Разсказъ С. И. Муравьева о возмущеніи Черниговскаго полка 1).
Разсказъ С. И. Муравьева о возмущеніи Черниговскаго полка 1).
Л. Пантелевъ.
‘Современникъ’, кн. IV, 1913
Рассказ о возмущении Черниговского полка, Муравьев-Апостол Сергей Иванович, Год: 1913
Время на прочтение: 6 минут(ы)
1) Извлекаемъ изъ отвтовъ, данныхъ С. И. Муравьевымъ-Апостоломъ слдственной комиссіи, этотъ разсказъ о возмущеніи Черниговскаго полка.
Произведенное мной возмущеніе Черниговскаго полка послдовало отъ предшествовавшихъ ему обстоятельствъ, какъ можетъ сіе комитетъ усмотрть изъ изложенія всего хода сего возмущенія, я же съ самаго дня опало не имлъ на то ршительнаго намренія…
Бестужевъ {Бестужевъ-Рюминъ, ближайшій другъ и помощникъ С. И. Муравьева, былъ вмст съ нимъ повшенъ 13 іюля 1826 года.}, получивъ въ Бобруйск извстіе о кончин матери, былъ отпущенъ полк. Тизенгаузеномъ въ г. Васильковъ для скорйшаго полученія, буде возможно, отпуска. Онъ пріхалъ ко мн 21-го декабря, 22-го я подалъ просьбу по команд генералу Тихановскому, командующему дивизіей, и ршился, зная, сколь затруднительны отпуска семеновскимъ {Т. е. офицерамъ, служившимъ ране въ Семеоновскомъ полку и раскассированнымъ посл извстной Семеоновской исторіи.}, хать въ Житоміръ просить корпуснаго командира объ исходатайствованіи сего позволенія Бестужеву и вмст предложилъ брату {Матвю Ивановичу Муравьеву-Апостолу.} со мною воспользоваться симъ случаемъ, дабы постить на праздники Александра и Артамона Муравьевыхъ по данному мною имъ еще въ Лещин общанію. Пробывъ сутки въ Житомір, гд впервые услыхали мы о происшествіи 14-го декабря въ Петербург, но глухо и безъ всякихъ подробностей, похали въ Трояновъ къ Александру Муравьеву и у него узнали вс обстоятельства сказаннаго происшествія изъ письма, полученнаго гр. Шуазелемъ изъ Петербурга, но дабы не дать при тревог никакого подозрнія Александру Муравьеву, и вмст желая увдомить и Артамона Муравьева о положеніи длъ, мы объявили Александру Муравьеву, что задемъ къ брату его въ Любаръ, и сейчасъ посл обда туда отправились (предлогъ же поспшности нашей, сказанный нами Ал. Муравьеву, былъ тотъ, что полкъ Черниговскій долженъ сбираться для присяги, и что мн должно торопиться возвращеніемъ). Черезъ часъ же посл прибытія нашего къ Ар. Муравьеву пріхалъ туда же Бестужевъ съ извстіемъ, что прізжали въ Васильковъ забрать насъ. Вслдствіе сего и боле, чтобы избавить А. Муравьева отъ всякой отвтственности, мы ршились сейчасъ хать отъ него, ее безъ всякаго положительнаго намренія начинать дйствіе, что и самъ А. Муравьевъ долженъ припомнить. Похали же мы на Бердичевъ, Наволочи, въ полкъ, дабы, скрывшись тамъ, узнать вс обстоятельства изысканія нашего и по симъ извстіямъ ршиться уже на что-нибудь. Вотъ истинная повсть поздки моей съ братомъ къ Ал. и Ар. Муравьевымъ. Что же касается до содйствія полковъ (о семъ я дйствительно говорилъ для ободренія солдатъ), то въ разсужденіи Ахтырскаго могъ я имть какую надежду по Ар. Муравьеву {Артамонъ Муравьевъ командовалъ Ахтырскимъ полкомъ, Александръ Муравьевъ — Александрійскимъ.}, въ разсужденіи же Александровскаго, я никакой имть не мотъ, ибо Ал. Муравьевъ не только никогда не принадлежалъ обществу, но и не зналъ существованія онаго, и осегда былъ совершенно противныхъ убжденій нашимъ, что не я одинъ, но и вс члены, бывшіе въ Лещин, должны засвидтельствовать…
