Радости кандидатуры, Твен Марк, Год: 1896 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 6 минут(ы)

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
МАРКА ТВЭНА
ТОМЪ ПЕРВЫЙ.
ЮМОРИСТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ и РАЗСКАЗЫ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія братьевъ Пантелеевыхъ, Верейская, No 1
1896.

Переводъ В. О. T.
http://az.lib.ru

РАДОСТИ КАНДИДАТУРЫ.

Нсколько мсяцевъ тому назадъ я былъ выставленъ со стороны партіи независимыхъ кандидатомъ навыборную должность губернатора въ штат Нью-Іоркъ. Моими конкуррентами были: мистеръ Джонъ T. Смитъ и мистеръ Блэнкъ I. Блэнкъ. Я сознавалъ, что въ одномъ отношеніи, несомннно, превосхожу этихъ господъ: репутація моя никогда и ничмъ не была запятнана. Они же, какъ это легко было усмотрть изъ газетъ, если когда-нибудь и знали, что значитъ имть доброе имя, то это время давно уже миновало! Всмъ было хорошо извстно, что за нсколько послднихъ лтъ они не разъ были уличаемы въ грязненькихъ продлкахъ всякаго рода. И поэтому въ т минуты, когда я наиболе сознавалъ свое превосходство и украдкою любовался собою, мутный потокъ вдругъ взволновалъ глубину моего счастья, мн пришло на мысль, что въ предстоящей борьб придется услышать, какъ будутъ мыкать туда и сюда мое имя рядомъ съ именами этихъ господъ. Такъ какъ это безпокоило меня все больше и больше, то я ршилъ, наконецъ, откровенно написать обо всемъ моей бабушк. Отвтъ ея былъ скоръ и категориченъ. Она писала:

‘Въ теченіе всей своей жизни ты не совершилъ ни одного такого дла, котораго долженъ бы былъ стыдиться, ни одного, просмотри же теперь вс газеты, просмотри ихъ и сообрази, къ какому сорту людей принадлежатъ господа Смитъ и Блэнкъ, и затмъ рши: имешь-ли ты желаніе спуститься вровень съ ними, вступивъ въ оффиціальное выборное состязаніе’.

Какъ разъ то же, что думалъ и я самъ! Въ эту ночь я не смыкалъ глазъ, но чмъ больше я раздумывалъ, тмъ мене казалось мн возможнымъ отступленіе: меня выбрали и я долженъ былъ вступить въ борьбу. Безучастно просматривая за завтракомъ газету, я вдругъ натолкнулся на нижеслдующую статью и долженъ сознаться, что былъ ошеломленъ, какъ никогда въ жизни.

‘Клятвопреступникъ. Быть можетъ, г. Маркъ Твэнъ теперь, когда онъ выступаетъ въ качеств кандидата на должность губернатора, пожелаетъ разъяснить, какимъ образомъ произошло, что въ 1863 году въ Вагавакх, въ Кохинхин, онъ былъ изобличенъ 34 свидтелями въ клятвопреступленіи? Онъ совершилъ это преступленіе изъ желанія оттягать у одной бдной несчастной вдовы и у ея безпомощной семьи банановое деревцо, служившее единственной поддержкой ихъ мизернаго существованія. Какъ для самого господина Твэна, такъ равно и для великаго народа, голосованію котораго онъ подлежитъ, было бы крайне важно разъяснить это обстоятельство. Ршится-ли онъ на это’?

Я окаменлъ отъ изумленія! Такая ужасная безсердечная клевета! Я никогда не видлъ Кохинхины. Я никогда ничего не слышалъ о Вагавакх. Я не съумю отличить банановое деревцо отъ кенгуру! Я не зналъ, что мн предпринять, я былъ раздавленъ и безпомощенъ. Прошелъ цлый день, я все еще не могъ ни на что ршиться. На слдующій день въ той же газет появилась нижеслдующая краткая замтка: ‘Г. Маркъ Твэнъ хранитъ краснорчивое молчаніе, касательно Кохинхинскаго клятвопреступленія. Это знаменательно!’ (NB. Съ тхъ поръ въ теченіе всего избирательнаго періода этотъ Листокъ не величалъ меня иначе, какъ: ‘Безчестный Твэнъ, уличенный клятвопреступникъ’).

Вслдъ за тмъ газета подарила меня слдующей статьей:

‘Просятъ отвта. Не будетъ-ли настолько любезенъ новый кандидатъ на должность губернатора разъяснить нкоторымъ изъ своихъ согражданъ, какимъ образомъ случилось, что его товарищи, жившіе съ нимъ въ одномъ дом въ становищ Монтан, замчая время отъ времени пропажу у себя кое-какихъ цнныхъ вещщъ и обнаруживая систематическое присутствіе таковыхъ или лично у самого господина Твэна, или въ его ‘сундук’ (листъ газетной бумаги, въ который онъ завертывалъ свое жалкое имущество) нашли, наконецъ, себя вынужденными преподать ему, въ его же собственномъ интерес, хорошенькое поученіе, заключавшееся въ томъ, что его оттузили на вс корки и присовтовали затмъ убраться куда-нибудь подальше изъ становища. Не будетъ-ли онъ такъ любезенъ?’

