Е. Г. Вейденбаум
Примечания и объяснения к ‘Путешествию в Арзрум’1*
Примечания печатаются по источнику:
Примечания печатаются по источнику:
Примечания и объяснения к ‘Путешествию в Арзрум’, Вейденбаум Евгений Густавович, Год: 1899
Время на прочтение: 17 минут(ы)
* Примечания Е.Г. Вейденбаума соотнесены с приведенным выше текстом А.С. Пушкина (обозначены цифрами).
Опальные: Русские писатели открывают Кавказ. Антология: В 3 т.
Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. — Т. 1.
1. Виктор Фонтанье. (V. Fontanier), род. около 1796,ум. 1857, известный французский путешественник и дипломат. Сочинения его о Востоке ценятся за точность сведений и интерес подробностей. В 1825-26 гг., возвращаясь из Персии, Фонтанье посетил Закавказье и несколько месяцев прожил в Тифлисе.
2. Капитан л.-гв. Измайловского полка граф Мусин-Пушкин за прикосновенность к делу о злоумышленных обществах переведен тем же чином в петровский пехотный полк, а затем высочайшим приказом 4 февраля 1829 г. — в тифлисский пехотный полк, расположенный в Грузии. Графу Паскевичу было предложено иметь за ним тайный и бдительный надзор.
3. В Екатериноградской станице, расположенной на левом берегу р. Малки, прекращался тогда обыкновенный почтовый тракт и дальнейшее движение к Владикавказу совершалось под сильным военным прикрытием. Для этого надо было ждать случая, т.е. или препровождения почты, или проезда какого-нибудь начальника или фельдъегеря. Отсюда и выражение ехать с оказией. Для прикрытия дороги от набегов горских хищников были построены между Екатериноградом и Владикавказом, на левой стороне Терека, укрепления Пришиб, Урух и Ардон. В них оказии останавливались для ночлега и в них же сменялись конвоирующие роты. В наиболее опасных местах были расположены еще вспомогательные укрепленные посты: Минаретский (между Урухом и Ардоном) и Архонский (между Ардоном и Владикавказом). Здесь оказии останавливалисьтолько для кратковременного отдыха ввиду больших переходов. Всего от Екатеринограда до Владикавказа считалось 105 верст. Оказия проходила это расстояние в четыре дня.
Начиная от Екатеринограда дорога называлась военно-грузинскою. Название это, совершенно неправильное в смысле географическом, произошло оттого, что она находиласьуже в том районе, в котором войска и вообще все служащие получали усиленное содержание, по так называвшемуся грузинскому положению.
4. Пушкин справедливо хвалит красоту долины, в которой находился Минаретский укрепленный пост. Здесь Терек прорывается чрез лесистый южно-кабардинский хребет. Местность эта, известная под названием Татартуп, т.е. татарский холм, носит следы древнего городища. На месте его высится теперь только один стройный кирпичный минарет, но еще в начале текущего столетия были видны здесь развалины двух христианских церквей, мечети, башни и следы обширного кладбища. Городище пользовалось прежде у кабардинцев и чеченцев величайшим уважением: клятва, произнесенная при Татартупе, считалась священною, преступники, прибегавшие под защиту Татартупа, были неприкосновенны, здесь происходили народные собрания и приносились жертвы.
5. Правильнее тамга (тюрко-монгольское слово), т.е. отличительный знак, отмета.
6. Во время кавказской войны горцы официально делились на мирных и немирных. Первые считались русскими подданными, служили в наших милиционных частях, вторые состояли с нами в открытой войне. Деление это было очень условное, так как в большинстве случаев мирные горцы были таковыми постольку, поскольку селения их были доступны для нашего штыка и пули. Мирные участвовали нередко в набегах немирных в наши пределы и даже служили лазутчиками и проводниками для хищников. Вот почему Пушкин называет ненадежною дружбу мирных черкесов.
7. Мансур (по-арабски значит — победоносный) или Шейх-Мансур, уроженец сел. Алды, в Большой Чечне, по имени Ушурма. Под влиянием мусульманской проповеди, раздававшейся из турецкой Анапы, Ушурма принял звание шейха с прозвищем Мансура и явился первым провозвестником среди кавказских горцев газавата, т. е. войны за веру против христиан. Мансур начал свою деятельность в 1785 г. и в короткое время успел поднять против русской власти чеченские и черкесские племена. Подавление вызванного им движения потребовало величайшего напряжения всех наших военных сил, очень немногочисленных в то время на Кавказе. Испытав ряд поражений, Мансур удалился в Анапу, под защиту турецких властей. Когда в 1791 г. И.В. Гудович взял штурмом эту крепость, Мансур оказался в числе пленных. Он был отправлен в Петербург, представлен императрице Екатерине и затем заключен в Шлиссельбургскую крепость, где и скончался 13 апреля 1791 г.
