Пуло-Пенанг. Сингапур. Манила, Бутаков Алексей Иванович, Год: 1843 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 60 минут(ы)

ПУЛО-ПЕНАНГЪ и СИНГАПУРЪ

(Изъ записокъ русскаго морскаго офицера во время путешествія 1840, 1841 и 1842 годахъ).

I.
ПУЛО-ПЕНАНГЪ.

Утремъ 15-го мы 1841 года, посл медленнаго и тягостнаго перехода отъ Нихоберскихъ-Острововъ, открылась намъ высокіе холмы Пуло-Пенанга или Острова-Принца-Валлійскаго, а вечеромъ мы вошли на рейдъ, образуемый узкимъ проливомъ, отдляющимъ Пуло-Пенангъ отъ малаккскаго берега, и которомъ Англичане имютъ колонію, называемую Веллеслейскою-Провинціей. Видъ входа на рейдъ очарователенъ въ правой рук высокій островъ, съ горами въ 2000 и 2200 футъ высоты, поросшими сверху до низу густымъ лсомъ, въ лвой, низменный малаккскій берегъ, покрытый кокосовыми и мангровыми деревьями, и за нимъ въ отдаленія синются горы малаккскаго хребта въ шесть и восемь тысячь футъ высоты.

Около солнечнаго заката мы подовіли къ входу. Когда стемнло, мы поравнялись съ фортомъ Корнвалисомъ, небольшимъ и незавиднымъ укрпленіемъ, выстроеннымъ за выдающемся отъ острова мыс того же имена. Въ это время пристала къ намъ большая шестивесельмая лодка или прага (prha) съ лоцманомъ, Мавромъ изъ Мадраса, въ бдой чалм и такомъ же халат. На вопросъ мой, какъ его зовутъ, онъ сказалъ, что его имя Ибрамъ, и что онъ лоцманъ и дубашъ, т. е. поставщикъ провизіи и всхъ потребностей на иностранныя суда. Разсматривая книжку съ аттестатами, данными ему капитанами разныхъ военныхъ и купеческихъ судовъ, я удивился, что нигд не нашелъ его имени и замтилъ ему, что онъ, вроятно по ошибк, подалъ мн не ту тетрадь, онъ уврялъ, что не ошибся. ‘Отъ-чего же тутъ нтъ твоего имени?’ — Какъ нтъ, master? прочитайте. Джонъ Броунъ.— ‘Да вдь твое имя Ибрамъ?’ — Такъ, но Англичанамъ оно кажется труднымъ, и они назвали меня Джономъ Броуномъ.— Не у однихъ же православныхъ страсть окрещивать всхъ по-своему!

Ночь была лунная. Пройдя крпость, мы вскор встали на якорь противъ Джорджъ-Тоуна. На рейд было множество европейскихъ купеческихъ судовъ, китайскихъ джонокъ, малайскихъ ороа, и проч. Часовъ около десяти, небо начало подергиваться самыми зловщими тучами, и вскор набжалъ довольно-сильный шквалъ. Вся поверхность воды заискрилась зеленоватымъ фосфорическимъ свтомъ, и за ней верхушки волнъ горли яркими, движущимися полосами благо огня. Волшебное освщеніе казалось тмъ сильне, что небо было совершенно-черно, и суда обрисовывались на этомъ свтломъ пол большими темными пятнами. Черезъ нсколько минутъ полился сильнйшій дождь, волны улеглись, и рейдъ представлялъ одну колеблющуюся массу фосфорическаго свта.

Спустя четверть часа, не осталось и слда дивной картины, шквалъ прошелъ, небо прояснилось, и снова настала чудная тишина тропической ночи. Нигд мн не случалось видть такого сильнаго фосфоризма воды, какъ здсь: шлюпки, рыскающія въ разныхъ направленіяхъ по рейду, оставляютъ за собою огненный слдъ, передъ носомъ и съ веселъ летятъ брызги чистаго огня, даже рыбы, которыя держатся ближе къ поверхности воды, оставляютъ за собою яркія, искрящіяся струйки.

На слдующее утро пріхалъ дубашъ съ свжею провизіей, зеленью и фруктами, Китайцы навезли кучу готоваго платья, башмаковъ и т. п., а Гиндусы, въ блыхъ скуфейкахъ, съ распущенными по плечамъ волосами, предлагали вымыть наше блье. Гиндусы и Мавры, безъ сомннія, одно изъ красивйшихъ племенъ земнаго шара. Ростъ ихъ нсколько-выше средняго, они сухощавы, но необыкновенно-стройны. Темнооливковыя лица ихъ важны, выразительны и совершенно-правильны, вс движенія ихъ исполнены величаваго спокойствія. Простой, но живописный костюмъ еще боле возвышаетъ благородство ихъ осанки и пріемовъ. Одежда большей части состоитъ изъ обвернутаго вокругъ пояса куска блой или пестрой бумажной матеріи, которой истинно-классическая драпировка доходитъ до колнъ и нисколько не стсняетъ движеній. На головахъ чалмы, большей частію блыя, мусульмане разнствуютъ отъ Гиндусовъ только тмъ, что первые брютъ себ головы, а послдніе отпускаютъ волосы. Каста моющихъ блье носитъ блую кисейную скуфъю, другія касты или собираютъ волосы подъ чалму, или распускаютъ по плечамъ, щеголи намазываютъ ихъ масломъ и тщательно расчесываютъ, подстригаютъ и завиваютъ. Китайцы, какъ всякому извстно, брютъ себ подголовы спереди, а остальные волосы собираютъ, въ косу, куда, для большей длины, вплетаютъ черные шелковые или бумажные шнурки. Купецъ, прізжавшій къ намъ, былъ въ широкихъ синихъ нанковыхъ шальварахъ, сверхъ которыхъ была надта блая рубашка, безъ воротника и также съ широчайшими рукавами, а на ногахъ башмаки съ пробковыми, въ полвершка толщины, подошвами. Нарядъ довершался соломенною шляпой съ загнутыми къ верху полями. Плоская, желтая физіономія, съ узкими, дышащими лукавствомъ, довольно-живыми глазками, невольно располагаетъ къ недоврчивости — и дйствительно, съ ними надобно торговаться до-зарзу. Индійцы всхъ кастъ, Мавры и Малайцы чувствуютъ къ Китайцамъ самое глубокое презрніе, котораго они нисколько передъ ними не скрываютъ. Разумется, строгая честность Индійцевъ, въ особенности въ-отношеніи къ иностранцамъ, также подлежатъ сильному сомннію, но гд же иностранцы не жертвы, которымъ продать вещь за настоящую или только за двойную цну, считается продать съ убыткомъ? Возьмемъ для примра хоть нашъ Кронштадтъ: найдется ли у насъ хоть одна лавка, въ которой бы задумалось запросить съ какого побудь асея {‘I say’, послушай, по нашему — асей.} въ пятеро? Но по-крайней-мр въ наружности и пріемахъ Индійцевъ есть что-то, удаляющее всякую идею объ обманъ.

Однако, не смотря на наружную красоту и величавость Индійцевъ, трусость ихъ, и въ особенности Бенгальцевъ, вошла въ пословицу между обитателями Малаккскаго Пролива. Угрюмые Малайцы имютъ боле благородныхъ качествъ: он честне и надежне Индійцевъ, хотя страсть къ разбоямъ и мстительность и доводятъ ихъ до ужасныхъ злодйствъ. Малайцы высшаго разряда крайне-чувствительны къ самымъ легкимъ и даже вымышленнымъ обидамъ, и слдствіемъ того бываютъ часто кровавыя возмездія. По нравственнымъ качествамъ, Китайцы стоятъ гораздо-ниже и Гиндустанцевъ и Малайцевъ: деньги — ихъ идолъ, и нтъ мошенничества, отъ котораго бы они отказалась для пріобртенія ихъ. Но за то Китайцы самое миролюбивое, самое трудолюбивое племя изъ всхъ обитателей англійскихъ колоній. Посл уничтоженія невольничества, при недостатк рукъ для обработыванія плантацій. Китайцы сдлалось для нихъ почти необходимыми. При насъ было въ Пуло-Пенанг два большія трехъ-мачтовыя судна, которыя должны была доставить на Иль-де-Франсъ нсколько сотъ Китайцевъ.

Фрукты здшніе превосходны. Пуло-Пенангъ не даромъ называютъ садомъ Индіи, для которой, какъ для балованнаго дитяти, мать-природа не жалла своихъ роскошнйшихъ даровъ. Произведенія растительнаго царства приводятъ въ восторгъ естествоиспытателей, роскошью и размрами оно далеко превосходятъ произведенія Никобарскихъ-Острововъ. Первое мсто между фруктами занимаетъ мангустанъ: въ довольно-мягкой, темно-фіолетовой скорлуп заключается сочный, нжный, прохлаждающій въ жаркомъ климат плодъ самаго восхитительнаго вкуса. Безъ коры онъ походитъ на небольшой очищенный апельсинъ съ нжными розовыми жилками.

Манго иметъ также весьма-пріятный и нсколько-пряный вкусъ, прохлаждающій и утоляющій жажду. Форма его — форма огурца средней величины, подъ тонкою жолтою кожицей, оранжеваго цвта мякоть, а косточка плоская, во всю длину плода.

Ананасы удивили меня своею огромностію: я самъ видлъ многіе, въ девять или десять дюймовъ длины (отъ 5 до 6 вершковъ), и какая разница во вкус, запах и цвт между этимъ сочнымъ золотымъ плодомъ и петербургскими блдными, маленькими, тепличными ананасами! За самый лучшій ананасъ мы платили около десяти или пятнадцати копеекъ. Неумренное употребленіе ихъ вредно въ здшнемъ климат. Да здсь ихъ никто и не цнитъ — ананасы считаются годными только для Китайцевъ, да приходящихъ сюда Европейцевъ. Богатые Китайцы откармливаютъ свиней ананасами и кокосами.

Дуріонъ — фруктъ, котораго не всякій ршится отвдать, по причин издаваемой имъ отвратительной вони, зеленая, желваковатая, колючая, толстая и мягкая скорлупа, заключаетъ въ себ два или три зерна, величиною съ каштанъ, зерна эти покрыты жирнымъ мякшемъ, которыя и употребляется въ пищу. Малайцы и Китайцы въ-особенности къ нему пристрастны. Многіе Европейцы, преодолвъ непріятное впечатлніе запаха и ршившись его отвдать, наконецъ пристращаются къ нему такъ, что предпочитаютъ дуріонъ самымъ лакомымъ фруктомъ Индіи.

Банановъ здсь восемь различныхъ сортовъ, изъ которыхъ нкоторые превосходны. Бананъ самый сытный изъ тропическихъ плодовъ… Но всхъ здшнихъ фруктовъ не перечтешь.

На другой день посл нашего прихода, я съхалъ на берегъ, взявъ себ въ проводники одного изъ лодочниковъ, Мавра Хаджимида. Мы пристали къ амбарамъ какого-то богатаго китайскаго купца, въ которые изъ малайской проа выгружали рисъ. Посл произнесеннаго мною привта: чинъ-чинъ, толстый Китаецъ пригласилъ меня ссть и угостилъ чаемъ на китайскій манеръ. Отъ него я пошелъ бродить по городу. Джорджъ-Тоунъ, по-малайски Танджонгъ-Панаикъ, выстроенъ на низменномъ мысу, на восточной сторон острова. Не смотря на британское названіе, наружность его не иметъ въ себ ничего европейскаго — это вполн азіатскій городъ. Въ немъ считается около 20,000 жителей Англичанъ, Китайцевъ, Малайцевъ, Индійцевъ и проч. Англичанъ къ город мало: они живутъ больше на своихъ плантаціяхъ. На улицахъ не встрчаешь ни одного европейскаго лица, что приводило меня въ полное восхищеніе. Катайцы, Гиндусы и мусульмане живутъ каждые въ отдльныхъ улицахъ, гладкихъ и широкихъ, выведенныхъ подъ прямыми углами. Части города, обитаемые Китайцами, представляютъ наибольшую дятельность. Въ маленькихъ деревянныхъ сараяхъ, открытыхъ на улицу, производятся вс возможныя мастерства. Китайскіе циклопы, обвивъ косу вокругъ головы и обливаясь потомъ, куютъ земледльческія и хозяйственныя орудія, разныя вещи на суда и т. п., каретники, столяры, токаря, портные, башмачники — все работаетъ усердно, не смотря на нестерпимый полуденный жаръ. Въ цирюльняхъ видно, какъ щеголи подбриваютъ себ головы, заплетаютъ косы, выдергиваютъ особеннаго рода щипчиками волосы изъ носу и ушей. Между мастерскими лавки съ фруктами, зеленью, мясомъ, въ каменныхъ домахъ лавка побогаче — тамъ можно найдти разныя китайскія издлія: ткани, посуду и другіе товары. Надъ входомъ въ домы и по стнамъ ихъ, снаружи и внутри, красуются китайскія надписи на красной или синей бумаг, иногда даже золотыми буквами. Внутри видны не дурно-нарисованныя уродливыя изображенія китайскихъ боговъ или святыхъ, передъ которыми постоянно горятъ восковыя свчи и куренія. По улицамъ ходятъ легкою рысью полунагіе носильщики, навсивъ на бамбуковые шесты корзины съ разными вещами или спеленанныхъ кокосовыми листьями жирнйшихъ кормленыхъ свиней, а передъ домами рзвятся голые, темносмуглые, грязные ребятишки. Въ разныхъ мстахъ видны испещренныя надписями китайскія молельни, гд передъ небольшими идолами стоятъ на столахъ жертвоприношенія леденцовъ и плодовъ, и горятъ восковыя свчи, а на одной изъ главныхъ площадей рисуется странными очерками китайскій храмъ. Крыша его украшена изваяніями драконовъ и самой затйливой рзьбою, подъ потолкомъ виситъ безчисленное множество большихъ, во весьма легкихъ фонарей, а паперть отгорожена желзною ршеткой. Противъ храма, на легкихъ столбахъ, украшенныхъ фольгою и разноцвтною рзьбою театръ, который содержится нсколькими богатыми купцами, и на которомъ представленія лаются каждый вечеръ безденежно, а зрители стоятъ внизу за площади. Словомъ, все здсь такъ ново, такъ рзко отличается отъ всего европейскаго, что самыя простыя вещи невольно приковываютъ къ себ вниманіе.

Прочія части города имютъ совершенно-различный характеръ. По широкимъ улицамъ, между маленькими домишками, оттеняемыми пальмовыми деревьями, ходятъ мрными шагами важные Индійцы, подл колодцевъ правоврные производитъ свои омовенія, въ рядахъ лавокъ съ англійскими бумажными или индійскими произведеніями, лежатъ развалившись за цыновкахъ продавцы и напваютъ стихи изъ Корана, или молча курятъ изъ гуки благовонный гураку {Гука — родъ кальяна, гураку — смсь изъ табака, банановъ и сока сахарнаго тростника, которую Индійцы курятъ изъ гуки.}. Между избушками видны мстами мечети съ фигурными башенками и гиндусскіе храмы. Въ народ особенно замтны полицейскіе солдаты или пеоны, въ чалмахъ, курткахъ и шальварахъ, съ тесакомъ, прившаннымъ на широкомъ ремн, украшенномъ мдною бляхой. Пеоны набираются большею частію изъ Индійцевъ, есть также и Малайцы, но послднихъ меньше, потому-что они слишкомъ простодушны для Китайцевъ. Проводникъ мой былъ мусульманинъ, и мы остановились у входа въ одну мечеть, гд сдобородый почтенный мулла толковалъ Коранъ нсколькимъ слушателемъ, благоговйно внимавшимъ священнымъ словамъ пророка. Посл ‘селямъ алейкумъ’ и ‘алейкумъ селямъ’ мулла пригласилъ меня ссть, и мы начали бесдовать черезъ переводчика, хаджимида, понимающаго нсколько по-англійски.

— Вы не Англичанинъ? спросилъ меня старикъ.

— Нтъ, я Русскій.

— А гд Россія?

— Очень-далеко отсюда. Россія расположена около тхъ мсіъ, гд полгода не заходитъ солнце, а другіе полгода вчная ночь (около полюса). Въ верхней части моего отечества солнце не заходитъ цлый мсяцъ въ году и не показывается также цлый мсяцъ.

— Какъ же тамъ могутъ жить люди?

— Аллахъ великъ! Онъ бережетъ свое твореніе, Онъ освщаетъ все небо краснымъ огнемъ, и люди видятъ другъ-друга и могутъ различать предметы (сверное сіянье).

— И тамъ растутъ бананы и кокосы?

— Тамъ растетъ только трава и мелкій кустарникъ, люди питаются рыбой, а зимою одваются въ звриныя шкуры, чтобъ не замерзнуть отъ холода.

— А что такое зима?

— Зимою у насъ очень, очень-холодно, отъ большаго холода дождь застываетъ и упадаетъ на землю въ вид кусковъ хлопчатой бумаги, а вода длается тверда какъ камень, такъ-что по морю и ркамъ можно здить на лошадяхъ и перевозить самыя большія тяжести.

— Машаллахъ! А во сколько времени пришли вы сюда?

— Въ восемь мсяцевъ.

— Валлахъ, билляхъ! Куда же вы идете?

— На другой конецъ нашего царства.

— А гд другой конецъ вашего царства?

— На другомъ конц свта, намъ осталось еще мсяца четыре пути.

— Иншаллахъ!

Въ выраженіяхъ подобнаго рода происходилъ разговоръ, въ-продолженіе котораго я сохранялъ самый серьезный видъ. Когда же наконецъ я показалъ имъ, что имю понятіе о главныхъ догматахъ ихъ вры и нкоторыхъ религіозныхъ обрядахъ, правоврные возъимли весьма-высокое понятіе о мудрости молодаго франка, пришедшаго изъ столь дальнихъ и чудныхъ странъ. Краткость времени заставала меня прервать бесду, я нанялъ паланкинъ или правильне пальки (palkee-coach) — небольшую двумстную карету, гд пассажиры садятся другъ противъ друга. Маленькая малайская лошадка повезла меня съ хаджимидомъ шибкою рысью, подл нея бжалъ полунагой саисъ или возничій, и такимъ образомъ мы отправились къ водопаду, одной изъ первыхъ знаменитостей острова, куда вс иностранцы считаютъ долгомъ здить.

Малайскіе домики, построенные за легкихъ сваяхъ, начинаютъ показываться только въ наиболе-удаленныхъ отъ центра города улицахъ и отличаются своею неопрятностію. Большая часть Малайцевъ, составляющихъ основу народонаселенія Пуло-Пенанга, живетъ въ деревушкахъ внутри острова или на берегу моря, и преимущественно занимается рыбною ловлей. Малайцы далеко не такъ красивы, какъ Индійцы, въ мрачныхъ, непріязненныхъ взорахъ ихъ, Европеецъ не прочтетъ привта: Малайцы ненавидятъ Европейцевъ, конечно не безъ основанія, и не скрываютъ своей ненависти. Въ особенности, теперь настала для нихъ черная година: осдлая и земледльческая жизнь, къ которой хотятъ ихъ обратить Англичане, не въ ихъ дух и нравахъ, а морскіе разбои, главное и любимое занятіе Малайцевъ, начиная съ сыновей раджей и знатныхъ молодыхъ людей и до послднихъ бдняковъ, сдлались теперь крайне опасными и даже почти невозможными. Англійскіе крейсеры истребили въ Малаккскомъ-Пролив множество разбойничьихъ проа, но крейсеры, при господствующихъ въ пролив безвтріяхъ, не такъ опасны для легкихъ проа, отличныхъ ходоковъ на гребл, какъ военный пароходъ, содержимый правительствомъ именно съ тою цлью, чтобъ предупреждать разбои и истреблять пиратовъ. Отъ этого купеческія суда плаваютъ теперь безопасно по Малакскому-Пролтву. Нтъ сомннія, что, обезопашивая торговлю, Англичане длаютъ услугу всему человчеству и, разумется, во-первыхъ, своимъ купцамъ, но не смотря на то, разбойничество было всегда самымъ любимымъ занятіемъ Малайцевъ, а потому невозможность продолжать его и быть счастливыми по-своему, заставляетъ ихъ ненавидть Англичанъ, которые, въ добавокъ, завладли ихъ землями и управляютъ ими не по ихъ кореннымъ законамъ и обычаямъ. Кром того, Европейцы, въ глазахъ Малайцевъ и Индійцевъ, не что иное, какъ животныя нечистыя, преступникъ, приговоренный къ смерти за какое-нибудь кровавое преступленіе, никогда не убжденъ въ справедливости приговора: онъ считаетъ его неизбжнымъ ударомъ судьбы и отправляется за казнь съ безчувственностію и хладнокровіемъ, не показывая ни малйшаго признака раскаянія.

