, онъ спросилъ:

— Что говорилъ серъ Чарльсъ въ послднее время, самаго страннаго? самаго страннаго?

Лэди Бассетъ покраснла, потомъ поблднла и ничего не отвчала.

Мистеръ Рольфъ всталъ и подошелъ къ Мэри Вельсъ.

— Что вы слышали самаго безумнаго отъ вашего господина?

Мэри Вельсъ вмсто отвта, взглянула на свою госпожу.

— Нтъ, нтъ! воскликнулъ писатель, быстро становясь между обими женщинами: — мн не надо лжи, я хочу слышать правду.

— Право серъ, я не знаю. Я уврена, что мой господинъ не сумасшедшій, самое же странное, что я отъ него слышала это было восклицаніе — ‘у меня на лиц написано, что я бездтенъ! ‘

— А! И вроятно, онъ поэтому не хотлъ хать за границу.

— Да, я полагаю, серъ, это была одна изъ причинъ.

Мистеръ Рольфъ заложилъ руки за спину и задумчиво, почти безнадежно вернулся къ своему креслу.

— Гм! произнесъ онъ, посл нкотораго молчанія:— я все же теперь знаю, самое худшее и это дло. Лэди Бассетъ вы должны быть со мною совершенно откровенны. ‘Подумайте хорошій совтъ все равно что узкая перчатка’, чтобъ быть въ пору она должна охватывать вс особенности руки, чуть, скрыто что нибудь отъ перчаточника, она уже не годится. Никто хуже меня не дастъ совта, еслиисвденья, доставленныя мн ложны или неполны, по той простой причин, повторяю, что мой совтъ самая узкая перчатка. Какъ хотите, я не могу понять почему серъ Чарльсъ отчаивается имть дтей.

Съ этими словами, мистеръ Рольфъ устремилъ на обихъ женщинъ взглядъ, лишенный всякаго выраженія, его глаза хотя и смотрли прямо на нихъ, казалось были обращены во внутрь его самого.

— Разв у сера Чарльса нту глазъ, произнесъ онъ, словно говоря самъ съ собою:— или есть женщины такія стыдливыя, такія скрытныя, что он не говорятъ своимъ мужьямъ?

Лэди Бассетъ отвернулась и съ ужасомъ взглянула на Мэри Вельсъ. Молодая двушка выказала, какъ видно, свою находчивость. Она быстро подошла къ мистеру Рольфу и сказала въ полголоса.

— Мужчины слпые, серъ, а моя госпожа очень стыдлива, серъ, впрочемъ, теперь серъ Чарльсъ уже знаетъ все и ужъ нсколько времени. Онъ чрезвычайно утшился этою встью, серъ, и ему стало гораздо лучше, когда злоди его похитили.

Это объясненіе заставило замолчать мистера Рольфа, но не совсмъ его удовлетворило.

— Скажите мн, спросилъ онъ, останавливаясь на послднихъ словахъ Мэри Вельсъ:— сколько прошло времени между тмъ днемъ, когда явились къ нему въ комнату доктора и днемъ его похищенія.

— Около двухъ недль.

— И въ эти дв недли въ немъ произошла замтная перемна къ лучшему?

— Да, серъ. Не правда ли, милэди?

— Конечно. Онъ началъ гулять со мною по саду и вызжать въ открытомъ экипаж. Ему съ каждымъ днемъ становилось все лучше и лучше и это-то меня теперь всего боле терзаетъ. Мой голубчикъ быстро выздоравливалъ, а теперь они постараются его уходить. Страшно подумать, что они не пускаютъ къ нему даже его жены.

— Я это могу себ объяснить. Но теперь скажите когда вы ожидаете…. извстнаго событія?….

Лэди Бассетъ покраснла и поспшно взглянула на мистера Рольфа, но онъ не смотрлъ на нее, а взявъ листъ бумаги приготовлялся записать ея отвтъ съ простодушнымъ видомъ человка, предложившаго самый простой, необходимый, дловой вопросъ.

Вслдъ за этимъ лэди Бассетъ взглянула на Мэри Вельсъ и этотъ взглядъ мистеръ Рольфъ замтилъ, ибо онъ въ эту минуту поднялъ голову удивляясь, что ему не отвчаютъ такъ долго.

— Черезъ три мсяца, едва слышно промолвила лэди Бассетъ, помнявшись многозначительнымъ взглядомъ съ Мэри Вельсъ и зардвшись какъ маковъ цвтъ.

Рольфъ взглянулъ на обихъ женщинъ и его удивило, зачмъ он телеграфируютъ другъ другу по такому простому вопросу, но все же онъ хладнокровно записалъ отвтъ лэди Бассетъ на небольшой карточк. Посл этого, онъ принялся помчать на той же карточк вс полученныя свденія.

Пока онъ длалъ это медленно, тщательно, акуратно, лэди Бассетъ пристально слдила за нимъ съ напряженнымъ вниманіемъ зоолога, изучающаго новое животное, простота и искренность его послдняго вопроса мало по малу примирили ее съ этимъ инквизиторомъ, тмъ боле, что онъ по видимому всею душою взялся за ея дло. Она начинала уже уважать его простое чистосердечіе, его учтивость безъ всякаго оттнка излишней любезности и ту осторожность, съ которой онъ собиралъ факты, прежде чмъ дать совтъ.

Кончивъ свою запись, отъ которой, казалось, по выраженію его лица, зависла вся ея жизнь, онъ откинулся на спинку кресла и принялъ добродушный видъ.

— Ну, сказалъ онъ:— мы говорили съ вами серьезно, какъ дв женщины, старая и молодая, бабушка довольно надола внучк своими вопросами. Теперь ваша очередь: спрашивайте меня что угодно и выскажите все что у васъ на ум. Всякое дло надо осмотрть со всевозможныхъ сторонъ.

— Одно меня чрезвычайно безпокоитъ, серъ, сказала лэди Бассетъ, посл нкотораго колебанія: — мой стряпчій гораздо хуже стряпчаго мистера Бассета. Онъ не можетъ ничего придумать въ нашу пользу и дозволяетъ нашимъ врагамъ поражать насъ на каждомъ шагу. По этой-то именно причин я и позволила себ обратиться къ вамъ, хотя и не имла удовольствія васъ знать.

— Я совершенно васъ понимаю, милэди, мистеръ Ольдфильдъ почтенный стряпчій, а Вилеръ, ловкій, провинціальный сутяга, и вамъ кажется, что вы боретесь съ тупымъ ножемъ противъ остраго.

— Да, я именно это чувствую и по временамъ чуть не схожу съ ума.

— Такъ успокойтесь, я во время первыхъ моихъ процесовъ, а я всего велъ ихъ шестьнадцать для себя и другихъ, я часто ощущалъ это самое чувство, но въ результат всегда убждался, что былъ неправъ. Судебныя дла совершенно сходны съ военными, сначала происходятъ дв, три перестрлки, а потомъ уже генеральное сраженіе въ суд. Ловкіе сутяги обыкновенно одерживаютъ верхъ на перестрлкахъ, а проигрываютъ сраженія. Я вижу, что и Вилеръ подобный полководецъ, слдовательно вамъ нечего его очень бояться. Конечно, противника никогда ненадо презирать, но я боле опасался бы имть противникомъ Ольдфильда, чмъ Вилера. Истый человкъ, подобный Ольдфильду, Богъ знаетъ какъ, творитъ мудрыя дла, а ваши Вилеры рдко идутъ дале мелкой хитрости, а хитрость недовольно дальновидна для борьбы съ настоящей мудростью въ подобныхъ сложныхъ длахъ. Еслибъ Ольдфильдъ былъ стряпчимъ у Бассета, то онъ вроятно быстро перевелъ бы дло въ судъ. Вы стали бы этого избгать и поставили бы себя въ невыгодное положеніе, тогда хорошо веденныя изслдованія могли бы окончиться противъ сера Чарльса. Вилеръ избралъ боле хитрый, насильственный путь, _онъ нагоняетъ боле страху и приноситъ боле вреда въ данную минуту, но къ чешу онъ окончательно приводитъ? Почти ни къ чему, они этимъ путемъ лишаются своего могущественнйшаго орудія — немедленнаго освидтильствованія больнаго, ибо теперь мы можемъ откладывать на неопредленное время это освидтельствованіе, на томъ основаніи, что по случаю употребленнаго насилія надо больному придти въ себя. Кром того судъ чрезвычайно не любитъ, когда люди, обратившіеся къ нему, стараются въ тоже время покончить дло сами. Всего же хуже для нихъ, что въ настоящемъ случа они во зло истолковываютъ парламентскій актъ, входя въ прямое противорчіе съ законами и справедливостью.

— Я надюсь, что ваши слова исполнятся, серъ, но покуда мистеръ Вилеръ дйствуетъ, а Ольдфильдъ сидитъ сложа руки. Онъ не иметъ ни одной своей мысли, а только отвергаетъ чужія.

— Это потому, что онъ не въ своей сфер. Въ этомъ дл не достаточно знанія законовъ, а необходимо знаніе человческой природы.

— Такъ посовтуете ли вы мн разстаться съ мистеромъ Ольдфильдомъ!

— Нтъ, зачмъ длать себ новаго врага! Къ тому же черезъ него вы узнаете о дйствіяхъ вашихъ противниковъ. Вы просто должны игнорировать его, впродолженіи нкотораго времени.

— Но не могу ли я что нибудь длать, серъ? Меня убиваетъ это бездйствіе. Пожалуйста, дайте мн совтъ, вы теперь все знаете.

— Помолчимъ-те минуту, сказалъ мистеръ Рольфъ:— и подумаемъ серьезно.

Судя по выраженію его лица, онъ дйствительно серьезно задумался.

— Лэди Бассетъ, сказалъ онъ, серьезно:— Я считаю, что вс факты, сообщенные вами и мистеромъ Анджело, совершенно справедливые и вы ничего отъ меня не утаили. Взявъ все въ соображеніе, я полагаю, что вамъ предстоитъ теперь только одно — выигрывать время. Это выигрываніе времени не есть слабохаракторное отсрочиваніе неизбжныхъ событій, а мудрое выжиданіе полководца, который можетъ собрать на данное мсто многочисленныя войска, если только ему дадутъ время. Поймите меня. Съ нашими картами можно сдлать много ходовъ, но я предпочитаю вернйшій изъ нихъ. Мы могли бы завтра же начать сраженіе, но это было бы рисковать слишкомъ многимъ. Судебныя проволочки и непріятности тернистаго судебнаго пути произвели бы теперь дурное вліяніе на умъ сера Чарльса, съ другой стороны безпокойство, постоянныя треволненія, то надежда, то разочарованіе, лишили бы васъ спокойствія, а сера Чарльса быть можетъ желаннаго наслдника. Къ тому же, если мы сегодня дадимъ сраженіе, то будемъ бороться съ законнымъ наслдникомъ, и если мы подождемъ три или четыре мсяца, то можемъ имть на своей сторон законнаго наслдника и назначенныхъ вами опекуновъ. Къ тому же времени серъ Чарльсъ совершенно оправится отъ насильственнаго его похищенія и будетъ себя чувствовать лучше, чмъ недлю тому назадъ, ибо его постоянно будетъ поддерживать и утшать надежда на скорое появленіе наслдника. Когда наступитъ минута дйствія, то мы тотчасъ ударимъ на врага, мы не станемъ писать письма къ комисарамъ, не станемъ просить послать присяжныхъ въ сумасшедшій домъ. Я разрублю вашего мужа на двое. Не бойтесь, я только дамъ ему съ вашей помощью alter ego, который освободитъ его и разоритъ Ричарда Бассета, разоритъ его проторами и убытками, а можетъ быть заставитъ его покинуть страну. Между тмъ, вы не останетесь въ бездйствіи.

— О! какъ я рада!

— Вы будете дйствовать оборонительно. Мистеръ Бассетъ иметъ одну надежду на успхъ и эту надежду вы должны уничтожить, неправильный уходъ за серомъ Чарльсомъ можетъ продлить его выздоровленіе, піявки и успокоительныя средства, которыхъ не жалютъ доктора, разсуждая а priori, а не слдя за вліяніемъ на больнаго употребляемыхъ средствъ, могутъ принести серьезный вредъ вашему мужу, умственное разстройство котораго зависитъ отъ слабаго кровообращенія въ мозговыхъ сосудахъ. Мы должны поэтому принять тотчасъ свои мры. И такъ къ длу. Кто содержитъ этотъ сумасшедшій домъ?

— Докторъ Суаби.

— Докторъ Суаби? Мн знакомо это имя. Онъ кажется у меня былъ. Надо посмотрть въ Index rerurn et hominum. Суаби? Нтъ, посмотримъ Asyla. Asyla — Суаби, см. книгу писемъ за — годъ, стр. 368. Ну, эта старая книга. Надо за ней пойти въ другую комнату.

Онъ удалился и черезъ нсколько минутъ принесъ большую книгу съ письмами.

— Вотъ два письма доктора Суаби, въ которыхъ онъ объясняетъ свою систему и приглашаетъ меня постить его учрежденіе. Ну, серъ Чарльсъ находится у человка, который не боится ревизіи, ибо въ то время я ужасно возставалъ, хотя быть можетъ и невсегда справедливо, противъ частныхъ сумасшедшихъ домовъ,Вотъ я такъ и думалъ. Онъ самъ былъ у меня. Вотъ характеристика доктора Суаби: ‘Блдный, задумчивый человкъ, съ кроткими глазами, возстаетъ противъ насильственныхъ мръ и наказаній, нсколько донкихотствуетъ и говоритъ, что еслибъ паціентъ ударилъ его, то онъ не дозволилъ бы сторожу обойтись съ нимъ грубо, въ виду невмняемости вины.’ Конечно и я не обратился бы за помощью къ сторожу, а самъ ударилъ бы его назадъ. Возьмите эти письма и разсмотрите ихъ подробно, вы можете научиться изъ нихъ, какъ слдуетъ поступать съ этимъ человкомъ.

— Благодарствуйте, мистеръ Рольфъ, сказала лэди Бассетъ, сверкая глазами отъ радости, что ей дали дло.

Она взяла письма, внимательно прочла ихъ и отдавая назадъ сказала, что тяжелое бремя свалилось съ ея плечъ.

— Вы не должны однако слишкомъ полагаться на доктора Суаби, сказалъ Мистеръ Рольфъ, качая головой:— въ тюрьм или сумасшедшемъ дом каждое служащее лицо тмъ важне, чмъ скромне его офиціальное положеніе, ибо онъ тогда находится въ частыхъ столкновеніяхъ съ паціентами. По теоріи: 1) директоръ врачъ, 2) помощники врачей, 3) смотрители и смотрительницы. На практик же: 1) смотритель и смотрительницы, 2) помощники врачей, 3) директоръ врачъ.

— Какъ я рада это слышать, серъ, потому что постивъ сумасшедшій доіъ и видя, что помощникъ врача мистеръ Салтеръ не допускаетъ меня къ мужу, я дала немного денегъ смотрителю и смотрительниц, которые за нимъ ухаживаютъ, прося ихъ позаботиться о немъ.

— Вы это сдлали! И вы еще спрашиваете совта? Такъ всегда бываетъ, мужчина думаетъ, разсуждаетъ и наконецъ приходитъ къ разумному заключенію, а женщина съ своимъ любящимъ сердцемъ и практическимъ здравымъ смысломъ просто, скромно, молча длаетъ разумное дло. Sursuin corda! Мужайся любящее сердце! заревлъ онъ неожиданно, словно левъ: — вы сдлали мастерскую штуку безъ помощи Ольдфильда, Рольфа или кого другаго.

Лэди Бассетъ радостно захлопала въ ладоши и точно электрическая искра пробжала по ея жиламъ, вс нервы были натянуты и этотъ новый для нея восторженный крикъ искренняго сердца увлекъ ее.

— Ну, продолжалъ ея эксцентричный собесдникъ, также неожиданно остывая, какъ онъ неожиданно воспламенился:— я могу только предложить одну поправку — будьте опредлительне въ свое будущее посщеніе. Общайте каждому изъ смотрителей по двадцати гиней въ день выздоровленія сера Чарльса и сверхъ того по десяти гиней за то, чтобъ они въ слдующіе два мсяца не давали ему никакихъ лекарствъ, не ставили піявокъ и не прикладывали пластырей. Проклятыя, успокоивающія средства пагуба для сера Чарльса. Его кровообращеніе не должно сегодня пріостанавливать, а завтра ускорять, что неизбжное послдствіе этихъ успокоивающихъ средствъ, но напротивъ необходимо поддерживать у него всегда ровное кровообращеніе, правильнымъ экзерсисомъ и питательной пищей. Вы такимъ образомъ деньгами переманите на свою сторону смотрителей, а главный докторъ, по убжденію, на истинномъ пути. Но удовольствуемся ли мы этими двумя элементами и оставимъ ли въ сторону докторовъ помощниковъ? Нтъ, не надо ничмъ пренебрегать. Но, какъ подступить къ этимъ людямъ? Гм! Попробуйте пустить пыль въ глаза. Наши дураки это любятъ. Позжайте въ слдующій разъ въ коляск, четверкой, съ жокеями и съ лакеями въ блестящихъ ливреяхъ. Одньтесь не изящно какъ сегодня, а поблестяще, словно на свадьбу. Явитесь передъ дураками не просительницей, но царицей и пустивъ имъ пыль въ глаза польстите ихъ мелкому самолюбію, не говорите о сер Чарльс, какъ о человк, съ которымъ поступили несправедливо, не какъ о сумасшедшимъ, но какъ о больномъ ‘котораго вы джентельмены съ вашимъ замчательнымъ искуствомъ конечно, вскор поставите на ноги.’ Отъ нихъ единственная опасность вашему мужу и потому не жалйте улыбокъ и любезностей, а ужъ если нужно, то пустите въ ходъ весь женскій арсеналъ. Не будьте слишкомъ строги, надо когда нибудь послужить и черту. Преданная любовь жены освящаетъ кокетство, необходимое чтобъ побждать злодя и обойти дураковъ.

— О! я сейчасъ туда поду.

— Вы слишкомъ взволнованы, сказалъ Рольфъ строго: — это неумстно въ совщательномъ собраніи.

— Нтъ, нтъ, но я пылаю желаніемъ сдлать скоре что нибудь для моего бднаго мужа.

— Вы очень взволнованы и по моей вин. Вы пріхали изъ далека и должны быть голодны. Если васъ такъ оставить, то вскор наступитъ реакція и у васъ сдлается истерика. У васъ такая натура.

Онъ позвонилъ и приказалъ служанк подать ростбифу и шампанскаго.

Лиди Бассетъ отказалась отъ завтрака, но Рольфъ остановилъ ее.

— Нтъ, сказалъ онъ:— вы должны меня слушаться. Я знаю кое-что, не только въ законахъ, но и въ медицин. Пока принесутъ завтракъ будемъ продолжать. Серъ Чарльсъ долженъ быть съ вами въ переписк. Онъ уже вроятно написалъ вамъ съ полдюжины писемъ, жалуясь на чудовищный фактъ заточенія здороваго человка въ сумасшедшій домъ. Вс подобныя письма опускаются въ ящикъ, выставленный въ сняхъ сумасшедшаго дома, но они никогда не достигаютъ своего назначенія. Возьмите перо, пишите формулу.

И онъ продиктовалъ слдующее письмо:

Милая голубушка! незначительная болзнь, которой я страдалъ при поступленіи сюда, быстро проходитъ благодаря искуству и прекрасному уходу здшнихъ врачей. Вс они очень добры и внимательны, вообще это образцовое учрежденіе длаетъ честь нашей стран.’

— О! мистеръ Рольфъ, ужъ не слишкомъ ли это хитро! воскликнула лэди Бассетъ, сверкая глазами.

— А разв не хитро выставить почтовый ящикъ, поощрять писать письма, а потомъ распечатывать ихъ и уничтожать т, которыя не нравятся? Дай Богъ, чтобъ всякій читающій чужое письмо напалъ на ловушку. Но вотъ и ваше лекарство. Вы никогда, конечно, не пьете шампанскаго утромъ?

— О! нтъ.

— Тмъ лучше подйствуетъ мое лекарство.

И онъ заставилъ госпожу и служанку състь нсколько тонкихъ кусочковъ говядины и выпить стаканъ шампанскаго.

Пока он такимъ образомъ подкрпляли свои ослабвшія силы, онъ взялъ нсколько штемпельныхъ конвертовъ и на нихъ написалъ свой адресъ и подалъ ихъ лэди Бассетъ говоря, что она можетъ написать ему во всякое время, когда встртится къ тому надобность.

— Вы напишите ко мн непремнно, если васъ не допустятъ къ вашему мужу, я тогда отправлюсь туда самъ, а если надо, то и пущу въ ходъ газеты, но я увренъ, что до этого не дойдетъ въ заведеніи доктора Суаби. Онъ лучшій христіанинъ, чмъ я. Вы слишкомъ рано отправились туда, вашъ мужъ былъ слишкомъ взволнованъ своимъ похищеніемъ, Суаби былъ въ отъзд, Салтеръ вроятно прибгнулъ къ успокоивающимъ средствамъ къ піявкамъ, мушкамъ, морфину, въ результатъ ему стало хуже и Салтеру было совстно показать вамъ его въ такомъ положеніи. Приведя его въ гораздо большее волненіе, чмъ онъ былъ при прізд въ заведеніе, дуракъ Салтеръ долженъ былъ уврить васъ, что вы его взволнуете, точно есть на свт какое нибудь средство боле успокоивающее, чмъ любящая жена для страждущаго человка. Позжайте завтра, вы его увидите. Ему будетъ хуже, чмъ въ начал, но не многимъ. Кто нибудь сказалъ ему, что жена помстила его въ сумасшедшій домъ…

— О! о!

— Но, онъ этому не поврилъ. Его отецъ былъ Бассетъ, мать — Ле-Комптонъ, одна изъ прабабушекъ Рольфъ, слдовательно, кровь ві немъ чистая. Посл первой минуты отчаянья онъ какъ джентельменъ выдержитъ съ достоинствомъ свое испытаніе, эти свтскіе люди боле твердая сталь, чмъ женщины… и писатели.

Сказавъ это, онъ далъ понять своимъ тономъ, что считалъ разговоръ конченнымъ и вопросъ исчерпаннымъ.

— Такъ я прощусь съ вами, сказала лэди Бассетъ вставая:— жаль, что я не владю вашимъ краснорчивымъ перомъ или языкомъ, чтобъ васъ достойно поблагодарить. Вы приняли участіе въ совершено чужихъ для васъ людяхъ и помогли имъ свшмъ могучимъ, умомъ. Я пришла сюда вдовою, теперь я чувствую снова, что я жена. Ваши добрыя слова тронули меня до глубины сердца. Я могу только молиться за васъ Богу.

— Пожалуйста не говорите этого, милэди, поспшно произнесъ Рольфъ:— человкъ не можетъ вчно писать ложь, надо посвятить когда нибудь часокъ истин и справедливости, это необходимое развлеченіе. Во всякомъ случа не благодарите меня прежде чмъ мой совтъ принесъ вамъ пользу.

Съ этими словами онъ позвонилъ слугу, который проводилъ постительницъ до улицы, самъ же Рольфъ пошелъ съ ними только до коридора и тамъ очень церемонно откланялся лэди Бассетъ. Выходя на улицу она услышала страшный шумъ и трескъ, это ея совтникъ бросился со всхъ ногъ въ свою мастерскую оканчивать прерванный романъ.

— Ну, не важная онъ штука, по моему, сказала Мэри Вельсъ.

Лэди Бассетъ ничего не отвчала и во всю дорогу была погружена въ глубокую думу, она припоминала каждое слово Рольфа и обсуждала практически выраженныя имъ идеи, которыхъ она не могла сама придумать, но исполнить которыя могла гораздо лучше его. По этому, она почти не обращала вниманія на болтовню Мери Вельсъ и только изрдка отвчала на ея выходки противъ мистера Рольфа.

— Вы не могли вставить и словечка въ разговоръ, замтила Мэри Вельсъ.

— Я здила къ нему, чтобъ набраться ума, а не болтать.

— Онъ кажется о себ слишкомъ много думаетъ.

— Какъ же ему и не думать, сравнивая себя съ другими людьми.

— А я не высокаго о немъ мннія.

— Вроятно, служанка царицы Шеби считала Соломона за дурака.

— Не знаю. Это было до меня, отвчала Мэри Вельсъ довольно рзко.

— Конечно, иначе вы не способны ей подражать.

Возвратясь домой, лэди Бассетъ приказала себ подать на верхъ легкій обдъ и распорядилась на счетъ экипажа на слдующее утро.

Въ девять часовъ коляска четверкой стояла у подъзда, кучеръ и два лакея были въ блестящихъ ливреяхъ, а два жокея верхомъ. Лэди Баесетъ тотчасъ отправилась въ путь и на разстояніи двадцати миль отъ Гуртеркомба была приготовлена, подстава. Такимъ образомъ въ полномъ блеск подкатила она къ парадному подъзду Бельвю-Гауза.

Дверь отворилась и приличный швейцаръ вышелъ съ почтительнымъ видомъ.

— Мистеръ Салтеръ дома, серъ?

— Нтъ, милэди. Сегодня дежурный мистеръ Койнъ.

Лэди Бассетъ выразила свое удовольствіе при этомъ извстіи и спросила можетъ ли она видить мистера Койна.

— Конечно, милэди. Я сейчасъ доложу.

Ршившись во что бы то ни стало достичь до своего мужа, лэди Бассетъ приказала своимъ лакеямъ открыть дверцы, и только что хотла она выдти изъ экипажа, какъ въ дверяхъ показался мистеръ Койнъ. Это былъ маленькій расторопный человчекъ съ добродушнымъ лицемъ, быстро принявшимъ холопское выраженіе при вид прекраснаго экипажа и прекрасно одтой барыни.

— Мистеръ Койнъ! сказала лэди Бассетъ съ очаровательной улыбкой.

— Къ вашимъ услугамъ, милэди.

— Могу я поговорить съ вами на един, серъ?

— Конечно, милэди.

— Мы пріхали изъ далека. Можно у васъ покормить лошадей?

— Извините, но позвольте васъ попросить отправить экипажъ въ гостинницу, сказалъ маленькій человчекъ. Она тутъ рядомъ.

— Съ большимъ удовольствіемъ, отвчала лэди Бассетъ и обращаясь къ одному изъ жокеевъ прибавила: — вы останетесь здсь и будете ждать моихъ приказаній.

Мэри Вельсъ осталась въ сняхъ и ей было поручено отыскать смотрителя и смотрительницу, у которыхъ на рукахъ былъ серъ Чарльсъ, и сказать имъ, что милэди хотла съ ними поговорить наедин и дать имъ денегъ.

— Мистеръ Бассетъ, мн не другъ, сказала лэди Бассетъ, усвшись въ комнат мистера Койна, но онъ сдлалъ мн большое одолженіе помстивъ сера Чарльса сюда, а не въ какое нибудь другое заведеніе, гд вмсто пользы ему принесли бы тонко вредъ. Я уврена, что люди съ вашимъ знаніемъ вскор вылечатъ моего мужа, отъ его незначительной болзни, не правда ли?

— Я надюсь, милэди, ему сегодня гораздо легче.

— Вы вроятно можете мн сказать черезъ сколько мсяцевъ онъ можетъ совершенно выздоровть.

— Вы слишкомъ преувеличиваете мои знанія и искуство, милэди.

— Черезъ три мсяца?

— Это очень короткій срокъ, но вы можете быть уврены, милэди, что мы сдлаемъ все зависящее отъ насъ.

— Въ такомъ случа, мн нечего безпокоиться о результат. Ахъ! да, докторъ Виллисъ просилъ меня передать вамъ свое почтеніе. Онъ знаетъ васъ по репутаціи.

— Не ужели! Я не зналъ, что мои скромные труды….

— Значитъ, вы гораздо боле извстны, чмъ вы по своей скромности полагали. Но позвольте, докторъ! Виллисъ просилъ меня что-то вамъ передать. Это было что-то о сер Чарльс. Ахъ! да, докторъ Виллисъ, лечившій его съ дтства, проситъ васъ обратить вниманіе на то, что морфинъ и другія успокоивающія средства имютъ чрезвычайно дурное вліяніе на сера Чарльса. Я сказала доктору Виллису, что вы, конечно, сами это замтите безъ всякаго посторонняго намека.

— Да, но я все же запишу это замчаніе.

— Это будетъ очень любезно съ вашей стороны и очень польститъ доктору Виллиса, который очень высокаго о васъ мннія. Но мистеръ Койнъ, если я вамъ общаюсь быть очень послушной и не волновать его, вы позволите мн сегодня повидаться съ моимъ мужемъ.

— Конечно, милэди. У васъ есть разршеніе отъ…..

— Я забыла его привести. Я надюсь на ваше человколюбіе и любезность.

— Жаль, очень жаль. Я боюсь…. я не долженъ….. произнесъ мистеръ Койнъ чрезвычайно смущенный:— позвольте мн посовтоваться съ мистеромъ Апльтономъ. Впрочемъ не угодно ли вамъ, милэди, осмотрть ваше заведеніе, прибавилъ онъ съ подобострастной улыбкой.

Лэди Бассетъ непремнно отказалась бы отъ этого предложенія, еслибъ не замтила его странной улыбки, но теперь она серьезно сказала:

— Съ большимъ удовольствіемъ, серъ.

Мистеръ Койнъ повелъ свою почетную постительницу, въ большую гостинную, гд нсколько дамъ занимались различными рукодліями, он только сидли на боле далекомъ разстояніи другъ отъ друга, чмъ обыкновенно сидятъ въ гостиннной, чтобъ замтить эту особенность надо было быть гораздо наблюдательне лэди Бассетъ. Что же касается до смотрительницъ, бывшихъ въ комнат, то при вход мистера Койна, он приняли на себя самый обыкновенный видъ, такъ что ихъ трудно было отличить отъ окружавшихъ ихъ дамъ.

— Не ужели, сказала лэди Бассетъ:— это все….

— Да, и нкоторыя изъ нихъ неизлечими.

— Пожалуйста, пойдемте отсюда, я не имю права удовлетворить своему любопытству. Бдныя женщины, хотя он не кажутся несчастными.

— Мы не дозволимъ имъ быть несчастными, сказалъ мистеръ Койнъ:— нашъ главный докторъ ихъ очень любитъ и постоянно старается имъ доставить удовольствіе.

Въ эту минуту лэди Бассетъ взглянула на верхъ и увидала у ршетки коридора верхняго этажа женщину, очевидно слдившую за ней. Она тотчасъ узнала ея лице, и женщина сдлавъ ей знакъ быстро исчезла въ одну изъ сосднихъ комнатъ.

— Можно посмотрть верхній этажъ, мистеръ Койнъ? сказала лэди Бассетъ очень спокойно, хотя сердце ея тревожно билось.

— Конечно, я васъ провожу, но только мн придется васъ оставить на минуту.

Онъ повелъ ее по лстниц на верхъ, передалъ смотрителю, который прибжалъ на его свистокъ и откланялся съ странной, уморительной улыбкой.

Этотъ смотритель былъ тотъ самый Джонсъ, которому лэди Бассетъ наканун дала денегъ и потому она несказанно ему обрадовалась.

— О! мистеръ Джонсъ! произнесла она, обращая на него такой взглядъ, отъ котораго растаялъ бы любой палачъ.

Джонсъ мигнулъ и обождавъ пока мистеръ Койнъ скрылся изъ виду произнесъ конфиденціально:

— Я видлъ вашу горничную, милэди. Все устроено. Мистеръ Койнъ смотритъ сквозь пальцы. Только дайте мн слово, что вы его не взволнуете.

— О! нтъ, серъ, я его успокою, сказала лэди Бассетъ вздрагивая всмъ тломъ.

— Сами! воскликнулъ Джонсъ.

Въ туже минуту дверь одной изъ комнатъ отворилась и появившаяся на порог женщина промолвила въ полголоса:

— Я его приготовила, милэди, онъ совсмъ здоровъ.

Большихъ усилій стоило лэди Бассетъ, чтобъ не вскрикнуть отъ радости и не броситься стремглавъ въ комнату, но она превозмогла себя и тихо переступила черезъ порогъ. Салли съ быстротою молніи захлопнула дверь, хотя, по вншнему ея виду, нельзя было ожидать отъ нея такой деликатности.

Серъ Чарльсъ стоялъ посреди комнаты, пылая желаніемъ выбжать къ ней на встрчу, но сдерживалъ себя. Они встртились: онъ прижалъ ее къ своему сердцу, она плакала на его плеч отъ горя и радости. Долго ни одинъ изъ нихъ не промолвилъ ни слова.

XXIV.

Они сидли рука въ руку, успокоивая другъ друга. Съ первой минуты лэди Бассетъ была очень пріятно удивлена, забывъ или лучше сказать не сознавая полъ и характеръ сера Чарльса, она начала съ тяжеломъ сердцемъ разыгрывать роль утшителя, но гордый баронетъ, нжно поцловавъ ее безчисленное количество разъ и возблагодаривъ Бога за это свиданіе, сразу вступилъ въ свои права мужчины и не смотря на свое похищеніе, заточеніе и болзнь, сталъ утшать ее, а не слушать ея утшенія.

— Голубушка Белла, не длай изъ мухи слона. Съ той минуты, какъ ты мн сказала, что я буду отцемъ, мн стало гораздо лучше, и я началъ смяться надъ безсильной злобой Ричарда Бассета. Конечно, меня сначала сразило это похищеніе и насильственный арестъ, но я мало по малу оправляюсь. Теперь только разъ въ день у меня въ голов является какой-то туманъ. Въ первый день моего прибытія сюда мн дали какого-то яда, я былъ словно пьяный впродолженіе двнадцати часовъ, но съ тхъ поръ не повторяли этого средства.

— Ахъ! восклинула лэди Бассетъ, какъ могла я забыть. Не надо терять ни минуты.

Она подошла къ дверямъ и позвала Джонса и Салли.

— Мистеръ Джонсъ! сказала она,— въ первый день прибытія моего мужа сюда, мистеръ Салтеръ далъ ему какое-то успокоительное средство, отъ котораго ему стало гораздо хуже.

— Отъ этого всегда бываетъ хуже, сказалъ откровенно Джонсъ.

— Такъ зачмъ же онъ даетъ такія средства?

— Такъ въ книг стоитъ. Они не знаютъ какъ дйствуютъ лекарства, а мы знаемъ, ибо не отходимъ отъ больныхъ.

— Мистеръ Джонсъ, сказала лэди Бассетъ,— вы даете паціентамъ лекарства, которыя прописываетъ мистеръ Салтеръ или другой докторъ?

Джонсъ молча мигнулъ, это была его любимая форма отвта.

— Что вы скажете, если я вамъ и Салли предложу по десяти гиней въ мсяцъ за то, чтобъ вы не давали моему мужу никакихъ лекарствъ.

— Я съ радостью готовъ это сдлать для такого джентльмена, какъ серъ Чарльсъ, сказалъ Джонсъ,— но право не за что брать столько денегъ, хотя у васъ он вроятно лишнія,

— Не разыгрывайте дурака Джонсъ, сказалъ серъ Чарльсъ, берите то что вамъ даютъ и только заработайте эти деньги.

— Я всегда честно заработываю то что получаю.

— Конечно, сказалъ серъ Чарльсъ, и такъ это дло ршено, Вы будете нодчивать лекарствами не меня, а вотъ эти цвты.

Джонсъ громко расхохотался, но опомнившись остановился и съ уморительной поспшностью вышелъ изъ комнаты, добродушно сказавъ лэди Бассетъ:

— Вы можете хать домой, милэди, совершенно спокойно. Вы взялись за дло какъ слдуетъ.

Тогда лэди Бассетъ разсказала серу Чарльсу о своей поздк въ Лондонъ и посщеніи мистера Рольфа. При извстіи, что его жена здила къ холостяку, онъ съ ужасомъ взглянулъ на нее, но потомъ помирился съ этимъ визитомъ, когда лэди Бассетъ описала ему мистера Рольфа, его года, его простое обращеніе и т. д. Выслушавъ же планъ кампаніи, составленный Рольфомъ онъ искренно его одобрилъ.

Онъ остановился съ слабой силой на одномъ предмет, о которомъ мистеръ Рольфъ отозвался слегка.

— Какъ не отрадно мн видть тебя, сказалъ онъ,— какъ не утшителенъ твой милый голосъ моему сердцу, но я скоре согласенъ не видть тебя до исполненія нашихъ надеждъ, чмъ рисковать этимъ.

Лэди Бассетъ вздохнула, такая будущность казалась ей слишкомъ мрачной.

— Поэтому прежде меня думай о своемъ здоровь, продолжалъ серъ Чарльсъ, и избгай излишняго волненія. Я боюсь, чтобъ этотъ злодй не воспользовался моимъ отсутствіемъ, чтобъ тебя безпокоить: тогда узжай изъ Гунтеркомба. Да, узжай оттуда и поселись въ Лондон. Сдлай это ради меня, мое здоровье и счастье зависятъ отъ тебя, все что здсь происходитъ не можетъ имть на меня большаго вліянія. Каменныя стны не длаютъ тюрьмы и желзныя ршетки — клтки!

Лэди Бассетъ общала исполнить желаніе мужа, но объявила, что должна непремнно время отъ времени видться съ нимъ. Онъ обязанъ писать въ ней какъ можно чаще. Она передала ему формулу Рольфа и прибавила, что т письма только дойдутъ до нея, въ которыхъ онъ будетъ расхваливать сумасшедшій домъ.

Серъ Чарльсъ насупилъ брови.

— О! Чарльсъ, милый мой! воскликнула лэди Бассетъ, обвивая его шею своими прелестными руками, ради меня послужи немного черту. Мистеръ Рольфъ говоритъ, что это необходимо. Сдлай это для меня, я не такъ благородна, какъ ты, а я буду очень послушна въ отношеніи того, на чемъ сосредоточено твое сердце.

Серъ Чарльсъ согласился, хотя и не охотно.

Потомъ они разсказали другъ другу все что случилось со времени ихъ разлуки и это взяло довольно много времени. Наконецъ пришлось раставаться и лэди Бассетъ съ большимъ усиліемъ удержалась отъ слезъ.

Мистеръ Койнъ нарочно спрятался и только появился въ ту минуту, когда лэди Бассетъ садилась въ экипажъ. Она тепло, съ благодарностью пожала ему руку, а онъ подобострастно кланялся на крыльц, пока блестящая коляска не скрылась изъ виду.

XXV.

Лэди Бассетъ на слдующій разъ похала въ сумасшедшій домъ въ такое время, когда она могла застать дома доктора Суаби.

Онъ принялъ ее очень любезно и выказалъ себя мастеромъ своего дла, онъ объяснилъ, что временная болзнь сера Чарльса происходила отъ сложныхъ причинъ: отъ паденія, припадковъ падучей болзни и страстнаго желанія имть дтей. Онъ надялся на скорое выздоровленіе сера Чарльса, ко далъ ясно понять, что боле всего расчитывалъ на ея содйствіе.

— Койнъ сказалъ мн, прибавилъ онъ, съ лукавой улыбкой, что вы были такъ добры указать намъ на лучшій способъ леченія паціента, успокоивающія средства противны его натур.

Лэди Бассетъ покраснла и пробормотала что-то про доктора Виллиса.

— Вы совершенно правы, вы и докторъ Виллисъ, только вы не вполн знаете его натуру. Зачмъ вы ему позволяли курить до двадцати сигаръ въ день? Вдь мозгъ находится въ сношеніи не съ однимъ желудкомъ. Мы его довели теперь до четырехъ сигаръ, а черезъ мсяцъ не дадимъ ему больше двухъ. Вы увидите, какъ это подйствуетъ на него вмст съ простой пищей, ежедневными прогулками и отсутствіемъ всякаго волненія. Исполните свой долгъ, прибавилъ онъ весело, а ужъ мы исполнимъ свой. Онъ интереснйшій нашъ паціентъ и достоинъ быть украшеніемъ общества, изъ котораго удаленъ на время по несчастнымъ обстоятельствамъ.

Лэди Бассетъ провела почти цлый день у сера Чарльса и они оба обдали у доктора Суаби, вмст съ двумя или тремя другими паціентами, которые хотя и были съ пунктикомъ, но не выказывали этого, ибо добрый докторъ дйствовалъ однимъ своимъ присутствіемъ чрезвычайно успокоительно на паціентовъ.

Кром личныхъ свиданій, лэди Бассетъ и серъ Чарльсъ постоянно между собою переписывались и тмъ поддерживали свои силы для борьбы съ врагомъ, но эта переписка по совту. Рольфа была чрезвычайно осторожна. Если она читалась въ сумасшедшемъ дом, то любопытные узнали бы, что серъ Чарльсъ гораздо боле заботился о положеніи своей жены, чмъ о своемъ собственномъ и что они ожидали только извстнаго событія въ близкомъ будущемъ, чтобъ возобновить борьбу на смерть съ Ричардомъ Бассетомъ, ненависть къ которому, хотя не выражалась въ письмахъ, но кипла въ ихъ мужественныхъ, долготерпливыхъ, англо-саксонскихъ сердцахъ.

Леди Бассетъ написала мистеру Рольфу, чтобъ поблагодарить его вторично за добрый совтъ и объяснить какъ она его примняла. Отвтъ мистера Рольфа былъ чрезвычайно кратокъ, ко черезъ полтора мсяца, посл ихъ свиданія, онъ къ величайшему ея удивленію, написалъ ей самъ письмо, прося офиціальнаго рекомендательнаго письма къ серу Чарльсу.

‘Я буду его просить, писалъ онъ, и вы сдлайте тоже, чтобъ онъ вступилъ со мною въ постоянную переписку, конечно, не о частныхъ длахъ, но о вопросахъ общаго интереса. Я желаю получить отъ него свденья о томъ что длается въ томъ учрежденіи, въ которомъ онъ находится. Я тмъ боле позволяю себ утруждать его этой просьбой, что всякая работа, отвлекающая его отъ постоянныхъ, однообразныхъ думъ, ему чрезвычайно полезна.’

Лэди Бассетъ тотчасъ исполнила его желаніе и серъ Чарльсъ по просьб жены вступилъ съ Рольфомъ въ правильную переписку, неожиданныя послдствія которой мы увидимъ позже. Теперь же обратимся къ другому ряду событій, которыя начались недль пять посл свиданія лэди Бассетъ съ Рольфомъ.

Въ маленькой столовой въ Гаймор сидли однажды вечеромъ Ричардъ Бассетъ и Вилеръ передъ большимъ каминомъ, въ которомъ пылалъ изъ экономіи валежникъ. Мисисъ Бассетъ только-что отправили спать, а мужчины курили трубки, допивая воду съ коньякомъ.

— Я никогда не думалъ, что они будутъ такъ спокойны, а вы? сказалъ Ричардъ Бассетъ.

— Признаться и я тоже, отвчалъ Вилеръ, но что же имъ длать? Они очевидно боятся обратиться въ судъ и просить освидтельствованія сера Чарльса, а кром этого нечего предпринять.

— Гм! Они могутъ увезти его изъ сумасшедшаго дома и продержать гд нибудь скрытымъ впродолженіе двухъ недль, тогда намъ пришлось бы требовать новыхъ докторскихъ свидтельствъ, не правда ли?

— Конечно.

— А они съумли бы тогда успшне караулить его, такъ что ужъ докторамъ невозможно было бы дойдти до него.

— Вы слишкомъ далеко идете. Вы знаете законы по моей милости и вы смлый, ршительный человкъ, поэтому вы могли бы ршиться на такое дло, но скромной женщин, дйствующей по совтамъ почтенной тряпки Ольдфильда, никогда не войдетъ въ голову такая мысль.

— У нея главный совтчикъ не Ольдфильдъ, а другой человкъ, который способенъ на смлыя дла.

— Я не понимаю о комъ вы говорите.

— О ея любовник.

— О ея любовник? О любовник лэди Бассетъ?

— О молодомъ пастор.

— Ну нечего сказать, вы мастеръ ненавидть, сказалъ съ улыбкою Вилеръ,— нтъ той гадости, которой вы не приписали бы ненавистному человку. Если лэди Бассетъ не врная жена, то гд вы найдете врную жену?

— Она самая коварная развратница въ Англіи.

— Ай! ай!

— Ну да, улыбайтесь, сколько хотите. Вы врно забыли, какъ она насъ перехитрила. Самъ чертъ никогда не выкидывалъ такой хитрой штуки. Поняли вы, зачмъ она вступила со мною въ переписку во время процеса? Нтъ, и я также. Мы съ вами думали, что она попалась съ своими письмами, а вышло, что ей нуженъ былъ мой почеркъ для сличенія. Мы были ребята въ сравненіи съ этой женщиной. Я ее очень боюсь, особенно при теперешнемъ ея неестественномъ спокойствіи. Когда вы поймаете на удочку большую рыбу и она вдругъ присмиретъ, то берегитесь, она у васъ вывернется.

— Все это правда, сказалъ Вилеръ,— но мы удалились отъ предмета разговора. Почему вы полагаете, что она иметъ незаконную любовь?

— Это такъ естественно! Онъ самый красивый молодой человкъ во всемъ околодк, а она самая красивая, молодая женщина, онъ брюнетъ, она блондинка и благодаря обстоятельствамъ они постоянно вмст. Къ тому же, я всегда замчалъ, что женщины всегда любятъ въ мужчинахъ то, чего у нихъ нтъ, напримръ силы. Этотъ пасторъ чистый Геркулесъ. Когда съ серомъ Чарльсомъ случился припадокъ, то онъ взялъ его на руки, какъ ребенка и снесъ въ домъ при лэди Бассетъ. Поврьте мн, женщина при вид мужчины, несущаго другаго мужчину, не можетъ не сдлать выгоднаго сравненія въ пользу перваго. Наконецъ, они гуляютъ по саду, какъ истинные любовники.

— Рука въ руку? Ха! ха! ха!

— Нтъ, рядомъ, но все въ нихъ говоритъ, что они любовники.

— У васъ должны быть хорошіе глаза.

— Нтъ, у меня хорошій бинокль.

— Ну, если это правда, то тмъ лучше для васъ, сказалъ Вилеръ, посл непродолжительнаго молчанія,— разв вы не понимаете, что любовникъ никогда не поможетъ ей освободить мужа? Это было бы не натурально. Онъ никогда не ршится пойти противъ закона, только для того, чтобъ возвратить домой сера Чарльса и прекратить прелестныя свиданія съ предметомъ его любви.

— Чертъ возьми, вы правы! воскликнулъ Бассетъ,— одинъ умъ хорошъ, а два лучше. Мн кажется мы вдвоемъ отыскали ключъ къ ея странному спокойствію. Прежде она здила къ мужу каждую недлю, теперь разъ въ десять дней, потомъ разъ въ дв недли, наконецъ и разъ въ мсяцъ, при этомъ черноглазый пасторъ будетъ проповдывать терпніе и смиреніе. Да, мастерская штука была упрятать его въ сумасшедшій домъ. Намъ теперь остается только ждать. Когда она втюрится совсмъ по уши въ своего пастора, то легко пойдетъ съ нами на сдлку и я переберусь въ Гунтеркомбъ. А не буду я счастливъ, пока не стану жить въ Гунтеркомб и управлять его помстьями.

Въ эту минуту вошла въ комнату служанка и подала ему письмо отъ жены.

— Она теперь всегда безпокоится, когда вы прізжаете, сказалъ Бассетъ, взявъ письмо съ презрительной улыбкой,— она всегда стоитъ за миръ и спокойствіе.

Записка была слдующаго содержанія:

‘Милый Ричардъ, умоляю тебя не длай ничего противъ сера Чарльса. Это гршно и безполезно, Господь сжалился надъ лэди Бассетъ и ты сжалься надъ нею. Джони только что слышала это отъ гуатеркомбскихъ слугъ.’

— Что она подразумеваетъ подъ ‘это.’ Прочтите сами.

Вилеръ перечелъ записку и впродолженіе нсколькихъ минутъ они оба смотрли другъ на друга съ видимымъ недоумніемъ. Наконецъ Ричардъ Бассетъ бросился на верхъ къ жен. Она въ двухъ словахъ объяснила ему въ чемъ дло и стала уговаривать его бросить его вражду. Онъ не дослушалъ и половины ея рчи, пошелъ къ дтскую и долго стоялъ въ тяжеломъ раздумь надъ кроваткой своего спящаго ребенка. Наконецъ, онъ поцловалъ его и медленно, тихо спустился по лстниц.

— Что случилось! воскликнулъ Вилеръ, съ ужасомъ взглянувъ на блдное, встревоженное лице мистера Бассета.

— Она насъ перехитрила. Я вамъ говорилъ, что ее надо бояться. Снова мы оказались глупыми ребятами въ сравненіи съ этой женщиной. Вы не можете себ представить что она сдлала. Имъ нуженъ былъ наслдникъ, любовь, ненависть этого требовала, но природа имъ отказывала въ наслдник. Она разскла гордіевъ узелъ также смло, какъ сдлала бы презрннйшая женщина въ Гунтеркомб, въ виду такого роковаго искушенія.

— Стыдитесь!

— Врьте своимъ глазамъ и уму.

— Я видлъ своими глазами эту женщину, мн кажется я вижу теперь, какъ она стояла на колняхъ передъ своимъ мужемъ, сожаля, что онъ нанесъ мн ударъ. Я утверждаю, что она никого другаго не любитъ, кром своего мужа.

— Это было давно, время измняетъ все. Вы не можете запретить мн видть то что длается на моихъ глазахъ.

— А если это ложная тревога?

— Это не вроятно. Впрочемъ, я все узнаю. Но такъ или иначе, а этотъ ребенокъ, не отниметъ у моего сына гунтеркомбское наслдіе. Вс средства позволительны противъ такой женщины.

XXVI.

Въ ту же самую ночь, посл отъзда Вилера, Ричардъ Бассетъ написалъ очень ласковое письмо къ Мэри Вельсъ, прося ея придти на свиданіе въ старое, знакомое мсто.

Получивъ письмо, молодая двушка вздохнула и едва не упала въ обморокъ, но она хорошо знала Ричарда и такъ была уврена въ его эгоизм и коварств, что бросила письмо, ршившись не обращать на него никакого вниманія. Вс ея надежды теперь сосредоточивались на лэди Бассетъ, которую она любила боле всхъ на свт, что же касается до Ричарда Бассета, то она положительно его ненавидла.

Черезъ нсколько часовъ, она однако перемнила свой взглядъ, ея обольститель былъ злйшимъ врагомъ лэди Бассетъ и отправившись на свиданіе она могла принести ей пользу, вывдавъ что нибудь о его намреніяхъ. Поэтому, она пошла на свиданіе со злобой и ненавистью въ сердц.

Не смотря на всю свою самоувренность Бассетъ не могъ съ разу приступить къ допросу обманутой имъ женщины, онъ сначала сказалъ, что раскаявался въ своемъ поступк и никогда не былъ счастливъ съ той минуту, какъ ее бросилъ,

— Я нашла себ человка получше васъ, сказала Мэри Вельсъ, желая положить конецъ его глупымъ объясненіямъ:— я вскор ду въ Лондонъ и тамъ выйду замужъ.

— Очень радъ слышать.

— Еще бь!

— То есть для васъ.

— Для меня? Вы также мало думаете обо мн, какъ и я о васъ. Ну говорите прямо,чего вы отъ меня хогите, да не лгите, если можете?

— Я желалъ васъ видть, поговорить съ вами и узнать о вашихъ планахъ.

— Ну, я вамъ все сказала.

И она хотла уйти.

— Нтъ, не торопитесь. Скажите что новенькаго. Правда, что лэди Бассетъ….

— Это давно не новость.

— Для меня новость.

— У насъ въ дом ужъ это извстно нсколько мсяцевъ.

Ричардъ Бассетъ вздрогнулъ и съ трудомъ перевелъ духъ. Черезъ минуту онъ оправился и многозначительно сказалъ:

— А что ребенокъ будетъ блондинъ или брюнетъ?

— Какъ Богу угодно.

— Бьюсь о закладъ, что онъ будетъ брюнетъ.

Мэри Вельсъ презрительно пожала плечами, словно эти соображенія были для нея слишкомъ ребяческія.

— Такъ вы вызвали меня, чтобъ бесдовать о лэди Бассетъ? а я думала, что вы хотите мн сдлать свадебный подарокъ.

Онъ вынулъ изъ кармана два золотыхъ и подалъ ей. Она взяла ихъ съ презрительной улыбкой.

Полагая, что онъ этимъ развязалъ ей языкъ, Ричардъ Бассетъ приступилъ къ подробному допросу. Она отвчала ему, но такъ какъ его вопросы не были всегда деликатны, а ея отвты были всегда лживы, то мы можемъ пропустить ихъ дальнйшій разговоръ. Достаточно сказать, что какъ только вопросъ казался ей подозрительнымъ, то она лгала самымъ немилосердымъ образомъ, на остальные вопросы она давала ложные отвты по тому принципу, что обманывать врага — доброе дло.

Ричардъ Бассетъ былъ очень встревоженъ всмъ слышаннымъ отъ Мэри Вельсъ. Онъ находился теперь въ томъ самомъ положеніи, въ которомъ была лэди Бессетъ нсколько недль тому назадъ. Онъ не могъ ничего предпринять и долженъ былъ ожидать событій. Ему оставалось только слдить за всми дйствіями лэди Бассетъ и замчать сколько разъ она здила въ сумасшедшій домъ.

Посл многихъ дней шпіонства онъ наконецъ увидалъ нчто новенькое.

Мистеръ Анджело говорилъ съ лэди Бассетъ съ большимъ жаромъ и вдругъ она отскочила отъ него и приняла повелительную и грозную осанку. Анджело сталъ тогда объясняться чрезвычайно смиренно. Она оставалась въ томъ же положеніи. Наконецъ, Анджело удалился и она упавъ на садовую скамью долго плакала.

— Отчего этотъ дуракъ не возвращается, подумалъ Ричардъ Бассетъ, находясь на своемъ обсерваціонномъ пункт.

Онъ разсказалъ объ этой сцен Вилеру и почтенный стряпчій былъ пораженъ этимъ извстіемъ боле всхъ предыдущихъ разсказовъ о томъ же предмет. Но дня черезъ два, Вилеръ, бывшій большимъ сплетникомъ, объявилъ Бассету, что пасторъ искалъ себ помощника, такъ какъ онъ узжалъ на время для поправленія своего здоровья.

— Это противорчитъ вашей теоріи, мистеръ Бассетъ, сказалъ онъ.

— Нисколько, отвчалъ Ричардъ:— напротивъ такъ всегда поступаютъ хитрыя женщины, жертвующія добродтелью, но тмъ боле дорожащія своей репутаціей. Я, любезный другъ, постоянно читаю французскіе романы.

— И вы находите это назидательнымъ?

— Очень. Французскіе романисты гораздо глубже заглядываютъ въ человческую природу, чмъ наши писатели. Прогнать теперь любовника — ловкая штука и на это способна только та, что французы называютъ: matresse femme. Она избавилась отъ него, чтобъ заглушить скандальные толки. Вотъ въ чемъ дло.

