ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.
Паденіе монархіи въ Испаніи.— Хищническія поползновенія Наполеона I на Испанію.— Возстаніе народа.— Реакціонныя стремленія Фердинанда VII.— Новое возстаніе.— Гимнъ Ріэго.— Опять реакція.— Уничтоженіе салическаго закона.— Изабелла.— Ужасы между усобной войны.— Двусмысленная политика буржуазіи.— Доврчивость Эспартеро.— Побда, разыгранная въ кости.— Изгнаніе Христины.— Совершеннолтіе Изабеллы.— Французское правительство отыскиваетъ ей мужа.— Акціонеры, свшіе на мель.— Въ чемъ заключались обязанности мужа испанской королевы.— Движеніе 1848 года.— Реакція.— Періодическія возстанія, терзающія Испанію.— Ршительный шагъ на скользкую дорогу.— Кровавая монахиня.— Краснорчивый проповдникъ.— Епископъ, насилующій двочку.— Оперный хористъ, попавшій въ министры.— Планъ союза съ Наполеономъ III.— Подпечатанныя письма.— Кадиксъ поднимаетъ знамя революціи.— Нершительность королевы.— Конха.— Неловкій дипломатъ.— Побда революціи,— Программа Иберійскаго союза.— Королева оставляетъ Испанію.— Восторженное состояніе испанцевъ.— Разумная и прогрессивная дятельность временной правительственной юнты.— Великодушіе испанскаго народа.— Претенденты на вакантный тронъ.— Темная туча на ясномъ неб Испаніи.— Генералъ Примъ.— Характеристика этого проходимца.— Примъ постоянно мняетъ знамя.— Примъ грабитель.— Рыбакъ рыбака видитъ издалека.— Подвиги Прима во вншнихъ войнахъ.— Примъ устраиваетъ возстаніе.— Его теперешняя популярность.— Причины ея.— Землетрясеніе въ Южной Америк.—
Палъ послдній тронъ Бурбоновъ, послдняя королева этой династіи, по примру послдняго изъ ея королей, отправилась въ чужую землю искать пріюта. Все, что сабли и штыки могли сдлать въ защиту Изабеллы II католической — они сдлали, артиллерійская и ружейная стрльба гремла за нее до послдняго момента,— гремла еще въ то время, когда уже ни одинъ независимый испанецъ не оставался на ея сторон. Это событіе, давно уже предсказанное опытными политиками — послдніе четырнадцать лтъ каждую весну ожидали его,— тмъ не мене, вн Испаніи произвело такое дйствіе, какое производитъ разсказъ о невроятномъ происшествіи. Извстіе о немъ принято недоврчиво, съ изумленіемъ, какъ нчто неожиданное, непредвиднное. Основаніе этому противорчію надобно искать въ томъ факт, что, хотя испанская революція касается одной Испаніи и иметъ чисто своеобразный характеръ, однакоже слдствія ея уже и теперь распространяются далеко за предлы этой страны, да и самыя причины явились отчасти также извн. Исторія испанскихъ Бурбоновъ такъ связана съ исторіей нкоторыхъ европейскихъ народовъ, что всякое событіе, ихъ касающееся, непремнно отзывается и въ другихъ странахъ.
Бросимъ бглый взглядъ на событія, предшествовавшія послдней революціи.
Я прошу моихъ читателей припомнить исторію начала XIX столтія. Карлъ IV, ддъ Изабеллы, своимъ дурнымъ управленіемъ вызвалъ неудовольствіе всего испанскаго народа, выражавшееся въ безпрерывныхъ бунтахъ. Наполеонъ I ршился воспользоваться этимъ положеніемъ, чтобы захватить тронъ въ свою пользу. Но онъ распорядился весьма непрактично, прикрываясь гостепріимствомъ, онъ устроилъ засаду и конфисковалъ королевскую особу, какъ бы какой нибудь тюкъ англійской промышленности. Слдствіемъ этой ошибки была реакція испанцевъ въ пользу своего короля: недавно еще ненавистный Карлъ IV, съ этого времени, становится въ глазахъ испанцевъ опоэтизированною личностію съ внцомъ мученика на голов, несчастья котораго слдуетъ уважать. Симпатіи къ нему перенеслись на все его семейство. Кадикская революціонная юнта въ 1812 году утвердила новую испанскую конституцію и призвала весь народъ къ оружію. Испанія и Россія, почти въ, одно и тоже время, разбили могущество ‘величайшаго мутителя новйшихъ временъ’, и Фердинандъ VII, сынъ Карла IV, голосомъ цлаго народа, торжествующаго и гордаго своимъ успхомъ и героизмомъ, — возведенъ на испанскій тронъ, занимаемый жалкимъ королемъ осифомъ. Фердинандъ клялся быть врнымъ органической конституціи. Но въ Испаніи случилось тоже, что произошло въ Германіи, во Франціни почти везд. Національныя монархіи везд были возстановлены патріотами, благодаря ненависти ихъ къ иностранному похитителю. Патріоты, руководствуясь либеральными идеями, вводили новыя учрежденія, вмст съ возстановленными монархами возвращались массы эмигрантовъ, врныхъ старымъ традиціямъ, послдніе постоянно забирали власть въ свои руки, что всегда сопровождалось твердымъ намреніемъ со стороны ихъ — возстановить старые порядки. Слабый умомъ Фердинандъ все-таки предпочиталъ управлять деспотически и, разумется, сошелся съ противниками конституціи. Началось возстановленіе всего, что давно уже отжило свой вкъ, реакція шла все дальше и дальше и, наконецъ, вывела изъ терпнія тотъ самый народъ, который еще такъ недавно съ пылкихъ восторгомъ привтствовалъ этого самОго Фердинанда. Этотъ народъ, разбившій цпи, наложенныя на него Наполеономъ I, въ 1812 году возсталъ почти поголовно противъ притсненій своего національнаго правительства. Возстаніе сопровождалось полнымъ успхомъ, но побдители воспользовались имъ весьма умренно. Они никого не тронули, они удовольствовались тмъ, что король вновь поклялся исполнять конституцію 1812 года и научился пть гимнъ Ріэго, сдлавшійся съ того времени популярнйшею пснію испанцевъ. Гимнъ Ріэго — это марсельеза испанцевъ, онъ названъ такъ въ честь Ріэго, который былъ душею сентябрской инссурекціи 1820 года. Посл того въ продолженіи многихъ дней, король каждый вечеръ показывался на балкон своего дворца и плъ революціонный гимнъ съ акомпаниментомъ 20—30,000 голосовъ. Такое поведеніе короля вс находили величественнымъ, не подозрвая его неискренности. Но скоро очарованіе исчезло и всмъ стало ясно, какую цну слдуетъ придавать этой манифестаціи въ честь, свободы. Въ 1823 году, по приглашенію (тайному) короля, въ Испанію прибылъ большой отрядъ французскихъ войскъ, предводимыхъ герцогомъ Ангулемскинъ. Увидвъ въ своемъ распоряженіи французскіе штыки, король тотчасъ же скинулъ маску, первое употребленіе, какое онъ сдлалъ изъ своего новаго положенія, было арестованіе Ріего, его учителя музыки, который такъ хорошо разъяснялъ ему принципы констмтуціи. Затмъ начались аресты, ссылки, казни.
На старости лтъ этотъ коварный король женился, жена его вскор забеременла и произвела на свтъ дочь, что подало поводъ къ сильной горести ея отцу. Въ странахъ, гд дйствуетъ салическій законъ, двочки считаются за ничто. Изабелла родилась 10 октября 1830 года,— въ годъ фатальный для Бурбоновъ, въ этотъ годъ старшая линія Бурбоновъ была изгнана изъ Франціи и уступила свой тронъ младшей линіи. Легитимистскіе принципы въ Испаніи пали, такъ же какъ и во франціи. Молодая испанская королева до того приставала къ своему разбитому подагрой супругу, что въ одинъ прекрасный день король, прагматической санкціей, уничтожилъ дйствіе салическаго закона. Двочк было только три года, и ея отцу, по приговору докторовъ, оставалось жить очень недолго. Вслдъ за Уничтоженіемъ салическаго закона, королева Христина повезла Изабеллу въ Сан-Себастіанъ, для игранія главной роли въ церемоніи возведенія въ санъ наслдника престола. Дтская шапочка, украшавшая голову ребенка, была снята и замнена короной Карла V, столь тяжелой, что она могла раздавить маленькую головку. Но этого печальнаго событія не случилось, корона только примрно лежала на голов, ее привязали къ креслу, на которомъ сидла наслдница, помстивъ какъ разъ на высот головы. Вокругъ кресла стали гранды Испаніи и были сложены вс знаки королевской власти, съ правой и съ лвой стороны креселъ поставили двухъ красавицъ баскіянокъ, одтыхъ просто въ рубашки и юбки, одна изъ нихъ, съ копьемъ въ рук, изображала Беллону, богиню войны, другая съ всами — Юстицію. Это были символы новаго царствованія. Затмъ подошли депутаты, одтые въ костюмы всхъ басскихъ провинцій, имя при себ щиты, богато изукрашенные различными девизами, они преклонили колни и произнесли клятву въ врности предъ ребенкомъ, смотрвшимъ на всю эту сцену широко-раскрытыми, удивленными глазами. Черезъ нсколько дней посл этой церемоніи умеръ король, сдлавшійся передъ смертію совершеннымъ идіотомъ, и тотчасъ же его братъ донъ-Карлосъ, во имя своихъ правъ на престолъ, протестовалъ противъ прагматической санкціи, а его приверженецъ генералъ Юмана Кареги поднялъ знамя бунта.
Въ продолженіи семи лтъ несчастную Испанію раздирали вс ужасы междоусобной войны. Она сопровождалась свирпой жестокостію и возмутительными преступленіями. ‘Первые пушечные выстрлы, которые я услышала, разсказываетъ Изабелла,— были выстрлы орудій карлистовъ и христиносовъ, направленные одни противъ другихъ. Испуганная, я спросила откуда происходитъ этотъ шумъ, и мн объяснили, что въ нсколькихъ верстахъ отсюда дйствуютъ машины, имющія назначеніемъ убивать сразу многихъ людей и длать много шума, при этомъ мн старались разъяснить, какъ это люди стрляютъ другъ въ друга, но я не хотла ничему врить. Я услышала съ ужасомъ — я это хорошо помню, хотя прошло уже тридцать лтъ — что въ нсколькихъ верстахъ отъ насъ разъяренные враги закапывали раненыхъ въ землю, оставляя на поверхности одну голову и располагая ихъ такъ, какъ обыкновенно растетъ на гряд капуста, и что потомъ солдаты, своими длинными саблями, рубили эти живыя головы. Я не знаю, дйствительно-ли этотъ фактъ существовалъ, я не могу подтвердить его никакими достоврными документами, но поселяне, меня окружавшіе, клялись евангеліемъ, что говорятъ одну правду. Съ той поры война всегда мн была ненавистна’.
Слдствія этой гражданской войны еще и до сихъ поръ проявляютъ свое дйствіе въ Испаніи. Большая часть (чтобы не сказать вс) испанскихъ замчательныхъ людей только благодаря ей получила свои званія, титулы, эполеты, опытъ, способность понимать людей и вещи. Испанія долго еще будетъ искупать вс тяжести этой войны, точно также какъ Франція искупала и будетъ искупать несправедливыя, жестокія и убыточныя экспедиціи въ Алжирію. Въ этой-то гражданской войн образовались генералы, сдлавшіеся полновластными владыками Испаніи во всхъ длахъ, какъ политическихъ, такъ и соціальныхъ, религіозныхъ и административныхъ. Съ 1833 года Испанія принадлежитъ не самой себ, а своей арміи. Эта армія раздлилась на два лагеря: прогрессивный и реакціонный.