Дороги на Пуло-Пенанг, какъ и вообще въ большей части англійскихъ колоній, превосходны. По обимъ сторонамъ широкаго, гладкаго шоссе растутъ тиковыя деревья, огромные бамбуковые и банановые кусты, жеазвое дерево, кокосовыя и арековыя пальмы, и проч. Длинныя втви деревъ и густая зелень ихъ листьевъ почти-совершенно закрываютъ дорогу отъ солнечныхъ лучей. Подл бамбуковыхъ кустовъ, замняющихъ здсь плетни и заборы у плантацій, растутъ ананасы, за которыми никто и не думаетъ смотрть и которые принадлежатъ всякому прохожему, пожелающему освжиться. Низменныя и болотистыя мста, въ-особенности около морскаго берега, гд почва состоитъ изъ наносной земли, засяны рисомъ, вознаграждающимъ обильными жатвами труды сятелей и составляющимъ главную пищу азіатскихъ обитателей острова. Скаты холмовъ покрыты мускатными плантаціями, изъ которыхъ богатйшія принадлежатъ одному Англичанину, г. Джорджу Броуну. Плантаціи находятся верстахъ въ пяти отъ города и даютъ около 200,000 піастровъ годоваго дохода (около мильйона рублей ассиг.). Отецъ тепершняго владльца началъ разводить мускатныя. плантаціи въ 1810 году, когда никто не надялся на успхъ, и пріятели его говорили, что онъ ищетъ другаго Эльдорадо. Теперь на его земл растетъ боле 100,000 мускатныхъ деревъ, дающихъ ежегодно не мене 150,000 фунтовъ хорошихъ орховъ. Одно дерево, само-по-себ, даетъ около 1,000 руб. асс. дохода, а два другіе по 400 р. Надобно замчать, что до 1798 года на цломъ остров не было ни одного хорошаго мускатнаго дерева.

Въ нкоторомъ разстояніи отъ города находится Бамбускверъ, состоящій изъ неопрятныхъ лавокъ и населенный Китайцами, Малайцами и Индійцами самаго низшаго разбора:— здсь кабаки, гд продаютъ дрянной аракъ и ядовитый сомчу, крпкій напитокъ, настаиваемый окурками опіума, тутъ же живутъ женщины несомннного поведенія. Прохавъ около четырехъ верстъ, я вышелъ изъ паланкина и былъ пораженъ странною стукотнею, раздававшеюся въ одномъ большомъ сосднемъ строеніи. Хаджимидъ объяснилъ, что это китайская мельница, и мы вошли въ большія ворота, испещренныя множествомъ надписей. Въ пространномъ сара восемь паръ жернововъ приводились въ движеніе буйволами, нижніе жернова врыты въ землю, къ верхнимъ придланы шесты, отъ которыхъ постромки привязаны къ рогамъ буйволовъ. Можно вообразить, какъ медленно должна производиться работа при такомъ устройств! Для просванія муки устроены небольшія будки, внизу ящикъ, куда падаетъ просянная мука, а надъ нимъ четвероугольное сито, отъ поперечныхъ стнъ котораго оставлено около двухъ вершковъ разстоянія до стнъ будки. Сито поставлено по направленію длины на тонкіе бруски, по которымъ оно движется взадъ и впередъ веревками, проведенными сквозь дыры, сдланныя въ стнахъ будки и черезъ верхъ ея къ концамъ доски, положенной серединою на брусокъ. Китаецъ становится на концы доски и, придерживаясь за нарочно-утвержденный для того бамбуковый шестъ, перекачивается со стороны на сторону, и такимъ-образомъ довольно-скоро шевелитъ сито. Мельница эта существуетъ со времени колонизаціи острова и одна на цломъ Пуло-Пенанг. Не смотря на медленность работы, этой мельницы достаточно для потребностей жителей, потому-что хлбъ дятъ только Европейцы и Китайцы, да еще продаютъ на проходящія суда. Въ другомъ отдленіи строенія, пекарня, а на двор сушились вермишели, до которыхъ Китайцы очень-лакомы и которыя въ-самомъ-дл хороши. Хозяинъ быть чрезвычайно-ласковъ и предупредителевъ, посвящалъ меня во вс таинства своего заведенія и усердно потчивалъ хлбомъ и вермишелями. Отъ мельницы до водопада около пяти верстъ. Прохавъ это разстояніе, мы очутились въ долин, покрытой сахарными плантаціями, среди горъ, которыхъ у нкоторыхъ скатъ покрытъ мускатными деревьями, а другія, самыя высокія, поросли густымъ двственнымъ лсомъ, къ которому еще не прикасалась рука человка. Между густою зеленью деревъ виднъ небольшой водопадъ, показывающійся на высот около 1,000 футовъ и низвергающійся нсколькими уступами, которыхъ вышина отъ 50 до 80 футовъ. Водопадъ не замчателенъ ни огромностью массы падающей воды, ни высотою ея паденія, но за то онъ придаетъ необыкновенную прелесть мстоположенію и безъ того очаровательному. Блая пна водопада гармониируетъ какъ-нельзя-боле съ окружающею его яркою зеленью, а однообразный шумъ его располагаетъ къ какимъ-то особеннымъ ощущеніямъ. Вершина и истокъ водопада окружены суеврными преданіями: Хаджимидъ сказывалъ мн, что давно, очень-давно, ходилъ туда одинъ набожный мулла, но онъ не возвращался, и никто не знаетъ объ его участи. Съ-тхъ-поръ правоврные, полагая, что Аллаху непріятно суетное любопытство людей, старающихся узнать то, чего имъ знать не слдуетъ, — считаютъ грхомъ пробираться въ завтныя мста, которыя, по вол Аллаха, должны быть покрыты непроницаемою тайной:

Выкупавшись въ ‘холодныхъ струяхъ водопада’, я возвратился въ городъ и тамъ утолилъ первый порывъ голода чашкою китайскаго супа, довольно-вкуснаго, приготовленнаго при мн въ переносной кухн, посл того я перекусилъ въ трактир, содержимомъ на англійскій манеръ какимъ-то креоломъ, взявшимъ съ меня самую безбожную цну за djeuner la fourchette. Часовъ около четырехъ по полудни я похалъ верхомъ въ кофейную плантацію одного выходца изъ Цейлона. Докторъ нашъ халъ въ паланкин вмст съ Хаджимидомъ. У воротъ дома, находящагося верстахъ въ трехъ отъ города, по противоположному отъ водопада направленію, встртилъ насъ весьма-привтливо почтенный сдобородый старикъ, высокаго роста, и показалъ намъ вс кофейные кусты, мускатныя и мангустановыя деревья своего сада и проч. Къ-сожалнію, я обманулся въ своихъ ожиданіяхъ: вмсто обширной кофейной плантаціи, я нашелъ только нсколько кофейныхъ кустовъ съ незрлыми плодами. Домъ старика выстроевъ на сваяхъ, стны состоятъ изъ циновокъ, сплетенныхъ изъ кокосовыхъ листьевъ, изъ оконъ выглядывали смуглыя головки его дтей и между-прочимъ двушки лтъ триндцати, вроятно, также его дочери. Темно-смуглое, нжное лицо ея совершенно-правильно, чорные глаза исполнены кроткой задумчивости, прелестный ротикъ, волосы заплетенные въ косу la Grecque — все это вмст составляло самое очаровательное цлое, на которое бы заглядлся всякій художникъ. Мы разстались со старикомъ за часъ до заката солнца, и, прохавъ мимо казармы сипаевъ, пріостановились около тюрьмы, а потомъ поворотили въ городъ. Посреди лужайки, недалеко отъ тюрьмы, стоялъ на колняхъ, на постланной на землю простын, старый мусульманинъ. Вечерняя молитва его возносилась къ престолу Аллаха, и присутствіе гяуровъ не могло разстроить его набожныхъ думъ.

Въ тюрьм ожидали себ смертнаго приговора дйствующія лица одного кроваваго происшествія, свершившагося незадолго до нашего прихода въ Пуло-Певангъ. Правленіе Остиндской Компаніи иметъ обыкновеніе ссылать преступниковъ, приговоренныхъ къ каторжной работ, въ мста, отдаленныя отъ ихъ жительства, вроятно для того, чтобъ устранить возможность попытки къ освобожденію со стороны ихъ родственниковъ или соумышленниковъ. Такимъ-образомъ, преступниковъ, осужденныхъ въ Мадрас или Калькутт, отправляютъ въ Сингапуръ, Пуло-Пенангъ, Малакку и т. п. Англійскій купеческій брикъ съ 25 Гиндусами, закованными какъ слдуетъ, отправлялся изъ Калькутты въ Сингапуръ. Малочисленность команды не дозволила имть за преступниками должнаго надзора, и они, вроятно уговорившись заране, исполнили кровавый замыселъ, пришедъ на видъ Ачема {На сверной оконечности Суматры.}. Сбивъ съ себя ночью цпи, они напали на сонныхъ капитана и команду, убили всхъ, кром повара изъ Ласкаровъ, и пришли въ Ачемъ. Тутъ они каждый день здили на берегъ, чтобъ сбыть находившійся на судн грузъ, оставляя тамъ одного повара и уводя шлюпки, чтобъ онъ не могъ добраться до берега, въ полной увренности, что акулы перехватятъ бглеца, еслибъ онъ вздумалъ пуститься вплавь. Не смотря, однакожь, на эти предосторожности, повару удалось перехать на берегъ на проходившей мимо судна рыбачьей лодк: онъ нашелъ также средство пробраться къ ачемскому султану и увдомить его о происшедшемъ. Султанъ, находя удобный случай угодить Англичанамъ, у которыхъ онъ совершенно въ рукахъ, послалъ нарочнаго гонца къ пуло-пенангскому губернатору, а между-тмъ веллъ задержать убійцъ. Изъ Пуло-Пенанга тотчасъ же послали судно въ Ачемъ и привели оттуда брикъ съ преступниками, надъ которыми немедленно нарядили судъ присяжныхъ. Нсколько лтъ тjму назадъ, Пуло-Пенангъ не имлъ права производства уголовныхъ длъ, и преступники должны были отсылаться въ Калькутту, что чрезвычайно запутывало и замедляло уголовное длопроизводство, которому морскіе разбои и кровожадная мстительность Малайцевъ не давала случая оставаться долго въ бездйствіи. Малайцы, не смотря на вс усилія Англичанъ, не скоро перестанутъ вровать, что добрый ударъ, нанесенный обидчику, есть лучшее наказаніе за обиду. Между Индійцами и Малайцами случаются примры особеннаго, весьма-оригинальнаго рода мщенія. Т и другіе твердо уврены, что клятвопреступничество или ложная клятва, рано или поздно, не избгнетъ заслуженнаго наказанія. Бывали случаи, что въ суд челобитчикъ объявлялъ, что онъ будетъ считать себя удовлетвореннымъ, если противникъ его присягнетъ въ своей невинности — не потому, чтобъ онъ врилъ остин его показанія, а собственно съ тою цлью, чтобъ завлечь своего врага къ произнесенію ложной клятвы и отмстить ему карою, которую навлекаетъ на себя это преступленіе. Капитанъ остиндскихъ войскъ, г. Джемсъ Лоу (James Low), разсказываетъ въ своемъ описаніи Пуло-Пенанга объ одномъ случа, которому самъ онъ былъ свидтелемъ: ‘Два солдата, бенгальскіе уроженцы, бывшіе междусобою задушевными пріятелями, поссорились за какую-то бездлицу, одивъ изъ нихъ, считая себя обиженнымъ, хладнокровно выстрлилъ себ въ грудь. Я стоялъ въ то время недалеко отъ него, подбжалъ къ несчастному и спросилъ его, что довело его до такого ужаснаго поступка?— ‘Пусть кровь моя падетъ на того, кто меня обидлъ отвчалъ онъ спокойно, и черезъ нсколько секундъ испустилъ духъ. Вообще, между Индійцани, примры самоубійствъ изъ мщенія не весьма-рдки, суеврный страхъ не даетъ покоя нечистой совсти тхъ, на чью главу кровь самоубійцы, должна пасть вчнымъ проклятіемъ’. И проклятіе это часто сбывается, потому-что тотъ, кого оно постигло, уже заране чувствуетъ всю тягость ожидающей его кары: напуганное воображеніе преслдуетъ его своими призраками, онъ не можетъ ни за что приняться, ₍покидаетъ свою семью, свое имущество, изнываетъ, чахнетъ и наконецъ лишаетъ себя жизни или теряетъ разсудокъ.

Возвратясь въ городъ, мы имли случай слышать образчикъ индійской духовной музыки, если только можно назвать музыкою самый дикій и нестройный ревъ, который когда-либо терзалъ уши смертнаго. Въ небольшомъ буддійскомъ храм, состоящемъ изъ тонкихъ столбовъ, покрытыхъ плетенками, сидли и стояли пять Индійцевъ и съ изступленіемъ, чтобъ не сказать съ остервенніемъ, дули изо всхъ силъ въ два кларнета, трубу, барабанъ и мдныя тарелки — что такое?— этого не ршилъ бы и самъ великій Будда! Бшеный фанатизмъ горлъ въ ихъ глазахъ, пна клубилась у рта и потъ лился градомъ по ихъ блестящей темнооливковой кож. Гиндусы исполняютъ въ Пуло-Пенанг вс свои чудовищные обряды, кром сожиганія вдовъ и процессіи колесницы. Обычныя въ Индіи раскачиванія на крючкахъ, заложенныхъ за ребра, производятся и здсь, и народъ часто видитъ отвратительныя зрлища религіознаго изуврства. Какъ истинный путешественникъ, я пожаллъ, что мн не удалось быть свидтелемъ подобныхъ сценъ — должно-быть интересно.

Не дослушавъ духовную музыку, мы отправились дале и остановились противъ китайскаго театра, вокругъ котораго многочисленная толпа всхъ цвтовъ и возрастовъ глазла на представленіе, котораго смыслъ невозможно понять непосвященному въ многосложные условленные знаки и сокращенія китайскаго сценическаго искусства. Декораціи остаются всегда т же, въ какомъ бы мст ни происходило дйствіе, удары въ гонгъ и усиленная игра музыкантовъ, расположенныхъ по обимъ сторонамъ сцены, сопровождаютъ объявленіе, что сцена дйствія переносится изъ дворца въ лсъ, садъ, домъ и проч. Два воина въ полномъ древне-китайскомъ вооруженіи, съ раскрашенными лицами, расхаживали взадъ и впередъ по сцен, размахивали руками и что-то съ жаромъ декламировали речитативомъ. По-видимому дло шло о красавиц, которая, какъ кукла, вставала съ мста, оборачивалась то къ тому, то къ другому витязю и фистулою о чемъ-то умоляла ихъ {Роль женщины игралъ молодой Китаецъ.}. Подл нея сидлъ на стул, съ завязанными назадъ руками, мужъ ея, какъ мн пояснилъ Хаджимидъ, и съ самымъ неподвижнымъ хладнокровіемъ ожидалъ своей участи. Никто изъ дйствующихъ лицъ не обращалъ на него вниманія, а потому я полагаю, что занимаемый имъ уголъ сцены долженъ былъ представлять тюрьму. Воины, сходясь и расходясь, весьма-свирпо, поражали воздухъ и по-очереди падали, изъ чего я заключилъ, что они сражались. Кончилось тмъ, что посл весьма-пискливаго восклицанія красавицы, одинъ изъ витязей, обойдя вокругъ разноцвтной ршетки, отдлявшей сцену отъ закулиснаго царства, разскъ узы мужа, и громкіе удары въ гонгъ на сцен и въ храм возвстили окончаніе спектакля. При этомъ случа, на чемъ-то похожемъ на жертвенникъ, поставленномъ впереди храма, сожгли множество разноцвтной бумаги и хлопушекъ.

Въ ожиданіи, когда смеркнется совершенно, мы зашли къ Ибраму и Хаджимиду, и вмигъ были окружены толпою Индійцевъ и Мавровъ, которые усадили насъ на скамью, предложили мн гуку и потомъ принялись напрерывъ предлагать раковины, крисы, камышовыя и тростниковыя палки, и проч. Не смотря на то, что они безбожно добирались до нашихъ піастровъ, я съ удовольствіемъ смотрлъ на эту живую, красивую толпу, вдыхая въ себя ароматный дымъ гураку и запивая его кокосовымъ молокомъ. Когда совершенно стемнло, мы опять пошли бродить но городу. Вечеромъ, при лунномъ свт, онъ особенно хорошъ. Все, что днемъ производило непріятное впечатлніе своею неопрятностью, скрадывалось темнотою. Въ китайской части дятельность еще не прекратилась: въ лавкахъ, освщенныхъ лампами, трудолюбивые сыны небесной имперіи тачали, шили, стругали и ковали какъ и днемъ, передъ идолами и изображеніяни божествъ горли украшенныя фольгою восковыя свчи, въ молельняхъ зажжены были легкіе, обклеенные прозрачною бумагой съ изображеніями драконовъ фонари, во фруктовыхъ лавкахъ свчи горли въ фонаряхъ, сдланныхъ изъ очищенныхъ ананасовъ. Дале, въ мусульманскихъ и гиндусскихъ улицахъ, стройныя фигуры въ блыхъ чалмахъ прохаживалмсь взадъ и впередъ, или толпилась вокругъ освщенныхъ множествомь шкальчиковъ мечетей и храмовъ. Мы остановились у входа въ одну мечеть, знакомцы наши муллы вышили къ вамъ на встрчу и вынесли цвтовъ, посл чего намъ предложили войдти во внутренность мечети съ условіемъ снятъ нашу обувь. Разумется, мы не заставили себя проситъ, сняли сапоги и вошли. Сдлавъ передъ мусульманскою святыней обычный селямъ, мы положили по піастру въ поставленный предъ нею ящикъ съ отверстіемъ, куда кладется милостыня. Внутренность мечети не представляла ничего особеннаго: стны голыя, блыя, на право стояла модель фрегата и Хаджимидъ объяснялъ мн, что ее вооружаютъ разъ въ каждый годъ и носятъ въ торжеств во городу во время празднества въ честь Гассана и Гуссейна. Осмотрвшись, мы вышли черезъ нсколько минутъ, и муллы, которыхъ уваженіе къ намъ возрасло до огромныхъ размровъ, посадили насъ на скамью въ преддверіи. Несмтная толпа собралась на улиц и во вход и глазла на насъ съ любопытствомъ. Между-тмъ главный мулла, Шейхъ-Абдудъ-Кхадыръ, старикъ самой почтенной и благообразной наружности, чтимый пуло-пенангскими правоврными какъ святой, угощалъ насъ шербетомъ и поставилъ передъ нами какого-то нагаго урода съ огромнымъ опахаломъ или пункой, который въ пот лица обввалъ насъ изо всхъ силъ. Пробесдовавъ еще нсколько минутъ, мы поднялись и пошли дале. Театральная площадь кипла народомъ, вечерній китайскій спектакль былъ въ полномъ разгар. Площадь, театръ, движущіяся и кривляющіяся ни сцен страшныя фигуры въ пестрыхъ костюмахъ съ раскрашенными лицами, и безчисленная толпа разноцвтныхъ и разнохарактерныхъ зрителей — все это, освщенное мерцающимъ красноватымъ свтомъ плошекъ и факеловъ, казалось чмъ-то фантастическимъ, волшебнымъ. Дымъ отъ плошекъ поднимался столбами, музыканты играли изо всхъ силъ, частые удары въ гонгъ потрясали воздухъ, и разумется, что ухо Моцарта или Россини было бы растерзано самымъ безжалостнымъ образомъ, но для меня, пришельца съ далекаго свера, перенесеннаго въ этотъ чудный, совершенно-новый для меня край, подъ великолпнымъ тропическимъ небомъ, для меня все это было очаровательно, все плняло воображеніе и поражало странностью и новизною. Поглядвъ на эту интересную сцену, мы возвратились на транспортъ. На другой день въ восемь часовъ утра, муллы пріхали къ намъ въ гости и привезли съ собою множество плодовъ и цвтовъ. Одаривь ихъ и вручивъ имъ значительное число піастровъ въ пользу бдныхъ, мы разстались большимъ пріятелями, а въ десять часовъ снялись съ якоря, и съ сожалніемъ оглядывались на эти благословенныя. мста.