— Конечно, ваши мннія очень остроумны, сказалъ Вилеръ: и однажды ихъ составивъ вы обращаетесь съ фактами самымъ безцеремоннымъ образомъ. Еслибъ онъ остался здсь и вертлся бы около нея, то вы нашли бы ее виновной, теперь онъ оставляетъ ее и узжаетъ въ Римъ, а вы все же находите ее виновной. Вы были бы отличнымъ судьей-вшателемъ въ старыя, кровожадныя времена.

— Я руковожусь своими глазами, памятью и разсудкомъ. Она чудовище скрытности и порока. Вс средства позволительны противъ такой женщины.

— Мн больно это слышать, сказать Вилеръ, принимая неожиданно серьезный видъ,— женщина всегда остается женщиной и я прямо вамъ скажу, что мн не остается ничего длать въ подобныхъ обстоятельствахъ.

— Такъ бросьте меня, сказалъ рзко Бассетъ:— я и безъ васъ обойдусь.

— Нтъ, нтъ, отвчалъ Вилеръ, тронутый за живое:— я не брошу друга въ трудную минуту, но пожалуйста не длайте ничего необдуманно, не посовтовавшись со мною.

Бассетъ не отвчалъ ни слова.

Черезъ недлю, посл этого разговора, лэди Бассетъ грустно, одна гуляла по сяду, какъ вдругъ на нее бросилась большая ньюфаундлендская собака и положила ей на плечи свои лапы. Лэди Бассетъ вскрикнула и первая подоспла къ ней на помощь Мэри Вельсъ.

Хозяинъ собаки тотчасъ свистнулъ и послушное животное удалилось также поспшно, какъ появилось на сцену, но лэди Бассетъ очень испугалась и судорожно плакала, когда къ ней подбжала Мэри Вельсъ.

— О! Мэри, воскликнула она, держась рукой за бокъ:— она такъ меня напугала. Я не видала, какъ она подбжала.

— Мистеръ Моссъ, сказала Мэри Вельсъ,— злодй напугалъ милэди, застрлите его собаку, а самого выкупайте въ пруд.

— Нтъ, произнесла твердо лэди Бассетъ, — вы только не пускайте его въ домъ и лишь въ крайнемъ случа употребите силу. Мэри пойдемте ко мн.

Оставшись на един съ Мэри Вельсъ, лэди Бассетъ подошла къ ней и дружески положила ей руки на плечо.

— Вы кажется меня любите, Мэри, сказала она, впиваясь глазами въ глаза молодой двушки.

— О! всей душей, милэди.

— Отчего вы такъ поблднли и глаза ваши такъ сверкали, когда вы подбивали людей къ… вдь это могло кончиться смертоубійствомъ.

— Оно непремнно этимъ бы и кончилось, Я этого и хотла.

— О! Мэри.

— Да разв вы не видите?

— Нтъ, нтъ! я не хочу врить. Это можетъ быть простой случай. Собака не хотла мн сдлать вреда, а только по своему ко мн ласкалась.

— Собака не хотла сдлать вамъ вреда, а хозяинъ ея хотлъ. Онъ хуже всякой собаки, это жестокій, коварный, себялюбивый чертъ. И еслибъ я была мужчина, то онъ отъ меня не отдлался бы живымъ.,

— Но уврены ли вы?

— Еще бы. Я все видла сверху.

Это была ложь, ибо она ничего не видала до той минуты, какъ лэди Бассетъ закричала.

— Такъ вс средства хороши противъ подобнаго злоди?

— Конечно.

— Дайте мн подумать.

Она оперлась головой на руку, и умное лице ея озарилось выраженіемъ глубокой думы. Посл нсколько съ минутъ размышленія, она наконецъ сказала тихо и ршительно:

— Я научу васъ быть безчеловчнымъ, мистеръ Ричардъ Бассетъ.

Посл этого она долго совщалась съ Мэри Вельсъ и къ величайшему удивленію молодой двушки выказала необыкновенныя, поразительныя способности.

Ее довели до крайности, а опасно играть въ такую игру съ подобной женщиной. Теперь она приняла на себя иниціативу и Мэри Вельсъ въ сравненіи съ нею оказалась невиннымъ ребенкомъ.

Это совщаніе продолжалось два часа и планъ кампаніи былъ обдуманъ и ршенъ со всми подробностями.

XXVII.

Мэри Вельсъ по приказанію своей госпожи сошла къ обду въ людскую. На ней была большая шаль лэди Бассетъ, и она постоянно драпировалась въ нее. Вс слуги встртили ее съ полудовольной, полуиронической улыбкой.

— Очень рады васъ видть снова между нами, мисъ Вельсъ, сказалъ дворецкій.

— Я также очень рада васъ видть, отвчала Мэри,— но я пришла только проститься, потому что я завтра ду въ Лондонъ по длу.

— Любопытно было бы узнать по какому это длу, промолвила одна изъ служанокъ.

— Мое дло, не ваше Джэни, но если вы хотите знать, то я вамъ скажу, что ду внчаться.

— Пора, шепнула судомойка одному изъ лакеевъ.

— Говорите громко, моя милая, сказала Мэри:— нтъ ничего неприличне, какъ шептаться въ обществ.

— Я замтила: ‘что скажетъ на это Биль Дрэкъ?’

— Биль Дрэкъ скажетъ, что онъ былъ оселъ. Это научитъ его въ другой разъ не откладывать дла, ибо красавицы не ждутъ. Если онъ будетъ плакать по моемъ отъзд, то утрите ему слезы своимъ полотенцемъ и скажите ему, что женщины терпть не могутъ нершительныхъ мужчинъ.

— Это хорошій урокъ, сказалъ лакей Джонъ.

— Да, всмъ лакеямъ, сказала Мэри.

— Мы запишемъ ваши слова на заглавномъ листк Библіи, продолжалъ Джонъ.

— Нтъ, запишите лучше туда, куда вы чаще заглядываете.

Вс разсмялись, и дворецкій видя, что съ Мэри Вельсъ игра плохая, подобострастно спросилъ, кто имлъ счастья жениться на такомъ сокровищ.

— Учтивый вопросъ требуетъ учтиваго отвта, сказала Мэри Вельсъ,— мой женихъ морякъ. Онъ меня знаетъ уже много лтъ и каждый разъ возвращаясь изъ моря предлагаетъ мн свою руку. Я такъ часто ему говорила ‘нтъ’, что наконецъ мн надоло и я для перемны сказала ‘да.’

Въ такой небрежной, легкой форм сообщила Мэри Вельсъ, гунтеркомбскимъ слугамъ, свои планы будущаго. На слдующее утро она отправилась на желзную дорогу и необыкновенное количество вещей возбудило зависть и удивленіе всей женской прислуги, Дйствительно, вмсто небольшаго сундука, обыкновенной принадлежности служанокъ, у нея былъ большой чемоданъ съ бльемъ и платьемъ, подарками лэди Бассетъ, корзина съ крышкой и старый сакъ-вояжъ съ мелкими, неизвстными предметами. Она также не скрывала, что у нея были деньги и даже показала нсколько кредитныхъ билетовъ груму, говоря, что никто не зналъ, кром лэди Бассетъ, всего что она сдлала для сера Чарльса.

— Но, прибавляла она:— они мн за то оба и благодарны…

Она ухала веселая, какъ птичка, но не усплъ поздъ тронуться съ мста, какъ лице ея мгновенно измнилось и она знала въ тяжелую думу.

На другой день въ десять часовъ, лэди Бассетъ приказала подать экипажъ съ дорожными принадлежностями и отправилась въ сумасшедшій домъ съ своей экономкой.

Она разсказала серу Чарльсу все что сдлалъ мистеръ Бассетъ и какъ объясняла его дйствія Мэри Вельсъ.

Серъ Чарльсъ поблднлъ отъ злобы и воскликнулъ, что не можетъ доле играть пасивной роли, а подкупивъ смотрителей сумасшедшаго дома убжитъ оттуда и убьетъ ненавистнаго врага.

Лэди Бассетъ очень испугалась и стала всячески его успокоивать.

— Вдь это только предположенія служанки, сказала она: — можетъ быть Мэри и ошиблась. Во всякомъ случа это меня очень напугало и я боюсь, чтобъ не послдовалъ цлый рядъ подобныхъ преслдованій. А у меня нтъ никого, кто бы за меня заступился. Мистеръ Анджело ухалъ въ Италію, а Мэри Вельсъ сегодня утромъ отправилась въ Лондонъ внчаться. Я кажется придумала средство избавиться отъ преслдованій мистера Бассета, но я не скажу своей мысли прежде, чмъ ты не дашь мн своего совта.

— Одно только средство и существуетъ, отвтилъ серъ Чарльсъ, — ты должна оставить Гунтеркомбъ и жить вдали отъ этого злодя, пока не родится нашъ ребенокъ

— Я была бы не прочь ухать изъ Гунтеркомба, онъ сталъ мн ненавистенъ съ тхъ поръ, какъ тебя тамъ нтъ, но что скажутъ объ этомъ?

— Скажутъ, что ты послушалась своего мужа.

— Такъ это приказъ, мой милый?

— Да, приказъ, и хотя ты свободна, а я узникъ, ты украшеніе общества, а я отверженецъ, все же я надюсь, что меня послушаешь, какъ мужа. Я никогда не повелвалъ тобою, какъ ты когда-то этого желала, но теперь я пользуюсь своею властью. Ты удешь изъ Гунтеркомба и будешь избгать этого низкаго злодя, пока не родится нашъ ребенокъ.

— Значитъ и разговору конецъ, отвчала лэди Бассетъ,— я только жалю, что мн ничего не стоитъ теб повиноваться, впрочемъ, когда же мн это и стоило чего нибудь? Ты мой царь и повелитель!

Въ сущности же онъ приказалъ именно то, чего она желала.

Разставшись съ мужемъ, она дала экономк вс необходимыя приказанія и отправила ее домой, а сама осталась въ гостинниц съ своими вещами.

Ричардъ Бассетъ вскор узналъ объ отъзд лэди Бассетъ изъ Гунтеркомба и тотчасъ отправился разсказать объ этомъ Вилеру. Старый стряпчій полагалъ, что она вроятно перехала куда нибудь поближе къ мужу.

— Нтъ, сказалъ Бассетъ, — она отправилась къ своему любовнику. Я не понимаю, какъ это мы поврили, что онъ ухалъ въ Италію.

— Отлично, произнесъ Вилеръ, — недлю тому назадъ она была виновна и вы ее называли Макіавелемъ въ юбк за то, что она поссорилась съ своимъ любовникомъ и услала его въ Италію. А сегодня она виновна потому, что онъ не похалъ въ Италію,хотя въ сущности вы не знаете, похалъ онъ или нтъ. Вы разсуждаете какъ мужъ. Что касается до меня, то я не врю этимъ глупостямъ, разв вы ихъ поймали на мст преступленія.

— Я это и намренъ сдлать.

— Увидимъ.

— Да, увидите.

Черезъ нсколько дней, посл этого разговора, одинъ сельскій сквайръ встртилъ Вилера на улиц и отведя его въ сторону спросилъ:

— Что вы еще по прежнему стряпчій мистера Ричарда Бассета?

— Да.

— Вы научили его пробраться тайкомъ въ садъ лэди Бассетъ и натравивъ на нее большую собаку испугать бдную женщину въ ея положеніи?

— Боже избави! Я объ этомъ никогда и не слыхалъ.

— Очень радъ это слышать, Томъ Вилеръ, но вашъ кліентъ заслуживаетъ, чтобъ его прогнали сквозь строй и выбросили изъ нашей страны. Прочтите.

И онъ вынулъ изъ кармана печатный листокъ, въ заголовк котораго стояло: ‘Батъ, Королевская Гостинница,’ а нкоторые проблы въ немъ были пополнены женскимъ почеркомъ.

‘— дня мсяца, я гуляла одна въ моемъ саду, какъ вдругъ мистеръ Ричардъ Бассетъ, лишившій меня насильственными мрами моего законнаго покровителя и защитника, вошелъ безъ позволенія въ мой домъ и привелъ съ собою огромную собаку, которая бросилась на меня и до того перепугала, что едва со мною не случился обморокъ. Мистеръ Бассетъ зналъ о моемъ положеніи. На слдующее утро, я совтывалась съ мужемъ и онъ приказалъ мн ухать тотчасъ изъ Гунтеркомба и поселиться гд нибудь подальше отъ оскорбителей, нарушающихъ святость частнаго дома.

‘Мистеръ Бассетъ преслдуетъ вчно одну цль, во всхъ своихъ дйствіяхъ, начиная отъ анонимнаго письма, которое онъ мн написалъ до моей свадьбы и которое я могу представить вмст съ доказательствами, что именно онъ его писалъ, до варварскаго похищенія моего мужа, на основаніи ложныхъ, купленныхъ докторскихъ свидтельствъ и до того насилія, вслдствіе котораго я должна удалиться изъ своего дома и графства.

‘Серъ Чарльсъ и я часто бывали въ гостяхъ у васъ и вы имли честь принимать васъ у себя, поэтому мы просимъ васъ принять на себя трудъ наблюсти за сохраненіемъ нашей собственности и нашихъ законныхъ правъ, пока благодаря жестокой несправедливости мой мужъ будетъ узникомъ, а я изгнанницей.’

— Подобные листки разосланы ко всмъ землевладльцамъ графства, прибавилъ сквайръ.

Вилеръ былъ вн себя отъ негодованія и торжественно заявилъ, что никогда не совтывалъ такого низкаго поступка. Онъ попросилъ на время печатный листокъ и въ тотъ же вечеръ отвезъ его къ Ричарду Бассету.

— Такъ вы дйствовали безъ моего совта! воскликнулъ онъ злобно,— ну и заварили же вы кашу. Расхлебывайте ее сами.

Съ ятими словами онъ бросилъ на столъ окружное посланіе лэди Бассетъ.

Ричардъ прочелъ его и въ первую минуту былъ пораженъ изумленіемъ, но тотчасъ оправился.

— Что она вретъ глупая женщина! сказалъ онъ, взявъ листъ бумаги. Погоди, я теб задамъ.

— Посмотримъ, замтилъ съ иронической улыбкой Вилеръ,— какъ вы сразите глупую женщину. А я покуда выкурю сигару въ саду и успокоюсь.

Отвтъ Ричарда Бассета былъ слдующій:

‘Я никогда въ жизни не писалъ анонимнаго письма, и если я вынужденъ былъ помстить сера Чарльса въ больницу, то лишь съ цлью сохранить его помстья. Опытные доктора признали его способнымъ учинить смертоубійство надъ собою или другими лицами и я только предохранилъ отъ опасности его самого и лэди Бассетъ тмъ дйствіемъ, которое она такъ рзко чернитъ.

‘Что касается до послдняго моего дйствія, на которое она жалуется, то это плодъ ея воображенія. Моя собака смирна какъ ягненокъ и я не могъ предполагать, что лэди Бассетъ будетъ въ саду, и что собака будетъ къ ней ласкаться. Лэди Бассетъ играетъ комедію, истина же заключается въ томъ, что изъ Гунтеркомба выхалъ джентльменъ, въ обществ котораго она нуждается. Она похала за нимъ и ловко свалила всю вину на меня.

Ричардъ Бассетъ.

Написавъ это письмо Бассетъ приказалъ заложить себ телжку.

Черезъ нсколько минутъ вернулся изъ сада Вилеръ и прочитавъ письмо объявилъ, что послдняя фраза составляетъ клевету, за которую Бассетъ могъ быть привлеченъ къ отвту.

— Какъ, если это правда, истинная правда?

— Даже въ томъ случа вы не безопасны, если ваше обвиненіе не подтвердятъ безтристрастнью свидтели.

— Ну, въ такомъ случа, я согласенъ вычеркнуть эту фразу. Извините меня, мн надо уложить свой сакъ-вояжъ.

— Вы узжаете?

— Конечно.

— Вы оставите мн свой адресъ на случай необходимости.

— Еслибы вы были такъ дальнозорки, какъ о васъ говорятъ, то вы знали бы мой адресъ — ‘Батъ, Королевская Гостинница.’

Онъ вышелъ изъ комнаты и черезъ нсколько минутъ возвратился съ сакъ-вояжемъ и плэдомъ.

— Не все ли равно, вамъ было бы отправиться завтра утромъ на эту дикую скачку съ препятствіями? спросилъ Вилеръ.

— Нтъ, отвчалъ Ричардъ,— я не такой дуракъ, чтобъ потерять двнадцать часовъ. Они въ это время успютъ скрыться въ другое мсто. Я буду пить кофе, завтра утромъ въ Бат, Королевской Гостинниц.

Въ эту минуту послышался шумъ подъзжавшей телжки и Ричардъ Бассетъ отправился на желзную дорогу.

На слдующій день въ семь часовъ утра, онъ дйствительно былъ въ Бат, Королевской Гостинниц. Не ложась спать, онъ взялъ ванну и заказалъ кофе, прежде же всего онъ потребовалъ книгу путешественниковъ, записалъ себя подъ чужимъ именемъ и съ удовольствіемъ убдился, что лэди Бассетъ находилась еще въ гостинниц. Но имени мистера Анджело онъ никакъ не могъ отыскать въ книг.

Посл этого онъ позвалъ слугу и давъ ему крупную монету на чай, спросилъ жилъ ли у нихъ въ гостинниц молодой, красивый, чернокудрый пасторъ. Слуга отвчалъ, что онъ не знаетъ.

Тогда Бассетъ предположилъ, что вроятно Анджело изъ осторожности остановился въ другой гостинниц, а быть можетъ и на частной квартир.

— Лэди Бассетъ все еще здсь? спросилъ онъ.

Слуга отвчалъ, что ему неизвстно, но тотчасъ справится въ буфет. И дйствительно черезъ минуту онъ вернулся съ извстіемъ, что лэди Бассетъ ухала въ Лондонъ наканун утромъ.

Бассетъ злобно заскрежеталъ зубами.

Слдующій поздъ отходилъ въ Лондонъ черезъ полтора часа и потому ему приходилось оставаться до этого времени въ Бат. Для развлеченія онъ отправился гулять по улицамъ.

Какъ часто случается, что человкъ отказавшись на всегда или на время отъ предмета своихъ поисковъ, по вол судьбы натыкается на этотъ предметъ, въ ту самую минуту, когда онъ всего мене этого ожидаетъ. Такъ было и съ Ричардомъ Бассетомъ.

Идя по какой-то неизвстной ему улиц, онъ вдругъ увидалъ передъ собою прекрасные глаза и густыя брови мистера Анджело, который задумчиво стоялъ на подъзд небольшой гостинницы.

Въ туже минуту Бассетъ отскочилъ въ сторону, не желая чтобъ его увидалъ Анджело, потомъ онъ внимательно осмотрлъ вс сосдніе дома и увидавъ, что противъ самой гостинницы отдавались меблированныя комнаты, онъ вошелъ туда, нанялъ на недлю комнату, выходившую на улицу и послалъ за своими вещами въ Королевскую Гостинницу.

Помстившись у окна своей новой квартиры, Ричардъ Бассетъ сталъ караулить. Если Анджело отправится на желзную дорогу, то онъ послдуетъ за нимъ и накроетъ влюбленныхъ при ихъ встрч, если напротивъ, лэди Бассетъ вернется въ Батъ, или она вовсе оттуда не вызжала, то онъ накроетъ влюбленныхъ въ противоположной гостинниц, куда она конечно явится..

Дъ ожиданіи этой минуты торжества, онъ увдомилъ Вилера о своемъ первомъ успшномъ шаг.

XXVIII.

Нсколько дней стустя, мистеръ Рольфъ получилъ записку отъ лэди Бассетъ, которая извщала его, что она въ Лондон въ гостинниц Адельфи. Онъ тотчасъ отправился къ ней, захвативъ съ собою связку писемъ.

Она приняла его очень радушно и подробно объяснила вс свои дйствія, а также послдній злодйскій поступокъ Ричарда Бассета и ея посланіе къ сосдямъ.

Прочтя это заявленіе, онъ сначала насупилъ брови, но потомъ замтилъ, что оно не могло принести никакого вреда.

— Я вообще, сказалъ онъ, противъ того, чтобъ подзадоривать врага дамскимъ хлыстикомъ, когда готовъ обухъ, чтобъ поразить его на смерть. Но это посланіе очень искусно написано и дастъ вамъ хорошій поводъ держаться въ сторон до тхъ поръ, пока мы нанесемъ роковой ударъ. Но мн надо съ вами посовтываться о важномъ вопрос. Прежде всего позвольте мн прочесть вамъ нсколько отрывковъ изъ писемъ ко мн сера Чарльса.

— О! да, да.

— Признаться это совершенно новое положеніе: читать жен письма мужа. Но, прося васъ убдить сера Чарльса вступить со мною въ переписку, я имлъ серьезную цль, о которой вы тотчасъ узнаете.

Вслдъ за симъ Рольфъ прочелъ цликомъ первое письмо къ мему сера Чарльса и отрывки изъ послдующихъ.

‘М. Г.

‘Согласно вашему желанію и просьб лэди Бассетъ посылаю вамъ нсколько отрывочныхъ замчаній обо всемъ, что я здсь слышу и вижу.

‘Прежде всего, я полагаю, что извстное изрченіе: ‘Великіе умы граничатъ съ безумцами,’ не справедливо. Судя по тмъ людямъ, которыхъ я вижу здсь, сумасшедшіе вообще отличаются не большимъ умомъ и громаднымъ эгоизмомъ.

‘Потомъ я замчаю, что женщины имютъ гораздо мено воображенія чмъ мужчины, он даже не могутъ реализировать своихъ любимыхъ иллюзій. Напримръ здсь есть дв молодыя женщины, воображающія себя, одна Богородицей, а другая Англійской Королевой. Какъ исполняютъ он свою роль? Сидятъ всегда молча, вздернувъ въ верху носъ и вы можете сколько хотите стоять передъ ними на колняхъ, обращаясь къ нимъ съ рчью, соотвтствующей ихъ ролямъ, но не добьетесь отъ нихъ ни слова, ибо у нихъ достаточно хитрости, чтобъ сознать неспособность на достойный отвтъ.

‘Напротивъ мужчины, страдающіе подобнымъ сумасшествіемъ, умютъ ловко говорить и разыгрывать своя роли, поэтому я полагаю, что философы не правы, приписывая имъ большую долю воображенія. Он гораздо мене мужчинъ отличаются воображеніемъ, почему и любятъ такъ читать романы, пополняющіе этотъ недостатокъ. Вы, романисты, своимъ живописнымъ слогомъ и изображеніемъ мельчайшихъ подробностей, даете имъ возможность реализировать то что читатель съ развитымъ воображеніемъ можетъ самъ представить себ, на основаніи простаго перечня событій.

‘Меня поражаетъ однообразіе въ видахъ сумасшествія, вс почти подвергнуты вдохновенію свыше, видятъ призраки, длаются жертвами громадныхъ заговоровъ, терпятъ различныя напасти, дятъ отравленную пищу и т. д. Я полагаю, что все это происходитъ отъ болзненно развитаго чувства эгоизма, который всегда находится въ основ сумасшествія. таже причина объясняетъ и глубокую антипатію, которую сумасшедшіе питаютъ другъ къ другу. Они всегда держатся особнякомъ, ибо эгоизмъ каждаго изъ нихъ, сталкиваясь, не можетъ не возбудить борьбы. Поэтому, если вы въ сумасшедшемъ дом увидите, что двое или трое съ жаромъ разсказываютъ четвертому о своихъ бдствіяхъ, то ни можете смло подозрвать, что этотъ четвертый въ здравомъ ум.

‘Вообще, я полагаю, что самъ докторъ, одинъ изъ его помощниковъ и мой смотритель Джонсъ боле отличаются разнообразіемъ странностей и эксцектричпостой, чмъ большинство паціентовъ.’

Въ слдующихъ письмахъ, серъ Чарльсъ описывалъ цлый рядъ замчательнйшихъ паціентовъ. Тутъ былъ манчестерскій купецъ, который вернулся изъ путешествія въ Америку съ твердымъ убжденіемъ, что его всюду преслдуютъ духи, прелестная молодая двушка, которая увряла, что ее заперли въ темницу, потому что она не хотла выдти замужъ за отвратительнаго старика, а въ сущности ее посадили въ сумасшедшій домъ за попытку наложить на себя руки въ припадк бшенства, мистеръ Джонсонъ, разорившійся купецъ, который всегда продавалъ все и всхъ съ молотка и между прочимъ продалъ однажды вечеромъ сера Чарльса за восемьдесятъ девять фунтовъ пять шил. другому сумасшедшему, который рехнулся на садоводств и купилъ баронета по такой высокой цн для того, чтобы сдлать изъ, него чучелу отъ воробьевъ на своихъ грядахъ.

Тутъ лэди Бассетъ не вытерпла и перебила чтеніе Рольфа жалобнымъ восклицаніемъ:

— О, Боже мой! съ какими существами принужденъ жить мой бдный голубчикъ.

— Какъ! произнесъ Рольфъ, съ изумленіемъ взглянувъ на нее,— вы такая же женщина, какъ вс. Не цните юмора.

— Какой тутъ юморъ, когда мой мужъ находится въ гор и униженіи.

— Разв вы не видите, что мужественный авторъ этихъ писемъ закаленъ противъ всякаго горя и выше всякаго униженія? Такіе люди не поддаются обстоятельствамъ. У вашего мужа такая душа, которой не убить трехъ мсячнымъ пребываніемъ въ хорошо устроенномъ сумасшедшемъ дом. Но я прекращу чтеніе, которое по видимому васъ печалитъ, тогда какъ приноситъ мн истинное удовольствіе.

— Нтъ, нтъ продолжайте! Я хочу знать все что пишетъ мой мужъ.

— Хорошо, но признаться, вы отбили у меня всякую охоту читать.

— Мн очень жаль, серъ, простите меня.

Мистеръ Рольфъ продолжалъ чтеніе писемъ, въ которыхъ серъ Чарльсъ дйствительно съ замчательнымъ юморомъ описывалъ оригинальныхъ лицъ, съ которыми ему приходилось сталкиваться. Только послднее письмо онъ оканчивалъ мрачно.

‘У васъ въ дом, писалъ онъ, — трое въ здоровомъ ум, кром меня, и я вамъ разскажу ихъ исторіи, когда вы прідете сюда, это я надюсь будетъ скоро, такъ какъ дни идутъ, условленное время приближается, мое терпніе и сила воли подвергаются ежедневнымъ искушеніямъ, а я все сижу въ сумасшедшемъ дом.’

— Вотъ лэди Бассетъ, вс его письма, сказалъ Рольфъ, окончивъ чтеніе,— теперь позвольте мн объяснить зачмъ я вамъ ихъ читалъ. Можетъ быть, серъ Чарльсъ, все еще иметъ маленькій пунктикъ — жажду наслдника, но даже въ такомъ случа автору этихъ писемъ нечего бояться освидтельствованія присяжными. Поэтому я готовъ дйствовать: я намренъ завтра хать въ сумасшедшій домъ и вырвать его оттуда, какъ можно скоре.

Лэди Бассетъ вскрикнула отъ радости, но черезъ минуту поблднла и ничего не сказала. Рольфъ съ изумленіемъ взглянулъ на нее, ибо въ послднее свиданіе она жаловалась на его медленность. Она также не сводила съ него глазъ.

Можетъ быть она боится для себя встрчи съ мужемъ, подумалъ Рольфъ и когда она наконецъ спросила сколько понадобится времени для освобожденія сера Чарльса, то онъ поспшилъ сказать:

— Не боле недли, если Ричардъ Бассетъ будетъ дйствовать умно, если же онъ станетъ бороться до послдней крайности, то понадобятся недли дв. Во всякомъ случа я не оставлю дло ни на минуту, нона не окончу его. Я могу медлить, и могу дйствовать, но никогда не мшаю одно съ другимъ. Я вижу лэди Бассетъ, что у васъ на ум что-то, чего вы не хотите мн сказать. Ну, и не говорите. Я приготовлю свой сакъ-вояжъ, напишу доктору Суаби, чтобъ онъ меня ожидалъ на дняхъ и буду ждать пока вы мн прикажете дйствовать. Тогда я въ туже минуту поду и примусь за дло.

Это предложеніе было видимо пріятно лэди Бассетъ и она горячо поблагодарила Рольфа.

— Вамъ нечего терять словъ въ письм ко мн, сказалъ онъ,— напишите одно слово: дйствуйте!

Дальнйшій разговоръ Рольфа съ лэди Бассетъ не заслуживаетъ вниманія. Посл ея отъзда, онъ далъ приказанія своему стряпчему, уложилъ сакъ-вояжъ и сталъ ждать письма отъ леди Бассетъ.

Но день шелъ за днемъ, а это письмо не приходило. Рольфъ былъ очень удивленъ и началъ было сомнваться, не обманулся ли онъ на счетъ привязанности лэди Бассетъ къ ея мужу. Но онъ тотчасъ отвергъ возможность подобной мысли. Потомъ онъ сталъ спрашивать себя не остыла ли ея любовь, какъ часто случается въ разлук. Вообще мужъ и жена его очень интересовали и проволочка выводила его изъ терпнья. Къ тому же письма сера Чарльса убждали его, что они теряли дорогое время.

Наконецъ пришло письмо изъ Глостеръ-Сквэра, слдующаго содержанія:

‘Дйствуйте, добрый другъ.’

‘Благодарная Белла Бассетъ.’

Мистеръ Рольфъ просіялъ и тотчасъ отправился въ Бельвю-Гаузъ.

Въ тотъ же день вечеромъ, лекарь по имени Бодингтонъ пилъ чай съ своей женой и грустно бесдовалъ о своемъ положеніи, ибо онъ оставилъ большую практику въ провинціи, а въ Лондон, не смотря на свое искуство, подвигался очень тихо.

Разговоръ этотъ былъ пріятно прерванъ женщиной, объявившей что его требуетъ важная лэди на Глостеръ Сквэр.

— Сейчасъ приду, сказалъ онъ, съ искуственной небрежностью, но какъ только дверь затворилась, онъ съ радостной улыбкой обнялъ жену.

— Молись Богу, сказалъ онъ,— чтобъ все хорошо обошлось ради тебя и этой бдной лэди.

Мистеръ Бодингтонъ поспшилъ въ указанный домъ на Глостеръ-Сквэр. Ему отворила дверь привратница и объявила, что лэди только что пріхала и неожиданно занемогла.

Этотъ разговоръ былъ прерванъ ловкой горничной, которая съ верху лстницы спросила: не докторъ ли это, и получивъ утвердительной отвтъ, допросила его поскоре подняться на верхъ.

Оказалось, что эта горничная была единственной прислугой у больной, но она отличалась замчательнымъ умомъ и расторопностью. Она общала исполнять вс приказанія доктора и готова была сдлать все для своей доброй госпожи. Бодингтонъ отвчалъ на это, что одна ревностная и разумная женщина, исполняющая въ точности вс приказанія, гораздо лучше многочисленной прислуги.

Потомъ онъ подошелъ къ кровати больной и тотчасъ увидалъ, что она мучилась въ родахъ. Онъ сообщилъ объ этомъ горничной и сдлалъ вс необходимыя распоряженія.

XXIX.

Мистеръ Рольфъ пріхалъ въ Бельвю-Гаузъ прямо къ обду. Докторъ Суаби пригласилъ кром него сера Чарльса Бассета, мистера Ганана, тихаго, грустнаго паціента, какого-то франта и мисъ Виландъ, хорошенькую двушку, о которой писалъ серъ Чарльсъ.

Онъ тотчасъ познакомилъ Рольфа со своими паціентами, кром франта, и Рольфъ замтилъ, что онъ уже давно былъ въ переписк съ соромъ Чарльсомъ.

— Я знаю, онъ вамъ врно передаетъ вс тюремныя тайны! То есть, знакомитъ съ характерами живущихъ здсь лицъ..

— Да, у него врный глазъ и онъ ловко подмчаетъ характеры. Вроятно онъ и меня подвергнулъ анатомическому разсченію наравн съ другими?

— Нтъ, онъ только описывалъ мн мелкія эксцентричности. Его перо отказалось изобразить васъ и онъ мн написалъ: ‘Вы должны пріхать и сами посмотрть доктора.’ Вотъ я и пріхалъ.

— О! произнесъ докторъ: — если вашъ умъ и его займутся исключительно моей личностью, то мн лучше зажать вамъ рты. Обдать! Обдать! Серъ Чарльсъ, не угодно ли вамъ предложить руку мисъ Виландъ. Очень сожалю, мисъ, что мы не можемъ вамъ предложить общество дамъ.

— Вы сожалете? поспшно отвтила мисъ Виландъ,— а я нисколько.

За обдомъ не случилось ничего особеннаго, только Рольфъ замтилъ, что докторъ Суаби постоянно обращался къ мистеру Ганаму, стараясь вмшать его въ общій разговоръ и не обращалъ никакого вниманія на франта.

— Мн кажется, я видалъ этого молодаго человка, сказалъ Рольфъ,— но право не помню гд.

— Въ Казино или въ Argyll-Rooms.

— Благодарствуйте, докторъ, впрочемъ я и забылъ, вы были у меня въ дом. Теперь мы квиты. Онъ кажется не пользуется вашимъ расположеніемъ?

— Еще бы, я его пригласилъ только съ медицинской точки зрнія.

— Съ медицинской? Ну, ужъ это слишкомъ хитро для насъ, свтскихъ людей.

— Я его приглашаю для ухаживанья за мисъ Виландъ. Кокетство ей очень полезно.

— Медицина однако обнимаетъ боле широкое поле, чмъ я полагалъ.

— Безъ сомннія. Вы всегда толкуете о медицин, но извините меня, вы очень мало въ ней смыслите.

— Я дйствую по теоріи вознагражденія силъ. О чемъ мало знаешь, надо много говорить. Но вотъ я явился, научите меня всему, я жажду знанія.

— И прекрасно, мы утолимъ эту жажду.

— Только пожалуйста не вашимъ любимымъ морфиномъ, отъ него легче всего сойти съ ума.

— Это средство вовсе не мое любимое. Я убдился по опыту, что вс такъ называемыя успокоивающія средства дйствуютъ совершенно противоположно, если они немного успокоиваютъ сегодня, то завтра сильно возбуждаютъ. Мои средства противъ умственнаго волненія — теплая ванна, а лучше всего моціонъ, съ послдующей испариной. Однимъ словомъ, по моему лучшее противоядіе умственнаго возбужденія — физическое возбужденіе.

— Я это запишу, никогда не слыхивалъ отъ ученаго медика такого умнаго замчанія.

— Многимъ ученымъ медикамъ это извстно, но вы предубждены противъ всхъ докторовъ.

— Да, но только во время исполненія ими своей обязанности. Иначе, это прекрасные люди. Ну, докторъ, признайтесь, вдь насъ никто не подслушаетъ, что система, предписывающая лекарство, лекарство и лекарство, для каждаго случая и въ каждый визитъ, отводя діэт только второстепенное мсто, не можетъ ее быть гнилой въ самомъ корн. Не презирайте взглядами свтскаго человка, вы вс въ нихъ нуждаетесь.

— Вы писатель, вотъ и издайте книгу подъ названіемъ Меdicina Laici, да не забудьте мн прислать экземпляръ.

— А вы разкритикуете ее въ Lancet. Хорошо, я напишу такую книгу, когда романы перестанутъ приносить доходъ и истина повысится въ цн.

Въ теченіе вечера, мистеръ Рольфъ отвелъ доктора Суаби въ сторону и сказалъ конфиденціально:

— Я долженъ вамъ чистосердечно признаться, что намренъ освободить васъ отъ одного изъ вашихъ паціентовъ.

— Только отъ одного? Я надялся, что вы меня освободите отъ всхъ, которые въ здравомъ ум. Говорятъ вы на это мастеръ. Что же касается до меня, то я ршительно не умю отдлаться отъ паціента, если лице, помстившее его сюда, сопротивляется этому освобожденію. Вотъ напримръ, у насъ есть мисисъ Галамъ: ее привезли съумасшедшей — религіозный пунктикъ и черезъ два мсяца, она совершенно выздоровла. Я писалъ объ этомъ ея зятю, который подписалъ прошеніе о ея принятіи, но онъ и слышать не хочетъ о ея освобожденіи, ибо онъ ведетъ развратную жизнь, а она все пристаетъ къ нему съ священнымъ писаніемъ и съ Царствіемъ Небеснымъ. Тогда я написалъ къ комисарамъ Lunacy, но они не любятъ слишкомъ часто употреблять свою власть и потому написали къ доброму зятю, который ршительно не хочетъ взять своей тещи. Тоже самое случилось и съ серомъ Чарльсомъ Бассетомъ: три недли тому назадъ, я донесъ, что онъ совершенно выздоровлъ, но родственникъ, подписавшій прошеніе о его принятіи, не отвчалъ мн ни слова.

— У васъ есть копія съ вашего письма?

— Конечно, но я вамъ разскажу еще кое-что любопытне: здсь есть одинъ джентльменъ, которому вовсе не слдовало сюда попадать и однако его не выживешь. Я принялъ его вмст со всмъ учрежденіемъ и подписалъ такое условіе съ прежнимъ хозяиномъ, что не могу нарушить ни одного изъ обязательствъ, принятыхъ на себя моимъ предшественникомъ. Этотъ старый подлецъ представилъ докторскія свидтельства и самъ подписалъ прошеніе о принятіи его.

— Вы знаете, это не законно?

— Конечно, но гд противъ этого средство? Лице, подписавшее прошеніе о принятіи, должно само просить и объ освобожденіи. А этотъ поддльный съумасшедшій никогда не подпишетъ такого прошенія. Двадцать лтъ тому назадъ ему показалось нестерпимымъ платить громадные налоги и онъ, чтобъ избгнуть этихъ расходовъ, спрятался сюда и здсь онъ кончитъ свои дни, занимая мсто какого нибудь настоящаго больнаго, если вы не выгоните его отсюда.

— Я постараюсь, сказалъ Рольфъ торжественно,— но я начну съ сера Чарльса Бассета. Что его пунктикъ?

— О! онъ все еще питаетъ необыкновенную жажду имть дтей, но умственное разстройство, которымъ онъ страдалъ, прошло, а эту жажду можно назвать только слабостью, но не маніей. Это естественное чувство, развитое до крайней степени. Еслибъ мн привели женщину за то, что она кричала: ‘Дайте мн дтей, или я умру’, и по освидтельствованіи, она оказалась бы совершенно здоровой въ другихъ отношеніяхъ, я отказался бы ее принять въ свое заведеніе.

— Вы ужасно строги въ сравненіи съ другими, замтилъ Рольфъ.

На другое утро въ восемь часовъ, Рольфъ постилъ сера Чарльса въ его комнат и объяснилъ ему, что видлъ лэди Введетъ въ Лондон и пріхалъ сюда для немедленнаго его освобожденія.

— Я очень вамъ благодаренъ, сказалъ серъ Чарльсъ, мужественно сдерживая свое волненіе.

— Вотъ мои инструкціи отъ лэди Бассетъ, произнесъ Рольфъ, — он очень кратки, по опредлительны.

— Можете вы мн отдать эту записку?

— Еще бы, съ большимъ удовольствіемъ.

Серъ Чарльсъ взялъ письмо жены и поцловавъ его спряталъ въ карманъ.

— Прежде всего, сказалъ Рольфъ, — надо васъ разсчь на дв половины. Это очень легко. Вы должны собственноручно списать эту бумагу и подписать ваше имя.

И съ этими словами, онъ подалъ серу Чарльсу слдующую бумагу.

‘Я, Чарльсъ, Дайкъ Бассетъ, находясь въ здравомъ ум, довряю моему стряпчему Даэмсу Шарпу изъ Грей-Имъ предъявитъ искъ къ тому лицу, которое подписало приказъ о моемъ заточеніи — въ Суд Общаго Права и принять другія мры для моего освобожденія, которыя предложитъ мой адвокатъ, мистеръ Франсисъ Рольфъ.

— Извините меня, сказалъ серъ Чарльсъ, — я позволю себ сдлать одно замчаніе. Мистеръ Ольдфильдъ уже много лтъ мой стряпчій, и я боюсь оскорбить его, передавъ дло другому, совершенно постороннему человку. Имете ли вы что нибудь противъ того, чтобъ я выставилъ въ этой бумаг имя мистера Ольдфильда?

— Я могу только сказать, что въ такомъ случа онъ на каждомъ шагу будетъ выказывать, что онъ умне меня, а я увренный конечно, въ противномъ, выйду изъ себя, брошу ваше дло и возвращусь къ своему роману. Этотъ оселъ Ольдфильдъ обратится не въ тотъ судъ, куда слдуетъ, вс издержки падутъ на васъ вмсто противника и вы останетесь здсь восемьнадцать мсяцевъ, вмсто восьми дней. Нтъ, серъ Чарльсъ, нельзя мшать шампанское съ болотной водой и вы не должны требовать, чтобъ я сталъ защищать васъ тупымъ ножомъ, когда у меня есть острый, отлично пришедшійся мн по рук.

Мистеръ Рольфъ произнесъ эти слова съ неудовольствіемъ и раздражительностью, которая составляла слабую сторону его характера.

— Я вижу, что это вамъ непріятно и потому беру свои слова назадъ, сказалъ серъ Чарльсъ съ улыбкой и поспшно подписалъ бумагу.

— Ну, вотъ вы и разсчены на дв половины, сказалъ Рольфъ, мгновенно просіявъ, — одна ваша половина здсь, а другая изображается мистеромъ Шарпомъ. Такимъ образомъ одна половина сидитъ здсь, а другая хлопочетъ васъ вывести отсюда. Въ этомъ-то вся и штука. Кажется не хитрая, простая, а я одинъ изобрлъ этотъ способъ и съ успхомъ его примняю.

Рольфъ поспшно вышелъ изъ комнаты, послалъ своего секретаря въ Лондонъ и вернулся снова къ серу Чарльсу.

— Довренность будетъ у Шарпа въ 2 часа 30 минутъ, сказалъ онъ, — онъ будетъ въ Вайтгол въ 3 часа 15 минутъ и посмотритъ приказъ о вашемъ заточеніи. Онъ тотчасъ подастъ жалобу, если приказъ дйствительно подписанъ Ричардомъ Бассетомъ и самъ завтра утромъ отвезетъ ему вызовъ въ судъ. Мы нарочно сами передадимъ вызовъ, ибо имемъ дло съ ловкими людьми и не дадимъ имъ никакой возможности улизнуть. Теперь я пойду и напишу статейку для публики, а потомъ осмотрю заведеніе съ докторомъ Суаби. Наконецъ я напишу письмо къ одному изъ комисаровъ Lunacy, онъ мой пріятель и хорошій человкъ А всегда надо имть у самострла дв тетивы.

Серъ Чарльсъ горячо поблагодарилъ Рольфа и прибавилъ:

— Рдко увидишь въ нашемъ эгоистичномъ свт человка, который бы подобно вамъ интересовался несчастіемъ ближняго.

— О! сказалъ Рольфъ.— Нельзя же вчно работать, надо и поразвлечься. Мое ремесло лгать и потому время отъ времени я позволяю себ отдохнуть, занявшись какимъ нибудь дломъ въ интересахъ истины и справедливости. Къ тому же я въ такихъ длахъ набираюсь новыхъ силъ для успшнйшаго изобртенья тхъ лжей, которыя меня кормятъ.

Давъ такое простое и удовлетворительное объясненіе, Рольфъ вышелъ изъ комнаты.

Не останавливаясь на мелкихъ подробностяхъ, не относящихся до нити настоящаго разсказа, я перейду прямо къ событію, случившемуся вечеромъ того же дня.

Посл обда, слуга доложилъ доктору Суаби, что какой-то человкъ пришелъ пшкомъ изъ Гунтеркомба къ серу Чарльсу Бассету.

— Бдный человкъ, сказалъ Суаби,— я бы желалъ его видть. Вы не имете ничего серъ Чарльсъ противъ того, чтобъ принять его здсь?

— Нтъ, какъ хотите.

— Впрочемъ Джонсъ, зажгите свчи въ сосдней комнат на всякій случай.

Черезъ минуту послышались тяжелые шаги и въ комнату вошелъ мистеръ Моссъ, онъ неуклюже наклонилъ голову вмсто поклона и въ первую минуту по видимому смутился отъ блестящаго освщенія, но вскор замтилъ сера Чарльса и лице его просіяло.

— Здравствуйте Моссъ, сказалъ серъ Чарльсъ,— какъ вы поживаете?

— Благодарю покорно, серъ, живу по маленьку, только на сердц неладно. Ужъ очень подлецы силу берутъ. Вотъ я и сказалъ сегодня жен: ‘Прежде, чмъ я помирюсь со всмъ что здсь длается, пойду-ка я и посмотрю на него, ужъ больно много врутъ, надо все разъяснить.’ Ну, вотъ серъ Чарльсъ, сдлайте милость, скажите мн прямо, чтобъ я зналъ — рехнулись вы или нтъ?

Суаби и Рольфъ едва удержались отъ смха, но серъ Чарльсъ серьезно отвчалъ, что онъ нисколько не рехнулся.

— Разв я похожъ на сумасшедшаго Мрссъ? прибавилъ онъ.

— Нисколько. Вы теперь гораздо лучше на взглядъ, чмъ бывало. Щеки у васъ были всегда словно въ мук, а теперь он розовыя… но можетъ быть (прибавилъ онъ, взглянувъ на вило стоявшее на стол) вы подрумянили ихъ винцомъ.

— Нтъ, сказалъ Рольфъ, — мы только что отобдали и не успли напиться.

— Ну, и отлично, радостныя я всти принесу домой. Не даромъ прибжалъ я за сорокъ миль. Но, серъ, если вы не рехнулись, то сдлайте милость вернитесь домой, тамъ что-то неладно. Милэди ухала рожать, да и отъ страха Ричарда Бассета, а этотъ самый Ричардъ Бассетъ съ своимъ стряпчимъ говорятъ, что вы умерли по закону. Вотъ слуги и не знаютъ что имъ длать, а поселяне боятся его, посл того, что онъ четверыхъ засадилъ въ тюрьму. Я и Джо, совтуемъ идти прямо въ драку, но жена боится стряпчаго. А дло то все въ томъ, что Ричардъ Бассетъ распоряжается какъ баринъ и приходитъ съ своими работниками къ намъ на лужайку и длаетъ все что хочетъ, но Джо стоитъ въ сняхъ съ заряженнымъ ружьемъ и клянется убить его, если онъ переступитъ порогъ дома, такъ какъ Джо увряетъ, что милэди дала ему на это разршеніе.

Серъ Чарльсъ побагровлъ и едва могъ перевести дыханіе отъ злобы.

— Удержитесь серъ, сказалъ докторъ Суаби, взглянувъ съ безпокойствомъ на сера Чарльса.

— А я не намренъ себя удерживать! воскликнулъ Рольфъ, вн себя отъ негодованія: — не принимайте этого слишкомъ къ сердцу, серъ Чарльсъ, оно долго не продлится.

— Ахъ!

— Докторъ Суаби, можете вы мн одолжить кабріолетъ, или телжку и добрую лошадь!

— Да, у меня отличная лошадь, полу-нормандская, полу-ирландская.

— Такъ мы съ вами, мистеръ Моссъ, подемъ завтра въ Гунтеркомбъ, вы мн покажите этого Бассета и я ему задамъ пилюлю.

— А пока, сказалъ докторъ Суаби, — я позаимствую рецептъ изъ вашей Medecina Laici и пропишу мистеру Моссу хорошій ужинъ, кварту пива и покойную постель. Джэмсъ, займитесь этимъ. Бдный человкъ, прибавилъ онъ, когда Моссъ вышелъ изъ комнаты,— какая простота! сколько здраваго смысла, какое невденье свта! какой феодализмъ, если я могу такъ выразиться!

Серъ Чарльсъ былъ очевидно смущенъ и пошелъ спать очень рано.

На слдующее утро, въ восемь часовъ, Рольфъ ухалъ съ Моссомъ и не возвращался цлый день. Серъ Чарльсъ уже распрощался съ докторомъ Суаби и хотлъ уйти въ свою комнату, когда явился мистеръ Рольфъ, но до того уставшій, что не хотлъ сказать ни слова, пока ему не дали чашки горячаго чая. Отдохнувъ немного, онъ разсказалъ все что сдлалъ.

— Мы отправились, началъ онъ, прямо на желзную дорогу на встрчу Шарпу, но этотъ рохля не пріхалъ и никого не прислалъ по первому позду. По второму позду пріхалъ его клеркъ, и мы втроемъ отправились въ Гунтеркомбъ. По дорог я далъ ему необходимыя инструкціи. Ричардъ Бассетъ не оказался дома. Мы послали его къ черту и отправили Мосса розыскивать его. Онъ нашелъ Бассета на вашемъ лужк, гд тотъ измрялъ садовыя куртины для передлки ихъ, а Вилеръ наблюдалъ за нимъ изъ-за ограды. Мы подошли къ Бассету и клеркъ подалъ ему копію вызова въ судъ. Онъ взялъ бумагу очень хладнокровно, но, увидавъ въ чемъ дло, вдругъ поблднлъ. Однако, онъ вскор оправился и со смхомъ воскликнулъ: ‘Искъ сера Чарльса Бассета! да онъ не можетъ искать на суд, онъ civiliter mortuus и въ сумасшедшемъ дом, бшеный, какъ мартовскій заяцъ.’ Клеркъ отвчалъ, что онъ ошибается и что серъ Чарльсъ совершенно въ здравомъ ум. Тогда Бассетъ попросилъ его подождать минуту и вроятно пошелъ посовтываться съ Вилеромъ. Возвратясь онъ гнвно сказалъ: ‘Васъ врно прислалъ кто нибудь другой и вы можете за это отвтить.’ Клеркъ отвчалъ, что стряпчій — Шарпъ получилъ отъ сера Чарльса довренность, написанную и подписанную имъ лично. ‘Не мое дло съ вами спорить, серъ, но право, вамъ бы лучше обратиться за совтомъ къ адвокату.’ — ‘Благодарствуйте, отвчалъ Бассетъ, я не желаю даромъ терять гинеи.’ — ‘Много тысячъ гиней пропадало благодаря такой экономіи,’ замтилъ торжественно клеркъ. Потомъ онъ подалъ Бассету бумагу, составленную нами на станціи, въ которой говорилось, что Шарпу было поручено подать на Бассета жалобу за самоуправство, если онъ впредь будетъ являться въ Гунтеркомбъ и распоряжаться тамъ. Посл этого, мы отправились въ вашъ домъ и приказали слугамъ все приготовить для вашего прізда, такъ какъ вы могли вернуться каждый день.

При этихъ извстіяхъ, серъ Чарльсъ не выказалъ преждевременной или чрезмрной радости, но искренно поблагодарилъ Рольфа.

На слдующій день не случилось ничего замчательнаго, но на второй день, посл поздки въ Гунтеркомбъ, Рольфъ получилъ письмо, въ которомъ находилась записка, адресованная къ серу Чарльсу Бассету. Онъ тотчасъ передалъ ее по принадлежности. Она была слдующаго содержанія:

‘Серъ, меня просили васъ увдомить, что я находился прошлую ночь при разршеніи отъ бремени лэди Бассетъ, и что она благополучно родила сына. Видлъ сегодня утромъ мать и ребенка. Оба здоровы.

Лекарь Бодингтонъ.’
Глостеръ-Сквэръ No 17.

— Слава Богу! Слава Богу! воскликнулъ серъ Чарльсъ и передавъ записку Рольфу погрузилсявъ счастливую думу.

Рольфъ однимъ взглядомъ пробжалъ письмо лекаря, молча пожалъ руку баронету и вышелъ изъ комнаты, оставивъ его на един съ своимъ счастьемъ.

Серъ Чарльсъ, однако, начиналъ тревожно жаждать свободы, его влекло неудержимо къ жен и ребенку. Видя это Рольфъ выходилъ изъ себя отъ нетерпнья, онъ расчитывалъ, что Бассетъ, по совту Вилера, поступитъ самымъ благоразумнымъ образомъ и освободитъ тотчасъ сера Чарльса. Онъ также надялся на пріздъ комисара Lunacy. Но ни того, ни другаго но дождался.

Они могли разрубить гордіевъ узелъ бгствомъ сера Чарльса, которое можно было устроить подкупомъ Джайльса и другихъ смотрителей, но докторъ Суаби былъ такъ добръ, благороденъ и доврчивъ, что подобный поступокъ въ отношеніи его былъ немыслимъ, къ тому же серъ Чарльсъ въ послдній мсяцъ находился тамъ на честномъ слов.

Однако, какъ мы увидимъ впослдствіи, адвокатъ, къ которому обратился Вилеръ, далъ самый благоразумный совтъ, но Бассетъ не хотлъ ему слдовать, онъ ршился поступать по своему и нанесъ своему врагу новый, страшный ударъ, котораго Рольфъ не ожидалъ.

Но между тмъ явился въ сумасшедшій домъ совершенно неожиданный и случайный союзникъ, не подозрвавшій, что тамъ содержится серъ Чарльсъ.

Мисисъ Маршъ, въ первое время своей брачной жизни обратила своего мужа на религіозный путь и возила его съ собою по селеніямъ, гд она проповдывала. Она была чрезвычайно искренна и обладала замчательнымъ краснорчіемъ, которое поражало прямо въ сердце простой народъ. Она конечно была христіанка, но очень эксцентричная, такъ какъ человческій характеръ трудне всего поддается дйствію Евангельскаго свта, то мисисъ Маршъ нее еще по временамъ предавалась гнвнымъ вспышкамъ, но за то всегда раскаивалась въ нихъ съ христіанскимъ смиреніемъ. Посл продолжительныхъ странствій, съ цлью добрыхъ длъ, она ршилась поселиться въ одной какой нибудь мстности и тамъ творить добро. Что касается до Марша, то конечно онъ долженъ былъ только слпо повиноваться, судите сами, когда старый, сдой пасторъ въ Кальверли, опиравшійся на мисисъ Маршъ, какъ на свой посохъ, спросилъ деликатно, согласенъ ли быть ея мужъ на подобную дятельность, то она отвтила: ‘Мой мужъ! да если онъ и откажется идти со мною въ Царствіе Небесное, такъ я его за ухо туда стащу.

Какъ-то случайно эта энергичная женщина узнала, что мистеръ Банделеръ былъ совершенно разоренъ и находился въ сумасшедшемъ дом доктора Суаби, въ десяти миляхъ отъ ея помстья. Это извстіе поразило ее. Она сравнила свое счастливое положеніе съ горькой участью несчастнаго развратника и сочла необходимымъ сдлать что нибудь для него. Всякая скромная христіанка послала бы кого нибудь для совершенія добраго дда, но эта львиная христіанка вскочила на своего коня и поскакала въ Бельвю.

Прибывъ туда, она послала свою карточку доктору Суаби, говоря, что непремнно желаетъ его видть и тотчасъ была имъ принята.

— У васъ находится джентльменъ, по имени Банделеръ?

Докторъ молча поклонился, но съ видимымъ неудовольствіемъ.

— Я хочу его видть.

— Извольте. Джэмсъ проводите мисисъ Маршъ въ пріемную и позовите мистера Банделера.

— Онъ не бшеный? спросила мисисъ Маршъ, колеблясь идти за слугою.

— Нисколько, онъ до крайности любезенъ. Только, если при васъ есть деньги, то оставьте ихъ лучше у меня.