Мансур еще при жизни своей дал повод ко многим фантастическим слухам и рассказам, к числу которых относится также и приводимое Пушкиным известие о ссылке пленника в Соловецкий монастырь. В нашей литературе существует восточный роман В.П. Савинова ‘Ших-Мансур’, напечатанный в ‘Пантеоне’ за 1852 год. Наконец, в 1884 г., в парижском журнале ‘La Nouvelle Revue’ появилась статья А. Ганьера (Gagniere) ‘Un Mahdi au XVIII sicle’, в которой сообщается, что Мансур был не кто иной, как беглый итальянский монах Жан Батист Боэтти. Статья преисполнена самых грубых географических, исторических и хронологических ошибок. Само собою разумеется, что монах-авантюрист Боэтти, если таковой действительно существовал, не имеет ничего общего с Мансуром и что все письма его о подвигах на Кавказе, приводимые Ганьером, явно подложны.
8. Владикавказ и теперь еще известен у туземного населения под тюркским именем Кап-кой или Кап-кей, переделанном русскими в Капкай. Капы значит ворота, проход, кой или кей — селение. Название указывает на то, что Владикавказ расположен при выходе дороги из ущелья на плоскость.
9. Аманатами назывались на Кавказе дети влиятельных горских фамилий, которых, по древнему восточному обычаю, брали для обеспечения преданности тех родов и родовых союзов, к коим эти дети принадлежали. Таким заложником был Джемалэддин, старший сын Шамиля, взятый у него в 1839 г. Обычай этот подавал нередко повод к обманам. Не имея возможности уклониться от представления аманатов, горцы давали иногда в заложники детей незначительных по влиянию фамилий. Аманаты содержались в наших укреплениях, при чем предполагалось, что они, научившись русскому языку и узнавши наши порядки, будут содействовать мирному сближению горцев с русскими. Благая цель эта, как видно и из слов Пушкина, достигалась только на бумаге, а не на деле.
10. По словам Л.Н. Майкова (‘Русский Вестник’, 1893 г., IX, стр. 154) под буквою Ш. надо разуметь офицера кавалергардского полка Петра Васильевича Шереметева, с которым Пушкин, на обратном пути с Кавказа, вновь встретился в Кисловодске. Не могу сказать, тот ли это самый Шереметев, подпоручик л.-гв. Преображенского полка, который за участие в злоумышленных сообществах был переведен в марте 1826 г. на Кавказ и определен тем же чином в 43-й егерский полк. В следующем году он был переведен в ширванский пехотный полк, затем прикомандирован к л.-гв. сводному гвардейскому полку и за персидскую войну произведен в поручики. В 1828 г. Шереметев переведен в л.-гв. московский полк и покинул Кавказ вместе с сводным гвардейским полком, выступившим из Тифлиса в Петербург 7 июля 1828 г.
11. Из ‘Водопада’ Державина:
И ты, о водопадов мать!
Река, на Севере гремяща,
О Суна!
12. Князь Федор Александрович Бекович-Черкасский, кабардинец родом, вступил в службу в 1806 г. с чином губернского секретаря и состоял при генерале Булгакове, затем переименован в поручики и участвовал с отличием во всех военных делах на Кавказе в начале текущего столетия. В 1816 г. переведен в л.-гв. казачий полк, сопровождал в Персию Ермолова, в 1824 г. в чине полковника назначен командиром херсонского гренадерского полка, в 1828 г. произведен в генерал-майоры и получил в командование бригаду 21-й пехотной дивизии. После взятия Карса, 23 июня 1828 г., князь Бекович был назначен начальником Карсского пашалыка, председателем местного правления и командующим войсками в кр. Карее. Лачинов, служивший под начальством князя Бековича в Карее, говорит в своей ‘Исповеди’, что он обладал особенным даром привлекать к себе. Зная с малолетства языки турецкий и арабский, нравы, обычаи и дух азиатских народов, Бекович умел необычайно искусно управлять и владеть ими. Подчиненные ему турецкие чиновники обожали его (‘Кавказ, сборник’, 1, 188-189).
13. Персидский поэт Фазиль-хан, уроженец г. Тавриза, был учителем детей тогдашнего наследного принца Аббас-мирзы. Он назывался Ахунд-Молла-Фатулла, сын Могаммед-Гусейна, а прозвание Фазиль-хан он получил за поэтический дар и глубокое познание восточных наук. После занятия Тавриза князем Эристовым в 1827 г., Фазиль-хан написал сатирическое стихотворение, направленное против лиц, содействовавших сдаче города русским, и особенно против тогдашнего министра иностранных дел Персии. Другие поэты заступились за обиженного министра и отвечали Фазиль-хану тоже бранными стихами. В числе отвечавших был и Мирза-Шафи, уроженец Елисаветполя. По возвращении из Петербурга в Тавриз, Фазиль-хан продолжал свою учительскую деятельность при детях Аббас-мирзы и его приближенных. Но вскоре увлечение красотою некоторых из учеников погубило его: Аббас-мирза приказал отрезать ему нижние части ушей и повелел удалиться навсегда из Персии.
