Послесловие к роману Б. M. Маркевича 'Бездна', Крестовский Всеволод Владимирович, Год: 1880 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ

Б. М. МАРКЕВИЧА.

Томъ десятый.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Типографія (бывшая) А. М. Котомина, Фонтанка, д. No 93.

1885.

http://az.lib.ru/

OCR Бычков М. Н.

**Посл,словіе къ роману Б. M. Маркевича ‘Бездна’ *).**

*) Смерть застигла Б. М. Маркевича, 18 Ноября 1884 года, прежде чмъ усплъ онъ окончить свой романъ ‘Бездна’. ‘По желанію родныхъ и друзей покойнаго’, В. В. Крестовскій принялъ на себя трудъ передать со словъ самого автора остовъ того, чмъ долженъ былъ кончиться романъ, и сдлалъ это въ ‘Послсловіи’, которое впервые было напечатано въ февральской книжк ‘Русскаго Встника’ за текущій 1885 годъ.

На нашемъ покойномъ, незабвенномъ друг Б. М. Маркевич, къ несчастію, еще разъ подтвердилось, что безвременная смерть вырываетъ изъ среды русскаго искусства и литературы ихъ лучшія, наиболе талантливыя силы какъ разъ въ моментъ ихъ наивысшаго развитія, когда впереди ожидалось отъ нихъ еще такъ много и когда он, полныя энергіи и вры въ свое призваніе и въ свои задачи, казалось, наиболе были способны оправдать эти общія ожиданія. ‘Не везетъ на Руси талантливымъ людямъ!’ Эти грустныя слова не разъ уже раздавались въ литературныхъ некрологахъ по поводу безвременной кончины нашихъ даровитыхъ писателей, умиравшихъ въ апоге своей плодотворной дятельности, и, вотъ, снова приходится повторить ихъ по отношенію къ нашему покойному другу. Почти внезапная смерть не дала ему окончить его послдній трудъ, долженствовавшій завершить собою трилогію пережитаго нами двадцатипятилтія, начавшагося 18 февраля 1855 и такъ ужасно закончившагося 1 марта 1881 года. Романы: Четверть в 23,ка назадъ, Переломъ и Бездна, вытекая одинъ изъ другаго, составляютъ органически цльную эпопею жизни русскаго общества за время прошлаго царствованія. До окончанія Бездны оставалось лишь нсколько главъ, и ‘начало конца’ этого романа уже чувствуется въ тхъ его страницахъ, которыя появились въ прошлогоднихъ октябрьской и ноябрьской книжкахъ Русскаго Встнжа.

По желанію родныхъ и друзей покойнаго, мн приходится взять на себя пересказъ окончанія Бездны, основываясь въ этой задач на словахъ самого Болеслава Михайловича, который въ общихъ чертахъ передавалъ нсколькимъ дррзьямъ и роднымъ дальнйшій планъ своего произведенія. Понятно, что мой пересказъ можетъ касаться только самой конструкціи романа, его, такъ сказать, основы или скелета, и выяснить въ общихъ чертахъ ту мысль, которая заставила автора дать своему произведенію названіе Бездна. Поэтому пересказъ мой естественно долженъ быть кратокъ, тмъ боле, что и самый ‘сюжетъ’ романа весьма простъ и не сложенъ.