— Разв онъ украдетъ ихъ?

— Нтъ, онъ слишкомъ для этого приличенъ, но онъ вроятно ихъ выманитъ у васъ.

— Объ этомъ не безпокойтесь, серъ, сказала она и послдовала за Джемсомъ.

Онъ привелъ ее въ комнату, выходившую на лужокъ и мисисъ Маршъ, взглянувъ въ окно, увидла нсколько мужчинъ и женщинъ, которые гуляли, читали и работали на чистомъ воздух.

— Бдные, подумала она, — они все же не очень несчастны на взглядъ, вроятно Господь утшаетъ ихъ невидимымъ для насъ образомъ, я бы желала знать, принесутъ ли имъ какую нибудь пользу проповди, я бы желала попробовать, но мн врно не позволятъ.

Тутъ мысли ея были прерваны появленіемъ Ванделера, онъ тихо вошелъ въ комнату, своей граціозной походкой и съ улыбкой на устахъ. Увидавъ мисисъ Маршъ онъ остановился, широко открылъ глаза и не могъ придти въ себя отъ удивленія.

— Сомер… наконецъ воскликнулъ онъ,— это вы желаете меня видть?

— Да, сказала она добродушно,— я пріхала навстить васъ по старой памяти. Вы должны называть меня мисисъ Маршъ, я замужемъ.

Между тмъ, онъ пришелъ въ себя и очень любезно предложилъ ей кресло.

— Сядьте ко мн поближе, сказала она нжно, словно говоря съ ребенкомъ, такъ вы меня помните?

— Васъ не можетъ забыть тотъ, кто имлъ честь…..

— Я сюда пріхала не для глупостей, сказала мисисъ Маршъ, гордо поднявъ голову, и потомъ наивно прибавила, — я сомнваюсь теперь, сумасшедшій ли вы.

— Сумасшедшій ли? Конечно нтъ.

— Такъ зачмъ же вы здсь?

— Долги привели.

— Не ошиблась ли я? Здсь тюрьма?

— Нтъ, я вамъ все разскажу. Я по уши въ долгахъ и послднюю свою надежду основалъ на ворономъ жеребц. Но онъ подлецъ проигралъ въ Дерби и все рухнуло. Что мн было длать? Вс кредиторы напустились на меня. Тутъ одинъ пріятель выручилъ меня и засадилъ въ сумасшедшій домъ. Они конечно пришли въ отчаянье, полагая, что все потеряно и охотно согласятся получить по шилингу за фунтъ стерлинговъ.

Онъ не усплъ еще кончить этого автобіографическаго очерка, какъ мисисъ Маршъ вскочила вн себя отъ гнва и изо всей силы ударила хлыстомъ по столу.

— Ахъ! ты бездушная скотина! воскликнула она,— ты вздумалъ надо мною издваться. Я отправилась за десять миль, чтобъ утшать бднаго сумасшедшаго, а ты такой же подлецъ и развратникъ, какъ всегда. Вдь вс надо мною станутъ смяться. О! еслибъ я не была дщерью Божьей, прибавила она, размахивая хлыстомъ по воздуху, то я бы…

— Задала бы мн знатную порку, замтилъ Банделеръ съ улыбкой.

— Конечно, отвчала она, едва сдерживая свой гнвъ.

— Вы забываете, что я никогда не уврялъ васъ, что я сумасшедшій. Какъ мн было вообразить, что вы объ этомъ узнаете? Какъ могъ я ожидать, что узнавъ даже о моемъ пребываніи здсь, вы удостоите меня своимъ посщеніемъ?

— Я не была бы христіанка, еслибъ этого не сдлала.

— Но мы разстались кажется не друзьями?

— Да, Банъ, но когда я попросила у васъ срую лошадь, то вы прислали мн ее съ новымъ дамскимъ сдломъ. Женщины некогда не забываютъ такихъ мелочей. Вы поступили, какъ джентльменъ, хотя вы и сынъ Ваала.

Банделеръ низко поклонился, словно говоря: вы лучшій судья въ этихъ длахъ.

— Ну, сказала она, — здсь есть бумага, скажите мн вс ваши долги, а я запишу.

— Къ чему? считая по шилингу за фунтъ, всего надо шестьсотъ фунтовъ.

— Вы уврены въ этомъ?

— Также увренъ, какъ въ томъ, что но возьму этихъ денегъ у васъ.

— Я намрена вамъ дать ихъ въ займы.

— О! Это другое дло.

— Еще бы, сказала она съ иронической улыбкой, — теперь дайте мн адресъ вашего пріятеля, который ведетъ переговоры съ вашими кредиторами.

— Я долженъ это сдлать?

— Конечно, если не желаете меня разсердить.

— О! я на все согласенъ! воскликнулъ онъ,— и поспшно написалъ адресъ.

— Теперь, сказала она,— исполните мою просьбу по старой памяти. Встаньте на колни рядомъ со мною и дайте ма помолиться Господу Богу, чтобы онъ помиловалъ васъ, такъ какъ помиловалъ меня.

Банделеръ повиновался съ тяжелымъ вздохомъ. И она стала молиться такъ горячо и краснорчиво, что онъ невольно былъ тронутъ. Окончивъ молитву, она сла въ кресло и въ изнеможеніи закрыла лице руками. Онъ стоялъ подл, понуривъ голову.

— Вы очень добры, сказалъ онъ,— но жаль тратить эту доброту на меня. Вы такъ прекрасно молились, что и я хочу сдлать доброе дло.

— О! какъ я буду рада. Скажите въ чемъ дло?

— Вы не должны боле думать обо мн, Рода. Я игрокъ и кутила, оставьте меня, рано или поздно, долженъ же я пойти къ черту — это вопросъ времени. Но здсь есть человкъ, чрезвычайно несчастный и ни мало не заслужившій бдствій, разразившихся надъ нимъ. Къ тому же онъ былъ всегда врнымъ вашимъ другомъ, чего я про себя не могу сказать. И онъ женатъ. Я увренъ, по всему, что вы будете въ состояніи вырвать его отсюда и конечно разсердились бы на меня, еслибъ я скрылъ отъ васъ это обстоятельство. У васъ такое доброе сердце. Это серъ Чарльсъ Бассетъ.

— Серъ Чарльсъ Бассетъ здсь! О, бдная жена! Отчего онъ сошелъ съума? Бдный! Бдный серъ Чарльсъ!

— Онъ совершенно здоровъ. Его окончательно вылечили, но нтъ возможности вырвать его отсюда, и говорятъ, онъ начинаетъ приходить въ отчаянье. Нарочно для этого пріхалъ сюда литераторъ, и онъ можетъ вамъ все объяснить. Позвольте мн познакомить васъ съ нимъ?

— Съ кмъ?

— Съ мистеромъ Рольфомъ. Вы кажется зачитывались его романовъ?

— Я ихъ обожаю. Познакомьте меня тотчасъ съ нимъ. Но серъ Чарльсъ не долженъ знать, что я здсь. Скажите мистеру Рольфу, что его желаетъ видть мисисъ Маршъ, пріятельница лэди Бассетъ.

Хитрый Банделеръ передалъ эти слова Рольфу и прибавилъ отъ себя:

— Отличный характеръ для вашего будущаго романа: святая съ подкладкой дьявола.

Это замчаніе, конечно, привело тотчасъ Рольфа къ мисисъ Маршъ.

Какъ слдовало ожидать эти дв энергичныя яатуры немедленно сошлись и уже черезъ нсколько минутъ были старыми друзьями. Рольфъ разсказалъ ей вс обстоятельства дла, а мисисъ Маршъ, посл нсколькихъ злобныхъ выходокъ, объявила, что она великая гршница, избавленная отъ гіены огненной и поэтому благодарная каждому, кто доставитъ ей случай, сдлать добро.

Рольфъ воспользовался, ея слабостью и убдилъ ее отправиться къ комисарамъ Lunacy и употребить все свое краснорчіе, чтобъ убдить одного изъ нихъ пріхать въ сумасшедшій домъ, для разбора дла на мст.

— Они ничего не длаютъ, сказалъ онъ,— не смотря на вс мои письма, но конечно прекрасная, энергичная, краснорчивая женщина подйствуетъ на нихъ. Вы просто огонь и умете говорить по англійски.

— Да, я поговорю съ ними, произнесла мисисъ Маршъ и Господь внушитъ мн что сказать. Бдная лэди Бассетъ! сердце мое обливается кровью при мысли о ней. Я поду въ Лондонъ завтра, если хотите, сегодня вечеромъ. Да, я поду сегодня — сейчасъ.

— Неужели, сказалъ Рольфъ,— на свт есть дама, которая можетъ отправиться въ путешествіе безъ десяти чемодановъ, и то еще для добраго дла.

— Вы забываете, что раскаивающіеся гршники должны вернуть потерянное время.

— Въ такомъ случа, нераскаянные гршники не должны терять время. Я вамъ сейчасъ дамъ необходимые документы и вы не должны оставить въ поко комисаровъ, пока они вамъ не общаютъ тотчасъ послать сюда одного изъ своей среды для разбора дла и освобожденія сера Чарльса.

Мисисъ Маршъ изъявила полное согласіе и тотчасъ отправилась съ Рольфомъ въ кабинетъ доктора Суаби. Вооружившись письмами и документами она, не теряя ни минуты, вскочила на лошадь и отправилась въ путь. Но прежде отъзда она и Рольфъ поклялись другъ другу въ вчной дружб.

Комисары приняли мисисъ Маршъ очень холодно. Она была оскорблена, но не унывала. Она представила письма Суаби и Рольфа, а посл прочтенія этихъ писемъ прибгла къ своему краснорчію. Она говорила, разсуждала, спорила, убждала, громила.

Мистеръ Фасетъ, на котораго всего боле разсчитывалъ Рольфъ, поддался ея вліянію и объявилъ, что подетъ на другой же день въ сумасшедшій домъ и изслдуетъ дло на мст.

Онъ сдержалъ свое слово: похалъ въ Бельвю-Гаузъ, увидалъ сера Чарльса и Суаби и вошелъ во вс подробности дла. Но не смотря на всю свою доброту и весь свой здравый смыслъ, онъ былъ человкъ нершительный и формалистъ, поэтому онъ ухалъ, не сдлавъ ничего и вселилъ во всхъ боязнь, что дло долго продлится.

Но если правосудіе дйствовало медленно, то неправрсудіе дйствовало быстро. На слдующій день надъ головою сера Чарльса разразился неожиданный громовой ударъ.

У воротъ Бельвю-Гауза остановился экипажъ съ тремя сторожами изъ сумасшедшаго дома, содержимаго Бурдокомъ, который представлялъ совершенную противоположность доброму доктору Суаби. Въ его заведеніи царила во всей полнот старинная система, съ смирительными рубашками, колодками и т. д. Тамъ блохи и клопы не давали спать паціентамъ и какъ противоядіе противъ этихъ животныхъ — морфинъ употреблялся въ изобиліи, еслибъ его давали клопамъ и блохамъ, то онъ могъ бы произвести полезное вліяніе, но его давали паціентамъ и побда оставалась за кровожадными наскомыми.

Посланные отъ Бурдока явились съ приказомъ, подписаннымъ Ричардомъ Бассетомъ о передач сера Чарльса предъявителямъ этой бумаги.

Прочитавъ приказъ, Суаби, питавшій ненависть къ Бурдоку, поблднлъ и обратился за совтомъ къ Рольфу.

— Откажитесь исполнить это требованіе, сказалъ Рольфъ.

— Я не имю права.

— Хорошенько обдумавъ дло, я думаю вамъ лучше всего помшкать и выиграть время пока я… Заплатилъ вамъ Бассетъ за содержаніе сера Чарльса?

— Нтъ.

— Откажите, выдать его, пока деньги не будутъ выплачены и пишите счетъ какъ можно дольше. Пожалуйста задержите сера Чарльса, пока я не напишу вамъ, что все готово.

Съ этими словами онъ отправился къ серу Чарльсу и изложилъ ему свой планъ дйствій. Серъ Чарльсъ готовъ былъ рисковать всмъ для немедленнаго освобожденія и согласился на предложенія Рольфа, что касается до него самого, то ему приходилось только всячески отдалить свой отъздъ до полученія записки отъ Рольфа.

Посл этого Рольфъ взялъ Банделера на честное слово и въ кабріолет доктора Суаби поскакалъ въ сосдній городъ, отстоявшій въ двухъ миляхъ. Прежде всего онъ бросился въ театръ и имя, какъ драматургъ, связи почти со всми директорами, нанялъ безъ большаго труда четырехъ машинистовъ и одного плотника. Потомъ онъ сдлалъ нкоторыя другія распоряженія, но въ чемъ они именно состояли, мы узнаемъ впослдствіи.

Между тмъ Суаби представилъ свой счетъ и одинъ изъ присланныхъ сторожей похалъ съ нимъ въ городъ. Тамъ, какъ подозрвалъ Рольфъ, ждалъ результата экспедиціи Ричардъ Бассетъ, онъ проклялъ медленность, далъ необходимыя деньги и просилъ какъ можно скоре кончить дло. Деньги были привезены и отданы. Докторъ Суаби увдомилъ объ этомъ сера Чарльса. Но послдній не былъ обязанъ торопиться — и очень долго укладывался. Наконецъ, Ваиделеръ привезъ записку отъ Рольфа и серъ Чарльсъ сошелъ внизъ.

Докторъ Суаби взялъ росписку отъ посланныхъ въ томъ, что они приняли баронета на свою отвтственность. Серъ Чарльсъ дружественно простился съ нимъ и взялъ съ него слово пріхать въ гости въ Гунтеркомбъ.

Потомъ онъ слъ въ экипажъ между двумя сторожами и отправился въ путь.

Въ эту минуту серъ Чарльсъ нуждался во всемъ своемъ мужеств. Малйшая ошибка или промахъ со стороны его друзей и судьба его была ршена. Вызжая изъ воротъ онъ увидалъ подъзжавшій экипажъ парой, но были ли это его друзья или просто постители!

Экипажъ катился все впередъ и впередъ, его мужественное сердце стало предаваться унынію. Онъ наконецъ не вытерплъ и выглянулъ изъ окна, чтобъ убдиться слдуетъ ли за нимъ экипажъ.

— Ну, ну, бросьте эти вздоры! грубо произнесъ одинъ изъ сторожей, толкая его назадъ.

— Дерзкій разбойникъ! воскликнулъ серъ Чарльсъ.

— Хорошо, мы съ вами раздлаемся, когда прідемъ домой.

Серъ Чарльсъ понялъ, что одъ оскорбилъ злобнаго, мстительнаго негодяя и съ отчаяніемъ въ сердц опустился на свое мсто.

Въ эту минуту они прозжали мимо маленькаго лска. Неожиданно изъ-за деревьевъ выскочило нсколько человкъ въ маскахъ и остановили экипажъ, размахивая саблями и ружьями.

XXX.

Рослый человкъ, казавшійся предводителемъ шайки, осыпалъ ругательствами сторожей и грозилъ ихъ тотчасъ отправить къ черту, если они не отдадутъ сера Чарльса.

Сторожа были перепуганы до смерти и стали молить о пощад.

— Отдайте намъ этого джентльмена, мошенники!

— Возьмите, онъ живъ и невредимъ. Мы не сопротивляемся.

— Давайте его вещи.

Это приказаніе было мгновенно исполнено.

— Ну, теперь садитесь въ экипажъ и ступайте по противоположному направленію. Смотрите, не смть возвращаться ране часа. А вы, люди, станьте съ ружьями за деревья и застрлите какъ собаку каждаго, кто вернется ране этого времени.

Эти слова сопровождались самой энергичной бранью и сторожа Бурдока быстро ускакали по указанному направленію.

Но когда прошелъ первый испугъ, они стали подозрвать, что попались въ ловушку и вернулись не черезъ часъ, какъ было сказано, а черезъ двадцать минутъ.

Между тмъ, театральные служители, разыгравшіе всю эту комедію, сняли свои маски, побрасали картонныя ружья и получивъ отъ Банделера щедрое вознагражденіе разбжались во вс стороны. Что же касается до сера Чарльса, то черезъ минуту посл его освобожденія, онъ уже скакалъ сломя голову въ карет съ Рольфомъ и его секретаремъ по направленію къ станціи желзной дороги, отстоявшей въ восьми миляхъ. При такой быстрот нечего было бояться погони, да къ тому же ихъ было трое, у нихъ находилось оружіе и они твердо ршились, въ случа крайности, вступить въ борьбу, а потомъ разсказать всю истину.

Въ часъ ночи они уже были въ Лондон и провели ночь въ дом Рольфа. На другое утро секретарь Рольфа былъ посланъ нанять двухъ кулачныхъ бойцовъ для сопровожденія по всюду сера Чарльса. Имъ было приказано въ случа попытки арестовать сера Чарльса, отбивать его всми силами, и только, если соберется большая толпа, то представить бумагу, въ которой объяснялось все дло. Эти мры были приняты въ виду того, что по закону бжавшій изъ съумасшедшаго дома паціентъ могъ быть остановленъ, по старому свидтельству, только впродолженіе двухъ недль.

Въ подобныхъ случаяхъ деньги оказываютъ неоцнимую помощь.

Тотчасъ посл завтрака, серъ Чарльсъ отправился розыскивать жену и ребенка, врные тлохранители слдовали за нимъ въ другомъ кзб.

Ни серъ Чарльсъ, ни Рольфъ не знали адреса лэди Бассетъ, но конечно, этетъ адресъ можно было узнать отъ доктора Бодингтона, который увдомилъ о счастливомъ ея разршеніи. Поэтому серъ Чарльсъ прежде всего отправился на Глостеръ-Сквэръ.

Мистеръ Бодингтонъ не оказался дома, онъ только за полчаса ухалъ съ женою въ Маргэтъ. Какъ по горько было это извстіе, но серу Чарльсу оставалось только ждать доктора. Онъ оставилъ записку, прося Бодингтона немедленно по его возвращеніи увдомить его о мст жительств лэди Бассетъ. Возвратясь къ Рольфу, онъ разсказалъ ему обо всемъ и ввервые сознался, что он былъ изумленъ и испуганъ тмъ фактомъ, что не жена его увдомила о рожденіи ребенка, а постороннее лицо. Весь остальной день и всю ночь серъ Чарльсъ былъ какъ на угольяхъ.

Наконецъ, серъ Чарльсъ получилъ записку отъ Бодингтона, который увдомилъ, что лэди Бассетъ жила на Глостеръ-Сквэр No 119. Серъ Чарльсъ немедленно бросился туда.

На указанномъ дом выставлено было объявленіе: ‘Отдается въ наемъ. Обращаться къ Паркеру и Эллису.’ Онъ постучалъ въ дверь. Никто не откликнулся. Онъ постучался снова. Дверь отворилась и выглянуло какое-то мрачное женское лицо.

— Здсь живетъ лэди Бассетъ?

— Здсь никто не живетъ. Домъ отдается.

Серъ Чарльсъ отправился къ Бодингтопу и разсказалъ ему въ чемъ дло. Бодингтонъ подтвердилъ, что лэди Бассетъ именно жила въ назначенномъ дом, представивъ какъ несомннное доказательство свою записную книжку.

— Можетъ быть она ухала, сказалъ онъ, — она чрезвычайно здоровая особа, отличная паціентка, но я не отпустилъ бы ее ране двухъ дней.

Серъ Чарльсъ былъ очень изумленъ и похалъ прямо къ агентамъ Паркеру и Эллису. Они объяснили, что домъ былъ нанятъ на нсколько мсяцевъ лэди Бассетъ и что она просила отдать его въ наемъ отъ ея имени.

— Когда она ухала? Я ея мужъ.

Одинъ изъ клерковъ объявилъ, что лэди Бассетъ наканун привозила сама ключи.

— Оставила она вамъ свой адресъ? спросилъ онъ.

— Да, серъ Гунтеркомбъ.

— Нтъ, въ Лондон?

— Нтъ, серъ.

Серъ Чарльсъ былъ вн себя отъ удивленія и безпокойства, всевозможныя странныя идеи входили ему въ голову. Онъ не зналъ что ему длать, но тяготясь бездйствіемъ, отправился въ редакцію Таймса и отдалъ въ печать объявленіе, въ которомъ лэди Бассетъ приглашалась немедленно увдомить о своемъ адрес мистера Рольфа.

Вечеромъ серъ Чарльсъ обо всемъ переговорилъ съ Рольфомъ, который полагалъ, что вроятно лэди Бассетъ отправилась въ Гунтеркомбъ. Это предположеніе подтвердилось, ибо поздно вечеромъ было получено отъ доктора Суаби слдующее письмо лэди Бассетъ къ мужу.

Глостеръ-Сквэръ No 119.

‘Голубчикъ мой здшній воздухъ не здоровъ для ребенка и я сама не могу спать отъ шума. Мы думаемъ завтраотправиться домой въ покойномъ экипаж. Дай Богъ, чтобъ ты скоре вернулся къ намъ въ милый Гунтеркомбъ. По дорог мы остановимся въ прелестной гостинниц въ Винтерфильд, гд мы были съ тобою такъ счастливы, но не счастливе, радость моя, чмъ мы вскор будемъ снова.

Твоя преданная жена Белла Бассетъ.

Передай мою сердечную благодарность мистеру Рольфу за вс его хлопоты.’

Серъ Чарльсъ хотлъ тотчасъ же хать въ Винтерфильдъ, но Рольфъ уговорилъ его остаться до утра, ибо ему необходимо было взять съ собою своихъ тлохранителей. Но на другое утро получено было письмо отъ доктора Суаби, который увдомлялъ Рольфа, что комисары Lunacy положительно освободили сера Чарльса и объявили объ этомъ Ричарду Бассету.

Серъ Чарльсъ тогда простился съ Рольфомъ, какъ съ лучшимъ своимъ другомъ и отправился въ погоню за своей женой.

Въ Винтерфильд онъ ее не засталъ, они уже прохали дале, но остановившись у гостинницы, въ двадцати миляхъ отъ Гунтеркамба, онъ неожиданно увидалъ въ окн лице жены его, сіявшее радостью, онъ бросился въ домъ, инстинктивно нашелъ дверь, которая вела въ ея комнату и черезъ секунду держалъ уже ее въ своихъ объятіяхъ.

Эта блаженная минута почти вознаграждала ихъ за все что они вынесли и перестрадали.

XXXI.

Такъ полно было счастье этой любящей четы, что долго они сидли прижавшись другъ къ другу и думали только о своемъ прошедшемъ гор и о будущемъ, безоблачномъ, безконечномъ блаженств.

Наконецъ серъ Чарльсъ вопросительно посмотрлъ вокругъ себя. Быстро понимая каждый его взглядъ, лэди Бассетъ встала, сдлала два шага, вернулась, поцловала его въ лобъ и подойдя къ двери отворила ее.

— Мисисъ Миллеръ, сказала она, тмъ особымъ тономъ, которымъ женщины умютъ придавать особое значеніе совершенно незначительнымъ словамъ.

Не успла лэди Бассетъ возвратиться къ мужу, какъ на порог показалась толстая, почтенная женщина лтъ сорока, съ ребенкомъ на рукахъ. Добрая женщина подняла ребенка къ серу Чарльсу и онъ почувствовалъ въ своемъ сердц какое-то совершенно новое ощущеніе. Онъ посмотрлъ на маленькое созданіе съ любовью, гордостью и любопытствомъ, потомъ обернулся къ жен сіяя счастьемъ. Она пристально слдила за нимъ я глаза ея блестли. Онъ поцловалъ ребенка, благословилъ его, потомъ взялъ за руку жену, поцловалъ ея заплаканные отъ радости глаза и впродолженіе нсколькихъ минутъ любовался на ребенка, стоя передъ нимъ съ женою рука въ руку. Это была прелестная картина.

Добрая мисисъ Миллеръ, гордясь тмъ сокровищемъ, которое она держала на рукахъ, стала его качать приговаривая: ахъ! ты моя красота и тому подобное, причемъ ея слова были не связными, непонятными звуками, на которые я обращаю вниманіе новйшихъ филологовъ, эти звуки не могли быть изобртены посл человческой рчи, ибо это было бы шагомъ назадъ, но по всей вроятности это остатокъ нашего волосатаго, остроухаго, четвероногаго прародителя, который случайно напалъ на открытіе языка и потому сдлавшись двуногимъ всталъ во глав всхъ волосатыхъ четвероногихъ, у которыхъ уши были слишкомъ длинны или недостаточно остры для изобртенья языка.

Пока въ комнат раздавались эти первобытные звуки, лэди Бассетъ отвела въ сторону мужа и съ страстной мольбой взглянувъ ему прямо въ глаза сказала:

— Ты теперь не будешь обращать вниманія на Ричарда Бассета и его ребенка?

— Конечно нтъ.

— И у тебя никогда въ жизни не будетъ припадка?

— Даю теб слово.

— И ты всегда будешь счастливъ?

— Я былъ бы подлецъ, еслибъ не былъ счастливъ, моя радость.

— Такъ этотъ ребенокъ нашъ лучшій другъ. О! ангелъ ты мой несравненный!

Набросившись къ ребенку, она стала съ ожесточеніемъ его цловать. Право, удивительно, какъ эти нжныя матери такъ жестоко цлуютъ своихъ дтей.

Я, какъ мужчина, ршительно отказываюсь описать вс т прелестныя глупости, сказанныя и сдланныя счастливыми родителями въ отношеніи ихъ несчастнаго младенца, который, наконецъ, не выдержалъ этой чувствительной пытки и былъ поспшно вынесенъ, изъ комнаты.

О тысяч предметахъ говорили серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ и никакъ не могли наговориться. Когда уже вс въ дом улеглись и никто не могъ помшать ихъ бесд, лэди Бассетъ собралась съ силами и сказала покраснвъ:

— Чарльсъ, я не совершенно счастлива, мн чего-то не достаетъ. Я не могу сама кормить.

И она закрыла лице руками.

— Экая важность, голубушка, отвчалъ серъ Чарльсъ.

— Такъ ты меня прощаешь?

— Простить тебя, бдное мое сокровище! Да разв это преступленіе?

— Это приводитъ къ столькимъ непріятностямъ, ты не знаешь, какое мученье, кормилица. И нельзяже не ревновать ее,

— Да, но вдь это только на время. Ну, Белла не капризничай, будь умница. Намъ гршно быть неблагодарными. Что касается до меня, то пока ты и этотъ ребенокъ живы, мн ничто и боле важныя несчастья.

Лэди Бассетъ мгновенно просіяла и разговоръ перешелъ на другой предметъ.

Но на другое утро этотъ разговоръ былъ возобновленъ въ боле опредленной форм.

Серъ Чарльсъ всталъ рано, не нарадуясь въ глубин души своему торжеству надъ смертельнымъ врагомъ и надъ хладнокровными друзьями, послалъ гонца въ Гунтеркомбъ съ приказаніями все приготовить для его достойнаго пріема и выслать ландо-четверкой въ гостинницу ‘Розу’, находившуюся ровно на полдорог отъ Гунтеркомба. Лэди Басселъ объявила, что она въ состояніи продолжать путешествіе.

Посл завтрака серъ Чарльсъ неожиданно спросилъ у жены не слишкомъ ли стара была мисисъ Миллеръ для кормилица.

— Я полагалъ, прибавилъ онъ,— что для кормилицы всегда выбираютъ молодую женщину.

— О! воскликнула лэди Бассетъ, — мисисъ Миллеръ не кормилица. Конечно, кормилица молодая, здоровая, деревенская женщина, однимъ словомъ, лучше ея для нашего ребенка не возможно найти. Но Чарльсъ, я надюсь, что ты не будешь сердиться. Какъ ты думаешь, кто эта кормилица?.. Мэри Госпортъ, бывшая Мэри Вельсъ.

Серъ Чарльсъ изумился и сообразивъ сказалъ:

— Такъ она, значитъ, дурила?

— Тише, не такъ громко. Она теперь замужемъ, мужъ ея ушелъ въ море, а ребенокъ умеръ. Большинство кормилицъ имютъ своего ребенка и конечно ненавидятъ чужаго ребенка, который лишаетъ ихъ возможности кормить своего собственнаго. А нашъ ребенокъ будетъ утшеніемъ для Мери. Къ тому же вс кормилицы тиранки, а Мэри привыкла ужъ меня слушаться и вроятно съ ней будетъ легче справляться, что же касается до ея прежняго поведенія, то я знаю многихъ дамъ, которыя въ подобныхъ случаяхъ, принуждены были смотрть сквозь пальцы. Впрочемъ, подумай Чарльсъ, разв хорошая жена или мать согласится бросить своего ребенка, ради чужаго. Разв мужья позволятъ имъ? Поэтому я думала, что для насъ находка эта молодая, здоровая женщина, легкомысленная, но не развратная, которая замужествомъ загладила свою ошибку, къ тому же она бдная такъ привязана къ намъ обоимъ.

— Ну, Белла, сказалъ серъ Чарльсъ, нисколько нерасположенный длать изъ мухи слона. Нтъ, въ сущности это дло не мое, это по твоей части.

— Да, но я не могу быть счастлива, если мои распоряженіями не будутъ теб нравиться.

— Но вдь ты знаешь, что мн нравится все что ты длаешь. Ты выбрала лучшую кормилицу, и дло съ концамъ. Пошли ее ко мн.

— Ты будешь съ нею добръ, произнесла лэди Бассетъ, колеблясь, — ты знаешь послдствія всякой нанесенной ей непріятности. Ребенокъ пострадаетъ.

— О! я знаю, и будь уврена, что я не оскорблю эту державную особу, до тхъ поръ, пока ребенка не отнимутъ отъ груди. Ну поди же одваться и пошли сюда кормилицу.

Лэди Бассетъ вышла въ другую комнату и черезъ нсколько минутъ явилась Мэри съ ребенкомъ на рукахъ. Она теперь была гораздо блдне прежняго и щеки ея не пылали такимъ румянцемъ, но лицо ея стало чище и нжне. Она дйствительно была теперь прелестной, очаровательной, молодой женщиной.

Она присла серу Чарльсу и устремила на него пристальный взглядъ.

— Ну, кормилица, сказалъ онъ весело,— вотъ мы оба съ вами и вернулись.

— Да, серъ, отвчала она съ улыбкой, — какъ вы поправились, серъ, на васъ весело смотрть.

— Благодарствуйте, Мэри, я никогда не чувствовалъ себя такъ хорошо, какъ теперь. Но, и вы очень хороши на взглядъ, только немного блдне, даже блдне лэди Бассетъ.

— Я отдаю свой румянецъ ребенку, сказала Мэри.

Она не подозрвала, чтобъ въ ея словахъ заключалось нчто поэтическое, но серъ Чарльсъ былъ такъ тронутъ и доволенъ ея отвтомъ, что далъ ей пяти фунтовую бумажку и сказалъ:

— Мы вамъ возвратимъ вашъ румянецъ, если только можно ростбифомъ, пивомъ и хорошимъ обращеніемъ.

— Я въ этомъ уврена, серъ. Я постараюсь заслужить ваши милости. Посмотрите, какой это прелестный ребенокъ и вылитый вашъ портретъ, серъ.

Серъ Чарльсъ началъ подробно осматривать ребенка, но послднему что-то не понравилось и онъ началъ плакать. Однако, кормилица не вынесла его изъ комнаты, какъ мисисъ Миллеръ, а сла на кресло и стала преспокойно по-деревенски кормить его.

Серъ Чарльсъ облокотился на каминъ и сталъ съ любопытствомъ смотрть на эту сцену, совершенно для него новую. Но какое-то непонятное чувство овладло имъ при вид наемной служанки, замнявшей мать его собственному ребенку, онъ сталъ ревновать ее, какъ бы по уполномочію своей жены. Однако, я полагаю, что и его собственная отцовская гордость была оскорблена.

Наконецъ, онъ пожалъ плечами и пошелъ къ дверямъ, сказавъ Мэри, чтобъ она потепле одлась, потому что экипажъ открытый.

— Вашъ собственный экипажъ и лошади, серъ?

— Конечно.

— И въ Гунтеркомб вс знаютъ, что мы демъ?

— Вроятно, отвчалъ серъ Чарльсъ смясь, — я надюсь, что сплетни еще не вывелись въ Гунтеркомб.

— Вся деревня будетъ на ногахъ, сказала Мэри, сверкая своими черными глазами,— я надюсь, что онъ, низкій злодй увидитъ нашъ торжественный въздъ.

Серъ Чарльсъ былъ слишкомъ гордъ, чтобъ отвчать ей и молча вышелъ изъ комнаты.

Экипажъ лэди Бассетъ былъ вскор поданъ, лэди Бассетъ была готова, также мисисъ Миллеръ и ребенокъ, укутанный въ гнзд гагачьяго пуха, кружевъ и благо мха. Но имъ пришлось ждать кормилицу.

— Въ самую послднюю минуту ей захотлось надть шелковое платье, которое я только что ей подарила, сказала лэди Бассетъ въ полголоса своему мужу,— я уговаривала ее, но она надулась. Длать нечего, пришлось уступить, я такъ боялась за ребенка. Тебя это очень разстроиваетъ, милый?

Ея лицо и юлосъ были такъ жалостны, что серъ Чарльсъ невольно разсмялся.

— Мы должны вмст съ сладкимъ переносить и горькое, сказалъ онъ,— но не находишь ли ты, что въ настоящую минуту сладкое пересиливаетъ горькое?

— Мой голубчикъ теперь счастливъ и мелочи не выводятъ его изъ себя, произнесла лэди Бассетъ, смотря ему прямо въ глаза.

— Я сомнваюсь, чтобъ могло что либо вывести меня изъ терпнія, пока ты и нашъ ребенокъ при мн. Что же касается до этой дряни, заставляющей насъ всхъ ждать, пока она рядится въ шелкъ, то это просто прелестно. Жаль только, что Рольфа здсь нтъ. Ха, ха, ха!

Наконецъ явилась мисисъ Госпортъ въ малиновомъ, шелковомъ плать и серъ Чарльсъ съ торжественнымъ достоинствомъ посадилъ въ экипажъ прежде ребенка со свитой, потомъ лэди Бассетъ, и наконецъ слъ самъ.

Они не прохали еще и мили, какъ кормилица передала ребенка нян съ надменнымъ снисхожденіемъ, словно говоря: ‘вы можете держать ребенка постоянно, а я только въ важныхъ случаяхъ’. Няня смиренно взяла ребенка.

Черезъ нсколько времени кормилица начала выказывать признаки безпокойства, ей очевидно не сидлось на мст.

— Что съ вами, Мэри! сказала лэди Бассетъ, — не узко ли вамъ платье?

— Нтъ, милэди, отвчала Мэри рзко.

Нсколько минутъ она сидла смирно, но потомъ снова возобновились т же признаки безпокойства.

— Ей врно не ловко сидть на переднемъ мст, сказала лэди Бассетъ въ полголоса мужу, — могу я перемниться съ ней.

— Конечно нтъ, но я ей уступлю свое мсто. Пересядьте Мэри, здсь вамъ будетъ лучше. Впрочемъ это не на долго: въ ландо будетъ гораздо просторне.

Мэри была очень польщена этимъ предложеніемъ и около получаса сидла спокойно выглядывая изъ окна. Но потомъ снова приключился припадокъ безпокойства. Она гордо потребовала ребенка и ей, конечно, тотчасъ его передали. Черезъ нсколько минутъ ребенокъ ей надолъ и она его передала мисисъ Миллеръ.

Наконецъ, на глазахъ ея выступили слезы, что конечно произвело общій ужасъ. Лэди Бассетъ взглянула вопросительно на мисисъ Миллеръ и та утвердительно кивнула головой. Тогда лэди Бассетъ приняла на себя повелительный тонъ и сняла съ Мири шаль.

— Да, сказала она, взглянувъ на мисисъ Миллеръ,— ну Мэри не дурачьтесь, вдь платье вамъ узко.

Съ этими словами лэди Бассетъ растегнула платье и распустила шнуровку у глупой женщина. Глубокій вздохъ отрады обнаружилъ истину, которую ложь хотла скрыть изъ какого-то непонятнаго, безсмысленнаго кокетства, увы такъ часто встрчающагося въ женщинахъ.

Посл этого, спокойствіе водворилось въ экипаж и они благополучно достигли городка Ставлея. При възд въ городъ кормилица перемнилась мстами съ серомъ Чарльсонъ и взяла на руки ребенка. Онъ былъ ея знаменемъ во всхъ общественныхъ мстахъ.

У гостинницы они были встрчены громкими криками собравшейся толпы. День былъ базарный и городъ кишелъ фермерами и арендаторами сера Чарльса. Всть о его возвращеніи распространилась повсюду, и фермеры ршились проводить его до Гунтеркомба торжественной кавалькадой.

Узнавъ объ этомъ намреньи своихъ вассаловъ, серъ Чарльсъ послалъ одного изъ своихъ слугъ къ мясникамъ съ приказаніями отвезти какъ можно скоре большой запасъ говядины въ Гуитеркомбъ, а оттуда съ запискою къ дворецкому.

— Вс, которые подутъ со мною, должны у меня и ужинать, торжественно произнесъ онъ среди всеобщаго сочувствія.

Посл этого, онъ повелъ лэди Бассетъ и ея свиту на верхъ, гд он отдыхали съ часъ. Наконецъ торжественное шествіе двинулось къ Гунтеркомбу, сопровождаемое тридцатью фермерами и около дюжины горожанъ, которые не хотли пропустить счастливаго случая поужинать разъ въ жизни въ гунтеркомбскомъ замк.

Поздка эта была великолпная, экипажъ быстро катился по ровной дорог, окаймленной мягкой травой, по которой скакали фермера, не отставая отъ экипажа и не поднимая облаковъ пыли. Вс поселяне верхомъ, которыхъ они догоняли, присоединялись къ нимъ и даже попадавшіеся на встрчу повертывали лошадей и при громкихъ крикахъ увеличивали свиту. Вс сидвшіе въ экипаж сіяли счастьемъ и удовольствіемъ отъ такого общаго сочувствія, дйствительно отрадно было слушать топотъ всхъ этихъ лошадей, на каждой изъ которыхъ скакалъ преданный другъ. Прежде чмъ они достигли селенія, вокругъ экипажа и за нимъ гарцовало до восьмидесяти человкъ.

Передъ самымъ Гунтеркомбомъ, Мэри Госпортъ взяла на руки ребенка, ибо въ такую торжественную минуту она не могла отказать себ въ удовольствіи розыграть важную роль.

Церковые колокола весело гудли, когда кавалькада шумно въхала въ селеніе. Вс жители выбжали на встрчу и женщины при вид ребенка, присоединили свои голоса къ общему крику радости и привтствія. Старики, получавшіе пансіонъ отъ сера Чарльса, также вышли къ нему на встрчу, а одинъ сдовласый бднякъ сталъ на колни и громко молился Богу о ниспосланіи милости его благодтелю.

Лэди Бассетъ тихо плакала, но слезами радости, серъ Чарльсъ былъ немного блденъ, но сдерживалъ свое волненіе, оба они кланялась на право и на лво, какъ царственныя особы. И дйствительно, они могли разыгрывать такую роль, ибо все селеніе за исключеніемъ одного дома принадлежало имъ.

Когда экипажъ приблизился къ этому одному дому, не принадлежавшему серу Чарльсу, Мэри Госпортъ быстро обернулась и устремила въ толпу проницательный, жгучій взглядъ. У воротъ своего дома, полускрытый деревомъ, стоялъ Ричардъ Бассетъ блдный, мрачный, онъ думалъ, что его никто не замтитъ, но пронзительный взглядъ ненависти остановился на немъ, и въ ту самую минуту, какъ экипажъ поровнялся съ нимъ, Мэри Госпортъ неожиданно подняла высоко ребенка и показала ему, ея глаза при этомъ сверкали зврской ненавистью леопарда и хитрымъ затаеннымъ торжествомъ. Вся толпа поняла эту вдохновенную выходку и привтствовала ее громкими криками одобренія, лэди Бассетъ поблднла.

Чрезъ минуту они миновали ворота Гунтеркомба и остановились у подъзда своего дома.

Серъ Чарльсъ тотчасъ отослалъ лэди Бассетъ въ ея комнату отдыхать, она, нжно улыбаясь и привтливо кланяясь, прошла черезъ толпу преданныхъ слугъ, Мэри Госпортъ боясь запутаться въ длинномъ плать отдала ребенка мисисъ Миллеръ и гордо послдовала за своей госпожой, надменно кивая головой старымъ знакомымъ. Добрая мисисъ Миллеръ на каждомъ шагу останавливалась и показывала ребенка всмъ желавшимъ его видть.

Между тмъ, серъ Чарльсъ вышелъ на подъздъ и пригласилъ всхъ войти и раздлить съ нимъ его скромную трапезу.

Уже давно въ кухняхъ были затоплены вс печи и жарились громадные ростбифы, индйки и прочія мяса, пеклись пироги, варились гороховые пудинги, вмст съ тмъ изъ погребовъ выносили боченки пива и дюжины шампанскаго и портвейна.

Ужинъ былъ накрытъ въ парадныхъ сняхъ, въ столовой, гостинной и парадной кухн.

Бдные поселяне толпами наполняли барскія комнаты, никому не было запрета, всхъ впускали — мужчинъ и женщинъ, аристократическій замокъ былъ въ этотъ вечеръ открытъ для всякаго, какъ четыреста лтъ тому назадъ.

XXXII.

Когда клеркъ Шарпа представилъ Бассету повстку о явк въ судъ и удалился, Ричардъ пошелъ къ Вилеру и старался все дло превратить въ шутку. Но Вилеръ былъ по видимому пораженъ и самъ Бассетъ, подумавъ хорошенько, согласился спросить совта у хорошаго адвоката. Поэтому, они оба отправились тотчасъ въ Лондонъ и черезъ знакомаго стряпчаго добились аудіенціи у извстнаго ученаго адвоката.

— Вопросъ въ томъ, сказалъ адвокатъ, узнавъ въ чемъ дло, можете ли вы доказать присяжнымъ, что онъ былъ сумасшедшій въ то время?

— Да, онъ не можетъ явиться въ судъ, я его не пущу.

— О! судъ заставитъ васъ его представить.

— Но, я полагалъ, что сумасшедшій человкъ былъ civillier mortus и не могъ предъявлять никакихъ исковъ.

— Это совершенно справедливо, но этотъ человкъ не сумасшедшій въ глазахъ закона. Зепереть человка въ сумасшедшій домъ, на основаніи докторскаго свидтельства, только предварительная мра, за которой долженъ слдовать приговоръ присяжныхъ — сумасшедшій ли онъ или нтъ. Возьмите въ паралель преступника. Судья отдаетъ его подъ судъ и обыкновенно на основаніи лучшихъ доказательствъ, чмъ докторскія свидтельства, но человкъ этотъ еще не преступникъ и онъ иметъ право требовать суда присяжныхъ и въ случа отказа можетъ жаловаться парламенту. Въ настоящемъ случа обвиняемый длаетъ то что вы должны были бы сдлать. Онъ предаетъ себя на судъ равныхъ, а если онъ въ тоже время отдаетъ и васъ подъ судъ, то это ваша вина. Если онъ дйствительно сумасшедшій, то идите смло на бой. Если же нтъ, то я вамъ совтую немедленно его выпустить изъ сумасшедшаго дома и помириться съ нимъ.

Вилеръ возразилъ, что обвиняемый слишкомъ пылалъ ненавистью къ его доврителю, чтобы согласиться на какую бы то ни было сдлку.

— Ну, въ такомъ случа вы можете ссылаться на то, что вы выпустили его въ ту самую минуту, когда убдились, что онъ выздоровлъ, но вы все же должны доказать, что онъ былъ сумасшедшій, когда вы его посадили въ сумасшедшій домъ. Предупреждаю васъ, что это будетъ очень трудно, такъ какъ присяжные невольно отдадутъ предпочтеніе тому, что увидятъ собственными глазами.

Бассетъ и Вилеръ удалились, послдній не говорилъ ни слова, вполн соглашаясь съ заключеніемъ адвоката, но Бассетъ былъ очень недоволенъ и раздосадованъ.

— Дуракъ! онъ только и видлъ въ дл, что обвиняемаго, сказалъ Ричардъ, — онъ забылъ, что существуетъ парламентскій актъ, который мы буквально исполнили.

— Отчего вы его не спросили, какъ онъ объясняетъ этотъ актъ? сказалъ Вилеръ.

— Потому что я не нуждаюсь въ его объясненіяхъ. Я прочелъ этотъ актъ и онъ ясенъ для всякаго не дурака. Я посовтовался съ адвокатомъ, чтобъ сдлать вамъ пріятное, я теперь оставьте меня въ поко, я буду дйствовать по своему.

Онъ прямо отправился въ Бурдоку и сговорился съ нимъ о перевод сера Чарльса въ его заведеніе, гд была примнена къ больнымъ старая система, которая не только увеличивала болзнь у паціентовъ,— но сводила съ ума даже совершенно здоровыхъ.

Рольфъ разстроилъ эти планы, какъ намъ уже извстно, и Ричардъ Бассетъ былъ смертельно пораженъ этимъ неожиданнымъ ударомъ. Ясно было, что серъ Чарльсъ имлъ искуснаго, ршительнаго союзника. Но кто это былъ такой? Онъ начиналъ дрожать за свою безопасность. Онъ жаловался полиціи и просилъ розыскать дерзскаго нарушителя парламентскаго акта, наконецъ онъ отправился къ доктору Суаби и осыпалъ его угрозами.

Но Рольфъ и серъ Чарльсъ, которые искренно полюбили Суаби, вполн заслуживающаго эту привязанность, предвидли подобную случайность и не открыли доктору свою тайну. Поэтому, Суаби совершенно справедливо сказалъ, что онъ не принималъ никакого участія въ этомъ дл и что серъ Чарльсъ, давшій честное слово не бжать изъ Бельвю, оставался бы тамъ до сихъ поръ, еслибъ мистеръ Бассетъ не извлекъ его оттуда, прибгнувъ къ грубой сил въ лиц Бурдока.

— Ну серъ, прибавилъ онъ,— они доказали вамъ, что въ эту игру могутъ играть двое.

Съ этими словами онъ учтиво поклонился и вышелъ изъ комнаты.

Бассетъ возвратился домой совершенно убитый. Дня два онъ оставался какъ бы въ столбняк, но потомъ онъ очнулся и написалъ Бурдоку, прося его принять необходимыя мры для задержанія въ Лондон сера Чарльса. Однако, на другой же день, онъ отмнилъ свои распоряженія, потому что получилъ письмо отъ комисаровъ De lunatico, которые увдомляли его, что серъ Чарльсъ былъ офиціально освобожденъ на основаніи заключенія доктора Суаби и другихъ компетентныхъ лицъ.

Такимъ образомъ дло было кончено и бдный Бассетъ содержалъ своего богатаго двоюроднаго брата на свой счетъ впродолженіи трехъ мсяцевъ, безъ всякой для себя пользы, въ результат ему грозилъ убыточный процесъ.

Шарпъ, подстрекаемый Рольфомъ, не далъ ни минуты покоя Ричарду Бассету. Посл заявленія иска немедленно была заявлена исковая, состоявшая изъ трехъ статей. Истецъ взыскивалъ съ отвтчика десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ за вредъ и убытокъ, а именно:

‘За насильственный арестъ и задержаніе истца въ сумасшедшемъ дом подъ вымышленнымъ предлогомъ, что онъ сумасшедшій.

‘За удержаніе его въ сумасшедшемъ дом, не смотря на ясныя доказательства, что онъ не сумасшедшій.

‘За попытку перевести его въ другой сумасшедшій домъ, съ очевидно злодйскимъ намреніемъ.

‘Отъ каковыхъ дйствій истецъ пострадалъ физически, нравственно и имущественно.’

Получивъ копію съ этого документа, Ричардъ Бассетъ послалъ за Вилеромъ, но ихъ разговоръ былъ прерванъ звономъ колоколовъ и веселыми криками толпы. Они выбжали на дорогу, чтобъ посмотрть въ чемъ дло.

Ричардъ Бассетъ, подозрвая причину общаго веселья, скрылся за дерево, но проницательный взглядъ Мэри Госпортъ открылъ его присутствіе и сіяя ненавистью и торжествомъ она публично показала ему наслдника Гунтеркомба.

Онъ возвратился домой молча и опустился въ кресло совершенно убитый.

Однако Вилеръ заставилъ его очнуться и на другой день они отправились къ адвокату, чтобы составить формальный отвтъ на исковую.

— Что это такое? сказалъ ученый юристъ, — искъ по тремъ статьямъ! Но я вамъ совтывалъ его тотчасъ освободить.

— Да, замтилъ Вилеръ, — и прекрасный это былъ совтъ, но мой кліентъ…

— Предпочелъ дйствовать теперь по своему. А я долженъ исправлять ошибку, противъ которой я его предупреждалъ.

— Вроятно это съ вами случается не впервые?

— Конечно. Кліенты вообще не признаютъ, что предупрежденіе лучше леченья.

— Онъ не можетъ ничего сдлать противъ меня, сказалъ нетерпливо Бассетъ, его свидтельствовали отдльно два доктора и вс требованія парламентскаго акта были въ точности исполнены.

— Но это не отвтъ на исковую. Законъ запрещаетъ вамъ сажать въ сумасшедшій домъ сумасшедшаго человка безъ извстныхъ предосторожностей, но онъ ни въ какомъ случа не даетъ вамъ права сажать здороваго человка въ сумасшедшій домъ. Это было ршено въ дл Бучера. Защита вами предлагаемая была тогда предъявлена въ качеств встрчнаго иска, но первоначальный истецъ доказалъ всю неосновательность подобныхъ доводовъ. Вопросъ разсматривался въ полномъ суд и судья подъ предсдательствомъ перваго юриста того времени единогласно ршили., что законъ, на который ссылался отвтчикъ не могъ касаться до здоровыхъ, несумасшедшихъ англичанъ и нарушить ихъ гражданскія права. Поэтому встрчный искъ былъ уничтоженъ и дло сведено къ разршенію простаго вопроса былъ ли истецъ во время его задержанія сумасшедшій или нтъ. Это дло Бучера — прецедентъ, на который всегда ссылаются въ подобныхъ длахъ. Можете вы доказать, что онъ былъ сумасшедшій? Если нтъ, то лучше миритесь на какихъ бы то ни было условіяхъ. Въ дл Бучера присяжные присудили убытковъ три тысячи фунтовъ, а истецъ далеко не имлъ такого положенія въ свт, какъ серъ Чарльсъ Бассетъ. Къ тому же отвтчикъ въ томъ дл не упорствовалъ какъ вы противъ самыхъ очевидныхъ доказательствъ. Въ вашемъ дл присяжные присудятъ по крайней мр пять тысячъ.

Съ этими словами, онъ снялъ съ полки томъ судебныхъ процесовъ и указалъ на дло, на которое онъ сослался, Вилеръ внимательно прочелъ ршеніе суда и воскликнулъ:

— Ну, мистеръ Бассетъ, пошатнуть такое ршеніе также легко, какъ сбить головой церковь св. Павла.

Посл долгихъ обсужденій было ршено ограничить отвтъ на исковую однимъ заявленіемъ, что серъ Чарльсъ былъ сумашедшій, когда его посадили въ сумашедшій домъ.

Это было сдлано только для проволочки времени и Вилеръ тотчасъ отправился къ Шарпу, долго они совщались и наконецъ сошлись на мировую, по которой Ричардъ Бассетъ представилъ письменное извиненіе и торжественное заявленіе, что серъ Чарльсъ никогда не былъ сумасшедшій, и кром того уплатилъ четыре тысячи фунтовъ, адвокатъ уврялъ, что онъ еще очень дешево отдлался.

Бассетъ заплатилъ деньги съ помощію отца своей жены, но это несчастное окончаніе дла до того его разстроило, что онъ занемогъ.

Серъ Чарльсъ пожертвовалъ полученныя деньги на Гунтеркомбское селеніе и подарилъ землю, которую арендовали фермера, посаженные въ тюрьму Ричардомъ Бассетомъ.

Потерпвъ пораженіе на всхъ пунктахъ и въ конц концевъ тяжело наказанный Ричардъ Бассетъ впалъ въ отчаянную, мрачную меланхолію, которая очень опасна для разсудка. Онъ никуда не выходилъ, не желая дать случай торжествовать своимъ вратамъ. Онъ по цлымъ днямъ сиживалъ у камина и бормоталъ въ пол-голоса:

— Ударъ за ударомъ! Ударъ за ударомъ! мой бдный мальчикъ никогда не будетъ владльцемъ Гунтеркомба.

Вилеръ сожаллъ его, но не могъ помочь горю.

Наконецъ, на помощь къ нему явилась личность, которую онъ вполн презиралъ за ея простоту и тупость. Мисисъ Бассетъ отправилась къ своему отцу и со слезами объяснила ему, что она боялась за умъ Ричарда, если его мысли не будутъ, отвлечены отъ Гунтеркомба и его ненависти къ серу Чарльсу и лэди Бассетъ, что было главнымъ несчастіемъ его жизни. Ричардъ отличался замчательными способностями, былъ хорошій лингвистъ и отличный счетчикъ, поэтому не могъ ли ея добрый отецъ найти ему выгодное мсто, которое отвлекло бы его отъ мрачныхъ мыслей?

— Какъ, сейчасъ, въ одну минуту, готовое мсто? произнесъ старикъ, — значитъ надо покупать его. А если я буду такъ сорить деньгами, то немного придется мн оставить теб въ наслдство.

Однако, не смотря на это возраженіе, онъ отправился въ Лондонъ и имя много друзей въ Сити, онъ вскор узналъ, что открылась новая страховая компанія, которая главнымъ образомъ должна была заниматься страховкой имній заповдныхъ. Онъ немедленно купилъ значительное количество акцій на имя Бассета и представилъ его самого учредителямъ, Бассетъ имлъ громадный запасъ свденій обо всемъ что касалось заповдныхъ помстій и необыкновенную способность къ математическимъ расчетамъ, поэтому его тестю было не трудно выхлопотать, чтобъ его назначали однимъ изъ директоровъ съ извстнымъ жалованіемъ и процентами съ доставленнаго имъ компаніи дохода.

Бассетъ молча согласился на это предложеніе и теперь проводилъ жизнь между Лондономъ и своимъ деревенскимъ домикомъ.

Вилеръ помогалъ ему въ длахъ въ качеств комисіонера и они оба наживали порядочно денегъ.

Посл горькаго урока Ричардъ Бассетъ далъ себ слово никогда не дйствовать противъ сера Чарльса иначе, какъ съ полной увренностью успха. Но все же онъ смертельно ненавидлъ его и лэди Бассетъ боле, чмъ когда ненавидлъ.

Въ Гунтеркомб онъ неговорилъ ни слова, и ничего не предпринималъ, но въ Лондон онъ нанялъ частнаго сыщика для разузнанія, гд жила лэди Бассетъ, въ то время, когда она родила и посщалъ ли ее тогда какой нибудь пасторъ.

Этотъ сыщикъ ничего не разузналъ и Бассетъ сравнивъ его пышное объявленіе съ его безуспшной дятельностью отказалъ ему, какъ пустому шарлатану.

