Н. А. Лейкинъ.
НА ЛОН ПРИРОДЫ
ЮМОРИСТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ
ПОДГОРОДНОЙ ДЕРЕВЕНСКОЙ ДАЧНОЙ ЖИЗНИ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія Р. Голике, Троицкая улица, д. No. 18.
1893.
ПРИ ОТЪЗД.
Въ подгородномъ уголк.
При отъезде, Лейкин Николай Александрович, Год: 1893
Время на прочтение: 4 минут(ы)
На двор избы одной изъ подгородныхъ деревенекъ, верстахъ въ сорока отъ Петербурга, нагружается возъ мебелью. Ломовой извозчикъ, стоя на возу, укладываетъ въ фуру мелкую мебель. Около воза растрепанная кухарка въ линючемъ ситцевомъ платк подаетъ извозчику упакованную корзинку съ чмъ-то. Въ отворенныя ворота заглядываетъ деревенская баба съ пустыми ведрами на коромысл.
— Съзжаете, Мартьяновна, съ дачки-то? спрашиваетъ баба кухарку.
— Съзжаемъ, чтобъ ни дна ни покрышки вашей деревн! отвчаетъ кухарка.
— Ой, что такъ ругаешься?
— Да помилуйте, какая же это дача для кухарки! Мы изъ своей-то деревни нарочно въ Питеръ бжимъ, чтобъ скуки не было, въ кабалу прислугой нанимаемся, а тутъ на-кося, опять въ деревню! Ужъ ни въ жизнь бы сюда не похала, кабы солдатъ мой по весн меня не обобралъ. Думаю, поду я, хоть жалованьишко свое безъ него, окаяннаго, прикоплю себ, да халтуру кой-какую припрячу, а лто прожила и халтуры хоть бы грошъ!
— Да, не любитъ прислуга нашу деревню, вотъ ужъ отъ которой я это слышу, а господа, напротивъ того, обожаютъ.
— Да вдь господамъ что! Господамъ только бы дешевле, только бы кухарк никакого барыша не перепало — вотъ имъ и ладно. А кухарк какъ же обожать ваше мстоположеніе, ежели ты хоть лобъ себ разбей, такъ и то полтины въ мсяцъ, окромя жалованья, себ ничего не скопишь. Ни разносчиковъ здсь, милая, ни мясной лавки, ни зеленной. Мясо господа сами изъ Петербурга привозятъ, сухую провизію тоже самое, куръ и рыбу у крестьянъ покупаютъ, а крестьянинъ нешто что кухарк дастъ! Онъ самъ норовитъ взять.
— Да, ужъ наши мужички не дадутъ. Нтъ у нихъ этого обыкновенія.
— Еще бы. Я, вонъ, вчера пошла къ Терентію Яковлеву. ‘Такъ и такъ, говорю, цлое лто мы у тебя молоко забирали — попотчуй хоть пивцомъ на прощанье’. Ужъ, кажется, милостиво прошу: не въ руку, а только пару пива, чтобъ вмст съ нимъ выпить. А онъ, что жъ ты думаешь? Вдругъ такія слова: ‘а я, говоритъ, думалъ, что ты меня на прощанье попотчуешь’.
— Да гд жъ ему, милая, взять, коли онъ пропивши весь. Онъ самъ норовитъ… Вдь за молоко — коровьи деньги. Эти деньги у него жена отнимаетъ, чтобы коров на муку.
— А кухарк пріятно это? Пріятно нешто? Нтъ, я, вонъ, въ Озеркахъ на дач съ господами жила, такъ тамъ молочникъ и въ руку-то кухарк сунетъ, да и пару пива… Я къ жен Терентья: ‘Такъ и такъ, говорю, поставь парочку’. А она мн: ‘Поди ты, говоритъ, у меня и на мужнино-то пьянство глаза бы не глядли, а тутъ вдругъ съ тобой пей’. ‘Да ты, говорю, сама-то не пей, а мн поднеси’. Такъ и не поднесла. Пошла я въ горести въ питейный къ Аверьянычу, тамъ мы вдь тоже для господъ пиво забирали,— ‘попотчуй, говорю, на прощанье, завтра съзжаемъ’. Ну, и выставилъ онъ мн бутылку, а другую я у него на свои деньги выпила. Кабатчикъ, и даромъ бутылку выставилъ! Не знаю, въ какой ужъ это труб сажей записать такое происшествіе! Да что бутылка пива! Не въ бутылк пива дло. А цлое лто я здсь прожила, и мн хоть бы рублишко доходу очистился. Трехъ гривенниковъ не насбирала. Гость у господъ изъ Петербурга ночевалъ, такъ двугривенный, узжая, мн далъ — вотъ и весь доходъ. Такъ какъ же не клясть-то такое мсто! Вотъ, разъ, въ Лсномъ я жила съ господами на дач — тамъ совсмъ другое происшествіе. Тамъ мясникъ кухарк прямо пятачокъ съ рубля, мелочной лавочникъ двугривенный въ мсяцъ и полтину при отъзд и банку помады на придачу. Да сколько у него за лто, бывало, зернышекъ погрызть себ въ удовольствіе наберешь!
