Иакинф Бичурин
Разбор критических замечаний и прибавлений г-на Клапрота к французскому переводу книги: Путешествие в Китай через Монголию, в 1820—1821 годах
Том II
ПРИМЕЧАНИЯ
Разбор критических замечаний и прибавлений г-на Клапрота, Бичурин Иакинф, Год: 1828
Время на прочтение: 22 минут(ы)
Бичурин (Иакинф) H. Я. Ради вечной памяти: Поэзия. Статьи, очерки, заметки. Письма.— Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1991.
В прошлом году издан в Париже французский перевод Путешествия г. Тимковского в Китай через Монголию — с поправками и замечаниями г. Клапрота, члена Азиатского Парижского общества. Естественно, что такой оборот должен произвести на читателей впечатление, невыгодное для русского подлинника, и расположить их в пользу французского перевода, тем паче, что издатели самонадеянно и торжественно уверяют всех в превосходстве своего произведения перед подлинником. Но как большая часть замечаний в помянутом переводе почерпнута из китайских источников, весьма немногим известных, то я принял на себя труд рассмотреть замечания г. Клапрота и показать, до какой степени должно почитать их справедливыми. Начнем с Предисловия.
Здесь между прочим сказано: ‘Автор весьма много пользовался извлечениями и переводами из китайских источников, сообщенными ему архимандритом Иакинфом, которого он сопровождал из Пекина. Но долг справедливости требует сказать, что о. Иакинф не приложил к своему занятию всего старания, какое оно заслуживало. Сравнивая переводы его с оригинальным китайским текстом, г. Клапрот нашел в них важные неточности. Посему надлежало исправить все сии недостаточные места, дабы читатель не был введен в заблуждение, тем вреднейшее для науки, что оно имело бы порукою книгу, основанную на свидетельствах, извлеченных из творений китайских’.
Замечание г. Клапрота отчасти справедливо. Поспешая нужные для меня переводы с китайского языка окончить в Пекине, где справки для пояснения темных мест легко можно находить в обширных книжных лавках, я отложил точную выправку оных до возвращения в отечество. Г. Тимковский, в бытность его в Пекине, читал некоторые из них, извлек места, казавшиеся для него нужными и, не будучи мною предуведомлен о невыправках перевода, поместило их в своем путешествии. Впрочем, таковых мест очень мало, и притом погрешности оных столь маловажны, что г. Клапрот, называя их важными неточностями, очевидно издевается только над публикою, или над самим собою, решить сне предоставляю читателям.
Далее в предисловии сказано: ‘Большая География Китайской Империи доставила г. Клапроту возможность очистить французский перевод от всех недостатков, обезображивающих российский подлинник. С помощью сей книги он исправил собственные имена, находящиеся в описании Монголии, которое составляет XV главу французского перевода. В русском переводе имена спи чрезвычайно обезображены, и монгол, без сомнения, не мог бы узнать их’. Г. Тимковский в тоническом начертаний монгольских собственных имен последовал своему переводчику, который весьма хорошо говорит северным монгольским наречием. Известно, что в каждом почти языке есть отличие в выговоре слов против буквального начертания оных, но при переводе с одного языка на другой принято правилом: собственные имена перелагать тонически с выговора, как они пишутся. Г. Тимковский действительно поступал таким образом. Г. Клапрот, в бытность свою в Кяхте, еще не имел возможности понимать разговоров монгольских, и кажется, что правило тонического перевода почитает он чрезвычайным обезображиванием имен. По его мнению, нынешние переводчики погрешают, когда собственные имена французские и английские переводят с сих языков по выговору, а не буквально.
‘Г. Тимковский для начертания имен и слов китайских принял в своем сочинении наречие, которым говорят в Пекине, но сие наречие есть одно из самых испорченных в Китае, и проч.’
Китайское письмо состоит не из букв, а из иероглифов, которые по самому свойству их не имеет определительного выговора. Китаец, японец и кореец, употребляющие сие письмо, не понимают друг друга в разговорах. В самом даже Китае находится много отличий в наречиях, так, что нередко жители двух смежных губерний с трудом понимают друг друга. Но здесь, неодинаковость выговора иероглифов почитается следствием различия в языках, оставшегося от древнего разделения Китая на уделы, и ни одному китайцу не приходило на мысль принимать ее за испорченность наречий. Г. Клапрот, принимая диктаторский тон, забыл, что он еще ни на одном из китайских наречий не умеет даже признаться в незнании оных, ибо в Китае разговорный язык совершенно отличен от книжного, а только книжный известен г-ну Клапроту.
‘Г-н Клапрот рассудил заменить сие наречие нанкинским, потому, что оно есть самое лучшее, которое писавшие о Китае миссионеры приняли в своих сочинениях, и которое по сему гораздо известнее в Европе, нежели другие’.
Г-н Клапрот очень хорошо поступил, что во французском переводе употребил вместо пекинского наречия нан-кинское, которым подписан употребляемый в Западной Европе Китайский словарь, переведенный миссионерами. В противном случае, никто бы там не мог понимать собственных имен, написанных по выговору г-на Тнмковского, так как и русские переводчики, образовавшиеся в Пекине, иногда с большим трудом понимают китайские имена, переложенные на языки Западной Европы с выговора нанкинского. Миссионеры употребили наречие области Цзянь-нин-фу (так ныне называется Нанкин) потому только, что первоначально здесь обучались китайскому языку и не могли говорить наречием других мест. За нужное почитаю предуведомить читателя, что здесь под наречием разумеется не слог разговорный, а самый выговор или произношение, о чем г-н Клапрот, не бывши в Китае, не в состоянии судить, даже несмотря на всю его проницательность, я сомневаюсь, знает ли он, что в самом Цзянь-нин-фу не все иероглифы так выговариваются, как миссионеры сообщали Европе.
‘Во французском переводе необходимо также нужно было опустить неправильные речения, кои в некоторых о Китае писанных сочинениях приняты вопреки свойству языка. Так, например, говоря о государе сей обширной империи, многие писатели называют его монгольским его титулом: Богдохан. Сей образ выражения почти столько же правилен, как выражение француза, который говоря о Российском монархе на своем языке, назвал бы его кайзером России, потому только, что видел слово сие в каком-нибудь немецком сочинении’.