Эта война въ сущности была войной бурбонскаго легитимизма съ орлеанистской узурпаціей, войной Якова съ Исавомъ, священника съ чиновникомъ, дворянина съ буржуа, крестьянина съ промышленникомъ. Европейская буржуазія, во все время своего историческаго существованія, для своего торжества всегда употребляла сомнительныя средства, всегда дйствовала полумрами, руководствовалась шаткими принципами, употребляла знамя съ одной стороны блое, съ другой красное, драпировалась теоріями измняющихся цвтовъ. Вспомните знаменитую англійскую революцію, управляемую Вильгельмомъ Оранскимъ противъ своего зятя акова II, во Франціи Луи-Филиппъ свергаетъ съ престола своего двоюроднаго брата Карла X, въ Испаніи королева Изабелла возвышается на счетъ своего дяди донъ-Карлоса и пр. Новйшая буржуазія происходитъ отъ Фигаро, надувающаго графа Альмавиву. Она подобна всмъ тмъ управляющимъ большихъ имній, которые наживаются въ то самое время, какъ ихъ хозяева безумно расточаютъ свои богатства. Когда приходитъ ликвидація, имнія изъ рукъ сеньеровъ переходятъ въ руки ихъ врныхъ управляющихъ, которые, съ этой минуты, начинаютъ гордиться гербами, купленными ими у правительства и галлереями предковъ, выбранными изъ кучи разнаго хлама у торговцевъ подержанными вещами.
Въ этой гражданской войн Испаніи карлисты были партизанами легитимизма и стараго порядка, а христиносы поддерживали конституціонную систему. Между ними шла борьба на смерть. Карлисты опирались на священниковъ и монаховъ, на элементы провинціальные, весьма сильные въ Испаніи, въ стран, гд никогда нельзя было ввести полной централизаціи, они вербовали свои главныя силы въ баскской стран, въ Наварр и Арагоніи. Христиносы же опирались преимущественно на буржуазные элементы, почти только-что родившіеся въ Испаніи, на элементы промышленные въ Каталоніи и коммерческіе въ Андалузіи. Карлистскимъ знаменитостямъ Зумалакареги и Кабрер, христиносы противопоставили свою знаменитость-генерала Эспартеро, сына бднаго крестьянина. Въ сущности Эспартеро былъ человкъ недалекій, однакоже съумлъ составить себ славу блистательнаго генерала (и ее онъ вполн заслуживалъ), обожаемаго своими солдатами. Добрякъ всегда былъ крайне доврчивъ и остался до сихъ поръ такимъ, онъ врилъ королев Христин и убжденъ былъ, что сражается за конституцію и парламентъ, лучшей гарантіей для которыхъ будетъ побда Изабеллы надъ реакціонными стремленіями донъ-Карлоса. Его чрезвычайно легко было обмануть и онъ всю свою жизнь былъ игрушкой другихъ, ицъ пользовались, награждали за услугу, но старались всегда выжать изъ него все, что можно, за то никто никогда не думалъ о погибели его. Поэтому онъ наврное умретъ въ постел, хотя его дятельность была самаго опаснаго свойства. Онъ возводилъ на престолы королевъ, а такое занятіе почти всегда доводитъ до бды.
Но семь лтъ ужасной войны протекли, эти семь лтъ безпощаднаго кровопусканія довели Испанію до совершеннаго изнеможенія, и вс, наконецъ, убдились, что пора чмъ нибудь кончить. Эспартеро и карлистъ Марото встртились, чтобы въ послдній разъ испытать шансы оружія. Силы обоихъ противниковъ были почти равны. Марото, страшный грабитель, распарывавшій брюхо женщинамъ, — издалъ прокламацію, въ которой объявлялъ ршительно, что онъ идетъ совершенно уничтожить враговъ вры, закона и короля, измнниковъ онъ устрашалъ такой местію, которая заставитъ волосы встать дыбомъ и о которой долго еще будутъ вспоминать съ ужасомъ послдующія поколнія. Эспартеро, знавшій очень хорошо этого бандита, потребовалъ у него свиданія передъ сраженіемъ. Свиданіе состоялось. Эспартеро вынулъ изъ своего кармана кости и бросилъ ихъ на барабанъ. ‘Карайо, сказалъ онъ,— ты старый мексиканскій плутъ, но вдь и я, клянусь пилярской Богоматерью, хитеръ не мене тебя. Слушай! сыграемъ на сраженіе, Партія будетъ состоять изъ девяти игоръ. Если ты выиграешь, это будетъ значить, что ты убилъ вс мои десять тысячъ человкъ, если проиграешь — ты подпишешь капитуляцію — ‘Идетъ’! отвтилъ Марото. Сыграли партію, Марото проигралъ. Неизвстно, была ли какая фальшъ въ игр, или Эспартеро былъ ужь очень счастливъ въ игр, но только Марото, извстнйшій игрокъ, не предъявилъ протеста и сыгралъ всю партію до конца. Когда она была кончена, генералы обнялись. Потомъ Марото подошелъ къ своимъ войскамъ и обратился къ нимъ съ такою рчью: ‘Товарищи! Знаете ли вы, за кого вы деретесь! Честное слово я позабылъ! Противъ насъ стоятъ добрые ребята, чего мы будемъ съ ними ссориться, лучше разопьемъ съ ними добрую чару и разойдемся домой, Предложеніе было принято съ энтузіазмомъ и все исполнено по слову генерала. Донъ-Карлосу оставалось только утвердить эту капитуляцію, подписанную въ Бергаро, и улетучиться изъ Испаніи. Такимъ образомъ инквизиторская партія была побждена партіей свободы прессы, партія абсолютизма — партіей конституціонализма.
Посл такого страшнаго кровопролитія, посл раззореній и бдъ, надобно было организовать, ‘мудрую и честную свободу’, которая всегда была идеаломъ буржуазіи. Къ несчастію, Марія-Христина, принявшая регентство надъ своей дочкой, ненавидла конституцію, и относилась къ свобод даже еще боле враждебно, чмъ Фердинандъ. Приверженная въ абсолютизму также, какъ и донъ-Карлосъ, она отличалась еще лицемріемъ, хотя, впрочемъ, людямъ непредубжденнымъ, всегда легко было угадать, какую цну слдуетъ давать ея пресловутому либерализму. Ее скоро разгадали, и христиносы ни въ какомъ бы случа не восторжествовали, еслибы имъ пришлось поддерживать ее одну: но ихъ энергія возбуждалась привязанностію къ ребенку, къ невинной, какъ они говорили, Изабелл.
Съ первыхъ же дней своего регентства Христина обратилась къ реакціи, и въ своей ревности зашла такъ далеко, компрометировала себя такъ нелпо, что страна опять взбудоражилась, не успвъ еще успокоиться. За битвами гражданской войны послдовали уличные бунты, военныя возмущенія, прекращаемыя военными жестокостями, заговоръ слдовалъ за заговоромъ. Но Христина оставалась непреклонна и продолжала слдовать своей опасной политик. Чтобы спасти шатающійся тронъ Изабеллы, Эспартеро, въ тотъ же самый годъ бергарской капитуляціи, произвелъ государственный переворотъ, заставивъ коварную Христину передать въ его руки регенство. Прощаясь съ этимъ случайнымъ человкомъ, королева бросила ему въ лицо такое оскорбленіе: ‘Я теб дала, сказала она, — все, что можетъ дать женщина. Я тебя сдлала графомъ Лухана, герцогомъ Морелла, герцогомъ Викторіи. Я тебя возвысила до испанскаго гранда, но не могла изъ тебя сдлать дворянина’.
Эспартеро регентъ, въ 1841 году онъ употребляетъ свой побдоносный мечъ противъ возставшихъ генераловъ О’Доннеля, Конхи и Діего Леона. Въ конц 1842 года онъ беретъ на себя трудъ бомбардировать Барселону, второй городъ королевства. Въ 1843 году онъ, въ свою очередь, побжденъ партизанами Маріи-Христины и бжитъ въ Англію. Тогда маленькая Изабелла, едва достигшая 13 лтъ, объявляетъ себя совершеннолтней и способной царствовать. Замтьте, что ни одинъ промышленникъ не поручилъ бы своей дочери въ такомъ возраст не только управленія цлымъ магазиномъ, но даже не возложилъ бы на нее обязанностей кассира.
Вскор посл объявленія совершеннолтія Изабеллы, Гизо, тогдашній французскій посланникъ при испанскомъ двор, адресовалъ къ Людовику-Филиппу донесеніе въ стихахъ:
‘Isabelle pleure, Isabelle crie,
Isabelle veut qu’on la marie’ 1).
1) Изабелла плачетъ, Изабелла кричитъ, Изабелла хочетъ мужа.
Но вотъ вопросъ: кого дать ей въ мужья? Коронованный буржуа, принимающій подъ свое покровительство вс младшія линіи, хотлъ бы выдать ее замужъ за одного изъ своихъ сыновей. Но въ Англіи былъ нкій Пальмерстонъ, который проговорилъ сквозь зубы: ‘нтъ, нтъ’, и проговорилъ такимъ энергическимъ тономъ, что французскій король не ршился боле настаивать. Кандидатовъ, впрочемъ, было много: Леопольдъ кобургскій, поддерживаемый Англіей, графъ Трапани, сынъ короля обихъ Сяцилій, протежируемый его теткой Маріей-Христиной, потомъ два кузена графъ Монтемолинъ, сынъ донъ-Карлоса, и Марія Фердинандъ Франсуа д’Ассизъ, сынъ инфанта Франсуа де-Соль, брата покойнаго короля. Дло объ этомъ испанскомъ замужеств едва не произвело всеобщей европейской войны, восторжествовалъ Луи-Филишгь и этимъ самымъ отомстилъ Пальмерстону, подставившему ему ножку въ восточномъ вопрос. Съ энергіей, совершенно противорчивой его привычкамъ, глава французской буржуазіи принялся за дло, онъ пустилъ въ ходъ всю ловкость, всю хитрость, вс интриги, чтобы поддержать принца. Франсуа д’Ассиза Почему онъ отдалъ ему предпочтеніе?— это объясняется тмъ, что избраннаго принца никто не могъ заподозрить въ приверженности къ либеральнымъ тенденціямъ, тогда какъ прочіе претенденты въ этомъ отношеніи Оказывались не вполн благонадежными.
Но Франсуа д’Ассизъ имлъ за собой громадный порокъ: его сюртукъ отличался весьма втхими качествами, панталоны — старымъ фасономъ, а сапоги — стоптанностію и неуклюжестью. Но этотъ порокъ не трудно было исправить, и за это дло взялся кабинетъ г. Гизо. Основано было коммандитное общество съ цлію способствовать ‘утвержденію благополучія Испаніи’ (sic) посредствомъ брака королевы Изабеллы. Мы не знаемъ, много ли денегъ прежде получалъ на костюмъ и карманныя издержки молодой принцъ, но надо полагать, что не очень много, такъ какъ весь его багажъ при възд въ Мадридъ всилъ всего 66 фунтовъ. Предстояла крайняя необходимость какъ въ обновленіи гардероба принца, такъ и въ устройств для него приличнаго помщенія. Общество занялось этимъ, но прежде позаботилось, чтобы былъ точно опредленъ дивидентъ его акціонерамъ, который и выразился въ круглой цифр восьми милліоновъ франковъ, обезпеченныхъ доходами будущаго испанскаго короля. Копія съ этого документа, законно утвержденнаго, существуетъ и теперь. Потомъ общество занялось хлопотами и объ удобствахъ принца д’Ассиза, который вскор устроился вполн комфортабельно. Съ помощію совтовъ Луи-Филиппа и неутомимой дятельности французской дипломатіи, а также изъ страха къ пушкамъ французскаго флота и штыкамъ французской арміи, молодой Марія Франсуа, 10 октября 1846 года, былъ утвержденъ мужемъ королевы, при чемъ получилъ орденъ св. оанна де-Калатравы, и Башли и Меча.
