1738-1833.
ПРОДОЛЖЕНЕ ОПИСАНЯ
ЖИЗНИ АНДРЕЯ БОЛОТОВА,
ОПИСАННОЕ САМИМЪ ИМЪ ДЛЯ СВОИХЪ ПОТОМКОВЪ.
Часть пятая или сначала 35-я.
Плоды 1799 и 1800 годовъ.
Начато 19 мая 1821
Кончено 19 мая 1822
ВЪ ДВОРЯНИНОВ.
Постоянные читатели ‘Русской Старины’, безъ сомннія, съ удовольствіемъ встртятъ вновь на страницахъ этого изданія — давняго своего знакомаго Андрея Тимоеевича Болотова. Онъ памятенъ и дорогъ намъ. Дорогъ не потому только, что двадцать лтъ тому назадъ мы имли истинное удовольствіе украсить его разсказомъ первыя книги нашего историческаго сборника и затмъ четыре года сряду, изъ книги въ книгу, продолжали этотъ разсказъ, но потому, что прелесть простодушнаго, честнаго, полной жизненной правды, сказанія Болотова о быт русскаго современнаго ему дворянства XVII-го вка — была въ высокой степени привлекательна.
Жизнеописаніе А. Т. Болотова издано нами въ 1870—1873 гг. въ двадцати девяти частяхъ, составившихъ четыре тома, оно охватываетъ время съ конца XVII-го по 1795 годъ, т. е. почти по конецъ XVII-го вка. Этотъ историко-литературный памятникъ занялъ весьма видное мсто въ ряду источниковъ новйшей отечественной исторіи, по общему признанію нашей исторической критики, Записки Болотова составляютъ наиболе цнный матеріалъ для исторіи быта, главнымъ образомъ, средняго, помстнаго великороссійскаго дворянства за время прошлаго столтія, почему онъ и является въ числ источниковъ въ монументальныхъ трудахъ самыхъ авторитетныхъ ученыхъ, какъ напр. историка С. М. Соловьева, а за нимъ и многихъ другихъ писателей и ученыхъ.
Представитель старой, коренной русской дворянской фамиліи — Андрей Тимоеевичъ Болотовъ — родился въ 1738-мъ году и, но существовавшему тогда закону общей служебной повинности для всего дворянства, рано поступилъ въ военную службу. Въ качеств офицера — онъ участвуетъ въ рядахъ русской арміи въ походахъ и сраженіяхъ семилтней войны съ Пруссіей, затмъ мы его видимъ адъютантомъ одного изъ генераловъ при двор Петра III, однимъ изъ первыхъ по времени дворянъ, Болотовъ воспользовался манифестомъ 18-го февраля 1762 г., освободившимъ россійское дворянство отъ обязательной службы, дале мы его видимъ — помщикомъ села Дворянинова въ Тульской губерніи, Алексинскаго узда, при чемъ онъ является типичнымъ представителемъ лучшихъ помщиковъ — хозяевъ домоводовъ и садоводовъ своего времени, мало этого, при ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ онъ издаетъ, первый по времени, сельско-хозяйственный журналъ ‘Экономическій Магазинъ’, и въ виду его агрономическихъ свдній, путемъ труда и науки добытыхъ, Болотовъ приглашается въ управители удла (въ той же губерніи, село Богородицкъ, нын городъ), удла питомца Екатерины II — Алекся Григорьевича Бобринскаго (род. 1762, ум. 1811 г.), съ 1796 года графа Бобринскаго.
Записки А. Т. Болотова — изданіе ‘Русской Старины’, прерываются 1795 годомъ, мы имли предъ собой — 29 частей этого труда и напечатали все, что у насъ было, къ счастію, вс эти части шли непрерывно, но, извстно, что Болотовъ велъ свое сказаніе дале 1795 года, онъ писалъ его до дней самой глубокой старости, до которой и дожилъ, такъ какъ онъ умеръ въ 1833-мъ году, 96 лтъ отъ роду, и разсказъ его охватывалъ, въ двухъ собственной его руки редакціяхъ — ‘Черноваго журнала вседневныхъ событій’ и обработаннаго уже систематическаго изложенія, время до 1811 года, такъ, по крайней мр, утверждаетъ его покойный внукъ Михаилъ Павловичъ Болотовъ, которому ддъ читалъ отрывки изъ записокъ, именно изъ этого времени {См. ‘Русскую Старину’ изд. 1873 г., т. VIII, стр. 738—753.}.
Оставивъ, въ 1796-мъ году, мсто управляющаго гр. А. Г. Бобринскаго, А. Т. Болотовъ поселялся окончательно въ своемъ имніи Дворянинов и прожилъ еще 37 лтъ — весь поглощенный литературными и агрономическими занятіями.
Труды эти выразились во множеств всевозможныхъ собственноручныхъ рукописей, какъ оригинальныхъ, такъ и переводныхъ, въ проз и стихахъ, всхъ его сочиненій, кром ‘Экономическаго Магазина’, 40 томовъ, по показанію его внука, было до 80. Труды эти были — историческіе, агрономическіе (домоводство, садоводство, о хозяйств. постройкахъ и проч.) {Многія изъ этого отдла рукописи находятся въ ‘Московскомъ Обществ сельскаго хозяйства’, въ библіотек Общества.}, религіозные, критическіе — словомъ изъ разныхъ областей литературы, въ каковыхъ писалъ Андрей Тимоеевичъ: то былъ одинъ изъ самыхъ плодовитыхъ и самыхъ образованныхъ русскихъ писателей второй половины XVIII-го вка. Сравнительно лишь весьма небольшая часть его рукописей была напечатана, большая же часть была развезена его внуками (онъ имлъ одного сына и 4 дочери), въ разные концы Россіи, куда только они разъхались, и многія изъ этихъ рукописей были утрачены.
Лучшая часть архива А. Т. Болотова сохранилась у его достойнаго правнука В. А. Болотова, съ честью занимавшаго долгое время — постъ мироваго судьи въ С.-Петербург и пользующагося уваженіемъ всхъ лицъ, его знающихъ. Сынъ его, Александръ Владиміровичъ, праправнукъ Андрея Тимоеевича, также заботливо относится къ библіотек и архиву своего знаменитаго прапрадда.
Получивъ отъ В. А. и П. А. Болотовыхъ первыя 29 частей рукописи Записокъ А. Т. Болотова, которыя и напечатаны нами въ 1870—1873 гг. въ приложеніи къ ‘Русской Старин’ тхъ годовъ, мы въ 1886-мъ году получили найденныя ими у родныхъ еще пять книжечекъ второй обработанной А. Т. Болотовымъ редакціи его Записокъ — именно части Зо, 36, и 37, заключающія въ себ его разсказъ о 1799—1802 гг., затмъ особые томики, заключающіе описаніе 1802 г. съ 7-го октября и 1805 г. жизни этого писателя, такимъ образомъ, между 1795-мъ годомъ, на которомъ прерываются Записки Болотова, изд. при ‘Русской Старин’ 1870—1873 годовъ, и текстомъ теперешняго продолженія описанія жизни ‘Андрея Болотова’ — проблъ въ четыре года, къ нему относится имющійся у насъ отъ г. Киселева дневникъ Болотова {‘Черноваго журнала вседневныхъ событій’ А. Т. Болотова, составляющаго черновую редакцію его Записокъ и прочихъ его трудовъ, было, по показанію его внука, Михаила Павловича, боле 50 томиковъ, изъ нихъ 39 были проданы М. П. Болотовымъ — гг. Киселеву и Самарину, (‘Русская Старина 1873 г., томъ VIII, стр. 748), нкоторые изъ этихъ черновыхъ томиковъ, а именно четыре, переданы г. Киселевымъ въ редакцію ‘Русской Старины’: дневникъ 1793—1794 гг., 1797—1798 гг., 1799—1800 гг. и 1801—1802 гг. Ред.}.
Помянутые пять томиковъ рукописи Записокъ А. Т. Болотова,— именно 1799—1802 и 1805 годовъ мы представляемъ нын на страницахъ ‘Русской Старины’. Составлены они А. Т., по его черновому дневнику, въ 1821—1827-мъ годахъ и нкоторые изъ нихъ занимаютъ боле 400 страницъ, въ небольшую 8-ю долю листа, книжечки, какъ и предъидущіе томики, переплетены А. Т. въ бумажный переплетъ, на корешк ихъ надписи: ‘Описаніе жизни Андрея Болотова, часть 35, 36, 37’.
Содержаніе этихъ частей не богато изложеніемъ крупныхъ историческихъ событіи, составитель Записокъ продолжаетъ въ нихъ прежній свой разсказъ о своемъ и сосдей своихъ быт. Разсказъ этотъ, не смотря на мелочность, весьма ярко живописуетъ быть средняго великорусскаго дворянства во всхъ подробностяхъ, касающихся воспитанія, службы по выборамъ, взаимныхъ отношеній помщиковъ, въ особенности здсь много дано мста весьма интереснымъ спорамъ и изложенію хода тяжебъ по размежеванію земель,— что составляло въ конц XVII-го вка важный для помщиковъ-дворянъ вопросъ, тутъ-же вырисовываются отношенія помщиковъ къ крестьянамъ, нравы, обычаи, свадебные, похоронные и друг., пиры, угощенія, забавы, сельско-хозяйственныя занятія и проч. и проч. Текстъ Записокъ Болотова, какъ и прочихъ въ ‘Русской Старин’, мы печатаемъ дословно точно и врно.
Въ заключеніе этого предисловія не можемъ не повторить того, что мы еще въ 1873 году говорили {См. ‘Русскую Старину’ изд. 1873 г., томъ VIII, стр. 1016.} о язык ‘Жизнеописанія А. Т. Болотова’: ‘Языкъ Записокъ Болотова поистин образецъ чисто русскаго, разговорнаго языка прошлаго столтія, выраженій, оборотовъ, притомъ такихъ выраженій старинныхъ, которыя вполн заслуживаютъ возобновленія въ русской рчи, особенно теперь, когда современный нашъ языкъ засоренъ такою массою иностранныхъ словъ, въ замну которыхъ существуютъ не только равносильныя, но и того сильнйшія, весьма выразительныя, русскія слова… Въ этомъ случа иностранную мдь мы цнимъ дороже собственнаго золота. Своеобразный слогъ Болотова, мткость его выраженій, ихъ картинность и точность составляютъ одну изъ лучшихъ особенностей его Записокъ’.
Повторяемъ увренность, что давніе читатели ‘Русской Старины’ съ удовольствіемъ встртятъ въ ней, время отъ времени, продолженіе разсказа этого прекраснодушнаго и весьма умнаго русскаго человка: безъ преувеличенія можно признать, что устами Болотова говорятъ лучшіе русскіе люди прошлаго вка, т. е. т, которые составляли именно сердце и умъ великаго, могучаго богатыря — русскаго народа.
Мой другъ! Сію часть исторіи моей жизни начну я описаніемъ хотя кратковременной, но по обстоятельствамъ своимъ достопамятной зды моей изъ деревни своей въ Москву. Въ столицу сію призывала меня тогда крайняя нужда. Въ пребывающей въ оной межевой канцеляріи приводимо было тогда къ окончанію тамбовское наше спорное межевое дло съ г. Пашковымъ. Боле тридцати лтъ оно тянулось и все еще не совсмъ было ршено и кончено. Началось оно еще вскор по изданіи о размежеваніи земель манифеста, черезъ покупку мною и покойнымъ дядею моимъ, изъ пустопорожней подл тамбовской нашей деревни находившейся государственной и до 50 тысячъ десятинъ простиравшейся земли, нсколько сотъ десятинъ, отчасти завладнной нами, отчасти впуст еще лежащей земли, на которую получивъ владнные указы, мы и владли, хотя оная потомъ и не была намъ еще отмежевана, что въ тогдашнее время не было еще тамъ никакихъ межевщиковъ и межеванья. Чрезъ короткое время посл того прельстился сею огромною степью славной г. Пашковъ, имвшей, на оной маленькой хуторокъ и восхотвшей всею оною неправильнйшимъ образомъ обовладть и черезъ взятаго на свой коштъ землемра за собою отмежевать. Но какъ онъ по непомрной алчности своей не хотлъ удовольствоваться нсколькими тысячами десятинъ, а восхотлъ не только всею ею незаконнымъ образомъ завладть, но и насъ всхъ смежныхъ владльцевъ притснить, то и оспорили мы ему въ томъ и, объявивъ оною казенною землею, каковою она и была, довели до того, что онъ, начавъ было межевать, но оную принужденъ былъ неоконченною бросить.
Такъ и осталось тогда сіе дло до самыхъ тхъ поръ, какъ г. Князевъ опредлился вторымъ, но важнйшимъ членомъ въ межевую канцелярію, и какъ тогда наступило такое время, въ которое можно было черезъ деньги все въ межевой канцеляріи выработывать и земли сколько хотлось покупать изъ казны не только на свое, но и на чужія имена, то и присовтывали господину Пашкову купить всю оную степь на чужія имена, но онъ и тутъ съ одной стороны по безпредльной алчности своей, а съ другой, не смотря на все свое богатство, по скупости своей, восхотлъ сбездльничать и купить на семь чужихъ имянъ одну только окружную полосу земли, а всю внутренность удержать за собою безъ покупки, и какъ въ межевой канцеляріи не было еще сей степи и плана, то и продала она ему наобумъ и по его признакамъ и не боле 11 тысячъ десятинъ и дала ему своекоштнаго землемра для отмежеванія сихъ узкихъ полосъ, окружающихъ всю степь сію. Тутъ случилось ему по непомрной алчности своей сдлать непростительную ошибку и при назначеніи въ просьб своей урочищъ, по которымъ ему купить хотлось, включить между прочими одно такое урочище, которое за нсколько лтъ до того продано было мн и за тройную еще цну. Сіе, какъ скоро дошло до моего свднія, и побудило меня скакать въ межевую канцелярію и, показавъ ей ея ошибку, просить, чтобъ она велла тому же землемру напередъ отмежевать мн проданную давно уже и мною владемую землю, а потомъ уже межевать Пашкову.
А между тмъ усмотрлъ я и другую Пашкову ошибку, а именно, что онъ, описывая полосамъ своимъ урочищи, въ одномъ мст не сомкнулъ ихъ между собою, а оставилъ версты на дв прорху и оное (оный?) входъ во все (всю?) внутренность степи, просилъ межевую канцелярію о продаж и мн всей прорхи 1,000 десятинъ земли, которое количество мн было и продано и тому же землемру велно было и отмежевать мн.
Ежели бы г. Пашковъ былъ благоразуменъ и не слишкомъ жадничалъ землею, которая ему, какъ бездтному человку, вовсе была ненадобна, то могъ бы онъ вмст съ проданною ему землею овладть безденежно и всею достальною и до 35 тысячъ десятинъ простиравшеюся степью — все дло зависло отъ того, чтобъ ему, согласно съ повелніемъ межевой конторы, дозволить межевщику вымежевать напередъ вс проданныя мн земли, а посл уже чтобъ отмежевать проданныя себ, ибо тогда не кому бы было ему въ томъ полагать преграды и спорами своими вс плутни его выводить наружу.
