По поводу конвенціи 15 сентября 1864 г. между Франціею и Италіею.
По поводу конвенціи 15 сентября 1864 г. между Франціею и Италіею.
‘День’, 10-го октября 1864 г.
По поводу конвенции 15 сентября 1864 г. между Франциею и Италиею, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Если въ прошломъ году Европейскіе политики и дипломаты, затявъ свою политическую игру, извстную подъ названіемъ: ‘Польскаго вопроса’, были рады-радхоньки, что наконецъ разыграли ее въ ничью и тмъ избавились отъ полнйшаго проигрыша,— то никакъ этого нельзя сказать про игру ныншняго года, оставившую въ положительномъ выигрыш — сначала Пруссію или г. Фонъ-Бисмарка, а по* томъ, не дальше какъ на дняхъ — и Наполеона Ш-го. Франціи такъ плохо везло, за послднее время, во всхъ ея политическихъ предпріятіяхъ, что въ Европ уже стали показываться весьма неблагопріятные для императорскаго правительства симптомы — недоврія, неуваженія и какъ бы пренебреженія къ его суетливой и повидимому неудачливой политик. Казалось что авторитетъ императора Французовъ сталъ явно ослабвать, значеніе Франціи, какъ великой державы, замтно понижаться, да и сами Французы, такъ терпливо переносившіе утрату свободы и независимости ради блеска политическихъ торжествъ, ради славы военныхъ побдъ и дипломатическихъ успховъ, начали проявлять признаки нетерпнія и неудовлетвореннаго національнаго самолюбія. Конечно, мы не можемъ знать, чмъ разыграется, въ конц концовъ, начатая теперь партія Европейскихъ политическихъ шахматъ, но очевидно то, что къ концу ныншняго года по крайней мр Наполеонъ сумлъ снова занять господствующее положеніе, выдвинулъ имвшіяся у него въ запас свободныя шашки (Итальянскій вопросъ) и однимъ искуснымъ ходомъ сдлалъ ‘шахъ’ не одному пап, но и Австріи. Онъ снова стянулъ узломъ въ свою руку политическія нити въ Европ, снова захватилъ въ свое распоряженіе жребій войны и мира, и какъ истый сфинксъ задалъ новую мудреную загадку дипломатамъ и журналистамъ. Мы говоримъ о конвенціи 15 Сентября, которая, съ безпримрною смлостью, называетъ своею прямою цлью — огражденіе свтской власти папы, въ то время, какъ наноситъ этой власти сильнйшій, почти смертельный ударъ! Съ видомъ озабоченнаго покровительства, Съ выраженіемъ преданности и усердія къ интересамъ папскаго престола (какъ и подобаетъ старшему почтительному сыну католической церкви), императоръ, своею конвенціею, объявляетъ пап, глав Этой церкви, не только шахъ, какъ мы выразились, но чуть-чуть не матъ… Въ самомъ дл, несмотря на вс увренія Наполеона, Друзна де Люи и преданныхъ императорскому правительству публицистовъ, самыми точными истолкователями смысла знаменитой конвенціи являются — прежде всего самъ папа, а потомъ и Гарибальди… Папа чуетъ опасность именно въ томъ, что Наполеонъ III считаетъ для него залогомъ мира* и безопасности, Гарибальди доволенъ, видя, что мечта Итальянцевъ объ Рим приблизилась къ осуществленію — именно съ той поры, какъ Французская дипломатія возвстила Европ, что мечта эта совершенно оставлена.
