Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 32 минут(ы)

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Три важные закона, принятые англійской палатой общинъ.— Опрометчивая экспедиція Феніанъ въ Канаду.— Непріятная необходимость трактовать о вопрос, который слдовало уже давно поршить.— Гд кроется начало институціи смертной казни.— Первый видъ смертной казни, выродившійся изъ людодства.— Дятельность западно-европейской клерикальной партіи въ вопрос объ уничтоженіи смертной казни.— Аргументы, которыми она старается оправдать свое противодйствіе ея отмн.— Непослдовательность клерикаловъ, создавшихъ для палача унизительное положеніе.— Средніе вка были послдовательне ихъ въ этомъ отношеніи.— Хорошій китайскій обычай.— Прогрессивная дятельность голландской палаты депутатовъ по вопросу объ уничтоженіи смертной казни и рабства на ост. Яв.— Печальная участь талантливаго писателя Мульта Тули.— Скандальный процессъ Дюмонсо, въ которомъ замшаны многіе знатные представители бельгійскаго клерикализма.— Деликатные враги.— Буря въ стакан воды.— Постыдная комедія, розыгранная португальскимъ соперникомъ достойнаго Прима, непобдимымъ маршаломъ Салданьей.— Химерическій планъ созданія Иберійскаго союза.— Безконечныя пренія о выбор короля въ испанскихъ кортесахъ.— Принятіе догмата о непогршимости папы. — Неудовольствіе въ католическихъ странахъ имъ возбужденное.— Агитація ультрамонтановъ и безвредное бурное краснорчіе либераловъ.— Мнніе бонапартистской газеты о теперешнемъ французскомъ министерств.

Отдливъ церковь отъ государства въ Ирландіи, англійское правительство, хотя медленнымъ путемъ, но постоянно приближается къ окончательному введенію церковной реформы во всей Великобританіи. Начало этой важной реформы положено принятіемъ университетскаго билля. До сихъ поръ послдователи господствующей церкви имли привилегію на исключительное занятіе всхъ университетскихъ должностей, и если бывали случаи, что какому нибудь диссиденту удавалось занять подобную должность, то на такой фактъ смотрли, какъ на исключеніе и занимающій должность пользовался не всми правами, ей присвоенными. 23 мая, палата общинъ, большинствомъ 191 голоса противъ 66, приняла билль, предоставляющій диссидентамъ, занимающимъ университетскія должности’ права и содержаніе, одинакія съ послдователями господствующей церкви, и открывающій имъ свободный доступъ въ университеты наравн съ духовенствомъ англиканской церкви. ‘Этимъ ршеніемъ нанесенъ весьма чувствительный ударъ исключительному господству англиканской церкви въ университетахъ!’ говоритъ ‘Times’, отдавая отчетъ о засданіи палаты 23 мая.

Англійская палата общинъ принимаетъ одинъ новый законъ за другимъ. Она вотировала законъ, уравнивающій иностранцевъ, проживающихъ въ Англіи въ правахъ собственности съ туземцами. До этого времени иностранецъ не могъ быть нанимателемъ (base holder) земли на сроки, большіе 21 года, и еще мене длаться поземельнымъ собственникомъ (freeholder). Новымъ же закономъ иностранцы, какъ по найму, такъ и по владнію собственностію, въ правахъ совершенно сравнены съ туземцами Великобританіи.

И ирландцы, наконецъ, получили право владть своей собственной землей. Land Bill, которымъ регулируется поземельная собственность въ Ирландіи, былъ подвергнутъ третьему чтенію въ палат общинъ и прошелъ, не получивъ ни одного оппозиціоннаго голоса. На этотъ билль сперва жестоко напали консерваторы, они объявили перваго министра революціонеромъ, посягающимъ на священныя права собственности, но, наконецъ, желая покончить со всми тревогами и волненіями, признали ршительную необходимость принятія билля, чмъ самымъ, конечно, согласились съ мнніемъ людей, утверждавшихъ, что ирландцы не удовольствуются малымъ,— согласились съ Миллемъ, что ‘революціонное положеніе требуетъ и революціонныхъ средствъ’. Теперь билль представятъ въ верхнюю палату, которая, по всей вроятности, не ршится требовать въ немъ серьезныхъ измненій и приметъ его безъ затрудненій. Но будетъ ли онъ также легко принятъ Ирландіей?— предсказывать не беремся.

Положеніе длъ въ ней также, какъ и прежде, тревожно и феніанская агитація продолжается, по донесеніямъ полиціи во многихъ мстахъ Англіи готовы вспыхнуть весьма серьезныя волненія, опасаются даже нападеній на арсеналы, такъ что ршено принять особенныя предосторожности въ Вульвич. Феніане подготовили и совершили свою экспедицію, или вторженіе въ Канаду, какъ говорятъ оффиціальные отчеты, съ наивной дерзостью. Руководители движеніи дали знать черезъ газеты о дн, час и мст нападенія и разболтали о всхъ средствахъ и пособіяхъ, которыми они владли. Они открыли публичную подписку, гласно вербовали свои войска, объявили публик имена своихъ генераловъ и полковниковъ, открыто запасались оружіемъ и законтрактовали множество портныхъ для постройки однообразной форменной одежды для ихъ войскъ. Такъ что, когда наступилъ день, назначенный для генеральнаго сраженія, не они захватили въ расплохъ своихъ непріятелей, а сами подверглись нечаянному нападенію съ ихъ стороны. Канадцы уже 24 часа ожидали ихъ на границ, въ закрытой, удобной для боя позиціи, и встртили ихъ убійственнымъ огнемъ. Ошеломленные нечаянностію феніане почти не сопротивлялись и поспшно отступили въ Соединенные Штаты. Командующій генералъ, перейдя границу, хотлъ было возстановить порядокъ въ своемъ разстроенномъ войск, но тутъ показалась коляска, изъ которой вышелъ полисменъ и объявилъ генерала арестованнымъ, вслдствіе приказанія, полученнаго изъ Вашингтона, за то, что тотъ съ своими войсками предпринялъ вооруженное вторженіе въ дружественную страну… ‘Но экспедиція въ Канаду лишь одинъ отводъ, возразилъ генералъ, наша настоящая цль — Англія’… Но и Англія, при пособіи телеграфа, уже успла принять свои мры, ея полиція зорко стала слдить за всми подозрительными людьми, и получила разршеніе подвергать ихъ аресту, если увидитъ въ томъ неотлагательную необходимость. Едва ли когда нибудь партія, расчитывающая произвести возстаніе, вела себя нелпе, чмъ въ настоящемъ случа дйствовали феніане?

——

Какъ въ нашей Европ иногда легко воспрепятствовать введенію самыхъ разумныхъ реформъ, хотя бы огромное большинство и желало ихъ, доказательствомъ можетъ послужить г. Бисмаркъ, канцлеръ сверной конфедераціи, съумвшій удержать въ германскомъ уголовномъ кодекс смертную казнь, хотя весьма почтенная цифра большинства палаты желала ее уничтожить.

Но, кажется, пришло, наконецъ, время совсмъ поршить съ смертной казнью, противъ которой такъ горячо возставала еще императрица Екатерина II и вс философы прошлаго столтія, и которая уже уничтожена въ Саксоніи, Португаліи и Тоскан и даже на Сандвичевыхъ островахъ, чуть не на нашей памяти бывшихъ еще страною антропофаговъ. Ламъ почти стыдно разсуждать объ этомъ вопрос, которымъ прилично заниматься разв новичкамъ филантропамъ или кандидатамъ для поступленія въ массонскія ложи,— разсуждать о немъ и убждать въ необходимости уничтоженія смертной казни въ то время, когда мыслящихъ людей занимаютъ такіе важные для будущности человчества вопросы, какъ вопросъ о реорганизаціи труда и о преобразованіи политики въ науку, подобію тому какъ создана наука торговли и промышленности. Въ самомъ дл, какъ-то странно и неловко тратить драгоцнное время и способности на доказательства своевременности той реформы, которую должны были довести до конца еще наши отцы, и если не довели, то только благодаря своей оплошности.

‘Дло’ цлымъ рядомъ статей достаточно уяснило для своихъ читателей взглядъ свой на существующую систему уголовной кары и на несостоятельность юридическаго воззрнія на преступленіе, такъ что, полагаемъ, незачмъ слова возвращаться къ этому предмету. Понятіе объ уголовной кар постоянно измнялось по мр развитія цивилизаціи и держаться теперь за устарлыя мннія по меньшей мр нелпо, хотя юристы и стараются всми силами отличиться на этомъ поприщ. Было время, что самыя деревья подвергались уголовной отвтственности, напримръ, если оторвавшаяся втромъ втвь убивала человка или животное, мудрые судьи осуждали дерево на сожженіе, было время когда вшали лошадь, если она убивала человка, и сжигали свинью, если она пожирала ребенка. Мы теперь стараемся принять предупредительныя мры противъ такихъ случайностей, и для того прежде всего отыскиваемъ причины, которыя могли породить эти случайности. Въ прежнія времена сумасшедшіе и идіоты не избавлялись отъ уголовныхъ наказаній, теперь мы дошли до признанія невмняемости имъ преступленій, и что бы ни толковали завзятые юристы стараго закала,— западно-европейское общество, по крайней мр, достигшее извстной степени цивилизаціи, отвергаетъ принципъ мести въ уголовной практик. Нынче кредиторъ предпочитаетъ какое бы то ни было обезпеченіе праву вырзывать изъ тла своего должника нсколько кусковъ мяса, въ случа если послдній не заплатитъ въ срокъ своего долга. Нынче уже не скутъ пьяницъ на публичной площади, а стараются отыскивать подходящія лекарства для ихъ исцленія. Теперь разв какой нибудь идіотъ можетъ требовать, чтобы убійцъ поджигали на медленномъ огн и только застарлые фанатики католичества ршаются выставлять на публичное негодованіе свои возмутительныя тенденціи, которыми они стараются убдить человчество въ неотложной необходимости возвращенія къ тмъ темнымъ временамъ суеврія, когда римское духовенство поджаривало жидовъ, еретиковъ и протестантовъ. Нынче даже въ сред буржуазіи начинаютъ длаться популярными мннія о необходимости дйствовать на причины преступленія, а не на самое преступленіе составляющее слдствіе совокупности извстныхъ причинъ.

Ршившись заговорить о современномъ положеніи вопроса объ уничтоженіи смертной казни, мы, конечно, не имемъ въ виду препираться съ партизанами ея сохраненія и доказывать этимъ господамъ, что месть несовмстна съ понятіемъ о прав и справедливости, или, что общество не иметъ законнаго права отнимать той жизни, которой оно не давало и не въ силахъ возстановить. Вс подобные вопросы мы считаемъ давно уже поршенными, и потому, оставляя въ сторон почву принциповъ и абсолютной справедливости,— почву, на которой такъ легко аргументировать,— мы ограничимся только фактами, какіе намъ даетъ исторія, и разсмотримъ ихъ съ точки зрнія пользы и общественной благопристойности.

Видъ крови пріучаетъ людей къ кровожадности, оффиціальная отплата смертью за убійство не только не уменьшаетъ этого преступленія, но даже еще усиливаетъ его,— это такія истины, противъ которыхъ спорить невозможно, такъ какъ за нихъ стоитъ опытъ многихъ вковъ исторической жизни различныхъ народовъ. Разумны ли были дйствія католическаго духовенства, думавшаго уничтожтъ проституцію выставкой нагихъ или почти нагихъ проститутокъ у позорнаго столба, или прогуливаніемъ ихъ въ такомъ вид но улицамъ города, что совершалось съ большимъ торжествомъ? Такой день считался великимъ праздникомъ для разныхъ развратниковъ, развратницъ и всякихъ праздношатающихся бродягъ, собиравшихся къ мсту торжества не только изъ города, гд оно происходило, но даже изъ самыхъ отдаленныхъ его окрестностей, въ такіе дни несчастный городъ, гд происходилъ этотъ опытъ публичнаго исправленія, отдавался на жертву распутникамъ и нахаламъ, такъ что на самой площади, гд возвышался позорный столбъ, честныя женщины подвергались опасности наглаго публичнаго изнасилованія. Эта выставка была возмутительнымъ скандаломъ, сопровождаемымъ звономъ трубъ и барабановъ и грубыми, сальными рчами монаховъ капуцинскаго или францисканскаго ордена, проповдывавшихъ объ ужасной преступности грха, которымъ заражены ихъ милые братья и сестры! И этотъ возмутительный фарсъ возобновлялся всякій разъ, когда моралистамъ-правителямъ или слишкомъ исключительно добродтельнымъ муниципалитетамъ приходила охота наказывать людей за безнравственность и изгонять изъ добродтельныхъ градовъ и весей несчастныхъ развратницъ, заражающихъ язвой грха здоровый организмъ добродтельныхъ людей. Фанатики и реакціонеры сильно держались за эту систему исправленія нравовъ и ревностно противились новаторамъ, требовавшимъ ея устраненія. По усиліями нсколькихъ генерацій передовыхъ людей, здравый смыслъ наконецъ восторжествовалъ, и гнусный обычай былъ выведенъ изъ употребленія. И не удивляемся ли мы и не негодуемъ ли мы теперь, что такое грубое, возмутительное наказаніе могли такъ долго и горячо отстаивать доктора теологіи, профессора каноническаго права, почтенные патеры и знаменитые епископы? По придетъ и нашъ чередъ. Паши потомки будутъ также изумляться, что въ западной Европ смертную казнь такъ долго и горячо поддерживали патентованные экономисты, старые судьи, консисторскіе инспектора, сенаторы и прокуроры кассаціонныхъ судовъ. Западно-европейскіе консерваторы защищаютъ институцію смертной казни только потому, что она учрежденіе старинное, существовавшее во всхъ цивилизованныхъ странахъ. Это правда: она — древнее учрежденіе и существовала даже ране цивилизованныхъ государствъ, напримръ, въ вид обычая приносить преступниковъ въ жертву богамъ, и прямо выродилась изъ привычки употреблять въ пищу человческое мясо. Но что же это доказываетъ? Только то, что было время, когда человкъ считалъ подобнаго же себ человка самой вкусной и драгоцнной дичью. Въ провинціи Намюръ, въ пещер горы Шаво, бельгійскій ученый Спрингъ открылъ большую кучу костей, по большей части разбитыхъ и переломанныхъ, показывающихъ ихъ кухонное происхожденіе, въ этихъ кухонныхъ остаткахъ, среди костей оленей, быковъ, барановъ, ланей, кабановъ, куницъ, зайцевъ, собакъ и лисицъ, находились въ значительномъ количеств и человческія кости. Этотъ фактъ показываетъ, что троглодиты эпохи шавоской пещеры принадлежали къ числу антропофаговъ. Но вотъ что особенно любопытно. Въ этомъ обильномъ количеств найденныхъ здсь человческихъ костей нтъ ршительно ни одной кости, показывающей старческій возрастъ съденнаго субъекта, а вс они принадлежатъ юнцамъ и юницамъ, преимущественно послднимъ. Итакъ ‘эти людоды, говоритъ Викторъ Мене, ученый редакторъ ‘Космоса’, — прибгали къ человческому мясу не изъ нужды, но изъ обжорства, потому что они, по всей вроятности, считали это мясо самымъ деликатнымъ и вкуснымъ кушаньемъ. Людодство существовало въ Европ и несравненно позже эпохи пещеры Шаво. Св. Іеронимъ разсказываетъ, что онъ въ Галліи встртилъ народецъ, который, несмотря на то, что владлъ громадными стадами животныхъ, употреблялъ въ пищу человческое мясо и самымъ деликатнымъ блюдомъ считалъ женскія груди. И въ наше время еще канибалы острововъ Суматры и Борнео откармливаютъ людей для своего стола. Очень можетъ быть, что гастрономы эпохи пещеры Шаво также прибгали къ откармливанью своихъ человческихъ жертвъ, предназначенныхъ для утоленія ихъ тонкаго, изысканнаго вкуса. Вотъ вамъ источникъ, откуда вышли сказки нашихъ бабушекъ, въ которыхъ разсказывается, какъ великанъ откармливалъ для своихъ обдовъ захваченныхъ имъ въ плнъ людей, преимущественно молодыхъ двушекъ. Что касается откармливанья людей, сказки не лгали, до он отступали отъ истины, представляя людодовъ страшными великанами, тогда какъ вс, до сихъ поръ найденныя, ископаемыя кости людей до-историческаго періода показываютъ, что ростъ нашихъ предковъ въ среднемъ размр не превышалъ пяти футовъ.

Впослдствіи люди стали сть людей только во время побдныхъ пиршествъ и отправляли на кухню лишь побитыхъ непріятелей и плнниковъ. Эти банкеты были скоре праздниками гордости, чмъ обжорства. Изъ этихъ побдныхъ празднествъ возникли празднества религіозныя, когда дикари дошли своимъ умомъ до понятія о божествахъ на неб и внутри земли, и человческое мясо, употребляемое до сихъ поръ въ пищу только на пирахъ въ честь побды и патріотическаго торжественнаго погребенія убитыхъ, сдлалось исключительной принадлежностью пиршествъ на торжествахъ религіозныхъ. Въ основаніи всхъ этихъ религій лежала жертва, т. е. налогъ въ пользу боговъ и, конечно, чмъ могущественне считался богъ, тмъ большій и драгоцннйшій налогъ взимался въ его пользу. Люди, для умилостивленія боговъ, приносили имъ въ жертву все лучшее, что имли, и потому во всхъ первобытныхъ религіяхъ на первомъ план стоитъ человческая жертва. Она входила даже въ культъ боле цивилизованныхъ религій, и человческія жертвы приносились, напримръ, Діан-Артемиз, Венер-Амфитрит, Юпитеру, Аполлону и другимъ богамъ греческой и римской мифологіи.

Во вс эти религіозныя эпохи, однакожъ, можно замтить существованіе двухъ противоположныхъ идей: терпимости и нетерпимости,— съ одной стороны зарождающійся скептицизмъ, съ другой безусловная вра. Эти противоположныя начала существовали всегда и существуютъ теперь. Они проявляютъ свою дятельность даже въ священной римской коллегіи, на собор, гд либеральные критики пискливымъ голосомъ возстаютъ противъ догмата о непогршимости паны. Съ того самого момента, какъ милости боговъ начинаютъ продаваться и покупаться, всегда являются практическіе умы, пытающіеся найти средства покупать ихъ какъ можно дешевле, И вотъ, прежде приносили въ жертву демонамъ храбрйшихъ изъ непріятельскихъ плнныхъ или самыхъ красивыхъ мужчинъ изъ числа туземцевъ,— практическіе люди возстаютъ противъ дорогой жертвы и доказываютъ, что для этой цли гораздо выгодне покупать у варваровъ всякихъ военноплнныхъ безъ разбора, а у пиратовъ — рабовъ, по и такія жертвы практическимъ людямъ новаго поколнія кажутся еще слишкомъ дорогими: они снова ведутъ дятельную пропаганду въ защиту своего мннія и, рано или поздно, снова одерживаютъ верхъ, и съ этого времени подъ ножъ жреца попадаютъ только калки, хромые, слпые, раненые, однимъ словомъ, люди, приведенные физическими недостатками въ невозможность воевать, охотиться я пасти стада. Однакожъ и подобныя сравнительно дешевыя жертвы сопряжены все еще съ издержками, и ихъ можно замнить другими, еще боле дешевыми. Общество увеличилось въ числ своихъ членовъ, но еще не уметъ эксплуатировать въ свою пользу природныя богатства страны, средства къ пропитанію уменьшились, и вслдъ за тмъ образовался новый родъ людей, желающихъ поживиться чужимъ добромъ, происходятъ ссоры, драки, убійства, являются воры и убійцы. Общество радо отъ нихъ освободиться — чего же лучше, надобно приносить ихъ въ жертву богамъ и тмъ избавить себя отъ труднаго добыванія рабовъ и калкъ. Кровь злодевъ умилостивитъ грозныхъ боговъ, разгнвавшихся на людей за грхи и преступленія ихъ негодныхъ гражданъ (неправда ли, что эта фраза цликомъ взята изъ убдительныхъ рчей, произносимыхъ рутинерами-юрисгами въ защиту смертной казни?).

