‘Русская Мысль’, кн. III, 1885
Полное собрание сочинений князя П. А. Вяземского. Том IX. 1816-1852 г, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1885
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Полное собраніе сочиненій князя П. А. Вяземскаго. Томь IX. 1816—1852 г. Изд. графа С. Д. Шереметева. Спб., 1884 г. Въ этомъ выпуск начато печатаніе досел неизданныхъ записныхъ книжекъ кн. П. А. Вяземскаго, и напечатано ихъ 13 изъ 37, сохранившихся въ фамильномъ архив с. Остафьева. Т выдержки изъ нихъ, которыя были помщаемы въ разныхъ повременныхъ изданіяхъ, вошли въ VIII т. Полн. собранія сочиненій. Послдовательныхъ мемуаровъ или дневника князь Вяземскій не оставилъ. Ихъ мсто замняли записныя книжки. Нкоторыми изъ старыхъ книжекъ князь пользовался для внесенія въ нихъ новыхъ записей, такъ что и книжки не представляютъ собою хронологической послдовательности. Въ такомъ точно вид он и воспроизведены въ лежащемъ передъ нами том. ‘Многому,— говорится въ предисловіи,— изъ этихъ книжекъ еще не наступило время для обнародованія, и это многое послужитъ современенъ однимъ изъ важнйшихъ источниковъ не только для біографіи кн. Вяземскаго, но и для исторіи русскаго общества и русскаго просвщенія’. Изъ того же, что опубликовано въ IX том, очень многое можетъ пригодиться для тхъ же цлей и, притомъ, за очень долгій періодъ времени, начиная 1813 г. до 1877 г., коимъ обрывается книжка, въ числ другихъ непоявившаяся пока въ печати. Мстами пропуски весьма замтны, какъ, напр.: на стр. 45—48, 75—76 и др., гд, очевидно, встртились обстоятельства или мысли, для опубликованія коихъ еще не наступило время. Это, впрочемъ, нисколько ни умаляетъ значенія и огромнаго интереса, представляемаго всмъ тмъ, что напечатано. Не говоря уже о богатйшемъ матеріал для біографіи и характеристики самого автора записокъ, въ нихъ встрчается множество страницъ, яркими чертами воспроизводящихъ передъ нами давно минувшую жизнь и недавнее наше прошлое, мткія сужденія о лицахъ, близко знакомыхъ автору и извстныхъ намъ лишь по преданію, и о другихъ лицахъ, которыхъ мы сами знали близко и по сужденіямъ о которыхъ мы можемъ заключить о врности взгляда кн. Вяземскаго на давно сошедшихъ съ жизненной сцены. Масса анекдотовъ, остроумныхъ отвтовъ или поразительныхъ своею неумностью выходокъ дополняютъ какъ бы иллюстраціями картины былой жизни. Какая прелесть, напримръ, Оффиціальный списокъ московскихъ славянофиловъ (стр. 49), въ которомъ значится имя Петра Яковлевича Чаадаева, ‘который нкогда былъ по высочайшему повелнію произведенъ въ сумасшедшіе, какъ отчаянный оксиденталистъ и папистъ’. ‘Съ какимъ толкомъ,— замчаетъ кн. Вяземскій,— съ какимъ знаніемъ личностей и мнній наша высшая полиція доноситъ правительству на лица и мннія’. Не мене характерно приводимое на предшествующей(48) страниц Заключеніе мннія генерала Дубельта, поданное въ гл. правленіе цензуры о послднихъ сочиненіяхъ Жуковскаго 23 дек. 1850 г. Въ немъ изложено: ‘Хотя, съ одной стороны, уже одно имя автора ручается за благонамренность его сочиненія, съ другой — результатъ всхъ его сужденій въ рукописи (за исключеніемъ только нкоторыхъ отдльныхъ мыслей и выраженій) стремится къ тому, чтобы обличить съ врою въ Бога удалившагося человка отъ религіи и представить превратность существующаго нын образа длъ и понятій на Запад, тмъ не мене, вопросы его сочиненія духовные слишкомъ жизненны и глубоки, политическіе — слишкомъ развернуты, свжи, намъ одновременны, чтобы можно было безъ опасенія и вреда представить ихъ чтенію юной публики. Частое повтореніе словъ: свобода, равенство, реформа,^частое возвращеніе къ понятіямъ: движеніе вка впередъ, вчныя начала, единство народовъ, собственность есть кража и тому подобнымъ останавливаетъ на нихъ вниманіе читателя и возбуждаетъ дятельность разсудка’ и т. д. Заключеніе сводится къ запрещенію напечатать произведенія В. А. Жуковскаго.
