РАБСТВО ВЪ СИБИРИ.
РАБСТВО ВЪ СИБИРИ.
(Историческій очеркъ).
II.
С. Шашковъ.
(Продолженіе слдуетъ).
‘Дло’, No 1, 1869
Рабство в Сибири, Шашков Серафим Серафимович, Год: 1869
Время на прочтение: 27 минут(ы)
При столкновеніи двухъ враждебныхъ расъ на извстномъ географическомъ пространств, обыкновенно, происходитъ слдующее явленіе: раса высшая и боле сильная подчиняетъ своему господству боле слабую — или въ силу своего умственнаго и соціальнаго превосходства, или посредствомъ физическаго насилія и завоеванія. Въ первомъ случа подчиненіе происходитъ безъ пролитія крови и опустошеній, неразлучныхъ съ войной, племя дикое и бдное добровольно поддается вліянію цивилизованной расы, пользуясь благодяніями гуманнаго образа жизни, боле или мене свободныхъ учрежденій и высшаго умственнаго развитія. Подобные примры мы видимъ въ исторіи колонизаціи Австраліи, гд европейская раса только въ силу своихъ соціальныхъ преимуществъ покорила себ множество племенъ, не прибгая ни къ истребленію, ни къ завоеванію ихъ. Въ этомъ случа совершается постепенное сліяніе враждующихъ расъ, и чмъ выше цивилизація господствующаго племени, чмъ больше добра и счастія она можетъ дать племени слабому и бдному, тмъ врне обезпечивается мирное и безобидное подчиненіе ея чужеземному вліянію. Напротивъ, величайшимъ несчастіемъ и страданіями сопровождается тотъ фактъ, когда образованная и высшая раса подпадаетъ подъ господство варварскаго племени, не имющаго ничего дать своему покоренному народу, кром рабства и насилія. Когда же приходятъ въ столкновеніе два племени, стоящія почти на одинаковой степени умственнаго и соціальнаго развитія, тогда господство одного надъ другимъ утверждается только въ силу физической борьбы, и побда остается на сторон боле многочисленной или воинственной расы. Это кровавый путь господства, усянный костями и пепломъ истребляемаго племени.
Въ Сибири, какъ въ стран, завоеванной такими людьми, которые ничмъ не были выше ея туземныхъ полудикихъ племенъ, побда господствующей расы была результатомъ войны и всхъ ея послдствій. Война и рабство шли рядомъ повсюду, гд только соприкасались враждебныя населенія въ этой обширной стран. Русскіе явились въ Сибирь, какъ завоеватели, и кром оружія и эксплуатаціи не могли ничего принести съ собою въ среду туземкахъ населеній, и потому рабство, существовавшее до нихъ, съ приходомъ ихъ еще боле усилилось. Обстоятельства временъ завоеванія, замиренія и колонизаціи этой страны вплоть до начала XIX в. заставляли сибиряка обращать инородца въ неволю, которая, наконецъ, должна была сдлаться однимъ изъ главныхъ орудій подчиненія враждебныхъ племенъ. Конечно, если бы вмсто русскихъ въ Сибирь пришли люди боле развитые въ соціальномъ отношеніи, то они обошлись бы и безъ невольничества. Но тогдашніе русскіе, вскормленные молокомъ крпостнаго права, съ молодыхъ ногтей привыкшіе ко всякаго рода безобразнымъ насиліямъ и смотрвшіе на всхъ инородцевъ, какъ на еретиковъ и людей отверженныхъ, были сами рабами и нисколько не возмущались этимъ положеніемъ. А уважать человческое достоинство и свободу другихъ можетъ только тотъ человкъ, который самъ никогда не носилъ цпей рабства. Понятно, что если у завоевателей и колонизаторовъ Сибири не было такой нравственной силы, то они необходимо должны были водворять рабство везд, гд только ступала нога ихъ.
Прежде всего русскимъ нужны были женщины, и вотъ они обращаютъ въ рабство инородокъ, длаютъ ихъ своими наложницами женами и рабами-хозяйками. Еще патріархъ Филаретъ вооружался противъ того, что русскіе въ Сибири отнимаютъ у инородцевъ ихъ женъ и дочерей и живутъ съ ними, съ некрещенными и невнчанными, какъ съ женами. Но несмотря на подобныя запрещенія, обычай брать въ жены и наложницы инородческихъ рабынь продолжалъ существовать вплоть до времени окончательнаго замиренія Сибири въ конц XVIII в. Покоряя не мирныхъ или усмиряя бунтовавшихъ инородцевъ, русскіе, обыкновенно, брали въ полонъ ихъ женщинъ и раздляли съ ними свое ложе или продавали для этого другимъ. Такъ, напр., въ приенисейскихъ странахъ казаки похищали красавицъ качинскихъ, тубинскихъ, киргизскихъ и другихъ. Галкинъ овладваетъ женою кетоваго князя Теленефа, жена киргизскаго князя Ижинея также достается побдителю, дружина воеводы Дубенскаго захватываетъ женъ и дочерей бурятскихъ и т. д. Эти захваты инородческихъ женщинъ совершались не въ одно только военное время, а также и въ мирное. Воеводы, ихъ чиновники, казаки, стрльцы,— вс, кто только имлъ въ своихъ рукахъ власть и значеніе, во время своихъ разъздовъ по стойбищамъ инородцевъ, не только ‘имали къ себ’ ихъ женщинъ ради кратковременнаго блуднаго воровства, но часто завладвали ими вовсе, и. увозя съ собою, пользовались ими сами, или продавали ихъ другимъ. Сладострастное и развращенное населеніе старинной Сибири съ самаго своего появленія въ этой стран водворило здсь обычай многоженства {См. объ этомъ мои Очерки нравовъ въ старинной Сибири. Отечеств. Записки 1867 г. Книжка 20—22.}. Женщинъ требовалось много, а русскихъ женщинъ было чрезвычайно мало, и сибиряки по невол должны были составлять свои гаремы изъ инородокъ, захваченныхъ на войн или просто отнятыхъ въ мирное время. Наложницъ было по нскольку даже у каждаго простаго казака, они сплошь и рядомъ продавались и закладывались рубляхъ въ 10—20 {Миллеръ, Исторія Сибири, ч. II, стр. 112, въ Ежемсячныхъ Сочиненіяхъ 1701 г.}. При покореніи и первомъ заселеніи Камчатки, завоеватели пріобртали множество рабовъ, состоящихъ преимущественно изъ женщинъ, которыя были обязаны услаждать своихъ господъ въ качеств наложницъ {Крашенинниковъ ‘Описаніе Камчатки’, т. II. сір. 244.}. Тоже самое длали служилые люди всхъ другихъ мстностей Сибири. Доставать инородокъ было очень легко, стоило только вооруженной партіи отправиться въ стойбище дикарей и выбравъ тамъ молодыхъ женщинъ, увезти ихъ съ собою, а если бы этому вздумали сопротивляться ихъ мужья и родственники, то разв трудно было русскому человку усмирить ихъ пулей, саблей или просто кнутомъ! И вотъ, если русскому надодала старая наложница, то онъ прогонялъ ее и добывалъ другую: если ему нужны были деньги, онъ часто продавалъ жену, а когда разживался средствами, то или покупалъ себ новую, или просто даромъ бралъ ее изъ инородческаго улуса, если онъ былъ человкъ практическій и если на мст его жительства былъ сильный запросъ на женщинъ, то онъ набиралъ нсколько инородокъ и пускалъ ихъ въ торговый оборотъ. Такъ поступали даже простые, служилые и торговые люди, и само собою понятно, что воеводы и другіе значительные чиновники, самовластно царившіе въ трущобахъ отдаленной Сибири, могли имть гораздо больше наложницъ и вести боле обширную торговлю женщинами, чмъ подчиненные имъ люди. Дйствительно, историческіе акты полны свидтельствъ, что воеводы постоянно отнимали у инородцевъ ихъ женъ, дочерей, работницъ, родственницъ, и длали ихъ своими наложницами или на время ‘имали ихъ къ себ на постель для блуднаго воровства’. Эти женщины иногда дарились воеводамъ въ вид взятки торговыми и служилыми людьми, а чаще воеводы сами, или черезъ своихъ довренныхъ агентовъ, разнюхивали, гд есть хорошенькая женщина, и воровали ее или отнимали открытою силою. Нкоторые изъ нихъ содержали цлые гаремы. Но воеводы не довольствовались захватомъ инородокъ, для своей личной потребности, а набирали ихъ также и для продажи. Отнимая у инородцевъ женъ дочерей и родственницъ, воеводы продавали ихъ для брака и наложничества русскимъ или инородцамъ же {Дополн. къ Ат. Истор. т. VIII, стр. 69.