Но этимъ практическимъ людямъ, утилитаристамъ, понижающимъ, цну жертвы, побда достается не безъ труда. Противъ нихъ во всеоружіи стоитъ партія піетистовъ, отстаивающая первобытную святость жертвы. Возникаетъ борьба и побда переходитъ съ одной стороны на другую: во время мира и спокойнаго развитія, люди прогресса берутъ верхъ и съ успхомъ продолжаютъ свою работу. Но въ эпохи войны, заразы, повсемстнаго неурожая, посл потерянной битвы, когда отечество въ опасности, когда является нищета и люди, сгибаясь подъ давленіемъ бдствій, глупютъ,— тогда населеніе, опасающееся за самое свое существованіе, не осмливается боле и думать о выгодныхъ сдлкахъ съ богами, тогда цна жертвы быстро возрастаетъ, тогда посредники между страдающими людьми и богами-покровителями разомъ возвращаютъ все ими потерянное, возстановляютъ старинные законы относительно жертвъ и форсированнымъ маршемъ снова приводятъ людей къ примитивнымъ врованіямъ. Жрецы уже не довольствуются принесеніемъ въ жертву какихъ-то мошенниковъ, они требуютъ боле благородной, боле чистой, боле драгоцнной крови, подавай имъ тогда дтей самой высокой аристократіи, сыновей принцевъ, дочерей короля, воиновъ верхомъ, въ полномъ дорогомъ вооруженіи. Иногда даже и такія блестящія жертвы ихъ не удовлетворяютъ и они требуютъ короля въ его королевской одежд, съ скипетромъ и короной, были случаи, что приносился въ жертву самъ великій жрецъ, во всемъ его священномъ облаченіи (напримръ, у литовцевъ). Съ развитіемъ цивилизаціи человческія жертвы богамъ уничтожились, но, вмст съ ними, не изчезла казнь за преступленія, существующая еще и въ наше время.

Западно-европейская клерикальная партія, конечно, стоитъ за сохраненіе смертной казни. Правда, и въ сред ея есть либералы, подающіе свой голосъ за уничтоженіе позорнаго наказанія, по аргументы, которыми они защищаютъ свое мнніе, такъ далеки отъ нашихъ, что намъ нтъ никакой охоты заниматься ими. Поэтому, оставляя либераловъ въ поко, мы перейдемъ къ ихъ братьямъ-врагамъ, завзятымъ клерикаламъ. Несмотря на непріязнь, которую мы къ нимъ чувствуемъ, они насъ интересуютъ несравненно боле ихъ противниковъ. Имя дло съ ними, хорошо знаешь, что они за гуси.

Эти реакціонеры, какъ въ религіи, такъ и въ политик, упрямо и твердо держатся за сохраненіе смертной казни надъ преступниками. Выбитые изъ укрпленнаго лагеря гражданской и религіозной антропофагіи, въ которомъ и вокругъ котораго происходили великія политическія и моральныя битвы, они укрпились теперь въ позиціи, занимаемой нкогда ихъ противниками — толерантами, экономистами и утилитаристами бронзоваго и желзнаго вка. Они провозглашаютъ теперь законы Ману: необходимо гильотинировать для примра, только карой можетъ держаться государство, только благодаря кар люди могутъ быть добродтельными. Они не устаютъ повторять старыя рчи, приведенныя въ систему Жозефомъ де-Местромъ и имющія темой такія истины, что кровью земля очищается и удобряется, что топоръ палача и плаха составляютъ великіе акты справедливости, что истреблять преступныхъ есть лучшее право, которымъ пользуется правительство и пр. и пр. Съ приличнымъ пафосомъ и жаромъ подобныя рчи безпрестанно произносятся глубокомысленными философами-семинаристами и поэтами-магистрами права. По ихъ декламація все-таки намъ мене антипатична, чмъ льстивая либеральная рчь либеральствующихь клерикаловъ, которые заражены тми же предразбудками и въ душ остаются такими же фанатиками, какъ и ихъ враги, чистые клерикалы. Декламація завзятыхъ реакціонеровъ приноситъ свою долю пользы, дискредитируя ихъ доктрины несравненно лучше, чмъ это могли бы сдлать самые серьезные и талантливые противники этихъ доктринъ.

Не бда, что они составляютъ общества для пропаганды своихъ ученій, не бда, что они пускаютъ дешево въ продажу множество книжонокъ, развивающихъ доктрины изящнаго Жозефа де-Местра, глубокаго Доназо Кортеса, выспренняго Луи Вельо, — этихъ трехъ грацій новйшей политико-католической реакціи. Къ сожалнію, мы не можемъ похвалить этихъ господъ безусловно, ибо и они не слишкомъ строго держатся своихъ принциповъ, съ грустью приходится сознаться, что и на нихъ въ слабой степени отразилось вяніе идей новаго времени, и они частенько провираются противъ своихъ любимыхъ убжденій и длаютъ уступки.

Но если великіе жрецы невжества не совсмъ чисты отъ порицанія, если ихъ можно упрекнуть за постыдную сдлку съ либерализмомъ, то что же сказать о ихъ плохихъ ученикахъ. Ихъ неловкость насъ скандализируетъ, они запутываются на каждомъ шагу и ршительно не умютъ избжать встрчающихся имъ на пути толчковъ и затрудненій. Напримръ, если они считаютъ палача такимъ значительнымъ лицомъ, то почему же они бросаютъ его подъ удары всеобщаго презрнія? Если вообще значительнымъ должностямъ присвоены большія денежныя содержанія, то зачмъ же они оставляютъ палача въ бдности, какъ мясника, оставшагося безъ работы, зачмъ не даютъ они ему жалованья, хотя бы равнаго содержанію великаго инквизитора или начальника папской полиціи? Вдь, по ихъ мннію, обязанность палача нисколько не ниже обязанностей этихъ клерикальныхъ сановниковъ, слдовательно и жалованье имъ надо давать одинаковое. Какъ хотите вы, чтобы уважали смертную казнь, если ‘исполнитель высокихъ приговоровъ’ прозябаетъ въ гнусной нищет и прячется отъ взоровъ людскихъ, или для добыванія себ хлба бьетъ собакъ и старыхъ лошадей. Вашъ идеалъ,— Средніе вка,— лучше васъ понималъ дло, они облекали палача прерогативами и привилегіями. ‘Monsieur de Paris’ (парижскій старшій палачъ) имлъ право носить шпагу, ему позволялось даже надвать пунцовое платье, онъ лечилъ головныя и зубныя болзни. Медикъ и хирургъ, онъ вмст съ тмъ былъ и колдунъ, онъ получалъ хорошія деньги, продавая одежду казненныхъ, веревку, на которой былъ повшенъ трупъ (за нее платили большія суммы, такъ какъ, по общему мннію, она давала счастіе въ игр и успхъ на пол битвы), засушенныя сердца казненныхъ, вырванные у нихъ языки, отрубленныя руки, жиръ колесованныхъ субъектовъ считался неуязвимымъ, палачъ продавалъ его на всъ золота, съ помощію глазного зрачка, вырваннаго у преступника, можно было сдлаться невидимымъ, и палачъ могъ получить за него чуть не цлое состояніе. ‘Monsieur de Paris,’ такимъ образомъ, наслаждался благосостояніемъ и былъ изъ числа видныхъ придворныхъ особъ, ибо его иногда допускали къ самому двору. Онъ считался жантильомомъ, т. е. дворяниномъ.

Даже и теперь, въ Англіи, съ обязанностію исполнителя высокихъ приговоровъ связывается не ремесло, а почетная должность. По праву она принадлежитъ первому чиновнику графства, высокопочтенному шерифу, который часто выбирается изъ среды лордовъ и непремнно изъ богатыхъ и вліятельныхъ собственниковъ. Шерифъ, конечно, поручаетъ исполненіе казней наемному палачу, но истинный, офиціальный палачъ все-таки онъ, и если бы практикующему палачу почему нибудь не захотлось выполнить принятую на себя обязанность, или, въ случа надобности, не оказалось бы наемщика, лордъ-шерифъ былъ бы обязанъ повсить преступника собственной рукой: онъ повсилъ бы его за шею, какъ гласитъ законъ, и держалъ бы его тамъ, пока не пришла бы смерть, ибо за эту смерть передъ обществомъ отвчаетъ онъ, а не та темная личность, которая его замняетъ по найму. Англичане, поручая должность палача высокопоставленному лицу, шерифу, дйствуютъ несравненно послдовательне другихъ народовъ. Однакожъ, въ этомъ отношеніи китайцы перещеголяли и ихъ. Въ Кита на топор, которымъ рубятъ голову преступника, обыкновенно пишется названіе преступленія, имя преступника и судьи, осудившаго его на казнь. Китайцы, видно, понимаютъ, какую большую отвтственность беретъ на себя судья, осуждающій виновнаго на смертную казнь. Этотъ китайскій обычай очень хорошъ, но было бы еще лучше, если бы на судью, присудившаго преступника къ смертной казни, возлагалась обязанность самому исполнять ее, можно утвердительно сказать, что въ западной Европ, по крайней мр, мы не скоро дождались бы смертнаго приговора. Да и самый бюджетъ уменьшился бы на сумму, которую тратятъ на содержаніе отдльныхъ палачей.

Если западно-европейскіе ультра-консерваторы и реакціонеры желаютъ удержать смертную казнь, какъ уголовную кару, такъ пусть же они во всей строгости держатся принципа. Если они желаютъ, чтобы боялись палача, пусть они постараются обставить его такъ, чтобы онъ внушалъ къ себ уваженіе. Если они хотятъ, чтобы смертная казнь была могучимъ правительственнымъ орудіемъ, если они хотятъ посредствомъ ея морализировать массы, пускай же они не отдаютъ карающій мечъ въ нечистыя руки. Пусть они будутъ столько же логичны въ своихъ принципахъ, сколько мы логичны въ своихъ.