Россия получила понятие о титуле китайского государя, вместе с первыми понятиями о Китае, от монголов, почему с того времени доныне постоянно употребляет слово Богдохан в письменных сношениях с сим государством. Впрочем, Богдохан есть речение монгольское, сложенное из двух слов: Богда — священный и хан — государь, обоих монгольских, на китайском языке Шен-чжу. Сей титул, как монголы, так и сами китайцы наиболее употребляют в деловых бумагах. Кайзер России, напротив, суть слова, взятый из двух языков, и г-н Клапрот, употребив для сравнения сие выражение, доказывает, что как тяжела его логика, так шупы и остроты.
‘Последняя половина третьего тома содержит общее собрание Монголии, в котором г-н Тимковский представляет историю сей страны и народов, обитавших в ней с 220 года нашего летоисчисления до времени покорения их маньчжурами. Он пользовался в сем случае теми же материалами, кои употребил Дегинь для своей ‘Истории гуннов’. Сей последний перевел их с китайского. Г-н Тимковский пользовался переводами о. архимандрита Иакинфа. Дегинь сделал ошибку, смешав всех народов Средней и Северной Азии в один народ. О. Иакинф подвергся таковой же погрешности, приняв за монголов всех тех народов, кои издревле обитали к северу от Китая. Г-н Тимковский принял сию ошибочную систему, которая делает бесполезными его записки, притом они уже известны из творения Дегиня. Это заставило нас опустить сию, так названную, Историю монголов и оставить только ту часть, которая начинается изгнанием династии Юань’.
Г-н Клапрот еще не видал моей Истории народа монгольского, следовательно, и не может судить о ней. Впрочем, чтобы не оставить его в сомнении, предварительно открою ему, что в расположении помянутой Истории я не следовал никакой системе, а руководствовался одними указаниями Китайской истории. Г-н Тимковский также еще не читал сей Истории, а в своем путешествии поместил только самые краткие записки о домах, которые один за другим господствовали в Монголии, с 214 года прежде Р.Х. до настоящего времени. Спи записки извлечены из Землеописания Китайской империи и переведены без прибавлений и перемен, следовательно, здесь никакая система не могла иметь места. Дегннь также свою Историю о монголах заимствовал из китайских источников, но при сочинении оной опустил из виду важную истину, что Монголия, известная в продолжение 20 веков под разными названиями, заимствовала оные не от народов, а от домов, обладавших ею, сверх сего, полюбив слово: гунны, он со столькою подробностью исследовал их, от древних до новейших времен, что вместо Истории монгольского народа представил только родословную дома гуннов. Что касается до самого г-на Клапрота, он действительно составил систему, в которой поколения, обитавшие из Монголии, без всякого основания, и даже вопреки Китайской истории, называя народами, дает им такое происхождение, какое ему вздумается. Если при настоящем его знании китайского языка еще пять или шесть лет мог бы он постоянно заняться обозрением Китайской истории, то по окончании сего труда устыдился бы помянутой своей системы, разительно обнаруживающей поверхностность его сведений по сей части.
‘Издатели почли нужным представить сии объяснения для того, чтобы избежать упреков, кои могли бы им сделать некоторые особы, за перемены против оригинала. К их оправданию может служить намерение исправить в сем сочинении только излишнее, дабы сделать его истинно полезным. Они думают, что поступили с большею разборчивостью, нежели немецкий писатель, издавший перевод г-на Тимковского. В немецком переводе удержаны все недостатка подлинника, и особы, принимающие участие и успехах географии, должны порадоваться, что во Франции никто не воспользовался означенным переводом, дабы предварить наш. Прискорбно было бы видеть на нашем языке записки г-на Тимковского в их первоначальном виде, ибо они были чрезвычайно расхвалены во многих из наших периодических изданий, возбудили любопытство ученых, и действительно заслуживают похвалу’.
Не входя в суждение об учтивых укоризнах г. Клап-рога, со всею справедливостью можно сказать, что путешествие г. Тимковского заключает в себе много исторических и географических материалов, достойных любопытства и внимания читателей, желающих иметь сведение о нынешнем положении Монголии, Китая, и проч., и несмотря на то, что г. Тнмковский, поспешая удовлетворить нетерпеливому желанию публики, и будучи озабоченным другими занятиями, не мог употребить надлежащего времени на совершенную отделку оных, а особливо по незнанию им языков китайского и монгольского, сне творение всегда будет стоять наряду с первыми в сем роде.
Стр. 180. ‘Издатель обманываемся. Урянхайцы суть бедные самоедские и турецкие поколения, обитающие около вершин Енисея. Их вообще называют китайскими сойотами’. Здесь напротив са.м г. Клапрот действительно обманывается. При династии Юань и Мин существовал Урянхайский аймак, занимавший северную половину Восточной Монголии, но сие поколение давно пресеклось, а остатки его ныне кочуют по хребту Танну до самого Улясутая, под прежним же названием уранхайцов, но только по новой системе г. Клапрота еще не успели переродиться ни в турков, ни в самоедов, и по прежнему считаются монголами. См. Ляо-ши-юй-цзе, том III, л. 3. Еще Монгу-цзе-ли, отдел VI, статью 7.
Стр. 210. Во 2-м замечании, г-н Клапрот исправлял ошибки по Большой географии Китайской империи, и сам сделал важную ошибку, приняв два разных места за одно. Долон-нор есть название озера и купно селения, находящегося при нем. Сие озеро лежит от Борохота к северу, от Чжао-наимань-сумэ к юго-востоку, и известно по бывшему здесь в 1691 году сейму, на котором халхас-кие владетели, пораженные галданом, лично поддались Китайскому нсператору. В память сего происшествия Китайское правительство в то же время построило здесь великолепный храм Лэй-цзун-сы. Напротив, Чжао-наймань-сумэ есть нынешнее название древнего города Кхай-пьхин-фу, лежащего в 225 ли от Души-кхеу к северо-востоку на северном берегу Шанду-гола. Сей город построен в 1256 году ханом Мункэ, а в 1264 году сделан верхнею столицею, по кит. Шан-ду, от чего самую речку Луань монголы и доныне называют Шанду-гол.
Стр. 216. Во 2 замечании г-ну Клапроту надлежало бы поправить, что казак не есть название, данное от китай-цов кэргизам. Туркистанцы называют казаками те поколения, которые известны в России под именем Киргиз-кай-саков, а кэргиз есть имя народа, кочующего от Кокана к юго-востоку. Китайцы первых называют хасак, а последних бурут.
Стр. 220. Замечание о Ташбелеке справедливо, но города Бишбалика, как уверяет г-н Клапрот, нет, да и никогда не было. При Чингис-хане весь Маоринняр и Туркистан, исключая Комула, Турпана и Хотана, назван был Башибели или Башбели. Туркистанцы называли сию страну Чагатай. Это есть название страны, а не города. См. Землеоп. Кит. имп. тетр. 418, 419.
Стр. 280. Замечание 1, относительно дорожной карты г-на Тимковского, справедливо. Застава или проход Чжан-цзя-кхэу находится в самой Великой стене, между тем, на карте сие место отнесено к северу на целую станцию. Впрочем, это, в чем нет ни малого сомнения, есть ошибка гравера, каковые нередко встречаем и на других географических картах.
Idem. Замечание 3. ‘В китайском подлиннике сие слово написано Аблай, но российский переводчик поставил вместо оного Абдулла. Вообще все переводы с китайского, помещенные в сем творении, не выправлены’. Вместо Абдулла надобно поставить Аблай. В черновом подлиннике учинена прописка.
Стр. 292. При описании Чжань-цзя-кхэу (Калгана), извлеченном из Землеописания Китайской империи, г-н Клапрот полагает здесь два места: Чжан-цзя-кхэу — заставу в Великой стене, и Чжан-цзя-кхэу-пху, крепостцу, лежащую в пяти ли от помянутой заставы к югу. Сие замечание справедливо в отношении к политическому разделению места, но ныне, по общему употреблению, даже и в правительстве, как крепостца, так и самый проход известны под одним названием: Чжан-цзя-кхэу, а пространство между ими все занято обывательским строением.
Стр. 297. Описание города и области Сюань-хуа-фу г-н Клапрот присовокупил очень кстати: г-н Тимковский опустил это.
Стр. 307. В замечании г-н Клапрот не кстати прибавил описание уездного города Хуай-лай, ибо в путешествиях помещают описание только мест значительных, или известных почему-либо.
Стр. 313. Замечание 2. ‘Цинь-шы-хуан, предпринявший, в 214 году до Р.Х., построить великую стену, не имел удовольствия видеть конец сего исполинского труда, который продолжался десять лет, и окончен уже по истреблении династии его’. Такое уверение г-на Клапрота противоречит Китайской истории, которая ясно говорит, что помянутая стена построена в 33 лето государя Цянь-шы-хуан (в 214 году до Р.Х.), а десятилетнее изнурение войск относится к походам прошедших лет. Пусть г-н Клапрот внимательнее сообразит помещенное в Ган-му, в статье о Великой стене, с обстоятельствами следующих годов.
Стр. 321. Замечание 2. ‘Это есть стена татарского города, она построена при монголах в 1267 году, г окружности содержала 60 ли и 11 ворот, первый император династии Мин сузил ее на пять ли с северной стороны, и пр.’ Нельзя сказать, что сие замечание прибавлено не кстати, но г-н Клапрот еще не имеет основательного сведения о построении нынешней китайской столицы. Монголы в 1267 году перенесли Пекин на новое место и обвели земляным валом, окружностью в 60 ли. Дом Мин в 1367 году уменьшил сей город со сторон северной, восточной и западной, что можно видеть по земляному валу, который и доныне существует на восточной и северной стороне Пекина. При помянутом уменьшении и южная стена перенесена далее на юг, почти на две ли, следовательно: нынешняя стена Пекина быв со всех сторон перенесена на другое место, уже не может назваться стеною, построенною при монголах в 1267 году. Сверх сего Пекин при монголах обведен был земляным валом, который, как выше сказано, и ныне существует в развалинах своих, таким же образом построены были стены его и в начале дин. Мин. В 1437 и след. годах Пекин не одними новыми снабжен башнями, как уверяет г-н Клапрот. а весь новый земляной вал одет кирпичом, как с внешней, так и с внутренней стороны, и составляет нынешнюю стену Пекина.
Стр. 322. ‘Сей храм по-китайски называется ‘Чжао-чжун-сы’. В бытность мою в Пекин никогда не случалось слышать, чтобы кто-нибудь так назвал Шаманский храм.
В уставе шаманского богослужения, который имею на маньчжурском языке, сей храм везде называется по-маньчжурски Танзэ, по-китайскн Тхан-цзы. Г-н Клапрот, думая, что нашел важную ошибку, от радости не заметил, что перевернул в Большой географии Китайской империи лишний листок, от чего Чжао-чжун-ци явился перед ним вместо Танзе, ибо неподалеку от Шаманского храма к юго-востоку, только на другой улице, действительно есть храм Чжао-чжун-цы, который основан в 1724 году для приношения жертв князьям, вельможам и прочим чиновникам, вполне сохранившим долг к престолу. См. Чень-юань-чжи-ляо — тетр. V. л. 17. V.
Стр. 329. Изъяснение слова Дуй-цзы, может быть, справедливо. Мне самому не случалось говорить о сем с китайцами. Дуй-цзы означает пару чего-либо непарного и просто говорится Ию-дуй. Два стиха, связанные между собою по смыслу уподобительного содержания, пишутся порознь на. двух свитках бумаги и вешаются на стене вместо картин, иногда вместе, иногда по сторонам какой-либо другой надписи, и сии два свитка со стихами называются Дуй-цзы.