Пріхавъ въ с. Трилсы, имлъ я намреніе скрыться въ ономъ нсколько дней отъ всхъ поисковъ тмъ паче, что въ Паволочахъ нанялъ я фурмана до Фастова, а въ самый день прізда моего въ Трилсы Бестужевъ на немъ же похалъ до Брусилова для полученія тамъ свдній, и чтобы прохать, буде возможно, въ Новгородъ-Волынскъ къ славянамъ для извщенія оныхъ. Передъ отъздомъ Бестужева взялъ я съ него общаніе, что, буде онъ въ Брусилов увидитъ, что проздъ до Новгорода-Волынска затруднителенъ, то онъ возвратится къ намъ, а я общалъ ему ждать его въ Трилсахъ, не предпринимая ничего до возвращенія его.— Вечеромъ я написалъ записку въ Васильковъ къ поручику Кузьмину, прося его пріхать ко мн и не говорить о прибытіи моемъ никому совершенно, какъ разв Соловьеву и Щипилл, которые могутъ съ нимъ пріхать ко мн, если они въ Васильков. Въ ночь пріхалъ въ Трилсы подполковникъ Гебель съ жандармскимъ офицеромъ и объявилъ мн и брату арестъ. Въ семъ положеніи пробыли мы до свта, когда вдругъ нахалъ, поручикъ Кузьминъ съ поручикомъ Сухановымъ и вслдъ за ними шт.-капитанъ Соловьевъ и поручикъ Щипилла. Кузьминъ подошелъ, къ брату и опросилъ его, что длать, на что братъ отвчалъ ему: ‘ничего’. А я на таковой же вопросъ Кузьмина отвчалъ: ‘избавить насъ’.— Вскор посл краткаго сего разговора, услышалъ я шумъ въ передней комнат, и первое мое движеніе было выбить окно и выскочить на улицу, чтобы скрыться: часовой, стоявшій у окна сего, преклонивъ на меня штыкъ, хотлъ было воспрепятствовать въ томъ, но я закричалъ на него и вырвалъ у него ружье изъ рукъ. Въ это время налво отъ квартиры увидлъ я Гебеля, борящагося съ Кузьминымъ іи Щипиллой, и, подъхавъ туда, посл первой минуты изумленія, произведеннаго симъ зрлищемъ, вскричалъ я: ‘полно же, господа’, но тутъ подполковникъ Гебель, освободившись и нашедъ на дорог сани, слъ въ оныя, чтобы ухать, и Мы побжали было, чтобы воротить его, дабы онъ заблаговременно не далъ знать о семъ происшествіи, что Сухиновъ, свъ верхомъ, и исполнилъ. Происшествіе сіе ршило вс мои сомннія. Видвъ отвтственность, къ коей подвергли себя за меня четыре сіи офицера, я положилъ, не отлагая времени, начать возмущеніе, и, отдавъ поручику Кузьмину приказаніе собрать 5-ую роту и итти на Ковалевку, самъ похалъ туда впередъ для сбора 2-ой гренадерской роты. Соловьеву же и Щипилл приказалъ изъ Ковалевки хать въ свои роты и привести ихъ въ Васильковъ. Къ вечеру 5-ая рота пришла въ Ковалевку, и я ршился переночевать въ оной по причин дурной погоды и мятелицы и дабы дать время собраться и 2-ой гренадерской рог. Изъ Ковалевки посылалъ я записку 17-го егерскаго полка подпоручику Вадковскому черезъ унтеръофицера. Какоурова. На другой день рано по утру выступилъ я съ ротами 2-ой гренадерской и 5-й мушкатерской, пришелъ съ оными къ Мытпиц на большой дорог, въ 8-мга верстахъ отъ Василькова, веллъ людямъ зарядить ружья и подвинуться къ городу. (Въ Мытниц нашелъ я Бестужева, возвратившагося изъ Брусилова и ожидающаго насъ). Вступилъ въ Васильковъ часу въ 5-мъ пополудни, безъ всякаго сопротивленія, веллъ взять на свою квартиру знамена и полковой ящикъ, уговаривалъ солдатъ 3-й и 4-й мушкатерской роты быть съ нами заодно, выпустилъ изъ подъ ареста и поставилъ въ ряды двухъ арестантовъ (Алексева — за побгъ изъ 11-ой дивизіи, и Переметьева — за неумышленное смертоубійство, имъ самимъ объявленное) и приказалъ занять въздъ караулами, распустилъ остальныхъ людей на квартиры (въ это время прізжалъ ко мн Банковскій изъ Блой Церкви). Въ теченіе ночи приводили ко мн Ушакова (чина не знаю), гусарскаго принца Оранскаго полка, прозжающаго въ полкъ, коего я веллъ, не задерживая, пропустить, и прапорщикъ Мозалевскій, стоявшій въ караул у блоцерковскаго възда, принесъ мн бумаги и 300 р. денегъ, найденныхъ имъ у двухъ арестованныхъ жандармскихъ офицеровъ. Бумаги я сжегъ, а деньги отдалъ для раздачи въ роты. Изъ Василькова я іюнь дйствовать троякимъ образомъ: 1-е — итти на Кіевъ, 2-е — итти на Блую Церковь и 3-е — двинуться поспшне къ Житоміру и стараться соединиться съ славянами. Изъ сихъ трехъ плановъ я склонялся боле на послдній и на первый, по сей причин, когда посылалъ я Мозалевскаго съ письмомъ къ маіору Крупеникову, назначилъ ему пріхать въ Брусиловъ, ибо изъ Брусилова я могъ однимъ переходомъ притти въ Кіевъ, еслибъ получилъ отъ Крупеникова удовлетворительный отвтъ, въ противномъ же случа я находился также въ разстояніи одного перехода отъ Житоміра. На другой день 31-го декабря, выждавъ до полудня, чтобы далъ приблизиться 2-й мушк. рот, я собралъ роты, въ город находящіяся, полковой священникъ посл молебствія прочелъ катехизисъ, сочиненный мною, и я двинулся съ ротами на Мотовиловку по дорог къ Брусилову, гд были роты: 1-ая гренадерская и 1-ая мушкатерская. Примтивъ же, что прочтеніе катехизиса произвело дурное впечатлніе на солдатъ, я ршился снова дйствовать во имя великаго князя Константина Павловича. Приблизясь въ сумерки къ с. Мотовилоўкъ, нашелъ тамъ собранныя об упомянутыя роты, безъ ротныхъ командировъ, уговаривалъ ихъ пристать къ намъ. Часть 1-й мушкатерской роты согласилась, 1-ая гренадерская отказалась и пошла ночью въ Блую Церковь. Перекочевка въ Мотовиловк съ оставленными ротами (2-ая мушкатерская прибыла на другой день по-утру), я ршился здсь передневать по случаю новаго года, дабы не возбудить ропота въ солдатахъ. На другой же день, т. е. 2-го января, не имя никакихъ извстій о Мозалевскомъ и заключивъ изъ сего, что онъ взять или въ Кіев, куда слдственно мн итти не надобно, или въ Брусилов, гд стало быть уже предварены о моемъ движеніи, и зная, сколько первая встрча подйствуетъ на солдатъ, я ршился двинуться на Блую Церковь, гд предполагалъ, что меня не ожидаютъ и гд надялся не встртить артиллеріи. Въ томъ, предположеніи дошелъ я до с. Пологи, въ 15-ти верстахъ отъ Блой Церкви,— ночевалъ, ибо на томъ переход узналъ отъ мужиковъ, что вся пхота, бывшая въ мстечк, выстудила въ г. Сквиру, и что тамъ осталась одна рота для караула. Для большаго удостовренія ночью посылалъ я верхомъ поручика Сухинова съ тремя солдатами, но они возвратились безъ всякаго свднія, а поутру поручикъ Щепилла подтвердилъ мн сіе извстіе, узнанное имъ посланнымъ нарочнымъ. Не имвъ уже никакой цли итти на Блую Церковь, я ршился поворотить на Трилсы и стараться приближаться къ славянамъ по первому моему предположенію. На семъ переход между деревнями Устимовкою и Королевкою, бывъ встрченъ отрядомъ генерала Гейсмара, я привелъ роты, мною водимыя, въ порядокъ, приказалъ солдатамъ не стрлять, а итти прямо на пушки, и двинулся впередъ со всми оставшимися офицерами. Солдаты слдовали вашему движенію, пока попавшая мн въ голову картечь не повергла меня безъ чувствъ на землю. Когда же я пришелъ въ себя, нашелъ батальонъ совершенно разстроеннымъ и былъ захваченъ самими солдатами въ то время, когда хотлъ ссть верхомъ, чтобы стараться собрать ихъ. Захватившіе меня солдаты привели меня и Бестужева къ Маріупольскому эскадрону, куда вскор привели и брата и остальныхъ офицеровъ.— На все возмущеніе Черниговскаго полка самое большое вліяніе,— и могу прибавить, единственное вліяніе,— имлъ я. Брать, будучи во фрак и не знавъ почти никого не только изъ солдатъ, но даже изъ офицеровъ, не могъ мн много содйствовать, равно и Бестужевъ, будучи только подпоручикомъ и чужого полка. Изъ черниговскихъ же офицеровъ самое большое участіе находилъ я въ четырехъ вышеназванныхъ мною, прочіе же вс, хотя и большая часть оныхъ послдовала сначала (но не зная, что имъ длать) за ротами, но вскор вс разъхались, иные изъ Мотовиловіки, другіе изъ Полотъ, такъ что при рот остался одинъ только подпоручикъ Быстрицкій…