В 1844 г. Фазиль-хан прибыл чрез Ширван в Тифлис. Здесь познакомился с ним известный ориенталист Н.В. Ханыков и выхлопотал ему место преподавателя в училище Алиева учения, открытом в 1847 г. В следующем году он издал на доступном простому народу языке сжатое изложение всех главных догматов шиитского вероучения. Сборник его поэтических произведений остался в рукописи, которая ныне, кажется, утрачена. Фазиль-хан умер в 1852 г., имея от роду около 60 лет, и похоронен на мусульманском кладбище в Тифлисе. Чтобы скрыть от посторонних взоров следы непристойных своих поступков в Тавризе, он прикрывал свои уши длинными локонами.
Сведения эти, обязательно доставленные мне одним из тифлисских учеников Фазиль-хана, коллежским советником Мирзой-Мустафой Ахундовым, нуждаются в некоторых поправках. Еще во время пребывания с посольством в Петербурге, Фазиль-хан высказывал желание остаться навсегда в России. Он посвятил Императору Николаю Павловичу оду, за которую получил золотые часы, бриллиантовый перстень и 250 червонцев. Известный метроман граф Д.И. Хвостов приветствовал стихами своего персидского собрата по Парнасу. Все это так вскружило голову Фазиль-хану, что он, пред самым выездом посольства из Петербурга, объявил желание принять святое крещение, лишь бы остаться навсегда в России. Граф Нессельроде вероятною причиною этого желая Фазиль-хана полагал его боязнь ответственности за оду, в которой поэт возвеличил достоинство России и унизил пред нею все прочие державы, в том числе и Персию. Во избежание неприятных объяснений с персидским посольством, Фазиль-хану было предложено сопровождать Хозрева-мирзу до Грузии, где может объявить о своем желании графу Паскевичу. Неизвестно, остался ли Фазиль-хан тогда же в Тифлисе или возвратился в Персию. Если верно сообщение г. Ахундова, что поэт был изгнан из Тавриза с отрезанными ушами по приказанию Аббаса-мирзы, то, во всяком случае, это произошло задолго до 1814 г., так как Аббас-мирза скончался в Мешеде 10 октября 1833 г., а затем имеется официальное известие, что Фазиль-хан находился в Тифлисе уже в сентябре 1838 г., а в 1842 г. принял там же присягу на русское подданство. В это время он получал от русского правительства пенсион по 15 р. в месяц.
Сведения о пребывании Фазиль-хана в Петербурге заимствованы мною из статьи М.Г. Розанова — ‘Персидское посольство в России 1829 г.’ (‘Русский Архив’, 1889 г., 1,209-260) и дополнено из архивных дел.
14. Борис Гаврилович Чиляев, родом грузин, 7 апреля 1827 г. поступил из л.-гв. финляндского полка майором в эриванский карабинерный полк, по окончании персидской кампании назначен управляющим горскими народами, живущими в окрестностях военно-грузинской дороги. Занимая эту должность, жил в сел. Квишете, на Арагве, где Пушкин и ночевал у него. В марте 1833 г. Чиляев был назначен в чин подполковника командиром 42-го егерского полка, потом получил тифлисский егерский полк, в 1848 г. произведен в генерал-майоры и назначен начальником лезгинской кордонной линии.
15. Огарев, подполковник, командир пионерной роты путей сообщения, заведовал работами на военно-грузинской дороге. В сентябре 1829 г. зачислен по армии и назначен состоять при графе Паскевиче. Впоследствии командовал кавказским военно-рабочим батальоном.
16. Судя по описанию, речь идет о так называемом казбекском завале, но в июне 1827 г. такого завала не было, и, во всяком случае, Пушкин не мог видеть остатки его между сел. Коби и Крестовым перевалом, так как казбекский завал падает на военно-грузинскую дорогу по Девдоракскому ущелью, между Дарьялом и сел. Гвелети. Та часть военно-грузинской дороги, о которой говорит Пушкин, проходит по Байдар-скому ущелью, известному обилием снежных обвалов. Ущелье это так узко, что солнечные лучи проникают в глубину его только на короткое время. Вследствие этого снег лежит здесь не все лето, хотя высота места значительно ниже линии постоянных снегов. Такой остаток от зимних завалов встретил и Пушкин, поднимаясь вверх по Байдарскому ущелью.
17. Борис Гаврилович Чиляев. См. примечание 14.
18. Хозрев-мирза, сын персидского наследного принца Аббаса-мирзы, был прислан шахом в Тифлис для принесения извинений по случаю убиения Грибоедова. Паскевич потребовал, чтобы Хозрев-мирза отправился в Петербург, и шахское правительство было вынуждено исполнить это требование.