Но человкъ сей не такого былъ свойства, чтобъ послдовать гласу благоразумія, я, здивши нарочно для сего осенью въ тамбовскую свою деревню, хотя и предлагалъ ему сіе и даже просилъ о томъ, чтобы онъ меня напередъ успокоилъ и далъ мн вымежеваться, общевая ему не длать, впрочемъ, никакого ему помшательства, но онъ не захотлъ никакъ на то согласиться, но, взявъ на свой коштъ землемра и обогативъ его мздою, веллъ ему наискорйшимъ образомъ и, не принимая никакихъ и ни отъ кого споровъ, отмежевывать, скачучи на лошадяхъ, вс проданныя ему полосы, и замежевать за собою даже и самую ту прорху и находящуюся въ оной и мн проданную землю.
Какъ сіе производилъ онъ уже весною и когда меня тамъ не было, то и чертилъ онъ какъ ему хотлось и замежевалъ за собою не только всю степь, но и превеликое множество пахатныхъ сосднихъ земель, а въ томъ числ и моей земли множество. Симъ растрогалъ онъ меня уже до крайности и принудилъ скакать опять въ межевую канцелярію и подать на него жалобу и объяснить вс его плутни и неправильное замежеваніе за собою безденежно всей степи, а сіе и произвело то, что межевая канцелярія принуждена была все тамошнее межеванье остановить и для полученія о всей этой степи и окрестныхъ дачъ понятія отправить уже нарочнаго казеннаго землемра и велть ему всю ее снять на планъ и принять вс какіе будутъ и отъ него споры. А сіе и производилось нсколько лтъ сряду и какъ планъ со всего тамошняго края былъ въ канцелярію представленъ, то и усмотрла она вс плутни, и Пашковъ сколько ни старался, но не могъ ничего сдлать, а сіе и побудило его все сіе дло перевести въ Петербургъ въ тогдашнюю межевую экспедицію, но которая нашла все сіе огромное дло столь запутаннымъ, что не знала сама какъ къ нему приступить и что сдлать, но, не смотря на вс просьбы, пронырства и домогательства Пашкова, ршилась послать все сіе дло обратно въ межевую канцелярію съ тмъ, чтобы она отправила оное въ тамбовскую межевую контору и оной бы предписала ршить сіе дло на мст по законамъ, когда по порядку дойдетъ до земель сіе дло. А посему то контора сія, какъ я прежде уже упоминалъ, и ршила сіе дло по самой справедливости, и какъ оказалось, что въ проданныхъ Пашкову и ему отмежеванныхъ полосахъ было замежевано нсколько тысячъ десятинъ лишнихъ, то и назначила она отмрить ему только то число, сколько ему продано, а изъ излишковъ намрить проданную землю мн, которая тогда же мн была и отмежевана, достальную же всю, простиравшуюся на нсколько десятковъ тысячъ десятинъ, опредлила взять въ казну, а за неправильное завладніе и присвоеніе себ взыскать штрафъ въ казну, нсколько десятковъ тысячъ рублей, съ Пашкова.
Симъ тогда и кончилось дло и я боле десяти лтъ и владлъ спокойно отмежеванною мн землею и получалъ съ оной доходъ довольной.
Пашковъ же, будучи симъ конторскимъ ршеніемъ недоволенъ, подписалъ апеляцію и дло перешло опять въ межевую канцелярію, но и въ оной лежало до самаго сего времени безъ всякаго производства, а и въ сіе время принялась за дло, не потому что въ помянутой періодъ времени, по случаю перемны правительства, явились еще нкоторые просители сей земли себ, и нсколькимъ дано было отъ государя Павла -го по нскольку тысячъ десятинъ изъ отрзанной отъ Пашкова, и канцеляріи нельзя было сихъ удовлетворить, не разсмотрвъ ршенія конторскаго и не войдя во все дло сіе въ подробность. Вотъ въ какомъ положеніи находилось сіе дло, но какъ между тмъ въ межевой канцеляріи вс члены и присутствующіе были уже не прежніе, а совсмъ иные, то и опасались оба мы съ сыномъ, чтобъ сіи изъ похлебства г. Пашкову не перековеркали всего конторскаго ршенія, и не подлали-бъ по пристрастію какихъ нибудь намъ пакостей и не лишили-бъ насъ намъ отмежеванной и владемой нами земли, а сіе всего легче могло произойтить, если не предупредить и не отвратить зла сего какимъ нибудь образомъ. Для самого себя и спшилъ я тогда хать въ Москву, съ намреніемъ употребить все, что только можно будетъ для удержанія за собою толико важной и необходимо нужной и надобной земли, безъ которой вся наша тамошняя деревня очень малаго стоила, а съ нею сдлалась капитальною и довольно доходною.
Я отправился изъ деревни моей въ сей путь 25-го августа съ намреніемъ захать къ родственнику тещи моей и старинному нашему знакомцу и другу Ивану Афанасьевичу Арцибышеву, живущему въ Серпуховскомъ узд, верстъ съ 15 отъ сего города. Онъ просилъ меня, чтобъ къ нему въ сей разъ на перепутья захать, и прислалъ даже человка, которому показать мн въ селеніе его дорогу. Начало путешествія сего сопряжено было съ той непріятностью, что въ самое то время случилась ненастная дождливая погода, но какъ ни грязно было хать, но я дохалъ до обиталища нашего родственника довольно еще рано и, дучи мимо церкви ихъ прихода, засталъ самого его въ оной, дослушающаго обдню, и такъ усплъ и я еще застать кончикъ оной. По окончаніи же божественной службы ходили мы съ нимъ смотрть вновь построенную имъ церковь, и я далъ ему совтъ какъ подвесть подъ нее каменной цоколь. Отъ церкви до его дома было не очень близко, и я, по просьб его, согласился дохать туда вмст съ нимъ на его дрожкахъ, но скоро раскаялся въ томъ, ибо вдругъ припустилъ на насъ пресильной дождь и измочилъ обоихъ насъ до чрезвычайности. Я обдалъ и достальное время дня сего препроводилъ у него, въ Воскресенкахъ, и былъ угощеніемъ его очень доволенъ. Онъ дожилъ почти до старости, будучи не женатымъ, построилъ себ хотя изрядной домикъ, но жизнь велъ уединенную и хлопотливую и совсмъ почти странную. Онъ имлъ у себя хотя и денежки, но заботился безпрерывно о пріумноженіи своего достатка и вмсто того, что старость свою проживать въ поко, провождалъ ее въ безпрерывныхъ хлопотахъ и заботахъ, и то и дло зжалъ и на чемъ же — на дрожкахъ въ Москву и тамъ строилъ постоялые дворы для отдачи ихъ въ наймы.
Я не могъ всему тому и всему образу его жизни довольно надивиться и, переночевавъ у него, хотлъ было по утру продолжать путь свой дале, но онъ убдилъ меня просьбою остаться у него обдать, на что я тмъ охотне согласился, что продолжалось все еще ненастье,— которое продолжалось и посл обда и помочило насъ довольно въ дорог, и мы, дучи очень грязною дорогою, едва успли дохать ночевать до Молодей. Симъ знаменитымъ селомъ владлъ тогда славный богачъ и экономъ Степанъ Егоровичъ Кроткой,— разбогатвшей дружно чрезъ употребленіе въ свою пользу огромнаго хлбнаго магазина, запасеннаго еще Пугачевымъ, въ его низовой деревн и попоимк онаго — у него (Кроткого) въ деревн оставшаго. Я съ любопытствомъ смотрлъ на вс его въ семъ селеніи строенія, заведенія и разныя украшенія, и наслышался жалобъ на него крестьянъ, измученныхъ множествомъ земляныхъ и другихъ работъ. Переночевавъ въ семъ сел и обрадовавшись, что погода перемнилась и возстановилась опять ясная, продолжали мы свой путь дале и по грязной еще дорог дотащились кое какъ до Молодецъ и, выкормивъ тутъ лошадей, успли еще въ тотъ же день, и довольно еще рано, дохать до Москвы.
Подъзжая къ сей древней нашей столиц и матери всхъ русскихъ городовъ и смотря на нее, говорилъ я самъ въ себ: о Москва! Москва! възжаю я въ тебя съ безпокойнымъ и смущеннымъ духомъ! и съ какимъ то я изъ тебя выду! обрадуешь ли ты меня, или опечалишь!
Я и дйствительно озабоченъ былъ тогда множествомъ непріятныхъ обстоятельствъ. Во всей оной не было у меня никакихъ такихъ друзей и знакомцевъ, отъ которыхъ могъ я ласкаться надеждою полученіемъ какой нибудь въ дл моемъ помощи, во всей оной не было кром трехъ домовъ мн сколько нибудь дружныхъ и знакомыхъ, а именно: домъ г. Крюкова, Александра Степановича, домъ тетки моей, Катерины Петровны Арсеньевой, и домъ брата ея, Андрея Петровича Давыдова, но отъ нихъ всего мене могъ я ожидать какого нибудь себ пособія, что-жъ касается до межевой канцеляріи, то во всей оной не было тогда у меня ни изъ судей, ни изъ секретарей, ни изъ канцелярскихъ служителей никого знакомаго, ибо, вмсто всхъ прежнихъ, были уже совсмъ иные люди. Итакъ, единая и наиглавнйшая надежда моя была на покровительствующаго всегда мн Господа Бога, съ упованіемъ на котораго я и въхалъ тогда въ нашу старушку Москву.
Я остановился въ пріисканной повреннымъ нашимъ, пріхавшимъ прежде меня уже въ Москву, квартирк, въ задней пристройк дома Якова Ивановича Басаргина въ Зарядь. Я ни мало немедля приступилъ тотчасъ ко всмъ по моему длу хлопотамъ и вс четыре первые дня провелъ въ безпрерывномъ почти рысканьи и разъздахъ по Москв и въ свиданіяхъ съ людьми для меня нужными, и какъ обо всемъ происходившемъ въ теченіи сихъ дней писалъ я 1-го сентября въ подробности къ моему сыну и въ письм моемъ изобразилъ все тогдашнее мое положеніе и въ какомъ душевномъ смущеніи и разстройк мыслей я находился, и куда, и куда именно здилъ, то для объясненія всего того и помщу я письмо оное.
Изъ Москвы, сентября 1-го дня 1799 года.
‘Другъ мой Павелъ Андреевичъ! Изъ послднихъ моихъ писемъ, посланныхъ къ теб изъ Дворянинова и въ Ламки и въ Гнилое болото на-удачу, гд тебя найдутъ, знаешь уже ты, какое помшательство произошло въ производств намренія нашего въ разсужденіи зды нашей въ тамбовскую нашу деревню, а именно: то неожиданное обстоятельство, что межевое наше дло въ Москв начали слушать, и я писалъ уже къ теб о моемъ опасеніи, что не будетъ ли надобности хать мн въ Москву, а какъ теперь пишу въ теб уже изъ сей столицы, то ты видишь, что я уже въ ней, и что обстоятельства, дйствительно, принудили меня, оставивъ вс свои нужды и надобности, хать сюда. И слава Богу, что я и ршился сюда отправиться, дабы лично узнать обстоятельство нашего дла, а не положился на слова нашего повреннаго, который ни уха, ни рыла не смыслитъ и котораго здсь и въ пяру (?) не видать, а въ межевой, не только куда дале, но и въ подъяческую не пускаютъ. Итакъ, скажу теб, что, отправившись изъ деревни еще 25-го августа, за сдлавшимся вдругъ превеликимъ ненастьемъ и испортившеюся дорогою, на-силу, на-силу на третій день къ вечеру въ Москву пріхалъ и, остановившись въ дом Я. И. Басаргина, по сіе время по Москв все мычусь и разъзжаю, и на квартир только что ночую, а теперь пріхалъ нарочно поране домой, чтобъ все достальное время дня сего употребить на написаніе въ теб въ оба мста, гд я теперь тебя быть думаю, то есть въ Ламки и Паники, писемъ, къ чему теперь и приступаю.
Съ особеннымъ и чувствительнымъ прискорбіемъ скажу теб. мой другъ, что дло наше нашелъ я здсь гораздо въ худшихъ обстоятельствахъ, нежели я думалъ и ожидалъ. Его, дйствительно, начали слушать и почти все прослушали и я подосплъ точь въ точь къ самому важнйшему пункту времени, то есть къ его ршенію, и очень радъ уже тому, что осталось еще столько до ршенія времени, что можно мн было еще успть познакомиться нсколько съ межевыми судьями и узнать въ какомъ оно положеніи и къ чему наклонны господа ршители жребія нашего. Словомъ, я никакъ не ожидалъ и не думалъ, чтобъ оно могло быть въ такомъ пакостномъ и опасномъ для насъ положеніи!
Коротко, я увидлъ, что великая наклонность господъ судей даже къ тому, чтобъ всю нашу покупку уничтожить и кассировать, и, оставивъ насъ при одной нашей дачной ничего незначущей земли, всею огромною степью подарить ныншняго г. Пашкова (который будучи не таково скупъ, какъ покойникъ нашъ прежній соперникъ, а еще богате его, для насъ несравненно опасне онаго), утвердивъ, что будто все это его дачная, и что будто тутъ нтъ никакой дико-порожней государственной земли. А что всего удивительне, то сдланъ такой плутовской подборъ, что легко даже можетъ сіе и статься и имъ такъ ршить это дло и можно, и все ршеніе конторское перековеркать и уничтожить. Они даже поднимаютъ оное на смхъ и надъ ршеніемъ симъ насмхаются. Вотъ каковы нын у насъ дла, а мн казалося всегда, да и нын кажется, что контора разобрала все это дло очень основательно и ршила правильно и свято! Но въ глазахъ госпожи канцеляріи оно ни къ чему не годится. Она съ особливымъ тщаніемъ выискиваетъ вс малйшія ея упущенія въ ршеніи, и старается изъ каждой мухи длать слона, дабы только, привязавшись къ тому, можно было имъ сіе дло перековеркать и ршить по своему, а какъ — того они сами еще не знаютъ или, по крайней мр, такъ говорятъ, то по всему тому легко ты можешь заключить, каково мн было, при узнаніи о всхъ сихъ принятыхъ обстоятельствахъ. Я смутился чрезвычайно, и было отчего смутиться. Удержаніе за собою нашей покупной и уже намъ было отмежеванной земли, какъ ты самъ знаешь, для насъ превеликой важности. Что наша вся деревня безъ нея? ничего почти не будетъ значить!— почему не сомнваюсь, что и тебя сіе не мене смутитъ, какъ и меня, а что всего хуже, то съ прискорбіемъ и огорченіемъ душевнымъ теб скажу, что и теперь еще духъ мой не успокоенъ, и я нахожусь въ мучительной неизвстности о томъ, что воспослдуетъ и чмъ все сіе дло кончится. Предвижу только то, что предстоитъ намъ еще премножество хлопотъ и убытковъ знаменитыхъ, и въ разсужденіи сихъ еще хорошо бы, еслибъ они не пропали, а пошли въ тукъ. Бды! когда бда сія и на деньги еще не пойдетъ, а когда бы пошло, то куда бы уже не шло, земля не того стоитъ, а спокойствіе на вкъ всего дороже!!
