‘Отечественныя Записки’, No 5, 1848
Рассказы о Временах Меровингов. Сочинение Огюстена Тьерри, Дудышкин Степан Семенович, Год: 1848
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Разсказы о Временахъ Меровинговъ. Сочиненіе Огюстена Тьерри. Санктпетербургъ. Въ тип. книжнаго магазина П. Крашенинникова и Комп. 1848. Въ большую 8-ю д. л. 480 стр.
Давно уже Огюстенъ Тьерри занялъ одно изъ первыхъ мстъ между современными европейскими историками. Въ-теченіе времени, къ этому знаменитому имени присоединилось нсколько другихъ именъ историковъ, принадлежащихъ къ одной школ по способу изложенія историческихъ фактовъ. Имена Баранта, Ранке и Сверо-Американца Прескотта, должны занять ближайшее мсто къ Огюстену Тьерри. Заслугъ, оказанныхъ этимъ историкомъ французской, англійской и вообще первымъ временамъ новйшей исторіи, множество. Сверхъ самаго способа изложенія исторіи, ему принадлежитъ честь возсозданія цлыхъ эпохъ во французской исторіи въ ихъ истинномъ свт. Любопытно, какимъ образомъ Тьерри пришелъ къ настоиihcm)взгляду своему на исторію, и что побудило его предаться историческимъ занятіямъ.
Въ 1817 году, преданный совершенно политическимъ идеямъ, Тьерри захотлъ искать оправданія этихъ идей во французской исторіи. Предавшись этому труду со всмъ пыломъ молодости, онъ замтилъ, что исторія нравится ему сама-но-себ, какъ картина минувшихъ временъ, независимо отъ примненія ея къ современному для него порядку вещей. Не переставая классифировать факты въ пользу той идеи, которую ему хотлось доказать, онъ тмъ не мене наблюдалъ съ любопытствомъ и факты, ничего неговорившіе въ подтвержденіе того начала, которое хотлъ онъ защищать, и всякій разъ, когда какое-нибудь лицо или событіе, среднихъ вковъ представляло ему немного жизни или колорита мстнаго. онъ чувствовалъ невольное увлеченіе. Это испытаніе, нсколько разъ повторенное, совершенно перевернуло и опрокинуло его литературныя идеи. Мало-по-малу, онъ бросилъ новыя книги и началъ читать старинныя, измнилъ исторіямъ въ пользу хроникъ и увидлъ, что истина совершенно подавлена подъ условными формулами и надутымъ слогомъ французскихъ историческихъ писателей. Онъ старался изгладить, какъ новый Декартъ, все, чему его выучили, и вступилъ въ борьбу съ своими наставниками. Чмъ боле слава и кредитъ писателя были велики, тмъ боле онъ негодовалъ на себя, зачмъ онъ врилъ ему на-слово, и зачмъ цлыя толпы врили тому же и обманывались подобно ему. Въ этомъ расположеніи, въ послднихъ мсяцахъ 1820 года, онъ напечаталъ десять первыхъ Писемъ объ исторіи Франціи.
Въ то время, исторіи Франціи, составленныя Велли и Анктилемъ, считались чрезвычайно-поучительными, а когда хотли привести сочиненіе, противъ котораго нельзя уже ничего сказать, то указывали на Наблюденія (Observalions) Мабли, или на Сокращеніе (Abrg) Type. Въ то время еще не появились ни Исторія, сочиненіе Сисмонди, ни Опытъ исторіи Франціи Гизо, ни Исторія Бургундскихъ Герцоговъ Баранта.