Послдняя, написанная за дв недли до смерти, глава романа заключаетъ въ себ разсказъ о томъ, какъ Гриша Юшковъ, возвратясь къ вечеру изъ города во Всесвятское, узнаетъ о внезапномъ отъзд Маши Троекуровой къ ея тетк, графин Бородиной. Настасья Дмитріевна Буйносова (по сцен Ларина) сообщаетъ ему, что въ его отсутствіе прізжала сюда ея сестра, Антонина Дмитріевна Сусальцева, и спрашивала у Маши про него, съ намреніемъ пояснивъ ей, что не успла сказать ему чего-то въ тотъ разъ, какъ здила съ нимъ кататься за городъ, и что поэтому ей будто бы надо опять его видть. Объяснивъ Наст, какимъ образомъ и съ какою цлью случилась эта загородная прогулка, встревоженный Гриша просилъ ее объяснить, въ свою очередь, Маш все это дло письмомъ. Настя общала ему написать къ ней немедленно же, чтобъ она завтра же утромъ получила письмо, а Гриша тмъ часомъ, надясь на благотворную силу Настина письма, но все же испытывая внутреннюю неловкость предъ Троекуровыми, хотя и увренъ, что они ни словомъ, ни взглядомъ не намекнутъ ему обо всемъ случившемся, идетъ къ кабинету къ Борису Васильевичу Троекурову сообщить ему, что сегодня была получена имъ отъ губернскаго предводителя дворянства бумага съ предложеніемъ созвать уздное дворянство для выбора новаго предводителя на мсто отказавшагося, за болзнію своего отца, Павла Григорьевича Юшкова. Гриша, какъ депутатъ дворянства своего узда, исполнилъ требуемую закономъ обязанность, разославъ дворянамъ повстки о дн выборовъ, и затмъ, въ виду агитаціи противной партіи, выразилъ Троекурову намреніе отказаться отъ баллотировки. Борисъ Васильевичъ, вмст съ бывшимъ исправникомъ Ипатьевымъ, убждаютъ его не длать этого, потому что неизвстно еще, возьметъ-ли противная партія верхъ, и что наконецъ пасть въ правомъ бою вовсе не униженіе. На этомъ романическая фабула покойнаго писателя прерывается, дальнйшее же ея теченіе, по предположенію автора, должно было идти слдующимъ образомъ.

Интрига, которую ведетъ московскій браво Свищовъ, для проведенія въ далекомъ углу, на счетъ земства, желзной дороги, очень выгодной лично ему и еще какой-то таинственной вліятельной особ женскаго пола въ Петербург, но вполн безполезной для мстныхъ нуждъ и потребностей,— интрига эта, встртившая противодйствіе въ лиц Троекурова и предводителя Юшкова, въ конц-концовъ вполн удается Свищову. Для этого нужно было прежде всего устранить людей ‘Троекуровской партіи’ отъ вліянія на мстныя земскія дла. Наиболе удобный съ тому случай представился на экстренномъ собраніи узднаго дворянства для выбора новаго предводителя. Вновь назначенный хлыщъ-губернаторъ, которому пришелся не по вкусу Троекуровъ, какъ нельзя успшне способствуетъ со своей стороны достиженію цлей противной партіи. Тутъ, кром Свищова, работаетъ въ томъ же направленіи г. Троженковъ и другіе, пляшущіе подъ его дудку, или играющіе роль барановъ во всероссійскомъ ‘Панурговомъ стад’. Съ помощью всхъ этихъ вліяній и давленій, гд подкупомъ, гд застращиваньемъ, гд общаніемъ выгодныхъ мстъ и назначеній при длеж ‘земскаго пирога’ и барышей отъ будущаго желзнодорожнаго предпріятія, составляется