}, безсознательно подражая въ этомъ отношеніи королямъ Дагомеи, которые продаютъ своимъ подданнымъ въ жены — рабынь, добытыхъ путемъ войны или покупки. Продажа женщинъ, какъ воеводами, такъ и людьми другихъ состояній, какъ ихъ мужьями и родственниками, такъ и ихъ господами, не прекращалась въ Сибири вплоть до конца прошедшаго столтія {См. мои Очерки нравовъ въ старинной Сибири, Отечеств. Записки 1867 г. кн. XX, стр 684.}. Цны этихъ продажныхъ женъ и наложницъ видоизмнялись, сообразно съ обстоятельствами мста и времени, съ возрастомъ и достоинствомъ товара. Въ первое время русскаго владычества, инородческая взрослая женщина стоила вообще отъ 10 до 20 рублей. Впрочемъ, цну какъ рабовъ, такъ и другихъ товаровъ, ходившихъ въ старинной Сибири, часто довольно трудно опредлить въ точности, ибо въ большинств случаевъ товары мнялись, а не продавались на деньги. Вотъ напр., въ Охотск умеръ казакъ Алексй Константиновъ и оставилъ посл себя свою покупную наложницу, некрещенную двку Лаврукъ. Ею завладлъ приказный Ярыжкинъ и продалъ ее тунгусу Кеванію за 10 соболей да 10 красныхъ лисицъ, а послдній перепродалъ ее другому тунгусу за 7 соболей, 4 пластины собольи и 10 красныхъ лисицъ {Доп. къ Акт. Ист., т. VII, стр. 286.}. Кром взрослыхъ и способныхъ къ половому акту инородокъ, сибиряки покупали несовершеннолтнихъ двушекъ и воспитывали ихъ до возраста возмужалости и уже тогда длали ихъ своими наложницами, или же тотчасъ посл покупки растлвали ихъ, какъ во всякомъ сильно развращенномъ обществ, такъ и въ старинносибирскомъ, растлніе малолтнихъ было зломъ самымъ обыкновеннымъ. Цна упомянутыхъ двочекъ была очень незначительна, въ березовскомъ кра, напр., семилтняя остячка стоила не дороже 20 копекъ, и это не было minimum цны! {Словцовъ, т. II, стр. 91.}.
Вмст съ продажей женщинъ для брака и наложничества, въ старинной Сибири существовалъ возмутительный обычаи отдавать женщину на временное пользованіе, или въ кортомъ. Этотъ обычай былъ въ ходу и у русскихъ, и у инородцевъ, дикари, живущіе въ бывшихъ владніяхъ Россійско-американской Компаніи, удержали его до сихъ поръ {См. мою статью о Р. А. Комп., газета ‘Очерки’ 1863 г. No 58—61.}. Если владлецъ инородки-наложницы узжалъ куда нибудь и не хотлъ или не могъ взять ее съ собою, если онъ нуждался въ деньгахъ, или просто она надодала ему и онъ не хотлъ бросить ее даромъ, то онъ предлагалъ ее желающему за извстную плату, на извстный срокъ, по истеченіи котораго онъ могъ получить ее обратно {Миллеръ, т. II, стр. 412.}. Такія наложницы назывались тогда кортомными двками. Отдача въ кортомъ была, конечно, очень выгодна для рабовладльцевъ, но промыселъ публичнаго разврата былъ еще выгодне. И вотъ, рабовладльцы пускаютъ на этотъ промыселъ своихъ невольницъ, иногда даже формируютъ изъ нихъ цлые публичные притоны. Воеводы не разъ ‘отдавали помсячно безмужнихъ женъ на блудъ’ и заводили дома терпимости {Акты Историч. т. IV, стр. 183.}, невольницы инородки составляли значительную часть населенія этихъ убжищъ разврата и, конечно, доставляли своимъ хозяевамъ не малые барыши.
Итакъ, закабаленіе инородокъ для наложничества и брака имло своею цлью не одно только удовлетвореніе половыхъ инстинктовъ, а также и коммерческій барышъ. Не говоря уже о торговл женщинами, объ отдач ихъ въ кортомъ и на промыселъ разврата, самое содержаніе женщины для наложничества также приносило существенная выгоды рабовладльцу, доставляя ему разомъ и самку, и даровую работницу Эти невольницы, вмст съ другими рабами, составляли низшій, рабочій классъ старинной Сибири, — классъ, созданный экономической необходимостью. Проходя обширныя и пустынныя страны отъ Урала до водъ Тихаго океана, прочищая дороги, строя гати на вязкихъ, невысыхающихъ болотахъ, воздвигая крпости и острожки, доставляя изъ Россіи провіантъ и исполняя другія общественныя работы, русскіе пользовались въ обширныхъ размрахъ силами инородцевъ, сгоняя на работы цлые улусы этихъ государственныхъ рабовъ, на которыхъ всегда лежали невыносимыя государственныя повинности. Но эти общественныя работы не въ такой сильной степени привлекали къ себ силы инородцевъ, какъ работы частныя, первыя, кром инородцевъ, отправлялись еще множествомъ лицъ другихъ состояній и русскаго происхожденія, каторжниками, гулящими людьми и т. д. Для казенныхъ нуждъ почти всегда находилось довольно русскихъ работниковъ, для частно-хозяйственнаго труда ихъ было мало. Народонаселеніе старичной Сибири вело бродячую жизнь, искрещивая эту страну по всмъ направленіямъ, покоряя и усмиряя инородцевъ, извдывая новыя страны, охотясь за дорогими зврями и т. д. Почти вс русскія силы были отвлечены трудами завоеванія и звроловства. Люди, которые, при другихъ обстоятельствахъ, были бы домашними слугами и работниками, тогда’ждали только перваго случая, чтобы присоединиться къ какой нибудь завоевательной партіи, или, закинувъ за плечи винтовку, отправлялись въ далекую тайгу на добычу соболя и блки. Прибавьте къ этому чрезвычайную малочисленность русскаго населенія Сибири, и вы поймете причину тхъ постоянныхъ жалобъ на недостатокъ прислуги и работниковъ, которыя слышатся во вс періоды сибирской исторіи. Между тмъ, въ старину рабочихъ рукъ требовалось сравнительно гораздо боле, чмъ нын, потому что, при чрезвычайной малочисленности рабочаго скота, особенно лошадей, работы, отправляемыя нын посредствомъ животныхъ, тогда совершались человческою силою. Купецъ, наприм., объзжалъ инородческія стойбища, разсянныя по обширной тайг, не на лошадяхъ, а нартною тягою, т. е. и самъ купецъ, и его товары возились на небольшихъ санкахъ, называемыхъ въ Сибири нартами, и, вмсто лошадей, эти парты тянулись людьми. Посредствомъ нартной тяги передвигались иногда цлые обозы, и казенные и частные, иногда тмъ же способомъ отправлялась почтовая гоньба на цлыя сотни верстъ. Кром того, большой, главный пунктъ Сибири, по неустройству дорогъ и малочисленности лошадей, былъ водный, и для сплава судовъ вверхъ по ркамъ, употреблялись также люди тянувшіе суда бичевой. Къ этому нужно прибавить еще домашнія работы, для которыхъ русскихъ работниковъ также было чрезвычайно мало. Гд и.е могъ найти сибирякъ рабочія руки, какъ не въ инородческихъ улусахъ, и неужели могъ онъ держаться вольно-наемнаго труда, когда силами и личностью инородца онъ могъ пользоваться совершенно даромъ, обративъ его въ рабство!
Экономическая необходимость рабства и расположенность къ нему русскаго населенія Сибири, были такъ сильны, что въ конц XVII и начал XVIII столтій, законъ, повидимому, ограждавшій инородца отъ насилія, былъ принужденъ уступить самой жизни, и рабство было признано и получило съ этого времени особенно сильное, сравнительно съ предъидущимъ вкомъ, развитіе. Оба эти періода я разсмотрю отдльно, тмъ боле, что о послднемъ изъ нихъ я имю довольно данныхъ, притомъ большею частью новыхъ, между тмъ, какъ историческія свидтельства о невольничеств до XVIII вка очень недостаточны. И неполнота моего очерка кладетъ вину отнюдь не на мою небрежность въ изслдованіи источниковъ, а лишь на скудость послднихъ.