——

Между тмъ, какъ Гегемонъ, руководящій сверной конфедераціей, ставитъ преграды уничтоженію смертной казни, а католическая Баварія, несмотря на ненависть свою къ протестанской Пруссіи, также не сметъ ршиться на ея уничтоженіе, между тмъ, какъ французское законодательное собраніе отвергаетъ подобное же предложеніе депутатовъ республиканской партіи, — маленькая Голландія, нетщеславящаяся, подобно французской второй имперіи, честью идти во глав цивилизаціи, высказалась ршительно въ этомъ великомъ обще-человческомъ вопрос. Большинствомъ 48 голосовъ противъ 30, ея вторая палата ршила, что народъ, который она иметъ честь представлять, не иметъ никакой нужды въ палач. Правда, король не особенно благосклонно относится къ этому ршенію, а первая палата еще не ратификовала новаго закона и, кажется, большинство ея членовъ намрено отвергнуть его, но важно и то, что хорошее начало уже сдлано, и Голландія, съ своимъ населеніемъ, едва ли превышающимъ населеніе Лондона, дала поучительный примръ большинству цивилизованныхъ государствъ. Конечно, пренія были очень живы, рьяные католики соединились въ тсный союзъ съ ультрапротестантами, чтобы общими силами отвергнуть реформу, одни противилась ей во имя авторитета Церкви, другіе во имя авторитета Библіи. Об реакціонныя партіи, ненавидящія другъ друга, на этотъ разъ дружно соединились противъ своего злйшаго врага — научнаго либерализма, который, постоянно усиливаясь, сталъ имъ страшенъ, а потому и еще боле антипатиченъ. Кстати замтимъ, реакціонеры согласны на уступку: они готовы допустить, чтобы смертная казнь на будущее время на практик не приводилась въ исполненіе, но чтобы она непремнно была удержана въ кодекс, какъ /наказаніе, и служила бы, такимъ образомъ, пугаломъ для преступниковъ. Они указывали и на то, что въ Голландіи смертная казнь на практик не примняется уже 15 лтъ. Король, въ теоріи послдователь смертной казни, до сихъ поръ всегда пользовался, предоставляемымъ ему конституціей, правомъ помилованія. И прекрасно, но не доказываетъ ли этотъ самый фактъ ненужность такого пугала, какъ смертная казнь: вдь вс хорошо знали, что назначеніе смертной казни одна формальность, и однакожъ за это время количество преступленій не только не увеличилось, но даже замтно уменьшилось. Въ спокойной Голландіи ужасающія преступленія, въ род преступленій Тропмана и Помэре, совершенно неизвстны. Существуетъ же мнніе, что большія преступленія совершаются только въ огромныхъ государствахъ: они не встрчаются ни въ маленькихъ швейцарскихъ кантонахъ, ни въ Даніи, ни въ Швеціи или Норвегіи. Разсказываютъ, что Великобританія, всегда ревниво взирающая на Францію, досадовала, что та превзошла ее но части знаменитости преступленій. Но ей пришлось не долго стовать, ее выручилъ гнусный Дженкинсъ. Онъ, убивъ семь человкъ, превзошелъ Тропмана, зарзавшаго всего шесть, но Троиманъ совершалъ убійство, въ надежд уворовать 6000 франковъ, Дженкинсъ же похитилъ что-то въ род семи шиллинговъ. За то теперь Англія ршительно превосходитъ всхъ по части преступленій, тамъ идутъ разомъ судебные процессы но нсколькимъ преступленіямъ, своею значительностью и зврствомъ напоминающимъ самыя темныя времена человческаго недомыслія. Но оставимъ эти мрачныя картины и возвратимся къ нашей добродтельной Голландіи. Несмотря на сопротивленіе своихъ кальвинистскихъ іезуитовъ, она узаконила, чтобы въ общинныхъ школахъ, получающихъ поддержку отъ государства, не было обязательно религіозное обученіе, и вслдствіе того школы были бы открыты, одинаково для всхъ вроисповданій, для всевозможныхъ религіозныхъ сектъ. Голландія также уничтожила пошлину съ политическихъ газетъ и журналовъ. Оливье и его товарищи, вступая въ министерство, тоже кричали о свобод печати, объ уничтоженіи пошлины съ газетъ и пр., и, разумется, ничего не сдлали. Маленькая Голландія могла бы пристыдить ихъ, еслибъ они знали, что такое стыдъ, въ Голландіи граждане наслаждаются теперь почти всми свободами, по крайней мр, имютъ ихъ въ несравненно большемъ количеств, чмъ другія страны западной Европы. Свобода у нихъ явилась результатомъ матеріальнаго благосостоянія народа. Голландія обогащалась, питая Англію: она отправляетъ туда въ огромномъ количеств говядину, масло и сыры.

Но еще боле чести длаетъ голландцамъ принятіе въ апрл закона, положившаго конецъ возмутительной колоніальной систем, приносящей, правда, много денегъ, но еще боле стыда. Голландское правительство получало съ Явы большую часть своихъ доходовъ, на счетъ нищеты яванцевъ давались роскошные пиры тучными негоціантами Амстердама и Ротердама, потъ нсколькихъ милліоновъ людей превращался въ золото въ карманахъ нсколькихъ тысячъ торговцевъ кофе. Островъ Ява былъ преобразованъ въ громадную ферму, эксплуатируемую голландскимъ правительствомъ, туземцы были обязаны барщиной въ пользу своихъ феодальныхъ сеньоровъ, въ пользу губернатора, въ пользу батавской бюрократіи, въ пользу гагскаго казначейства (читай, для уплаты непомрнаго голландскаго долга). Рабы монополіи, яванцы дошли до крайней нищеты, голландская нація, не ожидая, чтобы туземцы упирали съ голоду или возмутились, поспшила оказать имъ справедливость, уничтожила феодальное право, и подневольный трудъ замнила трудомъ свободнымъ. 14 милліоновъ рабовъ получили свободу — человческое семейство пріобрло, такимъ образомъ, разомъ 14 милліоновъ новыхъ членовъ.

Эта реформа принята однакожъ не безъ затрудненія, много честныхъ и великодушныхъ людей съ давняго времени работало въ ея пользу. Одинъ изъ нихъ, подъ меланхолическимъ псевдонимомъ Мульта Тули, въ 1860 году издалъ сочиненіе, озаглавленное имъ ‘Максъ Гавеляръ’, которое было блистательной защитительной рчью въ пользу яванцевъ, противъ голландской администраціи, которую авторъ близко зналъ, такъ какъ самъ былъ ея членомъ. Его интересная, краснорчивая, остроумная, поучительная книга, проникнутая горькой ироніей, была принята свистками, оскорбленіями и клеветой со стороны благонамренныхъ людей, но въ то время, какъ ея несчастный авторъ умиралъ подъ гнетомъ отчаянія, его великая идея распространялась все боле и боле и одержала побду даже ране, чмъ можно было разсчитывать. Когда стали отыскивать бднаго Мульта Тули, чтобы поздравить его съ великой побдой — онъ изчезъ. Вскор нашли его трупъ и рядомъ съ нимъ окровавленную бритву, которой онъ перерзалъ себ горло.

Прибавимъ, что въ Голландіи,— этой счастливой стран спокойной и довольной буржуазіи,— не все, однакожъ, обстоитъ благополучно. Бельгійскія рабочія волненія отозвались отчасти и въ ней.

——

Отъ Голландіи очень удобно перейти къ ея сосдк и соперниц — Бельгіи, сильно взволнованной теперь громадными процессами, въ которыхъ замшаны сливки клерикальной партіи, четыре министра, изъ коихъ двое имли портфель министра юстиціи, а двое — министра внутреннихъ длъ. Мы скажемъ здсь пока только о процесс Лангранда Дюмоцсо, банкира папы и іезуитовъ, римскаго и апостолическаго графа, пользующагося довренностію папы, пріятеля Антонелли и Мерода, австрійскаго барона, имющаго входъ къ внскому двору,— этого новаго Тартюфа, обвиняемаго въ таинственныхъ неблаговидныхъ длишкахъ. Въ этомъ чудовищномъ процесс компрометированъ даже знаменитый Бейстъ, и многіе австрійскіе сановники выйдутъ не совсмъ чисты изъ этого некрасиваго дла. Прикрываясь религіозными цлями, выставляя въ своихъ мошенническихъ продлкахъ интересъ католичества, бельгійскій банкиръ выпускалъ акціи и облигаціи и платилъ за нихъ: своимъ друзьямъ — іезуитамъ наличными деньгами, а акціонерамъ — мессами. Пользуясь довріемъ и святошествомъ католиковъ Бельгіи, Венгріи, Баваріи, Италіи и даже Франціи, онъ, не длая съ своей стороны никакихъ пожертвованій и не прилагая собственнаго труда, нажилъ состояніе въ нсколько милліоновъ. Его система была очень проста: старыя свои дла онъ переименовывалъ въ новыя, покупалъ дла воображаемыя и, соединивъ съ ними другія, столько же фантастическія, учреждалъ компанію, выжималъ изъ нее, сколько могъ, и опять переименовывалъ ее въ другую новую компанію. Конечно, компаніи эти существовали только на бумаг. Такъ онъ продалъ, напримръ, фонды несуществующей промышленной компаніи своей же собственной компаніи международной и этой сдлкой, вмст съ своими кумовьями, нажилъ громадные барыши. Но еслибъ онъ занимался только этими и подобными имъ операціями, онъ бы продолжалъ благоденствовать, по примру многихъ другихъ банкировъ, и раззорялъ бы ежегодно сотни семействъ. Но нтъ, ему захотлось отвдать почестей и славы, захотлось распоряжаться и чужими длами, но тутъ онъ натолкнулся на одного господина, который — пока неизвстно еще, по какимъ побужденіямъ — поклялся раззорить Лангранда или раззориться самому по его милости. Овечки, которыхъ Ланграндъ стригъ до сихъ поръ безпрекословно, заблеяли, сначала въ общемъ собраніи акціонеровъ, а потомъ и передъ судомъ. Администраторы компаніи, и во глав ихъ самъ Ланграндъ, вначал было ловко повернули дло, слдователь былъ на ихъ сторон, судебная власть дйствовала вяло, и, конечно, они вышли бы чисты изъ грязи, еслибъ въ дло не вмшалась журналистика. Мандель, редакторъ финансовой газеты ‘Cote libre’, сильно напалъ на судебную власть за ея пристрастіе и даже обвинилъ ее въ стачк съ плутомъ-банкиромъ. Энергическое нападеніе Манделя произвело сильное впечатлніе, общественное мнніе взволновалось, и министръ юстиціи г. Бара (если смертная казнь въ Бельгіи еще не уничтожена, то это никакъ не по его вин, онъ пользуется очень хорошей репутаціей) приказалъ генеральскому прокурору Баве и слдственному судь, барону Годи, преслдовать редактора ‘Cote libre’ за оскорбленіе имъ судебнаго вдомства. Но, странное дло, судебная власть, всегда охотно принимающаяся за литературные процессы, на этотъ разъ колебалась до того, что министръ принужденъ былъ повторить свое требованіе. Начался процессъ. Мандель, обвиняемый въ диффамаціи, направленной противъ чиновниковъ судебнаго вдомства, явился передъ судомъ присяжныхъ, который въ Бельгіи разбираетъ вс дла, не выключая и литературныхъ. Мандель былъ объявленъ невиннымъ. Ршеніе присяжныхъ вызвало горячія рукоплесканія со стороны многочисленной публики. Этотъ вердиктъ, присяжныхъ, оправдывая Манделя, косвеннымъ образомъ обвинялъ всхъ тхъ, противъ кого были направлены нападенія редактора ‘Cote libre’. Подъ давленіемъ общественнаго мннія, процессъ Дюмонсо быстро двинулся впередъ. Самъ генеральный прокуроръ, Баве, отказался замшаннымъ въ это дло, и министръ юстиціи потребовалъ его отставки. Сильный поддержкою при двор, своей связью съ клерикальной партіей и вліяніемъ своимъ на самого короля, Баве, отказался подать въ отставку. По министерство сдлало изъ его отставки вопросъ о существованіи кабинета, министръ юстиціи даже подалъ въ отставку. Леопольдъ II, не желая заводить дло такъ далеко, подписалъ приказъ, которымъ увольнялись отъ должностей, Баве, генеральный прокуроръ, Делакуръ, королевскій прокуроръ, и баронъ Годи, слдственный судья въ г. Брюссел.