19. Правильнее Гартис-кари, поселок в 4-х верстах от Мцхета. В 1829 г. находился здесь казачий пост и отсюда шла дорога через Мухран и Самтависи в гор. Гори.
20. Приятель Пушкина Николай Иванович Раевский, сын известного генерала 1812 года, начал службу в 1811 г. подпоручиком в орловском пехотном полку, потом перешел в кавалерию и в 1826 г., имея от роду 27 лет, назначен командиром нижегородского драгунского полка. За штурм Ахалциха произведен в генерал-майоры, в кампанию 1829 г. командовал кавалерией. Умер в 1843 году.
21. Павел Степанович Санковский, родился около 1798 г. и происходил из дворян Пирятинского повета, Полтавской губ. Отец его, Степан Андреевич, был в начале текущего столетия русским резидентом при правителе Черногории. Во время пребывания в Корфу, в 1806-1808 гг., эскадры вице-адмирала Сенявина, Санковский-отец своим влиянием немало содействовал привлечению черногорцев и других адриатических славян к совместным с нами действиям против французов, завладевших Далматиею и Рагузскою республикою. Павел Степанович начал свою службу в 1814 г. в министерстве полиции, в 1823 г. приехал в Тифлис и сначала служил в канцелярии Ермолова, а в 1827 г. поступил чиновником особых поручений к Паскевичу. Скончался 19 октября 1832 г. в Тифлисе. Павел Санковский, как и брат его Андрей, тоже служивший на Кавказе в военной службе, получил за границей хорошее образование и совершенно свободно владел французским и итальянским языками. В истории развития русского газетного дела на Каваказе и, следовательно, в истории развития русской культуры в этом крае, он занимает видное место как первый редактор первой русской газеты в Закавказье — ‘Тифлисских Ведомостей’, издание которых было предпринято по мысли тогдашнего тифлисского военного губернатора генерал-адъютанта Н.М. Синягина. Первый лист газеты, выходившей один раз в неделю, появился 4 июля 1828 г.
По содержанию газета не имела ничего общего с обычными тощими губернскими ведомостями. Заключая в себе очень много материалов исторических, этнографических и статистических, ‘Тифлисские Ведомости’ того времени не потеряли и теперь еще значения и интереса. Сам редактор был усердным вкладчиком газеты и помещал в ней свои стихи и прозаические произведения. Приезд Пушкина в Тифлис был настоящим праздником для Санковского. Вот что писал он по этому случаю в No 26 ‘Тифлисских Ведомостей’ от 28 июня 1829 г.: ‘Надежды наши исполнились: Пушкин посетил Грузию. Он недолго был в Тифлисе, желая видеть войну, он испросил дозволение находиться в походе при действующих войсках, и 16 июня прибыл в лагерь при Искан-су. Первоклассный поэт наш пребывание свое в разных краях России означил произведениями, достойными славного его пера: с Кавказа дал он нам Кавказского пленника, в Крыму написал Бахчисарайский фонтан, в Бессарабии — Цыган, во внутренних провинциях списал он прелестные картины Онегина. Теперь читающая публика наша соединяет самые приятные надежды с пребыванием А. Пушкина в стане кавказских войск и вопрошает: чем любимый поэт наш, свидетель кровавых битв, подарит нас из стана военного? Подобно Горацию, поручавшего друга своего опасной стихии моря, мы просим судьбу сохранить нашего поэта среди ужасов брани’.
22. Не Тбилискалар, а Тбилис-калаки. По-грузински тбили или тпили значит теплый, калаки — город. Тифлис или Типлис есть искажение первого слова.
23. Граф Самойлов, адъютант Ермолова на Кавказе, по общему отзыву, был необыкновенно щедро одарен природою во всех отношениях. По словам В. Андреева, лично его знавшего, Самойлов, при высоком росте, обладал необыкновенною красотою, ловкостью и силою, по характеру и наружности называли его русским Алкивиадом. (‘Кавказский Сборник’, 1,18-19). Скупой на похвалы Н.Н. Муравьев отметил в своих ‘Записках’ под 26 марта 1822 г: ‘Прибыл в Тифлис граф Самойлов, тот же отличный человек, каков был прежде, и соединяет в себе все качества нравственные и чувственные’ (‘Русский Архив’, 1888 г., 1.117). Отец Самойлова, граф Александр Николаевич, был женат на старшей из пяти сестер князя Таврического.
24. Генерал-адъютант Николай Мартынович Синягин, 1814-1819 гг. начальник штаба гвардейского корпуса, 28 марта 1827 г. назначен тифлисским военным губернатором, скончался в Тифлисе 10 октября 1828 г.
25. Генерал-адъютант Степан Степанович Стрекалов, 21 ноября 1828 г. назначен тифлисским военным губернатором, в 1831 г. переведен на такую же должность в Казань. Умер 25 ноября 1856 г.