Мы уже сказали выше, что рабство есть неизбжный спутники, войны. Покоряя инородцевъ ‘въ вчное великому государю холопство’, обращая ихъ въ государственную кабалу, завоеватели захватывали обыкновенно много плнниковъ или ясырей и длали ихъ своими личными рабами. Русскіе брали преимущественно женщинъ и дтей, такъ какъ мужчины или не давались живыми въ руки, или обращались въ бгство, бросая свои семейства на произволъ судьбы, да и пріучить къ рабству и ко всмъ, сопряженнымъ съ нимъ лишеніямъ, было гораздо легче женщину и ребенка, чмъ взрослаго дикаря, привыкшаго къ извстной личной свобод, которая допускалась условіями его быта и которой онъ вовсе не могъ имть въ невол у русскаго человка. Плнники забирались почти при каждомъ поход, и нердко цлыми толпами. Такъ, въ 1596 г., во время похода на башкирцевъ, принадлежавшихъ къ уфимскому узду, русскіе взяли много плнниковъ, нкоторые изъ нихъ были казнены, а большинство распродано въ рабство по сибирскимъ городамъ {Миллеръ, II, стр. 6.}. При поход енисейскаго воеводы Хрипунова въ бурятскую землю въ 1628 г., его команда вывела въ Енисейскъ нсколько бурятскихъ плнниковъ, женщинъ, двушекъ и дтей, всего 21 челов. Въ то же время на бурятъ ходили красноярцы, и также вернулись домой съ бурятскими невольниками {Фишеръ, стр. 247—249.}. Томскіе и красноярскіе служилые, постоянно воевавшіе въ XVII вк, съ енисейскими киргизами, часто раззоряли ихъ жилища, угоняли скотъ, а женъ и дтей уводили въ рабство {Ibid, стр. 294.}. Это продолжалось вплоть до XVIII столтія, когда калмыки выгнали киргизовъ съ верховьевъ Енисея. Въ 1704 г. на киргизовъ, кочевавшихъ на Божьихъ Озерахъ, ходилъ томскій казачій голова, Цицуринъ, съ командою въ 738 человкъ. Въ битв съ казаками пало убитыми 113 киргизовъ и татаръ, а въ плнъ уведено 237 человкъ обоего пола {Древности и достопамятности Сибири, въ Сибирск. Встник 1822 г.}. Въ 1632 г. ‘Божіею милостью’ тобольскіе и тарскіе служилые люди ходили на калмыковъ, побили ихъ и вернулись въ Тару съ плнными невольниками {А. И., т. III. стр. 314.}. Въ 1680 г. сынъ боярскій, Леонтій Трифоновъ, ходилъ на немирныхъ тунгусовъ ‘и на бою взялъ онъ 10 робятъ мужескаго пола, да 20 двокъ, да 10 бабъ’ {Д. къ А. И., т. VII, стр. 901.}. Даже на отдаленныхъ берегахъ Амура, въ стран ‘свирпыхъ дауровъ’, боле воинственныхъ и боле имвшихъ счастія въ борьб съ русскими, послдніе захватывали множество плнниковъ. Походъ Хабарова, напр., былъ рядомъ побдъ надъ даурами, и почти при каждой битв, почти при каждомъ нападеніи на инородческіе улусы, русскіе хватали ясырей. Въ 1652 г. ‘2 іюня — пишетъ Хабаровъ — подлавъ суды большія и малыя, и прося у Бога милости, поплыли мы изъ Албасина’ и черезъ два дня доплыли до юртъ, изъ которыхъ ‘даурскіе люди вс ухали и мы лишь только схватили ясыря, даурскую бабу’… Взявъ, посл ожесточеннаго штурма, три укрпленія князей Олгемзы и Латодія, русскіе дауровъ ‘въ пень порубили 641 челов., большихъ и малыхъ, а ясырю взято бабья поголовно старыхъ и молодыхъ, и двокъ 243, да мелкаго ясырю, ребенковъ 118 челов.’… Въ улусахъ Балдачана я Толги ‘ясырей переимано 170, окром малыхъ робятъ’… Плывя дальше, ‘проплыли 21 улусъ, а въ послднихъ улусахъ языковъ иныхъ имали, иныхъ рубили, и ясырь хватали. И на другой день плыли все улусами же до устья Шингала, и начали ясакъ прогнать, и они намъ отказали, и мы ясырь ихъ мужиковъ похватали и многихъ людей побили. И поплыли внизъ по Амуру, и плывя два дня да ночь, вс улусы громили и людей побивали, и ясырь имали. И плыли семь дней отъ Шпигалу,— все улусы большіе, юртъ по 70 и 80, и мы ихъ въ пень рубили, а женъ и дтей ихъ имали и скотъ’ и т. д. Словомъ, хабаровцы нахватывали столько плнниковъ, что множество ихъ выпускали на волю даже безъ всякаго выкупа {Д. къ А. И., т. III, стр. 359—364.}. Часто русскіе съ такой ршительностью охотились за инородцами во время своихъ походовъ противъ нихъ, что это доводило дикарей до открытаго бунта. Такъ захваты женъ и дтей енисейскихъ киргизовъ и обращеніе ихъ въ рабство были главною причиною того, что киргизы свергли принятое уже ими русское подданство и сдлались заклятыми врагами не только русскихъ, но даже и тхъ инородцевъ, которые мирно жили подъ ярмомъ воеводъ и казаковъ {Фишеръ, стр. 294.}. И нужно замтить, что военные походы и почти неразлучное съ ними захватыванье инородцевъ въ полонъ, совершались не только противъ непокорныхъ или бунтовскихъ, но часто и противъ совершенно мирныхъ дикарей. За сборомъ ясака и за ясырями на однихъ и тхъ же инородцевъ, сплошь и рядомъ, набгали нсколько разныхъ партій изъ совершенно разныхъ городовъ. Вотъ, напр., къ котовскому князьку, Темсенеку, приходитъ казакъ, Михайло Шоринъ, за покупкой соболей, но Темсенекъ не имлъ продажныхъ, и Шоринъ ушелъ ни съ чмъ. Черезъ два мсяца атаманъ Галкинъ, вмст съ Шоринымъ и другими казаками, напалъ на стойбище Темсенека, разграбилъ юрты, убилъ двадцать человкъ и увелъ много захваченныхъ плнниковъ, въ особенности женщинъ и дтей {Миллеръ, II, стр 306.}. Или вотъ на покорившихся уже русскимъ бурятъ приходятъ одна за другой партіи изъ разныхъ городовъ, и каждая партія, въ свою очередь, раззоряетъ улусы, отгоняетъ скотъ, уводитъ въ полонъ женщинъ и дтей. Буряты перестали платить ясакъ и начали долгую, кровавую борьбу противъ завоевателей. Оли говорили русскимъ: ‘отъ одного-де государя приходятъ къ намъ двои люди, одни-де верхоленскіе служилые люди подъ государеву царскую высокую руку приводили и ясакъ на государя брали, а другіе люди отъ государя-жь пришедши на насъ войною, насъ побиваютъ, а женъ и дтей въ полонъ имаютъ,— и намъ какъ подъ государевой высокою рукою быть!’ {Д. къ А. И., т. Ш, стр. 22—23.} Открывая военныя дйствія противъ совершенно мирныхъ инородцевъ, русскіе тмъ съ большею беззастнчивостью и жестокостью дйствовали противъ возмутившихся или готовившихся къ бунту дикарей. Самый терминъ, которымъ обозначались эти дйствія, обрисовываетъ ихъ варварскій характеръ, — тогда говорили не усмирятъ измнниковъ, а большею частью — искоренятъ измнниковъ. Но искоренялись только мужчины, а женщины и дти уводились въ рабство. При многочисленности инородческихъ бунтовъ, при томъ обстоятельств, что воеводы иногда, сами сочиняли небывалые заговоры и бунты, съ цлью пріобрсть благовидный предлогъ для враждебныхъ дйствій противъ дикарей {См. напр. Д. къ А. И., т. IV, стр. 297—313.}, число инородцевъ, взятыхъ въ плнъ и обращенныхъ въ рабство, было очень значительно, особенно въ XVIII столтіи, какъ мы это увидимъ во второй и четвертой главахъ настоящей статьи.
