Статьи из газеты ‘День’ (1863)
Статьи из газеты ‘День’ (1863)
По поводу притязаній Поляковъ на Литву, Блоруссію, Волынь и Подолію.
По поводу притязаній Поляковъ на Литву, Блоруссію, Волынь и Подолію.
Москва<, 6-го октября 1862
По поводу притязаний Поляков на Литву, Белоруссию, Волынь и Подолию, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1863
Время на прочтение: < 1 минуты
Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Какъ въ карточной игр тасуютъ масти въ колодахъ, такъ въ первой четверти ныншняго столтія тасовались и народности въ той — своего рода карточной политической игр, которая разыгрывалась на знаменитомъ Внскомъ конгресс. Собравшіяся власти, въ заботахъ о благоустройств Европы,— котораго они надялись достигнуть способомъ политическаго равновсія, механически понимаемаго,— кроили, размривали и развшивали, довшивали и домривали разныя доли — т. е. разныя племена и народы, въ пользу того или другаго государственнаго построенія. Он не принимали въ соображеніе ни народныхъ требованій и влеченій, ни племеннаго различія, вражды или склонности, ни стремленій къ самостоятельному развитію, ни правъ на жизнь и бытіе, предъявляемыхъ народностями. Он распоряжались судьбами народовъ и цлыхъ странъ, не справляясь ни съ ихъ исторіей, ни съ ихъ волей, и совершали странныя, противоестественныя, насильственныя сочетанія (напримръ хоть Итальянцевъ съ Нмцами), внося, вмст съ вншнимъ матеріальнымъ равновсіемъ, такое нравственное неравновсіе, которое привело въ постоянное колебаніе и сотрясеніе политическую систему Европы.
Но если подобнаго рода воззрнія и пріемы возможны были въ эпоху Внскаго конгресса, то въ наше время они не только утратили значеніе дйствующаго въ исторіи принципа, но стали въ явное противорчіе съ современнымъ могучимъ историческимъ двигателемъ — идеею національности.
Если явленія, порожденныя системою безцеремонной бюрократической, насильственной перетасовки, административнаго сочлененія и расчлененія народностей, продолжаютъ еще существовать и попын, то самое начало давно осуждено и отвергнуто — нравственно — политическимъ сознаніемъ всего образованнаго міра, и едвали найдутся люди съ такимъ тснымъ, узкимъ политическимъ взглядомъ, которые захотли бы вернуться къ печальнымъ преданіямъ Внскаго конгресса.
И однакоже нашлись.
Нашлись именно въ той стран, которая, повидимому, всю силу жизни почерпаетъ изъ принципа національности, т е. національной свободы, самобытности развитія, самостоятельности гражданской я духовной, въ стран, которая славится своимъ патріотизмомъ и, казалось, строже всхъ должна была бы блюсти чистоту начала, на которомъ основываетъ свое право. Да, именно въ Польш, въ просвщенной общественной сред, нашлись люди, которые, ратуя за начало собственной національной свободы, въ то же время не могутъ отршиться, въ отношеніи къ другимъ народностямъ, отъ теорій, завщанныхъ Внскимъ конгрессомъ,— и такимъ грубымъ противорчіемъ, сами, въ роковомъ ослпленіи, подрываютъ свое собственное дло! Вс журналы Русскіе и иностранные сообщили извстіе о томъ, что до 300 Польскихъ помщиковъ, съхавшись въ Варшав, написали, по совту будто бы графа Андрея Замойскаго, проектъ адреса къ Русскому правительству съ требованіемъ безусловнаго присоединенія или, лучше сказать, включенія въ составъ Польши: Литвы, Блоруссіи, Волыни и Подоліи, нкогда принадлежавшихъ Польской корон. Не неумренность требованій насъ поражаетъ: къ несчастію, мы къ нимъ уже привыкли и они не представляютъ намъ ничего новаго, но насъ глубоко оскорбляетъ и возмущаетъ самое отношеніе Польскихъ патріотовъ къ такому жизненному для Русской народности интересу: Польское дворянство обращается къ правительству съ требованіемъ, чтобы оно, ни много ни мало, отчислило до десятка милліоновъ Русскаго населенія въ подчиненіе чужой народности и въ составъ чужой страны, Польское дворянство полагаетъ, что удовлетвореніе подобной просьбы, гд дло идетъ о нарушеніи цльности всего Русскаго племени, можетъ зависть отъ доброй воли правительства!… Оно, не задумываясь, объявляетъ, что вковая историческая тяжба двухъ народностей, что сложный, громадный вопросъ о политическихъ правахъ Русскаго православнаго населенія и ополяченнаго, окатоличеннаго туземнаго общества на древле-Русскія земли, о вковой борьб двухъ разныхъ просвтительныхъ началъ ы разныхъ соціально-политическихъ тенденцій,— этотъ трудный, мучительный вопросъ можетъ быть разршенъ ex abrupto, бюрократически, административнымъ порядкомъ! Польскіе дворяне домогаются, чтобы правительство сослужило имъ ту службу, для которой у нихъ уже отняты исторіею вс средства, какъ въ настоящемъ, ‘мая’ въ будущемъ, они насильственнымъ дйствіемъ власти хотятъ произвести въ Польшу не только Литву и Блоруссію, но и Заднпровскую Украйну….