— А нашъ-то лавочникъ нешто теб ни копйки не далъ? спросила баба.
— Чашку съ блюдечкомъ я у него по весн въ долгъ взяла, такъ вотъ эту чашку скостилъ, дала отвтъ кухарка.— Да ежели такъ разсудить, то не за что больше, и дать ему. Вдь только четыре фунта хлба въ день у него и брали, да разъ лимона у господъ не хватило, такъ лимонъ взяли. Нтъ, провались ваша деревня! Издыхать буду отъ голода — и то никогда съ господами сюда не поду. Тьфу, тьфу! Ты прости меня, что я плююсь на твою деревню, но я это прямо изъ-за своей обиды. Такая-то деревня у меня и у себя есть, да я на нее давнымъ-давно наплевала.
— Ну, вотъ ужъ съ завтраго въ Питер будешь жить, сказала баба.
— Вришь ли, душечка, дождаться не могу до завтра, улыбнулась кухарка.— Вдь со всми своими знакомыми я здсь раззнакомилась. У меня и деверь есть, на патронномъ завод онъ служитъ, есть и племянница портниха, племянникъ слесарь и вс они меня почитаютъ, а кого охота заберетъ сюда ко мн пріхать! Вдь рубль съ четвертью туда и обратно на проздъ издержать надо, чтобы сюда пріхать!
— Грибковъ-то насушила ли за осень? Везешь ли?
— Вотъ только разв грибы. Дйствительно, два фунта я насушила, чтобъ родн подарить гостинцу, ну, горшочекъ намариновала, чтобъ когда ежели гости придутъ, такъ къ водк на закуску подать, но, милая, гд жъ это видано, чтобъ кухарка, живши на мст, свою закуску своимъ гостямъ подавала! Вдь ужъ это значитъ господъ баловать.
— Да ужъ это конечно, коли ежели кто обо что господское трется, такъ неужели не попользоваться! согласилась баба.
— Ну, значитъ, и грибы тутъ не причинны. Опять же никакого общества для кухарки здсь нтъ. Я женщина такая, что, понятно ужъ, въ Питер наполировалась, а здсь съ кмъ мн душу отвести!
— Это что говорить! Здсь у насъ одно мужицкое пьянство.
— Вотъ, вотъ… Ни здсь солдатовъ, ни здсь полированныхъ кавалеровъ. Въ Лсномъ и въ Озеркахъ я два года на дач выжила, такъ тамъ то и дло музыка и илюминація гд-нибудь. Стоишь у забора и смотришь въ пріятныхъ разговорахъ съ публикой. А здсь во все-то лто только докторскіе гимназисты дв ракеты пустили на Ильинъ день, да десятокъ паршивыхъ фонарей зажгли — вотъ и все удовольствіе. Нтъ, совсмъ я здсь лто подневольной прожила.
— Конечно, сюда господа дутъ изъ-за хорошаго воздуха только, сказала баба.
— Что мн воздухъ, милая!
— Ну, и изъ-за рыбной ловли.
— Плевать мн на рыбную ловлю.
— Опять же на лодк покататься.
— Да вдь на лодк пріятно съ кавалеромъ, а гд они здсь!
— Ну, купанье…
— Провались оно. Три раза всего купалась, да и то гребенку въ пятіалтынный потеряла.
— Грибной интересъ.
— И грибной интересъ пріятенъ въ компаніи, а здсь гд компанія? Да и съ компаніей, такъ чтобъ ему пусто было! У меня, милая, въ своей деревн, въ Новгородской губерніи, этотъ грибной-то интересъ былъ, однако наплевала я на него, да въ Питеръ бжала. Это все господамъ лестно, а не прислуг. Нтъ, ужъ нога моя больше здсь никогда не будетъ.
— Ну, прощай, Афимьюшка, счастливо теб… Лто прожили не ссорившись, такъ поцлуемся на прощанье.
— Прощай, Варвара Васильевна, прощай.
Кухарка и баба отерли губы рукавами и троекратно поцловались.