Разсказавъ вкратц объ обстоятельствахъ сего проклятаго дла, разскажу теперь теб подробне обо всемъ, что успть я могъ по сіе время сдлать. Какъ пріхалъ я въ Москву къ праздничнымъ и неприсутственнымъ днямъ, то употребилъ я сіе время на то, чтобъ спознакомиться мн съ важнйшимъ и дятельнйшимъ изъ господъ судей, господиномъ Пименовымъ. По особливому для насъ счастью случилось то, что онъ шуринъ Варнашову, а Барнашовъ знакомъ какъ-то нашему Андрею Михайловичу, и общему нашему съ нимъ повренному покровительствовалъ. Итакъ, прежде всего, адресовался я къ сему г. Барнашову и повренный нашъ привезъ меня въ домъ къ нему. Онъ принимаетъ меня очень хорошо и ласково, человкъ предоброй и любезной (но помни, что онъ былъ до сего въ межевой секретаремъ, а теперь секретаремъ въ ратгауз московскомъ), но какъ бы то ни было, но я прошу его, чтобъ онъ рекомендовалъ меня своему шурину, и чтобъ доставилъ мн съ нимъ свиданіе. Онъ это одолженіе и сдлалъ, и чрезъ него назначенъ мн былъ день и часъ, когда бы мн къ нему пріхать для переговорки и объясненія.
Вс мн рекомендуютъ и хвалятъ сего господина Пименова и говорятъ, что онъ доброй человкъ, но узналъ же я стороною и то, что онъ и хапуга, любитъ и взять, но свои глаза паче слуха и виднья! День и часъ, назначенной для свиданья, наступилъ: я ду къ нему, но отъ воротъ чуть было не принужденъ былъ хать, удивившись, назадъ, услышавъ, что его нтъ дома,— но на счастье оказалась это неправда, а онъ былъ дома и изволилъ только сидючи въ креслахъ почивать! и по счастью стукъ, произведенной каретою моею предъ окномъ его, разбудилъ его, и онъ поспшилъ выслать звать меня въ себ, велвшаго было карет оборачиваться уже назадъ. Вхожу! принимаетъ меня какъ бы давно знакомаго, ласково, пріятно, дружелюбно, словомъ, милой и любезной человкъ. Я, кланяясь ему, упрашиваю быть къ намъ благосклоннымъ, употребляю всевозможнйшее краснорчіе и слышу увренія за увреніями, что готовъ намъ служить душею и сердцемъ. Но я всему тому худо очень врю, но пользуясь благосклоннымъ его пріемомъ, сажусь и, мало-помалу, вхожу въ дло и въ объясненіе онаго. Приносится бывшій со мною планъ, скопированный еще въ контор со всего сего спорнаго дла, говоримъ и разговариваемъ цлый почти часъ. Я представляю вс свои справедливости, а онъ изъясняетъ мн все противное тому, и все то, что для насъ крайне невыгодно и непріятно. И не смотря на то, какъ онъ ни знающъ въ сихъ длахъ и какъ тонко ни знаетъ вс обстоятельства нашего дла и какъ ни старался умащивать и умазывать вс слова свои яркими красками, но я проникалъ вс плутовскіе ихъ замыслы, и что у нихъ есть на ум сдлать,— но какъ бы то ни было, но онъ разстался со мною съ увреніемъ служить мн сколько можетъ, и что дло наше въ сію недлю сужденіемъ врно кончится. На вопросъ же мой, могу-ль я хотя нсколько ласкаться надеждою, уврилъ онъ, что увдомитъ меня о томъ чрезъ Дмитрія Гавриловича, то есть г. Барнашова, совтуя при томъ, чтобъ я между тмъ попросилъ и другихъ судей, а именно: главнаго и перваго члена Якова едоровича Апрелева и третьяго члена Василья едоровича г. Григоровича. Итакъ, спознакомившись съ симъ, похалъ я на другой день отъискивать тхъ. Тутъ надлежало мн изъ одного угла Москвы скакать на другой конецъ и успвать утромъ заставать дома. Одного и меньшаго засталъ, а другаго и главнаго уже не засталъ,— прозжаю въ межевую, тутъ никто мн незнакомъ! никто не глядитъ, не смотритъ, ни повытчикъ, ни секретарь. Надобно было и того, и другаго задобривать и заставлять смотрть на себя ласкове! тому совъ, другому совъ въ руки, и стали ласкове и пріятне. Секретарь Горчаковъ — старичишка и точно Гурковъ нашъ, и сказываютъ плутъ и негодяй! Повытчикъ малой молодой и, кажется, лучше. Въ разсужденіи сего за данныя деньги, по крайней мр, воспользовался я тмъ, что удалось мн заглянуть во вс бумаги и матеріалы, приготовленные для ршенія и разсмотрнія дла, и тутъ то я въ нсколько минутъ увидлъ все существо всхъ апеляцій и все, и все и вс ихъ плутни и закорючки и крючки дьявольскіе и ужаснулся даже, увидвъ ясно всю опасность нашего дла. Между тмъ въ судейской слушали наше дло, это было вчера, а сегодня какъ свтъ и гораздо поран, ну-ка я опять за Сухареву башню и на конецъ Москвы въ г. Апрелеву и думаю: ну теперь врно застану дома, но что-жъ, и дома, а выслалъ сказать, что нтъ дома, что ты изволишь? Итакъ, по сіе время я его еще не просилъ, Богъ его знаетъ, что то не пустилъ предъ себя. Однако, его сегодня и въ межевой не было, но дло продолжали слушать и безъ него. Я былъ опять въ межевой, и ничего нтъ скучне какъ быть въ ней по пустякамъ. Пименовъ уврилъ меня, что дло кончится врно на ныншней недл сужденіемъ, секретарь увряетъ тоже, но недли сей остался одинъ только завтрашній день, а дло еще не все прослушано, хотя и осталось его мало. Но какъ бы то ни было, но не уповаю я, чтобъ могло оно завтра кончиться, а тамъ придетъ суббота, воскресенье и понедльникъ, вс три неприсутственные дни, вотъ какое горе! необходимо бы надобно да и хотлось бы мн дождаться положенія мннія или самаго начальнаго ршенія, но теперь и Богъ знаетъ когда это будетъ!— Какъ вчера видлся я съ Иваномъ Афанасьевичемъ Арцибышевымъ, пріхавшимъ также въ Москву, и съ нимъ говорилъ о семъ дл, то совтовалъ онъ мн адресоваться прямо къ Пименову съ посуломъ, а безъ того дло не обойдется. Вижу я и самъ, что онъ говоритъ правду. И такъ, я сегодня нкоторымъ образомъ и учинилъ тому начало. Повидавшись съ Барнашовынъ, просилъ его уврить своего родню, что я ему, по мр его къ намъ добродянія, врно служить буду. Онъ и взялся это сдлать, Богъ знаетъ что-то будетъ!— Завтра спрошу его о томъ, и буде услышу, что общаетъ сдлать, то и не для чего мн будетъ доле здсь жить и проживаться по пустому, а можно будетъ мн и домой хать,— Барнашовъ то-же говоритъ. Завтрашній день скажетъ мн, жить ли мн еще здсь нсколько дней, или хать на время и до ршенія домой, оставивъ повреннаго дожидаться до самаго ршенія и подписанія опредленія, что, какъ ни верти, не скоро еще воспослдовать можетъ.
Вотъ теб реляція и реляція непріятная и такая сама собою теб уже докажетъ, что по всмъ вышеописаннымъ обстоятельствамъ намъ и мыслить о томъ не можно, чтобъ въ ныншнюю осень въ Тамбовъ хать!— не до зды теперь туда, а нужно будетъ дожидаться ршенія, и быть всякую минуту наготов скакать опять въ Москву, для подписки удовольствія или неудовольствія, и чтобъ не упустить семидневнаго срока. Чтобъ положиться въ семъ случа на повреннаго — о томъ и мыслить не можно, не его это дло, чтобъ понять смыслъ будущаго ршенія, а онъ можетъ только служить увдомлятелемъ. И такъ, какъ намъ можно отлучиться вдаль и чрезъ то подвергнуть себя опасности проронить важнйшее для насъ дло?— А посему, мой другъ, располагайся и ты своею здою и теб надобно будетъ возвращаться уже домой!— Ежели мн можно будетъ и не будетъ необходимой надобности дожидаться вторника или среды, то я въ субботу или воскресенье поду домой, и тотчасъ оттуда поспшу хать въ Ламки, чтобъ тамъ побывать и скорй домой опять возвратиться, для ожиданія извстія изъ Москвы. И теперь я уже не знаю гд мы съ тобою съдемся и когда увидимся, вс мысли мои теперь спутаны. Къ несчастью, не знаю я, что теперь и въ Ламкахъ происходитъ и все ли тамъ и дома здорово? Впрочемъ, скажу теб, что мн хотя и убыточно здсь жить, но дальней скуки я не видлъ — былъ въ превеликихъ разъздахъ, то туда, то сюда, и всми своими знакомцами доволенъ. Везд мн рады, а боле всхъ Александръ Степановичъ Крюковъ, другъ сердечный! Сегодня я обдалъ, и гд жъ? у Андрея Петровича Давыдова, на Гороховомъ пол, а вчера, дучи отъ Апрелева, зазжалъ къ знакомцу и сосду твоему Семену Александровичу Неплюеву. Какой это милой и любезной человкъ, и достойной вельможа и бояринъ! какъ это онъ меня принялъ, какъ обласкалъ! какъ благодарилъ за твое съ нимъ знакомство, какъ тебя хвалитъ, и какъ просилъ, чтобъ я къ теб отписалъ, что онъ тебя помнитъ, къ теб изъ Москвы писалъ и хвалится твоею дружбою. Я не преминулъ довесть рчь до межеваго нашего дла. Онъ и самъ вызвался и, разспросивъ, общалъ помочь намъ въ семъ случа. Однако, я не думаю, чтобъ могло изъ сего что нибудь выйти, хотлъ онъ поговорить бывшему директору надъ межевою, Мамонову, чтобъ онъ призвалъ судей межевыхъ и поговорилъ, это далека псня, а лучше когда-бъ онъ поговорилъ Апрелеву, который ему знакомъ, и того-бъ отъ него довольно!
Звалъ меня пріхать когда нибудь къ нему обдать, и какъ спшилъ онъ хать въ сенатъ, то и недолго продолжалось наше свиданіе и Богъ знаетъ удастся ли ему что нибудь намъ въ пользу сдлать. Тамъ не просьбы, а денежки надобны! и наше особливое несчастіе, что замшались въ наше дло тузы и богачи, какъ, напримръ, Пашковъ, оба Архаровы, генералъ Арбеневъ, Молчановъ и нкоторые другіе. Никто такъ недосаденъ, какъ Архаровы, по ненасытной и безстыдной алчности своей.
Будучи недовольны милостію государевою и тмъ, что пожаловано имъ, Богъ знаетъ за что, такое огромное казенное село, каково Разсказово, въ которомъ 80 тысячъ десятинъ земли и поболе, нежели по 15 десятинъ на душу по третьей ревизіи, безсовстнйшимъ образомъ требуютъ и хотятъ, чтобъ имъ изъ нашей степи прибавлено было еще безденежно 9 тысячъ десятинъ и сдлано тмъ по 15 десятинъ на душу по 5 ревизіи? Не говори: какъ это можно! нын все возможно и ничего невозможнаго нтъ.
А. Арбеневъ, узнавъ, что по конторскому ршенію множество земли назначено отрзать отъ Пашкова въ казну, выпросилъ также у раздающаго всмъ и всмъ и ни зачто, ни прочто казенныя земли, села и деревни государя нсколько тысячъ десятинъ изъ нашей степи, и требуетъ также, чтобъ оныя ему были даны, а съ такими же просьбами нкоторые другіе къ канцеляріи межевой приступаютъ, и она и не знаетъ что и длать съ ними, а то-то самое меня и устрашаетъ и нагоняетъ страхъ и ужасъ, что-жъ касается до ныншняго Пашкова, то сей по всмъ отношеніямъ еще хуже П. Егоровича, и съ симъ богачемъ, какъ съ чертомъ, не сладишь. Словомъ, все и все въ такомъ критическомъ положеніи, и чудо будетъ, если обойдется дло безъ дальнйшей апеляціи, когда не отъ насъ, такъ отъ кого нибудь изъ нихъ, ибо какъ ни верти, и какъ судьямъ ни хотлось бы всхъ удовольствовать, но никакъ будетъ не можно. Претензіи то противоположныя и прихоти неограниченныя и безстыднйшія въ свт, и все дло такъ запутано, что въ самомъ дл трудно будетъ его ршить, не сдлавъ никому неудовольствія, и Боже сохрани и спаси насъ отъ апелляціи дальнйшей! нын он вс со штрафами и съ заплатою по рублю за десятину, а съ судей только по 10 копекъ — пропорціональность изрядная!!!
Боле сего писать теперь некогда и нечего, всего не переговоришь и не перескажешь, почему и окончу письмо сіе сердечнымъ пожеланіемъ…. ‘и прочая, и прочая.
Написавъ сіе письмо къ сыну моему, не зналъ я куда мн его адресовать и съ какою почтою и по какой дорог отправить, по Орловской ли въ Кромы или по Рязанской въ Донковъ для пересылки въ Паники, въ домъ тестя сына моего г. Ошанина, ибо не зналъ, по какой дорог предприметъ сынъ мой обратную свою зду ко мн и прямо ли подетъ ко мн чрезъ Тулу, или расположится хать прямою дорогою въ Паники, и застанетъ ли или уже не застанетъ письмо сіе его въ Орловской ихъ деревн. Находяся въ семъ недоумніи и полагая почти наврное, что онъ находился уже въ дорог и изъ дома своего выхалъ и, придерживаясь боле того мннія, что подетъ имъ по Тульской дорог и, не дозжая до Тулы, задетъ къ зятю моему Воронцову въ Головлино и тутъ, узнавъ о моемъ отъзд въ Москву, продетъ въ Ламки и тамъ будетъ прізда моего дожидаться, ршился я адресовать письмо сіе въ Богородицкъ, для доставленія къ зятю моему Шишкову въ Ламки, и отправить оное вмст съ письмомъ къ жен моей съ воронежскою почтою. А на случай, если сынъ мой похалъ прямою дорогою въ Паники, написать къ нему другое письмо, хотя таковое же, но сокращеннйшаго содержанія, и для скорйшаго его о себ увдомленія отправить оное по тамбовскому тракту чрезъ Рязань и Донковъ и въ Паники, къ чему тотчасъ и приступилъ и на утріе же оба сіи письма, захавъ въ почтовый домъ, и отдалъ самъ, и изъ нихъ послднее было и счастливе перваго, ибо по стеченію обстоятельствъ сынъ мой получилъ оное и читалъ шестью днями прежде перваго.
А симъ окончу я и сіе мое письмо, достигшее до обыкновенныхъ своихъ предловъ, и предоставивъ повствованіе, о дальнйшихъ происшествіяхъ письму, за симъ послдующему, остаюсь вашъ — и прочая.
Писано сіе 21-го мая 1821 г., въ Дворянинов.