Кром обращенія въ рабство плнниковъ, взятыхъ или во время покоренія немирныхъ племенъ, или при усмиреніи бунтовщиковъ, сибиряки всхъ сословій и состояній, начиная отъ воеводъ и кончая послднимъ купчишкой, захватывали для той же цли дикарей совершенно мирныхъ и ни въ какихъ бунтовскихъ замыслахъ невиноватыхъ. Во время своихъ разъздовъ по инородческимъ стойбищамъ, или во время прізда дикарей въ русскія поселенія, сибиряки отнимали у инородцевъ ихъ женщинъ, дтей и другихъ лицъ, которыхъ они желали обратить въ рабство. Въ актахъ того времени постоянно говорится, что въ Сибири разные служилые, торговые и промышленные люди ‘у инородцевъ насильствомъ женокъ, двокъ и ребятъ имяли и у себя держали’ въ рабств {Полное Собраніе Законовъ, т. III, стр. 353, А. И., т. II, стр. 273, т. IV. стр 453, Д. къ А. И., т. III, стр. 315. г. VIII. No 69 и др.}. Въ березовскомъ кра, напр., ясачные сборщики захватывали инородцевъ и увозили ихъ съ собою подъ предлогомъ рекрутства или обученія въ школ, и обращали ихъ въ рабство {Словцовъ т. II, стр. 93.}. Въ Камчатк и другихъ мстахъ сверовосточной Сибири, у покоренныхъ инородцевъ казаки силою отбирали ‘довольное число женщинъ и малолтнихъ, которыхъ, раздляя между собою, владли ими, какъ холопами. Дли присмотра за холопами употребляли они своихъ невольницъ, ихъ холопей же, на которыхъ они, по прижитіи дтей, большею частію и женивались’ {Крашенинниковъ, Описаніе земли Камчатки, т. II. стр. 244.}. Въ Томск воеводы часто захватывали и дерзили въ невол киргизовъ, прізжавшихъ въ ихъ городъ съ торговыми цлями, для взносу ясака или для переговоровъ съ начальствомъ о своихъ длахъ {Фишеръ, стр. 294,}. Якутскіе воеводы длали то же самое съ якутами, забайкальскіе и иркутскіе съ бурятами, енисейскіе, тобольскіе и березовскіе съ самодами, остяками и татарами. Личность самыхъ мирныхъ дикарей никогда и ничмъ не была обезпечена отъ насильнаго захвата ихъ въ неволю Мирно спятъ инородцы въ своихъ юртахъ около пылающихъ костровъ. Но вотъ начинается лай сторожевыхъ собакъ и слышны голоса подъзжающихъ людей. Одного русскаго звука достаточно, чтобы привести въ смятеніе и испугъ весь улусъ. Вс вскакиваютъ и торопливо готовятся къ пріему, хотя непрошеныхъ, но очень взыскательныхъ гостей, одни метутъ юрту, другіе готовятъ кушанье и постели, а двушки, женщины и мальчики стараются куда нибудь скрыться отъ ненасытныхъ взоровъ казаковъ. Войдя въ юрту, гости ставятъ въ ней все вверхъ дномъ,— отнимаютъ у дикарей мха, оленей, платье и т. д. И если только имъ нужны наложницы или рабы, то они отбираютъ у инородцевъ ихъ женщинъ и дтей, и, связанныхъ, увозятъ ихъ съ собой. Еще большей опасности подвергались дикари во время своихъ пріздовъ въ города и остроги, захватитъ ихъ тутъ было гораздо легче,чмъ въ ихъ стойбищахъ, и не раза, случалось, что русскіе заманивали къ себ инородцевъ подъ предлогомъ мирныхъ цлей, грабили ихъ и захватывали въ неволю. На этихъ захваченныхъ рабовъ сибиряки составляли даже форменныя купчія, выставляя подложнаго продавца, будто бы уступившаго ихъ. Но большею частію такихъ фальшивыхъ формальностей вовсе не требовалось, въ тогдашней Сибири, въ силу круговой мошеннической поруки всхъ, сколько нибудь значительныхъ, обывателей, царило одно только право сильнаго, и захваченнаго въ рабство инородца русскій человкъ могъ держать до тхъ поръ, пока онъ имлъ средства удерживать его въ невол.
Разные способы военнаго и мирнаго захвата инородцевъ всегда были главнымъ средствомъ, доставлявшимъ Сибири ея невольниковъ. И замчательно, что во второй половин XVIII столтія русское законодательство положительно запрещало насильственное обращеніе инородцевъ въ рабство. Ясырей, которыхъ обращали въ неволю боле всего, законъ обыкновенно предписывалъ вносить въ росписи и предъявлять эти росписи вмст съ самими ясырями въ съзжей изб воеводамъ {Д. къ А. И., т. III, стр. 26.}. Чтобы отъ выполненія этого правила сибиряки не могли уклониться, полагалось посылать особыхъ надсмотрщиковъ въ узды и на дороги, ведущія изъ инородческихъ стойбищъ, чтобы у возвращавшихся отъ инородцевъ ясачныхъ сборщиковъ, торговыхъ и промышленныхъ людей, переписывать всю рухлядь, ‘да у нихъ же переписывать, у кого имяны ясыри мужскаго полу и женскаго, а переписавъ вмст, имъ самимъ воевод явиться и ясыри объявить’ {А. И., т, IV, стр. 519.}. Эти явленные ясыри оставались, по закону, у захватившихъ ихъ лицъ только на время, а для законнаго закрпленія ихъ за собою, взявшіе ихъ въ плнъ должны были ходатайствовать передъ правительствомъ, подавъ просьбу на высочайшее имя. Но эти просьбы рдко подавались и еще рже исполнялись. Законъ прямо говорилъ, что если инородцы будутъ просить ‘полонянниковъ своихъ на выкупъ, и если полонянники не крещены, то тотъ полонъ велть сыскивать и на окупъ иноземцевъ отдавать, чтобъ сибирская земля не пустла и чтобъ ясачныхъ людей отъ государя не отгоняти и тмъ не ожесточити’ {П. С. З., т. III. стр. 353, А. И., т. III, стр. 221, Д. къ А. И., т. II, стр. 273, т. IV, стр. 113 и др.}. И обыкновенно бывало такъ, что плнниковъ разводили но разнымъ мстамъ, затмъ инородцы начинали хлопотать объ ихъ возвращеніи, и правительство предписывало отобрать и возвратить плнниковъ, гд бы и у кого бы они ни были. То же самое правило соблюдалось даже относительно полонянниковъ, взятыхъ у бунтовавшихъ, но потомъ принесшихъ повинную инородцевъ. Такъ наприм., въ 1638 г. служилые люди, посланные изъ Тары и Тобольска противъ возмутившихся калмыковъ, нахватали ясырей и привели ихъ въ Тару, изъ которой тобольскіе и тарскіе служилые люди и татары ‘продавали тотъ ясырь сибирскимъ служилымъ людямъ, которые шли отъ соляныхъ озеръ’. Въ слдующемъ году калмыки принесли повинную и предложили обмнять находившихся въ Сибири ихъ ясырь на взятыхъ ими русскихъ плнниковъ. ‘И писано изъ Тобольска на Тару и въ иные сибирскіе города, а велно тотъ ясырь для размну сыскивать и учинити заказъ крпкой: у кого есть того погрому ясырь калмыцкій, и т-бъ люди тотъ ясырь являли, а у себя-бъ того ясырю не таили и не крестили, и не продавали’ {А. И., г. III, стр. 314.}. Но этихъ постановленій въ Сибири почти вовсе не исполнялось. Служилые люди распродавали ясырей, покупатели развозили ихъ по разнымъ мстамъ Сибири и даже Россіи, приходилъ указъ объ освобожденіи плнниковъ и возвращеніи ихъ родичамъ, власти начинали розыскивать ихъ, но иногда дйствительно никакъ не могли найти, а иногда, будучи подкуплены рабовладльцами, скрывали рабовъ и доносили, что ихъ не найдено. Такъ, напр., въ 1652 г. красноярскій воевода Бунаковъ посылалъ войною на бурятъ красноярскихъ служилыхъ, которые на р. Ок погромили юрты бурята Долона и взяли въ полонъ его дочь. Въ то же время другая красноярская партія, бывшая подъ предводительствомъ сына Бунакова и состоявшая, кром русскихъ, изъ разныхъ татаръ красноярскаго узда, погромила бурятскіе улусы, а женщинъ и дтей увезла въ рабство. Когда буряты смирились, то енисейскій воевода, Пашковъ, предписывалъ красноярскому возвратить бурятамъ всхъ плнниковъ, особенно же Долонову дочь. Но красноярскій воевода донесъ, что Доломовой дочери нигд не отыскано, а всхъ другихъ плнниковъ татары развезли до разнымъ землямъ Иногда, сдлавъ походъ и нахватавъ плнниковъ, русскіе, когда указъ требовалъ отъ нихъ возвращенія плнниковъ, шли въ отпоръ и отвчали, что никогда никакихъ ясырей они не полоняли. Такъ, въ 1596 г., во время похода на уфимскихъ башкирцевъ, тюменцы привели съ собою много плнниковъ и распродали ихъ въ рабство по сибирскимъ городамъ. Уфимскій воевода Нагой донесъ объ этомъ въ Москву, изъ Москвы велли тюменцамъ выдать плнниковъ, но тюменцы отъ всего отперлись {Д. къ А. И, т. VI, стр. 387.