‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1887
Повести и рассказы М. Альбова. Второе дополненное издание. Спб., 1888 г.- Ряса. Роман М. Альбова. Изд. ‘Товарищества М. О. Вольф’, Альбов Михаил Нилович, Год: 1887
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Повсти и разсказы М. Альбова. Второе дополненное изданіе. Спб., 1888 г. Цна 1 р. 25 к.— Ряса. Романъ М. Альбова. Изд. ‘Товарищества М. О. Вольфъ’. Цна 2 р. 50 к. Романъ Ряса есть лучшее произведете г. Альбова, вообще же это прекрасно написанная повсть, правдиво передающая нкоторые исключительные моменты въ жизни нашего духовенства. Фабула проста необыкновенно, и въ этомъ ея особливое достоинство. Исключительный герой и героиня, будь они силы необъятной или слабости безпомощной, или же и заурядные люди, поставленные въ исключительное положеніе, могутъ явить міру огромныя доблести и удивительно геройскіе подвиги. Только изъ этого совсмъ не будетъ слдовать, чтобы кто-либо другой, при такихъ же обстоятельствахъ, сталъ продлывать то же. Ничуть не бывало: герой сгеройствовалъ, а заурядный обыватель скажетъ: ‘а мн наплевать’… и спрячется, тотъ же спокойный обыватель, при необыкновенныхъ обстоятельствахъ, можетъ сгеройствовать, а другой такой же обыватель, и въ точно такомъ же положеніи, не подумаетъ геройствовать, удалится отъ зла и сотворитъ… по обыденному и по заурядному. Г. Альбовъ въ роман Ряса взялъ простаго, зауряднаго ученика духовной академіи, кончающаго курсъ, Елеонскаго, и поставилъ передъ нимъ, при самыхъ обыденныхъ обстоятельствахъ, неизбжный вопросъ: ‘что длать, чмъ быть по окончаніи курса?’ Вс добрые люди, близкіе, искренно любящіе Елеонскаго, вс знакомые даютъ самый обыкновенный отвтъ: ‘Готовься въ попы и будь попомъ’. Дядя Елеонскаго и воспитатель его, ‘огненный человкъ’, но самый заурядный монахъ, Гедеонъ, по своей пылкой натур, безотлагательно начинаетъ и хлопоты ‘о хорошемъ мстечк’, непремнно въ Петербург, и о невст. Елеонскій приходитъ, однако же, къ противуположному ршенію, т.-е. не хочетъ быть священникомъ. Мы думаемъ, что такое же критическое время должны переживать почти вс молодые люди, съ дтства готовившіеся къ духовной карьер. А потому и считаемъ, что авторъ поступилъ правильно, не настаивая на причинахъ нежеланія Елеонскаго сдлаться попомъ. Правда, тутъ мелькаетъ женская фигура вдовы Любови Ивановны Кропотовой, но только мелькаетъ и очень скоро уступаетъ мсто молоденькой, симпатичной двушк Соничк, ея родственниц, дочери священника. Елеонскій увлекается Соничкой, женится, принимаетъ священство, какъ одно изъ условій этого брака, и становится счастливымъ мужемъ, зауряднымъ младшимъ священникомъ при большомъ кладбищ. Къ концу года Соничка умираетъ родами, оставивши мужу крошку-двочку. И тутъ-то начинается для молодаго священника мучительная жизнь одинокаго вдовца, связаннаго навсегда ‘рясой’… Каковы эти заурядныя и въ своей обыденности невыносимыя терзанія, мы передавать не станемъ и не можемъ передать въ нсколькихъ словахъ, чтобы понять и прочувствовать весь ужасъ пережитаго Елеонскимъ, надо прочесть послднія главы романа. Въ нихъ опять-таки нтъ ничего выходящаго изъ общаго уровня, нтъ никакого геройства, ни проявленія особливыхъ добродтелей со стороны вдоваго попика. Тутъ еще разъ является на сцену красивая вдовушка-родственница, Любовь Ивановна, и поселяется у молодаго вдовца… Boni soit qui mal y pense! ‘Одна у попа жена’, гласитъ извстное правило, а сбросить разъ надтую рясу крайне трудно, совсмъ невозможно заурядному человку. Въ монахи идти… Вередъ читателемъ, какъ живой, стоитъ отецъ Гедеонъ, одна изъ замчательныхъ фигуръ въ ряду намъ извстныхъ духовныхъ лицъ, изображавшихся въ русской литератур.