на выборахъ большинство въ пользу кандидата противной партіи, графа Снядецкаго-Лупандина. Гриша торжественно ‘прокаченъ на вороныхъ’. Торжествующіе противники ликуютъ на обд въ честь новаго предводителя, здсь обдлываются разныя частныя длишки людей своей партіи — тому въ вид вознагражденія, этому въ вид поощренія, сему въ вид ‘задатка’, намчаются кандидаты на вс мста и должности въ узд изъ людей ‘своей партіи’, до узднаго исправника включительно, для назначенія котораго новый губернаторъ, тоже ‘свой человкъ’, конечно не поставляетъ никакихъ препятствій. Троженковы торжествуютъ: теперь то ихъ дла, явныя и тайныя, пойдутъ какъ по маслу, бояться больше некого, ждать отпора не откуда. Тутъ вскор подоспваетъ очередное уздное земское собраніе, на которомъ, благодаря все тмъ же ‘новымъ’ вліяніямъ и маленькой интриг очаровательной Антонины Дмитріевны, а также роскошнымъ обдамъ и праздникамъ въ Сицкомъ, Провъ Ефремовичъ Сусальцевъ избирается на должность предсдателя уздной земской управы. Теперь самолюбіе ‘madame de Soussaltzef’ до нкоторой степени можетъ быть удовлетворено, такъ какъ ея супругъ-купецъ уже изображаетъ собою нчто въ мстномъ ‘политическомъ’ мір: онъ теперь въ нкоторомъ род ‘особа’, ‘земскій дятель’, ‘представитель’ извстной идеи, почетное и вліятельное лицо, съ которымъ нужно считаться. На томъ же собраніи избираются якобы ‘отъ лица земства’ депутаты для ходатайства о концессіи на постройку ‘жизненно-необходимой’ втви желзной дороги съ гарантіей отъ земства, и ходатайство это, благодаря пружинамъ таинственной особы въ Петербург, получаетъ въ подлежащихъ сферахъ разршеніе въ самомъ желательномъ для monsieur Свищова смысл. Такимъ образомъ, въ самомъ непродолжительномъ времени, весь уздъ перевернулся шиворотъ на выворотъ, новые ‘дятели’ и ‘сятели’ оттерли и вытснили со всхъ позицій прежнихъ работниковъ, оставшихся ‘за флагомъ’, безъ голоса и значенія, новая волна всеобщаго ‘оживленія’ захлестнула собою всю уздную почву, постройка желзной дороги нагнала сюда новыхъ людей и все изъ ‘своихъ’ же, вызвала новыя ‘потребности’, новыя должности, новые подряды и вообще всю ту лихорадочно-алчную дятельность, которая въ наше время сразу обнаруживается около ‘предпріятія’, гд можно такъ или иначе съ выгодой для себя погрть руки и половить въ мутной вод золотую рыбку. А вмст съ этимъ ‘оживленіемъ’ естественно возрасли и новые земскіе налоги, по соотвтственной раскладк, на мстныя ‘платежныя единицы’ въ силу законнаго ‘самообложенія’. ‘Платежныя единицы’ закряхтли, но… противъ своего же ‘земства’ ничего не подлаешь, и уздная полиція, которая нын почти для того только существуетъ, стала по предложенію земской управы выжимать изъ ‘самообложенныхъ’ мужиковъ послдніе гроши на расширившіяся нужды мстнаго ‘самоуправленія’. За то ‘оживленіе’ выходило на славу, съ одной стороны, корреспонденціи въ столичныхъ газетахъ превозносили дятельность губернской администраціи и мстныхъ земскихъ оживителей, съ другой — подпольная дятельность разныхъ Троженковыхъ и ‘Волковъ’ приняла въ узд нагло широкіе, ничмъ не сдерживаемые размры.