Можно-ли представить себ что-нибудь боле безсмысленно-озлобленное, чмъ это? Я во всю свою жизнь ни разу не былъ въ Монтан. — (Съ этихъ поръ ‘Листокъ’ постоянно именовалъ меня: ‘Твэнъ — Монтанскій воръ’),

Дошло до того, что, развертывая газету, я каждый разъ начиналъ дрожать, въ род того, какъ если бы кто собирался поднять одяло, подъ которымъ онъ предполагаетъ гремучую змю.

Чрезъ нсколько дней я прочелъ слдующее:

‘Ложь обнаружена! Свидтелями Михаиломъ О’Фланнаганомъ, эксвайромъ, изъ Фив-Пьента, а равно мистеромъ Снубъ-Рафертью — и мистеромъ Куллиганомъ изъ Вэтеръ-Стритта {Извстныя предмстья Нью-Іорка, заселенныя преимущественно ‘темными личностями’.}, подъ присягой установлено, что позорное увреніе мистера Марка Твэна, будто бы покойный ддъ нашего благороднаго представителя Блэнка I. Блэнка за разбой на большой дорог былъ повшенъ — оказывается совершенно вздорной, ни на чемъ не основанной ложью. Для людей порядочныхъ боле чмъ прискорбно видть, что, ради достиженія политическаго положенія, прибгаютъ къ столь безчестнымъ средствамъ, какъ оклеветаніе мирно спящихъ въ гробу и забрасываніе грязью ихъ незапятнанныхъ именъ. Когда мы вообразимъ себ то горе, какое должна была причинить эта подлая клевета невиннымъ родственникамъ и друзьямъ покойнаго, то почти не въ состояніи удержаться, чтобы не посовтовать возбужденнымъ и оскорбленнымъ обывателямъ потребовать у клеветника коллективнаго удовлетворенія, даже вн законнаго порядка. Но, нтъ! Предоставимъ его угрызеніямъ собственной преступной совсти. (Разумется, если бы возмущеніе взяло верхъ и толпа, въ слпой ярости, сама бы расправилась съ клеветникомъ, то, несомннно — ясно, что никакой законъ не могъ бы привлечь этихъ героевъ къ отвтственности и никакой судъ не ршился бы подвергнуть ихъ наказанію)’.

Глубокомысленное заключеніе послдней фразы имло своимъ послдствіемъ то, что въ слдующую же ночь мн пришлось съ крайней поспшностью выскочить изъ постели и скрываться за кухонной дверью, въ то время, какъ ‘возмущенные и оскорбленные обыватели’ сначала ругательски ругали меня на улиц, а затмъ, ворвавшись въ домъ, разломали въ дребезги мою мебель и оконныя рамы, и, уходя, захватили съ собой столько разныхъ моихъ вещей, сколько могли унести. И, тмъ не мене, положа руку на Евангеліе, я смю уврить, что никогда не клеветалъ на дда г. Блэнка и, даже больше, никогда до того дня ничего о немъ не слышалъ и ничего не говорилъ (кстати, долженъ замтить, что газета, помстившая вышеприведенную статью, титуловала меня съ этого времени не иначе какъ: ‘Твэнъ, поругатель мертвыхъ’).

Слдующая газетная статья, обратившая на себя мое вниманіе, была такого содержанія:

‘Миленькій кандидатъ‘. Мистеръ Маркъ Твэнъ, который на вчерашнемъ митинг ‘независимыхъ’ долженъ былъ произнести обличительную рчь, не явился къ назначенному времени. Телеграмма его врача объясняла, что черезъ него перехалъ какой-то экипажъ и причинилъ ему переломъ ноги въ двухъ мстахъ. Паціентъ ужасно страдаетъ и т. д. и т. д. цлая масса подобной же брехни. А ‘независимые’ старались всми силами признать этотъ жалкій пуфъ за чистую правду, какъ будто бы не могли догадаться о дйствительной причин неявки этого отверженнаго существа, которое они называютъ своимъ представителемъ. Между тмъ, вчера вечеромъ видли, какъ нкій извъстный субъектъ, въ состояніи скотскаго опьяненія, карабкался въ дом мистера Твэна. Нравственная обязанность вынуждаетъ г. г. независимыхъ доказать, что этотъ оскотинившійся субъектъ не былъ самъ Маркъ Твэнъ. Наконецъ-то! Теперь мы имемъ случай, отъ котораго нельзя увернуться. Громовой гласъ народа вопрошаетъ: ‘Кто былъ этотъ скотъ?’

На первый взглядъ казалось невроятнымъ, совершенно невроятнымъ, чтобы мое имя могло стоять въ связи съ такимъ мерзкимъ подозрніемъ. Въ теченіе трехъ долгихъ лтъ я не прикасался ни къ вину, ни къ пиву, ни къ какому бы то ни было изъ крпкихъ напитковъ. (Для доказательства силы привычки я могу удостоврить, что остался совершенно равнодушнымъ, когда слдующій No этой газеты окрестилъ меня ‘Delirium-tremens-Твэнъ’, — хотя и зналъ, что газета съ почтеннымъ постоянствомъ будетъ называть меня такъ до моей гробовой доски).