Стр. 358. Г-н Клапрот, основываясь на мнении одного из своих друзей, говорит, что мой перевод Китайского словаря есть российское преложение Латинского словаря О. Базиля Глемонского. Чтобы вывести г-на Клапрота из сего ложного мнения, я должен несколько переступить за пределы скромности и сказать, что я учился переводить с китайского языка по изъяснению своих учителей, записывая каждое встретившееся значение какого-либо иероглифа, и таким образом, при упражнении в переводах, старался купно переводить Китайский словарь на российский. От сего самого нередко случалось, что не могши вдруг придумать равнозначительного русского слова к переводу иероглифа, согласно изъяснению, и вместе не желая тратить времени па соображения, я ставил слова, какие попадались тогда на мысль, оставляя точную выправку оных до возвращения в отечество. Что касается до О. Базиля, уверяю г-на Клапрота, что помянутый О. Базиль не сочинял Китайского словаря по ключам, а довольно находится таких словарей, изданных китайским правительством при разных династиях. Базиль взял себе в руководство тонический словарь д. Мин, а я следовал топическому словарю д. Гин, и согласно с г-м Мориссоном расположил перевод оного по методу Академического Китайского словаря.
Стр. 359, В сем замечании г-н Клапрот отдает преимущество Дегиневу переводу Китайского словаря перед переводом г-на Морисона. Первым, даже до сего времени, никогда я не пользовался, а второй издан при возвращении моем в Россию, и притом на языке неизвестном мне, посему ничего положительного сказать о помянутых переводах не могу. Г-ну Клапроту, который, как я предполагаю, пользуется обоими помянутыми словарями, лучше известно внутреннее достоинство оных. По моему же поверхностному суждению, перевод г-на Мориссона, будучи расположен по методу Академического Китайского словаря, полнее в изъяснении значения иероглифов, и обогащен выражениями более, нежели перевод Дегинева издания, составленный без всякого порядка, и притом весьма недостаточный.
Стр. 394. Г-н Клапрот справедливо говорит, что слова Комул нет в тексте. Несмотря на сие, Комул есть нынешнее турецкое название города, который китайцы и монголы называют Хами. Не всегда должно опровергать то, что несовершенно знаем. В сем замечании еще вызывается г-н Клапрот перевесть с китайского языка книжку Си-юй-вын-цзянлу, из которой г-н Тимковский почерпнул описание Средней Азии. Несмотря на простой слог сего сочинения, едва ли г-н Клапрот будет в состоянии перевесть его безошибочно, что ясно доказал он в двух замечаниях на места сей книги. См. ниже, замеч. на стр. 426 и 427.
Стр. 396. Г. Клапрот говорит, что г. Тимковский несправедливо Западный Тибет назвал Малым Тибетом. Нет сомнения, что Малый Тибет, так же как и Малая Бухарин, суть неправильные названия стран, принятые без дальнего внимания не только г-м Тимковский, а европейскими ‘сографами. Странно, что г-н Клапрот, критикуя сие место, сам таким же образом поступил во многих других местах книги. Напр., губернию Чжи-ли называет Пе-чжи-ли, город Цзян-нин-фу называет Нанкином. Слова Пе-чжи-ли и Нанкин давно отменены китайским правительством, что неизвестно г-ну К. Малая Бухария его принадлежит к числу подобных же погрешностей. От сего-то употребления неправильных названий стран и народов произошли темнота и запутанность из истории народов древних. Оно же было причиною, побудившего г-на Клапрота без всякого основания возражать, что китайцы неправильно вместо Тупо говорят Туфан.
Стр. 411. Г-н Клапрот справедливо сомневается, чтобы в Туркестане могли расти пальмы с финиками: сих дерев даже и в Китае нет. Тибетцы привозят финики в Пекин из Индии, и китайцы называют их Цзао, т. е. тем же именем, как и свои жужубы. Последние плоды, округлостью, косточкою и сладостью тела подходят на финики, почему нередко называет мы самые жужубы китайскими финиками.
Стр. 415. Г-н Клапрот доказывает, что г-н Тимковский несправедливо Туркистанского большого ядовитого паука Бё причисляет к роду тарантулов. Надлежало бы ему самому доказать сие опровержение описанием тарантула, дабы читатель, из сличения вида и свойств сих двух пауков, сам мог приметить различие между ими.
Стр. 426. Замеч. 1. ‘В Китайском подлиннике сказано: ‘Они ни меряют, ни весят хлеба в зернах’. Иероглиф Ву (ни) имеет знаменование слова: нет, и вместо двукратного ни можно поставить: нет ни. Сверх всего в подлиннике так сказано: ‘Не имеют ни мер, ни кантаря {Кантарь — безмен с подвижною гирею.}. Если хлеб в малом количестве, то меряют своими калпаками {Туркистанцы вместо шляп носят конические, стоячие калпаки.}, если в большом количестве, то считают тагарами, а тагар есть небольшой холщевой мешок, и проч. ‘Здесь всякий увидит, что перевод г. Клапрота совершенно противоречит второму пункту, где сказано, что туркистанцы меряют колпаками и считают тагарами. Китайский сочинитель говорит, что туркистанцы не имеют единообразных мер и весов, учрежденных правительством, подобно, как в Китае. Г-н Клапрот сделал еще не менее грубую погрешность, разделив Лян-гу. Сии два иероглифа, когда стоят вместе, составляют выражение, означающее вообще: хлеб в зернах. Г-н Клапрот отнес Лян к высшему, а Гу к низшему периоду, по его разделению, Лян будет означать хлебный запас, а Гу итальянское просо (Panicum italicum).
Idem. Замечание 4. ‘Это еще ошибка переводчика. В подлиннике сказано: Весы туркестанские имеют два блюда, на них кладут товары и приводят в равновесие с разновесом (гирями). Сии весы называют Черке’. Не касаясь точности перевода, я напомню читателю: можно ли согласить сие место с высшим переводом: они ни меряют, ни весят? Для чего же имеют весы, как не для взвешивания тяжестей? Что касается до самого текста, в подлиннике так сказано: ‘Туркистанцы на обоих концах кантаря (безмена) кладут вещи, и по приведении в равновесие, меняют баш на баш, что называется Челэк.