До колонизаціи Сингапура, Пуло-Пенангъ, будучи вольнымъ торговымъ портомъ, былъ въ то же время главнымъ торговымъ пунктомъ между Индіей и Китаемъ. Теперь, хотя ему и предоставлены права вольнаго порта, важность его упала, и получаемыхъ съ него доходовъ недостаточно на содержаніе колоніи. Сингапуръ, выросшій въ-продолженіе послднихъ 20-ти лтъ, содержитъ не только себя, но и Пуло-Пенангъ и Малакку. Теперь торговля Пуло-Пенанга оживляется тмъ, что сюда заходитъ много судовъ для освженія и чтобъ запастись живностью и състными припасами, которые здсь дешевле, нежели въ Сингапур. Здоровый воздухъ пуло-пенангскихъ холмовъ, которыхъ свжая и прохладная температура иметъ на здоровье самое благодтельное вліяніе, привлекаетъ сюда Европейцевъ, страдающихъ отъ знойнаго и злокачественнаго климата другихъ странъ Индіи.

По богатству своихъ естественныхъ произведеній, Пуло-Пенангъ можетъ почесться едва-ли не первымъ островомъ въ свт. Мускатъ, корица, гвоздика и перецъ, растутъ здсь изобильне, нежели гд-нибудь, кром того, островъ изобилуетъ кокосами, сахаромъ, индиго, нламомъ (Nilam), гамбиронъ, рисомъ, табакомъ, кофеемъ, хлопчатой бумагой, бетелемъ, арековыми орхами, непахомъ (Nepah), кукурузой и проч. Доходы, получаемые съ острова, состоять изъ поземельной подати и сбора съ откуповъ бетеля, опіума и крпкихъ напитковъ. Доходы, какъ я уже сказалъ, не покрываютъ издержекъ колоніи.

Вотъ какимъ образомъ достался Англичанамъ этотъ великолпный островъ:

Въ 1789 году, старый кеддахскій султанъ отдалъ Пуло-Пенангъ въ приданое за своею дочерью, вышедшею замужъ за капитана Лайта (Light), командовавшаго остиндскимъ кораблемъ. Лайтъ уступилъ вс свои права компаніи, которая, находя положеніе этого пункта выгоднымъ для устройства складочнаго мста торговли между Индіей и Китаемъ, послала туда изъ Бенгала отрядъ солдатъ и нсколько купцовъ для занятія острова. Въ 1865 году, на немъ уже было учреждено регулярное правленіе. Кеддикскій султанъ, вскор посл передачи Пенанга, тревожимый своими сосдями Сіамцами, просилъ помощи Англичанъ, за которую онъ предлагалъ уступать часть своего берега съ нсколькими островками, съ уговоромъ, чтобъ ему выплачивали ежегодную пенсію. Джону Буллю того только и хотлось! Англичане заключили съ султаномъ договоръ, долженствовавшій сохраняться свято и ненарушимо ‘докол солнце и луна не перестанутъ обращаться’, въ-слдствіе котораго кеддахскому султану дана помощь, и Остиндская Компанія обязывалась выдавать ему ежегодно по 16,000 піастровъ (около 50,000 руб. ассиг.). Султанъ уступилъ имъ за это полосу малаккскаго берега за 35 миль въ длину и 4 въ глубину.

Султанъ получалъ свою пенсію и спокойно жилъ въ Малакк до 1835 года. Около этого времени, Англичанамъ, заключавшимъ съ Сіамцаіги союзъ, вздумалось присвоить Малакку себ, а законнаго ея государи содержатъ подъ присмотромъ въ Джорджъ-Тоун, на Пуло-Пенанг. Въ-послдствіи, онъ былъ выпущенъ на слово и жилъ въ Делли, на Суматр. Но и такъ онъ не долго наслаждался свободою: подозрвая, что онъ составляетъ союзы для возвращенія себ своихъ малаккскихъ владній, Англичане послали военный корветъ, которому велно было взять стараго султана силою и провезти въ Пуло-Пенангъ. Изъ Пуло-Пенанга его перевезли въ Сингапуръ, гд онъ и умеръ въ глубокой старости. Сыновья его хотли похоронить тло своего несчастнаго отца въ Малакк и повезли его туда, но тамъ погребальная процессія была встрчена солдатами, и начальствовавшій ими англійскій офицеръ объявилъ сыну султана строжайшее приказаніе возвратиться въ Сингапуръ.

II.
СИНГАПУРЪ.

Переходъ изъ Пуло-Пенанга въ Сингапуръ, между которыми разстояніе около 450 морскихъ миль {Морская или итальянская миля иметъ 1 ³/₄ версты.}, длился 15 дней. Безпрестанныя безвтрія, легкіе противные втерки, сильныя противныя теченія и болзни (лихорадка, начавшаяся еще на Никобарскихъ-Островахъ, которые мы оставили 10-го мая 1841 г.) длили его крайне-тягостнымъ. Наконецъ, въ полдень 2-го іюня, мы положили якорь на сингапурскомъ рейд.

Около 40 купеческихъ судовъ, большей частію трех-мачтовыхъ подъ флагами разныхъ націй, до 10 китайскихъ, сіамскихъ и кохинхинскихъ джонокъ самой допотопной конструкціи, и множество легкихъ малайскихъ и бунгинскихъ проа, стояли вмст съ нами. Малакскіе и китайскіе сумпаны, индійскія праги и европейскія шлюпки рыскали по рейду во всхъ направленіяхъ, водоналивные боты снабжали нуждающихся, телеграфъ возвщалъ городу о прибывающихъ отъ востока и запада судахъ,— словомъ, вс показывало обширную торговую дятельность. Еще далеко отъ якорнаго мста къ намъ выхало нсколько лодокъ съ довольно-нарядными Гиндустанцами и нсколькими Англичанами, предлагавшими свои разнородныя услуги, но по приход на рейдъ ршительно не было отбоя отъ Китайцевъ и Индійцевъ, наперерывъ старавшихся попасть къ намъ въ дубаши. Избравъ изъ нихъ двухъ: китайскаго купца Вамноа, о которомъ намъ наговорили еще на Мыс-Доброй-Надежды и въ Пуло-Пенанг, и Индійца Баракана, я насилу могъ спровадить остальныхъ.

Первымъ попеченіемъ нашимъ было отъискать квартиру для больныхъ и перевезти ихъ на берегъ. Тамъ, въ просторныхъ комнатахъ, со свжею пищей, морскимъ воздухомъ и при неутомимыхъ попеченіяхъ поселившагося подл нихъ доктора, они мало-по-малу стали получать облегченіе.

Сингапурскій рейдъ не подверженъ никакимъ ураганамъ или крпкимъ втромъ, по-временамъ только находятъ шквалы съ дождемъ, но они непродолжительны и неопасны, бываютъ также смерчи, которыхъ и намъ часто случалось видть на рейд, но, сколько я слышалъ, они не оставляютъ посл себя слдовъ разрушенія. Низменныя части острова покрываются водою во время приливовъ и обнажаются при отливахъ: почему тамъ множество болотистыхъ мстъ. Однако докторъ Беннетъ замчаетъ, что, по его наблюденіямъ, болота, происходящія отъ перемнъ возвышенія уровня соленой воды, не производятъ злокачественныхъ испареній, выдыхаемыхъ въ жаркихъ тропическихъ климатахъ болотами пресноводными, при изобиліи болотныхъ растеній. Посему, не смотря на свою близость къ экватору (широта Сингапура только 1^о,17′ сверная), климатъ его здоровъ, сравнительно съ другими мстами Индіи, еслибъ поселившіеся тамъ и прізжающіе туда Европейцы вели образъ жизни, соотвтственные климату и обстоятельствамъ мстности, то нтъ сомннія, что они избжали бы многихъ болзней, которымъ ихъ подвергаютъ излишества всякаго рода.

Воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, я съхалъ на берегъ. Пристань на западномъ берегу узкаго залива соленой воды, который обыкновенно называютъ Сингапурскою Ркою. На томъ же берегу находится азіатскій, или правильне, китайскій городъ, а на противоположномъ живутъ въ богатыхъ и роскошныхъ домахъ европейскіе резиденты, большею частію англійскіе купцы, и консулы разныхъ націй: тутъ же, на довольно-возвышенномъ холм, домъ иди бенгало (bungalon) губернатора и гелеографъ. Наружность азіатскаго города далеко не тамъ привлекательна, какъ въ Пуло-Пенанг, не смотря на то, что улицы, домы и лавки здсь въ гораздо-большихъ размрахъ, нежели тамъ. Кто, полагаясь на рисунокъ, приложенный къ всеобщему путешествію Дюмон-д’Юррвиля, понадется увидть здсь огромныя строенія и великолпную набережную, къ которой подходятъ вплоть трех-мачтовыя купеческія суда, тотъ сильно ошибется. Строенія набережной западнаго берега суть темные и довольно грязные двух-этажные домы, которыхъ верхніе этажи заняты конторами, магазинами и жильями, а внизу ряды лавокъ европейскихъ и индійскихъ продавцовъ, торгующихъ почти-исключительно англійскими товарами. У пристани же, въ малую воду мелютъ даже легкія малайскія проа, слдственно, большимъ судамъ туда ршительно невозможно подходить.

Въ Сингапурской-Рк достоинъ вниманія водяной городъ, могущій дать нкоторое понятіе о находящемся въ кантонской рк. Множество семействъ Китайцевъ и Малайцевъ живетъ постоянно на лодкахъ, и ребятишки, безпрестанно купающіеся въ знойные дни, совершенно превращаются въ земноводныхъ, такъ, что названіе орангъ-лауть или водяныхъ-людей, какъ ихъ называютъ Малайцы, нисколько не преувеличено. Ширина рки въ этомъ мст около 300 футъ: она судоходна для лодокъ на нсколько миль вверхъ.

Единственная, довольно-красивая площадь въ Китайскомъ-Квартал или кампонг — Commercial Square, окруженный каменными домами, принадлежащими англійскимъ, китайскимъ и парсійскимъ купцамъ. Въ середин ея разведенъ маленькій садикъ. Остальная часть китайскаго кампонга состоитъ изъ строеній, частію каменныхъ, но больше деревянныхъ, довольно неопрятной наружности. Тамъ, какъ и въ Пуло-Пенанг, китайское трудолюбіе рзко отличается отъ лни другихъ азіатскихъ народовъ: везд мастерскія, гд съ утра до вечера идетъ работа, везд лавки. По-временамъ раздаются частые удары въ гонгъ, возвщающіе продажу съ публичнаго торга, и множество народа толпится около мста продажи, и жажда прибыли отражается одинаково въ узкихъ, блестящихъ глазахъ Китайца, въ спокойной физіономіи величаваго Гиндустанца и въ мдяномъ взор хладнокровнаго Джон-Булля. Выстроенные около взморья китайскій рынокъ и рыбный рядъ представляютъ любопытное зрлище: подъ обширнымъ, круглымъ навсомъ, около 900 футъ въ діаметр, на столахъ, расположенныхъ параллельными кругами, разложены състные припасы всхъ возможныхъ родовъ: зелень, овощи, фрукты, мясо, и въ особенности куски свинины, жирнйшей, какую себ только можно представить. Для соблюденія порядка, между рядами столовъ прохаживались пеоны въ своихъ живописныхъ одеждахъ, здсь, такъ же какъ и въ Пуло-Пенанг, полицію составляютъ большей частю Гиндустанцы и Мавры, которые съ отвращенемъ и презреніемъ смотрятъ на нечистую пищу христіанъ и Китайцевъ. Дале, на взморье, подъ другимъ навесомъ, выстроеннымъ надъ длинною деревянною пристанью, продавалась рыба, раки и шримсы, столь изобильныя въ здшнихъ мстахъ. Тутъ большая часть торговцевъ — Малайцы. Мирная сцена торговли была прервана ссорою двухъ грязныхъ Китайцевъ съ малайскимъ рыбакомъ, у котораго они что-то стянули. Пеонъ пришелъ на шумъ, и, не говоря ни слова, не обращая вниманія на оправданія, крики и брань сыновъ небесной-имперіи, схватилъ ихъ обоихъ за косы и повлекъ за собою. Интересно было видть стройную фигуру Гиндустанца, съ правильнымъ, выразительнымъ лицомъ и въ красивой одежд, намотавшаго на одну руку косы двухъ грязныхъ, полунагихъ Китайцемъ, которые кривлялись и морщилась, бранились, умоляли и оправдывалясь крикливыми бабьими голосами. Брань и насмшки Малайцевъ и сердитыя восклицанія Китайцевъ сопровождали эту интересную группу. Натуралистъ прогулялся бы не безъ пользы по здшнему рыбному ряду, онъ бы увидалъ многіе экземпляры обитателей водъ и дна морскаго, еще невиданные въ Европ, и прогулка его могла бы обогатить науку новыми и полезными свдніями. Отъ рынка ко взморью расположены улицы, обитаемые наиболе Чуліами {Choolias, Чулки. Эимъ общимъ именемъ называютъ здсь Гиндустанцетъ всхъ кастъ и Мавровъ.}, а на самомъ взморьи находится новый, еще недоконченный китайскій храмъ. Я заходилъ въ него. Вс идолы и рзныя украшенія, деревянныя и каменныя, привезены изъ Кантона, позолота, живопись и рзьба здсь роскошне и лучше, нежели въ пуло-пенагскомъ храме, однако тотъ выше и обширне. Къ-сожаленію, китайскій жрецъ, встртившій меня весьма-ласково, не говорилъ почти, ни слова по-англійски, а потому я не могъ отъ него добиться поясненій о именахъ и качествахъ идоловъ и живописныхъ изображеній. Пеонъ, изъ Малайцевъ, взялся быть моимъ путеводителемъ, но и отъ его разсказовъ я не чувствовалъ себя нискольно мудре, онъ переходилъ отъ одного идола къ другому, говоря: ‘This China devil, this China devil, this China good men’ {‘Вотъ китайскій чортъ, вотъ это китайскій чортъ, а вотъ китайскій добрый человкъ’. }. Вообще, китайскія божества безобразны и имютъ свирепый, карающій видъ, что, вмст со множествомъ драконовъ, нарисованныхъ на стнахъ и составляющихъ главное украшеніе фонарей и рзныхъ карнизовъ, заставляетъ думать, что Китайцы, народъ вообще чувственный и неспособный къ возвышеннымъ религіознымъ идеямъ, боле боятся злобы и мщенія своихъ боговъ, нежели благоговютъ передъ ихъ премудростью и благостью.

Малайскія части города такъ же неопрятны, какъ на Пуло-Пенанг, большинство Малайцевъ здсь, такъ же какъ и тамъ, живетъ въ деревняхъ по взморью, въ некоторомъ разстояніи отъ города. Домы европейскимъ резидентовъ находятся на восточномъ берегу Сингапурской-Рки. Часть ихъ выстроена на обширной наносной равнин, или эспланад, на западномъ конц которой находится зданіе присутственныхъ мстъ — высокое блое строеніе съ двумя башенками, походащими на перечницы, на другомъ конц институтъ Раффльса, а въ центр, окруженная оградою англійская епископская церковь. Эспланада служитъ мстомъ вечернихъ прогулокъ здшняго beau monde, на ней же, подъ навсами, крытыми пальмовыми листьями, стоятъ восемь мдныхъ пушекъ 18-ти фунтоваго калибра — вся артиллерія колоніи. Между оконечностями эспланады и за нею, параллельно взморью, тянутся широкія улицы, обсаженныя деревьями, гд живутъ англійскіе и европейскіе негоціанты и консулы. Каждый домъ окружонъ садикомъ и иметъ обширный дворъ, большая часть домовъ украшена колоннадами. Жилые покои окружены, или широкими галлереями, защищенными отъ солнечныхъ лучей венеціанскими jalousies: это въ здшнемъ климат гораздо удобне стеколъ, потому-что въ экваторіальныхъ странахъ каждая струйка сквознаго втра, котораго у насъ такъ боятся, есть истинное благодяніе, а потому всякій старается устроятъ свой домъ такимъ образомъ, чтобъ самое слабое дыханіе втерка не пропадало даромъ. Полы везд каменные и больше кирпичные: ихъ поливаютъ водою, которая, испаряясь, нсколько охлаждаетъ воздухъ. За европейскимъ кампонгомъ находится тюрьма, заключающая въ себ около 1,000 преступниковъ, приговоренныхъ къ каторжной работ, и присланныхъ сюда изъ Калькутты и другихъ мстъ, для устройства дорогъ и публичныхъ зданій. Преступники эти почти исключительно Гиндустанцы, между ними, какъ мн сказывали въ-послдствіи, множество Т’хагговъ (Thugs), или членовъ секты убійцъ, для истребленія которой правительство Остиндской-Компаніи принимаетъ самыя дятельныя мры {О нихъ будетъ говорено съ большею подробностью въ приложеніи къ этой стать.}. Недалеко отъ тюрьмы, католическая и армянская церкви — небольшія, довольно-красивыя зданія. Католики имютъ въ Сингапур епископа, весьма-почтеннаго старика, какъ онъ, такъ и остальное католическое духовенство Французы.