Мы сказали, съ какимъ негодованіемъ Тьерри смотрлъ на прежнихъ историковъ Франціи, перечитывая ихъ: наконецъ, негодованіе мало-по-малу смолкло, и его замнило одно влеченіе къ историческимъ трудамъ, онъ понялъ свое призваніе и остался ему вренъ во всю свою жизнь. Это призваніе онъ созналъ не потому, что ему хотлось возстановить какой-нибудь забытый уголокъ изъ исторіи среднихъ вковъ — нтъ, онъ захотлъ возстановить въ пользу Франціи знамя полной исторической реформы. Реформа въ самомъ изученіи, реформа въ способ писать исторію, война писателямъ безъ достаточной учености, которые не могли видть истины, война писателямъ безъ воображенія, которые не могли рисовать того, что видли, война Мезере, Белли и ихъ продолжателямъ и ученикамъ, наконецъ, война прославленнымъ историкамъ философской школы, за ихъ разсчитанную сухость и ихъ презрительное невжество къ первымъ временамъ народа: такова была программа новой попытки Тьерри Первое письмо, помщенное въ Courrier Franais 13 іюли 1820 года, было манифестомъ, въ которомъ Тьерри объявилъ эту ученую войну. Посл появленія второго письма, онъ былъ встрченъ какъ врагъ нкоторыми журналистами: его обвиняли въ томъ, что онъ хотлъ уничтоженія Франціи, потому-де, что онъ злостнымъ образомъ отрзывалъ отъ нея цлые пять вковъ. Изъ провинціи, которая была недовольна новымъ историческимъ направленіемъ Тьерри, приходили письма за письмами въ редакцію журнала, въ нихъ жаловались, между-прочимъ, большею частію на скучноватость Этихъ писемъ. Редакція журнала просила перемнить его сюжетъ статей, но онъ на отрзъ объявилъ, что съ-этихъ-поръ ничмъ не будитъ больше заниматься, кром исторіи. Такимъ образомъ Тьерри долженъ былъ покинуть журналъ. Онъ съ сожалніемъ оставилъ эти еженедльныя критическія статьи, потому-что он удовлетворили тому жару, съ которымъ онъ принялся за предметъ, и потому-что не чувствовалъ себя еще достаточно-приготовленнымъ къ продолжительному труду.
Но въ это время, его уже безпрестанно занимала другая идея, которая представлялась ему все въ боле и-боле ясномъ свт. Она заронилась въ немъ тогда же, когда онъ увидлъ необходимость новой Французской исторіи. Въ 1817 г., Тьерри участвовалъ въ ‘Censeur Europen’ — самомъ людномъ періодическомъ изданіи того времени. Онъ питалъ глубокое отвращеніе ко всемъ революціоннымъ тиранніямъ и, не придерживаясь никакой политической партіи, не любилъ, однакожъ, институціи англійскихъ, которымъ старалась подражать тогда Франція и, слдовательно, обезьянствовать самымъ смшнымъ и непріятнымъ образомъ, желая однажды оперить это мнніе на историческомъ изслдованіи, онъ внимательно перечелъ нсколько главъ Юма и былъ пораженъ идеею, которая показалась ему чрезвычайно-ясною. Онъ закрылъ книгу и сказалъ: все это идетъ отъ завоеванія: подъ всмъ этимъ кроется завоеваніе — и тотчасъ же составилъ планъ представить исторію англійскихъ революцій съ этой новой точки зрнія. Первая часть его историческихъ очерковъ, первая попытка въ этомъ род, была помщена въ ‘Censeur Europeen’. Этотъ отрывокъ, чрезвычайно-поверхностный, начинался завоеваніемъ нормандскимъ въ одиннадцатомъ столтіи и оканчивался смертью Карла I. Революція 1640 года была представлена въ немъ въ лиц народной реакціи противъ существовавшаго порядка вещей, установленнаго назадъ тому шесть столтій, въ-слдствіе чужеземнаго завоеванія. Онъ не остановился на этомъ: политическій пылъ и неопытность въ исторіи заставили его идти дале, и онъ съ тми же самыми формулами — завоеваніе и порабощеніе, побдители и побжденные — продолжалъ разсказъ историческихъ событій, до конца царствованія Карла II. Онъ видлъ въ возвышеніи Кромвелля и въ тріумф военной партіи надъ всми прочими, новое завоеваніе, измнническое, прикрытое только народнымъ знаменемъ. Возстановленіе Стюартовъ арміею Монка казалось ему союзнымъ договоромъ въ пользу общую, между древними и новыми завоевателями. Потерявъ много трудовъ и времени на извлеченіе ложныхъ результатовъ, онъ увидлъ, что такимъ образомъ онъ представлялъ исторію только въ ложномъ свт и налагалъ на цлыя эпохи, совершенно между собою различныя, тождественныя формулы. Онъ ршился перемнить путь и возвратить каждому періоду его форму и особенный колоритъ (точно тотъ же путь, какимъ онъ шелъ въ изслдованіяхъ французской исторіи: тою и другою исторіею онъ занимался въ одно время, но никакимъ образомъ не могъ отказаться отъ мысли соединить крпкими узами всю новйшую исторію Англіи съ фактомъ завоеванія ея Норманнами. Это великое событіе, со всми своими политическими послдствіями, поразило его воображеніе, какъ проблемма, еще нершенная, полная таинственности и великой важности въ историческомъ и политическомъ отношеніяхъ.