Извстіе о результат новыхъ дворянскихъ выборовъ въ узд и вс т послдствія, какія они естественно, повлекли за собой, такъ поразили больнаго старика Юшкова, что новый припадокъ паралича не заставилъ долго ожидать себя, и Павелъ Григорьевичъ Ющковъ скончался почти на рукахъ семейства Троекуровыхъ.

Отношенія Гриши къ Марь Борисовн не пострадали, какъ хотлось бы госпож Суцальцевой. Письмо Насти Буйносовой къ Маш дйствительно возымло то благотворное дйствіе, на какое разсчитывалъ Гриша. Маша чуткимъ инстинктомъ своего сердца почувствовала въ немъ настоящую правду, на другой же день возвратилась отъ своей тетки Бородиной во Всесвятское и встртилась съ Гришей по-прежнему дружелюбно. Такимъ образомъ разсчетъ Антонины Дмитріевны на охлажденіе между ними и, быть можетъ, на отказъ Гриш въ рук Марьи Борисовны не оправдался: отношенія ихъ, къ наибольшей ея досад, остались т же. Но не могла такъ легко помириться съ этимъ самолюбивая и эгоистично злая натура Антонины. Сндающая ее внутренняя скука, тоска и мучительная неудовлетворенность окружающимъ, а въ особенности женское самолюбіе, больно уязвленное неподатливостью Гриши Юшкова, который нкогда такъ любилъ ее, все это заставило своенравно капризную женщину добиться своего, во что бы то ни стало, ‘отбить’ у Маши жениха, доказать этимъ ‘недотрогамъ’ Троекуровымъ все обаяніе своей власти надъ ихъ барашкомъ Гришей. Случай къ этому не замедлилъ представиться. Гриша почти ежедневно посщалъ могилу своего отца на церковномъ погост въ родовомъ имніи Юшковыхъ и проводилъ тамъ нсколько времени въ полномъ уединеніи, молясь и думая объ отц, какъ бы бесдуя внутренно съ его духомъ. Свдавъ объ этомъ, Антонина Дмитріевна направила свои прогулки въ портшез на пар своихъ соловыхъ пони въ ту сторону, и въ одну изъ таковыхъ ей удалось захватить Юшкова на кладбищ. Здсь въ объясненіи, происшедшемъ на могил стараго моряка, Антонина настойчиво и ршительно, но съ большимъ тактомъ и самообладаніемъ пустила въ дло вс свои чары, все обаяніе своего женскаго ума и тонкаго искусства, чтобы побдить неподатливаго противника. Гриша еще раньше, вслдъ за своею прогулкой съ нею за городъ, сознавалъ въ душ, что его борьба изъ чувства долга противъ искушеній этой женщины была не легка, что онъ страдалъ тогда во все время этой прогулки, что ‘этотъ голосъ со своимъ какимъ-то мдно-звенящимъ отливомъ, эти аквамариновые глаза, холоднымъ лучомъ своимъ проникавшіе до самой глубины его души, волновали его, какъ и прежде, своею непонятною, проклятою властью’. Въ то время онъ превозмогъ себя и не далъ ей побороть свою волю, но чувствовалъ, что ‘еще одна такая бда’,— и онъ не устоитъ. И вотъ такая ‘бда’ пришла, подкралась къ нему нечаянно въ такую минуту, когда онъ, не приготовленный, мене всего могъ ожидать ее, но на этотъ разъ она пришла, вооруженная всмъ обаяніемъ прелестной женщины, ршившейся наконецъ, во что бы то ни стало, добиться своей цли, дать торжествующее удовлетвореніе своему задтому за живое женскому самолюбію. Искушеніе на этотъ разъ было слишкомъ велико, и бдный Гриша уже готовъ былъ пасть предъ магическою властью надъ нимъ этой женщины, но его спасаетъ могила отца, у которой должна была происходить эта сцена. Тутъ онъ вспомнилъ внутренно, какой грхъ совершаетъ предъ его священною для себя памятью, вспомнилъ о своей невст,— и госпож Сусальцевой и на этотъ разъ не удалось вполн покорить его: въ самую ршительную минуту добыча вновь неожиданно ускользнула изъ ея рукъ. Опять свиданіе ихъ кончилось ничмъ, но разстались они, повидимому, не врагами, а это могло повлечь за собою возможность повторенія подобныхъ же встрчъ и искушеній. Теперь уже Гриша ясно почувствовалъ, что оставаться въ этихъ мстахъ доле для него крайне опасно, что онъ не устоитъ доле предъ обаяніемъ Антонины, которая, удовлетворивъ злому чувству своего самолюбія, онъ понималъ это, броситъ его, какъ ненужную тряпку и тмъ разобьетъ всю его жизнь, отниметъ навсегда все возможное для него счастье. Чувствуя себя гршникомъ предъ Машей, онъ не сметъ боле показаться во Всесвятское, онъ чувствуетъ нравственную невозможность встртиться съ нею. невозможность прямо взглянуть ей въ глаза, и потому ршается задать продолжительное испытаніе самому себ и своему чувству, если оно выдержитъ это испытаніе и не умалится, тогда только вновь сочтетъ онъ себя въ прав быть для Маши тмъ, чмъ былъ до той минуты. Гриша ршается ухать за границу на годъ, да и предполагаемая свадьба его съ Машей, по случаю смерти отца, едва-ли могла бы состояться раньше этого срока. И такъ, немедленно же и наскоро собравшись, Гриша узжаетъ, предупредивъ Троекуровыхъ о своемъ отъзд письмомъ, которое было отправлено посл того, какъ онъ слъ уже въ вагонъ желзной дороги. Въ письм, между прочимъ, были выражены и т мотивы, которые заставили его ршиться на такую мру самоиспытанія.