Повсти и разсказы г. Альбова уступаютъ вышеназванному роману. По замыслу, они искусственне, дланне, по изложенію мене оригинальны. Такъ, въ повсти День итога, которую авторъ называетъ ‘психіатрическимъ этюдомъ’, чувствуется подражаніе Достоевскому. Точно также вліяніе Достоевскаго очень замтно и на другихъ повстяхъ:, О людяхъ, ‘взыскующихъ града’. Нечего, кажется, и говорить о томъ, что никогда не должно подражать какому бы то ни было талантливому, ни даже геніальному писателю. Мы думаемъ, что для молодыхъ писателей далеко не безопасно даже сверхъ мры увлекаться кмъ-либо изъ знаменитыхъ мастеровъ и брать кого-либо одного за образецъ. Вообще, такія отношенія къ образцовымъ художникамъ и образцовымъ произведеніямъ, во всхъ видахъ искусства, незамтно превращаются въ подражаніе и губятъ не мало молодыхъ силъ. Что же касается въ частности Достоевскаго, то ему не только подражать нельзя, но нельзя и въ образецъ брать его произведеній или его манеры писать. У г. Альбова подражаніе вышло невольное, безсознательное. Онъ такъ увлекся Достоевскимъ, такъ проникся его произведеніями, что самъ, въ процесс своего собственнаго творчества, до извстной степени отождествился съ излюбленнымъ писателемъ. Онъ настолько подчинился подавляющему обаянію, что нкоторое время думалъ, чувствовалъ и въ форму облекалъ ‘по-Достоевски’… Вотъ почему повсти г. Альбова не производятъ такого непріятнаго впечатлнія, какъ нкоторыя произведенія лишенныхъ таланта авторовъ, старающихся поддлываться подъ чужой тонъ и складъ. Г. Альбовъ — человкъ, несомннно, талантливый, и подражаніе Достоевскому есть скоре доказательство большой впечатлительности, воспріимчивости и мягкости, въ силу которыхъ авторъ поддается чужому вліянію. Въ писател это, конечно, недостатокъ, въ переводчик же, наоборотъ, неоцнимое качество. Къ сожалнію, почти вс наши переводчики, даже признанные хорошими, умютъ только переписывать по-русски иностранныя слова и фразы подлинниковъ. Большинство переводчиковъ не понимаютъ даже, что ихъ задачей должно быть ‘параллельное творчество’, точно также, какъ многіе наши писатели не подозрваютъ, что ихъ подражанія отечественнымъ и иноземнымъ знаменитостямъ суть произведенія ‘поддльнаго творчества’.
Самая крупная повсть г. Альбова озаглавлена: О людяхъ, ‘взыскующихъ града’. Она состоитъ изъ двухъ частей, весьма слабо между собою связанныхъ личностями героинь: въ первой части — Воспитаніе Лльки — центральное мсто занимаетъ Ллька, маленькая двочкасиротка, и въ конц едва только мелькаетъ фигура Лизаветы Аркадьевны Ремнищевой, богатой барыни, не знающей куда себя двать, ‘взыскующей града’ или, врне, не знающей сама, чего она ‘взыскуетъ’. Ремнищева схватывается за несчастную, заколоченную Лльку, какъ за драгоцнную находку, и беретъ двочку къ себ на воспитаніе. Во второй части — Сутки на лон природы — Hlè,ne, бывшая Ллька, уже семнадцатилтняя благовоспитанная барышня, едва замтна изъ-за своей названной шатай, Лизаветы Аркадьевны. Он вдвоемъ пріхали въ наслдственное имніе Ремнищевой, и тутъ-то, въ саду, у пруда, передъ разваливающеюся бесдкой, въ кабинет давно умершаго отца, на Лизавету Аркадьевну надвигаются отвсюду тяжелыя воспоминанія мрачной юности, несчастной молодости. Въ теченіе ночи она, въ полузабытьи, въ болзненномъ бреду, близкомъ къ галлюцинаціямъ, переживаетъ съизнова всю свою жизнь. Изложеніе этого галлюцинирующаго бреда занимаетъ собою почти всю вторую часть повсти, въ немъ-то собственно и заключается все ея содержаніе, такъ какъ съ наступленіемъ утра ‘призраки’ разсеваются и Ремнищева опять обртаетъ душевный покой въ ласк своей воспитанницы. Такая манера иметъ въ себ много дланнаго и не всегда приводила къ хорошимъ результатамъ даже въ писаніяхъ . М. Достоевскаго. Но, кром того, для возникновенія подобныхъ страшныхъ галлюцинацій необходимы и достаточные, резонные поводы, т.-е. совершенно исключительныя и страшныя событія. Въ ‘психіатрическомъ этюд’ День итога въ такихъ событіяхъ не было надобности, тамъ, безъ всякихъ событій, дйствовало психопатическое состояніе, приведшее героя къ самоубійству. Герой былъ больной, сумасшедшій. Ремнищева — здоровая и ничуть не сумасшедшая женщина, а потому для нея пришлось придумывать необычайности. А затмъ самый крупный недостатокъ всхъ произведеній г. Альбова, собранныхъ въ книг подъ заглавіемъ: Повсти и разсказы, заключается въ отсутствіи точно опредленной идеи, которая бы вытекала изъ содержанія повствованія. Это все — ‘психіатрическіе этюды’, т.-е. сочиненія о призракахъ, могущихъ, при болзненомъ предрасположеніи субъекта, мучить человка боле или мене сильно и продолжительно. Такъ называемый ‘психологическій анализъ’ очень важенъ въ роман, но имъ однимъ не можетъ исчерпываться содержаніе повствованія и не въ немъ должна заключаться цль сочиненія. Анализъ всегда долженъ, оставаться только средствомъ къ уясненію мысли, положенной въ основу литературнаго произведенія. Такъ поступилъ г. Альбовъ въ роман Ряса, и написалъ прекрасный романъ.