‘Современникъ’, No 2, 1865
Рассказы И. С. Генслера, просмотренные и дополненные, Головачев Аполлон Филиппович, Год: 1865
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Разсказы И. С. Генслера, просмотрнные и дополненные. Изданіе И. Папина. Гаваньскіе чиновники. Куллербергъ. 1864 г.
Имя г. Генслера появилось въ русской журналистик года три тому назадъ. Онъ дебютировалъ очеркомъ ‘Гаваньскіе чиновники’. Этотъ очеркъ, или какъ авторъ называетъ его, пейзажъ и жанръ, описывающій бытъ жителей Галерной гавани, былъ замченъ публикою и даже возбудилъ нкоторыя надежды, какія обыкновенно созбуждаетъ первое произведеніе молодаго писателя, если это произведеніе носитъ, хотя какіе нибудь, хотя слабые признаки дарованія. Однако нельзя сказать, чтобы г. Генслеръ оправдалъ эти надежды. Посл ‘Гаваньскихъ чиновниковъ’, онъ написалъ очеркъ ‘Куллербергъ’ (эти два очерка и составляютъ содержаніе книжки, которую мы разбираемъ) и недавно помстилъ въ ‘Библіотек для чтенія’ ‘Записи кота Васьки’.— Все это вещи довольно большія, но въ нихъ незамтно, чтобы талантъ г. Генслера развивался, или даже чтобы т признаки дарованія, которыя замчены были въ первомъ его произведеніи, обозначались нсколько опредленне. Напротивъ того, нижеслдующія произведенія становятся скучны и безцвтны, и вообще стоятъ во всхъ отношеніяхъ ниже ‘Гаваньскихъ чиновниковъ’. Впрочемъ, тотъ, кто внимательно прочелъ первое произведеніе г. Генслера, когда оно появилось въ свтъ (кажется, въ ‘Библіотек для Чтенія’), кто вглядлся въ характеръ его, тотъ уже и тогда могъ предсказать, что не смотря на наблюдательность автора и мстами остроумное и неподдльно веселое изложеніе, замчаемыя, въ этомъ очерк, дарованіе автора все-таки развитію не подлежитъ. Причина этого лежитъ въ слдующемъ обстоятельств. Видно, что г. Генслеръ, какъ писатель, одаренъ отъ природы наблюдательностью, но только одною наблюдательностью, правда, эта способность у него отличается значительною силою, но за то вс остальные аттрибуты таланта у него или слабы, или ихъ совсмъ нтъ. Судьба бросила автора въ такой слой общества, котораго бытъ мало извстенъ, котораго жизнь представляетъ многія особенныя, ей одной принадлежащія, рзко характерныя черты, а потому невольно вызываетъ на наблюденіе не только человка, одареннаго способностью наблюдать въ той степени, въ какой одаренъ ею г. Генслеръ, но и вообще всякаго, не принюхавшагося къ ней съ малолтства, а захваченнаго ею, такъ сказать, случайно и врасплохъ. Здсь первоначальная причина, причина вншняя, почему нкоторые эскизы г. Генслера живы и не лишены интереса. Авторъ наблюдалъ все виднное имъ внимательно, подмчалъ все аккуратно и подмченное излагалъ въ высшей степени непосредственно и просто, выкладывалъ, такъ сказать, передъ читателемъ весь запасенный ямъ матеріалъ безъ малйшей утайки, въ его самомъ необработанномъ вид. Разобраться съ этимъ матеріаломъ авторъ ршительно не уметъ, и потому вмст съ небольшимъ количествомъ годнаго, предлагаетъ большія кучи разнаго хлама. Что хорошо, что дурно, что характерно, что стерто и безцвтно въ его наблюденіяхъ — этого онъ ршить самъ не въ состояніи, онъ можетъ только подмтить, запомнить, и тотчасъ все это напечатать. Отъ этого у него, рядомъ съ какой нибудь замчательной чертой изъ жизни людей, которыхъ онъ изображаетъ, рядомъ съ живой и веселой картинкой является цлый рядъ скучнйшихъ описаній, разговоровъ, остротъ, множество вещей, отзывающихся натяжкой и выдуманностью, а потому чрезвычайно утомительныхъ для читателя. Словомъ, у г. Генслера нтъ никакого, такъ сказать, внутренняго руководителя, который могъ-бы научить его, какъ ему поступать при составленіи очерковъ изъ матеріала, добытаго имъ-посредствомъ наблюденія. Мы уврены, что Эти очерки много выигрывали бы даже и въ тонъ случа, если бы авторъ, прежде чмъ печатать, отдавалъ бы ихъ нему либо изъ своихъ знакомыхъ для исправленія, разумется, человку со вкусомъ и обладающему хотя небольшимъ критическимъ тактомъ. Нтъ сомннія, что такой человкъ выкинулъ бы изъ всего написаннаго г. Генслеромъ половину’ уничтожилъ бы множество мелочныхъ подробностей, ненужныхъ описаній, сценъ, разговоровъ, имющихъ претензію на остроуміе и оригинальность, но въ сущности неидущихъ къ длу и совершенно ничтожныхъ. Отсутствіе того внутреннаго руководителя, о которомъ мы говоримъ, не только мшаетъ Г. Генслеру длать основательный выборъ изъ имющихся у него въ запас наблюденій, оно мшаетъ ему эти наблюденія располагать порядочно, или по крайней мр такимъ образомъ, чтобы выходила хотя какая нибудь, хотя немудрая, общая картина, чтобы подмченныя имъ черты имли какую нибудь внутреннюю связь. Къ сожалнію, авторъ перемшиваетъ свои наблюденіи чисто механически, ставя ихъ одно возл другаго, не тамъ и не тогда, когда и гд нужно для логической послдовательности разсказа, а гд придется и когда вспомнитъ. Видно, что и для него самого его наблюденія не имютъ ничего такого, чтобы ихъ соединяло между собою: все виднное и слышанное имъ авторъ передаетъ довольно врно, во куда поставить все, что онъ знаетъ, куда пріурочить — этого онъ сдлать не въ состояніи. Изображая, напримръ, бытъ гаваньскихъ чиновниковъ, г. Генслеръ, чтобы стянуть въ одну общую картину вс эскизы составляющіе разсказъ, не могъ ничего лучшаго придумать, какъ расположить ихъ по временамъ года, какъ будто зима и лто, осень и весна — существенныя условія чиновничьяго быта я имютъ непосредственное вліяніе на улучшеніе или ухудшеніе благосостоянія этого класса петербургскихъ жителей, преимущественно передъ всми другими.
Прочитать залпомъ какой либо очеркъ г. Генслера утомительно, но отъ времени, до времени, читатель вознаграждается, совершенно неожиданно, сценами дйствительно характерными, схваченными прямо съ натуры и очерченными живо и тонко. Особенно веселы и остроумны его описанія, относящіяся къ такимъ моментамъ, когда въ числ дйствующихъ лицъ являются домашнія животныя, всегда играющія такую видную роль въ жизни бдняка. Нельзя, напримръ, не смяться отъ души, читая 7-ю главу очерка ‘Гаваньскіе чиновники’, которая почти вся вышла какъ-то удачна.
Вообще говоря о сочиненіяхъ г. Генслера, мы имемъ въ виду только это первое и лучшее его произведеніе. Что же касается до ‘Куллерберга’, то это какой-то нерусскій, а полу-нмецкій, полу-чухонскій очеркъ. Сюжетъ взятъ изъ жизни петербургскихъ нмцевъ, и вс разговоры ведутся ими на перековерканномъ на нмецкій ладъ русскомъ язык, или даже просто на нмецкомъ, что было бы совсмъ неудобно для многихъ русскихъ читателей, если бы авторъ не прилагалъ тутъ же перевода. Въ этомъ очерк г. Генслеръ пытается представить даже одинъ полный характеръ, очертить типъ, во изъ этой повсти ровно ничего не выходитъ, живыхъ сценъ, ловкихъ штриховъ попадается очень мало, да и т блдны и тонутъ въ болот нмецкихъ перековерканныхъ русскихъ словъ, выдаваемыхъ авторомъ на остроуміе, а все вообще отличается какою-то неуклюжестью.
Мы сказали, что дарованіе г. Генслера не подлежитъ развитію, и указали причину этого, но отсюда не слдуетъ, чтобы онъ не могъ, пока способность наблюдать не ослабла въ немъ, писать небольшія очерки, въ которыхъ будутъ попадаться недурныя вещи, но для этого необходимо, чтобы судьба вновь поставила его въ такую обстановку, которая давала бы матеріалъ сколько нибудь интересный, а то попались ему теперь полъ руку петербургскіе нмцы, а онъ и описываетъ ихъ, воображая, что отыскалъ ни всть что, старый же матеріалъ, добытый Авторомъ изъ жизни мелкаго чиновничества, совсмъ истощенъ, что ясно доказывается ‘Записками кота Васьки’.