Такимъ образомъ соединенными усиліями коммандитнаго общества и дипломатіи принцъ Франсуа получилъ такое мсто, о которомъ не смлъ и мечтать.
Главная цль коммандитнаго общества была достигнута и оно тотчасъ же ликвидировало свои дла. Къ великому изумленію и досад акціонеровъ, общанный дивидентъ не попалъ въ ихъ карманы. Начались безконечные переговоры, окончившіеся процессомъ, который, впрочемъ, остался подъ спудомъ въ архивахъ канцелярій, и никогда не выступалъ на публичное обсужденіе, такъ какъ акціонеры страшились скандала. Наконецъ въ 1856 году французскіе акціонеры пошли на мировую сдлку, что же касается испанцевъ, то т, разумется, молчали, имя въ перспектив Филиппинскіе острова.
Съ новымъ титуломъ, полученнымъ принцемъ Франсуа, онъ не получилъ никакихъ обязанностей, вся его служба ограничивалась появленіемъ въ нкоторые торжественные дни на старой блой лошади передъ фронтонъ солдатъ: супругъ королевы получилъ чинъ генералиссимуса всхъ, испанскихъ армій. Дальше этого онъ не вмшивался въ управленіе государствомъ и ограничился утхами семейной жизни. Но и она не особенно баловала его. Только посл восьми лтъ безплодія, онъ былъ обрадованъ рожденіемъ перваго ребенка. Затмъ пошли и другіе дти, и супругъ королевы всегда присутствовалъ при офиціальномъ провозглашеніи его отцемъ новорожденныхъ малютокъ, что длалось съ приличнымъ случаю торжествомъ, и только на этихъ торжествахъ народъ и видлъ мужа своей королевы, обыкновенно избгавшаго всякихъ офиціальныхъ торжествъ. Между нимъ и его супругой всегда царствовало совершеннйшее согласіе: онъ не стснялъ королеву въ выбор ея протеже, въ свою очередь королева разршала ему имть своихъ любимцевъ, которымъ тоже протежировала. Супругъ королевы всегда отличался кротостью и застнчивостію. Когда родился принцъ Астурійскій, названный Альфонсо, новорожденнаго вынесли на балконъ дворца и показали народу. Народъ встртилъ его съ величайшимъ энтузіазмомъ, гремлъ нескончаемый виватъ. Во время самого разгара народнаго сочувствія, раздался крикъ: El padre! El padre!.. (отца, отца!). Супругъ королевы до того смшался отъ этихъ криковъ, что приказалъ своему гофмаршалу выйдти къ народу и объявить, что отца нтъ въ Мадрит. Его приказаніе было точно исполнено.
Замужество двухъ дочерей королевы Маріи Христины, нын г-жи Мунозъ съ Франсуа д’Ассизомъ и герцогомъ Монпансье, было послднимъ торжествомъ короля Луи-Филиппа. Насталъ 1848 годъ. Луи-Филиппъ потерялъ тронъ. Французское движеніе отразилось въ Испаніи и дло чуть не дошло до катастрофы, однако же испанскій тронъ только пошатнулся, но не упалъ. Съ этого времени королева стала чувствовать постоянное безпокойство, мшавшее ей правильно смотрть на вещи. Она, обязанная своимъ вступленіемъ на престолъ — либеральнымъ тенденціямъ, возненавидла эти тенденціи и всми силами старалась сблизиться съ легитимистами, которые ей не довряли и считали ее похитительницей престола. Начались опять отдльныя возстанія: карлисткіе буиты смнились возстаніями прогрессистовъ, послднимъ наслдовали мятежи умренныхъ, очистившихъ свою арену для -дятельности либеральной уніи и т. д.
‘Si cette chanson vous embte,
Nous allons la recommencer’ 1).
1) Если эта^псня вамъ надола, мы можемъ ее начать съизнова.
Разъ десять, по крайней мр, королева цплялась за прогрессистовъ и потомъ, слдуя своей естественной склонности, опять падала въ объятія къ реакціонерамъ. Если ей было плохо, она вновь возвращалась къ Эспартеро, уже постарвшему, но все еще юному въ привязанности къ той. которую онъ спасъ въ колыбели. ‘Я изъ Ла-Манша, говорилъ онъ, изъ страны рыцаря донъ-Кихота, дама моего сердца — королева, и въ борьб за нее для меня нтъ ничего невозможнаго’.
Только благодаря этой рыцарской привязанности, въ 1854 году состоялся союзъ Эспартеро съ О’Доннелемъ, бдняга ла манчскій рыцарь съигралъ тутъ самую жалкую роль и былъ обманутъ кругомъ Посл разрыва этого союза, произошли страшныя возмущенія въ Мадрит, Барцелон и Сарагосс, потомъ начались казарменные заговоры, возстанія старыхъ солдатъ и пр. Королева постоянно переходила на сторону торжествующей партіи, предводитель которой получалъ портфель перваго министра, а его помощники мста генералъ-капитановъ, наконецъ вс соискатели должны были уступить Нарваецу и Гонзалесу Браво, своими дикими дйствіями окончательно раздражившими націю.
Чтобы успокоивать раздражавшееся общественное мнніе, его частенько отвлекали военными экспедиціями. За вторженіемъ въ Мексику послдовала война съ Марокко, ее смнила экспедиція въ Сан-Доминго и т. д., ознаменовавшіяся для Испаніи разв только замчательнымъ словомъпринца-супруга,— словомъ, которое не устаютъ повторять даже до сихъ поръ.
Въ минуту отъзда экспедиціоннаго корпуса подъ командою красавца Серрано, котораго Изабелла всегда звала ‘моимъ милымъ генераломъ’, королева, положивъ руку на сердце, сказала своему любимцу: ‘Нынче я отъ души сожалю, что я не мужчина и мн нельзя раздлять съ вами опасностей войны’.— ‘И я также!’ вскричалъ мужественный супругъ королевы.
Но, наконецъ, эти вчныя возмущенія, вчныя перемны всмъ надоли. Каждый чувствовалъ, что дальше не можетъ такъ продолжаться, что надо же положить конецъ всей этой неурядиц. Страна видла повсюду стыдъ и униженіе и нкогда гордые и тщеславные испанцы потеряли терпніе. Королева также устала и дошла до полнаго раздраженія, она никогда не отличалась мягкостью характера, но теперь онъ. вовсе ожесточился,— если можно употребить это выраженіе, непринятое въ дипломатическихъ актахъ. Посл іюньской инсурекціи 1866 года, королев, ея интимными совтниками былъ представленъ списокъ пятисотъ человкъ, приговоренныхъ къ смерти, королева уже готова была подписать его, но этому воспротивился О’Доннелъ и были казнены только 60. Вскор посл этого О’Доннелъ палъ. Королева, раздраженная возстаніями Прима, ршилась разомъ покончить со всми, кого она считала своими врагами, со всми, кто былъ ими въ дйствительности и кого можно было только подозрвать. Сюда попали республиканцы, демократы, умренные, либералы, герцогъ Монпансье, сестра королевы Фернанда, вс они были заключены въ тюрьмы, изгнаны и сосланы на работы. Принявъ девизъ Бисмарка ‘сила даетъ право’, Изабелла ршительно отдалась въ руки Нарваесовъ, Сарторіусовъ, Конха, Навалихесовъ, Пецуэла, — людей, пользовавшихся полнйшей непопулярностію, — людей жестокихъ, страстно привязанныхъ въ старымъ порядкамъ и ненавидящихъ самое невинное проявленіе самой умренной свободы. Они повели правительство по шаткому пути. Душой всхъ ихъ дйствій былъ патеръ Кларетъ, дйствительный глава кабинета, человкъ, пользующійся громаднымъ вліяніемъ на королеву. Это вліяніе съ нимъ раздляла сестра Патрочиніо и, впослдствіи, Марфори.
Сестра Патрочиніо, извстная также подъ именемъ кровавой монахини, отличается съ одной стороны безъисходнымъ фанатизмомъ, а съ другой плутовствомъ не послдняго сорта. Она стала знаменита ранами на тл, сходными съ тми, которые были нанесены Христу, эти раны она производила посредствомъ нарывнаго пластыря, но, разумется, говорила,— и ей врили — что они являлись у нея на тл чудомъ, во время ночи, посл горячей молитвы. Страданія Спасителя причиняли ей такую горесть, что она, въ теченіи нсколькихъ дней, рыдали безъ устали, какъ безумная. Эти поразительные для массы факты дали ей славу святой женщины, къ которой вскор присоединилась слава исцлительницы глухихъ, хромыхъ и золотушныхъ. Ея ревность впрочемъ зашла было такъ далеко, что, не смотря на покровительство ордена кармелитовъ, къ которому принадлежала, она на время должна была переселиться изъ своей монастырской кельи въ тюрьму, куда присуждена была за мошенничество. Освободившись изъ заточенія, она перешла въ орденъ іезуитовъ и слава ея увеличилась. Она была представлена королев и въ первое же свиданіе околдовала ее, что легко объяснить сильнымъ характеромъ монахини, подйствовавшимъ на Лабо-настроенное воображеніе королевы. Патрочиніо стала дйствовать на нее чудесами, надавала ей всякихъ амулетовъ на разные случаи и до того убдила ее въ своей святости, что королева, въ длахъ особенной важности, облачалась въ рубашку монахини, убжденная, что она защититъ ее отъ всхъ бдъ, даже отъ кинжала и пули. Патрочиніо изобрла для королевы особую мазь мучениковъ, которой Изабелла намазывалась въ тяжкія минуты и потомъ купалась въ іорданской вод, также приготовленной кровавой монахиней.
Достопочтенный патеръ Кларетъ, духовникъ королевы, повренный ея самыхъ сокровенныхъ мыслей, иметъ родственное сходство съ знаменитымъ изувромъ-клерикаломъ, французомъ Луи Вельо. Онъ очень дуренъ собой, почти безобразенъ, въ немъ перемшаны качества хитраго іезуита/ грубаго солдата и сластолюбиваго монаха. Сынъ ткача, Кларетъ завербовался въ армію карлистовъ, заслужилъ тамъ чинъ сержанта, но дале пойдти не могъ, по заключеніи мира, онъ поступилъ въ монахи. Надвъ на себя монашеское платье, онъ отправился путешествовать изъ деревни въ деревню, съ посохомъ въ рукахъ и съ нищенской сумой на спин. Его мшокъ постоянно съ избыткомъ наполнялся яйцами, курами, хлбомъ и всякимъ състнымъ, его карманы всегда были заняты бутылками съ виномъ, поданными благочестивыми людьми, онъ такъ настоятельно умлъ выпрашивать, стоя у оконъ по два и по три часа, что вс эти подвиги заставили его начальство обратить вниманіе на ловкаго и искуснаго монаха,— и онъ былъ сдланъ миссіонеромъ, странствующимъ проповдникомъ. Въ этомъ новомъ званіи ему скоро привелось сказать проповдь въ присутствіи королевы-матери. Въ этой проповди онъ проплъ своимъ густымъ голосомъ наполненную непристойными намеками кантату о величіи набожности, которая заканчивалась такимъ припвомъ:
‘Ау mama! Ay mama!
Que noche aquella!’ 1).
1) Ай мама! Ай мама! Какая это мочь!