Въ своей контор оцъ имлъ часто дла съ докторами и не упускалъ никогда случая сказать каждому изъ нихъ съ улыбкой:

— Вы кажется пользовали мою двоюродную сестру лэди Бассетъ.

ХXXIII.

Серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ, освободясь отъ энергичной вражды своего двоюроднаго брата начали вести тихую, спокойную жизнь, не ознаменованную никакими замчательными событіями.

Но драматическія событія не составляютъ все въ жизни, характеръ и чувства выражаются не въ однихъ поразительныхъ картинахъ. Именно въ эту спокойную, мирную эпоху, трое изъ дйствующихъ лицъ нашего романа выказали новыя чувства и черты характера.

Начнемъ съ сера Чарльса Бассета, Онъ возвратился изъ сумасшедшаго дома очень измнившись физически и нравственно. Пересталъ курить, онъ укрпилъ свой желудокъ, а работа въ саду развила его мускулы, и щеки его, вмсто прежнихъ блдныхъ, были теперь здоровыя, загорлыя. Онъ поправился также и въ нравственномъ отношеніи, наблюденіе надъ сумасшедшими привели его къ самообладанію. Онъ сталъ философомъ, характеръ его возвысился и никакая уже мелочь не могла вывести его изъ терпнья.

Лэди Бассетъ оставалась почти такой же какъ прежде, только въ ней замтны были слды какого-то постояннаго безпокойства. Она непремнно требовала, чтобъ мужъ повторялъ ей нсколько разъ въ день, что онъ счастливъ, хотя онъ еще въ то время былъ совершенно счастливъ, но она постоянно не довольствовалась его спокойной манерой выражать это счастье. Читатель можетъ себ объяснить это, какъ онъ хочетъ.

Мэри Госпортъ начинала важничать. Она почтительно обходилась съ своими господами, но не терпла, какъ бывало прежде, фамильярности слугъ. Одна изъ служанокъ, какъ-то дозволила себ выразить сомнніе на счетъ ея брака и Мэри Госпортъ пожаловалась леди Бассеть, которая видя волненіе кормилицы, немедленно прогнала молодую двушку.

Она неожиданно сдлалась пвицей. Она всегда пвала псалмы въ церкви, но никто не сдыхалъ въ дом, чтобъ она когда нибудь пла псни. Теперь она постоянно напвала что нибудь, укачивая своего питомца, голосъ ея былъ замчательно сильный, пріятный: такимъ образомъ она цлыми часами пла дтскія колыбельныя псенки и вс прозжіе останавливались, чтобы послушать прелестные мелодичные звуки, вылетавшіе изъ открытыхъ оконъ Гунтеркомба.

Старикъ фермеръ, мистеръ Мейрикъ, человкъ очень достаточный, былъ до того очарованъ пніемъ Мэри Госпортъ, что предложилъ ей перейти къ нему въ экономки, когда она выкормитъ ребенка. Она молча разсмялась ему въ лице!

Какой-то меломанъ, гостившій у сера Чарльса, предложилъ доставить ей случай пройти трехлтній курсъ музыкальнаго образованія и потомъ помстить ее въ оперу. Она отказалась, даже не поблагодаривъ джентльмена за его любезность.

Мистеръ Дрэкъ, посл долгихъ колебаній, наконецъ собрался съ силами и упрекнулъ ее въ измн и въ предпочтеніи ему моряка.

— Это васъ научитъ не мямлить, сказала она, красота никогда не проситъ милости. Въ другой разъ будьте ршительне.

Однажды мистеръ Ричардъ Бассетъ, вроятно по чувству родственной привязанности, а не изъ пустаго любопытства, возимлъ сильное желаніе увидть мистера Бассета, имвшаго тогда восемь мсяцевъ два дня, поэтому онъ какъ всегда прибгъ къ хитрости и написалъ къ Мэри Госпортъ, прося ее по старой дружб придти къ нему на свиданіе въ одинадцать часовъ, такъ какъ онъ зналъ, что она въ это время всегда гуляетъ по лужку съ своимъ питомцемъ.

Мэри Госпортъ явилась на свиданіе, но одна, безъ ребенка.

Ричардъ былъ очень учтивъ, но холоденъ и молчаливъ.

— Но гд же маленькій наслдникъ? спросилъ онъ наконецъ.

— Вамъ было нужно его, а не меня! воскликнула Мэри съ ожесточеніемъ набрасываясь на Ричарда, — вы думали, что я вамъ его такъ и принесу, а вы его у бьете.

— Полноте.

— Да, вы были бы рады его убить, еслибъ представился къ тому, случай, но онъ не представится. Еслибъ вы его не убили, то по крайней мр сглазили бы, всмъ извстно, что у васъ дурной глазъ. Нтъ, онъ переживетъ тебя, подлеца, и все твое подлое отродье, и будетъ владльцемъ Гунтеркомба, когда тебя злодя будутъ черти жарить въ аду!

Ричардъ Бассетъ поблднлъ, но ему оставалось только молча уйти, онъ это и сдлалъ. Мэри Госпортъ послдовала за нимъ до самой ограды, отдлявшей его владнія и продолжала бранить его съ прежнимъ жаромъ. Войдя въ калитку онъ захлопнулъ ее на носъ молодой женщин, она постояла немного дрожа всмъ тломъ отъ.здобы, а потомъ пошла домой плача.

Но Мэри Госпортъ отличалась замчательнымъ легкомысліемъ и потому черезъ нсколько минутъ она уже сидла на, садовой скамейк держа на рукихъ своего питомца и весело распвая, какъ жаворонокъ.

Что касается до Ричарда Бассета, то въ настоящее время онъ видлъ все въ одномъ извстномъ свт, поэтому какъ только исчезла разгнванная Мэри Госпортъ, онъ тотчасъ сказалъ себ:

— Дурной глазъ! Все это глупости! Она посвящена во вс тайны лэди Бассета и ей не приказано мн показывать ребенка, а почему — я когда нибудь. узнаю.

Серъ Чарльсъ Бассетъ теперь принадлежалъ точно также, какъ нкогда его двоюродный братъ къ пород кудахтающихъ птуховъ: но онъ изъ приличія ограничивалъ свое кудахтанье стнами дтской. Тамъ онъ вполн вознаграждалъ себя и цлыми часами не сводилъ глазъ съ ребенка, сидвшаго на рукахъ у кормилицы или игравшаго на полу у его ногъ.

Пока онъ смотрлъ на ребенка съ восторженной любовью, лэди Бассетъ слдила за нимъ съ какой-то застнчивой радостью. Но по временамъ, она страдала ревностью, новымъ для нея недугомъ.

Я кажется уже говорилъ, что серъ Чарльсъ сначала былъ огорченъ, что его сына и наслдника вскармливала женщина, низкаго состоянія. Мало по малу это чувство въ немъ изгладилось и замнилось совершенно противоположнымъ. Женщина, для которой онъ длалъ такъ мало (ибо что значило жалованье служанки), оказывала ему великую услугу: она кормила своимъ молокомъ его сына и наслдника, которыйне зналъ другой пищи, и съ каждымъ днемъ онъ все боле и боле росъ и процвталъ.

Мене глубокій наблюдатель, или не столь восторженный отецъ могъ бы этого не замтить, а серъ Чарльсъ отъ природы отличался наблюдательностью и аналитическимъ умомъ, которые особливо развились въ немъ благодаря его пребыванію въ сумасшедшемъ дом и переписки съ Рольфомъ. Поэтому онъ слдилъ съ любопытствомъ, благодарностью и нкотораго рода уваженіемъ за материнскими попеченіями Мэри Госпортъ о его ребенк.

Вмст съ этимъ, онъ замчалъ, что ребенокъ имлъ хорошее вліяніе на кормилицу, прежде она никогда не пвала, а теперь ея прелестный, полный, мелодичный голосъ, громко раздавался по всему дому. И не только ребенокъ придалъ ей вокальныя способности, но повременамъ и красоту. Прежде она казалась серу Чарльсу красивой, деревенской двушкой, простой и нсколько грубой, но теперь, когда она съ прелестной улыбкой смотрла на своего питомца, она въ глазахъ сера Чарльса получала оттнокъ нжный, поэтическій, женственный, материнскій.

Эти-то взгляды сера Чарльса на Мэри Госаортъ, взгляды полу-философскіе и полу-родительскіе и совершенно невинные, возбуждали по временамъ ревность лэди Бассетъ. Однако, она скрыла свои чувства до времени.

Наконецъ, настала эта минута и она предложила отнять ребенка отъ груди. Но мисисъ Госпортъ увряла сера Чарльса, что въ деревняхъ потому и здорове дти, что ребенка отнимаютъ отъ груди не ране полутора года. Благодаря этому и ея горькимъ слезамъ, а также стованіямъ о муж, находившемся далеко въ мор., она одержала побду: роковое для нея событіе было отложено.

Когда же стала приближаться роковая минута, Мэри Госпортъ начала читать газеты и однажды прочла извстіе о крушеніи ‘Карбрейскаго замка’ и при немъ погибло семь матросовъ. Она. внимательно прочла вс подробности кораблекрушенія и черезъ два дня получила письмо отъ товарища мистера Госпорта (почеркъ котораго очень походилъ на ея почеркъ) извщавшаго ее о крушеніи ‘Карбрейскаго замка’ и о погибели Джэвса Госпорта въ числ другихъ матросовъ.

Вслдствіе этого письма весь домъ наполнился криками и воплями неутшной вдовы, явились, какъ всегда утшители, которые стали выражать сомнніе дйствительно ли погибъ корабль, но кто-то заявилъ, что въ газетахъ было напечатано объ этомъ грустномъ происшествіи. Газета была найдена и роковая истина удостоврена.

Тогда маленькій Бассетъ былъ тотчасъ отнятъ отъ груди и несчастная вдова одта въ черное платье на счетъ лэди Бассетъ, которая сдлала все что могла для утшенія и успокоенія ей.

Но она горько плакала и говорила что тотчасъ бросится въ море, чтобъ не разлучиться съ любимымъ мужемъ. Но такъ какъ отъ Гунтеркомба было далеко до моря, то она не исполнила своего намренья и вскор успокоилась, ршившись остаться на земл въ качеств няньки маленькаго мистера Бассета.

Серъ Чарльсъ возсталъ противъ этого плана, ему казалось неблагоразумнымъ превращать кормилицу въ няньку, когда послдняя должность была уже занята женщиной боле опытной и пожилой.

Лэди Бассетъ съ нимъ согласилась, но прибавила пожимая плечами.

— Не бда имть и двухъ нянекъ, тмъ боле что это не на долго. Мэри нисколько не сожалетъ своего мужа.

— Ты забываешь, она реветъ на весь домъ по своемъ муж.

— Да, слишкомъ, сказала сухо лэдр Бассетъ.

Она дйствительно не ошиблась. Черезъ нсколько времени мистеръ Мейрикъ, не имя возможности нанять не въ экономки предложилъ ей свою руку и сердце.

— Какъ! воскликнула она. вы предлагаете мн выдти замужъ, когда еще не прошло и мсяца посл смерти Джэюа Госпорта.

— Дайте теперь слово, а я буду ждать сколько хотите.

— Хорошо, жизнь могла мн представиться въ боле черномъ цвт.

Черезъ шесть недль посл этого разговора, Дрэкъ вступилъ съ нею въ нжный разговоръ и замтилъ тономъ утшенія, что для хорошенькой двушки лучше выходить замужъ за труженика на земл, чмъ на вод.

— Правда, сказала Мэри со вздохомъ.— я въ этомъ убдилась на грустномъ опыт.

Посл этого Дрэкъ нсколько разъ съ ней заигрывалъ и наконецъ прямо предложилъ ей выдти за него замужъ, вполн надясь, что она бросится къ нему съ радостью на шею.

— Вы опоздали, молодой человкъ, сказала она сухо, — я ужъ дала слово.

— Что вы говорите? Это невозможно, вашъ мужъ умеръ только четыре мсяца тому назадъ.

— Такъ чтожъ! Мн сдлано предложеніе черезъ недлю посл его смерти. Завтра окликаютъ насъ въ церкви, приходите и научитесь не звать въ другой разъ.

— Въ другой разъ! воскликнулъ Дрэкъ,— разв вы надйтесь выдти я за третьяго.

— Почему же нтъ! онъ гораздо старше меня. Это мистеръ Мейрикъ.

Мистеръ Мейрикъ былъ человкъ достаточный и потому Дракъ былъ пораженъ и тотчасъ принялъ почтительный видъ. Но черезъ минуту въ его голов родилась мысль, что не дурно жениться на богатой вдов.

— Ну, сказалъ онъ,— вы въ другой разъ не станете меня упрекать. Я теперь же, не откладывая ни минуты прошу вашей руки.

— Какъ! Я должна отказать фермеру Мейрику и выдти замужъ за тебя!

— Нтъ. Я хочу жениться на васъ, когда эта старая скотина околетъ.

— Ну, Биль Дрэкъ, отвчала торжественно Мэри,— если я переживу и этого, если вы до тхъ поръ не женитесь, не перемните своего мннія и напомните мн во время объ этомъ, то мы посмотримъ.

Съ этими словами, она вышла изъ комнаты шумя своими накрахмаленными юбками. Она прямо отправилась въ кухню и тамъ разсказала свой разговоръ съ Дрэкомъ, прибавивъ колкія замчанія о томъ, что она терпть не можетъ и презираетъ людей, которые мямлятъ и ни на что не могутъ ршиться въ одну минуту.

Такимъ образомъ, вдова Госпортъ сдлалась мисисъ Мейрикъ и стала жить на ферм, отстоявшей на одну милю отъ Гунтеркомба. Она часто ходила къ своимъ прежнимъ господамъ, чтобъ полюбоваться на своего милаго котеночка, какъ она называла молодаго мистера Бассета, даже когда онъ давно пересталъ быть ребенкомъ.

Прошло четыре года посл торжественнаго возвращенія въ Гунтеркомбъ и лэди Бассетъ вдругъ начала выказывать холодность къ своему маленькому мальчику, которымъ вс не переставали восхищаться.

Она долго скрывала это чувство отъ сера Чарльса, но няньки и служанки довели это до его свденія. Онъ долго не врилъ, но наконецъ сталъ самъ слдить за обращеніемъ матери съ сыномъ и убдился, что въ слухахъ была доля правды. Онъ выбралъ удобный случай и серьезно сказалъ:

— Милая Белла, если я не ошибаюсь, то твоя нжность къ нашему ребенку значительно уменьшилась.

Лэди Бассетъ хотла было уклониться отъ отвта, но это было невозможно и потому она прямо сказала:

— Да, Чарльсъ, мое сердце совершенно къ нему охладло!

— Боже мой, Белла! отчего же это? Разв это не тотъ же ангельчикъ, который спасъ насъ въ роковую минуту и до своего рожденія вылечилъ меня отъ меланхоліи.

— Вроятно тотъ же самый, сказала она такимъ тономъ, котораго передать невозможно.

— Странный отвтъ.

— Но если онъ не перемнился, то я перемнилась, сказала она рзкимъ, совершенно непривычнымъ тономъ.

— Какъ! сказалъ серъ Чарльсъ грустно и даже съ испугомъ,— разв мать можетъ разлюбить свое дтище, свое любимое дтище? Если твои слова справедливы, то вскор придетъ и моя очередь.

— О! Чарльсъ, Чарльсъ! воскликнула Белла и залилась слезами.

— Кто можетъ быть безопасенъ посл этого. Есть ли на свт что постоянне материнской любви! Если эта любовь вырывается съ корнемъ отъ простаго каприза, то что же можетъ устоять?

Белла ничего не отвчала и молча плакала.

Сэръ Чарльсъ устремилъ на нее долгій, проницательный, серьезный взглядъ и также замолчалъ.

Но это неожиданное прекращеніе такого важнаго разговора было подозрительно и лэди Бассетъ была слишкомъ умна, чтобъ этого не замтить.

Оба, какъ серъ Чарльсъ, такъ и Белла начали слдить другъ за другомъ. Только онъ не могъ скрыть своего безпокойства, а она казалась совершенно спокойна.

— Какъ ты думаешь, кто у насъ завтра будетъ обдать и ночевать? сказалъ однажды серъ Чарльсъ веселымъ тономъ, — докторъ Суаби.

— Ты его пригласилъ? спросила лэди Бассетъ спокойно.

— Да, отвчалъ серъ Чарльсъ покраснвъ.

Лэди Бассетъ ничего не отвчала и невозможно было сказать по пыраженію ея лица была ли она довольна или нтъ посщенію доктора Суаби.

Однако, черезъ нсколько времени она спросила:

— Кого мн пригласить для доктора. Суаби?

— Никого, ради Бога!

— Разв ему не будетъ скучно?

— Я надюсь, что нтъ.

— Ты многое хочешь ему передать, голубчикъ?

— Мы никогда съ нимъ не нуждались въ предметахъ разговора. Но, какъ бы то ни было я желаю пользоваться его умомъ безъ всякой примси.

— Пользоваться его умомъ безъ всякой примси?

— Да, безъ всякой примси нашихъ деревенскихъ умовъ.

— О! произнесла леди Бассетъ очень сухо и боле не сказала ни слова.

На слдующій день пріхалъ докторъ Суаби и леди Бассетъ приняла его съ самымъ прелестнымъ радушіемъ, но посл обда, гораздо ране обыкновеннаго, она ушла къ себ въ комнату сказавъ съ лукавой улыбкой:

— Я уврена, вы съ докторомъ Суаби имете о многомь переговорить,

Но не успла она затворить за собою двери, какъ улыбка исчезла съ ея лица и замнилась мрачнымъ, грустнымъ выраженіемъ.

Серъ Чарльсъ тотчасъ приступилъ къ бесд о безпокоившемъ его предмет и спросилъ доктора Суаби, не замтилъ ли онъ чего новаго въ леди Бассетъ.

— Ничего новаго, отвчалъ докторъ Суаби, — она какъ всегда очаровательна.

Серъ Чарльсъ разсказалъ тогда съ глубокимъ чувствомъ и сердечнымъ безпокойствомъ все что уже знаетъ читатель.

Докторъ Суаби слушалъ его внимательно и посл нкотораго молчанія выразилъ свое мнніе, сущность котораго заключалась въ слдующемъ:

— Это очень неожиданно, неестественно, и я долженъ признаться, очень походитъ на умственное разстройство. Еслибъ паціентъ былъ мужчина, то можно было бы бояться самыхъ грустныхъ результатовъ, но въ настоящемъ случа мы должны взять въ соображеніе полъ паціентки, ея натуру и теперешнее ея положеніе. Леди Бассетъ мн всегда казалась замчательной женщиной, она ни въ какомъ отношеніи не посредственность, умъ у нея глубокій, соображеніе быстрое, сердце горячее — нервы и чувствительность сильно развиты, подобная личность ея пола всегда подвержена боле или мене нервному разстройству. Это болзненное расположеніе сдерживается замчательной силой воли и рдкимъ умомъ, но въ настоящее время она находится подъ вліяніемъ физическихъ причинъ, которыя приводили въ совершенное разстройство и не столь нервныхъ женщинъ. Я увренъ, что эта холодность къ первенцу просто нервная иллюзія, которая пройдетъ посл рожденія втораго ребенка. Я этимъ хочу сказать, что она по всей вроятности будетъ ппродолженіи нкотораго времени совершенно игнорировать своего перваго ребенка и все ее окружающее, но это не можетъ долго продлиться, ибо причина чисто физическая, а не нравственная. Когда у нея явится нсколько взрослыхъ дтей, то первенецъ въ конц концевъ сдлается ея любимцемъ. Такъ всегда бываетъ, врьте мн, любезный другъ.

— Вотъ мудрый совтъ, сказалъ серъ Чарльсъ, — да благословитъ васъ Богъ. Значитъ вы совтуете терпнье.

— Нисколько, я этого не говорилъ. Имя ваши средства и такой обширный домъ, вы можете ихъ отдлить прежде чмъ иллюзія разовьется дале. Зачмъ рисковать несчастьемъ.

— Несчастьемъ? воскликнулъ сиръ Чарльсъ дрожа всмъ тломъ.

— Теперь она только холодна къ ребенку, но можетъ впослдствіи вообразитъ, что ненавидитъ его. Obsta principium — вотъ мое правило. Я нисколько не думаю, чтобъ ребенокъ находился въ опасности, лэди Бассетъ, конечно, силою ума и воли сдержитъ свои нервы, Но зачмъ рисковать тнью несчастья.

— Я не буду ничмъ рисковать, сказалъ твердо сэръ Чарльсъ,— пойдемте на верхъ, я ршился.

На слдующее утро, серъ Чарльсъ отправился къ мисисъ Мейрикъ и спросилъ ее не согласна ли она взять къ себ на время за извстную плату его сына съ нянькой, такъ какъ онъ нуждается въ перемн воздуха.

Мисисъ Мейрикъ съ радостью ухватилась за это предложеніе, но ршительно отказалась отъ всякой платы.

— Нтъ,, сказала она,— ребенокъ, котораго я вскормила, всегда найдетъ у меня радушный пріемъ и я не возьму за него ни гроша. Къ чему и платить, серъ, когда я вамъ бы заплатила за него, еслибъ только смла.

Серъ Чарльсъ былъ очень тронутъ этими словами и всегда отличаясь замчательнымъ тактомъ, отвчалъ съ улыбкой:

— Вы очень добры. и я вижу, что мн остается только быть вашимъ должникомъ.

Съ этими словами онъ простился и мисисъ Мейрикъ проводила его до калитки.

— Я надюсь, сказала она, — что милэди будетъ меня посщать, когда здсь будетъ мой котеночекъ. Она еще до сихъ поръ была у меня только разъ и то не выходила изъ экипажа.

— Гм!, сказалъ серъ Чарльсъ, какъ бы извиняясь, она теперь рдко вызжаетъ, вы понимаете?

— О! я слышала объ этомъ, серъ, и ежедневно молюсь о ней, серъ, милэди была для меня всегда не госпожой, а добрымъ другомъ. Я часто, сидя здсь, думаю о ней, о ея прелестныхъ глазкамъ и чудныхъ русыхъ волосахъ, которые я съ такимъ удовольствіемъ, причесывала, Я надюсь, серъ, что на этотъ разъ она подаритъ намъ златокудрую двочку. Вотъ чего я желаю. Съ моимъ котеночкомъ они будутъ прелестнйшая парочка въ Англіи.

— Отъ всего сердца присоединяюсь къ вашему желанію, сказавъ сэръ Чарльсъ, — мальчикъ или двочка, мн нсе равно, только бы поскоре ребенокъ родился и мать была бы вн опасности.

Сказавъ это, серъ Чарльсъ поспшно удалился, какъ будто стыдясь, что открылъ свое сердце простой фермерш.

Чтобъ избжать всякихъ непріятныхъ разговоровъ, онъ тайкомъ отослалъ ребенка съ нянькой и только потомъ сказалъ объ, этомъ лэди Бассетъ,

Она до видимому была поражена и спросила что она сдлала, въ чемъ была виновна. Онъ успокоилъ ее, говоря, что она ни въ чемъ не была виновна, но и его не въ чемъ было винить, онъ сдлалъ то что считалъ необходимымъ для общаго спокойствія.

— Впрочемъ ты господинъ и повелитель, сказала она съ покорностью.

— Да, отвчалъ онъ, а мужчины любятъ быть тиранами.

Она обвила руками шею своего тирана и разговоръ прекратился.

Черезъ нсколько времени, серъ Чарльсъ спросилъ какъ-то утромъ, гд лэди Бассетъ и съ удовольствіемъ узналъ, что она похала къ мисисъ Мейрикъ съ сундукомъ вещей для сына. Она осталась тамъ цлый день и серъ Чарльсъ убдился, что принятая имъ мра была самая благотворная.

Мисисъ Мейрикъ скоро убдилась на горькомъ опыт, какое громадное различіе существуетъ между груднымъ ребенкомъ и маленькимъ рзвымъ шалуномъ.

Ея котенокъ сдлался теперь живымъ, безпокойнымъ, энергичнымъ мальчуганомъ и необходимъ былъ присмотръ двухъ ловкихъ, расторопныхъ женщинъ, чтобъ удержать его отъ бды, такъ быстро перебгалъ онъ отъ одной опасности къ другой. Наконецъ, мисисъ Мейрикъ заперла ворота и калитку и приказала всмъ служащимъ на ферм слдить за мальчикомъ и приводить его домой, если ему удавалось бжать, такъ какъ онъ ненавидлъ сидть дома. Никогда никто не видывалъ подобнаго ребенка.

Однако вс, не имвшіе съ нимъ никакого дла, восхищались его красотой и самостоятельностью. Онъ казалось считалъ все человчество однимъ семействомъ, главой котораго онъ долженъ былъ сдлаться. Увидавъ какого нибудь представителя человчества, онъ тотчасъ бросался къ нему и вступалъ въ разговоръ, не смотря на обычную застнчивость дтей, скрывающихъ всегда отъ чужихъ свои умственныя сокровища.

Однажды, этотъ юный любитель разговоровъ, стоялъ на подъзд и увидавъ, что у калитки остановился какой-то джентльменъ, бросился туда и вскарабкался на калитку.

— Кто вы такой? сказалъ онъ,— я мистеръ Бассетъ. Я не живу здсь, я только гощу. Мой домъ Гунтеркомбъ. Я буду тамъ полнымъ господиномъ, когда папа умретъ. Я не зналъ этого, пока меня не привезли сюда. Который вамъ годъ? Мн пятый….

Въ эту минуту раздался громкій крикъ и мисисъ Мейрикъ, схвдтъ ребенка, поспшно унесла его домой. Все же Ричардъ Бассетъ усплъ крикнуть ей вслдъ нсколько словъ, которыя стоили очень дорого бдному мальчику, ибо на немъ одномъ она могла выместить свою злобу. Она сла на скамейку, перекинула черезъ колни ребенка и дала ему такую порку, о какой никогда не приснилось бы его младенческому уму.

Вотъ слова Ричарда Бассета:

— Поздно! я видлъ пасторскаго ублюдка.

Ричардъ Бассетъ вскочилъ на лошадь и похалъ къ Вилеру, ибо теперь уже нельзя было заманить стараго стряпчаго въ Гайморъ, а почему, я объясню въ нсколькихъ словахі.

1) Три года тому назадъ, одна старуха изъ его немногочисленныхъ кліентовъ, оставила ему въ наслдство три тысячи фунтовъ стерлинговъ, вполн справедливая награда за немного юридическихъ совтовъ, но много разговоровъ.

2) Старшій стряпчій въ город за старостью лтъ искалъ себ помощника и Вилеръ, купивъ долю въ его длахъ, съ большой энергіей распространилъ дятельность фирмы.

3) Онъ женился.

4) Его жена была хорошенькая, но отличалась ужасной ревностью, распространявшейся одинаково на женщинъ, мужчинъ, книги, дла и вообще на все, что отнимало у нея мужа.

Слдствіемъ всего этого было, что Вилеръ боле не здилъ въ Гайноръ и хотя онъ все еще высоко цнилъ своего стараго кліента и принималъ это радушно, но они помнялись ролями.

Янявинсь въ контору Вилера, Ричардъ Бассетъ уговорилъ его отослать къ своему товарищу двухъ или трехъ кліентовъ и внимательно выслушать т важныя свденія, которыя онъ иметъ ему сообщить.

— Ну, началъ онъ свой разсказъ,— я его наконецъ видлъ.

— Кого его?

— Мальчика, котораго они представили въ наслдники Гунтеркомба, долженствовавшаго достаться моему сыну. Я его видлъ близко Вилеръ и онъ черенъ, какъ моя шляпа.

XXXIV.

Вилеръ нисколько не былъ пораженъ и спокойно сказалъ:

— Неужели? Ну такъ что-же?

— Серъ Чарльсъ блокуре меня, а лэди Бассетъ рыжая.

— Рыжая! скажите лучше, златокудрая. Я никогда не видывалъ подобныхъ волосъ.

— Ну, продолжалъ Ричардъ нетерпливо,— у ребенка глаза, какъ уголья, кожа темная, какъ у итальянца, а волосы черные.

— У блокурыхъ родителей часто бываютъ дти брюнеты, отвчалъ Вилеръ,— я видлъ однажды ребенка, который походилъ ни на отца, или мать, а на дда, который умеръ восемьдесятъ лтъ передъ тмъ.

— Признайтесь, что это необыкновенно.

— Не такъ необыкновенно, какъ еслибъ аристократическая лэди, обожающая своего мужа, измнила бы своему долгу, ибо я знаю, вы на это бьете.

— Такъ значитъ намъ надо отдать предпочтеніе той или другой невроятности. Согласитесь на это, мистеръ Вилеръ. Предположите, что я представлю въ пользу одной изъ невроятностей цлый рядъ фактовъ и уликъ, неужели вы такъ предубждены, что васъ ничто не убдитъ?

— Конечно, передъ очевидностью я преклонюсь, но предупреждаю, вамъ будетъ трудно доказать свое положеніе, ея лице сіяетъ невинностію и во время борьбы съ нами она выказала столько любви къ своему мужу.

— Fronti nulla fides. Что же касается до любви къ мужу, выказанной ею въ борьб съ нами, то она именно и одержала побду измной своихъ супружескихъ обязанностей. Желаете вы меня выслушать?

— Да, но пожалуйста держитесь фактовъ, а не предположеній.

— Такъ слушайте и не перебивайте меня своими дтскими аргументами.— Фактъ 1-й. Оба предполагаемые родители блондины, а ребенокъ брюнетъ.— Фактъ 2-й. Красивый молодой человкъ всегда увивался около миледи, это былъ пасторъ, а дамы чрезвычайно любятъ пасторовъ.— Фактъ 3-й. Этотъ пасторъ былъ итальянскаго происхожденія, такой же брюнетъ, какъ ребенокъ. Фактъ 4-й. Молодой брюнетъ ухалъ изъ Гунтеркомба за недлю до отъзда оттуда лэди Бассетъ и оба они были въ одно и тоже время въ Бат. Фактъ 5-й. Лэди Бассетъ отправилась изъ Бата въ Лондонъ, молодой брюнетъ также отправился изъ Бата въ Лондонъ.

— Все это для меня не новость,— замтилъ спокойно, Вилеръ.

— Да, но въ цпи уликъ, каждая новая улика усиливаетъ предыдущія. Итальянскій типъ ребенка составляетъ именно подобную улику. Наконецъ, я нашелъ доктора, который присутствовалъ при родахъ леди Бассетъ въ Лондон.

— Неужели?

— Да, серъ, слушайте дальше.— Фактъ 6-й. Лэди Бассетъ наняла въ Лондон домъ, но ямла въ качеств слугъ только горничную и чернорабочую поденщицу.— Фактъ 7-й. Она очень скоро посл родовъ отказала доктору, заплативъ ему слишкомъ громадную сумму.— Фактъ 8-й. Она скрыла, свой адресъ отъ мужа.

— О! вы можете что доказать?

— Конечно. Серъ Чарльсъ, пріхавъ въ Лондонъ, долго ее искалъ я наконецъ обратился за адресомъ жены къ этому самому доктору, но когда онъ явился въ указанный домъ, то уже птичка улетла.— Фактъ 9-й. Слдуя той же систем укрывательства, лэди Бассетъ тайно ухала изъ Лондона на десятый день посл разршенія отъ бремени.

— О!

— Соедините вс эти улики и не придете ли вы къ тому заключенію, что у нея былъ любовникъ? Погодите.— Фактъ 10. Серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ были женаты много лтъ до рожденія этого сомнительнаго ребенка, посл этого прошло еще четыре съ половиною года и они по прежнему не имютъ дтей, во все это время молодой пасторъ былъ за границей.

Вилеръ былъ пораженъ этой искусно связанной цпью уликъ.

— Ну, теперь дайте мн совтъ, сказалъ Бассетъ.

— Это дло не легкое. Конечно, посл смерти сера Чарльса, вы можете предъявить свои права на его помстье, но вся тяжесть предъявленія доказательствъ падетъ на васъ. Мой совтъ, не говорите теперь никому ни слова, а наймите хорошаго сыщика для дальнйшаго изслдованія дла, обратите вниманіе на агентовъ, сдающихъ дома и постарайтесь найти ту чернорабочую поденщицу, которая служила лэди Бассетъ въ Лондон.

— Вы знаете хорошаго сыщика?

— Знаю. Онъ возьмется за дло, если я его попрошу.

— Такъ попросите.

— Хорошо.

XXXV.

Съ приближеніемъ ея родовъ, лэди Бассетъ начала поддаваться отчаянію. Она съ грустью говорила о будущемъ и никогда при этомъ не жалла о себ, а боялась только, что серъ Чарльсъ потеряетъ ее. Подъ вліяніемъ этого страха, столь естественнаго въ ея положеніи, она привела въ порядокъ весь домъ и составила списокъ своему гардеробу и драгоцнностямъ, отмтивъ кому она оставляла въ наслдство каждую вещь, причтомъ она не прибгла къ помощи стряпчаго, ибо она знала, что для сера Чарльса ея малйшее желаніе будетъ законъ.

Ему она оставляла все, кром незначительныхъ бездлушекъ, а главное рукописную книгу. Это была исторія ея замужней жизни, не вншняя исторія фактовъ, но исповдь женскаго сердца. Въ своей жизни она многое скрывала, благодаря игр лица и искуству языка, но здсь на бумаг она вполн открывала свою душу и самое ея кскуство было примнено не въ утайк, а въ анатомическому разсченію всхъ ея дйствій, мыслей и чувствъ.

Но увы! какъ дорого стоило ей написать эту справедливую повсть ея любви, испытаній, сомнній, страданій, искушеній и наконецъ ея преступленія. Часто въ. изнеможеніи она бросала перо и закрывала лице руками, часто горькія слезы струились по ея раскраснвшимся щекамъ: часто дрожала она всмъ тломъ и громко стонала, сидя за письменнымъ столомъ. Но она все же дописала до конца. Мысль о смерти придавала ей необходимыя силы.

— Когда онъ будетъ читать эти страницы, думала она, — я уже буду въ могил. Люди прощаютъ мертвымъ, мой Чарльсъ проститъ меня, когда меня боле не будетъ на свт. Онъ узнаетъ, что я любила его до отчаянія!

Много дней посвятила она на этотъ трудъ и ея Исповдь завяла цлый томъ in quarto. Нужно ли прибавлять, что для читателя этихъ страницъ вс ея поступки становились совершенно ясны, гораздо ясне, чмъ я, имющій дло только съ вншними фактами, могу ихъ представить за неимніемъ женскаго микроскопа и женской мягкой кисти.

Окончивъ свою чистосердечную исповдь она завернула ее въ бумагу, запечатала нсколькими печатями и надписала сверху:

Моему мужу, отъ той, которая любила ею неразумно, но слишкомъ много.

Она приняла и другія мры, чтобы даже я эта надпись не попала на глаза никому другому, кром ея мужа. Посл этого она немного успокоилась.

Она никогда не молилась о сохраненіи своей жизни, но горячо, пламенно молила Бога, чтобъ ея ребенокъ остался въ живыхъ и былъ бы утшеніемъ и радостью его отца.

Между тмъ сыщикъ, котораго Вилеръ занялъ для изслдованія всхъ обстоятельствъ, сопровождавшихъ роды леди Бассетъ въ Лонден, отыскалъ посл долгихъ поисковъ агентовъ, которые отдали ей въ наемъ домъ въ Лондон и женщину, которая ей тамъ служила. Это открытіе однако не прибавило никакой новой улики къ цпи доказательствъ.

Однако, женщина вскор почуяла, что тутъ можно поживиться и начала таинственно говорить, что она знала многое, но сыщику ничего не скажетъ и что откроетъ важныя, извстныя ей тайны только за хорошія деньги.

Извстіе объ этомъ было передано тотчасъ Ричарду Бассету и онъ объявилъ, что подетъ въ Лондонъ и самъ подвергнетъ допросу женщину, которая онъ былъ увренъ доставитъ ему недостающія звнья его цпи уликъ. Надежда снова проснулась въ сердц Бассета и онъ пришелъ въ такое веселое, радостное настроеніе, что качая на колняхъ своего маленькаго сына, онъ громко восклицалъ:

— Держу пари за этого кровнаго коня противъ пасторскаго ублюдка — пять противъ одного.

Его радость была такъ шумна и чрезмрна, что нжная мисисъ Бассетъ пришла въ ужасъ, а служанка Джеси молча качала головою, недоумвая по сошелъ ли съ ума ея господинъ.

На другое утро онъ отправился въ Лондонъ и все же былъ такъ шумно веселъ и взволнованъ, что служанка просила мисисъ Бассетъ не пускать его изъ дома, такъ какъ наврно случится съ нимъ какое нибудь несчастіе. Но мисисъ Бассетъ слишкомъ хорошо знала своего мужа, чтобъ вмшиваться въ его дла.

Прежде чмъ ухать, онъ приказалъ привести къ себ своего сына.

— Онъ долженъ меня поцловать, сказалъ онъ, — я ду работать для него. Слышишь, Джеси? Сегодня онъ сдлается наслдникомъ Гунтеркомба.

Няня вернулась изъ дтской съ извстіемъ, что ребенокъ не совсмъ былъ здоровъ.

— Я самъ пойду взглянуть на него, сказалъ Бассетъ.

Онъ выскочилъ изъ кабріолета и пошелъ въ дтскую. У ребенка оказался небольшой жаръ и онъ кашлялъ сухимъ, рзкихъ кашлемъ.

— Это пустяки, сказалъ Бассетъ,— но я все же пришлю доктора изъ города.

Онъ такъ и сдлалъ, а самъ продолжалъ путь въ Лондонъ.

Докторъ пріхалъ и найдя, что ребенокъ тяжело дышетъ, далъ ему рвотнаго. Это на время успокоило ребенка. Но около четырехъ часовъ пополудни онъ началъ снова безпокоиться, мотаться и кашель принялъ чрезвычайно дурной характеръ.

Во всемъ дом поднялся крикъ ужаса и отчаянія: крупъ! крупъ! Тотчасъ снова было послано за докторомъ, а Ричарду Бассету написали, прося его немедленно явиться.

Докторъ испробовалъ вс средства, даже меркурій, но ничего не помогало, и когда Ричардъ Бассетъ вернулся на другое утро, то бдный ребенокъ судорожно совалъ пальцы въ ротъ, стараясь помочь дыханію.

Теплая ванна и сильныя рвотныя снова доставили ему облегченіе, такъ что онъ даже попросилъ сть, а потомъ встать и играть новыми игрушками, но какъ часто случается въ этой болзни, неожиданно случился новый припадокъ сильне всхъ прежнихъ, въ глотк сдлалась судорога, до того продолжительная, что силъ ребенка не хватило ее перенести. Еще нсколько минутъ страданій и все было кончено, спокойная, небесная улыбка появилась ни лиц ребенка и передъ пораженнымъ отчаяніемъ отцемъ лежалъ бездыханный трупъ. Вс надежды, вс планы Ричарда Бассета были разомъ уничтожены исчезновеніемъ того, для котораго онъ такъ хлопоталъ, такъ заботился.

Маленькая могила была вырыта, заупокойный звукъ колокола раздался и убитый горемъ человкъ похоронилъ заодно своего сына, свое честолюбіе и возможность мести.

Лэди Бассетъ слышала этотъ звонъ и сказала только: ‘Бдная женщина.’

И она была права. Этотъ страшный ударъ разразился надъ головою мисисъ Бассетъ въ ту минуту, когда она была въ такомъ же положеніи, какъ лэди Бассетъ.

Что касается Ричарда, то онъ сидлъ дома, не выходилъ никуда, какое-то холодное отчаяніе овладло имъ и онъ находился, какъ бы въ столбняк.

Однажды пріхалъ къ нему Вилеръ съ цлью его утшить, по видя въ какомъ положеніи онъ находился, Вилеръ не сказалъ ни слова и просидлъ молча цлый часъ. Потомъ онъ всталъ и тихо сказалъ:

— Прощайте.

— Благодарю, старый другъ, произнесъ Бассетъ глухимъ голосомъ.

Вилеръ пожалъ ему руку и отвернувшись, чтобъ скрыть слезу, вышелъ изъ комнаты.

Черезъ дв недли онъ опять пріхалъ и нашелъ Бассета почти въ томъ же положеніи, но уже не въ столбняк, а напротивъ, въ какомъ-то лихорадочномъ, безпокойномъ состояніи, отъ недавняго, тяжелаго удара, онъ потерялъ то спокойствіе духа, съ которымъ до того времени онъ переносилъ все.

Жена его въ эту самую минуту разршалась отъ бремени и докторъ не отходилъ отъ нея.

— Останьтесь со мною, сказалъ Ричардъ Бассетъ, — вс мои силы оставили меня. Я боюсь, что потеряю ее, именно теперь, когда я началъ ее цнить, вотъ какъ поступаетъ Господь съ своими созданіями, а еще говорятъ, что Онъ милосердый!

Вилеръ подумалъ, что странно было сомнваться въ милосердіи Бога, потому что Ричардъ Бассетъ впродолженіи восьми лтъ н6 догадался, что онъ имлъ сокровище въ своей жен, но Вилеръ. своего мннія не высказалъ, а общалъ остаться.

Пока они оба сидли молча въ безпокойномъ ожиданіи, вдругъ раздался веселый звонъ колоколовъ.

Ричардъ Бассетъ быстро вскочилъ и глаза его метали молніи.

— Это другая! воскликнулъ онъ, ибо онъ слышалъ, что лэди Баасетъ должна была разршиться въ этотъ же день,.

Черезъ минуту онъ поблднлъ и прибавилъ:

— Если для него весело звонятъ колокола, то для меня раздается похоронный гулъ.

Это опасеніе было совершенно естественно въ человк, который до того былъ ослпленъ эгоивнонъ, что воображалъ, что вся природа и самъ Творецъ должны были принять ту или другую стороны въ дл Бассета противъ Бассета.

Однако событія не оправдали этого опасенія. Не успли еще замолкнуть колокола, извщавшіе о счастливомъ событіи въ Гунтеркомб, какъ въ дом поднялся шумъ, раздались веселые голоса и въ комнату вбжала служанка съ радостной встью, что мисисъ Бассетъ была вн опасности, а явившаяся на свтъ двочка была невроятной красоты.

— Двочка! воскликнулъ Ричардъ Бассетъ съ презрительнымъ изумленіемъ, ибо вс его мрачныя опасенія никогда не доходили до этого — а въ Гунтеркомб родился мальчикъ или двочка?

— Мальчикъ, серъ.

— Еще бы.

Въ эту минуту явился звонарь изъ церкви спросить не прикажутъ ли звонить въ колокола.

— Къ чему! воскликнулъ злобно Бассетъ и схвативъ полно изъ совка, стоявшаго у камина, хотлъ бросить въ звонаря,— я васъ научу издваться надо мною.

Звонарь низко поклонился и поспшно исчезъ.

— Тише, тише, сказалъ Вилеръ.

Бассетъ бросилъ полно обратно въ совокъ и мрачно насупилъ брови,

— Зачмъ же онъ пришелъ сюда, зачмъ предлагаетъ звонить въ колокола изъ за двчонки. Къ чему это я безпокоился, а жена страдала — изъ за двчонки!

Теперь не время было говорить о длахъ, но черезъ дв недли Вилеръ снова пріхалъ.

— Я прекратилъ дятельность сыщика, сказалъ онъ,— вамъ не къ чему теперь платить ему жалованье.

— Вы хорошо сдлали, небрежно отвчалъ Ричардъ Бассетъ.

— Я вамъ передалъ адресъ женщины, такъ что теперь все дло въ вашихъ рукахъ.

— Да. Не длайте боле ничего.

— Конечно, и откровенно говоря, я желалъ бы, чтобъ и вы бросили это дло.

— Я уже бросилъ его. Къ чему ма теперь хлопотать? Я и мое семейство на вки отстранены. Единственный вопросъ состоитъ въ томъ, кто наслдуетъ Гунтеркомбъ — сынъ сера Чарльса или сынъ пастора? Я въ пользу незаконнаго наслдника. Если ужъ не суждено истиннымъ Бассетамъ владть Гунтеркомбомъ, воскликнулъ онъ съ неожиданной злобой, махая кулаками,— то пусть онъ не останется въ рукахъ ложныхъ Бассетовъ. Я побжденъ, но и серъ Чарльсъ не торжествуетъ, побочный сынъ пастора наслдуетъ ему, благодаря проклятой женщин, которая меня побдила.

— Мн жаль васъ Бассетъ, сказалъ Вилеръ, съ изумленіемъ смотря на его злобу.— Какую жизнь вы ведете послднія восемь лтъ? И однако, когда пламя борьбы погасло, то вы раздуваете уголья. Вы не исправимы.

— Да, отвчалъ Ричардъ Вассотъ,— я буду ненавидть ихъ до послдняго моего дыханія и проклинать ихъ въ послдней моей молитв!

XXXVI.

Опасенія лэди Бассетъ, кокъ часто бываетъ съ нашими предчувствіями, не оправдались.

У нея родился блокудрый мальчуганъ и она настояла на тонъ, чтобъ самой его кормить. Вслдствіе этого, она впервые въ жизни сдлала горькій упрекъ серу Чарльсу.

Однажды, онъ съ глубокою любовью смотрлъ, какъ она кормила ребенка и съ чувствомъ сказалъ:

— Ты не повришь, милая Белла, какое мн счастье теперь смотрть на тебя.

— Да, отвчала она,—теперь будетъ только одна мать, не такъ ли? и эта мать буду я.

Потомъ она неожиданно бросила на него зминый взглядъ и воскликнула:

— Я помню, какъ ты смотрлъ на ту женщину!

Этотъ убійственный упрекъ онъ заслужилъ однимъ взглядомъ, брошеннымъ пять лтъ тому назадъ на Мэри Госпортъ.

Серъ Чарльсъ конечно умеръ бы на мст отъ раскаянья, еслибъ сознавалъ, что когда либо совершилъ подобное преступленіе, или еслибъ время не изгладило память объ этомъ, но теперь онъ совершенно чистосердечно изумился словамъ своей жены и добродушно спросилъ:

— О какой женщин ты говоришь, голубушка?

— Ничего, не обращай на это вниманія, милый, сказала лэди Бассетъ, уже раскаиваясь въ своемъ злобномъ намек,— я только хотла сказать, что я не вынесла бы теперь соперницы въ лиц кормилицы, къ тому же, говорятъ, что кормилицы передаютъ свой характеръ питомцамъ, объ этомъ даже страшно подумать.

— Въ такомъ случа Комптонъ будетъ самымъ милйшимъ ребенкомъ въ Англіи.

— Онъ будетъ гораздо миле меня, я гадкая, умю только бранить моего несравненнаго, лучшаго изъ мужей, сказала лэди Бассетъ и наклонилась къ серу Чарльсу, чтобы онъ поцловалъ ее и ребенка.

Обыкновенно говорятъ ‘старшимъ почетъ’, но относительно дтей бываетъ противоположное, то есть почетъ отдаютъ младшимъ, особливо матери. Лэди Бассетъ, какъ надо было ожидать, не представляла исключенія. Она всецло предалась младшему сыну, а старшаго предоставила попеченію няньки, которая пользовалась большой репутаціей за свое вниманіе и заботливость.

Маленькій мистеръ Бассетъ былъ чрезвычайно бойкій, живой и настойчивый мальчикъ, а няня не смотря на вс ея качества была молода, поэтому, они часто, почти каждый день отправлялись на ферму мисисъ Мейрикъ, гд Реджинальда ласкали и баловали, а за молодой его няней ухаживали фермерскіе работники.

Серъ Чарльсъ Бассетъ очень любилъ своего первенца и постоянно приказывалъ приводить его по утрамъ къ себ въ кабинетъ и посл обда въ столовую, когда немного было гостей, что теперь случалось гораздо чаще, чмъ прежде, но въ остальное время дня, онъ вовсе о немъ не думалъ, такъ какъ былъ постоянно занятъ и полагалъ, что дти этого возраста должны быть подъ попеченіемъ матери.

Однажды, единственнымъ гостемъ въ Гунтеркомб былъ мистеръ Рольфъ, онъ гостилъ у своихъ друзей подъ непремннымъ условіемъ, что впродолженіе трехъ дней, которые онъ проведетъ у нихъ, они не заставятъ его любезничать ни съ кмъ постороннимъ. Такъ какъ иначе онъ не хотлъ покидать своего письменнаго стола, то серъ Чарльсъ долженъ былъ принять его ультиматумъ.

Посл обда, въ столовую торжественно вступилъ мистеръ Бассетъ, а за нимъ маленькій Комптонъ, державшійся за платье своей няни.

Рольфъ не любилъ маленькихъ дтей, онъ только вскользъ взглянулъ на свтлокудраго херувима и съ восхищеніемъ устремилъ свои взоры ни старшаго мальчика.

— Это кто такой? Откуда явился сюда восточный принцъ?

— Кто ты такой? спросилъ мальчикъ подбгая къ нему.

— Рольфъ писатель. А ты? цыганскій царевичь?

— Нтъ, но я очень люблю цыганъ. Я мистеръ Бассетъ, а когда папа умретъ, я буду серъ Чарльсъ Бассетъ.

Серъ Чарльсъ разсмялся и съ родительской гордостью взглянулъ на своего сына, котораго звали Реджинальдомъ. Но Рольфъ саркастически улыбнулся, ибо подобныя дтскія выходки всегда его примиряли съ жизнью холостяка.

— А покуда, сказалъ онъ,— надо его чмъ нибудь покормить, а то придется ждать сорокъ лтъ, пока онъ умретъ. Прежде всего посмотримъ что на стол самое нездоровое.

И къ величайшему удовольствію не только мистера Бассета, но и маленькаго Комптона, сидвшаго на рукахъ своей матери, Рольфъ всталъ на стулъ и надлъ очки.

— Еврека! произнесъ онъ, — вонъ подл лэди Бассетъ стоитъ ваза съ marrons glacs, дай сюда, отъ нихъ разомъ будетъ подагра.

— Подагра, это что такое? спросилъ мистеръ Бассетъ,

— Не спрашивай меня.

— Ты не знаешь?

— Я не знаю! Разв я теб не сказалъ, что я писатель Рольфъ. Писатели все знаютъ. Отъ того они такіе и скромные. Впродолженіе нсколькихъ минутъ мистеръ Бассетъ хранилъ молчаніе и занимался жеваніемъ каштановъ, это дало возможность другимъ продолжать свой разговоръ, но когда на тарелк передъ нимъ не осталось ни одного каштана, то онъ безъ всякой церемоніи перебилъ разговоръ старшихъ и обратился къ Рольфу.

— Та знаешь все? Такъ скажи что значитъ пасторскій ублюдокъ?

— Вотъ единственная вещь, которую я не знаю: но вообще ублюдокъ значитъ мальчикъ, который вмшивается въ умный разговоръ старшихъ и говоритъ глупости.

— Благодарствуйте, мистеръ Рольфъ, сказала лэди Бассетъ, — онъ вполн заслужилъ это замчаніе.

Она подозвала къ себ Реджинальда и начала въ полголоса ему длать выговоръ.

— Вы старые холостяки, слишкомъ рзки съ дтьми, сказалъ серъ Чарльсъ, не очень довольный замчаніемъ Рольфа.

— Мы должны быть рзки. Ужъ вы родители слишкомъ мягки. Впрочемъ это неудивительно. Какой великолпный мальчуганъ! Но вотъ и няня, жалъ, намъ придется теперь довольствоваться серьезными разговорами и ужъ никто не спроситъ у меня что такое пасторскій ублюдокъ. Ну, длать нечего, прощай свтлокудрый херувимъ, прощай, словоохотливый, прелестный чертенокъ, поцлуй меня и будемъ друзьями. Ахъ! да, кстати о пасторахъ, гд Анджело?

— Онъ уже нсколько лтъ заграницей, у него кажется чахотка.

— А какой онъ былъ молодецъ, не правда ли, лоди Бассетъ?

— Право не знаю, я помню только, что онъ былъ чрезвычайно силенъ и какъ бы вижу передъ собой милаго Чарльса у него на рукахъ, когда онъ перенесъ его изъ сада въ домъ посл припадка.

— Онъ воспитывался въ университет, который не длаетъ дла на половину, но развиваетъ одинаково умъ и тло, какъ въ Аинахъ, хотя и выдаютъ за новизну сочетаніе научныхъ занятій съ атлетическими забавами, но это только возвратъ къ древности.

Въ эту минуту въ комнату вошелъ слуга и подалъ вечернюю почту, серъ Чарльсъ отослалъ свои письма въ кабинетъ, а лэди

Бассетъ получившая только одно письмо распечатала его сказавъ: ‘Могу я.’

— Какъ странно, продолжала она: — это письмо отъ мистера Анджело, онъ увдомляетъ о своемъ возвращеніи и совершенномъ выздоровленіи.

Она произнесла начало этой фразы совершенно спокойно, но въ конц сильно покраснла.

— Могу я! сказала она и передала письмо Рольфу, а тотъ передалъ серу Чарльсу.

Посл нсколькихъ замчаній о странномъ совпаденіи фактовъ: разговора объ Анджело и полученія письма, вопросъ этотъ былъ исчерпанъ.

На другой день, лэди Бассетъ съ инстинктивнымъ любопытствовалъ спросила Реджинальда, зачмъ онъ предложилъ такой странный вопросъ мистеру Рольфу.

— Потому что я хотлъ знать.

— Но гд ты слушалъ такія слова? Я никогда не слыхала, чтобъ джентльменъ ихъ произносилъ и ты не долженъ этого длать, Реджинальдъ.

— Скажите мн что они значатъ и я не буду ихъ говорить.

— О! если ты со мною хочешь торговаться, то и я не уступлю. Скажи мн прежде, гд ты слышалъ эти слова?

— У кормилицы, когда я у нея жилъ. Вотъ было то веселое время!

— Ты лучше любишь жить у нея, чмъ дома?

— Разумется.

— Жаль, но кто же тебя научилъ этимъ словамъ? Конечно, ихъ произносила не кормилица!

— О, нтъ! ихъ сказалъ мужчина.

— Какой мужчина?

— Да, мужчина, который въ одно утро остановился у воротъ и началъ со мною разговаривать, но гадкая няня выбжала, схватила меня, унесла домой и больно меня выпорола, а все изъ глупостей.

— Выпорола! какимъ словамъ научился бдный ребенокъ. Но я не поливаю, за что няня тебя выскла?

— За то, что я говорилъ съ этимъ мужчиной. Она сказала, что онъ дурной человкъ и что она убьетъ меня, если я когда нибудь снова заговорю съ нимъ.

— А! это былъ дурной человкъ и онъ говорилъ дурныя слова, вроятно ссорясь съ кмъ нибудь?

— Нтъ, онъ сказалъ эти слова нян, за то, что она меня унесла.

— Что онъ именно сказалъ Реджинальдъ? спросила лэди Бассетъ, неожиданно принявъ серьезный видъ.

— Онъ сказалъ: ‘слишкомъ поздно, я уже видлъ пасторскаго ублюдка.’

— О!

— Я часто спрашивалъ кормилицу что значатъ эти слова, но она не хочетъ мн ихъ объяснить, а говоритъ только, что этотъ человкъ лгунъ и я не долженъ повторять его словъ. Я и не повторялъ, но услыхавъ вчера отъ писателя Рольфа, что онъ все знаетъ, я подумалъ… Но что съ вами, мама?