‘Меня не худо бы спроситься,
Вдь я ей нсколько сродни!’
могъ бы юмористически замтить имъ, при этомъ случа, народъ въ Украйн (точно также, какъ и въ Блоруссіи, и даже въ Литв), но, къ счастію для Поляковъ, свдніе объ ихъ Польскихъ попыткахъ до него не доходитъ,— если только сами Поляки, по неосторожности, не довели уже о томъ до его вдома.
Намъ истинно жаль, что Польскіе дворяне, возбуждавшіе всегда, несокрушимою живучестью своего патріотизма, наше искреннее уваженіе, обнаруживаютъ столько деспотической примси въ своемъ патріотизм, столько узости въ своихъ гражданскихъ тенденціяхъ, такую солидарность съ принципами Внскаго конгресса, такое сходство въ двоихъ политическихъ теоріяхъ съ теоріями знаменитыхъ Австрійцевъ Тугута, Меттерниха, Шварценберга, Баха и иныхъ. Въ самомъ дл, мы въ прав полагать, что стремленія, напримръ, Чешскаго народа къ самостоятельности и независимости отъ тевтонизма не встрчаютъ никакого сочувствія въ Польскомъ обществ (несмотря на вс его громкія увренія), и что оно, напротивъ, сочувствуетъ незначительной части Чешскаго народа, именно Чешскому онмеченному дворянству, которое внцомъ своихъ мечтаній поставляетъ окончательное, нераздльное, гражданское и духовное слитіе съ Нмецкой стихіей Австріи, знать не хочетъ простаго Чешскаго народа и требуетъ отъ Австрійскаго правительства, по отношенію къ Чехіи, энергическихъ дйствій извстнаго качества. Положеніе дла совершенно то же въ Блоруссіи, Волыни и Подоліи: точно та же запутанность отношеній, точно также часть туземнаго общества, отступивъ отъ Русской народности (какъ Чешское дворянство отъ Чешской), подпала вліянію полонизма (какъ Чешское тевтонизма), точно также презираетъ оно Русскій народъ въ Русской земл (какъ Чешское дворянство Чешскій народъ въ Чехіи), точно также, вопреки вол и стремленіямъ народнымъ, прибгаетъ теперь къ вншней сил, чтобы ввести Русь въ составъ Польши (какъ это длаютъ Шварценберги и другіе Чешскіе аристократы относительно Австрійскаго гезамтфатерланда). Если только есть въ мір логика, если хоть сколько-нибудь уважается она Поляками, не могутъ же они не признать, что дйствуютъ относительно Западно-Русскаго населенія совершенно по одному и тому же принципу съ Австрійцами и онмеченными Чешскими аристократами!
Попробуемъ теперь перенестись въ область самой нелпой, необузданной фантазіи, и сдлаемъ самое несбыточное, дикое предположеніе, что просьба Поляковъ вызвала согласіе правительства. При всемъ невыгодномъ мнніи (и съ горестью сознаемся — отчасти заслуженномъ) Польскихъ патріотовъ о Русскомъ патріотизм, трудно вообразить, чтобы они поврили въ дйствительность такого согласія!… Къ несчастію для нихъ, одного этого согласія мало: требуется согласіе еще нкотораго лица, котораго Польское дворянство, съ изумительнымъ легкомысліемъ, свойственнымъ только деспотизму, должно-быть и не примтило. Это лицо — Русскій народъ. Не говоримъ даже о всей Россіи, но какъ вы думаете, гг. Польскіе дворяне, отдастъ вамъ Южнорусское племя свой Кіевъ, хотя бы на это изъявили свое согласіе не только Санктпетербургъ, но и Москва? Позволитъ вамъ Украйна, полная досел животрепещущихъ воспоминаній (которыхъ, изъ уваженія къ вамъ, перечислять мы не будемъ), позволитъ она вамъ присылать ей указы изъ Варшавы? Какъ вы думаете, повритъ она, переживши унію, вашей Польt свой вротерпимости, и вручитъ вамъ судьбу своей церкви и своей народности? Неужели простодушіе вашего патріотизма простирается до такой степени, что вы можете мечтать, будто Русскій народъ въ древней, коренной Руси,— тяжелою борьбою сквозь цлые вка донесшій до нашего времени свою народность цлою и неповрежденною,— самъ добровольно, во утшеніе политическаго честолюбія Польскихъ патріотовъ, себя обезъязычитъ и обезнародитъ? Вы можете длать общанія, какія угодно, народъ уже изврился въ васъ, славныя преданія Польской исторіи о вротерпимости Польши и объ ея уваженіи къ національной свобод давно заслонены кровавою памятью уніи, нашествія іезуитовъ, казацкихъ войнъ и народныхъ бдствій XVII вка,— съ котораго собственно и начинается лтосчисленіе современныхъ отношеній обихъ народностей. Да и въ прав ли былъ бы народъ поврить вашимъ общаніямъ, когда вы не отреклись отъ того, что именно поколебало въ немъ его прежнюю довренность? Вы подаете прошеніе пап о возобновленіи уніи, вы выше, чмъ когда-либо, держите знамя не только католицизма, но и іезуитовъ, у васъ примняется къ длу іезуитское правило, что чистая цль оправдываетъ средства, даже безнравственныя, даже такія, какихъ чуждалась Польша въ самыя скорбныя эпохи своей исторіи!