Мы полагаемъ, что нашимъ читателямъ боле или мене уже извстны подробности конвенціи 15 Сентября, заключенной между Французскимъ и Итальянскимъ правительствами. Впрочемъ, вотъ въ немногихъ словахъ ея содержаніе: Италія переноситъ столицу изъ Турина во Флоренцію,— на что дается 6-ти-мсячный срокъ посл утвержденія этой конвенціи Итальянскимъ парламентомъ, Франція обязывается вывести свои войска изъ Рима въ теченіи двухъ лтъ,— каковой срокъ полагается для того, чтобъ папа имлъ время сформировать свою собственную папскую армію, Итальянскій король и Французскій императоръ обязуются оба ограждать Папскія владнія отъ всякаго вншняго нападенія. Эта конвенція заключена не только безъ участія, но безъ вдома папы, которому навязывается такимъ образомъ вовсе нежеланный имъ и уже нисколько непрошенный защитникъ — отлученный папою же отъ церкви, похититель Папскихъ областей,— il re galantiiomo, Викторъ-Эммануэль. Всего интересне то, что Французская дипломатія старается уврить Европу и самого папу, что въ этомъ дйствіи императора Наполеона заключается ручательство всеобщаго мира и сохраненія свтской власти Римскаго папы! Такимъ образомъ, въ силу этой конвенціи, Италія перестаетъ быть, чмъ она была до сихъ поръ,— расширившимся Шемонтомъ съ Шемонтскою столицею Туриномъ,— но становится настоящимъ королевствомъ всея Италіи, перенося центръ тягости новаго королества, средоточіе власти и политической дятельности изъ Турина — чуть не на самую границу Папскихъ владній,— на послднюю станцію на пути къ Риму, въ это же самое время, Франція, которая одна сдерживала могучею рукою порывы Римлянъ противъ своего государя-папы и порывы Италіи овладть Римомъ,— Франція отнимаетъ свою руку прочь, выводитъ свой 20-ти-тысячный гарнизонъ и оставляетъ папу — подъ охраной папскихъ подданныхъ и новаго королевства Италіи, котораго единственная мечта — перенести столицу въ Римъ и лишить папу свтской власти! А такъ какъ оба государства обязались не допускать иностраннаго вторженія въ область его святйшества папы, то очевидно, что всякое покушеніе Австріи замнить Французскій гарнизонъ Австрійскимъ — будетъ сочтено за то вншнее посягательство, о которомъ говоритъ конвенція и которому оба государства будутъ противостоять вооруженною силою. Итакъ приближеніе правительственнаго центра Итальянскаго королевства поближе къ Риму называется,— на дипломатическомъ язык нашего времени,— отреченіемъ отъ Рима, а выводъ Французскихъ войскъ, благодаря которымъ только и поддерживалась свтская власть папы,— мрою безопасности папскаго престола, гарантіей его правъ и притязаній!!! Разумется, такія увренія никого не обманываютъ, они длаются только для того, чтобъ сохранить нкоторый decorum, чтобъ удовлетворить требованіямъ приличія, чтобъ придать поступкамъ видъ формальной законности и правды. Впрочемъ, составители конвенціи даже не очень и заботились о томъ, чтобы не было видно тхъ блыхъ нитокъ, которыми шиты ихъ дипломатическіе покровы: какъ мы сказали — страхъ и негодованіе, обнаруживаемые папскимъ правительствомъ, радостныя надежды, обнаруживаемыя открыто Римлянами, молчаливое одобреніе Гарибальди и партіи дйствія, тревога Австріи, смущеніе всхъ ревностныхъ католиковъ,— все это служитъ наилучшимъ комментаріемъ на внутреннее значеніе конвенціи. Нтъ сомннія, что Людовикъ-Наполеонъ питаетъ при этомъ и другіе, свои личные, затаенные замыслы, что у него въ запас, про всякій случай, имются и другіе сюрпризы и загадки, которые онъ и пустятъ въ ходъ, когда въ томъ окажется надобность. Нельзя, конечно, ручаться въ томъ, что Наполеонъ непремнно допуститъ Италію овладть Римомъ, если по вывод гарнизона жители Рима, поднимутся противъ папы, выгонятъ его сами или же выразятъ, по способу ‘всеобщей подачи голосовъ’, желаніе свое о передач свтской власти папы въ руки Итальянскаго короля. Въ два года — срокъ назначенный для вывода Французскихъ войскъ — воды, по пословиц, утечетъ, много, а букву трактатовъ и конвенцій въ наше время считаютъ обязательною, кажется, только для одной Россіи,— даже когда они потеряли всякую силу, подобно пресловутому акту Внскаго конгресса. Но какъ бы то ни было, а Наполеонъ занялъ теперь позицію, въ которой онъ, какъ говорится въ стратегіи, ‘господствуетъ’ надъ общимъ положеніемъ Европы.
Итакъ папство близко къ банкротству. Мы съ своей стороны не можемъ не видть въ томъ, что совершается, правдивый, неумолимо-логическій судъ исторіи. Римское папство погибаетъ именно чрезъ то, чмъ оно согршило. Оно не сумло понять свободы и независимости въ смысл духовномъ, въ смысл Христовомъ, оно забыло слова Спасителя: ‘царство Мое не отъ міра сего’, сдлало церковь ‘царствомъ отъ міра’ и подвергло ее участи всхъ земныхъ царствъ и учрежденій. Оно внесло въ церковь начало государственное, и это начало обращается теперь противъ нея же самой. Папству мало было власти духовной, оно захотло опереться на свтскую власть — и свтская же власть его и загубитъ. Поставивъ эту власть, т. е. вншнюю силу, вншнюю правду, броню государственнаго устройства — условіемъ свободы и независимости духовной, папство чрезъ это самое осудило себя на непремнное паденіе — какъ только расшатаются эти государственныя, эти бренныя подпорки его могущества и крпости.