26. Николай Николаевич Раевский, см. прим. 20.
27. Пушкин ошибся: через Безобдал перевалил он не до Грегер, а после выезда из этого укрепления.
28. Под буквой Б. скрывается, по всей вероятности, Бутурлин, штабс-ротмистр л.-гв. уланского полка и адъютант всемогущего графа А.И. Чернышева, управляющего тогда главным штабом. Он прибыл в действующий корпус за дешевыми отличиями, но подоспел только к концу кампании. Ему дали под команду летучий отряд казаков, с которыми он разогнал какую-то бродячую шайку курдов или турок. Паскевич наградил его за отличие владимирским крестом и отправил в Петербург с знаменами, отнятыми у турок в деле при Муха-Эстатэ. Вскоре после того Паскевич получил из Петербурга замечание за то, что служащие в кавказских войсках рядовые из политических преступников пользуются слишком большою свободою и послаблениями, во вред дисциплине. Генерал Н.Н. Раевский был даже арестован домашним арестом за приглашение разжалованных к своему столу. В кавказских войсках считали тогда, и кажется, не без основания, виновником всей этой тревоги Бутурлина.
29. Гумри или Гумры, местечко на берегу Арпачая, в 1837 г. переименовано в Александрополь.
30. Иван Григорьевич Бурцов, один из наиболее видных, талантливых и храбрых участников персидской и турецкой кампаний 1827-1829 гг. на Кавказе. Происходил из дворян Рязанской губернии, Пронского уезда, начал службу в 1812 г. в квартирмейстерской части прапорщиком, через 10 лет был уже полковником, в 1824 г. командовал украинским, в 1826 г. колыванским пехотным полком. В 1817 г., служа в главном штабе 2-ой армии, вступил в тайное политическое общество ‘Союз спасения или истинных и верных сынов Отечества’, переименованное потом в ‘Союз благоденствия’. Бурцов вышел из состава этого общества до 1825 г. и вообще не принимал никакого участия в совещаниях и подготовительных действиях, закончившихся катастрофою 14 декабря 1825 г. Тем не менее он был отрешен от командования полком, посажен на б месяцев в бобруйскую крепость и в 1827 г. определен на Кавказ, сначала в тифлисский, потом в мингрельский пехотный полк. В персидскую войну 1827 г. Бурцов был употребляем, как сказано о нем в одной из реляций, в самых важных местах. Сверх того, Паскевич много пользовался им и по части генерального штаба. В августе 1828 г. Бурцов получил в командование херсонский гренадерский полк, а 14 апреля 1829 г., за освобождение Ахалциха, произведен в генерал-майоры. В турецких кампаниях 1828 и 1829 гг. он принимал самое блистательное участие. Н.Н. Муравьев, вообще очень скупой на похвалы, написал несколько восторженных страниц о Бурцове в своих ‘Записках’. Лазская пуля положила конец блестящей карьере Бурцова: 19 июля 1829 г. в деле при сел. Харте, близ Байбурта, он получил в грудь смертельную рану и скончался на третий день.
31. Владимир Дмитриевич Вольховский, из дворян Полтавской губернии, воспитывался вместе с Пушкиным в Царскосельском лицее, из которого в 1817 г. поступил прапорщиком в гвардейский генеральный штаб. Неутомимо трудолюбивый, умный, знающий, снисходительный к другим, но очень требовательный к самому себе, Вольховский всею своею жизнью и службою оправдал характеристику, данную ему Пушкиным в стихотворении ’19 октября 1825 года’:
Спартанскою душой пленяя нас, Воспитанный суровою Минервой, Пускай опять Вольховский сядет первый.
Вольховский дважды служил на Кавказе. В первый раз прибыл он сюда в октябре 1826 г. в чине капитана гвардейского генерального штаба. Назначение на Кавказ было вроде почетной ссылки,так как Вольховский, по выражению Паскевича, был в замечании по поводу происшествия 14 декабря 1825 года. Обстоятельство это легло пятном на Вольховском и повредило всей дальнейшей служебной карьере, несмотря на его выдающиеся заслуги. После окончания персидской войны он был произведен в полковники и при начале турецкой кампании 1828 г. назначен корпусным обер-квартирмейстером. Н.Н. Муравьев хвалит его необыкновенную деятельность в этой хлопотливой и ответственной должности. Во второй раз Вольховский прибыл на Кавказ в 1832 г. в должности начальника штаба отдельного кавказского корпуса. Когда в 1837 г. корпусный командир барон Розен был сменен, опала постигла также и Вольховского: он был назначен бригадным командиром в Динабург, но в начале 1839 г. вышел в отставку и скончался 7 марта 1841 г. в Харьковской губернии. В 1844 г. издана в Харькове небольшая (23 стр.) брошюрка ‘О жизни генерал-майора Вольховского’. Пушкин и другие пишут его фамилию Вальховский, но сам он писался всегда Вольховским.