Занимаясь изученіемъ древней французской и англійской исторіи, онъ принужденъ былъ коснуться великаго вопроса о вторженіяхъ германскихъ народовъ и разрушеніи римской имперіи. Ему казалось, что въ этомъ извращеніи римскаго порядка, не смотря на отдаленность переворотовъ, лежитъ коpeнь всхъ золъ тогдашней Западной Европы: ему казалось, что, не смотря на разстояніе времени, нчто отъ завоеваній варварскихъ еще тяготло надъ Франціею, и что отъ настоящаго порядка вещей, постепенно, столтіе за столтіемъ, можно взойдти до вторженія чужеземнаго племени въ ндра Галліи и до наслдственнаго господства этого племени надъ туземными племенами.— Эта новая мысль повлекла для Тьерри новые труды, онъ началъ перечитывать все, что было написано о древней Французской исторіи. Въ глоссаріи Дюканжа онъ изучилъ политическій языкъ среднихъ вковъ, но, желая дойдти до корней этого полуримскаго, полуварварскаго языка, онъ, съ помощію своихъ познаній въ англійскомъ и нмецкомъ языкахъ, изучилъ древніе идіомы германскіе и скандинавскіе.
Первою попыткою употребленія въ дл пріобртенныхъ познаніи въ древнихъ сверныхъ языкахъ и въ учрежденіяхъ среднихъ вковъ — было новое обращеніе къ исторіи Англіи. До этого времени, онъ преимущественно обращалъ вниманіе на событія, послдовавшія за норманскимъ завоеваніемъ, на этотъ разъ онъ пошелъ дале и принялся за изученіе англо-саксонскаго періода. Въ этомъ труд ему не малую услугу оказалъ Шаронъ Тургеръ своимъ сочиненіемъ, исполненнымъ учености. Неисчислимое множество подробностей о нравахъ и общественномъ быт германскихъ завоевателей Великобританіи и о туземцахъ-Бретонахъ, многочисленные цитаты оригинальныхъ поэтическихъ произведеній кельтскихъ бардовъ и сверныхъ скальдовъ заинтересовали его до такой степени, что онъ не могъ оторваться отъ сладкаго труда. Общія и чисто-политическія разсужденія, къ которымъ онъ прибгалъ до того времени, ?оказались сухими и слишкомъ-ограниченными. Онъ почувствовалъ сильное желаніе спуститься отъ отвлеченнаго къ конкретному, представить жизнь народную во всхъ ея видоизмненіяхъ, и взять за исходный пунктъ въ ршеніи проблемы антагонизмъ различныхъ классовъ людей посреди одно то и того же общества — изученіе первобытныхъ племенъ во всемъ ихъ оригинальномъ разнообразіи. Такимъ-образомъ, Тьерри обратилъ свое вниманіе на спеціальныя исторіи каждой отрасли ныншняго населенія Великобританіи.
Онъ началъ исторіею Ирландіи, о которой зналъ только то, что говорятъ о ней историки англійскіе, слдовательно, зналъ очень-немного. По-мр-того, какъ особенные факты этой исторіи открывались передъ Тьерри, неожиданный свтъ началъ проникать ту великую задачу, къ ршенію которой стремились вс его изъ исканія,— задачу завоеванія въ среднихъ вкахъ и ея общественные результаты. Въ-самомъ-дл, отпечатокъ завоеваній означенъ на каждой страниц лтописей ирландскаго народа, вс послдствія этого перваго событія, послдствія, которыя такъ трудно различить и за которыми такъ трудно слдовать въ другихъ исторіяхъ, представляются въ ирландской исторіи такъ ясно, что невольно поражаютъ взоръ историка. Въ ней открывается, въ образахъ, подлежащихъ мене всего сомннію, въ формахъ та къ-сказать осязаемыхъ, то, что должно угадывать въ другомъ мст: долгое сопротивленіе двухъ враждебныхъ націй на одной и той же земл, и все разнообразіе борьбы политической, общественной и религіозной, которая необходимо вытекаетъ, какъ изъ неизсякаемаго источника, изъ этой первоначальной вражды. Антипатія племенъ въ Ирландіи переживаетъ вс революціи нравовъ, законовъ и языка, идетъ въ-теченіе столтій, иногда нмая, иногда явная, повременятъ уступаетъ симпатіи, рождающейся отъ совмстнаго жительства и инстинктивной любви къ родин, потомъ снова возгарается и раздляетъ людей на дв враждебныя партіи. Это великое, печальное зрлище, театромъ котораго была Ирландія въ-теченіе семисотъ лтъ, выдвинуло передъ нишъ драматическимъ образомъ го, что смутно представлялось его уму въ исторіяхъ Западной Европы. Это былъ живой комментарій, воздвигнутый въ дйствительности, какъ оправданіе его догадокъ, указывавшій ему дорогу, по которой онъ долженъ былъ идти, если хотлъ, безопасно для истины, призвать въ свой трудъ воображеніе на помощь логик и соединить прежнее свое гаданіе съ изслдованіемъ и анализомъ фактовъ.