Наступилъ 1880 годъ, произошелъ извстный взрывъ 5 февраля въ Зимнемъ Дворц, послдствія коего, между прочимъ, были очень счастливыя для генерала Бахтіарова, еще ране намченнаго въ высокихъ сферахъ на весьма видный постъ въ провинціи. Настали времена пресловутой ‘диктатуры сердца’, а вмст съ нею возникла и особая правительственная ‘коммиссія’ объ упраздненіи правительства и замн таковаго ‘всесословнымъ выборнымъ началомъ’, до выбора губернаторовъ и исправниковъ включительно, готовились новыя и новыя реформы, долженствовавшія собою ‘увнчать зданіе’. Весь романъ долженъ былъ закончиться катастрофой 1 марта и ея ближайшими послдствіями. Но тутъ пусть говоритъ самъ авторъ. Мы имемъ возможность привести здсь (съ замной нкоторыхъ собственныхъ именъ) подлинныя слова Б. М. Маркёвича, касающіяся сего событія, заимствуя ихъ изъ его письма къ П. К. Щебальскому, отъ 25 января 1882 года. Вотъ что писалъ онъ:

‘Теперь о будущемъ моемъ роман (вы были правы, предполагая, что volens-nolens, а не обойдется у меня безъ трилогіи). Его требуетъ отъ меня Русскій Встникъ. И даже заглавіе придумали: Надъ бездною, то-есть la dgringolade нашего общества, въ послдніе годы прошлаго царствованія, эпопея ‘диктатуры сердца’ и 1 марта pour clture. Задача, съ которою даже и предвидть не могу, какъ справлюсь’…

По ходу романической фабулы, участіе въ приготовленіяхъ къ цареубійству должны были принимать его герои: ‘Волкъ’ (личность, въ представленіи автора, долженствовавшая имть нчто общее съ Желябовымъ,) и тайно возвратившійся изъ-за границы Буйносовъ, которому, впрочемъ, по ходу романа и на сей разъ удалось, въ числ нсколькихъ другихъ сообщниковъ, увернуться отъ законной кары.

Гриша Юшковъ, во время своего годоваго пребыванія за границей, имлъ случай встртиться какъ съ этимъ Буйносовымъ, такъ и съ нкоторыми другими представителями русской анархической партіи, что должно было дать автору поводъ къ нсколькимъ интереснымъ сценамъ. Возвратясь на родину окончательно уже окрпшимъ нравственно, исцленнымъ отъ всякаго дальнйшаго вліянія чаръ Антонины Дмитріевны и убжденнымъ въ живучести своего чувства къ невст, Гриша Юшковъ, выдержавъ наложенный самимъ на себя искусъ, въ конц-концовъ женится на Маш Троекуровой. Что до самого Бориса Васильевича Троекурова, то онъ,какъ и болишинство людей его убжденій и образа мыслей, остается, конечно, ‘не у длъ’, въ глуши своего Всесвятскаго, безмолвнымъ зрителемъ всхъ ‘оживленій’, совершившихся въ узд подъ покровительствомъ ‘просвщенныхъ и либеральныхъ вяній’ новаго административнаго режима, который разными мелочами даетъ ему чувствовать свою силу и длаетъ поползновенія вымщать на немъ свои антипатіи ‘къ дворянской иде’. Замкнувшись въ тсномъ кружк своего семейства и двухъ-трехъ служащихъ у него преданныхъ ему лицъ, Борисъ Васильевичъ, неизмнно остающійся на высот своего нравственнаго достоинства и характера, продолжаетъ жить, какъ жилъ, и длать для окружающихъ и для своихъ бывшихъ крестьянъ то, что по совсти считаетъ полезнымъ и нужнымъ, на вс мелкія и гаденькія поползновенія своихъ ‘антагонистовъ’, очутившихся ‘господами положенія’ въ узд, къ величайшей ихъ досад и злости, не обращаетъ никакого вниманія. Направленіе ‘новыхъ теченій’ жизни оставило его совсмъ въ сторон, надолго-ли? — это закрытый вопросъ будущаго, но авторъ предполагалъ дать какъ бы нкоторый просвтъ и надежду на возможность поворота къ лучшему въ томъ впечатлніи, какое сдлалъ въ провинціи манифестъ 29 апрля 1881 года, возвращающій верховную власть въ Россіи на ея надлежащее мсто и высоту.

Въ заключеніе нахожу не лишнимъ привести еще одну выдержку изъ письма Болеслава Михайловича къ П. К. Щебальскому:

‘Вы меня спрашиваете: неужели нельзя найти сюжета и лицъ, къ которымъ бы можно отнестись симпатично? Какъ бы я былъ радъ, дорогой П. К., если бы вы мн указали таковые въ данные года! Вы знаете, что муза моя далеко не муза мести и печали. Но кто же, скажите, кром все тхъ же Могикановъ дворянскаго прошлаго, quelques rares paves d’un pass vanoui jamais, кто симпатиченъ въ этой новой, созданной прошлымъ царствованіемъ, жизни? Гд типы, гд личности, гд яркія черты, гд, наконецъ, хотя бы абрисы новыхъ нарождающихся жизненныхъ образовъ, къ которымъ могло бы влечься сочувствіе художника? А отрицательными образами хоть прудъ пруди: либералъ-чиновникъ, адвокатъ, желзнодорожникъ, университетскіе Градовскіе, журнальные Стасюлевичи, пустозвоны земцы, салонные ‘socialistes sans le savoir’, въ род покойнаго А. Васильчикова, котораго такъ мтко прозвалъ этимъ прозвищемъ Leroy Beaulieu. Къ тому же, все это такъ мелко, казенно, шаблонно, дюжинно, что оно, какъ слизь, vous chappe des doigts, какъ только захотите вы поближе присмотрться къ нему. Вдь у насъ теперь, кром мужика, да и то гд-то тамъ, въ глуби Россіи, куда желзныя дороги не внесли цивилизаціи, ничего здороваго и цлостнаго не осталось. Знаменитыя реформы смололи русскую жизнь въ какую-то безобразную и вонючую муку, ни на какую потребу негодную… Да, безспорно, признаки реакціи замчаются, молодое поколніе видимо начинаетъ относиться критически къ тмъ возмутительнымъ формуламъ и безсодержательнымъ фразамъ, которыми подвигались на гибель ихъ ближайшіе предшественники. Но (замтьте это!) у этой новой молодежи слагается опять отрицательная формула въ вид протеста противъ отрицательнаго направленія ихъ предмстниковъ, а положительнаго идеала у нея нтъ,— l’idal est trouver, никто знаетъ, когда и гд она его обрящетъ? А то, что я говорю вамъ, я слышалъ изъ устъ самой этой молодежи.

‘Героиня моего романа будетъ скверная женщина {Б. М. Маркевичъ очевидно подразумваетъ здсь тотъ типъ, который сложился у него столь ярко въ образ Антонины Дмитріевны.}. Типъ этотъ я уже сложилъ въ голов, и онъ у меня такъ уже и выпираетъ наружу. А кого противопоставить ей — и придумать даже не могу. Не поможете-ли, дорогой, какимъ-либо указаніемъ? Не встрчалось-ли вамъ въ кругу вашей административно-педагогической дятельности что-либо новое, какъ женскій типъ въ смысл добра? Несказанно былъ бы вамъ благодаренъ за малйшій намекъ на нчто подобное’…

Противовсъ въ смысл добра вылился у автора въ образ Маніи Троекуровой, этой чутко отзывчивой и неизломанной, а потому простой въ своихъ сердечныхъ и нравственныхъ проявленіяхъ натуры, но типъ этотъ намченъ у автора почти только въ зачатк. Мы видимъ пока Марью Борисовну лишь въ раннемъ ея двичеств, едва вышедшею изъ коротенькаго платьица, подъ охраной ея богобоязненной и честной дворянской семьи. Авторъ оставляетъ ее предъ читателемъ, такъ сказать, на порог раскрытой двери, ведущей на арену жизненной борьбы, коей первые уколы сказываются для нея въ соперничеств безсердечной и обаятельной Антонины Дмитріевны. Къ сожалнію, безвременная смерть романиста лишаетъ насъ возможности знать, какимъ образомъ заставилъ бы онъ эту Машу, какъ представительницу новаго типа въ смысл добра, по выход ея замужъ, дйствовать и бороться въ современной жизненной битв.

Что до идеи романа, лежащей въ самомъ его названіи Бездна, то посл вышеприведенныхъ выдержекъ изъ писемъ Б. М. Маркевича нтъ надобности особенно пояснять ее. Да и самое это названіе говоритъ за себя краснорчиве всякихъ поясненій.

ВСЕВОЛОДЪ КРЕСТОВСКІЙ.

Посл,словіе къ роману Б. M. Маркевича ‘Бездна’ *).

Читайте также:

**Посл,словіе къ роману Б. M. Маркевича ‘Бездна’ *).**