Стр. 427. ‘Вот странный способ обезображивать смысл текстов, переводимых с китайского! В подлиннике просто сказано: Они не начинают, так как мы, нового года соединением солнца с луною (Чжен-шо)’. Г-н Клапрот не мог скрыть приятного движения души, приметить ошибку в моем переводе с китайского, но к сожалению и здесь постигло его обыкновенное несчастье, т. е. что приметив ошибку, он не мог поправить ее без новой ошибки. В подлиннике так сказано: ‘Не имеют ни первого месяца, ни новолуния, а начало лун полагают с первого усмотрения нового месяца и пр. ‘Иероглифы Чжен-жо собственно составляют выражение, под которым китайцы разумеют свое лунное времясчисление. Будучи изъяснимы порознь, они имеют следующее значение: в Китае первый месяц года имеет собственное имя Чжен, а прочие называются именами порядочных чисел, как-то: 2-я, 3-я луна, и проч. И как там употребляют лунный год, то первый месяц имеет место, определяемое течением годовых времен, и утверждение такого времясчисления почитается важнейшим государственным постановлением. Сверх сего китайцы продолжение невидимости лунной, во время соединения ее с солнцем, делят на две равные половины, из которых первая называется Хой, и составляет последний, или 30-й, день месяца, средняя точка соединения, с которой начинается вторая половина, почитается новолунием, т. е. истинным рождением луны и называется Шо или Су, что значит: ожить, воскреснуть, ибо свет лунный с сей точки начинает как-бы воскресать. В сем знаменовании слова Шо, противополагается ему слово: Ван — полнолуние, а первое число луны называется Шо-жи. Напротив, соединение солнца с луною по-китайски называется Жи-юг-хой. Магометане же имеют год, состоящий из 12 месяцев, следовательно начало их года неопределительно, начало месяца они также считают не с новолуния, а с первого усмотрения новой луны. В сем-то смысле китайский сочинитель говорит, что туркистанцы не имеют ни первого месяца, ни новолуния. Сравните с сим изъяснением перевод г-на Клапрота, который выражение Чжен-шо принял за соединение солнца с луною!
Т. I. стр. 442. Г-н Клапрот делает этимологическое изъяснение на слова, составляющие название станции Термо-хата, что совершенно было и не нужно и излишне. Кто не приметит здесь его неуместного старания выказать себя знатоком в азиатских языках? А справедливо ли он толкует помянутые слова, об этом умолчим.
Стр. 445. Г-н Клапрот справедливо говорит, что Бар-кюль и Урумци не принадлежат к Илискому ведомству, а присоединены к губ. Гань-су. Но, несмотря не сие политическое учреждение, когда описываем Чжуньгарию топографически, то помянутые два места никак нельзя отделить от нее, должно только сказать в примечании, что по гражданскому управлению ныне принадлежат они к губ. Гань-су, по физическому положению к Чжуньгарии.
Стр. 454. Замеч. I. ‘Это верно погрешность, я нигде в китайских книгах не видал подобного употребления слова: Класса’. Пусть г-н Клапрот посмотрит в книжку Вэй-пзан-отху-чжи, где в дорожнике от Хлари до Хласы, последний город часто называется Си-цзан т. е. Тибетом. Не будучи китайцем, и при том ученым, не можно судить правильно ли на китайском языке называют столицу именем целого государства. Что касается до слов: нигде в китайских книгах не видал, и проч., то самое исправление погрешностей российского подлинника ясно доказывает, что г-н Клапрот еще не в состоянии свободно читать китайских книг, а может, в некоторых книгах, разбирать места, написанные удобопонятным слогом, да и здесь нередко ошибается, когда встретится неизвестное обстоятельство,
Замеч. 2. Г-н Клапрот еще с трудом разбирает Тибетскую азбуку, а уже начинает выдавать себя совершенно знающим самое употребление языка. Уверяю г-на Клапрота, что тибетцы, и в разговорах и на письме, как Тибет, так и жителей называют одним словом: Бодба. Таким же образом говорят и о частных странах, напр. Хлонба Мемба, Бурукба и проч.
Стр. 455. Замеч. 1-е. ‘Это натянутое словопроизводство. Тубот есть древнее название страны. Оно находится в летописях китайских в VI веке, в слове: Тху-пхо, которое миссионеры и Дегинь неправильно перевели Тху-фан. Название Тибета не может быть слово монгольское, потому что в сне время монгольские племена обитали далеко на Севере и не могли иметь сношений со страною, носившего помянутое имя’. Предположение г-на Клапрота о слове Тубот правдоподобно, но опровержение, и китайцев и миссионеров всякому здравомыслящему может показаться неосновательным. Что китайцы слово Тубот неправильно выражали чрез Тху-фан, это возможно, но чтоб они погрешали в выговоре иероглифа фан, не зная, что подлинно надлежит произносить его, как Пхо, сему никто не поверит. Это столько же нелепо, как если бы кто-нибудь из русских стал доказывать, что французы, слово Roi (король) правильно должны произносить как ура. Что касается до слова: монгол, то поколения, или аймаки, населяющие Монголию, вообще называем ныне именем монголов, почему, приводя исторически древние происшествия сего народа называть их тогдашним именем, означало бы столь же смешную точность, как если бы говоря о России до времен Петра Великого, называть россиян не иначе, как только Московит яками, а со времен сего государя россиянами. И так говоря, что Тубот есть слово монгольское, под монголами разумеем, не поколение монголов, обитавшее в древности около Кяхты, а целый народ, которого он составлял часть в оные времена, и который ныне называется монголами.
Замечание 2-е. ‘Тангут не есть слово монгольское’. В книге Гинь-ляо-юань-сань-ши-юй-цзе, в отделениях на Истории Ляо и Юань несколько раз встречаются слова: Тангут и Тубот и, как коренные монгольские собственные имена, оставлены без объяснения. Но при слове: Бот, составляющем тибетское название сему государству, сказано, что сие речение есть Тангутское. Сверх сего, в бытность мою в Пекине несколько раз я спрашивал тибетцов, приезжавших из Халассы о речениях: Тангут и Тубот. В нашем языке, отвечали они, совершенно нет таких слов, государство же наше называется Бот, обыкновеннее Ботба.