Исторія Шотландіи, хотя мене-богатая видами этого рода, представила ему равнымъ образомъ, какъ прочное основаніе для наведеній и уподобленій, вчную вражду жителей горъ и жителей равнинъ, борьбу, драматически представленную во многихъ романахъ Вальтера Скотта. Углубляясь все боле и боле въ свою идею, онъ видитъ только одну ея непогршительность. Все, что читалъ онъ въ-точеніе четырехъ лтъ, все, что зналъ, что чувствовалъ онъ — все Это вмст представилось въ одномъ план, и онъ ршился построить свою эпопею, написать исторію завоеванія Англіи Норманнами. Онъ предположилъ дойдти до первыхъ причинъ, чтобъ отъ нихъ низойдти къ послднимъ результатамъ, изобразить это великое событіе въ краскахъ самыхъ врныхъ и со всевозможныхъ сторонъ, театромъ разнообразныхъ сценъ сдлать не только Англію, по вс страны, которыя вблизи или издали отразили на себ вліяніе норманскаго населенія, или реакцію его побды. Въ этой обширной рам онъ далъ мсто всмъ важнымъ вопросамъ, которые постепенно занимали его — происхожденію новйшихъ аристократій, первобытнымъ племенамъ, ихъ нравственному различію и существованію на одной и той же земл, наконецъ, самому вопросу исторической методы, вопросу о форм и слог исторіи, о чемъ онъ, незадолго предъ тмъ, воевалъ въ своихъ Письмахъ объ исторіи Франціи. То, что прежде представлялъ онъ какъ теорію, теперь хотлъ онъ употребить въ дло, теперь онъ ршился, подъ собственною отвтственностью, на низведеніе своей теоріи въ среду опыта, словомъ, задалъ себ задачу: постигать историческое искусство и науку, написать драму съ помощію матеріаловъ, пріобртенныхъ долгимъ и серьёзнымъ изученіемъ предмета. Онъ принялся за дло съ рвеніемъ, пропорціональнымъ тому затрудненію, которое нужно было преодолть.
Каталогъ книгъ, которыя долженъ былъ прочесть и изъ которыхъ долженъ былъ длать извлеченія Тьерри, былъ огроменъ, и такъ какъ историкъ онъ могъ имть въ своемъ распоряженіи только малую часть этикъ книгъ, то онъ принужденъ былъ искать остальное въ публичныхъ библіотекахъ. Онъ долженъ былъ сидть зимою въ холодныхъ галереяхъ Улицы-Ришльё, а потомъ лтомъ бгать, въ одинъ и тотъ же день, изъ Улицы-св.-Женевьевы въ арсеналъ, изъ арсенала въ институтъ, котораго библіотека оставалась открытою до пяти часовъ. Недли и мсяцы текли для него быстро, посреди этихъ приготовительныхъ изъисканій, въ нихъ не встрчалось ни препонъ, ни затрудненій редакціи, въ нихъ умъ, паря свободно надъ собственными матеріалами, созидалъ по своей вол идеальную модель того зданія, которое въ-послдствіи долженъ былъ строить, мало-помалу и съ великимъ трудомъ. Проводя мысль свою посреди мильйоновъ фактовъ, разбросанныхъ въ сотняхъ томовъ, которые представляли ему обнаженными времена и людей эпохи завоеванія, онъ чувствовалъ увлеченіе страстнаго путешественника при созерцаніи страны, которую давно желалъ видть, и которая часто рисовалась въ мечтахъ его.