— Ничего, ничего.

— Вы такъ блдны, вамъ дурно? сказалъ онъ и нжно ее обнялъ, что онъ почти никогда не длалъ.

Она не поцловала и не оттолкнула, только дрожала всмъ тломъ.

Черезъ нсколько минутъ она однако оправилась и сказала такимъ тономъ, который врзался въ память ребенка:

— Реджинальдъ, твоя кормилица была права, человкъ, который съ тобой говорилъ, былъ твой и мой врагъ, и слова его ты никогда не долженъ повторять, ибо это было бы все равно, что бросить грязью въ себя и меня.

— Я никогда этого не сдлаю, сказалъ ршительно мальчикъ,— разв вы боитесь этого человка, что вы такъ поблднли?

— Какъ не боятся, человка, у котораго языкъ, какъ у женщины.

— Не бойтесь, мама, когда я выросту, я его убью.

Лэди Бассетъ съ изумленіемъ взглянула на ребенка, который произнесъ эти слова съ поразительной твердостью. Она прижала его къ себ и поцловала въ лобъ.

— Нтъ Реджинальдъ, сказала она, — мы не должны проливать крови, также гршно убивать враговъ, какъ и другихъ людей. Но никогда не говори съ этимъ человкомъ, не слушай его, а бги прочь при его появленіи — онъ нашъ врагъ.

Въ тотъ же день лэди Бассетъ отправилась къ миссисъ Мейрикъ, чтобъ распросить ее о подробностяхъ всей этой исторіи, но оказалось, что ребенокъ передалъ врно и вполн вс факты.

Мисисъ Мейрикъ, чувство привязанности которой къ лэди Бассетъ нисколько но уменьшилось, очень разсердилась на Реджинальда.

— Я такъ старалась скрыть отъ васъ эту непріятность, сказала она, — два года Реджинальдъ молчалъ и кто могъ думать, что онъ вдругъ проболтается. Я надюсь, что никто не слыхалъ.

— Другіе слышали, но…

— Онъ не обратилъ вниманія. Ну слава Богу.

— Мэри, сказала торжественно лэди Бассетъ, — я не въ состояніи вступить въ бой съ Ричардомъ Бассетомъ и еще въ какой бой! Лучше сознаться во всемъ и умереть.

— Какъ вы можете объ этомъ думать, отвчала Мэри, — вы теперь безопасны отъ Ричарда Бассета. Времена измнились, его сынъ умеръ, а у васъ двое. Онъ будетъ молчать, если вы будете молчать, но разскажите вы свою повсть и онъ сплететъ свою сказку. Ради Бога не длайте ничего, милэди. Главное горе женщинъ, что он не умютъ молчать. И разв время теперь портить хорошее время. Посмотрите на сера Чарльса, онъ теперь совершенно иной человкъ, онъ потолстлъ, щеки у него розовыя, это мы съ вами сдлали его человкомъ. Я твердо уврена, что у васъ никогда не было бы вашего маленькаго мальчика, еслибъ мы не имли достаточно ума и смлости ршиться на то что было необходимо. Вы хотите теперь разорить то что мы сдлали, снова свести съ ума сера Чарльса и доставить побду Ричарду Бассету? Нтъ, вы никогда не будете такъ безумны.

Лэди Бассетъ возражала, но мисисъ Мейрикъ доказала побдоносно всю неосновательность этихъ возраженій. Он долго разговаривали и дло кончилось тмъ, что лэди Бассетъ согласилась на все и возвратилась домой безмощной, полной сомннія, но рившейея молчать.

Прошло нсколько дней и мистеръ Анджело не явился въ Гунтеркомбъ. Серъ Чарльсъ спросилъ у лэди Бассетъ былъ ли онъ съ визитомъ.

— Нтъ, отвчала она.

— Странно, можетъ быть онъ считаетъ, что мы должны первые поздравить его съ счастливымъ возвращеніемъ. Напиши ему и попроси обдать.

— Хорошо. Или не лучше ли теб самому написать.

— Пожалуй, а впрочемъ я лучше къ нему заду.

Серъ Чарльсъ дйствительно зазжалъ къ Анджело, поздравилъ его съ пріздомъ и пригласилъ обдать. Анджело принялъ его сначала сухо, но отъ приглашенія не отказался.

Въ назначенный день онъ явился въ Гунтеркомбъ, онъ постарлъ и сталъ серьезне, но все же былъ прежнимъ красавцемъ, только настроеніе его духа измнилось. Онъ сдлался пламеннымъ клерикаломъ и вся его душа казалась была посвящена длу церкви.

Онъ велъ себя относительно лэди Бассетъ очень сдержано и почтительно, даже можно сказать подобострастно. Сначала онъ даже какъ бы боялся ее.

Черезъ нсколько мсяцевъ это чувство мало по малу изгладилось, но онъ никогда не былъ съ лэди Бассетъ на такой дружеской ног, какъ прежде до его отъзда.

Время шло. Года текли за годами.

Каждое утро и каждый вечеръ лэди Бассетъ бросая взглядъ мольбы на сера Чарльса спрашивала:

— Ты счастливъ, милый? Увренъ ли ты, что ты счастливъ?

И онъ всегда отвчалъ, вполн справедливо, что онъ былъ счастливйшій человкъ въ Англіи, благодаря ей.

Тогда на ея лиц исчезалъ взглядъ мольбы и она тяжело вздыхала съ какой-то смсью счастья и покорности.

Черезъ нсколько времени родился новый ребенокъ, но нашъ разсказъ до него не касается.

Реджинальду уже было десять лтъ, а Комптону шесть. Они, какъ по наружному типу, такъ и по характеру представляли разительную противоположность, но оба они были замчательные мальчики.

Реджинальдъ любимецъ сера Чарльса былъ удивительный здовъ, ходокъ и болтунъ, также онъ положительно имлъ музыкальный геній, онъ насвистывалъ различныя мелодіи на удивленіе всего села, а въ послднее время онъ сталъ играть на скрипк въ лсу подъ руководствомъ своего пріятеля цыганскаго мальчика, который досталъ ему и самую скрипку.

Реджинальдъ часто здилъ верхомъ съ серомъ Чарльсомъ и былъ довольно привязанъ къ нему, на брата своего онъ почти не обращалъ никакого вниманія, разв иногда мучилъ его. На лэди Бассетъ онъ смотрлъ съ восхищеніемъ и даже любилъ ее, когда она играла на фортепьяно. Боле же всхъ онъ любилъ свою кормилицу, мисисъ Мейрикъ, которая чрезвычайно ухаживала за нимъ и льстила ему.

За этими двумя исключеніями онъ презиралъ всхъ женщинъ и предпочиталъ общество мужчинъ, особливо грумовъ, конюховъ и цыганъ, эти послдніе съ радостью принимали его въ своихъ шалашахъ и почти падали ницъ передъ нимъ, такъ поражала ихъ его смуглая красота, они подозрвали, что въ немъ текла цыганская кровь. Они ухаживали за нимъ, принимали его къ себ и открывали ему нкоторыя изъ своихъ тайнъ, онъ же въ отвтъ уврялъ, что наступитъ для нихъ счастливое время, когда онъ сдлается серомъ Реджинальдомъ, онъ уже теперь отказался отъ мысли быть посл смерти отца серомъ Чарльсомъ.

Онъ презиралъ всхъ джентльменовъ и лэди, говоря что вс они афектированные дураки и искусно передразнивалъ всхъ гостей своихъ родителей, которые не смотря на все свое неудовольствіе должны были часто признать, что наблюдательный чертенокъ былъ правъ.

Все это могло показаться забавнымъ и эксцентричнымъ для людей постороннихъ, но серъ Чарльсъ сначала снисходительно смявшійся надъ всми выходками сына, наконецъ сталъ серьезно задумываться.

Этотъ ребенокъ былъ его счастьемъ и гордостью. Онъ былъ честолюбивъ за него и пламенно желалъ разршить въ отношеніи его задачу столь же невозможную, какъ квадратуру круга — именно передать родительскую опытность дтямъ. Онъ ршился предохранить своего наслдника отъ той траты здоровья и лтъ, которая составляетъ удлъ всхъ молодыхъ людей его класса. Онъ расчитывалъ для него на блестящую будущность и хотлъ непремнно быть членомъ парламента вовсе не для себя, а чтобъ подготовить путь серу Реджинальду, который долженъ былъ изъ палаты общинъ перейти въ палату пэровъ и сдлавшись лордомъ покрыть славой древній родъ Бассетовъ, которые были уже впродолженіе нсколькихъ столтій знатными джентльменами, когда предки четырехъ пятыхъ англійскихъ паровъ рубили въ лсу дрова или таскали воду.

Но этой любви и этимъ честолюбивымъ идеямъ наносились ежедневно тяжелые удары. Отецъ, ожидающій, что его ребенокъ будетъ геніемъ и приготовляющійся для него и чрезъ него сдлать чудеса, достоинъ всякаго сожалнія, когда ребенокъ оказывается дуракомъ, но тутъ было еще хуже. Реджинальдъ былъ блестящій, умный мальчикъ, онъ былъ способенъ на все, удержите его за книгой четверть часа, онъ выучится боле чмъ иной въ часъ, но его невозможно было пригвоздить къ ученью, иначе, какъ привязавъ къ столу. Онъ отличался упрямствомъ мула и изворотливостью угря. Потомъ его вкусы были такъ же низки, какъ изящны были его черты, это была въ нравственномъ отношеніи какая-то навозная вила, онъ подбиралъ всякія гадкія слова въ конюшн и забрасывалъ ими своихъ родителей въ столовой и гостинной, раза два онъ вставалъ ночью и украдкой убгалъ изъ своей теплой роскошной комнаты и проводилъ ночь въ цыганскомъ шатр.

Наконецъ серъ Чарльсъ не былъ уже боле въ состояніи отвчать жен каждое утро и каждый вечеръ то что онъ отвчалъ впродолженіи десяти лтъ.

— Милый Реджинальдъ меня очень огорчаетъ, говорилъ онъ теперь,— я боюсь за его будущность, если судить о человк по ребенку, то намъ предстоитъ много горя. Онъ не походить на другихъ мальчиковъ, я никогда не видалъ ничего подобнаго. Въ его годы и гораздо позже, до знакомства съ тобой, я былъ дуракъ, но я оставался джентльменомъ. А въ моемъ первенц, я себя не узнаю.

XXXVII.

Лэди Бассетъ была очень поражена и молчала въ продолженіи нсколькихъ минутъ. Наконецъ, она предложила мужу странный вопросъ:

— Чарльсъ, кто тебя кормилъ?

— Когда я былъ ребенкомъ? Почемъ я знаю. Ахъ, да мн говорили, что меня кормила моя мать.

— Твоя мать была изъ рода Комптонъ, а этотъ бдный мальчикъ вскормленъ служанкой. Конечно, у нея много добраго и она очень намъ предана, но это все же грубая, не воспитанная женщина. Къ тому же помнишь Чарльсъ, я желала какъ можно раньше отнять его отъ груди, но ты взялъ сторону этой женщины и она кормила его цлыхъ полтора года, что теперь неслыхано.

— Такъ чтожъ, мы наслдуемъ характеръ отъ нашихъ родителей, а не отъ кормилицы.

— А я полагаю, что отъ кормилицы. Если Комптонъ или Алекъ будутъ походить на Реджинальда, то брани ихъ кормилицу,— то есть меня.

Серъ Чарльсъ слегка улыбнулся этой женской логик и спросилъ что ему длать,— Лэди Бассетъ отвчала, что она ршительно не могла дать никакого совта, но что мистеръ Рольфъ вскор прідетъ и вроятно научитъ что длать.

Серъ Чарльсъ сказалъ, что онъ посовтуется съ мистеромъ Рольфомъ, но ршился во всякомъ случа удалить мальчика изъ Гунтеркомба.

По прізд мистера Рольфа, серъ Чарльсъ объяснилъ ему наедин вс свои опасенія на счетъ Реджинальда. Рольфъ выслушавъ его съ большимъ сочувствіемъ и насупивъ брови сказалъ, что прежде, чмъ дать совтъ въ такомъ важномъ дл, ему надо изучить ребенка.

На слдующій день Рольфъ попросилъ вынести столъ на лужокъ и. усвшись началъ писать свой романъ подъ теплыми лучами солнца.

Реджинальдъ увидалъ издали странную фигуру въ темно-синемъ сюртук и въ большой соломенной шляп, онъ ему сразу понравился и въ немъ было что-то цыганское, столь родственное душ мальчика. Онъ ршился подойти къ нему и вступить въ разговоръ, но для этого онъ прибгнулъ къ хитрой уловк.

Едва усплъ Рольфъ написать нсколько страницъ и совершенно забылъ все окружающее, какъ вдругъ подъ самымъ его ухомъ раздались звуки скрипки. Онъ съ крикомъ вскочилъ и потомъ усвшись принялъ видъ мученика, готоваго перенести тяжелыя истязанія, но онъ былъ очень пріятно изумленъ, мальчикъ очень мило и въ тактъ сыгралъ какой-то старинный англійскій романсъ. Потомъ онъ сталъ насвистывать какую-то пріятную мелодію и быстро вторить на скрипк, наконецъ окончивъ эту мелодію, онъ началъ новую, играя первый голосъ и насвистывая второй. Все это было не хитро, но для ребенка очень искусно.

— Браво! Браво! воскликнулъ Рольфъ, хлопая отъ всей души.

Мистеръ Реджинальдъ вышелъ тогда изъ за дерева, сіяя удовольствіемъ.

— Вы походите на меня, господинъ писатель, вы не любите киснуть въ четырехъ стнахъ.

— Я бы желалъ такъ играть на скрипк, какъ вы, молодчикъ.

— Вы не можете научиться этому въ одну минуту, сколько времени оно у меня взяло.

— Ахъ! да, я и забылъ вашу древность.

— Дло не только во времени, а въ томъ, чтобъ отдаться длу всей душой, старина.

— Отчего хе вы не отдаетесь всей душой книгамъ какъ скрип, молодой человкъ?

— Не такой дуракъ. Вотъ видите, если отдашься всей душой длу, которое не любишь,— то это только потерянное время, потому что всегда найдется другой молодецъ, который любитъ это дло и побьетъ васъ, а стоитъ ли трудиться для того, чтобъ быть побитымъ. Если же занимаешься тмъ, что нравится, то никто васъ въ этомъ не превзойдетъ. Но старики такіе болваны, что всегда заставляютъ длать не то что слдуетъ. Посмотрите на двчонокъ, ихъ заставляютъ играть на фортепьяно по шести часовъ въ день, а какъ он колотятъ, чертъ ихъ возьми. Он ничего не понимаютъ въ музык, все равно учить индйку играть на дудк. А меня заставляютъ корпть надъ дурацкими книгами, когда я только и думаю о музык и лунномъ свт. Можете вы сохранить тайну?

— Какъ могила.

— Ну, я многое, кое что, умю хорошо длать, не только играть на скрипк. Я могу устроить силокъ для зайца, лучше любаго цыгана. А дло не легкое, устроить силокъ. Покажите мн любой силокъ, и я вамъ скажу, кто его сдлалъ. Я знаю работу всхъ ночныхъ скитальцевъ нашей мстности.

— Это критика, наука, а я предпочитаю искуства, съиграйте мн что нибудь, милый цыганенокъ.

— А, га, я такъ и думалъ, что обойду васъ скрипкой. Вы не такая тряпка, какъ вс старики. Знаете что? Я вамъ съиграю ирландскую мелодію, которую я далъ себ слово никогда не пть передъ дуракомъ.

Онъ съигралъ старинную ирландскую псню такъ просто и мелодично, что Рольфъ полузакрывъ глаза съ наслажденіемъ слушалъ его.

— Вы мн нравитесь боле, чмъ я думалъ съ перваго взгляда, сказалъ мальчикъ, устремивъ на него свои черные, какъ уголь глаза.

— Очень лестно.

— Пойдемъ-те со мной и послушайте какъ поетъ эту псню моя кормилица.

— Какъ! бросить мой романъ?

— Чертъ его возьми!

— И то правда. Указывайте дорогу, цыганенокъ, я пойду за вами.

Реджинальдъ повелъ его по ближайшей дорог чрезъ поля и канавы, на ферму Мейрика, гд поймавъ мисисъ Мейрикъ онъ потребовавъ, чтобъ она тотчасъ спла ирландскую псню для писателя Рольфа.

Мисисъ Мейрикъ извинилась, что она была не одта и отказывалась пть, напуская на себя какую-то странную скромность, Реджинальдъ взглянулъ на нее съ удивленіемъ и объявилъ, что если она будетъ такой же афектированной, какъ двчонки, прізжающія въ Гунтеркомбъ, то онъ станетъ ее ненавидть.

Устрашенная этой угрозой и его грубыми словами, мисисъ Мейрикъ поддалась и начала пть ирландскую мелодію звучнымъ, пріятнымъ, музыкальнымъ голосомъ, а Реджинальдъ акомпанировалъ ее на скрипк. Потомъ онъ заставилъ ее пть второй голосъ, а самъ выдлывалъ трели на скрипк, подъ конецъ же онъ сталъ вторить высокимъ теноромъ, такъ что образовалось тріо.

— Ну, сказалъ Рольфъ, со слезами на глазахъ, у васъ обоихъ музыкальныя души. Я готовъ васъ слушать цлые дн и ночи.

На возвратномъ пути въ Гунтеркомбъ, Реджинальдъ исчезъ и Рольфъ вернулся одинъ.

Онъ снова принялся за свой романъ и почти до обда спокойно работалъ.

Но тутъ опять его оборвали отъ работы, по близости раздались женскія крики и Рольфъ побжалъ на то мсто, откуда они слышались, увидалъ Реджинальда висвшаго на дерев, зацпивъ рукою за втку, въ двадцати футахъ надъ землею.

Рольфъ побжалъ къ дереву и помстился такъ, чтобъ поймать ребенка, если онъ упадетъ, вмст съ тмъ онъ приказалъ собравшимся женщинамъ принести, какъ можно боле простынь и старался поддерживать храбрость мальчика, уговаривая его держаться пока только есть силы.

— Хорошо старикъ, отвчалъ ребенокъ дрожащимъ голосомъ.

Мсто, гд происходила эта сцена, находилось близъ кухни, а потому вскор явились на помощь слуги и служанки съ простынями и одялами, Рольфъ выбралъ самое большое изъ послднихъ и приказалъ восьми лицамъ держать его подъ той втвью, за которую держался мальчикъ. Когда все было, готово, Реджинальдъ преспокойно спрыгнулъ на одяло и силой энергіи былъ снова подброшенъ къ верху, какъ резиновый мячь.

Это ему такъ понравилось, что онъ, позабывъ о недавней опасности, весело воскликнулъ:

— Важная забава! Подбросьте-ка меня еще раза два.

— Нтъ, нтъ, замгила одна добродушная служанка,— его бднаго голубчика надо отнести домой и положить въ постель.

— Молчи вдьма! воскликнулъ юный джентльменъ,— если вы меня не подбросите еще нсколько разъ, то я васъ всхъ прогоню, какъ только старикъ отдастъ Богу душу.

Въ виду этой угрозы они исполнили его желаніе, но при третьемъ подбрасываньи онъ воскликнулъ:

— Ой! Ой! Я весь мокрый! Это кровь! Я умеръ!

Его осмотрли и оказалось, что рука его была сильно расцарапана гвоздемъ, вбитымъ въ дерево и за которое онъ задлъ падая, онъ былъ весь въ крови и видъ этой крови смирилъ его неукротимый характеръ, такъ что онъ началъ жалобно ревть.

— Дайте скорй старую тряпку, теплой воды и бутылку шампанскаго! воскликнулъ Рольфъ, обращаясь къ слугамъ, которые тотчасъ исполнили его приказаніе.

Рольфъ размылъ и перевязалъ царапину, походившую на рану, тогда ребенку сдлалось дурно, но шампанское скоро привело его въ себя и онъ заявилъ желаніе напиться пьянымъ, такъ какъ онъ уже два мсяца не былъ пьянъ.

Узнавъ объ этомъ происшествіи серъ Чарльсъ былъ очень взволнованъ и раздосадованъ.

— Рольфъ, сказалъ онъ грустно, — на этомъ дерев уже около ста лтъ мирно вьютъ гнзда сизые голуби. Мой бдный мальчикъ далъ мн слово никогда ихъ не безпокоить и однако, теперь очевидно, онъ взлзъ на дерево, чтобъ похитить изъ гнзда птенцовъ. Вотъ въ чемъ заключается горькая истина. Что мн длать съ этимъ юнымъ варваромъ?

Онъ тяжело вздохнулъ и лэди Бассетъ также.

— Юный варваръ, какъ вы его называете, сказалъ Рольфъ, — совершенно меня обезоружилъ, онъ играетъ.на скрипк, какъ цивилизованный ангелъ.

— О! мистеръ Рольфъ!

— Какъ вы, его мать и не открыли въ немъ этой способности. Да онъ просто музыкальный геній.

Серъ Чарльсъ замтилъ на это, что музыкальный геній не поможетъ ему достойно наслдовать своему отцу и поддержать ихъ славный родъ.

— Милый Чарльсъ, замтила лэди Бассетъ, — Рольфъ это знаетъ, но по своей доброт онъ насъ утшаетъ. Но скажите, мистеръ Рольфъ, какъ вы думаете вообще: опасаться за этого ребенка, или можно еще надяться на него?

— Дайте мн еще денька два на изученіе его характера, отвчалъ Рольфъ.

Въ эту же ночь весь домъ былъ поднятъ на ноги, мистеръ Реджинальдъ выбжалъ въ одной рубашк на террасу.

Его схватили и отнесли обратно въ постель, Рольфъ объявилъ, что у него припадокъ горячки и съ помощію сера Чарльса и одного слуги онъ обложилъ его холодными компресами и туго укуталъ одялами.

— Ахъ! старикъ, сказалъ онъ жалобнымъ голосомъ, — дайте мн глотокъ луннаго свта.

— Я вамъ дамъ цлое ведро, отвчалъ Рольфъ, и съ помощію слуги онъ пододвинулъ маленькую кровать ребенка къ самому окну.

Тусклые лучи луны прямо ударяли на лице ребенка и его черные большіе глаза великолпно блестли, въ эту минуту онъ былъ дьявольски красивъ.

— Цлуй меня луна! воскликнулъ Реджинальдъ, — я люблю купаться въ твоихъ лазурныхъ волнахъ.

На слдующій день онъ былъ совершенно здоровъ и готовъ на новыя продлки. Рольфъ продолжалъ его изучать, и вечеромъ наканун своего отъзда онъ высказалъ свое мнніе серу Чарльсу и лэди Бассетъ, но онъ говорилъ не съ своей обычной живостью и по видимому его что-то безпокоило и голосъ его нсколько разъ дрожалъ.

— Я вамъ скажу, началъ онъ,— что я видлъ… что я предвижу и потомъ… съ большой осторожностію, что я совтую. Во первыхъ я вижу здсь то что натуралисты называютъ: исключеніемъ въ рас, этотъ ребенокъ не походитъ ни чертами, ни цвтомъ лица на своихъ родителей и вообще не иметъ никакого сходства со всми расами, когда либо обитавшими въ Англіи. Онъ скоре напоминаетъ восточные типы.

Серъ Чарльсъ тяжело вздохнулъ, повернулся въ своемъ кресл и нетерпливо произнесъ:

— Намъ кажется придется выслушать цлый романъ.

Лэди Бассетъ широко открыла глаза отъ, удивленія и слегка поблднла.

— Я не возьму на себя этого объяснять, продолжалъ теоретикъ совершенно сокойно, — и какъ я могу? Быть можетъ въ вашемъ семейств есть мавританская кровь, въ этомъ ребенк она отозвалась, вы сомнительно качаете головой, но бывали примры гораздо поразительне, каждый ребенокъ походитъ на кого нибудь изъ своихъ предковъ. Какъ вы иначе объясните появленіе на свтъ Юльи Пастраны, молодой интересной дамы, обдавшей у меня на прошлой недл. Ея бюстъ и ея фигура совершенно какъ у обыкновенной женщины, только руки покрыты длинными, шелковистыми волосами. Но лице!— страшно вспомнить! лобъ черный, какъ сапогъ, глаза одинъ зрачекъ, носъ картофель, подбородокъ обезьяны и все это лице покрыто волосами, однимъ словомъ въ ней воскресъ типъ, существовавшій на земл за десять тысячъ лтъ до Адама. Въ сравненіи съ Цастраной и многими другими не столь поразительными примрами, вашъ мавританскій сынъ еще не большое диво.

— Вы слишкомъ далеко заходите, сказалъ серъ Чарльсъ сатирически,— отецъ Беллы былъ очень смуглый человкъ, а въ нашемъ семейств существуетъ преданіе, что вс Бассеты были черны, какъ уголь, до тхъ поръ, какъ породнились съ вами Рольфами въ 1684 году.

— Вотъ видите, моя и правда, отвчалъ Рольфъ.

— Чарльсъ, сказала лэди Бассетъ,— разскажи мистеру Рольфу что я думаю.

— Да, да, произнесъ Рольфъ,— это будетъ новая форма разговора.

— Теорія лэди Бассетъ, сказалъ серъ Чарльсъ съ улыбкой,— состоятъ въ томъ, что дти столько же заимствуютъ отъ своихъ кормилицъ, сколько отъ родителей, она думаетъ, что недостатки Реджинальда происходятъ отъ его кормилицы, которая къ тому же очень смуглая женщина.

— Въ этомъ мнніи, отвчалъ Рольфъ,— есть много справедливаго, относительно передачи внутреннихъ качествъ, но я никогда не слыхалъ, чтобъ физическая наружность объяснялась такимъ образомъ, впрочемъ тутъ нтъ ничего невозможнаго. Доказано, что можно окрасить въ розовый цвтъ кости юныхъ животныхъ, давая имъ молоко подкрашенное розовой краской.

— Вотъ видишь! воскликнула лэди Бассетъ.

— Но никакая кормилица не можетъ дать ребенку того, чего сама не иметъ. Я видлъ эту женщину: это простая смуглая англичанка. Ея руки загорли отъ работы, но ея лобъ не черный. Мистеръ Реджинальдъ совершенно иной типъ. Цвтъ его кожи, блокъ и зрачекъ его глазъ — все напоминаетъ восточный типъ, къ тому же вамтьте у него и умственныя стремленія восточнаго человка.

— Напротивъ, сказалъ серъ Чарльсъ теряя терпнье,— онъ чувствуетъ и говоритъ, какъ грубый англійскій поселянинъ, это мое несчастье.

— О! вы придаете слишкомъ много значенія грубымъ словамъ, которыя онъ подслушалъ на ферм и въ конюшн, но музыкальный геній и поэзію онъ не перенялъ въ конюшн или на ферм.

— Поэзію?

— Да, поэзію. Разв вы не слыхали что онъ сказалъ вчера ночью? Разв не поэзія, бальному мальчику въ жажду сказать: ‘Дайте мн глотокъ луннаго сіянія?’ Возьмите Гомера и найдите мн мысль боле поэтическую, но разумная критика не существуетъ, вс признаютъ, что слова мертвыхъ умны, а живыхъ глупы, точно мертвые никогда не жили, а живые мкогда не умрутъ.

— Ну, вы правы, сказалъ серъ Чарльсъ, съ какимъ-то чувствовалъ родительской гордости, — это было дйствительно поэтически, бдный ребенокъ.

— Да, но откуда у него взялась эта идея? Она по моему очень типична, конечно, онъ не могъ ее перенять отъ своихъ родителей, живущихъ въ роскошныхъ палатахъ, но вроятно отъ какого нибудь кочеваго прародителя, быть можетъ отъ восточнаго племени, первоначально населявшаго Британію и безъ сомннія, поклонявшемуся солнцу и лун.

— Ваше предположеніе такъ романтично, замтилъ серъ Чарльсъ,— я боюсь, что оно не приведетъ ни къ какому практическому результату. Вы взялись намъ дать совтъ, я теперъ пускаетесь въ фантастическія соображенія.

— Извините меня, мой практическій другъ, отвчалъ Рольфъ,— я васъ предупредилъ, что буду говорить о томъ, что вижу, что предвижу и что совтую. Пожалуйста не мшайте мн. Я объяснилъ уже, что вижу. Теперь скажу что предвижу: вамъ придется измнить маіоратъ съ согласія Реджинальда по достиженіи имъ совершеннолтія и назначить своимъ наслдникомъ Комптона. Все въ семействахъ переходитъ изъ рода въ родъ, вашъ ддъ измнилъ порядокъ наслдства и вы тоже сдлаете. Но конечно, вамъ надо будетъ откладывать ежегодно нсколько тысячъ, чтобы совершить это безъ явной несправедливости къ своему восточному или саксонскому сыну.

— Никогда! воскликнулъ серъ Чарльсъ,— онъ мой первенецъ. И я его боготворю, онъ меня спасъ отъ страшнаго недуга и сдлавъ меня счастливымъ на всю жизнь. Лишить ево наслдства въ пользу его младшаго брата, никогда!

Рольфъ учтиво поклонился и боле не настаивалъ, видя, что эхо было непріятно сыру Чарльсу.

— Теперь перейдемъ къ моимъ совтамъ, продолжалъ онъ.— Вопросъ къ томъ, какъ воспитывать этого страннаго ребенка. Одно только ясно, ясно — нельзя придерживаться рутины, вы ее пробовали и это ни къ чему не повело. Я сообразовался бы въ его воспитаніи съ его натурой. Я прогналъ бы его стараго учителя въ очкахь и нашелъ бы ему наставника молодого, энергичного, способнаго и приказалъ бы ему только ихучать природу мальчика и согласно этому учить его. Къ чему учить дтей въ четырехъ стнахъ, сидя на стульяхъ или скамьяхъ? Въ Аинахъ такъ не длалось. Перипатетики, какъ доказываетъ ихъ самое названіе, учились ходя, въ садахъ академіи занимались также не сидя. Поэтому пусть наставникъ гуляетъ съ нимъ и учитъ его на ходу, пользуясь всякимъ удобнымъ случаемъ. Уничтожьте совершенно латинь и греческій языкъ. Это вампиры, сосущіе кровь молодыхъ людей, не расположенныхъ къ подобнымъ сухимъ занятіямъ. Учите его не мертвымъ языкамъ, а живымъ фактамъ. Пусть онъ сидитъ у васъ въ судебной камер, хоть по получасу въ день и объясняйте ему все ему непонятное. Пусть наставникъ здитъ съ нимъ на вс судебныя сессіи, а главное, чтобъ онъ никогда не выпускалъ его изъ вида, запретите пускать его въ конюшни и прогоните безъ разговора каждаго грума, который ослушается вашего приказанія. Не пускайте его такъ часто къ его кормилиц и пусть всегда съ нимъ ходитъ къ ней наставникъ, она его научила грубо выражаться о вашей смерти. Такому наставнику, какого я желалъ бы для вашего сына, можно не пожалть пять сотъ фунтовъ въ годъ. Дайте ему эту сумму и прогоните его немедленно, какъ только замтите, что онъ не исполняетъ своей обязанности. Перемните десять, двнадцать человкъ, пока не нападете на настоящаго педагога. Когда ребенку минетъ семнадцать лтъ, то при своей восточной скоросплости и при этой систем воспитанія, онъ будетъ знать свтъ боле чмъ саксонскій юноша въ двадцать одинъ годъ. Тогда, если его натура останется такой же дикой, купите ему большой участокъ земли въ Австраліи, гд бы онъ могъ разводить стада, охотиться за кенгуру, скакать на дикихъ лошадяхъ по степямъ и лсамъ, онъ не будетъ отказываться отъ труда, если онъ представится не въ форм сидячихъ письменныхъ занятій, а будетъ обусловливать зду верхомъ, охоту, стрльбу изъ ружей, въ благорастворенномъ климат, подъ южнымъ небомъ, гд можно глотать въ изобиліи солнечное и лунное сіяніе.

Глаза его блестли какъ уголья при изображеніи этой цыганской жизни.

— Но продолжалъ онъ вздохнувъ,— приготовьте для него восемдесятъ тысячъ фунтовъ и онъ вполн будетъ наслаждаться своей жизнью отказавшись отъ наслдства. Виноватъ, мн не слдуетъ объ этомъ говорить, оно вамъ непріятно, хотя неизбжно. Кассандръ произнесъ свой мудрый совтъ и, я вижу, совершенно тщетно. Христосъ съ вами, прощайте, доброй ночи.

Съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты.

Серъ Чарльсъ съ должнымъ приличіемъ отнесся къ его словамъ, но едва только онъ вышелъ изъ комнаты, серъ Чарльсъ глубокомысленно произнесъ:

— Странно, что человкъ столь безцнный въ длахъ важныхъ былъ бы столь экцентриченъ въ обыкновенныхъ жизненныхъ вопросахъ. Я могъ бы отправиться въ Бельвю Гаузъ и конечно любой изъ тамошнихъ жителей не далъ бы мн смшне совта.

Лэди Бассетъ ничего не отвчала и серъ Чарльсъ замтилъ, что лице ея было очень красно, а руки дрожали.

— Что это, Белла, сказалъ онъ, — неужели тебя разстроила его болтовня?

Лэди Бассетъ какъ бы испугалась, что онъ обратилъ внима ніе на ея волненіе и сказала, что Рольфъ всегда иметъ на нее страшное вліяніе.

— Онъ такъ самоувренно говоритъ и бросаетъ всегда новый свтъ на всякій вопросъ, прибавила она.

— Новый свтъ! Нтъ это не солнечный блескъ, а мерцаніе блуждающаго огонька. Я прошу, чтобы такой важный для меня вопросъ былъ освщенъ свтомъ здраваго смысла, а не блестками разгоряченнаго воображенія. Милая Белла, я ршился отдать ребенка въ хорошую школу и тмъ удалить его отъ вредныхъ вліяній, которыя^: произвели всю бду.

— Ты лучше знаешь что надо длать, милый мой, отвчала лэди Бассетъ, — ты умне насъ всхъ.

На другое утро лэди Бассетъ отвела въ сторону Рольфа и спросила его, не можетъ ли онъ ей посовтывать, куда отдать деньги, чтобъ имть безъ риску боле трехъ процентовъ.

— Да, я могу вамъ доставить случай получить врныхъ пять процентовъ. Это дло выгодное и не всегда оно можетъ подвернуться. Надо тотчасъ воспользоваться случаемъ.

— Я могу располагать двадцатью тысячами фунтовъ.

— Хорошо, сказалъ Рольфъ — я вамъ это устрою, но Ольдфильдъ долженъ мн помочь и заняться всей формальной стороной дла. Всего важне въ этой операціи то, что тутъ нтъ ни какихъ рисковъ, ни повышеній, ни пониженій. Однако, прибавилъ онъ про себя — Кассандръ говорилъ не на втеръ.

Серъ Чарльсъ привелъ въ исполненіе свое намренье и отдалъ Реджинальда въ школу, къ одному сосднему пастору, который во всемъ околодк пользовался славою очень искуснаго и строгаго педагога.

Серъ Чарльсъ не скрылъ отъ него странностей своего сына, и мистеръ Бичеръ сказалъ, что у него было два дли три степенныхъ ученика, которые помогаютъ, ему въ подобныхъ случаяхъ. Такая система очень понравилась серу Чарльсу, это походило на дресировку дикаго жеребца вмст съ старой, степенной лошадью.

Сначала серъ Чарльсъ очень грустилъ по своемъ сын, но онъ утшалъ себя мыслью, что разстался съ нимъ для его блага.

Младшія дти сера Чарльса и леди Бассетъ воспитывались исключительно ихъ матерью и воспитывались такъ, какъ можете только воспитывать нжная мать.

Комптонъ, съ которымъ однимъ мы будемъ имть дло, никогда не зналъ тхъ мученій, кототорыми обыкновенно усянъ путь ученья. Леди Бассетъ съ первой минуты усяла розами этотъ тернистый путь. Сіяя сама любознательностью и умомъ, она незамтно передала своему сыну все что знала, подъ самой увлекательной, пріятной формой. Она сдлалась его постояннымъ, неотлучнымъ товарищемъ и не отходила отъ него ни на шагъ. Она съ удивительной любящей хитростью вселяла въ его умъ тайно, украдкою знанія и честныя, благородныя мысли. Она учила его англійскому, французскому и латинскому языкамъ по Гамильтоновой систем, она читала и разговаривала съ нимъ объ исторіи,— географіи и другихъ полезныхъ предметахъ. Она учила его всегда говорить правду, быть честнымъ и справедливымъ человкомъ. Она учила его быть со всми учтивымъ и даже скоре педантомъ, чмъ грубымъ, легкомысленнымъ. Однимъ словомъ, она учила быть человкомъ. Она старалась, чтобъ онъ отъ женокаго воспитанія не сдлался тряпкой и какъ истинная женщина, уважая въ мужчин мужественныя качества, она вселила въ него убжденіе, что человкъ долженъ быть во всхъ отношеніяхъ достойнымъ своего великаго назначенія.

Благодаря природнымъ способностямъ и постоянному руководству такого блестящаго, увлекательнаго ума, Комптонъ былъ развитъ не по лтамъ и отличался уже такими идеями, какихъ обыкновенно дти не питаютъ.

Когда ему минуло шесть лтъ, то леди Бассетъ взяла съ него честное слово, что онъ никогда не пойдетъ въ конюшни и на скотный дворъ, мальчикъ далъ слово и идея честности была въ немъ такъ развита, что онъ никогда не нарушилъ своего общанія.

Въ вознагражденіе за это лэди Бассетъ дала ему вкусить плодовъ свободы и перестала слдить за каждымъ его шагомъ. Она хорошо знала, что безъ свободы благородный характеръ не можетъ вполн сформироваться.

Однажды Комптонъ сказалъ матери, что на лугу за, садомъ виднлось множество желтыхъ цвтовъ по всей вроятности скоросплки, но что между имъ и этимъ раемъ была желзная калитка, черезъ которую онъ могъ перелзть, еслибъ это не было запрещено, поэтому онъ желалъ знать нарочно ли была поставлена тамъ желзная калитка, чтобъ помшать дтямъ рвать цвты, если такъ, то хотя это было большое несчастье, но надо было покориться.

— А еслибъ я дала теб, ключъ отъ этой калитки? сказала лэди Бассетъ съ улыбкой.

— О, мама!

— Я думаю это сдлать.

— Такъ ты наврно сдлаешь, мама?

— Это еще вовсе не слдуетъ.

— Да, я знаю, когда вы говорите, что желаете, или думаете сдлать что нибудь, то наврно это сдлаете. Я васъ за это и люблю, мама, вы женщина своего слова.

— Женщина своего слова! Откуда ты взялъ такую фразу?

— Папа часто ее говоритъ.

— Я очень ее люблю и желала бы ее вполн заслуживать. Во всякомъ случа, на этотъ разъ я сдержу свое слово? Ты получишь ключъ отъ калитки.

Ребенокъ отъ радости захлопалъ въ ладоши.

Лэди Бассетъ послала за ключомъ и пока за нимъ ходили, она объяснила сыну, что она оказывала ему такое довріе только потому, что онъ сдержалъ свое слово и никогда не ходилъ въ конюшню, или на скотный дворъ.

— Вотъ, серъ, сказала она, весело улыбаясь, когда принесли ключъ,— я отдаю вамъ этотъ талисманъ подъ важными условіями. Вы должны употреблять его только въ хорошую, сухую погоду, такъ какъ на лугу высокая трава и при малйшей сырости она бываетъ мокрая. Общаете вы мн?

— Да, мама.

— Потомъ ты долженъ всегда запирать калитку и класть ключъ въ одно мсто, положимъ въ ящикъ мраморнаго стола въ сняхъ. Подъ этими условіями я передаю этотъ магическій ключъ. Но, скажи пожалуйста отчего ты не обращаешь никакого вниманія на прекрасные цвты въ саду, а такъ хлопочешь о скоросплкахъ, некрасивыхъ на видъ и съ дурнымъ запахомъ.

Этотъ вопросъ поразилъ его и онъ отойдя на нсколько шаговъ слъ на полъ и прекомично задумался.

— Правда, отчего мама я предпочитаю скоросплки? сказалъ онъ наконецъ.

— Не знаю, серъ, отвчала она улыбаясь съ любовью,— какъ могу я знать, что длается въ твоей маленькой головк. Но причина должна быть непремнно, ты знаешь, что мы всегда добиваемся узнать причину всякой вещи. Торопиться нечего, я даю теб недлю на открытіе этой причины. Теперь бги и отпирай калитку. Нтъ, постой, на лугу бываютъ коровы?

— Да мама, но вы знаете, он безъ роговъ.

— Честное слово?

— Честное слово. Я и самъ не очень люблю коронъ съ рогами.

— Ну бги, голубчикъ, только смотри, когда вернешься приди прямо ко мн и разскажи какъ ты веселился, ты знаешь это мое величайшее счастье.

Комптонъ бросился къ калитк, отперъ и вередъ нимъ открылся громадный лугъ съ тми желтыми полосами зелени, которыя такъ соблазняли его издали. Но! о, ужасъ! Эти желтые цвты оказались простыми ранпукулами. Однако, посл долгихъ поисковъ, онъ нашелъ и любимыя скоросплки, которыхъ онъ и набралъ большое количество.

Возвращаясь домой съ добычей первой своей экспедиціи, Комптонъ вдругъ услыхалъ серебристый голосокъ:

— Мальчикъ!

Онъ поднялъ голову и увидалъ маленькую двочку, стоявшую на перекладинк небольшой деревянной калитки, выкрашенной въ блую краску.

— Принесите мн пожалуйста мой мячикъ, сказала она патетически.

Комптонъ оглянулся, въ нсколькихъ шагахъ лежалъ на земл пестрый мячикъ. Онъ положилъ на траву свои цвты, поднялъ мячикъ и подалъ его двочк. При этомъ онъ покраснлъ, потому что двочка была чужая, а двочка покраснла, потому что мальчикъ покраснлъ.

Посл этого онъ возвратился къ своимъ цвтамъ.

— Мальчикъ! пожалуйста принесите мн мячикъ, произнесъ снова тотъ же голосъ.

Комптонъ снова поднялъ мячикъ и учтиво подалъ его двочк. Она засмялась, онъ также расхохотался.

— Вы теперь нарочно бросили, сказалъ онъ торжественно.

— Нтъ, разв вы думаете, я такая дурная двочка? отвчала она.

Комптонъ сомнительно покачалъ головой и полагая, что разговоръ конченъ, повернулся и хотлъ уйдти, какъ вдругъ мячикъ сбилъ у него шляпу, онъ тотчасъ взглянулъ на калитку, тамъ никого не было видно, только между перекладинками свтились черные, плутовскіе глазки.

— Если такъ, то выходи какъ человкъ и помряемся, сказалъ Комптонъ, принимая вызовъ.

Это приглашеніе быть человкомъ нисколько не соблазнила двушку и она не вышла изъ калитки, а только протянула ручку, которую мгновенно отдернула, когда Комптонъ бросилъ въ нее мячикъ.

Въ эту минуту раздался за калиткой грубый голосъ.

— Руперта! что ты тутъ длаешь?

Руперта бистро махнула рукой Комптону, чтобъ онъ скоре убжалъ, а сама медленно пошла на зовъ.

Прошли три дня прежде, чмъ Комптонъ снова увидалъ ее. Она снова стояла на калитк перевсившись головкой.

— Мальчикъ! сказала она,— поговори со мною.

Комптонъ посмотрлъ на нее съ смущеніемъ и ничего не отвчалъ.

— Встаньте на перекладинку и поговоримъ, сказала она.

Онъ тотчасъ исполнилъ первую часть ея приказанія и вскочилъ на нижнюю перекладинку калитки. Въ такомъ положеніи эти дв дтскія фигурки представляли прелестную картину, по ихъ свжей красот и рзкому контрасту, мальчикъ былъ блокурый съ. золотистыми волосами и голубыми глазами, двочка черноокая, чернобровая съ длинными, густыми рсницами и смуглыми, пухлыми, кровь съ молокомъ щечками.

Ея блестящая красота поразила Комптона и онъ молча на нее любовался.

— Ну? сказала она смясь.

— Ну, отвчалъ онъ, полагая, что ея восклицаніе было не вопросительное, а утвердительное и потому ему, какъ мужчин, слдовало только любезно согласиться съ мнніемъ дамы.

— Вы начинайте, сказала маленькая дама.

— Нтъ вы.

— Отчего?

— Оттого…. что я думаю…. вы умне меня.

— Вотъ добрый мальчикъ! Хорошо, я начну. Кто вы такой?

— Я Комптонъ, а вы кто?

— Я Руперта.

— Я никогда не слыхалъ такого имени.

— И я также. Вы живете вонъ въ томъ большомъ дом?

— Да, Руперта.

— А я живу въ этомъ маленькомъ дом. Онъ не очень маленькій. Онъ называется Гайморъ. Я разъ васъ видла въ церкви, дама съ длинными полосами,— ваша мама?

— Да, Руперта.

— Какая она красивая!

— Не правдами?

— Но мой добрая.

— И моя также, Руперта. Она очень, очень добрая.

— Я тебя люблю Комптонъ… немножко.

— А я тебя Руперта очень много.

— Будто? странно, ты блый херувимчикъ, а я такая черная.

— Я за это тебя и люблю. Реджинальдъ еще черне, а онъ такой красивый!

— Гм! онъ очень, очень дурной мальчикъ.

— Нтъ, не правда.

— Не говори глупостей, я все о немъ знаю. Онъ дурной, гадкій, грубый мальчикъ!

— Не правда! произнесъ Комптонъ, еле удерживаясь отъ слезъ, но черезъ минуту онъ воскликнулъ вспыхнувъ, — онъ хорошій мальчикъ, а ты дурная двочка, наговорщица!

— Какъ ты смешь, сказала Руперта покраснвъ и гордо поднявъ голову.

— Я тебя теперь не люблю, сказалъ Комптонъ тономъ твердаго убжденія.

— Ты не любишь? воскликнула Руперта,— такъ поди прочь и не смй никогда сюда приходить. Вотъ выдумалъ меня бранить! о! о!

И маленькая двочка медленно отошла отъ калитки, утирая глазки рукою.

Комптонъ былъ очень смущенъ этимъ чисто-женскимъ пріемомъ такъ называемаго слезливаго краснорчія, передъ которымъ преклоняются самые твердые умы.

Однако, сознаніе своей правоты и множество набранныхъ цвтовъ, помогли Комптону выказать твердость и въ теченіе всего дня онъ ни разу не подумалъ о своей маленькой пріятельниц.

Но на слдующій день онъ побжалъ въ калитк, надясь ее увидать, она не пришла. Онъ вернулся домой разочарованный. На третій день шелъ дождь и помня данное матери слова, онъ не выходилъ на лужокъ.

На четвертый день погода была чудесная и онъ долго бгалъ по лужку, ожидая появленія двочки, онъ издали увидалъ ее на минуту, но она тотчасъ спряталась. Ему было очень грустно, но длать нечего, онъ набралъ своихъ любимыхъ цвтовъ и пошелъ домой.

Проходя мимо калитки, онъ вдругъ услыхалъ голосъ Руперты:

— Ну!

XXXVIII.

— Ну, отвчалъ Комптонъ.

— Ты сегодня лучше, милый?

— Я здоровъ, благодарствуй, отвчалъ мальчикъ.

— Нтъ, я хотла спросить, добре ли ты сегодня? Ты знаешь, прошедшій разъ ты былъ злой мальчикъ.

— Да, отвчалъ Комптонъ, вспоминая уроки матери, что мужчина всегда долженъ уступать женщин, — можетъ быть, я и былъ немножко золъ.

Хитрая двочка ршилась сама попросить прощенія у Комптона, если не было бы другаго способа возвратить себ поклонника, но теперь, видя, что онъ себя признаетъ виноватымъ, она поспшно воскликнула:

— О! если ты сожалешь объ этомъ, то я тебя прощаю. Приди и поговоримъ.

Комптонъ тотчасъ взлзъ на перекладинку калитки и они долго разговаривали, посл чего они разстались съ самыми пламенными изъявленіями взаимной любви.

Съ тхъ поръ они сдлались друзьями и ничего не скрывали другъ отъ друга, вскор оказалось, что Комптонъ боле учился, а Руперта боле думала и отличалась чрезвычайно любознательнымъ умомъ.

— Отчего, спросила она однажды, — все доброе такъ трудно, а все дурное такъ пріятно и легко? Гораздо было бы лучше, еслибъ все доброе было легко, а все дурное трудно. Я бы такъ устроила, еслибъ меня спросили.

Комптонъ покачалъ головою и отвчалъ, что много было на свт вещей непонятныхъ, которыя даже его мать не могла объяснить.

— И моя также, продолжала Руперта,— я очень часто мучу ее вопросами, но я не виновата, еслибъ эти вопросы меня не мучили, я бы ее не мучала. Скажу-ка я теб объ этомъ, можетъ быть ты кое-что и объяснишь. Вдь ты мальчикъ. Отчего гршно мн копать грядки въ воскресенье, а не гршно Джесси готовить кушанье, а Сар длать постели? Отчего мама сказала пап не сердись, а когда я ей сказала не сердись, то она заперла меня въ чуланъ, гд я такъ кричала, что она скоро меня выпустила, поцловала и. дала пирожокъ? Отчего папа назвалъ Салли гадкой, за то, что она пролила чернила на его бумаги, а когда я назвала гадкимъ садовника, который укралъ у меня цвты, то вс подняли крикъ, что я дурная двочка? Отчего папа, назвавъ меня дурной двочкой, самъ засмялся! Все это непонятно… непонятно… непонятно…

Въ другой разъ она спросила у Комптона:

— Не можешь ли ты мн сказать, гд хоронятъ дурныхъ людей? Мн бы очень хотлось это знать.

Комптонъ задумался, но черезъ минуту отвчалъ, что вроятно дурныхъ людей хоронятъ на кладбищ рядомъ съ добрыми.

— Глупости! произнесла Руперта, тономъ превосходства,— былъ ты когда нибудь на кладбищ и читалъ надписи на могилкахъ?

— Нтъ.

— А я была и читала вс надписи. Тамъ все похоронены добрые, нтъ ни одного злаго. Ты милый, не торопись мн отвчать другой разъ, я всегда спрашиваю очень трудныя вещи. Меня только утшаетъ, что здсь мало дурныхъ людей, они вс живутъ въ городахъ, и вроятно ихъ закапываютъ въ саду, или бросаютъ въ рку съ камнемъ на ше.

Комптонъ не могъ съ своей стороны представить другой теоріи, но не соглашался признать и теорію Руперты, поэтому разговоръ объ этомъ предмет прекратился.

Однажды Комптонъ нашелъ Руперту по обыкновенію на калитк, но лице у нея было очень мрачное, грустное. Онъ уже теперь достаточно былъ привязанъ къ ней, чтобы замчать перемны въ ея лиц.

— Что съ тобою, Перта?

— Руперта. Что такое? Опять меня мучитъ то, чего я не понимаю. И теперь вещь очень важная.

— Скажи мн, Руперта.

— Нтъ.

— Пожалуйста.

Двочка посмотрла ему прямо въ глаза и сказала съ комичною торжественностью:

— Будемъ играть въ катихизисъ.

— Я не знаю, этой игры.

— Гувернантка спрашиваетъ вопросы, а добрый мальчикъ отвчаетъ. Вотъ и катихизисъ. Я буду гувернантка.

— А я добрый мальчикъ.

— Да, милый. Ну смотри мн прямо въ глаза.

— Хорошо. Ты очень хорошенькая, Руперта.

— Глупости. Я отвратительная. Но веди себя хорошо и отвчай, на мои вопросы. Я право очень несчастна. Отвчай мн. Дти или старшіе хороше?

— Надо сказать милая, лучше. Хорошій, лучшій, самый лучшій. Конечно, старшіе.

— И я такъ думала, вотъ почему, я и несчастна. Значитъ твой папа и мой лучше насъ съ тобою? Теперь я такъ сказала?

— Разумется они лучше насъ.

— Экъ онъ торопится отвчать. Я никогда не видала такого ребенка.

— Я не ребенокъ, я старше тебя, Руперта.

— Глупости.

— Такъ я теб ровесникъ, Мэри говорила, что мы родились съ тобою въ одинъ день… въ одинъ часъ… въ одну минуту.

— Да, такъ мы двояшки.

Она однако остановилась и немного обдумала свое поспшное заключеніе.

— Нтъ, сказала она,— мн говорили, что когда тебя нашли, то звонили въ колокола, а меня уже нашли потомъ.

— Вотъ видишь, я старше тебя, Руперта.

— Да, милый, отвчала она серьезно,— я моложе тломъ, а старше умомъ.

Вопросъ этотъ былъ разршенъ къ обоюдному удовольствію, такъ какъ и тотъ, и другой были признаны старше и они снова принялись за катихизисъ.

— Вришь ты въ: ‘Пусть собаки дерутся’.

— Я не знаю.

— Какъ! Какой грхъ! Вдь это прямо идетъ посл Библіи.

— Такъ, я врю, отвчалъ Комптонъ, который былъ удивленъ словами Руперты, но ни мало ни сомнвался въ авторитет приведенной ею цитаты.

— Вотъ добрый мальчикъ, сказала Руперта, покровительственнымъ тономъ,— вотъ это меня и удивляетъ: твой папа и мой не врятъ въ это. Они ссорятся двнадцать лтъ и хотятъ всегда ссориться, не смотря на просьбы мамы. Вотъ она такъ добрая. Ты не зналъ, что твой папа и мой большіе враги?

— Нтъ, Руперта. Ахъ! какъ жаль.

— Не говори этого Комптонъ, ты заставишь меня плакать.

Онъ началъ ее утшать и она кокетливо на это поддалась.

— Ну вотъ теперь и скажи лучше старшіе или дти? сказала она тяжело вздыхая.— Разв мы съ тобою медвди или львы? Разв мы царапаемъ другъ другу глаза? Все это непонятно… непонятно… непонятно! Какъ бы я желала умереть! Няня говоритъ, что когда я умру, я все пойму. Не правда ли это? Я видла разъ мертвую кошку и я не думаю, чтобъ она боле понимала, чмъ живая.— Непонятно… непонятно! А какъ ты думаешь Комптонъ, т, кто на неб все понимаютъ?

— Конечно.

— Такъ, чмъ мы туда скоре попадемъ, тмъ лучше.

— Да, но только не теперь.

— Отчего.

— Здсь очень хорошіе цвты.

— Вотъ настоящій мальчикъ! Разв теб лучше быть здсь среди цвтовъ, чмъ тамъ среди ангеловъ?

— Но ты можетъ быть тамъ не будешь.

— Отчего? Разв я дурная двочка? Разв я хуже тебя?

— Нтъ, нтъ. Но посмотри какъ тамъ высоко и широко, сказалъ Комптонъ, — здсь я знаю гд тебя найти, а тамъ можетъ быть ты будешь далеко жить.

— Это правда. Такъ намъ лучше оставаться здсь. Вроятно, мы будемъ умне, когда выростомъ. Но Комптонъ, мн очень жаль, что твой папа и мой, медвди и львы. Отчего ихъ пасторъ не побранитъ?