Въ самомъ дл — католическій міръ встревоженъ, врные сыны католической церкви въ испуг,— поднимаются стованія и вопли… гибнетъ папство, гибнетъ церковь!.. Но отчего же гибнетъ, почему гибнетъ? Неужели существованіе церкви Христовой зависитъ отъ нсколькихъ сотенъ квадратныхъ верстъ земли? Неужели гордая, ‘вселенская’ латинская церковь иметъ такое хрупкое и шаткое основаніе, что отнятіе у нея областей, вовсе не великихъ, грозитъ ей окончательнымъ паденіемъ? Что такое Папскія владнія, что такое папа, какъ государь свтскій? Нчто въ род мелкопомстныхъ Нмецкихъ владтельныхъ принцевъ. Неужели же положеніе, схожее съ положеніемъ мелкаго Нмецкаго принца и владніе столь тсное по объему могутъ что-нибудь значить для духовной власти Римскаго папы, первосвященника, старйшаго патріарха Христовой церкви,— могутъ усилить или ослабить къ нему уваженіе врующихъ? Если онъ властвуетъ надъ душами, надъ совстью — не однихъ обитателей той мстности, которой владетъ, но всего католическаго міра,— цлыхъ ста милліоновъ католиковъ, то конечно не въ силу своей обстановки, какъ свтскаго владтельнаго государя, не вслдствіе богатства и политическаго значенія Папской области, какъ державы, а на какомъ-нибудь иномъ, боле нравственномъ, боле духовномъ основаніи? Въ такомъ случа зачмъ же такъ упорно держаться за эту область, за эту жалкую вншнюю обстановку, зачмъ связывать съ судьбою этой области и города Рима — судьбу не только папства, но и всей латинской церкви?
Казалось бы, по понятіямъ православнаго, было бы всего проще и легче разршить вс эти вопросы и затрудненія — отреченіемъ отъ Рима и свтской власти,— но ‘non possumus’ (‘не можемъ’) приходится сказать Римскому пап! Можетъ-быть латинская церковь и хотла бы теперь перенести свою свободу и независимость въ другую сферу, утвердить ее на иномъ, чисто-христіанскомъ основаніи,— но уже поздно, non possumus! Конечно, не нсколько сотенъ миль земли, не пышный дворъ, не государственный штатъ папской области составляютъ условіе папской власти и авторитета, но начало, которому эта государственная обстановка служитъ только вншнимъ признакомъ или проявленіемъ. Это начало — государственный элементъ, внесенный Римомъ въ область духовную,— перенесеніе на христіанскую церковь, управлявшуюся Римскимъ первосвященникомъ, типа Римской государственности и идеи всемірнаго владычества, которой Римъ былъ постояннымъ носителемъ. Съ паденіемъ Римской имперіи, духъ стараго Рима не погибъ и ожилъ въ иномъ образ. Папство наслдовало преданія Рима, грубость, и вещественность Рима перешли въ область латинскаго вроисповданія, политическое владычество міромъ замнилось владычествомъ духовнымъ. Это не та истинная церковь Христова, которая должна быть чужда мысли какого бы то мы было владычества, гд нтъ ни большихъ, ни меньшихъ, гд всхъ связываетъ одна любовь о Христ и одна вра въ Спасителя,— гд духовенство иметъ только ту власть, которую даетъ ему сама церковь, избирая изъ среды себя своихъ служителей, свои орудія и органы, но сама, какъ церковь, всегда пребывая превыше всхъ отдльныхъ членовъ, и не признавая надъ собой другаго главы, кром Христа. Латинская же церковь, какъ извстно, есть такое общество врующихъ, въ которомъ вс отправленія врующаго духа заразились государственностью, приняли въ себя элементъ государственный, т. е. элементъ вншней правды, принудительной силы, формальной законности и такъ*сказать вещественной опредленности. Неограниченность мірской власти древняго Рима, республиканскаго или императорскаго — замнилась непогршимостью папы, онъ назвался царемъ-первосвященникомъ (rex-pontifex), а латинскіе архіереи — князьями церкви: благодать, данная пап, взвшена, измрена, сосчитана, регламентирована и какъ доходная статья, въ вид индульгенцій, т. е. продаваемаго