|
|
Текст, исправленный Некрасовым
|
<О 'Петербургских вершинах' Я. П. Буткова>
|
|
<1> По нашему мнению, у г. Буткова нет таланта для романа и повести, и он очень хорошо делает, оставаясь всегда в пределах им же созданного особенного рода дагерротипических рассказов и очерков. |
По нашему мнению, у г. Буткова нет таланта для романа и повести, и он очень хорошо делает, оставаясь всегда в пределах свойственного ему одному рода дагерротипических рассказов и очерков. |
<О романе Ф. М. Достоевского 'Бедные люди'>
|
|
<2> …об этом произведении было так много говорено во всех журналах, что новые подробные толки о нем уже не могут быть интересны для публики. И потому мы не будем слишком распространяться об этом предмете. В русской литературе еще не было примера так скоро, так быстро сделанной славы, как слава г. Достоевского. Сила, глубина и оригинальность таланта г. Достоевского были признаны тотчас же всеми, и — что еще важнее — публика тотчас же обнаружила ту неумеренную требовательность в отношении к таланту г. Достоевского и ту неумеренную нетерпимость к его недостаткам, которые имеет свойство возбуждать только необыкновенный талант. |
…об этом произведении было так много говорено во всех журналах, что новые подробные толки о нем уже не могут быть интересны для публики. И потому мы не будем слишком распространяться об этом предмете. В русской литературе еще не было примера такого быстрого успеха, какой имел г. Достоевский при первом своем появлении. Сила, глубина и оригинальность таланта {В ‘Современнике’: Оригинальность таланта} г. Достоевского были признаны тотчас же всеми, и — что еще важнее — публика тотчас же обнаружила ту неумеренную требовательность в отношении к таланту г. Достоевского и ту неумеренную нетерпимость к его недостаткам, которые имеет свойство возбуждать только сильный талант. {В ‘Современнике’: только талант} |
<О повести Достоевского ‘Двойник’>
|
|
<3> В ‘Двойнике’ автор обнаружил огромную силу творчества, характер героя принадлежит к числу самых глубоких, смелых и истинных концепций, какими только может похвалиться русская литература, ума и истины в этом произведении бездна, художественного мастерства — тоже… |
В ‘Двойнике’ автор обнаружил замечательную силу творчества, характер героя концепирован глубоко и смело, {В ‘Современнике’: концепирован смело} истины в этом произведении много… |
|
<4> Все, что в ‘Бедных людях’ было извинительными для первого опыта недостатками, в ‘Двойнике’ явилось чудовищными недостатками, и это все заключается в одном: в неумении слишком богатого силами таланта определять разумную меру и границы художественному развитию задуманной им идеи. |
Все, что в ‘Бедных людях’ было извинительными для первого опыта недостатками, в ‘Двойнике’ явилось чудовищными недостатками, и это все заключается в одном: в неуменье автора определять разумную меру и границы художественному развитию задуманной им идеи. |
|
<5> Мы знаем, что г. Достоевский выключил из ‘Двойника’ одну прекрасную сцену, чувствуя сам, что он вышел у него уже чересчур длинен, и мы убеждены, что если б он укоротил своего ‘Двойника’ по крайней мере целою третью, не жалея выкидывать хорошего, успех его был бы другой. Но в ‘Двойнике’ есть… |
Мы убеждены, что если бы г. Достоевский укоротил своего ‘Двойника’ по крайней мере целою третью, повесть его могла бы иметь успех. Но в ней есть… |
|
<6> По всем этим причинам ‘Двойник’ оценили только немногие дилетанты искусства, для которых литературные произведения составляют предмет не одного наслаждения, но и изучения. |
По всем этим причинам ‘Двойник’ мог заинтересовать только немногих дилетантов искусства, для которых литературные произведения составляют предмет не одного наслаждения, но и изучения [и которые за одну черту хорошую часто в жару первого увлечения прощают десять дурных]. {В квадратных скобках вставка Некрасова, зачеркнутая им же.} |
|
<7> Произведение, которое нравится знатокам и не нравится большинству, может иметь свои достоинства, но истинно хорошее произведение есть то, которое нравится обеим сторонам или, по крайней мере, нравясь первой, читается и второю: ведь Гоголь не всем нравился, да прочли-то его все… |
Произведение, которое нравится знатокам и не нравится большинству, может иметь свои достоинства, но истинно хорошее произведение есть то, которое нравится обеим сторонам, или, по крайней мере, нравясь первой, читается и второй: Гоголь многим не нравился, но его прочли решительно все… |
<О повести Ф. М. Достоевского 'Господин Прохарчин'>
|
|
<8> В десятой книжке ‘Отечественных записок’ появилось третье произведение г. Достоевского, повесть ‘Господин Прохарчин’, которая всех почитателей таланта г. Достоевского привела в неприятное изумление. В ней сверкают яркие искры большого таланта, но они сверкают в такой густой темноте, что их свет ничего не дает рассмотреть читателю… Сколько нам кажется, не вдохновение, не свободное и наивное творчество породило эту странную повесть, а что-то вроде… как бы это сказать? не то умничанья, не то претензии… Может быть, мы ошибаемся, но почему же бы в таком случае быть ей такою вычурною, манерною, непонятною, как будто бы это было какое-нибудь истинное, но странное и запутанное происшествие, а не поэтическое создание? |
В десятой книжке ‘Отечественных записок’ появилось третье произведение г. Достоевского, повесть ‘Господин Прохарчин’, которая даже и почитателей таланта г. Достоевского привела в неприятное изумление. В ней сверкают искры таланта, но в такой густой темноте, что их свет ничего не дает рассмотреть читателю… Не вдохновение, не свободное и наивное творчество породило эту странную повесть, а что-то вроде… как бы это сказать? не то умничанья, не то претензии… иначе она не была бы такою вычурною, манерною, непонятною, более похожею на какое-нибудь истинное, но странное и запутанное происшествие, нежели на поэтическое создание. |
|
<9> Мы не говорим уже о замашке автора часто повторять какое-нибудь особенно удавшееся ему выражение (как, например, Прохарчин мудрец!) и тем ослаблять силу его впечатления, это уже недостаток второстепенный и, главное, поправимый. Заметим мимоходом, что у Гоголя нет таких повторений. Конечно, мы не вправе требовать от произведений г. Достоевского совершенства произведений Гоголя, но тем не менее думаем, что большому таланту весьма полезно пользоваться примером еще большего. |
Мы не говорим уже о замашке автора часто повторять какое-нибудь особенно удавшееся ему выражение (как, например, Прохарчин мудрец!) и тем ослаблять силу его впечатления, не говорим также о беспрестанно встречающихся и совершенно натянутых фразах вроде: гвоздыревый ты человек, тузовый ты человек и т. п., это уже недостатки второстепенные и, главное, исправимые. |
<Об отделе 'Критика и библиография' в 'Современнике'>
|
|
<10> Мы даже будем считать нашею обязанностию, из уважения к публике и самим себе, проходить молчанием дюжинные произведения дюжинных писак, которые уже успели приобрести себе позорную известность и которые, думая верно изображать жизнь, как она есть, вместо этого изображают верно только себя так, как они есть, то есть во всем ничтожестве их претензий, ограниченности, бездарности, пошлости и слабоумия. |
Мы даже будем считать нашею обязанностию, из уважения к публике и самим себе, проходить молчанием дюжинные произведения дюжинных писак, которые успели уже приобрести себе позорную известность, печатно доказав бездарность свою и слабоумие. {В ‘Современнике’: бездарность свою.} |
|
<11> Конечно, легко отвести в своем журнале угол для сельского хозяйства, помещая в нем чужие статьи, и отдавать, тоже чужими руками, критические отчеты о книгах по этой части, но и для этого самому издателю необходимо знать о сельском хозяйстве что-нибудь побольше того, что хлеб родится на земле, а не на воде: иначе он поневоле будет в руках у своих сотрудников и будет без вины виноват в их промахах или, пожалуй, мистификациях, а публика в этом отделе его журнала будет видеть только балласт… С своей стороны мы приняли за правило меньше обещать, но лучше исполнять. |
В автографе вычеркнуто Некрасовым, нет в ‘Современнике’. |