Замечание 4-е. ‘Большая часть жителей суть монголы и турки’. По свидетельству Истории китайской, на западных границах губерний Гань-су и Сы-чуань, от древних времен до ныне, обитают потомки древнего народа Цян. Сей самый народ монголы называют Тангутом, монголы же и турки никогда не обитали на сих местах, только в области Си-нин-фу находится несколько тысяч душ потомков древнего турецкого поколения Юе-чжи, прогнанного монголами на запад, еще за два столетия до Р.Х.
Замеч. 5-е. ‘Китайские летописи говорят: ‘Он составил малые буквы тибетские. Здесь без сомнения говорится о курсивном письме, названном: Дву-мин или Вумин’. Утаивая источники, из которых заимствуем что-либо, или ссылаясь на историю и летописи глухо, заставляем читателей сомневаться в истине проводимого свидетельства. Известно, что тангутское письмо изобретено в Тибете, еще в VII столетии. Но в летописи Таун-цзянь-ган-му, в последней статье 1036 года, сказано, что Юань-хао сам изобрел тангутское письмо. В описании королевства Ся, помещенном в истории династии Сун, написано, что Юань-хао сам изобрел тангутское письмо, а ввел оное в употребление министр его Ели-Жиньжун. Книги, указанные мною, суть две главные Истории, изданные китайским правительством, на которых вообще основываются все частные историки. Без сомнения, г-н Клапрот, не имея ни терпения ни времени читать истории, писанные на китайском языке хотел заменить это неопределенными ссылками на летописи, а критическое исследование, почему китайские историки изобретение тангутского письма приписали королю Юан-хао, совершенно упустил из вида.
Стр. 457. Замеч. 2-е. ‘Читай: Гандис-ри’. Тибетцы выговаривают сие слово: Гантеси и Гантеси-ри.
Замеч. 4-е. ‘Читай Нялма’. Тибетцы выговаривают Нелам.
Замеч. 6-е. ‘Ри на тибетском языке означает гору’ Ри означает непроходимую, или снегами покрытую гору, а гора, чрез которую есть проезд, называется Ла. Первая у китайцев именуется Шань, у монголов Ола, последняя на китайском Лин, на монгольском Даба. Впрочем, употребление сих слов ныне нарочито изменилось против древнего.
Стр. 458. Оба замечания справедливы. Озеро по-монгольски называется Тэнгэри-нор, по-тибетски Нам-цо.
Стр. 463. ‘Он прибыл в Пекин в 1652 году. Архимандрит Иакинф весьма худо перевел титул сего ламы, который на китайском языке написан так: Си-тьхянь да-шань цзы цзай-фо, т. е. великий и превосходный Буда Западного неба, существующий сам собою’. Уверяю г-на Клапрота, что его перевод сего места чрезвычайно дурен. Буквальный смысл помянутого места есть следующий: наидобрейший на Западе, истинно в праведных. Здесь иероглиф да означает превосходительный степень, а си-тьхянь есть название Индии, иногда вообще стран западных. Выражение: цзы-цзай (самобытствующий) изобретено европейскими миссионерами, и в Китае вовсе неупотребительно, а сии два иероглифа порознь означают: подлинно в.
Стр. 465. ‘Сии назначения произошли гораздо позднее, нежели как излагает русский переводчик, ибо они ученены императором Юн-чжен. Назначение каньченная принадлежит к 1723 году’. Пусть г-н Клапрот посмотрит Вэй-цзан-тху-чжи, тетр. III, лист 4, где ясно увидит свою ошибку.
Стр. 473. ‘Это не точно: сей храм по-китайски называется да-чжао-сы’. Г-н Клапрот видел сие слово в одном только месте, именно в книжке Вэй-цзан-тху-чжи и сделал возражение, не понимая текста. Последней тетради на листе 8 и 9, китайский сочинитель, в описании тибетских монастырей, для пояснения придает китайское слово: сы, что значит монастырь, наприм. Бебун, он называет Бебун-сы т. е. монастырь Бебун, Да-чжао называет Да-чжао-сы т. е. монастырь Да-чжао, подобно, как если бы кто для ясности написал: город Вильна, но слова: город, нельзя здесь принять за собственное имя. В других местах, например, третьей тетради на 1 лис. V, сочинитель уже говорит просто Да-чжао, второй тетради на листе 22 и 23 таким же образом.
Стр. 474. Замеч. 4-е. ‘Не знаю, для чего о. Иакинф перевел имена китайского императора и тибетского короля’. Г-н Клапрот, сознавая превосходство своего перевода надписи на Хлассинском памятнике, пред моим, спешит выставить оба на суд публики (сии два перевода напечатаны в два столбца на одной странице) и на первом шагу спотыкается. Начиная перевод свой словами: Вынь-вц-сяо-дэ Хуань-ди Император великой державы Тхан и Шен-шень цзанбу Великого по, и пр., в начальных словах успел сделать важную ошибку. Имена китайским государям даются по смерти, из тибетских же государей того времени ни один не имел китайских имен, ни при жизни, ни по смерти, а слова: Вынь-ву-сяо-дэ, приданные китайскому, а Шен-шень, приданные тибетскому государю, означают титул, подобно, как у нас всепресветлейший, христианнейший. Таковые слова ни с какого языка тонически не перелагаются, как сделал г-н Клапрот, из подражания ошибочному французскому переводу сей надписи, напечатанному в XIV томе Записок китайских, на стран. 209.