Замчательная книга, интересная встрча, боле или мене важное событіе у насъ и на Запад вызываютъ у князя Петра Андреевича рядъ мыслей, которыя онъ тутъ же заноситъ въ одну изъ своихъ записныхъ книжекъ, такъ что въ нихъ можно найти выраженіе всего передуманнаго княземъ по тому или иному поводу. Изъ такихъ замтокъ біографу кн. Вяземскаго легко будетъ возсоздать послдовательную эволюцію его мысли и убжденій. Иныя изъ такихъ замтокъ имютъ видъ краткихъ афоризмовъ, другія же представляютъ собою цлыя разсужденія, каковы, напримръ, его замтки о смертной казни, проникнутыя гуманнымъ и христіанскимъ чувствомъ и глубокимъ пониманіемъ человческаго сердца, или о степени преступности умысла, о наказуемости нкоторыхъ видовъ преступленій… или еще… но мы тутъ еще разъ не можемъ воздержаться,чтобы не сдлать выписокъ съ нкоторыми сокращеніями: ‘Нкоторые думаютъ,— записываетъ кн. Вяземскій подъ 1828 г.,— что желаніе разршенія нкоторыхъ правъ гражданскихъ и политическихъ, принадлежащихъ человку, члену образованнаго общества, есть признакъ непріязни къ властямъ, возмутительнаго безпокойства. Ни мало, мы желаемъ свободы умственныхъ способностей своихъ, какъ желаемъ свободы тлесныхъ способностей, рукъ, ногъ, глазъ, ушей, подвергаясь взысканію закона, если во зло употребимъ или черезъ мру эту свободу. Рука — орудіе врно пагубное для ближнихъ, когда она виситъ съ плеча разбойника, но правительство не велитъ связывать руки всмъ, потому что въ числ прочихъ будутъ руки и убійственныя’… ‘Въ такомъ насильственномъ положеніи страсти должны быть раздражаемы. Вроятно, если человку, просидвшему давно съ узами на рукахъ, удастся ихъ расторгнуть, то первымъ движеніемъ его будетъ не перекреститься или подать милостыню, а разв ударить того и тхъ, которые связали ему руки и дразнили его на свобод, когда онъ былъ связанъ’. Насколько князь Вяземскій высоко цнилъ свободу человка, видно изъ его замтки, относящейся къ боле раннему времени. Въ 6-й его книжк мы читаемъ: ‘Нкоторыя попытки, разумется, весьма неопредленныя и загадочныя, были пущены на меня, но нашли во мн твердое отраженіе. Я всегда говорилъ, что честному человку не слдуетъ входить ни въ какое тайное общество, ne fut ce que pour ne pas risquer de se trouver en mauvaise compagnie {Хотя бы ради того, чтобы не очутиться въ дурной компаніи.}. Всякая принадлежность къ тайному обществу есть уже порабощеніе личной воли своей тайной вол вожаковъ. Хорошо приготовленіе къ свобод, которое начинается закабаленіемъ себя!’ Въ 11-й книжк князь Вяземскій такъ говоритъ о бюрократическихъ порядкахъ своего времени: ‘Вся государственная процедура у насъ въ двухъ пріемахъ: въ рукоположеніи и рукоприкладств. Власть положитъ руки на Ивана, на Петра и говоритъ: будьте тмъ-то и тмъ-то, и Иванъ и Петръ подписываютъ свои имена подъ исходящими бумагами. Власть видитъ, что бумажная мельница въ ходу, что милліоны нумеровъ вылетаютъ изъ нея безостановочно и остается въ спокойномъ убжденіи, что она совершенно права передъ Богомъ и людьми’. Какъ на образцы афоризмовъ, укажемъ на слдующіе: ‘Умъ любитъ просторъ, а не ценсуру’.— ‘Беклешовъ толковалъ такимъ образомъ происхожденіе слова таможня: тамъ можно‘.— ‘Сытый Сганарель думалъ, что вся его семья пообдала’.— ‘Близъ царя — близъ смерти’. Честь царю, если сія пословица родилась на войн! Горе, если въ мирное время!’ Не можемъ не сопоставить съ этимъ замтки кн. Вяземскаго по поводу прізда Императора Николая I въ Москву въ разгаръ холеры 30 года: ‘Выздъ царя изъ города, объятаго заразою, былъ бы естественъ и не подлежалъ бы осужденію, слдовательно, пріздъ царя въ таковой городъ есть точно подвигъ героическій. Тутъ уже не близъ царя — близъ смерти, а близъ народа — близъ смерти‘. Боле личный характеръ носитъ часть замтокъ, содержащая въ себ воспоминанія о путешествіяхъ кн. Вяземскаго.
Въ нашей литератур мемуаровъ девятый томъ Полн. собр. сочиненій кн. Вяземскаго займетъ одно изъ самыхъ видныхъ мстъ. Къ нему приложенъ алфавитный списокъ именъ упоминаемыхъ въ немъ лицъ, чмъ очень облегчаются справки. Вообще книга издана вполн хорошо.