32. Михаил Иванович Пущин, родной брат лицейского товарища Пушкина, Ивана Ивановича, командир л.-гв. конно-пионерного эскадрона, за участие в происшествии 14 декабря 1825 г., по приговору верховного уголовного суда, был лишен дворянства, разжалован в рядовые впредь до отличной выслуги и отправлен на службу в красноярский гарнизонный батальон, где, конечно, трудно было найти случай для отличной выслуги. К счастью, скоро подошел день коронования императора Николая Павловича, 22 августа 1826 г., и Пущин, в числе других разжалованных, был переведен на Кавказ для определения в один из полевых полков. По ходатайству Паскевича, он попал в 8-ой пионерный батальон. Здесь его знания, деятельность и энергия нашли полный простор. Начав персидскую кампанию 1827 г. рядовым, он был к концу турецкой войны поручиком и имел два ордена. При штурме Ахалциха (1828 г.), находясь, как и всегда, впереди штурмовой колонны, Пущин был ранен пулею в грудь навылет. В 1830 г. он покинул службу на Кавказе по неудовольствиям с Паскевичем. Умер 25 мая 1869 г. в должности коменданта бобруйской крепости. Любопытные записки его о службе на Кавказе напечатаны бароном Розеном в статье ‘Декабристы на Кавказе’ (‘Русская Старина’, 1884 г., февраль) и Л. Н. Майковым в статье ‘О поездке Пушкина на Кавказ в 1829 г.’ (‘Русский Вестник’, 1893 г., IX).
33. Семичев, ротмистр ахтырского гусарского полка, за прикосновенность к делу о злоумышленных тайных сообществах, высочайшим приказом 7 июля 1826 г. переведен на Кавказ, в нижегородский драгунский полк. В мае 1829 г., уже в чине майора, назначен эскадронным командиром, умер от холеры в 1830 г. Семичев был храбрый офицер, участвовавший в Отечественной войне и получивший тяжелую рану в Бородинской битве.
34. Подполковник Петр Максимович Басов командовал в кампанию 1829 г. донским казачьим имени своего полком.
35. Барон Остен-Сакен, штабс-капитан нижегородского драгунского полка, легко ранен ружейною пулею в ногу 14 июня 1829 г. Пушкин называет его молодым в отличие от генерал-майора Дмитрия Ерофеевича Остен-Сакена, исполнявшего в кампанию 1829 г. должность начальника штаба при Паскевиче.
36. Барон Борис Андреевич Фридерикс, командир эриванского карабинерского полка, 19 мая 1829 г. произведен в генерал-майоры и сдал полк князю Дадиану. Скончался в 1874 г. в звании генерал-адъютанта.
37. Николай Николаевич Муравьев, генерал-майор, командир кавказской резервной гренадерской бригады. Впоследствии наместник и главнокомандующий на Кавказе.
38. Михаил Иванович Пущин, см. прим. 32.
39. Граф Иван Осипович Симонич, уроженец города Зары в Иллирии, в 1812 г. в составе великой французской армии пришел в Россию, в сражении под Красным был взят в плен и отравлен в Казань. После заключения Парижского мира (1814 г.), не желая служить Австрии, вступил в Русскую службу, отправился на Кавказ и определился с чином майора в грузинский гренадерский полк. Участвовал в походах Ермолова, который очень ценил его. В сражении под Елисаветполем, 13 сентября 1826 г., получил в левую ногу тяжелую рану, сделавшую его хромым на всю жизнь. В турецкую кампанию 1829 г. командовал грузинским гренадерским полком, после окончания войны произведен в генерал-майоры и в 1833 г. назначен посланником в Персию, откуда отозван в 1838 г. по проискам англичан. Впоследствии был комендантом цитадели в Варшаве, где и умер от последствий падения из экипажа.
40. Это случилось 19 июня 1829 г. в Зивине, где наступившая ночь остановила Паскевича, лично управлявшего преследованием бежавших турок. Пушкин не знал или, может быть, не мог отметить в своем дневнике подробности происшествия. Во время отдыха Паскевича заметили густой дым, валивший из одной сакли близ укрепления, где был турецкий хлебный магазин. Полковник Анреп послал двух нижних чинов сводного уланского полка узнать о причине дыма. Оказалось, что в пустой сакле разведен огонь, при дальнейшем же исследовании открылось, что в соседней сакле, на крыше которой отдыхал Паскевич, находится пороховой склад. Уланы потушили огонь и предупредили об опасности, грозившей главнокомандующему. Паскевич поспешил уехать, а вслед за его отъездом казаки и татары бросились шарить в сакле и своею неосторожностью произвели взрыв пороха. Так рассказано это происшествие и в ‘Истории военных действий в Азиатской Турции’, изданной под наблюдением самого Паскевича. Но составитель этого труда (Н. Ушаков) умолчал об именах тех нижних чинов, которые спасли Паскевича от величайшей опасности. Это были два офицера польских войск, лишенные чинов и дворянства за принадлежность к польским тайным политическим обществам. Один из них, граф Станислав Станиславович Карвицкий, богатый помещик юго-западного края, старик 60 лет, был определен рядовым в борисоглебский уланский полк. Другой, граф Николай Станиславович Ворцель, воспитанник университета в Геттингене, имевший в Киевской и Волынской губерниях 4,000 душ крестьян, попал рядовым в белгородский уланский полк. Они сделали всю турецкую кампанию 1829 г. и впоследствии были переведены: Карвицкий в 44 егерский, Ворцель в апшеронский пехотный полк.
