ПРОИСХОЖДЕНІЕ И РАЗВИТІЕ НИЩЕТЫ *).
ПРОИСХОЖДЕНІЕ И РАЗВИТІЕ НИЩЕТЫ *).
(Окончаніе.)
*) См. NoNo 7 и 8 ‘Дла’ за настоящій годъ.
VI.
VII.
VIII.
Н. И. Ш.
‘Дло’, No 11, 1871
Происхождение и развитие нищеты, Шульгин Николай Иванович, Год: 1870
Время на прочтение: 25 минут(ы)
Въ предыдущемъ очерк нищеты во Франціи, мы видли, что, несмотря на вс принимаемыя мры къ ея уменьшенію, или, лучше сказать, вслдствіе этихъ мръ, она не только не уменьшилась, по дошла до такихъ ужасныхъ размровъ, что въ восьмидесятыхъ годахъ прошлаго столтія боле девяти десятыхъ населенія Франціи буквально жило впроголодь. Непомрные поборы въ пользу казны, въ пользу чиновниковъ, въ пользу католической церкви, въ пользу сеньоровъ, наконецъ, въ пользу каждаго грабителя, имвшаго настолько силы, что онъ могъ безнаказанно грабить, — вытягивали съ народа и вс его сбереженія, и большую часть заработанныхъ денегъ, необходимыхъ для дневного пропитанія. Вс подати и налоги, большая часть промысловъ находились въ рукахъ жадныхъ, безчеловчныхъ монополистовъ. Хлбъ изъ кладовыхъ барышниковъ продавался по самой дорогой цн, а покупать его можно было только у нихъ, такъ-какъ даже хлбная торговля имла характеръ самой безнравственной монополіи. Мудрено-ли, что при такихъ общественныхъ порядкахъ трупы людей, умершихъ голодною смертью иногда валялись по прозжимъ дорогамъ Франціи и возбуждали своимъ видомъ ужасъ въ прозжающихъ путешественникахъ. Мудрено-ли, что вся Франція была покрыта вооруженными толпами нищихъ, отнимавшихъ у путешественниковъ кошельки, нападавшихъ на казенные хлбные магазины и запасныя кладовыя частныхъ лицъ и насильственно забиравшихъ хлбъ везд, гд можно было взять его силой.
Собрались генеральные штаты. Нкоторые изъ представителей народа заговорили о нищет, разъдающей Францію. Министръ Неккеръ длалъ все возможное для облегченія народа, а при тогдашнихъ порядкахъ онъ могъ сдлать очень немного, но и самое ничтожное облегченіе народъ принималъ съ признательностью, и имя этого министра-буржуа пріобрло необычайную популярность. Но монополисты и барышники не дремали. Они употребили вс усилія свергнуть ненавистнаго министра и успли въ своемъ предпріятіи. Неккера замнилъ Фулонъ, извстный тмъ, что въ 1767 году осмлился публично произнести слдующую возмутительную фразу: ‘Если я когда-нибудь буду министромъ, я заставлю французовъ питаться сномъ!’
Можно-ли было распорядиться нелпе, можно-ли было боле оскорбить и раздражить народъ? Увольненіемъ либеральнаго министра и назначеніемъ на его мсто самаго ненавистнаго народу реакціонера полагали заглушить страшный вопросъ о народной нищет и, конечно, только подлили масла въ огонь. Съ именемъ Фулопа у народа связывалась память объ извстномъ голодномъ договор (pacte de famine), въ его воображеніи пронеслись картины пережитыхъ бдствій голода и нищеты. Народъ почувствовалъ ужасъ, а ужасъ, какъ извстно, родитъ энергію.
Мрачная Бастилія, на стнахъ которой неизгладимыми чертами была написана исторія мученій и страданій многихъ неповинныхъ, мужественныхъ людей, представлялась народу цитаделью голода, въ его глазахъ она была призракомъ ужасной нищеты. На нее-то народъ и направилъ свою ярость.
‘Неккеръ уволенъ, вскричалъ Камиллъ Демуленъ: — его увольненіе будетъ для патріотовъ сигналомъ новой варфоломевской ночи!’
Предсказаніе Демулена не замедлило исполниться. Прошло немного времени, и парижскій народъ возсталъ, Бастилія была взята и разрушена. Но день 14 іюля имлъ чисто моральный характеръ. Голодный народъ возсталъ вовсе не съ цлью на-время добыть себ хлбъ этимъ возстаніемъ: онъ не грабилъ хлбныхъ магазиновъ, онъ не бросался на пекарни, онъ желалъ только разрушить и разрушилъ, какъ онъ полагалъ, источникъ своихъ страданій, символъ нищеты и голода съ уничтоженіемъ феодальнаго произвола, въ немъ дйствовалъ уже не простой инстинктъ, а сознаніе, убжденіе, приведенное въ систему.
Мирабо понималъ смыслъ этого возстанія, когда на другой день съ такими словами обратился къ депутаціи, посланной къ королю: ‘Скажите королю, что Генрихъ, котораго онъ желаетъ взять себ за образецъ, послалъ осажденному, бунтующему Парижу необходимые състные припасы, а его вроломные совтники возвращаютъ назадъ муку, которую купцы везутъ въ врноподданный и голодающій Парижъ’.
Для тхъ, кто еще сомнвается, что волненія, столь часто появлявшіяся въ 1789 г., были, кром общихъ политическихъ причинъ, вызываемы также нищетой народа, мы напомнимъ убійство Фулона и Бертье, главныхъ виновниковъ голоднаго договора. Мы напомнимъ также, что 17 іюля раздраженный народъ хотлъ убить Томассена, обвиняемаго въ барышничеств скупаемымъ хлбомъ. Въ провинціяхъ, въ деревняхъ, везд, гд возставалъ народъ, онъ прежде всего требовалъ хлба, онъ ссылался на голодъ и нищету, терзавшіе его нсколько лтъ къ ряду.
Въ виду этихъ фактовъ, національное собраніе поняло, наконецъ, что время фразъ миновало и настала пора дйствій. Ночь 4 августа завершила, политическую революцію. Феодальный порядокъ разрушенъ, личныя привилегіи упразднены, всмъ гражданамъ одинаково открыты государственныя должности, правосудіе объявлено даровымъ, уничтожены, десятина, исключительное право на охоту, сеньоріальные суды, плата за должности, однимъ словомъ, упразднены привилегіи всякаго рода.
Но какъ ни важны были вс эти реформы, он мало или почти вовсе не коснулись экономическихъ основъ общества, въ которыхъ и скрывается главный источникъ народной нищеты. Она почти не уменьшилась, тмъ боле, что вслдствіе неурожая этого года во многихъ мстахъ обнаружился голодъ. Чтобы помочь горю, муниципалитеты скупали хлбъ и продавали его нуждающимся по дешевой цн, съ большимъ убыткомъ для себя. Но эта мра оказалась недостаточной. Народъ продолжалъ голодать.
Снова народъ поднялся во имя голода. Парижскія женщины съ крикомъ: ‘хлба, хлба!’ подошли къ національному собранію и были допущены къ ршетк въ зал засданій. Мальяръ, одинъ изъ предводителей возстанія, въ день разрушенія Бастиліи, отъ имени народа держалъ рчь къ національному собранію, въ которой поразительными красками выставилъ вс ужасы нищеты, какимъ подвергается голодающій народъ. Свою рчь онъ заключилъ словами: ‘намъ нужно хлба, непремнно хлба!’
Извстны послдствія этого возмущенія: насильственное возвращеніе въ Парижъ короля и его семейства. Назвавъ короля своимъ булочникомъ, народъ наивно выразилъ, чего онъ отъ него требуетъ.
Шесть мсяцевъ прошло посл этого событія, голодъ все еще продолжался. Новое возстаніе, паденіе королевства и провозглашеніе республики.