Красная толстая физіономія этого лицемра, его великая наглость, слава рьянаго карлиста очаровали регентшу, и она, посл нсколькихъ аудіенцій, назначила Кларета епископомъ Кубы. Въ новомъ званіи онъ продолжалъ дйствовать также, какъ дйствовалъ прежде, не оставляя тхъ наглыхъ и грубыхъ выходокъ, которыя доставши ему милость королевы-матери. Въ званіи уже епископа, онъ соблазнилъ мулатку, двочку 15 лтъ, братъ обольщенной, желая отомстить сластолюбцу, нанесъ ему кинжаломъ ударъ въ физіономію. Скандалъ получилъ широкую гласность и, волей-неволей, пришлось на время отправить куда нибудь подальше неосторожнаго епископа. Въ изгнаніи онъ состряпалъ книгу самого святошескаго характера, озаглавленную ‘La Clave de Ore* (Золотой ключъ), въ которой самой ловкой діалектикой оправдываетъ какъ себя, такъ за одно и всхъ ему подобныхъ шалуновъ. Ловкая казуистика была замчена отцами іезуитами, они приняли въ свденію автора книги, и вскор назначили его духовникомъ къ королев Изабелл, которая, испытавъ его моральныя качества и религіозныя убжденія, не захотла вврять спасеніе своей души никому, кром его.
А Марфори? Что за личность этотъ господинъ?
Въ настоящее время Марфори пользуется неограниченной довренностію королевы, она сдлала его начальникомъ своихъ тлохранителей, министромъ двора, онъ сталъ ея фактотумомъ, человкомъ необходимымъ. Онъ далеко не красивъ собою, его лицо изрыто оспой, у него коротенькія ножки, онъ толстъ, широкоплечъ. Онъ носитъ очки, но его глаза блестятъ и чрезъ стекла, по словамъ королевы взглядъ его ослпителенъ. Фигура Марфори можетъ быть принята за каррикатуру на Луи-Филиппа: узкій лобъ, густые бакенбарды, толстыя и развитыя щеки, вздернутый носъ, широкія ноздри, усы, растущіе кустомъ на верхней половин губы, самыя губы толсты и чувственны, всегда покрытые желтоватымъ сокомъ сигары. Посмотрвши на эту личность, непремнно скажешь, что это или цловальникъ, или уличный продавецъ разныхъ глиняныхъ статуэтокъ и никому не можетъ придти въ голову, что передъ нимъ стоитъ министръ двора королевы, ея камергеръ, экс-министръ морскихъ силъ, маркизъ де-Лона, зять Нарваеца. Марфори началъ свою карьеру простымъ солдатомъ, потомъ сдлался уличнымъ ходатаемъ по дламъ, пишущимъ всякія кляузы, просительныя и любовныя письма и пр., затмъ поступилъ въ хористы итальянской оперы въ Мадрит. Это плутъ, перешедшій чрезъ вся тяжкая, — Жиль Блазъ и Фигаро вмст. Подумайте, существуетъ ли какая нибудь другая страна въ мір, кром разв великаго герцогства герольштейнскаго, гд бы достоинство такъ цнилось, какъ въ Испаніи? Взгляните на Патрочиніо, на отца Кларета! Посмотрите на Марфори!— Марфори, вышедшаго изъ казармы,— Марфори, пишущаго кухаркамъ любовныя письма къ солдатамъ, являвшагося, потомъ на театральныхъ подмосткахъ въ бумажной кирас и съ бумажнымъ мечемъ, — теперь же сибаритски расположившагося въ королевскихъ покояхъ, командующаго броненосной армадой и фамильярно подающаго руку своей королев!
Таково было положеніе вещей посл послдняго государственнаго переворота, слдствіемъ котораго было изгнаніе на Канарскіе острова всхъ лицъ, подозрительныхъ для правительства, не взирая на ихъ званія и титулы, не взирая на услуги, оказанныя ими тому же правительству, въ числ изгнанныхъ были даже генералы, разстроившіе замыслы Прима и остановившіе возстанія 1866 и 1867 годовъ, слдовательно дйствовавшіе въ видахъ настоящаго правительства, но и ихъ сочли неблагонадежными. Королева даже согласилась на изгнаніе своей сестры Фернанды и зятя, герцога Монпансье, человка до крайней степени смирнаго и невиннаго, вздыхающаго, можетъ быть, о корон, но слишкомъ боязливаго и скупаго, чтобы онъ могъ ршиться компрометировать себя какимъ нибудь ршительнымъ шагомъ. Королева, дйствуя противъ всхъ партій разомъ и затрогивая даже свою, этимъ самымъ показала, что не желаетъ знать другихъ побужденій, кром собственной воли, лучше сказать воли Патрочиніо, Кларета и Марфори, слдовать другой политик, кром клерикальной,— политик Нарваэса и Гонзалеца Браво, только доведенной до послднихъ крайностей. Правительство королевы готовилось уже осуществить слдующіе проекты: вмшательство въ большую европейскую войну въ союз съ Наполеономъ III, посылка въ Римъ арміи въ 40,000 человкъ для замны французскихъ войскъ, возстановленіе Бурбоновъ въ Неапол. Въ послдніе 10 лтъ отношенія между тюильрійскимъ и мадритскимъ кабинетами отличались недоврчивостію и холодностію, но посл изгнанія Монпансье и блистательнаго пріема, сдланнаго молодымъ супругамъ, Джирдженти, между королевой и императрицей водворилась самая нжная дружба.
Однакоже посл ужаса, возбужденнаго послдними распоряженіями правительства,— ужаса, заставившаго на время замолкнуть всякую оппозицію, — стали громко раздаваться недовольные голоса. Партіи, обезсиленныя ссылкой, заключеніемъ и смертію ихъ предводителей и главныхъ дятелей, скоро поняли, что имъ всмъ слдуетъ оставить старые счеты, и, подавъ другъ другу руку примиренія, соединиться всмъ вмст противъ партіи Марфори и Гонзалеца Браво. Составился новый заговоръ. Но правительство скоро узнало объ немъ. Вс подозрительныя письма стали распечатывать въ почтамт, и изъ нихъ-то правительство легко освдомлялось о предположеніяхъ своихъ враговъ. Въ тоже время заговорщики, узнавъ, что между императоромъ Наполеономъ и королевой Изабеллой должно состояться свиданіе, весьма вроятно предположили, что оно будетъ очень непопулярно въ Испаніи, и, слдовательно, поможетъ ихъ длу,— ршились отсрочить на нсколько недль осуществленіе своихъ плановъ. Эта отсрочка была принята министерствомъ Гонзалеца Браво за фактъ трусости заговорщиковъ, и оно ршило, что не стоитъ особенно горячо заниматься этимъ глупымъ заговоромъ. Между тмъ слухъ о тсномъ союз между Наполеономъ и Изабеллой распространялся все боле и боле, всюду начались толки объ опасныхъ для Испаніи послдствіяхъ этого союза, о тхъ предпріятіяхъ, въ которыя, вопреки ея національнымъ выгодамъ и стремленіямъ, будетъ вовлечена Испанія. Прибавьте къ этому: военное положеніе, въ которомъ объявлены нкоторыя провинціи, нищета и голодъ, послдовавшіе за дурными урожаями,— и, ничего нтъ удивительнаго, что это некрасивое положеніе длъ разразилось всеобщимъ неудовольствіемъ. Заговорщики увидли, что теперь удобное время для ихъ дйствій, они ускорили свои приготовленія и даже ршились начать дло двумя днями ране назначеннаго срока.
Возмущеніе началось не съ арміи, какъ было сначала предположено, а на флот. Каждый военный корабль представляетъ собою хорошую крпость, вооруженную орудіями большаго калибра, она удобна какъ для защиты, такъ и для нападенія, въ случа неуспха на одномъ пункт, она легко можетъ перенестись на другой: въ ея распоряженій цлое море. По первоначальной программ дйствій было ршено допустить Наполеона сдлать визитъ Изабелл въ Сан-Себастіан и не Ршать его возвращенію въ Біарицъ. Затмъ королева должна будетъ отдать визитъ императору и подетъ во Францію моремъ. Экипажъ корабля, предназначеннаго для путешествія Изабеллы участвовалъ въ заговор, онъ долженъ былъ задержать королеву плнницей и чрезъ опредленное время отвезти ее во Францію и высадить въ Брест. Въ тоже самое время возстаніе должно было вспыхнуть разомъ на всхъ пунктахъ Испаніи.
Однакоже программа эта не могла быть выполнена И сигналъ для возстанія поданъ вовсе не съ той стороны, съ которой было предположено по программ. Возстанье началось въ Кадикс, гд капитанъ Малькампо, командиръ броненоснаго фрегата ‘Сарагосса’ и начальникъ эскадры адмирала Топете, поднявъ революціонные флаги, ршились завладть городомъ, и для выполненія своего замысла подплыли къ казарм, открытой съ моря, они потребовали, чтобы солдаты, занимавшіе ее, присоединились къ инсурекціонному движенію, т высказали нершительность, ‘Сарагосса, бросила въ казарму нсколько ядеръ. Это внушеніе подйствовало, солдаты, занимавшіе казарму, также какъ и вс артиллеристы въ Кадикс, тотчасъ же присоединились къ возстанію, а чрезъ нсколько минутъ весь городъ очутился во власти революціонеровъ. Составилась первая провинціальная революціонная юнта.
Десять дней спустя маршалъ Серрано и другіе офицеры, перевезенные на Канарскіе острова, прибыли въ Испанію. Отправившійся за ними пароходъ отплылъ изъ испанскаго Порта, но тамошнія власти и не подозрвали, съ какою цлію онъ отправляется въ путешествіе. Въ тоже время вышелъ другой пароходъ изъ Англіи, убжища Прима, и направился въ Испанію. Оба парохода сбеійлись въ Гибралтар, и здсь встртились заговорщики, дущіе изъ Англіи и съ Канарскихъ острововъ. Посл непродолжніеіЬнаго отдыха, они отправились въ дальнйшій путь: одни дохали къ берегамъ Каталоніи, а другіе Андалузіи. Скоро дошла всть до правительства, что знамя возстанія, кром Кадикса, поднято еще въ Севиль, Малаг, Кордов, Гренад. Альмері и Гуэльв. На сверо-запад, въ двухъ шагахъ отъ королевы, возмутились Сантона, Сантандеръ, Коруна и Ферроль. Каталонія, наказанная и перенаказанная посл всхъ предъидущихъ возстаній, сидла смирно, она была достаточно напугана своимъ губернаторомъ Пецуэлой, графомъ Честе, необузданнымъ честолюбцемъ, старымъ заговорщикомъ во времена Конхи. Честе, академикъ, салонный генералъ, переводчикъ Данте, имлъ репутацію человка жестокаго и свирпаго: онъ умлъ, войти въ довренность къ королев и считался однимъ изъ ея друзей.
Эти извстія, разумется, заставили отмнить предполагавшееся свиданіе между Изабеллой и Наполеономъ. Глава министерства Гонзалецъ Браво бросился въ Саи Себастіанъ, чтобы, испросить у королевы повелніе на объявленіе всей страны на военномъ положеніи. Но она ему отвчала: ‘я его дамъ генералу. И выбрала своего прежняго врага Мануэля Конху, ставшаго теперь ея любимцемъ и генералъ-капитаномъ Кубы, человка грубаго, скупого и тщеславнаго, ршительно всми ненавидимаго и презираемаго Гонзалець Браво и его товарищи, считая себя оскорбленными и не желая ожидать торжества революціи, взяли экстренный поздъ желзной дороги и помчались въ Байону. Вотъ какимъ образомъ защищаютъ государство въ крайности! Вотъ какъ умираютъ на своихъ постахъ министры, которые не дрогнули ни передъ какой жестокостью, ни передъ какимъ приговоромъ, ими подписаннымъ! Чтобы воодушевить войска, Конха общалъ имъ прибавку жалованья. Онъ выпустилъ свирпйшую прокламацію къ жителямъ Мадрита, угрожая имъ страшной карой, если они не будутъ вести себя смирно. Но тмъ не мене, сильно безпокоясь о будущемъ, онъ отправилъ къ королев банкира Саламанку, ловкаго сплетника, чтобы просить ее возвратиться въ Мадритъ, но непремнно одной,
— Одной…. одной… сказала королева,— что вы хотите этимъ сказать?
— Одной…. Ваше величество будете не совсмъ одни. Съ вами подетъ его величество вашъ супругъ. Донъ-Мануэль совтуетъ вамъ также взять съ собою принца астурійскаго: видъ невиннаго дитяти подйствуетъ благопріятно на народъ. Но, если вы мн врите, ваше величество, необходимо оставить здсь г. Марфори.
— Оставить моего Марфори! вскричала королева съ гнвомъ.— Но я предпочитаю оставить васъ всхъ, и отправить….
— Подумайте, ваше величество, дло идетъ о вашей корон, о корон вашего сына, о ворон Испаніи.
— А, Испанія! Сборище воровъ и убійцъ. Къ моему несчастію, я ее знаю слишкомъ хорошо. Я останусь здсь до тхъ поръ, пока эти разбойники не будутъ побждены, а если побдятъ бунтовщики, тогда я уду во Францію, счастливая, что избавилась отъ всхъ вашихъ негодяевъ.
Но, не смотря на категорическій отказъ, Саламанка продолжалъ настаивать.
— Разв вы не видите, тройной вы глупецъ, прервала его нетерпливо королева, — что отослать Марфори — это значитъ признаться въ своей ошибк.
Нельзя отвергать въ этомъ отвт большей отважности. Но стоилъ ли Марфори, чтобы изъ-за него терять тронъ,— это вопросъ, который, кажется, нечего разршать.
Королева все еще надялась восторжествовать. Сантандеръ былъ взятъ, посл горячей битвы, генераломъ Калонжемъ, выказавшимъ, при этомъ случа, свою крайнюю жестокость при расправ съ побжденными. Мадритъ еще не объявлялъ себя противъ правительства, Каталонія притихла, возстаніе, казалось, все сосредоточилось въ одной Андалузіи, а туда шелъ съ значительной арміей маркизъ Павіа Новалихесъ. Въ офиціальныхъ французскихъ журналахъ уже появились извстія о полнйшей деморализаціи инсургентовъ. Уже королева выражала сожалніе, что для ея благополучія, придется пролить столько крови посл побды. Уже отецъ Кларетъ толковалъ о мессахъ въ Рим, отслуженныхъ самимъ святымъ отцомъ, которыя должны принести побду врной и любезной дочери католической церкви! Уже…. Но вышло не такъ!
28 сентября произошла битва у альколейскаго моста, войсками правительства командовалъ Новалихесъ, инсургентами маршалъ Серрано и генералъ Кабалеро де-Родасъ {Начальникъ штаба армій королевы, въ сраженіи при Викальваро, въ 1831 году, онъ былъ серьезно раненъ въ голову въ то время, какъ переходи іъ изъ правительственной арміи въ ряды инсургентовъ. Посл дуэли съ Риверо, однимъ изъ главнйшихъ предводителей демократической партіи. Родасъ пріобрлъ печальную извстность. Онъ возвратился съ Канарскихъ острововъ}. По словамъ ‘Мадритской газеты’ въ королевской арміи было 16 баталіоновъ, 17 эскадроновъ, 3 инженерныя роты и 32 полевыхъ орудія, но это извстіе неврно, армія была сильне, и численностію превосходила армію инсургентовъ. Новалихесъ презрительно отвчалъ на письмо, адресованное къ нему Серрано, въ которомъ послдній просилъ его со всей арміей перейти на сторону народа.
Произошла ожесточенная битва. Съ той и съ другой стороны выказано было много мужества. Новалихесъ наступалъ, разсчитывая сильной, хорошо направленной аттакой сломить непріятеля, но былъ два’ раза отбитъ. Королевская армія потеряла много людей, выбывшихъ изъ строя. Къ вечеру Новалихесъ, санъ лично находившійся подъ жестокимъ огнемъ, получилъ серьезную рану въ щеку, все лицо его облилось кровью, страшно было смотрть на него. Однакоже побда осталась нершенной, об арміи ночевали на тхъ мстахъ, которыя занимали наканун сраженія.
Тотчасъ же правительственный ‘Монитеръ’ выпустилъ пышное объявленіе о побд королевскихъ войскъ, но революціонная явдритская юнта чрезъ полчаса прибила объявленіе объ успх, одержанномъ Серрано. Народъ поврилъ юнт, и ночью Мадритъ высказался, за кого онъ намренъ стоять въ будущемъ. Извстіе о переход Мадрита на сторону возстанія воодушевило инсургентовъ и совершенно деморализировало королевскую армію, рота за ротой стала дезертировать, полкъ за полкомъ возвращался въ Мадритъ. Конха поспшилъ на встрчу къ Новалихесу. Все было потеряно.
Вслдъ за этимъ министръ Конха, уполномоченный королевою подавить возстаніе, отказался отъ своихъ полномочій. Возбужденіе уже везд перешло въ революцію. Народъ и солдаты смшались. Составилась временная правительственная юнта, образовавшаяся изъ представителей различныхъ партій, принимавшихъ участіе въ движеніи. Во глав ея сталъ Мадоцъ, прежній министръ, ненавистный клерикаламъ, съ именемъ котораго связаны главнйшіе законы, направленные противъ опаснаго вліянія духовенства. Членами этой юнты были назначены: Хозе Олозага, братъ Саллюстія Олозаги,— одного изъ предводителей прогрессистской партіи, одного изъ самыхъ лучшихъ, вліятельнйшихъ и честолюбивйшихъ ораторовъ Испаніи,— нкогда бывшій другомъ королевы, Кантеро, сенаторъ, членъ либеральной лиги, Фигуэрола, умренный демократъ, и Риверо, крайній демократъ. Подобныя же юнты учредились въ Севиль, въ Варцелон, въ Гренад, въ Кадикс. почти везд. Каждая юнта объявила свою программу, весьма сходную съ программой сосдней юнты. Вс они соглашались въ непреложной необходимости объявить королеву Изабеллу лишенной престола, вс предоставляли Учредительнымъ Кортесамъ, избраннымъ всеобщей подачей голосовъ, разршить вопросъ о будущей форм правленія.
Для образца приведемъ здсь программу Иберійскаго союза, не потому, чтобы она была лучше другихъ составлена, но потому, что она есть произведеніе людей, представлявшихъ собою центръ движенія. Вотъ она въ главныхъ чертахъ:
‘Свобода богослуженій.
Упраздненіе монастырей и уничтоженіе религіозныхъ общинъ и корпорацій.
Покровительство приходскому духовенству.
Уменьшеніе числа анархій.
Упраздненіе духовныхъ коллегій, аббатствъ, пребендъ.
Упраздненіе сбора въ пользу нунція и семинарій:
Всеобщая подача голосовъ.
Свобода обученія.
Образованіе въ первоначальныхъ школахъ Зароню и обязательное.
Муниципальная свобода.
Упраздненіе министерства колоній.
Общіе законы для полуострова и колоній.
Свобода прессы.
Свобода ассоціацій.
Децентрализація.
Упраздненіе всхъ централизаціонныхъ совтовъ, юнтъ и корпорацій.
Судъ присяжныхъ.
Уничтоженіе рекрутскаго набора.
Уничтоженіе смертной казни.
Реформа таможеннаго тарифа.
Уничтоженіе городскихъ заставъ.
Свобода торговли солью и табакомъ.
Упраздненіе лоттерей, какъ государственнаго дохода.
Уменьшеніе чиновничьихъ должностей и пенсіоновъ.
Уменьшеніе налоговъ.
Союзъ со всми либеральными правительствами.
Пока еще не было ничего ршено, королева переходила отъ надежды къ унынію, отъ слезъ къ гнву. Извстіе о несчастномъ сраженіи было для нея громовымъ ударомъ. Но скоро она оправилась, и въ ней на время опять затеплилась надежда. Она ршилась послать своего сына, принца астурійскаго, мальчика лтъ шести, семи къ старику Эспартеро, съ слдующимъ письмомъ: ‘ Сегодня я лишаюсь престола,— но ты, который спасъ когда-то мать, спаси теперь сына….’ Письмо было написано, оставалось уговорить мальчика хать, но тотъ, не понимая въ чемъ дло, расплакался. Королева, нервы которой разслабли до послдней степени, не могла переносить слезъ, она сама расплакалась и приказала собираться въ дорогу. Для свободнаго прозда во Францію уже за нсколько дней были взяты вс предосторожности. Съ каждымъ поздомъ отправлялось во Францію несмтное количество тюковъ (говорятъ тысячъ пять принадлежало одной только королевской фамиліи), начиная съ драгоцнностей Изабеллы и до брилліантовъ короны, — все было взято,* ящики съ золотомъ и серебромъ переправились за границу, вс суммы, находившіяся въ распоряженіи королевской фамиліи, были увезены изъ Испаніи, также взяты переводы значительныхъ суммъ на Парижъ, Лондонъ и Нью-оркъ отъ имени Марфори, однимъ словомъ, всего, что королева взяла съ собой, насчитываютъ милліоновъ на сорокъ, сумма, впрочемъ, слишкомъ ничтожная для той, которая привыкла издерживать ежегодно 25 милліоновъ. Это удаленіе Изабеллы представляетъ разительную противоположность съ удаленіемъ прочихъ членовъ ея фамиліи. Юный король обихъ Сицилій съ молодой женой (своей, оставивъ Неаполь, въ продолженіи еще нсколькихъ недль забавлялся бомбардированіемъ Гаэты, Карлъ X выхалъ изъ Франціи въ карет, съ весьма небогатымъ багажемъ. Луи-Филиппъ бжалъ, взявъ съ собою одинъ дождевой зонтикъ, но послдняя наслдница Изабеллы, покорившей Испанію, пославшей Колумба въ Америку, Изабелла Католическая ухала, загрузивъ своими пожитками вагоны товарныхъ поздовъ. Богажъ былъ спасенъ, но все прочее потеряно.
Изабелла принуждена была ухать изъ Сан-Себастьяно, того самого Сан-Себастіана. гд въ 1833 году въ первый разъ привтствовали ее королевою Испаніи. Городъ, бывшій колыбелью, сталъ также и гробницею ея королевской власти. Дочь лишилась престола въ тотъ же день, въ который умеръ отецъ. Королевская фамилія отправилась на желзную дорогу въ старой карет, которую, по ея ветхости, оставляли въ Испаніи, сбруя во многихъ мстахъ, починенная, рейткнехты грязно одтые, лошади съ запаломъ,— вс эти атрибуты можно было принять за атрибуты странствующаго цирка, имвшаго плохіе сборы.
На станціи толпился народъ. Патеръ Кларетъ открывалъ шествіе. Послднія событія очень невыгодно отразились на его физіономіи и онъ сталъ еще безобразне. За нимъ слдовала королева, подъ руку съ своимъ супругомъ, она казалась полне обыкновеннаго, глаза ея были красны отъ слезъ, но поступь все-таки величава, она блуждающимъ взглядомъ вопросительно смотрла на нмую толпу, какъ бы ожидая отъ нея выраженія сожалній или просьбы остаться. Зрлище несчастія тронуло многихъ, уже стали было выказываться признаки сочувствія, но появился презираемый общественнымъ мнніемъ Марфори, украшенный лентою ордена Изабеллы, и настала мертвая тишина. Изгнанники услись въ вагоны, начальникъ движенія подалъ знакъ, и поздъ тронулся среди глубокаго молчанія.
Что же касается до сестры Патрочиніо, сулившей королев въ день опасности произвести чудо, — она, забывъ свое общаніе, исчезла, но вовсе не чудеснымъ образомъ, какъ о себ предсказывала., а очень прозаически. Боясь быть узнанной, она переодлась въ грубое платье уличной торговки и укатила во Францію.
Послднія королевскія почести Изабелла получила въ пограничномъ испанскомъ мстечк. При възд же во Францію, по приказанію Наполеона, ей ихъ не отдали. Она расчитывала отправиться въ Біарицъ, но императоръ, вроятно изъ опасенія разныхъ непріятныхъ толковъ, посовтовалъ ей, что разумется было равносильно приказанію, отправиться въ замокъ По, который и предоставлялъ въ полное ея распоряженіе.
Такимъ образомъ свиданіе императорской и королевской фамиліи, еще недавно сильно волновавшее общественное мнніе, наконецъ состоялось теперь при совершенно измнившихся обстоятельствахъ и сопровождалось иными послдствіями. Во время этого свиданія, происходившаго въ дебаркадер, подл котораго стоялъ приготовленный поздъ для испанской королевы,— подкатилъ къ дебаркадеру поздъ изъ Парижа, наполненный испанскими изгнанниками, возвращавшимися въ ихъ родному очагу. Королева была узнана, воздухъ огласился, громкими криками со стороны испанцевъ, они видимо относились къ королев, но выражали далеко не сочувствіе. При этихъ неожиданныхъ возгласахъ, императоръ, сохраняя наружное хладнокровіе, отступилъ назадъ, у императрицы вырвался было крикъ, но она его тутъ же подавала, хотя съ трудомъ удерживала рыданія, королева вздрогнула и слезы брызнули изъ ея глазъ, маленькій принцъ астурійскій и юный императорскій принцъ остолбенли и съ удивленіемъ посматривали по сторонамъ. Вс окружающіе въ изумленіи молчали — вс были мрачны. Неимоврно тяжкою казалась каждая минута присутствующимъ, сцена была тягостная. Кто-то изъ генераловъ вскричалъ: ‘Намъ остается только уйти!’ Слова были сказаны кстати. ‘Отправимтесь’, сказала королева. Поздъ готовъ, былъ тронуться, ‘но, вскричала Изабелла, я не поцловала еще императрицу!’ Императрица тотчасъ-же подымается по ступенькамъ, получаетъ поцлуй, и сходитъ. Локомотивъ понесся по направленіе къ По.
Замчательный фактъ! Когда на биржахъ Парижа, Лондона, Вны и Франкфурта узнали объ испанскомъ переворот, курсъ испанскихъ фондовъ, вмсто того, чтобы понизиться, какъ это обыкновенно случается при всхъ переворотахъ, — повысился. Этотъ фактъ много говоритъ въ пользу теперешнихъ дятелей въ Испаніи: если биржа вритъ, значитъ положеніе длъ установилось. Фактъ этотъ получитъ еще большую цну, если мы вспомнимъ, какъ много долговъ оставило послднее испанское правительство. Въ государственной книг, содержащей въ себ счетъ консолидированныхъ, долговъ, они подраздляются на множество рубрикъ: вншній, внутренній, вншній разсроченный, внутренній разсроченный, погашенный 1-го разряда, погашенный 2-го разряда и множество другихъ, вс эти долги, столь различные по названіямъ, имютъ одно общее характеризующее ихъ качество: проценты съ нихъ или уплочены не вполн или совсмъ не уплочены.
Посл отъзда королевы, въ Мадрит, въ Барцелон, въ Севиль, во всей Испаніи народъ ликовалъ, — цловался, обнимался, съ утра до вечера и съ вечера до утра плъ гимнъ Ріего. Все было лучезарно, все торжественно,— и солнце, и глаза и умы. Никто себя не узнавалъ, каждый переродился, умы кишли свтлыми идеями, сердца были переполнены добротой. Безъ сомннія, это была лихорадка. Это было безуміе влюбленныхъ, безуміе поэтовъ, безуміе вдохновенныхъ, безуміе весны, молодости, новой жизни.
Бывшіе свидтелями февральской революціи спрашивали себя: не грезилось-ли имъ это, не въ Париж-ли они въ 1848 г., вмсто Мадрида въ 1868. Таже восторженность народа, таже доброта, таже наивность, тоже прощеніе скорое, кроткое. Народъ запасся оружіемъ, онъ избралъ себ генерала по своему вкусу, именно Эскаланти, ружей, въ ихъ распоряженіи, было до 75,000, но они служили имъ для охраненія лишь магазиновъ, и это все случилось во время неурожая, въ то время, когда вс работы остановились и народъ испытывалъ нищету и почти голодъ. Задержали агентовъ королевы, хозяйничавшихъ въ палатахъ, принадлежащихъ корон, но оставили при нихъ деньги, которыя, по ихъ показанію, составляли ихъ личную собственность, не задержали и патеровъ, пустившихся въ бгство, лишь удержали утащенные ими священныя драгоцнности. Во всей Испаніи, гд каждые два года,— и это самое меньшее,— по распоряженію правительства Маріи Хрмстины или Изабеллы, производилось по нскольку разстрливаній, гд нтъ семьи, въ которой не насчитывалось бы одной, двухъ жертвъ гражданскихъ войнъ,— пока можно назвать дв, три правительственныя личности, которыя подверглись мщенію: секретарь Гонзалеца Браво, котораго легонько прикололи кинжаломъ, и подлы! шпіонъ, умерщвленный встртившимся съ нимъ незнакомцемъ. Правда, еще было уничтожено отъ 30 до 40 тысячъ бюстовъ Изабеллы и сожжено нсколько портретовъ папы. Калонжъ, отличившійся своими жестокостями въ Сантандер, былъ остановленъ и посланъ въ этотъ городъ для разстрлянія на томъ мст, гд онъ разстрливалъ инсургентовъ, но граждане Сантандера не хотли мстить, они отпустили генерала, ограничившись такимъ замчаніемъ: ‘Мы ему прощаемъ, но только съ тмъ, чтобы имя его не произносилось между нами’. Какая противоположность съ тмъ исполненіемъ приговора надъ двадцатью сержантами, которыхъ королева приказала разстрлять всхъ за разъ у стнъ своего сада, называемаго Las Delicias de Isabel (Утха Изабеллы). Какая противоположность съ казнью капитана Эспинозы, бывшаго идоломъ своихъ товарищей, — его молодость, красота, ловкость, осанка, покоряли ему вс сердца, начиная съ знатныхъ барынь до прислужницъ королевы, и он вс умоляли ее о помилованіи своего любимца. Изабелла, которой папа только что пожаловалъ золотую розу, какъ символъ ея добродтели и скромности, отвчала на вс эти просьбы: ‘Разстрлять его’. Молодая жена Эспинозы слышала выстрлъ, прекратившій существованіе ея мужа. Она впала въ сумашествіе, и умерла крича: Vira la libertad (Да здйствуетъ свобода)! И когда эти воспоминаніи еще были живы въ сердцахъ, Пецуэла, графъ Честе, нкогда прославившійся усмиреніемъ Барцелоны, принесъ повинную побдителямъ, т отвчали ему поздравленіемъ, что въ немъ не умерла гражданская доблесть и приняли его съ распростертыми объятіями. Доброта эта доходила до простоты. Вмсто того, чтобы гильотинировать кого-либо изъ своихъ палачей, эти революціонеры только и мечтаютъ о томъ, какъ бы низвергнуть эшафотъ, какъ гражданскій, такъ и политическій, какъ бы уничтожить рабство черныхъ, закрпить свободу прессы, основать протестантскія церкви, не потому, чтобы они придерживались этой религіи, но лишь для того, чтобы утвердить свободу культа. Ихъ месть ограничивается разрушеніемъ нкоторыхъ крпостей, въ которыхъ ихъ заключали, объявленіемъ нкоторыхъ монастырей общественною собственностью, изгнаніемъ іезуитовъ, и уничтоженіемъ праздности монахинь и монаховъ. Королев они мстятъ тмъ, что прибиваютъ къ ея дворцу надпись: ‘Сей домъ отдается въ наймы, а также уничтоженіемъ бурбонскихъ гербовъ и арматуръ, украшающихъ магазины поставщиковъ двора.
Слишкомъ ревностная молодежь сорвала гербы прусскаго посольства, но ей открыли ея заблужденія и молодые люди отправились съ извиненіемъ къ уполномоченному Бисмарка, который, вовсе не желая длать изъ этой ошибки оскорбленія, влекущаго за собою дипломатическій разрывъ, отъ души посмялся съ своими невольными гостями и угостилъ ихъ завтракомъ и сигарами. Вотъ и все буйство, которымъ ознаменовали себя мадритскіе революціонеры. Въ провинціяхъ дла шли точно такимъ же образомъ: если и случались кое-гд, и то очень рдко, какія нибудь рзкія сцены, то они почти всегда происходили по недоразумнію.
Испанскій тронъ сдлался вакантнымъ, весьма естественно, что явилось множество претендентовъ занять его. Во-первыхъ, герцогъ Монпансье, такъ какъ онъ деверь Изабеллы. Но по этой-то причин его и не примутъ. Кром того онъ имютъ репутацію труса и скряги, и онъ отказался дать взаймы три милліона для подержки заговора, жена его недальняго ума и ханжа.
Принцъ Астурійскій…. но онъ еще дитя, да притомъ Бурбонъ и сынъ Изабеллы….
Молодой человкъ лтъ 20 или 21, — внукъ донъ Карлоса, котораго легитимисты уже называютъ Карломъ VII. Это не тотъ графъ Монтемолинъ, сынъ донъ-Карлоса, съ которымъ смшивали его многіе журналы. Монтемолинъ умеръ скоропостижно, чрезвычайно загадочною смертью въ 1861 г., нсколько часовъ спустя посл смерти жены и брата своего донъ-Фернандо. Маленькій Шарло,— сынъ того несчастнаго донъ-Жуана, который дйствуя въ самомъ безразсудномъ предпріятіи противъ Изабеллы, позволилъ взять себя въ плнъ, а Изабелла, въ свою очередь, имла безразсудство освободить его, посл того, какъ сдлала непростительную ошибку, купивъ у него за нсколько милліоновъ вчное отреченіе отъ престола Испаніи, какъ его, такъ и всхъ его потомковъ. Съ тхъ поръ донъ-Жуанъ обратился къ демократіи и переходилъ изъ одной массонской ложи въ другую. Теперь онъ снова обращается къ законной наслдственности на престолъ, снова отрекается, но только въ пользу сына своего Шарло. Онъ передаетъ сыну права, которыя продалъ, вовсе не думая взамнъ этого возвратить т милліоны, которые получилъ за свое отреченіе,— милліоны, сохраненные имъ и положенные въ врное мсто. Къ этому надо прибавить, что Шарло женатъ на своей племянниц изъ дома пармскихъ Бурбоновъ, а его красавчикъ братъ Альфонсъ иметъ честь считаться въ числ папскихъ зуавовъ. Карлу покровительствуетъ Наполеонъ III.
Въ ряду претендентовъ также ставятъ и принца Алфреда, герцога Эдинбургскаго, втораго сына королевы Викторіи, гордаго честолюбца, — но боле смышленаго, чмъ его старшій братецъ, недовольный тмъ, что онъ до сихъ поръ еще не король. Альфредъ могъ бы удобне всхъ другихъ претендентовъ представиться передъ испанскою націею, принеся ей, какъ бы свадебный подарокъ Гибралтарскую крпость. Но на этомъ условіи Англія не отпустить своего принца. Кром того Наполеону было бы сильно не по душ возвышеніе этого англійскаго джентльмена. Да притомъ Испанія ни чуть не желаетъ заводить связь съ Великобританіей.
Еще новый кандидатъ — отецъ португальскаго короля. Не смотря на имя донъ-Фернандо, которымъ его именуютъ, онъ никто иной, какъ Лудвигъ фонъ-Гобургъ, какъ въ нравственномъ, такъ и въ физическомъ отношеніи живой портретъ покойнаго Леопольда Бельгійскаго. Это въ полномъ смысл слова богатый буржуа, эпикуреецъ и сластолюбецъ, человкъ разсудительный, холодный и пронырливый. Вслдствіе отказа царствующаго португальскаго корня принять наслдіе Изабеллы, отказа, съ удивительнымъ единодушіемъ поддерживаемаго всми португальскими журналами, — шансы Людвига увеличиваются, и онъ иметъ сильную и дйствительную поддержку въ Иберійскомъ союз. Но если бы Людвигъ пріхалъ въ Испанію Съ пустыми руками, то кто же бы сталъ заботиться о его кандидатур?
Говорить ли о предложенія избрать императора Бразиліи, владыки страны, населенной рабами? Но вдь, пожалуй, явятся еще охотники, указывающіе на Монопотапу или великаго Негуса — могутъ найтись и такіе шутники.
Такимъ образомъ мы насчитали около десяти претендентовъ, изъ которыхъ каждый, разумется, старается организовать для себя въ Испаніи партію. Но къ великому неудовольствію всхъ этихъ претендентовъ на вакантные троны, которыхъ можно отыскать въ каждомъ маленькомъ германскомъ княжеств, Испанія до сего дня еще и не думаетъ объ избраніи кого либо изъ нихъ.
Еще не установилось никакого положительнаго, по общепринятому взгляду, правительства въ Испанія, а между тмъ дла идутъ тамъ своимъ порядкомъ, спокойно, тихо: люди не хватаютъ другъ друга за горло, не вырываютъ одинъ у другого волосъ, совершенно напротивъ, живутъ въ такомъ мир и согласіи, въ какомъ никогда не жили прежде. Повидимому вс забыли думать о разршеніи вопроса: какую форму приметъ будущее правильно организованное испанское правительство. Даже журналы какъ будто игнорируютъ этотъ вопросъ: между тмъ правительственная дятельность не стоитъ. Вс провинціальныя юнты съ лихорадочнымъ нетерпніемъ принялись за реформы своихъ внутреннихъ длъ, за исправленіе разныхъ неурядицъ, доставшихся имъ въ наслдіе отъ прежняго порядка. Они работаютъ и работаютъ серьезно. Такая мудрость всхъ приводитъ въ изумленіе. Какъ! въ стран, выжившей страшнйшій кризисъ, — въ этой стран вс партіи, вмсто того чтобы вести борьбу за господство, занимаются полезными вещами, работаютъ надъ необходимымъ, стараются предпринимать то, что приводитъ въ соединенію, а не къ разъединенію? Да въ Европ ли мы? Во второй ли половин XIX вка? И страна, дающая намъ доказательство баснословной мудрости — Испанія! Это неслыхано! Мы не знаемъ, какія извстія принесетъ намъ завтрашнее утро, — можетъ быть, мы узнаемъ, что богиня раздора вошла въ залъ, бросила золотое яблоко среди собесдниковъ, можетъ быть, это и будетъ завтра, но сегодня мы должны признавать невроятный фактъ, что нація, имвшая печальную извстность за постоянные раздоры и между усобныя войны, нація, отличающаяся слишкомъ пылкимъ, страстныхъ, вчно возбужденнымъ характеромъ, — эта нація, во время самаго разгара революціонной горячки, ведетъ себя, какъ вела бы нація, состоящая изъ однихъ мудрецовъ.
Немногіе изъ главныхъ дятелей высказали свое мнніе о форм будущаго испанскаго правительства. Вроятно, они выскажутся скоро. Теперь же особенной извстностью пользуется мнніе горячаго патріота, стараго маркиза Орензе. Онъ говоритъ, что Испанія состоитъ изъ нсколькихъ провинцій, имющихъ каждая свои особенности, желающихъ полнйшей автономіи. Каждая провинція горячо истаиваетъ свои fueros (обычное право), свои мстныя учрежденія. Отсюда прямой выводъ, что лучшая форма государственнаго устройства для Испаніи будетъ федеративная.
Но на ясномъ испанскомъ небосклон есть темное облако, которое можетъ разростись въ большую черную тучу и произвести бурю. Это облако — военное тщеславіе, военная заносчивость, которыя легко могутъ побудить солдатчину захватитъ совсмъ въ свои руки народное движеніе. Уже. и теперь люди недоврчивые покачивали головой, видя Серрано, побдителя при Альколе, възжающаго въ Мадритъ на великолпномъ бломъ кон, въ сопровожденіи своей побдоносной арміи, при торжественномъ звук грубъ и восклицаній народа. Эти люди еще недоврчиве покачивали головами, когда Примъ, пріхавшій посл битвы, встртилъ отъ народа такой блистательный пріемъ, какого давно никто не удостаивался. Это не былъ даже энтузіазмъ, это было просто безуміе, фанатизмъ. Нельзя ничего вообразить себ боле шумнаго, боле бурнаго, боле безумнаго. Нсколько человкъ было задушено въ давк, вс давили другъ, друга, лзли впередъ и неистово кричали: ‘да здраствуетъ Примъ!’ Его встрчали, какъ истиннаго спасителя, какъ героя, полубога. Примъ въхалъ въ сопровожденіи отряда стрлковъ, носящихъ его имя. Тамъ и сямъ его привтствовали именемъ императора, дамы бросали ему букеты, махали платками.
Откуда же взялся этотъ Примъ?
Мн уже не разъ приходилось упоминать объ этомъ человк, который, не смотря на огромную популярность его имени, принадлежитъ къ числу самыхъ отъявленныхъ плутовъ въ Европ, богатой всякими пройдохами. Припомнимъ нкоторыя главнйшія черты изъ политической жизни этой знаменитости. Этотъ испанскій грандъ, графъ Рейсъ, маркизъ де-Лосъ-Кастильегосъ,— человкъ самаго низкаго происхожденія. ‘Для преступленія и наглости нтъ ничего невозможнаго’. Примъ — дитя Каталоніи, которая до глупости гордится имъ, своимъ героемъ. Еще слишкомъ молодымъ онъ завербовалъ себя въ отрядъ вольныхъ стрлковъ и храбро сражался противъ карлистовъ, такъ какъ онъ дебютировалъ въ войскахъ королевы. За его храбрость (онъ, дйствительно, такъ храбръ, какъ очень немногіе на нашемъ свт), за его неутомимую дятельность, за остроуміе, за плутовство, прикрытое веселостью,— онъ скоро достигъ исидючительнаго положенія, его безпрестанно повышали и посл семилтней компаніи на него стали смотрть, какъ на одного изъ лучшихъ офицеровъ испанской арміи.
Но карлистское движеніе было подавлено, Примъ бросается въ парламентаризмъ. Страна привязывается къ парламентской борьб съ такою же пылкою страстію, съ какою она привязывалась къ шуму боевыхъ орудій, съ какой она горячо рукоплещетъ бою быковъ. Имя Прима и на этомъ новомъ поприщ скоро стало пользоваться большой популярностію, онъ явился на выборы прогрессистомъ, и Барселона, столица Каталоніи, городъ, постоянно соперничающій съ Кадиксомъ въ приверженности къ либерализму, — послала его своимъ депутатомъ въ кортесы. Въ то время Эспартеро, герцогъ Викторіи, держалъ въ своихъ рукахъ все управленіе. Примъ помстился въ штаб этой первой шпаги Испаніи. Но регентъ захотлъ высказать также свои административныя способности, ударялся въ дла, и какъ принадлежалъ къ числу людей мало знакомыхъ съ длами внутренняго управленія, то его постоянно надували и играли имъ, рубака совершенно потерялся въ этомъ вихр придворныхъ интригъ. Примъ вовсе не желалъ себя компрометировать оставаясь на сторон, которая, по всей вроятности, должна была скоро проиграть, онъ бросилъ прогрессистовъ и перешелъ на сторону умренныхъ реакціонеровъ, главой которыхъ въ то время былъ Нарваецъ, вторая шпага королевства. За свою измну Примъ получилъ генеральскія эполеты, и новый патронъ послалъ его въ экспедицію противъ прогрессистовъ. Примъ не заставилъ просить себя два раза и съ радостію полетлъ на своихъ вчерашнихъ друзей, совершенно неожидавшихъ нападенія. Они были разбиты и Примъ, забравъ многихъ изъ нихъ въ плнъ, кого заключилъ въ тюрьму, кого разстрлялъ, и съ распростертыми объятіями былъ принятъ въ Мадрит Нарваецомъ и Маріей-Христиной. Съ своей стороны прогрессисты, давшіе тронъ Изабелл и Христин, вовсе не хотли играть роль жертвы и побжденныхъ, и снова взялись за оружіе. Противъ нихъ опять поспшилъ Примъ, и онъ такъ хорошо убивалъ и бомбардировалъ, что торжествующая реакція дала ему титулъ миротворца. Во глав своего отряда, составленнаго изъ сброда самыхъ отчаянныхъ сорви-головъ, пройдя огнемъ и мечемъ всю возставшую страну, онъ торжественно вступилъ въ Мадритъ и былъ пожалованъ маршаломъ и графомъ рейсскимъ.
Вы полагаете, что посл такихъ подвиговъ Примъ заслужилъ всеобщее презрніе? Ничуть не бывало. Въ Испаніи, этой удивительной стран, всякой измн всегда съумютъ найти подходящее оправданіе. И вы думаете, что Приму оставалось только навсегда примкнуть къ реакціонерамъ? Опять нтъ! Примъ, увренный въ своихъ силахъ, скоро понялъ, что онъ полетъ уравновшивать Нарваеца и даже его свергнуть. Воспользовавшись негодованіемъ, которое возбуждали жестокости умренныхъ, онъ возвратился къ своимъ старымъ друзьямъ прогрессистамъ и предложилъ имъ составить заговоръ, имющій цлію убійство его благодтеля Нарваеца. Но онъ не усплъ привести въ исполненіе свой замыселъ, былъ схваченъ и осужденъ на разстрляніе. Еще два часа, и однимъ мошенникомъ стало бы меньше на свт, но, какъ совершенно справедливо говорилъ самъ Примъ: ‘человкъ, подобный Приму еще не осужденъ, пока не разстрлянъ.’ Онъ куталъ свое помилованіе цною новой измны, еще разъ онъ продалъ тайны прогрессистовъ, которые имли глупость вврить ихъ такому измннику. Еще разъ онъ отдался душой и тломъ Нарваецу и получилъ отъ него, кром жизни, въ придачу мсто генералъ-капитана Пуэрто Рика, такое мсто, на которомъ вс имли привычку грабить и длать всякія безобразія. Примъ не хотлъ измнять старымъ традиціямъ, напротивъ, онъ сталъ отличаться почище своихъ предшественниковъ, и его грабежи и безобразія дошли до такихъ ужасающихъ размровъ, что нужна была вся сила протекціи Нарваеца, чтобы избжать за нихъ скандальнаго осужденія.
Былъ ли въ этомъ прощеніи со стороны Нарваеца актъ необыкновеннаго великодушія, какъ хотятъ въ томъ уврить историки реакціонной партіи въ Испаніи? Не думаемъ, тутъ просто былъ чистйшій разсчетъ. Такому кровавому человку, какъ Нарваецъ, былъ нуженъ сбиръ, подобный Приму. Можно ли въ самомъ дл заподозрить въ великодушіи Нарваеца, человка, предъ самой смертію сказавшаго священнику, который, исповдывая его, посовтовалъ ему простить враговъ: ‘Враговъ?— у меня нтъ ихъ, я ихъ всхъ разстрлялъ’, того человка, который веллъ разстрлять ребенка пяти лтъ только потому, что отецъ мальчика, прогрессистъ, скрылся отъ своихъ палачей. Ребенокъ не понималъ, что съ нимъ хотли длать, онъ игралъ и бгалъ между солдатами’ Нарваецъ веллъ ему стать на мсто, а солдатамъ выстрлить’ Ребенокъ ли, развлеченный шумомъ, не могъ устоять на мст, а можетъ быть руки у солдатъ дрожали, но только ни одна пуля не попала въ мальчика. Тогда Нарваецъ бросилъ вверхъ апельсинъ. ‘Лови, малютка’, закричалъ онъ, а солдатамъ веллъ стрлять въ апельсинъ. Ребенокъ повалился прострленный пулею.
Въ 1854 году мы встрчаемъ Прима въ третій разъ въ рядахъ прогрессистовъ, подъ командой Эспартеро. Когда викальваристы поддли революціонеровъ 1854 года, Примъ не замедлилъ перейти на сторону О`Доннеля, третьей шпаги, и вошелъ въ комитетъ Либреальной (sic) уніи. Однакожъ онъ сталъ слишкомъ замтнымъ лицомъ, чтобы не безпокоить своего протектора, и тотъ сталъ выискиватъ случай отправить опаснаго друга за границу, по возможности подальше. Онъ послалъ его въ Крымъ для изученія стратегическихъ дйствій союзныхъ войскъ. Если поврить на слово его по. читателямъ, то Примъ и былъ настоящимъ побдителемъ подъ Севастополемъ и если бы англо-французы не слдовали его совтамъ, они удалились бы изъ Россіи со стыдомъ. Когда О`Доннель, подражающій во всемъ Наполеону Ш, ршился бросить испанскій народъ въ отдаленныя экспедиціи, славой замнить свободу, и войну и завоеваніе сдлать громоотводомъ противъ духа независимости и свободы,— Примъ былъ назначенъ генералиссимусомъ испанской арміи въ войн противъ Мароко. Эта несправедливая война можетъ быть приравнена къ борьб быка съ десятью пикадорами я десятью матадорами, несчастное животное, атакованное со всхъ сторонъ въ нсколько разъ сильнйшимъ противникомъ, разумется, не иметъ никакихъ шансовъ спастись. Примъ со славой избилъ множество почти беззащитныхъ мароканцевъ. Торжествующая армія возвратилась въ Испанію, и, при трубныхъ звукахъ и при трон турецкихъ барабановъ, вступила въ Мадритъ. Неутомимый Примъ выбарабанилъ себ испанское грандство перваго класса и маркизатство кастилегосское. Организуя эту экспедицію, О’Доннелъ не разсчитывалъ, что роетъ этимъ самому себ яму, а возвышая своего знаменитаго друга и соперника, не провидлъ въ немъ будущаго опаснаго врага.
Готовилась новая экспедиція въ Мексику, должествующая покрыть славой имя Изабеллы, на долю Прима выпала честь осуществить ее. Примъ тотчасъ же отправился въ Пломбіеръ, гд пробылъ 15 дней и имлъ съ Наполеономъ III таинственное свиданіе, долго бесдовали они, стараясь обмануть одинъ другого, какъ Борджіа и Сфорца, и въ Испаніи вс были уврены, что Примъ принялъ свои мры, чтобы провести свою жертву, какъ сдлалъ это Кавуръ раньше и впослдствіи Бисмаркъ.
Какъ бы тамъ ни было, а только Примъ, вопреки договору, ссылаясь на близость къ театру дйствій острова Кубы, постарался высадиться въ Вера-Круцъ ране французовъ. Есть неопровержимыя доказательства, что онъ мечталъ сдлаться диктаторомъ, регентомъ и, кто знаетъ, можетъ. быть императоромъ Мексики. Онъ самъ организовалъ оваціи, которыя ему длались со всхъ сторонъ. Онъ приказалъ встрчать свою жену съ барабаннымъ боемъ, солдаты должны были воздавать ей царскія почести. Любопытне всего, что онъ въ своей палатк редактировалъ и печаталъ свой Мониторъ — ‘Эхо Европы’, въ которомъ появлялись подобные отрывки:
‘Есть личности, съ именами которыхъ связана великая судьба народовъ. Личность и имя донъ-Жуана Прима служатъ символомъ этой экспедиціи… Въ немъ мы имемъ благороднаго, великаго предводителя, котораго греки и римляне возвысили бы въ рангъ боговъ,— героя, который въ средніе вка сталъ бы основателемъ новой королевской династіи… И, рисуя его портретъ, Гомеръ сравнилъ бы его съ божественнымъ Марсомъ’…
Вс эти выходки выводили изъ себя Форэ и Дюпена, которые не прочь бы повторить ихъ надъ своими собственными особами. Они ршились положить этому конецъ, и въ одинъ прекрасный день ринулись на казармы, занимаемыя испанскимъ отрядомъ, сорвали съ нихъ кастильское знамя и замнили его императорскимъ. Примъ, хорошо понимая, что сила не на его сторон, счелъ за лучшее ретироваться, но сдлалъ это самовольно, не получивъ разршенія своей государыни. Онъ отправился въ Испанію и встрченъ былъ тамъ опять съ такимъ же торжествомъ и шумомъ, съ какимъ его встрчали посл марокской побды. Онъ такъ умлъ экслуатировать въ свою пользу »ненависть, зависть и старые счеты испанцевъ съ французами, что, не взирая на то, что онъ самовольно, безъ всякой разумной причины оставилъ своего союзника въ самомъ начал предпріятія, среди постоянно возрастающихъ опасностей, — не смотря на все это, его все-таки сочли спасителемъ отечества. Результатомъ дйствій Прима была холодность, водворившаяся между тюильрійскимъ и мадридскимъ кабинетами, къ счастію Испаніи и Франціи не измнявшаяся до послдняго времени.
Въ этотъ промежутокъ времени Испаніею управляли: Конха, шпага четвертая, и Серрано, шпага пятая, пришла пора Приму стать шестой шпагой. Въ свою очередь и на его долю выпало благоволеніе королевы, но онъ былъ слишкомъ капризенъ, слишкомъ дерзокъ, чтобы его господство могло долго продолжаться: онъ видлъ, что милости королевы вмсто него обращаются на другихъ. Онъ разсердился и, съ обычной своей самоувренностью, ршился дйствововать. Чего онъ не могъ завоевать своими манерами и образомъ поведенія, онъ захотлъ взять силою оружія. Онъ опять схватился за прогрессистовъ и поднялъ знамя бунта противъ своей государыни, но потерплъ совершенное пораженіе, въ первый разъ онъ былъ разбитъ О’Доннелемъ, во второй Нарваецомъ. Эти оба пораженія много понизили его въ общественномъ мнніи людей, уважающихъ только тхъ, кому везетъ счастіе. Есть такіе субъекты даже и теперь, которые увряютъ, что послднее возстаніе только потому удалось, что Примъ прямо въ него не вмшивался, а вдали дожидался извстія о побд. Однакоже, какъ только возстаніе увнчалось успхомъ, уже Примъ възжаетъ въ Мадритъ, раздляя торжество Серрано, и глупцы опять кричатъ: ‘Да здравствуетъ Примъ! да здравствуетъ свобода!’ И вновь судьбы Испаніи находятся въ рукахъ этого плута.
Сдлавъ историческій очеркъ политической карьеры Прима, мы спрашиваемъ себя съ изумленіемъ: ‘ Какимъ образомъ этотъ мошенникъ пользуется такой безконечной популярностью?. Для объясненія этого факта мы можемъ представить только весьма несовершенныя причины. Это потому, что Примъ представляетъ собою въ самой высшей степени національный типъ испанца, скажемъ мы. Каждый испанецъ узнаетъ въ немъ самого себя, узнаетъ себя, какъ въ хорошихъ сторонахъ его характера, такъ и въ дурныхъ. Примъ вышелъ изъ ничего — естественная причина, чтобы массы его обожали. Онъ воръ, но онъ богатъ. Онъ грабитель, но онъ щедро расточаетъ награбленное. Онъ жестокъ, но онъ храбръ до самозабвенія. Онъ иметъ низкую душу, но его честолюбіе безпредльно. Онъ измнникъ, но вмст съ тмъ добрый малый. Онъ никогда не говоритъ правды, но блещетъ остроуміемъ. Но всего этого было бы недостаточно, еслибы Примъ, испанскій Мюратъ, какъ его называютъ,— не былъ въ тоже самое время образцомъ кастильскаго самохвальства и каталонскаго чванства. Испанецъ прежде всего хвастунъ, онъ удивляется лгуну, который уметъ лгать лучше, чмъ онъ, онъ любитъ родомонтады, онъ готовъ восхищаться всякимъ нелпымъ самохвальствомъ, лишь бы оно было грандіозно и торжественно. Примъ,— достойнйшій представитель типа хвастунишекъ,— вполн достоинъ командовать арміей скомороховъ!
Разумется, пока ещ мы не можемъ сказать, къ чему приведетъ испанская революція, но мы знаемъ уже, что она сдлала. Серрано и Дульче, сражавшіеся съ Примомъ, побдившіе, преслдующіе и изгнавшіе его въ 1866 и 1867 году, находятся съ ‘нимъ теперь, въ 1868 году, въ самомъ тсномъ союз. Республиканцы, засдавшіе въ революціонной юнт вмст съ представителями партій прогрессивной, либеральной уніи и иберійской уніи,— не допустили Прима стать первымъ министромъ, но все же находятся съ нимъ въ согласіи и союз, представители ихъ приняли высокія мста: Риверо избранъ меромъ, Мадоцъ назначенъ губернаторомъ Мадрита. Честные, безчестные и благоразумная середина — вс дйствуютъ согласно, вс стремятся къ однимъ результатамъ, и ждутъ избранія, всеобщей подачей голосовъ, учредительныхъ кортесовъ, которымъ и вврятъ свою судьбу. И такъ не станемъ предсказывать, а будемъ лучше ждать, что произойдетъ, дале! Къ чему черными предсказаніями омрачать удовольствіе, которое испытываемъ мы, получая извстіе о ход длъ въ теперешней Испаніи. Къ тому же извстно, что дятели ныншней испанской революціи боле всего избгаютъ всякихъ сношеній съ Наполеономъ III и зорко слдятъ, чтобы изъ сосдней страны не были брошены къ нимъ зажигательныя орудія. Еще новая гарантія, что дла пойдутъ хорошо!
Бдствіе, постигшее восточную часть южной Америки принадлежитъ къ числу такихъ несчастій, которыя трогаютъ и волнуютъ всякаго человка, имющаго способность мыслить и чувствовать,— въ числу такихъ бдствій, о которыхъ съ изумленіемъ и ужасомъ будутъ вспоминать будущія поколнія. Оно представляетъ собою новый печальный фактъ, который слдуетъ присоединить къ ряду другихъ, всмъ извстныхъ и наполненныхъ уже легендарными подробностями фактовъ, разрушенія Геркуланума, Помпеи и Лиссабона. Жестокое землетрясеніе, продолжавшееся съ 13 по 18 августа, дйствовало на пространств отъ южныхъ границъ Перу до сверныхъ Экуадора. Тысячи людей — одни говорятъ 30, другіе 60 тысячъ — погибли, города и деревни разрушены, источники превращались въ рки, рки въ озера, на мст городовъ стояла вода. Море, мгновенно удалившееся отъ берега, вдругъ, съ страшною силою хлынуло назадъ, поднялось боле, чмъ на 70 аршинъ, выступило изъ береговъ и обрушилось на города и деревни, стоявшіе по берегу. Оно стремилось впередъ съ силой локомотива и уносило съ собой все, что встрчалось на пути, ужасная волна разбивала самыя скалы, корабли были выброшены на берегъ, и нсколько мачтъ найдено въ трехъ верстахъ отъ берега. Многіе вулканы находились въ дйствіи. Многіе гребни горъ въ Андахъ оторвались и разбились среди вчныхъ снговъ. И верхнія области атмосферы были освщены зловщимъ свтомъ!
Прочитали? Поделиться с друзьями:
