‘Міръ Божій’, No 5, 1897
Последние дни Байрона, Байрон Джордж Гордон, Год: 1897
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Послдніе дни Байрона. Французскій журналистъ Адольфъ Бриссонъ случайно наткнулся на одинъ изъ старыхъ нумеровъ ‘Abeille littraire’, въ которомъ былъ напечатанъ разсказъ о послднихъ дняхъ лорда Байрона въ Миссалонго. Разсказъ написанъ камердинеромъ Байрона, Флехтеромъ, и не обладаетъ никакими особенными литературными достоинствами, но простота и искренность этого повствованія дйствуютъ ва душу читателя. Авторъ его, очевидно, былъ преданъ Байрону и окружать его почти отеческою заботливостью. Лордъ Байронъ въ глазахъ своего камердинера Флехтера былъ большимъ геніальнымъ ребенкомъ, немного больнымъ и немного сумасшедшимъ.
Байронъ находился въ особенномъ настроеніи, когда бросилъ Англію и отправился въ Грецію, увлеченный сочувствіемъ къ маленькой стран, изнемогающей подъ оттоманскимъ игомъ. Въ Англіи онъ оставилъ по себ весьма дурныя воспоминанія. Его бурныя пререканія съ женой, его независимый нравъ, оскорбленіе, которое онъ нанесъ лорду Эльдону, президенту верхней палаты, отказавшись принять протянутую ему руку, и тысячи другихъ нарушеній британскаго этикета совершенно оттолкнули отъ него англійскую аристократію, всегда отличавшуюся большимъ формализмомъ. За то и доставалось же ей, отъ Байрона, въ его произведенія. Впрочемъ, аристократія длала видъ, что презираетъ поэта, но, тмъ не мене, распускала про него различныя клеветы, на что Байронъ отвчалъ презрніемъ. На страницахъ одной книги, которая никогда не повидала его, Байронъ написалъ: ‘Если все то правда, что про меня говорятъ, то я не достоинъ вновь увидать Англію’, если неправда — то она недостойна видть меня’. Байронъ ухалъ въ Италію, жилъ въ Венеціи, Пиз, Гену и велъ тамъ расточительный образъ жизни, поражая итальянцевъ своею роскошью, удальствомъ и своими любовными похожденіями, но это не мшало ему заниматься поэзіей въ свободные моменты и написать чудныя произведенія въ это время. Байронъ обладалъ слишкомъ безпокойнымъ воображеніемъ, жаждою перемнъ и волненій. Если онъ отдавался какому-нибудь длу, то отдавался ему всей душой. Вмст съ Шелли онъ основалъ журналъ ‘The Liberal’ для защиты новыхъ идей, но трагическая смерть его друга въ Ливорно лишила его энергіи. Онъ сжегъ трупъ своего товарища по Оружію, на костр на берегу моря, согласно древнему обычаю. Въ это время какъ разъ разыгрались событія въ Греціи, нашедшія громкій отзвукъ въ сердц Байрона. Увлеченный классическими воспоминаніями, Байронъ устремился въ Грецію, куда предварительно послалъ крупную сумму денегъ, часть своего состоянія. Нанявъ англійскій бригъ ‘Геркулесъ’, онъ отправился въ Морею, куда прибылъ въ конц декабря, прорвалъ линію турецкаго флота, осаждавшаго Миссалонги, и проникъ въ городъ. Можно себ представить съ какимъ энтузіазмомъ его встртили въ Греціи. Онъ явился къ нимъ, какъ спаситель, посланецъ самаго Юпитера. Та роль, которую онъ игралъ въ Греціи, нравилась Байрону, но тмъ не мене онъ мучился предчувствіями, когда узжалъ изъ Генуи, и сказалъ, прощаясь со своимъ другомъ, леди Блессингтонъ: ‘Я узжаю въ Грецію, но оттуда не вернусь’. Однако, восторженный пріемъ, оказанный ему населеніемъ Миссалонги, подбодрилъ его. Байронъ горячо принялся за дло и, получивъ званіе корпуснаго командира, отправился во глав войска въ Лепантъ. Тамъ онъ и схватилъ болзнь, которая свела его въ могилу.
10-го апрля 1824 г. Байронъ промокъ до костей подъ проливнымъ дождемъ. Флехтеръ приготовилъ ему чашку аррарута, но онъ не притронулся къ ней. У него сдлалась сильная лихорадка и Флехтеръ привелъ къ нему двухъ городскихъ врачей, которые, посл продолжительнаго совщанія, ршили прибгнуть къ кровопусканію, что было тогда самымъ обычнымъ способомъ лченія. Однако, эта мра и другія, примненныя врачами, вызвали такой упадокъ силъ, что у Байрона сдлался обморокъ. Это не остановило врачей и они повторили лченіе. Байрону становилось все хуже, лихорадка увеличилась и онъ не могъ сомкнуть глазъ всю ночь. Чувствуя, что силы его уходятъ, Байронъ сказалъ своему врному Флехтеру:
— Я боюсь, что эти ослы ничего не понимаютъ въ коей болзни, Я не сплю вотъ уже цлую недлю, а извстно, что человкъ долго не можетъ существовать безъ сна. Если и не умру, то сойду съ ужа. Я предпочитаю умереть.
15-го апрля онъ почувствовалъ приближеніе конца и позвалъ Флехтера.
— Мн надо дать теб кое-какія инструкціи,— прошепталъ онъ.
— Прикажете принести бумагу и перья?— спросилъ Флехтеръ, не будучи въ состояніи сдерживать своихъ слезъ.
— Нтъ, время не терпитъ,— отвчалъ Байронъ,— слушай же хорошенько. Ты постишь отъ коего имени мою дорогую дочь, мою бдную Аду, и передашь ей кое благословеніе. Затмъ ты пойдешь къ леди Байронъ и разскажешь ей все… слышишь, Флехтеръ?.. Ты ее попросишь…
Но смерть сомкнула его уста и фраза такъ и осталась недоговоренной. Флехтеръ такъ и не узналъ никогда, о чемъ собственно онъ долженъ былъ просить супругу Байрона.
Его тло было перенесено въ церковь, гд погребены остатки Марко Ботцариса. Байронъ покоился въ простомъ деревянномъ гробу, прикрытый черною бархатною мантіей, а сверху мантіи были положены его каска, шпага и лавровый внокъ. Флехтеръ отдалъ ему послдній долгъ и тотчасъ же отправился въ Англію, чтобы выполнить хотя бы отчасти возложенную на него миссію.
Байронъ умеръ едва 36 лтъ отъ роду, оплакиваемый множествомъ людей. Поэты сочиняли въ честь его стихи, въ которыхъ воспвали вмст съ нимъ и несчастную Грецію, на помощь которой онъ устремился. И теперь примръ Байрона воодушевляетъ пылкую молодежь, присоединяющуюся къ стремленіямъ современной Греціи и увлекающуюся греческими идеями. Не даромъ даже общество въ Англіи, поддерживающее армянъ и грековъ, носитъ названіе ‘Байроновскаго общества’ (Byron society). Однимъ словомъ, имя Байрона не только запечатллось неизгладимыми буквами въ исторіи поэзіи, но оно связано съ исторіей Греціи. И теперь гречески молодежь точно ждетъ появленія новаго Байрона.