У входа въ Сингапурскую-Рку, на западномъ мысу (Commercial Point) былъ нкогда обломокъ скалы, испещренный надписью, надъ которою тщетно бились изъискатели древностей, извстно было одно, что надпись не китайская, не санскритская, не малайская и не арабская. По словамъ профессора Бельчера, ходившаго вокругъ свта на американскомъ фрегат ‘Колумбія’, малайскія преданія сохраняли слдующую исторію этой скалы:

Жилъ нкогда невольникъ одного малайскаго владльца, по имени Баіангъ. Однажды онъ закинулъ неводъ, а самъ отправился въ поле, которое обработывалъ для своего господина. Возвратясь къ неводу, онъ увидлъ, что въ него попало-было много рыбы, но что отъ нея остались только чешуйки да косточки. То же самое повторялось нсколько дней сряду, такъ-что Бадангъ, выведенный изъ терпнія, ршился караулить неводъ, чтобъ узнать, кто съдаетъ его рыбу. Засвъ въ тростникъ, онъ увидлъ гауту или привидніе, которое съдало всю рыбу, лишь только она попадалась въ неводъ. Глаза призрака горли ярче огня, волосы были жостки и переплетены какъ корзинка, а борода насла ниже пояса, въ рук онъ держалъ серпъ безъ рукоятки. Увидавъ эту ужасную фигуру, Бадангъ пріободрился, бросился на гауту и грозился убить его. Гауту сильно струсилъ и хотлъ убжать: ‘Не убивай меня, я сдлаю все, что прикажешь!’ кричалъ онъ жалобно.— А-га! подумалъ Бадангъ:— здсь можно будетъ поживиться! Однако общаніе призрака навело на него раздумье. Пожелать богатства — такъ его отниметъ господинъ или кто-нибудь другой, пожелать быть невидимкой — можно умереть. ‘Нтъ’ разсудилъ онъ: ‘пожелаю себ лучше силы, чтобъ я легко могъ длятъ всякую работу, какую бы мн ни задали: это будетъ всего врне. Дай мн силу, призракъ, такую, чтобъ я могъ выдергивать деревья съ корнемъ.’ Гауту согласился, съ однимъ однако условіемъ, правда, довольно-непріятнымъ, но которое Бадангъ, посл многихъ квелыхъ рожъ, наконецъ принялъ. И получилъ Бадангъ силу богатырскую, и пока онъ одись рукой держалъ призракъ за бороду, онъ могъ другою выдергивать самыя большія деревья безъ всякаго усилія. Тогда онъ выпустилъ бороду и пошелъ къ своему удивленному господину, расчищая руками самый густой лсъ. Всть о чудныхъ подвигахъ Баданга достигла Сингапура, и Сри-Ранса-Вихрама, тамошній раджа, вытребовалъ его къ себ и сдлалъ его своимъ бойцомъ. Бадангъ могъ тогда разбивать скалы головою, выдергивать изъ кораблей мачты и употреблять ихъ вмсто веселъ, и длалъ много другихъ чудесъ. Тогда вызвали главнаго богатыря клингской страны, не имвшаго себ дотол равнаго, и заставили его помриться съ Бадангомъ въ Сингапур. Семь кораблей назначались въ награду побдителю. Долго бойцы боролись, и Бадангъ имлъ надъ своимъ противникомъ только слабую выгоду. Но передъ палатами раджи лежалъ огромный камень, и клингскій богатырь предложилъ поднять его, какъ величайшее и окончательное доказательство силы. ‘Хорошо’ сказавъ Бадангъ: ‘попробуй сперва ты, а ужь я не выдамъ.’ Клингскій боецъ долго кряхтлъ надъ камнемъ и наконецъ, приподнявъ его нсколько, опустилъ въ изнеможеніи на землю, сказавъ Бадангу: ‘Ну, теперь твоя очередь, пріятель!’ Бадангъ поднялъ огромный камень безъ всякаго труда, размахнулся имъ нсколько разъ взадъ и впередъ и швырнулъ его въ устье рки. Теперь, на мыс, гд онъ былъ, строится баттарея, а потому скала съ дивною надписью не избжала участи прочихъ — ихъ взорвали порохомъ. Полагаютъ, что надпись заключала въ себ описаніе подвига Баданга.

Поздно вечеромъ возвратился я на транспортъ.

Джонка, стоявшая недалеко отъ насъ, должна была уйдти въ скоромъ времена въ Китай. На ней отправлялось на родину около 200 Китайцевъ, боле или мене разжившихся въ Сингапур. Каждый день прибывали на нее изъ города новые пассажиры, страшнйшій разноголосный шумъ сопровождалъ каждую работу, удары въ гонгъ служили предисловіемъ команд капитана, котораго никто не слушалъ. Однажды я полюбопытствовалъ посмотрть этотъ чудный экземпляръ допотопнаго мореходства. Джонка длиною около 130 футъ, вмстительности около 600 тоннъ. Снаружи она выкрашена грязною красною краской съ широкой блой полосою, на которой намалеваны пушечные порты. Въ середин ея, на лвой сторон, печь, складенная изъ кирпичей и подл нея обнаженный до пояса Китаецъ, запустивъ вспотвшія руки въ котелъ, мшалъ въ немъ рисъ, въ бамбуковыхъ пристройкахъ въ нсколько этажей, крытыхъ циновками, ползали грязные ребятишки, трюмъ былъ заваленъ тюками товаровъ, мшками риса, пожитками и проч. Въ корм, на нкотораго рода ют, сидлъ за сундук толстйшій Китаецъ съ сдыми усами и пожиралъ ананасы, подл него, передъ ящикомъ, испещреннымъ разными надписями и уродливыми воображеніями, теплились восковыя свчи, и тутъ же вислъ огромный гонгъ, въ который, по его повелнію, ударялъ молодой Китаецъ, состоящій при капитан въ качеств ординарца. На мое ‘чинъ чинъ’, капитанъ осклабилъ заплывшее жиромъ лицо и показалъ мн мсто подл себя (говорить ему было некогда), а ординарецъ его, стоявшій съ распущенною въ знакъ уваженія косою, подалъ мн ананасъ и ножъ. Если справедливо, что всякій человкъ иметъ въ своей наружности хотя легкое сходство съ какимъ-нибудь животнымъ, то китайскій капитанъ походилъ какъ-нельзя-боле на откормленнаго борова. Наглядвшись досыта на моего новаго знакомца, я сталъ продолжать свой обзоръ. Нсколько заржавлыхъ чугунныхъ пушекъ безъ станковъ валялись за палуб, около огромнаго люка, занимающаго все пространство между гротъ и фок-мачтами {Люкъ — отверстіе въ палуб для схода внизъ, фок-мачта — передняя мачта, грот-мачта — средняя.}. Въ носовой части циновки, на небольшомъ полубак, лежали два огромные деревянные якоря, которыхъ лапы окованы желзомъ, а штоки состоятъ изъ двухъ бамбуковыхъ шестовъ, крпко принайтовленныхъ къ веретену недалеко отъ пятки. Канаты и весь такелажъ сдланы изъ травы и могутъ плавать на вод — пеньки Китайцы не употребляютъ. Вооруженіе джонки состоитъ изъ трехъ однодеревыхъ мачтъ, за которыя поднимаются рейковые, сплетенные изъ циновокъ паруса, чтобъ не брать рифовъ, на парусахъ привязаны бамбуковые рейки, футахъ въ шести одинъ отъ другаго, параллельно рею. Мачты укрпляются четырьмя парами вантъ, изъ которыхъ по дв взяты ближе къ носу, а остальныя къ корм. Блоковъ и талей на джонкахъ не имется, единственное механическое пособіе для подъема тяжестей и облегченія работъ — суть вороты или брашпили, сдланные изъ толстыхъ бревенъ, въ которыя рычаги втыкаются въ гнзда, продолбленныя насквозь. Мачты, между прочимъ, бываютъ часто предметомъ спекуляцій. Джонки приходятъ изъ Китая съ худыми, полугнилыми мачтами, а въ Сингапур, гд лсъ дешевъ, берутъ новыя и продаютъ ихъ въ Кантон. Для постановки мачтъ Китайцы не употребляютъ ни крановъ, ни стрлъ: они строятъ лса въ нсколько этажей и поднимаютъ мачты, какъ колонны, канатами, проведенными черезъ каждый этажъ на брашпили. Джонки, плавающія не иначе, какъ съ попутнымъ втромъ, отправляются изъ Китая за нсколько времени до окончанія Сверо-восточнаго муссона и возвращаются назадъ при юго-западномъ. Чтобъ избавиться отъ труда смотрть впередъ, за носу каждой джонки и даже каждаго маленькаго сумпана изображены два огромные глаза, которымъ Китайцы приписываютъ какую-то сверхъ-естественную силу. На Мыс-Доброй-Надежды я зналъ одного шведскаго капитана, который разсказывалъ, что въ бытность его въ Кантон въ 1838 году, онъ самъ видлъ, какъ большую военную джонку побивали палками и сожгли за то, что ядро англійскаго брика пробило ей глазъ. Если она не съумла сберечь свои глаза, то какъ же ей доврять участь нсколькихъ сотъ защитниковъ небесной имперіи? Удивительно, что, имя такъ часто передъ глазами образцы современнаго улучшенія мореплаванія, Китайцы не перенимаютъ отъ иностранцевъ никакихъ улучшеній. Не-уже-ли этотъ странный народъ не видитъ и не можетъ понять, какъ далеко онъ отсталъ отъ Европейцевъ? Не-уже-ли уроки безчисленнаго множества крушеній и бдствій нисколько на нихъ не дйствуютъ? И какія могутъ быть причины такого несообразнаго съ разсудкомъ упорства? Гордость ли это народа, считающаго себя несравненно-выше всхъ чужеземцевъ, или опасеніе гнва близорукаго и самовластнаго правительства, которое, не заботясь объ участи народа, не хочетъ отступить ни на шагъ отъ укоренявшихся въ-продолженіе многихъ вковъ постановленій, каковы бы они ни были — вотъ вопросы, которые трудно ршить.

Китайцы, переселяющіеся въ Сингапуръ, Пуло-Пенангъ, Манилу и въ Молуккскіе-Острова, не смотря на то, что законы центральнаго-царства осуждаютъ ихъ къ смертной казни, рдко остаются навсегда въ странахъ ‘Фан-Куей’, т. е. ‘чужеземныхъ чертей’. Каждый прилагаетъ вс усилія, чтобъ накопить маленькій капиталъ — чего при дорого-цнимой въ колоніяхъ работ, этимъ трудолюбивымъ пчеламъ легко достигнуть — а потомъ, повергнувъ значительную часть своего имущества, иногда и половину его, къ ногамъ мстнаго мандарина, получаетъ позволеніе жить на родин, отлучка же изъ небесной-имперіи и несчастіе жить между ‘Фан-куей’, приписывается бур или какому-нибудь другому бдствію. Женамъ, однако, нтъ никакой возможности слдовать за границу за своими мужьями, и потому большая часть живущихъ въ колоніяхъ Китайцевъ холостые, а остальные женятся на Малайкахъ, Гиндустанки же и Мусульманки считаютъ смертнымъ грхомъ и величайшимъ безчестіемъ оскверниться союзомъ съ нечистыми свинодами. Изъ 25,000 Китайцевъ, живущихъ въ Сингапур, не боле 7,000 женатыхъ. На плантаціяхъ китайскому работнику платятъ дороже, нежели Малайцу или Чулі, впрочемъ, у американскаго консула, перваго въ Сингапур сахарнаго плантера, нанимающаго около 250 работниковъ, вс они Чуліи, а Китайцевъ онъ держитъ только для домашней прислуги. По его словамъ, Китайцы слишкомъ-упрямы и работаютъ хорошо только подъ строгимъ надзоромъ, а когда имъ работы розданы въ разныхъ мстахъ, такъ, что хозяину или его помощнику невозможно за ними наблюдать, на нихъ нельзя полагаться.

Вскор посл нашего прихода въ Сингапуръ, прибылъ туда португальскій фрегатъ ‘Магнанимо’ (o Magnanimo). Я былъ на немъ, и капитанъ, препочтенный старичокъ, сказывалъ мн, что онъ шелъ изъ Пуло-Пенанга въ Сингапуръ двадцать два дня — слдственно, еще несчастливе насъ — и что у него множество больныхъ. Фрегатъ этотъ посланъ изъ Лиссабона въ Макао, для отвоза рекрутъ въ макаоскій гарнизонъ, по пути онъ долженъ былъ зайдти въ Мозамбику и Гоа. Въ какомъ жалкомъ положеніе находится теперь португальскій флотъ и колоніи! Когда ‘Магнанимо’былъ въ Мозамбик, у него взяли около 80 матросъ, чтобъ снарядить корветъ, для поимки одного пирита, ограбившаго безнаказанно множество купеческихъ судовъ, когда онъ пришелъ въ Гоа, у него опять взяли столько же людей, чтобъ снарядить судно для отправленія въ Мозамбику, съ тмъ, чтобъ смнить мозамбикскаго губернатора, который уже давнымъ-давно это заслужилъ. Однимъ словомъ, еслибъ на фрегат не было 300 рекрутъ, онъ бы не зналъ, какъ добраться до Макао, гд ему необходимо будетъ нанять людей для обратнаго пути въ Европу. Въ такомъ ли положеніи былъ португальскій флотъ во времена Васко де-Гамы, Албукерка, Кабраля и другихъ? Въ такомъ ли положеніи была Гоа, лтъ двсти и боле тому назадъ? Фрегатъ ‘Магнанимо’ былъ прежде транспортнымъ судномъ, возившимъ лсъ изъ Бразиліи, ‘передъ тмъ временемъ, какъ Португалія лишилась клочка земли, называемаго Бразиліей’, прибавилъ съ горестною улыбкою капитанъ.

Стоя на сингапурскомъ рейд, мы имли случай видть образцы того, какъ формируются коралловые острова. На нашемъ цпномъ канат и на подводной части гребныхъ судовъ образовалась мало-по-малу толстая кора изъ безчисленнаго множества мелкихъ ракушекъ, а между ними, изъ звньевъ цпи, начинали выростать маленькіе кустики черныхъ коралловъ. Дней черезъ пять посл того, какъ съ шлюпокъ соскабливали эти наросты, они насдали слова, такъ-что еслибъ не снимать ихъ, толщина коры, къ концу вашей стоянки, была бы врно около двухъ дюймовъ. Къ мдной обшивка ракушки не пристаютъ, иначе он бы значительно задерживало ходъ судовъ. Малайцы, дорожащіе ходкостью своихъ проа, проводятъ ихъ въ полную воду на мелкія мста, и когда вода сбудетъ во время отлива, такъ-что судно обсохнетъ, они безъ труда отскабливаютъ подводную его часть. Другое замчательное явленіе въ здшнихъ водахъ — множество водяныхъ змй. Однажды, окачивая бортъ снаружи, матросъ нечаянно зачерпнулъ лутнерсомъ змю и выбросилъ ее на палубу: спинка ея была иззелена-черная, а брюшко голубовато-серебристаго цвта, длина ея была около аршина. Я сохранилъ этотъ экземпляръ въ спирт. Такая же змя ужалила, нашего парусника, когда онъ купался около взморья, гд китайскіе и малайскіе ребятишки плещутся съ утра до вечера. Купаясь, онъ вдругъ почувствовалъ, что его что-то кольнуло въ ногу, онъ тотчасъ же вышелъ на берегъ и началъ разсматривать то мсто, въ которомъ чувствовалъ боль. Какой-то Индіецъ, цроходя мимо, замтилъ это и, сдлавъ ему знакъ, привелъ въ свой домъ. Тамъ онъ веллъ ему лечь, а самъ, взявъ кокосовую скорлупу, накалилъ ее до-красна и около четвери часа выжогалъ укушенное мсто, потомъ онъ натолокъ сры, смшалъ ее съ водою и натеръ ранку. Черезъ двадцать минутъ, парусникъ нашъ пошелъ на шлюпку и пріхалъ на транспортъ какъ ни въ чемъ не бывалъ.

Въ одну изъ первыхъ поздокъ на берегъ, я познакомился съ американскимъ консуломъ г. Балестье, весьма-образованнымъ и почтеннымъ человкомъ. Однажды, по его приглашенію, я похалъ къ нему обдать, вмст съ однимъ изъ моихъ товарищей Г., на его сахарную плантацію. Дорога пролегала черезъ Кампонгъ-Гламъ, состоящій изъ малайскаго базара и небольшаго буггискаго селенія. Послднее ничмъ не отличается отъ малайскихъ деревень: домики на сваяхъ, въ болотной вод, стны и крыши обиты циновками, а физіономіи жителей такъ же пасмурны и непривтливы, какъ малайскія. Въ-сторон отъ дороги, между кустарниками, находится небольшая обсерваторія для метеорологическихъ и магнитныхъ наблюденій. За Кампонгъ-Гламомъ, длинная аллея, протягивающаяся между полями риса и обсаженная высокими бамбуковыми кустами, ведетъ къ дому, или бонгало {Бонгало — bungaon, такъ здсь вообще называютъ загородные домы, которые строятъ больше на возвышенныхъ мстахъ, для того, чтобъ пользовался прохладой всякаго втерка.} г-на Балестье, построенному и середин его превосходной сахарной плантаціи! Домъ деревянный, окруженный со всхъ сторонъ верандами. Комнаты украшены нсколькіяи оригинальными картинами Рембрандта, Фан-Дейка, Вувермана и портретовъ Вашингтона. Отборная библіотека французскихъ, англійскихъ и латкаскихъ классиковъ, съ коллекціей атласовъ, плановъ, эстамповъ и рисунковъ, заняли наше вниманіе въ ожиданіи появленія хозяйки. Черезъ полчаса она вышла и повела васъ въ свой кабинетъ, украшенный превосходнымъ собраніемъ раковинъ Индіи и Индо-Китайскаго Архипелага,— собраніемъ, замчательнымъ даже въ глазахъ ученыхъ натуралистовъ. Кром раковинъ, разложенныхъ въ шкафахъ въ величайшемъ порядк по породамъ, она показывала множество диковинокъ японскаго и китайскаго произведенія. Однимъ словомъ, собраніе рдкостей г-жи Балестье было бы важнымъ пріобртеніемъ для любой кунсткамеры. Передъ обдомъ, г. Балестье повелъ васъ по своей плантаціи. Онъ изъ числа первыхъ поселенцевъ въ Сингапур и въ предпріимчивости не уступаетъ нисколько своимъ землякамъ-Янькамъ. Изъ 2,000 акровъ привадлежащей ему земли обработано около 200, но зато превосходно. Дорожки между полями, засянными сахарнымъ тростникомъ, обсажены по обимъ сторонамъ ананасами, и плантаціи расширяются съ каждымъ годомъ боле и боле. Климатъ Сингапура способствуетъ какъ-нельзя-боле успхамъ земледльческой промышленнсти. Урагановъ и бурь здсь не бываетъ и времена года не производять почти никакихъ перемнъ въ состояніи атмосферы: только въ январ и феврал выпадаетъ дождя боле обыкновеннаго, а впрочемъ плантатору можно сять и пожинать въ-продолженіе круглаго года. Засухи здсь также неизвстны, растительность освжается непродолжительными, но проливными дождями, довольно-частыми, которые въ то же время умряютъ зной экваторіальнаго солнца. Кром плантацій, заслуживаетъ замчанія заводъ г. Блостре, на которомъ паровая машина высокаго давленія, въ 30 лошадиныхъ силъ, выжимаетъ шестью валами сокъ изъ тростника. Хозяйственныя заведенія много пострадали отъ бывшаго въ 1839 году пожара въ который сгорли строенія, гд сокъ тростника переваривается и превращается въ сахарный песокъ, и гд выкуривается ромъ. Не смотря на эту неудачу, г. Балестье не унываетъ: онъ соорудилъ новыя строенія, лучше и прочне прежнихъ, и намренъ выписать себ машину для очищенія сахарнаго песка посредствомъ паровъ. Земли его обрабатываются самымъ дятельнымъ образомъ: непроходимые двственные лса и кустарники выжигаются, и сахарныя плантаціи его будутъ со-временемъ источникомъ огромныхъ доходовъ, которыхъ, повидимому, не выпустятъ изъ рукъ сынъ его, молодой человкъ, неуступающій въ дятельности и предпріимчивости своему отцу.

За обдомъ, для освженія воздуха, нсколько Мавровъ, поставленныхъ вокругъ стола, обмахивали насъ огромными опахалами. Между-прочимъ, я увидалъ на потолк и по стнамъ столовой множество маленькихъ ящерицъ. Хозяинъ, замтивъ мое удивленіе, объяснилъ мн, что въ Индіи нарочно держатъ въ комнатахъ этихъ животныхъ, для того, чтобъ они истребляли пауковъ, таракановъ и мускитовъ, отъ которыхъ иначе не было бы отбоя. Вскор посл обда, проведеннаго весьма-пріятно, мы возвратились въ городъ, а я ухалъ на судно.