прощенія грховъ, поступила въ государственное казначейство… Однимъ словомъ, земное царство съ земнымъ царемъ, котораго неограниченность власти превышала полновластіе всякаго иного земнаго владыки,— ибо это была власть непогршимой совсти надъ гршною совстью прочихъ смертныхъ, съ подданными, порабощенными такъ, какъ ни одинъ народъ ни въ одномъ государств — ибо это было порабощеніемъ духа, съ аристократіей, которой привилегіи заключались въ дарахъ Св. Духа, съ войскомъ, съ полиціей,— въ лиц монашескихъ орденовъ, іезуитскихъ коллегій и инквизиціи, съ строгой централизаціей, съ постепенностью чиновъ и инстанцій,— вотъ что сдлалъ изъ церкви духъ стараго Рима, обратившій царство не отъ міра сего въ царство отъ міра, церковь — во вселенную монархію, въ деспотію духовную. Ватиканъ стоитъ Капитолія, но рушился Капитолій, рушится и Ватиканъ, какъ и всякое земное бренное основаніе силы, могущества и славы. Живымъ, вещественнымъ символомъ этого значенія латинской церкви, какъ всемірной духовной монархіи,— олицетвореніемъ идеи этого вещественно-духовнаго владычества былъ и есть Римъ,— и разстаться съ Римомъ или признать въ Рим присутствіе иной власти, равняется для Римскаго папы отреченію отъ своего историческаго знамени, какъ всемірнаго духовнаго владыки. Столицею такой всемірной духовной державы могъ быть только Римъ, и папа безъ Рима немыслимъ,— не только какъ напр. Франція безъ своей столицы Парижа, Англія безъ Лондона, и т. д., но -потому именно, что присущая Риму идея вселенскости составляетъ условіе всего историческаго значенія папы. Лишиться Рима — значитъ лишиться символа своего всемірнаго духовнаго владычества,— такого символа, который не можетъ бытъ произвольно перенесенъ на другое мсто, который усвоенъ Риму всею исторіей міра. Еслибъ латинская церковь была, какъ и всякая другая, мстная христіанская церковь, то центральный пунктъ церковной администраціи могъ бы быть перенесенъ съ одного мста на другое безъ всякаго ущерба для авторитета самой церкви: ибо истина Христова, живущая въ церкви, не зависитъ отъ условій вншней обстановки, также могуча и животворна въ подземныхъ душныхъ вертепахъ, какъ и въ чертогахъ, на снжныхъ тундрахъ, какъ и на плодоносныхъ поляхъ Италіи. Никакая вншняя опасность не есть опасность для церкви. Но именно потому, что латинство измнило основаніямъ Христовой церкви, поставило ее на подножіе земнаго величія и власти, ограничило ея свободу и независимость, понявъ и опредливъ эту свободу и независимость какъ неограниченность земной власти, сдлало первослужителя Христова земнымъ царемъ не въ званіи простаго смертнаго и гршнаго раба Божія, какимъ является каждый царь, но въ званіи непогршимаго духовнаго владыки,— именно потому — вся эта бывшая слава, бывшее величество, бывшее могущество поставлены нын въ жалкую унизительную зависимость отъ случайнаго обстоятельства, отъ прихоти честолюбцевъ, отъ успха дипломатическихъ интригъ и всяческихъ обмановъ! Владыка міра принужденъ дрожать отъ мысли, что 20 тысячъ Французскихъ солдатъ скоро поставятъ его лицомъ къ лицу съ его подданными, принужденъ выносить оскорбительный гнетъ Французскаго покровительства…
Можетъ-быть Пію Х-му и хотлось бы развязаться съ идеею свтской монархіи и владычества, но не легко стряхнуть съ папской тіары тяготніе пятнадцати вковъ исторической жизни! но уже невозможно ожидать спасительнаго раскаянія и преобразованія латинской церкви внутри ея самой, ея. собственнымъ свободнымъ произволеніемъ! Non possumus — восклицаетъ папа, и дйствительно не можетъ, non possumus, если бы даже и хотлъ… Non possumus — самый искренній теперь вопль, который когда-либо раздавался изъ папскихъ чертоговъ,— и съ этимъ воплемъ отчаянія скоро погребетъ себя папство подъ развалинами Ватикана!