41. Это был Умбай-бек.
42. Флигель-адъютант Анреп, полковник белгородского уланского полка, в кампанию 1829 г. командовал сводным уланским полком. Храбрый офицер, но со странностями, показывавшими ненормальность его умственных способностей. По окончании турецкой войны был произведен в генерал-майоры, уехал в отпуск и умер в припадке сумасшествия (Муравьев, Записки, ‘Русский Архив’, 1893 г., III. 340-341).
43. Полковник Анреп, см. прим. 42.
44. Михаил Иванович Пущин.
45. Пушкин не вполне точно передает этот эпизод из восточного романа Мориера(Мопег) The adventures of Hajji Baba of Ispahan (1824). Когда персидский посланник Мирза-Фируз приказал отрезать уши своему скороходу, то исполнитель наказания представил посланнику два окровавленные ломтика мяса козленка. Роман ‘Хаджи-Баба Исфагани’ переведен на русский язык бароном Брамбеусом (О.И. Сенковским).
46. Турнефор (Pitton de Tournefort), род. 1656 г., ум. 1708 г., ученый ботаник и путешественник по Малой Азии и Закавказью, автор сочинения ‘Relation d’ un voyage du Levant’ (Amsterdam, 1718).
47. Василий Дмитриевич Сухоруков, сотник л.-гв. казачьего полка был удален из гвардии на Кавказ по неудовольствиям с графом А.И. Чернышевым, с которым он разошелся во взглядах при составлении положения об управлении донским казачьим войском. Так говорят — А. Карасев (‘Русская Старина’, 1871 г., февраль), Ф.И. Шумков (‘Донская Газета’, 1877 г., No 2) и М.В. Юзефович (‘Русский Архив’, 1880 г.,III. 431-446). Но официальные документы свидетельствуют, что Сухоруков исключен из гвардии и отправлен на Дон, под надзор войскового атамана, за прикосновенность к происшествию 14 декабря 1825 г. В 1827 г. Сухорукову было разрешено вступить вновь на действительную службу в донской казачий полковника Карпова 2 полк, находившийся в Закавказском крае. Здесь, как человек образованный и хорошо владевший пером, был он причислен к корпусному штабу и, по поручению графа Паскевича, занялся собиранием статистических и других материалов для истории турецких кампаний 1828 и 1829 гг. Занятия Сухорукова сделались известными в Петербурге, показались подозрительными и поставили Паскевича в необходимость оправдываться в том, что он приблизил к себе опального казака. Письменные работы не препятствовали Сухорукову принимать участие во всех главных военных действиях. За кампанию 1828 г. получил он владимирский крест 4-й степени с бантом, а за штурм Ахалциха награжден золотою саблею с надписью ‘за храбрость’. Отличия эти не спасли его, впрочем, от дальнейших невзгод: в 1830 г. он был вновь арестован, доставлен в Петербург и отправлен на службу в Финляндию, где и скончался в начале сороковых годов. В литературе Сухоруков известен своим исследованием о быте донских казаков, напечатанным в ‘Русской Старине’ Корниловича, в 1824 г., в ‘Тифлисских Ведомостях’, за 1828 и 1829 гг., имеется много статей Сухорукова без подписи автора, его ‘Историческое описание Земли войска донского’ издано в двух томах в Новочеркасске в 1867-72 гг.
48. Пушкин рассказывает это обстоятельство: в Эрзерум приезжал не мушский паша просить места для своего племянника, а напротив, Ибрагим-бек, для мушского Эмина-паши, прибыл 12 июля 1829 г. просить графа Паскевича об устранении племянника и о даровании ему самому должности паши в Муше.