По мннію профессора Бельчера, Сингапуръ былъ въ давно-прошедшія времена центромъ обширной малайской торговли, какъ бы то ни было, передъ основаніемъ на немъ англійской колоніи, онъ служилъ только убжищемъ двумъ или тремъ сотнямъ малайскихъ рыбаковъ и пиратовъ, тогда-какъ Пуло-Пенангъ былъ складочнымъ мстомъ Малайскаго-Архнпелага. Малайскія лтописи говорятъ, что въ 1252 году Сри-Искандеръ-Шахъ, послдній малайскій владтель Сингапура, сильно тснимый двайскимъ царемъ Мажонагитомъ, удалялся на материкъ, гд въ томъ же году основалъ городъ Малакку. Судя по остаткамъ храмовъ и развалинамъ, найденнымъ на остров Сингапур, заключаютъ, что посл удаленія малайскаго раджи, Голландцы и Португальцы селились на остров небольшими партіями и производили дятельную торговлю съ Китаемъ и Кохинхиною, или, что еще вроятне, что китайскія колоніи существовали на Сингапур съ весьма-давнихъ временъ, что отчасти подтверждаютъ отрываемыя здсь по-временамъ китайскія монеты.

Въ ‘Сингапурской Хроник’ (The Singapore Chronicle) можно найдти полное описаніе европейскихъ поселеній на здшнихъ островахъ. Тамъ сказано, что еще въ 1772 году одинъ Англичанинъ, г. Дальримиль, основалъ остров Балембанган {Въ широт 7^о, 16′ южной, долгот 116^о, 58′ къ востоку отъ Гринвича.} колонію, на правилахъ вольнаго торговаго порта, сколько въ т времена можно было приблизиться къ этому роду, колонія, однако, не удалась. Онъ же указывалъ на сверо-восточный мысъ острова Борнео, какъ на удобнйшее мсто для устройства центральнаго пункта торговли между Индіей, Китаемъ и Восточнымъ Архипелагомъ. Въ 1789 году, Англичане колонизировали Пуло-Пенангъ по систем свободной торговли, на томъ же основаніи, оказавшемся весьма-выгоднымъ, возобновили колонію на Бадембанган въ 1803 году. Но такъ какъ ни одно изъ сихъ мстъ не было достаточно центральнымъ для владычества надъ окрестною торговлею, полковникъ Фэркугаръ (Farcuhar) предложилъ Остиндской-Компаніи, въ 1816 и 1817 годахъ, противопоставить имъ какой-нибудь портъ въ восточной части проливовъ голландскимъ торговымъ пунктамъ въ Бенкулен (на западномъ берегу острова Суматры) и Батавіи. Компанія поручила сэру Стамфорду Раффльсу, основателю сингапурской колоніи, полковнику Фэркугару и нсколькимъ другимъ коммиссіонерамъ избрать удобнйшій пунктъ для устройства выгоднаго торговаго порта. Коммиссія постила Каримонскіе-Острова, владычествующіе надъ четырьмя входами въ Малаккскій-Проливъ, но недостатокъ на нихъ обширной прибрежной равнины для построенія города, заставилъ отъ нихъ отказаться. Посл того, они осматривали южную часть Суматры, острова Бнаташь, Сингапуръ и Банка, на которомъ находятся оловянные рудники, и ршились избрать Сингапуръ. Въ 1819 году. Англичане купали у малайскаго раджи право на учрежденіе факторіи на южномъ берегу Сингапура, на пространств двухъ миль по берегу и на разстояніи пушечнаго выстрла въ глубину, съ тмъ, чтобъ не вмшиваться въ управленіе остальною частью острова. Малайскій раджа долженъ былъ почитаться владтелемъ всего острова, даже въ предлахъ британской факторіи, и получать половину доходовъ, которые тамъ будутъ взиматься. Быстрые успхи новой колоніи сдлали этотъ трактатъ крайне-стснительнымъ, и Англичане вскор придумали средство замнить его выгоднйшимъ.

Сингапуръ и находящіеся около него острова принадлежать къ владніямъ джогорскаго султана Мухаммеда, умершаго въ 1810 году и не оставившаго посл себя законныхъ наслдниковъ. По смерти стараго султана, главные его сановники раздлили его владнія между собою. Биндагара, или первый министръ, взялъ себ восточную часть Джогорскаго Султанства {Джогоръ находятся на южной оконечности полуострова Малакки.}, Пагангъ, тумунгонгъ, нчто въ род канцлера, овладлъ западною частью Джогора. Сингапуромъ и другими островами, кром того, одинъ владтель буггоской крови захватилъ островъ Ріо, а другой, большой островъ Лингипъ. Дла была въ такомъ положеніи около 8 лтъ, до прибытія Англичанъ. Находя, какъ выше было сказано, договоръ съ тумунгонгомъ невыгоднымъ, Англичане гд-то отъискали двухъ побочныхъ сыновей стараго султана, которые, хотя и не получили посл его смерти никакого участка, однако считали себя законными наслдниками всхъ владній своего покойнаго отца. Не имя способовъ для поддержанія своихъ притязаній, она жили въ нищет и скитальчеств. Во время основанія англійской факторіи, ихъ не было въ Сингапур. Англичане не замедлили выписать туда одного изъ нихъ, Гуссейнъ-Шаха, ободрили его притязанія и въ 1819 году объявили его законнымъ государемъ, всхъ владній стараго джогорскаго султана. Около того же времени Голландцы, въ намреніи пріобрсти себ Ріо, на остров Квитанг, убдили другаго сына покойнаго султана объявить себя наслдникомъ владній своего отца и поддерживали его требованія. Они заняли Ріо и даже оспоривали у Англичанъ право на владніе Сингапуромъ. Вскор посл того, Англичане заключили со своимъ protg договоръ, въ силу котораго имъ достался весь островъ Сингапуръ съ островами и проливами, находящимися внутри предла 10 миль въ окружности, въ вознагражденіе за эту уступку, они заплатили претенденту единовременно 32,000 испанскимъ піастровъ и назначили ему пожизненную пенсію по 1,300 піастровъ въ мсяцъ, а тунунгонгу покойнаго султана дали 26,000 піастровъ и пенсію по 700 піастровъ ежемсячно. Притязанія Англичанъ оставались, однако, нсколько сомнительными до трактата съ Голландцами, заключеннаго въ 1824 г., оставившаго ихъ неоспоримыми владльцами пріобртенныхъ такимъ образомъ острововъ. Сингапуръ объявленъ тогда вольнымъ торговымъ портомъ и сдлался центромъ торговли между Европой, Индіей, Китаемъ и Восточнымъ-Архипелагомъ.

Малайцы почитали султана, утвержденнаго посредничествомъ Англичанъ, своимъ законнымъ государемъ и воздавали ему царскія почести. Онъ одвался въ простой малайскій костюмъ и жилъ въ уединенномъ бонгало, выстроенномъ на одномъ холм около Новой-Гавани {Новая-Гавань (New-Harbour) образуется проливомъ, заключающимся между южнымъ берегомъ Сингапура, островомъ Блаканъ-Мати и небольшимъ островкомъ Пуло-Брапи, находящимся между этими двумя.}. Онъ умеръ въ 1831 году, на пятьдесятъ-первомъ году своей жизни. Вдова и сынъ его и теперь получаютъ назначенную ему пенсію правительствомъ Остиндской-Компаніи, и живутъ въ малайскомъ селеніи, находящемся около Новой-Гавани. Говорятъ, что сынъ покойнаго султана Гуссейна занимся посл его смерти крейсерствами на разбойничьихъ проа, какъ длывалъ нкогда его отецъ. Я видлъ его въ одну изъ моихъ верховыхъ поздокъ за городъ: это человкъ лтъ тридцати, средняго роста, съ мрачною и надменною физіономіей. Нарядъ его состоялъ изъ клтчатаго сорта, или пояса бумажной матеріи, куртки на-распашку, или бажу, надваемой на голое тло, и широкихъ шальваръ, одежда его отличалась отъ костюма простыхъ Малайцевъ только опрятностію. Жены его живутъ за маленькомъ островк, находящемся у южнаго входа въ Новую-Гавань.

Выборъ мста для основанія сингапурской колоніи оправдался вполн необычайно-быстрыми, ея успхами и благосостояніемъ. Управленіе колоніей основано на вротерпимости, самомъ строгомъ и безпристрастномъ правосудіи, и на равенств правъ для всхъ и каждаго. Ни одна нація не иметъ преимущества передъ другою, порядокъ и собственность частныхъ лицъ охраняются дятельною полиціей, и человку трудолюбивому открыты к способы для добыванія себ съ избыткомъ насущнаго хлба. Вотъ причины, почему Сингапуръ, на которомъ въ 1819 году была только горсть малайскихъ рыбаковъ и пиратовъ, служитъ теперь центромъ огромной оптовой торговли, покрывается плантаціями и иметъ около 40,000 жителей. Народонаселеніе продолжаетъ увеличиваться, и важность колоніи безъ сомннія возрастетъ со-временемъ до огромныхъ размровъ. Главную торговлю производятъ здсь англійскіе, китайскіе, парсійскіе {Парсы — потомки древнихъ огнепоклонниковъ или Гобровъ, слдующихъ ученію Зороастра о двухъ началахъ добра и зла. Они поклоняются солнцу, какъ символу божества и главному дятелю природы — источнику свта и теплоты, и огню, какъ главной стихіи… Въ Баку есть нсколько нефтяныхъ ключей, къ священному огню которыхъ стекаются на поклоненіе благочестивые остатки нкогда-могущественнаго племени первобытныхъ обитателей Персіи.} и отчасти португальскіе купцы. Между плантерами есть также нсколько Китайцевъ. Кофейная плантація одного изъ нихъ считается первою на остров.

Въ числ постителей, прізжавшихъ смотрть диковинку въ здшнихъ моряхъ — русское военное судно, были также офицеры одного пхотнаго полка Остиндской Компаніи, расположеннаго въ Сингапур. Отъ нихъ мы получили торжественное приглашеніе на обдъ, въ бонгало, находящійся на одномъ холм за городомъ, недалеко отъ казармъ ихъ полка. Мы отправились на приглашеніе и нашли, какъ должно было ожидать, роскошный столъ, изъисканныя вина и радушный пріемъ. Прозжая мимо казармъ въ то время, когда сипаи, въ національномъ своемъ дезабилье, расположились за лугу чистить ружья, нельзя было подумать, чтобъ это были т же люди, которые намъ попадались въ город и казались значительно-неуклюжими въ своихъ красныхъ англійскихъ мундирахъ. Видно по всему, что европейская форма создана не для нихъ: въ суконномъ мундир, наряд вовсе не по экваторіальному климату, они казались даже жалкими, тогда-какъ въ индійскомъ костюм они сохраняли всю свойственную ихъ племени важность осанки и пріемовъ. За обдомъ я спрашивалъ одного изъ офицеровъ, каковы сипаи въ дл противъ непріятеля? По его словамъ, они не трусливы, хотя далеко уступаютъ настоящимъ англійскимъ войскамъ. Между-прочимъ, онъ разсказывалъ мн, что одинъ пхотный полкъ сипаевъ, во время кампаніи Англичанъ въ Афганистан, ороблъ и бжалъ съ поля сраженія. Главнокомандующій войсками, въ наказаніе за трусость, приказалъ вышитъ имъ на воротники собаку съ поджатымъ хвостомъ: это подйствовало, они постаралась въ первомъ же сраженіи смыть съ себя пятно безчестія и за то получили снова свою настоящую форму. Впрочемъ, мн кажется, что нтъ ничего мудренаго, если сипаи сражаются неохотно подъ британскими знаменами. Они идутъ часто противъ своихъ единоземцевъ, единоврцевъ — и за кого? за иноплеменныхъ повелителей, которыхъ они едва почитаютъ людьми, которые оскверняли своимъ нечистымъ присутствіемъ священные берега Ганга. Хотя, въ сущности, Гиндустанцамъ, можетъ-быть, и лучше подъ властью Англичанъ, нежели подъ желзнымъ игомъ своихъ природныхъ властелиновъ, но Англичане чужеземцы, блые и христіане — и этого достаточно, чтобъ ихъ ненавидть.

Иногда, для развлеченія, я здилъ верхомъ за городъ. Мн, однако, не совтовали слишкомъ удаляться въ глушь отъ селеній и обитаемыхъ мстъ, потому-что въ двственныхъ лсахъ и кустарник Синганура водятся огромные тигры, настоящіе царскіе тигры (Tigre royal). Такого звря убили незадолго до насъ на плантаціи г. Балестье, говорятъ, что онъ уже усплъ полакомиться человками пятью изъ Китайцевъ. Сингапурскія поздки уступали въ занимательности и разнообразія пуло-пенангскимъ. Островъ гораздо-низменне Пуло-Пенанга, мстоположенія довольно однообразны, а роскошь и красота растительности не такъ поразительны, какъ тамъ. Кром того, Сингапуръ новая колонія, и большая часть острова не воздлана: обгорлые пни, корни вырубленнаго и выжженнаго кустарника, и поля въ первомъ младенчеств обработки — вотъ на чемъ взоръ останавливается, даже къ довольно-близкомъ разстояніи отъ города. Часть острова къ востоку отъ Сингапурской-Рки больше обработана, нежели западная, впрочемъ и на этой послдней дятельно устроиваются дороги и очищается почва для плантацій. Въ одно утро, не говорю ‘въ одно прекрасное утро’, потому-что въ тропикахъ не-прекрасное утро диковина — въ одно утро, до восхода солнца, я похалъ на городъ съ двумя товарищами въ сторону Новой-Гавани. Въ конц города, въ кампонг, обитаемомъ Чуліями, рисуются одна подл другой, окруженныя высокими деревьями, мусульманская мечеть и гиндусская пагода. Самая мечеть на двор, куда проходятъ подъ аркою, украшенною разными затйливыми арабесками, довольно хорошихъ пропорцій, надъ нею маленькая галлерея, съ которой муэззинъ въ урочные часы сзываетъ правоврныхъ къ молитв. Подл мечети бассейнъ для омовеній, а у входа лежало нсколько благочестивыхъ мусульманъ, которые напвали стихи изъ Корана. Входъ въ пагоду иметъ видъ довольно-высокаго, также испещреннаго разными изваяніями, обелиска. За этими храмами, дорога идетъ между высокими бамбуковыми кустами и раздляется за двое у китайскаго кладбища, одна втвь ведетъ къ Новой-Гавани, а другая къ казармамъ сипаевъ. По сторонамъ дороги, мстами видны расположенные на холмахъ красивые бонгало, обитаемые англійскими негоціантами и офицерами. Китайское кладбище находится на скат небольшой возвышенности. Могилы оснены деревьями, а надгробные памятники состоять изъ двухъ единоцентренныхъ полукруглыхъ террасъ, выложенныхъ камнемъ. Впалая часть всхъ ихъ обращена въ одну сторону, въ середин полукруга небольшой четыреугольный выступъ, испещренный красными, голубыми, а иногда и раззолоченными надписями. На выступахъ нкоторыхъ могилъ лежали увядшіе цвты и плоды — вроятно приношенія добрыхъ родственниковъ тнямъ умершихъ. Недалеко отъ кладбища деревянный китайскій храмъ довольно-бдной наружности. Отсюда мы поскакали сумасшедшимъ галопомъ по извиоистой, гладкой и живописной дорог къ Новой-Гавави. Дохавъ до малайской деревни, расположенной на прибережь пролива, образующаго Новую-Гавань, мы слзли съ покрытыхъ пною и потомъ коней, и взявъ у одного Малайца по ананасу, принялись освжаться подъ тнью банановыхъ кустовъ и кокосовъ. Домы этой деревни, по-видимому служившей нкогда убжищемъ пиратамъ, построены на сваяхъ, которыхъ основаніе покрывается водою въ приливы, между домами стояло нсколько обмелвшихъ, подпертыхъ подставами проа подозрительной наружности, изъ которыхъ нкоторые были затйливо раскрашены голубою, желтою и блою красками. У одного конца деревни возвышается довольно-высокій, выбленный деревянный домъ, назначенный вдов покойнаго джогорскаго султана, которая однако въ немъ не живетъ, а предпочитаетъ ему простую малайскую хижину. Насытясь ананасами, мы прохали нсколько-медленне, а потомъ возвратились въ городъ, усталые до польза.

Вечернія прогулки по Сингапуру были также не безъ занимательности. Подъ завсями галлереи, находившейся передъ рядами лавокъ Мавровъ и Гуліевъ, мстами сидли правоврные о напвали стихи изъ Корана, которые имъ толковалъ мулла, дале, при свт плошекъ, нсколько Китайцевъ и Малайцевъ играли въ карты, и мдныя деньги переходили изъ рукъ въ руки, а пеоны мрными шагами прохаживались вокругъ игроковъ для отвращенія безпорядковъ, часто сопровождающихъ эти забавы и кончающихся иногда кровопролитіемъ: въ-особенности, когда накурившіеся опіума игроки разгорячатся. Бывали случаи, что Малайцы, проигравшіеся до-нитки и обезумленные бшенствомъ, вскакивали и кололи крисомъ {Крисъ — малайскій кинжалъ.} всхъ попадавшихся имъ на встрчу: это называется бжать амогъ, гд менгъ-амогъ. Теперь подобные случаи весьма-рдки, послдній примръ былъ въ Сингапур, кажется, въ 1834 году. Вообще, Малайцы и Китайцы самые страстные игроки, проигрышъ, вмст съ одурманивающимъ куреніемъ опіума, бывалъ часто причиною кровавыхъ преступленій. Колоніальное правленіе Остиндской-Компаніи издавало много постановленій противъ игры, но строгія пени и тюремное заключеніе вели только къ тому, что игроки дятельне старались укрываться отъ присмотра и часто подкупали полицію: усиленныя мры противъ игры, вмсто того, чтобъ подавлять зло, еще боле его увеличивали. Въ-слдствіе чего, видя, что зло неотвратимо, Компанія ршилась извлекать изъ него возможную пользу, т. е. сдлала его источникомъ дохода.