— Никто не сметъ бранить моего папу! воскликнулъ Комптонъ гордо, но потомъ прибавилъ,— можетъ быть, когда мы выростемъ, то намъ удастся уговорить ихъ быть, друзьями, Очень глупо ссориться.

— Да, очень глупо.

— Мы разъ съ тобою ссорились, Руперта.

— Да, ты дурно себя велъ.

— Нтъ, ты была злая.

— Глупости! Ну, все равно, мы оба ссорились. И теб было очень грустно.

— Нтъ, не очень, сказалъ Комптонъ качая головою.

— А мн очень! воскликнула Руперта, чистосердечно забывъ всякое кокетство.

— И мн также.

— Добрый мальчикъ! Поцлуй меня.

— Разъ… два… три…

— Ну довольно. Я хочу съ тобою поговорить Комптонъ.

— Да, милая.

— Я не совсмъ уврена, но мн кажется, что я тебя люблю… немножко, крошечку.

— А я увренъ, что я въ тебя влюбленъ, Руперта.

— По уши?

— Да.

— Такъ а отъ тебя безъ памяти. Гадкая калитка, еслибъ ея не было, я могла бы побжать съ тобою на лужокъ, выдти за тебя за мужъ и всегда, всегда собирать съ тобою цвты.

— Откроемъ ее.

— Ты не можешь.

— Попробуемъ.

— Ужъ я пробовала. Она не открывается.

— Дай я попробую. Есть калитки, которыя, чтобъ открыть, надо приподнять. Вотъ видишь я и правъ.

Калитка широко отворилась. Руперта вскрикнула отъ радости, но отступила на шагъ.

— Я боюсь, Комптонъ, папа будетъ сердиться.

Ей хотлось, чтобы Комптонъ сталъ ее уговаривать и соблазнять, но этотъ юный джентльменъ былъ слишкомъ пропитанъ уваженіемъ къ родителямъ, чтобы ршиться на такое дло. Видя, что онъ молчитъ, она ршилась обойтись и безъ просьбы.

— Ну, ну! воскликнула она,— пойдемъ, вдь это только ни пять минутъ.

Она схватила его за руку и они весело побжали на лужокъ. Комптонъ показалъ ей вс сокровища этого лужка: царскія кудри, скоросплки, фіалки, но они не могли насладиться вполн, надо было торопиться изъ боязни, чтобъ ихъ не поймали, поэтому черезъ нсколько минутъ они вернулись къ калитк, сіяя счастьемъ и сильно утомленные усталостью и волненіемъ.

Хитрая Руперта приказала Комптону запереть калитку и объявила, что ей пора домой, но сама тихо, шагъ за шагомъ пошла по дорожк, чтобъ имть время простыть и оправиться.

Посл нсколькихъ подобныхъ экспедицій, окончившихся очень счастливо, Руперта совершенно успокоилась и уже не боясь никакой погони долго сиживала на лужк съ своимъ поклонникомъ, сплетая внки изъ блыхъ скоросплокъ для своей чернокудрой головки и изъ голубыхъ колокольчиковъ для золотистыхъ кудрей Комптона. Часто припадала она своей головкой къ его плечу, словно взрослая женщина.

— У мальчика для того и плечо, чтобъ двочка прятала тамъ свой носъ, говорила она.

Однажды, это энергичное, предпріимчивое созданіе спросило у Комптона что это за лсъ виднлся вдали.

— Это Бассетовъ лсъ.

— Пойдемъ туда когда нибудь. Выберемъ такой день, когда папа удетъ,

— Теб туда далеко.

— Мн все близко, отвчала пламенная двочка:— сколько туда?

— Боле полу-мили.

— А большой лсъ?

— Огромный.

— Онъ королевинъ?

— Нтъ папинъ.

— О!

Здсь читатель вправ спросить меня, о чемъ же думала лэди Бассетъ, если Комптонъ, не смотря на все прекрасное его воспитаніе, скрывалъ свои похожденія отъ матери и друга.

Нтъ съ самаго перваго свиданія съ Рупертой онъ пошелъ прямо къ матери, разсказалъ ей, что видлъ прелестную двочку и повторилъ свой разговоръ съ нею. Лэди Бассетъ была очень поражена этимъ разсказомъ и сказала, что онъ не долженъ ходить къ двочк за калитку, а если желаетъ съ нею говорить, то чтобъ никогда не удалялся изъ владній своего отца, она даже взяла съ него честное слово, что онъ исполнитъ это приказаніе.

Боле этого она ничего не сказала. Она не считала нужнымъ передавать новому поколнію то чувство злобы, отъ котораго она такъ много страдала. Къ тому же она все по прежнему боялась Ричарда Бассета. Если онъ хотлъ, то самъ могъ запретить своей дочери говорить съ Комптономъ, она же не желала оскорблять его въ лиц его дочери. Наконецъ это могло обидть мисисъ Бассетъ, хотя никогда въ жизни не говорила съ нею, но часто въ церкви встрчалась съ нею глазами и была уврена, судя по выраженію лица доброй женщины, что мисисъ Бассетъ сожалла о враждебности ихъ мужей и о невозможности имъ быть друзьями. По всмъ этимъ причинамъ лэди Бассетъ не запретила Комптону говорить и быть учтивымъ съ Рупертою.

Конечно нельзя поручиться, что она осталась бы столь же нейтральной, еслибъ она знала до чего дошли эти дти, но разсказы Комптона были естественно трезве дйствительности и она никогда не воображала, что маленькіе семилтніе влюбленные не на шутку привязались другъ къ другу.

Наконецъ, около того времени, когда мистеръ Комптонъ впервые отворилъ калитку для предмета своей страсти, вниманіе лэди Бассетъ было часто отвращено отъ ея любимаго сына, грустнымъ событіемъ, которое возбудило въ ея сердц ужасную борьбу.

Неожиданный роковой ударъ разразился надъ головою сера Чарльса Бессета, онъ получилъ письмо отъ наставника Реджинальда, который извщалъ его, что Реджинальдъ и другой мальчикъ были пойманы въ чужомъ лсу, гд они ловили зайцевъ капканами, за что они арестованы.

Серъ Чарльсъ вскочилъ тогда на лошадь и поскакалъ въ школу, оставивъ леди Бассетъ въ самомъ безпокойномъ, отчаянномъ положеніи. Черезъ два дня, онъ вернулся съ страшнымъ извстіемъ, что его сынъ и наслдникъ былъ посаженъ въ тюрьму на мсяцъ, такъ какъ вс его старанія могли только ускорить постановленія приговора. Сообщникъ Реджинальда, молодой семьнадцатилтній цыганъ, былъ подвергнутъ трехмсячному тюремному заключенію, такъ какъ его сочли зачинщикомъ, хотя въ сущности его подбилъ Реджинальдъ.

Выслушавъ этотъ грустный разсказъ изъ устъ сера Чарльса и видя его отчаянье, лэди Бассетъ забыла всякую осторожность и громко воскликнула:

— Чарльсъ, я не могу этого доле переносить, я не могу видть, какъ ты убиваешься и бросаешь на втеръ свою любовь. Вырви изъ своего сердца эту змю, не расходуй напрасно своей любви на существо для тебя чужое. Она не твой сынъ!

XXXIX.

При этихъ чудовищныхъ словахъ, услышанныхъ изъ устъ любимой жены, серъ Чарльсъ остолбенлъ. Воцарилось мертвое молчаніе. Лэди Бассетъ сама испугалась унылаго звука своего голоса. Черезъ нсколько минутъ серъ Чарльсъ опомнился и устремивъ на кее страшный, роковой взглядъ, тихо, медленно произнесъ:

— Повторите… то… что вы сказали, но прежде подумайте что вы говорите.

Лэди Бассетъ вздрогнула всмъ тломъ, но повторила, хотя совершенно инымъ, едва слышнымъ голосомъ:

— Я говорю, что ты не долженъ тратить своей любви на него,— онъ не твой сынъ.

Серъ Чарльсъ взглянулъ на нее, чтобъ убдиться не сошла ли она съума, уже не впервые входило ему въ голову подозрніе не рехнулась ли она на этомъ одномъ пункт. Нтъ, она была блдна какъ смерть, она дрожала всми суставами тла, ея глава дико блуждали, но это была не сумасшедшая, но преступница.

Онъ самъ теперь вздрогнулъ, и отъ ужаса, отъ волненія едва могъ промолвить:

— Что это? во сн я?

Видя какую бурю она подняла, лэди Бассетъ отдала бы все на свт, чтобы взять назадъ свои слова.

— Чей же онъ сынъ? спросилъ серъ Чарльсъ какимъ-то глухимъ, нечеловческимъ голосомъ.

— Я не знаю отвчала рзко, лэди Бассетъ.

— Какъ же ты смешь говорить, что онъ не мой?

— Убей меня Чарльсъ! воскликнула она съ жаромъ,— но не смотри на меня такъ, не говори мн такихъ словъ. Если я говорю, что онъ не твой, то вдь это правда, разв онъ похожъ на тебя лицемъ или характеромъ.

— На кого же онъ похожъ?

— Ни на кого, разв на цыгана, промолвила лэди Бассетъ, теряя всякое самообладаніе.

— Белла, твои слова могутъ разлучить насъ на всю жизнь…

Лэди Бассетъ молчала.

— Потому говори ясно, твой сынъ, не мой сынъ. Ты это хочешь сказать?

— Я этого никогда не говорила, Чарльсъ. Какъ же мой сынъ можетъ быть не твоимъ?

И поднявъ глаза она взглянула ему прямо въ лице, теперь въ ея взор не было ни страха, ни колебанія, она была величественно хороша. Серъ Чарльсъ въ свою очередь испугался, впервые въ жизни онъ увидалъ въ нжномъ взгляд своей жены гордый вызовъ.

— Теперь ты говоришь дло, сказалъ онъ, — если ребенокъ, твой, то и мой, а такъ какъ онъ безспорно твой, то это просто глупая болтовня, которая никогда не должна возобновляться, если ты не желаешь…

— Чтобъ меня оскорбилъ мой мужъ?

— Можетъ быть. А я не желаю тебя оскорблять и потому запрещаю теб возобновлять когда нибудь этотъ разговоръ.

— Я исполню твое приказаніе, Чарльсъ, но прежде позволь мн сказать два слова. Когда я была больна въ Лондон совершенно одна и ничего не сознавала, то моего ребенка могли подмнить. Я уврена, что его подмнили.

— Кто?

— Почемъ я знаю. Я была одна. Хозяйка была страшная, отвратительная женщина… и я слыхала, что цыгане часто промышляютъ такими длами.

— Цыгане! отчего же не колдуны? произнесъ презрительно серъ Чарльсъ,— вотъ все что ты имешь сказать, прежде чмъ мы закончимъ на вки этотъ разговоръ?

— Да, отвчала грустно лэди Бассетъ, — я вижу, ты меня считаешь сумасшедшей, но время покажетъ, что я права. О! еслибъ я могла уговорить тебя не любить этого ребенка, который надломитъ твое сердце, и сосредоточить всю свою любовь на тхъ дтяхъ, которыя походятъ на насъ и лицемъ и характеромъ.

— Подобное пристрастіе дозволяется еще матери, но отецъ долженъ быть справедливъ. Реджинальдъ мой первенецъ, онъ посланъ мн небомъ во время тяжелаго испытанія и со дня его рожденія я былъ счастливйшій человкъ на свт. Рдкій отецъ обязанъ своему сыну столькимъ, сколькимъ я моему милому мальчику. Онъ дорогъ моему сердцу, не смотря на вс его недостатки, а теперь я еще боле люблю его и сожалю, когда оказывается, что у бднаго мальчика одинъ только отецъ.

Лэди Бассетъ хотла отвчать, но не могла. Она всплеснула руками въ безмолвномъ отчаяньи и закрыла ими лице, вскор слезы стали струиться по ея щекамъ.

Серъ Чарльсъ взглянулъ на нее и ея безмолвное горе тронуло его.

— Дорогая моя жена, сказалъ онъ,— мы никогда съ тобою не сойдемся въ этомъ вопрос, потому будь благоразумна и никогда боле его не касайся.

— Я никогда не буду искать случая возобновить или коснуться этого вопроса, промолвила лэди Бассетъ всхлипывая,— но, прибавила она съ дикимъ пыломъ,— мн что-то говоритъ, что мн не уйти отъ него, что онъ будетъ меня преслдовать и въ конц концевъ отниметъ у меня мужа. Ну, когда настанетъ этотъ день я съумю умереть.

Съ этими словаки она выбжала изъ комнаты, какъ бы пораженная невыносимымъ ударомъ.

Серъ Чарльсъ часто потомъ обдумывалъ эту странную сцену и все же приходилъ къ одному заключенію, что лэди Бассетъ страдала галлюцинаціей, относившейся только до одного этого предмета.

— Еслибъ Белла дйствительно полагала, что ея ребенка подмнили, говорилъ онъ самъ себ, то она настояла бы, чтобъ я принялъ мры къ розысканію нашего настоящаго ребенка, котораго украли цыгане или колдуньи и подкинули намъ бднаго, милаго Реджинальда.

Однако ея слова и странный взглядъ ужаса глубоко запали въ его умъ, то и другое было слишкомъ замчательно, чтобъ изгладиться изъ памяти.

Вскор прошелъ мсяцъ и наступилъ день освобожденія Реджинальда изъ тюрьмы. За нимъ послали кабріолетъ и наслдникъ древняго рода Бассетевъ вышелъ изъ тюрьмы съ крикомъ радости, онъ сакъ взялъ возжи и поскакалъ сломя голову домой.

Онъ былъ очень веселъ, пока не приблизился къ Гунтеркомбу, тогда ему пришла мысль, что вроятно его не встртятъ съ распростертыми объятіями въ старинномъ дом, который не привыкъ видть своими представителями мелкихъ воришекъ.

Но вс обитатели Гунтеркомба находились въ минуту его возвращенія въ такомъ волненія, что едва обратили на него вниманіе.

Комптонъ постоянно обдалъ въ два часа и однако въ тотъ день, о которомъ мы говоримъ, пробило три, а его еще не было дома.

Узнавъ объ этомъ, лэди Бассетъ подумала, что врно онъ опоздалъ заигравшись съ Рупертой Бассетъ, и хотя она лично ничего не имла противъ его дружбы съ Рупертой, но не желала, чтобы слуги объ этомъ болтали. Поэтому она сама пошла на лужокъ и громко закричала: Комптонъ! Комптонъ! Но никто не откликался.

Тогда она не на шутку испугалась и возвратясь домой разослала повсюду слугъ отыскивать пропавшаго мальчика.

Прошло два часа и все же не было никакихъ встей о Комптон. Дло принимало серьезный оборотъ, Лэди Бассетъ послала верховыхъ во вс стороны на новые поиски. Одинъ изъ нихъ встртилъ сера Чарльса, который смотрлъ за полевыми работами и разсказалъ ему грустную всть.

Серъ Чарльсъ поспшилъ домой и засталъ жену въ самомъ плачевномъ состояніи. Она сидла въ креслахъ и судорожно плакала.

— Это дло Ричарда Бассета! воскликнула она, схвативъ за руку сера Чарльса, — онъ знаетъ, чмъ меня можно убить. Онъ укралъ нашего ребенка.

Серъ Чарльсъ бросился изъ комнаты и поспшно сдлалъ новыя распоряженія для продолженія поисковъ. Въ эту самую минуту пріхалъ Реджинальдъ и въ ужас остановился при вид грустнаго положенія своей матери. Черезъ нсколько мгновеній возвратился серъ Чарльсъ и поспшно поцловавъ Реджинальда, объявилъ лэди Бассетъ, что онъ узналъ нчто удивительное, невроятное: маленькая двочка Ричарда Бассета также исчезла и вс въ Гаймор розыскиваютъ ее.

— А! а, они вмст! воскликнула лэди Бассетъ.

— Вмст? Мой сынъ вмст съ отродьемъ этой зми!

— Онъ ничего не знаетъ, бдный мальчикъ! О! Чарльсъ, если ты меня любишь, найди его!

Серъ Чарльсъ снова выбжалъ изъ комнаты, но на порог его встртилъ слуга и громко доложилъ, что люди прошли стями весь прудъ и спрашиваютъ надо ли сдлать то же въ рчк.

— Молчи, дуракъ! воскликнулъ серъ Чарльсъ, толкая его изъ комнаты.

Но было уже поздно, лэди Бассетъ дико вскрикнула и судорожно заметалась. У нея сдлалась страшная истерика, и никого не было при ней, кром Реджинальда.

— О! мама, не плачьте! воскликнулъ онъ обвивъ ея шею руками и также всхлипывая изъ сочувствія.

Лэди Бассетъ вздрогнула отъ его прикосновенія, но не оттолкнула его.

— Я вамъ найду его, если вы только перестанете плакать, продолжалъ мальчикъ.

Она взглянула на него и снова залилась слезами.

— Мама! да выслушайте же меня! воскликнулъ съ нетерпніемъ Реджинальдъ, — я непремнно его найду, если вы меня только выслушаете.

— Ты! Ты! произнесла лэди Бассетъ и дико уставилась на него своими большими глазами.

— Я лучше розыщу его, чмъ вс эти дураки. Только укажите мн его слдъ и я вамъ его найду, если онъ только на земл.

— Ты! ребенокъ! Какъ можешь ты это сдлать! воскликнула лэди Бассетъ, ломая себ руки.

— Я вамъ докажу, продолжалъ мальчикъ, теряя всякое терпніе, — перестаньте только ревть, какъ ребенокъ, и пойдемте со мною, покажите мн мсто, гд онъ былъ сегодня.

— Ахъ!

— Вы забываете, что я въ лсу какъ дома, съ гордостію произнесъ Реджинальдъ.

— Пойдемъ! воскликнула лэди Бассетъ и схвативъ шляпку побжала на лужокъ.

— Вотъ Реджинальдъ, сказала она, едва переводя духъ,— мой милый голубчикъ былъ здсь сегодня, посл полудня. Да, наврно, онъ былъ здсь. У него ключъ отъ калитки, а она отворена.

— Хорошо, отвчалъ Реджинальдъ,— пойдемте въ поле.

И онъ началъ бгать взадъ и впередъ, какъ ищейка, вскор онъ остановился найдя слды на полевыхъ цвтахъ.

— Здсь кто-то собиралъ цвты, сказалъ онъ,— съ этого луга только два выхода. Пойдемте прямо къ калитк въ изгороди, вроятно онъ оттуда вышелъ.

У калитки почва была глинистая и Реджинальдъ указалъ матери на слды дтскихъ ногъ.

— Вотъ, сказалъ онъ,— посмотрите, тутъ было двое, и одна двочка. Пойдемте дальше.

На слдующемъ пол онъ почти всталъ въ тупикъ, но посл долгихъ поисковъ нашелъ наконецъ мстечко въ изгороди, гд могли пролзть пропавшія дти.

— Вотъ они, тутъ пробрались, сказалъ онъ,— тутъ поломаны сучья и посмотрите это кажется кусочекъ отъ женскаго платья.

— Ахъ, какой ты умный, славный мальчикъ! воскликнула лэди Бассетъ.

— Пойдемте дальше, отвчалъ Реджинальдъ.

Эти поиски продолжались полтора часа и наконецъ онъ привелъ лэди Бассетъ уставшую, едва переводившую духъ, но поддерживаемую надеждою отыскать сына къ опушк Бассетова лса.

— Они наврно пошли въ лсъ, сказалъ Реджинальдъ, основываясь уже на одномъ своемъ инстинкт, — и я ихъ за это не браню. Я гораздо моложе его нашелъ сюда дорогу. Не говорите никому, но я много переловилъ здсь отцовскихъ зайцевъ.

Съ этими словами онъ побжалъ вдоль опушки и вскор нашелъ слдъ дтскихъ ногъ на груд сухихъ листьевъ.

— Ну, теперь будьте спокойны, сказалъ онъ, — они у васъ въ шапк, они никогда не найдутъ дороги изъ этого лса, я самъ сначала тутъ плуталъ.

— Онъ здсь въ лсу! воскликнула лэди Бассетъ, — но онъ умретъ со страха, или его съдятъ зври. Какъ мы его отыщемъ, теперь ночь!

— Такъ чтожъ! День или ночь, мн все равно. Что вы мн дадите, если я вамъ его найду до полуночи?

— Все что имю..

— Дайте мн золотой.

— Тысячу.

— Поцлуйте меня.

— Тысячу разъ.

— Ну, теперь я вамъ скажу, что я намренъ длать. Я, ужъ такъ и быть, похлопочу для васъ, мама, чтобъ вы не плакали, вы человкъ хорошій. Я сейчасъ побгу въ деревню, подниму всхъ на ноги и приведу сюда съ факелами, хотя для меня это не нужно, во другіе не видятъ ночью и будьте уврены, что къ ужину вс ваши цыплята будутъ дома. Его нельзя оставлять тутъ долго, посмотрите, какая сырость, онъ какъ разъ простудится. Это не я, которому пріятне спать въ лсу, чмъ на самой мягкой постел. Ну, подождите меня здсь, я сейчасъ вернусь. Я могу сдлать милю въ шесть съ половиною минутъ.

Съ этими словами, Реджинальдъ исчезъ изъ глазъ съ быстротою стрлы.

Не помня себя отъ усталости и волненія, лэди Бассетъ сла на траву и стала терпливо ждать. Она никакъ не ршилась уйти съ того мста, вблизи котораго она надялась найти своего потеряннаго ребенка.

Солнце сло, луна всплыла надъ небосклономъ, звзды засвтились на неб, повсюду воцарился безмолвный мракъ, а лэди Бассетъ все терпливо сидла и ждала. Она дрожала отъ холода и сырости, ибо въ первый разъ въ жизни очутилась ночью въ лсу, но она не шевельнулась.

Но отчего никто не являлся такъ долго на помощь? Неужели этотъ странный дикій мальчикъ забылъ свое общаніе, или въ деревн не оказалось ни одного сочувственнаго родительскаго сердца?

Было уже десять часовъ, когда до ея напряженнаго слуха долетлъ шумъ отдаленныхъ голосовъ. Звуки стали все усиливаться, я приближаться, наконецъ весь лсъ, какъ бы наполнился ими, между деревьями, показался мерцающій свтъ и громко раздались крики: ау! ау! Испуганные кролики и зайцы заметались во вс стороны, фазаны и совы шумно замахали крыльями, разбуженные невдомымъ въ лсу шумомъ.

Наконецъ, передъ опушкой лса, вытянулась, цлая линія въ пятьдесятъ человкъ съ факелами и фонарями. Сердце матери дрогнуло отъ радости при вид такой.могучей помощи и она готова была броситься на шею здоровенному кузнецу, который подъ самымъ ея ухомъ крикнулъ изо всей силы: ау! ау! Этотъ крикъ повторился, какъ эхо, по всей линіи и черезъ нсколько минутъ вся громада исчезла въ лсу.

Но прежде выдлился изъ рядовъ Реджинальдъ и подбжалъ къ лэди Бассетъ, съ большимъ пледомъ въ рукахъ.

— Надньте, вамъ холодно, сказалъ онъ, и поднявшись на цыпочки накинулъ плодъ ей на плечи.

— Благодарствуй, милый, отвчала она, — гд папа?

— Онъ въ цпи и гайморскій франтъ тоже.

— Мистеръ Ричардъ Бассетъ!

— Да, онъ и вс его люди, присоединились къ намъ.

— О! Реджинальдъ, чтобъ они только не повздорили!

— Такъ чтожъ, отецъ его побьетъ. Правда?

XL.

— О! не говори этого. Я боле всего ни свт боюсь ихъ ссоры.

— Ну, у насъ достаточно людей, чтобъ ихъ ровнять, если они повздорятъ.

— Милый Реджинальдъ, ты такой добрый и умный, поговори съ нкоторыми изъ людей и устрой такъ, чтобъ твой папа не повздорилъ съ этимъ человкомъ.

— Хорошо.

— Нтъ, поведи меня лучше къ пап, если я буду тамъ, то имъ неньзя будетъ ссориться.

— Вы хотите идти въ лсъ? Вотъ шутка! Да тамъ также мокро какъ въ рк, а сучья исцарапаютъ вамъ лице и руки, разорвутъ ваше платье и изранятъ ваши маленькія ножки. Нтъ, вы лэди. Останьтесь здсь, а мы мужчины устроимъ дло. Мы еще не очень скоро его найдемъ, надо будетъ его искать. Я теперь побгу къ отцу и когда найдется пропавшій господинъ, то я такъ свисну, что вы услышите за милю.

— О! Реджинальдъ, увренъ ли ты, что онъ въ этомъ лсу?

— Я голову за это отдамъ. Я желалъ бы также быть увреннымъ, что никогда не возвращусь въ школу. Одно только не хорошо, что бглецы не отозвались на наше ауканье. но какъ бы то ни было, я икъ найду живыхъ или мертвыхъ.

И съ этими успокоительными словами, странный ребенокъ бросился бжать, оставивъ лэди Бассетъ вн себя отъ страха.

Прошелъ часъ, факела мерцали вдали между деревьями и въ лсу стоялъ гулъ голосовъ, уныло раздававшихся въ мрачной тишин ночи. Но вотъ, послышался долгій, громкій крицъ, совершенно отличный отъ прочихъ восклицаній, этотъ не сомннный крикъ побды, пробудилъ несчастную мать отъ апатическаго отчаянья, морозъ пробжалъ по всему ея тлу, потомъ сердце ея запылало.

Черезъ секунду раздался рзкій свистъ.

Лэди Бассетъ упала на колни и возблагодарила Бога за спасеніе своего сына.

Среди лса находилось небольшое углубленіе, старая межевая яма, заброшенная впродолженіи нсколькихъ лтъ. Она никогда не была глубока, а теперь была въ половину наполнена сухими листьями, занесена втромъ. Самая средина цпи приходилась прямо противъ этой ямы и старый лсникъ Моссъ, шедшій въ центр, заглянувъ въ яму, остановился и изо всей силы крикнулъ: ау! сюда.

Черезъ нсколько минутъ, вся цпь сомкнулась вокругъ ямы и высоко поднятые факела освтили прелестнйшую картину, когда либо виденную въ этомъ вковомъ лсу.

На груд листьевъ лежали на спинкахъ мистеръ Комптонъ и мисъ Руперта, обвивъ другъ друга рученками, они спали безмятежнымъ сномъ дтства, котораго не могли пробудить ни ужасъ ихъ положенія, ни громкіе возгласы окружавшихъ ихъ пятидесяти человкъ. Вроятно они очень устали, и умаялись. На блокурой головк мальчика виднлся внокъ изъ голубыхъ колокольчиковъ, а на черныхъ кудряхъ двочки внокъ блыхъ скоросплокъ. Эти прелестныя дти казались какими то неземными, ангельскими созданіями, или одушевленными цвтами.

Грубые поселян подняли крикъ торжества и съ почтительнымъ восхищеніемъ смотрли на эту примрную картину, память о которой досел еще живетъ въ хижинахъ Гунтеркомба.

Но блднымъ, встревоженнымъ отцамъ было не до картинъ, они увидали своихъ дтей и бросились къ нимъ. Странно сказать ни одинъ изъ нихъ не зналъ о присутствіи другаго, каждый схватилъ своего ребенка, вырвавъ его изъ объятій другаго ребенка. Тутъ они впервые увидали другъ друга и въ глазахъ ихъ блеснула ненависть и злоба. Въ эту минуту дти проснулись и испугавшись шума и свта скрыли свои маленькія рожицы на родительскомъ плеч.

Оба отца, помнявшись убійственными взглядами, какъ дикіе зври разошлись въ противоположныя стороны, продолжая бросать другъ на друга вызывающій взглядъ, но черезъ минуту, родительское чувство взяло въ нихъ верхъ надъ злобой и каждый изъ нихъ осыпалъ поцлуями своего ребенка, возблагодарилъ небо за его спасеніе и на время забылъ о своемъ враг.

Люди, пришедшіе съ серомъ Чарльсомъ, послдовали за нимъ въ Гунтеркомбъ, гд онъ ихъ всхъ угостилъ великолпнымъ ужиномъ.

Между тмъ Реджинальдъ возвратился къ лэди Бассетъ, которая все еще стояла на колняхъ.

— Нашли! Нашли! воскликнулъ онъ.

Она горячо обняла его и зарыдала отъ радости.

— Господи! произнесъ онъ,— экъ вы плачете. Пойдемте домой, вы замерзнете.

— Нтъ, нтъ, поведи меня къ моему милому ребеку.

— Нельзя, отецъ понесъ его домой черезъ лсъ, а я не хочу, чтобы вы шли но лсу. Пойдемте со мной, я васъ проведу прямымъ путемъ, и мы будемъ дома прежде нихъ.

Она повиновалась, хотя дрожала всмъ тломъ.

По дорог онъ разсказалъ ей гд нашли дтей и въ какомъ положеніи.

— Голубчики! промолвила лэди Бассетъ,— но какъ онъ перепугалъ свою бдную маму, она чуть не умерла! о! о!

— Если вы еще будете плакать, мама…. да переставьте же, я вамъ говорю.

— Я должна перестать?

— Конечно, или вы совсмъ занеможете.

Съ этой словами онъ взялъ ее за руки и потащилъ за собою, болтая безъ умолку.

— Вотъ видите, франты и не повздорили.

— Слава Богу!

— Но какъ они поглядли другъ на друга, словно дикіе зври и розняли дтей, точно прикосновеніе одного ребенка было отравой для другаго, ха! ха! ха! Молодые то врно не раздляютъ взглядовъ старшихъ.— А каковъ Комптонъ, молодецъ! Онъ снялъ даже съ себя куртку, чтобъ прикрыть свою двчонку. Какъ вы думаете, вдь рано началъ нашъ мальчишка? Вотъ я такъ и не думалъ о двчонкахъ до одинадцати лтъ.

Лоди Бассетъ была слишкомъ взволнована, чтобъ обсуждать такіе тонкіе вопросы и только наклонясь къ Реджинальду поцловала его крпко.

— Ахъ! ты добрый, храбрый, умный мальчикъ. Я никогда не забуду этой ночи и всегда буду заступаться за тебя. Но когда же мы дойдемъ до дому?

— Мы будетъ дома прежде нихъ.

Дйствительно, лэди Бассетъ успла вернуться домой и приказать затопить каминъ въ спальн Комптона, прежде чмъ серъ Черльсъ явился съ пропадавшимъ ребенкомъ.

Лэди Бассетъ увидавъ ихъ издали, опустилась на колни и протянула руки съ пламенной материнской любовью. Она не произнесла ни одного слова упрека. Онъ причинилъ ей горькія страданія, но что же такое? Она не была эгоистка, а истинная мать. Ея ребенокъ пропалъ и нашелся, она была теперь счастливйшимъ человкомъ въ свт..

Но отцы этихъ влюбленныхъ бглецовъ были чрезвычайно раздосадованы и приняли мры къ воспрепятствованію ихъ дальнйшихъ свиданій. Они заперли на замокъ калитки и просили своихъ женъ смотрть построже за дтьми.

Бдные влюбленные не смли протестовать, находясь во временной опал. Но они часто думали другъ о друг и начали питать пламенную любовь къ воскресному дню, такъ какъ они могли видться въ церкви.

Но съ теченіемъ времени и это утшеніе исчезло. Руперту отослали въ школу, а праздники она проводила у родственниковъ, на морскомъ берегу.

Но возвратимся въ Реджинальду, счастливые родители приказали ему переодться и дозволили посидть съ ними, не смотря на поздній часъ, онъ былъ теперь героемъ минуты.

— Реджинальдъ, сказалъ серъ Чарльсъ, взглянувъ на него съ родительской гордостью,— ты началъ сегодня новую жизнь и началъ ее хорошо. Забудемъ прошедшее и помни только любовь и благодарность твоихъ родителей, за то что ты сдлалъ сегодня. Веди себя всегда такъ.

Реджинальдъ ничего не отвчалъ и грустно поникъ головою.

— Да, да, онъ будетъ себя вести хорошо! воскликнула лэди Бассетъ,— не говори ни слова о прошедшемъ. Онъ добрый, храбрый, прекрасный мальчикъ! Я его обожаю.

— И я васъ люблю, мама, сказалъ Реджинальдъ милостиво.

Съ этого дня лэди Бассетъ сдлалась офиціальнымъ защитникомъ Реджинальда и эта должность не была синекурой. Добродтели бднаго Реджинальда не могли долго перевшивать его недостатковъ. Дти пропадаютъ въ лсу не каждый день, а нарушать приличіе и длать мелкіе проступки можно каждую минуту такому юнош, энергичному и дикому мальчику, какъ Реджинальдъ.

Онъ вставалъ въ пять часовъ и цлый день проводилъ въ шалостяхъ. Часами онъ оставался въ конюшняхъ, учась грубымъ словамъ и пропитывая свою одежду запахомъ навоза. Часами болталъ онъ и шатался въ деревн. На сосдней ярмарк его видли въ кабачк, гд онъ игралъ на скрипк и собиралъ гроши съ пьяной танцующей компаніи. Моссъ поймалъ его въ Бассетовомъ лсу, гд онъ раставлялъ силки для зайцевъ въ нсколькихъ шагахъ отъ того мста, въ которомъ онъ нашелъ бжавшихъ дтей.

Серъ Чарльсъ сталъ его нжно, но серьезно упрекать за это странное поведеніе, въ отвтъ на что Реджинальдъ торжественно объявилъ, что онъ ршительно не можетъ жить безъ ловли мелкихъ зврей въ чужихъ лсахъ, а потому скромно, просилъ, чтобъ ему отдали Бассетовъ лсъ, обязываясь за это никому другому не позволять тамъ охотиться. Кром того онъ объявилъ, что ему вовсе не нужно хижины въ лсу, а совершенно довольно одяла и двухъ простынь на зимнее время.

Серъ Чарльсъ часто бывалъ грустенъ, а иногда не могъ скрыть своего негодованія.

Лэди Бассетъ извиняла каждую странность сына съ удивительнымъ искуствомъ, но въ тоже время она глубоко страдала, ибо онъ такъ мучилъ ее, что рдкая женщина въ ея положеніи перенесла бы. Ея жизнь была одной постоянной борьбой противоположныхъ чувствъ, она не знала ни минуты покоя, всегда находилась въ волненіи и была такъ несчастна, что съ радостью встртила бы смерть, благодаря которой серъ Чарльсъ прочелъ бы ея исповдь и пересталъ бы мучиться, а она избгла бы стыда сознаться въ своей вин: и жить посл того.

Однимъ словомъ искупленіе было тяжелое.

Серъ Чарльсъ видлъ ея несчастное положеніе и однажды сказалъ:

— Милая Белла, этотъ несчастный мальчикъ тебя убиваетъ. Какъ онъ мн не дорогъ, но ты дороже. Я его опять отправлю въ школу.

— Онъ спасъ нашего милаго голубчика, промолвила лэди Бассетъ, но не могла сказать боле ни слова, весь запасъ извиненій истощился.

Серъ Чарльсъ сталъ наводить справки о хорошей школ и наконецъ его вниманіе обратило на себя слдующее объявленіе въ Times.

‘Непослушныхъ, неспособныхъ и другихъ дтей старательно исправляетъ и обучаетъ женатый пасторъ. Вс удобства. Умренная цна. Адресъ: докторъ Бичеръ, Фениноръ, Кэмбриджширъ.’

Онъ тотчасъ написалъ къ этому джентльмену и свденія, полученныя имъ въ отвтъ, были чрезвычайно удовлетворительны. ‘Эти негодяи, писалъ педагогъ-артистъ,— похожи на дикія яблони, которыя никуда не годятся пока ихъ не привьютъ, посл чего приносятъ прекрасный плодъ.’

Пока происходила эта переписка случилось событіе, ршившее судьбу Реджинальда. Несчастный мальчикъ не признавалъ никакихъ границъ или оградъ. Для него стна и заборъ были созданы для того, чтобы черезъ нихъ перелзть. Поэтому онъ не могъ отказать себ въ удовольствіи перелзть ночью чрезъ высокую стну, отдлявшую Гайморъ отъ Гунтеркомба. Такимъ образомъ онъ часто посщалътайкомъ Гайморскую ферму и садъ.

Однажды вечеромъ въ непогоду когда вс, у кого только была кровля, грлись у огня, Реджинальдъ отправился въ обычную экспедицію. Онъ перелезъ Гайморскую стну и увидавъ блестящій свтъ въ кладовой мистера Ричарда Бассета, тихонько пробрался по трав къ окну и былъ поряженъ зрлищемъ, представившимся его глазамъ. На стол блестло нсколько великолпныхъ, серебрянныхъ блюдъ, которыя Ричардъ Бассетъ чистилъ щеткой и суконкой. Черные глаза Реджинальда засверкали при вид такого неожиданнаго богатства. Но это было еще ничего въ сравненіи съ ожидавшимъ его зрлищемъ. Окончивъ свою работу, Ричардъ Бассетъ подошелъ къ стн и открылъ потаенную дверь, которая широко отворясь представила глазамъ все фамильное серебро Бассетовъ и Гудвиновъ, родственниковъ Ричарда, со стороны матери. Массивные, серебрянные и вызолоченные кубки, блюда, тарелки и пр. лучезарно блестли на полкахъ обитыхъ зеленымъ бархатомъ.

У Реджинальда разбжались глаза при вид столькихъ сіяющихъ созвздій, столько золотыхъ солнцевъ и серебрянныхъ лунъ. Среди этого восторженнаго, чисто цыганскаго волненія при вид такого богатства, Реджинальдъ не слыхалъ, какъ подкралась къ нему служанка, увидавшая изъ кухни его тнь на окн. Незамченная мальчикомъ, котораго она приняла за вора, Джесси подошла къ нему сзади и быстро схватила его за плечи.

Реджинальдъ громко вскрикнулъ и такъ ловко лягнулъ Джесси, что та потомъ два дня дрожала, на ея вопли выбжалъ Ричардъ Бассетъ и схватилъ за шиворотъ Реджинальда,

— Я только смотрлъ, сказалъ мальчикъ, — что же тутъ дурнаго?

— Вы нарушили чужое владніе, серъ, сказалъ Ричардъ Бассетъ.

— Что же тутъ дурнаго? приходите къ намъ когда хотите.

— Нтъ, благодарствуйте, я предпочитаю оставаться у себя.

— А я такъ нтъ. Но смотри старикъ, не тронь меня. Вдь я навелъ на слдъ вашей пропавшей дочери.

— Да, я слышалъ. Значитъ мы квиты.

— Не правда ли? Вы на поврку-то не такой дурной человкъ, какъ о васъ говорятъ.

— Только помните, мистеръ Бассетъ, что если я васъ здсь поймаю вторично, то это будетъ новый счетъ и я васъ отстегаю плеткой.

Съ этими словами онъ слегка толкнулъ мальчика и тотъ пустился бжать со всхъ ногъ. Не усплъ онъ скрыться, какъ Ричардъ Бассетъ сталъ ощущать безпокойство. Досел онъ скрывалъ это всхъ, даже отъ своего семейства т сокровища, которыя скрывались въ его скромномъ жилищ. Эта тайна теперь сдлается общимъ достояніемъ, такъ какъ Реджинальдъ конечно проболтается своимъ низкимъ товарищамъ. Такимъ образомъ Ричардъ Бассетъ могъ ожидать теперь во всякое время нападенія воровъ. Что ему было длать? Онъ долго думалъ и наконецъ сочинилъ хитрую штуку, онъ провелъ отъ двери шкапа съ сокровищами проволоку къ колокольчику у самой своей постели, такъ что никто не могъ открыть шкапа, безъ того, чтобъ колокольчикъ не зазвонилъ надъ его самымъ ухомъ.

Джеси сказала Тому о случившемся, Томъ сказалъ Мэри, Мэри сказала Гаріэтъ, и такъ дале, пока наконецъ, всть дошла до сера Чарльса. Онъ пришелъ въ ужасное негодованіе.

— Идіотъ! воскликнулъ онъ обращаясь къ сыну,— неужели ты не могъ придумать другой глупости? Зачмъ было унизить меня и себя такой выходкой, которая дйствительно оскорбила моего врага, единственнаго человка на свт, котораго я ненавижу и презираю. И будь еще посл этого отцемъ! Ну, укладывай свои вещи, ты завтра утромъ отправишься въ школу.

Реджинальдъ уложилъ свои вещи, но такъ какъ это не взяло много времени, то онъ ршился отомстить Ричарду Бассету, который, онъ былъ увренъ, распространилъ всть о его продлк. Онъ купилъ краски, кисть и длинную веревку,— потомъ дождавшись полуночи, онъ спустился на веревк изъ своей комнаты, пробрался къ парадной двери Ричарда Бассета и написалъ на ней крупными, блестящими буквами.

‘Ричардъ Подлячкинъ Эсквайръ Сплетникъ.

Сдлавъ это, онъ возвратился домой, Взлзъ по веревк въ окно своей комнаты и сладко заснулъ, какъ человкъ, исполнившій свой долгъ къ ближнимъ и ко всему обществу.

На другое утро, онъ всталъ очень рано и торопилъ грумовъ закладывать экипажъ, такъ что все было готово и онъ ухалъ ране опредленнаго времени.

Серъ Чарльсъ сойдя въ столовую узналъ къ своему изумленію, что Реджинальдъ уже ухалъ, избгнувъ непріятной сцены прощанія. Въ столовой сера Чарльса ожидала еще большяя неожиданность, чмъ исчезновеніе сына. На стол лежало письмо отъ Ричарда Бассета слдующаго содержанія.

‘Милостивый государь,

‘Нсколько дней тому назадъ я поймалъ вашего будущаго наслдника у окна моей столовой, подсматривающаго что я длалъ въ своемъ дом. Свято храня честь нашего семейства, я хотлъ было проучить его собственноручно, но онъ напомнилъ мн, что онъ навелъ на слдъ мисъ Бассетъ во время ея исчезновенія и тмъ спасъ ее. Я конечно смягчился и прогналъ его безъ всякаго наказанія, надясь, что боле никогда не увижу его въ Гаймор.

‘Сегодня утромъ на моей двери найдена оскорбительная надпись, и такъ какъ мистеръ Бассетъ вчера покупалъ въ лавк краску и кисть, то я безъ сомннія обязанъ. ему этой любезностью.

‘Я не позволяю себ никакой оцнки этого обстоятельства, а только передаю факты, которые длаютъ честь какъ вашему сыну, такъ и вамъ самимъ.

Вашъ покорный слуга
Ричардъ Бассетъ.’

Лэди Бассетъ не сошла внизъ къ завтраку и серъ Чарльсъ одинъ наслаждался чтеніемъ этого письма. Онъ былъ вн себя отъ злобы на Реджинальда, но такъ какъ Ричардъ Бассетъ очевидно хотлъ оскорбить его своимъ письмомъ, то онъ тотчасъ отвчалъ ему:

‘Милостивый государь,

‘Я глубоко огорченъ, что мой сынъ унизился до того, что подсматривалъ въ ваши окна и писалъ какія либо надписи на вашей двери, я приму вс мры, чтобъ этого никогда боле не случалось.

Преданный намъ
Чарльсъ Дайкъ Бассетъ.’

Эта маленькая переписка принесла не благотворный результатъ: она раздула уже погасавшую ненависть между двоюродными братьями..

Бдный Реджинальдъ вскор убдился, что его новый наставникъ былъ жестокій палачъ. Этотъ педагогъ строго наказывалъ его за всякое нарушеніе дисциплины. Классная была холодная, темная комната съ однимъ окномъ, задланнымъ ршеткой. Онъ запиралъ Реджинальда въ эту комнату за каждую шалость и держалъ его тамъ по нскольку часовъ.

Реджинальдъ написалъ сладкое, мягкое письмо къ серу Чарльсу, оплакивая свою судьбу и прося взять его домой. Серъ Чарльсъ отвчалъ рзкимъ отказомъ и препроводилъ ему копію съ письма Ричарда Бассета. Въ тоже время онъ написалъ къ мистеру Бичеру, что вполн одобряетъ его систему.

При такомъ обращеніи, бдный мальчикъ сталъ быстро измняться, онъ сдлался молчаливъ, мраченъ и даже сонливъ, что впрочемъ было мене всего удивительно, такъ какъ онъ каждую ночь убгалъ изъ дома къ цыганамъ, разбившимъ по сосдству свой таборъ, гд онъ ухаживалъ за молодой цыганочкой, столь же красивой, какъ онъ, но постарше и поопытне. Тамъ онъ вдоволь болталъ и вскор весь таборъ зналъ его исторію и несчастья.

Однажды утромъ слуги въ школ встали очень рано и замтили, какъ Реджинальдъ прокрался домой. Они немедленно донесы мистеру Бичеру и онъ заперъ его въ классную и покуда приказалъ приколотить желзную ршетку къ окну его спальни.

Прошло нсколько дней и Реджинальдъ томился, какъ птица въ клтк. Наконецъ, его красавица цыганка пришла къ слугамъ мистера Бичера и подъ видомъ гаданья разузнала всю правду о своемъ юномъ друг. На другой же день она явилась подъ окно его темницы и вступила съ нимъ въ тайную бесду. Онъ разсказалъ ей о своемъ несчасть и просилъ передать цыганамъ свою ршимость убжать изъ темницы и навки поселиться въ ихъ сред. Она сообщила объ этомъ всему племени, которое и собрало общій совтъ. Вскор ему подбросили въ окно острый подпилокъ, онъ проработалъ дв ночи и на третью былъ на свобод.

Въ туже ночь цыгане подняли таборъ и быстро удалились, такъ что къ утру и слдъ ихъ простылъ.

Реджинальдъ не оставилъ никакого письма и мистеръ Бичеръ, хотя и надялся, что онъ вернется, тотчасъ телеграфировалъ въ Гунтеркомбъ.

Серъ Чарльсъ не теряя ни минуты поскакалъ въ Кембриджширъ и принялъ вс мры къ разысканію бглеца. Вскор онъ узналъ, что Реджинальда видли въ табор цыганъ, и что эти цыгане были первоклассные, большею частію иностранные, занимались конокрадствомъ и имли нсколько очень хорошенькихъ молодыхъ двушекъ.

Серъ Чарльсъ выписалъ по телеграфу изъ Лондона сыщиковъ, написалъ мэрамъ всхъ сосднихъ городовъ и объявилъ въ газетахъ примты своего сына, общая большую награду всякому, кто увдомитъ о мст его пребыванія, все это испугало цыганъ и они приняли мры для своей безопасности, такъ что, когда серъ Чарльсъ съ полиціей накрылъ ихъ въ Оксфордшир, они были уже на готов.

Въ отвтъ на требованіе выдать молодаго джентльмена, цыгане отвчали, что ничего не знаютъ и не вдаютъ и съ оскорбленномъ чувствомъ невинности просили осмотрть ихъ таборъ. Осмотръ былъ сдланъ и не привелъ ни къ какимъ результатамъ.

Тогда, одна изъ женщинъ, какъ бы неожиданно припоминая, воскликнула:

— Да это не тотъ ли молодой джентльменъ, который хотлъ въ намъ пристать въ Кембриджшир?

— Да, да, господа, прибавили въ одинъ голосъ вс цыгане,— какой-то красивый молодой джентльменъ просился къ намъ въ таборъ, но мы его не приняли! Къ чему онъ намъ?

Серъ Чарльсъ просилъ полицію слдить за цыганами, а самъ продолжалъ свои розыски, телеграфируя ежедневно раза по два лэди Бассетъ.

Между тмъ въ Гунтеркомбское селеніе явился незнакомецъ, не молодой, но смуглый, черноволосый, съ блестящими глазами. Онъ нкогда, очевидно, былъ рдкимъ красавцемъ, но грубая жизнь наложила низкую печать на его благородныя черты, въ его большихъ черныхъ главахъ свтился умъ, хитрый, изворотливый, низкій. Во всякомъ случа онъ могъ служить прекраснымъ сюжетомъ для живописца, тмъ боле, что родившись въ Испаніи, онъ любилъ яркіе цвта, на немъ была красная шапочка и пестрая куртка.

Явившись въ селеніе, онъ спросилъ гд ферма мистера Мейрика и отправившись по указанію спросилъ у отворившей ему двери служанки, дома ли хозяйка?

— Что вамъ нужно? спросила она, взглянувъ на него съ удивленіемъ,— она занята.

— Дайте ей эту записку, она меня приметъ, сказалъ цыганъ.

Служанка взяла грязную, скомканную записку и отнесла къ мисисъ Мейрикъ, которая хлопотала о чемъ-то въ кухн.

Записка была слдующаго содержанія:

‘Няня, старикъ цыганъ все теб разскажетъ обо мн.

Реджинальдъ.’

Прочитавъ записку, мисисъ Мейрикъ поспшно накинула шаль и побжала къ дверямъ.

Увидавъ другъ друга, она и цыганъ вскрикнули отъ удивленія.

— Зачмъ вы пришли, старикъ? спросила она, едва переводя духъ отъ волненія.

— Маленькій джентльменъ послалъ меня, отвчалъ цыганъ сладкимъ голосомъ. Однако, какой королевой вы стали, моя милая.

— Тише, цроизнесла мисисъ Мейрикъ,— идите за мной.

Она ввела стараго цыгана въ комнату, посадила и сла рядомъ.

— Говорите тише, батюшка, сказала она,— и разскажите, поскоре все что знаете о моемъ прекрасномъ, чудномъ мальчик.

Старый цыганъ объяснилъ мисисъ Мейрикъ вс несчастья Реджинальда, которыя побудили его на окончательное бгство, мисисъ Мейрикъ горько зарыдала и начала жестоко укорять всхъ, учителя, сера Чарльса, лэди Бассетъ и цыгана. Старикъ пытался ее утшить и уврялъ, что молодой джентльменъ былъ въ хорошихъ рукахъ, что цыгане его сдлаютъ царькомъ, зная что въ немъ цыганская кровь.

Мисисъ Мейрикъ съ презрніемъ отвергала его утшенія и долго не могла успокоиться. Наконецъ, она почувствовала естественное желаніе съ кмъ нибудь поссориться, и схвативъ шляпку объявила, что тотчасъ пойдетъ къ лэди Бассетъ и выскажетъ ей все что объ ней думала. Однако, подумавъ хорошенько, она не пошла.

— Я конечно скажу что нибудь лишнее и потомъ сама буду сожалть, сказала она и свъ на кресло снова предалась своему горю.

Это горе было дйствительно такъ сильно, что она никогда не могла вполн утшиться и много мсяцевъ спустя она говаривала своей служанк, со слезами на глазахъ:

— Я только въ жизни кормила одного ребенка, и никогда боле не буду. А онъ мой голубчикъ теперь далеко за моремъ.

Она оставила стараго цыгана на ферм или лучше сказать сдлала свою ферму его главной квартирой. Она отвела ему единственную спальню, въ которой онъ согласился жить — навсъ открытый съ одной стороны. Она часто призывала его къ себ въ комнату, когда бывала одна, отдала ему много платьевъ своего мужа, заставила его носить приличную шляпу и такимъ образомъ въ значительной мр сгладила его цыганскій видъ.

Въ хорошую погоду ‘иностранецъ’, какъ приказывала она его называть своимъ слугамъ, исчезалъ по нскольку дней, но дождь и голодъ вскор загоняли его подъ гостепріимный кровъ.

Въ тотъ самый день, когда онъ явился впервые на ферму, лэди Бассетъ получила но почт письмо отъ Реджинальда.

‘Милая мама,

‘Я отправился за море, съ цыганами. Мн очень жаль съ вами разставаться. Вы хорошій человкъ. Но они меня ужасно мучили книгами и темной комнатой. Какое несчастье быть ребенкомъ. Когда я сдлаюсь человкомъ и буду ужъ слишкомъ старъ, чтобъ меня мучили, то я возвращусь.

Вашъ покорный сынъ Реджинальдъ.’

Лэди Бассетъ тотчасъ телеграфировала серу Чарльсу и онъ возвратился въ Гунтеркомбъ, постарвъ нсколькими годами, грустный, убитый.

Лэди Бассетъ теперь посвятила себя исключительно на попеченія о муж, котораго она всячески старалась утшить. Эта задача ей была тмъ легче, что съ той минуты, какъ Реджинальдъ исчезъ съ своими друзьями цыганами, она мгновенно выздоровла физически и нравственно, на щекахъ ея снова показался румянецъ, она опять стала весела и казалась почти такой же молодой и очаровательной, какъ въ день ея свадьбы. Она теперь впервые посл многихъ лтъ вкусила отраду душевнаго спокойствія.

Года шли за годами и не было никакого извстія о Реджинальд. Лэди Бассетъ начинала надяться, что онъ уже никогда боле не омрачитъ своимъ присутствіемъ ея дома и что Комптонъ безъ всякаго затрудненія сдлается наслдникомъ сера Чарльса.

XLI.

Прошло много лтъ. Комитону исполнилось уже четырнадцать лтъ, это былъ юноша хорошо воспитанный нравственно и физически, онъ былъ небольшаго роста и казался нсколько женственнымъ, благодаря своей блой кож и свтлорусымъ волосамъ.

Не смотря на это онъ принадлежалъ къ числу одинадцати гайкомбскихъ игроковъ въ крикетъ, которые производили свои состязанія на томъ самомъ лугу, на которомъ онъ нкогда собиралъ скоросплки съ Рупертой, кром того у него была лодка и онъ плавалъ въ ней чрезвычайно искусно по всмъ сосднимъ рчкамъ и ручьямъ, какъ бы они узки не были.

Онъ также любилъ ходить пшкомъ и предпринималъ часто вмст съ сэромъ Чарльсомъ большія прогулки, во время которыхъ Комптонъ передавалъ отцу свои свденія по ботаник и геологіи, а серъ Чарльсъ знакомилъ его съ политикой, исторіей и англійской поэзіей. Что касается до классическихъ языковъ, то изъ Оксфорда былъ для него нарочно выписанъ молодой туторъ.

Однажды возвращаясь съ подобной прогулки, они встртили молодую двушку, шедшую къ нимъ на встрчу изъ деревня. Она была высокаго роста и великолпная брюнетка. Въ Гуніеркомб рдко можно было встртить даму и поэтому оба, серъ Чарльсъ и Комптонъ устремили на нее любопытные взгляды.

Вдругъ Комптонъ вспыхнулъ и какъ-то неловко снялъ шляпу,

Серъ Чарльсъ, хотя въ первый разъ видлъ эту даму, также поклонился, потому что онъ въ юности долго жилъ въ лучшемъ французскомъ обществ и перенялъ французскій обычай кланяться каждому, кому кланяется тотъ, съ кмъ идешь.

— Кто это прелестная двушка? спросилъ онъ Комптона, когда она прошла мимо — но что это, какъ ты покраснлъ.

— Ахъ, папа!

— Что? Что съ тобою?

— Разв вы не видите? Это она. Она возвратилась изъ школы.

— Безъ сомннія это она, а не ея сестра, но кто это она?

— Руперта Бассетъ.

— Дочь Ричарда Бассета! Не можетъ быть. Этой молодой двушк лтъ семьнадцать или восемьнадцать.

— Да, но все же это Руперта. Другой такой двушки нтъ на свт!

— Ну?

— Я полагаю, теперь мн можно съ нею говорить.

— Зачмъ?

— Она такая прелестная!