49. Бей-Булат — чеченский разбойник и хищник, главная пружина убийств и возмущений в Чечне в двадцатых годах. Главные начальники, правившие Кавказом до Ермолова, щедрыми подарками и ласками покупали спокойствие чеченских предводителей. Ермолов прекратил эти договоры с разбойниками. Походами в Чечню он заставил их смириться и просить пощады. Бей-Булат явился с повинною, был принят в службу по милиции с чином поручика и жил смирно, пока строились укрепления на р. Сунже, но потом взялся за старое ремесло и стал разбойничать по моздокской дороге. В 1829 г. Бей-Булат чрез шамхала тарковского завел вновь переговоры о подчинении русской власти. Паскевич вызвал его для личных объяснений в Тифлис, но, по случаю начавшихся военных действий против турок, чеченский старшина последовал за главнокомандующим в Эрзерум. Паскевич рассчитывал, что, продержав все лето разбойника около себя, он заставит чеченцев быть спокойными и прекратить набеги на военно-грузинскую дорогу. Этою надеждою объясняются и слова Пушкина: ‘приезд Бей-Булата был мне порукой в безопасном переезде через горы и Кабарду’.
50. Вероятно Абрамович, штабс-ротмистр серпуховского уланского полка, ординарец и приближенный графа Паскевича, человек очень сомнительной репутации и темной карьеры, состоявший, по общему отзыву, в должности тайного наушника при Паскевиче. Впоследствии Паскевич взял его с собою в Варшаву, перевел в гвардию и вывел в большие чины. О нем много говорят в своих записках Н.Н. Муравьев (‘Русский Архив’, 1894 г., I. 7. 8. 39. 387) и М.И. Пущин, называющий его сокращенно Абр. (Розен. Декабристы на Кавказе. ‘Русская Старина’ 1884 г., февраль).
51. Пушкин пишет, что выехал из Эрзерума 19 июля 1829 г. Придя в этот день проститься с Паскевичем, он нашел его в сильном огорчении по случаю известия о смерти генерала Бурцова под Байбуртом. Здесь явная ошибка: дело в том, что Бурцов был смертельно ранен 19 июля, после полудня, в деле при сел. Харте, близ Байбурта. Так как селение это отстоит от Эрзерума по меньшей мере в 130 в., то известие о несчастном исходе боя при Харте могло быть получено Паскевичем не ранее 21 июля, весть же о кончине Бурцова, последовавшей 23 июля, застала Паскевича уже на походе к Байбурту, куда он спешно выступил из Эрзерума. Следовательно, остается предполагать, что или Пушкин выехал из Эрзерума не ранее 21 июля, когда уже было известно о смертельной ране Бурцова, или же, что Пушкин действительно оставил Эрзерум 19 июля, а известие о Бурцове присоединил впоследствии, при окончательной отделке своего ‘Путешествия’. Первое предположение кажется вероятнее, так как Пушкин легко мог ошибиться в указании дня выезда из Эрзерума, а с другой стороны, мы не имеем права не верить его личному свидетельству об огорчении Паскевича.
52. В ‘Тифлисских Ведомостях’ от 9 августа 1829 г. No 32, в отделе ‘Разных Известий’, — сказано: ‘б августа А. Пушкин, возвратившийся из Эрзерума, выехал из Тифлиса к Кавказским минеральным водам. Любители изящного должны теперь ожидать прелестных подарков, коими гений Пушкина, возбужденный воспоминаниями о Закавказском крае, без сомнения наделит литературу’.
53. Руфин Иванович Дорохов, сын партизана 1812 года генерала Ивана Семеновича Дорохова, хорошо образованный, способный и храбрый, мог бы сделать блестящую карьеру, если бы не помешал этому его неукротимый и буйный нрав. Большую часть своей службы Дорохов провел в солдатской шинели за дуэли и дерзкие выходки. Разжалованный за поединок в рядовые, Дорохов попал на Кавказ перед началом персидской войны, был определен в нижегородский драгунский полк, участвовал с ним во всех делах, при блокаде Эривани ранен пулею в грудь и произведен в офицеры. Турецкая кампания 1828 г. доставила ему чин поручика и золотое оружие. В 1833 г. Дорохов вышел за ранами в отставку и поселился в Москве, но в 1838 г. мы встречаем его вновь на черноморской береговой линии рядовым в тенгинском пехотном полку. Произведенный за отличие опять в офицеры, Дорохов служил в линейном казачьем войске и начальствовал охотничьими командами. Одну из таких команд принял от раненого Дорохова Лермонтов в 1840 г. Через 12 лет, 18 января 1852 г., сотник владикавказского линейного казачьего полка Дорохов, начальствуя ракетной командой, сложил свою буйную голову в Малой Чечне, в верховьях р. Гойты, в несчастном для нас деле с чеченцами, в котором погиб с своим конвоем сам атаман кавказского линейного войска генерал Круковской. Граф Л.Н. Толстой воспроизвел типические черты характера Дорохова в ‘Войне и мире’ под именем разжалованного офицера Долохова.
54. Михаил Иванович Пущин.
Вейденбаум Е.Г. Примечания и объяснения к ‘Путешествию в Арзрум’ // Пушкинский текст. Сборник статей научно-методического семинара ‘Textus’. — Санкт-Петербург — Ставрополь: СГУ, 1999. — Вып. 5. — С. 148-153.