Но представители народа не хотли понять, что посл 4 августа, которымъ закончился политическій переворотъ, необходимо было приступить къ реформамъ общественнаго быта, надо было заняться вопросомъ о хлб. Представителямъ говорили о нищет, они объявляли о продаж духовныхъ имній, оцненныхъ въ 400,000,000 франковъ, они предлагали муниципалитетамъ оставить за собой вс эти имнія, потомъ перепродать ихъ спекулянтамъ, а т, въ свою очередь, перепродадутъ ихъ мелкими участками народу, который, такимъ образомъ, и заплатитъ барыши посредникамъ. Національному собранію представляли поразительные факты народной бдности, а оно занималось уничтоженіемъ феодальныхъ титуловъ и гербовъ.
Наконецъ вопросъ о бдности выступилъ такъ настоятельно, что само національное собраніе поняло необходимость заняться имъ серьезно. Оно ужаснулось, выслушавъ чтеніе слдующаго баланса нищеты за 1790 годъ: Въ этомъ году, во Франціи, за исключеніемъ Парижа и Корсики, считалось 26,288,887 душъ населенія. Изъ нихъ 3,207,073 совершенно бдныхъ, требовавшихъ пособій отъ общественной благотворительности, 1,886,935 дтей моложе 14 лтъ, нуждающихся въ общественномъ призрніи по бдности ихъ родителей, 804,775 неспособныхъ къ работ по увчью и физическимъ недостаткамъ и дряхлыхъ стариковъ, или живущихъ на попеченіи обществъ или требующихъ общественнаго призрнія, 515,363 нищихъ по профессіи. Кром того 2,739,384 такихъ, которые хотя могутъ съ горемъ пополамъ прокормить себя, но не въ состояніи платить налоговъ, затмъ боле 12,000,000 платящихъ налоги съ большими лишеніями. Остается нсколько боле 4,000,000 такихъ гражданъ, которые безъ особеннаго ущерба для своего благосостоянія могутъ нести государственныя повинности. Въ самомъ Париж около 100,000 человкъ жило на счетъ общественной благотворительности.
Ознакомившись съ такими краснорчивыми цифрами, національное собраніе избрало изъ своей среды комитетъ, которому поручило заняться отысканіемъ средствъ для уничтоженія нищенства.
Изъ обширнаго доклада, представленнаго комитетомъ, оказывается, что, по точнымъ изслдованіямъ, около 5 милліоновъ французовъ обоего пола страдали отъ послдствій нищеты. Этотъ безотрадный фактъ, по мннію комитета, происходилъ отъ несоразмрности между численностію населенія и развитіемъ труда, особенно земледльческаго, земледліе во Франціи стояло далеко ниже того уровня, на которомъ оно могло бы стоять, такъ-что итогъ продуктовъ земледлія, получаемый во Франціи, сравнительно съ итогомъ англійскаго земледлія, могъ быть выраженъ отношеніемъ 3 къ 8. По словамъ доклада, только ‘самые раціональные законы, поощряющіе земледльческую промышленность, въ состояніи исправить зло и привести къ блистательнымъ результатамъ, т. е. къ уменьшенію бдности народа, капиталы, до сихъ воръ употребляемые исключительно для развитія городской промышленности, вслдъ за примненіемъ этихъ законовъ, непремнно должны обратиться къ земледлію, что поставитъ его на надлежащую высоту и разольетъ благосостояніе въ массахъ бднаго нуждающагося народа’.
Интересно, что открывъ эту панацею, долженствующую уничтожить существующее зло и довести общество до высокаго благосостоянія, комитетъ, въ своемъ доклад, внезапно измняетъ тонъ и приходитъ къ слдующимъ неутшительнымъ выводамъ: ‘Бдность уменьшится, но не уничтожится. Бдность — болзнь неминуемо связанная со всякимъ большимъ обществомъ. Хорошая конституція, мудрое управленіе могутъ уменьшить ея распространеніе, но нтъ никакихъ средствъ уничтожить ее радикально: ея распространенію способствуютъ слишкомъ много причинъ, противъ которыхъ безсильны самыя ршительныя мры. Не говоря уже о временныхъ бдствіяхъ, поражающихъ деревни, города и цлыя провинціи,— лишеніе собственности для огромнаго класса людей, при всякихъ учрежденіяхъ, всегда будетъ необходимой и неминуемой причиной бдности ‘.
Національное собраніе приняло докладъ безъ всякихъ преній и, такимъ образомъ, признало права нищеты. Большей частью люди честные, искренно желавшіе блага своимъ согражданамъ, тогдашніе французскіе законодатели были слишкомъ мало свдущи въ народной экономіи: иначе они никогда бы не пришли къ такимъ безотраднымъ выводамъ. Этого мало. Признавая, что ‘къ несчастію, существуютъ неотвратимыя причины бдности’, что ‘бдняки имютъ право на помощь общества’, докладъ вмст съ тмъ признаетъ, что ‘эта помощь, улучшая положеніе бдняка, нердко служитъ для лнивца средствомъ вести праздную жизнь. Поэтому необходимы мудрые законы, которые бы карали лнивцевъ и бродягъ’…
Въ силу этихъ законовъ, въ томъ-же году было изгнано изъ Парижа нсколько бдныхъ иностранцевъ. Каждаго бдняка, живущаго на счетъ общественной благотворительности, обязали имть паспортъ.
Въ заключеніе, комитетъ полагалъ необходимымъ учредить особый денежный фондъ, предназначенный исключительно для полезныхъ работъ, производимыхъ правительствомъ съ цлію дать средства къ жизни бднякамъ, лишеннымъ частной работы, и постановить, что нація, признавъ право бдности, вмст съ тмъ отвергаетъ право нищенства. Удивительный прогрессъ! неправда-ли?
Вмст съ вопросомъ о бдности, національное собраніе занялось разршеніемъ вопроса о прав на трудъ и пришло къ такому разршенію:
‘Національное собраніе признаетъ, что трудъ составляетъ единственное пособіе, которое мудрое правительство можетъ предложить здоровому человку, имющему силы работать’.
Дйствительно, ничего не можетъ быть справедливе этого вывода. Но затмъ при примненіи мудраго правила, измышленнаго національнымъ собраніемъ, на практик неминуемо являлись вопросы, разршить которые не могли законодатели: можетъ ли правительство въ точности знать всхъ тхъ, кто не въ состояніи найти работы? Можетъ ли оно во всякое время имть въ своемъ распоряженіи’ такое количество полезныхъ работъ, которое будетъ соотвствовать заявленнымъ требованіямъ на нихъ? Какъ оно уврится, что рабочій, прибгающій къ нему за работой, дйствительно нуждается въ работ, а не желаетъ промнять тяжелую работу на боле легкую? И много другихъ подобныхъ вопросовъ, которые, конечно, не можетъ разршить никакое правительство. Слдовательно ясно, что пышная фраза декрета національнаго собранія и должна была остаться просто фразой, а мры его къ уменьшенію бдности недалеко ушли отъ мръ, столько разъ уже оказавшихся несостоятельными не только для уничтоженія зла, но даже и для его ослабленія.
Положеніе народа, между тмъ, нисколько не улучшалось, голодъ проявлялся то въ той, то въ другой части Франціи. 1792 годъ начался возстаніями въ Брест, Ліон и Дуэ, вызванными дороговизной хлба, который попрежнему находился въ рукахъ барышниковъ, монополизировавшихъ торговлю этимъ продуктомъ. Въ Этамп народъ потребовалъ у мэра назначенія таксы на хлбъ. Мэръ отказался исполнить это требованіе и былъ убитъ. Избиратели департаментовъ Сены и Уазы, а также Индры и Дояры представили національному конвенту петицію о назначеніи максимума, цны на хлбъ.
12 февраля 1793 года заговорилъ и Парижъ: депутаты отъ 48 парижскихъ округовъ жаловались конвенту на хлбныхъ барышниковъ, непомрно возвысившихъ цну, депутаты требовали изданія закона, присуждающаго къ смертной казни купца, продающаго мшокъ муки въ 250 фунтовъ дороже 25 франковъ.