Въ это же время большую часть моего почтоваго ящика начали заполнять анонимныя письма. Обыкновенно они были слдующаго содержанія:

‘Какъ это было съ той бдной женщиной, которая у васъ просила милостыни и которую вы избили ногами?

Поль При’.

Или еще такъ:

‘Вы продлывали вещи, которыя никому неизвстны, кром меня. Я вамъ совтую раскошелиться на пару долларовъ, а то придется вамъ услышать о —

Гэнди-Энди’.

И все въ томъ же род. По желанію, я бы могъ продолжать цитаты, пока не надостъ читателю.

Вскор выдающійся листокъ республиканцевъ ‘изобличилъ’ меня во взяточничеств en gros, а руководящій органъ демократовъ ‘точно установилъ фактъ’ моей попытки избжать наказанія подкупомъ.

(Эти случаи доставили мн два новыхъ эпитета: ‘Твэнъ, грязный взяточникъ’ и ‘Твэнъ, отвратительный подкупщикъ правосудія’).

Въ то же время крикъ ‘объ отвт’ на вс ужасныя предъявленныя ко мн обвиненія сталъ пастолько силенъ, что редакторъ и вожаки моей партіи увряли, что дальнйшее молчаніе равнялось бы моей политической гибели. Какъ бы въ подкрпленіе такихъ рреній на слдующихъ же дняхъ появилось въ газетахъ воззваніе:

‘Взгляните на этого человка!’ Кандидатъ независимыхъ все еще соблюдаетъ. Потому, конечно, что ему нечего отвчать. Вс предъявленныя къ нему обвиненія вполн доказаны и могутъ быть еще и еще разъ подтверждены его собстваннымъ настоящимъ молчаніемъ, такъ что отнын онъ изобличенъ на вки. Независимые! взгляните же на вашего кандидата! Взгляните на этого позорнаго клятвопреступника! На этого Монтанскаго вора! На этого клеветника усопшихъ! Полюбуйтесь вашимъ барахтающимся въ грязи Delirium Tremens! Вашимъ подлымъ взяточникомъ! Вашимъ отвратительнымъ подкупщикомъ правосудія! Разсмотрите, оцните его вполн, и тогда скажите: можете-ли вы подать голоса за такого субъекта, который, благодаря мерзкимъ преступленіямъ, заслужилъ этотъ прискорбный рядъ титуловъ и не осмливается даже открыть ротъ, чтобы опровергнуть хоть одинъ изъ нихъ?!?!’

Очевидно, отмалчиваясь, не было никакой возможности развязаться и потому, глубоко удрученный, я ршилъ, наконецъ, ‘отвтить’ на всю эту кучу безпричинныхъ обвиненій и скверной озлобленной лжи. Но не усплъ я еще окончить моего ‘отвта’, какъ на слдующее утро Листокъ преподнесъ новую совсмъ свженькую мерзость, серьезно обвиняя меня въ томъ, будто я сжегъ больницу для умалишенныхъ со всми ея обитателями, потому что она загораживала видъ въ даль изъ моей квартиры. Это повергло меня въ родъ паническаго ужаса. Затмъ появилось обвиненіе, что я отравилъ моего дядю, дабы завладть его имуществомъ, при чемъ предъявлялось энергическое требованіе вскрыть его гробъ. Это довело меня почти до границъ сумасшествія. Когда же, вслдъ за симъ, я былъ обвиненъ, что, какъ попечитель воспитательнаго дома, кормилъ питомцевъ пищей, предварительно разжеванной нсколькими моими беззубыми, дряхлыми и больными родственниками, — у меня подкосились ноги и я потерялъ сознаніе. Въ заключеніе, въ качеств почтеннаго и достойнаго увнчанія всхъ этихъ постыдныхъ нападокъ, воздвигнутыхъ на меня изъ-за партійной ненависти, были откомандированы девять штукъ маленькихъ, еле двигающихся ребятишекъ, всевозможныхъ цвтовъ и оттнковъ, которые, во время одного изъ митинговъ, бросились на ораторскую трибуну и уцпились за мои ноги съ криками: ‘Папа, папа!’

На этомъ все кончилось. Я опустилъ мой флагъ и сдался. Претензія баллотироваться на губернаторскую должность въ штат Нью-Іоркъ оказалась для меня непосильной, я снялъ свою кандидатуру и съ сердечнымъ прискорбіемъ подписалъ мое заявленіе избирателямъ такъ:

‘Преданный вамъ, когда-то порядочный человкъ, а нын — У. К., М. В., П. М., D. Tr., Г. В., и О. П. П. {Т.-е.: Уличенный клятвопреступникъ, Монтанскій воръ, поругатель мертвыхъ, Delirium Tremens, грязный взяточникъ, и отвратительный подкупщикъ правосудія.} — Маркъ Твэнъ.

РАДОСТИ КАНДИДАТУРЫ.

Читайте также: