По поводу обсужденія свдущими людьми ‘переселенческаго вопроса’.
По поводу обсужденія свдущими людьми ‘переселенческаго вопроса’.
‘Русь’, 17-го октября 1881 г.
По поводу обсуждения сведущими людьми ‘переселенческого вопроса’, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1881
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
Коммиссія такъ-называемыхъ свдущихъ людей въ Петербург, установивъ главныя начала питейной реформы и передавъ ихъ для разработки въ коммиссію редакціонную, признала возможнымъ приступить къ разсмотрнію и другаго, предложеннаго ей на обсужденіе законодательнаго вопроса — переселенческаго. Мы не раздляемъ мннія одной петербургской газеты, что ‘вопросъ переселеній трудне и серьезне всхъ вопросовъ предлагавшихся до сихъ поръ экспертамъ’, трудне и задачи ‘по распредленію пониженія выкупныхъ платежей’ и даже по устройству питейной торговли. Все зависитъ отъ того, какъ отнестись къ задач: можно и упростить ее, можно и усложнить, и при усложненіи такъ перемудрить, что съ нею, пожалуй, и не справишься. Вопросы о паспортахъ, объ юридическомъ опредленія крестьянскаго землевладнія частнаго и общиннаго — безъ сомннія важны и требуютъ разршенія, но они могутъ и должны быть разршены во всякомъ случа, даже еслибъ о ‘переселеніи’ не было и помину. Главная трудность переселенческаго вопроса, по нашему мннію, въ томъ, что обращеніе съ нимъ и разршеніе его способомъ законодательнымъ требуетъ крайней осторожности и осмотрительности, чтобы такъ-называемое ‘упорядоченіе’ не привело къ пущему безпорядку…
Признавая громадное значеніе ‘переселенія’ въ судьбахъ Россіи прошлыхъ и настоящихъ, не отрицая нисколько необходимости для правительства принять нкоторое участіе въ этомъ колонизаціонномъ движеніи Русскаго народа и придать ему нкоторую организацію,— мы думаемъ однако, что самый вопросъ объ этомъ правительственномъ участіи поставленъ нашею печатью не совсмъ правильно, односторонне, однимъ словомъ, принадлежитъ къ вопросамъ нсколько вздутымъ, какъ и вопросъ о малоземель и объ отхожихъ промыслахъ. Сочувствіе къ положенію нашего мужика, заботливость объ его нуждахъ, съ нкотораго времени такъ сильно овладвшія нашею ‘прессою’, конечно заслуживаютъ похвалы и даже обставляютъ ея рзкое отличіе отъ газетъ западно-европейскихъ, которыя на сельскій людъ не обращаютъ ровно никакого вниманія, за исключеніемъ нкоторыхъ спеціальныхъ изданій. Желательно однако, чтобъ это сочувствіе исходило изъ побужденій вполн серьезныхъ и искреннихъ, а не только изъ ‘либерализма’ или увлеченія ‘послднимъ словомъ’ западной науки или иной западной радикальной доктрины — въ своемъ отечеств составляющимъ достояніе немногихъ, считающимся съ жизнію, а у насъ мгновенно овладвающимъ всею публикою и слишкомъ легко обращающимся въ моду. Доходитъ до того, что даже нашего мужика-земледльца, какъ увидятъ читатели ниже, величаютъ ‘рабочимъ’: все-таки какъ будто французскій ouvrier и Какъ-то удобне для постановки ‘рабочаго вопроса’! Сочувствіе не должно же переходить въ сантиментализмъ, или, какъ выражается насмшливо крестьянинъ Желнобобовъ, въ ‘нытье и вытье печати надъ русскимъ мужичкомъ’, какъ надъ какимъ-то дряблымъ субъектомъ!… ‘Не легко крестьянину разлучаться съ семьей и отправляться въ отхожій промыселъ: на горькую долю разлуки съ близкими и скитанія по чужбин осуждаетъ его экономическая нужда!’ и т. д. и т. д.— плачетъ одинъ газетный корреспондентъ по поводу отхожихъ промысловъ. Да, конечно, бываютъ случаи злой нужды, когда земледлецъ, даже изъ черноземной губерніи, вслдствіе неурожая или крайняго малоземелья, вынужденъ, скрпя сердце, добывать себ кусокъ хлба на чужой сторон, такой крестьянинъ конечно заслуживаетъ участіи и помощи,— но не угодно-ли г. корреспонденту поплакать предъ Владимірцами — плотниками, коробейниками, офенями, и, предложить имъ, особенно коробейникамъ и офенямъ, бросить свой вковой промыселъ періодическаго скитанія по Россіи и промнять свое Владимірское малоземелье или худоземелье на благодарное пахарство въ Оренбургской губерніи? Ежегодно въ урочный срокъ тучами поднимаются съ своихъ мстъ эти подвижныя артели, разсыпаются по Малороссіи, Новороссіи, Черноморью, вплоть до ‘Линіи’, до Дуная, проникая даже и за Дунай, появляются на каждой изъ безчисленныхъ сельскихъ украинскихъ ярмарокъ — этого подвижнаго рынка, обходящаго деревни и села тяжелаго на подъемъ, малоспособнаго къ торговл, земледльческаго Малороссійскаго племени, разносятъ по Украйн, къ великому прискорбію украйнофиловъ, московскую цивилизауію, московскую рчь и псню, сплачиваютъ русское государственное единство, порой, отдльными лицами, осдаютъ то тамъ, то здсь, въ качеств, мстныхъ торговцевъ, но большею частью опять тучею же возвращаются домой, длить дуванъ, помогать женамъ въ хозяйствахъ… Поплакалъ бы корреспондентъ и предъ тысячами косарей и другихъ работниковъ, ежегодно совершающихъ походъ въ Адестъ, въ Новороссійскую степь, на Довъ, предложилъ бы имъ боле производительный промыселъ, гд- нибудь поближе, но съ нкоторымъ напряженіемъ земледльческаго труда… Только бы подивились его слезливости косари и. затянувъ псню, продолжали бы свой дальній путь! Интересно бы знать, какой ‘экономическій законъ’ отыскалъ бы чувствительный корреспондентъ и какой-бы нашелъ поводъ потосковать о нужд, рождающей ‘горькую долю отхожаго промысла’,— хоть бы въ тхъ московскихъ волостяхъ, гд, для воздержанія крестьянъ отъ отлучекъ изъ дому на промысл, берутъ съ отходящихъ деньги подъ названіемъ гуляцкихъ (см. ‘Русь’ No 40, письмо В. П. Безобразова)? Въ силу какой, напримръ, ‘экономической тяжкой нужды и закона’ отправляются ежегодно вовсе, не бдные мужики изъ-подъ Лопасни Серпуховскаго узда обшиваясь (осенью и замою) крестьянъ какого-то глухаго узда Новгородской губерніи? Нтъ сомннія, что подмосковному жителю можно было бы безъ затрудненія найти себ работу въ самой Москв, въ качеств истопника или дворника, каковыхъ мы знаемъ изъ той же деревни: во такъ завелось случайно, десятки или сотню лтъ тому назадъ, такъ повелось изстари и ведется теперь… Нельзя не обратить вниманія и на то, что отхожіе промысла практикуются преимущественно, если не исключительно, Великорусскимъ племенемъ, и вовсе не потому только, что практикующіе сидятъ на худой или недостаточной земл: та же подвижность замчается и въ великорусскихъ поселеніяхъ, разсянныхъ на Юг, напр. въ Харьковской губерніи и другихъ мстахъ,— да и при малоземель Полтавской губерніи, напримръ, Великорусъ конечно по зимамъ гулялъ бы на промыслахъ… Удивительно, какъ наши экономисты еще не подняли вопроса объ организаціи и регулированіи законодательнымъ путемъ отхожихъ въ Россіи промысловъ!
‘Вопросъ о переселеніи,— говоритъ ‘Порядокъ’, — долженъ быть понимаемъ только какъ экономическій вопросъ’…
Намъ кажется вообще ошибочною эта исключительная экономическая точка зрнія на явленія русской народной жизни. Г. Головачевъ въ ‘Русской Мысли’ (остатк котораго подробне говорится ниже) такъ-таки прямо и утверждаетъ, что никакой самобытности въ жизни и исторіи Русскаго народа, ни въ сфер политической, ни въ сфер религіозной, искать нечего, а имется она только и единственно въ сфер экономической: однимъ словомъ, только эта одна сторона будто бы и представляетъ серьезный интересъ, только сквозь призму экономическихъ интересовъ должна быть разсматриваема и понимаема жизнь народа, и только эта точка зрнія должна опредлять вс дйствія правительства по отношенію къ нашему сельскому населенію! Не принимаются и не должны быть принимаемы во вниманіе, по мысли этихъ господъ, ни психическія черты или духовныя племенныя особенности, ни иныя нравственныя побужденія, вплетающіяся въ народную жизнь, осложняющія ‘экономическіе мотивы г и иногда, вопреки экономическимъ выгодамъ, направляющія народную дятельность… При такомъ неживомъ отношеніи къ жизни ничего никогда, конечно, и не уразумешь въ судьбахъ не только Русскаго, но и никакого народа. Точно будто въ самомъ дл только о хлб единомъ живы народа! Точно будто однимъ количествомъ и качествомъ земли опредляется ихъ бытіе и работа на земл! Точно будто земледліемъ исчерпываются для нихъ вс земныя задачи, и только ‘экономическимъ закономъ’ объясняются явленія народной жизни, а не тысячью тысячъ условій, побужденій — явныхъ и скрытыхъ, случайныхъ и постоянныхъ, индивидуальныхъ и общественныхъ, и безчисленнымъ множествомъ всяческихъ причинъ!.. Самые экономическіе факты не могутъ быть растолкованы только экономически. Никакимъ экономическимъ закономъ не объясните вы, почему именно въ Ростовскомъ узд Ярославской губерніи процвло огородничество, да такъ процвло, что служитъ источникомъ богатства для края, тогда какъ по климату, по свойствамъ почвы — оно находится въ экономическихъ условіяхъ самыхъ невыгодныхъ, во всякомъ случа мене выгодныхъ, чмъ въ Тверской, Московской и боле южныхъ губерніяхъ. Но позжайте въ Ростовъ, и вы услышите тамъ отъ старожиловъ исторію ‘сладкаго горошка’. Вамъ назовутъ имя того предпріимчиваго мужика, который первый возъимлъ дерзкую мысль акклиматизовать въ своей деревн это растеніе, вы поймете, что тутъ главную роль играютъ нравственныя свойства Ярославца, да крпкій мірской строй помщичьяго села, никогда не видавшаго помщиковъ и состоявшаго на оброк, и т. д. Почему вишня у насъ разводится только въ Малороссіи, благословенной отъ Бога, по выраженію Петра, ‘добрымъ воздухомъ’, да во Владимірской губерніи, лишенной малороссійскаго ‘добраго воздуха’? Опять-таки за объясненіемъ надо обращаться не къ экономическому закону, а къ духу предпріимчивости и смтливости Владимірца… Въ нашей книг: ‘О торговл на украинскихъ ярмаркахъ’, изданной, тому много лтъ, Географическимъ Обществомъ, мы обратили особенное вниманіе на эти живыя, чуждыя повидимому всякой экономической логики, причины экономическихъ фактовъ. Намъ скажутъ, что приведенные нами теперь примры касаются только мелкихъ явленій,— но тотъ же самый пріемъ познаванія и разумнія долженъ быть приложенъ, и къ явленіямъ боле крупнаго характера. Читая статьи нашихъ газетныхъ публицистовъ, упорно отвергающихъ всякое иное мрило, кром строго—экономическаго, и допуская въ ихъ мнніяхъ логическую послдовательность, невольно недоумваешь: какъ это они не статутъ бднаго альпійскаго охотника съ его горъ, чтобъ онъ, ради ‘горькой нужда’, не ломалъ себ шеи, а услся въ долин для боле удобной и производительной работы (но увы! онъ все будетъ твердить: ‘Mutter, Mutter, lass mich geh’n)?-Какъ не выгорятъ Зырянъ изъ лсовъ, гд они битьемъ рябчиковъ едва-едва прокармливаютъ себя и свои семьи, и не предложатъ имъ переселиться на Амуръ (но глупы Зыряне и любятъ родимые свои лса!)? Какъ допускаютъ Самодовъ мерзнуть на родныхъ тундрахъ и не передвинутъ ихъ къ теплому Каспійскому морю, гд все-таки лучше и привольне, чмъ у Ледовитаго Океана? Какъ не добьются наконецъ отъ правительства, чтобъ оно, не мшкая, kurz und gut, административнымъ способомъ, да разомъ, поставило все населеніе Россійской имперіи ‘въ благопріятная санитарныя и экономическія условія’ и во что бы ни стало достигло прежде всего — бездлицы — только лишь одного, поражаясь словами г. Головачева, ‘результата: зажиточности русскаго мужика’ — не боле! Слдуетъ впрочемъ прибавить, что потомъ, ужъ по достиженіи такого результата, разршается г. Головачевымъ правительству строить, пожалуй, и желзныя дороги. ибо когда вс, по его же исчисленію, 85% населенія Русской имперіи обртутъ-де полную зажиточность, тогда — мудро догадывается онъ — будутъ богаты не только все государство, во и остальные классы!!
‘Если новыя мры (относительно переселенія) не будутъ попадать въ цль — говоритъ газета ‘Порядокъ’ — и не удовлетворятъ той нужды, которая уже гонитъ крестьянъ съ мстъ, мы увидимъ новая массы переселенцевъ’, и т. д. Массъ мы не видали ни теперь, ни прежде, — о нихъ не свидтельствуютъ ни рчь, сказанная экспертамъ Министромъ государственныхъ имуществъ, ни опубликованная министерствомъ цифры: безъ сомннія, однако, всякое нелишнее, неосторожное поощреніе, оказанное переселенію, способно двинуть движеніе цлыхъ массъ, — что вовсе, разумется, не желательно. Но хорошо это ‘уже гонитъ’… Это ‘уже’ продолжается вковъ девять, если не боле! Нужда или что другое, но что-то несомннно гонитъ Русскаго человка съ Запада на Востокъ, Юговостокъ и Сверовостокъ. Населилъ онъ въ теченіи цлаго рада столтій и Московскую, и Владимірскую, и Нижегородскую, и Симбирскую, и Самарскую, и. Уфимскую, и Тобольскую губерній, и вс губерніи снизу и сверху этой волосы Россіи, и населитъ еще и Сибирь до Чукотскаго Носа, до Тихаго Океана, до Китайской Стны, и Закаспійскія степи до средины Азіи… Очень интересенъ въ этомъ отношеніи трудъ г. Риттиха о которомъ отчетъ помщается въ ныншнемъ же No. Какъ это можетъ-быть ни прискорбно для ‘Порядка’, ко это такъ. Такова ужъ, видно, историческая миссія Русскаго племени. Съ самаго начала своего историческаго бытія онъ намтилъ себ просторныя рамки, воспитался на этой иде простора,— просторъ воздйствовалъ даже на его духовную природу, просторъ манилъ и манитъ его до сихъ поръ!… ‘Кочевникъ’ по своей природ, какъ выразились ‘Современныя Извстія’, Русскій человкъ (особенно тотъ его типъ, который зовется великорусскимъ) вызвалъ даже принудительныя относительно себя мры, чтобы пріурочить его, прикрпить его къ осдлости: такое прикрпленіе къ земл понадобилось не только для селъ и деревень (гд оно породило даже крпостное право), но и для посадовъ и городовъ. Вмсто упорной борьбы на мст (что во многихъ случаяхъ было бы можетъ-быть благотворне), онъ — при всякой невзгод — г или ‘отъзжалъ’ (если онъ бояринъ), или разбгался врозь, уходилъ, благо было куда уходить!… ‘Ходить’, бывать это и въ старину, и теперь — дло ему любезное. ‘Гулящіе люди’, ‘казачество’, отхожіе промысла, куда отправляются чуть не тысячныя подвижныя артели, — странничество, возведенное даже на степень религіознаго подвига, (чуть не обязательнаго условія душеспасевія), наконецъ недавніе и современные бродяги — это лишь разные виды все того же непосдства, которое было бы совершенно неправильно объяснять только экономическою нуждою. И теперь еще русскій крестьянинъ готовъ кружить, готовъ бгать, просто оттого, что ‘надоло’, отъ ‘охоты къ перемн мстъ’, по духу малорусской пословицы: ‘хоть горше да инше!’ однимъ словомъ — съ тоски, отъ неудачи у себя дома, часто по причин очень неважной, даже не раздумывая долго, или задумываясь только надъ тмъ:
Куда идти? Обдумать надо здраво:
Губерніи налво и направо,
Въ какой изъ нихъ работы не найти!…
но и эта дума не задерживаетъ его ни на мигъ, потому что
Хоть сторона и не совсмъ знакома —
Все Русь да Русь! везд онъ будетъ дома!…
Въ томъ-то и дло, что историческій вазонъ или истерическое призваніе колонизаціи еще живетъ въ инстинкт Русскаго человка, еще движетъ его безсознательною силою. Поэтому было бы совершенно ошибочно, повторяемъ, смотрть на переселеніе только съ экономической точки зрнія. Тутъ, повторяемъ, множество и другихъ мотивовъ, кром малоземелья и худоземелья. Вторженіе административной, хотя-бы повидимому и благодтельной, по всмъ правиламъ научной теоріи сочиненной регламентаціи и опеки, надленіе мной разъ справами’, которыя народъ по грубости своей считаетъ за ‘повинности’ (какъ это случилось при возведеніи Екатериною II нкоторыхъ селъ въ званіе городовъ, что несомннно бы привело въ восторгъ жителей гд-нибудь въ Германіи или во Франціи), тснота и духота, не одна земельная и экономическая,— многое можетъ быть причиною переселеній, въ связи съ непосредственнымъ колонизаторскимъ инстинктомъ. Переселяются и изъ побужденій вроисповдныхъ. Тамбовскій молоканъ тянетъ къ молоканамъ Кавказа, старообрядецъ — къ дальнимъ старообрядческимъ поселеніямъ…
Мы съ своей стороны выскажемъ опасеніе совсмъ инаго рода. Мы боимся, чтобъ нелишняя регламентація со стороны правительства не остановила или не извратила какъ ни- будь — естественнаго, органическаго, колонизаторскаго историческаго движенія Русскаго народа. Этого движенія нечего пугаться, даже еслибъ оно сопровождалось иногда и невыгодными послдствіями для переселенцевъ. Конечно желательно предотвратить, по возможности, эти невыгодныя послдствія, но однакоже такъ, чтобъ не убить вмст съ тмъ самаго духа предпріимчивости… Мало ли какого рода предпріятія оканчиваются неудачей въ сред мщанъ и купцовъ, и никто вдь изъ нихъ и не претендуетъ на помощь со стороны государства! Мы вполн признаемъ важность возбужденнаго въ коммиссіи экспертовъ вопроса объ установленіи правилъ относительно отчужденія покидаемыхъ переселенцами земель и относительно условій, на которыхъ частные владльцы могутъ допускать поселеніе на своихъ земляхъ (послднее необходимо для предупрежденія аграрныхъ затрудненій и усложненій въ будущемъ). Признаемъ также и неотложную важность вопроса объ юридическихъ условіяхъ, въ которыхъ въ настоящее время находится вообще крестьянская, особенно мірская собственность. Мы находимъ несомннно полезною мрою — учрежденіе справочныхъ конторъ, гд крестьяне могли бы получать свднія о свободныхъ земляхъ, имющихся въ распоряженіи казны или частныхъ лицъ, объ условіяхъ аренды этихъ земель или пріобртенія въ собственность, также о маршрут и способахъ передвиженія. Мы не отрицаемъ ни права, ни возможности для правительства, пользуясь инстинктивнымъ историческимъ или прямымъ экономическимъ побужденіемъ крестьянъ къ переселенію, направлять его, посредствомъ разныхъ льготъ, сообразно съ интересами государства, къ колонизаціи именно тхъ или иныхъ мстностей предпочтительно предъ другими. Но воспрещать переселенія, но ограничивать административною властію для данной мстности число имющихъ право выселиться, но обусловливать выселеніе непремнныхъ правительственнымъ разршеніемъ и непремннымъ направленіемъ именно туда, а не сюда, указываемымъ администраціею сверху,— мы считаемъ неудобнымъ, и стснительнымъ, и способнымъ лишь пріостановить дло естественной, свободной колонизаціи. Было-бы, кажется намъ, совершенно искусственною, насильственною и потому едвали и исполнимою мрою — опредлять цифру выселяющихся, какъ напримръ предлагаетъ г. Риттихъ, сообразно съ экономическимъ разсчетомъ, двумя стами семействъ на губернію, или допускать переселеніе сначала изъ однихъ уздовъ въ другіе узды же губерніи, для равномрности и правильности разселенія!… Не думаемъ, чтобы такая мра и удалась, она не по праву Русскаго человка: ужъ переселяться, такъ переселяться куда-нибудь вдаль, на новыя мста, стать въ совсмъ новыя условія жизни!
Итакъ, мы не считаемъ вопроса переселенческаго головоломнымъ, какъ нкоторыя наши газеты, мы не налагаемъ, что въ правительственной регламентаціи этого вопроса скрывается непремнной залегъ благосостоянія и ‘зажиточности’ русскаго крестьянина. Признавая однако же нкоторую регламентацію и устраненіе нкоторыхъ затрудненій, задерживающихъ теперь переселеніе, вполн полезными и важными, мы позволяемъ себ вправить желаніе, чтобъ регламентація эта была умренна, чтобъ сна не стснила свободы. органическаго и историческаго дла колонизаціи такъ непрерывно, длиннымъ рядомъ вковъ совершавшагося и теперь еще совершаемаго Русскимъ народомъ — въ предлахъ предназначеннаго ему судьбою необъятнаго, исполинскаго простора…