Однажды мы были приглашены на обдъ къ сингапурскому губернатору г. Бонгему, которымъ въ управляемыхъ имъ мстахъ нахвалиться не могутъ. Ему лтъ за пятьдесятъ, онъ высокъ ростомъ, прекрасная наружность, благородство пріемовъ, привтливая улыбка и непринужденность въ обращеніи съ перваго взгляда располагаютъ всякаго въ его пользу. Въ тотъ день у него собралось многочисленное общество, состоявшее изъ главныхъ чиновниковъ и резидентовъ колоніи, консуловъ иностранныхъ націй, сухопутныхъ и морскихъ офицеровъ, и проч. Не доставало одного — дамъ, потому-что губернаторъ старый холостякъ. Обдъ былъ роскошный, вина превосходны, а великолпный серебряный сервизъ и многочисленная азіатская прислуга, въ блыхъ кафтанахъ и разноцвтныхъ чалмахъ, съ правильными темно-оливковыми лицами, еще боле возвышала наружную пышность этого истинно-набабскаго обда. Для прохлажденія воздуха, пеоны безпреставво раскачивали, повшенныя надъ столомъ обтянутыя блымъ коленкоромъ рамы, или пунки (punkah). Судьба ниспослала мн весьма-пріятнаго и занимательнаго сосда, молодаго артиллерійскаго офицера съ большими познаніями, завдывающаго теперь всми производящимися въ Сингапур метеорологическими и магнитными наблюденіями, а равно и наблюденіями надъ приливами и отливами моря. Когда, къ концу обда, настало время ‘to pass the bottles’, губернатору и нкоторымъ изъ гостей подали великолпныя обдланныя серебромъ и золотомъ гуки, а остальнымъ манильскія и бенгальскія сигары. Густыя облака дыма вознеслись къ потолку, въ вид иміама Комусу. Между разговоромъ, я слышалъ отъ губернатора, что на американскомъ фрегат ‘Колумбія’, бывшемъ въ Сингапур въ 1838 году,— умерло въ-продолженіе стоянки 60 человкъ отъ лихорадки и кроваваго поноса (dyssenteria). Г. Балестье, съ которымъ я объ этомъ разговорился, пояснилъ мн причину такой необыкновенной смертности: она заключается почти единственно въ странной метод отпускать команду на берегъ. Въ американскомъ флот положено увольнять на берегъ матросовъ однажды въ годъ на двое сутокъ, партіями, состоящими изъ 30 или 40 человкъ. Команды на судахъ состоятъ изъ всякаго сброда: тутъ бываютъ и отставные актры, и спившіеся съ кругу поэты, артисты, ремесленники всякаго рода, и проч. Мудрено ли же, что эта разнохарактерная публика, у которой въ-продолженіе года наберется много денегъ (потому-что каждый матросъ получаетъ большое жалованье), предается самымъ дикимъ фантазіямъ, и въ краткій срокъ, предоставленный на ихъ произволъ, старается испить по-своему чашу наслажденій до дна? Каждый день находили нсколькихъ заснувшихъ на земл пьяныхъ матросовъ, которые проспали такимъ образомъ всю ночь, а неизбжныя слдствія подобныхъ ночлеговъ въ экваторіальныхъ странахъ, гд посл солнечнаго заката земля выдыхаетъ самыя сильныя и злокачественныя испаренія, суть лихорадки и диссентерія. Къ этому надобно прибавить, что американскіе матросы напивались ядовитымъ солгу, или весьма-крпкимъ аракомъ, который Китайцы настаиваютъ для большей крпости табакомъ и окурками опіума.

На слдующее утро, сосдъ мой за губернаторскимъ обдомъ показалъ вн обсерваторію, устроенную на мыс Commercial Point, для наблюденій надъ приливами и отливами моря. Отъ поршня, подымаемаго и опускаемаго водою, смотря по измненіямъ ея уровня, проведена струна на колесо съ шестернею, сдланною на его оси, къ шестерн приспособленъ на гир карандашъ, который очерчиваетъ кривую линію на обклеенномъ бумагою вертикально-устроенномъ цилиндр, обращающемся на своей оси разъ въ сутки посредствомъ часоваго механизма. Кривая линія, проводимая карандашомъ, соотвтствуетъ постепенному возвышенію и пониженію воды, и прямо показываетъ сіи измненія въ уменьшенномъ масштаб, словомъ, море само обозначаетъ періодическія перемны своего уровня и, разумется, точне, нежели всякія человческія наблюденія, въ которыхъ, при величайшей даже тщательности, все-таки неизбжны ошибки. Для метеорологическихъ наблюденій служитъ машина, гд, посредствомъ механизма, также сообщеннаго съ часовымъ, втеръ обрисовываетъ на бумаг свою силу и направленіе во всякое время дня, а дождь показываетъ, сколько и въ какое время его выпало. Я видлъ такую же машину, еще за годъ до отправленія въ вояжъ въ вашемъ Гидрографическомъ Департамент, она предназначалась, кажется, для метеорологическихъ наблюденій въ Торнео.

Къ исходу нашей стоянки въ Сингапур, туда каждой день приходили транспорты съ войсками, отправлявшимися изъ Мадраса и Калькутты въ Китай. Еще на Мыс-Доброй-Надежды получили при насъ извстіе о занятіи Англичанами острова Чу-санъ. Въ Сингапур мы слышали, что въ Кантон торговля уже открыта и что Ангоичане намрены подступать къ Пекину, чтобъ принудить Китайцевъ къ вознагражденію за издержки войны и убытки и принудить ихъ къ заключенію выгоднаго трактата. Въ Сингапур жаловались, между-прочимъ, на странныя распоряженія начальника войскъ, занявшихъ Чу-санъ, говорили, что онъ, дабы не оскорблять народныхъ предразсудковъ Китайцевъ, не веллъ войскамъ располагаться въ китайскихъ городахъ и деревняхъ, а продержалъ своихъ солдатъ почти полгода въ лагеряхъ. Отъ этого произошли болзни, истребившія совершенно одинъ прекрасный шотландскій полкъ, въ которомъ изъ 1,000 человкъ осталось не боле 13-ти. Эскадра, блокировавшая Китайскіе берега, также потеряла весьма-много людей отъ болзней и недостатка въ свжей пищ. Какъ бы то ни было, не смотря на то, что з опіума былъ главною причиною войны Англичанъ съ Китаемъ, капитанъ одного огромнаго купеческаго судна, спшившій въ Кантонъ, чтобъ воспользоваться открытіемъ торговля, сказывалъ мн, что въ числ прочихъ товаровъ, онъ везетъ туда значительное количество ящиковъ опіума. Вотъ что называется ‘въ мутной вод рыбу ловить’.

Купеческія суда, строящіяся въ Индіи и извстныя подъ названіемъ ‘country ships’, вообще превосходны. Они большею частію въ 700,1,000, 1,500 и боле тоннъ. Корабли, принадлежавшіе Остиндской Компаніи, проданы вс въ частныя руки, посл уничтоженія привилегіи исключительнаго торга съ Китаемъ, чмъ компанія пользовалась до парламентскаго акта, вышедшаго въ 1834 году. Многія изъ этихъ огромныхъ судовъ, изъ которыхъ каждое привозило товаровъ изъ Индія въ Европу на нсколько мильйоновъ рублей, имютъ два дека и порты для 60, даже 70 пушекъ, которыми вооружали ихъ во время войнъ съ Франціей для защиты отъ корсаровъ и крейсеровъ. Суда здшнія строятся изъ тика и служатъ невроятно-долго. Экипажи этихъ судовъ состоятъ почти исключительно изъ Ласкаровъ, что между прочимъ довольно выгодно хозяевамъ судовъ, потому-что прокормленіе людей имъ почти ничего не стоитъ. Ласкары, т. е. матросы изъ Индійцевъ, не дятъ ничего, кром рису и не пьютъ крпкихъ напитковъ, рисъ варится для всхъ въ одномъ общемъ котл, артели раздлены по религіознымъ кастамъ, и каждая изъ нихъ составляетъ себ отдльно отъ прочихъ приправу изъ перца или кари (carry). Въ Сингапур еще не строятъ судовъ, но есть уже предпріимчивые негоціанты, которые намрены употребить часть своихъ капиталовъ на сооруженіе обширной верфи.

1-го іюли, Въ день тезоименитства Государыни Императрицы, мы расцвтились флагами и отсалютовали 31 выстрломъ. Сингапурскій губернаторъ веллъ выпалить то же число выстрловъ на береговой баттаре, а иностранные консулы подняли свои флаги и велли сдлать то же судамъ своихъ націй.

Стоянка ваша въ Сингапур продолжалась до 6-го іюля и подъ-конецъ значительно намъ надола! Отъ скуки, нкоторые изъ нашихъ, надленные боле-нжными сердцами, ухаживали за молоденькими дочерьми мистриссъ Дункезъ, хозяйки ‘The Singapore Hotel’, служившаго намъ на берегу главною квартирой. Развлеченій было мало, образъ жизни Англичанъ, одинаковый въ туманной Британіи и подъ экваторомъ, не позволялъ завести короткихъ знакомствъ, гд бы можно было проводить вечера ‘sans faon’. Англійскіе обитатели Сингапура почти-исключительно купцы или служащіе въ колоніальной администраціи, а потому они цлый день проводятъ за дломъ, въ конторахъ или годангахъ, а возвращаются въ ндра своихъ семействъ незадолго до заката солнца. Передъ обдомъ, т.е. отъ 6 до 7 ¹/₂ асовъ, можно видть все сингапурское общество, катающимся по эспланад. Дамы разряжены, затянуты, и сидятъ въ своихъ паланкинахъ какъ куклы, а мужчины, судя по ихъ длиннымъ, неподвижнымъ физіономіямъ, вроятно еще заняты разсчетами барышей или убытковъ, протекшаго дня. Словомъ, гулянье по эспланад скоре походитъ на предписанное докторомъ лекарство отъ сплина, нежели на сборище людей, желающихъ отдохнуть и разсяться отъ дневныхъ заботъ. Глаза ли мои въ томъ виноваты, или они видли только то, что есть, но, къ крайнему моему сожалнію, прекрасный полъ здшній вовсе не показался мн прекраснымъ. Изъ множества катавшихся дамъ, одна только креолка, кажется, жена португальскаго консула, могла назваться истинно-прекрасною. Посл катанья они разъзжаются по домамъ обдать. Здсь, такъ же какъ и въ Англіи, обдъ есть дло важное, церемонное, куда дамы наряжаются какъ на балъ, а мужчины перемняютъ куртки {Блая куртка и панталоны изъ полотняной или бумажной матеріи и срая войлочная шляпа — вотъ въ чемъ состоитъ всегдашній нарядъ живущихъ въ Индіи Европейское щегольство состоитъ въ опрятности. Суконное платье было бы невозможно въ экваторіальномъ климат.}, и куда постороннему человку нельзя явиться безъ приглашенія. Обдъ, посл котораго мужчины, слдуя британскому обыкновенію, сидятъ на свобод за бутылками, потому-что дамы удаляются посл дессерта въ гостиную,— обдъ кончается въ 10 или 11 часовъ, посл чего кавалеры, значительно разрумяненные, отправляются къ дамамъ, которыя услажлаютъ ихъ слухъ фальшивымъ пніемъ или игрою на разстроенныхъ фортепьяно — потому-что здсь, какъ и въ Англіи, музыка и пніе, каковы бы он ни были, считаются необходимымъ украшеніемъ всякаго вечера. По словамъ французскаго консула, общество здсь чрезвычайно-скучно, и недостатокъ этотъ былъ для него тмъ ощутительней, что онъ пріхалъ въ Сингапуръ изъ веселой Манилы, изъ общества очаровательныхъ Испанокъ и испанскихъ креолокъ.

Въ Сингапур, какъ и ко всхъ индійскихъ и американскихъ колоніяхъ, аристократическія подраздленія основаны на цвт кожи: люди чистой европейской крови смотрятъ съ-высока за креоловъ, креолы на метисовъ, а т на цвтныхъ туземцевъ. Большая часть живущихъ въ Сингапур уметъ говорить по-малайски, что въ здшнихъ мстахъ почти-необходимо. Малайскій языкъ есть lingua franca почти всего восточнаго архипелага, онъ пріятенъ для слуха и звуками своими сходствуетъ съ итальянскимъ. Китайцы, Гиндустанцы, мавры и проч., переселяясь сюда, выучиваются въ скоромъ времени говорить по-малайски. Англичане, долго жившіе въ Индустан, говорятъ по-гиндустански и такъ привыкаютъ къ этимъ двумъ общеупотребительнымъ въ Индіи языкамъ, что когда имъ приходится говорятъ по-французски (что бываетъ рдко, да и говорящихъ по-французски немного), то они примшивають къ французскому языку малайскія и гиндусскія слова.

Страсть Англичанъ къ миссіонерству не покидаетъ ихъ и здсь. Въ Сингапур, кром англійскихъ, есть также католическіе миссіонеры, но т и другія, хотя у нихъ и есть по нскольку прозелитовъ изъ Китайцевъ, Малайцевъ и Чуліевъ, однако вообще жалуются на дурной успхъ. Большая часть миссіонеровъ, особливо изъ Англичанъ, предоставляетъ будущее мусульманскихъ и языческихъ душъ ихъ участи, а сами стараются обезпечить собственное земное существованіе. Главная причина ихъ неуспха состоитъ въ томъ, что вс азіатскіе обитатели колоніи селятся здсь на время, съ тмъ намреніемъ, чтобъ, наживши здсь трудами рукъ своихъ какой-нибудь капиталъ, возвратиться для наслажденія имъ на родину, гд за перемну вры ихъ ожидаютъ преслдованія или по-крайней-мр презрніе и отчужденіе со стороны ихъ родственниковъ и соотчичей.

Въ числ замчательныхъ сингапурскихъ жителей, заслуживаетъ особеннаго вниманія снабжавшій насъ провизіею китайскій купецъ Вампоа. Большая часть приходящихъ въ Сингапуръ европейскихъ и американскихъ судомъ избираетъ его своимъ дубашемъ, потому-что онъ, сравнительно съ прочими китайскими и даже многими европейскими купцами, довольно-честенъ и доставляетъ припасы хорошаго качества и по довольно-сходнымъ цнамъ. Онъ говоритъ бгло по-англійски, португальски и малайски, знаетъ нсколько географію и собирался пріхать въ Москву черезъ Кяхту а Иркутскъ.

Раффльсовъ Институтъ, о которомъ я упомянулъ мимоходомъ, есть одно изъ достопримчательнйшихъ, по обширной цди своего основанія, заведеній. Въ немъ предположено дать образованіе извстному числу Малайцевъ, Китайцевъ и молодыхъ людей другихъ племенъ и индо-китайскаго архипелага. Главное вниманіе обращено и молодыхъ людей знатныхъ азіатскихъ фамилій, которые, возвратясь въ свое отечество, будутъ въ состояніи посять тамъ смена просвщенія. Прямая же цль, кажется, состоитъ въ томъ, чтобъ образовавшіеся въ институт Азіатцы посяли, вмст съ просвщеніемъ и порождаемыми имъ новыми потребностями, также промышленность и торговлю, которыя, разумется, перейдутъ въ руки Англичанъ и откроютъ англійскимъ мануфактурамъ новыя мста сбыта. Институтъ основанъ въ 1823 году сэромъ Стамфордомъ Раффльсомъ и покойнымъ докторомъ Моррисономъ. Занимаемое этимъ заведеніемъ строеніе, хотя и обширно, однако много мста оставлено для его распространенія, на случай, еслибъ оно, со-временемъ, оказалось недостаточнымъ. Теперь въ Раффльсовомъ Институт считаютъ 6 учителей и около 280 учениковъ.

Сингапуръ производитъ обширную торговлю со всми странами и островами восточныхъ морей. Одна изъ главныхъ отраслей производятся съ Сіамомъ, на приходящихъ оттуда ежегодно въ Сингапуръ 18 или 20 джонкахъ, изъ которыхъ каждая отъ 100 до 350 тоннъ. Сіамцы, однако, повидимому, чувствуютъ неудобство своихъ джонокъ, совершенно-подобныхъ китайскимъ, при насъ было въ Сингапур большое сіамское трехмачтовое судно, построенное и вооруженное на европейскій образецъ и ходящее съ товарами въ разныя страны восточнаго архипелага подъ командою англійскаго капитана. Изъ Сіама привозятъ сахаръ, рисъ, кокосовое масло, шафранъ, нсколько слоновой кости, необработаннаго шолка, и проч. Главная часть груза состоитъ изъ сахара, который почти весь скупается европейскими купцами и отправляется въ Европу, туда же идетъ слоновая кость. Изъ множества посщающихъ Сингапуръ Азіатцевъ, Сіамцы вывозятъ больше всего мануфактурныя произведенія. Они берутъ англійскія бумажныя матеріи, кембрикъ, камлотъ, шерстяныя издлія, бенгальскія кисеи, индійскія одежды разнаго рода, воскъ, камфору, крученый шолкъ, индійскій тростникъ и проч. Въ Сингапур этимъ торгомъ почти исключительно занимаются Китайцы. Торговля съ Кохинхиною не такъ обширна и важна, какъ съ Сіамомъ. Ее также производятъ на джонкахъ отъ 100 до 200 тоннъ, которыхъ приходитъ отъ 30 до 40 ежегодно изъ разныхъ портовъ Кохинхины и изъ Тонкинскаго Залива. Ввозъ состоитъ наиболе изъ соли и рису, привозятъ также въ небольшомъ количеств другія естественныя произведенія. Вывозятъ отсюда опіумъ, европейскія и андійскія матеріи, мадрасскія сукна, камлотъ, шерстяныя издлія, нсколько гамбира и индійскаго тростника. Сингапуръ производятъ значительную торговлю съ Камоаромъ, древнимъ малайскимъ государствомъ, находящимся на восточномъ берегу Суматры. Тамъ нтъ китайскихъ переселенцевъ, а потому торгъ этотъ исключительно въ рукахъ Малайцевъ. Малайцы здятъ въ Сингапуръ ежемсячно на малыхъ проа, хорошо вооруженныхъ, по 10 или 12. вмст, чтобъ защищаться отъ пиратовъ, которыми наполнены узкіе проливы между островками вблизи Суматры, разумется, что при удобномъ случа и они съ своей стороны не упускаютъ нападать и грабить тхъ, кто имъ прійдется по силамъ. На каждой изъ этихъ проа отъ 15 до 30 человкъ и каждая вооружена двумя длинными мдными фальконетами съ достаточнымъ запасомъ крисовъ, копій и т. п. Грузъ ихъ наиболе состоитъ изъ кофе, он привозятъ также понемногу гамбира, воска, носороговыхъ роговъ и низкаго сорта cassia. Эти предметы Малайцы легко сбываютъ въ Сингапур китайскимъ купцамъ и получаютъ отъ нихъ блый и небленый мадрасскій холстъ, хлопчатую бумагу, шолкъ, европейское бумажное блье, платки, кембрикъ, свинецъ, желзо, сталь, явайскій табакъ и проч. Сингапуръ иметъ также торговыя сношенія съ западнымъ берегомъ Борнео, между Танджотъ-Датту и Сверною оконечностію этого острова, а равно съ находящимися на немъ голландскими колоніями въ Самбас, Мамнав и Понтіазак. Этотъ торгъ производятъ Малайцы и Буггисы на проахъ, хорошо вооруженныхъ на всякій случай, ихъ проходитъ ежегодно отъ 15 до 20 въ Сингапуръ, он длаютъ два рейса въ каждые полгода. Съ Борнео привозятъ перецъ, камфору, воскъ, черепахъ, птичьи гнзда, золото, перламутръ и жемчугъ, все это сбывается въ Сингапур богатымъ китайскимъ купцамъ, которые отпускаютъ въ-замну синее и блое мадрасское сунно, бенгальскіе и европейскіе ситцы и матеріи, желзо, сталь, бумажныя произведенія, нанку разныхъ цвтовъ, и проч. Съ голландскими колоніями на Борнео торговля значительне: изъ Самбиса приходитъ въ каждые полгода отъ 15 до 20 проа съ золотымъ пескомъ, прочихъ товаровъ привозятъ въ незначительномъ. количеств, по причин большой пошлины, налагаемой Голландцами на товары, вывозимые въ англійскіе порты. Изъ Понтіанака и Маипаны приходитъ дважды въ годъ отъ 30 ли 40 проа съ золотымъ пескомъ, алмазами, оловомъ и камышомъ. Цнность всего этого торга полагаютъ до 250,000 испанскихъ піастровъ. Изъ Сингапура вывозятъ туда больше мадрасскія и бенгальскія матеріи и желзо, англійскихъ мануфактурныхъ произведеній не вывозятъ въ голландскія колоніи, потому-что на ввозъ ихъ наложены тамъ большія пошлины.