— Это правда. И потому я совтую теб не говорить съ ней. Вы ужъ теперь не дти. Еслибъ между вами возобновились теперь прежнія, дружескія отношенія, то ты могъ бы въ нее влюбиться. Я не говорю, чтобъ ты былъ такимъ съумасшедшимъ, ты мальчикъ разсудительный, но все же посл вашей исторіи въ лсу…

— А еслибъ я дйствительно влюбился въ нее?

— Это было бы большое несчастіе. Ты знаешь, что ея отецъ мой врагъ. Еслибъ ты вздумалъ сдлать предложеніе этой молодой двушк, то онъ воспользовался бы этимъ случаемъ, чтобъ нанести теб оскорбленіе, а черезъ тебя мн.

Комптонъ замолчалъ, какъ покорный сынъ, но въ тотъ же день вечеромъ, онъ обо всемъ разсказалъ матери и просилъ ее заступиться за. нее.

Лэди Бассетъ чувствовала, что мужъ ея былъ правъ, но она положительно желала, чтобъ молодые люди были въ дружескихъ отношеніяхъ и такимъ образомъ семейная вражда не переходила бы въ другое поколніе. Она потому общала поговорить съ серомъ Чарльсомъ и такъ велико было ея вліяніе, что она дйствительно выпросила у него дозволеніе Комптону говорить съ мисъ Бассетъ, если онъ только общаетъ не возобновлять своихъ прежнихъ нелпыхъ отношеній.

Лэди Бассетъ передала Комптону согласіе отца, но предупредила его, что серъ Чарльсъ далъ это согласіе очень не охотно, и только въ виду его постояннаго безупречнаго поведенія, при малйшемъ же его увлеченіи или неосторожности дозволеніе будетъ взято назадъ.

— О! я буду остороженъ! воскликнулъ Комптонъ, но онъ съ такимъ жаромъ поцловалъ свою мать, что она не могла не усомниться въ его словахъ.

Однако, она ршилась рискнуть, ибо имла особый взглядъ на этотъ вопросъ.

Получивъ подобное ограниченное дозволеніе, Комптонъ не былъ многимъ умне, ему нельзя было пойти съ визитомъ къ молодой двушк, а по деревн она не гуляла. Но зато онъ постоянно думалъ о ней, о ея прежнемъ веселомъ характер и теперешней поразительной красот!

Наконецъ, въ воскресенье она пришла одна въ церковь на вечернюю службу. Посл службы, когда вс разошлись, онъ послдовалъ за нею съ трепещущимъ сердцемъ.

— Мисъ Бассетъ, сказалъ онъ застнчиво.

Она остановилась и взглянула на него. Онъ покраснлъ до ушей, она также покраснла, но не столько.

— Я боюсь, вы меня не помните, сказалъ онъ грустно.

— Нтъ, я помню, серъ, отвчала Руперта.

— Какъ вы выросли.

— Да, серъ.

— Вы выше меня, и восхитительне, чмъ когда.

Она ничего не отвчала, только снова вспыхнула.

— Вы не сердитесь, что я съ вами заговорилъ?

— Нтъ, серъ.

— Я не желалъ бы васъ обидть.

— Я не обидлась. Только…

— О! мисъ Бассетъ… я конечно знаю… что вы… что мы… никогда не будемъ… въ отношеніи другъ къ другу, тмъ, чмъ были.

Молодая двушка только краснла и молчала.

— Вы взрослая, молодая лэди, а я все тотъ же мальчишка. Но, слишкомъ было бы тяжело, еслибъ я даже не могъ говоритъ съ вами. Не правда ли?

— Да, отвчала молодая двушка, посл нкотораго колебанія и шепотомъ.

— Я право не понимаю, куда вы ходите, гулять. Я васъ только разъ встртилъ.

Она ничего не отвчала.

Наконецъ Комптонъ пришелъ въ отчаяніе, пораженный ея красотой, ростомъ и молчаливостью. Онъ самъ замолчалъ и такимъ образомъ оба смущенные они достигли воротъ Гаймора.

— Прощайте, сказалъ Комптонъ, едва слышно.

— Прощайте.

— Вы не хотите даже пожать мн руки?

Она вспыхнула и протянула руку. Онъ взялъ ее. И они разстались.

— Все кончено, мама, сказалъ Комптонъ лэди Бассетъ, возвратясь домой, — я видлъ ее, говорилъ съ нею и она ужасно измнилась.

— Что съ нею?

— Она совершенно измнилась. Она стала такой глуной, надутой. Она не уметъ сказать слова.

— Но можетъ быть по скромности. Она вдь теперь уже не двочка, а молодая двушка.

— Жаль, что она не могла остаться тмъ прелестнымъ, маленькимъ созданіемъ, которымъ она была прежде. Кто бы могъ подумать, что она станетъ большой, глупой, напыщенной фигурой. Она выше васъ, мама.

— Неужели? Такъ она не теряла время даромъ. Ну, милый, не обращай на нее вниманія и ты увидишь, что ея застнчивость пройдетъ.

— Не обращать на нее вниманія! Да я никогда съ ней боле не заговорю.

— Надо избгать обихъ крайностей. Будь съ нею какъ съ обыкновенной знакомой.

На слдующее воскресенье, Руперта пришла одна къ вечерней служб. Не смотря на свою ршимость, Комптонъ попытался вторично вступить съ нею въ разговоръ, но она снова отвчала односложными словами и молча краснла. Комптонъ наконецъ потерялъ всякое терпніе и подойдя къ гайморскимъ воротамъ онъ сказалъ:

— Я вижу, что потерялъ навки свою милую товарку. Прощайте, Руперта. Я никогда боле не буду васъ безпокоить своимъ присутствіемъ.

И онъ протянулъ ей руку, чтобъ проститься навсегда.

Руперта быстро отдернула свои руки и спрятала ихъ за спину, какъ веселая школьница, потомъ бросила на него взглядъ нжнаго упрека и наконецъ, принявъ на себя важный, серьезный видъ, она пошла къ дому торжественной поступью матери семейства. Вс эти перемны произошли въ ней въ какія нибудь дв секунды.

Бдный Комптонъ былъ очень пораженъ этимъ женскимъ калейдоскопомъ и совсть начала упрекать его, что онъ оскорбилъ столь торжественную, достойную особу.

Посл этого онъ долго не подходилъ и не заговаривалъ съ Рулертой, а довольствовался тмъ, что по воскресеньямъ бросалъ на нее тайкомъ жадные взгляды.

Съ самаго начала Руперта разсказала все своей матери и мисисъ Бассетъ, не запрещая ей говорить съ Комптономъ, просила ее быть какъ можно осторожне и сдержанне. Теперь она передала матери, что Комптонъ вроятно не станетъ боле съ нею заговаривать, такъ какъ она ужасно отдлала его.

— Зачмъ ты это сдлала? сказала мисисъ Бассетъ, — неужели ты не можешь быть учтивой и боле ничего.

— Нтъ, мама.

— Отчего нтъ? Вс говорятъ, что онъ очень любезный молодой человкъ.

— Да. Но я все припоминаю, какая я была смлая, дерзкая двочка, и боюсь, что онъ это также помнитъ, вотъ почему я его ненавижу, бднаго мальчика, нтъ это не правда, но я его держу на приличномъ разстояніи. Вроятно онъ принимаетъ меня за очень злую и я дйствительно съ нимъ дурно обхожусь, но что же мн длать?

— Это все же лучше, чмъ возобновить свои старыя, дружескія съ нимъ отношенія, сказала мисисъ Бассетъ, — папа теб этого никогда не простилъ бы.

Черезъ нсколько времени на Гунтеркомбскомь лугу происходила большая игра въ крикетъ, между гунтеркомбскими семью игроками и такимъ же количествомъ игроковъ изъ города Ставлея. Вс клубы любили играть въ Гунтеркомб, потому что серъ Чарльсъ выставлялъ имъ палатки, кормилъ молодыхъ людей вдоволь и не жаллъ шампанскаго.

Руперта отправилась съ своею горничной посмотрть на игру. Въ минуту ея прихода счастье отвернулось отъ Гунтеркомба, но Комптонъ, увидавъ Руперту, слдившую за игрою съ живйшимъ сочувствіемъ, сталъ играть съ такой энергіей и пыломъ, что вс гунтеркомбскіе игроки сравнялись съ ставлейскими. Среди общихъ рукоплесканій, привтствовавшихъ Комптона, онъ съ замираніемъ сердца замтилъ, что и Руперта громко хлопала, гордясь успхомъ своего поклонника.

Во время роздыха онъ подошелъ къ ней и застнчиво предложилъ ей шампанскаго. Она отказалась, но его взглядъ былъ такъ полонъ мольбы, что она прикоснулась губами къ рюмк и нжно сказала:

— Я надюсь, что мы выиграемъ, И я знаю, кому мы этимъ будемъ обязаны.

— О я знаю, вамъ, мисъ Бассетъ,

— Какъ мн? Я тутъ не при чемъ.

— Вы принесли намъ счастье. Вы вдохнули въ насъ энергію. Ставлейцы никогда не побьютъ меня, пока вы будете смотрть на игру.

Руперта покраснла, потому что глаза Комптона горли какъ уголья.

— Еслибъ я этому поврила, сказала она,— то я на слдующее состязаніе нанялась бы за дюжину перчатокъ.

— Спросите кого хотите и вс вамъ скажутъ, что съ вашимъ приходомъ намъ улыбнулось счастье.

— Въ такомъ случа смотрите, чтобъ оно снова отъ васъ не отвернулось, я ухожу.

— Вы заставите насъ проиграть игру.

— Что же длать? Мн надо. идти. Къ тому же вы теперь не играете и интересъ пропалъ. Вы видите и я умю длать комплименты.

И граціозно поклонившись, она медленно пошла домой. Комптонъ постоялъ съ минуту, потомъ какая-то мысль блеснула у него въ голов и онъ побжалъ въ отдаленную часть луга.

Черезъ нсколько минутъ онъ догналъ Руперту у самой калитки Гаймора и, подавая ей букетъ изъ простыхъ скоросплокъ, сказалъ съ нжной мольбою въ голос:

— Кузина!

Въ памяти молодой двушки неожиданно воскресло все прошедшее и она совсмъ растаяла.

— Благодарствуйте, кузенъ, отвчала она съ чувствомъ, бросая на него нжный, очаровательный, чисто женскій взглядъ.

Комптонъ былъ вн себя отъ счастья, и ледъ растаялъ.

Но на слдующее свиданіе снова показался ледъ, конечно Руперта на этотъ разъ была одна, а молодыя двушки обыкновенно бываютъ смле, когда при нихъ находится кто нибудь изъ ихъ пола.

Около этого времени мистеръ Анджело захалъ къ серу Чарльсу Бассету съ жалобой на жестокое притсненіе, которому онъ подвергся.

Мистеръ Анджело сдлался теперь ревностнымъ и краснорчивымъ проповдникомъ, но нсколько дней тому назадъ явился могущественный соперникъ въ лиц красивой, молодой женщины, которая проповдывала на чистомъ воздух, стоя на зеленомъ пригорк, за селеніемъ, она объявила, что въ слдующее воскресенье въ шесть часовъ она скажетъ прощальное слово. Поэтому Анджело просилъ сера Чарльса принять мры противъ такого нарушенія закона о духовныхъ собраніяхъ.

Серъ Чарльсъ отвчалъ, что по его мннію,— этотъ случай не подходилъ подъ означенный законъ.

— Да, отвчалъ Анджело,— но она будетъ проповдывагь на вашей земл.

— Земля мн принадлежитъ, это правда, но арендаторъ по закону вполн распоряжается ею, и еслибъ я вздумалъ вмшаться, то онъ могъ бы меня прогнать. Я не имю никакого права помшать этой проповди.

— То есть вы не имете желанія, сказалъ Анджело, нсколько обиженный.

— По правд сказать, вы отгадали, отвчалъ холодно серъ Чарльсъ,— дйствительно не все ли равно кто сетъ добрыя смена и откуда они летятъ въ почву съ церковной ли каедры или съ зеленаго пригорка?

— Вы предршаете вопросъ, серъ Чарльсъ, зачмъ предполагать, что смена будутъ въ настоящемъ случа добрыя? Гораздо вроятне, что это будутъ плевелы.

— А разв это не предршать вопросъ? Ну, хорошо, я наведу справки и если она проповдуетъ ересь, мятежъ или безнравственность, то я немного злоупотреблю своими правами и заставлю ее замолчать. Вотъ все что я могу вамъ общать. Прошло время религіозной нетерпимости.

— Религіозная нетерпимость дло не хорошее, но отсутствіе всякаго религіознаго убжденія еще хуже, а вотъ къ чему мы идемъ.

— Это несправедливо, но страна вкусила сладость свободы и каждый человкъ иметъ право длать то что онъ считаетъ добромъ.

— Или что его ближній считаетъ зломъ.

Это замчаніе показалось серу Чарльсу остроумнымъ и онъ добродушно засмялся. Потомъ онъ пригласилъ пастора къ себ обдать въ воскресенье въ семь съ половиной часовъ вечера.

— Къ тому времени, прибавилъ онъ,— я уже буду все знать объ этомъ предмет.

Въ означенное воскресенье въ Гаймор обдали рано, и Руперта взявъ горничную отправилась послушать новую проповдницу.

Полъ-деревни уже собралось на лугу и вскор ни зеленомъ пригорк появилась проповдница. Къ удивленію Руперты, это была женщина высокаго роста, богато одтая, красивая, но съ слишкомъ повелительными чертами. Ея лвая рука была въ изящной перчатк, а въ правой она держала маленькую библію.

Произнеся краткую молитву она открыла библію и прочла текстъ своей проповди:

‘Гряди по стез правой, вн зависти и непріязни.’

Въ эту минуту, горничная Руперты ущипнула ее за руку и молодая двушка, взглянувъ увидала своего отца, который вышелъ посмотрть въ чемъ было дло. Горничная совтовала ей спрятаться, но Руперта покраснла и не пошевелилась.

— Онъ не можетъ меня бранить, когда самъ пришелъ сюда, сказала она шепотомъ.

Впродолженіи проповди, которая, хотя очень краткая, можетъ быть здсь приведена только въ извлеченіи, въ толп показался Комптонъ Бассетъ и сталъ въ нсколькихъ шагахъ отъ Руперты. Наконецъ явился самъ серъ Чарльсъ Бассетъ, согласно данному слову.

Краснорчивый проповдникъ долженъ говорить объ общихъ предметахъ, но приводитъ частные примры для подкрпленія своихъ доводовъ. Большинство духовныхъ проповдниковъ обыкновенно ограничиваются одними общими мстами и потому ихъ проповди не производятъ впечатлнія, особливо на образованные умы. Напротивъ мисисъ Маршъ, какъ и слдовало ожидать, гршила въ противоположномъ направленіи.

Посл нсколькихъ разумныхъ замчаній о томъ, какъ отравляютъ жизнь человка и губятъ его душу распри, она съ горестью указала, что этотъ порокъ особенно процвтаетъ въ Гунтеркомб, въ доказательство чего сослалась на недавнюю драку двухъ поселянъ, изъ которыхъ одинъ былъ серьезно раненъ. Представивъ еще нсколько случаевъ, она рельефно выставила, что главныя причины этого порока были пьянство и злословіе.

— Каждый классъ иметъ свои пороки, продолжала она, — и злословіе порокъ бдныхъ. Васъ точитъ зависть и вы никогда не скажете добраго слова о своемъ сосд. Потому не думайте, что вы христіане, нисколько. Единственное оправданіе, которое къ вамъ можно примнить, но которое едва ли приметъ верховный судья въ день страшнаго суда — это дурной примръ высшаго класса. Двое главныхъ первыхъ людей въ селеніи — смертельные враги въ теченіе двадцати лтъ, не смотря на свое близкое родство. Нечего сказать, хорошій примръ даютъ народу эти два джентльмена — христіане. Они ходятъ акуратно въ церковь и врятъ въ библію и однако издваются надъ церковью и библіей. Я бы желала задать имъ одинъ вопросъ: какъ думаютъ они вести себя на неб? Когда одинъ изъ нихъ явится посл другаго, въ это жилище любви, то убжитъ ли первый? Или они намрены и тамъ ссориться, пока ихъ обоихъ не изгонятъ? Не смйтесь, это вопросъ серьезный. Душа человка безсмертная, она состоитъ изъ мыслей и чувствъ, съ какими мыслями и чувствами мы умираемъ, съ такими мы и являемся въ будущую жизнь. Но вотъ мы видимъ, что двое христіанъ отягчаютъ свои безсмертныя души безсмертной ненавистью. И какая потеря времени развивать въ себ это чувство, которое должно сбросить съ себя вмст съ бреннымъ тломъ, если не желаешь низвергнуться въ геену огненную. И какая имъ польза на семъ свт отъ этой ненависти? Только непріятности, горе, болзнь. Извстно, что люди, ненавидящіе своихъ ближнихъ, не долго живутъ и что злой человкъ не можетъ быть счастливымъ. Но я уврена, что человкъ не можетъ гршить впродолженіе многихъ лтъ безъ особыхъ небесныхъ предостереженій. И такое предостереженіе милосердное небо послало этимъ двумъ джентльменамъ. Помните восемь лтъ тому назадъ пропало двое дтей изъ вашего селенія?

Въ толп послышались восклицанія.

— Можетъ быть кто нибудь изъ васъ былъ орудіемъ спасенія этихъ дтей по благодати божьей.

Восклицанія усилились.

— Не бойтесь отвчать мн. Проповдь только особый видъ разговора. И я простая женщина, желающая вамъ добра. Мы не въ церкви, гд насъ сковываютъ обычаи, скажите мн, кто изъ васъ видлъ пропавшихъ дтей?

— Я, я, я, я, воскликнуло множество голосовъ.

— Правда ли, что эти невинные ангельчики спали обнявшись рученками?

— Да, да.

— Правда ли, что на ихъ головкахъ были внки изъ цвтовъ, сработанные двочкой?

— Правда ли, что мальчикъ съигралъ роль взрослаго и снялъ съ себя накидку и надлъ ее на двочку?

— Да, да, восторженно прогремла толпа.

— Я какъ бы вижу передъ собою, толпу съ факелами, освщающими божественную картину невинной любви. Спрашиваю васъ, на что было пріятне смотрть людямъ и достойне смотрть Небу — на ненависть родителей или на любовь дтей? Но какое страшное орудіе въ рукахъ дьявола — ненависть. Это прелестное зрлище не тронуло сердца только двухъ людей во всей толп, образованныхъ джентльменовъ, которые конечно почувствовали бы боле простолюдиновъ прелесть подобнаго зрлища, еслибъ въ ихъ сердц не было адской ненависти. И такъ не слдуйте въ этомъ примру людей стоящихъ выше васъ. Надюсь, что и дти ихъ отвернутся отъ подобнаго примра. Конечно, отца надо уважать, но есть выше отца, нашъ отецъ Небесный и Его законъ. А что говоритъ этотъ законъ, вотъ уже 1800 лтъ: ‘Любите ближнихъ.’ Хотите быть счастливы и наслдовать будущей жизни — любите другъ друга. Не браните сосдей, не деритесь съ ними, или Господь отворяется отъ васъ. Замчайте только хорошее въ другихъ, а дурное въ себ и Господь будетъ васъ любить. Если вы не простите грхи ближнихъ, то зачмъ Господу простить вамъ ваши грхи? Нтъ ничего пріятне Господу, какъ любовь. И святой апостолъ Павелъ сказалъ, что человка спасутъ вра, надежда и любовь, изъ которыхъ любовь выше всего. Потому вознесемъ сердца наши въ молитв къ Господу, да вселитъ Онъ въ насъ блаженный даръ любви и милосердія.

Сказавъ эти послднія слова съ глубоко прочувствованнымъ краснорчіемъ, невольно тронувшимъ сердца всхъ присутствовавшихъ, мисисъ Маршъ не остановилась, не перевела духа, а тмъ же восторженнымъ вдохновеннымъ голосокъ произнесла краткую пламенную молитву, посл которой вся толпа единодушно воскликнула: Аминь!

Окончивъ свою проповдь мисисъ Маршъ, быстро удалилась, а толпа еще долго стояла на томъ же мст, все еще подъ чарами ея краснорчія.

Ричардъ Бассетъ уже давно ушелъ при первомъ обращеніи проповдницы къ его вражд съ двоюроднымъ братомъ. Серъ Чарльсъ Бассетъ оставался доле, такъ какъ онъ вполн былъ увренъ, что не онъ возбудилъ эту вражду. Но слова проповдницы не сдлали на него никакого впечатлнія, онъ не могъ слушать ее безъ усмшки, припоминая чмъ она была въ старину, ибо онъ не зналъ, сколько добра она ему сдлала и какой рдкой женой она была въ продолженіи семнадцати лтъ.

И такъ отцы оставались непреклонны, но Комптонъ и Руперта не были закалены годами, эгоизмомъ и предразсудками противъ честнаго краснорчія. Имъ казалось, что это говорилъ ангелъ, и когда вдохновенный голосъ умолкъ, то они взглянули другъ въ друга съ юношескимъ энтузіазмомъ.

— О! кузина Руперта! воскликнулъ Комптонъ, подходя къ ней.

— О! Комптонъ, воскликнула Руперта со слезами на глазахъ.

И долго они отъ волненія не могли промолвить ни слова. Наконецъ Руперта первая прервала молчаніе.

— Я пойду къ ней и поблагодарю ее, сказала, она.

— О! мисъ Руперта, мы опоздаемъ къ чаю, сказала горничная.

— Къ чаю! воскликнула Руперта,— спасеніе души выше чаю. Я должна съ нею поговорить или сердце мое лопнетъ. Я пойду къ ней и Комптонъ тоже.

— Да, да, произнесъ Комптонъ.

И они поспшили вслдъ за проповедницей. Вскор они ее догнали и Комптону теперь пришла очередь краснть отъ застнчивости, ибо незнакомая дама была очень высокаго роста и чрезвычайно торжественна.

Но Руперта не боялась женщинъ, какъ бы они торжественны ни были.

— Сударыня, сказала она, подходя къ мисисъ Маршъ,— можно сказать вамъ два слова?

Мисисъ Маршъ обернулась и ея холодныя черты мгновенно смягчались при вид молодыхъ людей, сіявшихъ юностью и невинностью.

— Конечно, друзья мои, отвчала она, съ материнской улыбкой (У нея у самой были дти).

— Какъ вы думаете, кто мы такіе? Мы т, глупыя дти, о которыхъ вы такъ прекрасно проповдывали.

— Какъ! Вы дти, пропавшія въ лсу?

— Да, это уже было давно, очень давно: намъ вдь теперь пятнадцать лтъ, не такъ ли Комптонъ!

— Да.

— Мы такъ несчастны, что наши отцы ссорятся. По крайней мр я.

— И я.

— Мы пришли васъ поблагодарить. Не такъ ли, Комптонъ?

— Да, Руперта.

— И спросить у васъ совта, какъ сдлать нашихъ отцевъ друзьями? Старики никогда не слушаютъ молодыхъ и смотрятъ на нихъ съ высока. Это просто ужасно.

— Милая моя красавица, сказала мисисъ Маршъ, — я постараюсь отвтить на вашъ вопросъ. Но прежде сядемъ, я немного утомилась. Сядьте рядомъ со мной и дайте мн каждый вашу руку. Ну, друзья мои, я васъ только что учила добру, а теперь вы, въ свою очередь, даете мн полезный урокъ, я вижу, что легче проповдавать примиреніе и любовь, чмъ указать на практическія средства достигнуть эту цль. Все же, я вамъ совтую молиться Богу, чтобъ онъ васъ вразумилъ и, пользуясь каждымъ удобнымъ случаемъ, отговаривать вашихъ отцевъ отъ всякаго враждебнаго дйствія другъ противъ друга. Не бойтесь говорить, Богъ васъ поддержитъ и вразумитъ. Я знаю, что вамъ предстоитъ задача не легкая, серъ Чарльсъ и Ричардъ Бассетъ были въ числ моихъ слушателей и однако они отвернулись отъ меня и не дослушали моихъ словъ.

Тутъ Руперта, столь застнчивая и холодная съ Комптономъ, бросилась на шею мисисъ Маршъ и со слезами стала ее цловать.

— Да, моя милая, сказала мисисъ Маршъ,— отдавая Руперт ея поцлуи,— это меня немного обидло. Но, конечно, мн не слдовало обижаться. Я сожалю ихъ, они не поняли, что раздавалось слово Божіе, а видли только Его недостойное орудіе. И такъ, друзья мои, ваша задача трудная, но вы должны обратиться къ вашимъ матерямъ и склонить ихъ на стезю любви и милосердія.

— Это не трудно. Моя мать никогда не одобряла этой несчастной вражды.

— И моя тоже.

— Въ такомъ случа, вамъ надо устроить, чтобъ он подружились. Имйте терпнье и вру, я уповаю, не предавайтесь унынію отъ первыхъ неудачъ. Я уврена, что Господь откроетъ вамъ путь къ примиренію. Помните, что блаженны миротворцы.

Потомъ вставъ она прибавила:

— Поцлуйте меня дти. Вы сдлали много добра. Мое сердце не иногда мн измняетъ, а вы укрпили, обновили его. Христосъ съ вами.

И они разстались.

Комптонъ и Руперта пошли домой и Комптонъ могъ добиться отъ нея только отрывочныхъ отвтовъ. Наконецъ онъ вышелъ изъ себя.

— Что я сдлалъ? спросилъ онъ, — вы говорите со всми, только не со мною.

— Не сердитесь, дитя, произнесла она,— а отвчайте мн на вопросы. Надли ли вы на меня въ лсу свою накидку?

— Вроятно.

— Такъ вы не помните?

— Нтъ.

— Такъ почему же вы думаете, что вы это сдлали?

— Потому что такъ разсказываютъ. И если бы я этого не сдлалъ, то былъ бы безчувственнымъ животнымъ. Я всегда любилъ васъ боле, чмъ вы меня. Мою накидку! Да я бы отдалъ ради васъ свою руку, голову, Руперта!

Руперта ничего не отвчала и такъ какъ они уже были у воротъ Гаймора, то она отвернувъ голову протянула ему руку. Онъ пламенно ее поцловалъ и они разстались.

Комптонъ разсказалъ лэди Бассетъ обо всемъ случившемся. Руперта сдлала тоже въ отношеніи мисисъ Бассетъ. Об матери охотно общали свое содйствіе длу примиренія, но прямо заявили, что одно только время могло произвести такую счастливую перемну.

Однако вскор Комптонъ потерялъ терпнье и объявилъ Руперт, что онъ нашелъ средство заставить ихъ отцевъ сдлаться друзьями.

— Я боюсь, что сначала моя мысль вамъ не понравится, сказалъ онъ,— но обдумавъ хорошенько, вы признаете, что это самое лучшее и врное средство.

— Въ чемъ же дло?

— Вы должны мн позволить на васъ жениться.

Руперта покраснла и широко открыла глаза отъ удивленія.

— Вы согласны?

— Конечно нтъ, дитя! Вотъ мысль!

— О! Руперта, воскликнулъ съ отчаяніемъ Комптонъ,— вы конечно не собираетесь выдти замужъ за другаго!

— А тогда вы были бы очень несчастны?

— Конечно, на всю жизнь.

— Я бы этого не желала. Но я не одобряю раннихъ браковъ и намрена ждать до девятнадцати лтъ. А мн минетъ девятнадцать черезъ три года.

— Ужасно долго ждать, но длать нечего, если вы мн общаете не выходить ни за кого другаго, я буду ждать.

Хотя Руперта и легко отнеслась къ предложенію Комптона, но оно, какъ первое въ ея жизни, очень ей польстило и она тотчасъ разсказала объ этомъ матери.

Мисисъ Бассетъ, тяжело вздохнувъ, сказала, что такому счастью никогда не бывать.

— Отчего мама? спросила Руперта.

— Вс противъ этого, кром меня.

— Комптонъ увряетъ, это лэди Бассетъ желаетъ этого.

— Неужели? А серъ Чарльсъ, а твой отецъ!

— О! Комптонъ долженъ уговорить сера Чарльса, а я уговорю папу. Я примусь за дло сегодня же вечеромъ, когда онъ вернется изъ Лондона.

Дйствительно, въ этотъ самый вечеръ, когда Ричардъ Бассетъ сидлъ одинъ въ столовой, попивая портвейнъ, Руперта неожиданно явилась передъ нимъ. Лице его просіяло при вид ея, ибо онъ очень любилъ и гордился дочерью, при рожденіи которой онъ не хотлъ звонить въ колокола. Она подошла къ нему, обняла его и нжно поцловавъ сказала:

— Милый папа! я имла что-то вамъ сказать. Мн сдлали предложеніе.

— Брачное? произнесъ Ричардъ съ изумленіемъ.

Руперта улыбнулась и молча кивнула головой.

— Такому ребенку, какъ ты! Да это скандалъ. Впрочемъ нтъ, теб на взглядъ лтъ девятнадцать или двадцать. А кто, этотъ разбойникъ, который хочетъ похитить у меня мою дорогую двочку?

— Кто бы онъ тамъ не былъ, а ему придется ждать три года. Я ему такъ и сказала. Это Комптонъ.

— Какъ! воскликнулъ Ричардъ, такъ громко, что Руперта съ испугу отскочила на нсколько шаговъ,— этотъ щенокъ посмлъ предложить свою руку моей дочери? Ты конечно Руперта его къ этому ничмъ не поощрила?

— Н… нтъ.

— Твоя мать общала мн, что между тобой и этимъ молодымъ джентльменомъ не будетъ ничего, кром соблюденія обыкновенныхъ приличій.

— Она общала за меня, но не могла общать за него, бднаго мальчика!

— Какъ, чтобъ ты вышла за мужъ за сына человка, который оскорбилъ и ограбилъ твоего отца?

— О, папа! уврены ли вы, что вы сами не подали повода?

— Если ты такъ говоришь, то мн нечего и отвчать. Я думалъ, что уже перенесъ вс удары судьбы, но нтъ, мн грозитъ еще новое, самое ужасное изъ всхъ несчастій. Не жалй меня дитя, меня никто не жаллъ. Выходи за мужъ за младшаго сына моего врага и убей меня сразу.

Что могла отвчать на это шестнадцати-лтняя двушка? Она со слезами бросилась къ нему на шею и общала никогда но выходить за мужъ за человка, который ему не нравился. Исторгнувъ у нея это общаніе Ричардъ Бассетъ сталъ осыпать ее нжными ласками, которыя нсколько утшали ее, такъ какъ она не очень пламенно любила Комптона.

Однако она много плакала, посылая письменный отвтъ Комптону.

Посл этого онъ старался ее встртить, но тщетно. Она впродолженіи трехъ недль старательно его избгала. Наконецъ она перестала принимать предосторожности, ибо не имла причины собственно его избгать и любопытствовала узнать вылечился ли онъ отъ своей страсти.

Они встртились. Онъ былъ очень блденъ и казался совершенно несчастнымъ.

— Ваше общаніе, сказалъ онъ торжественно, — не выходить за мужъ ни за кого другаго, было шуткой?

— Нтъ Комптонъ. Но вы знаете, что я никогда не выйду за васъ за мужъ, безъ согласія папы?

— Конечно, нтъ, но я боюсь, что онъ выдастъ васъ за кого нибудь другаго.

— Я не соглашусь. Я никогда не измню данному вамъ слову. Я не влюблена въ васъ, вы слишкомъ молоды, но я чувствую, что не въ состояніи васъ сдлать несчастнымъ. Вы должны врить моему слову, я одной крови съ вами. Отчего вы такъ блдны? О! какъ мы несчастны.

И слезы покатились по ея щекамъ. Комптонъ также послдовалъ ея примру.

Посл этого Комптонъ просилъ совта у своей матери, но та отвчала съ тяжелымъ вздохомъ, что ничего не можетъ сдлать. Еще сера Чарльса она не отчаивалась уговорить, но на мистера Бассета она не имла теперь никакого вліянія.

— Можетъ быть придетъ время и обстоятельства перемнятся, прибавила она.

Впрочемъ она не смотрла серьезно на любовь молодыхъ людей и она ей только улыбалась, какъ средству примиренія въ будущемъ.

Около этого времени случилось неожиданное обстоятельство, которое придало совершенно иной оборотъ всмъ мыслямъ лэди Бассетъ.

Однажды она, серъ Чарльсъ и Комптонъ сидли за обдомъ. Вдругъ входитъ слуга и докладываетъ, что какой-то господинъ желаетъ ихъ видть и называетъ себя Бассетомъ.

— Какой онъ на взглядъ? воскликнула лэди Бассетъ поблднвъ, какъ полотно.

— Онъ похожъ на иностранца, милэди, и говоритъ, что онъ мистеръ Бассетъ, отвчалъ слуга.

Серъ Чарльсъ вскочилъ изъ за стола и бросился къ дверямъ. Комптонъ послдовалъ за нимъ. Дйствительно, въ сняхъ стоялъ Реджинальдъ, такой же смлый, красивый и смуглый, какъ прежде, но боле возмужалый.

Въ эту минуту его проступки и бгство были забыты. Серъ Чарльсъ и Комптонъ бросились къ нему съ распростертыми объятіями и окруженные всми слугами почти на рукахъ внесли его въ столовую.

Первый предметъ, бросившійся имъ тутъ въ глаза, было лиловое бархатное платье. Комптонъ съ крикомъ ужаса бросился къ столу.

Лэди Бассетъ лежала на полу распростертая, безъ чувстаъ, съ блдными, какъ полотно лицемъ и руками.

XLII.

Лэди Бассетъ отнесли въ ея комнату, изъ которой она боле уже не выходила. Силы ея стали быстро упадать и серъ Чарльсъ послалъ за докторомъ Виллисомъ. Онъ прописалъ лекарство для тла, а недугъ, точившій лэди Бассетъ, скрывался въ ея сердц. Жертва внутренней, нравственной борьбы, она видимо чахла, ея прекрасные глаза сверкали, какъ звзды неестественной величины. Положеніе ея было ужасно, она жаждала высказать всю правду и разомъ положить конецъ своимъ страданіямъ, но въ такомъ случа она лишилась бы уваженія, а можетъ быть и любви своего обожаемаго мужа, на такое самопожертвованіе она никакъ не могла ршиться. Чтожъ ой было длать? Она не видала другаго исхода, какъ смерть, посл которой серъ Чарльсъ прочтетъ ея исповдь, чувствуя какъ постепенно агонія ея души подтачивала физическія силы, бдная женщина съ мрачной покорностью предалась своей судьб.

Она отказалась видть Реджинальда. Она не перенесла бы свиданія съ нимъ.

Комптонъ приходилъ къ ней по нскольку разъ въ день и съ нжнымъ сочувствіемъ и даже со страхомъ разспрашивалъ о ея здоровья, но она постоянно отклоняла всякій разговоръ о себ.

Поэтому Комптонъ долженъ былъ довольствоваться передачей новостей. Однажды онъ разсказалъ ей, что въ окрестностяхъ появились мошенники, чего давно не бывало и обворовали дв фермы. Лэди Бассетъ вздрогнула, но не сказала ни слова.

Наконецъ, въ одинъ прекрасный день, Комптонъ пришелъ подлиться съ нею своимъ собственнымъ горемъ.

Руперта Бассетъ считалась теперь первой красавицей въ графств и мистеръ Рутландъ, наслдникъ богатаго пэра, явно ухаживалъ за нею, къ величайшему удовольствію Ричарда Бассета. Всти объ этомъ ухаживаніи, которое вполн поощрялъ отецъ красавицы, дошли до Комптона и привели его въ отчаяніе.

Передавая свое горе матери, онъ былъ такъ блденъ, такъ несчастенъ, глаза его полные слезъ выражали такую нжную мольбу о помощи, что материнское сердце возстало во всеоружіи.

— Ахъ! сказала она,— они думаютъ, что я совсмъ убита и не могу бороться за своего сына, но они ошибаются, я защищу его, даже на краю могилы. Оставь меня дитя, я подумаю. Возвратись черезъ часъ. Я сдлаю для тебя что нибудь. Ты не знаешь, какая хитрая женщина твоя мать, когда нападаютъ на людей близкихъ ея сердцу.

Комптонъ поцловалъ полу ея платья, какъ онъ всегда длалъ и вышелъ изъ комнаты.

Больная оперла свою исхудалую щеку на столь же исхудалую руку и начала думать со всею силою своего необыкновеннаго ума. Мало по малу, двойной планъ дйствія выяснился со всми подробностями и она тотчасъ приступила къ исполненію первой, легчайшей его части.

Она взяла листокъ бумаги и съ зардвшимися отъ волненія щеками, написала слдующую записку мисисъ Бассетъ:

‘Милостивая государыня.

Я очень больна и жизнь моя въ опасности. Я почему-то уврена, что вы подобно мн сожалете о несчастной распр, существующей между нашими семействами. Если это такъ, то мн было бы большимъ утшеніемъ пожать вамъ руку и помняться сочувственными словами, какъ уже не разъ мы мнялись съ вами сочувственными взглядами.

Уважающая васъ
Белла Бассетъ.’

Она показала письмо Комптону и просила послать его тотчасъ въ Гайморъ.

— О, мама! воскликнулъ онъ,— я никогда не думалъ, чтобъ вы это сдлали! Какъ вы добры! Но вы не могли просить и Руперту? Знаете, вы бы прибавили два слова.

— Нтъ, отвчали лэди Бассетъ, — это было бы неблагоразумно, дитя мое. Позволь мн словить теб эту золотую рыбку, а не отпугать ее.

Велико было удивленіе въ Гаймор, когда блестящій, ливрейный лакей подалъ кухарк это письмо съ холодной небрежностью, искусно скрывавшей его собственное изумленіе. Къ обязанностямъ кухарки не относилась передача господамъ писемъ, но въ этомъ случа она поспшно пошла въ гостиную и остановившись въ дверяхъ, громко воскликнула:

— Вотъ письмо изъ Гунтеркомба!

Ричардъ Бассетъ, мисисъ Бассетъ и Руперта вскочили съ своихъ мстъ отъ удивленія.

— Откуда? спросилъ Ричардъ Бассетъ.

— Изъ Гунтеркомба. Но оно не къ вамъ и не къ барышн, а къ барын.

Она гордо прошла черезъ комнату и положила письмо на столъ, передъ мисисъ Бассетъ, потомъ она отступила шага два, и какъ истая шотландка остановилась, чтобъ услышать содержаніе диковиннаго письма. Но Ричардъ Бассетъ былъ англичанинъ и потому приказалъ ей выйти изъ комнаты.

Мисисъ Бассетъ бросила смущенный, безпокойный взглядъ на мужа и дочь, потомъ она тихо распечатала письмо, тихо прочла его и вынувъ платокъ начала тихо плакать.

— О, мама! воскликнула Руперта, и обнявъ ее одной рукой, взяла другой письмо и прочла его вслухъ, но не дойдя до конца также расплакалась.

— Вотъ пара гусей, сказалъ Ричардъ Бассетъ, — не могутъ отвтить учтиво на учтивое письмо безъ слезъ! Я за васъ отвчу.

— Нтъ, произнесла мисисъ Бассетъ.

Ричардъ и Руперта всплеснули руками отъ изумленія.

Добрая, маленькая мисисъ Бассетъ никогда въ жизни не говорила нтъ, а тмъ боле своему мужу, потому это слово какъ-то странно, поразительно звучало въ ея устахъ. Я думаю, что она сама удивилась выговоривъ его, ибо тотчасъ стала какъ бы извиняться.

— Впродолженіе многихъ лтъ, Ричардъ, сказала она.— я была лучшей женой, чмъ христіанкой, на все есть границы. Я никогда не вышла бы за тебя замужъ, Ричардъ, еслибы ты мн сказалъ, что мы будемъ всю жизнь воевать съ нашимъ ближайшимъ сосдомъ, котораго вс уважаютъ. Я никогда не оставила бы родительскій домъ, чтобъ жить въ глуши, не смя сказать слова своимъ единственнымъ сосдямъ, но я не жалуюсь, если ты былъ жестокъ къ нимъ, то всегда былъ добръ ко мн и надюсь я вполн старалась это заслужить. Но когда больная женщина, быть можетъ умирающая, протягиваетъ мн руку, то я не отвчу ей твоимъ хладнокровнымъ письмомъ. Нтъ, никогда. Отвчать? Да, я отвчу, надвъ шляпку и отправившись къ ней сегодня же. Къ тому же теперь страстная недля и не подобаетъ въ такое время быть жестокосерднымъ звремъ. Бдняя женщина! Вс эти долгіе годы я видла въ ея добрыхъ, чудныхъ глазахъ, что она съ радостью подружилась бы со мною. Она никогда не прошла мимо меня въ церкви или на дорог, чтобъ не поклониться мн, даже въ самыя горькія минуты нашей вражды. Она настоящая лэди съ головы до ногъ. Но не это меня побуждаетъ идти къ ней. Еслибъ въ эту священную недлю позвала бы меня къ своему больному одру самая бднйшая женщина въ Гунтеркомб, я бы пошла къ ней, ибо иначе какъ могу я ожидать, чтобъ въ мою послднюю минуту пришелъ къ моему смертному одру Милосердный Господь?

Эта благородная вспышка обыкновенно столь скромной и немногорчивой женщины поразила Ричарда Бассета и привела въ восторгъ Руперту, которая обвивъ руками шею матери, воскликнула:

— О! мама, я всегда думала, что ты лучшая женщина въ Англіи, а теперь я въ этомъ уврена!

— Ну, ну, произнесъ добродушно Ричардъ, обращаясь къ Руперт,— разв я когда нибудь говорилъ противное? Жаль только, что твоя мать самая простая женщина въ Англіи, хотя и самая лучшая, а она отправляется къ женщин самой хитрой во всей стран. Лэди Бассетъ вывернетъ твою мать, какъ старую перчатку. Я бы желалъ, чтобъ ты пошла съ нею, ты двушка себ на ум.

— Моя дочь не пойдетъ туда прежде, чмъ ее пригласятъ, сказала мисисъ Бассетъ твердо.

— Въ такомъ случа, отвчалъ Ричардъ сухо, — будемъ надяться, что Господь наставитъ тебя, такъ какъ ты идешь ради Него въ берлогу этой лисицы.

Мисисъ Бассетъ не удостоила никакимъ отвтомъ эти слова, казавшіяся набожными по вншней форм, но въ сущности выражавшія холодный скептицизмъ.

Посл этого мисисъ Бассетъ надла шляпку и пошла въ Гунтеркомбъ. Тамъ ее тотчасъ провели въ комнату верхняго этажа, гд на диван лежала лэди Бассетъ.

Услыхавъ ея шаги, лэди Бассетъ встала и такъ низко, по придворному, присла передъ мисисъ Бассетъ, что бдная простая женщина даже испугалась. При вид этого лэди Бассетъ перемнила свой тонъ и подойдя къ ней протянула об руки съ естественной граціей и неподдльнымъ, дружескимъ чувствомъ.

Мисисъ Бассетъ также протянула свои руки и он долго смотрли другъ на друга, съ глазами полными слезъ.

— Вы пришли бы и нсколько лтъ тому назадъ по первому моему слову, произнесла наконецъ лэди Бассетъ.

— Да, отвчала мисисъ Бассетъ и посл минутнаго молчанія прибавила.— О! лэди Бассетъ, какая эта жизнь! Странно еще, что она не убила насъ обихъ.

— Она убьетъ одну изъ насъ.

— Нтъ, если только я могу этому помочь.

— Да благословитъ васъ Богъ за эти слова, сядьте со мною рядомъ, милая мисисъ Бассетъ, и дайте мн дружески пожать ту руку, которую я могла бы уже пожать нсколько лтъ тому назадъ, еслибъ была мужественна.

— Зачмъ винить только себя? сказала мисисъ Бассетъ,— мы об были хорошими женами, быть можетъ слишкомъ послушными. Но страшно женщин выбирать между волею мужа и волею Бога.

— Да, очень страшно.

Посл этого наступило молчаніе, довольно неловкое и мисисъ Бассетъ сказала наконецъ дрожащимъ голосомъ:

— Я надюсь, лэди Бассетъ, что теперешнее ваше нездоровье не иметъ ничего общаго съ… я надюсь, что вы уже теперь ничего не опасаетесь со стороны моего мужа.

— О! мисисъ Бассетъ, какъ мн не опасаться его, особенно, когда мы сами его вызываемъ. Мистеръ Реджинальдъ Бассетъ возвратился, а вы знаете, вашъ мужъ имлъ когда-то полное право быть имъ недовольнымъ.

— Но вдь онъ теперь сталъ старше и благоразумне. Если же нтъ, то я и Руперта постараемся поддержать миръ между обоими семействами.

— Руперта! Какъ жаль, что я не просила васъ привести ее съ собою, но я боялась просить слишкомъ многаго.

— Я ее пришлю къ вамъ завтра, лэди Бассетъ.

— Нтъ, приведите ее лучше сами.

— Такъ назначьте часъ..

— Когда хотите, и я кого-то удалю. Я хочу одна пользоваться вашимъ милымъ обществомъ.

Пока этотъ разговоръ происходилъ въ Гунтеркомб, Ричардъ Бассетъ, воспользовавшись отсутствіемъ жены, началъ искусно дйствовать на юный умъ своей дочери. Онъ напомнилъ ей о блестящихъ надеждахъ мистера Рутланда, и что онъ надялся увидть ее графиней и украшеніемъ англійскаго пэрства. Потомъ онъ сообщилъ ей, что мистеръ Рутландъ прідетъ къ нимъ недли на дв и просилъ ее принять его любезно.

Руперта конечно общала исполнить желаніе отца.

— Эта партія гораздо лучше, чмъ младшій сынъ сера Бассета, продолжалъ Ричардъ,— къ тому же моя дочь слишкомъ горда, чтобъ вступить въ семейство, гд ее нерадушно встртятъ.

— Еще бы, отвчала Руперта.

Видя, что его слова хорошо подйствовали, Ричардъ вышелъ изъ комнаты и отправился въ садъ съ сигарой.

Между тмъ, мисисъ Бассетъ вернулась домой. Она была въ восторгъ отъ лэди Бассетъ и передала дочери весь свой разговоръ, а также свое общаніе привести ее на другой день въ Гунтеркомбъ.

— Меня, мама! да зачмъ я ей?

— Я не знаю. Милэди желаетъ тебя видть, вотъ и все. И насколько я понимаю, лэди Бассетъ будетъ очень рада тебя видть.

— Она очень больна?

— Она очень измнилась и говоритъ, что чувствовала бы себя гораздо лучше, еслибъ между нашими семействами не было вражды. Но опасно ли она больна, я не знаю.

На другой день, он об отправились въ Гунтеркомбъ и лэди Бассетъ, не смотря на свою болзнь, приняла ихъ самымъ дружескимъ, радушнымъ образомъ. Она была поражена красотой и женственностью Руперты, но какъ хорошо воспитанная женщина не сразу это высказала. Сначала она говорила съ матерью, но вскор нашла случай обратиться и къ дочери.

— Я надюсь, мисъ Бассетъ, что вы также на сторон мира, какъ я и ваша милая мать.

— Да, отвчала ршительно Руперта, — я всегда была за миръ, особливо со времени той великолпной проповди, вы знаете, мама?

— Ты можешь связать лэди Бассетъ, сказала съ гордостью ея мать,— что ты считаешь своимъ призваніемъ помирить отца съ серомъ Чарльсомъ.

— Мама! воскликнула Руперта съ упрекомъ, — если вы будете повторять все то что я вамъ говорю наедин, то милэди сочтетъ меня за дерзкую, самонадянную двчонку.

— Нтъ, замтила лэди Бассетъ,— энтузіазмъ — не дерзость, это лучшій цвтокъ юности.

— Какъ я рада, что вы такъ думаете, леди Бассетъ. По моему, люди безъ энтузіазма — холодные, низкіе эгоисты.

— Вы совершенно правы, сказала съ жаромъ лэди Бассетъ.

Слишкомъ много заняло бы мста передавать вс подробности разговора и я только познакомлю читателей съ результатомъ его. Лэди Бассетъ пришла къ убжденію, что Руперта была прекрасная, благородная двушка, породниться съ которой могло самое гордое семейство, а Руперта была очарована прелестнымъ обращеніемъ лэди Бассетъ и ея прекраснымъ, хотя и блднымъ лицемъ. Он сразу стали друзьями, но только во время третьяго посщенія, посл многихъ взаимныхъ любезностей, лэди Бассетъ коснулась вопроса, близкаго ея сердцу.

— Милая моя красавица, сказала она обращаясь къ Руперт,— увидвъ васъ впервые, я удивилась смлости моего сына, влюбиться въ молодую двушку гораздо выше его по развитію, но теперь я должна сознаться, что считаю смлость моего сына только благороднымъ мужествомъ. Я вполн ему сочувствую и если вы не совсмъ равнодушны къ нему, то позвольте мн сказать, что нтъ на свт другой молодой двушки, кром васъ, которую я желала бы назвать своею дочерью.

— Благодарствуйте, лэди Бассетъ, отвчала мисисъ Бассетъ,— и если вы говорите откровенно, то позвольте мн сказать все что я думаю. Пока вашъ сынъ не разлюбитъ мою дочь, не знаю другаго зятя. У меня вдь хранится накидка.

Лэди Бассетъ взглянула вопросительно на Руперту, которая только молча покраснла, она ненавидла, чтобъ говорили о ея дтскихъ выходкахъ.

— Вы никогда ея не хватились? продолжала мисисъ Бассетъ, замтивъ удивленіе своей собесдницы,— тмъ лучше, я нарочно сохранила ее для миролюбивыхъ цлей.

— Уважаемый другъ мой, сказала лэди Бассетъ — ваши слова для меня загадка. О какой вы говорите накидк?

— О той, которую вашъ сынъ снялъ съ своихъ плечъ и надлъ на мою двочку, въ ту страшную ночь, когда они пропадали въ лсу. Простите мн, лэди Бассетъ, что я задержала эту накидку, я конечно ее своровала, но для васъ она ничего не значила, а для меня она была чрезвычайно дорога. Ахъ! лэди Бассетъ, я съ той минуты полюбила вашего сына, вы это поймете, вы мать. Но Руперта, зачмъ ты его называешь ребенкомъ. Если онъ уже тогда дйствовалъ какъ взрослый мужчина, то что-же онъ сталъ теперь. Нтъ, я не хочу видть другаго зятя, когда ты будешь матерью, ты поймешь многое… ты поймешь почему ты теперь такъ глупа…. о! о! да и его мать также готова, о! о! о!

Лэди Бассетъ протянула къ ней руки и об матери сладко наплакались въ объятіяхъ другъ друга.

Руперта также не могла удержаться отъ слезъ, но замтила, что не надо слишкомъ волновать лэди Бассетъ, которая такъ больна.

— Ты права, моя добрая, умная двочка, сказала мисисъ Бассетъ, — но у меня это на сердц лежитъ уже девять лтъ и теперь я не вытерпла. Ты красавица и балованное дитя и потому, я боюсь, что совсмъ забыла, какъ онъ снялъ съ себя свою накидку и надлъ на тебя.

— Не говорите этого, мама, сказала съ упрекомъ Руперта,— я напоминала это милому Комптону еще недавно. Но онъ ничего не помнитъ.

— Тмъ благородне съ его стороны, но ты, мое дитя, никогда этого не забывай.

— Я никогда не забуду, мама.

Мало по малу об матери и Руперта такъ близко сошлись, что послдняя должна была наконецъ сознаться какія чувства она питала къ Комптону. Вопросъ ей былъ предложенъ прямой. Хотя она уже теперь не боялась быть непріятной невсткой, но въ ея собственномъ ум существовала преграда. Она была смлая, откровенная молодая двушка, но ой тяжело было отвчать. Она покраснла, потупила глаза и промолвила очень тихо, но почти твердо:

— Я всегда питала большую привязанность къ моему кузену Комптону и теперь также. Но я не влюблена въ него. Онъ еще мальчикъ, а я…..

Взглядъ въ зеркало и гордая улыбка, доказывавшая, что она сознавала вполн свою красоту и зрлость — докончили фразу.

— Онъ съ каждымъ днемъ будетъ старше.

— И я также.

— Но ты не будешь старше на видъ, а онъ будетъ. Ты уже дошла до своего полнаго развитія, а онъ еще нтъ.

— Я вполн согласна съ вашей милой дочерью, сказала лэди Бассетъ съ хитрой ловкостью.— Комптонъ съ его русыми кудрями такъ молодъ на взглядъ, что теперь свадьба была бы нелпость. Но вдь можно дать другъ другу слово и ждать удобнаго времени для свадьбы. Я боюсь только, чтобъ васъ не соблазнило другое, боле блестящее предложеніе. Говоря откровенно, я слышала, что мистеръ Рутландъ ухаживаетъ за вами и бываетъ въ Гаймор.

— Да, онъ былъ раза два.

— Онъ нравится вашему отцу, у него блестящая будущность и онъ не мальчикъ, у него большіе усы.

— Меня не соблазняютъ ни его усы, ни его блестящая будущность, гордо сказала юная красавица.

— Вы удивительная молодая двушка.

— Да, это правда, сказала мисисъ Бассетъ,— ни я, ни ея отецъ, не имемъ на нее никакого вліянія.

— О! мама, разв я не послушная дочь?

— OI нтъ, нтъ. Только я вижу, что въ этомъ вопрос ты поставишь на своемъ.

— Но вдь съ нимъ связано счастье всей ея жизни, замтила лэди Бассетъ,— и я не могу осуждать ее за то, что она хочетъ подумать серьезно прежде, чмъ ршиться на такой важный шагъ.

Благодарный взглядъ блестящихъ глазъ Руперты вознаградилъ лэди Бассетъ на эти слова.

— Но, продолжала лэди Бассетъ нжно, вдь что нибудь да значитъ имть вмсто одной матери дв, а у васъ, милая голубушка, было бы дв. Я уже постаралась бы не умирать.

Эти слова тронули Руперту до глубины души, она обняла лэди Бассетъ и он горячо поцловались, какъ мать и дочь.

— Это слишкомъ большое искушеніе, сказала Руперта, — да я дамъ слово Комптону, если папа согласенъ. Безъ его согласія я не могу выдти ни за кого.

— Никто не можетъ получить этого согласія, кром тебя, замтила мисисъ Бассетъ.

— Помните мама, мои слова, сказала Руперта, — много лтъ мн потребуется, чтобъ исторгнуть у него это согласіе. Папа упрямъ, какъ мулъ, но я конечно упряма, какъ пятьдесятъ муловъ.

— На это не потребуются ни годы, ни мсяцы, произнесла лэди Бассетъ,— я знаю причину, по которой мистеръ Бассетъ не желаетъ этого брака, и уничтожу ее, чего бы это мн не стоило.

Эти слова такъ удивили мисисъ Бассетъ и ея дочь, что он ничего не отвчали.

— Даете вы слово выйдти замужъ за моего сына Комптона? продолжала лэди Бассетъ твердо,— если я добуду согласіе мистера Бассета.

— Я даю слово, отвчала Руперта, — но….

— Вы думаете, что мое вліяніе на мистера Бассета мене вашего. Я надюсь, что вы вскор убдитесь въ противномъ.

Мисисъ Бассетъ и Руперта, наконецъ, встали и лэди Бассетъ разставаясь сказала:

— Прощайте, мой дорогой другъ и сестра по горю, прощайте моя милая дочь.