Стр. 475. ‘Тхао-минь есть название западной части губернии Шень-си. Она получила сие название от двух рек, которые, протекая чрез нее, сообщают еще название двум городам, упомянутым в переводе о. Иакинфа’. Река Тхао протекает в губернии Гань-су, река Минь в губ. Сы-чуань, и г-н Клапрот не отыщет в Землеописании Китайской империи ни одного свидетельства, которым бы мог доказать, что места, лежащие по сим рекам, составляли когда-либо одну страну, под названием Тхао-минь. Разным образом не менее он ошибается, определяя границу между Тибетом и Китаем по вышеупомянутым рекам. В договоре на Хлассинском памятнике так сказано: лежащее от Тхао-минь к Востоку должно принадлежать Лому Велико-тхань, а что лежит от Цин-шуй-сянь к Западу, должно принадлежать Велико-Тибету. Г-н Клапрот хотел найти здесь ошибку и доказать, что не межи областей, а реки поставлены были границею, и посему, вместо: ‘от Цин-шуй-сянь,’ поставил: ‘от сих рек’, т. е. Тхао и Минь, и тем изменил смысл подлинника, ибо город Цинь-чжеу, лежащий через два градуса от реки Тхао к востоку, был тогда под владением тибетским, и граница между Китаем и Тибетом лежала по восточную сторону сего города, а от города Цен-шуй-сянь на западе. Впрочем, г-ну Клапроту легко можно найти тогдашние границы между Китаем и Тибетом, когда в описании губерний Гань-су и Сы-чуаш, посмотрит в таблицах западных областей, в отделение при династии Тхан. Здесь ясно показано: какие именно китайские города находились тогда под Тибетскою державою, в описании гор и рек местами усмотрит даже и пограничные межи.
Стр. 51. ‘Англичане не имеют непосредственной торговли с Тибетом’. Это справедливо, но последние события в Индии неизвестны г-ну Клапроту. В 1821 году один Камба, прибывший из Хлассы в Пекин, сказывал мне и г-ну Тимковскому, что Пелины (так в Индии называют англичан), по окончании войны с Горкою, приехали в первый раз в Хлассу с своими товарами. Указывая на г-на Тим-ковского, помянутый Лама присовокупил, что у пелинов такие же (светлорусые) волосы, такое же одеяние, и также при бедре носят они саблю. Впрочем, англичане в то время приехали в Хлассу в первый раз, и удержались ли там, еще неизвестно.
Стр. 60. ‘Г-н Голяховский умел привязать китайских чиновников к себе, познакомив их с шампанским вином’. Угощение при случае составляет взаимную учтивость, необходимую в общежитии, но еще более на границе между чиновниками двух соседственных держав. Издевка г-на Клапрота здесь слишком неуместна.
Стр. 107. ‘Чжи-ли значит столичная губерния. При династии Мин, в Китае находились две столицы: Пе-гин и Нань-гинь (т. е. Пекин и Нанкин). Пекинская губерния тогда называлась Пе-чжи-ли, т. с. Северная столичная губерния, Нанкинская губерния называлась Нань-чжи-ли, т. е. Южная столичная губерния. Ныне маньчжуры имеют только одну столицу — Пекин, и губерния, в которой он лежит, просто называется Чжи-ли’. Замечание справедливо, но г-н Клапрот, вопреки собственному мнению, везде пишет Пе-чжи-ли. Что касается до перевода, слово: Чжи-ли значит управляющий, и ныне сие слово придается окружным городам, управляющим уездами. Полное название губернии есть Чжи-ли-шен, что значит: управляющая, т. с. Столичная, губерния.
Стр. 151. ‘Цзюнь-цзи-чу есть присутственное место, управляющее движением армий и другими военными распоряжениями. Г-н Тимковский несправедливо перевел оное Тайным Советом’. Цзюнь-цзи-чу, в буквальном переводе, значит: Военный Комитет, и при открытии его может быть имел одну цель, но с течением времени образование ого совершенно изменилось. Ныне он заведывает всеми государственными делами, тайне подлежащими, в следствие чего, распоряжение тайным ходом военных действий в продолжение войны чрез него же производится, но распоряжениями по армиям управляет Военная палата. Палата иностранных дел все бумаги, получаемые из-за границы, не распечатывая представляет в Цзюнь-цзи-чу, а сей после доклада государю, делает свои распоряжения по оным. Здесь председательствует Первым министр и Первенствующий член в Приказе иностранных дел, с двумя высшими статскими чиновниками, а военных нет ни одного, и посему, собразуясь с существом вещи, приличнее переводить сие место Тайным Советом.
Стр. 207. Сие замечание принадлежит к новой неосновательной системе г-на Клапрота о народах Средней и Северной Азии. Читатель увидит ответ на оную в других местах.
Стр. 208. ‘Г-н Тимковский написал: Аюршири Далидунь. Сия ошибка произошла от того, что о. архимандрит (при переводе с китайского) иероглиф дунь присовокупил к собственному имени, и проч.’ У г-на Тимковского произошла ошибка от прописки в моем черновом подлиннике. Г. Клапрот, желая поправить оную, сделал новую ошибку, ибо имя принца состоит из трех санскритских слов Аюр-шири-дара, а не Аюришри-дала. См.: Юань-ши-юй-цзе, тетр. 1, л. 21.
Стр. 213. Замечание 1. ‘Урянхай есть название страны, гористой и лесистой, лежащей от Ляо-дун к северу, от Пе-чжи-ли к востоку’. Здесь Урянхай не есть страна, а название аймака, пли поколения, которое в XIII, XIV и XV столетиях кочевало на землях, занимаемых ныне аймаками: Корцинь, Ару-корцинь и частию Баринь. В 1428 году китайская армия совершенно опустошила урянхайские кочевья. В Тхунь-цьзянь-ган-му Сан-бинь 20 год правления Юн-лэ.
— Замен. 2-е. ‘Они, т. е. Чи-гинь-Монголы получили название от округа Чи-гинь’. Г-н Клапрот, без сомнения не знал, что в степях, по большей части урочища под коче выми стойбищами получают название от близлежащие гор, рек, озер, и проч., почему, как вышеупомянутые мои! голы, так и военный округ их, получили название от гор! Чи-гинь-шань, при которых они кочевали. Сии горы лежат! в Ань-си-чжеу в 50 ли от города Юй-мынь-сянь к западу.
— Замен. 3-е. ‘Китайский император послал ему грамоту на ханство в Вала или Елютов’. Здесь г-н Клапрот, принимая Вала за одно с Елют, весьма ясно доказал, что^ он не в состоянии был, с помощью Большой Географии: Китайской империи, очистить французский перевод от всех недостатков, обезображивающих российский подлинник. Вала есть испорченное китайцами название ойратов, которые, при династии Мин, владели всею Чжуньгариею, а Елюты или Олоты в то же самое время составляли другое поколение, которое кочевало на Востоке по западную сторону реки Ляо, т. е. в смежности с Маньчжуриею. Сии два поколения в начале XV века вели упорную войну между собою, которая кончилась совершенным покорением олотов в 1431 году.