Этотъ процессъ, раскрывшій мошенничества, учиняемыя подъ покровомъ папы, оказалъ сильное вліяніе даже и на Францію, гд очень многіе изъ числа мирившихся и даже пропагандирующихъ догматъ о непогршимости папы, совсмъ другими глазами взглянули теперь на ожидаемую католическую реформу. Въ самой же Бельгіи клерикальная партія получила чувствительный ударъ, такъ какъ многіе изъ ея замтныхъ членовъ замшаны въ этомъ скандальномъ процесс. Они, конечно, захотли отомстить. Господа Баве, Делакуръ, Годи, Дюмонсо, Потомбъ, Даккеръ, Мерсье, Балье, князь Шиме, разоблаченные въ своихъ продлкахъ, подняли дло, въ которомъ компрометированы доктринеры либерализма, а главное, знаменитый Тешъ, экс-министръ финансовъ и главный директоръ общества люксамбургской желзной дороги. Посл процесса клерикаловъ, намъ дадутъ вроятно не мене занимательный процессъ либераловъ.

Об эти партіи съ 1730 года держатъ власть въ своихъ рукахъ, смняя одна другую и дйствуя: одна во имя аристократіи и паны, другая во имя исключительной буржуазіи, случается, впрочемъ, имъ дйствовать и вмст, он соединяются дружно, когда нужно побить демократовъ, поднимающихъ голосъ въ пользу народа.

——

Въ Португаліи недавно произошла буря въ стакан воды. Въ этой стран всего 3 милліона жителей, и хорошо, что ихъ не боле, потому что португальскій народъ, католики по религіи, составляютъ самую невжественную и самую бдную народную массу въ Европ. Онъ стоитъ даже ниже испанскаго, но за то его правительство, въ политическомъ смысл и талантливости недалеко ушедшее отъ правительства эко-королевы Изабеллы, мене жестоко, мене упрямо, мене кроваво, если можно такъ выразиться, чмъ бывшее испанское правительство. Какъ въ Испаніи, въ Португаліи дйствуютъ дв монархическія фракціи, взаимно другъ друга ненавидящія, есть тамъ и республиканская партія, но къ ней принадлежатъ такое ничтожное число гражданъ, что она существуетъ лишь по имени. Конституціоналисты или такъ-называемые либералы одержали верхъ надъ мигуэлистами почти въ одно время, какъ въ Испаніи христиносы побдили карлистовъ. Португальскіе конституціоналисты или партизаны Доны Маріи вслдъ за побдой сами раздлились на сентябристовъ и возстановителей, первые по своимъ принципамъ совершенно сходны съ испанской либеральной уніей, созданной О’Доннеломъ, возстановители — съ прогрессистами и партіей Эспартеро. Побдивъ Дона Мигуэля, при помощи либеральной буржуазіи и массонскихъ ложъ, Марія вышла замужъ за Фердинанда Кобургскаго и управляла страной подъ опекою Англіи, лордъ Пальмерстонъ во все время ея царствованія распоряжался страной по своему усмотрнію. Королев наслдовалъ молодой донъ Педро V, государь кроткій, честный, работящій, конституціоналистъ по обязанности, абсолютистъ по склонности, либералъ, человкъ просвщенный, съ большими научными познаніями, но вмст съ тмъ романтикъ, мистикъ, скоре алхимикъ, чмъ химикъ, отчасти художникъ. Ему всякій безпристрастный человкъ долженъ приписать уничтоженіе смертной казня, хотя законъ объ ея уничтоженіи изданъ при его преемник. Народъ уважалъ своего молодого короля, онъ его почиталъ почти какъ святаго, но въ сущности, онъ его вовсе не любилъ и предпочиталъ ему инфанта, Донъ Люпса, живого, веселаго, невоздержнаго, какъ морякъ, которымъ онъ пытался сдлаться на самомъ дл. Педро царствовалъ съ 1853 но 1861 годъ, и въ эти 8 лтъ Португаліи жилось гораздо лучше, чмъ прежде, и если король не могъ сдлать слишкомъ много добра, онъ, по крайней мр, не желалъ длать зло и, гд могъ, мшалъ длать его другимъ. Въ его царствованіе также, какъ въ слдующее и въ предыдущее, могущественнымъ министромъ, настоящимъ диктаторомъ Португаліи былъ маркизъ Лулэ, владющій громаднымъ состояніемъ, и раздавшій вс важнйшія государственныя должности своимъ родственникамъ и креатурамъ. Лулэ участвовалъ во многихъ министерствахъ, павшихъ въ то время, какъ онъ былъ ихъ членомъ, но паденіе министерства его нисколько не тревожило и онъ спокойно помщался въ слдующемъ, свергнувшемъ его товарищей. Если сентябристы брали верхъ, онъ набиралъ министерство въ сред своихъ партизановъ, правой стороны, если правительственная власть переходила въ руки возстановителей, онъ искалъ товарищей на скамьяхъ лвой. Но тмъ не мене, онъ имлъ злйшаго врага въ лиц маршала Салданьи, стараго пирата, дополняемаго развратникомъ, іезуитомъ, плутомъ и угрюмцемъ, переодтымъ въ бреттера и хвастуна. Лулэ могъ уничтожить его нсколько разъ, но былъ слишкомъ неповоротливъ и трусливъ для такого дла. Время отъ времени Салданья рисковалъ возмущеніемъ, производилъ пронунсіаменто, изгонялъ Лулэ и садился на его мсто. Лулэ, въ свою очередь, подводилъ новую интригу и снова водворялся на прежнемъ мст, прогонялъ изъ службы нсколькихъ чиновниковъ, посылалъ въ ссылку нсколькихъ солдатъ, но всегда выгораживалъ самого Салданью: онъ боялся тронуть человка, который въ одно и тоже время умлъ заискать въ патерахъ, въ народ и въ арміи. Къ тому же для какой бы цли понадобилась дуэль на смерть между этими двумя людьми, изъ которыхъ одинъ былъ безчестенъ, другой же мало честенъ. Когда Салданья одерживалъ верхъ, онъ изгонялъ Лулэ, назначая его посланникомъ въ Парижъ, когда Лулэ побждалъ, онъ посылалъ Салданью тоже посланникомъ въ Парижъ.

Въ 1861 году Донъ-Педро внезапно скончался, вслдствіе какой-то таинственной катастрофы, черезъ нсколько дней отправившей на тотъ свтъ еще двухъ его братьевъ, третій не умеръ, но сдлался идіотомъ или сумасшедшимъ. Дону-Педро наслдовалъ его братъ Донъ-Луисъ, во всемъ діаметральная ему противоположность — человкъ лнивый, довольно ловкихъ нравовъ, мало развитый. Онъ женился на дочери Виктора-Эманунла Маріи-Піи, и долгое время либеральные католики надялись, что изъ этого брака выйдутъ великія послдствія, такъ какъ онъ сближалъ Дона-Лупса (Кобургъ-Браганцъ, англо-протесталтизмъ, полу-орлеанизмъ) съ принцемъ Плонъ-Плонъ (демократическій бонапартизмъ, деспотизмъ и общая подача голосовъ) и королемъ Галантуомо (довольно либеральнымъ, чтобы обмануть разомъ Наполеона III, Гарибальди, своего кузена, короля неаполитанскаго и св. отца, римскаго папу, не считая многихъ другихъ). Къ несчастію для нихъ Донъ-Луисъ, неимвшій ни политическихъ, ни умственныхъ способностей перваго разряда, никогда не могъ посмотрть серьезно на свою жизнь, ни на свое королевское и даже личное достоинство. Проще сказать, Дону-Луису слдовало быть не королемъ, а провинціальнымъ богатымъ сеньоромъ, наслаждающимся жизнью, когда онъ былъ нуженъ какъ король, онъ вчно находился въ отсутствіи и его никогда не могли найти. Между тмъ положеніе Португаліи постоянно ухудшалось, почва стала производить мене, потому что въ земледліи не воспользовались новыми открытіями, а продолжали воздлывать землю но прежней рутинной систем, тоже случилось съ промышленностію и торговлею, которыя, по сравненію съ Соединенными Штатами, Англіей, Германіей и Франціей, находятся въ безотрадномъ положеніи, цна денегъ упала. Втеченіи 13 лтъ налоги увеличились въ пропорціи 50 на сто, а доходы португальцевъ за это время возросли всего на 20 проц. Отсюда всеобщее неудовольствіе и волненіе въ народ, который, какъ вс невжественныя націи, всю вину за все и про все сваливаетъ на правительство, а отвтственность на короля. Со времени вступленія на престолъ Дона-Луиса возмущенія увеличились въ числ и размрахъ, вода становилась все мутне и мутне, что позволяло честному Салдань ловить въ ней рыбу подъ предлогомъ возстановленія порядка. Тщетно правительство чуть не каждый день мняло военныхъ и граждаи, губернаторовъ: сверныя провинціи, и преимущественно Порто, были театромъ постоянныхъ волненій. Главнйшую причину волненій въ этихъ провинціяхъ слдуетъ искать въ винной монополіи, чмъ сильне сосали страну монополисты, тмъ боле возбуждался народъ противъ свободы торговли, которая выставлялась ему, какъ единственная причина народныхъ бдствій.