}. Таже самая судьба постигла и т указы, которыми запрещался захватъ мирныхъ инородцевъ и обращеніе ихъ въ рабство. Въ наказахъ воеводамъ Сибири постоянно повторяется, чтобы русскіе сибиряки не осмливались ясачныхъ иноземцевъ имати къ себ {П. С. З., т. III, стр. 353.}. Это запрещеніе въ разныхъ варіаціяхъ повторяется въ теченіе всего XVII и даже въ начал XVIII в. А. такъ какъ это зло продолжало существовать, несмотря на указы, то послдніе по временамъ нсколько измняли свою форму, предписывая не воздержаніе отъ захвата инородцевъ въ рабство, а освобожденіе захваченныхъ и закрпленныхъ уже невольниковъ, Такъ, въ высочайшемъ указ 31 мая 1733 года говорится: ‘въ отдаленныхъ нашихъ владніяхъ, въ Якутскомъ вдомств и на Камчатк, какъ отъ воеводъ, такъ и отъ ясачныхъ сборщиковъ чинится ясачнымъ подданнымъ нашимъ отъ взятковъ многое раззореніе, наипаче же приметками своими женъ и дтей отнимаютъ и развозя продаютъ… Которые изъ этихъ ясачныхъ неволею побраны и распроданы, изъ тхъ, кои не приняли вры христіанской и не крещены, отпуститъ въ прежнія мста’ {П. С. З., т. IX, стр. 132.}. Нужно замтить, что древне-русская ревность о православіи не позволяла и думать о возвращеніи въ родные улусы тхъ невольниковъ, которые во время плна приняли добровольно, или насильно русскую вру. Сначала вошло въ мстный обычай, а потомъ и въ законъ, возвращать инородцамъ только тхъ ясырей, которые не были крещены. По всей вроятности, въ созданіи этого правила участвовало не одно только благочестивое чувство христіанина, а также корыстный, совершенно оскорбительный для религіи, разсчетъ рабовладльца, во всякомъ случа, въ старинной Сибири пользовались этимъ правиломъ для того, чтобы укрпить въ рабской зависимости извстныхъ инородцевъ. Плнниковъ русскіе обыкновенно крестили, чтобы сдлать невозможнымъ ихъ освобожденіе. Крещеніе въ неволю дикарей было чрезвычайно распространено въ Сибири, и долго считалось средствомъ, дающимъ крестителю полное право собственности на окрещеннаго имъ, креститель владлъ такимъ рабомъ, продавалъ его, оставлялъ въ наслдство по завщанію. Вотъ, наприм., въ 1693 г. въ Нерчинск передъ воеводою билъ челомъ государямъ казакъ, Васька Хамунъ, а въ челобитной его написано: ‘въ прошломъ-де 200 (1692 г.) году нерчинскій пшій казакъ, Бориско Игнатьевъ, волею божею умре, а отходя сего свта, въ духовной своей написалъ сына своею крестнаго муіальской породы, Ваську Борисова, въ Троицкій монастырь на усть-Тунгуски рки’. Хамунъ просилъ воеводу дать монастырю актъ на владніе этимъ мальчикомъ, и воевода писалъ монастырю въ заключеніи своей памяти, ‘какъ къ вамъ ея память придетъ, и новокрещенцы и Васька Борисовъ въ Монастырь къ вамъ прідетъ, и вамъ тмъ парнемъ, Ваською, владть по духовной и по сей памяти владть вчно невозбранно’ {А. И., т. V, стр. 378.}. И подобные акты совершались сплошь и рядомъ, въ то время, какъ изъ Москвы насылались законы, запрещавшіе ‘всякимъ людямъ’ крестить инородцевъ, ‘чтобъ сибирская земля пространлась, а не пустла’. Инородцевъ же, крестившихся въ невол, велно было устраивать въ службу, ‘а женокъ и двокъ выдавать замужъ за служилыхъ людей, а у себя тхъ иноземцевъ крещеныхъ держать не велти’ {П. С. З., т. III. стр. 356, А. П., т. III. стр. 221: т. IV, стр. 453, Д. къ А. И., т. II, стр. 273, т. IV, стр. 113.}. Подобно всмъ другимъ ограниченіямъ и запрещеніямъ невольничества, эти законы были гласомъ вопіющаго въ пустын, и почти вплоть до окончательнаго уничтоженія рабства, сибирякъ водилъ инородца къ купели крещенія и налагалъ при ней цпи рабства на окрещенныхъ имъ дикарей.
Наконецъ, рабы пріобртались путемъ закабаленія инородцевъ и путемъ торговли. Въ своихъ статьяхъ о нравахъ Сибири {Отеч. Записки 1867 г. кн. XX—XXII.}, объ инородцахъ въ XIX вк {Дло 1867 г., No. VIII—X.} и о россійско-американской компаніи {Газ. Очерки 1863 г., No 58—61.}, я, надюсь, съ достаточною ясностью показалъ, что народонаселеніе Сибири, съ самаго завоеванія ея русскими и вплоть до нашихъ дней, раздлялось въ экономическомъ отношеніи на два главныхъ класса: на рабскій классъ, изъ невольниковъ и лицъ закабаленныхъ, классъ самый многочисленный и состоявшій преимущественно изъ инородцевъ, и на зажиточный классъ рабовладльцевъ-кабалителей. Читателямъ извстно уже изъ моей статьи объ инородцахъ, что большинство ихъ находится въ кабальной зависимости у русскаго народонаселенія, но въ настоящее время эта зависимость поддерживается только неумолимою экономическою необходимостью, прежде же, крпкія и безъ того, цпи экономической кабалы дополнялись еще юридическими актами, закрплявшими кабальниковъ въ невол у ихъ кабалителей. Закабаленные такимъ образомъ инородцы встрчались въ старинной Сибири на каждомъ шагу и были еще многочисленне, чмъ рабы въ тсномъ значеніи слова. Каждый голодъ, каждое раззореніе отъ казачьяго погрома, каждый неуловъ зврей, каждая эпидемія, опустошавшая улусы дикарей, повергали сотни и тысячи послднихъ въ жалкую нищету и заставляли ихъ идти въ неволю къ русскимъ, продавая имъ свою свободу за кусокъ хлба. Законодательство вооружалось нсколько разъ противъ этого возмутительнаго обычая, созданнаго сибирскою жизнью. Такъ, напр., Петръ Великій, но просьб митрополита Филофея, указомъ 29 іюля 1726 г. веллъ объявить по березовскому узду, что вс новокрещепные, находящіеся въ кабальной зависимости у разныхъ хозяевъ, освобождаются, несмотря ни на какія крпости, и имъ положено выдать паспорта. чтобъ никому ихъ не кабалить и въ невол не держать, если закабаленные отосланы въ Тобольскъ или въ другіе города и проданы, то въ самомъ скоромъ времени отыскать и освободить ихъ. По изслдованію оказалось въ одномъ только Березов. 50 человкъ обоего пола закабаленныхъ остяковъ {Біографія Филоф. Лещинскаго, журналъ Странникъ 1863 г., No 1, стр. 12.}. Когда въ Сибирь отправлялась извстная ясачная комиссія Вульфа, то указъ 1745 г., объявляя объ этомъ по всей Сибири, говорилъ, что упомянутой комиссіи предписано устроить инородческія дла такъ, чтобы ‘впредь никоимъ образомъ съ здшняго народа новокрещеныхъ и некрещеныхъ иноврцевъ подъ образомъ долговъ, нападками, подлогами и другими какими вымыслами никакихъ кабалъ не брали, а кто иметъ на нихъ такія кабалы или своеручныя письменныя обязательства, то таковыхъ долговъ съ нихъ не взыскивать, кром тхъ, коими они по ихъ обыкновенію въ купечеств обязывались и но подлинному свидтельству явятся правильными, которымъ и быть въ своей сил, а впредь таковыхъ неправильныхъ писемъ на нихъ не писать, а буде кто впредь начнетъ имать на нихъ кабалы или другія какія письменныя неправдивыя обязательства, съ таковыми поступлено будетъ, яко съ преслушниками указовъ’. Тоже самое повторялъ и манифестъ 1748 г., вторично объявлявшій о посылк вульфовской комиссіи {П. С. З., т. XII, стр. 452 и 881.}. Само собою понятно, что эти мры освобождали лишь небольшое число кабальныхъ рабовъ, да и т тотчасъ же принуждены были снова возвращаться въ кабальную зависимость. Наконецъ, какъ увидимъ ниже, законодательство отказалось отъ своихъ безплодныхъ усилій уничтожить превращеніе инородцевъ въ рабство путемъ кабалы.