Такимъ-образомъ прошелъ весь 1821 годъ, въ 1822 году, онъ началъ редижировать свои матеріалы. Трудъ редижированія былъ уже боле-труденъ и мене-привлекателенъ. Тутъ меньше должна была играть фантазія и боле умъ, нужно было показать другимъ ясно то, что самъ видлъ онъ ясно. Трудность найдти форму для труда, который былъ готовъ въ иде, была тмъ затруднительне для Тьерри, что онъ ее хотлъ быть рабскимъ подражателемъ другихъ историковъ. Онъ не хотлъ воспроизводить въ исторіи (точно также онъ поступилъ и въ ‘Разсказахъ о Временахъ Меровинговъ’) манер ни философовъ восьмнадцатаго столтія, ни лтописцевъ среднихъ вковъ, ни повствователей древности, не смотря на то, что удивленіе его къ послднимъ было велико. Онъ предположилъ соединить эпическое движеніе греческихъ и римскихъ историковъ съ наивностью красокъ разскащиковъ легендъ и строгою логикою новйшихъ писателей. Онъ хотлъ сдлать слогъ важнымъ, но не ораторски-надутымъ, простымъ, но не наивнымъ, онъ хотлъ рисовать прежнихъ людей колоритомъ ихъ эпохи, но, говоря языкомъ своего времени, наконецъ, онъ хотлъ увеличить подробности, такъ, чтобы исчерпать оригинальные тексты, не нарушая единства цльнаго.
Въ этомъ покушеніи примирить различныя методы, онъ безпрестанно находился между двумя крайностями: или уже слишкомъ-классически быть правильнымъ, или потерять силу мстнаго колорита и живопись истины, а еще боле запутать разсказъ во множеств незначительныхъ фактовъ, можетъ-быть и поэтическихъ, но несовмстныхъ и лишенныхъ важности, даже значенія для читателя девятнадцатаго вка. Одна изъ глазъ имла одинъ недостатокъ, другая другой, смотря породу матеріаловъ, иногда бдныхъ, иногда излишествующихъ, въ послднемъ случа ихъ нужно было сжимать, чтобы вогнать въ опредленную раму. Часто онъ принужденъ былъ уничтожать цлыя главы. Но благодаря непоколебимой вол и десяти часамъ каждодневнаго труда, сочиненіе подвигалось впередъ. Самъ Тьерри говоритъ, что любилъ свое созданіе нжно и страстно, что онъ привязывался къ нему все боле и боле, чмъ боле трудовъ оно ему стоило. На конецъ, весною 1825 года, цль была достигнута посл четырехъ съ половиною лтъ неутомимаго труда. Успхъ превзошелъ его надежды: но эта радость, вкъ бы ни была велика, была плохо вознаграждена: онъ потерялъ зрніе надъ этимъ трудомъ!
Посл этого, Тьерри возобновилъ полемику 1820 года противъ старинныхъ французскихъ исторій, которыя должно было уничтожить прежде, чтобы потомъ возсоздать новую науку. Онъ распространилъ поле битвы, воспользовался вновь-пріобртенными свдніями, пополнилъ свою критику двухъ франкскихъ династій и опредлилъ точку, гд собственно начинается французская исторія. Потомъ онъ развилъ вопросъ о комюнахъ во Франціи, и къ концу 1827 года появились вновь изданныя, исправленныя и дополненныя Письма оба исторіи
Въ 1828 Тьерри занималъ уже новый историческій вопросъ, новый трудъ, который долженъ былъ быть внцомъ всхъ его историческихъ трудовъ. Братъ его, Амедей Тьерри, тогда окончилъ свою ‘Исторію Галловъ’— одинъ изъ тхъ совстливыхъ и глубоко-ученыхъ трудовъ, въ которомъ вс источники предмета были исчерпаны, и который навсегда останется пріобртеніемъ науки, какъ послднее ея слово. Онъ представилъ такимъ образомъ публик одну половину введенія въ французскую исторію: кельтическія начала, картину галльскихъ переселеніи и быта Галліи во времена римскаго правленія. Огюстенъ Тьерри предпринялъ съ сваей стороны вторую половину этого труда, т. е. описать германскія начала и картину вторженій, которыя повлекли за собою разрушеніе Западной Римской Имперіи. Онъ съ такимъ же усердіемъ принялся за этотъ трудъ, какъ и за вс прочіе, но совершенный упадокъ зрнія, а вмст съ тмъ и недостатокъ источниковъ не позволилъ ему исполнить этого завтнаго желанія, онъ покорился судьб…
Тогда, придумывая предметъ, для котораго вс матеріалы были бы у него подъ рукою, онъ предпринялъ рядъ разсказовъ объ исторіи — трудъ не критическій, но чисто-повствовательный который долженъ обнять со всми подробностями фактовъ, обычаевъ и характеровъ тотъ драматическій періодъ, въ которомъ господствуютъ имена Уруногильды и Фредегонды. Ему теперь посвящаетъ весь остатокъ своей жизни этотъ замчательнйшій историческій писатель вашего времени. По настоящее время вышло семь Разсказовъ о временахъ Меровинговъ.— Въ разсказ первомъ, о четырехъ сыновьяхъ Клотера и въ исторіи Галесвинты, онъ показываетъ супружескую жизнь и домашніе нравы во дворцахъ меровингскихъ, во второмъ разсказ, объ умерщвленіи Сигберта, представлено начало продолжительной народной войны между Австразіей и Нейстріей, въ третьемъ, повствованіи о молодомъ Меровинг, второмъ сын короля Гильперика, изображается жизнь изгнанника и внутренность религіозныхъ убжищъ, четвертый разсказъ — исторія Претекстата, руанскаго епископа, есть картина галло-франкскаго собора. Въ пятомъ и шестомъ разсказ — исторія Лендаста, турскаго графа, ршаетъ задачу, до какихъ степеней могъ достигнуть, подъ франкскимъ владычествомъ, Галлъ, и притомъ человкъ рабскаго состоянія, какъ управлялись тогда города подъ двойною властію епископа и графа, и какія были взаимныя отношенія этихъ двухъ властей, естественно враждебныхъ, или, по-крайней-мр, соперничествовавшихъ между собою. ‘Если имя Лендаста (говоритъ Тьерри), едва упоминаемое въ самыхъ многотомныхъ исторіяхъ Франціи, не заслуживало изъятія изъ забвенія, за то его жизнь, тсно связанная съ существованіемъ многихъ знаменитыхъ лицъ, представляетъ одинъ изъ самыхъ выразительныхъ эпизодовъ общей жизни того вка’. Разсказъ о Венанцій Фортунатъ, стихотворц того вка, и о богословскихъ диспутахъ короля Гильперика, есть очеркъ образованія того времени, невольно поражающій васъ плнительностью изложенія. Итальянецъ Венанцій, родившійся въ окрестностяхъ Тревизы, воспитанный въ Равенн, прибылъ въ Галлію на поклоненіе гробниц св. Мартына и исходилъ всю страну, посщая на пути своемъ епископовъ, графовъ, герцоговъ, то галльскаго, то римскаго происхожденія, и восхваляя ихъ то за возстановленіе древнихъ зданій, преторій, портиковъ, бань, то за отводъ теченія рки и прорытіе оросительныхъ каналовъ (и все это стихами), то за возведеніе цитаделей. Этотъ стихотворецъ служилъ связью между тми, которые въ мір, склонявшемся къ варварству, одиноко сохраняли любовь къ словесности и умственнымъ наслажденіямъ. Седьмой разсказъ заключаетъ въ себ описаніе возмущенія лиможскихъ жителей.
Во всхъ разсказахъ дышетъ та простота повствованія и та художественность картинъ, которыми Тьерри такъ искусно уметъ облекать свои долголтнія ученыя изъисканія, эти, по видимому простыя картины доказываютъ гораздо-больше, чмъ очень и очень-многія ученыя диссертаціи. Вотъ что самъ Тьерри говоритъ о цли своихъ разсказовъ: ‘Говорили, что цль исторіи повствовать, а не доказывать. Я не думаю, во убжденъ, что самый лучшій родъ доказательства въ исторіи, самый способный поражать и убждать умы, способъ, вселяющій наимене недоврчивости и оставляющій наимене сомнній, есть полное повствованіе, основанное на текстахъ, связывающее отдльныя подробности, собирающее малйшія указанія фактовъ или характеровъ и изъ всего этого образующее тло, въ которое вдыхаетъ жизнь союзъ науки съ искусствомъ’. Семь вышедшихъ нын разсказовъ служатъ лучшимъ подтвержденіемъ этой мысли, и ихъ-то редакція ‘Отечеств. Записокъ’ предлагаетъ теперь въ подарокъ своимъ читателямъ при ныншней книжк своего журнала, какъ и было общано въ объявленіи объ изданіи ‘Отечественыхъ Записокъ’ на 1848 годъ.