Стр. 222. ‘Г-н Тимковский говорит, что монголы вступили в Китай через Тангут потому, что не могли перейти через Великую стену: это ошибка. В 1211 году Чингис-хан в первый раз вступил в Китай через Сюань-хуа-фу, перешедши через Великую стену. По прошествии года, не могши проникнуть через Гу-бэй-кхэу, он вступил в Це-чжи-ли через Шань-си’. Кажется, что такова есть участь г-на Клапрота, чтобы ошибки поппавлять ошибками же. Чингис-хан первый раз вступил в Китай не чрез Сюань-хуа-фу, а чрез Да-шхун-фу, и первое главное сражение происходило при горе Б-ху-лин, в 20 ли от города Да-шхун-фу, на северо-западе. Отселе пошел он на восток в Сюань-хуа-фу. Нючжиский полководец, охранявший Цзюй-юн-гуань, бросил свой пост, и монголы без кровопролития заняли сию крепость, но вскоре добровольно оставили ее. В 1213 году Чингис-хан, по вторичном вступлении в Китай, взял город Сюань-хуа-фу, лежавший в губ. Чжи-ли, но не мог пройти за хребет Тхай-хаи к Пекину, чрез Цзюй-юн-гуань, а не чрез Гу-бэй-кхэу, почему принужден был спуститься около 200 верст на юг, где перешел Тхай-хан, чрез крепость Цзы-цзин-гуань, а к крепости Гу-бэй-кхэу отправлен был полководец Чжэбэ, с отдельным корпусом войск. Г-н Клапрот два сии обстоятельства слил в одно, и вместо Чжебе поставил самого Чингис-хана при Гу-бэй-кхэу.
Стр. 226. Ответ на сне замечание помещен в рецензии на предисловие, под текстом: Большая География Китайской Империи, и проч.
Стр. 259. ‘В прежнем издании Да-цин-и-шхун чжи сей принц назван Горгечже {В кончившем издании Землеописания Кит. Империи, сын последнего Чахарского хана назван Конгор-очжэ. Г-н Клапрот сомневается, чтобы монголы могли правильно выговаривать имя своего соотечественника!}. Я не могу решить, которое название правильнее, но должен заметить, что издатели новейшего Землеописания во зло употребили право словопроизводства. Для изъяснения иностранных слов, находящихся в древних китайских книгах, они употребили монгольский язык, переиначили и обезобразили слова, по собственному своему произволению, не выказывая другой тому причины, кроме — ‘ prsent on lit mieux’. Прежние китайские историки, из презрения к иностранцам, иностранные собственные имена, перелагая на свой язык тонически, старались изображать иероглифами, содержащими в себе какой-либо ругательный смысл, что по необходимости заставляло их, более или менее, уклоняться от правильного выговора. Настоящая в Китае династия Цин прекратила сие злоупотребление, а для пересмотра прежних Историй учредила Комиссию, составленную из ученых маньчжуров, монголов, китайцев и тибетцев. Сия комиссия издала Исторический словарь под китайским названием: Гинь-Ляо-Юань сан-ши Юй-цзе, в котором все иностранные общественные имена в историях династий Ляо, Гинь и Юань, перепорченные прежними историками, исправила и переложила на китайский язык иероглифами, по тону ближайшими к выговору оных имен. Исправление сие, касательно владений сопредельных Китаю, как то: Монголии, Тибета и Восточного Туркистана, не может иметь погрешностей, но касательно отдаленных стран Запада, как то: Персии, России, и проч., собственные имена переложены по принятому с простонародного употребления монгольскому выговору, не со всею буквальною точностью. Против сего-то Словаря восстает г-н Клапрот, выдавая себя знатоком в языках Юго-Восточной Азии, а чтобы столь хвастливому замечанию придать некоторое правдоподобие, он ни мало не затруднился, вместо слов: ныне исправили, как должно — обыкновенной формулы и вышеупомянутом словаре — поставить a prsent on lit mieux. Вот все замечания, сделанные на путешествие г-на Тимковского. Находя столько погрешностей в самых поправках, со всей справедливостью можно заключить, что г-н Клапрот наименее успел в намерении исправить русское сочинение, и вместо ожидаемых похвал возбуждает одно сожаление к тщетным своим усилиям. Справедливость требует сказать, что он имеет достаточные сведения в китайском языке, но не быв ни в Китае, ни в Монголии, не знает многих вещей, сведение о которых необходимо для ясности и точности в перевод. Сверх сего, поспешая опередить каждого, идущего по одному пути с ним, он не имеет терпения основательно заняться обозреваемым предметом, и посему необходимо прибегает к предположениям, не имеющим никакого основания. По каким-то причинам в переводе Путешествия г-на Тимковского самые ошибки поправлял новыми ошибками, а нередко вместо мнимых ошибок делал действительные. Итак, французский перевод, предварительно выхваленный самими издателями, никакого не имеет преимущества пред подлинником российским, но жаль, что сей перевод, сверх ошибочных замечаний, еще искажен погрешностями, заимствованными из новой системы г-на Клапрота о мнимых народах Монголии, чем в отношении к истории теряет доверие в просвещенной публике.
1828, июль.
Напечатано в ‘Московском телеграфе’ (1828, ч. 21, No 12, с. 467— 486, ч. 22, No 13, с. 50—65).
О сложных взаимоотношениях Бичурина и Клапрота московский ученый Н. Щукин писал следующее: ‘Противники знакомы были еще в молодости и знали кое-какие слабости друг за другом. Клапрот был в Иркутске с послом графом Головкиным, а о. Иакинф находился в тамошнем Вознесенском монастыре архимандритом. Наши ученые следовали за этою распрею, и, по слепому пристрастию ко всему иностранному, тайно желали победы Клапроту. Но дело кончилось взаимным истощением доказательств’ (Журнал Министерства народного просвещения, 1857, No 9, с. 121).