Та же вопіющая бдность, которая всегда заставляла инородца продавать русскому человку свою свободу и свое тло, принуждала его продавать своихъ дтей. Когда голодъ совершалъ свое смертоносное шествіе по инородческимъ стойбищамъ, опустошая орты, истребляя скотъ, доводя дикарей до людодства, когда казакъ дралъ съ инородца взятки и ясакъ, которыхъ ему заплатить было нечмъ, когда войско искореняло бунтующихъ инородцевъ, озаренное пламенемъ ихъ пылавшихъ улусовъ и обагренное ихъ измнническою кровью,— тогда инородцы запрягали своихъ послднихъ оленей и везли своихъ малютокъ на продажу въ ближайшее русское поселеніе. Въ Березовскомъ кра семилтнихъ остяцкихъ мальчиковъ продавали но 25 к., а двочекъ по 20 к, за штуку {Словцовъ, т. II. стр. III.}. Но хотя за такую ничтожную цну довольно часто можно было покупать дтей почти во всхъ мстахъ Сибири, однакожъ боле обыкновенною цною рабовъ была гораздо высшая норма Изъ одного архивнаго документа, котораго, къ сожалнію, я не могу процитировать, мн извстно, что графъ Савва Владиславлевичь Рагузинскій увезъ въ Россію двухъ якутенковъ, купленныхъ имъ за 9 рублей пара. Въ XVII же вк въ восточной Сибири цна рабовъ-подростковъ была обыкновенно около 3 руб. за штуку. Вотъ, напримръ, 16-го октября 1680 г., передъ якутскаго воеводу Бибикова является казакъ Щербаковъ съ тремя тунгусенками, взятыми въ плнъ казакомъ Берсеневымъ, у котораго и купилъ ихъ Щербаковъ — восьмилтняго за 3 р., шести лтняго за 2 р. 50 к., а одиннадцати-лтняго бывшіе въ поход казаки подарили Щербакову, какъ своему начальнику {Д. къ А. И., т. VII, стр. 290.}. Понятно, что продаваемые самими инородцами рабы должны были стоить гораздо дешевле тхъ, которые продавались русскими работорговцами. Торговля рабами была очень развита въ Сибири и имла нсколько средоточныхъ пунктовъ. Для сверовосточныхъ областей страны такимъ пунктомъ былъ Якутскъ, на рынокъ котораго часто вывозились рабы изъ Охотска, Камчатки, Анадыра, Гижиги, Зашиверска и колымскихъ зимовей. Иногда сюда водили такое множество рабовъ, что большинство ихъ принуждены были, за ненадобностью, отпускать на волю. Такъ, напримръ, посл экспедиціи Навлуцкаго въ Анадырскъ было выведено изъ чукотской земли множество невольницъ, многія изъ нихъ отпущены на волю, многія посланы въ Якутскъ, но вс они погибли дорогой. {Словцовъ, т. II, стр. 471} Для областей забайкальской, иркутской и енисейской средоточнымъ пунктомъ работорговли въ XVII вк былъ Енисейскъ. Служилые люди возили сюда ‘съ Байкала братскихъ людей-полонянниковъ, мужской полъ и женской, и въ Енисейск ихъ продавали торговымъ и промышленнымъ людямъ, которые, купивъ ихъ и заплативъ въ таможню, вывозили на Русь’ {Д. къ А. И., т. III. стр. 223.}. Не мене значительные рынки рабовъ существовали въ Томск, Тюмени и Тобольск. На этихъ и на другихъ рынкахъ рабы покупались не только для Сибири, но даже и для вывоза въ Россію. Въ особенности чиновники, назжавшіе въ Сибирь только на время, при своемъ возвращеніи за Уралъ, вывозили съ собою или высылали съ довренными набранныхъ ими въ Сибири рабовъ. Эта торговля, какъ и вс другія, относящіяся къ рабству, дла, совершались долго вопреки закону и указамъ высшаго правительства. ‘Воеводамъ и дьякамъ никакихъ ясачныхъ людей иноземцовъ никого не покупати и къ Москв съ собою не возити и ни съ кмъ не посылати’ {П. С. З., T. III, стр. 333.}, постоянно твердили указы и наказы. Въ грамотахъ Михаила едоровича, посланныхъ въ Верхотурье, Березовъ и Ижму предписывалось ‘таможеннымъ и заставнымъ головамъ на заставахъ того смотрти накрпко, какъ изъ сибирскихъ городовъ воеводы и дьяки и письменные головы и ихъ братья и дти и племянники и люди и дти боярскіе и сибирскіе служилые и торговые и всякихъ чиновъ люди подутъ къ Руси, къ Москв или въ иные которые города, и повезутъ съ собою сибирскихъ татаръ и остяковъ и ихъ женъ и дтей, и тхъ всякихъ чиновъ людей осматривать и обыскивать накрпко, а у кого объявится ясырь, татаровя и остяки, и ихъ жены и дти, ребята и двки, и имъ тотъ ясырь, которые взяты будутъ на Верхотурье, на Березов, на Собской и на Обдорскои заставахъ отсылать въ Тобольскъ, а который ясырь возметъ на Ижемскои застав, и тотъ ясырь велно отсылать въ Пусгоозеро, а оттуда отсылать въ Енисейскъ со служилыми людьми, съ кмъ пригоже, а крещеныня сырь мужеской полъ велно верстать въ службу, кто въ какую статью пригодится, а некрещеныхъ татаръ и остяковъ строить въ ясакъ, а жонки и двки отдавать отцамъ ихъ и матерямъ и мужьямъ и роду и племени, а крещеныхъ женокъ и двокъ выдавать за служилыхъ людей, за кого пригоже, а который ясырь взяты въ немирныхъ землицахъ и тотъ ясырь держать въ Енисейск на аманатскомъ двор’. Несмотря на эти указы, торговля рабами продолжала существовать, и воеводы, вмсто исполненія указовъ, въ которыхъ запрещалось торговать только татарами и остяками, начинали переписку о томъ, можно ли торговать рабами другихъ національностей? Енисейскій воевода, напримръ, выписавъ вышеупомянутый указъ, продолжаетъ: ‘и нын привозятъ съ Байкала озера и съ Лены и изъ иныхъ землицъ полонянниковъ и продаютъ торговымъ и промышленнымъ людямъ, которые, записавъ ихъ, вывозятъ изъ Енисейска на Русь: и тотъ ясырь пропускать ли или тхъ полонянниковъ по прежнему указу велть верстать крещеныхъ мужескаго пола въ службу, а женокъ и двокъ выдавать за служилыхъ людей, а некрещеныхъ строить въ ясанъ?’ Воевода просилъ объ этомъ указъ, и указъ отвчалъ ему, ‘ты плутаешь, описываешься о томъ не дломъ, прежніе наши указы сказываешь, а вновь указу просишь’ {Д. къ А. И., т. III. стр. 223.}. Но вс эти строгости не вели ни къ чему: рабовъ безпрепятственно возили окольными дорогами, а хорошая взятка поднимала таможенный шлагбаумъ, и запрещенный товаръ благополучно выбывалъ въ Россію. Рабовъ отбирали только у тхъ торговцевъ, которые имли личности съ таможеннымъ начальствомъ, или не давали хорошей взятки. Воеводы же и другіе значительные чиновники, вывозившіе рабовъ, почти никогда не подвергались отбору невольниковъ, разв только въ томъ случа, если они вызжали изъ Сибири опальниками. Такъ, напримръ, когда иркутскій вице-губернаторъ Жолобовъ, казненный потомъ за взятки и тираннію, подвергшись уже опал, вздумалъ выслать въ Москву 30 рабовъ-инородцевъ, то 25 изъ нихъ были отобраны въ Тобольск, а 5 въ Москв {П. С. З., т. IX, стр. 878.}. Въ XVII же вк законодательство сознало, наконецъ, безполезность своихъ запретительныхъ усиліи, и работорговля была дозволена имъ. ‘Въ прошломъ во 132 (1624) году — говоритъ уложеніе царя Алекся — посланъ указъ въ Сибирь и въ Астрахань: татаръ и татарченковъ мужескаго и женскаго полу всякимъ люденъ покупати и даромъ ни у кого пмати и на Русь ни съ кмъ высылати не велно. А нын государь Алексй Михайловичъ такихъ татаръ и татарченковъ въ Астрахани и въ Сибири покупати всякимъ людомъ по прежнему, опричь воеводъ и всякихъ приказныхъ людей, которые у государевыхъ длъ будутъ въ Сибири и въ Астрахани. И буде такихъ купленныхъ татаръ кто приведетъ къ кабальной записи или по купчей и по данной, и тхъ купленныхъ татаръ записывати въ книги рожей и примтами’ {Уложеніе, XX, 117.}. Въ этой стать уложеній уже чуется вяніе XVIII вка — эпохи гуманной мысли и свободы для Запада и знаменательной эры развитія крпостничества и рабства для Россіи.