Мой другъ! Между тмъ какъ почта мои (письма) развозила, продолжалъ я, съ смущеннымъ и безпокойнымъ духомъ, мыкаться и разъзжать изъ одного края Москвы до другаго, и домогаться какой-нибудь себ отрады, и какъ главнйшая моя забота была побывать у самого перваго члена межевой канцеляріи г. Апрелева, то чтобъ застать его дома и опять за Сухареву башню не проздить по пустому, всталъ я, 2-го числа сентября, уже поране и пустился за Сухареву башню, гд находился, и въ сей разъ былъ счастливе прежняго. Онъ принялъ меня и я говорилъ съ нимъ много о своемъ дл, но словами его не былъ я ни мало утшенъ, а приведенъ былъ еще въ пущее сомнніе. Онъ проболтался мн въ своихъ замыслахъ, и я явно усмотрлъ величайшую всхъ ихъ наклонность къ сдланію крайней несправедливости и плутовства и для Пашкова возможнйшихъ натяжекъ. Чтобъ доставить ему всю нашу огромную степь во владніе и ею его, такъ сказать, подарить, и затвали они уничтожить вс покупки изъ сей степи и утвердить несправедливйшимъ образомъ, что будто тутъ вовсе нтъ никакой дикопорожней государственной земли, а сіе меня всего боле устрашало. Я не сомнвался въ томъ, что вс они задобрены были либо великими общаніями, либо и самыми уже деньгами отъ Пашкова, и отчаявался уже въ успх своего дла, и тмъ паче, что вс мои небольшіе посулы за справедливое ршеніе моего дла ничего не будутъ значить противъ подарковъ или посуловъ богача Пашкова, которому и было за что многими тысячами жертвовать, ибо степь стоила, почитай, милліонъ. И такъ не получивъ отъ г. Апрелева никакой отрады, похалъ я отъ него въ смущеннйшемъ состояніи моего духа. Захавъ на почтовой дворъ для отдачи своихъ писемъ и для взятія тхъ, кои были ко мн, прохалъ въ межевую и, дождавшись какъ начали дослушивать наше дло, которому слушанье надлежало въ сей день кончиться, и какъ продолжалось сіе и мн не хотлось потерять всего утра, похалъ я отыскивать деревенскаго моего сосда старика, князя Ивана Романовича Горчакова, которой женатъ былъ на сестр гремящаго тогда въ свт, героя нашего Суворова, и какъ мужъ и жена были мн издавна уже знакомы, то оба они были мн очень рады и посщеніемъ моимъ довольны, и просили меня, чтобъ я на утріе пріхалъ къ нимъ обдать. А въ этотъ день обдалъ я у друга своего Александра Степановича Крюкова, котораго ласкою и пріязнію былъ я отмнно доволенъ и охотно общалъ прізжать къ нему какъ можно чаще и провождать у него все праздное мое время, а для меня сіе было и очень кстати. Я былъ у нихъ въ дом какъ бы у родныхъ своихъ, и мн не было никакъ у нихъ скучно, почему и все достальное время того дня провелъ я у нихъ въ дом.
Въ наступившей за симъ день, которой былъ субботней и не присутственной, похавши по общанію моему къ князю Горчакову обдать, зазжалъ я на минуту въ межевую, для узнанія — окончено ли слушаніе нашего дла, но не могъ никакого толку добиться. Князь и княгиня Горчаковы были мн опять очень рады, и я угощеніемъ ихъ былъ очень доволенъ, а того боле тмъ, что посл обда случилось мн тутъ видть самую жену Суворова, новоиспеченную свтлйшую княгиню и принцессу Савойскую, а отъ нихъ захалъ я опять къ другу моему Крюкову и провелъ у него все достальное время того дня съ удовольствіемъ.
Какъ послдующей за симъ день былъ воскресной и гулевой и никакихъ длъ въ присутственныхъ мстахъ не производилось, то на досуг, повидавшись съ знакомцемъ моимъ, содержателемъ тогдашнимъ университетской типографіи Поповымъ, прізжавшимъ нарочно ко мн по утру, похалъ я обдать къ другу моему А. С. Крюкову и имлъ удовольствіе получить отъ него письмо отъ сына моего, на его имя адресованное. Письмо сіе писано было имъ уже изъ Намокъ, 30-го августа, и чрезъ оное узналъ я, что онъ, не дождавшись увдомленія моего о нечаянной зд моей въ Москву, отправился съ женою своею изъ деревни ихъ, по Тульской дорог, и по прізд своемъ къ сестр своей Настась въ Головлино, поразился, узнавъ, что меня нтъ въ деревн и что я ухалъ въ Москву. Почему и не сталъ онъ спшить здою своею къ намъ, а захалъ къ другой сестр своей Елисавет въ Ламки, гд нашелъ ее родившею дочь, но оной, въ восьмой день посл родовъ, и лишившеюся, что туда пріхали и родные его Ошанины изъ Паникъ и третья сестра его Ольга съ своимъ мужемъ и что онъ, повидавшись со всми ими, расположился воспользоваться тмъ временемъ, покуда я возвращусь изъ Москвы, и похать вмст съ родными его Ошаниными въ Паники, въ домъ къ своему тестю, на короткое время, а оттуда, возвратившись въ Ламки, хать уже въ мою деревню въ своей матери и тамъ возвращенія моего изъ Москвы дожидаться.
Возвращаясь въ повствованію моему, скажу, что вмст со мною случилось тогда обдать у г. Крюкова Петру Дмитріевичу Хвощинскому и за обдомъ дошла какъ то рчь до моего лекарственнаго камня и удивительнаго его дйствія отъ каменной и многихъ другихъ болзней, и г. Хвощинской разсказывалъ, что есть у него одинъ знакомой человкъ, а именно богатой московской купецъ Демидъ Демидовичъ Мещаниновъ, страждущей каменною болзнію и находящейся отъ ней въ жалкомъ положеніи. При семъ случа родилась во мн мысль и желаніе услужить изъ единаго человколюбія человку сему моимъ камнемъ.
Г. Хвощинской брался хотя оной ему доставить, но какъ порошка сего камня со мною тогда не было, а былъ онъ со мною запасной на моей квартир, то посредство г. Хвощинскаго показалось мн продолжительно, а располагался я самъ къ нему съ тмъ адресоваться и чрезъ то имть случай съ симъ богатымъ домомъ познакомиться, почему, возвратясь на свою квартиру по утру, и отправилъ я повреннаго своего Федю отыскивать домъ г. Мещанинова и ему сказать, что какъ мн случилось узнать, что онъ страдаетъ каменною болзнію, а у меня есть врное и уже безчисленному множеству людей помогшее отъ сей болзни лекарство, то если ему угодно будетъ, такъ бы я ему оное доставилъ. Федя мой дло сіе и исправилъ, но въ отвтъ велно ему сказать, что онъ пришлетъ, когда ему будетъ надобно, а теперь де детъ онъ въ свою деревню. Отвтъ сей принялъ я равнодушно и, переставъ о томъ думать, похалъ въ соборъ къ обдн помолиться къ Господу и попросить его о вспоможеніи мн въ тогдашнихъ моихъ тсныхъ обстоятельствахъ, а посл обдни расположился я прохать къ тетк моей, г-ж Арсеньевой, обдать, а по дорог, дучи къ ней, захать въ домъ къ сыну ея, а моему внучатному брату Ивану Тарасьевичу Арсеньеву, съ которымъ я до того времени еще не видался, и тутъ, во время стоянія моего противъ его дома, случилось со мною странное и такое происшествіе, которому я не могъ довольно начудиться, и ничему иному не приписывалъ, какъ особенному дйствію пекущаго о польз моей Божественному Промыслу и явному и скорому услышанію Господомъ моего къ Нему моленія и слдствію единственнаго моего на Него упованія я надежды на Его помощь. О удивительномъ семъ происшествіи вотъ что писалъ я въ моимъ роднымъ въ письм моемъ, посланномъ къ нимъ чрезъ два дни посл того, при моемъ изъ Москвы отъзд. Описавши имъ вс тогдашнія мои хлопоты и смутное мое положеніе, писалъ я къ нимъ слдующее:
‘Странной и прямо удивительной случай со мною случился! Въ самое то время, когда по свиданіи со всми судьями отъ всхъ ихъ получилъ я только пустые комплименты и почти явной отказъ, и когда приведенъ я былъ въ крайнее опасеніе, чтобъ не лишиться всей купленной земли, что хорошохонько бы и послдовало, если-бъ я не пріхалъ и хотя бы нсколько дней опоздалъ, и когда не зналъ — что начать и длать, и какъ и черезъ кого бъ испытать и поправлять дло сіе депежною молитвою, ибо и то мудрено было и ненадежно. Въ самое сіе смутное для меня время случилось мн хать по улиц и остановиться противъ одного дома, и послать человка спрашивать дома ли хозяинъ, тутъ, гд ни возьмись, одинъ человкъ, идущей на встрчу и узнавшей меня, заглянувъ въ карету, онъ останавливается позадь кареты, дожидается моего человка, спрашиваетъ у него подлинно ли то я и останавливаетъ меня, хотвшаго хать дале, ибо хозяина того дома не случилось быть дома, сего же человка я вовсе и не примтилъ. Человка сего послалъ ко мн истинно самъ Богъ на вспоможеніе. Я о немъ, а онъ обо мн вовсе не зналъ, что оба мы въ Москв, а что того удивительне, то я желалъ, чтобъ онъ на ту пору случился въ Москв, а онъ самого того же желалъ въ разсужденіи меня.— Ба! ба! ба! откуда ты взялся, мой другъ, воскликнулъ я, его увидвъ и узнавъ, и какъ ужасно я радъ тому, что тебя здсь вижу!— А я столько же радъ, нашедъ васъ, сказалъ онъ, и тужилъ ужасно, что васъ здсь нтъ. Словомъ, встрча сія была для меня крайне удивительна, а сдлаіась и полезною, ибо случись же такъ, что этотъ человкъ былъ самой тотъ секретарь Морозовъ, которой ворочалъ всею тамбовскою межевою конторою и котораго, по дружб и благосклонности ко мн, ршено било въ контор въ пользу мою сіе дло, который самъ писалъ ршительное опредленіе и былъ мною задруженъ. Но это не все еще, но случись же такъ, что онъ отъ малолтства крайней другъ тому изъ здшнихъ судей, которой всхъ длове и важне и которому отъ канцеляріи поручено было писать резолюцію, и онъ у самого сего судьи и живетъ въ дом и до меня еще интересовался моимъ дломъ, а теперь съ особливою охотою взялся всмъ дломъ спроворить, сдлаться въ семъ случа моимъ маклеромъ и помочь мн всего боле’…
Вотъ перечень изъ тогдашняго письма моего, касающейся до сего случая, а теперь продолжу повствованіе мое дале.
Переговоривъ обо всемъ, что надобно было съ Морозовымъ, общавшимъ мн стараться наклонить пріятеля своего судью ко всему для меня хорошему, веллъ онъ мн пріхать къ нему по утру въ слдующей день, дабы узнать боле, и съ тмъ со мной и разстался, и я тмъ боле радъ сему былъ, что въ разсужденіи Пименова взялся маклерничать и торговаться г. Барнашовъ, которому общалъ я и самому служить. Итакъ, съ отраднйшимъ сколько нибудь сердцемъ продолжалъ я свой путь къ тетк и, отобдавъ у ней вмст съ братомъ ея А. П. Давыдовымъ, захалъ опять отъ нея къ другу своему г. Крюкову и у него препроводилъ достальное время дня сего.
На утріе, въ самое то время, какъ собирался я хать въ г. Григоровичу, является ко мн слуга отъ г. Мещанинова и проситъ пріхать къ нему, либо въ 9, либо въ 3 часу, но какъ свиданіе съ судьею было важне Мещаниновскаго, то, сказавъ: ‘хорошо, хорошо!’, ду къ г. Григоровичу, застаю его дома, говорю съ нимъ опять о своемъ дл, прошу его, добиваюсь толку и не добьюсь, однако, дается мн общаніе желаніе мое исполнить. Симъ сколько нибудь успокоившись, зазжаю я отъ него въ межевую, а оттуда въ ратгаусъ, отыскиваю Барнашова и спрашиваю его, говорилъ ли онъ съ г. Пименовымъ и сколько надобно имъ за благосклонное дло моего ршенія, и получаю въ отвтъ, что потребно къ тому полъ-тысячи, а именно: ему 200, Апрелеву 200, да 100 рублей третьему и меньшому судь. Сумма сія была хотя, по тогдашней цн денегъ, и немаловажная, а особливо по обстоятельству, что со мною не было тогда столько и денегъ и я не зналъ гд мн ихъ достать, но какъ удержаніе за собою земли, стоющей несравненно множайшаго, то я при всемъ неудовольствіи за таковой грабежъ и за самое правое дло радовался тому, что по крайней мр пошла бда моя на деньги, и общавши требованіе ихъ выполнить. похалъ въ сенатъ для свиданія съ такимъ же покупщикомъ и тамбовскимъ своимъ сосдомъ, оберъ-секретаремъ Ивановымъ, съ которымъ хотлось мн переговорить о нашемъ дл и посовтываться, но не дождавшись онаго, хотвшаго туда пріхать, ду при проливномъ во весь тотъ день дожд обдать къ г. Крюкову, а посл обда, захавъ на квартиру и запасшись каменнымъ своимъ порошкомъ, ду къ г. Мещанинову.
Богатый старикъ сей принялъ меня въ просторной комнат въ нижнемъ этаж огромныхъ каменныхъ палатъ своихъ, установленной по купеческому обыкновенію множествомъ богатыхъ окладныхъ образовъ, а одинъ какой-то огромной, и въ богатомъ позолоченномъ оклад, лежалъ наискось посреди почти комнаты, съ горящимъ предъ нимъ неугасимымъ лампадомъ. Самъ бородатой старикъ, одтой въ богатой штофной шлафрокъ, принялъ меня сидящимъ на богатой соф, ни тепло, ни холодно, просилъ меня ссть на стулъ, противъ его за столикомъ стоявшей. Таковымъ почти холоднымъ пріемомъ будучи не совсмъ довольнымъ и жаля почти, что къ нему похалъ, не сталъ я долго медлить, но сказалъ ему причину, побудившую меня къ нему хать, и вынувши бумажки съ порошкомъ предложилъ ему оныя для употребленія, но какъ же удивился я, увидавъ, что онъ и хотлъ оныя принимать, и нтъ, и не смотря на вс увренія мои на полезность онаго, доказанную безчисленными опытами, властно, но какъ бы еще сомнвался и не доврялъ мн, такъ что я почти съ досадою на силу, на силу преклонилъ его къ тому, что веллъ онъ подать стаканъ съ водою и рюмку, и онъ на силу, на силу согласился, знаменуя себя нсколько разъ крестомъ, одинъ пріемъ тогда же выпить. Посл чего, оставивъ ему прочія, всталъ я и, откланявшись, пошелъ вонъ, внутренно смясь и досадуя, что онъ, будучи въ состояніи, а не хотлъ даже и привстать съ своей богатой софы и поблагодарить меня, какъ надлежало, а разстался со мною почти равнодушно. Но едва я только вышелъ въ переднюю комнату, какъ велдъ за мною вышелъ какой-то чиновникъ, либо родственникъ его и сталъ подавать мн блую, но не знаю уже какой цны, ассигнацію, что, увидвъ, не могъ я удержаться отъ того, чтобъ вслухъ не захохотать и столь громко, чтобъ старикъ могъ за дверьми услышать, подавателю не сказать: ‘что мн это совсмъ не надобно, что я не лекарь и не докторъ и что сожалю, что Демидъ Демидовичъ во мнніи своемъ обо мн ошибается и по всему видимому счелъ меня какимъ нибудь шарлатаномъ, хотвшимъ отъ него, какъ богатаго человка, чмъ нибудь поживиться, а я совсмъ не то, а благородной человкъ, желавшій оказать ему важную услугу, по единой доброт своего сердца, а отнюдь не изъ корыстолюбивыхъ какихъ видовъ, поклонитесь ему отъ меня и скажите сіе’ — и выговоривъ сіе, побжалъ я вонъ и, свъ въ карету, ухалъ, смясь и досадуя самъ на себя, что къ такому …… здилъ и самъ себя только одурачилъ.
Возвратясь на квартиру, сталъ я дожидаться г. Морозова, хотвшаго ко мн въ сей вечеръ пріхать, однако, онъ, какъ видно, за проливнымъ дождемъ не бывалъ, я хотя и поогорчился тмъ, но на сердц моемъ было сколько нибудь уже легче прежняго.
На другой день, что было уже 7-то сентября, съ самаго утра отправилъ я за Морозовымъ свою уже карету, а Федю своего послалъ на почту за письмами и за газетами. Морозовъ и не преминулъ во мн пріхать, и спроворилъ дломъ такъ, что къ неизобразимому моему удовольствію и крайнему меня обрадованно поздравилъ меня, отъ судьи, пріятеля своего, съ ршеніемъ дла въ мою пользу и съ тмъ, что положено уже мнніе и подписана всми судьями уже резолюція, что оставить меня при конторскомъ ршеніи, а мн боле сего ничего было и ненадобно. А того еще боле обрадовалъ меня, сказавъ, что чуть ли не самому ему поручаютъ писать и самое опредленіе, какъ знающему досконально все сіе дло человку. За симъ совтывались мы съ нимъ о томъ, что дать судь, его пріятелю, за выгодное для меня ршеніе, и онъ присовтовалъ мн дать ему 200 рублей и отослать къ нему ихъ въ тотъ же день, ибо одной сотни было очень мало. Я подарилъ самого его бездлкою 10-ти рублями, и будучи доволенъ его дружбою, исполнилъ по его совту и въ этотъ день отослалъ къ г. Григоровичу 200 рублей, а самому ему далъ свой простудной декохтъ, для леченія простудившагося и занемогшаго судьи, его пріятеля. Самъ же, проводивъ его и дождавшись обратно отвозившей его своей кареты, похалъ сперва въ ратгаусъ, чтобъ повидаться и поговорить съ Барнашовымъ, поручивъ сему поговорить обо всемъ съ роднею его г. Пименовымъ и попросить, чтобъ, въ случа недостатка у меня денегъ въ уплату общанной суммы, согласился онъ обождать оныхъ нсколько дней, покуда я пришлю оныя по почт изъ деревни, захалъ я въ межевую, чтобъ повидаться съ секретаремъ, но отъ сего грубаго человка не могъ добиться ничего. Итакъ, похалъ уже къ другу моему г. Крюкову, у него обдалъ и, създивъ съ нимъ въ ряды для покупки кой-какихъ вещей, пробылъ у него до самаго вечера.
На утріе отправилъ я опять карету свою за г. Морозовымъ и, дождавшись его къ себ, получилъ чрезъ него благодареніе отъ судьи Григоровича и совтъ, чтобъ я халъ теперь домой, ничего не опасаясь, и не оставлялъ бы даже и человка, чему я очень радъ, и послдуя охотно сему совту, ршился на утріе же изъ Москвы въ деревню отправиться. Но какъ нужно было мн повидаться еще съ Барнашовымъ и отдать ему, сколько мн можно было, деньги, то, распрощавшись съ Морозовымъ и попросивъ его объ увдомленіи меня о томъ, когда мн надобно будетъ опять пріхать въ Москву, похалъ я отыскивать Барнашова, и на-силу, на-силу отыскавъ его, при вторичномъ моемъ прізд въ ратгаусъ, опорожнилъ весь свой бумажникъ и отдалъ вс деньги, сколько ихъ у меня тогда ни было, и распрощавшись съ нимъ и общавъ немедленно прислать къ нему изъ дома по почт достальныя деньги, для врученія г. Пименову, прохалъ обдать, и такимъ же образомъ распрощаться съ любезнымъ моимъ Александромъ Степановичемъ Крюковымъ и поблагодарить его за все его и жены его ко мн благопріятіе, и достальное время дня сего препроводилъ у него. А возвратясь на квартиру, принялся за написаніе того письма къ роднымъ моимъ въ Ламки, изъ котораго помстилъ я выше сего отрывокъ, но какъ не зналъ я, гд находился тогда сынъ мой, и не живетъ ли еще у тестя своего въ Даникахъ, то желая скорй его о себ увдомить и побудить къ скорйшему ко мн въ деревню прізду, написалъ къ нему и отправилъ съ тамбовскою почтою къ нему въ Данковъ и Паники другое письмо слдующаго содержанія:
Изъ Москвы, 8-го сентября 1799 г.
‘Другъ мой, Павелъ Андреевичъ! Увдомляю тебя, что я нахожусь по милости Господней благополучно и теперь гораздо спокойне духомъ, нежели былъ тогда, какъ писалъ я въ теб въ послдней разъ. Ибо какъ ни сумнительно было наше дло и какихъ мн трудовъ и хлопотъ ни стоило, однако, при помощи прямо Божеской, удалось мн, хотя съ знаменитымъ для насъ убыткомъ, но дло наше наладить такъ, что оно наклонилось въ нашу пользу и вчера имлъ я то удовольствіе, что меня уже поздравили съ тмъ, что резолюція положена въ разсужденіи насъ въ такой сил, чтобъ насъ оставить при ршеніи конторскомъ совершенно. Много теб разсказывать, какъ это все происходило и какой особливый, совсмъ неожидаемый, но прямо полезный случай для меня случился, а только коротко скажу, что никто какъ Богъ! и я въ сей разъ удостоврился опять въ справедливости той пословицы, что когда Богъ пристанетъ, такъ и пастыря приставитъ. Со всмъ тмъ хлопотъ было множество, а о трудахъ я уже и не говорю. И какъ теперь начнутъ писать опредленіе и сіе, какъ вс увряютъ, продлится недлю, дв, или три, или мсяцъ, то чтобъ здсь по пустому не жить и не продаться, разсудилъ я хать домой, и тмъ паче, что ограбленъ здсь господами судьями, такъ что не осталось съ чмъ и домой съхать и принужденъ былъ занять на създъ деньги, но и всего того мало, а надобно и пріхавъ домой посылать еще тотчасъ деньги,— но пропади он совсмъ! я уже радъ, что бда сія на деньгу пошла,— земля наша не того стоитъ, если мы всю ее удержимъ, дай только Богъ, чтобы совершилось — и то слава Богу, что я пріхалъ, а то бы ухнула и вся наша покупка. И какъ мн по всмъ симъ обстоятельствамъ и домой пріхавши надобно будетъ ждать увдомленія и опять тотчасъ либо самому хать, либо теб въ Москву, то врядъ ли мн можно будетъ отъ дома отлучиться и потому совтую и теб безъ дальняго отлагательства хать къ намъ въ Дворяниново, чтобъ намъ съ тобою скоре увидться и обо всемъ переговорить и посовтовать, и буде письмо сіе застанетъ тебя еще въ Паникахъ, то не медли боле, а позжай… Я собираюсь завтра по утру хать отсюда домой, и буде что не задержитъ, то въ субботу къ ночи или въ воскресенье къ обду поспю домой. Боле сего писать теперь некогда, а посему и окончу, пожелавъ теб и прочее….’.
Письмо сіе было послднее, писанное мною въ сей годъ къ моему сыну, и онымъ кончилась наша съ нимъ въ теченіи сего года переписка. Отославъ оное вмст съ прочими на почту, не сталъ я доле въ Москв медлить и, дйствительно, въ наступившей посл сего день съ утра я пустился въ обратный путь, и безъ всякихъ особливыхъ приключеній на другой день къ вечеру домой и пріхалъ. Дома нашелъ я одну только жену мою съ дочерью Катериною, сына же моего еще не было, почему и заключилъ я, что онъ находится либо еще въ Паникахъ, либо въ дорог и на пути къ намъ. Но какъ съ достоврностью ничего о томъ не знали, а намъ съ женою надлежало побывать у больной еще дочери моей Елисаветы на родинахъ и привезть отъ нея, гостившую до сего времени у нея, старушку мою тещу, то не стали мы долго медлить, а ршились, дни черезъ два, отправиться въ сей путь, въ надежд, что мы сына нашего либо у сестры его найдемъ въ Дамкахъ, либо повстрчаемся съ нимъ на дорог.
Между тмъ въ оба сіи дни занимался я кое-какими домашними длами и сниманіемъ съ деревъ въ садахъ достальныхъ яблокъ, кои засталъ я еще на нихъ дозрвающими, также свиданіемъ съ случившимся тогда быть въ Болотов сосдомъ нашимъ г. Огарковымъ, наиглавнйшая же забота моя состояла въ скорйшемъ отправленіи, по общанію моему, къ судьямъ денегъ, что и исполнилъ на другой же день по возвращеніи моемъ изъ Москвы и отправилъ 250 рублей къ Пименову и Барнашову. Итакъ, тогдашняя зда моя въ Москву стоила мн до 600 рублей, что, полагая, по ныншнему (1821 г.) курсу денегъ, составляла боле 2,000 рублей, и произвела нарочитую прорху въ моемъ капитал. Въ путь свой отправились мы съ утра, сентября 13-го числа, и какъ ни дурна была дорога отъ ненастья, но мы успли пріхать обдать въ Федешово, а ночевать въ село Слоботку, къ другу и знакомцу нашему Ивану Васильевичу Хомякову, но были такъ несчастны, что въ обоихъ сихъ домахъ не застали хозяевъ дома и принуждены были и обдать, и ночевать безъ оныхъ.
Продолжая же путь свой на утріе дале, пріхали мы въ Тулу еще рано и тутъ, къ крайнему обрадованію моему, съхались съ дущимъ уже къ намъ съ сыномъ моимъ, Павломъ Андреевичемъ, съ которымъ, повидавшись и вмст отобдавши, въ тотъ же день и опять разстались. Онъ съ женою своею похалъ къ намъ въ Дворяниново, а мы продолжали путь свой въ Ламки и, переночевавъ въ Каменкахъ, пріхали въ Ламки 15-го сентября по утру. Неоправившаяся еще отъ родинъ своихъ дочь наша Елисавета была намъ очень рада. Тутъ нашли мы родственницу ихъ княгиню Кропоткину и провели съ нею у ласковыхъ нашихъ хозяевъ почти трое сутокъ съ удовольствіемъ, въ которое время усплъ я създить въ прежнее свое и тогда еще милое для меня обиталище, городъ Богородицкъ, повидаться съ тамошними своими знакомцами и друзьями и упросить г. Дурова переписать нашъ вексель, по которому должны мы были деньгами и тогда, за московскими убытками, возвратить ихъ ему были не въ состояніи, и онъ охотно на то согласился. Изъ Ламокъ захали мы въ Головнино и повидались и съ родными нашими Воронцовыми, ихъ ближними сосдями, и, переночевавъ у нихъ, похали въ обратной путь домой, поспшая къ нашему сыну. Но пріхали туда не прежде какъ къ обду уже 21-го числа, ибо переломившаяся на дорог подъ кибиткою ось сдлала намъ, выхавшимъ уже изъ Тулы, задержку и принудила противъ хотнія возвратиться назадъ въ Тулу и ночевать въ оной, а другую ночь ночевали мы уже въ Федешов, домой же вмст съ собою привезли и почтенную и милую нашу старушку тещу.
Съ сего времени начали мы жить уже вмст съ нашимъ сыномъ и молодою его женою, бывшею тогда почти уже на сносхъ, и заниматься сообща всми своими домашними хлопотами и упражненіями. Во всемъ дом у насъ сдлалось тогда уже живе и не такъ уединенно и тихо, какъ было до того времени, а при томъ гораздо предъ прежнимъ и веселе, и пріятне. Какъ осени было тогда только начало, и сады мои имли еще въ себ довольно красотъ, то всячески старался я доставить молодой нашей семьянинк, при прогулкахъ, возможнйшія удовольствія. Сосди наши не преминули также насъ посщать и длить съ нами свое время, въ чемъ не чувствительно и провели мы достальные дни сентября мсяца. Въ теченіе оныхъ занимался я наиболе тремя длами: первое и наиглавнйшее состояло въ сочиненіи и написаніи инструкціи приговоренному и нанятому въ тамбовскую нашу деревню прикащику Константину Ломакину. Ибо какъ обстоятельства тогдашнія воспретили намъ самимъ, съ сыномъ, туда въ тогдашнею осень отправиться и самимъ ввести его въ управленіе, то ршились мы отправить его туда одного, но превеликая обоимъ намъ съ сыномъ была коммиссія убаять и уговорить сего глупца хать туда безъ насъ. Какіе то бездльники наговорили ему о старик моемъ Яков, прежнемъ сослуживц и прикащик моемъ, столько всякаго вздора и нелпостей, что онъ совсмъ было трекнулся и не хотлъ никакъ туда хать, изъ опасенія, чтобъ старикъ съ женою своею не надлалъ ему невдомо какихъ золъ и бдствій, и намъ не малаго труда стоило уврить его, что все насказано ему бездльниками на смхъ, что въ самомъ дл ничего того нтъ и ему никакого опасенія имть не можно, и мы на силу, на силу его уломали, и сему то наемнику надлежало написать подробное наставленіе какъ ему тою деревнею управлять и что и что предпринимать и длать. Второе упражненіе мое состояло въ возобновленіи и продолженіи прежняго моего труда, состоящаго въ описаніи и срисовываніи разныхъ и тхъ родовъ родившихся въ моихъ садахъ яблокъ и грушъ, которые въ предслдующіе года не были еще описаны и срисованы, и я съ такою прилежностію занимался симъ пріятнымъ для меня комнатнымъ упражненіемъ, что въ сію осень усплъ описать и съ красками съ натуры срисовать цлую еще сотню разныхъ породъ яблокъ и грушъ и составить изъ того VI часть сихъ описаній, и которая книга хранится у меня еще и по нын въ моей библіотек. Третье и не столько пріятное, сколько скучное, трудное и долговременное занятіе доставляло мн почти ежедневно новосдланной въ нижнемъ моемъ длинной прудокъ или сажелке, о которой я неоднократно уже упоминалъ, каменистая почва и косина положенія самаго мста производили то, что вода прокрадывалась сквозь плотину, да и сама она все отваливалась, внизъ осдала и портилась. Почему принуждены мы были не одинъ разъ всю воду изъ ней спускать и дно оной утаптывать глиною, и въ соченіи препятствовать вод прокрадываться, и хлопотать много и до того, что она мн даже наскучила, и на силу, на силу мы довели ее сколько нибудь до совершенства и до того, что и вода перестала красться и плотина утвердилась. Что-жъ касается до моего сына, то и онъ, кром комнатныхъ своихъ упражненій, вызжалъ иногда для осматриванія нашихъ лсныхъ и полевыхъ угодій, а иногда разъзжали они съ женою своей по гостямъ, въ дружескіе и сосдствевные намъ дворянскіе домы.