Отъ 10 до 15 китайскихъ джонокъ приходитъ сюда ежегодно изъ Кантона и Аноа, съ чаемъ, фарфоровою и глиняною посудою, черепахами, вермишелью, бумажными зонтиками, нанкою, шолкомъ, табакомъ, леденцами, бумагою и проч., цнность каждаго груза отъ 30,000 до 60,000 піастровъ. Каждая джонка въ 350 или 400 тоннъ и управляется 80 или 100 матросами, не смотря на то, невжество Китайцевъ въ мореплаваніи бываетъ причиною частыхъ крушеній ихъ судовъ около бурныхъ кохинхинскихъ и сіамскихъ береговъ. Кром товаровъ, на этихъ джонкахъ вывозятъ ежегодно около 2,000 переселенцевъ, которые ищутъ себ работы на кофейныхъ, саговыхъ, перечневыхъ и мушкатныхъ плантаціяхъ. Много Китайцевъ переселяется также на Яву, для обработывянія плантацій, и на Борнео за золотымъ пескомъ и въ золотые рудники.

Иностранные товары, привозимые въ Сингапуръ, не остаются и не потребляются тамъ, Сингапуръ только главное складочное мсто товаровъ, ввозимыхъ и вывозимыхъ, для Европы, Индіи, Китая и восточнаго архипелага. Большая часть товаровъ переходитъ черезъ руки Китайцевъ, у которыхъ часто запасаются грузами и Европейцы. Китайцы вывозятъ изъ Сингапура камфору, птичьи гнзда, сандальное дерево, слоновую кость, черепахъ, кремни, буйволовыя кожи, трепангъ, европейскія и бенгальскія матеріи, холстъ, перецъ, гамбиръ, олово и, контрабандою, нсколько опіума. Приходящія въ Сингапуръ суда не платятъ никакихъ рейдовыхъ и таможенныхъ пошлинъ, и торговля не претерпваетъ на какихъ остановокъ и стсненія.

Окончу эту статью выпискою цнности ввоза и вывоза товаровъ за три года.

	Вывозъ.	Ввозъ.
1831—32 года	7,825,786 исп. тал.	8,904,744 исп. тал.
1836—37	— 7,806,965 — —	8,243,629 — —
1837—38	— 8,024,123 — —	8.881,195 —

III.
ОТПЛЫТЕ ИЗЪ СИНГАПУРА. МАНИЛА.

6-го іюля мы снялись съ сингапурскаго рейда и съ легкимъ попутнымъ втеркомъ прошли въ скоромъ времена острова Баттамъ и Бмитангъ, а къ-вечеру миновали Педро Бранко, небольшой каменистый островокъ, находящійся у входа въ Китайское-Море. Тамъ мы на другой же день получали SW муссонъ, съ которымъ черезъ девять дней благополучно пришли на видъ острова Аюцона, и, посл однодневнаго штиля, вошли въ обширный Манильскій-Заливъ, утромъ 16-го іюля.

Входъ въ заливъ обозначается высокими горами, покрытыми чудеснйшею зеленью, недалеко отъ входа, небольшой каменистый островъ Коррехидоръ съ довольно-сильною баттареею и лоцманскою станціей. Подходя къ нему, мы выпалили пушку и подняли лоцманскій флагъ. Черезъ нсколько времени отвалилъ оттуда огромный катеръ подъ испанскимъ флагомъ, и вмсто того, чтобъ править на пересченіе нашего курса, держалъ прямо на нашу грот-мачту, а потому, весьма-естественно, очутился вскор за нашею кормою, потому что мы имли сами семь узловъ хода и не убавляли парусовъ, чтобъ не терять времени для неловкаго лоцмана. Около семи часовъ вечера, мы встали на якорь на манильскомъ рейд. На другой день, посл салюта развевающемуся на крпости испанскому флагу, я похалъ на берегъ. У входа въ рку Пасонгъ, на лвой оконечности молы, выходящей далеко отъ берега въ море, для того, чтобъ фарватеръ рки не засаривался наноснымъ отъ приливовъ и отливовъ грунтомъ, выстроена небольшая крпость, совершенно-почернвшая отъ времени и сырости, на противоположномъ берегу, также оканчивающемся молою, находится маякъ. Миновавъ таможню, огромное старинное зданіе, возвышающееся за лвомъ берегу Пасонга, не дозжая города Манилы, мы пристали къ берегу, противъ трактира La Ailianza, въ которомъ я надлъ мундиръ и отправился за городъ къ французскому консулу г. Барро, къ которому имлъ письма изъ Сингапура. Monsieur Barrot принялъ меня какъ-нельзя-лучше и пригласилъ къ себ обдать. Онъ — прекрасный мужчина лтъ 40, съ самою благородною и привлекательною наружностью. Здравыя сужденія и солидность его образа мыслей вовсе не отзываются свойственною его землакамъ jactance franaiae. Когда я ему замтилъ, что газетчики великой націи и до-сихъ-поръ называютъ Россію землею варваровъ, онъ отвчалъ: ‘Чего вы хотите отъ этихъ людей? Они пишутъ вздоръ, чтобъ чмъ-нибудь понравиться праздной толп, но люди истинно-просвщенные понимаютъ весьма-хорошо, что Россія великая имперія, есть даже нкоторые, которымъ кажется, что Россія слишкомъ-могущественна.’ Онъ былъ, повидимому, весьма-доволенъ, когда я ему сказалъ, что читалъ на русскомъ язык его описаніе Сандвичевыхъ Острововъ, на которыхъ онъ былъ прежде генеральнымъ консуломъ. У него былъ его племянникъ, молодой Парижанинъ, съ самыми водевальными пріемами, которые живо напоминали les jeunes premi&egrave,re нашего французскаго театра. Отъ Барро я похалъ къ бельгійскому консулу г. Лануа. Молодой Парижанинъ слъ въ мою коляску, я, разговорившись съ нимъ, я спросилъ, семейный ли человкъ г. Лануа? ‘Est ce que Mr. Lanois eat uo homme de famille?’ — Oui, monsieur, ses anctres ont jou un rle tr&egrave,s considerable du temps de Charlemagne.— Французикъ мой вообразилъ себ, по-видимому, что я, какъ русскій дворянинъ, желалъ знать, достоинъ ли г. Лануа чести быть, со мною знакомымъ и достаточно ли аристократическая у него famille. Я едва удержался отъ смха: ‘Mais, monsieur, tous ne m’avez pas compris, je voulais savoir si Mr Lanois а une famille, c’est dire, s’il est mari, Vil а des filles et si elles sont jolies, car je brle du dsir d’tre conquis.’ — Постивъ бельгійскаго консула, съ которымъ я пробесдовалъ нсколько времени весьма-пріятно, я возвратился въ городъ и, переодвшись въ блый тропическій костюмъ, пошелъ гулять пшкомъ по Манил и ея предмстьямъ.

Манила, собственно городъ и крпость, гд живутъ начальствующія лица и аристократія Филиппинскихъ-Острововъ, отдляется отъ торговыхъ предмстій Бидондо и Санта-Круцъ ракою Пасонгомъ, черезъ которую построенъ старый каменный мостъ. Предмстья кипятъ многолюдствомъ и дятельностью, народонаселеніе ихъ полагаютъ до 170,000 чел., изъ которыхъ большая часть Мулаты, Китайцы и Тагады, коренные жители Филиппинскихъ-Острововъ. Китайцевъ здсь не такъ много, какъ къ Сингапур и Пуло-Пенанг, кром того, они здсь не такъ опрятны, какъ тамъ. Тагады ходятъ босикомъ, въ блыхъ рубашкахъ, надтыхъ сверхъ полосатыхъ или красныхъ шальваръ, шея слегка повязана платкомъ, а на голов соломенная или войлочная шляпа. Лица ихъ темно-смуглы и неправильны, но выраженіе исполнено добродушія и кроткой задумчивости, походка ихъ развязна и пріемы непринужденны и благородны. Одежда ихъ всегда опрятна. У щеголей рубашки весьма-тонки, он шьются изъ полотна, длаемаго въ Кита и Манил изъ волоконъ ананасовыхъ листьевъ, воротники обыкновенію вышиваются весьма затйливо и часто съ большимъ вкусомъ. Женщины носятъ камбая, или юбки изъ клтчатой матеріи туземнаго издлія, на головахъ шапочки или платки, а прекрасные черные волосы распущены по плечамъ. Физіономіи ихъ дышатъ кротостью и невыразимо-милы и привлекательны. Въ-особенности замчательны ихъ маленькія ножки, выставляемыя съ кокетствомъ и обутыя въ красивыя шолковыя или бархатныя chinelas или туфли, вышитыя большею частію серебромъ и даже золотомъ. Многія блестящія дамы позавидовали бы такимъ ножкамъ. Стройный станъ, легкая походка и непринужденная граціозность движеній, — вотъ качества, неотъемлемыя у здшнихъ женщинъ даже изъ самаго простого званія. Вс Тагалы и Тагалки носятъ на ше ладонки или четки. Сигара — необходимая принадлежность какъ мужчинъ, такъ и женщинъ: т и другія безпрестанно курятъ. Тагалы вообще чрезвычайно-набожны, что съ большемъ стараніемъ поддерживаетъ католическое духовенство, умющее взыскать изъ того свои выгоды и, по-видимому, весьма-могущественное на Филиппинскихъ-Островахъ, но безпорядочное поведеніе монаховъ уже значительно потрясло ихъ прежнее неограниченное вліяніе на общественныя и частныя дла. Жители Манилы страстные любители птушьихъ боевъ. Правительство, собирая за то подать, дозволяетъ эту забаву по воскресеньямъ, за городомъ, въ отводимыхъ нарочно для того мстахъ. Боевые птухи пользуются неограниченною любовью и самыми нжными попеченіями Тагаловъ, которые носятъ ихъ всегда съ собою, не разлучаются съ ними безъ крайней необходимости и безпрестанно ихъ гладятъ и холятъ. Боевой птухъ вовсе не то, что нашъ

‘Султанъ курятника спсивый…’

Они ростомъ гораздо-выше нашихъ птуховъ, складка и ноги показываютъ силу, а въ гордомъ взгляд блеститъ непреклонная ршимость: ‘побдить или умереть!’

Перейдя черезъ Бидовскій-Мостъ, вступаешь въ городъ Манилу, и тамъ нтъ уже и тни той дятельности, которою оживлены торговыя предмстья. Было три часа по полудни — время сіэсты (la siesta), или созерцательнаго отдыха Испанцевъ, столько же священнаго, какъ мусульманскій кейфъ. На пустынныхъ улицахъ ни души, въ монастыряхъ и большихъ домахъ, похожихъ на монастыри, все мертво. Изрдка попадаются на встрчу монахи или слуги, и лнивая походка ихъ ясно показываетъ, что и они одержимы усыпительнымъ вліяніемъ сіэсты. Жилые покои въ здшнихъ домахъ окружены широкими галлереями, какъ и везд въ жаркомъ климат, вмсто стеколъ вставлены въ раздвижныхъ рамахъ прозрачныя раковины, пускающія дневной свтъ, но защищающія галлереи отъ тропическаго зноя. Иногда рамы раздвигаются, и изъ-за нихъ выглядываетъ прелестнйшая головка съ нжнымъ, классически-правильнымъ личикомъ, и распущенными по чудеснйшимъ плечамъ густыми черными волосами (el pelo suelto), блый капотъ — обыкновенный костюмъ Испанокъ во время сіэсты.

Часто останавливался я, прикованный къ троттуару обаяніемъ красоты, жадные взоры не могли насытиться очаровательнымъ зрлищемъ, такъ давно невиданнымъ, и когда красаанца, замтивъ мой нмой восторгъ, удалялась, бросая мимоходомъ на покореннаго ею чужеземца взглядъ, исполненный самодовольствія и кокетства, я долго еще не могъ опомниться и нехотя ршался идти дале.

Домъ, или какъ его здсь называютъ, дворецъ генерал-капитана Филиппинскихъ-Острововъ, находится на обширной площади, которой три остальные фаса занимаютъ соборная церковь, дворецъ правосудія (еl раlacio de la jostida) и домъ архіепископа Филиппинскихъ-Острововъ. Соборъ и дворецъ правосудія величественныя зданія, которыя украсили бы любую столицу, дворецъ генерал-капитана и домъ архіепископа огромные неуклюжія строенія: оба они походятъ нсколько на канатный заводъ кронштадтскаго адмиралтейства. Въ центр площади поставлена пшая статуя императора Карла V. Множество мужскихъ и женскихъ монастырей красуются въ разныхъ частяхъ города, въ нишахъ нкоторыхъ разставлены черепа или изображено чистилище, изъ пламени котораго души гршниковъ жалобно протягиваютъ руки, умоляя прохожихъ о паннихидахъ за ихъ упокой. Доказательствомъ могущества духовенства на Филиппинскихъ-Островахъ можетъ служить то, что здсь испанское либеральное правительство не сметъ закрыть монастыри, что сдлано по всей Испаніи и въ другихъ испанскихъ колоніяхъ. Правительство понимаетъ очень-хорошо, что безъ опоры духовной власти оно здсь не можетъ существовать.

Побродивъ еще нсколько по городу, я похалъ обдать къ г. Барро. У него собралось многочисленное общество, состоявшее изъ консуловъ разныхъ націй, испанскихъ чиновниковъ, капитана и офицеровъ французскаго фрегата ‘la Danaide’, стоявшаго въ Кавитт, небольшомъ порт, находящемся въ манильской же губ, въ 7 миляхъ отъ Манилы. Капитанъ Розанель (командиръ корвета) жаловался на скуку долговременной праздной стоянки, онъ говорилъ, что намренъ идти въ Кантонъ ‘pour ne retremper en passant dasa quelque typhon’ — вотъ истинно-французская фраза! Врно ему не случалось испытать ни одного изъ этихъ ужасныхъ бичей Китайскаго-Моря, иначе онъ бы не судилъ о нихъ такъ легко. Я едва не расхохотался, когда одинъ рыжій Англичанинъ подошелъ ко мн съ вопросомъ: ‘You are going to Kamtschatka? very cold there?’ — вопросомъ, который я слышалъ по десяти разъ въ день отъ всхъ Англичанъ, посщавшихъ наше судно на Мыс-Доброй-Надежды. Посл обда я похалъ съ однимъ французомъ въ театръ, или, лучше сказать, балаганъ, въ которомъ Тагалы разыгрываютъ испанскія комедіи и, разумется, весьма плохо.

Вечеромъ на другой день, я былъ на кальсад или вечернемъ гуляніи, соотвтствующемъ сингапурскому катанью по эспланад. Манильская кальсада начинается около солнечнаго заката, тогда вызжаетъ изъ города въ предмстія все общество въ легкихъ парныхъ коляскахъ (birlochos) и катается рядами на небольшомъ пространств около взморья. Какая разница между сингапурскою и манильскою кальсадами! Тамъ все скучно, холодно, мертво, здсь, напротивъ, все дышетъ веселостью, все исполнено невыразимой прелести. Очаровательныяя Испанки, раскинуншясь въ своихъ birlochos съ самымъ милымъ кокетствомъ, одтыя просто, но со вкусомъ, съ открытыми головами, украшенными свжими розами, вполн наслаждаются всемогуществомъ своей красоты. На нихъ устремлены жадные взоры безчисленнаго множества обожателей. Красавицы вполн чувствуютъ, что каждый ихъ взглядъ, каждая улыбка, которыми они мимоходомъ удостоиваютъ своихъ поклонниковъ, надляютъ ихъ блаженствомъ и стоятъ того, чтобъ отличенные счастливцы заслужили ихъ по-крайней-мр семью геркулесовскими подвигами. А каково должно быть благополучіе тхъ, чье постоянство вознаграждается не однми улыбками!.. Манила такъ не, какъ и Вальпараисо, есть ‘el paraiso de las mugeres y el purgatorio de los borobree’, т. e. рай женщинъ и чистилище мужчинъ. Къ концу гулянья пріхалъ туда въ колиск четвернею генерал-капитанъ съ своимъ семействомъ, три драгуна со значками хали шибкой рысью впереди его экипажа, и еще двое замыкали поздъ. Грхъ сказать, чтобъ манильскіе кавалеристы были хорошими здоками!

Въ 8 часовъ вечера, два раза въ недлю, полковые хоры играютъ передъ домомъ губернатора. Мы были пріятно изумлены, услышавъ хорошо-разъигранныя увертюры изъ ‘Хана Багдадскаго’, ‘Нормы’ и другихъ оперъ. Три хора духовой музыки пхотныхъ полковъ, расположенныхъ въ Манил, выстраиваются за площади. Каждый по очереди, съигравъ увертюру, играетъ маршъ, и подъ его музыку отправляется въ казармы, гд продолжаетъ играть до 10 часовъ. Къ музык, съзжается весь городъ, нкоторыя изъ дамъ сидягь въ экипажахъ и слушаютъ вмст съ музыкой комплименты своихъ обожателей, другія ходятъ взадъ и впередъ по широкой гладкой дорожк передъ домомъ губернатора, и вся эта оживленная толпа освщается луною, и сцена происходитъ подъ чудеснйшимъ тропическимъ небомъ.

Вс хоры музыкантовъ состоятъ изъ Тагаловъ, которые имютъ большую способность къ музык. Они скоро выучиваютъ новыя пьесы, но за то также скоро ихъ забываютъ. Манильскихъ музыкантовъ учитъ капельмейстеръ французъ, нкогда служившій въ великой-арміи и участвовавшій во многихъ наполеоновскихъ походахъ. Когда музыка передъ домомъ губернатора кончилась, мы похали дослушивать къ казармамъ музыкантовъ, гд они играли до 10 часовъ.

Многочисленная публика гуляла при лунномъ свт на широкому бульвару, оркестры играли прекрасныя пьесы, словомъ, я насладился, въ тотъ вечеръ вполн хорошею музыкою — а это большое наслажденіе для моряка, который въ-продолженіе цлаго года не слыхалъ нечего, кром ‘гармоніи сферъ’, шума моря, да еще изрдка пнія и стуканья на фортепьяно англійскихъ дамъ.

Кто былъ въ Манил и не постилъ манильской сигарочной фабрики, тотъ былъ въ кунсткамер и не видалъ слова. То же было и со мною, мн не удалось видть знаменитую фабрику, въ которой длаются первые въ свт сигары, не видлъ я также манильскихъ птушьихъ боевъ — первой потому, что былъ какой-то католическій церковный праздникъ въ тотъ день, когда мн удалось съхать на берегъ, а послднихъ, потому-что птушьи бои можно видть только по воскресеньямъ, а въ воскресенье мы уже были въ совершенной готовности къ походу и только ждали втра, чтобъ сняться съ якоря.

Манильская fabrica de tobaco содержатся иждивеніемъ правительства и составляетъ главную его монополію: поэтому никому не позволяется разводить табакъ безъ особеннаго дозволенія, за которое, разумется, надобно платить. Для соблюденія въ строгости этой запретительной мры, правительство колоніи содержитъ нарочно особенную стражу, которая обязана вырывать табакъ даже тамъ, гд онъ растетъ въ дикомъ состояніи. Филиппинскіе-Острова, и въ-особенности Люцонъ, производятъ превосходный табакъ, съ малою разработкой онъ могъ бы составить весьма-изобильный предаетъ торговли, и безъ системы монополіи доставилъ бы промышленности богатую отрасль, а слдственно, способствовалъ бы значительно увеличенію народнаго благосостоянія. Но близорукіе разсчеты испанскаго колоніальнаго правленія, вмсто того, чтобъ способствовать процвтанію колоній, стремятся какъ-будто нарочно остановить всякія улучшенія. Еще весьма-недавно иностранцамъ запрещалось селиться во внутренности Люцона и разводить тамъ плантаціи. Лнивые Испанцы смотрятъ съ завистью на обогащеніе немногихъ поселившихся здсь иностранцевъ, которыхъ трудолюбіе уметъ извлекать всю возможную пользу изъ богатствъ земли, неуступающей въ плодородіи и роскоши прозябанія прекраснйшимъ странамъ Индіи и Южной-Америки. Больше всего противится нововведеніямъ, какъ бы полезны они ни были, духовенство, которое, какъ я уже сказалъ, пользуется неимоврнымъ могуществомъ надъ суеврнымъ и невжественнымъ народомъ. Теперь, однако, власть его значительно уменьшилась, а потому можно надяться на многія полезныя перемны, и тмъ боле, что теперешній генерал-капитанъ человкъ твердый и благоразумный. Однако, не смотря на то, при насъ носилась слухи, вроятно распускаемые духовенствомъ, что изъ Манилы хотятъ изгнать всхъ иностранцевъ. Недоврчивость и боязливость правительства колоніи, происходящій, безъ сомннія, отъ внутренняго сознанія своей слабости, невроятны. Приходъ какого-нибудь иностраннаго военнаго судна, въ особенности, если оно подъ флагомъ могущественной державы, возбуждаетъ уже опасеніе здшнихъ властей. Пустое обстоятельство: нехотніе наше убавить ходу для принятія неумвшаго пристать лоцмана, было перетолковано съ разными преувеличеніями и перепугало всю Манилу. Тамъ разсказывали, что русскій фрегатъ — вроятно, темнота не дозволила имъ разсмотрть насъ — не принялъ приставшаго къ нему начальника острова коррехидора, а потому полагали и насъ враждебныя намренія. Натуралисту французскаго корвета ‘Данаиды’ не позволяли хать во внутренность Люцона для произведенія тамъ ученыхъ изслдованій, полагая, что цль его совершенно другаго рода, и т. п. Опасенія ихъ, можетъ-быть, и не совершенно неосновательны, потому-что Испанія, разслабленная междоусобіями, не въ состояніи защитить свои колоніи, и ничего нтъ мудренаго, что при первой европейской войн они не замедлятъ попасть въ руки Англичанъ, которымъ Филиппинскіе-Острова были бы весьма-лакомымъ кусочкомъ. Очень вроятно и то, что Филиппинскіе-Острова увлекутся примромъ другихъ испанскихъ колоній и отложатся отъ Испаніи. Лность и невжество жителей и несообразныя съ здравымъ разсудкомъ стсненія со стороны колоніальнаго правительства — вотъ главныя причины жалкаго состоянія торговли и промышленности Филиппинскихъ-Острововъ. Нтъ сомннія, что въ рукахъ Англичанъ или Голландцевъ эта богатая колонія приняла бы совершенно-другой видъ. Теперь же, вся мелочная торговля въ рукахъ Китайцевъ, а оптовая въ рукахъ иностранцевъ и отчасти также Китайцевъ. Хотя, по словамъ Американцевъ, Джонъ-Булль старый джентльменъ, не весьма-разборчивый въ длахъ, касающихся чужой собственности, все-таки Англичане лучше всхъ европейскихъ націй умютъ управлять своими колоніями, соединяя чрезвычайно-искусно выгоды правительства съ частными выгодами.

Одна только врность испанскому престолу прежняго генерал-капитана Филиппинскихъ Острововъ удержала ихъ во владніи испанской короны въ то время, когда вс ея колоніи въ Южной-Америк подняли знамя независимости. Если колоніальное управленіе будетъ достаточно благоразумно, чтобъ для своей собственной пользы и для общаго блага отказаться отъ многихъ стснительныхъ для народной промышленности мръ, то вроятно, что Испанія долго сохранятъ владычество надъ Филиппинскми-Островами. Овладть ими военною силой довольно-трудно, что уже однажды испытали Англичане. Манила хорошо укрплена и можетъ выставить для своей обороны 5000 регулярнаго войска, набраннаго большей частію изъ туземцевъ. Кром того, при могущественномъ содйствіи духовенства, нетрудно поднять для защиты испанскаго флага сильную милицію, и тогда для овладнія колоніей, понадобятся значительныя военныя силы. Но для успшнаго отпора вншнихъ враговъ необходимо тсное единодушіе защитниковъ. А въ Манил гражданская и духовная власти въ разлад: гражданская власть не пользуется приверженностію народа, потому-что она стсняетъ развитіе его промышленности, а духовная ослабваетъ отъ разврата я безпорядковъ своихъ собственныхъ членовъ, и отъ распространенія просвщенія въ народ, который мало-по-малу начинаетъ выходить изъ своего ослпленіе и понимать несправедливость многихъ притязаній духовенства.

Приложеніе.

(Изъ Edinburgh Review.)

Т’хагги (the T’hags), о которыхъ говорили мы выше, составляютъ совершенно-отдльный классъ народа, существующій почти исключительно убійствами, предписываемыми имъ правилами ихъ секты, довольно многочисленной въ Индіи, не взирая на вс старанія англійской Остиндской-Компаніи, которой правительство дятельно ихъ преслдуетъ. Они, по-видимому, получили свое названіе отъ общепринятаго у этой секты обыкновенія заманивать предположенныя ими жертвы въ свое общество, и потомъ, устранивъ ласковымъ обхожденіемъ и предупредительностію всякое подозрніе о своихъ умыслахъ, удавливать ихъ. Члены секты убійцъ извстны также подъ именемъ П’хансингаровъ, но въ сверо-восточной части владній Низама ихъ называютъ обыкновенно. Т’хаггами. Секта Т’хагговъ иметъ много отличительныхъ особенностей отъ всхъ другихъ злоумышленниковъ, какъ въ образ умерщвленія, такъ и въ предосторожностяхъ, принимаемыхъ ими для избжанія обнаруженія ихъ преступленій.

Можно считать за достоврное, что Т’хагги не занимаются мелочными воровствами и мошенничествами, и по-видимому презираютъ всякаго рода грабежъ, если ему не предшествовало смертоубійство.

Т`хагги умерщвляютъ своихъ жертвъ не иначе, какъ посредствомъ удавливанія, для этого имъ обыкновенно служитъ платокъ, или вообще какой-нибудь кусокъ матеріи. Они никогда не ограбятъ путешественника, не лишивъ его напередъ жизни, посл того они непремнно стараются похоронить мертвое тло, если обстоятельства дозволятъ, или какъ-нибудь спрятать его.

Трудно добраться до начала и происхожденія этой секты, если врить показаніямъ Т’хагговъ, она существуетъ съ незапамятныхъ временъ, они думаютъ, что учрежденія ихъ современны сотворенію міра. Преданія ихъ, подобно преданіямъ о многихъ другихъ безчеловчныхъ обрядахъ, смшаны съ гиндусскими легендами, и Т’хагги утверждаютъ, что, умерщвляя безчисленное множество жертвъ, ежегодно гибнущихъ отъ ихъ рукъ, они только служатъ внушеніямъ божества, которому такія приношеніи угодны.

Предметъ ихъ обожанія богиня Каме или Бхавани, около Мирзалура есть храмъ въ одномъ селеніи, куда Т’хагги ежегодно присылаютъ значительныя приношенія: жрецы этого храма избираются исключительно изъ ихъ общества. Бхавани, какъ кажется, имла нкогда намреніе истребить весь родъ человческій, кром слдовавшихъ ея ученію. Къ удивленію своему, она замтила, что изъ крови убитыхъ творческая сила возраждала другихъ людей, въ замну погубленныхъ ею. Для отвращенія того, она сдлала куклу въ вид взрослаго человка, вдохнула въ нее жизнь, и, собравъ своихъ учениковъ, наставила ихъ какъ надобно убивать безъ проливанія крови, посредствомъ удавливанія платкомъ.

Новый способъ оказался дйствительнымъ, богиня велла своимъ поклонникамъ принять его и умерщвлять всхъ безъ различія, кто только попадется въ ихъ руки, общавъ имъ, что она сама будетъ заботиться о скрытіи тлъ своихъ жертвъ, которыхъ собственность она отдавала своимъ послдователямъ. Она общала, что будетъ присутствовать при всхъ убійствахъ и покровительствовать исполнителямъ ея воли, такъ-что ничто не будетъ въ состояніи имъ противиться

‘Такимъ образомъ’ говорятъ Т’хагги, ‘учредился нашъ орденъ, и мы сначала не заботились о тлахъ нашихъ жертвъ, но покидали ихъ на мст убійства, до-тхъ поръ, пока одинъ, полюбопытне прочихъ, не ршился подсмотрть, что станется съ тломъ и какимъ образомъ съ нимъ распорядятся. Богиня спустилась по обыкновенію, чтобъ убрать тло, но, замтивъ дерзкое любопытство человка, она разгнвалась, подозвала его къ себ, и, выговоривъ ему строго его нескромность, объявила, что она уже больше не можетъ выполнять свое общаніе на-счетъ тлъ убитыхъ ей въ угодность, и потому послдователи ея должны будутъ сами хлопотать о скрытіи своихъ жертвъ’.

‘Вотъ отъ чего, говорятъ Т’хагги, ‘произошелъ у нихъ свято-соблюдаемый обычай — хоронить умерщвленныхъ ими, и этому обычаю должно приписать непонятное обстоятельство, что такое множество злодяній осталось неизвстнымъ.’ Т’хагги дйствуютъ съ такими предостороностями и съ такою скрытностію, во всхъ ихъ преступленіяхъ такъ много порядка и правильности, что почти-невозможно нападать на слды смертоубійствъ.

Въ толп Т’хагговъ можно найдти людей всхъ религіозныхъ кастъ Индіи — и вс они связаны между-собою тмъ же обдуманнымъ планомъ убійства, вс подчиняются одинаковымъ правиламъ и узаконеніямъ, и вс, какъ Гиндусы, такъ и мусульмане, поклоняются той же Бхавани. Т’хагги обыкновенно путешествуютъ большими обществами, которыхъ число доходятъ отъ 100 до 200 человкъ, и прибгаютъ къ обманамъ всякаго рода, чтобъ скрыть свое настоящее ремесло. Если они идуть къ югу то разсказываютъ, что отправляются искать себ работы, или хотятъ опредлиться на службу въ полки, расположенные въ южныхъ странахъ, если путъ ихъ лежитъ къ сверу, они называютъ себя сипаями изъ бомбейской или низанской арміи, идущими въ отпускъ въ Гиндустанъ.

Главный символъ поклоненія Т’хагговъ — кходали или заступъ, его называютъ также нишанъ касей, или маги. Каждая толпа иметъ свой Нишанъ который ей служитъ въ род знамени, и тотъ, кому поручено носить его, пользуется особенными привилегіями. Передъ началомъ экспедиціи, главы каждаго общества празднуютъ пужа нишану, который служить эмблемою ихъ божества, церемоніи при этомъ случа разнствуютъ мало отъ обыкновенныхъ гиндусскихъ обрядовъ. Т’хаггь изъ Гиндусовъ хорошей касты избирается для приготовленія особаго рода пряниковъ, называемыхъ аура, которые освящаются и раздаются всему обществу. Нишанъ купаютъ и окуриваютъ въ дым горящаго бензоина и потомъ передаютъ тому, кто его долженъ нести во время путешествія, или нишанъ вела, обернувъ въ кусокъ сукна, нарочно для того предназначенный. Потомъ его выносятъ въ открытое поле, въ ожиданіе какого-нибудь предзнаменованія. Нишанъ кладутъ въ избранномъ мст на дорог, по которой Т’хагги располагаютъ идти, и нсколько человкъ назначаются къ нему на-часы. По мннію Т’хагговъ, движенія или крикъ нкоторыхъ извстныхъ животныхъ и птицъ, служатъ для нихъ предзнаменованіями. Въ числ животныхъ, между-прочимъ, сова, шакалъ и оселъ, если которое-нибудь изъ нихъ закричитъ или покажется въ правой сторон отъ нишана, то эти считается добрымъ знакомъ и Т’хагги приготовляются къ выступленію. Если экспедиція окажется боле-обыкновеннаго успшною, то опять длается празднество или пужа богин Бхавани, и часть добычи откладывается въ сторону для приношенія храму или пагод, о которой выше было сказано.

Во всякой толп Т’хагговъ есть одинъ или нсколько жемидаровъ, которые получаютъ это званіе смотря по своему богатству или по вліянію, которымъ каждый пользуется въ своемъ селеніи, и по числу набранныхъ имъ послдователей.

Если въ числ добычи есть золото, въ кускахъ или монетахъ, то жемидаръ получаетъ изъ него десятую часть, ему же дается десятая доля жемчуга, шалей, вышитыхъ тканей, мдной посуды, лошадей и проч. Во время празднованія пужа, жемидаръ исправляетъ должность церемоніймейстера, онъ же назначаетъ каждому Т’хаггу его обязанность при совершеніи предположеннаго убійства.

Посл жемидара, первое мсто занимаетъ буттоатъ или удавитель, который носитъ при себ платокъ, употребляемый Т’хаггами для умерщвленія ихъ жертвъ. Платокъ этотъ обыкновенно не что иное, какъ кусокъ тонкой, крпкой бумажной матеріи, длиною около трехъ футъ, на одномъ конц сдланъ узелъ, и платокъ слегка скрученъ. Его всегда имютъ въ готовности и буттоатъ носитъ его спереди на пояс.

Старые и опытные Т’хагги называются гуру-бхау, и младшіе считаютъ особенною честью прислуживать, имъ: они приготовляютъ имъ гуки, моютъ ихъ, словомъ, исполняютъ при нихъ самыя низкія обязанности, пока они по немногу не посвятятся сами во вс таинства своего ремесла. Если они люди сильные, то ученики гуру длаются буттоатами.

Когда надобно совершить убійство, буттоатъ обыкновенно слдуетъ за человкомъ, указаннымъ ему жемидаромъ. Удавитель держитъ узелъ платка, называемаго палу или румаль, въ лвой рук, а въ правой другой конецъ, по условленному знаку, платокъ накидывается сзади на шею жертвы, руки убійцы скрещиваются, и Т’хагги такъ искусны въ своемъ ужасномъ ремесл, что прежде, нежели тло успетъ упасть, оно уже безжизненно и глаза выкатываются наружу.

Когда попадется Т’хаггамъ одинокій путешественникъ, то его участь поручаютъ новичку, для испытанія его искусства. При закат солнца путешественники длаютъ привалъ, и, пока не стемнло, курятъ, пьютъ воду или отдыхаютъ. Когда вс усядутся, жемидаръ спрашиваетъ, какое бы время ночи могло быть? Т’хагги начинаютъ смотрть на звзды — а это бываетъ обыкновенно условленнымъ знакомъ, тутъ уже удушитель не зваетъ и когда безпечная жертва, не подозрвая ничего, смотритъ на звзды вмст съ прочими, шея его нсколько вытягивается и онъ длается легкою добычею своему убійц.

Т’хагги не всегда надются на случай для добыванія себ добычи и не всегда скитаются, поджидая не попадется ли имъ путешественникъ, они часто располагаются около или внутри городовъ, или большихъ селеній, откуда выходятъ за промыселъ, смотря по свдвіямъ, доставляемымъ имъ тиллаясами. Люди эти взбираются изъ самыхъ сладкорчивыхъ а смышленыхъ изъ ихъ общества, главная ихъ обязанность — доставлять сведнія. Для этого, они одваются, какъ почтенные люди, и должны имть ловкость казаться такими. Они странствуютъ по базарамъ города, въ которомъ, или около котораго расположены ихъ сообщники, и стараются разузнать, не ждутъ ли прибытія откуда-нибудь товаровъ, или не собираются ли отправить товары, потомъ они увдомляютъ объ этомъ жемидаровъ, а т отряжаютъ партіи для перехватыванія каравановъ. Тиллаи стараются также познакомиться съ путешественниками, останавливающихся въ безирахъ, они увряютъ ихъ, что идутъ темъ же путемъ, намекаютъ о ненадежности дорогъ, о частыхъ разбояхъ и убійствахъ, или притворяются, что знакомы съ друзьями или родственниками путешественниковъ, и предлагаютъ имъ останавливаться на пути въ извстыхъ мстахъ, которыхъ удобство и превосходство воды расхваливаютъ какъ нельзя-больше. Слдствіемъ этого бываетъ то, что путешественники сходятся какъ-будто нечаянно съ толпою Т’хагговъ, которые вжливостью и предупредитльностью стараются усыпить всякія подозрнія и обворожить своимъ добродушіемъ тхъ, на чью жизнь и имущество они разсчитываютъ заране.

Заманивъ путешественниковъ въ свою западню, Т’хагги заботятся объ избраніи мста для ихъ умерщвленія, это на ихъ язык называется бхиль, а Т’хаггъ, посланный для этой обязанности, бхилля. Когда бхилля возвратится съ своимъ донесеніемъ, съ нимъ посылаютъ луггаисовъ, или гробокопателей, которыя должны вырыть могилу для обреченныхъ смерти жертвъ. Въ назначенномъ для убійства мст, бхилля встрчается съ обществомъ, Т’хагги приготовляются, и женидаръ восклицаетъ: ‘Бхилля, очистилъ ли ты яму?’ Бхилля отвчаетъ: ‘Манджехъ!’, и это слово служитъ смертнымъ приговоромъ несчастнымъ странникамъ, которыхъ тотчасъ же удавливаютъ.

Т’хагги имютъ свои условленныя слова и фразы, посредствомъ которыхъ они могутъ разговаривать съ людьми своей секты съ такою безопасностью что человку непосвященному невозможно проникнутъ въ ихъ тайну. Привтствіе ихъ, по которому незнакомые между собою лично Т’хагги легко узнаютъ другъ друга, слдующее: ‘Али Ханъ Бхаи Селимъ’.

Необыкновенне всего покажется то, какимъ образомъ Т’хагги распознаютъ имена и отличительныя примты своихъ собратій, они почти чутьемъ узнаютъ другъ друга, и скорость, съ которою это происходитъ, заставляетъ думать, что между ними существуетъ родъ франк-масонства.

Для облегченія своихъ дйствій, Т’хагги учредили правильную систему сообщенія между собою свдній въ странахъ, которыя особенно посщаютъ. Они съ удивительною скоростью и врностью узнаютъ о дйствіяхъ и движеніяхъ своихъ сотоварищей во всхъ направленіяхъ.

Т’хагги имютъ еще то отличительное свойство отъ всхъ прочихъ злоумышленниковъ, что считаютъ свое ремесло весьма-важнымъ и почтеннымъ и окружаютъ его всми возможными наружными знаками уваженія. Они большею частію кажутся людьми кроткими, добродушными и незаносчивыми, съ веселымъ и радушнымъ расположеніемъ духа, что совершенно противоположно сильнымъ страстямъ и свирпости убійцъ по ремеслу.^: Кругъ дйствія ихъ такъ обширенъ, что невозможно составитъ себ понятія о числ жертвъ, падшихъ подъ ихъ ударами, и огромности богатствъ, пріобртенныхъ ими отъ смертоубійствъ.

Принявъ въ соображеніе, что многіе изъ захваченныхъ Т’хагговъ сознались, что они, въ послднія 25 или 30 лтъ, длили ежегодныя странствованія съ партіями, больше ста человкъ каждая, что они ежедневно умерщвляли отъ десяти до двадцати человкъ съ успхомъ, и что, по ихъ исчисленію, каждому приходилось присутствовать при нсколькихъ сотняхъ и даже тысячахъ убійствъ,— можно составить себ нкоторое понятіе объ ужасной истин!

А. БУТАКОВЪ.

1843.

‘Отечественныя Записки’, No 4, 1843

ПУЛО-ПЕНАНГЪ и СИНГАПУРЪ

I.ПУЛО-ПЕНАНГЪ.

II.СИНГАПУРЪ.

III.ОТПЛЫТЕ ИЗЪ СИНГАПУРА. МАНИЛА.

Приложеніе.

Читайте также:

I.
ПУЛО-ПЕНАНГЪ.

II.
СИНГАПУРЪ.

III.
ОТПЛЫТЕ ИЗЪ СИНГАПУРА. МАНИЛА.