Н. Страховъ
Повсти и разсказы И. Н. Потапенко.
Томъ второй. (‘Зап. Имп. Академіи Наукъ.’ Т. 67, 1892 г.) *)
Повсти и разсказы И. Н. Потапенко.
Томъ второй. (‘Зап. Имп. Академіи Наукъ.’ Т. 67, 1892 г.) *)
Повести и рассказы И. Н. Потапенко, Страхов Николай Николаевич, Год: 1892
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Н. Страховъ. Критическія статьи. Томъ второй. (1861—1894).
Изданіе И. П. Матченко. Кіевъ, 1902.
*) Изъ отчета о седьмомъ присужденіи Пушкинскихъ премій въ 1891 г. Изд.
Авторъ этой книги недавно появился въ литератур, и произведенія его съ самаго же начала имли значительный успхъ между читателями. А такъ какъ онъ пишетъ много и непрерывно появляется съ новыми произведеніями, то имя г. Потапенко уже принадлежитъ къ очень извстнымъ именамъ.
Какими же качествами пріобртена эта извстность? Больше всего, намъ кажется, на читателей подйствовали два несомннныхъ достоинства г. Потапенко: во первыхъ, необыкновенная живость разсказа и во вторыхъ, совершенная ясность темы въ каждомъ произведеніи. Г. Потапенко читается съ величайшею легкостью, повствованіе идетъ быстро и ровно, прямо открывается какою-нибудь сценою и потомъ непрерывно развивается, не уклоняясь въ сторону, не задерживаясь какими-нибудь размышленіями, описаніями природы, характеристиками, эпизодами и т. п. Мысль, на которую написанъ разсказъ, всегда ясна читателю съ первыхъ-же страницъ, и послдующія страницы только обставляютъ ее подробностями и проводятъ ее до самыхъ крайнихъ послдствій. Вопреки обычаю, любовь, въ тсномъ смысл этого слова, не составляетъ главной темы разсказовъ г. Потапенко. Такъ, въ первой повсти ‘На дйствительной служб’ выведенъ самоотверженный и безкорыстный молодой священникъ, желающій скоро осуществлять евангельскія начала на своей служб среди крестьянъ большого села, и тема повсти заключается въ описаніи препятствій и противодйствія, которое онъ встрчаетъ со всхъ сторонъ. Во второй повсти ‘Секретарь Его Превосходительства’ разсказывается, какъ добрый молодой человкъ губитъ свое время и свои силы, отчасти желая выслужиться передъ своимъ начальникомъ, важнымъ сановникомъ, отчасти по какой-то неодолимой привычк подчиняться этому своему патрону. ‘Рдкій праздникъ’ есть небольшой разсказъ о томъ, какъ въ случа хорошаго урожая хлбовъ рабочіе набиваютъ цну на свой трудъ, какъ хозяева тснятъ рабочихъ, когда нтъ работы, и ухаживаютъ за ними, когда работы много. ‘Проклятая слава’ изображаетъ мальчика необыкновенно способнаго къ музык, къ игр на скрыпк. Отецъ, ожидая впереди славы и денегъ, такъ его замучилъ упражненіями, что мальчикъ удавился.
Нужно прибавить, что вс эти темы развиты у автора съ извстною долею реализма, лица, выводимыя на сцену, имютъ извстное своеобразіе въ рчахъ и дйствіяхъ, сцены рисуются съ нкоторыми характерными подробностями и ходъ происшествій довольно натураленъ.
Все это вмст свидтельствуетъ о талантливости разбираемыхъ произведеній и можно ожидать, что авторъ со временемъ напишетъ что-нибудь достойное серіознаго вниманія и похвалы. Теперь же, несмотря на указанныя привлекательныя свойства, мы ршаемся сказать, что его разсказы еще не имютъ высшихъ качествъ, какія требуются отъ этого рода писаній.
Во первыхъ, его реализмъ не довольно глубокъ и ярокъ. У него нтъ ни одной страницы, которая могла бы поравняться въ реализм съ отдльными мстами Чехова, Гаршина, Эртеля, Альбова, Ясинскаго, Бжецкаго, Гндича и другихъ авторовъ современной литературы. Произведенія этихъ писателей не имютъ большой значительности, взятыя въ цломъ, но въ нихъ нердко попадаются картины и сцены, схваченныя съ удивительною живостію и точностію и поражающія насъ своею врностію дйствительности. Русскій художественный реализмъ, основанный Пушкинымъ, разработанный Гоголемъ и потомъ Л. Н. Толстымъ, поднялся до такой степени, какой еще не достигалъ ни въ одной литератур, и талантливые люди, руководимые этими образцами, можно сказать, равняются съ ними въ отдльныхъ чертахъ, въ удачныхъ мстахъ своихъ произведеній. Если они не могутъ создать большого цлаго, проникнутаго важною творческою идеею, то все же иногда видно, что имъ знакомъ и дорогъ пріемъ врнаго и тонкаго реализма, требующагося, при ныншнемъ развитіи нашей литературы, для художественнаго изображенія какихъ бы то ни было предметовъ.
У г. Потапенно между тмъ реализмъ никогда не доходитъ до полной своей силы, разсказъ идетъ слишкомъ бгло и поверхностно, такъ что все обозначается лишь легкими очерками и нигд не встрчается глубокой черты. Иногда странно читать, когда передъ нами быстро мелькаютъ самыя крупныя событія въ жизни героевъ — бракъ, смерть, рожденіе дтей и тому подобное, и разсказъ ничуть не останавливается на томъ впечатлніи, которое неминуемо должны производить эти событія.
Точно такъ авторъ скользитъ и по характерамъ своихъ дйствующихъ лицъ, каждое изъ нихъ опредляется лишь одной или двумя чертами, и хотя остается себ врнымъ, но далеко не представляетъ полнаго образа.
Напримръ, настроеніе юнаго священника изображено очень ясно, да и не видно, какъ оно сложилось.
Наконецъ, всего слабе, по нашему мннію, у г. Потапенко развитіе событій: оно черезчуръ правильно и направляется къ своему исходу черезчуръ прямо. Отсюда же и умышленныя преувеличенія, которыя, въ сущности, только вредятъ длу. Читатель очень скоро начинаетъ видть, куда клонитъ авторъ, и какъ онъ сочиняетъ свои сцены и происшествія, а потому теряется вра въ правдоподобіе разсказываемаго, и вообще дальнйшее чтеніе разсказа становится скучнымъ.
Въ настоящее время мы имемъ въ писаніяхъ Л. Н. Толстого высокій образецъ, которому должны бы подражать молодые повствователи. Они должны понять, что величайшее достоинство разсказа есть его глубокая добросовстность, искреннее желаніе вникнуть въ тайны человческой души, уловить природу того предмета, на которомъ остановилось вниманіе художника-писателя! Читатели иногда могутъ удовлетвориться и чмъ-нибудь легкимъ и поверхностнымъ, и дло, вдь, не въ томъ, чтобы обманывать читателей, а въ томъ, чтобы дйствительно выразить въ живыхъ образахъ тогъ интересъ, который наполняетъ нашу душу. Если такой наполняющій душу интересъ у насъ есть, то нашъ талантъ станетъ дйствовать съ полною своею силою, и наши образы будутъ не сочиняться, не очерчиваться бгло и вскользь, а получать живопись и опредленность настоящаго художественнаго созданія. И тогда всякій читатель, самый взыскательный, непремнно на столько же заинтересуется предметомъ, на сколько имъ заинтересованъ авторъ.