Наконецъ, наступилъ нашъ октябрь мсяцъ, которой называемъ обыкновенно нашимъ фамильнымъ, поелику въ теченіе онаго были многіе изъ ближайшихъ родныхъ моихъ имянинниками, либо новорожденными, и первое начало тому учинили, 4 числа, имянины сына моего Павла Андреевича, въ которой день была у насъ небольшая пирушка и обдалъ у насъ одинъ только г. Доброклонской, изъ прочихъ же сосдей не случилось никого дома. Онъ, съ семействомъ своимъ, пробылъ у насъ до самаго вечера и при немъ имлъ я удовольствіе получить изъ Москвы письма отъ Морозова, Барнашова и отъ нашего повреннаго Феди, увдомлявшихъ меня, что наше дло идетъ своимъ чередомъ, но опредленіе еще подписано не было, а оное все еще сочинялось, и что длилось оно потому, что кром насъ были многіе и другіе просители и судьямъ хотлось всхъ ихъ по возможности удовлетворять и избирать такія мры, чтобъ вс сколько нибудь остались довольными.
Чрезъ два дня посл сего наступилъ день и моего рожденія и я имлъ удовольствіе, по милости Господней, дожить до 62 года моей жизни и благодарить Всемогущаго за таковую Его ко мн милость. Праздновать и торжествовать сей день не имлъ я еще тогда обыкновенія, а праздновалъ его только духовнымъ образомъ, а сынъ мой здилъ въ сей день къ старику Евграфу Яковлевичу Раевскому, съ которымъ, наконецъ, возобновили наше старинное знакомство, равно какъ и съ домомъ старинной нашей знакомки и пріятельницы Натальи Петровной Арцибышевой, живущей въ сел Пущин, и ее сыномъ Яковомъ Ивановичемъ, человкомъ молодымъ, очень хорошимъ и много о себ общавшемъ. Ко всмъ имъ здили мы вс, 9 числа октября, и сперва были у старика Раевскаго, которой былъ намъ очень радъ, и видли чудиху его жену и дочь, а отъ него прохали уже въ Пущино и нашли старушку хозяйку, лежащую въ постели и очень больною, и насъ угощалъ уже сынъ ея и перезнобилъ было насъ въ своихъ новыхъ, каменныхъ и хорошо отдланныхъ палатахъ, ибо случилось быть тогда времени очень холодному, и мы, ночуя у него и спавши въ антресоляхъ, въ прахъ перезябли. Въ вечеру же сего дня видлъ я впервые сына и дочь покойной моей правнучатной сестры Пелагеи Васильевной Бакеевой, бывшею замужемъ за Семеномъ Андреевичемъ Раевскимъ, и достопамятно, что съ сего дня началась дружба и знакомство съ сыномъ ея Васильемъ Семеновичемъ Раевскимъ.
Засимъ все время до 17 числа октября, какъ до дня моихъ имянинъ, по причин наступившей уже дурной, холодной и дождливой осенней погоды, не дозволявшей почти выходить на дворъ, провели мы почти все сидючи въ тепл и занимаясь кое какими пріятными чтеніями и другими комнатными упражненіями. А симъ и дозвольте мн и сіе письмо, какъ достигшее до обыкновенныхъ своихъ предловъ, кончить и сказать, что я есмь вашъ и прочее.
Писано сіе 26 мая 1821 г., въ Дворянинов.
Мой другъ! День имянинъ моихъ и съ онымъ начало моего 62 года праздновали мы и въ сей разъ, по прежнему обыкновенію, отправленіемъ въ дом своемъ божественной службы, а потомъ угощеніемъ, обденнымъ столомъ, пріхавшихъ во мн ближнихъ моихъ сосдей изъ Татарскаго и изъ Сенина, кром сихъ, былъ у меня и небывалой до того еще гость, молодой г. Арцибышевъ, Яковъ Ивановичъ, но вс они по причин прескверной, бывшей въ сіе время, погоды и дурноты дорогъ просидли у меня только до сумерокъ и разъхались рано. Достопамятно, что въ самой сей день былъ у насъ первой сильной морозъ, погубившей вс цвты, украшавшіе до сего еще натуру.
Съ сего времени до самыхъ почти заговнь и половины ноября не случилось ничего особливаго, и мы все это время за дурнотою погодъ и холодомъ, отъ приближающейся уже зимы, принуждены были набольшую часть сидть въ тепл и заниматься оба съ сыномъ моимъ комнатными упражненіями. Я — продолженіемъ сочиненія ключа къ своему ‘экономическому магазину’ или общаго алфавитнаго и очень нужнаго реестра и перебираніемъ въ ящикахъ запасенныхъ на зиму яблокъ, а сынъ мой нсколько дней занимался перестанавливаніемъ и регулированіемъ въ комнатахъ нашихъ картинъ, также своею музыкою, а въ хорошіе, ясные и тепловатые дни вызжалъ прогуливаться, а иногда зжали мы кой куда и въ гости, и угощали у себя къ намъ прізжавшихъ, и провождали время свое не только безъ скуки, но и довольно весело, а особливо занимаясь иногда пріятнымъ чтеніемъ книгъ и получаемыхъ журналовъ и газетъ, которые вс наполнены бывали непріятными извстіями о разбитіи нашихъ войскъ французами въ Голландіи и въ Швейцаріи и о славномъ переход Суворова чрезъ Альпійскія горы. Къ симъ непріятностямъ присовокуплялась и та, что сынъ мой нердко жаловался на головную у себя боль и нездоровье, съ другой стороны смущала и озабочивала всхъ насъ и беременность моей невстки, и какъ оная приближалась къ своему окончанію, то старались мы о запасеніи ея къ сему случаю хорошею и искусною бабкою.
Наконецъ, 12-го числа ноября, кончилась наша осень и выпавшей снгъ ублилъ всю поверхность полей нашихъ. Въ самое сіе время услышали и отъ присланнаго человка къ намъ узнали мы о кончин пущинской помщицы и старинной нашей знакомки Натальи Петровны Арцибышевой, и 14-го числа жена моя съ сыномъ здила на погребеніе оной, мы же съ невсткою и прочими оставались дома, ибо сей не можно было уже никуда здить.
Она невдомо какъ смущалась и озабочена была неполученіемъ себ хорошей бабки, за которою послана была давно уже въ Тулу коляска, но что-то долго не возвращалась, а между тмъ наступало уже самое критическое время, но за то и обрадована она была до чрезвычайности, когда увидла дущую коляску и въ ней самую ту знакомую намъ и искусную бабушку, которую ей имть у себя при родахъ хотлось и въ полученіи которой она уже отчаявалась и о томъ очень горевала.
Пріздъ оной, обрадовавшей и насъ всхъ, былъ очень благовремененъ, ибо невстка моя начинала уже страдать обыкновенными при родахъ муками и въ самую сію ночь подъ 19 число и обрадовано было все наше семейство благополучнымъ разршеніемъ ея отъ бремени дочерью, которую угодно было ей велть назвать, по имени матери ея, Екатериною. Итакъ, содлался Павелъ мой отцомъ, а подруга его матерью, а мы съ женою своею получили родную себ внуку, и хотя провели всю ночь сію въ великомъ смущеніи и безпокойств и во всю ее почти не спали, но за то награждены были и удовольствіемъ неизъяснимымъ. Мы не преминули въ тотъ же день принесть Господу Богу нашему за сіе достодолжную благодарность, а между тмъ отправить съ извстіемъ о томъ къ отцу и матери невстки моей и къ прочимъ роднымъ нашимъ человка, также увдомить о томъ и сосдей нашихъ, которымъ, однако, за крайнею тогдашнею распутицею никакъ не можно было вскор пріхать въ невстк моей на родины и все наше ожиданіе оныхъ было тщетное, одинъ только племянникъ мой Андрей Михайловичъ приходилъ и въ тотъ же еще день для поздравленія всхъ насъ съ симъ радостнымъ для насъ происшествіемъ.
Наконецъ, 24-го числа сего мсяца, не усплъ я по утру по обыкновенію моему еще до свта встать, какъ встревоженъ былъ Извстіемъ, что у зятя моего Петра Ивановича Воронцова, хавшаго ко мн, изломалась повозка и онъ самъ, отъ самой Елкинской мельницы, пришелъ пшкомъ и не хотя насъ ночью всхъ тревожить и будить, легъ и спалъ тогда въ людской изб или такъ называемой черной горниц, и что лошади его безъ него шарахнулись и ушли и вс люди побжали искать оныхъ. Вскор за симъ пришелъ и самъ зять мой, которому мы были очень рады. Какъ въ сей день было у меня въ дом дв имянинницы, дочь и малютка внука и об Катерины Болотовы, то была у насъ всенощная и присылали съ поздравленіями А. Мих. Ладыженскія и Доброклонская и первыя, по приглашенію нашему, пріхали къ намъ обдать и вмст съ нами препроводили весь сей день, а Доброклонской не бывалъ, будучи уже третей день боленъ, а на другой день посл сего прізжали къ намъ Пановы и, пробывъ у насъ весь день, и ужинали даже у насъ.
Въ наступившей за симъ день ждали мы во весь прізда дочери моей Ольги, но вмсто оной передъ вечеромъ пріхалъ къ намъ другъ нашъ Василій Ивановичъ Кислинской съ женою, а вслдъ за нимъ, наконецъ, и Ольга наша съ своимъ мужемъ, и такъ сдлалось у насъ въ дом очень людно. Вс сіи наши родные гости пробыли у насъ не только весь послдующей, но, за сдлавшеюся ужасною мятелью, и еще одинъ день, и время сіе провели наиболе въ играніи въ проклятой и досадной для меня бостонъ, и наши проигралися, будучи не въ состояніи играть съ практическими и такими игроками, каковы были Кислинскіе. Между тмъ, получили мы изъ Паникъ, отъ тестя сына моего, извстіе, что онъ не прежде къ намъ прідетъ, какъ уже по настаніи зимняго пути.
Наконецъ, разъхались наши гости, сперва похалъ домой зять мой Воронцовъ, аза нимъ Василій Ивановичъ Кислинской въ радости, обыгравъ моего зятя и сына въ карты, а зять мой Бородинъ похалъ въ Калугу въ гор, проигравъ Кислинскому отъ собственной шалости боле 40 рублей. Пріздъ его ко мн былъ не утшенъ, что-то чувствовалъ я къ нему мене приверженности, нежели въ Петру Ивановичу Воронцову. Подражалъ онъ во всемъ старшему зятю моему Шишкову, а прока отъ него было очень мало, оба они не лучшли, но часъ отъ часу худли, оба сдлались мотами отъ игры, питья и строенія, и оба раззорялись очевидно, и не терпли, чтобъ имъ кто и говорилъ о томъ. Мн всего досадне было, что послдней въ сей разъ почти неволею вплелъ и сына моего въ игру, и довелъ его до того, что и онъ рублей съ десять проигралъ.
По отъзд ихъ, принявшись опять за писаніе, имлъ я удовольствіе окончить, наконецъ, свою давно начатую трудную и скучную работу, состоявшую въ сочиненіи полнаго къ экономическому своему магазину реестра, которой сочинить я столько лтъ собирался и нсколько разъ начиналъ, но соскучивъ, опять переставалъ, но въ сей разъ насилу, насилу я его и однимъ почти пріемомъ кончилъ. Изъ него вышла претолстая книга, и какъ она сдлалась весьма нужною и полезною для всхъ имющихъ у себя весь мой ‘Экономической магазинъ’, то хотлось мн, чтобъ онъ въ пользу ихъ былъ и напечатанъ, съ каковымъ намреніемъ я наиболе и предпріялъ сію работу, однако, всего не удалось мн даже до сего времени еще исполнить, по случаю, что съ типографіями произошла великая перемна, число ихъ хотя размножилось, но вс сочиненія надлежало авторамъ печатать на свой коштъ, а сіе для меня составляло неудобность, почему и осталась книга сія и по сіе время (1821 г.) въ манускрипт, и служитъ только для собственнаго моего употребленія. Окончилъ я сію работу въ самой послдней день мсяца ноября и удовольствіе мое нарушилось захвораніемъ сына моего, такъ что онъ, весь тотъ день, пролежалъ въ постели, и мы опасались, чтобъ болзнь сія не сдлалась важною.
По наступленіи мсяца декабря, поджидали мы все еще къ себ кого нибудь изъ паниковскихъ, но какъ никто не бывалъ, то не стали мы доле медлить и на другой день сего мсяца окрестили нашу новорожденную малютку, въ моемъ кабинет, воспріемниками были: я съ старушкою моею тещею и дочь моя Катерина съ отсутственнымъ братомъ невстки моей, Павломъ едоровичемъ Ошанинымъ, и какъ крестины были не сборные, то и обдали у насъ одни только церковные служители, съ ихъ женами, да посл обда пріхалъ къ намъ г. Ладыженской и у насъ ужиналъ. Впрочемъ, достопамятно, что въ сіе время свирпствовала у насъ во всемъ дом какая-то особливая прилипчивая простудная лихорадка или катарръ, и многіе люди вдругъ занемогали. Павелъ мой Андреичъ лежалъ даже отъ ней, а немогла даже и родильница наша. Я и самъ чувствовалъ едвали не начало оной, въ въ груди покалывало какъ иглами. Жаловались вс сперва на боль въ голов, за симъ послдовалъ ознобъ и жаръ и кашель, и съ ногъ человкъ сваливался, и сіе продолжалось нсколько дней сряду. Навезъ къ намъ сію болзнь Василій Ив. Кислинской, у него былъ весь домъ его боленъ, а и у насъ сдлалось множество больныхъ. Словомъ болзнь сія была повсемстная, и по слухамъ въ одной Москв было больныхъ до 12 тысячъ человкъ и я насилу отпился отъ ней своимъ простуднымъ декоктомъ, и едва успвалъ помогать и другимъ многимъ.
На другой день посл крестинъ сказали намъ, что будетъ въ сей день къ намъ старшей мой зять П. Г. Шишковъ, но вмсто его пріхала только наша Елизавета Андреевна съ дтьми, а на утріе пріхала къ намъ на почтовыхъ и сватья наша Прасковья Алексевна изъ Орла на родины къ своей племянниц и наслдниц, а въ вечеру того же дня пріхалъ и зять Петръ Герасимовичъ и сдлалось у насъ опять очень людно и шумно, и дти Шишковы шумли и рзвилися безъ милости, между тмъ болзни размножались и занемогла и самая моя жена, дочь Катерина и Елизавета и насилу ходили.
