Ю. Д. Левин
Ю. Д. Левин
Неизвестное предисловие М. П. Вронченко к переводу ‘Макбета’
Неизвестное предисловие М. П. Вронченко к переводу ‘Макбета’
Предисловие М. П. Вронченко к переводу ‘Макбета’, Вронченко Михаил Павлович, Год: 1836
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Шекспир. Библиография русских переводов и критической литературы на русском языке. 1748-1962
М., ‘Книга’, 1964
Михаил Павлович Вронченко (1802-1855) — военный геодезист и географ по профессии, получил известность главным образом благодаря своей переводческой деятельности {О нем см.: А. Никитенко. Михаил Павлович Вронченко (биографический очерк). — ЖМНП, 1867, No 10, стр. 1-58, Н. А. Шостьин. Михаил Павлович Вронченко, военный геодезист и географ. М., 1956.}. Он переводил произведения Гёте, Шиллера, Байрона, Мура, Юнга, Мицкевича. Но основной его заслугой являются переводы шекспировских пьес, он первый в нашей стране решился воссоздавать их на русском языке в истинном виде, без произвольных изменений, которыми отличались предшествующие переводы-переделки. Он сознательно стремился ‘удержать сколько возможно необыкновенный его (Шекспира — Ю. Л.) способ выражения мыслей, часто столь же необыкновенных’ и делал это, ‘решительно преодолев боязнь показаться странным’ {Письмо М. П. Вронченко Н. А. Полевому от 13 ноября 1827: Н. К. Козмин. Очерки из истории русского романтизма. Спб., 1903, стр. 517.}.
В 1827 г. Вронченко перевел ‘Гамлета’, перевод был издан в следующем году отдельно {См. в настоящем изд. No 29.}. Единодушное одобрение, с которым была встречена книга {См.: Московский телеграф, 1828, ч. XXIV, No 24, декабрь, стр. 497, Сын отечества, 1828, ч. CXXII, No 21-122 стр. 192, Литературная газета, 1830, т. II, No 66, стр. 246, Северная пчела, 1833, No 70, стр. 277.}, побудило Вронченко продолжить работу над Шекспиром. Он переводит ‘Макбета’ полностью {См. в настоящем изд. No 60.}, а также фрагменты ‘Короля Лира’ (д. I) {Московский телеграф, 18312, ч. XLVII, No 20, стр. 472-523.}, ‘Отелло’ (д. V, сц. 2) {Не опубликовано. Рукопись: ИРЛИ, архив А. В. Никитенко, шифр: 19571/CXXXII. б. 2.} и ‘Комедию ошибок’ (д. I) {Не опубликовано. Рукопись под заглавием ‘Ошибки’ там же, шифр: 19560/CXXXII б. 1.}.
За ‘Макбета’ Вронченко принялся сразу же по окончании ‘Гамлета’. Н. М. Языков, с которым он тогда жил в Дерпте, сообщал об этом брату 18 января 1828 т., заключая известие: ‘Слава богу, что наконец и мы, грешные, познакомимся на своем языке с огромным Шекспиром’ {Письма Н. М. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822-1829). Спб., 1913, стр. 349.}. Однако из-за служебных занятий Вронченко работа над переводом затянулась, Только в 1833 г. был опубликован отрывок первого действия трагедии {Московский телеграф, 1833, ч. LI, No 11, стр. 364-392.}. В 1836 г. перевод был окончен. 10 декабря А. В. Никитенко записал и дневнике: ‘Вронченко читал у меня свой перевод Шекспирова ‘Макбета’. Очень приятно провел вечер. Вронченко человек умный и оригинальный’ {А. В. Никитенко. Дневник, т. 1. М., Гослитиздат, 1955, стр. 189.}.
В том же году переводчик представил трагедию в драматическую цензуру, где она была запрещена. Содержащееся в ‘Макбете’ изображение цареубийства делало эту трагедию Шекспира особенно подозрительной в глазах царских цензоров, и в период царствования Николая I ее постановки неоднократно запрещались {См.: Н. В. Дризен. Из истории драматической цензуры при имп. Николае I. — Ежегодник имп. театров, 1914, вып. 6, стр. 66-69, см. также: Ю. Левин. В. Кюхельбекер — автор ‘Мыслей о Макбете’. — Русская литература, 1961, No 4, стр. 192.}.
Сохранилась рукопись перевода, представлявшаяся в драматическую цензуру {Макбет. Трагедия в пяти действиях в стихах. Сочинение В. Шекспира. Перевел с английского М. В. Театральная библиотека им. А. В. Луначарского (Ленинград), шифр: 24839. На обложке надпись: ‘Запрещена в 1836 г.’}. Здесь имеется предисловие переводчика, которое не вошло и издание трагедии. Нетрудно заметить, что Вронченко в этом предисловии, разъясняя ‘моральную мысль’ трагедии, стремился убедить цензоров в ее ‘благонамеренности’. Однако его старания остались тщетными.
Приводим текст этого предисловия, до сих пор остававшегося неизвестным в печати.
‘Ни один драматический писатель не сравнился с Шекспиром в знании человеческого сердца и развитии характеров, ни в одном из своих творений не вознесся гений Шекспира столь высоко, как в Макбете. Таков суд просвещенных ценителей драмы всех времен и народов.
Не повторяя всего, писанного о Макбете на разных языках, заметим только, что трагедия эта отличается от всех других Шекспировых произведений явственным единством моральной своей мысли: поэт огненными чертами изобразил в ней ужасную участь человека, посягнувшего на жизнь помазанника божия. Макбет, храбрый воин и верный подданный, вводится в искушение нечистою силою, или, говоря яснее, зародышем зла, сокрытым в душе его, он однако колеблется, борется с собою, остаток человеческих чувствований даже одерживает в нем победу, но честолюбивая жена трогает чувствительнейшую струну его сердца, упрекает его в робости — и Макбет ‘напрягает нервы на ужасный подвиг’, поднимает руку на своего законного монарха. Удар совершен, и тем самым непреложно решилась участь убийцы — гибель не только здесь, но и там: он и сам это чувствует. Говоря, что убив Дункана, он
‘Аду продал душу,
Бессмертное сокровище’,
он видит сам, что после такого преступления,
‘Зашедши в путь кровавый,
Так далеко, не стоит возвращаться,
И все равно брести уж до конца’.
И бредет далее, делается во всех отношениях бичем своего отечества и народа. Тут восстает справедливое мщение, и злодей получает часть своего воздаяния, казнь земную. Кто, прослушав Макбета, не скажет в душе своей: Да, после такого преступления уже нет возврата, гибель уже неизбежна!
Конечно, изящное служит само себе целию, но не вдвойне ли ценно литературное произведение, когда оно, доставляя наслаждение умственное, вместе с тем поучает человечество великим урокам.
Шекспирова Макбета у нас знают только те, которые читают по-английски или по-немецки, они могут судить и о верности предлагаемого ныне публике русского перевода. Незнакомые с подлинником извещаются, что переводчик руководствовался и теперь теми же правилами, которые предначертал он себе, когда переводил Гамлета’.