Отсутствіе въ старинной Сибири фабричной дятельности и неразвитость сельскаго хозяйства были причиною, что вс силы рабовъ были устремлены на хозяйственно-домашнія работы, на зврованье и передвиженіе товаровъ, припасовъ и людей. Рабы смотрли за хозяйствомъ, рубили дрова, косили сно, строили дома, ходили за скотомъ, промышляли въ тайг зврей, собирали ягоды и кедровые орхи, тянули по ркамъ суда, въ нкоторыхъ мстахъ, за неимніемъ скота, рабовъ запрягали въ соху и пахали на нихъ землю. У богачей и знатныхъ чиновниковъ рабы служили еще для удовлетвореніи ихъ азіятскаго чванства, составляя шайки домашней, ничего недлающей, челяди. Понятно, что положеніе рабовъ въ тогдашнемъ грубомъ, невжественномъ и глупомъ обществ было самое несчастное. Случалось, напримръ, что сибирякъ распарывалъ брюхо своей невольниц для того только, чтобы убдиться, съла ли она безъ его позволенія кусокъ, рыбы! И рабамъ негд было искать защиты отъ своихъ господъ. Имъ предстояло только два способа избавиться отъ господскаго деспотизма — или повситься, или бжать, но послднее было опасно,— пойманнаго бглеца ожидали жестокія наказанія.
Если законодательная власть не иметъ силъ преодолть враждебныхъ ей элементовъ общественной жизни, то послдніе, рано или поздно, возьмутъ перевсъ надъ законодательствомъ и заставятъ его плясать подъ свою дудку. Это же самое мы видимъ въ исторіи сибирскаго рабства. Существуя долго вопреки законамъ, оно наконецъ, вынудило у государственной власти полную санкцію себ. Первый шагъ къ этому былъ сдланъ еще Уложеніемъ Алекся, хотя въ XVIII столтіи противъ рабства вооружался Петръ Великій и Анна, въ своемъ указ, 31-го мая 1733 года, но не больше какъ черезъ четыре года, та же императрица, въ своемъ указ, 16-го ноября 1737 года, въ 7-мъ постановила: ‘калмыкъ и другихъ нацей, которые, какъ извстно, крещены бываютъ и хозяевамъ достаются больше малолтніе, дозволяется всякому покупать, крестить и у себя держать, безъ всякаго платежа подушныхъ денегъ, одною запискою въ губернскихъ и воеводскихъ канцеляріяхъ’. Въ 1756 г. сибирскій губернаторъ Мятлевъ исходатайствовалъ право купцамъ и юрточнымъ бухарцамъ крестить въ неволю покупныхъ инородцевъ {Словцовъ, т. II, стр. 18.}. То же право присвоило себ и государство. Въ 1742 г., по ходатайству оренбургскаго губернатора Неплюева, дозволено ‘у башкирцевъ дтей покупать не только партикулярнымъ людямъ, но и на казенный провіантъ мнять’ {Архивъ главн. управл. западн. Сибири, дло No 54.}. Окрещенные на счетъ государства, инородцы становились его рабами и отдавались въ работу частнымъ людямъ, которые и платили за то въ казну. Но въ 1763 г. предписывалось ‘присылаемыхъ изъ Оренбурга и Сибири крещеныхъ азіятцевъ отсылать для водворенія въ дворцовыя волости казанской, астраханской и оренбургской губерній, а партикулярнымъ людямъ въ услуженіе за деньги боле ихъ не отдавать, а издерживаемыя на нихъ на провозъ и воспитаніе ихъ до Москвы казенныя деньги числить казеннымъ расходомъ безъ возврата’ {П. С. З. No XVI, стр 587 и 829.}. Когда ясачная комиссія Щербачева спрашивала у правительства, не слдуетъ ли отобрать у владльцевъ найденныхъ ею рабовъ-инородцевъ. то сенатъ отвчалъ, что они должны быть крпкими своимъ господамъ {Ibid., стр. 594.}. Главнымъ же основаніемъ сибирскаго рабства послужилъ законъ 9-го января 1757 г., утвердившій слдующее представленіе коллегіи иностранныхъ длъ: ‘Привозимыхъ киргизами разныхъ націй плнниковъ, всякаго званія людямъ по недостатку въ Сибири такихъ людей, которымъ по указамъ крпостныхъ людей имть велно, покупать и на товары вымнивать, а потомъ и крестить не только воспрещать не подлежитъ, но еще пріохочивать къ тому надобно, для того, дабы лучшее стараніе было изъ магометанъ и идолопоклонниковъ приводить въ православный христіанскій законъ. Таковыхъ покупаемыхъ плнниковъ объявлять немедленно въ кр. Ямышевской и Семипалатинской командирамъ, описывая притомъ ихъ лта, ростъ и примты. А потомъ, какъ оные пообучатся россійскому языку, объявлять ихъ въ губернскихъ или воеводскихъ канцеляріяхъ и брать на нихъ владнныя записи. Всмъ у киргизъ-кайсаковъ покупаемымъ плнникамъ у такихъ людей, которымъ но указамъ крпостныхъ людей имть не велно, быть крпкими по смерть оныхъ покупателей’. Что же касается сибирскихъ магометанъ, то имъ дозволялось имть рабовъ только своей вры.
Такимъ образомъ въ половин XVIII вка сибирское рабство было совершенно утверждено правительствомъ. Это вполн гармонировало съ экономическими условіями и событіями тогдашней Сибири. Очищеніе южныхъ мстностей отъ енисейскихъ киргизовъ и джунгаровъ вело за собой сильное стремленіе народа на югъ изъ безпахотныхъ странъ холоднаго свера, вмст съ умноженіемъ сибирскихъ военныхъ силъ и народонаселенія, это обстоятельство содйствовало усиленію хлбопашества, и вмст съ тмъ вызывало потребность въ большемъ, сравнительно съ предъидущимъ временемъ, количеств невольниковъ. А умноженіе чиновниковъ и вообще лицъ достаточныхъ и нсколько знакомыхъ съ лоскомъ европейской цивилизаціи, усиливало ложную потребность въ многочисленной прислуг: ходъ событій вполн содйствовалъ удовлетворенію этихъ потребностей. Инородческіе бунты въ сверовосточной Сибири, бунты башкирцевъ, паденіе Джунгаріи и киргизскія дла — доставляли въ это время сибирякамъ такое множество невольниковъ, что они даже съ излишкомъ удовлетворяли ихъ потребности. Мы не будемъ повторять здсь о другихъ способахъ пріобртенія рабовъ, которые въ XVIII столтіи были т же самые и носили тотъ же самый характеръ, что и въ XVII вк, но мы разскажемъ нсколько эпизодовъ о военныхъ походахъ, доставлявшихъ, взятыми во время ихъ плнниками, самое большое количество работъ.