Какъ время тогда было постное, а сверхъ того наступалъ и нашъ сельской годовой праздникъ и намъ для угощенія гостей нашихъ нужна была рыба, а оной въ привоз въ городахъ никакой еще не было, то превеликая для насъ была комиссія снабдить себя нужною свжею рыбою, и я принужденъ былъ разослать людей искать купить ее во всхъ прибрежныхъ по Ок рк селеніяхъ, гд она жителями лавливалась, а другихъ разослалъ звать сосдей къ себ въ празднику. А какъ на ту пору стояла у насъ самая холодная и даже опасная зимняя погода, то не малая забота на насъ была и о томъ, чтобъ не замерзли разосланные и долго не возвращавшіеся люди, но къ великому обрадованію моему вс они, кром одного, благополучно возвратились и достали намъ довольное количество рыбы.
Что касается до нашего праздника, то оной въ сей годъ достопамятенъ былъ непомрною и чрезвычайною стужею и жестокимъ морозомъ на западномъ втр, которымъ изъ подъ горы вс наши хоромы такъ вынесло, что не можно было никакъ быть во всей той половин, которая была къ рк, и я принужденъ былъ на сей разъ превратить кабинетъ мой и въ залъ, и въ гостиную, тутъ мы съ гостьми и обдали, и сидли, и ужинали, ибо тутъ было тепло какъ въ бан. По счастію, гостей изъ постороннихъ было не много, и одинъ только г. Ладыженской съ женою, да Доброклонской безъ жены. Со всмъ тмъ, гости мои гораздо подпили, и я не помню, когда бы было тому подобное, и вс мы были веселы. Зятику моему Петру Герасимовичу что то вздумалось съ Доброклонскимъ създить къ Андрею Михайловичу, и тамъ оба они бросили, такъ сказать въ печь, цлыхъ двадцать рублей, заставивъ бабъ плясать и давъ имъ за пляску оные, и зятикъ мой претерплъ сей убытокъ одинъ, ибо проворъ Доброклонской убдилъ его играть въ карты, и съигралъ съ себя ихъ. Сыну моему было въ сей день сколько нибудь лучше, а взамнъ того слегла сватья Прасковья Алексевна.
Никольщина наша продолжалась нкоторымъ образомъ и на другой день, и когда не гостей, такъ людей было довольно пьяныхъ. Мы просидли почти весь день нодл больной моей сватьи, и къ намъ пріхалъ опять г. Ладыженской съ женою, а въ вечеру другъ Андрея Михайловича, пьяненькой Петръ Дмитріевичъ Кузьминъ, и насмшилъ насъ своими поступками. На другой день посл сего похали отъ насъ наши родные, Шишковы, оставивъ у насъ дтей обоихъ Николинокъ поучиться писать и географіи, и это было еще въ первый разъ.
Чрезъ три дня посл сего, случилось со мною нчто неожиданное. Является ко мн незнакомой человкъ живущаго отъ насъ не подалеку небогатаго дворянина Михаила Афанасьевича Шишкина съ письмомъ ко мн отъ нашего тульскаго губернатора. Я удивился и не понималъ о чемъ бы такомъ писать ко мн губернатору, очень мало меня знающему, а того боле удивился, нашедъ въ ономъ просьбу его, чтобъ я усовстилъ племянника и сосда моего Андрея Михайловича и уговорилъ его не взыскивать съ помянутаго бдняка Шишкина 600 руб. денегъ, которыя слдовало ему заплатить по ршенію бывшаго между ими какого то дла, и по которому племянникъ мой оттягалъ отъ него нсколько крестьянъ и чрезъ то раззорилъ почти сего добрйшаго человка. Я охотно желалъ помочь въ семъ случа сему своему сосду и, създивши къ племяннику моему, употреблялъ все, что могъ, къ преклоненію его къ оказанію Шишкину сего благодянія, но вс мои старанія не имли ни малйшаго успха и племянничекъ мой былъ не такого свойства человкъ, чтобы могъ сіе благодяніе сдлать.
Чрезъ недлю посл сего, по долговременномъ и тщетномъ ожиданіи извстія изъ Москвы объ окончаніи все еще продолжавшагося въ межевой канцеляріи нашего дла, на силу, на силу обрадованы мы были полученнымъ отъ повреннаго нашего Феди увдомленіемъ, что дло наше, наконецъ, ршено, и чрезъ подписаніе опредленія кончено, и что мн не было никакой надобности хать самому въ Москву, ибо мы оставлены были съ покоемъ при своихъ купленныхъ и, по ршенію конторскому, отмежеванныхъ земляхъ. Итакъ, успокоены мы были въ разсужденіи сего не мало стоющаго намъ дла.
Съ сего времени по самой почти праздникъ Рождества Христова не происходило у насъ ничего особливо. Сыну моему давно уже сдлалось отъ болзни его лучше, равно какъ и тетк невстки моей, которая все еще гостила у насъ. Мы оба съ сыномъ занимались ученіемъ дтей географіи и выдумывали легчайшіе къ тому способы, а я ежедневно почти занимался еще однимъ новымъ дломъ. Охота моя къ писанію чего нибудь и нахожденіе въ томъ и въ сочиненіяхъ кое какихъ особеннаго удовольствія, тотчасъ посл окончанія ключа къ ‘Экономическому магазину’, возродила во мн желаніе заняться вновь какими нибудь экономическими сочиненіями, и какъ посл издаванія моего Экономическаго магазина случилось мн многое узнать и открыть изъ экономическихъ вещей новаго и никому еще неизвстнаго, то по обыкновенному моему и всегдашнему желанію сдлать все то и соотчичамъ моимъ извстнымъ, и восхотлось мн испытать не можно ли вс такія примчанія, выдумки и открытія свои сообщить публик, чрезъ напечатаніе ихъ въ вид какого нибудь экономическаго сочиненія и какъ наиудобнйшимъ къ тому казалось мн названіе экономическаго корреспондента, то и вознамрился я вс свои новыя замчанія сочинять образомъ писемъ къ пріятелю, и дло сіе тогда же, по нетерпливости, началъ, и продолжая оное во вс праздные и досужные часы даже до сего времени, усплъ не только сочинить, но и набло переписать довольное таки множество такихъ замчаній, и продолжать въ томъ же трудиться и посл сего времени, но вс сіи новые мои труды остались тщетными, ибо, живучи въ деревн и не имя въ Москв изъ содержателей типографіи такого знакомаго, каковъ былъ нкогда Г. Новиковъ и который бы взялся печатать мои сочиненія на свой коштъ, не имлъ я случая и удобности къ произведенію намренія моего въ дйство. Почему чрезъ нсколько времени и пересталъ я заниматься симъ дломъ, а все написанное хранится и донын (1821 г.) въ библіотек моей въ манускриптахъ, и едва ли когда нибудь будетъ напечатано.
Наконецъ, подъ самой праздникъ Рождества Христова нахало ко мн множество гостей и все родныхъ и для насъ пріятныхъ. Сперва пріхалъ зять мой П. И. Воронцовъ съ дочерью моею Настасьею и сыномъ ихъ Павлушею, а въ вечеру уже имли мы удовольствіе встртить, давно уже ожиданныхъ и никогда еще у насъ не бывавшихъ, новыхъ нашихъ родныхъ Ошаниныхъ. Былъ то сватъ мой едоръ Васильевичъ Ошанинъ съ женою и со всми дтьми своими, и вмст съ ними сосдъ ихъ Доримидонтъ Тимофеевичъ Елчинъ и сдлалось у насъ людно. Легко можно заключить, что вс мы, а всхъ боле невстка моя, были симъ небывалымъ еще гостямъ очень рады. Они пріхали къ намъ въ вечеру и въ самое то время, когда у насъ служили всенощную, и какихъ, и какихъ не было при семъ случа взаимныхъ съ обихъ сторонъ привтствій, ласкъ и поздравленій, и съ какимъ отмннымъ удовольствіемъ провели мы тогдашней и довольно уже поздной ужинъ. На утріе же и въ самой праздникъ, не смотря на всю зимнюю стужу, здили мы вс къ обдн, и по возвращеніи изъ церкви всмъ многочисленнымъ, роднымъ семействомъ въ радости и съ удовольствіемъ разгавливались и потомъ вмст съ приходившими къ намъ славить Христа нашими церковнослужителями обдали, а потомъ весь день провели въ пріятныхъ разговорахъ а вечеръ, при шум играющей музыки,— въ играніи въ карты, и были вс веселы и довольны. Съ такимъ же удовольствіемъ провели мы и второй день нашихъ святокъ съ гостьми своими, которыхъ число умножилось еще пріхавшимъ къ намъ обдать другомъ нашимъ и любезнымъ сосдомъ Иваномъ Александровичемъ Ладыженскимъ съ женою, которые провели съ нами весь сей день и даже ужинали. Въ продолженіи дня между тмъ, какъ мы занимались съ милымъ и любезнымъ сватомъ моимъ разными пріятными разговорами, играли они въ свой бостонъ, вскружившій всмъ имъ собою головы. Вс гости мои продолжали гостить у насъ и во весь третей день нашихъ святокъ, въ оной занялъ я свата своего, какъ такого же охотника до садовъ, какъ и я, показываніемъ ему своихъ яблокъ и всхъ книгъ съ описаніями и рисунками всхъ породъ яблокъ, родящихся въ садахъ моихъ, а сынъ мой съ женою своею здилъ въ Семеновское, къ старику Евграфу Яковлевичу Раевскому. Братъ же невстки моей, Дмитрій едоровичъ, со смху насъ морилъ своими шутками и рзвостями, и мы не видали почти какъ прошелъ день сей. Такимъ же образомъ въ семейственномъ удовольствіи провели все утро и четвертаго дня нашихъ тогдашнихъ святокъ, а посл обда похалъ сватъ мой отъ насъ одинъ въ Москву и дале въ Ростовъ къ роднымъ своимъ, прочіе же вс остались еще у насъ, съ которыми, какъ сей, такъ и весь послдующей пятой день нашихъ святокъ, провели мы съ такимъ же удовольствіемъ, какъ и прежніе, въ оной прізжалъ къ намъ опять другъ нашъ г. Ладыженской съ женою, пробылъ у насъ во весь день и вечеръ, и похалъ отъ насъ уже посл ужина. А въ шестой день посл обда вс наши новые родные, вмст и съ теткою невстки моей, похали отъ насъ во свояси и остался у насъ одинъ Петръ Ив. съ Настасьей, а вскор посл отъзда Ошаниныхъ, пріхалъ къ намъ Яковъ Ивановичъ Арцибышевъ, съ ближнею родственницею своею Катериною Яковлевною Бибиковою и просидли у насъ до сумерокъ. Что-жъ касается до послдняго дня сего года и седьмаго дня нашихъ святокъ, то провели мы оной не очень весело: во все утро раздосадованъ былъ я, невдомо какъ, женою моею разными дрязгами…. а у сына моего разболлись какъ то зубы, но какъ г. Ладыженской звалъ насъ въ сей день обдать, то, не смотря на все, здили мы къ нему и весь сей день провели у него и довольно весело. У. него случился въ сіе время быть братъ его, Гаврила Александровичъ, бывшей также моимъ крестникомъ, и сей, наслдуя отъ отца своего шутливой нравъ, веселилъ все наше общество своими шутками и издвками, и заставливалъ неоднократно хохотать и смяться. Многіе изъ насъ играли въ любимую свою игру бостонъ, а я, кое съ кмъ, въ реверансъ. Хозяева упросили насъ у себя даже и ужинать и мы пріхали домой уже поздно, съ тою непріятностью, что сынъ мой, отъ разболвшихся у него опять зубовъ, насилу дохалъ, а у зятя моего и Настасьи болла что то голова, вс мы какъ то переугорли тогда въ дом у Ладыженскаго. Симъ окончился тогда достопамятной въ исторіи отечества нашего 1799 годъ, ознаменовавшейся и въ моей жизни многими значительными происшествіями, а кстати къ сему окончу я и сіе мое письмо, сказавъ вамъ, что я есмь вашъ…. и прочее.
Писано сіе 28 мая 1821 г., въ Сенкин.
‘Русская Старина’, т. 62, 1889.
ПРОДОЛЖЕНЕ ОПИСАНЯ ЖИЗНИ АНДРЕЯ БОЛОТОВА
описанное самимъ имъ для своихъ потомковъ.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ ИЛИ СНАЧАЛА 35-Я.
Плоды 1799 и 1800 годовъ 1).
1) См. ‘Русскую Старину’ изд. 1870—1873 гг. (приложеніе) и изд. 1889 г., томъ LXII, іюнь, стр. 535—576.
Мой другъ! Первой день вновь наступившаго 1800 года думали было мы препроводить на имянинахъ у друга моего, Василія Ивановича Кислинскаго, въ Федешов, но зубная боль сына моего до того насъ не допустила и принудила пробыть въ оной дома, но провели мы оной не одни, но былъ съ нами и зять мой Воронцовъ съ Настасьей и оба мои внучата, гости милые и пріятнйшіе для насъ. Невстка моя, съ дочерью моею Катериною и малюткою Катинькою здили къ обдни, первая для взятья молитвы, а послднюю причащали. Къ обду же пріхали къ намъ любезные наши сосди Ладыженскіе, оба брата и оба мои крестники, и провели съ нами весь сей день и старшей изъ нихъ съ нами и ужиналъ, а младшей похалъ отъ насъ въ свою степную деревню. Впрочемъ достопамятно, что я, начавъ по утру въ сей день длать смты доходовъ и расходовъ денежныхъ за прошедшей годъ и признавъ время сіе къ тому весьма неспособнымъ, положилъ съ сего времени впредь считать оные не съ января, а съ мая мсяца, поелику съ сего времени обыкновенно начинали вступать въ приходъ новые денежные доходы, и сіе было несравненно удобне и года между собою не перепутывались, почему съ сего времени и наблюдалъ я всегда уже сіе правило. По наступленіи же втораго дня, разстались мы и съ родными напиши Воронцовыми, похавшими отъ насъ въ свое Головнино и прогостившими у насъ боле недли, жена же моя съ невсткою и дочерью здили въ Татарское, а мы съ Павломъ Ан. оставались дома, онъ за своими зубами, а я за своими счетами, а въ послдовавшей за симъ день пріхали наконецъ наши степные, которыхъ мы давно уже и съ великою нетерпливостію дожидались, но удовольствіе имлъ я отъ того невинное. Привезли они одинъ только столовой запасъ, а денегъ ничего, а он то мн были всего нужне, и я новымъ своимъ нанятымъ управителемъ не весьма былъ доволенъ: во-первыхъ, опоздалъ онъ присылкою обоза и заставилъ чрезъ то терпть нужду въ столовыхъ припасахъ, во вторыхъ, того, что мн всего было нужне, не прислалъ ничего, а въ третьихъ, и писалъ обо всемъ лаконически и очень коротко. Къ неудовольствію сему присоединилось и то, что въ дом нашемъ существовали тогда опасныя дтскія болзни, поносы простые и кровавые, и изъ ребятъ въ самой сей день померло трое отъ сей болзни.