Въ ночь съ 18 на 19 мая ныншняго года, капитанъ стрлковаго баталіона держалъ къ солдатамъ рчь, предлагая имъ свергнуть ненавистнаго Лулэ и замнить его непобдимымъ Салданьей. ‘Пусть будетъ такъ!’ крикнули солдаты, достаточно нагруженные водкой и пошли за капитаномъ ко дворцу.— Кто идетъ? спросилъ часовой.— ‘Непобдимый Салданья, который съ своими товарищами пришелъ свергнуть ненавистнаго Лулэ’.— ‘Пусть будетъ такъ, отвтилъ часовой.’ Нсколько заспанныхъ солдатъ, не зная, что происходитъ тутъ у дворца, сдлали нсколько выстрловъ, но на нихъ никто не обратилъ вниманія. Ворота отворились, и Салданья, въ сопровожденіи стрлковъ, артиллеристовъ и драгунъ, въ пять часовъ утра вошелъ въ комнату короля. Внезапно разбуженный король сначала не могъ понять, къ чему весь этотъ шумъ. Непобдимый Салданья поспшилъ къ нему.— ‘Государь… Государь… говорилъ онъ.— Вы свободны… Вы избавлены отъ тираніи этого ужаснаго герцога Лулэ — я имю счастіе быть вашимъ избавителемъ и врноподданнымъ’.— Тогда, говоритъ хроника, король бросился въ объятія своего непрошенаго избавителя и нжно его облобызалъ. Избавитель поспшилъ представить королю нсколько декретовъ, который ихъ тотчасъ же и подписалъ. Что касается королевы, малютки Маріи-Піи, она выказала энергію, которой никто отъ нея не ожидалъ. На другой день этой постыдной комедіи, которую сами преторіанцы назвали революціей, непобдимый маршалъ, въ присутствіи всего двора, держалъ къ королю пышную рчь, въ которой безпрерывно повторялъ, что его единственной цлію было защищать корону отъ злоупотребленій честолюбиваго министерства, королева слушала эту безстыдную трескотню холодно и гордо. ‘Кончили ли вы?’ спросила Марія-Пія, когда маршалъ пріостановился на минуту, и, съ этими словами, сдлавъ знакъ своимъ дамамъ, она удалилась изъ залы. Король и непобдимый маршалъ переглянулись и не могли скрыть своего изумленія. Взбшенный такимъ презрительнымъ обращеніемъ съ нимъ дочери короля Виктора-Эмануила, Салданья прервалъ всякія дипломатическія сношенія съ флорентинскимъ дворомъ и отказался принять итальянскаго посланника, маркиза Ольдинэра. Къ великой горести непобдимаго маршала, прошли теперь времена, когда на подобныя самодурства обращали вниманіе, теперь изъ-за него не станетъ проливаться кровь двухъ народовъ. Первымъ дломъ новаго диктатора была отсрочка засданій парламента — оно и кстати: парламентъ, какой ни на есть, а все-таки стсняетъ. Палата депутатовъ разошлась спокойно, только члены ея, съ большой торжественностью, пышно заявили, что они до послдняго издыханія станутъ защищать независимость Португаліи. Палата пэровъ приняла дло ближе къ сердцу, она немного поворчала: одинъ пэръ протестовалъ противъ насилія, другой объявилъ, что это просто ‘посягательство не только на конституціонную харгію, но и на самую національную автономію.’ Потомъ благородные пэры услись каждый въ свою карету и отправились въ свои загородные дома. Герцогъ Лулэ, однакожъ, не былъ разстрлянъ, какъ сперва вс думали, когда прочли сдланное Салданьей описаніе преступленій его соперника, учиненныхъ противъ короля. Посл своей побды непобдимый маршалъ даже объявилъ амнистію своимъ политическимъ врагамъ и посадилъ своихъ друзей на вс значительныя мста. Но, къ несчастью для вновь назначенныхъ сановниковъ, имъ не удалось запустить лапу въ государственную казну, герцогъ Лулэ и его друзья были такъ предусмотрительны, что до послдняго мильрейса очистили казенные ящики.

Фактъ совершился и теперь можно спросить: для какой цли было предпринято это пронунсіаменто противъ короля, министерства и парламента? Отвтъ одинъ: для обогащенія безчестнаго честолюбца. Посмотримъ же теперь, какова программа, истинная или ложная, — все равно, — этого государственнаго переворота?

Иберійскій союзъ, слитіе Испаніи съ Португаліей подъ скипетромъ кобургско-браганцской династіи — вотъ планъ, составленный Олозагой и Салданьей, когда они оба были въ изгнаніи въ Париж, въ качеств пословъ при император Наполеон III. Этотъ планъ пришелся по вкусу французскому императору, ибо провозглашеніемъ Дона-Луиса королемъ Иберіи закрывалась Орлеанамъ возможность получить испанскій тронъ, съ другой же стороны, удалялась опасность созданія республики на границ Франціи. Маршалъ Примъ вошелъ въ этотъ заговоръ маршала Салданьи, конечно, съ цлію, смотря по обстоятельствамъ, или послужить ему, или измнить, и, во всякомъ случа, эксплуатировать въ свою пользу. Представьте же себ, что эти оба маршала стали вдругъ владыками положенія и захватили обими руками, одинъ — бдную Испанію, другой — бдную Португалію!— что бы тогда было! но посл своего великаго успха, маршалъ Салданья встртилъ какія-то неожиданныя затрудненія и предпочелъ всякимъ блистательнымъ программамъ наслажденіе захваченною властію. Планъ иберійскаго союза былъ забытъ, маршалъ даже нсколько разъ отперся, что онъ когда-то думалъ о немъ. Конечно, никто ему не поврилъ, вс очень хорошо знали, что онъ лжетъ и, вроятно, подготовляетъ еще какую нибудь новую комедію, уже съ прямой цлью созданія иберійскаго союза. По дастъ ли онъ эту комедію или нтъ, а, по нашему мннію, иберійскій союзъ, при теперешнемъ состояніи Испаніи и Португаліи, — чистйшая химера. Слиться об эти страны не могутъ, а по соединеніи ихъ, сильнйшая станетъ эксплуатировать слабйшую, и снова повторятся тже кровавыя исторіи, которыя имли мсто во время владычества Испаніи надъ Португаліей, окончившіяся независимостью послдней.

——

Изумительно, съ какой безпечностью смотрятъ испанцы на неопредленное регентство Серрано, герцога де-Торре, которое есть просто возведенная въ систему анархія, монархія безъ монарха, республика, управляемая монархистами. Гд есть фактъ, нтъ права, гд есть право, нтъ факта. Но если испанцы довольны этимъ положеніемъ, мы, нисколько въ немъ незаинтересованные, не имемъ права жаловаться. Мы такъ привыкли теперь къ тысяч разнорчивыхъ слуховъ о скорой развязк неопредленнаго положенія Испаніи, — слуховъ, которые обыкновенно на другой день опровергаются, что теперь ршительно отказываемся врить всякимъ планамъ, имющимъ цлью превратить это неопредленное положеніе въ нчто оконченное, нормальное. Все идетъ тамъ попрежнему, дла все въ томъ же положеніи, въ какомъ были 3, 6, 9, 12 мсяцевъ тому назадъ: Примъ и Серрано, искоса, ворча, поглядываютъ другъ на друга, точно дв собаки, спорящія за кость. Они бы давно разодрались, но не смютъ: они знаютъ, что сильны поддержкой одинъ другого, что друзья Прима поддерживаютъ Серрано, а друзья Серрано поддерживаютъ Прима. Вопросъ о выбор короля не подвигается ни на шагъ. Самый серьезный изъ претендентовъ, Монпансье, по своему личному характеру, боле всхъ антипатиченъ испанцамъ. Если ему невозможно было разсчитывать на полученіе короны до его дуэли съ Генрихомъ Бурбономъ, то, посл дуэли и убіенія имъ своего двоюроднаго брата, шансы его на успхъ еще боле уменьшились. Эспартеро, конечно, могъ бы скоре другихъ разсчитывать на выборъ: онъ старъ, не иметъ дтей, ему осталось прожить, вроятно, очень недолго, но на его кандидатуру и прежде смотрли, и теперь смотрятъ очень легко, не придавая ей серьезнаго значенія. Однакожъ Примъ все-таки побаивается Эспартеро и потому ршился сдлать успхъ для него ршительно невозможнымъ, а для этого самъ, собственной особой, предложилъ Эспартеро во второй разъ корону. Эспартеро, конечно, отказался принять ее изъ рукъ столь ненавистнаго ему человка, но объявилъ притомъ, что онъ не сочтетъ себя вправ отъ нея отказаться, если она будетъ предложена ему большинствомъ кортесовъ,— но большинство кортесовъ показало видъ, что оно не слышитъ, и продолжало свои безконечныя пренія о правительственной форм и объ отысканіи короля. Тогда республиканецъ Гарридо ршился на смлый шагъ. Онъ предложилъ немедленно приступить къ выбору короля, но съ тмъ, что если посл трехъ выборовъ не состоится требуемое для избранія короля большинство кортесовъ, то будетъ объявлена федеративная республика. Начались пренія о томъ, какое большинство въ этомъ случа слдуетъ признать дйствительнымъ? Одинъ депутатъ предложилъ, чтобы кортесы образовали изъ себя родъ конклава и постановили, что депутаты будутъ заперты на ключъ въ зал засданія до тхъ поръ, пока не составится это требуемое большинство. Почти половина палаты настаивала, что достаточно одного перевшивающаго голоса для ршенія вопроса) быть Испаніи республикой или монархіей конституціонной и даже абсолютной. Имъ отвчали совершенно резонно, что за принятіемъ ихъ предложенія тотчасъ же послдуетъ гражданская война. Наконецъ, посл долгихъ преній, ршено окончательно, что для избранія короля необходимо большинство двухъ третей засдающихъ членовъ. Партія простого большинства не мене резонно отвчала, что такого большинства никогда не составится. Какъ только было принято это ршеніе, Монпансье потребовалъ свои паспорты для возвращенія въ Севилью.

Между тмъ ныншній годъ грозитъ большими бдствіями испанскимъ провинціямъ: засуха страшная, на поляхъ вс выгорло, Каталонія ворчитъ, Андалузія сердится, а дороги сдлались опасными отъ разбойниковъ, обирающихъ путешественниковъ и въ горахъ, и въ долинахъ. Недавно подл Гибралтара чуть не повторилась исторія, подобная марафонской: разбойники захватили двухъ англичанъ, дядю и племянника, и потребовали за нихъ, въ вид выкупа, 150,000 франковъ. Деньги имъ были уплочены, англичане отпущены на свободу, но сами разбойники попали въ западню: ихъ захватили, отобрали у нихъ деньги и разстрляли ихъ.

Не забудемъ упомянуть и о событіяхъ, длающихъ честь Испаніи: кортесы приняли законъ о гражданскомъ брак и тмъ отчасти положили конецъ тому вредному вліянію, какое оказывало испанское духовенство на семейныя дла гражданъ. Они также приняли законъ, предложенный Монтеро-Ріосомъ, на который его почитатели смотрятъ, какъ на полнйшее отдленіе церкви отъ государства. Конечно, такой взглядъ нсколько преувеличенъ, но дйствительно принятіемъ этого закона правительство во многомъ развязываетъ себ руки: испанское правительство на будущее время станетъ ежегодно уплачивать своему духовенству 135,278,636 реаловъ (8,766,053 рубля).

——

Въ Рим соборъ продолжаетъ свою работу, онъ пытается отдлить католическую церковь не только отъ католическихъ государствъ, но и отъ всего новйшаго цивилизованнаго міра. Съ живйшимъ удовольствіемъ мы узнаемъ, что въ вчномъ город теперь никто уже не сомнвается въ скоромъ провозглашеніи папской непогршимости. Противники новаго догмата совершенно обезкуражены и оскорблены поступкомъ съ ними большинства. Въ то время, какъ самый логичный изъ противниковъ догмата монсеньоръ Мар (монсеньоръ Шросмайеръ только самый краснорчивый) открылъ ротъ, большинство собранія, стоящее за догматъ, подняло шумъ, сопровождаемый ругательствами противъ слугъ сатаны, и потребовало прекращенія преній. Такимъ образомъ добрякъ Піонино (такъ въ Италіи зовутъ Пія IX) почти уже провозглашенъ непогршимымъ, остается только опредлить, будетъ ли произнесена анафема противъ тхъ, кто откажется врить въ непогршимость римскаго первосвященника. Будемъ надяться, что логика принципа восторжествуетъ, и вс, осмлившіеся возмутиться противъ опредленія церкви, признавшей за папой непогршимость, будутъ преданы проклятію и отлучены отъ церкви. Впрочемъ, начало ереси въ самой церкви уже положено: католическая церковь на Восток почти отдлилась отъ Рима, даже въ самой Европ зашевелились католики. Въ нкоторыхъ мстахъ южной Германіи католики, даже изъ благочестивыхъ, подняли гвалтъ, когда узнали о событіяхъ въ Рим. Въ Пруссіи многіе изъ католиковъ, занимающихъ извстное положеніе и въ свт, и въ наук, объявили, что они готовы согласиться съ лейпцигскимъ натуралистомъ Шенкомъ, который находить католицизмъ несовмстнымъ съ научнымъ движеніемъ. Въ нмецкихъ кантонахъ Швейцаріи честные католики находятъ необходимымъ совершенно реформировать ихъ церковь. Въ Кроатіи, гд знаменитый Шросмайеръ сталъ настоящимъ докторомъ, какъ въ религіи, такъ и въ политик,— все заволновалось. Агитація происходитъ и въ Венгріи, и въ Бельгіи. Чешскіе патріоты готовы объявить себя гусситами, впрочемъ, боле изъ политическихъ побужденій, чмъ изъ религіозныхъ. День смерти Прокопа, главы таборитовъ, праздновался въ Лизан при огромномъ стеченіи народа. На обд вспомнили, что Прокопъ на бальскомъ собор уже протестовалъ противъ признанія за панами непогршимости. ‘Духъ, воодушевлявшій этого монаха, сказалъ одинъ ораторъ,— возбуждаетъ и теперь истинныхъ чеховъ. Кардиналъ Шварценбергъ замтилъ недавно, что въ Богеміи гусситизмъ тлетъ подъ пепломъ. Онъ бы выразился еще точне, еслибъ сказалъ, что гусситизмъ не потерялъ у насъ ни капли прежней своей силы’. Эта рчь сопровождалась энергическими рукоплесканіями присутствующихъ.

Но какъ ни многозначительны эти слова, которыя никакъ нельзя признать за реторическую фигуру, придуманную для украшенія рчи, какъ ни внушительны эти энергическія рукоплесканія,— римская курія, повидимому, не обращаетъ на нихъ никакого вниманія. Она убждена, что, несмотря на ереси, увлекшія изъ стада нсколькихъ бунтовщиковъ, въ немъ останется еще слишкомъ много барановъ и овецъ, которыя слпо послдуютъ всюду за своимъ римскимъ пастыремъ, выбывшіе же бараны, почувствовавъ скуку уединенія, рано или поздно, снова возвратятся къ привычнымъ для нихъ яслямъ. Достопочтенные отцы іезуиты совершенно правы, нисколько не пугаясь выкрикиваній католическихъ либераловъ, слишкомъ слабыхъ въ умственномъ отношеніи, чтобы ршиться стать открыто на сторону революціи, въ смысл коренной церковной реформы, они знаютъ, что по той же причин эти господа не осмливаются заявить о своихъ ультрамонтанскихъ симпатіяхъ и сдлаться реакціонерами чистой крови, хотя въ душ, пожалуй, и соглашаются во всемъ со своими такъ-называемыми противниками. Они только и умютъ, что шамкать либеральныя фразы. Въ самомъ дл, католическіе либералы по большой части старики, клерикальная католическая молодежь сильно пропитана іезуитизмомъ и даже архи-іезуитизмомъ. Либералы — это буржуа, молодая же католическая генерація съ одной стороны — аристократична, съ другой — демагогична. Імъ какимъ результатамъ можно придти, соединивъ эти два противоположные элемента? При ихъ тсномъ соединеніи очень легко водворить самую ужасную реакцію, можно повторить кровавую Варфоломеевскую ночь. Руководители ультрамонтанской партіи въ Тирол, Баваріи и другихъ мстахъ тихохонько подготовляютъ своихъ послдователей къ какимъ-то свирпымъ мрамъ, которыя они считаютъ необходимыми для спасенія истиннаго благочестія. Начальники семинарій стараются всми мрами вндрить въ своихъ воспитанниковъ ненависть ко всему, что не иметъ характера ультрамонтанства и, конечно, къ старымъ священникамъ, боле или мене толерантнымъ, боле или мене миролюбивымъ, эпикурейцамъ и раціоналистамъ. Молодые 20—30 лтніе миссіонеры проповдуютъ въ городахъ и даже въ деревняхъ доктрины, удивляющія и возмущающія разумныхъ католиковъ, но сильно фанатизирующія женщинъ. Въ сосднихъ съ Баваріею австрійскихъ провинціяхъ, попы, съ церковныхъ кафедръ, торжественно провозглашаютъ неминуемость религіозной войны: католическая церковь, по ихъ словамъ, подвергается опасности и должна быть освобождена отъ своихъ притснителей (sic!). Они увряютъ, что бдная церковь терпитъ и страдаетъ отъ грабежа ея имуществъ, ея нрава нарушаются на каждомъ шагу, и для возвращенія ихъ предстоитъ неотлагательная необходимость, чтобы католики возстали вс до одного, отъ нихъ ожидаютъ спасенія папы и святой церкви, непослушные же будутъ преданы вчному проклятію. Въ Баваріи епископы заставили министра назначить католическихъ профессоровъ для преподаванія математики, физики и химіи, въ которыхъ, но ихъ мннію, заключается ядъ неврія, благочестивые же католическіе профессора очистятъ ихъ отъ всхъ мерзкихъ заблужденій. Кром того эти епископы требовали, чтобы въ каждомъ училищ было два профессора католика на одного профессора протестанта, на томъ будто бы основаніи, что католическое населеніе въ стран въ два раза превышаетъ своей численностью протестантское, когда же имъ замтили, что въ школахъ учениковъ протестантовъ вдвое боле, чмъ католиковъ, они отказались этому врить, говоря, что это просто выдумка. Во всей дунайской долин ведется яростная пропаганда ультрамонтанства и волнуетъ баварскій Палатинатъ, Баденъ, Карльсруэ, Фрейбургъ и даже спокойный Виртембергъ. Швабскіе протестанты, повидимому, не обращаютъ никакого вниманія на это движеніе, они такъ наивны, что даже помогаютъ своими деньгами учреждать католическія шкоды, больницы и строить церкви. Ультрамонтаны дйствуютъ совсмъ иначе: они, напримръ, запрещаютъ рабочимъ католикамъ танцевать съ двушками протестантками,— этого мало, даже съ двушками католичками, если послднія находятся въ услуженіи въ протестантскихъ семействахъ! Это грубо, это глупо, но это производитъ эфектъ, внушаетъ страхъ суеврнымъ сельскимъ жителямъ. Давно извстная истина, что римскій дворъ руководится іезуитскимъ принципомъ ‘цль оправдываетъ средства’ и, для достиженія своихъ ультра-клерикальныхъ цлей, вс средства считаетъ дозволенными. И что бы ни кричали, какъ бы ни вопили германскіе католическіе либералы,— ультрамонтанская пропаганда длаетъ свое дло и длаетъ его успшно. Вдь сами же либералы говорятъ, что ‘нынче всхъ обуяла горячка фанатизма’. Въ обоихъ полушаріяхъ люди готовы рвать другъ друга на части во имя религіи, ультрамонтанская реакція намрена осадить ту позицію, съ которой ее выбили французская революція и великая реформа Лютера. ‘Но эту позицію станутъ защищать до послдней капли крови т, кто заботится о свобод совсти, гордо и ршительно продолжаютъ либералы. Мы предвидимъ, что католичеству опять придется имть дло съ новыми ересями, мы предвидимъ страшную борьбу и религіозный терроръ. На Германію вскор обратится вниманіе всего свта’.

Что касается насъ, мы, съ своей стороны, предвидимъ, что вся эта нмецкая агитація задохнется въ чаду табачнаго дыма и зальется потоками пива, которое еще съ большимъ рвеніемъ станутъ распивать доблестные либералы, мы уврены, что въ ршительный моментъ политическіе и религіозные либералы ударятъ отступленіе, какъ это съ ними всегда случается, когда имъ предложатъ ршительную битву. Либералы насквозь проникнуты умренностью, они страшны только тогда, когда имютъ противъ себя еще боле умренныхъ противниковъ, но какъ только они встрчаются лицомъ къ лицу съ людьми сильнйшими, чмъ они, или даже боле слабыми, но которые отказываются дйствовать парламентскимъ способомъ, они тотчасъ же изобртаютъ разные честные компромисы, деликатныя сдлки и сходятъ со сцены съ злой эпиграммой на устахъ, къ сожалнію, мало понятной грубымъ побдителямъ. Такъ будетъ и съ ультрамонтанствомъ, либералы разсыплются передъ нимъ мелкимъ бсомъ, извиняясь въ своемъ противодйствіи. Итакъ, господа римская курія, генералы іезуитскаго и доминиканскаго орденовъ, смло преслдуйте свои цли, не женируйтесь! Буржуазія какъ въ Германіи, такъ и во Франціи, Италіи и во всхъ странахъ струситъ передъ вами, и вы принуждены будете остановиться лишь тогда, когда задтая за живое демократія почувствуетъ силу остановить васъ. Идите же весело впередъ, солдаты папы! Поздравляемъ васъ съ побдой, которую вы, своими плутнями, одержали надъ бельгійскими либералами на послднихъ общихъ выборахъ. Берите же власть въ свои руки и, пока вамъ покровительствуетъ судьба, извлекайте изъ своей побды вс выгоды, не забудьте же украсить орденской ленточкой промышленника Повеля (скандальный процессъ котораго разсматривается теперь въ брюссельскомъ суд), либерала, доставившаго вамъ побду, и, просимъ васъ покорнйше, назначьте вашего друга, Лангранда Дюмонсо министромъ финансовъ, если министерскіе портфели будутъ переданы въ ваши руки.

Отъ Рима до Италіи недалеко. Политическая, интеллектуальная и моральная анархія, разъдающая монархію Виктора Эмануила, обнаружилась и въ мацинистскомъ лагер. Нсколько молодыхъ людей, безъ всякой видимой цли, стали стрлять въ войско, не сдлавъ никому вреда, они сами получили взамнъ нсколько пуль. Эти добряки юноши кричали: ‘Dio е Ророіо’ и были очень довольны. Для чего предпринималась эта такъ-называемая экспедиція,— неизвстно, но нора понять итальянскимъ патріотамъ, что великую борьбу ршаетъ сила, а не какія нибудь чувствительныя сентиментальныя фразы, но большой части неимющія никакого смысла!

——

Наполеонъ III посл своей громадной побды находится не въ меньшемъ затрудненіи, какъ еслибъ онъ потерплъ ужаснйшее пораженіе. Онъ задалъ уклончивый вопросъ и получилъ уклончивый отвтъ. Онъ требовалъ поддержки второй имперіи и взамнъ общалъ свободу и парламентскія реформы… Плебисцитъ поставилъ вопросъ такъ: или вторая имперія, или анархія, катастрофы и катаклизмы. 15 голосовъ противъ 72 отвчали: лучше анархія, катастрофы и катаклизмы, чмъ вторая имперія. По большинство все-таки поддержало ее и теперь спрашиваетъ себя: гд же свобода, гд парламентскія реформы? Вышла путаница, обнаружилось всеобщее неудовольствіе. Плебисцитомъ полагали сразить республиканцевъ, они, правда, ослаблены, но и бонапартисты чувствуютъ себя совсмъ не хорошо. Впрочемъ, такой результатъ легко было предвидть: плебисцитъ своей уклончивостію оскорбилъ вс партіи. Министерство Оливье, и прежде не пользовавшееся особенными симпатіями, посл плебисцита возбудило къ себ всеобщую ненависть и даже презрніе, оно совершенно растерялось и не знаетъ, въ которую сторону ему шагнуть, чтобы избавиться отъ паденія. Между тмъ ему не даютъ упасть окончательно, потому что еще никто не желаетъ занять его мсто. Лисица — большая лакомка: она больше любитъ тхъ куръ, которыя нсколько разложились, чмъ свжихъ: такъ и Руэ находитъ, что Оливье еще недостаточно разложился. Послушайте, что говорятъ во Франціи о теперешнемъ министерств:

‘Теперь стало очевиднымъ, что каждый разъ, какъ только министерство видитъ возможность наложить руку на нашу независимость и свободу нашихъ убжденій, оно длаетъ это безъ зазрнія совсти.

Съ подобными министрами пресса не можетъ быть свободна, ея свобода только номинальная.

Интриги, ложь, обманъ, — вс средства для нихъ хороши, чтобы освободиться отъ людей, которые имъ мшаютъ.

На своемъ знамени они написали слово: свобода, но въ своемъ сердц носятъ слово: деспотизмъ.

Эти выскочки власти не могутъ переносить ни малйшаго противорчія, ни малйшаго порицанія, ни малйшаго оспариванія.

Вотъ они теперь передъ нами, во всеоружіи, эти теоретики свободы, апостолы терпимости!

Они начали нападками на своихъ предмстниковъ. Все, что предшествовало имъ, по ихъ мннію, не имло никакой цны и носило на себ печать той личной власти, противъ которой они возставали. Ихъ миссія — какъ они непрестанно твердили — заключается въ томъ, чтобы возстановить право каждаго и дать Франціи самыя широкія, самыя идеальныя учрежденія.

Политика, которой слдовали прежнія министерства, по ихъ словамъ, была политикой невыносимой.

Они твердили о возмущеніи въ день памяти Бодэна, о безпорядкахъ во время общихъ выборовъ, о воображаемыхъ заговорахъ, наконецъ, о цлой рчи вещей, достойныхъ порицанія, о которыхъ Франція можетъ забыть лишь тогда, когда длами будутъ руководить люда честные,

И, съ медомъ на устахъ, съ свободой въ рукахъ, они пришли предложить намъ возвращеніе златого вка политики.

Справедливость, изгнанная съ земли, на ихъ сладкій призывъ должна была снова литься между нами. И мы, со всхъ сторонъ, радостными гимнами привтствовали реформаторовъ 12 іюля.

Какое великолпное положеніе имли они тогда! Никогда величіе министерства не было такъ полно, такъ обширно.

Они такъ умли заврить въ своей польз и независимости, что никто не хотлъ въ этомъ сомнваться. Общанія имъ, конечно, ничего не стоили, и они расточили ихъ вволю.

И юная Франція, изумленная, обманутая ихъ прельщеніями, подобно компаньонамъ Улисса, сгруппировалась вокругъ парламентарной очаровательницы.

Увы! что вышло изъ этой великой доврчивости!

Они выказали такое самовластіе, какого до нихъ никто не выказывалъ, они установили деспотизмъ, какого не бывало ни въ одну изъ эпохъ имперіи, и то, что они называютъ тираніей личной власти ни къ какимъ случа не можетъ идти въ сравненіе съ тираніей ихъ парламентской власти.

Вс, кто не съ ними, т противъ нихъ, имъ они объявили войну безъ милосердія.

Какъ фактъ ихъ политики, они представили намъ уголовный процессъ — такъ называемыхъ заговорщиковъ.

Шестьдесятъ обвиненныхъ содержатся въ тюрьм уже шесть мсяцевъ и будутъ ожидать еще два мсяца, пока ихъ станутъ судить. Осла и разныя другія болзни терзаютъ несчастныхъ. Но что же это такое, разв мы живемъ не подъ свободнымъ парламентскимъ правленіемъ?

Можетъ быть они будутъ оправданы…. а они провели 150 дней въ тюрьм, подверженные всевозможнымъ лишеніямъ, не имя никакой возможности протестовать противъ такого злоупотребленія. И императоръ, по милости своего министерства, долженъ нести отвтственность за эти мры, достойныя среднихъ вковъ.

Паши новые министры обвинили и уничтожили оффиціальныя кандидатуры, подъ предлогомъ правительственнаго невмшательства въ выборы, а во время вотированія плебисцита принимали вс мры для вмшательства,

Они пытались уничтожить и обезславить сенатъ.

Они возбудили серьезное неудовольствіе въ арміи, упразднивъ по эскадрону въ каждомъ гвардейскомъ кавалерійскомъ полку.

Они создали общее волненіе, дотронувшись до нашихъ законовъ и учрежденій: подобно невоспитаннымъ и непослушнымъ дтямъ они руками ползли въ блюдо съ кушаньемъ.

Вотъ ихъ дла!’

Кто говоритъ это? Никто другой, какъ Поль де-Кассаньякъ. Я васъ прошу поврить ему, на этотъ разъ онъ говоритъ правду.

Жакъ Лефрень.

‘Дло’, No 6, 1870

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Читайте также: