‘Міръ Божій’, No 6, 1895
Поэзия гр. Алексея Толстого, Толстой Алексей Константинович, Год: 1895
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Поэзія гр. Алекся Толстого. ‘Алексй Толстой принадлежитъ къ числу поэтовъ мыслителей, онъ былъ поэтомъ-борцомъ… который боролся оружіемъ свободнаго слова за права красоты и за жизненныя права человческой личности’,— такъ характеризуетъ А. Толстого Владиміръ Соловьевъ въ своей критической стать о немъ (‘Встникъ Европы’, No 5). Разбирая его стихотворенія, онъ останавливается на двухъ основныхъ мотивахъ его поэзіи — на поклоненіи красот и патріотизм. По его словамъ, для Толстого красота ‘была дорога и священна, какъ сіяніе вчной истины и любви’. Культъ красоты онъ понималъ не въ смысл преклоненія передъ изящной и пріятной вншностью, для него онъ имлъ боле глубокое значеніе и находился въ тсной связи съ его философскими представленіями о жизни и мір. Для Алекся Толстого любовь была движущимъ началомъ вселенной, а красота — вншнимъ отраженіемъ этой любви. Мысль эта высказывается, напр., въ стихотвореніи:
Когда Глагола творческая сила
Толпы міровъ воззвала изъ ночи,
Любовь ихъ вс, какъ солнце, озарила
И лишь на землю къ намъ ея свтила
Нисходятъ порознь рдкіе лучи.
И порознь ихъ отыскивая жадно,
Мы ловимъ отблескъ вчной красоты:
Намъ встью лсъ о ней звучитъ отрадной,
О ней потокъ гремитъ струею хладной
И говорятъ, качался, цвты.
Та же мысль выражена и въ слдующихъ прекрасныхъ строкахъ:
И вс сокровища природы,
Степей безбережный просторъ,
Туманный очеркъ дальнихъ горъ,
И моря пнистыя воды,
Земля, и солнце, и луна,
И всхъ созвздій хороводы,
И синей тверди глубина —
То все одно лишь отраженье,
Лишь тнь таинственныхъ красотъ,
Которыхъ вчное виднье
Въ душ избранника живетъ.
Переходя затмъ къ историко-патріотическимъ стихотвореніямъ Толстого, Вл. Соловьевъ говорить, что во всхъ этихъ стихотвореніяхъ выразился взглядъ Толстого на два основныхъ начала русской исторіи. ‘Со всею живостью поэтическаго представленія и со всею энергіей борца за идею, Толстой славилъ и въ проз и въ стихахъ свой идеалъ истинно русской, европейской и христіанской монархіи, и громилъ ненавистный ему кошмаръ азіатскаго деспотизма. Начала истиннаго, національнаго строя онъ находилъ въ кіевской эпох нашей исторіи, осуществленіе противоположнаго принципа онъ видлъ въ період Московскаго государства, къ которому относился съ яростной враждой. ‘Моя ненависть къ московскому періоду — есть моя идіосинкразія’, писалъ онъ въ одномъ письм.
Взгляды Толстого на русскую исторію ясне всего высказаны въ его извстной баллад ‘Змй-Тугаринъ’. Въ ней описывается, какъ кіевскій князь Владиміръ съ дружиною пировали на берегу Днпра, и какъ на этомъ пиру выступилъ Змй Тугаринъ съ пснею, въ которой онъ предсказывалъ будущность Россіи: татарское нашествіе и то, что за нимъ послдуетъ.
Пвецъ продолжаетъ:
И время придетъ,
Уступитъ нашъ ханъ христіанамъ,
И снова подымется русскій народъ,
И землю единый изъ васъ соберетъ,
Но самъ же надъ ней станетъ ханомъ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Обычай вы нашъ переймете,
На честь вы поруху научитесь класть,
И вотъ, наглотавшись татарщины всласть,
Вы Русью ее назовете.
Идеалъ самого поэта выражается въ слдующихъ словахъ князя Владиміра, поднимающаго свою чару за ‘русскую Русь’:
…’За древній обычай до дна ее пью,
За древнее русское вче!
За вольный, за честный славянскій народъ,
За колоколъ пью Новограда.
И если онъ даже во прахъ упадетъ,
Пусть звонъ его въ сердц потомковъ живетъ.
Ой, ладо, ой, ладушко-ладо!
Указавъ на то, что, съ исторической точки зрнія, Толстой былъ неправъ въ своей идеализаціи кіевской Руси и повальномъ осужденіи Московскаго періода, Вл. Соловьевъ говорить дале, что, тмъ не мене, ‘какъ патріотъ-поэтъ Толстой былъ вправ избрать не историческую, а пророческую точку зрнія. Онъ не останавливался на матеріальныхъ необходимостяхъ и условіяхъ прошедшаго, а мрялъ его сверху — нравственными потребностями настоящаго и упованіями будущаго. И тутъ онъ не ошибался. Для нашего настоящаго духовнаго исцленія и для нашихъ будущихъ задачъ нужны намъ, конечно, не монгольско-византійскія преданія московской эпохи, а развитіе христіанскихъ и истинно-національныхъ началъ, что какъ бы было общано и предсказано свтлыми явленіями кіевской Руси’.