На утріе здилъ я по приглашенію съ женою и невсткою и Катериною въ Глбово къ Пановымъ обдать, гд нашли мы множество гостей и въ томъ числ нсколько и незнакомыхъ, какъ-то госпожу Крылову съ ея двоюродными братьями, г. Нестерова съ его семействомъ, Каверина съ дочерьми и еще кое-кого, сидли весь день, вечеромъ же оглушены были крикомъ цыганъ, пвшихъ свои псни и плясавшихъ. Никогда еще не случалось мн видать столько хорошихъ лицъ, какъ тутъ между симъ скитавшимся народомъ. Мы просидли до ужина, дожидаясь восшествія мсяца, и пріхали домой уже за полночь и нашли занемогшаго безъ насъ Николиньку нашего, и озаботились немало тмъ, онъ былъ и въ послдующей за симъ день боленъ.
Въ день Богоявленія Господня и послдней нашихъ святокъ, имли мы, противъ чаянія, у себя гостей и обдъ гостиной. Еще по утру присылалъ ко мн племянникъ мой А. Мих. человка для поздравленія съ праздникомъ и сказать, что онъ будетъ къ намъ съ сестрою своею обдать, боярыни наши вс похали къ обдни, а Павелъ за распухлою щекою остался со мною дома, и тутъ предстоятъ предъ меня вдругъ оба брата Кузминыхъ, владльцы Агаринскіе. Старшей изъ нихъ, Василей, человкъ умный, свтской и бойкой, былъ еще впервые у меня тогда въ дом, и съ нимъ можно было обо многомъ поговорить. Вс они у насъ обдали и провели у насъ весь день и вечеръ.
Чрезъ два дня посл сего случилось быть дню рожденія старушки моей тещи, ибо нечаянно его праздновали, ибо г. Доброклонскому вздумалось въ самой сей день пріхать къ намъ обдать, и пріхали также Алымовъ и Ладыженской, чрезъ что и составился у насъ обдъ и довольно людной. Вс они у насъ пробыли до самаго вечера и даже ужинали, а мы между тмъ утшены были тмъ, что внуку моему Николиньк полегчало, о которомъ опасались мы, чтобъ не сдлалось у него воспаленія въ груди и чтобъ онъ у насъ не умеръ.
Съ сего времени по самое 23 число января не случилось у насъ никакихъ дальнихъ особлизостей, кром того, что мы здили въ гости къ нашимъ Еислинскимъ въ Федешово и ночевали у нихъ дв ночи, потомъ чуть было не занемогъ и самъ я лихорадкою, и съ здившимъ въ Москву г. Ладыженскимъ получили формальное увдомленіе о ршеніи нашего межеваго дла наимошенническимъ и преплутовскимъ образомъ, но какъ по крайней мр я оставленъ былъ при конторскомъ ршеніи, то и не имю причины подписывать неудовольствіе и апелляцію и хать затмъ въ Петербургъ, да и отъ московской зды сдлался почти освобожденнымъ и получилъ свободу располагать своимъ временемъ, а до сего все меня держало сіе дло и не дозволяло надолго отъ дома отлучиться. Почему и начинали мы тогда помышлять о замышляемой зд за Тулу и какъ бы намъ пробраться чрезъ Тулу въ Симаково, а отъ туда въ Головлино и въ Ламки, а сыну моему оттуда дале и въ Донковъ къ роднымъ своимъ.
Въ путь сей отправились мы 23 числа по утру и я отлучился въ сей разъ отъ дома слишкомъ нежели на 16 дней, въ теченіи котораго перебывали мы у всхъ нашихъ ближнихъ родныхъ, и въ перездахъ своихъ изъ дома въ домъ, по случаю бывшихъ въ сіе время крайне дурныхъ и безпокойныхъ погодъ и по дурнот дорогъ (испытали) много непріятностей, но взамнъ того, въ домахъ родныхъ нашихъ имли много и удовольствій. Похало насъ въ сей путь только пятеро, я съ женою, да сынъ мой съ своею подругою, да дочь наша Катерина, а старушка теща моя, съ гостившею у насъ Ольгою Васильевною Метельковскою и обоими Николинками и малюткою, моею родною внучкою, оставались у насъ въ деревн.
Мы выхали изъ двора хотя довольно рано, но по дурнот ухабистой дороги, съ нуждою дохали для кормки лошадей до Вашаны, а въ Тулу пріхали уже ночью. Тутъ остановись на квартир зятя моего Шишкова, у попа, имлъ я случай спознакомиться и даже сдружиться съ родственникомъ зятя моего Никитою Алексевичемъ Шишковымъ, человкомъ умнымъ и такимъ, съ которымъ можно было говорить обо многомъ. Переночевавъ тутъ и напившись чаю, похали мы дале и проселочными дорогами въ Симаково, и дучи во многихъ мстахъ цликомъ и теряя дорогу, не прежде какъ уже ночью дотащились до Симаково. Тутъ, у родныхъ нашихъ Бородиныхъ, весьма намъ обрадовавшихся, пробыли мы цлые трое, сутокъ. Мы нашли тутъ и зятя моего Воронцова, но которой, на другой же день, ухалъ отъ насъ въ Тулу, куда онъ зачмъ-то былъ вызванъ, а мы безъ него праздновали тутъ день имянинъ хозяйкиной бабушки, а моей почтенной старушки тещи, и провели все время пребыванія нашего тутъ довольно весело, и хозяева угощали насъ какъ нельзя лучше. Изъ Симакова отправились мы въ Ламки, къ роднымъ нашимъ Шишковымъ, и выхали хотя рано, и только что позавтракавъ и по дурнот занесенныхъ мятелями дорогъ насилу къ ночи дохали до Ламокъ и Катерина моя въ прахъ перестрадалась, будучи въ одномъ мст въ кибитк своей извалена на бокъ. Съ нами вмст пріхала туда и наша Настасья Андреевна.
Въ наступившей посл сего день была у насъ такая страшная вьюга и мятель, что никуда носа показать было не можно и мы провели сей день одни, съ нашими хозяевами, которые были намъ также очень рады. А на утріе, позавтракавъ, похала наша Настасья Андреевна домой, а насъ съ Павломъ догадало заняться приготовленіемъ одного конскаго лекарства, извстнаго подъ названіемъ Антимоной пеленки, и мы, не длая онаго еще никогда, по неосторожности надушили вс зятнины палаты наидурнйшимъ и противнйшимъ запахомъ, и съ трудомъ оной изъ комнатъ выжили, между тмъ подъхали къ намъ и наши Бородины и Ольга съ мужемъ, а вслдъ за ними и Степанъ Пургасовъ, съ которыми и провели мы сей вечеръ, въ которой случилась та достопамятность, что многіе изъ насъ, а имянно я, зять Петръ Герасимовичъ, Катерина, Павелъ Андреевичъ и еще гость Грековъ, вс вдругъ и одинаково занемогли. Вс почувствовали ознобъ, какъ въ лихорадк, у всхъ заболло горло и сдлался жаръ и всю ночь чувствовали не до себ и отпивались вс декоктомъ, и я насилу отпился, и не зналъ отъ чего бы то всмъ сіе несгодье могло случиться, но по крайней мр не было отъ того никакихъ дальнйшихъ и непріятнйшихъ послдствій, но у всхъ дурнота сія скоро прошла.
На утріе, посл ранняго обда, разстались мы на время съ нашимъ Павломъ Андреевичемъ, онъ похалъ оттуда съ женою, къ роднымъ своимъ въ Паники, а мы провели и сей весь день въ Ламкахъ, съ прежними бывшими тутъ гостями, а въ послдующей день похали и мы съ женою и Катериною въ Головлино, къ роднымъ нашимъ Воронцовымъ, и, пріхавъ туда въ сумерки, нашли нашу Настасью страждущею жестокою головною болью, а въ Ламкахъ оставили мы Елизавету нашу страждущею сильнымъ кашлемъ. Въ Головлин прожили мы, по усильнымъ просьбамъ хозяевъ, цлые четверо сутокъ, проведя все сіе время въ свиданіяхъ со всми ихъ ближайшими родными и сосдями, которые вс насъ любили и почитали, и въ обратной свой путь домой не прежде похали, какъ уже 6-го числа февраля, оставивъ свою Катерину погостить на нсколько времени у сестры ея, Настасьи, вмст съ нами до Тулы похалъ и хозяинъ нашъ. Мы остановились тамъ на той же квартир у попа, гд весь вечеръ провели съ стоящимъ тутъ Васильемъ Алексевичемъ Шишковымъ, разсказывавшимъ намъ вс свои похожденія.
На утріе же, накупивъ себ для приближавшейся масляницы всякой рыбы, похали мы дале и, переночевавъ у друга нашего Василія Ивановича въ Федешов и отобдавъ у него, пріхали 8-го числа домой и нашли домашнихъ своихъ всхъ въ добромъ здоровь и случившагося у нихъ въ гостяхъ нашего друга Ивана Александровича Ладыженскаго съ его женою.
Было сіе предъ самою уже нашею масляницею, и я едва только отъ безпокойствъ дорожнихъ отдохнулъ и принялся за прежнія свои дла и упражненія, какъ наступила уже и она, и ее провели мы въ сей годъ довольно весело и наибольшую часть съ людьми. Еще въ самой первой день оной обрадованы мы были пріздомъ къ намъ родныхъ нашихъ Шишковыхъ. Зять мой, дучи въ Москву, съ помянутымъ родственникомъ своимъ Василіемъ Алексевичемъ Шишковымъ и г. Грековымъ, захалъ тогда къ намъ вмст съ нашею Елизаветою А., и переночевавъ у насъ, поскакалъ съ Грековымъ въ столицу, а Елизавета осталась у насъ гостить до самаго начала поста и мы съ нею стали дожидаться общавшихъ къ намъ быть гостей, Каверина Никиты Ивановича и Панова съ своими семействами, съ которыми мы и провели сей третей день нашей масляницы, а въ четвертой день праздновали мы день рожденія жены моей, которой совершилось тогда 48 лтъ отъ ея рожденія, но въ оной, кром г. Ладыженскаго, никого у насъ не было, а проводили мы только отъ себя помянутаго Василія Алек. Шишкова, похавшаго также въ Москву, а я имлъ удовольствіе получить присланныя ко мн изъ Тамбовской нашей деревни деньги, а въ послдніе дни разъзжали сами мы кой куда по гостямъ, и на заговнье были у самого Андрея Михайловича, а кончили ее ужиномъ многолюднымъ у насъ. Едва только мы заговлись, какъ и вслдъ за мужемъ своимъ отправилась отъ насъ и Елизавета наша вмст съ Ольгою Васильевною въ Москву, а мы, начавъ по старинному нашему обыкновенію въ сію недлю говть и молиться, стали поджидать возвращенія изъ Паникъ нашего Павла Андреевича, но они не прежде къ намъ пріхали, какъ уже при начал второй недли великаго поста.
Вскор засимъ наступилъ уже и мартъ мсяцъ, котораго первой день достопамятнымъ сдлался для меня тмъ, что я въ оной, въ первой разъ еще въ жизни моей, почувствовалъ боль въ спин, поясниц и кострец, имющую происхожденіе свое отъ гемороя, и узналъ, что болзни сей и я былъ, какъ и прочіе, подверженъ, однако въ хвалу и благодареніе Богу скажу, что она ко мн не такъ была жестокосерда и люта, какъ къ инымъ многимъ. Я хотя по временамъ, и то очень рдко, чувствовалъ по нскольку дней боль въ кострец, заставившую меня вкуп и охать и смяться, но дальнйшихъ гемороидальныхъ припадковъ, даже и до ныншней глубокой моей старости, не чувствовалъ и она меня не слишкомъ обезпокоивала. Сынъ мой пожилъ съ нами въ сей разъ не боле одной недли и похалъ потомъ вмст съ женою своею въ Москву, для исправленія нкоторыхъ покупокъ и для запасенія насъ годовою провизіею, и я послалъ на сіе съ нимъ 600 рублей, что по тогдашнимъ временамъ составляло уже значительную сумму.
Дни черезъ три по отъзд его, смущены были у всхъ насъ мысли однимъ письмомъ отъ знакомца нашего Ивана Григорьевича Лисенко, которымъ предлагаемъ былъ намъ женихъ дочери нашей Катерин, нкто г. Дурновъ, Апполонъ Ефимовичъ, изъ-подъ Калуги, и какъ по достатку его казался оной намъ не заслуживающимъ пренебреженія, то хотлось намъ узнать объ немъ нсколько короче, и поелику письмо сіе доставлено было къ намъ чрезъ племянника моего Андрея Мих., то думали мы не знаетъ ли онъ чего объ немъ множайшаго и посылали для самаго сего звать его къ себ, но какъ и онъ ничего дальнйшаго не зналъ, то разсудили мы послать за самимъ г. Лисенкомъ и, подумавъ и погадавъ о семъ дл, чрезъ нсколько дней отписалъ я къ нему письмо и послалъ нарочнаго человка, но какъ онъ къ намъ не похалъ, то и сочли мы все сіе дло пустякомъ и перестали объ немъ и думать. Чрезъ нсколько дней посл сего, возвратились наши родные Шишковы изъ Москвы и завезли съ собою къ намъ и г. Пургасова, и переночевавъ у насъ и забравъ съ собою жившихъ до того у насъ своихъ дтей, похали въ свои Ламки. Помянутыхъ малютокъ сихъ удалось мн сколько нибудь поучить географіи и рисовать и Николинька нашъ и воспользовался тмъ отъ меня довольно.
Дни черезъ три посл сего и въ половин марта, возвратился наконецъ изъ Москвы и сынъ мой съ своею женою и навезъ къ намъ множество накупленныхъ имъ вещей и разныхъ припасовъ, а въ тотъ же день пріхала къ намъ и наша Катерина изъ Головлина. Съ сего времени живучи въ тишин и семейственномъ согласіи и занимаясь разными комнатными упражненіями, стали мы съ спокойнымъ духомъ дожидаться наступленія весны нашей, и я всего боле помышлять о приведеніи плодовитыхъ садовъ своихъ, а особливо большаго полеваго, въ лучшее предъ симъ состояніе. Въ ономъ было хотя премногое множество разныхъ породъ яблоновыхъ деревъ, но великое множество изъ нихъ были породъ самыхъ низкихъ, мелкихъ, невкусныхъ и ничего почти незначущихъ въ торговл, а, сіе обстоятельство и побуждало меня давно уже помышлять о томъ, какъ бы мн садъ сей поправить и снабдить его лучшими и такими породами плодовъ, какіе въ торговл были значительны и имениты, и какъ наиудобнйшимъ и скорйшимъ средствомъ къ тому казалось улучшеніе негодныхъ деревъ посредствомъ многаго прививанія на нихъ черенковъ отъ породъ славнйшихъ въ торговл, то вознамревался я приступить къ тому дружнымъ дломъ въ наступающее вешнее время, и потому, для сихъ многихъ прививковъ, запасался я заблаговременно съ лучшихъ и плодоноснйшихъ яблоней черенками, храня ихъ до наступленія времени прививковъ въ погреб, или закапывая въ землю.
‘Русская Старина’, т. 64, 1889.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