Въ первой половин XVIII столтія вс инородцы сверовосточной Сибири, доведенные до бшенаго неистовства злоупотребленіями тамошней администраціи, постоянно бунтовали и при малйшей возможности рзали русскихъ. Иркутская провинціальная канцелярія не разъ предписывала начальникамъ анадырскихъ, гижигинскихъ и другихъ военныхъ командъ — инородцевъ ‘за ихъ непостоянство и замерзлыя издревле злодйства всхъ побитъ и въ конецъ раззоритъ, кром малолтнихъ дтей ихъ’ {Промеморія иркутской провинпц. канцеляріи, 9-го іюля 1752 г.}. И хотя команды сверовосточной Сибири тогда страдали отъ голода, цынги, безодежности, хотя они нердко ходили въ походы нагишомъ, и поэтому не могли истребить всхъ инородцевъ, однакожь они успли истребить весьма значительную часть ихъ. Нагіе казаки поджигали ихъ улусы, захватывали все имущество, а дтей, оставляя въ живыхъ, уводили въ рабство. Часто этихъ юныхъ невольниковъ накоплялось такъ много, что казаки ихъ отдавали даромъ участвовавшимъ съ ними въ походахъ служилымъ инородцамъ.
Вотъ, напримръ, въ 1751 г., капитанъ Шатиловъ съ командою идетъ въ Тайгуносъ ‘для призыву измнниковъ корякъ въ подданство и въ ясачный платежъ. И апрля 9-го, за противность ихъ, какъ они врноподданныхъ ея и. в. народовъ непріятельски смертно побивали и въ конецъ раззоряли, такими же мрами и они, измнники, сами побиты и вовсе искоренены, числомъ однихъ лучниковъ до 120 чел., кром подростковъ и малыхъ ребятъ, а всхъ поголовно, большихъ и малыхъ, ста съ два и больше, и притомъ взято въ плнъ мужеска и женска полу 12 человкъ’ {Чтенія въ общ. ист. и древн., 1864 г., кн. III, отд. V, стр. 65.}.
Или вотъ рапортъ {См. ‘Нар. Бог.’ 1863 г. No 219 моя ст. ‘Сибирскіе инородцы’.} сержантовъ Игнатьева и Блобородова, ходившихъ съ командой для искорененія бунтующихъ коряковъ и другихъ инородцевъ сверовосточной Сибири.
‘4 августа Игнатьевъ погнался за коряками, пишутъ они, плывшими поморю на 21 байдар къ Тайгуносу, коряки, видя, что ихъ нагоняютъ, поворотили къ отпрядущы {Скала, отдленная отъ берега небольшимъ проливомъ.}, недопуская ихъ до него, Игнатьевъ, призывая Всемогущаго Бога въ помощь, началъ, ихъ на вод штурмовать, а которые выбгали на берегъ, тхъ побивалъ сержантъ Блобородовъ съ оленьими тунгусами. Сколько было побито, знать невозможно, потому что баталія происходила на вод, но напримръ, по ихъ обращенію въ каждой байдар бываетъ кром женскаго пола и малолтнихъ дтей ихъ, человкъ по 15 и по 20, а мене того мало бываетъ, и ежели въ показанныхъ 21 байдар исчислять по примру хоша по 15, и того съ помощію Божіей побито съ 350 человкъ, а 21 байдари въ добычу получена, сухого рыбнаго корму юколы взято вязокъ близко до 1000, а въ каждой вязк исчислить всу по пуду, то иметъ быть 1000, а китовыхъ жировъ получено многое число’, и т. д.
Дальнйшія подробности рапорта выписывать не станемъ, они вс похожи на приведенный отрывокъ. Сержанты убивали, брали въ плнъ, угоняли скотъ, раззоряли жилища несчастныхъ коряковъ. Такимъ образомъ, кром поименованныхъ выше, храбрыми сержантами убито 152 человка, взято въ плнъ и продано въ неволю 141 человкъ.
Въ заключеніе своего рапорта, ревностные исполнители приказаніи начальства пишутъ: ‘И за таковую ихъ противъ непріятелей бунтовщиковъ и измнниковъ корякъ благополучность и поискъ, служилые люди общаніе положили на этой р. Гижичъ построить церковь во имя архангела Михаила, и просятъ, чтобы истребовать, откуда надлежитъ, благословеніе, также и антимосу и церковной утвари.’
Въ конц XVII и начал XVIII столтія Сибирь волновали три башкирскихъ бунта. Пользуясь этими смутами, сосдніе съ башкирцами киргизы много захватывали ихъ въ плнъ, обращали въ рабство и сбывали часть ихъ въ Сибирь. Напримръ, посл усмиренія бунта 1755 г., 50.000 башкирцевъ перебжали въ киргизскую степь. Губернаторъ Неплюевъ объявилъ киргизамъ, что перебжчики съ своими женами и дтьми отдаются въ ихъ власть. Киргизы начали травить ихъ какъ зврей, чтобы завладть ихъ семействами. Немногіе несчастные возвратились въ свои кочевья и разсказами объ этомъ взволновали всю Башкирію. Месть сдлалась священною обязанностію каждаго башкирца. Тысячами бросались они на киргизовъ и долго лилась кровь этихъ народовъ, долго башкирцы уводились киргизами въ ихъ степи и держались тамъ въ жестокомъ рабств {Мейеръ, Киргизская степь: Спб. 1863 г., стр. 14}. Военные походы для усмиренія башкирцевъ также доставляли Сибири много рабовъ. Вотъ, напр., полковникъ Павлуцкій пишетъ, что онъ ‘бывалъ во многихъ партіяхъ и на бояхъ противъ непріятелей, тогда оказуемыхъ киргизъ-кайсаковъ и воровъ башкирцевъ, въ 1736 г. былъ въ зимнемъ поход для искорененія бунтующихъ тогда воровъ-башкирцевъ, и въ томъ поход ихъ воровскихъ жилищъ раззорили и пожгли деревень больше 100, въ полонъ взяли мужеска и женска полу съ 200, побили больше 300 человкъ’.
‘Въ 1740 г. былъ онъ, Павлуцкій, съ 1,519 челов. командированъ для прекращенія вновь начавшагося тогда башкирскаго бунта. И ходили за Уралъ въ горы легкими партіями и чинили надъ оными бунтующими не малые поиски, и были въ той партіи марта съ 10 апрля по 21. Да вторично отъ Верхояпцкой ходилъ онъ мая съ 22 въ легкую партію для поиску и искорененія вора Карасакала и его сообщниковъ. И во оной партіи имлись ворами три сильныя сраженія, первое у озера Чебаркуля, гд было больше 1000 кибитокъ, мая 25: второе 28 мая при р. Янк и третье іюня 4 за Тоболомъ, на степи, близь киргизскихъ кочевныхъ улусовъ. Онъ же, Павлуцкій, оставя при Тобол съ секундъ-маіоромъ Беклемишевымъ команды на усталыхъ лошадяхъ съ 900 человкъ, а самъ, по ревности своей, отважа себя, выбралъ людей на лучшихъ лошадяхъ до 800 чел., и ходилъ за ворами самымъ скорымъ ходомъ за Тоболъ больше 100 верстъ, и чинили надъ ворами сильные поиски и имли сраженіе и побили ихъ больше 300, а въ полонъ взяли боле 200.
‘А сверьхъ того побито командою Павлуцкаго въ помянутыхъ трехъ мстахъ, также и въ другихъ легкихъ партіяхъ 1630 человкъ, да въ полонъ взято 1455 человкъ, изъ того числа на страхъ прочимъ ворамъ повшено 183 человка, отбито лошадей, коровъ и овецъ довольное число и не малое число деревень созжено, воровскихъ разныхъ волостей 82, въ нихъ 689 дворовъ’ {Вдомость о полковник Яков Павлуцкомъ, коя сочинена сего 748 г. декабря 23 дня.}.
Другія партіи дйствовали противъ башкирцевъ также опустошительно. Башкирцевъ, обращенныхъ въ рабство, выводилось въ Сибирь такое множество, что ихъ покупали и закрпляли за собой даже простые крестьяне {Словцовъ, II, 39.}.
Особенно же сильное развитіе сибирское рабство получило, благодаря паденію Джунгаріи и набгамъ русскихъ на киргизскую степь. Въ слдующей стать мы остановимся на этомъ подольше.