… Вы, наконецъ, оказываете и теперь полное презрніе къ правамъ Русской народности, пытаясь навязать ей насильно иную историческую участь, ршить ея судьбу помимо ея, безъ ея согласія и даже безъ ея спроса!…
Вопросъ объ отдленіи отъ Россіи Западно-Русскаго края есть вопросъ не административный, а земскій, не мстный только, а всенародный и всерусскій. Таковымъ, т. е. всенароднымъ и всерусскимъ, онъ стадъ не въ силу вншняго принужденія иди формальнаго права, а по самому существу своему, въ силу естественнаго тяготнія Руси Бдой, Малой, Великой, Черной и Червонной другъ къ другу, въ силу ихъ общаго историческаго стремленія создать политическое и земское, гражданское и духовное единство всего Русскаго народа,— съ сохраненіемъ свободы племенныхъ особенностей каждой изъ нихъ. Разрушить это единство, выработанное (хотя еще и не вполн) цлымъ тысячелтіемъ трудной исторической жизни, разрушить его, не нанеся смерти политическому бытію Русскаго народа, или замнить это единство какою-то федераціею, точно также невозможно, какъ невозможно сохранить жизнь въ человческомъ организм, раздробивъ его на части, или замнивъ органическое срощеніе частей — вншнею связью. Малоруссія, Блоруссія, Великоруссія — это уже тло, одно цльное, недлимое, и отрывать ихъ другъ отъ друга все равно, что разрывать тло на части, отрзывать отъ нихъ Кіевъ, или какую бы то ни было населенную Русскую мстность — значило бы рзать по живому тлу. Неужели этого не понимаютъ Поляки? А имъ бы слдовало понимать это лучше, чмъ кому-либо другому, потому что никто, какъ они, не заявлялъ міру о такомъ могуществ любви къ своему народу, о такой вр въ свою народность.
Мы желали бы, чтобъ они поняли. ‘День’ уже довольно ясно опредлилъ свою точку зрнія на Польскія дла. Въ силу того же начала, которое заставляетъ насъ такъ горячо отстаивать права Русской народности противъ Польскаго домогательства, въ силу этого же живаго начала стоимъ мы и за права Польской народности въ предлахъ Польши,— Польши, а не Волыни, Подоліи, Блоруссіи и проч. Читателямъ нашимъ врно памятны статьи одного изъ нашихъ сотрудниковъ, въ которыхъ такъ ясно доказывалась необходимость и польза для самой Россіи въ существованіи самобытнаго государственнаго Польскаго центра, который бы оттянулъ къ себ все Польское изъ Русскихъ областей, очистилъ бы ихъ отъ Польскаго наплыва и сталъ бы твердымъ оплотомъ противъ напора Нмецкой стихіи. Тмъ боле жаль, что Поляки сими стараются объ охлажденіи къ себ сочувствія Русскаго общества, и неуваженіемъ къ правамъ Русской народности поддерживаютъ раздраженіе въ Русскомъ народ и отдаляютъ эпоху примиренія. Поляки сами портятъ свое дло. Если бы кто-либо, лишенный свободы дйствія, сказалъ самому пылкому гуманисту: развяжи мн руки, чтобъ я могъ тебя побить и изувчить,— сомнваемся, чтобы гуманистъ, какъ бы онъ искрененъ ни былъ, согласился предоставить ему свободу,— т. е. возможность исполнить свою угрозу. Точно въ такое же положеніе ставятъ Поляки и Россію, заране предъявляя притязанія на Кіевъ, Волынь, Подолію и пр, расточая воинственныя похвальбы и угрозы! Неужели такими средствами можно достигнуть скораго и благопріятнаго разршенія вопроса и смнить пагубную вражду животворнымъ миромъ? Неужели же вс Поляки таковы, какъ эти 300 дворянъ, написавшихъ адресъ и придерживающихся деспотическихъ теорій Внскаго конгресса? Еслибъ это могло быть,— было бы отчего придти въ отчаяніе за будущность Польши!
Не упрекъ и брань должны видть Поляки въ нашихъ словахъ, а дружески-искренній совтъ и предостереженіе. Приглашаемъ ихъ снова, оставивъ поле вншняго политическаго дйствованія, вступить съ нами въ открытую борьбу въ области литературнаго слова: предлагаемъ имъ снова столбцы нашей газеты.