Выходя изъ воротъ Гунтеркомба он встртили Комптона, который былъ очень блденъ и несчастенъ. Онъ далъ слово не говорить съ Рупертой и потому онъ молча устремилъ на нее трогательный, умоляющій взглядъ. Она въ отвтъ взглянула на него такъ нжно, что онъ едва не сошелъ съ ума отъ счастья и надежды.

Въ этотъ же день вечеромъ, Ричардъ Бассетъ былъ чрезвычайно мраченъ и на вс обращенія жены и дочери отвчалъ коротко и рзко. Очевидно было, что собиралась буря. Наконецъ она разразилась..

— Вы об нечестно поступаете со мною, сказалъ онъ,— я вамъ позволилъ пойти разъ къ женщин, которая говорила, что она очень больна, но я предупредилъ васъ, что это хитрйшая женщина въ свт и непремнно васъ обморочитъ. А теперь я слышу, что вы отъ нея не выходите. Это не годится. Ола хочетъ поймать въ силки двухъ неопытныхъ птицъ, которыхъ я обязанъ оберегать. Выслушайте меня, я запрещаю вамъ ходить въ этотъ домъ. Слышали?

— Еще бы, сказала спокойно мисисъ Бассетъ.— надо быть глухимъ, чтобъ тебя не слышать.

Руперта едва могла сдержать свое негодованіе.

— Это не просьба, а приказаніе.

— И самое тираническое! воскликнула мисисъ Бассетъ, въ первый разъ въ жизни выходя изъ себя.

— Незачмъ такъ рзко выражать ваше желаніе, пав=аа, сказала Руперта, удерживая мать,— мы исполнимъ ваше приказаніе.

Потомъ нагнувшись къ матери прибавила:

— А мистеръ Рутландъ за это заплатитъ.

Мисисъ Бассетъ тотчасъ увдомила обо всемъ происшедшемъ леди Бассетъ, которая не теряя ни минуты послала за Комптономъ.

— Дитя мое, сказала она,— мн надо переговорить съ Реджинальдомъ. Можешь ты его найти?

— Да. Къ сожалнію вс знаютъ гд его найдти въ это время дня?

— Гд же онъ?

— Я бы не желалъ вамъ сказать.

— Разв ты думаешь, я не знаю его привычекъ.

— Онъ въ таверн.

— Попроси его придти ко мн.

Комптонъ отправился въ таверну и съ отвращеніемъ увидалъ тамъ мистера Реджинальда Бассета, игравшаго на скрипк, передъ нимъ танцовали дв пары, а вокругъ стояло нсколько поселянъ, которые покуривая трубки смотрли на танцующихъ.

Комптонъ подождалъ до конца танца, и потомъ подойдя къ Реджинальду сказалъ ему на ухо:

— Мама хочетъ тебя видть, сейчасъ.

— Скажи ей, что я занятъ.

— Не подумаю. Ты знаешь, она больна и тебя еще не видала, а теперь она желаетъ тебя видть. Такъ пойдемъ же, будь молодецъ.,

— Я поставилъ себ за правило никогда не бросать молодой женщины ради старой.

— Какъ, даже ради матери?

— Даже ради бабушки.

— Такъ значитъ ты родился безъ сердца. Но ты все же пойдешь со мной, хотя бы мн пришлось тащить тебя за шиворотъ.

— Выучись-ка прежде, какъ пишется слово могу.

— Я выучусь на твоей голов, если ты не пойдешь добромъ.

— Ага! такъ вотъ какую игру ты затваешь, мальчишка!

— Да.

— Такъ намъ нечего здсь длать, пойдемъ на лужокъ и я тебя проучу.

— Благодарю, я не желаю содйствовать теб въ униженіи нашего семейства.

— Люди, которые боятся драки, не должны угрожать. Ну пойдемъ, и первый ударъ, который свалитъ кого нибудь, ршитъ дло. Если я выиграю, то ты останешься здсь и будешь плясать съ нами. Если ты — то я пойду къ старух.

Комптонъ согласился, хотя не очень охотно, но надо ему было отдать справедливость, что онъ колебался отъ сознанія родственной связи, а не отъ страха.

Молодые люди отправились на маленькой лужокъ, отдленный ршеткой, и снявъ сюртуки принялись за. дло безъ дальнйшихъ церемоній.

Реджинальдъ, отличавшійся необыкновенной ловкостью, нанесъ сначала два удара Комптону въ щеку. Послдній отскочилъ на нсколько шаговъ и только что хотлъ перейти въ наступательное движеніе, какъ увидалъ за ршеткой Руперту и ея мать, смотрвшихъ съ ужасомъ на драку. Выведенный изъ себя мыслью, что Реджинальдъ подвергъ его такому униженію, онъ злобно бросился на него и хотя получилъ сильный ударъ надъ самымъ глазомъ, нанесъ своему противнику такой ударъ въ лобъ, что тотъ какъ полно грохнулся на землю.

Ловкій юноша очень медленно поднялся съ земли точно ревматизмъ мгновенно сковалъ его члены.

— Хорошо, серъ, сказалъ онъ, очень любезнымъ тономъ,— вы побдили. Я тотчасъ подойду къ старух.

— Я пойду съ тобой, сказалъ Комптонъ,— помни, что я также бгаю, какъ дерусь. Вс твои цыганскія штуки ни къ чему не поведутъ.

Потомъ онъ подошелъ къ ршетк и сказалъ нершительнымъ голосомъ:

— Это не моя вина, мисъ Бассетъ, онъ иначе не хотлъ идти къ мам, она желала съ нимъ говорить.

— О! онъ раненъ! у него кровь! воскликнула Руперта,— подите сюда ко мн.

Онъ подошелъ къ ней и она нжно прижала свой батистовый платокъ къ его окровавленному лбу.

— Чтоже ты не идешь? спросилъ иронически Реджинальдъ,— или ты предпочитаешь молодыхъ старымъ.

Комптонъ тотчасъ перескочилъ черезъ ршетку и пошелъ за Реджинальдомъ.

— Такъ вотъ онъ, твой мальчикъ! сказала мисисъ Бассетъ.

Руперта ничего не отвчала, по начала молча всхлипывать.

— Что съ тобой, дитя мое?

— Драка… кровь… промолвила Руперта и слезы не дали ей продолжать.

Мисисъ Бассетъ старалась ее успокоитъ и черезъ нсколько времени, когда она оправилась, то стала говорить даже съ удовольствіемъ о виднномъ зрлищ, она ненавидла Реджинальда за его характеръ и за оскорбленіе, нанесенное ея отцу.

Но вдругъ она воскликнула съ притворнымъ негодованіемъ:

— Онъ взялъ мой платокъ! Какъ онъ смлъ!

— Ничего, замтила хладнокровно мисисъ Бассетъ,— у насъ его накидка.

XLIII.

Еслибъ кто нибудь посмотрлъ сквозь замочную скважину на лэди Бассетъ, ожидавшую Реджинальда, то по ея судорожнымъ движеніямъ легко могъ бы заключить о ея внутреннемъ волненіи. Она то вставала, то садилась, то шагала взадъ и впередъ по комнат, то снова опускалась на диванъ. Наконецъ она услыхала шаги въ коридор. Она прислушалась, это не были шаги Комптона. Она съ ужасомъ взглянула на дверь.

Черезъ минуту кто-то постучалъ въ дверь.

Она сла на диванъ и твердымъ спокойнымъ голосомъ сказала: войдите.

Дверь отворилась и Реджинальдъ дьявольски красивый съ черными кудрями вошелъ въ комнату.

Лэди Бассетъ поднялась съ мста и устремила на него свой проницательный вглядъ, какъ бы стараясь прочесть всю душу.

— Вотъ я, мама, сказалъ онъ,— очень сожалю, что вижу васъ больной.

— Благодарствуй, милый, отвчала лэди Бассетъ не спуская съ него глазъ,— еслибъ ты могъ, ты меня вылечилъ-бы?

Чтобы вполн оцнить эти слова и нжное, обращеніе лэди Бассетъ, надо помнить, что она ненавидла этого молодаго человка и однако изъ любви къ своему дорогому Комптону она ршилась на это свиданіе.

— Конечно, я радъ былъ бы васъ вылечить, но скажите мн какъ это сдлать?

Слова были очень приличны, но врный проницательный взглядъ лэди Бассетъ замтилъ хитрый блескъ черныхъ глазъ Реджинальда. Не смотря на свою молодость онъ былъ на сторож, готовый встртить нападеніе, которое онъ ожидалъ съ ея стороны. И это было не удивительно: Реджинальдъ по природ умный, понабрался низкой хитрости во время своихъ путешествій и приключеній съ цыганами — лукавымъ, ловкимъ народомъ. Обморокъ лэди Бассетъ въ минуту его возвращенія, нежеланіе ея видться съ пилъ до сихъ поръ, и нкоторыя другія обстоятельства заставили его серьезно призадуматься.

Увидавъ этотъ взглядъ, лэди Бассетъ поспшно перемнила свою тактику и многозначительно произнесла:

— Я теб врю, милый. Мн сегодня гораздо хуже. потому что въ сердц моемъ происходитъ страшная борьба. Время пришло открыть теб тайну, которая будетъ для тебя горькимъ разочарованіемъ. Я за тобою послала, чтобъ переговорить и посмотрть не могу ли я сдлать тебя счастливымъ, не смотря на это горькое разочарованіе.

Реджинальдъ не произнесъ ни слова.

— Мистеръ Бассетъ простите меня, если можете, я несчастнйшая женщина въ Англіи… Вы не наслдникъ этого помстья, вы не сынъ сера Чарльса.

— Какъ! воскликнулъ молодой человкъ.

Силы на минуту ей измнили. Она только покачала головой и закрыла руками пылавшія щеки.

Долго длилось молчаніе. Реджинальдъ спрашивалъ себя мысленно, правду ли говорила лэдй Бассетъ или она хотла только замнить его, какъ наслдника, любимымъ Комптономъ.

Наконецъ, лэди Бассетъ подняла глаза и увидавъ сомнніе въ его взгляд она осушила свои слезы, подошла къ столу, отперла ящикъ и вынула свою исповдь, которую она написала дли мужа.

Передавъ рукопись Реджинальду, она указала ему на число въ надписи на конверт и прибавила:

— Прочтите, вотъ что я писала моему дорогому мужу въ то время, когда я каждую минуту ожидала предстать передъ верховнымъ судьей.

Съ этими словами она упала на диванъ и лежала недвижимо во все время пока Реджинальдъ читалъ ея исповдь, только крупныя слезы тихо струились по ея щекамъ.

Реджинальдъ прочелъ рукопись съ первой строчки до послдней, ясно было, что разсказанные факты были справедливы, кром того, онъ какъ человкъ и молодой не могъ не поддаться чарующей прелести этого разсказа, въ которомъ умная, страстная женщина со всми подробностями описывала свою любовь, жаръ, страданія и то страшное, роковое искушеніе, противъ котораго она не устояла.

Наконецъ онъ кончилъ и тяжело перевелъ духъ.

— Нечего сказать, дьявольская исторія для меня, сказалъ онъ, но я васъ не осуждаю, вы одурачили Ричарда Бассета, а я его ненавижу. Но чтоже будетъ со мною?

— Я вамъ предлагаю жизнь, которая доставитъ вамъ гораздо боле счастья, чмъ обладаніе Гунтеркомбомъ. Я намрена купить вамъ большіе луга въ Австраліи и многочисленный скотъ. Эти луга окружены только дикими лсами и горами. У васъ будутъ быстрыя лошади, на которыхъ вы можете скакать сотни миль, по одному направленію. Тамъ не будетъ ни граница, ни заборовъ, а полнйшая свобода. Тамъ не будетъ однообразія: одну недлю вы можете копать золото, другую пасти свой скотъ, третью охотиться. И все это въ климат столь прелестномъ, что вы можете спать всю ночь на открытомъ воздух, подъ небеснымъ сводомъ, на которомъ блестятъ звзды, не вдомыя въ Европ.

Это предложеніе слишкомъ было соблазнительно и Реджинальдъ попался на удочку.

— Вы женщина настоящаго сорта! воскликнулъ онъ.

Однако черезъ нсколько минутъ, его взяло сомнніе и онъ прибавилъ:

— Но все это будетъ стоить, много денегъ.

— У меня очень много денегъ.

— Я не понимаю, зачмъ вамъ хлопотать обо мн? сказалъ онъ подумавъ немного.

— Вы не понимаете? Я ввела васъ въ это семейство, дозволила вамъ питать блестящія надежды и теперь брошу васъ въ нищет. Нтъ, это было бы слишкомъ низко. У меня нсколько тысячъ фунтовъ своихъ собственныхъ денегъ и я вамъ ихъ отдамъ, вы можете ихъ вс прожить, а я пока буду откладывать новыя тысячи.

Наступило минутное молчаніе.

— Конечно, сказала лэди Бассетъ,— я вамъ дамъ эти деньги съ однимъ условіемъ.

— Съ какимъ?

— Вы должны дать мн бумагу, подписанную вами и мисисъ Мейрикъ, въ которой вы оба признаете, что вы не сынъ сера Чарльса, и обяжетесь хранить эту тайну, покуда я вамъ исправно буду платить деньги. Вы колеблетесь. Разв это условіе не честно.

— Нтъ, очень честно, но не ловко подписать такую бумагу.

— Вы сомнваетесь во мн? Вы думаете, что сказавъ однажды крупную ложь, по хорошему хотя и ложному побужденію, я не сдержу въ отношеніи васъ своего слова. Но оскорбляйте меня, серъ, подобными сомнніями. Поймите, что есть на свт лэди и джентльмены, хотя вы предпочитаете цыганъ. Помните вы ту ночь, коги да вы оказали мн громадную услугу, которую я общала никогда не забывать? Съ той минуты не была ли я вашимъ постояннымъ другомъ и ходатаемъ?

Реджинальдъ кивнулъ головою въ знакъ согласія.

— Такъ врьте мн. Даю намъ честное слово, что у васъ нтъ, и никогда не будетъ лучшаго друга. Если вы откажетесь подписать бумагу, то я умру и оставлю посл себя исповдь и другія доказательства, въ силу которыхъ васъ выгонятъ изъ этого дома съ позоромъ и безъ гроша. И все это потому, что не будетъ на свт вашего лучшаго друга, котораго вы убьете своимъ отказомъ.

— Я не джентльменъ, отвчалъ онъ, смотря ей прямо въ глаза,— но вы лэди. Я вамъ врю и подпишу что угодно.

— Это довріе длаетъ вамъ честь и я докажу, что я его заслуживаю. Вотъ письмо къ мистеру Рольфу, изъ котораго вы узнаете, что я уже отдала ему три тысячи фунтовъ для покупки земли въ Австраліи ни ваше имя, а вотъ чекъ на пять сотъ фунтовъ. Сдлайте одолженіе возьмите.

Онъ сдлалъ это одолженіе и глаза его засверкали отъ удовольствія.

— А вотъ и бумага, которую вы должны подписать, но вашей одной подписи мн недостаточно, необходима подпись Мэри Мейрикъ.

— О! она тотчасъ подпишетъ. Мн стоитъ только ей сказать.

— Уврены ли вы въ этомъ? Мужчинъ можно убдить безпристрастно взглянуть на свои интересы, но женщины не такъ благоразумны. Возьмите эту бумагу и постарайтесь, чтобъ она ее подписала. Если же она откажется, то приведите ее тотчасъ ко мн, иначе она можетъ все разболтать и убивъ меня лишить васъ состоянія. Вы понимаете?

Подъ вліяніемъ этилъ словъ Реджинальдъ отправился въ мисисъ Мейрикъ и прямо объявилъ, что она должна тотчасъ подписать эту бумагу.

Она взглянула на бумагу, поблднла, но не потеряла присутствія духа.

— Подписать такую ложь? сказала она,— никогда. Ты его сынъ, и Гунтеркомбъ будетъ твой. Она жестокосердная мать!

— Пустяки, отвчалъ Реджинальдъ, — все равно уврять, что лисица дтище гуся. Ну, я не желаю, чтобъ вы меня погубили своей болтовней. Подпишите эту бумагу сейчасъ, или пойдемте къ ней и скажите ей въ глаза все что думаете.

— Да, произнесла Мэри Мейрикъ,— я пойду къ ней и выпою ей все.

Однако, эта твердая ршимость немного поколебалась при вид блднаго, изнуреннаго лица лэди Бассетъ.

— Я очень сожалю, милэди, что должна вамъ противорчить, когда вы такъ больны, сказала она, довольно мягко, — но я никогда не подпишу этой бумаги. Она лишитъ его Гунтеркомба, а я скоре позволю отрзать свою руку, чмъ соглашусь на это.

— Вздоръ Мэри, презрительно отвчала лэди Бассетъ.

Посл этого, она стала уговаривать ее, но тщетно. Мэри не хотла слушать никакихъ доводовъ и наконецъ грубымъ, вызывательнымъ голосомъ, повторила свой отказъ.

— Хорошо, сказала лэди, Бассетъ,— если вы не хотите сдлать по моему, то я поступлю иначе. Я тотчасъ отдамъ серу Чарльсу мою исповдь и потребую, чтобъ онъ немедленно прогналъ Реджинальда изъ дома, а васъ съ вашей фермы. Этотъ ударъ меня убьетъ, но за то деньги, которыя я приготовила Реджинальду, останутся въ пользу Комптона.

— Пустыя слова, милэди. Вы никогда не посмете этого сдлать.

— Ршившись умереть, я посмю все.

И она позвонила.

Мисисъ Мейрикъ презрительно улыбнулась.

— Попросите сера Чарльса тотчасъ придти ко мн, сказала лэди Бассетъ вошедшему слуг.

XLIV.

— Не будьте дурой, сказалъ Реджинальдъ, обращаясь къ своей бывшей нян.

— Серъ Чарльсъ посадитъ васъ въ тюрьму, произнесла лэди Бассетъ.

— Какъ, меня, за то что мы сдлали съ вами вмст?

— О! онъ не подвергнетъ наказанію жену, а найдетъ другую жертву.

— Подписывай, проклятая старая дура! воскликнулъ Реджинальдъ, грубо схвативъ за руку Мэри Мейрикъ.

Странно сказать, лэди Бассетъ тутъ вмшалась и произнесла съ какимъ-то торжественнымъ испугомъ:

— Не смйте дотронуться до нея пальцемъ.

Мэри залилась слезами, и сказала, что согласна подписать бумагу. Пока она писала, въ корридор послышались шаги сера Чарльса. Когда онъ постучался въ дверь, бумага была уже подписана мисисъ Мейрикъ и Реджинальдомъ. Лэди Бассетъ взяла ее и положивъ въ свою исповдь спрятала въ конторку.

— Взойди, сказала она, принимая на себя совершенно спокойный видъ, — мисисъ Мейрикъ желала тебя видть.

— Да, серъ, произнесла Мэри Мейрикъ, оправившись отъ недавняго волненія,— я хотла васъ просить заключить съ нами новое арендное условіе, такъ какъ срокъ стараго уже вышелъ.

— Вы лучше переговорите объ этомъ съ дворецкимъ.

— Хорошо, серъ, отвчала Мэри Мейрикъ и присвъ вышла изъ комнаты.

Реджинальдъ остался, не зная что ему длать.

— Мой милый, сказала лэди Бассетъ,— Реджинальдъ пришелъ со мною проститься. Онъ хочетъ посовтоваться съ мистеромъ Рольфомъ, если ты не имешь ничего противъ.

— Ршительно ничего, я только надюсь, что онъ выслушаетъ его совты съ большимъ уваженіемъ, чмъ мои.

Реджинальдъ молча пожалъ плечами и хотлъ выдти изъ комнаты, но леди Бассетъ остановила его словами:

— Разв ты не поцлуешь меня на прощанье, Реджинальдъ?

Реджинальдъ подошелъ къ ней, она поцловала его и шепнула на ухо:

— Держи свое слово, какъ я буду держать свое.

Когда онъ ушелъ, лэди Бассетъ упала на диванъ словно убитая. Она долго оставалась въ этомъ безчувственномъ положеніи, и потомъ весь вечеръ пролежала на диван, но ночью спала хорошо, какъ уже давно ей не удавалось: ея сердце освободилось отъ тяжелаго бремя.

На слдующій день ей стало гораздо лучше и она сошла внизъ къ обду.

Она теперь надялась, что долгая разлука вмст съ воспоминаніями о дурномъ поведеніи Реджинальда, вылечатъ наконецъ сера Чарльса отъ его привязанности къ нему, и тогда лтъ черезъ двадцать, она быть можетъ соберется съ силами покаяться мужу въ проступк своей молодости, хорошія послдствія котораго къ тому времени стушуютъ дурные результаты.

Таковъ былъ планъ, сложившійся въ голов этой удивительной женщины и его первоначальный успхъ подйствовалъ благодтельно на ея здоровье.

Но прошло два дня и она не получала ни строчки отъ Реджинальда ни отъ мистера Рольфа. Она начала сомнваться.

На третій день, Комптонъ, нахмуривъ брови, спросилъ ее послала ли она въ Лондонъ Реджинальда?

— Да, милый, отвчала лэди Бассетъ.

— Онъ не ухалъ.

— Какъ?

— Да, онъ живетъ у своей няни. Я видлъ, какъ онъ разговаривалъ на ея ферм съ какимъ-то старымъ цыганомъ.

Лэди Бассетъ громко застонала, но не сказала ни слова.

— Ничего, мама, продолжалъ Комптонъ,— другія ваши дти тмъ боле будутъ васъ любить.

Эти всти возбудили въ ходи Бассетъ безпокойство и страхъ. Она стала подозрвать, что Реджинальдъ ей измнилъ и ея опасенія были тмъ ужасне, что не имли опредленной формы. Ея здоровье снова разстроилось и спокойствіе исчезло.

Между тмъ Реджинальдъ жилъ на ферм дйствительно по своему длу. Онъ согласился съ ‘иностранцемъ’ предпринять экспедицію и поджидалъ темной, ненастной ночи. Онъ ршился на эту экспедицію изъ мести и главнымъ образомъ изъ корыстолюбія. Онъ конечно никогда не сдлалъ бы этого, имя въ карман чекъ въ пятьсотъ фунтовъ, но нкоторые умы такъ созданы, что не могутъ отказаться отъ однажды надуманнаго дурнаго дла, такимъ образомъ, Реджинальдъ упорствовалъ въ своемъ намреньи, хотя одно изъ побужденій уже не существовало.

Послдуемъ же за нимъ въ эту экспедицію.

Ночь была благопріятная и въ два часа Реджинальдъ съ ‘иностранцемъ’ стоялъ подъ окномъ въ столовой Ричарда Бассета, у нихъ были креповыя маски, а въ карманахъ различные инструменты.

‘Иностранецъ’ открылъ ставни маленькимъ долотомъ, потомъ брильянтомъ вырзалъ стекло, просунулъ руку и открылъ окно. Потомъ Реджинальдъ помогъ ему взлзть на подоконникъ я самъ послдовалъ за нимъ.

Они зажгли глухой фонарь и освтили дверцу шкафа, въ которомъ скрывалось старинное серебро. ‘Иностранецъ’ вынулъ изъ кармана связку ключей и посл нсколькихъ неудачныхъ попытокъ отперъ наконецъ дверь и при вид блестящей добычи, не могъ удержаться отъ восклицанія, но Реджинальдъ тотчасъ зажалъ ему ротъ рукой.

Тогда ‘иностранецъ’ развернулъ большой зеленый мшокъ, служившій ему въ вид передника, и оба они стали съ удивительной ловкостью и быстротой бросать въ мшокъ серебро, когда онъ былъ полонъ, то они продолжали набивать драгоцнностями свои большіе карманы.

Пока они этимъ занимались вдругъ послышались шаги и Ричардъ Бассетъ отворилъ дверь, онъ былъ въ одной рубашк и держалъ въ рук пистолетъ.

При вид его Реджинальдъ вскрикнулъ отъ ужаса, а ‘иностранецъ’ погасилъ фонарь.

Ричардъ Бассетъ, не отличавшійся между прочими своими недостатками трусостью, бросился на нихъ и схватилъ за горло Реджинальда, ‘Иностранецъ’ въ эту минуту нанесъ Ричарду ударъ долотомъ по голов и бросился къ окну. Еслибъ на его мст былъ Реджинальдъ, то онъ проскочилъ бы, какъ кошка, сквозь выставленное окно, но, ‘иностранецъ’, по старости и большому грузу въ карманахъ, застрялъ въ окн на дв секунды. Эта задержка была пагубна,— Ричардъ Бассетъ, оправясь отъ полученнаго удара, выстрлилъ въ ‘иностранца’ и пуля пронзила его плечо, онъ грохнулся на землю, какъ срубленное дерево.

Потомъ Ричардъ прицлился на Реджинальда, но тотъ сталъ умолять о пощад, и Ричардъ, при содйствіи кухарки Джесси, прибжавшей къ нему на помощь, связалъ руки Реджинальду и взялъ его въ плнъ по всмъ правиламъ,

Когда они его вязали, то онъ просилъ отпустить его, увряя, что это только шутка и что онъ никогда не намревался задержать вещей, онъ даже предлагалъ сто фунтовъ за свою свободу Ричардъ Бассетъ былъ неумолимъ. Онъ зажегъ свчу поднялъ креповую маску, скрывавшую лице своего узника,

— Ого! промолвилъ, онъ.

— Вы видите, это только шутка, сказалъ Реджинальдъ дрожа всмъ тломъ.

Ричардъ Бассетъ мрачно улыбнулся и ничего не сказалъ. Онъ строго приказалъ Джесси молчать и съ ея помощью заперъ Реджинальда въ чуланъ близъ кухни.

Потомъ они отправились искать другаго вора. Онъ выбросилъ вс украденныя вещи и усплъ скрыться. Вроятно онъ сдлалъ это для уменьшенія вины Реджинальда или изъ сознанія, что онъ смертельно раненъ и ему уже ненужно никакое серебро.

Бассетъ подобралъ вс брошенныя вещи и уставилъ обратно въ шкафъ, за исключеніемъ тхъ, которыя остались въ карманахъ Реджинальда. Потомъ онъ просилъ Джесси развести огонь въ камин и сварить ему чашку кофе, а самъ пошелъ наверхъ и объяснилъ жен, что въ домъ ворвались воры, но ничего не украли и потому ей нечего безпокоиться. Онъ не сказалъ ей боле ничего, ибо его черная, жестокая душа создала планъ, который онъ былъ увренъ встртилъ бы сопротивленіе, въ такой хорошей христіанк, какъ его жена, къ тому же, въ послднее время, она стала довольно рзко высказывать свое мнніе. Поэтому, онъ скрылъ поимку Реджинальда и возвратился внизъ къ своему кофе.

Вс унизительныя пораженія, нанесенныя ему серомъ Чарльсомъ и его женою, теперь снова оживились въ его ум и онъ уже предвкушалъ счастье мести, ибо теперь, онъ былъ въ состояніи однимъ ударомъ поквитаться съ лихвой. Но что-то его однако удерживало. Открытая вражда между имъ и серомъ Чарльсомъ уже впродолженіе нсколькихъ лтъ не возобновлялась. Лэди Бассетъ протянула руку его жен. Подготовляемый имъ ударъ былъ жестокій и не вправ ли были сказать его жена и дочь, что это варварство? Не будетъ ли впослдствіи упрекать его собственное сердце, сердце отца?

Эти мысли, которыя быть можетъ остановили бы человка мене упорнаго, чмъ Ричардъ Бассетъ, только сердили его, и вн себя отъ злобы, онъ громко воскликнулъ:

— Я долженъ это сдлать и сдлаю, что бы тамъ не вышло.

Онъ позвалъ Джесси и сказала ей, что подаритъ ей черное, шелковое платье за ея преданность, но она должна быть преданной до конца и никому не говорить, что у нихъ воръ сидитъ подъ ключомъ, въ противномъ случа, онъ тотчасъ ее прогонитъ.

— Чтожъ вы думаете, отвчала она,— я разв не умю держать языкъ за зубами, когда баринъ просятъ? Я вообще небольшая сплетница.

Въ семь часовъ утра Ричардъ Бассетъ послалъ къ серу Чарльсу записку, въ которой объяснялъ, что ночью къ нему ворвались два вора, изъ которыхъ одного онъ задержалъ я не считая свой домъ достаточно безопаснымъ мстомъ для его ареста, онъ желалъ тотчасъ передать судь. Въ конц записки, онъ выражалъ надежду, что серъ Чарльсъ не откажетъ ему въ покровительств закона, какъ бы онъ ему лично не былъ непріятенъ.

Серъ Чарльсъ презрительно улыбнулся прочтя записку и особливо послднія слова, выражавшія такое для него оскорбительное подозрніе. Однако, онъ отвчалъ учтиво, что готовъ къ услугамъ Ричарда Бассета, и что будетъ ждать его въ своей камер въ девять часовъ утра.

Между тмъ Ричардъ Бассетъ послалъ за констаблемъ и его помощникомъ, но даже имъ не объяснилъ, зачмъ онъ ихъ призвалъ. Его планъ состоялъ въ томъ, чтобъ отвести невдомаго вора въ креповой маск въ камеру сера Чарльса, и дать свое показаніе и уже тогда открыть несчастному отцу, что онъ судитъ своего роднаго сына.

Джесси съумла дйствительно молчать впродолженіи нсколькихъ часовъ и ничего не случилось ни въ Гаймор, ни въ Гунтеркомб, что могло бы помшать его варварской мести.

Однако случилось нчто замчательное въ разстояніи полутора миль.

Мисисъ Мейрикъ обыкновенно пила кофе въ восемь часовъ.

Въ этогь день Реджинальдъ не явился въ опредленный часъ. Она пошла къ нему въ комнату и увидала, что онъ не ночевалъ дома. Онатогда бросилась подъ навсъ, гд жилъ ‘иностранецъ’, но и тамъ никого не было. Она поспшно вышла изъ фермы и стала громко звать своихъ исчезнувшихъ гостей. Но никто не откликался. Она постояла нсколько минутъ и побжала на сосдній лугъ, посмотрть не тамъ ли они.

Первое что ей бросилось въ глаза былъ ‘иностранецъ’, ковылявшій къ ней навстрчу.

— Отецъ напился, промолвила она, и пошла къ нему намреваясь его разбранить, но приблизясь, она увидла, что случилось что то серьезное.

Его лице было смертельно блдное и онъ едва волочилъ ноги, дйствительно по дорог изъ Гаймора онъ нсколько разъ падалъ. И теперь, онъ опустился на землю въ совершенномъ изнеможеніи.

— О! батюшка! что случилось? Гд Реджинальдъ? что съ вами.

— Водки, промолвилъ раненый отчаянно всплеснувъ руками.

Она бросилась въ дожъ и черезъ минуту возвратилась съ бутылкой водки, которую приложила къ его губамъ.

Онъ выпилъ и мало по малу пришелъ въ себя.

— Мы съ мальчуганомъ отправились обдлать дльце, сказалъ онъ, меня подстрлили. Спрячь меня въ стогъ снга, оставь со мной бутылку и пусть близко никто не подходитъ. Сейчасъ будетъ погоня.

Мисисъ Мейрикъ, отличавшаяся огромной силой, потащила его къ ближайшему стогу и закопала его въ сно.

— Ну, сказала она дрожа всмъ тломъ, гд же мой мальчикъ?

— Его схватили.

— Ахъ!

— И посадятъ въ тюрьму, если ты не вымолишь ему прощенья.

— Подлый, негодяй! воскликнула Моря Мейрикъ,— это ты соблазнилъ его. И когда? У него въ карман было пятьсотъ фунтовъ и письмо милэди. О! зачмъ мы не сдержали своего слова! Она нашъ лучшій другъ. Это все твое дло, дьяволъ искуситель, старый подлецъ!

— Не ругай меня, промолвилъ цыганъ.

— Не ругать тебя, когда ты бросилъ моего мальчика и спасся бгствомъ. Да нтъ достаточно бранныхъ словъ для такого подлеца!

— Я твой отецъ, и умираю, сказалъ спокойно цыганъ, скрещивая на груди руки, по восточному обычаю.

— Простите меня, батюшка! воскликнула Мэри бросаясь на колни,— я себя не помню. Скажите, гд онъ?

— Въ Гаймор.

Она дико вскрикнула, глаза ея широко раскрылись отъ ужаса и она бросилась бжать.

Черезъ пять минутъ она была въ Гаймор и поспшно постуча въ дверь, сказала, что ей необходимо видть мистера Ричарда Бассета.

— Онъ только что вышелъ, отвчала служанка.

— Куда онъ пошелъ?

— Конечно въ Гунтеркомбъ. Разв вы не слыхали мисисъ Мейрикъ? Баринъ поймалъ сегодня ночью вора. И онъ въ такой страшной каск. Баринъ и двое констаблей повели его теперь къ серу Чарльсу, чтобъ предать его суду, мошенника… Но что съ вами?

Мэри Мейрикъ, не дослушавъ рчи служанки, бросилась бгомъ въ Гунтеркомбъ. Тамъ она быстро прошла черезъ кухню и людскія, гд ее такъ хорошо знали, что никто не остановилъ. Потомъ она вбжала но лстниц и ворвалась въ спальню лэди Бассетъ съ отчаяннымъ крикомъ:

— Милэди! Милэди!

Лэди Бассетъ въ свою очередь вскрикнула отъ ужаса при ея неожиданномъ появленіи. Мэри Мейрикъ разсказала ей въ двухъ словахъ все что случилось и лэди Бассетъ съ ужасомъ всплеснула руками.

— Теперь не до этого, дико воскликнула Мэри,— идите сейчасъ внизъ и спасите его.

— Я не могу.

— Вы должны и вы спасете его. Не сидите тутъ, въ глупомъ отчаяньи, а бгите внизъ. Если вы не будете тамъ черезъ пять минутъ, то я скажу все.

— Пожалйте меня! воскликнула леди Бассетъ,— я ему дала денегъ, я устроила его счастье. Это не моя вина.

— Все это вздоръ. Вы должны его спасти, или я васъ погублю. Я не могу здсь оставаться. Я иду внизъ и вы должны слдовать за мною.

Она бросилась внизъ по лстниц и хотла войти въ судебную камеру, но ее не пустили. Она дико вскрикнула и обжавъ кругомъ, вошла въ камеру въ другую дверь, которую забыли запереть, но было уже поздно: Ричардъ Бассетъ уже далъ свое показаніе серу Чарльсу.

Между тмъ вотъ что произошло. Въ камеру ввели обвиняемаго съ колодками на рукахъ, двое констеблей, дверь была заперта и серъ Чарльсъ поклонившись церемонно мистеру Бассетъ слъ и просилъ его сдлать тоже.

— Благодарствуйте, отвчалъ Ричардъ Бассетъ, но не слъ.

Онъ всталъ прямо противъ обвиняемаго и далъ свое показаніе, впродолженіи котораго обвиняемый дрожалъ всмъ тломъ и колни его подгибались. Онъ былъ способенъ на всякое безуміе, но не на преступленіе.

— У меня въ шкафу хранится семейное серебро, сказалъ Ричардъ Бассетъ,— и нсколько лтъ тому назадъ я провелъ отъ двери этого шкафа проводку къ колокольчику, у моей кровати. Вчера поздно ночью, этотъ колокольчикъ зазвонилъ. Я вскочилъ въ рубашк и сбжалъ внизъ съ пистолетомъ. Два вора таскали серебро изъ шкафа, Я схватилъ одного за горло, но онъ ударилъ меня долотомъ — констабль, покажите долото. Оправившись отъ удара, я выстрлилъ въ одного изъ воровъ, который уже вылзалъ въ окно. Онъ упалъ и я думалъ, что онъ убитъ, но онъ исчезъ. Другаго вора я задержалъ. Вотъ онъ, въ томъ самомъ положеніи, въ какомъ онъ находился въ ту минуту, въ которую я его схватилъ, Констабль обыщите его карманы.

Констабль исполнилъ это приказаніе и вынулъ изъ кармановъ обвиняемаго нсколько серебрянныхъ вещей.

— На нихъ мой гербъ и служанка можетъ ихъ признать, сказалъ Ричардъ Бассетъ.

— Это здсь лишнее, произнесъ серъ Чарльсъ и обращаясь жъ обвиняемому прибавилъ,— имете вы что нибудь сказать?

— Это была шутка, промолвилъ несчастный, едва слышно.

— Не совтую вамъ повторять этого на суд, сказалъ серъ Чарльсъ и написавъ постановленіе объ арест, сказалъ въ вид проформы,— снимите съ него маску.

Констабль снялъ маску и отскочилъ съ крикомъ ужаса и удивленія.

Серъ Чарльсъ взглянулъ и увидалъ въ человк, котораго онъ предавалъ суду за воровство, своего старшаго сына, наслдника своего имени и своихъ помстій.

Перо выпало изъ руки сера Чарльса и онъ устремилъ дикій взглядъ на блдное лицо молодаго человка и его глава полные мольбы. Потомъ онъ схватился рукою за сердце, которое какъ бы перестало биться.

Въ комнат воцарилось гробовое молчаніе. Вс были поражены ужасомъ. Даже Ричардъ Бассетъ вздрогнулъ.

— О! Жестокій человкъ! Жестокій человкъ! промолвилъ несчастный отецъ,— пусть Господь судитъ васъ, какъ я сегодня долженъ судить своего сына. Мистеръ Бассетъ, вамъ все равно, какой судья васъ отдастъ подъ судъ, а я обязанъ исполнить свою присягу. И вотъ… покажу… примръ… подписавъ постановленіе…

— Нтъ, нтъ! воскликнулъ женскій голосъ и Мэри Мейрикъ вбжала въ комнату.

Вс присутствующіе казалось ввали хорошо Мэри Мейрикъ, но теперь передъ ними стояла совершенно невдомая имъ женщина. Красивая, но грубая женщина, преобразилась въ эту роковую минуту, въ какое-то высшее существо. Ея блдныя щеки, громадные черные глаза и мелодичный голосъ имли какую-то чарующую силу.

— Вы не знаете что длаете! воскликнула она, — остановитесь или вы проклянете, руку, вторая дотронется до единаго изъ волосъ на его голов, вы Ричардъ Бассетъ боле всхъ.

Во всякомъ другомъ дл, серъ Чарльсъ приказалъ бы ее тотчасъ вывести изъ комнаты, но теперь онъ. какъ утопающій схватился за соломенку.

— Говорите что знаете, сказалъ онъ,— и спасите несчастнаго мальчика, если можете. Я не вижу спасенія,.

— Есть вещи, о которыхъ нельзя говорить при всхъ. Удалите всхъ и я вамъ все скажу.

Ричардъ Бассетъ ожидалъ, новаго торжества и потому сказалъ констаблямъ и своей служанк, что они могутъ выдти въ другую комнату на нсколько минутъ, пока откроется эта удивительная тайна.

— Зачмъ вы хотите посадить его въ тюрьму? сказала Мэри Мейрикъ, обращаясь къ Ричарду Бассету, когда вс вышли изъ комнаты, — вы хотите отомстить серу Чарльсу, поразить его въ сердце,.опозоривъ его сына?

Серъ Чарльсъ громко застоналъ.

— Не, плачьте, милый мой баринъ! воскликнула Мэри Мейрикъ, бросаясь передъ нимъ на колни и хватая его за руки, — только мое одно сердце будетъ обливаться кровью. Онъ не вашъ сынъ!

— Какъ! воскликнулъ серъ Чарльсъ громовымъ голосомъ.

— Это для меня не новость, сказалъ Ричардъ,— онъ скоре похожъ на пастора,чмъ на сера Чарльса Бассета.

— Стыдись! воскликнула Мэри Мейрикъ, — теб ли давать отцовъ дтямъ, когда ты не узнаешь своей плоти и крови. Она твой сынъ, Ричардъ Бассетъ.

— Мой сынъ! воскликнулъ Ричардъ Бассетъ вн себя отъ изумленія.

— Да какъ мн не знать! Я его мать.

Эти изумительныя слова были произнесены съ величіемъ истины, но послдній возгласъ: ‘я его мать’, дышалъ уже нжной, материнской любовью.

Вс были поражены и не замтили, какъ среди ихъ появилась женщина блдная, какъ смерть съ ввалившимися, блестящими, какъ уголья глазами.

Это была лэди Бассетъ.

При вид ея, серъ Чарльсъ очнулся и громко произнесъ:

— Слышишь, Белла, что она говоритъ, это не нашъ сынъ? Такъ ты вмст съ служанкой обманула своего мужа?

Лэди Бассетъ хотла отвчать, но не могла, губы ея дрожали, не произнося ни единаго слова.

— Къ чему ее спрашивать! воскликнула Мэри Мейрикъ, сжалившись надъ страшной агоніей, которую переносила въ ту минуту несчастная женщина,— она также мало знаетъ, какъ вы. Я все сдлала одна и сдлала для вашей пользы. Ребенокъ милэди умеръ и я это скрыла отъ нея, зная что она умерла бы съ горя, а вы бы вки остались бы въ сумасшедшемъ дом. Для вашей же пользы, я замнила ея мертваго ребенка своимъ живымъ и милэди ничего не догадалась. Съ теченіемъ времени, видя смуглый цвтъ лица и черные кудри Реджинальда, милэди начала сомнваться, но всей правды она не знала до сей минуты. Милэди, я его мать, а вотъ его жестокій отецъ, жестокій ко мн и къ нему. Но не смй Ричйрдъ Бассетъ преслдовать его, у меня вс твои письма, въ которыхъ ты общаешь ни мн жениться. Я ихъ отнесу твоей жен и твоей дочери, пустъ он узнаютъ, что ты посылаешь въ тюрьму твою собственную плоть и кровь. Но зачмъ я угрожаю, поговори съ нимъ, сынъ мой, онъ твой отецъ и можетъ быть ты отыщешь въ немъ сердце, хотя я никогда его не находила.

— Простите меня, произнесъ Реджинальдъ, опускаясь на колни передъ Ричардомъ Бассетомъ и складывая руки по восточному обычаю.

Тогда серъ Чарльсъ взялъ за руку свою жену, которая дрожала, какъ осенній листъ и вывелъ ее изъ комнаты.

Быть можетъ мольбы Реджинальда и слезъ матери было бы достаточно, чтобы смягчить жестокое сердце Ричарда Бассета, но угроза открыть его поступки молодости жен и дочери, окончательно убдили его пойти на мировую. Черезъ нсколько минутъ они вс трое пришли къ соглашенію. Реджинальдъ освобождался подъ условіемъ ухать въ Лондонъ съ слдующимъ поздомъ и никогда боле не появляться въ этомъ околодк. Его мать была обязана отправиться съ нимъ и лично самъ посадить его на корабль, отходившій въ Австралію. Кром того она дала слово никому не открывать происхожденіе сына. Покончивъ дло такимъ образомъ, Ричардъ Бассетъ позвалъ констабля и объявилъ, что изъ словъ молодаго человка онъ убдился, что его поступокъ былъ не воровство, а шутка, хотя очень опасная и потому онъ отказывался отъ своего обвиненія.

Констабль отвчалъ, что ему необходимо получить по этому предмету приказаніе сера Чарльса. Тотчасъ послали за соромъ Чарльсомъ. Онъ явился и освободилъ обвиняемаго, котораго Мэри Мейрикъ въ ту же минуту крпко схватила за руку, какъ бы говоря: ‘теперь ужь я тебя не выпущу изъ своихъ рукъ.’

Прежде, чмъ они вышли изъ комнаты, серъ Чарльсъ, который усплъ уже совершенно оправиться, произнесъ съ глубокимъ чувствомъ:

— Мой бдный мальчикъ, ты никогда не будешь мн чужимъ. Привязанность нсколькихъ лтъ не можетъ вдругъ уничтожиться. Ты видишь теперь, какъ преступленіе слдуетъ за шалостью, а наказаніе за преступленіемъ. Помни это и никогда боле не совращайся съ пути чести. Будь честнымъ человкомъ и пиши ко мн, какъ будто я по прежнему твой отецъ.

Они удалились, но Ричардъ Бассетъ не трогался съ мста. Серъ Чарльсъ недоумвалъ, зачмъ онъ оставался. Наконецъ Ричардъ опустивъ глаза, произнесъ рзко, но съ оттнкомъ раскаянья:

— Серъ Чарльсъ, вы были благородне меня. Я вамъ многимъ обязанъ.

Серъ Чарльсъ молча поклонился.

— Но я былъ бы вамъ еще боле обязанъ, еслибъ вы убдили лэди Бассетъ скрыть отъ моей жены и дочери этотъ проступокъ моей молодости. Я стыжусь моего поведенія, но каковы бы ни были мои проступки, я пользуюсь любовью и уваженіемъ моей семьи.

— Мистеръ Бассетъ, отвчалъ серъ Чарльсъ, — необходимо сказать моему сыну Комптону, что онъ мой наслдникъ, но вс подробности, оскорбительныя для васъ, будутъ старательно скрыты, вы можете расчитывать на то, что лэди Бассетъ и я сохранимъ вашу тайну.

— Серъ Чарльсъ, произнесъ Ричардъ Бассетъ съ чувствомъ,— я очень, очень вамъ обязанъ и начинаю сожалть, что мы враги. Прощайте.

Волненіе и страхъ, овладвшіе лэди Бассетъ едва не убили ее. Цлый день она пролежала въ совершенномъ изнеможеніи. Серъ Чарльсъ хотя и началъ подозрвать кое-что, но не сказалъ ни слова, а напротивъ очень нжно утшалъ ее, увряя, что хотя ударъ былъ страшный, но все было къ лучшему, такъ какъ подобный сынъ, въ конц концевъ, растерзалъ бы его сердце

— Но твоя разочарованная любовь! произнесла лэди Бассетъ, со слезами на глазахъ.

Серъ Чарльсъ тяжело вздохнулъ, но чрезъ нсколько минутъ отвчалъ:

— Любовь никогда не можетъ быть брошена даромъ. Моя любовь къ этому юному безумцу расширила мое сердце. Было время, когда онъ принесъ мн большую пользу.

Однако, на слдующій день, лэди Бассетъ пришла къ тому убжденію, что теперь, когда ей не о немъ было думать, кром о себ, жить съ подобной тяжестью на сердц было невыносимо. Она просто сказала серу Чарльсу, что Мэри Мейрикъ его обманула.

— Прочти вотъ эту исповдь, прибавила она,— и ты увидишь что сдлала твоя несчастная жена, любившая тебя до безумія, до преступленія.

Серъ Чарльсъ взглянулъ на нее и понялъ по отчаянному выраженію ея лица, что онъ убилъ бы ее, еслибъ прочелъ ея исповдь, поэтому онъ поступилъ, какъ человкъ, и спокойно отвчалъ:

— Прости меня, голубушка, но я въ этомъ дл боле врю Мэри Мейрикъ, чмъ теб. Я знаю твое сердце и не желаю слышать ни отъ кого, даже отъ тебя самой о твоихъ заблужденіяхъ. Очень сожалю, что принужденъ оскорбить твое авторское самолюбіе, но я отказываюсь прочесть сочиненіе и формально запрещаю теб говорить объ этомъ предмет по крайней мр впродолженіи тридцати лтъ. Забудемъ прошлое и будемъ счастливы въ настоящемъ.

Въ этотъ памятный день вечеромъ, мистеръ Рутландъ пріхалъ въ Гайноръ и сдлалъ предложеніе Руперт. Она отказала ему учтиво, но ршительно.

Она тотчасъ разсказала объ этомъ матери, а та съ нкоторымъ страхомъ передала Ричарду, но его отвтъ изумилъ ее.

— Очень радъ, сказалъ онъ,— Руперта можетъ сдлать лучшую партію.

Мисисъ Бассетъ не могла отказать себ въ удовольствіи сообщить объ этомъ лэди Бассетъ и она отправилась къ ней съ согласія своего мужа.

Лэди Бассетъ желала видть Руперту.

— Пускай идетъ, отвчалъ любезно Ричардъ Бассетъ, на просьбу дочери дозволить ей постить больную.

Возвратясь домой, Руперта просила отца отпускать ее каждый день въ Гунтеркомбъ.

— Я буду за нею ухаживать, сказала она, — а то она умретъ.

Ричардъ Бассетъ и на это согласился.

Впродолженіе нсколькихъ недль, Руперта почти жила въ Гунтеркомб и теперь выказала вполн свои скрытыя дотол рдкія качества. Какъ зловредная оспа, переходя чрезъ коровье тло, становится спасительнымъ средствомъ отъ этого же недуга, такъ и въ благородной натур этой молодой двушк, пороки ея отца превратились въ добродтели: его упорство стадо постоянствомъ, его дерзость — силой воли, его коварная хитрость — чистосердечнымъ умомъ. Она сразу поняла, что лэди Бассетъ медленно чахла и что для нея необходимъ самый нжный, разумный уходъ, апатичная сидлка могла только ускорить ея смерть, потому она была постоянно весела, шутила, смялась и всми силами поддерживала расшатавшіеся нервы больной.

Съ этой цлью она общала дать слово Комптону, въ тотъ день, когда лэди Бассетъ выздороветъ. Такимъ образомъ она.боролась со смертью и наконецъ одержала побду, надежда счастья для своего любимаго сына и новизна дочерней любви преодолли недугъ и воскресили лэди Бассетъ.

Вотъ что сдлала дочь Ричарда Бассета для прежняго врага своего отца!

Благодарный серъ Чарльсъ написалъ Ричарду письмо, въ которомъ уврилъ его въ свою очередь, что многимъ ему обязанъ. Въ отвтъ на это пришло письмо очень учтивое и черезъ-чуръ, смиренное.

Такъ, мало по малу, любовь дтей стушевала ненависть отцевъ и въ восемнадцать лтъ Руперта и Комптонъ были формально помолвлены.

Руперта теперь выказала новую фазу своего характера, ребенкомъ она была веселой, умной скоросплкой,— молодой двушкой она отличалась безмолвной застнчивостью, а теперь она стала умной, энергичной, но скромной и нжной.

Время излечило Комптона отъ его единственнаго недостатка. Руперта перестала рости въ пятнадцать лтъ, но Комптонъ продолжалъ рости, догналъ ее въ семнадцать и переросъ цлой головой въ девятнадцать. Онъ взялъ ученую степень въ Оксфорд и былъ однимъ изъ лучшихъ гребцовъ на университетскихъ гонкахъ, наконецъ онъ взялъ призъ на состязаніи Кембриджа и Оксфорда на Темз. Увидавъ въ этотъ памятный день своего жениха въ маленькой лодк, быстро опередившей всхъ союзниковъ, при гром рукоплесканій громадной толпы, увидавъ его мощныя, загорлыя руки, его блестящіе мужествомъ глаза, Руперта должна была сознаться, что онъ боле не былъ ребенкомъ.

Однако лэди Бассетъ не признала достаточнымъ такое свидтельство, но въ виду настоятельныхъ просьбъ молодыхъ людей она согласилась обвнчать ихъ въ двадцать лтъ съ условіемъ жить три года безвыздно въ Гунтеркомб при ней.

— Двадцатилтій мальчикъ не можетъ понять двадцатилтней женщины, сказала она, — я должна непремнно жить съ вами, чтобъ предотвратить всякую тнь несогласія между вами, милыя дти.

Молодые люди слишкомъ любили леди Бассетъ, чтобъ не согласиться на это условіе. Такимъ образомъ они были обвнчаны и поселились въ одномъ изъ флигелей Гунтеркомбскаго дома.

Будемъ надяться для ихъ счастья, что ихъ брачная жизнь не доставитъ мн матерьяловъ для новаго романа, самая счастливая жизнь никогда не отличается событіями.

Иностранецъ выздоровлъ отъ своей раны, но у него сдлался сильнйшій ревматизмъ и онъ потерялъ всякую охоту къ ночнымъ экспедиціямъ.

Реджинальдъ года два странствовалъ по Австраліи, а теперь онъ богатый скватеръ, любящій особенно спать на открытомъ воздух. Въ Англіи было тсно этому юному цыгану. Теперь онъ совершенно на своемъ мст и живетъ очень хорошо.

Старикъ Мейрикъ умеръ и оставилъ своей вдов небольшое мннье въ сосднемъ графств. Дрэкъ сдлалъ ей предложеніе въ самый день похоронъ.. Черезъ шесть мсяцевъ она вышла за него замужъ и перехала въ свое помстье, ибо серъ Чарльсъ не хотлъ возобновлять контрактъ на ферму.

Ея новое жилище находилось по сосдству съ имньемъ ея сестры. Мисисъ Маршъ немедленно принялась за обращеніе Мэри на путь истинный, послдняя долго терпла увщанія сестры, по старой памяти къ ея всегдашнему превосходству, но наконецъ она вышла изъ терпнья и воскликнула:

— Раскайся! Раскайся! затвердила одно и тоже. Точно я обворовала церковь. Теб хорошо каяться, ты вела сначала ужъ очень веселую жизнь, а мн зачмъ? Я въ жизни ничего не сдлала отъ чего могла бы покраснть.

Однажды постивъ Виллера, Ричардъ Бассетъ сказалъ ему:

— Знаете, старый другъ, нтъ хуже яда, какъ ненависть. Я отъ нея постарлъ преждевременно. И къ чему она ведетъ? Я могъ преспокойно наслаждаться жизнью, все же въ конц концевъ мой внукъ будетъ владть Гунтеркомбомъ.

— Да, благодаря той двочк, при рожденіи которой вы не хотли звонить въ колокола.

Серъ Чарльсъ и лэди Бассетъ ведутъ теперь спокойную, мирную жизнь, посл столь долгихъ треволненій, они снова переживаютъ юность въ своихъ дтяхъ, въ числ которыхъ они вполн считаютъ Руперту.

Однако леди Бассетъ отличается какимъ-то задумчивымъ, смиреннымъ видомъ, она очевидно искупаетъ свой проступокъ, хотя она знаетъ, что тотъ, изъ любви къ которому она ршилась на преступленіе, никогда этого не узнаетъ.

Произнося послдній приговоръ надъ нею, не мшаетъ сравнить ее съ эгоистичнымъ самодовольствомъ мисисъ Дрэкъ.

Вы вс мужчины и женщины, которые будете судить Беллу Бассетъ, будьте тверды и не дозвольте ея блестящимъ качествамъ и добрымъ намреньямъ ослпить васъ въ простомъ вопрос хорошо или дурно она поступила? Но будьте милосердны и спросите себя, часто ли вы сами и другіе знакомые вамъ люди одерживали побду надъ страшнымъ роковымъ искушеніемъ.

Я по опыту знаю, что мы благородно учимъ ближнихъ сопротивляться искушеніямъ, а сами низко имъ поддаемся.

Конецъ.

РОКОВОЕ ИСКУШЕНIЕ

I.

II.

IV.

V.

VI.

VII.

VIII.

IX.

X.

XI.

XII.

XIII.

XIV.

XV.

XVI.

XVII.

XVIII.

XIX.

XX.

XXI.

XXII.

XXIII.

XXIV.

XXV.

XXVI.

XXVII.

XXVIII.

XXIX.

XXX.

XXXI.

XXXII.

ХXXIII.

XXXIV.

XXXV.

XXXVI.

XXXVII.

XXXVIII.

XXXIX.

XL.

XLI.

XLII.

XLIII.

XLIV.

Читайте также: