Полемика съ Нмецкими журналами Петербурга.
Полемика съ Нмецкими журналами Петербурга.
Москва, 28-го января 1868 г.
Полемика с немецкими журналами Петербурга, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860-1886)
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’. Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Мы говорили недавно о безобразіяхъ или аномаліяхъ Русской жизни и подраздляли ихъ на разныя категоріи: административную, общественную, народную. Въ какой категоріи отнесемъ мы изданіе Русскою Императорскою Академіею Наукъ Нмецкой газеты — органа Нмецкой политики, Нмецкой вообще, не только Прусской, но и Австрійской, украшеннаго, впрочемъ, не Прусскимъ, не Австрійскимъ, а Русскимъ государственнымъ гербомъ? Мы внаемъ только одно, что къ категоріи безобразій нашей простонародной жизни оно отнесено быть не можетъ. Оно возможно только, и даже естественно, въ С.-Петербург, который и самъ, сказали бы мы, представляется намъ историческою аномаліей, — еслибы другая академическая газета, Русская, родная сестра Нмецкой, не озадачила насъ торжественнымъ увреніемъ, что С.-Петербургъ ‘гораздо боле Русскій городъ, чмъ ‘Москва’, ‘боле чмъ Москва явилъ общеславянскихъ свойствъ и больше симпатій ко всему православному міру!’ (sic! см. ‘С.-Петерб. Вд.’ NoNo 18 и 23). Если подъ общеславянскимъ свойствомъ почтенный близнецъ Нмецкой академической газеты разуметъ способность въ подражанію, податливость въ образованныхъ классахъ иноземному вліянію, онмеченіе или иное отщепенство отъ своей народности высшихъ сословій, — то онъ совершенно правъ, и однимъ изъ блестящихъ доказательствъ русскости С.-Петербурга и его общеславянскихъ свойствъ служатъ изданія С.-Петербургской Русской Академіи Наукъ на Нмецкомъ язык, а также и изданіе ‘St.-Petersburger Zeitung’. Въ этомъ академическомъ орган съ государственнымъ гербомъ должны, естественно, отражаться Славянскія свойства С.-Петербурга, и они дйствительно отражаются во всей своей откровенности. Для примра возьмемъ 19-й No текущаго года сей почтенной газеты. Въ передовой стать этого No редакторъ докторъ Мейеръ длаетъ выговоръ оффиціальной или полуоффиціальной газет министерства иностранныхъ длъ, ‘Journal de St.-Ptersbourg’ за то, что она слишкомъ ‘строго’ (zu strenge) обошлась съ Австрійскою журналистикой за ея отзывы о Россіи. Вступаясь за честь Австрійской печати, газета Русской Академіи Наукъ старается доказать, что она, Австрійская печать, вполн права въ своихъ нападеніяхъ, что всему виною расположеніе къ Славянамъ Русскихъ журналовъ (преимущественно же, конечно, Московскихъ). Затмъ, выгораживая Русское правительство предъ Западною Европой отъ всякаго подозрнія въ сочувствіи съ панславизмомъ, Нмецкіе ‘Вдомости’ города ‘боле Русскаго, чмъ Москва и съ большими общеславянскими свойствами’ — почтительнйше внушаютъ правительству, что если оно не обуздаетъ Славянскаго духа Русскихъ газетъ, то наживетъ себ бду, и именно войну, въ которой, какъ во время Крымской войны, будетъ имть противъ себя всю Европу. ‘Noch ist es Zeit’ — еще есть время! утшительно восклицаетъ С.-Петербургская газета, ‘еще можемъ мы съ честью (?) выйдти изъ своего положеніи, отказавшись (durch Aufgeben) отъ всякихъ невыполнимыхъ плановъ за предлами и безъ того слишкомъ обширной для нашихъ силъ имперіи, — но это должно быть совершено серьезно и откровенно, если не хотимъ, чтобы недовріе Западной Европы перешло наконецъ въ открытую вражду’. Такимъ образомъ не одн заграничныя газеты силятся застращать Русское правительство или произвести ту интимидацію, о которой мы говорили третьяго дня, — но и газета Русской Академіи. Мы не ршимся отнести совты ‘St.-Petersburger Zeitung’ къ числу тхъ ‘коварно-дружескихъ совтовъ успокоить якобы Европейское общественное мнніе’, которыхъ возможность мы предугадывали въ нашемъ 25 No. Но понятно, что одна уже такая статья, подъ государственнымъ гербомъ, могла породить за границею слухъ, будто княземъ Горчаковымъ разосланъ циркуляръ, въ которомъ Россія старается ублить себя отъ подозрній въ сочувствіи съ панславизмомъ… Понятно, думаемъ, теперь и читателямъ, почему мы обратили такое особенное вниманіе на эту статью. Мы уврены, что эта статья нашла себ сочувственный отголосокъ во многихъ сферахъ нашего свернаго града съ ‘общеславянскими свойствами’… О какихъ же это ‘неисполнимыхъ планахъ’ разсуждаетъ г. Мейеръ? Можно подумать, что Нмецкая газета Русской Императорской Академіи Наукъ и сама вритъ въ существованіе ‘завщанія Петра великаго’ или ‘завщанія Екатерины II-й, въ Московскіе завоевательные замыслы и т. д.? Какіе это ‘неисполнимые планы’ были проповданы Русскою печатью? Пусть укажетъ онъ хоть на одинъ. Мы смло объявляемъ, что ни одна Русская газета не предлагала никакого плана, въ которомъ бы выражалось то ‘Московское ненасытное властолюбіе’, та ‘московитская жажда завоеванія’, о которыхъ, по внушеніямъ западныхъ политическихъ суфлеровъ, твердитъ западная журналистика. Больно же газет Русской Императорской Академіи не врить ‘Русскому Инвалиду’ и разсказывать, что онъ ‘шутитъ’, утверждая, будто никакого политическаго объединенія всхъ Славянъ никто и не вамышляетъ, и будто дло идетъ теперь только объ единств духовнаго свойства…
Г. Мейеръ пугаетъ правительство возможностью второй Крымской войны, въ которой, по его мннію, виновата будетъ отечественная журналистика. ‘Мы положительно приписываемъ, говоритъ онъ, политическое одиночество (изолированное положеніе) Россіи, — если таковое дйствительно существуетъ, — панславистскимъ выходкамъ Русскихъ газетъ’. Если г. Мейеръ припомнилъ Крымскую войну, то и мы ему напомнимъ, что во время Крымской войны о панславизм не било и рчи, что, напротивъ, свжо было преданіе, не прошло и пяти лтъ, какъ Россія Русскою кровью, вмст съ Славянами, спаяла распавшуюся имперію Габсбурговъ, — и тмъ не мене все же ‘вся Европа’, какъ онъ выражается, была противъ насъ, а въ томъ числ и спасенная нами Австрія. Стало-быть не одинъ панславизмъ иметъ свойство возбуждать вражду и злобу Европы противъ Россіи. Но, возразитъ намъ безъ сомннія ‘St.-Petersburger Zeitung’, вдь и тогда имла Европа поводъ къ войн, — это сочувствіе къ положенію восточныхъ христіанъ… Такъ и въ этомъ виновата Россія?! По мннію газеты Русской Академіи Наукъ, Россіи слдовало бы ‘mit Ernst und Aufrichtigkeit’, серьезно и откровенно, отречься отъ сочувствія къ страждущимъ христіанамъ Востока и увровать, вмст съ Западною Европой, въ пригодность административныхъ Турецкихъ реформъ, въ возможность примиренія Ислама съ Евангеліемъ?.. Такое мнніе (а отъ этого мннія г. Мейеръ, конечно, не отступится) возможно только въ такомъ изданіи, какъ эта Нмецкая газета, и въ такомъ город, какъ Санктпетербургъ, боле Русскій, боле Славянскій и боле сочувствующій православному міру, чмъ какая-нибудь ‘древняя столица Москва, съ своею тяжеловсностью (?), національною и всякою исключительностью’ (Русскій близнецъ Нмецкой газеты, No 19).
Адвокатъ Австрійской журналистини, органъ Русской Аюдеміи Наукъ, въ числ разныхъ явленій оправдывающихъ, по его мннію, Австрійскія нападки на Россію, указываетъ, разумется, на прошлогодній Славянскій създъ, на характеръ празднества и торжества, которымъ сопровождалась эта встрча Славянъ между собою въ Россіи, и на слова одного изъ Австрійскихъ Сербовъ. Но дло не въ томъ, что говорилъ тои или другой изъ Славянскихъ гостей, выражая свое личное мнніе на пиршествахъ, не имвшихъ оффиціальнаго характера, а въ томъ, какого содержанія были Русскія рчи. Разв хоть въ одной изъ нихъ есть возбужденіе въ измн, нарушенію долга врности законамъ и власти? Разв эти рчи были возмутительнаго свойства? Разв ссьтовалъ кто-либо Австрійскимъ Славянамъ, въ защит Славянской народности, выходить изъ предловъ легальности, переступать границы правъ. дарованныхъ имъ конституціей? Разв Славянскій създъ оказалъ какое-либо вліяніе на политическій образъ дйствій Россіи относительно Внскаго кабинета, вызвалъ съ ея сторона какія-либо дипломатическія ходатайства или представленія въ пользу той или другой Славянской народности, подобемя хоть тому, которое Внскій кабинетъ позволилъ себ учинить въ 1864 г., вступившись за Польскую національность? Почему же ‘St.-Petersburger Zeitung’, оправдывая ярость Австрійской прессы Славянскимъ създомъ и статьями Русскихъ газетъ, не взяла на себя несравненно боле приличнаго для органа Русской Академіи труда оправдать Русскую прессу поведеніемъ Австріи и ея журналистики относительно Россіи въ 1864 году?
‘St.-Petersburger Zeitung’ не оставляетъ въ поко даже и скромной дятельности Московскаго Славянскаго Благотворительнаго Комитета. Петербургское дтище возмущено тою помощью, которую оказываетъ комитетъ Славянскимъ ученымъ обществамъ, а также и поддержанію научнаго и литературнаго развитія славянской народности. Помощь эта, въ сожалнію, такъ ничтожна по количеству денегъ, что о ней совстно и говорить, — но все же это матеріалъ пригодный для враждебныхъ выходокъ противъ Россіи, и газета нашей Академіи спшитъ сослужить службу Австрійской пресс указаніемъ на вс Славянскіе грхи Русскаго общества. Мы не станемъ доле докучать читателямъ разборомъ всхъ пунктовъ этого обвинительнаго противъ Россіи акта, услужливо составленнаго, къ облегченію Австрійскихъ газетъ, Нмецкимъ органомъ Русской Императорской Академіи Наукъ. Думаемъ, что довольно и приведенныхъ образчиковъ. Выводъ изъ этой статьи тотъ, во-первыхъ, что главною заботой Россіи и ея правительства должно быть заискиваніе милости западно-европейскаго общественнаго мннія. Во-вторыхъ, что для достиженія сей благородной цли Русская журналистика обязана выносить смиренно и терпливо вс заушенія и оплеванія, расточаемыя Россіи иностранною прессой, и не должна смть оправдываться, не только. ужъ отмривать тою же мрой. Въ-третьихъ, что если Европа изволитъ на Россію гнваться, то Россія иметъ себя признавать виноватою, а ея гнвъ справедливымъ, потому что и въ самомъ дл Россія предъ Европой всегда виновата. Въ-четвертыхъ, что Россіи подобаетъ смиряться, принижаться, всячески стушевываться, дабы заставить простить и забыть свое Славянское происхожденіе, свой отличный отъ Европы духовный и матеріальный, политическій и общественный складъ, — свое родство съ Славянскими племенами Турціи и Австріи, свое единовріе съ православнымъ Востокомъ. Все это вящій грхъ въ глазахъ Западной Европы, въ глазахъ Нмецкаго изданія Русской Императорской Академіи Наукъ, да и въ глазахъ большей части органовъ общественнаго мннія Санктпетербурга. Отъ этого грха мы должны, какъ отъ сатаны, отрекаться, отплевываться и отдуваться, должны въ немъ непрестанно ваяться и всемрно стараться заслужить благосклонность Европы полнйшею ассимиляціею Русскихъ людей западнымъ Европейцамъ, — разумется, по преимуществу Нмцамъ. Мы не преувеличиваемъ. Кром ‘St.-Petersburger Zeitung’, достаточно указать на отношеніе къ Славянскому вопросу Санктпетербургской газеты ‘Всть’, Санитпетербургской газеты ‘Недля’ (иначе даже не выражающейся о Славянахъ, какъ фразой: ‘какіе-то Славяне!’), ‘Петербургской Газеты’ г. Арсеньева, другой академической газеты, издаваемой г. Коршемъ (принявшей подъ свою защиту того Русскаго профессора, котораго слова цитируются теперь внскою газетой ‘Debatte’, какъ вполн подтверждающія ея мнніе, и приводятся въ Праг на суд, какъ свидтельство служащее къ обвиненію Славянъ и Россіи). Можно сказать, что, кром ‘Инвалида’, почти вс прочія газеты Санктпетербурга тянутъ въ этомъ отношеніи, боле или мене, одну ноту. Но самымъ пышнымъ цвтомъ такого направленія можетъ служить общество, о которомъ мы уже извщали въ 24 No ‘Москвича’, подъ заглавіемъ: ‘Австрійское общество въ Санктпетербург’. Это общество, какъ извстно, поставило себ задачею ‘противодйствовать всякому сбору въ Россіи денегъ въ пользу Славянъ’, которыхъ оно называетъ ‘Австрійскими чиновниками, позволяющими себ производить агитацію противъ своего законнаго государя’. Въ этомъ объявленіи о задач общества, составившагося въ Санктпетербург, напечатанномъ въ ‘Петербургской Газет’, все есть: и сильный полицейскій запахъ, и рекомендація своей благонамренности, и оскорбленіе бывшимъ гостямъ Россіи — Славянамъ… Можетъ ли посл этого роптать на насъ Австрійская пресса?
Такая совокупность свидтельствъ, полагаемъ, достаточно характеризуетъ отношеніе Санитпетербургскаго общества (за исключеніемъ нкоторой его части) въ существеннымъ интересамъ Славянской народности, нераздльнымъ съ интересами народности Русской. Краспорчива уже сама по себ возможность такихъ явленій и служитъ блистательнымъ комментаріемъ къ положенію г. Корша: ‘что Санктпетербургъ боле Русскій городъ и съ большими общеславянскими свойствами, чмъ Москва’. Въ ‘С.-Петербургскихъ Вдомостяхъ’, въ двухъ статьяхъ 18 и 23 NoNo, построена даже цлая ученая теорія о значеніи Петербурга, изъ которой указанныя нами явленія истекаютъ логически. Эти статьи написаны въ вид возраженія нашей стать въ 1 No ‘Москвича’, въ которой мы старались объяснить себ слабость Русской государственной и общественной, въ Петербургскій періодъ нашей исторіи, силы — въ обрусеніи окраинъ Русскаго государства, въ ассимиляціи инородцевъ, — силы, которою Россія обладала въ прежнія времена несомннно. Мы пришли къ заключенію, что мы не обрусимъ никого, не обрусвъ напередъ сами, что ассимилировать себ чужія племена мы способны будемъ только тогда, когда разовьется и упрочится въ насъ наше Русское самосознаніе. Г. Коршъ вступился, какъ и слдовало ожидать, за Санктпетербургъ и внчалъ свой панегирикъ ему такою похвалой: что, благодаря Петербургу, не мы ассимилируемъ себ иностранцевъ, но сами отчасти уже ассимилировались, [отчасти еще ассимилируемся западнымъ Европейцамъ, — и что въ окончательной ассимиляціи все призваніе Петербурга и спасеніе Россіи. ‘Не поздоровится отъ эдакихъ похвалъ’!… При такомъ усердіи Петербурга въ ассимиляціи, имемъ ли мы право удивляться стать ‘St.-Petersburger Zeitung’ и другихъ газетъ, нами упомянутыхъ, равно и учрежденію общества, совершенно согласнаго съ тмъ полицейскимъ свойствомъ, которое обнаруживаетъ и Западная Европа по отношенію къ міру Русско-Славянскому? Ассимилировать себя западнымъ Европейцамъ — не значитъ ли это отречься отъ признанія за восточною Европой отличныхъ отъ Запада просвтительныхъ началъ, ея особой миссіи въ человчеств, — не значитъ ли это отречься отъ своей Славянской и Русской народности, по крайней мр отъ самостоятельности и самобытности нашего народнаго развитія? Народы ассимилированные не имютъ своего личнаго значенія въ исторіи человчества, а живутъ значеніемъ и подъ именемъ той боле могущественной народной личности, которая ихъ себ ассимилировала. Эту будущность, по словамъ г. Корша, долженъ устроить намъ Санктпетербургъ, котораго имя онъ, — не въ насмшку, какъ это сдлали мы, — а съ нкоторою гордостью, будто облекая въ мундиръ высшаго разряда, ради вящей ассимиляціи, пишетъ не иначе какъ латинскими буквами. Ужъ не бросить ли намъ, въ самомъ дл, для пущей ассимиляціи, и кириллицу, хотя и подправленную Петромъ, и замнить ее латинскимъ алфабетомъ? Мы ждемъ такого предложенія отъ слдующихъ NoNo ‘Санитпетербургскихъ Вдомостей’. Ассимилировать такъ ассимилировать! Какъ образецъ высоты Русскихъ явленій въ Петербургскій періодъ исторіи, въ противоположность періоду Московской Руси съ ея Миниными и Пожарскими, Петербургская газета представляетъ въ заманчивой перспектив Русскому народу имена ‘Разумовскихъ, Завадовскихъ’… Это идеалы Петербургскаго періода.
Пусть же читатель сообразитъ теперь это ученіе о необходимости окончательной ассимиляціи Россіи Западной Европ съ апоозомъ Санктпетербурга, изображеннымъ въ газетъ г. Корша, со статьею Нмецкаго органа Русской Академіи Наукъ, съ самымъ фактомъ существованія подобной Нмецкой газеты, украшенной Русскимъ государственнымъ гербомъ, съ отзывами Петербургской журналистики о Славянахъ, — пусть сообразитъ, да подумаетъ: успшно ли, при такихъ условіяхъ, можетъ совершаться обрусеніе нашихъ окраинъ, благопріятны ли такія условія для народнаго направленія Русской политики вншней и даже внутренней, вообще для самобытнаго развитія Русской народности, — и не въ этихъ и условіяхъ должно искать разгадку всхъ безобразій, удручающихъ нашу Русь?