Конвентъ отказалъ просителямъ. ‘Хлбъ дорогъ и виновниками его дороговизны теперь пока считаютъ рыночныхъ торговцевъ. Берегитесь! Можетъ быть, прійдетъ время, когда виновниками назовутъ національный конвентъ, сказалъ Верньо.
Петиціи посыпались одна за другою. Негодованіе противъ хлбныхъ торговцевъ возрастало съ каждымъ днемъ, и они часто платились жизнью за свое корыстолюбіе и упрямство. Положеніе конвента было довольно критическое. Онъ видлъ необходимость принять какія-либо мры противъ внутреннихъ неустройствъ, по его несравненно боле безпокоило нашествіе вншняго непріятеля: ему приходилось воевать почти съ цлой Европой, ему надо было организовать войска, которыхъ не было. Жирондисты пытались заговаривать о реформахъ общественнаго строя, но принуждены были замолчать, когда Дантонъ замтилъ имъ рзко: ‘Теперь не время препираться о вашихъ предложеніяхъ. Вс наши усилія должны быть направлены на отраженіе непріятельскихъ армій, вторгнувшихся во Францію’.
И конвентъ, и Парижъ и вся Франція рукоплескали Дантону, вс были одного мннія, что необходимо оставить всякія реформы и думать только о побд надъ иноземцами.
Наконецъ 3 мая конвентъ издалъ законъ о максимум, снова доказавшій, что во мнніи французскихъ законодателей политическіе вопросы стоятъ еще несравненно выше общественныхъ.
Этимъ закономъ опредлялся максимумъ продажной цны на хлбъ для каждаго департамента особо. Мстныя власти обязывались собрать свденія о цнахъ на хлбъ, существовавшихъ въ различныхъ мстахъ департамента въ первые четыре мсяца этого года, вывести изъ нихъ среднюю цну и объявить ее высшей цной, по которой торговцы могутъ продавать хлбные продукты. Но выведенная такимъ образомъ цна не должна оставаться постоянной и должна понизиться: 1 іюня на десятую часть, 1 іюля на двадцатую, но не съ первой цпы, а со второй, опредленной 1 іюня, 1 августа на тридцатую и 1 сентября на сороковую. Виновные въ продаж и покупк по цпамъ высшимъ назначенной цны, подвергались конфискаціи проданнаго и купленнаго продукта и штрафу отъ 300—1,000 ливровъ, между ними раздленному пополамъ.
Барышники не унимались. 28 поля изданъ новый декретъ. Барышничество отнесено въ разрядъ уголовныхъ преступленій и виновныхъ предписано подвергать строгимъ наказаніямъ. Барышниками считались т, которые скрывали запасы предметовъ первой необходимости и не пускали ихъ въ продажу ежедневно и публично, также т, кто самовольно истреблялъ эти продукты.
Строгіе карательные законы противъ барышничества также нисколько не помогли длу: бдность не уменьшалась, не прекращалось и барышничество, спекулянты перевозили хлбъ изъ одного департамента въ другой, продавая его танъ, гд назначенная цна была выше. Чтобы помочь горю узаконили максимумъ, общій для всей республики (14 ливровъ за квинталъ зерна, 20 за квинталъ муки).
Но спекуляція нашла новыя лазейки и обратилась на вс безъ исключенія състные припасы. 27 и 29 сентября вс эти предметы таксированы.
И эти мры, конечно, не привели ни къ чему, нищета свирпствовала по-прежнему и 2 нивоза 1795 года законъ о максимум отмненъ. Этотъ законъ былъ самой неудачной пальятивной мрой, неимющей никакого соціальнаго смысла. Но даже и какъ пальятивная, временная мра, принятая съ прекраснымъ намреніемъ уничтожить безсовстную спекуляцію барышниковъ, барыши которыхъ тяжело ложились на бдный нищенствующій народъ, уничтожить ажіотажъ, разъдающій промышленность страны,— она, эта мра, не могла привести ни къ какимъ плодотворнымъ результатамъ. Общество требовало серьезныхъ реформъ, въ немъ не было настоящей соціальной честности, а ее думали водворить насиліемъ, опредляя одинаковое наказаніе виновнымъ продавцамъ-барышникамъ и совершенно невиннымъ покупщикамъ, обираемымъ безсовстными монополистами. Не ясно-ли это доказываетъ, что сами законодатели не знали, какъ имъ вывернуться изъ затруднительнаго положенія, и потому во всхъ ихъ дйствіяхъ по вопросу о нищет всегда была замтна непослдовательность, колебаніе и нершительность.
Слдовательно и первая революція ограничилась только попытками ослабить нищету. Она уничтожила старый политическій порядокъ, но не ршилась коснуться измненія общественнаго порядка, который остался почти нетронутымъ. Вс попытки отдльныхъ дятелей, предлагавшихъ радикальныя экономическія перемны, были въ самомъ начал парализованы сопротивленіемъ большинства. Соціальный миръ можетъ быть водворенъ только при существованіи политическаго мира. Его не было: лучшіе дятели революціи вели за политическіе принципы борьбу другъ съ другомъ, они погибли вс, вмст съ ними погибли и першія республика, уступивъ свое мсто военной диктатур. Военная слава стала лозунгомъ Франціи, одна побда смняла другую, военные трофеи, огромное количество произведеній искуства, награбленныхъ въ разныхъ побжденныхъ странахъ, многіе милліоны, добытые реквизиціями въ непріятельскихъ земляхъ — весь этотъ шумъ и трескъ, ласкающій тщеславіе, заставлялъ забывать о голод и бдности народной массы, которую попрежнему старались удовлетворить пальятивными мрами, приносящими лишь временное ничтожное облегченіе.
Но въ самой масс въ это время проявились зачатки новаго порядка, отъ котораго можно ожидать въ будущемъ разршенія страшнаго вопроса о нищет, Рабочее сословіе Франціи, преимущественно передъ другими страдающее отъ нищеты, начало понимать, что спасеніе его отъ бдности и нищеты прямо зависитъ отъ него самого и отъ иныхъ условій, въ какія долженъ быть поставленъ его трудъ, оно поняло, что единичными усиліями отдльныхъ людей невозможно побороть препятствія, стоявшія на пути къ благосостоянію, наоборотъ, эти препятствія легко разбиваются при совмстномъ дйствіи многихъ соединившихся единицъ. Вопросъ объ ассоціаціи изъ теоріи мало-по-малу перешелъ въ практику, кое-гд стали длаться попытки серьезныхъ реформъ въ отношеніяхъ между заинтересованными сторонами, и эти попытки длались частной иниціативой. Конечно, вс он были сравнительно ничтожны, но и при всей своей незначительности он были несравненно цлесообразне всхъ предъидущихъ мръ, принимаемыхъ для ослабленія бдности и нищеты. Он усилились во второй четверти нашего столтія и когда, повидимому, теоретически, конечно, а не практически было окончательно ршено, какія именно общественнныя реформы необходимы для блага французскаго народа, когда, казалось, было найдено могущественное средство къ уничтоженію страшной нищеты, къ разлитію матеріальнаго обезпеченія на всю массу народа, подверженнаго лишеніямъ,— въ это самое время возникла революція 1848 года. Народъ получилъ широкое право высказать свои желанія.
Временному правительству и національному собранію не представлялось особыхъ затрудненій при разршеніи вопроса о народной бдности и нищет. Ему незачмъ было долго останавливаться на политическихъ вопросахъ. Провозглашеніе системы всеобщаго избирательства было послднимъ шагомъ на этомъ пути. Цензъ уничтожался и тмъ самымъ буржуа и пролетарій сравнивались въ политическихъ правахъ. Слдовало сравнять ихъ и во всхъ другихъ правахъ, лучше сказать, слдовало теперь дйствовать противъ нищеты, слдовало поставить рабочаго въ такое положеніе, чтобы трудъ его былъ обезпеченъ и вознагражденіе за него было соразмрно потраченнымъ на него усиліямъ. Совершить эту задачу вовсе было не трудно дятелямъ февральской революціи, еслибъ они врно ее поняли и обладали достаточной энергіей для ея выполненія.
И въ самомъ дл, казалось, наступило время разршенія этого вопроса. Временное правительство торжественно заявило о своемъ намреніи исполнить волю народа, который самъ долженъ былъ ршить, что ему нужно. Можно было думать, что вопросъ, поставленный такъ прямо, будетъ разршенъ безъ всякихъ затрудненій. Рабочіе дйствительно собирались на сходки, вели горячія пренія о своихъ интересахъ, принимали извстныя ршенія, на всемъ пространств Франціи стали быстро возникать всякаго рода ассоціаціи, въ близкомъ будущемъ уже мелькала надежда на скорое сверженіе отвратительнаго чудовища — нищеты… Но изъ этихъ надеждъ ничего не вышло. Словамъ, видно, не суждено еще было переходить въ дло.
Дйствительно, чмъ же отвчало временное правительство на это движеніе, вызванное имъ самимъ?— Оно провозгласило право труда.
Какой-же смыслъ заключался въ этомъ громкомъ слов? А тотъ, что въ извстные моменты рабочій, предлагающій свой трудъ, могъ попрежнему остаться безъ работы, имлъ право, какъ и прежде, голодать. Въ прав труда, какъ его понимало временное правительство, заключался тотъ смыслъ, что прогулъ, не по желанію рабочаго, а по сил случая, былъ признанъ явленіемъ правильнымъ и нормальнымъ.
Однакожъ въ слов ‘право на трудъ’ заключается другой, боле глубокій смыслъ. Временное правительство только поняло его иначе. Право на трудъ есть право на продуктъ труда, право на кредитъ. Отсюда ясно, что слдовало организовать не трудъ, объ организаціи котораго заботилось временное правительство, а кредитъ, потому-что трудъ, находясь въ большой зависимости отъ индивидуальныхъ усилій и способностей, если можно такъ выразиться, вовсе неорганизуемъ.
Правда, правительство подумало объ организаціи кредита, но организовало кредитъ капиталу, въ чемъ онъ собственно не нуждался, а не труду, который безъ кредита всегда будетъ оставаться въ шаткомъ и даже бдственномъ положеніи.
Учрежденіемъ національныхъ мастерскихъ временное правительство 1848 года думало помочь рабочимъ, ной въ этомъ дл доказало только свою близорукость. Впрочемъ оно скоро закрыло эти мастерскія. Оно затмъ переходило отъ одной ошибки къ другой: издавало законы въ видахъ облегченія участи пролетаріата и тотчасъ ихъ отмняло, оно то разширяло, то ограничивало права рабочаго люда, оно принимало энергическія мры къ ослабленію бдности и нищеты и въ тоже время издавало декреты, прямо способствующіе развитію зла. Вс эти колебанія окончились іюньскими разстрливаніями пролетаріевъ.
Смнившее дятелей іюльской реакціи, правительство второй имперіи, позорно окончившее свое существованіе Седаномъ и Мецомъ, конечно, не могло сдлать ничего радикальнаго для уничтоженія или, по крайней мр, ослабленія нищеты. Для укрпленія своего положенія оно заигрывало съ пролетаріями, оно общало имъ самыя широкія реформы и кончило тмъ, что еще боле усилило бдность и нищету и до того развратило сельское населеніе, что отняло у него всякую иниціативу.
Однакожъ правительство второй имперіи, при всей его безцеремонности, не могло-же совсмъ игнорировать нищету, и должно было но необходимости принимать какія-нибудь мры для ея ослабленія. Взяться за радикальныя средства оно не хотло и не могло: иначе оно не было бы правительствомъ второго декабря. Оставалось обратиться къ прежней рутин и лечить зло давно уже испытаннымъ лекарствомъ. Правда, это лекарство уже оказалось негоднымъ для излученія болзни, но — что нужды — оно дйствовало на организмъ успокоительно и на короткое время облегчало боль. Употребляя его съ извстною ловкостью, можно довольно долго поддерживать больной организмъ и не давать ему совершенно разложиться. А разв этого мало! Временное спокойствіе — чего же желать боле правительству, чувствующему шаткость своего положенія! Средство, приводящее къ такимъ успокоительнымъ результатамъ, было — общественная благотворительность.
Вторая имперія увеличила государственный долгъ Франціи на нсколько милліардовъ. Государственный бюджетъ во время управленія бонапартистовъ изъ года въ годъ постоянно увеличивался, расходы росли непомрно. Однакожъ, при своихъ чудовищныхъ затратахъ, правительство второй имперіи изъ своего бюджета отдляло самую ничтожную сумму на расходы по общественной благотворительности, и для увеличенія ея прибгало къ средствамъ частныхъ благотворительныхъ обществъ, состоящихъ подъ прямымъ ея контролемъ. Спшимъ однакожъ оговориться. Сдлавъ замчаніе, что бывшее французское правительство назначало слишкомъ ничтожную сумму на общественную благотворительность, мы, этимъ, конечно, не хотимъ сказать, что еслибъ оно отдляло гораздо большую сумму, то получило бы несравненно лучшіе результаты въ своихъ дйствіяхъ по вопросу объ ослабленіи нищеты. Нтъ, какъ при большихъ, такъ и при меньшихъ расходахъ результаты получились бы почти совершенно одинаковые, потому-что никакой бюджетъ не въ состояніи выдлить на благотворительность сумму, необходимую для всхъ нуждающихся, — такую сумму, которая дала бы возможность нищимъ обратиться въ людей настолько достаточныхъ, чтобы ихъ дневное пропитаніе на будущее время всегда было обезпечено и имъ не пришлось бы снова протягивать руку за подаяніемъ. Мы только констатируемъ фактъ, что правительство второй имперіи урзывало, насколько могло, бюджетъ общественной благотворительности, хотя сознавало, что только путемъ благотворительности оно можетъ хотя нсколько замазать страшную рапу, нанесенную нищетой общественному организму Франціи. О боле раціональныхъ средствахъ оно не позволяло даже говорить и постоянно пугало достаточные классы общества призракомъ красной революціи.
Итакъ бюджетъ общественной благотворительности былъ крайне ничтоженъ. Возьмемъ для примра 1868 годъ, такъ-какъ въ отчет за этотъ годъ заключаются боле полныя свденія о народной нищет во Франціи. Въ этомъ году весь бюджетъ общественной благотворительности выразился суммой въ 24,028,193 франка. Изъ этой суммы на администрацію, завдывавшую дломъ общественной благотворительности, отчислялось 7,593,447 франковъ, подлежало выдач бднымъ 16,429,746 франковъ. Не показываютъ-ли эти краснорчивыя цифры, что бюджетъ общественной благотворительности существовалъ скоре для администраціи, чмъ для нищихъ. И въ самомъ дл расходъ на нее чудовищно великъ по сравненію съ расходами, напримръ, по министерству финансовъ, по отдлу взиманія податей. При этомъ сравненіи оказывается, что получать налоги стоитъ почти въ 10 разъ дешевле, чмъ выдавать пособія. Во Франціи существуетъ 11,578 бюро, въ которыхъ сосредоточены дла по общественной благотворительности, такъ-что одно бюро приходится на 3316 человкъ всего населенія или на 119 человкъ получающихъ пособіе.
Изъ отчета главнаго бюро общественной благотворительности за этотъ годъ оказывается, что во всей Франціи воспользовались пособіями 1,129,539 человкъ. При сравненіи этого числа съ цифрой общаго населенія страны выходитъ, что 3,6 изъ 100 человкъ должны считаться нищими, протягивающими руку за милостыней.
Если судить по офиціальнымъ рчамъ министровъ второй имперіи, ими произносимымъ въ палат и при разныхъ торжественныхъ случаяхъ, можно было-бы думать, что нищета постоянно уменьшалась во Франціи, но статистическія цифры, извлекаемыя изъ ихъ-же офиціальныхъ отчетовъ, представленныхъ императору, говорятъ совершенно противное. Она постоянно увеличивалась, хотя, дйствительно, благодаря разнымъ искуственнымъ средствамъ, во время второй имперіи по отчетамъ она стояла всегда почти на одной цифр. Такъ, число лицъ, получающихъ пособія, въ періодъ отъ 1833—37 года было 751,311 ежегодно. Дале идетъ постоянная прибыль: среднее число ежегодно получающихъ пособіе въ періодъ отъ 1838—1842 было 813,210, отъ 1843—47 — 925,274, отъ 1848—1852 — 982,516, отъ 1853—56 — 1,221,428, отъ 1856—60 — 1,213,684, въ 1868 году, какъ мы видли оно возрасло до 1,259,549 человкъ. Въ 1833 году число лицъ, живущихъ на счетъ общественной благотворительности, къ общему числу населенія относилось какъ 2,25 къ 100, а въ 1868 году какъ 3,6 къ 100.
Отношеніе бдныхъ ко всему населенію не во всхъ департаментахъ одинаково. Ниже средняго отношенія, 36 бдныхъ на 1000 человкъ общаго населенія, оно было только въ 13 департаментахъ, въ остальныхъ же выше, и доходило въ департаментахъ: Устьевъ Роны до 58 на 1000, Сены — 63, Соны — 68, сверномъ — 174 и Сарты — 247.
Любопытно теперь взглянуть, какъ велика средняя цифра пособія. получаемая каждымъ лицомъ изъ бюро благотворительности. Въ департамент Сарты, гд 247 человкъ изъ 1000 душъ общаго населенія страдаютъ отъ нищеты, на долю каждаго благотворимаго среднимъ числомъ приходится въ годъ 1 франкъ и 1 сантимъ (25 1/4 копеекъ), въ сверномъ 7 фр. 2 сан., въ ронскомъ 10 фр. 69 сан., въ сенскомъ 24 фр. 44 сан., въ Иль и Виленъ 4 фр. 8 сан., въ верхне-гаронскомъ 8 фр. 11 сан., въ морбиганскомъ 8 фр. 86 сан. Во всей Франціи средняя цифра благотворенія 11 фр. 55 сан. (2 руб. 88 3/4 коп.) въ годъ. 3 1/10 сантима (меньше копейки) въ день.
Вотъ въ какомъ положеніи находится нищета во Франціи, вотъ какими средствами пытаются ее уничтожить или по крайней мр ослабить! И вдь эти цифры, предъ краснорчіемъ которыхъ должны умолкнуть всякія возраженія защитниковъ statu quo вопроса о народной нищет, — касаются только офиціальнаго пауперизма. Вдь они говорятъ только о нищихъ, о людяхъ, доведенныхъ нищетой до такой крайности, что имъ нтъ другого исхода, кром общественной благотворительности, иначе имъ грозитъ голодная смерть. Но сколько есть людей, тоже страдающихъ отъ нищеты, живущихъ изо-дня въ день почти нищенской жизнію, впроголодь, которые изъ благородной гордости не хотятъ протягивать руку за милостыней! Трудно сказать, сколько ихъ во Франціи, но можно приблизительно положить, что ихъ около 2,000,000. Итакъ даже въ наше время, гордое своей цивилизаціей, слишкомъ 3,000,000 человкъ, т. е. боле двнадцатой части населенія Франціи страдаетъ отъ бдности и нищеты. Но и этой послдней цифрой далеко не исчерпывается вся масса бдняковъ во Франціи. По офиціальнымъ-же свденіямъ есть еще около милліона семействъ, составляющихъ населеніе почти въ 4,000,000 душъ, доходъ которыхъ далеко ниже средняго дохода, необходимаго для безбднаго существованія, они тоже терпятъ нужду, если не постоянную, то временную, и степень ихъ благосостоянія зависитъ отъ совокупности такихъ причинъ, неблагопріятное дйствіе которыхъ они не могутъ устранить ни своей энергіей, ни своими знаніями. Слдовательно и нынче во Франціи существуетъ еще 7,000,000 бдняковъ, или одинъ бднякъ на пять достаточныхъ или, по крайней мр, мало нуждающихся гражданъ. Пропорція весьма неутшительная, плохо вяжущаяся съ прогрессивными отщемленіями XIX вка. И неправы т, которые, задаютъ себ слдующій вопросъ: ‘Кмъ считать бдняка,— членомъ или врагомъ общества?’ Они не отвчаютъ на этотъ вопросъ, предоставляя отвтить на него обществу, которое не съумло такъ устроиться, чтобы каждый его членъ могъ добывать средства для безбднаго существованія, могъ за свой трудъ получать должное вознагражденіе. ‘Приходитъ къ вамъ бднякъ, продолжаютъ они, — и говоритъ: ‘Я силенъ, я молодъ, я имю кое-какія знанія, необходимыя для того, чтобы работа моя была хороша и принесла вамъ пользу. И трудъ мой, и знанія, и молодость, и силу я отдаю въ полное ваше распоряженіе и взамнъ прошу васъ дать мн столько хлба, чтобы я могъ насытиться?’ Требованіе совершенно справедливое и, повидимому, для васъ выгодное, но вы покачиваете головой и отвчаете: ‘Я не могу дать вамъ работу: я уже имю у себя столько работниковъ, сколько мн нужно’. Что прикажете длать отверженному бдняку? Куда онъ долженъ идти?
Въ бюро благотворительности! Но тамъ ему выдадутъ 3 1/10 сантима въ день. Можно-ли быть сытымъ на такія деньги — отвтить нетрудно.
Для дополненія представленной нами неутшительной картины нищеты, перенесемся въ Англію, въ страну первйшихъ богачей въ мір, свободную, независимую, гордящуюся своей практичностію и дловымъ складомъ жизни. Въ лучшемъ-ли положеніи здсь бдняки, чмъ во Франціи, и такъ-ли здсь велики жертвы нищеты?
‘Нельзя отрицать, говоритъ американецъ Гауторнъ, путешествовавшій по Англіи,— что во всхъ странахъ міра неопрятность неразлучно связана съ нищетой, но грязь, которую привелось мн встртить въ бдныхъ кварталахъ англійскихъ городовъ, превосходитъ всякое вроятіе. Воздухъ до того спертъ на улицахъ, міазмы до того сгустились въ узкомъ пространств, что непривычному человку здсь трудно, почти невозможно дышать. Вчные туманы препятствуютъ дыму быстро уноситься въ верхніе слои воздуха и онъ стелется по земл. Внутри домовъ, въ человческихъ жильяхъ еще хуже, чмъ на улиц. Могли-ли подъ вліяніемъ такихъ невыгодныхъ условій сложиться привычки, возбуждающія симпатію? Можно-ли требовать развитія отъ людей, подверженныхъ дйствію такихъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ? Конечно, нтъ’.
Кабаки въ этихъ печальныхъ мстностяхъ, столько-же грязные, какъ и окружающая ихъ обстановка, постоянно наполнены массой постителей. Сюда приходятъ дти и выпиваютъ стаканчикъ водки, часто уплачивая за него вещами, уворованными ими или у родителей, или гд-нибудь въ сосдств. Сюда идутъ толпами женщины, одтыя въ грязныя лохмотья, приходятъ он и днемъ, и ночью, и, со стаканами водки въ рукахъ, бесдуютъ между собою, отпуская плоскія шутки даже на счетъ своей собственной нищеты. Но мужчины, кажется, длаютъ изъ кабака свое постоянное мсто жительства, они пьютъ до-тхъ-поръ, пока не напиваются до безчувствія, они пьютъ, пока не отдадутъ за водку послднюю копейку и, отдавъ ее, какъ-будто ожидаютъ, что вотъ-вотъ совершится чудо и ихъ рука ощупаетъ въ карман, неизвстно какимъ путемъ попавшую туда, мдную монету, и она дастъ имъ возможность снова удовлетворить свою ненасытную страсть къ алкоголическимъ напиткамъ.
Въ очень близкомъ разстояніи отъ кабаковъ поселяются обыкновенно ростовщики, принимающіе въ залогъ все, что иметъ какую-нибудь цнность. Практика у этихъ безжалостныхъ людей, наживающихъ, большіе капиталы на счетъ нищихъ,— замчательно велика: съ утра до вечера они обмниваютъ мдные гроши и мелкую серебряную монету на лохмотья, которыя тащатъ къ нимъ по большей части люди, побывавшіе уже въ кабак. Тутъ-же въ сосдств примостились лавченки съ старымъ платьемъ и тряпьемъ, дале лавки, торгующія табакомъ, трубками, сухарями, овощами, гнилымъ сыромъ, вонючей колбасой и пр. Еще дале размстилась мясная торговля. Англичане съ гордостью говорятъ о своихъ быкахъ, о жирныхъ свиньяхъ и баранахъ, дйствительно изумляющихъ непривычный глазъ громадными размрами и достоинствомъ мяса. Но совсмъ не такое впечатлніе производятъ мясныя лавки въ бдныхъ кварталахъ англійскихъ городовъ: сюда свозится говядина самаго низшаго сорта, разные обрзки сомнительной свжести и, однакожъ, даже этотъ неприхотливый продуктъ очень рдко попадаетъ на столъ бдняковъ, очень многіе изъ нихъ позволяютъ себ лакомиться мясомъ разв въ самые большіе праздники, какъ рождество, пасха и др.
Каменный уголь, столь необходимый для отопленія каминовъ въ сыромъ климат, составляетъ часто невозможную роскошь для жителей этихъ бдныхъ заброшенныхъ’ кварталовъ, и надо видть, съ какимъ наслажденіемъ женщины и дти подбираютъ на улиц, въ лужахъ и выбоинахъ мостовой куски драгоцннаго топлива, случайно упавшія съ воза.
На улицахъ всегда кипитъ жизнь. Улица здсь замняетъ салонъ, она служитъ театромъ споровъ и интригъ, семейныхъ раздоровъ и примиреній, наконецъ, даже мстомъ, гд составляются уговоры на счетъ воровства и убійства. Несмотря на неудобства англійскаго климата (такъ-какъ въ Англіи дождь принимается идти нсколько разъ въ день), городскіе бдняки только на улиц могутъ нсколько поддерживать свое разстроенное здоровье. Въ узкихъ, удушливыхъ и грязныхъ комнатахъ, гд въ каждой помщается по нскольку семействъ, гд они ночью спятъ вс вмст,— гнздятся вс условія для зарожденія всякихъ болзней.
Какъ-только дождь перестаетъ, двери домовъ тотчасъ-же растворяются и все населеніе ихъ высыпаетъ на улицу. Мужчинъ, однакожъ, встрчается не много: они день проводятъ въ другихъ кварталахъ или на работ или въ поискахъ средствъ добыть себ пропитаніе. Женщины-же, съ работой въ рукахъ, и дти взадъ и впередъ снуютъ по улицамъ или, собравшись группами, толпятся на площадяхъ и на перекресткахъ улицъ.
Молодость, при такихъ условіяхъ жизни, проходитъ очень быстро. Въ бдныхъ кварталахъ англійскихъ городовъ нердко попадаются женщины, молодыя на видъ, но лица ихъ осунулись и пожелтли, глаза покраснли отъ дыма, станъ согнулся и носитъ на себ вс признаки преждевременной одряхллости.
Но при всей печальной обстановк, при всхъ неблагопріятныхъ условіяхъ жизни, лучшая добродтель женщины, материнская нжность къ грудному младенцу, здсь проявляется съ такой-же силой, какъ и у матерей, живущихъ при несравненно лучшихъ общественныхъ и семейныхъ условіяхъ. Мать, въ вонючей конур, составляющей жилье англійскаго бдняка, холитъ и бережетъ своего ребенка и любитъ его такъ-же пылко и страстно, какъ и всякая другая хорошая мать, занимающая конфортебельную квартиру въ богатыхъ лондонскихъ кварталахъ.
Къ несчастію, эти-же самыя неблагопріятныя условія жизни побуждаютъ мать бросать на произволъ случая ребенка съ той поры, какъ онъ начинаетъ ходить безъ посторонней помощи. Этого мало: мать безпрестанно ругаетъ и безжалостно бьетъ своего ребенка. Но допустимъ, вмст со многими изслдователями англійскаго пауперизма, что эти несчастныя женщины терзаютъ своихъ дтей только тогда, когда находятся подъ вліяніемъ спиртныхъ напитковъ, или посл тяжкаго горя, выпавшаго на ихъ долю, что, впрочемъ, случается очень часто.
Юное поколніе, брошенное на произволъ судьбы, легко свыкается со всми неудобствами своего положенія, пріобртаетъ множество пороковъ и, въ конц концовъ, приходитъ къ тому неутшительному выводу, что оно не сметъ и думать о боле лучшей жизненной обстановк, чмъ у его родителей. Оно слишкомъ рано начинаетъ посщать кабаки и привыкаетъ къ лни, къ пьяному разгулу, къ разврату.
Трудно ожидать, чтобы при такой жизни, могъ выработаться честный, независимый характеръ. Правда, онъ выработывается не очень часто, однакожъ, все-таки выработывается. О мужчинахъ будетъ рчь впереди, что-же касается женщинъ, то между ними встрчаются такія, которыя невольно возбуждаютъ къ себ уваженіе, съ ними вс обходятся съ предупредительной вжливостью, самые отчаянные гуляки и сквернословы въ ихъ присутствіи стараются вести себя прилично. Симпатическіе характеры, конечно, чаще встрчаются между двушками, чмъ замужними женщинами, такъ-какъ на долю послднихъ приходится несравненно боле страданій и горя и он, мало-по-малу, теряютъ хорошія качества своего характера и нердко превращаются въ злыхъ и своенравныхъ матерей, терзающихъ своихъ ни въ чемъ неповинныхъ дтей.
Бдные кварталы англійскихъ городовъ, понятно, пользуются по совсмъ хорошей славой въ глазахъ полиціи, и потому на ихъ улицахъ безпрестанно встрчаются представители полицейской власти, въ лиц полисменовъ. Они основываютъ здсь свое мстопребываніе, имя въ виду главную цль — препятствовать организаціи народнаго возстанія. Самыми опасными людьми полисмены считаютъ уличныхъ пвцовъ. Потому, во время голода и вообще какихъ-нибудь бдствій, ухудшающихъ незавидное положеніе бдствующаго населенія, полисмены всегда съ особенной бдительностію слдятъ за уличнымъ пвцомъ и какъ-только послдній начинаетъ пть псню, которая, но мннію блюстителя общественнаго порядка, можетъ вредно повліять на раздраженные умы голодныхъ бдняковъ, онъ тотчасъ-же прекращаетъ безпорядокъ, т. е. заставляетъ цвца умолкнуть. Но эта предосторожность совершенно излишня: англійскіе бдняки, по отзыву самыхъ компетентныхъ судей, съ изумительнымъ терпніемъ переносятъ голодъ, болзнь и смерть, и ничто не можетъ заставить ихъ выйдти изъ апатіи, бдствія убили въ нихъ всякую энергію, и они съ уныніемъ твердятъ, что всякая надежда для нихъ потеряна. Въ кварталахъ, ими населенныхъ, свирпствуютъ всякого рода болзни, смерть коситъ ихъ во время частыхъ эпидемій, они не досыпаютъ, не додаютъ, но расположеніе ихъ духа нисколько не измняется и достаточно ничтожнйшаго свтлаго луча, проскользнувшаго въ щель мрачной перегородки, отдляющей ихъ отъ міра довольныхъ, счастливыхъ людей, чтобы эти угрюмые, апатичные люди предстали предъ вами со всми качествами характера, олицетворенными въ національномъ англійскомъ тип, въ Робинъ-Гуд.
Метью, одинъ изъ талантливйшихъ изслдователей англійской бдности, во многихъ своихъ произведеніяхъ даетъ чрезвычайно врныя характеристики бдности, поселившейся въ мрачныхъ грязныхъ кварталахъ Лондона, Ливерпуля и другихъ большихъ промышленныхъ и торговыхъ городовъ. ‘Очень много любознательныхъ путешественниковъ, говоритъ онъ, — прізжаютъ въ Лондонъ съ цлію ознакомиться съ богатствами этого громаднаго города, но очень мало такихъ, которые пытаются изслдовать нищету, твердой ногой утвердившуюся въ отдаленныхъ кварталахъ столицы. Если вы постите доки, вы тамъ найдете на земл и подъ землей, наваленныя куча на кучу, сокровища, привезенныя сюда со всхъ мстъ земли. Эти богатства кажутся необозримыми, какъ море, ихъ принесшее, и воображеніе теряется, пытаясь оцнить все, что находится передъ глазами’…
Но тутъ-же рядомъ съ этимъ неисчерпаемыя!’ богатствомъ гнздится бдность, предъ размрами которой также потеряется всякое воображеніе. Кто желаетъ ее видть, пусть придетъ къ лондонскимъ докамъ въ семь съ половиной часовъ утра. Здсь толпятся массы людей всхъ классовъ, всхъ положеній,— разгоравшіеся мясники и булочники, старые солдаты, матросы, джентльмены, законники, неимющіе никакой практики, исключенные изъ службы чиновники, нищіе, домашняя прислуга, однимъ словомъ, вс т, у кого нтъ ни корки хлба и кто хочетъ его добыть работой тамъ, гд не требуется никакихъ рекомендацій и свидтельствъ о хорошей репутаціи. Къ восьми часамъ особое лихорадочное движеніе въ толп показываетъ, что пришли распорядители работъ и хозяева грузовъ. Вс руки поднялись, каждый употребляетъ всевозможныя усилія, чтобы обратить на себя вниманіе хозяина или его прикащика, въ рукахъ которыхъ находится разршеніе вопроса: быть или не быть? Вс кричатъ въ одинъ голосъ, выраженіе лицъ безпрестанно мняется: на нихъ отражается то надежда на заработокъ, то отчаяніе, что придется уйти даромъ и подвергнуть на сегодня себя и свою семью голоду.
Впрочемъ, несчастливцы, неполучившіе работы, несовсмъ теряютъ надежду: они толпятся на берегу и ждутъ, не заведетъ-ли благопріятный втеръ новое судно въ доки, а вмст съ нимъ явится необходимость въ рабочихъ рукахъ. Стоятъ они часъ, дна и боле, и часто грустные, потерянные, не дождавшись вожделннаго судна, медленнымъ шагомъ возвращаются домой, гд ждетъ ихъ голодная семья.
Заработокъ въ гавани ограничивается нсколькими копейками, и этимъ ничтожнымъ заработкомъ живетъ боле 20,000 людей. И возможность получить его зависитъ отъ воли втра: благопріятный — большее число рукъ занято, неблагопріятный — масса людей должна буквально голодать. Не правда-ли самому пылкому воображенію человка, не удрученнаго горькимъ опытомъ, трудно представить себ, чтобы дневное пропитаніе 20,000 людей покоилось на такомъ шаткомъ основаніи, какъ втеръ?
Но какъ ни бдственно положеніе этихъ бдняковъ, принужденныхъ отыскивать работу въ докахъ, не вс они стоять на самой низкой ступени нищеты: т изъ нихъ, которые имютъ квартиры въ бднйшихъ кварталахъ городовъ, могутъ считаться относительно счастливцами: у нихъ по крайней мр есть убжище отъ непогоды, есть вязанка соломы, на которую они могутъ прилечь и отдохнуть отъ усталости. Но есть между бдняками и такіе, для которыхъ и квартирой и ложемъ служить тротуаръ въ отдаленныхъ пустынныхъ улицахъ, скамьи въ паркахъ, ниши въ мостахъ и другія подобныя неприхотливыя убжища.
Эти по крайней мр могутъ уснуть. А есть несчастливцы, которымъ и ночью приходится дрогнуть на холод, ожидая возможности добыть себ что-нибудь для пропитанія. На улицахъ Лондона, въ глухое ночное время, можно встртить нищихъ, одтыхъ въ лохмотья и ступающихъ по холоднымъ плитамъ тротуара босыми ногами: втеченіи дня они ничего не получили и ждутъ, не подойдетъ-ли какой милостивецъ и не подастъ-ли имъ нсколько грошей, съ помощью которыхъ они найдутъ себ ночлегъ въ какомъ-нибудь грязномъ подвал. Въ это-же время по улицамъ также прогуливаются публичныя женщины, которымъ раньше не удалось залучить къ себ постителя: он такъ-же дрожатъ въ своихъ мишурныхъ лохмотьяхъ и ожидаютъ, не пошлетъ-ли имъ судьба какого-нибудь пьянчужку или гуляку, запоздавшаго въ кабачк. Едва наступитъ заря, много бдняковъ выходятъ на улицу, съ мшками въ рукахъ, и роются въ пыли и въ навозныхъ кучахъ на заднихъ дворахъ, они отыскиваютъ выброшенныя кости и куски стараго желза, набравъ, продаютъ ихъ, и очень часто для своего дневного пропитанія принуждены довольствоваться однимъ этимъ заработкомъ.
Въ виду такихъ краснорчивыхъ фактовъ безвыходной нищеты съ давнихъ поръ достаточные классы англійскаго общества искали средствъ къ ея ослабленію и остановились, наконецъ, какъ и французы, на филантропіи. но какъ ни щедра была англійская филантропія, она все-таки оказалась безсильной противъ постоянно усиливающейся нищеты. Многіе защитники филантропіи пытались неудачи англійской филантропіи объяснять многими странностями, которыми отчасти характеризовалась англійская благотворительность. Англичанинъ, говорятъ они, крайне своеобразно смотритъ на вещи, и филантропія у него часто является подъ самыми эксцентрическими формами. Англійскія филантропическія общества посылаютъ фуфайки бднымъ индйцамъ, живущимъ за тридевять земель, и въ фуфайкахъ, по образу ихъ жизни, вовсе не нуждающимся, они посылаютъ носовые платки неграмъ, когда т привыкли обходиться безъ нихъ, и пр., и въ то-же время съ спокойнымъ сердцемъ проходятъ мимо честнаго англійскаго работника, который ничего не лъ цлыя сутки. ‘Чтобы бднякъ имлъ право на помощь изъ благотворительнаго общества, говоритъ одна ливерпульская газета, — ему необходимо имть при себ билетъ, который выдается освобожденному съ галеръ. Пусть онъ покажетъ этотъ билетъ и можетъ быть увренъ, что филантропы примутъ его съ распростертыми объятіями. Но если къ нимъ придетъ бднякъ, имющій жену и дтей, и скажетъ имъ, что онъ и семья его умираютъ съ голоду, что онъ честный рабочій, не зналъ прогуловъ и теперь остался безъ работы потому, что злая лихорадка или тифъ уложили его въ постель, — онъ можетъ быть увренъ, что ему откажутъ въ просьб и, пожалуй, дадутъ слдующій отвтъ: ‘Добрый человкъ, возьмите Адама Смита и прочтите его внимательно, этотъ великій писатель докажетъ вамъ, какъ дважды два — четыре, что ваше положеніе неизбжно и совершенно въ порядк вещей’. Все это прекрасно, но предположимъ, что филантропы выдали-бы этому рабочему пособіе, а не отослали его прочь, разв это доказывало-бы, что филантропія способна улучшить бытъ бдняковъ и ослабить нищету? Вовсе нтъ. Такъ или иначе направляется филантропія, она все-таки останется пальятивной мрой, приводящей къ самымъ отрицательнымъ результатамъ.
Филантропія неразъ пыталась въ Англіи выходить на настоящую, но ея мннію, дорогу, напримръ въ 1856 году она выступила съ цлымъ рядомъ мръ, способныхъ, по ея мннію, уничтожить нищету. Она заране, въ пышныхъ рчахъ, торжествовала, свою побду. И что-же? Въ это самое время въ одномъ Лондон находились тысячи рабочихъ, оставшихся безъ работы. На нихъ можно было испытать степень радикальности тхъ мръ, съ которыми выступала филантропія. По передъ такимъ грандіознымъ фактомъ спасовала филантропія и пылкій энтузіазмъ ея ораторовъ тотчасъ-же остылъ, когда 9,000 столяровъ, 8,000 маляровъ, 16,000 каменщиковъ и 2,000 кузнецовъ сошлись вмст на смитфильдской площади и стали требовать хлба. Филантропы увидли, что они безсильны насытить столько желудковъ.
Въ феврал 1857 г. около сотни рабочихъ семействъ, оставшихся безъ работы, почти умиравшія съ голода, явились къ мировому судь въ Клеркенвил и объявили, что они ничего не ли боле сутокъ, а въ рабочемъ дом ихъ квартала имъ не дали никакого пособія, даже отказали въ выдач по небольшому куску хлба. Въ то-же самое время многочисленныя толпы рабочихъ прошли по Оксфордской улиц въ Лондон съ жалостными криками: all out of work! (вс безъ работы!), all starving! (вс умираемъ съ голода!). Потомъ пошли дале по городу, везд восклицая: woe! woe! (несчастіе! несчастіе!). Какая-же филантропія можетъ предупредить подобное бдствіе!
Надобно, однакожъ, сказать правду, что Англія расходуетъ въ пользу бдныхъ боле всхъ странъ въ мір, но тмъ не мене бдность въ ней увеличивается. Втеченіе столтія населеніе Англіи увеличилось втрое, по за это-же время число бдняковъ увеличилось не втрое, а почти въ пять разъ.
Въ Англіи уже давно существуетъ подать въ пользу бдныхъ и изъ года въ годъ увеличивается въ своихъ размрахъ: въ 1838 году она простиралась до 5,186,389 фунт. стерлинговъ, въ 1840 она дошла до 6,242,571 фунта, въ 1843 до 7,304,601 ф., нсколько лтъ она колебалась очень немного и въ 1863 достигла 7,700,000 фунт. стерлинговъ. Нынче она простирается свыше 8,000,000. Такъ что во все время существованія подати въ пользу бдныхъ, съ 1834 — 1869 года, въ тридцать шесть лтъ Англія израсходовала для ослабленія нищенства около 250,000,000 фунтовъ стерлинговъ (боле полутора милліарда рублей серебромъ). Это однимъ сборомъ въ пользу бдныхъ. А сколько израсходовали филантропическія общества и приходскія попечительства!
Налогъ въ пользу бдныхъ тяжеле ложится на мстности мене богатыя, потому-что въ Англіи каждое графство платитъ этотъ налогъ, соображаясь съ числомъ бдныхъ, въ немъ находящихся. Такимъ образомъ графства: Дорсетъ, Эссексъ, Соутгемптонъ, Бернсъ, Оксфордъ, Суссексъ, Уильтъ — бднйшіе въ Англіи обложены этимъ налогомъ въ размр 2 шиллинговъ 6 пенсовъ съ фунта стерлинга дохода. Самыя-же богатйшія и населеннйшія графства — Честеръ, Ланкастеръ, Линкольнъ, Мидльсексъ, Іоркъ, Нортумберландъ, Стафордъ — вносятъ всего 1 шиллингъ 6 пенсовъ съ фунта дохода. Есть нкоторыя мстности, гд этотъ налогъ такъ великъ, что почти равняется доходу, и многіе фермеры бросаютъ фермы, чтобы не платить его, и земля остается невоздланной. Эти несчастныя мстности лежатъ, конечно, въ Ирландіи, гд тысячи десятинъ земли не обработаны потому, что невыгодно ихъ обработывать.
Изъ оффиціальной статистики Англіи видно, что число бдныхъ увеличивалось даже въ послднее десятилтіе, когда въ Англіи было уже слишкомъ сильно кооперативное движеніе, когда въ ней развились потребительныя и даже производительныя ассоціаціи, давшія рабочему, слдовательно, бднйшему классу, сильное оружіе противъ бдности. Но даже и въ эти годы число бдныхъ не только не уменьшилось, а сравнительно даже увеличилось. Въ 1860 г. ихъ считалось во всей Великобританіи 1,010,158 человкъ, а въ 1867 г. цифра бдныхъ дошла до 1,146,474. Если прибавить къ этой цифр 1,000,000 бдныхъ, подучающихъ пособіе въ своихъ приходахъ, то все число бдняковъ въ Англіи будетъ 2,146,474, что составитъ одного бднаго, живущаго на счетъ общественной благотворительности, на 14 человкъ общаго населенія. Если-же относительно Англіи мы сдлаемъ такой-же разсчетъ, какой мы длали въ отношеніи Франціи, т. е. къ числу нуждающихся, получающихъ пособіе, прибавимъ бдняковъ, неприбгающихъ къ благотворительности, доходъ которыхъ ниже средняго необходимаго дохода, то пропорція англійской бдности очень немногимъ уступаетъ французской.
Не надо забывать, что изъ Англіи масса людей переселяется въ колоніи и Соединенные Штаты, переселяются, конечно, бдняки, которые потеряли надежду улучшить свое положеніе на родин: въ десять лтъ съ 1856—1865 переселилось изъ Англіи 1,607,045 человкъ.
Вс эти краснорчивые факты наконецъ заставили англійскихъ государственныхъ людей убдиться, что филантропія безсильна остановить нищету и что нужны другія, боле раціональныя средства для ея уничтоженія или даже для ея ослабленія. Англійскіе бдняки поняли это еще раньше и улучшеніе своего быта ищутъ во взаимномъ содйствіи другъ другу. Въ послднее время все чаще и чаще стали возникать ассоціаціи трудящихся бдняковъ и многія изъ нихъ настолько улучшили свое положеніе, что всегда могутъ пособить своему члену въ тхъ случаяхъ, когда стеченіе неблагопріятныхъ обстоятельствъ оставитъ его безъ работы. Но они, конечно, не остановятся на полученныхъ результатахъ и пойдутъ дале и добьются самаго необходимаго, безъ чего всякая попытка къ улучшенію быта бдняковъ останется мрой нераціональной, мало-результатной. Они добьются, что будетъ, наконецъ, правильно организованъ кредитъ труду. Какъ устроится этотъ кредитъ, это будетъ зависть, конечно, отъ совокупности различныхъ условій, но дло въ томъ, что самое устройство его не должно представлять никакихъ особыхъ затрудненій.
Сдлавъ очеркъ бдности въ двухъ главнйшихъ странахъ цивилизованнаго міра, нтъ нужды останавливаться на историческомъ развитіи ея въ другихъ мстностяхъ. Везд развитіе нищеты шло однимъ и тмъ-же путемъ, везд противъ нея принимались почти одн и т-же мры и везд приводили къ однимъ и тмъ-же результатамъ. Такъ-что въ итог оказывается, что бдность везд еще сильна. Въ Италіи нищенство стало національнымъ порокомъ, папскій Римъ переполненъ нищими, въ Бельгіи въ нкоторыхъ мстностяхъ нищенствуетъ одинъ изъ трехъ человкъ общаго населенія, въ Голландіи одинъ изъ пяти, въ Швейцаріи одинъ бднякъ приходится на десять человкъ населенія, въ Австріи на пятнадцать, въ Германіи на двнадцать, въ Швеціи на пять.